Форум » Архив форума » ...Тем временем в другом хорошем театре... ЧАСТЬ 14 » Ответить
...Тем временем в другом хорошем театре... ЧАСТЬ 14
Ирината: ЧАСТЬ 1 ЧАСТЬ 2 ЧАСТЬ 3 ЧАСТЬ 4 ЧАСТЬ 5 ЧАСТЬ 6 ЧАСТЬ 7 ЧАСТЬ 8 ЧАСТЬ 9 ЧАСТЬ 10 ЧАСТЬ 11 ЧАСТЬ 12 ЧАСТЬ 13
Ирината: Леди Макбет нашего уезда. МТЮЗ. 25.04.14 Этот спектакль я с удовольствием вписываю в свой личный (кстати, очень небольшой) список НАСТОЯЩИХ спектаклей. При этом в частом его пересмотре – не уверена. Потому что Кама Гинкас, как почти всегда у него бывает, поставил спектакль, безжалостный к зрителям. То есть – Кама Миронович скорее Поэт, нежели Директор из Театрального пролога «Фауста» - и на потребу публике никогда не «гонит действий ход». Так что смотреть этот спектакль отнюдь не просто – но какой же он замечательный! Во-первых, изящнейший текст Лескова. В спектакле ведь не только диалоги и монологи персонажей, тут и голос автора, комментирующий действие, звучит. Причем вложен он в уста героев, оттого произносится с соответствующим эмоциональным окрасом… в общем, замечательно! Художник Сергей Бархин в очередной раз создал шедевр сценографии. Он сузил сцену высоченными стенами, выйти за которые можно, только низко согнувшись, скукожившись, или в какую почти невидимую щель просочившись, или с помоста спрыгнуть… да только страшно прыгать: только что туда, в невидимую нам прорву, спустился отравленный Катериной Борис Тимофеевич… А на стенах лампадки да лики святых – такие темные, что и не видно, кто на иконе… а может, и нет там ничьего лика? Зато оклады серебряные – светлые да блестящие. Сани с тулупом в них. Без лошади – и чаще всего Сергей в них будет впрягаться: то радостно позвякивая бубенцами, потащит он на авансцену это деревенское ложе любви… то, с трудом развернув, поставит в угол. А между этими стенами – путь… Путь, кажущийся бесконечным – что вдаль, что ввысь, и то ли в бескрайнюю любовь он уведет, то ли в бескрайние же просторы каторжной Сибири… И актеры прекрасные. Елизавету Боярскую я на сцене раньше не видела: таки она питерская, да еще в том театре играет, который мимо меня проходит… Хорошо играет – и легкую игривую беззаботность первых сцен, и скуку безмерную, и любовь, которая у нее смертельной страстью обернется. Смертельной – не столько для нее, сколько для тех, кто хоть невзначай на пути встанет – пусть это совсем малой и безвинный мальчонка будет… Валерий Баринов в роли свекра, Бориса Тимофеевича – бесподобен. Всё на месте: и как чаи распивает, и как по двору бродит, и как удивляется…и как умирает. Никакого реализма: просто удивился купец своему новому состоянию… да и не станет его. Игорь Балалаев роли Сергея вообще потрясает. Вот поди ж ты: не принадлежу я к числу его страстных фанатов (коих множество), у меня среди актеров есть магниты попривлекательней… Но – словно тянет он к себе твою душу, и незачем пытаться удержаться: не одной Катерине Львовне, но и тебе быть с ним неразрывной веревочкой связанной… Как играет!!!!! Просто сказка! И – вот эта балалаечка, и огурец хрусткий соленый, и блеск в глазах, как у задорного кота… и в тех же глазах – ужас неизбывный, когда на ножки убиваемого ребенка наваливается… Как бьет он сам себя кнутом, наказывая за прелюбодеяние… Бьет – до полусмерти, а в глазах все тот же блеск, на который, на огонек свечи, потрясенные им девочки-девушки-женщины мотыльками летят… А в самом конце, когда, клейменным каторжником, он в Сибирь по бесконечному тракту движется, глаза все равно сверкают – только черным, злым блеском… Впрочем, все хороши в спектакле. Вот, скажем, Софья Сливина или Олег Ребров – по сути, почти что бессловесные эпизоды играют… но как точно их пребывание на сцене! В общем, рекомендую любителям театра не бояться непростоты спектакля, а пойти, и им насладиться. Тем более – Билеты в МТЮЗе отнюдь не столь запредельно дороги, как в… <тут театралы сами вставят названия театров>… Фото: Елена Лапина
Ирината: Дом. МХТ. 29.04.14. На спектакль пришла, ничего такого-этакого не ожидая. Ну, сложилось так, что должна была + могла пойти… А оказалось, что вчерашний вечер был из серии: чудеса случаются – даже тогда, когда их не ждешь. И посмотрела я очень хороший спектакль. Он такой на вид простоватенький, без особых режиссерских изысков, заканчивающихся травмами актеров и истерическими воплями критиков и даже публики. Просто – спектакль. Просто – хороший. С таких спектаклей выходишь хорошо отдохнувшим и без мыслей типа: а чего это он на сцену в трусах вышел? Наверное, режиссер намекает на… и еще на… Ничего подобного. Если актер вышел на сцену в трусах, значит, по ходу спектакля он на приеме у врача, мужского… ну, вы понимаете… Играет в спектакле не звездный состав, а просто ОЧЕНЬ ХОРОШИЕ АРТИСТЫ. Мне показалось, что им самим очень нравится играть в «Доме» - действие идет задорно и легко. Вот и получается: ИМ нравится играть, а НАМ нравится смотреть. И в действии постоянно нарочитые «подтасовки» - уверена, что есть много намеков, которые мы не понимаем… Но – героя, которого играет ИГОРЬ Золотовицкий, тоже зовут ИГОРЬ. Но и того, кто в программке назван МИХАИЛОМ, играет ЭДУАРД Чекмазов, так что и зовут его на сцене ЭДИКОМ. А когда в конце Михаилом таки назвали – он даже удивился (не знаю, правда, всерьез или по-актерски, но удивился). Спектакль этот – о сбыче мечт. Вот так живет себе на свете врач (видимо, неплохой врач) пятидесяти с небольшим годков. Работает. Жена есть любящая и любимая. Дочка последний школьный класс завершает. Сын в Москве учится (в Москве! а вовсе не в Питере!). Родители живы и относительно здоровы… И даже то, что в этой семье постоянно какие-то всплески эмоций, означает, что ее члены не равнодушны друг другу… Все хорошо, но появляется у героя мечта: он хочет купить ДОМ. Мечта эта столь его захватывает, что делается ему плевать на очистку крыши и дорожек от снега, на сложности с ЖКХ, на то, что нужно ремонтировать и перестраивать, на то, что денег во все это надо вложить немеряно… Ох. А вот на деньги-то ему не наплевать. Ибо их – денег – нет. А значит, нужно довольно большую сумму взять взаймы… И пошел врач Игорь к друзьям. И отказал ему первый друг: он сам только-только ДОМ купил, обратив свою летящую мечту в тяжкую реальность… вот и отводит теперь всячески приятеля в сторону от его намерений. И второй друг денег не дал… вернее, дал бы, да под процент. Пусть небольшой, но… можно ли многолетнюю дружбу измерять в процентах от денежной суммы? И третий друг денег не дал, логически объяснив, что деловые люди долгов не делают и в долг не дают. А у четвертого Игорь и сам просить не стал, ибо нет у него, четвертого, денег… Зато попробовал понять, дал бы он в долг этому четвертому, или воздержался (и почему)… И к старой приятельнице пошел Игорь, да только сбежал от нее быстро: то ли дала бы она ему сумму, то ли нет… но вот свои дамские и коммерческие дела, через него переступив, решила бы. А вот пятый друг денег Игорю хотел занять. Пусть покупает дом. Другой. А этот – тот, что к герою мечтой явился, сам приобрести захотел. Наверное, делал он это для того, чтобы показать: «сбыча мечт» - это не Божественное Провидение, а результат хорошо продуманного и просчитанного плана. Не знаю, купил ли Игорь свой ДОМ. Да и не столь это важно. Зато он и свою жизнь мечтой напитал, и семейные дела пусть не уладил, так немного пригладил, и с друзьями-коллегами разобрался… И генетическую память встрепенул: ведь спектакль начинается с четкой и знаемой до мелочей, до каждого слова историyq о том, что он, Игорь, уже покупал когда-то ДОМ (так давно, что физически этого помнить не может, но, тем не менее…). И, купив ДОМ-МЕЧТУ, был в нем счастлив. И, даже если сейчас счастье не удастся удержать в руках, улетит оно в чужие края, но хоть жаро-птицево перо ожидания чуда и мечты о нем в руках останется.
Ирината: Записные книжки, соч.А.П.Чехова. Студия Театрального Искусства. 30.04.14. Будучи совершенно уверенной в том, что потрясающий мой театральный апрель (итоги подведу чуть позже) завершился МХТовским «Домом», по дороге из театра (бонусом налюбовалась на военную технику, готовящуюся к параду на Тверской) получила СМС от подруги, предложившей входные в СТИ. Ну, а раз уж я обзавелась аж двумя билетами на май в этот театр… неужто я пройду мимо удовольствия посмотреть еще один тамошний спектакль – да еще за бесплатно? Сразу скажу: после праздников возьму фотоаппарат, и поеду в район Таганки – с всенепременным заходом в очаровательный СТИ-дворик. Ибо не запечатлеть для себя красоту района и театра… нет, это – нельзя. Так вот, встретившись со своей новой знакомой – милейшей театралкой, уже очарованной преддверием ожидавшего нас театрального Чуда… …мы пошли в театр. (Скажу, что три спектакля в подряд, завершившие мой театральный месяц, были столь хорошо… хоть – не кончался бы месяц, продлевая его очарование). А СТИ – это вообще театр особенный: коль Вам хочется подтвердить для себя, и уговорить окружающих поверить в то, что окружающий нас мир – спокоен, мудр, интеллигентен и населен людьми, с коими не хочется расставаться –проведите вечер в СТИ. Второго такого театра нет. «Намоленное» (самим Станиславским!) театральное помещение, фойе, больше похожее не на театр, а на пригородный дом, в котором собираются друзья - близкие «по крови», по интересам интеллигенты… …и вот эти зеленые яблоки, «бонусом» предлагаемые гостям… и бесплатные программки… и – внимание к тебе такое, словно ты и правда друг, которому рады… А на «Записных книжках» - еще и оркестрик (слушайте, а это не тот самый, который приглашали когда-то в имение Раневской?) в фойе… Спектакль – по крайней мере, его первая часть – настолько лёгкий, словно это и не спектакль вообще. В усугубление атмосферы, созданной еще перед началом в фойе – собрались хорошие люди за установленным на сцене столом, чтобы то ли отпраздновать что-то… то ли помянуть… то ли просто – выпить-закусить, и покидать, словно воланчик, друг другу фразы. Которые, на первый взгляд, ничего не значат – сказали… и ушло слово в атмосферу, почти что не услышанное никем… А вот поди ж ты: больше ста лет прошло, а вернулось это слово к ним, нынешним – словно золотым дождем на нас пролилось. Первое действие закончилось МОРОЖЕННЫМ – вдруг все на сцене… а за ними – все в зале захотели холодного лакомства (и не будем мы слушать тех, которые предпочитают «что погорячее»). И вот в этой любви к мороженному мы все объединились в антрактном фойе – и были танцы под оркестрик… и (слово даю!) ежели была бы я вчера в театре с дяденькой каким-нибудь, уговорила бы его на вальсок или мазурку… Второе действие «Записных книжек», начавшееся с дождика, заливавшего сценическую веранду, было совсем иным. И ведь это риск: после воздушной легкости действия первого уговорить зрителей не просто радоваться происходящему на сцене, а вслушиваться в произносимое и - ДУМАТЬ. Да и вообще: чеховские записные книжки – это не легонькие афоризмы, не жанр анекдота. Это заготовки того, что впоследствии станет «Чайкой». Или – «Анной на шее». Или – «Человеком в футляре»…Да если ЭТО просто останется одинокой фразой… не больше ли в ней золота, чем в огромной романе многословной бездарности? Зрители вслушивались в эту удивительно красивую читку по ролям… нет, собственно ролей в спектакле почти нет – Холостяк, Беременная, Муж, Критик, Вдова…люди одного круга – близкого нам (ну, лично мне), Но при этом - есть ли мне дело до имен и биографий тех, с кем судьба пересекла всего лишь на три часа?.. Мы слушали их, уже знакомых незнакомцев… …и вдруг веранда, освещенная теплым светом лампы, с красными яблоками и самоваром на столе, опустилась вниз – и в синеватом фантастическом свете остался один артист (Игорь Лизенгевич), которые прочел рассказ Чехова «Студент». И – странно… а, может быть, и закономерно: в этом рассказе была объединена история Петра, трижды, до крика петуха, предавшего учителя Христа, и двух вдов, спустя 19 столетий гревшихся у костра… и история каждого из нас, сидящих в зале, была вписана гением писателя и талантом исполнителя в этот рассказ… Все так и будет. Всегда. Во все времена – будет кричать петух, и молодой человек протянет озябшие ладони к костру, и с той веранды будут смотреть на нас персонажи спектакля, а мы будем смотреть на нас… И каждый год весной во дворе СТИ (или в каких-то других дворах) зацветут вишни. И люди, только что полными горстями испившими радость – от отличного спектакля, общения с добрыми людьми… да просто от того, что листва молодых березок залита лунным светом – будут расходиться по домам. И все будет, как в рассказе Чехова: «…и невыразимо сладкое ожидание счастья, неведомого, таинственного счастья, овладевали им мало-помалу, и жизнь казалась восхитительной, чудесной и полной высокого смысла». Фото с сайта СТИ.
Ирината: Моя тень. Театр Эрмитаж. 04.05.14. «Мы все не то, чем кажемся порой друг другу»… Может быть, отражение в зеркале, которое повторяет за нами движения и гримасы, не есть наш виртуальный двойник… Может быть, это мы – двойники того настоящего, кто только что ушел за рамку зеркала… мы - отражения, оставшиеся в очередном недоумении с неразрешимыми вопросами: кто виноват? что делать? если ли в жизни счастье? Так же и с нашими тенями. У Набокова написано: в жаркий день они вдруг могут разлениться-заспаться и не сразу последовать за нами… Или, как у Андерсена, вдруг явится Тень важным господином с золотой цепочкой на часах и уговорит-потребует тебя улечься у его ног… Будем считать, что в шварцевской тени все закончилась хорошо: голова хорошего человека Христиана-Теодора срослась с шеей и «больно глотать» скоро окажется воспоминанием – чем-то типа кошмарного сна. Любящая девушка последует за Ученым в дальний путь, труд и бедность… и, возможно, наш герой ее когда-нибудь привыкнет к ней и даже полюбит. Новая Тень окажется ниже воды и тише травы и не будет доставлять неудобств, а старая… будем надеяться, что она прилипнет к чьим-нибудь ногам и проживет со своим новым хозяином долгую и спокойную жизнь…А то, глядишь, вывернется – да и сделает новую карьеру в соседней маленькой стране (той самой, где в ломбарде лежат золотые зубы делового человека)… Да-да, жизнь непредсказуема – хотя бы потому, что никто не знает, что первично: яйцо или курица. Или – где лицо, а где изнанка хотя бы у той «мантии», в которую кутается Тень. И какая улица в маленькой волшебной стране настоящая: та, веселая и яркая, где прогуливают на поводках собачек, продают арбузы, розы-лилии-тюльпаны (и яды… но это не главный товар) и уступают дорогу ослу? Или – серая и грязная, на которой под дождем люди в тяжелых плащах гребут и гребут мусор, где звенят шпоры соглядатаев, под звук которых звучат славословия новому королю? Всё верно: надо бороться за правду до конца, до смертного своего часа и даже за его пределом… Но правильно ли оставлять Принцессу, которая и вправду сделала всего одну ошибку, в компании Людоедов-оценщиков, романтичных Палачей и призраков Спящих красавиц (она же – умерла, нам об этом сразу поведали)… Что будет в этой сказке дальше, чем сердце успокоится? Вроде бы пока все хорошо… но – какая же это на самом деле печальная сказка… *** «Мою тень» я смотрела не раз и не два… И – каждый раз в спектакле находится для меня что-то новое, то, чего я почему-то в прошлые разы не замечала. Словно бы немного по-иному играют артисты… а может быть – и нет, а это я сама вкладываю в спектакль новый кусочек своего сердца…И то, что вчера смешило – сегодня пугает… то, что раньше оставляло равнодушным – хватает за душу… Но то основное, что было в постановке всегда, со дня первых прогонов – оно в счастье. Совершенно потрясающий Евгений Редько – чьи роли, как в калейдоскопе, то сливаются, то разламываются, создавая фантастические узоры. Я даже ахаю иногда восторженно, когда в мгновение ока Теодор-Христиан вдруг оборачивается Христианом-Теодором… и наоборот… Или – когда ползущая, пластающаяся по песку и стенам тень внезапно обретает плоть и кровь, и правда вырастает до невиданных размеров. А Ольга Левитина – Принцесса… Как в секунду уходит ее скрипучий, визжащий, орущий голос, как превращается он в почти музыку, когда она по-настоящему влюбляется, восторгается, пугается… А Цезарь Боржиа (Александр Ливанов) – аж змеей извивается… да: такой, перед тем, как съесть, еще и плюнет ядом… А «сестра развлечений» и ее гитаристы… ах, как я люблю эту сцену – и еще когда они, на поклонах, пробегают по диагонали сцены. А Доктор…Чудесный, неповторимый Борис Романов! …Крайний в сезоне спектакль сыграли легко и просто замечательно. Что ж: теперь – до августа… Кстати, нам обещали августовский «фестиваль театра Эрмитаж на сцене Мастерской Фоменко». Все лучшие спектакли прежних лет. И – премьера.
Ирината: Небесные странники. Ленком. 06.05.14. Спектакль хотела посмотреть по рекомендации подруги-театралки, видевший его на премьере. Вот - добралась… Ленком вообще не слишком милосерден к интеллигентным зрителям со средним доходом. Стоимость хороших билетов там неподъемна, а билеты подешевле… их мало, да и не настолько они «подешевле», при этом с половины из недорогих мест что-то видно только стоя… и не слышно практически ничего. Но вот вчера повезло: совпала скидка и моя готовность сказать «ЭХ!», да и потратить на театр немалую для себя сумму. В общем – спектакль хорош. Но не могу сказать, что он привел меня в совершенный зрительский восторг. Ибо показался не добротно сделанной работой, к которой ни убавить, ни прибавить, а неким странным наброском: кое-где даже тонкие тени проработаны… а рядом – какой-то почти нелепый и несвоевременный обрыв карандашной линии. Впрочем, набросок сей сделан Мастером (ставил спектакль Марк Захаров), а мАстерская почеркушка стОит много дороже, нежели жирно-яркое полотно самовлюбленного маляра. «Небесные странники» объединили в себе «Птиц» древнегреческого драматурга Аристофана и несколько рассказов Чехова, перемешанных так основательно, что Дымов из «Попрыгуньи» не оборотился Ковриным из «Черного монаха», а так и остался с прежней фамилией… Наверняка, сейчас я пойду по диагонали к задумке режиссера. Но ведь зрительская задача состоит не в том, чтобы угадать, что же там задумано-заложено, а попытаться, конечно, немного разобраться… но и добавить к увиденному «да это ж про меня, про нас про всех». Вот, фрагмент «Птиц», вошедший в спектакль. Царь Удод, узнав, что у этой компании афинян хватило ума и смелости уйти из нелюбимого города аж к этому страшному-непонятному краю света, дарует им невидимые крылья…. Теперь они могу летать не только сквозь пространство, но и через время. Ну, что ж: каждый из людей, способных шагнуть с протоптанной многими ногами тропы в Неизвестное – может получить крылья. И – взлететь. (Впрочем, с тропы не сходящие тоже «крылаты»: им судьба – стоять драными чучелами на пыльных комодах). Но ведь птицы – это не только полет в высоком небе. Это и гуано, разъедающее мрамор дворцов и монументов. И – синицы, которые часто воруют пшеницу (в огромных количествах). И – кукушата, уничтожающие «родное» птичье потомство. И – стервятники на поле боя. И – несущие смерть и ужас птицы у Хичкока. При этом питающийся падалью и живущий много-много лет ворон считает себя много умнее орла, распластавшего огромные крылья в поднебесье – ведь его век так короток… И вообще – птицы, чье радостное беззаботное пение и блестящие черные глазки вначале восхищают и радуют, чей полет и тебя зовет ввысь – могут смертельно надоесть и бездумным бесконечным чириканием, и тем, что вместо полета они лишь перескакивают с ветки на ветку… А может быть и так: ты вдруг поймешь: принимаемое среди пестрого птичьего метельшения за недвижимый камень – это гордый орел с размахом крыльев на полнеба. Поймешь. Но – не поздно ли придет к тебе это понимание? *** Про спектакль. Очень технически четко отрабатываются все «птичьи» сцены: кажется, и правда стая птиц то синхронно поворачивается, то перемещается резко и неожиданно, нисколько не мешая друг другу… В больших ролях – Александра Захарова (Ольга Ивановна), Александр Балуев (Дымов), Виктор Раков (Рябовский), Иван Агапов (Чикильдяев). Очень неожиданен Дмитрий Гизбрехт в роли Черного монаха. Порадовала Анна Якунина (когда-то она прекрасно играла в Сатириконе, но…) – жена Рябовского. И совершенно превосходная, обворожительно-нежная Алиса Сапегина в роли Тани Песоцкой… Можно расписаться на полромана, рассказывая, как переплетены в спектакле сюжетные линии и персонажи рассказов Чехова… Но я только об одном: о взаимоотношениях Творцов и Фанатов… Так это печально в постановке… и очень зло… По-фанатски бросить всё, шорами закрыться от настоящей жизни и только прислушиваться восторженно к птичьему чириканью «властителей дум» - даже если там всего лишь серый воробьиный талант в наличии имеется… Быть униженной, раздетой до исподнего, остаться с пустым кошельком и ободранной душой… и не сметь разлюбить – кого? – того, кто и малой любви недостоин… Господи… какая же чепуха вылезает на жизненный первый план. И как печально, что настоящее, истинное остается где-то на периферии зрения, или совсем исчезает при добровольном надевании на глаза шор…
Ирината: Мушкетеры. РАМТ. 07.05.14. Российский Академический Молодежный Театр постоянно заботится не только о создании оптимальной внутритеатральной среды (интересный разноплановый репертуар, превосходная многофунуциональная труппа, умный сайт), но и регулярно занимается формированием околотеатральной атмосферы, в которой не последнее место занимаем мы, зрители. В театральном зале должно быть определенное число людей, не просто пришедших «окультуриться» (все равно, куда и на какую постановку), но и тех, кто может своим настроем влюбленности – в Театр, спектакль, определенных актеров – создавать положительную энергетику зала. Думаю, отчасти именно с этим связано то, что РАМТ постоянно проводит разнообразные конкурсы, выигрыш в которых означает присутствие победителей в зале ев определенных спектаклях. Вот и я на этот раз оказалась в числе первых, кто… «Мушкетеров» я смотрела совсем недавно, но это спектакль, относящийся к разряду рекомендуемых для многократного просмотра. Ибо спектакль легкий, очень красивый и, определенно, сейчас, в период весеннего авитаминоза, его просмотром можно заменять прием лекарств, приводящих в порядок организм. РАМТовские «Мушкетеры» - это избранные главы их романа Дюма, представляемые на сцене к большому удовольствию зрительного зала и, если не ошибаюсь, актеров, принимающих в спектакле участие. О постановке я писала совсем недавно, и могу лишь еще раз подтвердить то хорошее, что говорила о ней раньше. Единственное… В спектакле два равноталантливых состава, но я смотрю «Мушкетеров» в третий раз, и все время попадаю на один и тот же. У меня нет к нему ни малейших нареканий!!! Но, видимо, придется уподобиться стоппардовским Розенкранцу и Гильденстерну, раз за разом подбрасывающим монетку …Да-да, и я буду повторять театральные походы раз за разом, пока «решка» состава не оборотится «орлом». Уж очень хочется увидеть, как играют Гришин – Де Тревиля, а Баландин – Бекингема… Фото: Евгений Люлюкин
Ирината: Цветы для Элджернона. РАМТ. 09.05.14. Билеты на этот спектакль выкупаются сразу и полностью. А перед его началом у окошка администратора собираются жаждущие зрелища с просьбой «дать постоять». И – что вы думаете? – самые счастливые из них так и стоят весь спектакль, прислонившись к стеночке за последними рядами. Но вообще – это прекрасно, когда модная аншлаговость спектакля совпадает с его высоким качеством. Фотохудожник Евгений Люлюкин, чьей фотографией я сегодня проиллюстрирую свой пост, написал так: «Помимо душещипательной истории меня поразили два момента: визуальные приёмы Юрия Грымова и игра Максима Керина. Приёмы необычны, игра прекрасна». Согласна с ним на все сто, только от себя добавила бы: в очередной раз поразил высочайший уровень игры РАМТовских актеров. Вот, скажем Янина Соколовская – какая же она великолепно разная в спектаклях! А Лариса Гребенщикова – потрясающе сыгранная роль. Юрия Григорьева вижу, к сожалению на сцене не слишком часто (так получилось, что он всё больше в детских спектаклях занят), но очень-очень его люблю. И Ульяна Урванцева прекрасная, и Артем Штепура… да впрочем – все. Но, конечно, в первую очередь спектакль делает Максим Керин, и я бы сказала о появлении в РАМТ еще одного уникального актера, сочетающего глубокую психологичность, мощную актерскую энергетику с превосходными внешними данными. История умственно отсталого Чарли, который в короткое время после операции достиг удивительных высот развития, а потом, из-за несовершенства медицинских методик и осложнений, вновь вынужденно деградировал – это история очень печальная. И именно Керин (конечно, направляемый режиссером, Юрием Грымовым) смог в кратчайшее время абсолютно достоверно сыграть интеллектуальный рост героя (и непобедимые кошмары детства, что шли за ним постоянно) и последующее скольжение вниз. На наших глазах Чарли делал шаг в ту или в иную сторону, выходя на сцену с одним коэффициентом интеллекта – и прямо за время сцены повышая/понижая его. Но мне очень понравилось, что режиссер не превратил в финале Чарли в подобие мышки Элджернона со сглаженными извилинами мозга. Чарли просто ушел, взмахом руки простившись с теми, кто был с ним добр… ну, или даже не очень добр… А до этого была сцена, в которой Чарли и доктор Штраус приезжают в «дом скорби», где герою придется провести дни после того, как его мозг перейдет границу минимальной человеческой разумности… Надо видеть, какими глазами – а в них смешаны ужас и жалость - смотрит Чарли на своих завтрашних товарищей по несчастью. Он просто мысленно вставил себя в их ряды – и увидел свой конец. …Никто из нас не сможет достоверно вспомнить час своего зачатия или минуту рождения – но большинство когда-нибудь ощутит мгновение, в которое душа навсегда отделится от тела... Как это будет: страшно? А может быть, задорно-весело, как на «американских горках»? И что будет – потом, вслед за этим мгновением? Чарли удалось заглянуть за ту границу, когда он уже не будет Чарли… Страшно? Несомненно. Но он понял одно: вместе с мудростью от него уйдут и тревоги, страхи, непонимание… А останется то, что было в нем с самого начала – доброта. А у добрых людей всегда бывает много друзей. И это хорошо. Потому что уже не так смертельно страшно...
Ирината: Гаргантюа и Пантагрюэль. Реж. К.Богомолов. Театр Наций. 11.05.14. Прогон. Низкий поклон хорошим людям за возможность посмотреть прогон спектакля. Ибо Театр Наций – это хороший театр… однако при его постоянной аншлаговости, помноженной на бешеную дороговизну билетов, моя личная премьера спектакля состоялась бы еще не скоро. А посмотреть хотелось – ибо последние постановки Богомолова сильно заинтересовывали и компоновкой текста, и способами донесения его до зрителей. Не считаю себя такой уж умной… но чертовски нравилось, как Богомолов, вкладывая в свои спектакли бездны смыслов, один из них, самый грубый и обидный, «красит» максимально ярко и выставляет напоказ, поддразнивая дураков… На этот раз напоказ выставлено тоже грубое и… даже не обидное, а, скорее, пованивающее – как та элегантная дымящаяся какашка. Ох, и попадет же за нее (ну, и за много что еще) режиссеру от зрителей-критиков и критиков-критиков! А вот я хочу посмотреть спектакль снова – ну, когда это получится… И хочу иметь текст, что произносится со сцены: уж очень он изящно заверчен и густо проперчен (это как всегда у Богомолова). К тому же во время просмотра не было у меня впечатления неделимого единства зрелища (вплоть до того, что после первого действия показалось: всё, тема завершена, стоит точка… или пусть многоточие – но оно вполне на месте). Но… вот сейчас прошли почти сутки с прогона, и действие для меня началось «склеиваться», оставляя невостребованными лишь малые чужеродные черепки. Вообще – два действия «Гаргантюа и Пантагрюэля» - это как две разные постановки, только частично объединенные общими героями. И даже элементы декорации «зеркально» поменялись местами… и всерьез изменился ритм и общий посыл спектакля. История в первом действии (она рассказана слепым сказочником Гомером Ивановичем/Сергей Епишев) – более забавная, игровая, чему не мешает ни сцена смерти при родах матушки Пантагрюэля, ни безразмерно длинные монологи: то с перечислением родословной Великанов, то с описанием того, что огромный малыш ел на завтрак, обед и ужин, то с рассказом о том, как выглядел гульфик на первых его штанишках. Персонажи словно бы играют: то в слова, резво смешивая «французский с нижегородским», то в ситуации (вот они – имеющиеся в наличии, но оторванные рука и нога, вот он – проглоченный в зевке учитель географии), то в предметы – мячик, юла, неваляшка или гигантская дымящаяся какашка. Второе действие – когда игры заканчиваются и начинаются философские и псевдофилософские разговоры, а также расширение окружающего мира. Правда, герои «расширяют» его, практически не вставая с дивана… Но тут мне вспомнился забытый (ибо сыгран он был всего 5 раз) «Дон Кихот» Козака в театре Станиславского – там тоже герои путешествовали и совершали подвиги, никуда со двора не выходя… но и простая попытка фантазировать признавалась окружающими, как невозможный грех. А еще – любимый мой «Суер» в театре Эрмитаж, в коем невероятная команда фрегата открывала фантастические острова, включая лишь собственную выдумку и вплетая в нее реальную жизнь. Герои «Гаргантюа и Пантагрюэля» тоже путешествуют между островами, но которых то происходят чудесные исцеления песенкой Мерилин Монро, то «размораживаются» самые главные слова, и это – «я люблю тебя»… А остров, на котором от света умер фонарь и Волшебная Бутылка произнесла Заветное Слово: « Thrink»… со своими Феями и Единорогами вполне мог оказаться тем Островом Истины, что когда-то искал капитан Суер-Выер… Но, может быть, Остров Истины у Пантагрюэля был другой: тот, на котором он встретился со старым и порядком выжившим из ума, но отчаянно любимым отцом. И с мертвой мамой, объяснившей взрослому своему малышу, что смерть – она как детская игра в прятки, и только спрятаться в ней нужно так, чтобы никто тебя не нашел. И навсегда. А в финале спектакля умрет не только Фонарь, но и все Великаны. И кончится сказка, оставив легкой тенью грусти эстрадную песенку про «маленькую страну»… Печально. И вообще этот спектакль в большой степени печальный… Но и странный, конечно. У кого-то я прочла, что сначала в зале краснеют женщины и смеются мужчины…. Потом – наоборот. А потом они вместе смеются… да нет, пожалуй – ржут. И печалятся все вместе. Кроме тех, конечно, кто от этого смелого и неожиданного сценического воплощения раблезианских фантазий закрывает носы. Или – еще хлеще: как Тамара, убегает из зала с криком «Халтура!». А от меня – огромная благодарность за абсолютную точность и тонкость сценического рисунка (вот посмотрю как-нибудь спектакль во второй раз – может, и совсем не останется у меня «лишних» фрагментов). Чонишвили, Вержбицкий, Мороз, Епишев – потрясающие! А Розу Хайруллину отдельным низким поклоном благодарю за созданный ею образ приходящей и уходящей Тоски, а также перевод с фонарского на русский язык стихотворения «Горные вершины спят во тьме ночной». Ну, и отдельный респект (тому, кто это придумал) за родное мое Орехово-Борисово, так естественно вставленное в текст Рабле. А если кому не нравится фраза, что так подходит к спектаклю - «Что естественно – то не стыдно», пусть скажет мне, что значимее и прекрасней – первая какашка младенца для его родителей или гениальная рифма для поэта? И еще: может ли кто-нибудь думать о той же поэзии и вообще о прекрасном, если, напрягается из последних сил, выкидывая из своего организма отбросы? Вот так-то… Конечно, направо-налево и постоянно обо всем об этом не стоит говорить… Но раз уж ЭТО есть – чего ж вид делать, что нету. Кстати: практически все вопросы по содержанию спектакля таки не к Константину Богомолову, а к Франсуа Рабле.
Ирината: Электра. Театр Наций. 13.05.14. Мне подумалось, что режиссер спектакля Тимофей Кулябин устроил в малом зале Театра Наций некий сеанс психоанализа, вложив свои внутренние страхи и непонимания в уста героев Еврипида, а нас, зрителей, пристроив на место психоаналитиков. Главное, что хотел доказать нам постановщик, в конечном счете сводится к поговорке: «На Бога надейся – да сам не плошай», а окончательная точка поставлена финальной фразой Ореста: «Бога нет». Помимо Ореста (но не Еврипида – я даже просмотрела текст… правда, без особого внимания… но, кажется, главное не пропустила), режиссер заставил подтвердить сей постулат крупных ученых, подобрав из их сочинений соответствующие цитаты и разместив их на экранах. Цитаты длинные, часто в сложноподчиненных предложениях, так что ухватывается общий смысл, в который предлагается просто поверить. Я не поверила. Ибо вообще не люблю строчек, произвольно выдернутых из контекста. И, честно скажу, попытка экранными цитатами разбить «Электру» на фрагменты – самое худшее, что было в постановке. Мне еще не понравилась некая физиология – долгая «игра детишек» с «окровавленным трупом», было в ней что-то совершенно нездоровое, о чем всенепременно режиссер должен рассказать психоаналитику… не тому массовому, что в зале, но своему личному. Что понравилось. Текст, в общем, был неплохо купирован, и его осовременивание произошло именно за счет удачных сокращений. Хорошие артисты. Впрочем, несмотря на то, что и Олег Савцов/Орест, и Елена Николаева/Электра весь спектакль играют некое безумное произведение на струнах собственных нервов, я в первую очередь уважительно отмечу Лидию Байрашевскую/Клитемнестра. Ибо именно она рвет зрительское сердце пополам – и делает это спокойно, но с такой внутренней печалью всепонимания и непроходящего горя… «Электра» - это история о том, как юная девушка, дождавшись возвращения брата из многолетних скитаний, заставила его свершить месть: когда-то их мать убила отца… теперь надо уничтожить мать и ее нового мужа. Это – единая, прямая линия пьесы, ответвлений мало. Скажем, мы узнаем, что дочь царя Электра выдана замуж за простого бедного человека. Или – что отец, Агамемнон, когда-то сам лично уничтожил сестру Электры….ну, типа того, что нужно было ребенка зарезать ради некоего дела… И всё-таки это история про жизнь равную мести, и не включающую в себя ничего кроме жажды мести, жажды уничтожения. Сцена декорирована под зал ожидания аэропорта. Зал совершенно пустой, ибо в этой гулкой пустоте, не видя и не замечая ничего вокруг, живет Электра. Что бы ни происходило вокруг – она одна, даже если вокруг множество людей – и тех, кто появится лишь на миг, и тех, кто годами живет с ней рядом. Абсолютное одиночество среди толпы, люди из которой «проявятся» в финале. Да, они равнодушны ко всему, кроме своих сиюминутных забот… но они – люди, они – живые! И если они здесь, в аэропорту, каждый сам по себе, то где-то их ждут родные, близкие, любимые… И только Электра – одна. И даже то, ради чего она жила раньше – ожидание брата, ожидание мести, теперь ее покинули. Одна и – только тележка с детскими игрушками и вещичками, что оставила ее мать… мать, которая лежит там… мертвая. Мать, которую убил так не хотевший убивать брат… И даже богов рядом с ней нет: их как бы вообще нет, ибо почему, не бросив все другие дела, они не бросились помогать Электре? Не бросились… Ибо для того, чем живет она, Бог рядом не нужен. Кажется, не бросились Боги помогать и тому человеку, чья семья погибла – и он теперь танцует в один и тот же день некий ритуальный танец… А, может быть, Боги как раз помогают этому бедолаге, придумав танец, ради которого живет тот, кому больше не для чего жить… Танец, до которого он всенепременно обязан дожить… может быть, это та крохотная отправная точка, начав с которой, вселенная танцующего человека начнет расширяться до нормальных размеров… Кстати, этот самый танец, с которого начнется спектакль и который мы еще раз увидим в финале – самое лучшее в постановке. Спасибо его исполнителю, Михаилу Видякину! Фото с сайта Театра Наций
Ирината: Птицы. Театр «Эт сетера». 16.05.14. На спектакль попала благодаря двум своим основным качествам: любопытству и лени. Любопытство возникло после того, как посмотрела в Ленкоме «Небесных странников» - микс из Чехова и Аристофана. Именно эта пьеса древнегреческого комедиографа для меня – табула раса, оттого высунулось любопытство: мол, как же так? – но было тут же заткнуто ленью: Аристофана читать – это вам не фейерверк, а просто тяжкая работа… Наличие в «Эт сетера» спектакля с этим названием решило дело: постановки смотреть таки легче, нежели книжку читать. Если честно, я даже не поняла, что иду на премьеру: просто решила сходить… а зритель сказал – зритель сделал. Эфросовский зал этого театра не люблю, ибо его внешний вид с каким-то неуважением соотнесен с названием: повсюду в театре Калягина золото и чуть ли не бриллианты… а потом вдруг попадаешь в ободранную конурку со случайными креслами – вот вам и зала, носящая имя великого режиссера. (Мне сказали, что строится, и чуть ли уже не построено другое помещение для малой сцены… но пока что – так). Спектакль ставил Глеб Черепанов, чей «Контрабас» с Хабенским в МХТ я пока не видела… зато его «Кролик Эдвард», поставленный там же, в МХТ, еще в условиях театрального эксперимента, понравился мне очень. «Птицы» же скорее расстроили, чем порадовали… Началось всё с некоего клоунского антре, в котором в зрительское фойе выходят две «птички» (порода не обозначена; предполагаю, что это Воробей и Гусь). Увы, «нулевой цикл» спектакля не убедил… Хотя бы потому, что, скажем, неумелого жонглера хорошо сыграет только человек, идкально умеющий бросать предметы… а ежели они по неумению рассыпаются, то это никуда не годится. Или – не отработана табличка с просьбой о подаянии «на пропитание птичкам». Умелая, трогательная и при этом нагловато-настойчивая птичка в фойе свою месячную актерскую зарплату соберет… здесь же случайным «пятачком» перебились…Нет-нет, совсем непрофессиональное актерское нищенство. Правда, я, благо – удачно стояла, получила в дар (видимо, за красоту и изящество) два пера… Спасибо, но… в общем, прямо с пролога показалось мне, что спектакль надо еще как следует шлифовать, довинчивать, а кое где и докрашивать непрокрас. Ан нет: все так и задумано. Скажем, на сцене мусор и грязь – а контейнеры мусорные стоят новехонькие – да их бы первыми раскурочили. Или – музыкантов на сцену выводят под птичьим конвоем и тщательно запирают в клетке (хорошо!) – а вот в антракте их никто не отпускает «полетать» - сами легко выходят (плохо). Царь Удод, посаженный в другую клетку и прикрытый тряпочкой, как всякая птица – чтоб не орала (хорошо), конечно, весь спектакль в клетке не сидит (благо, из-за тряпочки этого не видно). Но, когда он выбирается через заднюю стенку крылья размять – клетка гремит невероятно (плохо). А вот этот – «почтальон Печкин» с усами и в ушанке, оказывающийся Поэтом – что он столько времени делает на сцене? Орешки ест? А слабо то же самое – но за кулисами? И – не нужно, чтобы он в мусорные бачки залезал: с трудом туда запрыгивает, некрасиво… Смонтировав в антракте «капитальную» лестницу на балкон, временную не убрали – чуть ли не во время действия ее утаскивали… Добрая половина костюмов – явно из подбора (если это не так – гнать надо художника по костюмам за профнепригодность), плохо сочетаются друг с другом…впрочем, и персонажи далеко не всегда сочетаются между собой. В общем, как-то это всё… даже не скажешь «мило, талантливо». Впрочем, на сцене изначально заявлена помойка… что уж хорошее может получиться? Впрочем, я шла смотреть не конкретный спектакль, а постановку пьесы («пьеса» - ключевое слово). Это история о том, как два афинянина, изгнанные (как они говорят – сами ушли) из родного города, задумывают построить Царство птиц. Этакую неприникаемую (без спецразрешения) прослойку между землей человеков и небесами, где обитают Боги… Пусть, де, люди им, как богам поклоняются – да и Боги, глодающие от того, что до них людские жертвоприношения не доходят, на большие уступки идут… В общем, пьеса Аристофана – две тыщи лет, а многое – как сегодня… Пришли двое, охмурили беззаботных «птичек», пообещали зерна вдоволь – и те сразу бросились с немыслимым усердием стены Тучекукуевска строить. Новый Царь воцарился – да хоть какой… старого вон по праздникам выводят представительствовать, и достаточно… Тем более, что тех птичек, что новой жизнью недовольны, тут же наказывают: в жареном виде к обеду подают… И – там, где новая власть, тут же появляются прихлебатели: восхваляющие Поэты,; Предсказатели с «правильными» предсказаниями; законотворцы с кипами тошнотворных законов… Ну, и посетители: один пришел «стучать», другой – благ-крыльев для себя выпрашивать… А напоследок – все, к царским стопам припадающие, друг друга перебьют, перережут за горсть брошенного блага-зерна, а в небесах так и останется висеть вновь замусоренный город, в коем правят лишь всевластный правитель да его невеста – Смерть… В общем, вот – как-то так. Ну, и напоследок – этсетеровских актеров я совсем не знаю, но в этот раз Максим Ермичев и Григорий Старостин понравились, – лучше всех были. Да и – перед 2-м действием я еще одно птичье перо получила. Так что теперь у меня классические ТРИ ПЕРА. Фото: Олег Хаимов. С сайта Эт сетера
Ирината: Улисс. Мастерская Петра Фоменко. 17.05.14. «Улисс» в Мастерской Фоменко – спектакль очень литературный. И потому, что в нем мастерски, без глобальных потерь, перенесен на сцену роман, который признаётся вершиной литературы модернизма. А еще потому, что, сидя в зале, ощущаешь себя книголюбом, внезапно осуществившим желание оказаться внутри книги, рядом с действующими лицами… Так, словно ты оказался рядом с вышедшими с плоских книжных страниц в объем жизни героями… и, ежели судьба определит тебе в зале правильное место, даже тихонько, исподтишка, тронуть рукой руку Стивена Дедала и ощутить ее тепло… Действие джойсовского «Улисса» - чуть меньше дня, с пробуждения в 8 утра 16 июня 1904 года, и, по крайней мере, до 4 часов бессонной ночи Пенелопы, она же Молли Блум. Действие спектакля продолжается, конечно, меньше времени – но все-таки в 17 до 23 (почти) часов – это такой укороченный «Блумсдей» получается. Дублинцы. Они ходят по улицам, беседуют при встречах, спорят, работают (или праздно шатаются), пьют «Гиннес» и другие хмельные напитки (или остаются трезвыми), изменяют мужьям и женам (или остаются им верными – даже после их смерти), спят или мучаются бессонницей… Всё как у всех, и иногда ловишь себя на том, что – это твоя фраза прозвучала сейчас со сцены, это ты могла бы прыгнуть в убегающий трамвай или снять губами плотную пену с темного пива… Это тебя, словно током, вдруг до боли пробивает воспоминание о несделанном…или сделанном напрасно. Спор в библиотеке о Шекспире – это вообще моя юношеская компания, в которой вот так же (иногда сутками) говорили и спорили, ссорясь и тут же мирясь, вмешивая в тесто литературы, театра, политики острые (или сладкие) приправы «из жизни». Поэтому самый любимый мной эпизод спектакля – когда Стивен Дедал и Леопольд Блум идут к дому последнего… говорят и не могут наговориться… о Боже, как же баснословно хорош этот их разговор обо всем… и ни о чем. (Вот также, с восторгом вспоминания и печалью «никогда-больше» я каждый раз читаю, или в той же Мастерской Фоменко вслушиваюсь в потрясающие… и невозможные разговоры Годунова-Чердынцева и Кончеева). Зал, пусть даже и не переполненный самого начала, тем не менее, не пустеет до конца… И это – несмотря на то, что текст, произносимый со сцены – не прост. И – нет в спектакле «развлекалочек» в чистом виде, а уж если и засмеется зритель, то лишь коротким смешком… Ибо – это надо смотреть, надо слушать. Так, словно ты и вправду провалился в волшебную кроличью дыру, и очутился там, в дублинском прошлом, которому уже 110 лет… и увидел как там, рядом с прибоем, Стивен Дедал навсегда вписывает тростью в небо только что рожденные стихотворные строки. Это было в 1904-м. Это повторилось в 2014-м… И нет конца, а только бесконечность впереди… Фото: Алексей Харитонов
Ирината: Игроки. Студия Театрального Искусства. 22.05.14. Среди всех спектаклей СТИ, которые я смотрела как в прошлые годы, так и в этом сезоне, «Игроков» я ставлю в конец списка. Не потому, что спектакль плох – в нем на все сто процентов отыгрывается и авторский текст, и режиссерско-актерские приемы, но… Я как-то уже привыкла, что все постановки этого театра стопроцентно хороши, однако, отыграв, кажется, по полной, в СТИ, словно козырного туза из рукава, достают еще что-то – неожиданное, прекрасное…вставляют это в спектакль и… вот она, полная и окончательная победа над зрителем! А вот в «Игроках» этого самого «довеска» я не получила, хотя и ждала… Может быть, тут беда в том, что спектакль не молод, и актерам, которые не просто умеют, а привыкли работать сейчас на гораздо более высоком уровне, просто скучновато выполнять несложные задачи? А, может быть, дело с том, что в гоголевских «Игроках», почитай, нет души – откуда ж тут переживательную сердечность взять, если у героев только две страсти – к игре и к обману? При том, что в спектакле играют актеры – лучшие из лучших, сопереживать в нем некому. Есть еще одно: герои этой гоголевской пьесы – словно разноцветные стеклышки в калейдоскопе: легкий поворот трубки-сюжета, и появляется новый, совершенно неожиданный рисунок. Но я-то так хорошо знаю пьесу, и любой извив ее сюжета был ожидаемым… Но, несмотря на всё это, хвалю, хвалю и еще раз хвалю. Хороший спектакль. Про актеров уже писала – лучшие из лучших. Все молоды, красивы и просто до краев наполнены актерской энергетикой, которой – нате! – щедро делятся с залом. В спектакле есть такая интересная «фишка»: при том, что все актеры разные, на сцене они… одинаковые. Отчасти от того, что одеты абсолютно идентично: черные длинные пальто с бархатными воротниками, шляпы… потом – пиджаки и белые рубашки под жилетками. И такое впечатление, что они вдруг то сливаются в единого человека… то рассыпаются на 4 фигуры и готовы множиться дальше… Я мало что понимаю в карточной игре, но девять ломберных столиков, расставленных в правильный квадрат – это же что-то значит? Потому что примерно так, на 9 квадратов, разделяется мелом сукно на игровом месте… Гммм… и персонажей в пьесе (включая слуг) тоже девять… Небось, не случайно… Кстати, сам Николай Васильевич Гоголь тут же присутствует – большим бюстом в углу, который Ихарев вместо вешалки использует… а он, бюст-то этот, возьми, да и повернись в какой-то момент спиной – ну, чтоб эти все безобразия не видеть… При общей замечательности актеров, особо отмечу Алексея Верткова в роли Степана Утешительного. Хотя бы потому, что, как ни скрывай индивидуальность под стандартно-однотипной одежкой, но голос-то никуда не спрячешь. А тембр у Верткова – фантастически красивый. Ну, и за превращение его на мгновение в памятник самому себе – смыкаю ладошки аплодисментами. Прекрасно! А еще – Сергей Качанов в роли Глова-старшего. Та же внешняя одинаковость со всеми – а ведь не только разница в возрасте с прочими актерами его выделяет, но и некая элегантная особость игры – при этом он ни сколечко не выпадает из общего рисунка спектакля. Ну, и в заключение, опять говорю о своей влюбленности в этот театр, в изящность как его спектаклей, так и зала с фойе – где у встречающих лица людей, которые рады именно тебе, а на столах – большие зеленые яблоки в вазах – это приветственный комплимент тем, кто пришел в СТИ в гости.
Ирината: Голоса за дверью. Студия «Театр» Алексея Левинского. 26.05.14. Если захотеть, Студию Левинского можно найти в Москве. Есть места, где вам дадут информацию про их нынешнее месторасположение и про репертуар. Да и ЖЖ у них имеется. А вот билет к ним вы не купите. Хотя бы потому, что билеты не продаются – но перед началом спектакля можно опустить денежку в специальную коробочку… Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь. А вот пригласил на спектакль хороший человек, я и пошла. Где находится Театральный Дом «Старый Арбат», я знала – еще бы не знать, полтора года там работала. Да и кто такой Левинский, мне не нужно было прояснять: пусть немногое, но кое-что из его работ видела – и в Студии поставленного, и в любимом моем Эрмитаже. И еще: я очень люблю оказываться рядом с Левинским, когда он смотрит какую-нибудь постановку. Вот тут уж я одним глазом - на сцену, а другим всенепременно на Алексея Александровича кошусь… если б вы знали, КАК он смотрит, КАК сопереживает – тихо вроде бы, без внешних эмоций… но энергетика от него, как зрителя, идет мощнейшая, просто осязаемыми волнами. В «Голосах за дверью» не играют. То есть – нет в спектакле яростного актерства, да и декораций, по сути, тоже нет. Выходят люди. И говорят. Тексты, написанные Ильей Кабаковым, они из 60-х годов прошлого века, из огромных коммунальных квартир, где жили – а еще больше боролись за нормальную жизнь люди того времени: не слишком образованные, и по доходам более близкие к бедности, чем к достатку… А потому – конечно, и стихи пишут-читают, и на лекции с показом слайдов ходят, и Первомай вместе справляют… но больше – решают проблемы с наполнением помойных ведер, и очередей в ванную, и клопами в диване, и произнесением в местах общего пользования непотребных слов… Кто-то в эту коммунальную систему недавно влез, а кто-то вот так всю жизнь живет, и ничего другого не знает… Не верьте, что в те времена люди были добрее – как можно быть очаровашкой, если тебя основательно испортил квартирный вопрос. Тридцать лет с теткой-скандалисткой в одной кухне – и однажды сорвешься, ударив ее ладонью «в область лица». Разговоры о расселении возникают, видимо, постоянно – и кто-то тихо мечтает, как переедет из этого клоповника и письменный стол ребенку купит, а кто-то боится одиночества, которое ожидает его в отдельной квартире… Но – вот я это рассказала, и все просто… и это таки не режиссура Левинского. А потому – вдруг влетает на коммунальную кухню красноперая птичка-колибри. Или – появляется престарелая рок-звезда. Или – вроде бы, ни с того, ни с сего, а на самом деле в единственно верный момент – все возьмут, да и станцуют. И еще: есть некий персонаж, собирающий старые, ненужные вещи (словно ненужные воспоминания), да еще ко всему описание делающий. Крышка, которая не подходит ни к одному чайнику, сломанные очки, ржавый гвоздь, два кольца от штор, засушенный таракан… И смешное: часы с продавленным циферблатом, что нашел на полке в ванной. Объявление написал. И все приходили, но никто не смог точно описать пропажу (но приходили – ВСЕ!). Потому часы оставил себе. И трогательное: кофейная мельничка, которую взял на память об умершей соседке тете Соне…
Lyra: Приглашение на казнь. Последний спектакль. 25.05.14. ... между его движением и движением отставшей тени, — эта секунда, эта синкопа, — вот редкий сорт времени, в котором живу, — пауза, перебой, — когда сердце как пух... Так много хочется сказать про “Приглашение на казнь”, объяснить, какой душевный переворот сотворил во мне этот спектакль... Нет, выходит все коряво и однобоко. Поэтому, просто говорю СПАСИБО! Спасибо РАМТу за то, что в ЭТОМ театре поставили ЭТОТ спектакль! По факту это был второй спектакль, который я увидела в РАМТе, придя в этот замечательный театр. И именно на нем я начала знакомиться с театральной труппой, в которую сейчас влюблена самой верной зрительской любовью. А после спектакля бросилась в книжный - нужно было еще раз прикоснуться к этому тексту, уложить его по полочкам понимания. На второй “Казни” я очень уверенно начала падать в обморок в том моменте, когда Пьер приходит за Цинциннатом, чтобы отвезти его на плаху.. Господи, как же я испугалась! Мало того, что я явственно ощутила весь цинциннатов страх, так к нему примешался страх того, что я сейчас сорву спектакль, и вынесут меня какие-нибудь Родька с Ромком. Но нет, обошлось.. Потом было еще много “Казней”, и каждый раз дрожащие руки, подкашивающиеся ноги, потерянный взгляд и невозможность связно говорить. И на последнем спектакле обморок своими горячими липкими лапками начал подбираться ко мне, хватать меня за плечи, швырять в воздушные ямы. Обошлось. Вот за это я и хочу сказать спасибо. За эмоции, которые выбивают землю у тебя из-под ног, воздух из твоих легких, заставляют плакать, смеяться сквозь слезы, чувствовать себя живым. Чувствовать себя человеком! Хочу сказать спасибо актерам. Все были великолепны! Тут не может быть никаких исключений. Тут дальше можно настрочить по параграфу на каждого, но какая же чудесная и живая была Марфинька! И не кукла вовсе! Какой восхитительный Роман-Родион! Пьяный Роман Виссарионович - это вообще непередаваемо. Я даже забыла, что на сцене есть еще кто-то. Как же он водичечку пил и Цинциннату предлагал! И Родриг Иваныч, угорающий над анекдотцем, и длинющаяя неловкая пауза. Тут еще можно кучу моментов вспомнить: например, Пьер чуть не уронил бутылку шампанского, и сколько тревоги за спиртное было на лице Шурина-Доронина. Подбежал, спас бутылку и попенял, как же можно так неаккуратно! А в конце неожиданно дошло, все... Цинциннат в последний раз взошел на плаху, в последний раз он отправился на звук голосов, больше мы его не увидим. Когда занавес опустился, хотелось, чтобы и вокруг меня все исчезло, растворилось, чтобы в этой тишине я осознала произошедшее... Но поклоны все-таки расшевели ли меня. Расшевелишься тут, когда с одной стороны тебя бьют алыми розами, с другой - еще какими-то цветами! :) Так что еще большое СПА-СИ-БО зрителям за такое внимание и поддержку, и за этот океан цветов! (Когда я пришла, в гардеробе уже некуда было ставить букеты, но я-то была со своим ведром :)) Спасибо! Я всегда буду помнить этот спектакль, как помнят только самых дорогих и близких людей, отдав им самый теплый уголок в своем сердце!
Ирината: Канкун. Театр на Малой Бронной. 29.05.14. Спектакль в моем списке «на посмотреть» стоял на запасных страницах (хотя от одной из театральных приятельниц слышала о нем благоприятный отзыв). Однако вчера, почти неожиданно для себя, сходила и посмотрела. Довольна. Очень. То, что Канкун – это шикарный курорт «где-то в дальней-дальней Мексике», я знала. Про пьесу знала, что эту она «на четверых», ставил Сергей Голомазов, одну из ролей в постановке играет Иван Шаболтас, к которому я с уважением отношусь. А вот автор пьесы… Сначала подумала: Жорди Гальсеран…. гмммм…сколько же новых авторских имен нынче на книжных полках и в театрах. Потом (спасибо программке) вспомнила: модный «Метод Грёнхольма» в Нациях – того же автора. В общем, в «Канкуне» играет актерская четверка (Тимакова+Шаболтас+Яворский+Беребеня) очень хорошо. Да просто замечательно играет! В этом сложносочиненном сюжете, где очень много всего «по лезвию бритвы», практически никто не срывается в неправду. Сценография понравилась – вот эта огромная наплывающая луна. И начало превосходное: пляж, камешки (хотя – в реальном Канкуне вроде бы песочек… ну, да неважно), синее-синее море, синее-синее небо, огромное жаркое солнце, и даже налетающий ветерочек – он горячий, южный… кажется, что с запахом водорослей и экзотических цветов. А на пляже две семейные пары, счастливо-беззаботные этим прекрасным бездельным времяпрепровождением. В театре пройдет два часа «полнолуния без антракта», там, у них, в Канкуне, чуть больше суток. Начнется там все с того, что («спасибо» лишнему бокалу шампанского!) одна из дам расскажет, как она 20 лет назад вытащила из кармана мужа ключи от машины, и в результате этого… …в общем, все пошло не так, как могло бы. Что называется, дальше можно прогнозировать: «и они начнут выяснять, что и как могло бы быть….и даже попробуют поменяться… но… и тем не менее…». А вот и нет. Всё будет примерно так… но только СОВСЕМ НЕ ТАК. И, честно скажу: в середине спектакля мне страшно захотелось заглянуть в текст пьесы, чтобы поскорее узнать, какое из направлений ее действия правильное и каким же будет финиш? Не надейтесь: не расскажу. Сами идите и смотрите (правда, уже в новом сезоне). К тому же к самому финалу приведут две совершенно равнозначные дороги. И… тут внезапно появится третья. Уж совсем неожиданная и невероятная. Ну, а поклоны еще раз перемешают всё наше понимание о том, кто и с кем полетит домой (и на каком из самолетов, кстати). Вышла я вчера с Малой Бронной в настроении театрально-возбужденном. И спектакль настоятельно рекомендую как профессиональным театралам, так и зрителям-любителям (которые найдут в действии занимательную интригу). Единственное… может быть, молодежи будет это не так интересно смотреть… Таки там многие проблемы идут от возрастной усталости героев и тусклой стабильности их жизни… Впрочем, и молодежь может увлечься интригой. Единственное: Сергей Голомазов утверждает, что это постановка «о трагедии семей, чье «счастье» было построено на глубоко припрятанной лжи и насилии». И еще: «Имеет ли право человек брать на себя роль вершителя судеб своих ближайших друзей?». Знаете, или режиссер что-то «в диагональ» им же самим написанному поставил…А может, он схитрил и в предваряющий спектакль текст вписал совсем иное, что есть в пьесе и в спектакле? Ибо – Судьбу не перехитришь и «с нуля» не выстроишь. Чуть подправить можно, но именно ЧУТЬ, не глобально. Это не ты достаешь ключи от машины из кармана пиджака и тем самым устраиваешь «неправильный» вариант жизни. Это Судьба сама вкладывает их тебе в кулак, и иного быть не могло. Другое дело, что ей, Судьбе, вдруг захотелось покуражиться и устроить людям многовариантность… Да и то: а не есть ли случившееся в Канкуне всего лишь сном в ночь полнолуния, который приснился Реме после лишнего глотка шампанского?.. Пусть бы так. Ибо как прожить дальнейшую жизнь, если в прошедшей потеряны целые пригоршни крохотных событий, счастливых и горестных воспоминаний, каких-то общих историй… Можно ли быть счастливой, если поцелуй любимого мужчины – это теперь поцелуй ЧУЖИМИ губами? И твои дети – это дети, которых ты никогда не рожала?.. Всё. Я останавливаюсь. Ибо сейчас не удержусь и начну пересказывать весь сюжет. А вы лучше сами посмотрите спектакль… Фото: Алексей Клим Самгин Кошелев
Ирината: Записки покойника. Студия Театрального Искусства. 29.05.14. Я опять готова объясниться в любви этому замечательному театру. Потому что вот этот очаровательный дворик, и вежливейшие ребята в фирменных майках, что встречают на входе, и свежайшая выпечка в буфете, и хрусткие зеленые яблоки в вазах - все это, еще до начала, так поднимает уровень театральной энергетики, так радует и при этом успокаивает… …А вот к финалу спектакля лично у меня большие нарекания. Потому что Театральный роман или роман с театром, даже если он по какой-то причине завершился, не может оставить после себя только пыль, да ободранные душу и стены. Театр – это волшебное место, что, как Феникс, восстает из любого пепла, да еще краше прежнего становится. Нет, я понимаю: в название спектакля взято не булгаковское заглавие – «Театральный роман», а подзаголовок – «Записки покойника», значит, именно ЭТО и интересовало. И еще на спектаклях Судзуки я поняла, что с гибелью человека (любого! а уж тем более человека незаурядного) в мире образуется дырка, которую не замажешь и не заштопаешь. Ибо со смертью уходит огромный внутренний мир фантазий и бесконечных вариантов реальности… Это так; и, если подумать, все мы живем в дырчатом мире несделанных тем, кто «ушел дальше, чем за море» дел и нереализованных им возможностей… Но Театр… Нет-нет, он не должен был исчезать, он обязан остаться – с поставленными и не поставленными пока пьесами, с актерами, которые временами так бывают похожи на людей, со странными внутренними отношениями любви-ненависти… Без театра нельзя!!! Но это – нарекания к финалу… Да еще к декорации. В первый раз вижу в СТИ прекрасную сценографическую задумку и несколько небрежное ее воплощение… Но сама идея превосходная: когда вдруг реальные вещи куда-то исчезают, оборачиваются теми самыми дырками в пространстве и времени… а еще раньше – то ли люди, то ли фантомы вдруг возникают «из миража, из ничего» - и в ничего же уходят… Вот этот еврей, который успел ввалиться в комнату начинающего литератора Максудова, чтобы там умереть – он реален? А говорливый Кошмар? Его, конечно, можно не впустить в дом… Но кто тогда поможет оттащить в сторону несуществующий, но такой тяжелый труп? А Елена и Лариосик, что сидят на краешке твоей кровати, и в испуганных глазах у них отражается давний пожар Киева? И ты сам – который и Максудов, и Турбин - ты и правда не ранен, а убит? А редактор Рудольфи? Он же – реален! Вон – даже перегоревшую лампочку ввернул… только откуда новая оказалась в его портфеле? Может, и правда он знается с нечистой силой?.. А Независимый театр – разве может быть такое место, где все двери открывает великое слово НАЗНАЧЕНО, а сташное слово ИНДИЯ их закрывает? Где секретарши волшебно множатся, а артисты не имеют никакого возраста? И что это – когда из-под проливного дождя к тебе через балкон войдет человек в элегантном, но насквозь мокром фраке, и тут же будет убит притаившимся под кроватью китайцем?.. Реальность и миф, банальность и чудо, гениальность и звенящая душевная пустота… Всё это, конечно, смешивается и в реальной жизни… но только театр может приготовить из ингредиентов самый неожиданный коктейль! А вы говорите: ободрать театр в финале… Да это все равно, что ободрать землю от теней! Вчерашний спектакль. Неожиданный. Хотя бы в том, что и как в нем смешано. И в том, что вдруг понимаешь: зал и сцена… линия рампы – которая вдруг ломается на мгновение, и вот эта сказанная фраза – она только тебе. И актеры – когда по действию они не участники пьесы, а просто человеки – они такие при этом по-настоящему «актерские»… внешность, жест, поведение, интонации, прически и одежда – всё потрясающе точно. И даже то, что при заснувшем Иване Васильевиче на сцене начали говорить шепотом, да жестами показывать, и зал притих абсолютно – это так славно было! А репетиция, в которой одно и то же многократно до изнеможения, до истерик…. А всё – не то! И какая точность – шевелящиеся, как лапки паука, пальчики актрисы Пряхиной, или тетушка, всё порывающаяся встать и уйти (встает и НЕ уходит). И даже (честно!) не очень мне понравился вначале Максудов (Иван Янковский). А потом поняла: да, именно такой! Когда настигает то, что ты любишь всей душой, но понять и объяснить не можешь (как настиг Сергей Леонтьевича Театр) – поневоле будешь выглядеть нелепым чудаком. Сергей Качанов (он играет Ивана Васильевича, да еще Кошмар, таскающий по сцене труп) – вот это прелесть, чудо и находка для театра, где все, кроме него, примерно равны по возрасту и сценическому опыту. Он – иной. Но как же замечательно он вписывается в актерский ансамбль! И еще очень понравился Григорий Служитель в роли Рудольфи. Он был стопроцентно настоящим в своей сцене, превосходно! Ну, и Ольга Калашникова/Людмила Пряхина…Сколько же нужно иметь таланта, чтобы так хорошо сыграть полную бесталанность! А чего стоит ее выход на поклоны после истерики?! Чудесно! Но больше всего мне понравилось знаете что? То, как Максудов, покидая задремавшего Ивана Васильевича, объявил антракт. Он тихонечко сказал залу, мол, «а вы, пока суд да дело, погуляйте по театру, полюбуйтесь, повеселитесь, попейте чаю в буфете да бутербродов-то, бутербродов-то не жалейте, не обижайте нашего буфетчика». Так это к месту было! Ну? Вы же поняли, что это текст Михаила Булгакова? Из «Театрального романа».
Ирината: Романтика балета. Балет Москва (на сцене РАМТ). 30.05.14. Балет – это бриллиант танцевального движения, ограненный музыкой. Я поняла: для того, чтобы душа была умиротворена, и лишь легкий трепет восторга трогал ее, надо по возможности смотреть балетные спектакли. Это проверено на мне самой и на моих друзьях, которые «подсажены» на этот вид искусства. «Романтика балета» - это балетная классика. Первая часть – чудесная сказка, которая придумывается самими зрителями под «Концерт для скрипки с оркестром» Чайковского, ибо балет не имеет либретто, и каждый может придумать свою волшебную историю… ну, или просто раствориться вместе с актерами в этой чудесной музыке. Часть вторая – гала-концерт, составленный из известных балетных номеров. «Маркитанка», «Корсар», «Спящая красавица», «Эсмеральда»…Даже отнюдь не балетоманам знакома эта музыка, и, хоть раз, хотя бы по телевизору, все любовались этими танцами… Мне очень понравилось, как органично в эту, вторую часть, вставлен номер из современной хореографии – Double Music на музыку Джона Кейжда и Лу Харрисона. А еще больше понравилось финальное скерцо, которое для «Балета Москва» поставил Владимир Васильев.
Ирината: Чайка. Реж. Константин Богомолов, Театр-студия п/р Олега Табакова. 02.06.14. Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь – и я еще вчера в полдень была совершенно уверенной в том, что вечер проведу в домашней хозяйственной рутине. А вот оказалась на хорошем месте в МХТ, на большой сцене которого «табакерошная» «Чайка» и играется. (Очередные слова благодарности и обещание ответного отдаривания хорошими театрами человеку, внезапно превратившему мой вечер в интересное времяпрепровождение – если бы не вчерашняя оказия, нужный мне спектакль я посмотрела бы только в следующем сезоне). Итак. Первая версия «Чайки» Константина Богомолова вышла 3 года назад, почти встык с бутусовской постановке в Сатириконе. Спектакль я тогда успела посмотреть (прошел он буквально несколько раз). Было интересно, но – то ли «чайка» Бутусова оттянула тогда на себя весь мой интерес к пьесе, то ли я не совпала по энергетике с богомоловским видением…в общем, когда постановка исчезла из репертуара, я не особо расстроилась. Спектакль на МХТовской сцене был яростно-театральным и злым, просто бившим с размаху под дых… Это немного раздражало. Но были в нем и прекрасные моменты, например, рассказ Маши – Тригорину «как писателю». Это была бездна фантазии, стёб и – мой, зрительский, восторг. Или – бешеный крик гитарных струн под раскачивающимися стенами: вот такой край, почти обрыв жизни Треплева… Спектакль не игрался из-за ухода из театра Хабенского. Думаю, не только я – многие, кто видел прошлую версию, и те, кто не успел ее посмотреть, подумали о том, что на роль беллетриста Тригорина вводится Игорь Миркурбанов, вот и все перемены в новом варианте спектакля. Вчера я не была поражена увиденным только потому, что наслышана об изменениях… Такое впечатление, что Богомолов, подустав от прозвища «возмутитель театрального спокойствия», с криком «НАТЕ!» бросил публике совершенно иной вариант постановки. Типа – классический. Никакой яростности и никаких ударов наотмашь. Всё – «как Чехов написал», от и до. И даже, кажется, театральности в постановке немного: вышел… сказал… негромко и почти не интонировано… Вот так, как в жизни, в этой деревенской скуке, когда от жары и слова-то произносить лень, а уж вслушиваться в них совершенно невыносимо. Так и сидят, вяло перекидываясь ничего не значащими фразами… Скучно, скучно… СКУЧНО! Три первые действия собраны в одно, кстати, совсем не длинное. Интересно, та публика, что говорит об относительном традиционализме постановки, не видит, что всю первую часть герои сидят спиной к залу, и мы лицезреем лишь их спины, да еще размытые тени, видеоотображением на стене (и огромный Шамраев, усевшись рядом с камерой, перекрывает добрую треть картинки)? Деревянные скамейки, что стоят рядами, вполне могут находиться рядом с эстрадой в саду… Только сад-то тут при чем? Я не могу даже определить, что это за помещение с полуоблупившимися стенами и старыми, мигающими лампами «дневного света». Потом из этой «гостиной» сделают «кабинет» - и он будет таким же нелепым и неудобным, и откроются окна («закрой, дует!») с казенными решетками… Розовощекая, с ямочками, полноватая Нина в голубеньком платьице то бормочет, то выкрикивает слова пьесы Кости. Не знает, куда девать руки… может быть, талантливо умерла бы в конце – да только финала-то мы, как известно, не видели… Слова пьесы – изжевано-банальные, и я понимаю публику, больше вяло развлекающую себя, чем смотрящую на сцену. Публика в зале МХТ тоже смотрит вяло: ну, «Чайка», Чехов, классика… так и должно быть. Но не уходит в антракте… На самом деле, все первое действие на сцене разбрасываются семена того, что взойдет в действии втором. Очень много всего мелкого, но важного: взгляд, движение руки, интонация… Всё это может утонуть в таком же скучном, как лото, действии на сцене. А может быть выхвачено глазом с тихим зрительским «АХ!»… Вот – сцена, когда общаются Тригорин и Нина. Он говорит – но не ей. Это – набросок «небольшого рассказа» на тему «маленький писатель, особенно когда ему не везет». В нем будет и беллетрист, и девушка в белой кофточке, с которой он разговаривает о славе, и плывущее облако, и озеро, и усадьба на том берегу… Уж слишком гладко он говорит… говорит – как пишет. А ей – банальной внешне и совсем не одаренной, так славно и чудесно находиться рядом с божеством. Хорошо – в общем-то, не вслушиваясь в его слова, любоваться тем, как он откидывает назад волосы, и положить его руку на свое колено, и на мгновенье прикоснуться к его лицу, и - «всё думать, думать об одном, и день, и ночь до новой встречи». Он уходит. Остается она, а потом – только ее изображение с глупым и счастливым выражением лица – словно тень, зацепившаяся за шероховатость стены… И еще. Забытая трость для Тригорина – это не предлог, чтобы еще раз встретиться с Ниной. Это и правда – забытая в комнате трость. Ну, а заодно, раз уж на дороге встретилась девушка, он упростил себе жизнь, определив ее московское местонахождение. И – вот уговаривает Аркадина своего сожителя отказаться от «любви провинциальной девушки». Она же актриса. И то, что она говорит ему – это роль, которую она сыграет так талантливо, что он поверит в настоящесть сказанного. И заплачет, как иной раз мы, зрители, обливаемся слезами над театральным вымыслом … Кстати, Аркадина любит своего непутевого бесталанного сына. И обидные ее слова («приживал», «оборвыш») – это только реакция на обиду: она и правда никогда не играла в бесталанных пьесах… зачем Костя ее напрасно обидел… В первом действии много вот такого – за что зацепляешься, и начинаешь потом разматывать длииииииннную ниточку. …а вот второе действие… Я редко так плачу в театрах, как плакала вчера, на сцене последней встречи Кости и Нины. Но сначала – о том, что за лакуну времени, что прошло после отъезда Аркадиной + Тригорина в Москву, изменился не только интерьер гостиной. Они все почему-то стали добрее друг к другу. Может быть, тому виной осенняя непогода, когда все чувствуют себя бесприютными скитальцами? Вот и – Тригорин с Треплевым не только руки друг другу пожали, но и обнялись. И мать – все гладит, гладит сына по волосам… может быть, ощущая под ними шрам от давней раны. А потом – самое главное; то, что довело меня до слез. В кабинет к Треплеву входит Нина Заречная. Но это не пухленькая и глупенькая девушка, которую раньше играла Нина Колпакова. Здесь Заречная – Роза Хайруллина. Худая, седовласая, коротко стриженная, невероятно стильная… и безразмерно печальная. Господи! Как же жизнь должна была крутить и бить бедную Нину, чтобы она ВОТ ТАК изменилась: похудела… и глаза стали больше… Она говорит о том, что надо нести свой крест и веровать, и об искусстве – понимаешь, что она и правда «теперь – не то». Она – уже не нервная крикливая чайка. Она – настоящая Актриса. Человек, у которого в жизни остался только Театр. И мне подумалось, что Костя застрелился не потому, что она заговорила с ним о своей любви к Тригорину. А потому, что он понял: никогда ему с его модными писаниями не подняться до высоты Настоящего Искусства. Даже вторым Тригориным ему не стать (хотя и тот – не Тургенев…). Кстати: а не замолвил ли знаменитый писатель словцо за молодое провинциальное дарование?.. (И еще: роль Медведенко как-то съежилась и почти не видна. Обидно: хотела полюбоваться Даней Стекловым, он учителя играет).
Ирината: Бал вампиров. Музкомедия/Санкт-Петербург. 07.06.14. Постоянные зрители этого мюзикла, с которыми я (ну, надо же! совершенно случайно!) оказалась в зале на соседних местах, поведали, что я присутствую на спектакле предпоследнего блока. Играли спектакль примерно три года, но всему приходит конец... в данном случае конец печальный, что подтвердят и москвичи, регулярно мотавшиеся в Питер на хорошие вампирские составы. Кстати, вчера мне поведали, что состав был "почти идеальный" - но это случайность, ибо именно 7.06 в 12 дня у меня был единственный шанс увидеть спектакль. Рада, что успела сделать это до его закрытия. Спектакль вроде бы пародийный, что подтверждается с самого начала рисунком гигантской клыкастой челюсти на занавесе: она нарисована с такими нарушениями анатомии... в общем, смешно. Вот этого смешного много - чего стоит, например, новообращенный вампир-еврей, против которого святое распятие не действует (я смотрела спектакль в первый раз, потому обхохоталась на этом моменте чуть не до слез). Смешного и забываного много. Вот, например, батон колбасы, который используют, как дубинку. Или (и, кстати, смешно, конечно... но я всей душой поняла человека): ученый, попавший в библиотеку графа фон Кролока (то бишь главного вампира) забывает про все на свете, включая высокую миссию уничтожения кровососов... он даже не читает, он просто хватается за книги в потрясении: и это есть... не может такого быть - но есть и ЭТО. В сцене "перебивка": молодой герой безуспешно уговаривает героиню бежать из вампирского замка... но, когда он возвращается к профессору, тот все еще счастливо мечется между книг. Кстати, про героиню в контексте пародийности постановки: не жемчугом и златом подкупил ее вампир, и даже не обещаением вечной жизни: в его замке она может ежедневно осуществлять свою самую заветную мечту - принимать ванну, да еще губка у нее теперь новая и очень большая. (Кстати, и эту героиню я всей душой понимаю). А сын фон Кроллока - очаровательно нежный и игривый, блондинистый вампир-гей? Если присмотреться-прислушаться, то пародийны в спектакле все, даже кажущиеся совершенно серьезными сцены. Но тут виной сам жанр: тексты практически во всех мюзиклах смешны до необычайности (не готова цитировать "Бал вампиров", но, например, совершенным "шедевром" считаю "папа, мама, у меня на сердце рана" из "Монте-Кристо"). Но вот что парадоксально: в какой-то момент начинаешь воспринимать весь этот сценический стёб совершенно всерьез. Причем настолько, что, когда вампиры выходят на финальный номер, энергетика со сцены прёт такая, что хочется спросить их: "Где здесь кусают?" - и подставить шею. Конечно, до этого нас предупреждают... и показывают сонм полуистлевших мертвецов, восстающих из склепов и поющих про тоскливую бессмысленность вечной жизни... Но финал! Финал перечеркивает все эти предупреждения, делает их совершенно несостоятельными. Кстати, эта сцена - с восстающими мертвецами - имхо, самая эффектная в спектакле. А когда потом, на вздымающемся помосте, поет соло граф фон Кролок... Вот тут забываешь все на свете, и просто растворяешься в сценическом действии. Превосходно! Тем более, что фон Кроллока пел "златомасочный" лауреат Иван Ожогин, настолько прекрасный, что после вчерашнего спектакля у меня, рядом с восторгом, возникла единственная грусть: при его проходе по залу, я, сидевшая с краю, постеснялась протянуть руку... почему-то кажется, что, дотронувшись до этого вампира, я бы получила ожог... ну и пускай - почла бы за честь. В общем, спектакль очень хороший. И тем, кто, как и я, не удосужился посмотреть его за три года, советую в июле смотаться в Питер, дабы возможность окунуться в счастье не было потеряно навсегда. ...Я не купила программку (хотя всегда это делаю). Вместо этого приобрела черную футболку с кровавыми подтеками и названием спектакля для дочки. Пусть останется для памяти... ...И еще: главный вход и фойе питерской Музкомедии столь прекрасны, что я могу поставить "птичку": дворцы и замки Петербурга я уже осмотрела.
Ирината: "Тихий Дон". Санкт-петербургский театр МАСТЕРСКАЯ". 07.06.14. Спектакль (с антрактами) длится восемь с половиной часов. Вроде бы - очень много. Но, во-первых, театралы уже привыкли к безразмерно длинным, и при этом потрясающим постановкам в различных хороших театрах; во-вторых, "Тихий Дон" в Мастерской Козлова совершенно соразмерен роману Шолохова (у нас дома он в 4-х томах - аккурат столько действий и в спектакле). Купив программку, сразу убрала ее в сумку: ни одно из актерских имен мне ничего не говорило. Теперь - не только знаю их всех (а за такое длинное действие каждый - и герой, и актер - становятся почти что родными и близкими нам, сидящим в зале), но и искренне жалею, что уеду из Питера, не увидев другие постановки театра. Что до спектакля - я уже написала, что он соразмерен роману, и практически все основные сюжетные линии в нем сохранены. Причем это не сухой пересказ событий, а проживание жизней казаков донского хутора Татарский - с прологом 1857 года (когда общий сход порешил убить беременную турчанку, привезенную одним из казаков с войны), через счастливый май 1913 года - к страшному исходу донского казачества в период Гражданской войны). А исход этот действительно страшный - и невольно приходят на ум современные события в сопредельной стране: замирение невозможно, ибо обе стороны одинаково правы и не правы, да и кровь чужая уже легче, чем студеная водица, льется... Вот и полощут бабы на мостках - белье и языками, споря, когда и кому на Дону жить хорошо: при царе (зачем его "отменили"?) или при красных... А никогда не было хорошо, и никогда легко не было - да только жили раньше по человеческим и божьим законам. Земля на всех одна - только те, кто труда да риска не боялся, богатели... а прочие жили попроще... Да только никто ж не бедствовал! А потом пришла беда, и открыли ей широко ворота... и беда военная потянула за собой прочие несчастия. Смерть полюбила курень Мелиховых - и всего за год выкосила половину семьи: и лихого Петра, и бесшабашную Дарью, и нежную Наталью, и главу рода - Пантелея Прокофьича - сына той турчанки, что убили когда-то по решению схода... А и рядом - порешил казак Кошевой почитай, все семейство Коршуновых (просто за то, что когда-то в батраках у них служил), а сын Коршунова в отместку порезал-поперевешал всех Кошевых - от малых детей до древних старух... И не только серебряный блеск донской воды стал фоном действия, но и пламя до неба... пламя, в котором заживо сгорел дед Гришака. Но вот что интересно: что бы - радостное или страшное - ни происходило на белом свете, существует незыблимое и вечное на все времена. Сколько любви! Святой и одновременно грешной, сжигающей души похлеще пожаров и обмывающей их чистой водой ключевою... Но - когда любовь даже переступает через правила, нормы, стыд, боль - это можно оправдать. И принять - как приняли Мелиховы полюбовницу младшего сына Григория, Аксинью... Да - замечательный спектакль, совершенно точно сочетающий в себе высокую театральность и человеческую, бытовую правду. Хотя и декораций немного, и костюмы просты, и грима практически нет, а ведь играют (без каких-то особых внешних приспособлений) совсем молодые древних стариков, и веришь им абсолютно. А вот называть поименно, выделять кого-то я не буду (хотя, если честно, есть у Козлова такие артисты, которые и в едином хоре солируют так, что замираешь от восторга)... и все-таки именно общий ХОР важнее в спектакле. И не только когда все поют-танцуют (и - ах! - как прекрасно это делают), но и когда каждый, даже и солируя, вплетает ниточку своей энергетики в общую картину постановки. Посмотреть спектакль (при случае) настоятельно советую. И потом встать в едином с залом порыве, и долго аплодировать и плакать... Плакать после того, как Григорий да еще выживший его сынок встанут на авансцене в красных рубашоночках... а вокруг все, кто уже в ангельском чине пребывает - в белом... И это будут все, кто в самом начале устраивал веселые игрища после долгого трудового дня... и был радостен и этим днем, и грядущей долгой и счастливой жизнью.
полная версия страницы