Форум » Архив форума » ...Тем временем в другом хорошем театре... ЧАСТЬ 14 » Ответить
...Тем временем в другом хорошем театре... ЧАСТЬ 14
Ирината: ЧАСТЬ 1 ЧАСТЬ 2 ЧАСТЬ 3 ЧАСТЬ 4 ЧАСТЬ 5 ЧАСТЬ 6 ЧАСТЬ 7 ЧАСТЬ 8 ЧАСТЬ 9 ЧАСТЬ 10 ЧАСТЬ 11 ЧАСТЬ 12 ЧАСТЬ 13
Ирината: В начале и в конце времён. Театр Романа Виктюка. 10.03.15. Я очень неплохо отношусь к постановкам Виктюка. Впрочем, предпочитаю его «Служанкам», «Королям-Арлекинам» и «М.Баттерфляй» спектакли, поставленные со всей мощью таланта Мастера, но без ставших уже традиционными гламурных изысков. Вот, скажем, моссоветовскую «Царскую охоту» видела всего раз, уйму лет назад – а фрагментами помню оч.четко. Молчу уж про «Стену» в Современнике – обожала эту реальную, без характерных для режиссера вывертов, постановку… сколько раз плакала в конце действия, когда ослепительные лучи света били сквозь фанерные щели декорации, обтекая темную фигурку актера Кирюши на авансцене… «В начале и в конце времен» - оно ближе как раз к «реальным» постановкам Романа Григорьевича. Хотя – иногда фирменный его режиссерский стиль слегка «забивает» содержание и актерскую игру: чересчур громко бывает там, где надо бы – шепотом… Хотя… иногда в спектакле совсем ничего не говорят. И эта тишина – прекрасна. Пьеса Павло Арие, по которой спектакль поставлен, печальная и страшная. Это – Чернобыль. Точнее, чернобыльская зона отчуждения через десятилетия после катастрофы. Она пуста и разрушена. И жизни в ней практически нет – ну, что-то растет там, зайцы-кабаны бегают… туристы появляются, сталкеры… Бандиты наезжают… вернее, бывшие бандиты, а сегодня вполне даже депутаты и прочие начальники. Да вот еще семья живет – бабка Фрося, мать Слава да сынок Вовик (был когда-то еще отец.. был – да и «выбыл»). Понятие «только бы хуже не было» к этой семье не относится. Ибо хуже у них, кажется, быть уже не может. Бабка стара, мать больна, а Вовик – тот вообще умственно отсталый урод, который в свои 30 лет все никак из детского возраста не выйдет. Живут они на бабкину пенсию, которую, впрочем, уже много месяцев не платят: власть переменилась, и не до сирых и убогих новым депутатам и начальникам стало. Так вот и живут… не поживают, а ДОживают эти ЛЮДИ. И я не случайно слово выделила: да, это люди – со своими радостями и горестями, привычками, характерами. Каждый – со своей историей, среди которых такие неожиданные встречаются. Люди. В которых другим людям (а может то – уже в полное озверение упавшие пьяные животные) вдруг пострелять хочется. Просто так. Для смеха, для забавы. Для разнообразия – не всё же по косулям шмалять… Смешно это, видите ли – когда кособокий парнишка пытается зализать пулевые раны в своем теле. Безуспешно пытается – крови слишком много… Однако сочетание полной безнаказанности и полной беспомощности ложное. И раз уж закона на этих депутатов и «синих человеков» нет, найдется, кому осудить их не по закону – но по чистой совести. Осудить. Убить. И умереть. Чтобы потом всем, и правым, и виноватым, встретиться вместе - то ли на небесах, то ли в вагоне секретной линии метро. Где одежды будут белые, а Ангелы-хранители (такие неумелые!) обернутся куклами-игрушками. И начало времен, когда была только тьма, сольются с концом времен, где тоже не будет ничего, кроме тьмы… Чернота. Черная быль. Чернобыль. А спектакль – да, печальный и страшный. Но хороший. Музыка – неожиданная. Актеры – все! – играют потрясающе (и совершенно замечателен красивый и сильный Игорь Неведров в роли Вовика-инвалида). Фото: Галина Фесенко
Ирината: Вальпургиева ночь. Ленком. 14.03.15. Премьера. Выяснила, что у меня сейчас совсем мало времени для того, чтобы поделиться впечатлениями. А впечатления есть, да еще какие… Дело в том, что многие из многократно зрительски повторяемых спектаклей повторяются, потому что там – любимый актер, театр… или у постановки сильная энергетика, крайне полезная для твоего организма… Но далеко не все из смотримого ведет нарезом по сердцу моему – заставляет почти непрерывно думать, то и дело возвращаясь к фразе, интонации, жесту… В общем, это именно спектакль из тех, над которыми надо думать. Так что сейчас – в нескольких словах… и буду к постановке возвращаться, что-то додуманное дописывая. Тем более, что на май у меня уже есть билет для просмотра повтора: пойду в Ленком уже с «домашними заготовками», наверняка еще что-нибудь «проявится».. В общем, первое действие для меня было попыткой героя найти нужные слова и договориться – с миром вообще и с людьми, его населяющими. Поэтому – были слова-слова-слова, при этом под многое (явно только что рожденное внутри индивидуума) подкладывалась ссылка на псевдо первоисточник: мол, то и это сказано тем или этим Великим. Попытка найти себя в мире – в которой явно много лишнего и не хватает главного. И при этом – явно время от времени возникает уверенность в собственном превосходстве при понимании ничтожности окружения: «Зато у моего народа - какие глаза! Они постоянно навыкате, но - никакого напряжения в них. Полное отсутствие всякого смысла - но зато какая мощь! Эти глаза не продадут. Ничего не продадут, и ничего не купят. Что бы ни случилось с моей страной, во дни сомнений, во дни тягостных раздумий, в годину любых испытаний и бедствий, - эти глаза не сморгнут. Им всё божья роса»… (с) И в антракт герой уходит, победно вскинув на плечо свою Афродиту, готовую следовать за ним хоть в ад, хоть в рай, хоть в Орехово-Зуево… …Я не знаю, что там, во время перерыва происходит с актером и его героем. Но меняется главное: он молчит. Зато говорят все вокруг него. И вот эта электричка из Москвы в Петушки – она словно бы Русь-Птица-Тройка, которая несется по бескрайним российским просторам – и не дает ответа, как ее ни вопрошай… А раз не дает, то и спрашивать не надо. Надо просто молчать, слушать и попытаться в громадных кучах словесных плевел отыскать хоть зерна истины… Нет, не может же быть, чтобы совсем их не было… ну, хоть одного?! Чёрт подгадал Веничку родиться в России с умом и талантом… Человеку, в глазах которого – напряжение… а еще любовь, в России можно только умереть. Если не физически, то морально воткнут ему в горло шило вот эти веселые ребята: молчи, скрывайся и таи и мысли, и мечты свои… Ну, или пить можно. Даже если не так: «И немедленно выпил», то можно заставить себя затуманить мозги, стать смелым, речистым, остроумным… но при этом жить с выключенными извилинами… …Или всё-таки лучше – НЕ жить?.. *** А в спектакле – да-да, театральная «нелинейность» дошла и до Ленкома, и Марк Захаров гениально в нее вписался со своей режиссурой! – столько всего еще… И Зиночка (А.Захарова), о которой можно говорить, даже отодвинув в сторону Веничку (кстати, совершенно ГЕНИАЛЬНО сыгранного Игорем Миркурбановым). И вот эти множащиеся луны декорации: в каком фантастическом захолустье вселенной проходит колея из Москвы и Петушки? И недоразвитый Внучек (Д.Гизбрехт), который вдруг почему-то оборотится Сфинксом с его вечными загадками. И то, что люди говорят то, что – ну никак не могут говорить!... или ты это сам придумал за них нужные слова, чтобы не утонуть окончательно в шелухе маразма? И то, что нам не дано предугадать, как слово наше отзовется: ты – про поэзию Блока… а тебе в ответ – слушатели выпивают всю спиртосодержащую «Свежесть» в соседних аптеках… или – меняют свою судьбу, вместе с тобой устремляться в гибельные выси, и одновременно упадать в бездны ада… А каким фантастическим языком написан текст, произносимый со сцены! Ах, Веня-Венечка, ты ж гениальный… хоть и алкоголик. Да-да, хочу еще на спектакль – смотреть, как немыслимо стоит и молчит (ТОЛЬКО – стоит и молчит!) во втором действии Миркурбанов, когда в шаге от него кипит котел словесного поноса варева. А еще хочу слушать ерофеевский текст – не дыша почти, и только изредка тихонько всхлипывая: это всё такое настоящее, такое потрясающее… такое печальное… Ахуехалнашавтобус… (с) Фото с сайта Ленкома.
Innamorata: «В начале и в конце времён». Театр Романа Виктюка на сцене Театра Киноактера. 10 марта 2015 В прессе говорится о том, что в недавней премьере театра Романа Виктюка через призму страшного события (Чернобыльская катастрофа) режиссер ведет речь о сегодняшней ситуации вокруг России и Украины. Возможно, постоянно «закрываясь» от излишнего шума – многочисленные прыжки в тяжелой обуви по металлическим листам – я не считала эту отсылка к реальности. Две провокационных строчки, о том, что нынешняя Верховная Рада – это зеленые человечки из Космоса, а главный их предводитель – Раиса Максимовна Горбачева. – глуповато и грубо. Это не что иное как спасительный бред «облученной» бабушки, дабы не открывать и так недалекому внучку страшной правды. Это не злободневный контекст, это просто глупая метафора и не более. Куда более зацепило другое: красно-синие шаровары (уверена, что подкладка у них таки - белая) участкового, который являлся последней связующей ниточкой между отчужденной (как я поняла – добровольно!)семьей и внешним миром. Он мог и лекарств привезти, продукты передать – кругом же на многие километры ничего нет, кроме русалок (опять же бабкины выдумки) Да, агрессивен и потребовать может чуть больше, чем просто бла-го-дар-ность, но ведь он есть! У него у самого жена молодая, семья в зародыше, и не сдались ему 2 эти странные женщины с ребенком-дурачком. А ведь нет же! Регулярно навещает, интересуется… Он, если что, защитит и поможет, только вот семейство на помощь среагировало странно… Озлобилось и закрылось. Не поздоровилось , в общем, участковому. Вот тут и контекст сегодняшнего дня – не делай добра другим - не получишь камнем по башке. Очень тяжелый спектакль. Хотелось – скорее наружу, из зала, куда угодно! Последняя сцена в «метро» вроде как очищение, облегчение – ан нет, делается еще страшнее от этих окровавленных ангелочков, которые, должно быть, вместе с героями напились варева из волшебного бабушкиного котла.
Ирината: Музей Достоевского. Спектакль-квест Этюд-театра (СПб) в Боярских палатах. 15.03.15. Очевидно, модные ныне мероприятия-бродилки – это не моё. Интуитивно это чувствовала и активно уворачивалась от посещения. Но вчера в одной точке сошлось несколько «за» за посещение: отсутствие намеченных на вечер дел, возможность бесплатно посмотреть спектакль «Этюд-театра» (театр этот мне многие хвалили) в Боярских палатах, где до этого ни разу не была. К тому же появилась возможность пересечься с подругой-театралкой, с коей мы почему-то давно ходим разными театральными путями. Все хорошо… да не всё хорошо, ибо действо мне практически совсем не понравилось. Оно скучное. Может быть, оттого, что ребята, устроившие это хождение, Достоевского не любят. Или любят его совсем не так, как я – к тому же делают это с некоторой степенью насмешливой снисходительности к писателю: мол, книги его себя во многом изжили и для повышения читабельности требуют актуализации. С Достоевским тут – как с Алёной, старухой-процентщицей, загнанной в блок «публичного дома». То есть – и Алёна, наравне в Достоевским, получилась существом, жизнь свою изжившим, неприятненьким таким…Но - в нашем, довольно просвещенном 21 веке, никто их не собирается ни с парохода современности сбрасывать, ни топором по голове лущить. Пусть уж себе доживают… А еще во вчерашнем действе был несогласованный дилетантизм. Я даже вчера поинтересовалась: это что, самодеятельность? Оказалось, нет, вполне даже профессиональные артисты, молодые правда, но уже популярные… к тому же шикарным педагогом выученные. А получилось у них – ни отрепетированности, ни импровизаций… так, серединка на половинку. И вот ведь забавно: в той части квеста, где от публики потребовалось интерактивное общение с героем и друг с другом, зрители оказались гораздо интересней, чем мальчик-актер, обернувшийся двумя разными персонажами… Вот эту бы часть я продлила, расширила и… Но – не получилось, и нас вывели на разговор в трактире Раскольникова и… карамазовского Чёрта. Увы, Родион Романович (один из любимейших моих героев) был туповат и не симпатичен, а Чёрт – не демоничен (не потусторонен) ни гранулой миллиграмма… Да, и это было скучно. Но скучнее была бесконечная, круговая видеопроекция, где некий городской сумасшедший (возможно, волей режиссера воскресший Федор Михайлович) в костюме «а-ля Бобок» метался по Питеру, бредово завывая. Кстати, «Бобок» - это одно из немногого, что мне понравилось. Но тут уж «вина» не режиссера, и уж, тем более, ни отсутствующих в эпизоде актеров, а потрясающая магия места… И – ах, ну почему место это было так слабо обыграно! Неплохой, общий для всех вчерашних квестовых групп финал, примирил с многим. Хорошо проговоренный монолог типа Мышкина. К тому же мне было интересно, каким образом актера поместили в клетку? И для вращения таковой – он, что ли, ногой незаметно от пола отталкивался? Впрочем, здесь важнее то, что только в этом эпизоде родилась хоть какая-то энергетика – неплохая актерская смешалась со зрительской, Достоевский добавил перцу… В общем, вот эти, последние минуты, откровенно спасли мероприятие от полного провала. Нет, в принципе, вечер удался. Ибо он не прошел в бездельи, и Боярские палаты я посмотрела, и с подругой пообщалась… Но потрясена я была вчера только одним моментом: ох, какой же фантастический там, в плохонькой видеозаписи, вздыбленный лёд на зимней Неве! Никогда такого не видела. Спасибо режиссеру, что дал возможность это чудо узреть.
Innamorata: «Вишневый сад». РАМТ. 13 марта 2015 Не так давно я писала про «Вишневый сад» в версии Николая Коляды, там и говорила о проблеме пропадающей России вместе с телегой и ее четырьмя колесами, с господами её вовремя оседлавшими и другими – оставшимися на пыльной обочине без гроша в кармане и со слезами на глазах. Благодаря другим режиссерам я знаю, как можно вывернуть Чехова, подчеркнуть красными линиями и отметить восклицательными знаками то, что проскакивает в оригинале лишь между строк. А в этом спектакле, да еще и в совокупности с солнечными днями ранней весны, ощущение, что ты внутри этого «Чехова» и есть: прислонилась к вязу, где-нибудь на полянке, открыла томик с любимыми пьесами и рисуешь себе в воображении «дом и сад», «домашний театр», «колдовское озеро» и т.д. Некоторые театры грешат тем, что постановки с долгой жизнью играются на автомате, а этот рамтовский «сад» цвел и пах, как будто переживал свое золотое время, плодоносил, так сказать. А ему ведь 11 лет! Отсюда и потрясающие (как мне рассказали) импровизации, абсолютно живые – а не по-книжному плоские персонажи. На сцене настоящая золотая обойма, я бы даже сказала, сливки РАМТа. Имена, с которыми у меня и начал когда-то ассоциироваться этот театр: Редько, Исаев, Красилов, Искандер, Семенова, Гребенщикова. Удивительным сюрпризом оказался Вячеслав Гришечкин – хорошо знакомый в лицо, но никак – по фамилии. И хорошо ведь играл! Располагающе вальяжно, легко и с юмором. Костюмы, сценография и реквизит – под стать актерским работам – как в первоисточнике. Все очень и технически хорошо (блюдца звонко бьются!) и эстетически красиво. Но, конечно, форменное издевательство над зрителем –устраивать такое натуральное чаепитие с вишневым вареньем, пирогами, нарезками. Но, после спектакля можно пойти в кондитерскую неподалеку, там и оторваться) Приятен глазу и цветовой оттенок спектакля: пастельный. Только благородное платье Раневской и жилетка Лопахина как будто выделены ярко вишневым – более остальных заинтересованы они в «вишневом деле». Лопахин Ильи Исаева очень напомнил его же Будденброка: Интеллигент я? … или я делец? На фоне типично чеховских персонажей особняком держится и играется Евгением Редько эксцентричный конторщик Епиходов. Его образ - немного с перебором, но к месту, ведь влюбленные люди всегда немножко дураки. Именно с такими дураками и случаются несчастья и недоразумения, это как моральная компенсация эмоциональных встрясок, которые могли бы иметь место в любовно-обоюдном союзе. Очень нежные в спектакле женские взаимоотношения дочки-матери, сёстры. Все душеньки и душечки - тюфельки, юбочки, шляпки, пояски. Не могу удержаться от повторного убеждения в простой красоте этого спектакля. Он соткан из одних только достоинств, которые я уже перечислила. Недостатком являлась лишь моя личная грусть после его завершения. Боишься, что только закружишься-забудешься в легкомысленном вальсе, в приобретенном наконец веселье и праздности – а кто-то – ррраз, да и уведет то, что тебе так любо-дорого… И не вернуть уже и не выкупить самое, родное… Так что, нужно быть на чеку и не выпускать буквально из рук все то и всех тех, кто тебе дорог и любим.
Ирината: Кураж. Театр Эрмитаж. 18.03.2015. Огромная радость от: а) новой встречи с любимым Театром и любимыми Актерами, б) возможности вновь видеть этот потрясающий спектакль, в) вечера, проведенного в зале замечательного театра с хорошими людьми рядом… …соседствовала с грустью, ибо: а) зал хорошего театра, к сожалению, не был родным залом любимого Эрмитажа, б) у меня нет возможности пересматривать эрмитажные спектакли с той регулярностью, какую они заслуживают и в те вечера, когда я могу это делать без ущерба для других дел, в) время идет вроде бы незаметно – но как же выросли детишки, в спектакле играющие… значит, как же постарела я… Литературная и театральная классика – она на все времена. Но бывают такие годы, когда она становится особенно своевременной. Вот и сейчас, когда в стране по соседству, перемешав правых и виновных, идет смертоубийство… Ах, как же актуален сегодня спектакль о безразмерно долго длящейся войне, о людях, которые по-разному пытаются выжить в этой страшной мясорубке и о матери, у которой один за другим погибают дети. Попытка Анны Фирлинг за счет своего оптимизма и хватки адаптироваться к происходящему, оборотить безумие происходящего себе на пользу – обречено на провал. Священник не прав: она, конечно, не гиена, рыщущая на поле боя. Это просто очень деловая женщина (да, готовая и пули купить по дешевке, чтобы перепродать их тому, кому нечем стрелять)… но она еще и не слишком счастливый человек, что и любит не того, и живет не так, и, при том, что крутится-вертится в делах, как грешник на адовой сковородке – все никак не может скопить хоть какую-то сумму, которая позволит ей и детям жить, а не выживать… Война ей – не мать родна и даже не мачеха. Она – враг, с которым, впрочем, приходится спать в одной постели. И желание, после смерти Катрин, одной вытащить свою тяжелую повозку – это не от жадности, а от того, что (йолала!) надо хоть куда-то двигаться и хоть что-то делать… Да и – если полжизни твоей связано с этим облезлым фургоном и грязной дорогой, если ты ничего больше не умеешь – чем ты еще займешься в жизни… Так и будешь (мгновенно страшно постаревшая, смертельно уставшая) до самой смерти тянуться по дороге жизни, давя колесами ежей и…хотела написать «теряя детей»… только и терять-то уже нечего… *** Очень люблю этот спектакль. Люблю – несмотря на то, что он очень, просто страшно тяжелый. Просто – играют в нем потрясающий артисты, и (самое главное!) наилюбимейшие Дарья Белоусова и Галина Морачева в роли двух возрастов мамаши Кураж. Впрочем, не меньше аплодисментов в финале получает и Ольга Левитина. Потому что ее Иветта – это что-то невероятное. Правда, и роль ее выстроена превосходно. Впрочем, в спектакле все прекрасны, и исполнители главных ролей, и те, кто выходит в эпизодах (как, например, Олег Заболотный в роли практически бессловесного крестьянина). Прекрасны, потому что в Эрмитаже плохо играть не принято… да и вообще, я всех их очень-очень люблю. И еще моя любовь – дети, которые выходят петь на сцену. Всегда на «Детском крестовом походе» обливаюсь слезами… ничего не могу с собой сделать, потому что история эта невозможная… ну, не должно ничего такого быть, ибо это – какая-то бездонная, нереальная скорбь… Но и поющий «Теленка» прекрасен, как и тот парнишка, чьему брату удалось так печально завоевать «кусок чужой страны»… В общем, и правда невозможный спектакль. Который вымучивает тебя до боли, до страдания… но после которого появляется в душе обжигающий огонь, благодаря которому и можно получить такое прозвание – КУРАЖ. Ну и, чтобы не выглядело написанное елеем, скажу, что не нравится. А вот сценография не нравится. Я присутствовала при том, когда представлялся макет декорации, слушала художника и знаю, что заложено в оформление сцены. Но… «не читается» практически ни один элемент: ни задник, ни «коврик», ни колесо. Совершенно не помогает ни актерской игре, ни зрительскому восприятию. Хорошо, хоть не особо мешает… Фото: Евгений Люлюкин
Lyra: Чехов-GALA 8 марта 2015. РАМТ Рамтовский «Чехов-GALA» стоит посмотреть хотя бы из-за потрясающего финала!! Сам по себе спектакль очень красивый, но именно эта финалочка делает его, даже не знаю, на 100% чеховским, что ли – легко, смешно и очень красиво! Спасибо за такую находку! Немного про мистику.. У меня складывается такое впечатление, что мне на роду было написано в этот театр прийти в один прекрасный день. Столько намеков и сигналов я получала, когда стала жить в Москве, что это мне не кажется случайностью. - «Я знаю, что ты любишь Чехова», - сказала мне моя первая работа и подкинула флаер «Чехов-GALA», который до сих пор бережно хранится (что такое РАМТ я тогда могла только догадываться). В другой раз в афишу «Чехова» я уткнулась уже год спустя, когда гуляла с подругой по Дмитровке. С этой же подругой мы и оказались в РАМТе пару лет спустя, когда я уже практически прописалась в этом театре. Композиция по водевилям «Медведь», «Предложение», «Юбилей», «Свадьба» и «О вреде табака» , которые переплетены между собой, поочередно выходя на первый план, и держат зрителя в напряжении на протяжении всего спектакля, так как оказалось, что антракта-то нет. :) «Медведь» - одна из моих любимых пьес у Чехова, в моем рейтинге она следует за «Чайкой» и «Вишневым садом», поэтому в «Чехов-GALA» именно этот сюжет задал тон всему моему восприятию спектакля. Потрясающий дуэт – Морозов-Рыщенкова. Два упрямца, решившие поупражняться в своем упрямстве.. Ждала почему-то Исаева, но Морозов был просто шикарен! Распалился, стул сломал – ноу комментс! Что-то мне подсказывает, стул сломался случайно. Ну, то есть Степан шарахнул стул так, что у того ножки отвалились. И Мария Рыщенкова прекрасна в роли Елены Ивановны. Ее решительность, когда Смирнов ее вызывает стреляться умиляет, а восторг самого Смирного просто нокаутирует! Ну, вы поняли, «Медведь» сохранил свой статус любимого водевиля. Следующий водевиль в моем личном рейтинге – это «Предложение». Когда я его читала, я хохотала до слез, очень хотелось увидеть его на сцене. И тоже прекрасное трио: Доронин-Ковалева-Пахомов. Но если бы Наталью Степановну играла обожаемая мною Даша Семенова, я наверняка умерла бы от счастья! Что касается «Юбилея» и «Свадьбы», то они для меня были менее яркими, градус был уже явно ниже. Среди гостей на свадьбе выделялся телеграфист Ять - Шкловский, а среди посетителей и работников банка – Оксана Санькова в роли Мерчуткиной. Ну, а под занавес, все герои рассаживаются, чтобы вместе со зрителями послушать лекцию «О вреде табака». И какое это чудо наблюдать, как Смирнов нежно обнимает Попову, а Наталья Степановна сидит в ногах у Ломова! Да, я все о своих любимцах :) «Чехов-GALA» - отличный спектакль, на который можно пойти с друзьями, детьми-подростками или родителями. Настоятельно рекомендую! Ну, а сценография, костюмы и музыкальное оформление спектакля – на уровне Бородин-Бенедиктов-Плэже – ВОСТОРГ!
Innamorata: «Вальпургиева ночь». Ленком. 14 марта Спектакль спиртом не пахнет. Способностью воспламеняться он обязан в первую очередь энергетическому и магнитическому Игорю Миркурбанову, а не С2H5OH. Крепких напитков и "крепких" слов в спектакле много, но первыми не злоупотребляют, а вторые употребляют в согласии с авторским текстом. Из песни Венедикта Ерофеева слов не выкинешь – и получается ненамеренное, но и неотвратимое нарушение Закона о запрете мата "на театре". Очень смело поставлено, практически под руководством широко известного девиза «пренебречь – вальсируем!» Ожидаемо лезет в голову пресловутая актуализация. Тут и м*даки в думе и не искорененный до конца гомосексуализм в стране. (Сказал Миркурбанов и пошел играть своего Лорда в "Идеальном муже" ) Но тут другое - показан способ бунтарско-философского существования во враждебной среди. Как, например, зеленый поросенок среди розовых у МакДонаха. А здесь вот такой безответный, неуспокоенный Дух в системе норм, предписаний и стереотипов. И дух носится в вечном поиске и движении, и горит над его головой запрещающим светом красный семафор. Цель героя (Венечки) - проделать путь по горьковской железной дороге до Петушков дабы обрести смысл жизни - а по факту "Афродиту". Как закон жанра, запутавшийся или уставший от условностей человек должен проделать некий Путь. Цель - не финал, а сам факт пути, в ходе которого приобретается куда больше, нежели по его завершении. Венечка буквально в магическую ночь сбегает из психиатрической лечебницы в Петушки. Не один. Каждый человек придумывает себе и чертей и ангелов. Под стать опекаемому объекту, его ангелы показательно благообразны, но и за словом в карман не полезут. Очень важно человеку общаться со своими потусторонними помощниками на одном языке, так понятней. В дороге - станции, буфеты, отбивные котлеты, разговоры... Но разговоры герой ведет не всегда, иногда отступает и в безмолвии слушает. Ах, как мы любовались этим молчанием! Постоянно следует за поэтом фанатка-сподвижница Зиночка (Александра Захарова), оборачиваясь, как Дездемона у Бутусова, множеством лиц. Станет ли она венцом пути? Или просто будет утешением в дороге? Вопросы, вопросы. На них хочется замысловато отвечать - также как и уходят в дебри метафизики и Веничкины ответы касательно простых вещей. Алкоголь нарочито не выставляется в упрек (как будто спрятан, о нем - почти шепотом). Приходят на ум нетленные слова Жванецкого, "Сильно не пьющий - большая гнида". И это совсем не значит, что пьющий - большой молодец, воплощение добродетелей и само очарование. А вот герой Миркурбанова - такой. Любим мы этого артиста. Но вместе с этим не приходит его "разгадка". И пусть все так дальше и остается. Будем разгадывать: и его и спектакли с его участием.
Ирината: Четвероногая ворона. МТЮЗ. 19.03.15. Замечательно играют. Такую четкость – до гранулы миллиграмма – я редко встречаю в театрах (а ведь стараюсь ходить только в хорошие). Ободранная гнилая дверь слева, в щель которой дует – в квартире Мужика. Такая ж ободранная дверь в неприбранной квартире Пети. Посередине еще одна дверь. За ней должен быть Бог. Только его нет – иначе он неверняка вышел бы к этим несчастным, измученным жизнью людям, а не стал бы прятаться за табличкой «Учет». Впрочем, обэриутский коллега Хармса, Александр Введенский утверждал, что «кругом возможно бог». И, пусть поздно, пусть за мгновение до смерти (или – через мгновение после нее?) и на маленькую секундочку приоткрылись божественные чертоги, и человек получил все, о чем грезил в своей недлинной убогой жизни: изобилие, красоту, счастье и любовь. А еще чувство, что ты нужен всем, и все желают тебе только добра. Очень печальный спектакль, поставленный по произведениям очень смешного писателя – Даниила Хармса. Вернее, как посмотреть: вон как веселилась глупая мОлодежь на последнем ряду… Да, в «Вороне» действительно много смешного и в словах, и в ситуациях… Но молодежь все равно глупая, ибо при наличии хотя бы крохотного умишка можно было понять, что практически все в зале печально нахохлились и – страдают…Может быть, в этот момент там думают, что не нужно смеяться и издеваться над теми, кто слаб и убог… особенно если это – близкие тебе люди. Пожалеть их надо. И найти хотя бы пару слов утешения в горестях больших и малых. Вот так вот – стать спасителем… даже немного Богом, приоткрыв дверь для тех, кто уже совсем отчаялся, и кому ТАК плохо… что даже кильки в банках в магазине нет, потому что киргизы всех коров угнали… Как страшно тают наши силы, как страшно! как страшно! как страшно тают наши силы, но Боже слышит наши просьбы, но Боже слышит наши просьбы, и вдруг нисходит Боже, и вдруг нисходит Боже к нам. (с)
Elena: Р А М Т. "Будденброки" "Будденброков" захотелось посмотреть, прочитав интересные отзывы Ирины, - и совсем об этом не жалею. Кроме того, всплыли смутные воспоминания об этом спектакле, увиденном мной очень давно и совершенно случайно во Франкфурте. И, конечно, еще одна причина: Миндаугас Карбаускис. Не ожидала, что он такой непредсказуемый и разный с одной стороны; сформировавшийся, зрелый мастер - с другой. Оказывается, он сам в прошлом актер, и быть может, поэтому ему присуще абсолютное "чутье" на них, что особенно выражено в его совсем не похожих друг на друга работах. И именно это чутье и его взгляд на ту или иную драматургию позволяют максимально раскрыться актеру на сцене. "Будденброков" Карбаускиса считают слишком аскетичными. Действительно, на первый взгляд аскетично все - и декорации, и костюмы, и музыка, и обстановка, и даже своеобразный дух и стиль, присутствующие здесь. Более того, "аскетичны" и отношения между героями - именно такими их показывают зрителю. Однако все мы предпочитаем "чистое сливочное масло"; в этом спектакле вы ничего другого и не найдете. Я даже так думаю. Вот такая нарочитая поистине брехтовская отстраненность в игре: актеры со стороны оценивают персонажей, сообщают даты происходящих событий, обращаясь к слушателю. И в то же время, как ни парадоксально, их игра в высшей степени психологична, ибо сама история, рассказанная автором в романе, требует оголенного, болезненного нерва. Ирина, вы говорили, что труппа РАМТ одна из сильнейших. Я увидела всего один спектакль и поэтому не могу судить о всей труппе, но то, какую семью "сколотил" Карбаускис, свидетельствует о несомненной удаче как режиссера, так и исполнителей. Вообще "Будденброки" Томаса Манна очень похожи на знаковые пьесы Максима Горького, и прежде всего на "Мещан" и "Зыковых". Все те же семейные ценности, и в данном случае они одни. Даже церковные "подкошенные" своды и домашняя столовая Сергея Бархина напомнили суровые колонны-"срубы" и кабинет главного героя в спектакле "Люди как люди". Собственно, и страсти в "Будденброках" тоже кипят нешуточные, с той лишь разницей, что до самоубийства дело не дойдет - судьба сама отнимет у них их жизни. Семья - это основа, это тыл. Но и сама семья должна опираться на что-то твердое, незыблемое. Конечно, это деньги. Любовь и привязанность, поддержка и понимание, да что там - уважение - это нечто эфемерное, не прочное и не надежное. А капитал - всегда капитал. Он не предаст, не разлюбит и не оскорбит - конечно, при условии "правильного" обращения с ним. Как? Разумеется, кропотливым трудом на благо фирмы: деньги следует зарабатывать честно. Это закон, фактически прописанный в семейной книге этих людей, который с молоком матери вобрал в себя отец семейства Консул Будденброк, и теперь изо всех сил пытается "вдолбить" его своим неразумным детям. В этом ему помогает его жена и мать его детей. Их брак был основан исключительно на "рационализме" - деньгах фирмы и приданном невесты - и к какому результату он привел! Двое людей, игнорирующие и гонящие прочь любое проявление каких-либо эмоций, - ибо деньги любят холодный, трезвый расчет - таковы супруги Будденброки в исполнении Андрея Бажина и Ларисы Гребенщиковой, демонстрирующие окончательное искоренение всех более-менее "живых" человеческих качеств и слабостей. Показателен эпизод, когда Консульша-мать разговаривает с младшим сыном, постоянно "хрустя купюрами" и не обращая на него ни малейшего внимания, полностью поглощенная куда более важным и нужным делом. А ведь Тони совсем не похожа на родителей - наверное, в силу возраста и юношеского максимализма. И хотя они как танком пройдутся по ее жизни, основательно ее изуродовав и обесчестив, единственная дочь Будденброков сохранит себя и свое право сделать выбор; собственно, финальная сцена это ясно показывает. Роль Антонии исполняет Дарья Семенова, и делает это выше всяческих похвал. В ее героине первоначальная рефлексия, смешанная с вполне объяснимыми переживаниями, вызванными сменой обстоятельств, постепенно вытесняются чувствами и реакциями повзрослевшей женщины, увы, дважды наступающей на одни и те же грабли в виде неудавшихся браков. Первый, разумеется, по принуждению; второй - вполне осознанный, но снова "осечка". Ее можно понять: она - женщина, и боится остаться одна. И "ущербность" разведенной жены тяжким бременем давит на ее существо: общество, злые языки. Однако даже к концу истории Будденброков я не соглашусь с тем, что Тони становится циничной и расчетливой, что действительность научила ее "жить". И именно за то, что она смогла избежать заражения болезнью приумножения капитала и другими пороками социума, в котором существует, в самом конце эта несчастливая женщина получит от этой жизни еще один шанс. То ли дело Томас, свято верящий в непоколебимость семейных традиций, принимающий "эстафету" от отца и так же, как он, делающий неплохую карьеру, дослуживаясь до сенатора. Похоже, его не мучают вопросы о смысле жизни, а свои представления о ней он предпочел глубоко и надежно запрятать, выставляя наружу то, чему поклоняется и служит, - золотого идола. И только однажды его голубая будденброкская кровь закипит - в схватке с Христианом. Жестокая сцена, настоящий момент истины для обоих братьев и их характеров - и прямая, бескомпромиссная игра "глаза в глаза" Ильи Исаева и Виктора Панченко. Вообще такое жесткое столкновение стало вполне логической развязкой отношений совершенно разных Будденброков - Томаса, готового положить на материальный алтарь семьи свою жизнь, и Христиана, единственного из детей, так и не сменившего подростковые джинсы на "взрослый" костюм. Он так и останется тем Христианом, который не перестал "таскаться по театрам", страдать "надуманными" рефлексиями и с презрением относиться к родительским деньгам, не забывая, однако, спускать их на ветер. И даже его осознанное, зрелое решение жениться на женщине с ребенком вызовет лишь гнев и еще большую ненависть Томаса, посчитавшего, что таким образом семья в очередной раз лишится денег. И самое страшное: Христиана также не минует вырождение, и в финале он окажется в сумасшедшем доме. И, конечно, еще два интересных персонажа - Ида и Герда. Их обеих объединяет их "немота" и еще то, что жизнь семьи проходит на их глазах и, как это ни странно, отображается ими. Служанка, преданная хозяевам, как старая собака, тут же откликается на свое имя, едва заслышав его, и впитывает в себя, как губка, все, что происходит рядом. "Все обратится в прах", - ее единственная мысль, и она целенаправленно, хладнокровно "уничтожает" умирающих по очереди Будденброков, как бы стирая их со сцены, заботливо "укрыв" фамильными рамами. Герда, жена Томаса, лишена не только голоса, но и мало-мальски выраженных человеческих инстинктов, включая материнский; и даже смерть ее сына не заставит Герду хоть как-то отреагировать на происшедшее. Конечно, Татьяна Матюхова в роли Иды намного более выразительна, чем Герда Оксаны Саньковой, но обе актрисы очень точно сыграли суть своих героинь. ...В финале, оставшись одна, Тони тихонечко заплачет. Она просто вспомнит всех ушедших людей, дорогих ее сердцу, и будет не в силах сдержать нахлынувшую тоску. Будденброки умерли. Умерли все. Осталась одна Тони. Нет, не одна - у нее есть дочь. Возможно, то ли судьба, то ли бог проявляют каплю милосердия к этим людям, оставляя им последнюю надежду в их последнем ребенке.
Elena: "Гаргантюа и Пантагрюэль" в Театре Наций Пришел и мой черед познакомиться с Константином Богомоловым. Новые формы, новые формы... Признаться, я в легком замешательстве. С одной стороны, кому как ни физиологу восторгаться и Франсуа Рабле и самим спектаклем, с другой - я абсолютно обескуражена, но в хорошем смысле. Или я непродвинутый зритель, или я не умею пока мыслить также витиевато, как режиссер, чтобы до конца понять, что он хотел сказать, но мое первое знакомство с творчеством Богомолова несколько смешанное и противоречивое. Я ни в коей мере не собираюсь критиковать - напротив! - я благодарю его за главное, на мой взгляд качество, которое должно быть у творческого человека - отсутствие страха оказаться непонятым. Богомолов совсем не провокатор и не скандалист, как это может показаться поначалу; просто его ощущение этого мира настолько острое, что в итоге и приводит к своеобразному "радикализму". Спектакль имеет свой особенный ритм, который я не встречала ни у кого прежде, и, надо сказать, в постановке такого рода именно ритм позволяет сюжетной линии и исполнителям стать единым целым и он же заставляет зажить это единое целое. С первой сцены роковых родов Анны Петровны, разрешившейся Пантагрюэлем и заканчивая финалом - глобальным вымиранием великанов, богомоловский ритм оказался в его же контексте настолько нужным и верным, что соединил внутреннюю и внешнюю жизнь актеров на сцене в одно целое, то есть по сути соединил форму и содержание, что сделало постановку стройной и увлекательной. Я еще не видела его других работ, но эту характеризует такое очевидное "ритмичное" качество. Константин Богомолов, как я понимаю, ухватывает сюжет и на его основе придумывает свое собственное - нет, не толкование, - а новый сюжет. Опять же у других режиссеров подобная черта все же проявляется не так явно, и вот это богомоловское "направление" также можно назвать своего рода радикальным. И, конечно, его артисты. У Богомолова и здесь свой почерк: он придумал какую-то странную манеру игры для всего ансамбля, в котором актеров объединяет опять-таки его ритм. По-моему, это и не система, и не "что-то от Брехта", - это его богомоловская "метода", даже техника, которой овладели его актеры. Немножко расстроилась: не увидела Миркурбанова и Мороз, однако поразил Сергей Епишев. Он же здесь "ведущий", рассказчик, конферансье - как хотите, - задает и поддерживает на необходимом уровне "жизнеобеспечение" происходящего на сцене. Единственная декорация Ларисы Ломакиной остается неизменной: красная, почти домашняя комната с обстановкой советского времени, наполненная включенными торшерами и бра, столом со стульями, партой с доской для обучения Пантагрюэля, и, конечно, знаменитым диваном, центром сцены и действия, где отец и сын будут философствовать совсем не на высокие темы и делиться впечатлениями также о самом низменном - например, о способах устранения собственных отходов. У Рабле нет запретов по части описания человеческой физиологии, как и нет их у Богомолова. В плане фантазии и построения сюжета режиссер свободен, как ветер, демонстративно поворачиваясь спиной к "нормативам с параметрами". За это - отдельное спасибо. И все же Роза Хайруллина и Дарья Мороз добавили бы еще больше насыщенных и интересных красок, как я представляю. Однако дуэт "отца-сына и не только" полностью оправдал и сюжет, и режиссерский замысел. В этом дуэте мастерски соблюден абсолютный баланс иронии и драмы, да и заметный гротеск проскальзывает. Это будет пара великанов-ветеранов, уставших от собственного бытия и пытающихся хоть как-то оправдать свое "одностороннее" существование. Виктор Вержбицкий и Сергей Чонишвили, сидя бок о бок на диване в той самой красной комнате, а точнее, в глубине своего нутра, будут рассуждать о всех основных отправлениях человеческого организма, проще говоря, о наших врожденных инстинктах, без которых, увы, невозможно жить. И в данном случае в спектакле замечательнейшим образом воплотилась еще одна, как мне показалась, богомоловская черта - резко выраженная условность театра. И эти монотонные "речитативы" героев, повествующие о несварении гигантских кишок, и первое знакомство с Дамой-Тамарой с последующим приглашением ее на весьма недвусмысленное зрелище-спектакль "Лев и Лис", - да, собственно, вся постановка и основана на этой условности как таковой. "Халтура! Да еще в центре Москвы! - гневно заключит Тамара, удирая и со "спектакля" и от незадачливого жениха. И в этих ее словах кроется отнюдь не суть, но опять-таки условность всего театрального действа, которое и воспринимать нужно именно так. Потребление как основа нашего существования, причем время не важно, ибо бытие всегда первично во всех цивилизациях и во все времена. Речь может идти только о масштабах и размерах вселенского потребления-поглощения-утилизации, и великаны Рабле-Богомолова попросту утрачивают всякие границы и пределы; порой может показаться, что эти существа уже лишились нечто абсолютно иного - душевных переживаний или какого-либо элементарного осмысления того, что с ними происходит, - но это совсем не так. И как доказательство этому - на диване рядом с ними появляется сам режиссер в роли Тоски и даже Тьмы. На мой взгляд, эти бессловесные, бесшумные выходы в пижаме говорят о том, что наряду с гипертрофированными потребностями великаны-обжоры все же разумные существа, и в их жизни есть место капле разума. Собственно, рассказ о выгрызании мозговой кости и стремление добраться до ее мозга также свидетельствует об этом. Путешествие Пантагрюэля и Панурга по островам - не что иное, как попытка поиска смысла жизни. Уходит не только детство - уходит жизнь, от которой не остается ничего, кроме воспоминания о том, "как мы облегчались в молодости". Однако в стране Фонарии они отыщут настоящий Свет, и Пантагрюэль захочет узнать вкус чистой воды, что и приведет их к оракулу Божественной бутылки. Но "Trink" - это только trink, - и ничего больше; в жизни финал у всех один, и он хорошо известен. И на смену великанам, уходящим навсегда, приходит маленькая страна, населенная пигмеями. В финале мне вдруг стало жаль этих динозавров - нелепых, абсурдных, но по большому счету таких безобидных.
Innamorata: «Четвероногая ворона». МТЮЗ. 19 марта 2015 Всему на Земле есть объяснение. Почему движутся арктические льды, извергаются вулканы, падают метеориты… Также вполне объяснимо и человеческое поведение. Не возьмутся ниоткуда ненависть и зависть. Должна быть причина и она ВСЕГДА есть – в семье, в ежедневном окружении, работе. Не хочется подводить все впечатление от спектакля к этому утверждению, но без толики счастья человек будет озлоблен, критичен и агрессивен. А счастье – в мелочах: в батоне свежего хлеба, в горсти тыквенных семечек, в банке свежей кильки в томате. Ладно, пусть у человека нет Счастья в его традиционном понимании, но если отнять у него ежедневные даже не маленькие, а микроскопические радости, то тут уж… киргизы (и вкупе с ними другие малые народности) берегитесь! Олег Ребров (мысленно нарекла его Афоней – похожий образ же, потому как по программке он просто Мужик) терпит от рыбы-пилы жены ежедневные оскорбления и придирки. Господи, как это было страшно и, что главное, правдиво сыграно! Это не просто едкие какбы мотивирующие подколы, это намеренно грубое и жестокое моральное уничтожение человека человеком. Отчего? А ведь и у жены есть на то причины. Замкнутый круг, спастись из которого можно только лишь за каменной магазинной дверью… У двух потенциальных влюбленных (которые тоже встретились у дверей закрытого магазина) тоже не сложилось взаимопонимание. То ли водку любят недостаточно сильно, то ли поторопились на деле испытывать мимолетные чувства. Нелепость юных любовников наивна и смешна. Но за забавностью ситуации кроется пресловутое, даже постыдное отчаянье и одиночество. Вообще, за кажущейся комичностью спектакля прячется совсем иное, так же как и ИНОЕ сокрыто за дверью магазина. Действительно ближе к концу спектакля начинает потряхивать, и улыбка с лица уходит. И контраст: бетонной, наглухо залатанной стены за заветной дверью и тем, что за ней, за стеной в последствии оказалось. Серая, непробиваемая безысходность сменяется ярким излишеством яств, музЫк, одежд и чувств. Все по ту сторону так адски красивы, и так натужно улыбчивы. Все по-инфернальному черно-красное. Достаток, переизбыток. Ад это или Рай? Мне - неясно. Но в конце - о хорошем: приятный момент – когда начинаешь узнавать в спектакле актеров. Кого-то видела там-то, кого-то – там. Вот сегодня, например, обязательно узнаю еще кого-нибудь. Это ощущаемое «внедрение» в новый театр очень волнительно, но столько же и интересно! P.S. Удивительной красоты у Гали туфли, юбка и поясок!
Ирината: Леди Макбет нашего уезда. МТЮЗ. 24.03.15. Когда только зашли в зал, я ахнула: до чего же хороша декорация Бархина! Вот - эта безразмерно длинная дорога, в начале огороженная глухими стенами с лампадками перед НЕиконами… там, вдали, обрывающаяся глухой чернотой могилы… Ничего - и только брошенные безлошадные сани на обочине. Вот такая вот Россия… Но мы сидели близко (ближе не бывает), потому на суперкрупных планах смотрели не в контексте страны произошедшую историю, а просто – сугубо личную историю даже не любви… страсти. Страсти всепоглощающей. Страсти, похожей на бесконечно глубокую кроличью нору, в которую с восторгом и сладким ужасом падаешь… и не думаешь, что будет, когда достигнешь дна. Страсти, похожей на наркотическую зависимость. Это когда ради обладания чем-то/кем-то человек, забыв и Бога, и самого себя, готов на всё, даже самое страшное преступление. И на смерть готов - это когда мученически мучаешься от отсутствия того, что твоей душой полностью завладело. Кама Гинкас поставил потрясающий спектакль, в котором удивительно сыграли все… но Игорь Балалаев и Елизавета Боярская играли так, что… ну, вот невозможно ТАК играть! Там более – сидели рядом, любую фальшь заметишь сразу… вот не было там фальши! «Ни единою нотой не лгу» - это про их игру… нет, про проживание ими на сцене жизней Сергея и Катерины. Я даже написать не смогу, что и как там было… всё равно, что описать, как здоровый человек спит или дышит. Удивительный спектакль, который смотреть сложно – но в то же время смотришь неотрывно, с таким восторгом, что даже сердце путает ритмы свои и стучит с перебоями. А музыка какая… и церковные песнопения (иногда в странных, необъяснимых местах… то ли призывом не судить, оправдать то, что оправдать невозможно… то ли дальним зовом: остановись, оглянись, приди в себя, стань тем, кем Творец тебя задумал изначально), и «мирское» - многослойным переплетением голосов, которые словно – «сплетенье рук, сплетенье ног, судьбы сплетенье».
Innamorata: «Леди Макбет нашего уезда». МТЮЗ. 24 марта Если на душе подозрительно спокойно, жизнь течет на удивление размеренно и ничего не тревожит, нужно сходить на этот спектакль дабы разбередить свой застой так, что потом потребуется еще пара дней на восстановление эмоционального фона. Серьезно, серьезно… По степени «шоковости» и, в некоторой степени, откровенности – это пока мой топовый спектакль. О, если бы я только мог Хотя отчасти, Я написал бы восемь строк О свойствах страсти. О беззаконьях, о грехах, Бегах, погонях, Нечаянностях впопыхах, Локтях, ладонях. Я вывел бы ее закон, Ее начало, И повторял ее имен Инициалы. Инициалы Страсти в спектакле ясны – К.Л. Катерина Львовна (Елизавета Боярская) – молодая барыня, готова с боем вырывать из пасти судьбы кусок своего недополученного счастья. Самым страшным и отчаянным образом она борется за Свою страстную любовь, за своего Сергея – простого рабочего с барского подворья. А он (Игорь Балалаев) безотказно следует за Катериной-и-Львовной, за поступками ее, за прихотями, очарован-околдован. Практически вопреки собственному желанию, он является соучастником страшных преступлений, задуманных его жестокой подругой. «Вялый» его назвать нельзя, а вот «всегда покорный» - как раз. Страсть закружила смерчем, с виткам которого улетают в темноту мешающее счастью Катерины Львовны жизни. А потом смерч иссяк, да и опрокинул наземь еще не очнувшихся от своего вязкого полусна любовников, оставив их наедине со своими грехами и демонами. Но разницы нет, совершить одно или три убийства. Рук не отмыть все равно. Нет оправданий. Если люди не получает того, чего хотят, то некоторые просто «несут свой крест и веруют», а другие – пойдут по головам и трупам, невзирая на последствия. Да только потом это Желаемое получив отвернутся и скажут: «Да ну его… совсем», потому что не руки, а вся душа кровью обливается и, захлебываясь в ней, умирает. Катерина Львовна, если не брать заложенную в названии спектакля шекспировскую героиню, немного Малифисента. Злая колдунья, которая на самом деле всего лишь женщина, лишенная любви, выросшая из маленькой доброй девочки. И именно такая женщина, лишенная самого главного, и способна на абсолютно дикие вещи. Играется страстная-страшная история в пространстве сценографии Сергея Бархина. В черную дыру не только затягивает, но и благодаря наклонной сцене и вправду очень близкого расположения к ней, казалось, что тебя сейчас схватят за руку и затащат в этот безликий и безбожный, бесчеловечный мир. А не хочется туда, ой не хочется! Я бы сказала, что спектакль весьма физиологичен. Если нужно сыграть страсть, то актеры не обмахиваются здесь красными тряпками или платками, они эту страсть даже и не играют, они ею живут: всепоглощающей, неистовой страстью. Да и вообще все в спектакле - кулаком, наотмашь, с силой и с размахом! Как Елизавету Боярскую грубо перекидывают с рук на руки дворовые и каторжники, как отчаянно она дерется с соперницей - и все это не щадя себя, не смотря под ноги! Игорь Балалаев, на сцене его видела впервые, но наслышана была на год вперед, и не сомневалась, что все услышанные превосходные степени я и увижу. Увижу мужскую красоту, талант, обаяние, опять же огромную физическую силу и обязательную «чертовщинку» в глазах. Немного забавно, что сначала я не могла соотнести его голос с внешностью, они существовали как бы отдельно. Ведь Игорь Балалаев наделил голосом героя толкиеновской трилогии, предводителя гномов. И вначале была какая-то раскоординация образов. А потом, как закрутилось – понеслось, что актеры не представлялись никак иначе, как спаенные со своими героями намертво. И улетел куда-то очень-очень далеко образ поверхностной киношной героини, в которых так часто Елизавета Боярская предстаёт на ТВ. Спектакль – сильное потрясение. Но не смотря на жестокость и абсолютное безбожие, он о человеческом всесилии и бесстрашии. Но только бы знать ему меру… А так в каждой женщине может жить не только робкая Джульетта или впечатлительная Офелия, но и безудержная Леди Макбет. И лучше её не будить никогда.
Ирината: Карамазовы. МХТ. 30.03.15. Спектакль играли в рамках «Золотой маски» с переаншлагом в зале. До этого не играли порядком. Я пропустила спектакли, в которых Митей Карамазовым был сам Богомолов… Жаль, конечно, но в то же время радостно, что на роль опять вернулся Филипп Янковский. Кстати, сыгравший просто превосходно. «Карамазовых» смотрю не впервые, каждый раз с одинаковым настроением: ну, сложно дается мне эта многочасовая читка сложного текста (приперченная, впрочем, регулярными сценами актерской гибели всерьез). Но последние 15 минут – это энергетический выброс в зал такой немыслимой силы, что все трудности и вся усталость снимаются. Остается только эйфория и восторг. Кстати, надо бы уже с блокнотиком в зал садиться. Ибо смотришь – и вдруг обнаруживаешь сплетение двух (а то и нескольких) смысловых ниточек. Радуешься находке… и тут же о ней забываешь, ибо действие уже в другом месте и по-другому закручивается… А тут еще мощный финал, смывающий все следы… Например, на поверхности лежит, а услышала-восприняла-связала я все лишь в этот раз. Сказки. Иногда нам их совсем настойчиво в нос суют – вот, вороны-зайцы Кащееву смерть в ларце тащит, Калинка-малинка расписная танцует, драгоценными каменьями сияет «чепец» Грушеньки… «Сказку» про еврея, распявшего ребенка, читает Алёше Лиза. И другую сказку, про Лукоморье с дубом зеленым, читает монашеку его безумная (?) мать. И – офицер польский, что скачет к Грушеньке «через горы, через лес» - реальный ли то, не сказочный персонаж? И – сны-сказки про подступающих чертей, что снятся Лизе и Алексею... В общем-то, сказка в спектакле начинается с первых сцен: было у отца три сына, и позвал он их в келью к старцу Зосиме, и сказал: «Сыны вы мои любезные…». Другое, конечно, сказал… но зачин-то с тремя героями – он самый сказочный. Правда, и сыновей у отца было не трое, а 3 + 1… Но это уже другая сказка, про доброго отца. Ибо, сколь не резок, груб, и непримирим Федор Павлович – а ведь сына Лизаветы Смердящей, на самом деле, не в отхожее ведро выкинул, а у себя «в поварах содержит». И, похоже, даже любит – как и прочих своих сынов… Да, это он ВОТ ТАК их всех любит. Не как все. Не так, как полагается Богом и людьми. А потому что «как полагается» жить и любить у него не получается: он, похоже, едва ли не единственный в Скотопригоньевске, кто грубо, по-своему, но пытается тучи развести руками. Живет, как живется, и плевать ему на ПОЗУ, в которую все прочие встают. Потому что если внимательно посмотреть-послушать, то все прочие персонажи постоянно в выбранной (вычурной) позе стоят… ну, или перетекают из одной позы в другую, в естестве лишь на малую минуточку находясь (как Алёша – с его страшным беззвучным воем по усопшему старцу). Вот – Иван, долго-долго рассказывающий Алёше про свою «коллекцию» историй про мучимых деточках и их мучителях. Дескать – сострадаю… Сострадает??? Лицо крупным планом на экране – посмотрите-ка на его «страдания»! Так что, если внимательно смотреть-слушать, то среди всех, в позах различных стоящих, только два живых человека и есть. Это – старший Карамазов (и, даже когда он «настоящим», бронзовым памятником в эффектной ПОЗЕ стоит, он и тут – живее всех живых; и в зале-то белые розы от него принимают, не как цветы с могилы, а – как подаренные на счастье ТАКИМ мужчиной). Да еще Черт. Который – ЕСТЬ. И который очень искренне и вдохновенно снова и снова любит жизнь (что само по себе, конечно, не ново)… Правда, когда этот неистовый Чёрт один на сцене остается, и ты восторженно и вдохновенно ему внимаешь… Немного страшноватенько становится. Ибо что это за жизнь такая: получается, все мы в ней под Чёртом ходим, а не под Богом? Или, может, это только в Скотопригоньевске так? Только где границы у этого «скотского» города – и не живем ли мы в его пределах?..
Ирината: Ноктюрн. МТЮЗ. 01.04.15. Этот спектакль играется немного не по театральному: в нем не перекидывание текста и сплетение действий персонажей; всё идет как бы через авторский текст, ремарки, который зачастую не играются, а просто проговариваются. И к лучшему. «Суховатая» разговорная манера игры Игоря Гордина буквально спасает и зрителей, и актеров от полной гибели всерьез. Ибо сыграть и посмотреть ЭТО… пожалуй что, равноценно тому, что - душу порвать невосстановимо. История про то, как одно мгновение раскалывает жизнь на ДО (которое было даже не самым счастливым – обыкновенным… но теперь его вмиг не стало – как будто и не было) и ПОСЛЕ (которое есть… но как будто его и нет, ибо это не жизнь, а существование в пределах отведенного судьбой времени). «Пятнадцать лет назад я убил свою сестру», - говорит герой. И неважно, что это был нелепый несчастный случай. Он. Её. Убил. Всё. Больше никогда не будет, как прежде. Не только для него, но и для его близких закончилось ДО, и, по сути, так и не наступило ПОСЛЕ. Им вдруг стало невозможно жить вместе – есть, разговаривать, слушать музыку… Как выяснилось, и врозь им жить стало невозможно… впрочем, им просто ВООБЩЕ невозможно стало ЖИТЬ. Знаем про героя, что он существовал эти 15 лет, ничего не пытаясь наладить в своей жизни. Если что и было, кроме работы в букинистическом магазине и сна на продавленном матрасе – это не его попытка наладить жизнь, а его девушки… И даже книга, которую он написал, рассказывает о том самом дне, когда случилась трагедия. Других книг он не пишет. Мы почти не знаем, как прожили эти 15 лет его родители. По-видимому, тоже на прожили, а проволоклись сквозь годы… Последняя сцена – перед финальным монологом героя – это его встреча с умирающим от рака отцом… Что-то произошло в пропахшей запахами страшной болезни квартирке отца… А может, ничего там не произошло. И никогда ничего не произойдет. Ничего не даст встреча с девушкой с глазами цвета Карибского моря… и не будет написано больше ни одной книги… и пальцы никогда не прикоснутся к клавишам завещанного отцом рояля… Просто однажды придет социальный работник с набором продуктов и лекарств и поймет, что подопечного нет в живых. И только финальный Ноктюрн… красивая мелодия, и раскрытый рояль, на который крупными хлопьями падает снег… такой же, какой падал за окном в ночь смерти отца… когда – МОЖЕТ БЫТЬ! – всё изменилось. К лучшему. *** Могу сказать, что меня больше всего «зацепило». Рассказ о том самом страшном мгновении предваряется очень длинным предисловием, в котором всё так излишне подробно, что никак не подойдет к главному… Это рассказчик даже в этом пересказе истории из давних времен все оттягивает секунду, когда и жизнь сестры, и его жизнь перейдут в НЕжизнь. То есть – вдруг что-то случится и никогда не произойдет то, что произошло… и его маленькая сестренка не будет лежать на дороге в желтых с помпонами носочках и платье в мелкий яркий цветочек. Обезглавленная сошедшим с ума автомобилем старшего брата. Как же это страшно…
Innamorata: «Ноктюрн». МТЮЗ. 1 апреля 2015 В День смеха посмеяться не получилось. Со сцены, условно устроенной в театральном фойе МТЮЗа, звучал грустный и протяжный ноктюрн, словно оплакивал страшную историю, которая игралась перед зрителями в тот вечер. «Убийство по неосторожности» звучит не так страшно как «Убийство по неосторожности Человека». После гибели одного – умирают четверо. По идее, прекратить своё физическое существование должен только один Человек, но на деле получается, что жертв становится куда больше. Понятное дело, никто после потери близкого человека не может какое-то время функционировать нормально. Другое дело, что некоторые пройдя все муки ада, выбираются из этой болотистой траурной ямы и живут дальше, опираясь на твердь реальности… А для иных боль утраты заглушает ВСЕ окружающее. Нет ни нового утра, ни нового вздоха – есть только пустота и чернота. Конечно, рассуждать на эту тему легко и просто - со стороны человека, который в данный момент – Слава Богу - отголоски ушедшей жизни практически не слышит. В визуальном плане в спектакле для меня не срослись некоторые приемы. По разным осям ушли они на равноудаленные отрезки. Вот капает своим соком полосатый арбуз, а вот он катится к ногам зрителей, олицетворяя собой страшный момент случайной трагедии на дороге. А вот абсолютно «в ноль» срисованная с жизни, появляется больничная палата с умирающим… Образность одной сцены и бытовая копирка второй не выводят понятие Смерти на один уровень. Она либо метафорична и неосязаема, либо же – сидит невидимым гостем на краю больничной койки. Страшно в обоих случаях. Но какой бы не показывалась смерть на сцене, в жизни - у брата, убившего сестру, все населяющие Землю люди становятся манекенами. Они все не могут ни ходить, ни говорить, ни думать – ровно как всего этого теперь не может и его маленькая сестренка. Это пластиковые пустоголовые туловища на ножках. И доживать свою жизнь нужно теперь среди них. Счастьем будет появление еще одного Человека, главное не выпустить его из рук. Но наступает момент, когда ты САМ становишься этим манекеном, лишаясь поочередно каких-либо способностей и чувств а, значит, и другого Человека рядом с собой ты видеть не можешь. Хочешь. Но не можешь. Безысходная, даже депрессивная история, чуть смягченная в конце легким снегом и звуками рояля, настраивающая хоть на какой-то минимальный поиск света в себе, в окружающих, в Жизни даже в самые темные времена…
Elena: "Борис Годунов" в Театре "Et Cetera" Нахожусь в полном восторге от посещения этого театра. Именно театра, ибо заведение сие начинается с самого порога, как ни банально это прозвучит. Какая-то сказочная, уютная обстановка и атмосфера очаровывают с самого начала, включая декор с антуражем и обслуживающий персонал несказанной обходительности. Про бар и гардероб - никакой суматохи, и в то же время быстро и спокойно. Никогда не обращала внимания на подобные мелочи, но в данном случае исключительная благодарность, так как неожиданно приятно удивили. Сам спектакль выдержан в традициях чистейшей классики, ибо легендарный Петер Штайн, режиссер постановки, как известно, приверженец системы Станиславского и русского драматического театра. Прямо скажу, эта работа, что называется, сделана качественно, добротно; актеры здесь понимают, о чем идет речь, и органика их связи между собой благоприятно выливается в зал на зрителей. По мнению самого Штайна, главное в творчестве режиссера - не придумывать новый замысел, а донести то, что хотел сказать автор, и в этом плане его решение поэмы Пушкина совершенно самодостаточное и полное, и те приемы, которыми он воспользовался для передачи русской истории, замечательно выразили и сам контекст, и его отношение к происходящему. Прежде всего поразила интереснейшая сценография. Сцена здесь разделена на три сегмента - центральный и два боковых, и действие разворачивается на всех трех "площадках", по очереди сменяя друг друга. Такое решение позволило создать своеобразную динамику, как в кино, и события как бы вытекают одно из другого, описывая ход истории. Сами декорации достаточно "минимизированы", однако их хватает для выражения и драматургии и актерской игры. Это и монашеская келья, где Отрепьев впервые услышит историю Годунова от Пимена; и собор, когда чернь встречает новоявленного царя; и польский бал, на котором Отрепьев встретит Мнишек, и, конечно, сам тронный зал Годунова, усиленный глубоким бордовым цветом. В целом, художник Фердинанд Вегербауэр прекрасно украсил спектакль в соответствии с художественным замыслом режиссера. И еще очень точное музыкальное сопровождение, найденное итальянским композитором Массимилиано Гальярди. Опять-таки подчеркну, что музыка выделила прежде всего акценты ключевых исторических моментов, а через них уже настроение конкретных людей, участвующих в смертельной схватке за власть. Наверное, без преувеличения можно сказать, что для Владимира Симонова роль Бориса Годунова особая, открывающая его новые возможности и в творческом, и в чисто человеческом плане. Убийство Дмитрия в Угличе - исторический факт, но участие в нем Годунова неясно. И в своем монологе о тяжести шапки Мономаха царь открещивается от его крови, но, тем не менее, ему постоянно является маленький окровавленный Дмитрий в той самой проклятой шапке. Он то парит над сценой в горящем ореоле-нимбе, то несмело бежит сам не зная куда, заблудившись в жестоком мире взрослых людей, не гнушающихся ничем, даже его короткой жизнью. И неважно, виновен или нет Годунов в этом убийстве - высшая власть всегда запачкана, и "кровавые мальчики" уже до конца жизни будут преследовать его. Удалось артисту передать различные оттенки настроения в разных периодах жизни и жизненных ситуациях и тем самым создать целостный и законченный образ с присущей ему масштабностью, государственной и исторической значимостью. Не менее интересен Григорий Отрепьев в исполнении Сергея Давыдова. Молодой монах-расстрига, возомнивший себя претендентом на престол и назвавшийся именем убиенного цесаревича, проявит недюжинный ум и упорство в этой нелегкой борьбе, и в итоге добьется своей цели. К этому же его будет подталкивать и Мнишек, видящая в нем прежде всего русского царя, а уже затем любимого мужчину. Что ж, ее настойчивости и надменного взгляда окажется достаточными, чтобы Гришка стал тем, кем он стал. Марину Мнишек сыграла Анастасия Кормилицына, и сделала это очень неплохо. Василий Шуйский - один из центральных персонажей Смутного времени. Спектакль начинается с диалога Шуйского и Басманова, с их рассуждений о будущем царе и законности его престола. Шуйский убежден, что именно по приказу Годунова убит Дмитрий, однако свое недовольство тщательно скрывает и будет скрывать вплоть до смерти царя. Он прекрасно помнит опричнину брата и временами возвращается к правлению Ивана Грозного, сожалея о том, что страна лишилась твердой руки. И в результате он предает Годунова, переходя на сторону Лжедмитрия. Его низкие метания и его суть прекрасно передал Владимир Скворцов - мое очередное театральное открытие. Весьма живописно показано и высшее духовенство во главе с Митрополитом, и его отношения как с Годуновым, так и к опальному Отрепьеву. И, конечно же, выход царя в народ, к убогим и нищим, когда блаженный безногий Миколка отказывает Годунову в молитве и покаянии, тем самым обвиняя и напоминая о цене и престола и шапки Мономаха. Итак, это был классический Годунов Петера Штайна. Но свое слово, как известно, сказал и Константин Богомолов.
Elena: "Борис Годунов" в Ленкоме Над кем смеетесь? Над собой смеетесь! "Народ собрался на центральной площади и ждет, когда ему скажут, что дальше. Народ - тупое быдло". Возможно, Богомолов и прав в том, что говорит, точнее, в том, что написано на большом мониторе; однако народ долго терпит, но терпению всегда приходит конец. Вот и наиболее уязвленный таким обращением зритель пристыдил народного артиста Александра Збруева - Бориса Годунова - в уничижительном отношении ко всем нам, - и тут же был расстрелян царем: какой-то смерд посмел указания давать и недовольство проявлять! Да, таков Борис Годунов в "неоинтерпретации" и современной обработке богомоловских традиций и... даже еще немножечко лучше! Трагифарс - и это действительно фарс, и отнюдь не "смех сквозь слезы", потому что плакать не хотелось совсем. Ибо спектакль не только гиперполитизирован - он заново сконструирован и показывает эту самую политику в различных плоскостях - подчас неожиданных и щекотливых. Похоже, сами актеры и режиссер порезвились вволю; мы же смеялись прежде всего над богомоловскими штучками и не переставали удивляться его способности оставаться самим собой. Пимен-пахан, расписывающий монахов-заключенных в монастыре-остроге и таким образом творящий летопись, - забавно. Оказывается, в те времена в монастырях "сидело" гораздо больше людей, нежели сейчас, - интересная информация. Вот и Гришка рад-радехонек наконец-то "откинуться" и податься на Литовскую сторону. Однако общение с Пименом пошло ему только на пользу, и свои приобретенные знания будут потом плодотворно использованы им в борьбе за ту же власть. Рада была снова увидеть замечательного Дмитрия Гизбрехта в его амплуа "человека со странностями и легкими отклонениями". Самого Годунова я восприняла исключительно вместе с его свитой, поскольку они игрались как бы на одном настроении и на похожих нотах. Эту игру я бы назвала в какой-то степени "парадоксальной", потому что и Александр Збруев, и Александр Сирин, и Иван Агапов до конца не осознают, что их персонажи - вне времени и конкретных обстоятельств; единственное, на что ими сделан очевидный упор - это их чисто российское происхождение и то, что подобные государственные деятели могли иметь место только в нашей стране. Что ж, это как раз понятно: своеобразная лексика, специфический образ жизни и найденные Богомоловым музыкальные отбивки как нельзя лучше подчеркнули особенности национального управления, не сравнимые ни с чем. И шапка Мономаха в руках царя, одетого в современный мужской костюм, - однако, куда же без нее?.. А вот кто действительно загадочен и чертовски притягателен, - так это дуэт Миронова-Миркурбанов. На Миронову-Мнишек не только приятно посмотреть как на красивую изящную женщину в прекрасно сшитом голубом платье, очень ей идущем, - Мария отлично поймала и передала посыл режиссера показать героиню в ядовито-саркастическом ключе, местами даже пикантном. Этой великолепной женщине также нужна власть - чем скорее, тем лучше - и она станет достойной спутницей Отрепьеву, когда тот "уладит свои дела". Конечно, все в формате Богомолова: и наряду с исковерканным русским языком с примесью польского акцента - как здорово актриса это делает! - в ее речах все же проскальзывают "специфические" словечки. Ну и Отрепьев ни в чем ей не уступает, - как я понимаю, истинно и исконно богомоловский актер Игорь Миркурбанов, который на сцене делает что-то невообразимое и необъяснимое. Я бы сравнила его с диковинным цветком, манящим и пугающим одновременно; цветком, источающим свой неповторимый аромат и рождающим свои собственные мелодии, которые невозможно не слушать. Эти мелодии разной природы и играет их артист на всех струнах своей души и натуры. Тонкие и грустные - размышления об убийстве Дмитрия; воинственные и не терпящие сомнений, приносящие в жертву "русскую кровь", - стремления к обладанию престолом. И, конечно, романтические и дерзкие - чего стоит его признание Марине по мобильному, выразившееся в известной песне о любви к ней! Да, пожалуй, Миркурбанов-Отрепьев как нельзя лучше существует и творит в этом гипернепривычном пространстве Богомолова, и, как ни парадоксально, как нельзя лучше выражает пушкинскую мысль. Этот артист умеет понять и принять и основополагающую идею драматургии, и концепцию режиссера - возможно, поэтому он необыкновенно гармоничен и в то же время "демоничен", простите за каламбур. Ну и в драматическом и вокальном таланте Миркурбанову не занимать - это понятно. Думаю, и другие постановки режиссера Игорь поднимает на совершенно особую высоту. Теперь о классике и об этом самом авангарде. Федор, сын Бориса, - субтильная длинноногая "модель"; я так понимаю, в ней не только Федор, но и его дочь Ксения. И их "обоих" в финале хладнокровно застрелит Шуйский, не моргнув и глазом. Конец: мертв Годунов, мертвы его дети. У Петера Штайна Федор - юноша, но слабый и инфантильный, априори не способный к правлению страной. В сцене смерти Годунова сын едва ли не бьется в истерике при виде умирающего отца; у Богомолова эта тщедушная девочка - Федор - недвижимо лежит на диване в ярко-освещенном зале в стиле "хай-тек", в котором и происходит все действие. И Годунов-отец, умирая, по сути и обращается к уже мертвому сыну. У Богомолова эта сцена гипертрофирована, как, впрочем, и сам Федор, и само его, богомоловское, прочтение Пушкина. Но суть автора, выражаемая и Штайном, и Богомоловым едина: уходит Годунов и уходит его продолжение - грядет Смутное время. То есть "современный" взгляд на "дела давно минувших дней" не только не искажает, но даже усиливает и ярко окрашивает слово и мысль поэта. И еще кое-что о Викторе Вержбицком, который тоже очень запомнился. Он здесь в двух ипостасях двух братьев: эмигранта Пушкина и не эмигранта, но тоже Пушкина. То есть оппозиционер-диссидент и патриот, так сказать. Собственно, и спектакль начинается с интервью вернувшегося на родину эмигранта и с его отношения ко всему происходящему, что уже задает тон и подготавливает зрителя к дальнейшим событиям. И такая раздвоенность в прямом смысле позволяет актеру чисто творчески обыгрывать где-то очень полярные или напротив очень похожие черты героев, внося свои нюансы и показывая свое отношение к ним. Кстати, свое неподдельное отношение и интерес к персонажам здесь демонстрируют практически все исполнители. Это второй богомоловский спектакль, увиденный мной. И такого первоначального сумбурно-растерянного эффекта он на меня не произвел; наоборот, понравился много больше. Возможно, из-за актерской игры, возможно, из-за самой проблематики и стилистики ее решения. В заключение скажу, что Константин Богомолов ни в коем случае не "отвратил" меня от себя, и захотелось посмотреть его другие работы.
Ирината: Обыкновенная история. Театр Сфера. 03.04.15. Спектакль этот хвалят; я довольно долго протянула с его просмотром и очень благодарна хорошим людям, меня вчера в Сферу отправившим (от моей театральной подруги – тоже благодарность). Спектакль хороший. Кстати, Сфера вообще в последнее время стала очень радовать премьерами. Вроде ничего такого в постановке: зрителей не «взбивают в коктейль», звучащая музыка – не « в диагональ» действию, а очень четко соответствует, как и костюмы. К тому же классика – Гончаров, и инсценировку делал Виктор Розов. Так что всё очень «цивильно», без насыщенных театральных яркостей и красот… Но ведь хорошо! И даже – очень хорошо. Что хочу сказать… Кажется мне, что наш 21 век, странно и кардинально меняет трактовки классики. Я помню эту вещь еще по прочтению в свои старые школьные годы: очаровательный юный мечтатель, против которого – зло банальной и себялюбивой жизни в лице дядюшки. И – расстроивший тогда финал, когда мечтатель переходит в разряд себялюбивых эгоистов… Сейчас как-то все поменялось… Возможно, в этом виноваты режиссеры и актеры, играющие «отрицательные» персонажи. Вот, скажем, дядюшкой, Петром Адуевым, в Сфере выходит Дмитрий Ячевский – красивый актер с сильным положительным обаянием… Вот если бы старшего Адуева или, например, Вышневского в «Доходном месте» играл жабоподобный старичок с похотливыми глазками, было бы легче поверить в его неправоту. Но тут другое… И Ячевский, кстати, играл дядюшку и в «Доходном»; спектакль я не видела, но заочно поставила его в ряд красавцев и умниц Вышневских (Юрий Лахин, Денис Суханов, Максим Аверин). Рядом с этими умниками и красавцами юные романтичные правдоискатели, не слишком обремененные умом, зато совершенно уверенные в своей исключительности, смотрятся в лучшем случае смешно. Тот же «младшенький», Александр Адуев – приехал из глубокой провинции, снабженный глупейшими письмами от тетушки и матушки (это – то окружение добрых, но недалеких дам, в котором он вырос). Приехал, мало что умея (и даже почерк у него неважный, так что и «переписывать» он не слишком годится); из планов имеется только один: возвыситься быстро до верхних ступеней карьерной лестницы… за счет все равно чего. На самом деле, кроме, как говорят, юношеских понтов (правда, немного добавленных провинциальной упертостью) у молодого человека нет… Но рядом дядюшка, прагматик, по временам кажущийся даже циником…На деле – это умный деловой человек, отторгающий банальности и розовые слюни, умеющий по-гроссмейстерски просчитывать свою и чужие жизни, не допускающий сюсюканья и обнимашек… Но ведь взял он молодого человека под свою опеку! И с жильем пристроил, и со службой, и в личной жизни утешал да советы давал (да, по своему, резко и безапелляционно… но, может, так оно и нужно было бы). Кстати, и в финале этот человек готов отказаться от всего – карьеры, денег, славы, чтобы даже не вылечить (это, кажется, невозможно – хотя актриса В.Абрамова эту самую болезнь оч.плохо играет)… а просто – чтобы рядом с любимой женщиной провести последние годы ее жизни. Молодой же мечтатель настолько часто «лажает» в своей романтичности, постоянно переходя в откровенную пошлось, и даже подлость - по отношению к людям, которые делали ему только добро (примерв: помоями обливает всех знакомых; больную мать позабыл; любящую женщину бросил; старого друга, готового выслушать и помочь, только за то, что тот сперва собственные важные дела сделает, а уж потом мелкие проблемки приятеля разбирать будет – возненавидел…). Я плохо отношусь к ленивому и по верхам нахватанному правдорубу Жадову. Я и вчера восприняла очередного правдоруба, на этот раз Адуева, как не слишком хорошего человека. А вот дядюшка его – человек очень хороший. И (вновь) актер, его играющий, замечательный. Да и вообще, актеры в Сфере – молодцы! А Евгения Казарина, играющая Юлию Тафаеву, вообще великолепна… …А спектакль – рекомендую к просмотру!
полная версия страницы