Форум » Архив форума » ...Тем временем в другом хорошем театре... ЧАСТЬ 14 » Ответить
...Тем временем в другом хорошем театре... ЧАСТЬ 14
Ирината: ЧАСТЬ 1 ЧАСТЬ 2 ЧАСТЬ 3 ЧАСТЬ 4 ЧАСТЬ 5 ЧАСТЬ 6 ЧАСТЬ 7 ЧАСТЬ 8 ЧАСТЬ 9 ЧАСТЬ 10 ЧАСТЬ 11 ЧАСТЬ 12 ЧАСТЬ 13
Ирината: Дар. Мастерская Фоменко. 02.07.14. «…и увидел - с той быстрой улыбкой, которой мы приветствуем радугу или розу - как теперь из фургона выгружали параллелепипед белого ослепительного неба, зеркальный шкап, по которому, как по экрану, прошло безупречно-ясное отражение ветвей, скользя и качаясь не по-древесному, а с человеческим колебанием, обусловленным природой тех, кто нес это небо, эти ветви, этот скользящий фасад». В.Набоков. Дар Этот спектакль (прекрасный )– словно и есть безупречно-ясное отражение моего любимого романа Набокова в зеркале сцены Мастерской Фоменко. И – как нельзя читать за завтраком советских газет, так надо запретить зрителям с душой и сердцем читать критические статьи, посвященные таким вот замечательным постановкам… Ну, чтобы послевкусие от спектакля осталось таким же волшебным, как многоцветный почти-рай в основании радуги, чтобы не было этого шага, которым ты, словно отец Федора Годунова-Чердынцева, выходишь из Чуда в мокрую слякоть. Впрочем, «Дар» даже не особо ругали: о нем говорили, как о неполноценном ребенке, которому и хочется, да нельзя отказать от театрального дома после смерти его гениального отца. А между тем спектакль превосходный, и даже кажущиеся длинноты оказываются не плевелами, а зернами, из которых – совершенно внезапно! – произрастет потом росток будущих прекрасных сцен. По факту – это история бытования в постреволюционном (имеется в виду революция 1917 года) Берлине молодого человека, «распродающего» свое дворянское воспитание на преподавание и переводы… ну, и просто живущего обычной жизнью человека, который ест, спит, читает книги, вспоминает, влюбляется, общается с самыми разными людьми… Но в плюс к факту существования есть у него еще ощущение внезапного «божественного укола», который вдруг пронзает душу…рука тянется к перу, перо к бумаге… СТИХИ, которые возникают почти что ниоткуда и заполняют тебя самого и все вокруг так, что – «строчки с кровью убивают, нахлынут горлом и убьют»… Да, эти убивающие (и одновременно позволяющие выжить) строчки – они главное, а все остальное: переводы, сон и даже любовь – всего лишь рамка, которая это главное обрамляет. И те, кто любят, соглашаются на эту «рамочную», периферийную роль, и понимают, что будут жутко несчастны с Поэтом – но соглашаются на это… Берлин этого спектакля – он странный: туманный, пересеченный бесконечными проводами и линиями трамвайных путей, по которым бродят непризнанные гении, их родители – приехавшая погостить мама и отец, пропавший без вести много лет назад. И странная, вечно голодная Муза с ящиком граммофонных пластинок, тут ковыляет по рельсам в своем нелепом бесформенном костюме, и длинным (гоголевским? сиранодебержераковским?) носом вынюхивает гениальные строки, что написаны на смятых бумажках-черновиках, или даже опубликованы – тонкими сборничками стихов под заглавием «Стихи»… И случаются на берлинских улицах встречи и разговоры, которыми грезит любой человек с умом и талантом: когда каждое твое слово, даже не высказанное, подхватывается товарищем… и вы с ним беседуете не где-то там, на продуваемом всеми ветрами перекрестке, а – в четвертом, фантастически счастливом измерении…которого, увы, на самом деле нет, и, скорее всего, быть не может. Здесь пригрезится пропавший отец… и ты сам – маленький, босоногий… и солнечный свет вновь зальет веранду дома, которого давно уже не существует… Здесь Судьба, как знак, бросит на твоем пути легкое девичье платье… и унесет с собой единственные старенькие брюки – их, кажется, заштопала мама («Федя, не горбись!»)… а ведь раньше не умела… Здесь тень Яши Чернышевского – так глупо погибшего! – будет являться в родительский дом, и невидимая рука вдруг сыграет веселенькую мелодию, чтобы папе было не так страшно уходить навсегда, а маме – терять его… Здесь стихотворение про ласточку будет услышано одним единственным, но очень важным для тебя человеком… Здесь можно перепутать времена и страны, и прямо через нас, сегодняшних москвичей, рвануть верх, навстречу молнии божественного укола… И сгореть в ней. И остаться живым навечно. А критики – и те, что ругали этот потрясающий спектакль, и те, что хамил в сторону книги о Чернышевском, написанной Годуновым-Чердынцевым… Вы знаете, у них всех остроклювые птичьи профили. И мозги такие же – остроклювые (в сердце клюют – больно!) птичьи (в душу гадят - противно).
Ирината: Роман о девочках. Театр-студия у Никитских Ворот. 04.07.14. Я за собой знаю, что многое делаю с опозданием… Вот и этот спектакль я смотрела в первый раз, опоздав с этим делом аж на 25 лет…Сама не понимаю, почему не сошлось то, что должно было сойтись: тогда, в июле 89-го, когда театр играл супераншлаговую премьеру по незаконченной повести Владимира Высоцкого, я защищала диплом по Театру на Таганке и проводила все свое свободное время в тамошней литчасти, где активно обсуждалась тема – каким быть музею Высоцкого… Уверена, что тогда этот спектакль полыхнул бы для меня огнем, выжигая все сомнения – стоит ли менять ровную и спокойную инженерную жизнь на то, что пока эфемерно висит в воздухе – словно облако, похожее… не гитару. Сегодня спектаклю 25 лет. И он, в общем-то, жив. И даже опровергает мнение о том, что каждому овощу должно быть свое время. Видимо, есть «овощи» вневременные – и их «вкус» зависит от того, как сготовить и подать… Сегодня этот спектакль – во многом ретро-рассказ для тех, кто видел и помнит. И для тех, кому рассказывали о когда-то виденном… Это 60-е, в которые от конца войны было ближе, чем до сегодняшнего дня… И когда люди жили по совсем иным законам, нежели сейчас… Нет-нет, то время не было радостнее и светлее – просто оно было иное. Иные правила были дома, в школах, летних лагерях (тогда – пионерлагерях), отношения были другие – и совсем не так, как сейчас определялись слова «честность» или «правильность». Никто тогда не боролся с курением или нецензурной лексикой – ну, и курили, и матерились… не все, а кому это полагалось «по статусу». А кому не полагалось – читали книги, читали стихи наизусть… ну да, все это под бутылку «Солнцедара» за рупь двадцать восемь… но спились опять же даааалеко не все, его пившие. Да, тогда «девочки любили иностранцев» (кто из любивших Высоцкого не знал этой – первой фразы из его незаконченного произведения). А мальчики – воровали голубей с соседних голубятен… Потом девочки и мальчики целовались в подъездах и теряли невинность в соседнем тире, прямо на матах, с которых днем стреляли из винтовок под бдительным оком инструктора. Песни Высоцкого (в книге и спектакле его зовут Саша Кулешов) с затертых до дыр пленок слушали… В тюрьмы садились за драки, разбой и проституцию… Были молоды и счастливы. Или уже не молоды и не слишком счастливы. И всем было, чего ждать: на 1980 год был назначен коммунизм, когда всего много, всё бесплатно и – от каждого по труду, каждому по потребностям… А девочки все-таки любили иностранцев, и изредка выходили за них замуж, уезжая в нереальные тогда швеции и германии… Как Тамара Полуэктова; если в спектакле этого нет, то по книге – вышла же она за своего фээргэшника Онигмана… Вышла, после того, как попыталась поделить свою любовь и свое тело между актером Сашей Кулешовым и уголовником Колькой Святенко… Да уж, время то так хорошо помнится – и из жизни, и из книги Высоцкого… И поставлено про то время хорошо (ну, раз за 25 лет не развалилось и является вполне смотрибельным). Вот только… все-таки стар этот спектакль. Потому что рядом со сценами, на которых дышать боишься – так здОрово или так страшно, вдруг какая-то заплатка по гнилому месту возникает. И это понятно: ведь есть артисты, которые в постановке много-много лет заняты. И если сначала они выходили на сцену в искреннем восторге присутствия в замечательном спектакле… потом – на «автопилоте» - четко зная, какую эмоцию в каком месте надо «включить»… Теперь же… ну, скучно им, и даже «автопилот» не помогает, и только слегка, кое-как, с набором веселух-отсебятинок, играют они свои роли… Вот, например, фрагмент из книги Высоцкого, когда Максим Григорьевич гордо рассказывает Кулешову, что он когда-то большим человеком был «в органах» - самого Тухачевского «держал»… Я помню, как страшно было читать про это в первый раз (и про то, что Кулешов потом песен не пел, а напился, наверное – пьющий он сильно был…). В книге – страшно. А в спектакле – длинный и не слишком умный анедотец получился… и даже неприятно, что так. Но, в общем, подвинтить бы этот спектакль, вычистить-выправить его, все наносное убрав – хороший он будет. И еще много лет продержится на сцене. Ибо ЕСТЬ в нем такое… да – аж дышать не смеешь. И актеры хорошие. Например, Кулешова играет Денис Юченков. Нравится он мне. А уж как он «закрыл» спектакль исполнением «Баллады о детстве» Высоцкого… Просто потрясающий финал был.
Ирината: Сон с летнюю ночь. Театр на Юго-Западе. 05.07.14. «Да здравствует, да здравствует, да здравствует забава! Как здорово, как здорово, что можно пошутить»… Как здорово, что в теплый летний вечер можно оказаться в волшебном лесу, на поляне у Горы Влюбленных, что находится на полпути между Афинами и Медонисом… а если по правде – то в Москве, рядышком со станцией метро Юго-Западная. Очень хорошее времяпрепровождение – ну, правда же: представленье поднимает настроенье. Заколдованный лес, в котором герцог Тезей и амазонка Ипполита свершают обряды любви, где репетируют комедию «Смерть на кладбище» афинские мастеровые, где царь леса Оберон ссорится с женой – нимфой Титанией… лес, через который в летнюю ночь бегут влюбленные и ревнующие. Совершенно потрясающе, как все эти сюжетные ниточки – тоненькие, пестренькие и даже как следует не свитые, гением Шекспира сплетаются в очаровательный узор действия. Ну, а актеры Юго-Запада все это действие сыграли, пропели, протанцевали, прошутили – почти не вникая в романтические тонкости, а просто по принципу: смешно, еще смешнее, смешно как только возможно… и еще немного более смешно. А что? Скажете, что ВОТ ТАК – это нельзя? Ну, почему нельзя, если это комедия? В общем, рада, что сходила на спектакль, и надо на ЮЗ выбираться почаще. Ну, и что – далеко? Не страшно! Ради искусства (правда, еще ради 70 золотых, и чтобы голым задом на муравейнике не оказаться) шекспировские мастеровые 20 верст по ночному лесу отмахали… Хороший спектакль. Правда… вот не посмотришь его год-два, и в лесных кустах не обнаруживается почти ни одного фавна со знакомым лицом, все новенькие, которые еще до конца не поняли, что надо не только забавные поскакушки устраивать, но и на равных встраиваться в действие – каждый со своим собственным, неповторимым лицом. И Пэка мне вчера на сцене не хватало… нет, он, конечно, был – вместе с «цветком любви, цветком волшебных превращений»… а в то же время как бы его и не было. Зато на этом фоне совершенно потрясающе выделялся Олег Задорин, который был таким потрясающим фавном, что сразу вспомнилось: нет маленьких ролей, есть… нет, не так – и МАЛЕНЬКИХ артистов тоже нет. И Тагиев молодец. Зато – по-прежнему хороши Оберон и Титания (Леушин и Бычкова), и Тезей с Ипполитой (Ванин и Кудряшова). И, кстати, Антон Белов наконец-то выглядит на сцене адекватно роли: его Деметрий-Дистрофий – ну просто потрясающий «пупс», я бы на месте Гермии тоже однозначно предпочла ему Лизандра… хотя и он, если честно, не идеальный красавец и умница. В общем, поскольку ЮЗ относится к числу театров, которые «сила» и «на жизнь влияет сильно», следующий сезон без его спектаклей в моем зрительском репертуаре не обойдется.
Elena: "Люди как люди" в Театре им. Вахтангова Горький сильнейший драматург и психолог, и режиссер Владимир Иванов очень точно нашел синоним названию его пьесы "Зыковы" - "Люди как люди". Я даже больше скажу: как драматург, Горький раскрывает природу человека во всех ее проявлениях - и отрицательных, и положительных. Природу и характер русского человека в конкретных обстоятельствах, в которых он оказался, и из которых, казалось бы, выхода нет. Отсюда и накал страстей, и нарастающая тревога, и усиливающийся страх - эмоции бьют через край. И оттого парадокс: у Зыковых далеко не все как у людей. Спектакль основательный, академический, и вместе с тем совсем не скучный; более того, не соглашусь я и с мнением о том, что сама пьеса занудная и монотонная. Нет и нет! Насколько неоднозначно прописаны автором герои, настолько интересно они раскрываются на сцене. В очередной - и не последний! - раз убеждаюсь, что актера нужно видеть на сцене - его лобном месте. Антипа Зыков, купец, торгующий лесом, знает всего одну формулу, по которой живет, - наживать и приумножать. А тут "непутевый" сын решил жениться на молодой монашке, покинувшей монастырь, - ну как не расстроить эту свадьбу, ведь самому стать женихом ох как хочется. И доставляет Михаилу нестерпимую боль, которая уже окончательно поселится в его сердце; и убеждает юную Павлу во внезапно вспыхнувшей любви к ней, а тут еще и ее мамаша советует... Как же ошибаются люди, воспринимая все так, как им хочется воспринимать; впрочем, ничего удивительного: людям свойственно ошибаться. Вот и Зыков внушает себе, что этот союз с Павлой ему необходим; возможно, это так, но мысль эта основана на вожделении, страсти, прихоти, но никак не на любви. Пожалуй, такая драматичная завязка окажется роковой для всех в дальнейшем, ибо желание заполучить все и сразу не освободит от мучительных метаний, угрызений совести и даже попытки самоубийства. Алексей Гуськов настолько прост и очевиден в подаче своего героя, - но эта "простота" дорогого стоит, ибо зрит она в самый корень - в противоречивость характера. Антипа и не думает скрывать свою взбалмошность и свое самодурство; и в то же время он обладает потребностью в чем-то добром и светлом, - может, именно поэтому он очарован молодостью и набожностью Павлы, отчего не в состоянии посмотреть правде в глаза. Его намерение "уйти на дно", передав свое дело в руки Михаила, терпит крах, потому что сын не оправдывает его надежд, погрязнув в пьянстве то ли от неприкаянности, то ли от неразделенной любви; и, когда он стреляется, становится жалко вовсе не его, а отца. Почему? Потому что в этот момент Антипа прозревает: он не способен любить. Никого. И это прозрение становится для него пусть не смертельным, но ударом; и удар этот сильнее той новости, которую приносит ему Софья: оказывается, его управляющий долгое время обкрадывал его. Софья Зыкова, родная сестра, которую Антипа тоже не любит, - "уважает". Да что там - побаивается лишнего слова сказать. А какие сильные у нее монологи и как звучат они в исполнении Лидии Вележевой! Ох, как права Софья, во всем права... Как будто насквозь всех видит: и Павлу с ее псевдолюбовью к Михаилу, оборачивающуюся всего лишь желанием унять собственную скуку; и немца Хеверна, компаньона брата, который сватается к ней с прицелом на "выгодное сотрудничество"; и что там - самого Антипу, который в этой жизни без нее пропадет. На первый взгляд, закрытая, холодная, здраво рассуждающая, - ведь именно через нее Горький поучает, и делает это так красиво и тонко посредством своей героини, - и, тем не менее, она познала многое, и потому отвечает растерянной Павле: "Если бы ты любила, ты бы не сомневалась". А в другой раз Софья усомнится в ее милосердии, столь выставляемой напоказ: "Бог за людей жизнь отдал!" Павла в исполнении Ольги Немогай, несмотря на все свои нарочитые добродетели, окажется только невольной причиной раздора между отцом и сыном, даже не осознавая того, что за ним последует. Да, Горький говорит и о боге, и о вере, которую нужно искать не в храме или монастыре, а в самом себе. Не могу не сказать о своеобразных декорациях, выстроенных на сцене Максимом Обрезковым. То ли это высоченные деревянные срубы, то ли суровые колонны - их графический рисунок постоянно меняется, позволяя Владимиру Иванову очень удачно выстраивать мизансцены и подчеркивать сам русский быт того времени. Очевидно, художник и режиссер отлично поняли друг друга, что и привело не только к замечательному визуальному эффекту, но и к верной подаче главной мысли самого спектакля. "Надо не искать, а работать," - подытожит Софья монолог-исповедь Михаила, с отчаянием и горечью произносимом Дмитрием Соломыкиным. И вновь права Софья Ивановна: дело надо делать; но ограничивается ли жизнь одними деньгами, пусть и большими? Мудрый и дальновидный Горький анализирует настоящее и практически точно предвидит будущее - преемственность поколений. Ведь сегодня, по сути, также как и сто лет назад, у нас утеряны приоритеты, смещены ценности, и каждый, кто как может, старается заполнить образовавшийся духовный вакуум, который, увы, не залатать одними только материальными благами. Пусть даже и "бытие определяет сознание".
Elena: "Дядя Ваня" в Театре им. Вахтангова "Дело надо делать!" - утверждают и Горький и Чехов, два умнейших, гениальнейших писателя, оставивших нам свое бесценное наследие. К ним, я, пожалуй, добавлю еще одного грандиозного человека - Мартина Андерсена-Нексе: "Труд рождает мысль". Блестяще! Но вот ведь парадокс. Вроде бы все при деле: и профессор Серебряков со своими научными трудами на ниве искусства; и доктор Астров, лечащий людей и спасающий от вырубки лес; и сам Иван Петрович Войницкий, который на протяжении десяти лет только тем и занимался, что спасал родовое имение от краха своим непосильным трудом, и помогала ему в этом крошечная Сонечка. И парадокс еще более очевидный оттого, что эту сакраментальную фразу произносит сибарит, на самом деле ничего не достигший в науке своими псевдоработами, далекий от "практической" жизни, и на сегодняшний день сконцентрированный исключительно на своей подагре. Да, он далек от сельской жизни, он тяготится ею, и оказался в деревне по вполне банальной причине - отсутствия денег для жизни в городе. Серебряков, стареющий глупый демагог, паникующий при мысли потерять молодую жену, - и такая характерная смешная сцена в профессорской спальне с Еленой Андреевной, где он предстает в длинной белой ночной рубахе а-ля римский трибун, - лишь подчеркивает эти его качества. Однако он может быть подтянутым и выдержанным, несмотря на болезнь, с которой борется, и которой "заражены" все вокруг. И его заключение может означать только одно: "собственное дело" профессора Серебрякова заключается во врачебных рецептах и проклятом ревматизме. Таков этот герой, с успехом воплощенный Владимиром Симоновым. "Когда нет настоящей жизни, живут миражами," - вырвется уже у другого героя, дяди Вани, размышляющего о прожитом. Это нелепый, "никчемный" человек; "шут гороховый", как назовет его Астров после того, как Войницкий будет стрелять в Серебрякова. И как же прав Римас Туминас, определив главную мысль этой пьесы: "Небрежное отношение человека к самому человеку". Действительно, в данном случае точнее и не скажешь. Вот и Иван Петрович не влюбился в Елену Андреевну десять лет назад, упустил, такое, казалось бы, возможное чувство, а теперь вожделеет ее, вызывая у нее лишь отвращение. "Противно," - усмехнется она ему в лицо в ответ на очередное "домогательство". Это человек, корящий себя за то, что не "стал Шопенгауэром", - ведь он крепко завидует Серебрякову и в то же время называет его "мыльным пузырем". Но тот хоть и "пузырь", да профессор, и Елена Андреевна его законная жена. Сергей Маковецкий настолько ограничен и естествен в этой роли, его "работа" совершенно невидима и не отягощена ничем; он филигранно рисует глубоко неудовлетворенного, несостоявшегося человека, довольствующегося малым, - уделом приказчика, спасающего от разорения усадьбу. И, тем не менее, он считает это делом всей жизни: недаром набрасывается на Серебрякова с пистолетом в ответ на его "невинное" предложение о продаже имения. И вместе с тем осознает, что проживает не свою - чужую - жизнь. Еще один неразрешимый, горький парадокс. Что же, это Чехов... Миражи... Здесь все живут ими, ибо это мир блуждающих, никому не нужных людей. Елена Андреевна, красавица, изнывающая от скуки, и не интересующаяся ничем, даже возможным "прелюбодеянием" на лоне природы. "Эпизодическое лицо" - так она определит саму себя в этой жизни и окажется совершенно права. "В вашей жизни нет смысла," - бросит ей Астров, скорее от отчаяния, чем со зла, - ведь он никак не может добиться взаимности от этой роскошной женщины, буквально сводящей его с ума. И вновь Чехов, как и в "Вишневом саде", и в "Чайке" возвышает женщину над мужчиной: несмотря на то, что и Елене Андреевне Астров неравнодушен, она не опускается до интрижки на "лоне природы и лесов". Анна Дубровская - актриса высочайшего уровня исполнения. А как ей идут чеховские образы! Ее великолепная Раневская - ранимая, эмоциональная, где-то детская; и вот Елена Андреевна - совсем иной характер и судьба, но в обоих случаях - Женщина с чувством собственного достоинства. Как это важно, и как это прекрасно. Героиня откроет свою душу лишь падчерице, юной Соне, - и это будет одна из лучших сцен в спектакле. А какие беспощадные монологи в этой пьесе, особенно у Астрова и Сони, и с каким мастерством справляются с ними актеры! Мощнейший Астров - Артур Иванов - этакий "антипод" и Войницкому и Серебрякову. Фактически медведь в брезентовом плаще с постоянным рабочим арсеналом в руках, начиная с чемоданчика врача и заканчивая самогонным агрегатом. Его безысходность и трагедия, на мой взгляд, острее и даже глубже других, даже несмотря на постоянное упоминание о потомках, которые, по его разумению, через сто лет непременно оценят его труды и порывы. И опять же, как ни парадоксально, но подобная убежденность не только не внушает ему успокоения, но, напротив, распаляет и снедает с еще большей силой. "Я никого не люблю и никогда не полюблю!" - выводит диагноз самому себе герой, и тут все становится более-менее ясно: никто никого не любит по-настоящему, кроме... да, пожалуй, кроме Сони, олицетворяющей здесь очень явно саму Любовь, причем в разных ее проявлениях. Эта некрасивая девочка - истина в последней инстанции. Как естественно и правдиво ее вывели Туминас и удивительная молодая актриса Евгения Крегжде. Я увидела в ней и Заречную, и Соню Мармеладову, ибо главное ее наполнение - милосердие и терпение, терпение, терпимость, которой нам катастрофически не хватает. И долгая безответная любовь к Астрову, и совершенно бескорыстная любовь и сострадание к дяде Ване выливаются в ее последнее слово - такое весомое, такое честное, страстное, что... хочется заплакать. Она ни о чем не просит и ни о чем не жалеет - она принимает свой крест и соглашается нести его и дальше. "И мы увидим небо в алмазах," - Соня подойдет к своему дяде Ване, снимет с него очки и буквально раскроет ему глаза. И две их одинокие фигуры озарятся вспышкой света. А потом... Дядя Ваня незримо удалится вглубь сцены, а Соня подойдет к столу, на котором она, стоя, произносила свой монолог - этот "дым духовного огня, пылающего у нее внутри", - и распластается на нем, как на кресте. И такая первая и последняя жертвенность будет венчать этот спектакль-исповедь, этот спектакль-откровение. Для меня, во всяком случае. Прошибающая концовка! Я упомяну также о двух эпизодических, но таких интересных ролях. Это мать Войницкого - Людмила Максакова и Няня - Галина Коновалова. Обязательно скажу о музыке. Все тот же Фаустас Латенас, как и в туминасовских "Тополях", и звучит на протяжении всего действия, - но это отнюдь не монотонность. Все монологи и диалоги окрашены разными музыкальными инструментами и даже темами - они очень точно и аккуратно подчеркивают и выделяют смысловые нюансы. Особенно отмечу размышления Войницкого, когда он хочет начать жизнь сначала, произносимые им под орган. Сценография спектакля - это Адомас Яцовскис, бессменный художник Римаса Туминаса. Мне бросились в глаза две плоскости, наглядно присутствующие на сцене, и обозначенные разными предметами, - подобного приема я еще не видела нигде. Дальняя, отграниченная висящей лампой-луной и скульптурой льва; и почти приближенная к авансцене, - на ней разместились "предметы труда": рабочий стол, штативы, чемоданчик Астрова, вагонетка. Безусловно, это два мира, разделенных между собой и населенных разными персонажами; разными настолько, что их общение и понимание друг друга без всех этих вещей и предметов невозможно... "Дядя Ваня", также как и спектакль "Враги. История любви" в Современнике, произвел на меня колоссальное впечатление: что-то вроде культурного шока. И именно после него я хочу сказать, насколько деликатный, ранимый и человечный режиссер Римас Туминас.
Innamorata: «Сон в летнюю ночь» Театр на Юго-Западе. 5 июля. Как хорошо иногда оказаться в оазисе праздности и свежести на окраине столицы. И пусть это не лесная полянка как таковая, а небольшая сцена уже немного знакомого театра. Легка и приятна, очень забавно поставлена и трогательно сыграна шекспировская пьеса, которая раньше казалась мне очень уж «мудреной». Все эти любовные хитросплетения, магические превращения… А оказалось все так легко и понятно! Две пары влюбленных, чьи взаимоотношения надо было лишь чуть-чуть «взболтать, но не перемешивать», добрый король и королева (Не смогла вспомнить, когда в последний раз правители Чего-либо в спектаклях были по-настоящему добрыми, всё какие-то Макбеты сплошные), духи леса – капризные и амбициозные супруги Оберон и Титания, феи, сатиры… Нннно… для меня особо привлекательным и вообще самым-самым в спектакле стали веселые работяги-актеры: Дудка, Заморыш, Основа, Пигва, Рыло и Миляга. Какая прекрасная «самодеятельность»! Вот они - немножечко «под мухой», задорно шагающие в густой лес – для того, чтобы РЕПЕТИРОВАТЬ, на минуточку, СПЕКТАКЛЬ! Каково? И нелепые оговорки, буквальное понимание текста, то и дело регулируемое «режиссером», мастеровая простецкая грубость и общее стремление к прекрасному делают из унылой трагедии на кладбище просто неимоверно смешной перфоманс. Под страхом смерти или быть посаженным на муравейник - в людях просыпается Такая любовь к искусству, что усомнишься, вернуться ли ребята к своей привычной работе или пойдут дальше бродячими артистами по Греции. Ах, мне бы прочитать этот текст! А еще лучше – услышать! Этот спектакль – «театр» - в вышей точке своего кипения, где все зрителю понятно, где добрая чистая мораль прописана в одной строчке с остренькой шуткой и все это настолько гармонично, что нареканий нет никаких абсолютно. Шекспировские страсти разбавлены современными вкраплениями и это уморительно смешно. Когда например, Осел, уставший по мановению любимой постоянно «И-Акать», обижаетсяя: «Зай, ну хватит издеваться в самом деле»… Или Деметрий, с надеждой в голосе спрашиваюший: «А кто из вас дизайнер?». В точку! Просто браво … Лесная осока, виноградные грозди, фруктовые венки и украшения – все переливается в легком красно-зеленом мерцании волшебного Цветка! А мы, зрители, сидим и тихонечко грустим по поводу того, что закончился это маленький праздник, не отпускаем артистов, не расходимся домой, а стараемся продолжить этот прекрасный вечер любыми путями… Вернусь, обязательно вернусь в этот лес!
Ирината: «Дали и Испанская королева из Казани». Театр Луны. 11.07.14. Первый для меня спектакль в Театре Луны начался с… 40-минутной задержки его начала. Через полчаса после заявленных 19.00. (непозволительно поздно!) на сцену вышел «их главный» - Сергей Проханов с заявлением, мол, «звиняйте, дядьку», у нас тут небольшие технические неприятности. Я случайно услышала, что на самом деле задержка произошла из-за ожидания прихода на спектакль одного Престарелого Гения Поэзии… Ну, что делать: престарелые – даже гении! – неспособны понять, что изменчивый мир не должен прогибаться под них – и Евгений Герчаков, игравший Дали в… эээ… зрелом и престарелом возрасте, кинул дротик ехидства в «опаздуна»: в сцене просмотра героями мюзикла «Иисус Христос – суперзвезда» он съязвил: мол – ну что, пришли-сели, можно начинать? В результате часть «провисов» спектакля я списываю на то, что – каждому овощу свое время, а нам подали уже «передержанное» на 40 минут блюдо: если по пьесе, то – хотелось съесть утку, которая оказалась жесткой курицей… Впрочем, начало – это не весь спектакль, а про весь я скажу так: он оказался лучше (и гораздо лучше!), чем я ожидала… но тот, кто говорит, что он гениален, если не врёт, то льстит. Сначала – ПРО ЧТО. Дали – это Сальватор Дали, а «Испанская королева» - это Гала, которая и правда родилась и первые свои года жила в столице Татарии. Дали автобиографию не писал. Как понимаю, за основу сценического материала взяты воспоминания, интервью… ну, и проч. А вот тут – проблема. Пьеса (и спектакль по ней) получились страшно неравномерными: то действие летит огненной стрелой, то вдруг почему-то растекается скучным болотом. Болота, к сожалению, отнюдь немало. И вообще – немало лишнего: скажем, я так и не поняла: вот вставка про режиссера, который что-то там такое про Дали ставит, по этому поводу едет в Фигерас (театр-музей Дали), из-за сравнительно небольшой задержки туда опаздывает… Простите, но я в Фигерасе была, провела там полдня и… в общем, почти ничего не успела посмотреть. А специалист по Дали что, этого не знал? Да и вообще: ЗАЧЕМ возникла эта сценическая автобусная поездка? (На счастье, она закончилась – и не получила реинкарнацию в последующем действии). В общем, вот так внимательно смотришь, и уже даже растворяешься в действии, которое талантливо сделано и талантливо играется…. и вдруг – раз! – другой стиль, другой ритм, другой подход к материалу, никак не «склеенный» с материалом предыдущим… и вообще: «прошло 40 лет» (кто бы мог подумать!). Короче – не спектакль, а лоскутное одеяло, в котором один кусочек вшит по всем правилам искусства, а соседний с ним – сборит и по цвету-фактуре совсем не подходит. Однако В ОБЩЕМ спектакль неплох, и вчерашний вечер в театре был не худшим из моих театральных вечеров. Во-первых, театр все-таки новый; как-то стыдно определять себя театралом, а не фанатом, но совсем пропускать мимо своего внимания театры пусть не первого ряда, но все же весьма значительные. Во-вторых, тема интересная. Все-таки Дали, его жизнь и творчество – это то, о чем культурный человек должен иметь хотя бы поверхностное представление. В-третьих, повезло вчера попасть на 1-й состав: один Герчаков чего стоит! В-четвертых, спектакль позволил вспомнить о когда-то знаемом, но забытом: напр., что фильм «Андалузский пес» сделан знаменитым режиссером Буньюэлем вместе с Дали (они сами в нем и снялись), что Гала когда-то была женой Поля Элюара (кстати, ведь тоже гений, как и Дали… но, видимо, и гении бывают людьми скучными). Еще вот что. Романтические мамзельки, мечтающие о долгой счастливой жизни с гениями, таки должны понять: ежели ты не Элюар, не Пабло Неруда, не Луис Буньюэль… наконец, если ты не сочетаешь обворожительную сексапильность Гала Дьяконовой с золотыми приисками ее бабушки….у тебя вряд ли появится возможность на равных существовать в компании Сальватора Дали <или – любое милое имя, на выбор>. И – я в Фигерасе окончательно поняла, что Дали был гениальным. Но – не художником, а профанатором. Были в моде слоны на паучьих ножках и стекающие с дерева часы – пжлст, вот вам востребованное. А потребовался бы натурализм – мы бы имели еще одних «Бурлаков на Волге» в его же исполнении. И еще: будь ты хоть Дали, хоть кто – время все равно возьмет свое… И, пока ты молод, надо жить, а не мучаться, «петь и веселиться, жизнию играть»… ибо пройдут годы – и тебе не нужно будет никто и ничто… и ты никому не будешь нужен.
Ирината: Безотцовшина. Театр Сфера. 12.07.14. Прогон. Я уже как то писала о своей «всеядности» - впрочем, совмещенной с избирательностью театральных походов. Например, в Саду Эрмитаж три театра на небольшой площади. Так вот один из них – Эрмитаж – наилюбимейший, знаемый по репертуару, актерам, композиторам, драматургам… и даже по театральному закулисью. В два же других хороших театра – Новая опера и Сфера – дорожки мною практически не протоптаны. Вот и вчера: в Сферу попала всего лишь во второй раз, при этом Камерную сцену осваивала впервые. «Безотцовщина», она же «Пьеса без названия», она же – «Платонов». Не самая совершенная чеховская пьеса с массой действующих лиц… Так что – выбирают обычно только определенные сюжетные линии, и ставят спектакли, очень сильно друг от друга отличающиеся – и по посылу, и по количеству действующих лиц, и по их взаимоотношению героев друг с другом. В данном случае режиссер Владимир Смирнов сочинил свою собственную сценическую версию, дав ей подзаголовок: «24 эпизода до, после и вместо любви». Все правильно: получились именно эпизоды (впрочем, любая из жизней человеческих именно из отдельных эпизодов и состоит). И можно из этих эпизодов-паззлов сложить цельную картинку, а можно и рассматривать каждый из них, как отдельно взятую картинку, конечно, впрямую связанную с другими 23-мя, но и саму по себе самоценную. Тут еще дело в том, что Смирнов – ученик Женовача, то есть, ставя спектакль, он не рисует яркими красками глобальное полотно спектакля. Он, скорее «миниатюрист», и прорисовывает тонкой режиссерской кисточкой мельчайшие, но оч.важные для него подробности: прищуренность глаза, мокрые после дождя волосы (и сам дождь в дверном проеме), надкушенный огурец на вилке, слезу на щеке, внезапно прерванный «искренний» смех. Вот только я подумала, что ярко покрашенные губы Саши в сцене, где она говорит о болезни Коли – не к месту совершенно… как она тут же тыльной стороной руки их размазала. И стало понятно, что как раз стопроцентно к месту было это яркое пятно: да, сын заболел – но ведь и муж в то же время уходит к другой: надо заманить, привлечь…но – ах, Бог бы с ним, какая уж тут краска в эту минуту… Вот такое – сначала вроде бы неясное, тут и там разбросано по спектаклю. Выносят ящики, оголяя пространство… почему? И лишь следующей сценой: имение продано, всё теперь «не наше»… Или – в самом начале – шесть человек молча стоят-лежат-сидят… почему-то маются в бездельи и тишине. А это, оказывается, ожидание приглашения в другую комнату, к обеду: попробуй-ка заговори, еще прослушаешь, как позовут… да и о чем говорить, когда есть хочется. Самое замечательное: во 2 действии четыре раза четыре разных человека, одинаково высвеченные ослепительно белым, одинаково поднимали пистолеты к виску… Почему? Да просто жизнь, которой они живут – горестная, но еще больше - «никакая», и то ли есть она, то ли нет… неважно. Но ни один из них курок не спустил. Потому что – жить хочется. Даже вот так – скучно и бездарно, но – хочется. Что до актеров… в общем, мне было предложено (а я отказалась) вручить букет тому, кто понравится. Понравились, в общем, все. Но больше всего – А.Смиранин (Платонов) и Е. Давыдова-Тонгур (служанка Катя). Но если бы я таки взяла букет, то получил бы его С.Рудзевич (Сергей Войницев), потому что, даже не по Сфере, знаю его давно, и оч.уважаю, как хорошего актера. Впрочем, потенциально «мой» букет он и получил, хоть и не от меня.
Ирината: Гиганты горы. Мастерская Фоменко. 13.07.14. «Фоменки» закрыли сезон. Для меня (и благодарность за то хорошему человеку) он завершился двумя июльскими спектаклями. Из них «Дар» могу назвать чудесным и активно рекомендовать к просмотру людям с умом, сердцем и душой; про второй же – «Гиганты горы» (это последняя премьера театра) - скажу так: определенно понравилось, рекомендую себе лично к пересмотру с активным последующим думанием. «Гиганты горы» - это последняя пьеса Луиджи Пиранделло, которую он не то, что отшлифовать, готовя к постановке, не успел, но даже и не дописал: финал- и в пьесе, и в финале спектакля дан сжатый синопсис. Вообще спектакль очень красивый, и играют в нем мои фоменковские любимцы, например, Буторин, Малышев, Кабанян… Но как же трудно было мне в самом начале! Текст сложный, действие странное, какое-то рваное, и главное, никак не могла логически скрепить воедино то, что происходило на сцене. Потом… А вот я сейчас в середину эпиграф вставлю: «Я физически чувствовал, а потом и видел, как за актером, идущим сквозь пространство сцены, тянется след. За каждым свой, особый, прихотливый, зависящий от характера внутреннего существования». (с) Михаил Левитин Книга, написанная второпях. В общем, я этот самый след увидела… Шесть артистов. И шесть обитателей виллы «Скалонья». И еще один, который – маг. Еще раз, с изменениями, каким мне это увиделось. Шесть артистов. И шесть персонажей в поисках автора. Или - духи театра – когда-то кем-то сыгранные роли, которые не исчезли в момент финальных поклонов, а вот – живут. И ждут нового воплощения. И еще один, который – режиссер. Именно он неким магическим способом может сделать так, чтобы из миража, из ничего вдруг проступил чей-то лик…пусть сначала – неясный, почти кукольно-нелепый…Именно он может определить, каким быть прихотливому следу в пространстве сцены, и за кем ему тянуться. Именно он своей волшебной магией может превратить любую из женщин – в Графиню, а потом – в Ведьму, а нежного Пьеро сделать Пьяницей. Как интересно: оказывается, роли могут «отпочковаться» от тех, кто их играет. И, пока актеры дремлют, они становятся абсолютно самостоятельными и реальными, и зрители их уже принимают за основное существо, к которому в качестве дополнения «привязан» человек-актер. (Довелось как-то лично знать актера, игравшего благородные романтические роли – и влюбленные мамзельки закидывали письмами… актера? Нет, каждого из тех, кого он сыграл – ибо по жизни был этот актер человеком не просто обычным, а даже – противным). Роли… Как же им хочется опять обрести плоть и явиться на сцене. И как же они боятся новой зависимости от тех, кто это явление может смять и испортить… Актеры… Как не понимает та же графиня Илсе, что катастрофический провал их «Сказки о подмененном сыне» в том, что за ней не тянется тень, благодаря которой она превратится на сцене из актрисы в Мать, Которой Подменили Сына… Никто не верит ей – а ведь поверили вдруг тому, что Спицци совершил самоубийство, повесившись на несуществующем дереве у несуществующего озера… …Как это печально, когда Театра не нужен никому – и даже тени сыгранных ролей вытеснены оттуда мышами… Как печально, что место, где театральное искусство вновь оборачивается волшебством, носит название «Отчаяние»… И как печально, что Театр не может жить без людей – без зрителей. Ведь кто такие «Гиганты Горы»? Это мы, сидящие в зале. И как грустно, что многим из нас не нужна гениальная, но грустная сказка, которую легко заменить бездумной антрепризкой. Или чем-то тупо-прямолинейным… Потому что: «Эти деятели безкультурья выдают всякую дребедень за эксперименты, и еще ее надо опалчивать государству. Зритель хочет видеть нормальные спектакли». Это я комменты от «гигантов» в "Известиях" цитирую… А что тогда останется нам, любящим не театральные под(д)елки, а Настоящий Театр? Только – вилла «Отчаяние», и «Незаконченный миф об искусстве в 4 мгновениях», поставленный там…
Elena: Современник. "Играем... Шиллера!" Этот спектакль я хотела увидеть еще с конца прошлого года, но по объективным причинам его постоянно отменяли. И наконец я успеваю захватить заключительный спектакль сезона. О, здесь Туминас абсолютно другой, нежели в "Дяде Ване", - "холодный" и "отрешенный". Возможно, совсем иная история и драматургия; и хотя его рука здесь также угадывается буквально во всем, - отрадно наблюдать такую режиссерскую многогранность и способность быть действительно очень разносторонним художником. Свободное изложение пьесы Фридриха Шиллера о схватке двух королев; точнее, о победе одной над другой. Конечно, сценическая версия получилась достаточно сжатой; это своеобразная квинтэссенция, подытоживающая исторический факт. Действие начинается Королевским советом, на котором решается дальнейшая судьба находящейся в заключении Марии Стюарт. О, тут уже в центре несравненная Марина Неелова и ее Елизавета. И в первую очередь это Елизавета-женщина, а отнюдь не королева. И ее пошатнувшееся оскорбленное женское самолюбие, и неудавшаяся личная жизнь и выливаются в итоге незалеченной обидой в жесточайшем конфликте с королевой шотландской - свободной женщиной, пользующейся успехом у мужчин и познавшей, возможно, многие радости и удовольствия в этой жизни. Так, во всяком случае, считает Елизавета. Политика, по-моему, здесь вторична. Однако Елизавета не спешит уничтожить Марию Стюарт; она до последнего хочет остаться благородной и милосердной. А тут еще граф Лестер, интриган, ведущий двойную игру, советует ей не торопиться с казнью. Еще бы: он сам состоит в тайной любовной переписке с узницей королевы, и в то же время боится потерять доверие самой Елизаветы. В дальнейшем он попросту пойдет по головам, приспосабливаясь к власти и избегая возможности быть разоблаченным, - типичный лицемер при дворе. Герой Сергея Юшкевича по большей части сдержан, немногословен, но умеет постоять за себя, когда страсти накаляются. Зловещая музыка, предвещающая скорую смерть и расправу, - неутихающий Фаустас Латенас перемежается шотландскими народными мелодиями, под которые на сцене появляется узница Стюарт. Держась руками за огромный канделябр, она неслышно спустится вниз, как некий знак небес. Вообще, всю эту до боли мрачную и леденящую душу картину, Чулпан Хаматова разбавит своей жизнерадостной краской лишь однажды, в самом начале своего монолога, когда будет вспоминать лучшие годы своей жизни. В этот момент она вся озарится светом, и ее глаза будут излучать умиротворение и долгожданный покой, а лицо обрамлять копна струящихся золотых волос - несомненный символ ее женственности и красоты, что так ненавидит Елизавета. И с какой силой, нетерпимостью и презрением Стюарт сорвет эту копну с головы и бросит ее к ногам своей мучительницы в ответ на отказ о помиловании и смягчении ее участи! О, Елизавета не то что не снизойдет до валяющейся у нее в ногах Марии, - она даже не удостоит ее взглядом. И вслед за этой раздирающей сценой фактически полного уничтожения соперницы - гротескная сцена волеизъявления королевы: издания приказа о казни Стюарт. Прямо на наших глазах ее облачат в торжественное платье с кринолином и жемчугом и наденут ей корону. И Неелова сыграет карикатурную королеву-марионетку, подпираемую... инвалидными костылями. Великолепная находка! Сочинять королевскую грамоту, махая королевским же пером и опираясь при этом на костыли! А какая гримаса при этом отразилась у нее на лице! Даже в час своего, казалось бы, безоговорочного триумфа, Елизавета беспомощна и напугана, - так кто же побеждает на самом деле? Спустя мгновение, королевские костыли подхватит ее безногий шут, заливаясь слабоумным смехом, - вот кому они в самый раз! Его будет подгонять сильный ветер и клубы густого дыма, вдруг появившегося на сцене, в то время как королева, огласившая свой приговор, стоя на тех же самых костылях, величественно удалится... Уже узнаваемые декорации Адомаса Яцовскиса: стог сена, груда камней, куча песка, черные ящики-гробы... В сене зароется Лестер, спасаясь от справедливого возмездия, а в черный ящик он спрячет свою очередную жертву в попытке замести следы преступления. И финальная сцена казни, показанная совершенно схематично. На пол сцены с грохотом падает стул - и в этот момент гильотина срабатывает. И все. Дальше - темнота и тишина, что очень напомнило знаменитые бутусовские финалы. "Финал у всех трагедий одинаков".
Ирината: Таис Сияющая. Театр Луны. 23.07.14. «Бог! Ты – Бог!» «Таис Сияющая», Театр Луны «Лорд! Ты – Лорд!» «Идеальный муж». МХТ Аристотеля в спектакле предостерегают от занятий философией в преклонном возрасте: в этом случае, увы, часто философствование кажется старческим маразмом. Наверное, чтобы оно таковым не казалось, в мудрёные мысли и речи надо уходить с осторожностью, обдумывая каждое слово, взвешивая его… Нечто аналогичное можно сказать и о спектаклях, идущих по много лет (на сайте Луны год постановки не указан, но я нашла в инет отклики 2000 года; возможно, постановка еще старше). В общем, когда спектакль находится в пожилом возрасте, играть его надо вдумчиво и с осторожностью… а то он развалится, как разваливалась вчера декорация. В спектакль удавалось входить душой, только по ходу действия мысленно поправляя его: подтягивая струны актерских работ, вкладывая в текст смысл и приправляя все это щепотками энергетики, взятыми «из ничего» - по крайней мере, в самом спектакле энергетика практически нулевая: просто ходят, просто говорят, просто – даже не играют, а слегка изображают своих героев… Я вчера напоминала себе пушкинского Дон Гуана, заметившего под черным вдовьим покрывалом узенькую женскую пятку – и тут же воображением дорисовавшего остальное. Вот так сидела – и дорисовывала… когда переставала это делать, становилось скучно. Это в лучшем случае. В худшем – начинала злиться: на летнее безтеатралье, на себя, так бездарно проводящую вечер в зале, где фонари, отмечающие ступени, в темноте режут глаза сильнее, чем включенные мобильники (этот свет был кошмаром для всех, сидевших с краев зала). А ведь когда-то в спектакле наверняка было не вялое изображение жизни, а сама жизнь: любовь, страсть, тоска, разочарование, мечты, восторги… и всё это волной – да в небольшой «лунный» зал… Наверное, это было здорово. Сейчас же – кое-как слепленное действие, актерский уровень Народного театра, играющего детский утренник. (Реально – вчера был диалог с залом: - А кто это такой: с бородой и рогами, капусту ест? *из зала, в несколько голосов* - Козёёёёл! - Правильно! Какие сегодня умные люди у нас собрались! Или – опять же в зал: - Как Вам зовут? -Олег. -Олег, а если бы Ваша любимая с другим в шатер пошла, что бы Вы сделали?.. *Древняя Греция, Александр Македонский… ёпт*) Правда – была хорошая музыка, тоже к Греции с Македонским мало отношения имеющая… Но это – неважно. Главное – хорошая. Еще – неплох Милий-режиссер (Захар Ронжин) – «ах, этот шут, такой смешной!» (с) Еще я поначалу возлагала надежды на актера, игравшего Дария. Ну, а как не возлагать: это же Артем Чилек, райкинско-сатириконовская школа; что заложено в актера с изначала, в несколько лет до дна не опустошишь! Так что поначалу Дарий выгодно выделялся среди прочих «греков» и «персов»… но вот последнюю свою сцену таки провалил… хотя – как не провалить, если умирать тебя положили на совершенно нелепый элемент дурной сценографии? Вот и получилось: «и упала она возле двери, некрасиво так, зло умерла». (с) И вообще, главным развлечением вчерашнего вечера было не смотрение на сцену (стыдновато туда было смотреть), а поиск смысловых ассоциаций (см. эпиграф, например). Впрочем, публика была спектаклем довольна. Так что я вот критикую… а если этот театр и этот спектакль есть, значит, это кому-нибудь нужно… Может быть, той части публики, что из всех видов искусства предпочитает антрепризы. А вот со спектаклей Бутусова уходит, не дождавшись антракта, на богомоловских постановках кричит из зала «позор!», а на Някрошюсе просто спит, храпом заглушая актеров… Посему – это я о собственном впечатлении рассказываю. И отнюдь не призываю тех, кто вчера был в восторге, отречься от полученного катарсиса (слово это подслушано было вчера, на выходе из театра).
Ирината: Честный аферист. Театр Сфера. 26.07.14. У нас с подругой появилась новая театральная традиция: просмотренные нами спектакли (в разных театрах) завершаются одинаково: на финальных аплодисментах кто-нибудь из «театральных» делает предложение своей девушке, сидевшей в зале. Есть идея: нам надо по первому требованию выписывать входные… и скоро ни в одном театре Москвы не останется ни одного неженатого актера, режиссера, световика, завмуза… и т.п. Что до спектакля… Неожиданно – весьма не плох. Конечно, не «Гамлет»; ну, да нам «Гамлета» и не обещали: смотрели романтическую комедию немецкого драматурга Газенклевера, лёгонько и без подтекстов написанную. И так же поставленную – лёгонько и без подтекстов. Но - играли хорошо, совершенно в рамках малосерьезного жанра: как раз так, как сей жанр и требует: никто из актеров не уходил в немыслимые высоты, но никто роли и не проваливал. Это история (авантюрная комедия) о брачном аферисте. Но аферисте, как прописано в названии – честном: пользуясь благосклонностью к нему дам… скажем так – солидного возраста, он, тем не менее, не обижал их – но каждой дарил кусочек такого долгожданного счастья. И так продолжалось до тех пор, пока однажды он не влюбился. Легкая и необязательная пьеса. И ситуации, и фразы в ней не идут вглубь. Они – словно в настольном теннисе: шарик налево – шарик направо, шарик налево – шарик направо… О! – подрались. О! – поцеловались. О! – запел… Вот к этому «запел» у меня, кстати, было нарекание: песенное соло было очень-очень неплохим… но почему-то досталось оно всего троим героям (а как было бы здорово, если б каждый его имел; тем более, что в зале присутствовал «живой» музыкальный ансамбль). Не понравилось, что «дамы зрелого возраста» были лишены лиц. Не поняла, зачем актрисам маски? Мне кажется, что своих героинь они бы тоньше и нежнее сыграли с человеческими лицами… Зато понравился тот самый аферист Мебиус (Н.Кропалов). И не то, чтобы он играл лучше всех, а просто его попадание в образ – хотя бы внешностью – было идеальное. Ну и – С.Радзюкевич в роли Распера. Просто замечательный! И пусть по временам он был даже немного «избыточным» - но его роль (исполнение роли) так оживляли и украшали спектакль! И сам Театр Сфера. Кто не бывал – сходите, ибо вид зрительного зала и сцены здесь совершенно отличаются от других театров. Так что – рекомендую!
Ирината: Иисус Христос – Суперзвезда. Театр им. Моссовета. 08.08.14. Начну с САМОГО ГЛАВНОГО – того, что во многом определило мое отношение ко вчерашнему спектаклю: в Театре Моссовета просто нечеловечески жарко и душно. Задние ряды и «верха» просто погружены в бескислородную духоту – и, скажите, можно ли вдохновенно смотреть спектакль, сопереживать его героям душою и сердцем, если мысль одна: дайте глоток свежего воздуха! пожалуйста!!! Повторяю, это – главное. И, если администрация театра так экономит на проветривании и кондиционирования помещения, пусть пишет на билетах о том, что зрители не в купальниках и без вееров в зрительный зал не допускаются. Вот такая абсолютно нешуточная шутка. Впрочем, помимо страшной духоты в Моссовета вчера был вечный, бесконечный (по времени его эксплуатации) «Иисус Христос». А кроме этого – молодой человек, играющий в фойе на рояле, открытый балкон с видом на фонтан, рыбки в огромном аквариуме и оазисы с экзотическими растениями (ну, рыбки не живут вечно… а интересно – сохранилась ли хоть одна пальма с тех стародавних времен, когда я ходила в Моссовета смотреть «Царскую охоту» с Марковым и «Глазами клоуна» с Бортниковым?). Что до спектакля – мюзиклы пересказывать трудно, так что идите и смотрите сами (билеты вполне доступны). Спектакль, несмотря на его многолетнюю прокатную судьбу, неплохо сохранился: хорошая техника в пении и движении… правда, такая эфемерная штука, как «душа спектакля», малость потускнела – но давайте спишем это на актерскую усталость в конце сезона и… возможно, за кулисами и на сцене так же душно, как в зале? Из актеров (к коим, в общем-то, претензий серьезных нет) особо хочу выделить Валерия Яременко в роли Иуды. Роль, конечно, вообще прекрасная, с замечательными ариями – но радостно было видеть, что, невзирая на все эти концы сезона и т.п. актер не спускает колки нервов и рвет сердце пополам – и сердце своего героя, и наши, зрительские сердца. А вообще – спектакль (как и история, в нем рассказанная) – абсолютно вневременной. Подумала, что ключевым в названии является слово «суперзвезда», а «Иисус Христос» добавлено ради определения конкретики… ну, т.е. взята частная история, более-менее известная всем, и на ее основе показана общая тенденция. Именно: вот появился некто, кто по общему объему положительных качеств и харизме многократно выше большинства. И что? А начинаааается… Кто-то хочет «войти в тесный круг» и решить свои личные проблемы за счет чужого имени. Кто-то обожает (а как не обожать человека, от которого энергетика – просто как свет божественный льется?) и одновременно ненавидит (а как не ненавидеть:- ты такой же, как он: и красив, и умен, а, как ни крутишься – все лишь жалкая малозаметная тень в Его сиянии). Всем вокруг хочется обожать, и, в этом обожании, хотя бы кусочек Его любви и внимания себе урвать…совершенно не задумываясь, что – «вас слишком много», и каждому равного внимания не получить (даже от всемогущего и всевидящего Бога). А еще – общее обожание оч.легко переходит в общую ненависть: оказывается, что дотронуться с любовью рукой для многих равноценно – ударить в ненависти ногой… И войти в историю – если не за счет предательского поцелуя, то хотя бы потому, что твой крик «распни его!» был первым или громче других… И – «я умываю руки»… Ведь можешь сделать, можешь спасти… но находишь тысячу причин, чтобы не делать и не спасать (себе дороже!). К тому же «живая власть для черни ненавистна, они любить умеют только мертвых»: потому что живой человек, который «не такой, как все», который выше – он все-таки вызывает и зависть, и ненависть… Умирающий – на кресте ли, в своей ли постели) – жалость. А вот мертвые сраму не имут – и можно их подчистить, и позолотить, и их отчаяньем сорванный голос превратить в приятный фальцет… Да. История эта – вечная, вневременная, и совершенно не зависящая от имен действующих лиц. Свершает колесо свой полный круг, и – «всё сначала, ну и ну! всё сначала!». Впрочем, может быть, эта возможность «всё сначала» - она во спасение человечества. Потому что жизнь – вечна. Так же, как вечно и всепрощение (дружеское пожатие рук Иуды и Христа в финале). И Любовь – настоящая! – она тоже на все времена. И, как когда-то герой входил в Иерусалим в сопровождении восторженных почитателей (какая-то бесконечная и прекрасная, кстати, сцена), так и в финале он (или это уже – другой?) едет по тому же кругу, въезжая в те же ворота, на мотоцикле… и опять – почитатели, почитатели, почитатели… А ведь наверное, это счастье – прожить ВОТ ТАК хотя бы три года… несмотря на страшную усталость, на предвидение конца… Да. Счастье. Потому что есть люди, для которых отдавать гораздо больше, чем забирать себе – это смысл жизни. …И еще. Вот почему Иисус отказался явить чудо перед Иродом? Не потому, что не смог… Просто чудо, «являемое» по приказу или за деньги – это просто фокус. А наш герой не фокусник. Он – Иисус Христос. Сын Бога. И пока пойманные им души, словно рыбки, бьются в сетях Искренности и Правды – может, удастся им услышать тихий звон колокольчика, которым их пробуждает Совесть? Фото: Евгений Люлюкин
Ирината: Аккомпаниатор. Театр Дарьи Гончаровой (антреприза) в Театре Киноактера.10.08.14. Традиционное летнее межсезонье нас, театралов, бьет и слева, и справа… С одной стороны – приходится обходиться без любимого, а это как курильщику без курева или игроману без игры. Можно, конечно, покурить сушеную лебеду или сыграть с самим собой в крестики-нолики… Но ведь, согласитесь – не то, не то… Ну, и мы тоже ищем разные заменители… Вот, например, антреприза. Хоть похожа на театр, а все-таки никак не театр. Ибо есть тут общее слово: АКТЕР. Вот только в антрепризе добавить к нему, как в театре, слово ИГРАЕТ – это грешно будет, и для театра обидно. Еще. Недавно прочла у уважаемого ЖЖиста, мол, пьесы Александра Галина (а «Аккомпаниатор» мало того, что Галин написал, так сам же он это и поставил) – не литература высшего качества. Не буду спорить. Но галинские «Восточная трибуна» и «Стена», поставленные в разное время в разных театрах, дважды дарили мне абсолютное счастье и удовлетворение. А такое не забывается, помнится с благодарностью. Собственно, автор узнается в каждом монологе, в каждом сюжетном повороте… Про что. Две пожилые женщины и старик выясняют, что молодой человек, который со всей душой ухаживал за ними… да что там: практически вытягивал их с того света во время болезней, наполнял их жизнь смыслом и желанием жить - делал это не от чистого сердца, а потому, что все они обладали хорошими квартирами. Впрочем, как всегда в пьесах Галина, самый спорный герой – он не черный и не белый, а многокрасочный… и уж какую краску режиссер и зритель примет за основную, так и будет человек на сцене выглядеть… Проблема вчерашней постановки была в том, что основной цвет определить было невозможно – там была полная бесцветность. И, по сути, это было даже не плохо. Это было – НИКАК. Не было никаких трактовок. Просто актеров «развели» по мизансценам – довольно удачно, они почти не натыкались друг на друга. А еще каждому, видимо, сказали: играй, как можешь, делай, что умеешь. ЭТИ умеют многое. Ибо на ролях стариков – Сергей Никоненко, Лариса Лужина, Раиса Рязанова. Утверждаю, что они безразмерно хороши, причем не когда играют роли, а когда живут на сцене. Вот только беда, что каждый из них живет по своим личным законам, в своей скорости и громкости… Да, по сюжету герои только что познакомились друг с другом… Но они же вынуждены вести диалог! Ан нет: монологи у них шикарно получаются, а вот прочее… Нет, «петелька-крючочек» взаимоотношений возникли между Никоненко и Лужиной во 2 действии… Увы, не слишком надолго (но это было – славно). Так что – не могу я определить «хорошесть» вчерашней постановки… Не могу заклеймить или оправдать героев. Вот, тот, который молодой… Сколько стоят квартиры в престижных домах – ну, вы представляете… Вроде бы за такими деньжищами и правда можно в огонь лезть и зубами их доставать… Но ведь парень-то явно искренне заботится и даже любит вот это нелепое, уже не слишком мудрое, надоедливое, больное старичьё… Вот такое потрясающее хобби у этого аккомпаниатора – любить одиноких стариков. А то, что его потом благодарят, наследство отписывая… Так кому-то они должны его отписать – почему бы не хорошему, интеллигентному, неглупому человеку, который их последние дни счастьем наполнил?.. Можно было бы и по-иному трактовать, мол, надо же, какой бизнес практически на костях организован! Это что ж – любовь не искренняя, а с дальним прицелом на деньги?.. А вот не могу я выводы делать. Потому что (повторяю) было это – никак, и герой получился никакой. Как цветная фотография, в сепию переведенная: попробуй, угадай, что в ней когда-то было розовым, что – серым… Впрочем, если бы в зале не было так душно, возможно, хватало бы моих зрительских сил и фантазии на раскрашивание увиденного… Но – было именно душно. А зал полный. И цветов много. Нормально. Люди пришли не с театр смотреть спектакль, а в большей степени на живых звезд любоваться. Будет потом о чем… вернее, о ком рассказать знакомым. И еще: если человек читает много, непрерывно, но на Державина и Гоголя, а исключительно Дашкову с Донцовой – согласитесь, это же лучше, чем если бы он вообще ничего не читал? Так и с антрепризой. Для скольких людей уже давно ничего, кроме дивана с дежурным сериалом не существует… А тут – целый немаленький зал, заполненный людьми, которые сидят тихо, смотрят внимательно, духоту терпят. Уверены, что пришли в театр.. Ну, пускай считают. Не самое же плохое это заблуждение. Хотя… Антреприза это, антреприза. Театральный эрзац. Этакая сушеная лебеда в самокрутке…
Innamorata: «Лир король» Театр Эрмитаж. Прогон 20 августа Вот и открылся мой театральный сезон. Как и в прошлом году, у меня он начинается с премьеры театра Эрмитаж на сцене театра Петра Фоменко. В прошлом году была сказочно двуликая по всем параметрам и составляющим «Моя тень», а новый сезон театр открыл, точнее, будет открывать постановкой Михаила Левитина в пространстве Сергея Бархина «Лир король». В каждой второй - да что там второй! – в каждой первой рецензии на «Короля Лира», звучит: «актуальные проблемы отцов и детей». В расчет берутся, конечно же не конкретно дети-взрослые, а некая безвозрастная категория. В этом спектакле словесный оборот воплотится наяву. На сцене будут присутствовать дети. Дочери Лира, Гонерилья и Регана появятся в одной сцене, а маленькая Корделия будет присутствовать на сцене практически все время. Это, наверное, единственная «непонятка-удивление» этого спектакля. Дети на сцене, конечно, это всегда очаровательно. Но умиление невинному личику и белокурым локонам – это не то, что нужно для сцены театра, на которой ставится Шекспир. А текст английского классика, проговариваемый на языке оригинала тонким голосочком абсолютно не содержателен и некрасив. Это похоже на небольшой ликбез для зрителя по английской лексике. Можно услышать и запомнить много новых слов, периодически, как с кассеты аудио-курса английского языка звучащих со сцены. Изгнанная отцом в сторону «Франции прекрасной» любимая дочь, телесно исчезает, а дух её осязаемым присутствием остается в лировом государстве. И мы видим, как бы реагировала любимая дочь на сумасшествие отца и каверзы сестер. Реагирует всегда безмолвно, плавными некрепкими детскими жестами закрашивает свои пока еще не совсем профессиональные умения. Но – мило. И очень хорошо видна отцовско-дочерняя связь. Трогательно. Если не касаться этих детских нюансов, то остальное понравилось очень. Очень! Михаил Филиппов в образе Лира короля удивительно хорош! Мужской актерский возраст отсчитывается не годами, а ролями. В определенном возрасте можно играть Гамлета или Треплева, в другом – Александра Македонского или Оберона, в третьем – короля Лира. И Михайл Филиппов, мне кажется, праздновал свой День Рождения Лира. Прекрасная работа, которая раз за разом будет подниматься все выше и выше и тогда – ой какой это будет праздник, какое чудо! Сестры Гонерилья и Регана - Дарья Белоусова и Ирина Богданова – чудесно-когтистые черные вороны, разрывающие то отцовские угодья, то любимого мужчину. А мужья их герцог Конуэльский и герцог Олбанский – Сергей Олексяк и Александр Ливанов –Железные Дровосеки, тяжело и «звеня латами» передвигающиеся по сцене. Братья Эдгар и Эдмонд решены в стиле японских воинов – супер-подвижных! Как выяснилось, левое «крыло» первого ряда – местечко не для слабонервных. На самом деле, сценический бой – штука хоть и зрелищная, но это в первую очередь бой на оружии, выступай им хоть джедайский меч, хоть швабра. На соревнованиях по артистическому фехтованию – всегда! – первые 3 ряда остаются пустыми! Техника безопасности на подобных мероприятиях должна быть предусмотрена особо. Вчера, сидя в первом ряду, приходилось действительно уклоняться от взмахов самурайского оружия. Это, может быть, и забавно – когда ветер от резких взмахов обдает тебя холодной волной, но страшновато. Артисты мастерски дрались – смело и без опаски, не «подставляли» палку под палку за долю секунды до удара, зная о направлении выпада противника. Я это очень ценю, это большая работа. Глостер и Кент – тоже составляли тандем, который давал некую оценку произведениям Уильяма Шекспира. Один постоянно ссылался на Льва Толстого, который считал, что Шекспир не может быть признаваем не только великим, гениальным, но даже самым посредственным сочинителем. А другой, представившийся гласом народа, своим стариковским бурчанием осуждал мастера в современном ключе. Сценгорафия напомнила мне детский надувной батут-замок, какие можно увидеть летом практически в каждом парке. (Опять же – детская тема) Мягкая обивка и зеленые «волны» сглаживают углы: и сцены и спектакля. Все не так страшно, не так черно, а округло и не то, чтобы позитивно, но по-доброму. «А где мой шут?!» Удивительное решение роли шута! Она отдана «Золотому тромбону» Европы - Элиасу Файнгершу. И он не просто «отвечает» тут за музыку, он играет, по-актерски играет роль шута. Ах, как он нас развлекал! А мастерского обращение с инструментом придавали ему еще больше обаяния и задора. И сама музыка невероятной красоты, главное – запоминающаяся, которую можно напеть на утро… Финал спектакля – очень неожиданный для всех поклонников Шекспира. Абсолютно противоположная реакции обычной, советую её просто увидеть и получить истинное театральной удовольствие… П.С. Михаил Захарович Левитин в своем вступительном слове сказал, что не ставит спектакли о том, о чем ставить не надо. Но из уст графа Глостера прозвучали очень горькие и, что самое обидное, хорошо знакомые в данный момент каждому человеку слова. Нет-нет, да проскальзывает у всех нас мысль, что дальше будет только страшнее. Город идет на город, в селах – раздор, в правительстве – предательства и бунты. Как хочется не думать об этом хотя бы в театре! И хорошо, что у других не вылезла на поверхность эта тема, а у меня она почему-то поднялась со дна, просочилась сквозь остальные очень важные мысли спектакля: что смерти нет, что сила добрых воспоминаний очень важна в минуту страха и отчаянья, и как детские невинные игры могут перерасти в кровную, слепую ненависть…
Ирината: Лир король. Театр Эрмитаж. 20.08.14 (прогон). 22.08.14 (премьера). Очень замечательный спектакль получился. А точнее – получится, когда окончательно «обомнется» - а это должно быть скоро, потому что уже премьера была сыграна намного мощнее второго прогона, который мне удалось посмотреть. Вообще, спектакль очень красивый, чему во многом подспорье – сценография Бархина, соорудившего на сцене детскую игровую комнату в четыре ярких, но не режущих глаз цвета. И еще спектакль многознаковый. Какие-то из них просто на поверхности: братья-самураи Эдгар и Эдмонд явно «пришли» в постановку из фильма Куросава «Ран» (только почему звучит, что это 61-й год – фильм снят в 85-м). И, может быть, тромбон королевского шута – «родственник» той флейте, на которой играет в фильме Цурумару? Скорее всего, не случайно на Регане зеленый… и даже скорее матовый пояс (это так нехорошо!). А вот эти белые овечки, что все гуляют по сцене… машут белой рукой, подавая стакан молока… а потом вдруг оборачиваются босоногими ангелами – «а сверху гром, а сбоку мы, кругом земля, над нами Бог в кругу святых, а выше белая овца, гуляет белая овца». И «смерти нет» - это же фраза нищего философа из Ершалаима, записанная его учеником… Спектакль этот хорошо смотреть: его действие постоянно прорезывается вставками, снимающими напряжение. То эти овцы пройдут-пробебекают… то актер, играющий шута, позвонит домой жене – и тут же подмигнет какой-нибудь девчонке в первом ряду… то Кент в очередной раз процитирует нам Толстого… то Глостер, переходя на полублатные интонации Шуры Каретного, попечалится: вот, вляпались мы в этого Шекспира… «Лир король» очень приятен для глаз и для ушей (это не только про музыкальные экзерсисы шута, но и про то, как замечательно, без воплей и истерик, прочитан Лиром/Филипповым монолог, обращенный к буре и ветру). Но спектакль, поставленный Михаилом Левитиным – он не только для того, чтобы получать радостное удовлетворение от просмотра. Он для того, чтобы думать – и во время спектакля, и, главное, по его окончанию. Изменен финал. Точнее, он совсем «срезан», и нет в постановке горы трупов, которые нагромоздил в конце драматург. Но при этом – нет впечатления напрасной усеченности, неполноценности финала спектакля: вдруг оказывается, что ТАК – даже лучше, потому что так – правильнее. Ибо СМЕРТИ НЕТ. И, чем старше становится человек, тем лучше он понимает, что преждевременная или своевременная смерть – это огромная глупость, и что жизнь – пусть даже кажущаяся не самой счастливой – это гораздо лучше и правильнее, чем уход навек… навек… навек… И это неверно, что девочка – вот такая маленькая, как Корделия в спектакле – не сможет прикрыть своей ручонкой, словно ангельским крылом, того, кто ей дорог. Сможет – и вытащит отца из гроба безумия, и позовет его ступать в траву… и поведет его гулять тенистыми лесами, и слушать музыку шута, и танцевать вместе с белыми овечками… Хотя… спектакль этот имеет явно не одну смысловую трактовку. Ведь фраза про то, что «смерти нет» была произнесена Иешуа незадолго до того, как он по краям креста раскинул руки для объятья… Без сомнения: вечная жизнь существует… но только ТАМ… где Бог в кругу святых… И где совершенно не важны ни раздел королевства, ни раздел красавца-мужчины… где дуэли и даже войны – глупое, ненужное баловство. Где можно просто сесть в любимое кресло, встряхнуть бубном – да и потешиться-поплясать вместе с той, с кем рядом быть – счастье.
Ирината: Дуэль. Мелиховской театр «Чеховская студия». 30.08.14. Поездка в чеховское Мелихово небольшой, но приятной компанией связана была с тем, что именно в здешнем имении Антон Павлович написал свою пьесу «Чайка» - произведение, которое, благодаря постановке в Сатириконе стало для нас культовым. Но о Мелихово, думаю, напишу отдельно. Пока что о том, что я считала милым бонусом к прогулке по мелиховской «аллее любви»… и что, в итоге, оказалось равной составляющей. Дело в том, что однодневную экскурсию в Мелихово дополняют просмотром спектакля театра «Чеховская студия». Это – единственный в России государственный театр, работающий про государственном же музее. Ставят Чехова, но и не только. Мы выбрали для поездки день, когда играли «Дуэль». Вещь известная, если не по прочтению, то по фильму «Плохой хороший человек» с Высоцким, Далем и Папановым. История про то, как в небольшом восточном городке, где люди из маленькой русской диаспоры знают друг друга… и не просто знают, но и имеют к каждому из сотоварищей личное отношение (любят или ненавидят), схлестнулись два человека: Николай фон Корен, стопроцентный человек дела и Иван Лаевский, чья основа – мечущаяся в сомнениях душа. Так кто из них живет правильно? Или – все люди разные, и В КАЖДОМ их них есть мусор плевел, и прорастающие на счастье окружающим зерна?.. В общем, я в начале произнесла слово «бонус»… Так априори и воспринимала еще не отсмотренное действо: ну, чего можно ожидать от провинциального театра… впрочем, не может же это быть хуже же это антрепризы… Оказалось, что – лучше. Да еще настолько, что антрепризных актеров, у коих еще есть совесть и желание играть, а не себя на сцене показывать, я бы отправляла в Мелихово: смотрите, товариСЧи – вот как должен выглядеть театр, работающий наверняка в непростых условиях. Ибо играют спектакли нечасто, да и публика в зале все-таки не театральная, а экскурсионная (а это две большие разницы). Но – публика сидела и внимала все эти 2 с половиной часа… хотя и текст непростой, и нет в постановке «развлекушек», облегчающих действие. К СОЖАЛЕНИЮ – нет к спектаклю программок. А сайт музея в Мелихово дает о спектаклях только общую информацию… вот кто из двух исполнителей играл вчера? Кого хвалить? А хвалить надо – начиная с того, что исполнители подобраны оч.четко, совершенно нет непопаданий в образы. И играют практически все с абсолютно полной отдачей… нам, театралам, просто бальзам на душу, как играют. В общем, все было здОрово настолько, что захотелось еще… и надо искать человека с машиной, чтобы подвез к музею в те дни, когда там будет играться интересное. А интересное – есть. И главное – будет. Я спросила: в следующем сезоне театр будет ставить «Чайку» - спектакль, который здесь не просто уместен, а необходим. Тем более, что в какой-то момент, когда в «Дуэли» тихохонько, фоном, начала звучать восточная мелодия… Господи, даже сердце приостановилось – это же… нет-нет, не именно она, но очень близко… это же – печальная мелодия из бутусовской «Чайка» в Сатириконе… Вот как хотите: это не было случайностью. В общем, вчерашний спектакль, актеров, режиссера – хвалю-хвалю-хвалю. Единственное… Пока мы ждали удобного для всех нас дня и нужного спектакля, жаркое лето оборотилось предосенней дождливостью. И первое действие спектакля, которое могло быть сыграно «на траве», тоже перенесли под крышу… Это досадно, но – не категорически плохо.
Innamorata: "Моя Тень" Театр Эрмитаж 28 августа Постепенно погружаюсь в этот театр, хотя видела всего только 3 спектакля. А вообще, мнение о любом театре можно сформировать только после просмотра 3-4х его спектаклей. Вот, например, люди громогласно орут, что в Сатирикон после "Чайки" мы ни ногой! А там же еще столько всего, не скажу, что на любой вкус, но выбрать-то можно, обладая чутьем и вкусом. Не скажу, что в этой конкретной постановке по Шварцу много "моего": пара знакомых песенных вкраплений, парочка собак на поводках, идущих по шумному городу вместе с хозяйкой в час-пик, безрассудочно милая и страстная в своей нежности Анунциата, близорукая красавица-кокетка Юлия Джули, удивительно трогательный Король Мечтательный, так любящий плохих, но честных женщин и, конечно же, конечно же - раздвоенный волшебною силой ученый Христиан Теодор в исполнении Евгения Редько, по которому почитатели его небесного таланта так успели соскучаться за лето! Прекрасная встреча свершилась! Забегая вперед скажу, что на поклонах Редько выходит два раза. Первый выход - скромного ученого, а второй - эпатажной Тени. Мы даже пошутили между собой: "Ой! Как похожи эти актеры, интересно, они близницы?" Какой там! Это все один единственный человек, меняющий всё своё нутро лишь снятием очков, взглядом в зеркало или оборотом в мантию. На языке театра Эрмитаж - простом, ярком и бьющим в самую суть - этот спектакль не говорит, а кричит, словно сестра Развлечения, "ЛИКУЙТЕ!". Ну, а, собственно, отчего ликовать-то? От того, что сходит с ума Король? От того, что министры не в состоянии поднять вверх указательный палец и попытаться править справедливо? Или от того, что журналисты клепают статейки лишь из желания показать в лучшем свете себя, а не героев своих статей? Нет. Ликовать нужно от того, что среди всех этих людоедов-мальчиков-с-пальчиков-спящих-красавиц МОЖЕТ появиться ХОРОШИЙ человек. Но только так этому хорошему человеку может быть противно нахождение среди всего этого веселого народца, что скажет он: " Аннунциата, в путь!" и пойдет с верной подругой по узкой тропинке куда-подальше от этого безумного-безумного мира... А вообще, в городе, где есть море люди должны быть добрее... Ведь им дано такое безграничное счастье, которое для них не иначе как островок прохлады в летний день, и не более того. А ведь это прекрасная стихия, которая может зарядить и мысли и чувства, и душу и тела невероятной силой. Стихия, о которой мы - жители больших городов - мечтаем если не каждый день, то хотя бы раз в неделю. Так почему же мы, относительно неплохие представители рода человеческого должны плавать в людских потоках метро, а не совсем порядочные и вредные персонажи - плескаться в лазурных волнах и разбрасывать ногами песчаные золотые крупинки?
Ирината: Моя тень. Театр Эрмитаж. 29.08.14. Эрмитажная «Моя тень» - это МОЯ «Тень». Мой спектакль – он из разряда тех немногих постановок, которые враз и навсегда входят, врастают в твой организм, становятся его неотъемлемой частью… и если бы вы знали, с какой болью потом с такими постановками расстаешься… Спектакль непростой (как, впрочем, почти все спектакли этого театра). Он, конечно и для любования, и для получения удовольствия – особенно для меня, полностью принимающей особенности режиссуры Михаила Левитина, любящей тех авторов и ту музыку, которую он использует… а уж актеры! Как я люблю всех левитинских актеров, и традиционные для этого театра паузы и замедления – они прямо для меня, чтобы я, внутренне мурча от удовольствия, могла на секунду… несколько секунд… минуту дольше ими любоваться. Добавление к труппе Эрмитажа РАМТовского актера, Евгения Редько, совершенно не случайно. Ибо уж кто-кто, а Евгений Николаевич в пространстве Эрмитажа отнюдь не чужероден (как естественен в нем и Алексей Бородин, когда-то учившийся вместе с Левитиным). Неоднократно встречала я в зале Эрмитажа и главного режиссера РАМТа, и тамошнего ведущего (народного!) артиста. А вот сейчас – Редько на сцене, сразу, одновременно в двух ролях. И энергетические потоки, присущие разным театрам, сливаются воедино, да так, что – ух! – просто сносят чутких и понимающих зрителей. А история-то в спектакле очень жизненная. И одновременно страшная. Она про то, как запросто обволакивает Тень людские души. Ну, с человеческой гнусью все понятно: им лишняя чернота лишь в радость да в удобство… Но ведь и хорошие люди мгновенно отходят в сторону и поворачиваются спиной (предварительно пожав плечами и махнув рукой): ах, что такое правда, честь и достоинство, если, защищая их, можно нарушить собственное маленькое, «цыплячье» благополучие? В финале Ученый и влюбленная в него Анунциата уходят, навсегда покидая эту маленькую страну на берегу моря, где Людоеды служат оценщиками в городском ломбарде, а Мальчик-с-пальчик отчаянно торгуется на рынке… Уходит и Доктор… только далеко ли он уйдет от своей злой жены и многочисленной семьи?.. А остальные – остаются. И Людоеды по-прежнему будут в копейки оценивать колечки бедняков, Цезарь Борджиа продолжит врать в своей газетенке, поясницы придворных станут заранее сгибаться при приближении сильных мира сего, Юлия Джулии пополнит свою коллекцию куплетиков про «кое-что еще»… А принцесса, при ее глобальном неумении отличать плохих людей от хороших, скорее всего, выйдет замуж и превратится таки в лягушку… Но, возможно, и правда нет правых и виноватых – неправы все… Или все правы. И Ученый, покинувший волшебный город с двумя пачками книг в руках, так же прав, как раньше был прав Доктор, сделавший всё, что смог (и что захотел) и отмахнувшийся от дальнейших проблем рукой…
Innamorata: «Кабаре Брехт»: «Я скорее стану беженцем, чем настоящим мужчиной» «На нашем спектакле вы можете курить, разговаривать по телефону и общаться между собой, а если захотите — встать и уйти» — с этих слов начинается новый спектакль Юрия Бутусова «Кабаре Брехт» в театре им. Ленсовета. В своей новой постановке Бутусов постарался уйти от формализма, под стать команде очень молодых актеров курса Анны Алексахиной. И, конечно, под стать самому Брехту, чуравшегося манерного классического драмтеатра. «Кабаре Брехт» — нескончаемый флешбек, когда размышления о вечном прерывают сиюминутные радости, а реальность перемежается с вымыслом. Все, что происходит на сцене, действительно похоже на ярмарку, артистическое кабаре, где актеры и поэты, герои и злодеи, ожившие персонажи и мертвые диктаторы с жаром говорят со сцены все, что у них накипело, брызгая слюной и ногами поднимая пыль. В этом шуме и красках проступает образ самого Брехта — лирического героя, переживающего свое горе и поглощенного творчеством. Иногда актеры настолько выходят за рамки, что начинают говорить о себе: молодой Бертольд вдруг снимает очки и обнаруживает себя актером Сергеем Волковым, который очень боится и брезгует войны, как и Брехт. «Я ведь даже не Брехт, а молодой актер, находящийся в призывном возрасте, в то время, как главы государств, которых я даже никогда не видел, готовят войны с моим участием. Но если вы думаете, что ваши образы настолько удались, что я пойду за вами с оружием в руках, я вам отвечу: Я скорее стану беженцем, чем настоящим мужчиной». Говоря о Брехте, нельзя не коснуться политики. Социальная обстановка, в которой созревал драматург и Вторая мировая война, проехавшаяся грязными колесами по его жизни, представлена, как страшная нелепость. Впрочем, все отрицательные герои здесь не живые. Иногда они предстают как тени прошлого без лица и личности. В лучшем случае они возникают как пародии. Гитлер, например, появляется на сцене в виде слепой куклы. Есть здесь и забавная пародия на проправительственную ведущую новостей. Намек оказался столь прозрачным, что зрители начали смеяться еще до того, как она начала говорить. А когда со сцены в зал полилось смешное нарочитое вранье, люди уже хохотали в голос. Но вот и продажная ведущая вдруг преображается и поет лирическую песню о любви. В постановке показаны фрагменты из разных пьес Брехта — «Трехгрошовой оперы», «Матери» по роману Максима Горького; есть даже постановка «Легенды о мертвом солдате» — стихотворения Брехта, написанного им в 1918 году во время отбывания службы в военном госпитале. Несмотря на заверения режиссера об отсутствии связи пьесы с последними политическими событиями в стране, постановка оказалась подчеркнуто злободневной. Гуманный взгляд из глубины брехтовского мира представил зрителю настоящий антивоенный и антинасильственный манифест. Отсюда
полная версия страницы