Форум » Архив форума » Константин Аркадьевич Райкин, ЧАСТЬ 8 » Ответить
Константин Аркадьевич Райкин, ЧАСТЬ 8
Administrator: ЧАСТЬ 1 ЧАСТЬ 2 ЧАСТЬ 3 ЧАСТЬ 4 ЧАСТЬ 5 ЧАСТЬ 6 ЧАСТЬ 7
Casi:
Casi:
Administrator: Дмитрий Быков: ...Учителем называется человек, который входит в класс — и класс встаёт смирно. Точно так же военным называется человек, которого хочется слушаться и приятно слушаться, иначе он не командир. Точно так же с актёром. Правильно сказал Константин Райкин: «Великий актёр тот, кто сидит в углу сцены, ни слова не говоря, а все остальные кричат, дурачатся. Но пока он сидит в углу сцены, ни слова не говоря, весь зал смотрит на него». Вот это актёр. Да, тут ничего не поделаешь. Дайте Константину Райкину роль второго плана — и на роли первого плана никто не будет обращать внимания. Это тоже трагическая вещь — когда к тебе прикованы все взгляды. Вот в учителя должны идти такие люди...
Administrator: ВИДЕО 1 ноября в эфире телеканала "Россия 1" стартует Всероссийский конкурс юных талантов "Синяя птица". Народный артист России Константин Райкин приветствовал всех будущих участников замечательными строками из стихотворения "Таланты" Давида Самойлова: Приходите, юные таланты! Говорите нам светло и ясно! Что вам — славы пестрые заплаты! Что вам — низких истин постоянство! Сберегите нас от серой прозы, От всего, что сбило и затерло. И пускай бесстрашно льются слезы Умиленья, зависти, восторга!
Петя: КОНСТАНТИН РАЙКИН 14 ноября 2015 В гостях у Дарьи Златопольской художественный руководитель Российского государственного театра "Сатирикон", режиссер, народный артист России, лауреат Государственных премий РФ, четырежды лауреат Национальной театральной премии "Золотая Маска" Константин Райкин. Разговор пойдет о недавно открывшейся театральной школе под руководством Константина Аркадьевича, о том, чему он старается научить своих студентов и чему учится у них сам. А также о том, какие театральные постановки актуальны в наше время – и какие книги вечны во все времена. http://tvkultura.ru/anons/show/episode_id/1243304/brand_id/20927/
Administrator: Отсюда Жизнь - беговая дорожка. Константин Райкин о театре и взгляде на профессию Руководитель московского театра «Сатирикон» рассказал о том, почему театр - это не «массовое» явление В Петербург с большими гастролями приезжает московский театр «Сатирикон» под руководством Константина Райкина. Гастроли - «юбилейные», потому что в этом году Константину Аркадьевичу исполнилось 65 лет. «Стёртое» событие - Гастроли в родном городе - особенно желанные, - делится Райкин. - Мы будем гостить в несколько этапов. В начале ноября показываем премьеру «Лондон Шоу» и «Однорукий из Спокана» в моей режиссуре. В середине месяца пройдёт «Король Лир» в постановке Юрия Бутусова, и в конце - «Вечер с Достоевским». Когда-то именно я предложил Валерию Фокину сделать мой моноспектакль по «Запискам из подполья» Достоевского. Не знаю другого произведения, так много знающего про меня! Герой «Записок» - это всегдашний русский образ. Надеюсь, что «Сатирикон» приедет ещё и зимой, привезём новые постановки. Мы хотим регулярно бывать в Петербурге. Для меня это самый важный театральный город, потому что здесь я родился, и первые сильнейшие впечатления были ленинградскими: до сих пор помню все спектакли Товстоногова и Акимова. Да и папа как артист родился здесь, он ведь закончил Ленинградский театральный институт и много лет работал в Театре эстрады, который теперь носит его имя. Ну а то, что у меня юбилей… Отношусь к этому событию «стёрто». Возраст - это не арифметика, а высшая математика, его подлинность определяется не количеством прожитых лет. Считаю, что все мы находимся на беговой дорожке, и пока двигаемся вперёд - живём. Редкая потребность Конечно, нашему театру хочется понравиться петербуржцам. Но как-то меня спросили, хотим ли привлечь «массового зрителя»? Такой зритель меня не интересует. Во всём мире в драматические театры ходят намного меньше, чем 10% населения. А больше 90% вообще не посещает театр. Никогда! Поэтому говорить про «массовость» - неправильно. Вот на стадионах можно увидеть тысячи людей, а на спектакли приходит лучшая часть населения, потому что сам факт обращения к искусству есть свидетельство потребности души. И эта потребность - достаточно редкая. Театр затрагивает потаённые струны, и нам интересно заниматься только этим. В «Сатириконе» я делаю ставку на молодых артистов, случается, кого-то прошу уйти… Это правильно, потому что артисты находятся в напряжении, понимают, что они здесь не навсегда. А когда место стабильно - «жиреют». У меня все на контракте, текучка кадров сознательная. Зачастую критики сетуют, что среди молодых актёров мало личностей. Личностей во все времена немного, а не только «сейчас». У меня есть свой взгляд на профессию. Как педагог считаю, что важны и артисты второго эшелона. Их большинство, и важно, чтобы они были профессиональными, добросовестными, преданными делу. Педагогика - целая глава в моей творческой жизни, и когда ученик играет «правильно» - это счастье. Спрашивают, кто мой кумир, или с каким театром могу сравнить «Сатирикон»? Осип Мандельштам написал: «Не сравнивай, живущий несравним», а мы все больны этим, «Масками», «Оскарами»… Но награды - вещь достаточно условная. И соревнования в искусстве - удел подмастерий. На Олимпе конкуренции нет, она где-то там, внизу. Кто лучше - Феллини или Антониони? Смешно. Мастер тот, кто несравним. Надо соревноваться с самим собой, а не с другими. И если будешь лучше самого себя, то - в некотором смысле - будешь лучше всех.
Administrator:
Administrator: Отсюда Константин Райкин об избирательной правде и оголтелом хоре согласия, который сложился в России Актер Константин Райкин рассказал "ДП" о мутных временах, умном государстве, запретных темах и оголтелом хоре согласия и одобрения, который сложился в стране, а также объяснил, почему искусство "не должно только умасливать, оно должно и оскорблять". Возглавляемый вами театр "Сатирикон" привез в Петербург несколько спектаклей. Прием отличается от московского? — Так ведь и в Москве один и тот же спектакль принимают каждый раз по–разному. Зал на зал не похож. И мне кажется, рассчитывать всегда на одну и ту же реакцию не совсем правильно. То есть когда в этом месте всегда хлопали, а сейчас нет аплодисментов… — Меня это не очень беспокоит. С опытом я научился на это не раздражаться и не обижаться. В советской торговле был принцип — во всяком случае декларировался: покупатель всегда прав. Вот и я считаю, что зритель всегда прав. Ты имеешь ту реакцию, какую заслужил своей игрой. А кроме того, на сегодняшний зал влияют разные сегодняшние обстоятельства: погода, настроение людей в зависимости от того, как складывается обстановка в городе, ведь каждый день приносит какие–то новые настроения. Театр — дело живое. Человеческая психология как достаточно различна, так и достаточно похожа, одинакова. Если в спектакле правильно расставлены психологические ловушки — в хорошем смысле слова, — зритель в них обязательно попадается. Другое дело, что его реакция может перейти в аплодисменты, а может и не перейти, и ничего страшного в этом нет. Например, я знаю, что если внутри спектакля реакций меньше, чем обычно, а притом он идет хорошо — общефинальный прием, по результату, будет сильнее. Потому что у зрителей осталась накопленная и нерастраченная энергия благодарности. А если много аплодируют по ходу — меньше в конце, потому что они уже высказались. Здесь свои тонкости. Говорят, в Японии зрители ведут себя вообще по–другому. — Японская публика — совершенно отдельная. Перед началом они сидят абсолютно неподвижно, не наклоняясь друг к другу и не разговаривая. По тишине это можно сравнить только с пустым залом. В Токио мы выходили сзади зрителей, обходили зал по периметру и выходили на сцену. И первое, что видели, — зрителей с затылка. Полный зал, одинаковые прически — такие черные аккуратные головочки и гробовое молчание. И действительно: очень мало реакций внутри — и бурные овации в конце. Когда–то вы говорили, что у вас в Марьиной Роще, где находится "Сатирикон", особый зритель: если ему пять минут скучно, он встает и уходит. Сейчас вы поставили пьесу Владимира Зайцева "Все оттенки голубого", где школьник признается родителям, что он гей, а они после разнообразной борьбы с "извращением" упекают сына в психушку. Коллеги писали, что кто–то из публики уходит посреди действия в знак протеста. — Единичные случаи, и только на премьере в июне. Любой спектакль, без исключения, отбирает свою публику. На самых успешных, демократичных, кассовых спектаклях всегда сначала есть кто–то, кого это шокирует, кому не нравится, — и он уходит. Так что насчет "Всех оттенков голубого" — это преувеличение, а если говорить жестче — просто вранье. Спектакль сразу имел огромный успех. Собственно, я потому и взял эту пьесу, что, как человек опытный и до какой–то степени живой, почуял в ней основания для сильного сердечного отклика. Я, старый боевой натурал, — почему я должен был проникнуться гейской темой? А потому, что на самом деле пьеса поднимает гораздо более широкие проблемы. Гейство — просто повод поговорить о всяком инакочувствовании. Когда я делал спектакль — думал о Мандельштаме, о Бродском, о Малевиче. Вообще о людях, отличающихся от всеобщей одинаковости. Они не могли чувствовать по–другому, нежели чувствуют, — и не могли лгать о своих настоящих чувствах. Мир вообще, но Россия особенно жестоко, беспощадно непримирима ко всяческим другим. А потом именами этих других называют улицы, площади и разные учреждения. Если взять историю нашего с вами родного города, Петербурга–Ленинграда, — в трагической судьбе многих таких людей он сыграл страшную роковую роль. Мы привезем спектакль в феврале или марте, потому что мне важно и здесь высказаться на эту тему, заявить о моем отношении к инакочувствующим, которые в этом не виноваты. А если уж говорить про гейство — я же человек, получивший в школе при ЛГУ биологическое образование, и знаю, что это некая ошибка в хромосомах, случающаяся у определенного процента человеческого потомства, и она не имеет никакого отношения к понятиям "извращение", "аморальность" и т. п. Но ведь мракобесы не интересуются генетикой — и заявят вам, что это мерзость и грех с точки зрения православия. Дискуссия невозможна. — Дискуссия невозможна попросту потому, что тут не о чем дискутировать. Так, что называется, по науке. Это научный факт. А потом, мне, православному человеку, очень обидно, что церковь участвует в таком кликушестве, а иногда и выступает его инициатором. Я вообще считаю, что эти истории со всевозможными "оскорблениями чувств верующих" большей частью придуманные и высосанные из пальца. Видимо, кому–то это сейчас выгодно. Придуманные политиками или самой церковью? — Думаю, теми и другими. К сожалению, в данном случае церковь и политики идут в обнимку. У меня отношение к этому тревожное. Очень много конфронтации, сплошные обиженные и оскорбленные. А Галилей и Коперник не оскорбляли церковь своими заявлениями? Которые впоследствии оказались полностью правдой, истиной. Между прочим, одна из функций искусства — болевая. Искусство не должно только умасливать, оно должно и оскорблять. Мой папа все время занимался оскорблением кого–то — потому что сатира оскорбляющий жанр. Атакующий, ранящий — это тоже одна из задач искусства. Говорят: мол, свобода размахивать руками распространяется до носа соседа. Но искусству позволено и необходимо дать кому–то по носу — если это негодяй, мерзавец, фальшивый лживый человек. В афише "Всех оттенков голубого" стоит 21+. Получается, держать оружие человек уже может, а смотреть спектакль еще нет? — Эту цифру поставил сам автор, чтобы по возможности хоть как–то — достаточно беспомощно и наивно — обезопаситься от обвинений в пресловутой пропаганде чего–то среди кого–то. Это перебор. Но вот многие взрослые спрашивают меня: а можно я своих детей–подростков приведу? Студентов своего курса я позвал, и потом они сами по несколько раз смотрели. И вообще в зале на этом спектакле огромное количество молодежи, но сколько им лет, я не знаю. Пьеса написана в 2014–м. Она и ваш спектакль — ответ на запрос времени? — У меня ведь очень простой принцип: что мне нравится, что меня волнует — то я и делаю. Если это попадает в меня — значит, попадет и во многих. Я же не зарекался ставить современную драматургию. Да, в нашем репертуаре было и есть немало классики: Островский, Пушкин, Шекспир, Мольер. Но у нас идет и несколько современных пьес — например, целых три пьесы Макдонаха, который, с моей точки зрения, лучший из всех, кто сейчас водит пером, просто живой классик. А пьеса Зайцева — если бы она была написана 5 лет назад, я бы тоже ее взял, и даже с большим удовольствием. Мне, наоборот, мешает нынешняя скандальность голубой темы, я же делал эту пьесу совсем не ради скандала. А нынешнее активное нападение на гомосексуализм — попросту глупость. И многие, кто остро улавливает настроения начальства, почуяли: наверху уже понимают, что это перебор, и сделали некоторые шаги назад. Вообще, государство делает вид, что оно — главный источник духовности, исходя из которой оно будет решать: давать деньги на искусство, которое его критикует, или не давать. Но умное государство в значительной степени финансирует искусство именно за то, что искусство держит зеркало перед государством, показывает ему его лицо таким, какое оно есть. За эту правду умное государство платит искусству. В этом смысле искусство всегда находится в оппозиции власти и поддерживает ее в напряжении. Которое для нее живительно. Ей так не кажется. — Смотря какой власти. Все–таки бывает умная просвещенная власть. Вы с такой сталкивались? — В целом — нет. Я сталкивался с отдельными людьми во власти, наделенными умом и порядочностью, с которыми можно говорить, можно иметь дело. Увы, их не так много, как хотелось бы. Московские театральные мэтры, народные артисты единым фронтом выступили на защиту новосибирского "Тангейзера", но это не подействовало. Почему — ведь люди, возглавляющие страну, выросли на их фильмах и спектаклях? — Полагаю, что все эти добрые отношения с руководителями театров — все–таки некая игра. Наступает момент, когда вступают в действие другие силы и другие мотивы. Вообще, я думаю, разные "годы культуры", "годы литературы" — просто ширмы, за которыми скрыто равнодушие, с которым сегодняшнее государство относится к культуре. На самом деле что такое наша государственная политика в области культуры? Она начинается и кончается бюджетом. Какой процент от бюджета идет на культуру? 0,7%! Это непростительно, недопустимо мало. В прошлом году, став членом Общественной палаты, я думал: там ближе к начальству — и я смогу каким–то образом повлиять на его мнение в этом вопросе. Среди нашего высшего начальства достаточно и, скажем так, даже много умных образованных людей. Но когда они думают и говорят о судьбах страны — понятия "культура" в их сознании нет вообще. Они не считают это чем–то серьезным. При этом в Общественной палате, в нашем культурном секторе, я познакомился с потрясающими людьми из разных регионов. Умнейшие нестоличные люди! Например, один генерал говорит: ребята, чтобы увеличить боевитость армии, надо поднимать культуру, это важнее, чем вооружение. Он один из какого количества генералов, думающих иначе? — Но мне повезло встретиться именно с ним. Времена мутные, много совершается ошибок. Невозможно построить экономику на темном народе. Сейчас выросло целое поколение, не знающее как следует языка, истории, даже новейшей российской, ничего не читающее. Такое травяное поколение потребителей. Это очень меня беспокоит, потому что свято место пусто не бывает и там, где нет Бога, поселяется дьявол. Где вы с ними сталкиваетесь — ведь в театр они не ходят? — Действительно, мне везет — я имею дело с лучшей частью населения, которая ходит в театр. Но жизнь проникает ко мне не только через театр. И через улицу, и через телевизор. Который я, правда, смотрю все меньше и меньше, потому что очень много неправды, ведь избирательная правда — это тоже ложь. И мне надоело, что меня все время считают за дурака. Мне не нравится очень многое из того, что я вижу по телевизору. Например, то, как вроде бы достойные люди не стесняются восторженным хором подпевать высшему начальству. Кстати, зачем? Большинству из них, мягко говоря, немало лет, у них есть все возможные регалии, звания, деньги. — Это перестало быть неприличным. По–моему, не очень прилично — устраивать такой оголтелый хор согласия и одобрения. Даже если ты действительно так считаешь. Мы уже все это проходили в своей недавней истории. Вы многие годы успешно преподавали в Школе–студии МХАТ, но в 2013–м открыли свою Высшую школу сценических искусств. Почему? — Любой серьезный театральный коллектив на каком–то этапе своего взросления начинает хотеть завести при себе школу. Ее имеют Художественный театр, Щепкинское училище при Малом, Щукинское при Вахтанговском, у "Современника" была студия, Марк Анатольевич Захаров в ГИТИСе растил учеников для "Ленкома", и т. д. Школа–студия МХАТ — замечательное учебное заведение, и 12 лет, что я там провел, очень много мне дали. Но все эти годы я ощущал, что нахожусь с ними в некой полемике. Я для них оставался немножечко возмутителем спокойствия. Это и хорошо — должны быть провокаторы, иначе коллектив превращается в общество взаимного восхищения. Не то чтобы я им был специально, но у меня есть определенные взгляды на актерскую профессию — на лицедейство, на перевоплощение. А это понятия для Школы–студии несколько чужие. Может быть, потому что они — такие пост–ефремовцы, а Олег Николаевич Ефремов это все не очень любил, для него в театре самыми важными были социально–гражданственные мотивы, поэтому он никогда не ставил ни Гоголя, ни Островского. А может быть, потому что я — щукинского воспитания, то есть вахтанговского толка. Или просто природа моя такова. Но в какой–то момент я понял, что достаточно набрался опыта, чтобы попытаться самостоятельно… Важно и то, что появилась такая возможность организационно, — у меня потрясающий директор Анатолий Евсеевич Полянкин, и благодаря его энергии удалось открыть свой институт. Ведомственно он не при театре, это совершенно самостоятельное учебное заведение, но оттуда, конечно, прямая дорога в наш театр. Где вы возьмете столько новых актерских ставок для своих выпускников? — Я делаю по–другому. Я осознанно устраиваю текучку кадров. Прошу целый ряд людей уйти. А кто–то уходит сам. Мы ведь очень добросовестный театр. В нашей стране добросовестность — явление более редкое, чем талант. Талантливых людей, в общем–то, найти можно, а людей добросовестных днем с огнем не сыщешь. У нас работать надо много и тяжело, а зарплаты маленькие, так что часть людей уходит. И никто друг другу в вечной верности не клянется. Все на контракте. Если я его не продлеваю — предупреждаю заранее. А кроме того, долгое время наше здание (бывшего кинотеатра, в который в 1987–м въехал "Сатирикон") стояло недостроенным. Сейчас его наконец достроят, но на 2 года мы вернулись к тому состоянию бездомности, в котором пребывал театр Аркадия Райкина, не имевший постоянной крыши над головой. Это испытание на прочность, и его не все выдержат. У Аркадия Райкина выбор преемника состоялся самым естественным способом. А вы рассматриваете эту проблему? — Ну конечно. Хотя вот тут худрук одного известного театра сказал в интервью, что в обязанности главного режиссера не входит подыскивать себе замену. Я с этим не очень согласен. Это же мое детище, и мне не все равно, в чьи руки оно потом попадет. Однако предполагаю — может быть, ошибаюсь, — что у меня есть еще немножко времени.
Casi:
Administrator: Отсюда Актер и режиссер Константин Райкин «У меня самое главное препятствие – это я сам» Татьяна Филиппова Театр «Сатирикон», родное здание которого закрылось в Москве на долгий ремонт, открыл новый сезон спектаклем по ранней повести Ивана Шмелева «Человек из ресторана». В этой постановке худрук Константин Райкин исполняет главную роль – официанта Скороходова. Это любимый русской литературой «маленький человек», который прошел сквозь череду испытаний, сохранив и достоинство, и доброту, и великодушие. В интервью «Новым Известиям» Константин РАЙКИН рассказал о сложностях работы на чужой площадке, о том, каким станет «Сатирикон» в будущем, о ресторане как метафоре жизни и о своей новой роли. – Константин Аркадьевич, вы ведь не так давно выпустили «Кухню», теперь вот «Человек из ресторана». Гастрономическая тема не отпускает? – Ресторан – это вообще хороший, богатый образ. Вся наша сегодняшняя жизнь – как ресторан. Искушалище. А «Человек из ресторана»... Когда Егор Перегудов, наш режиссер, мне предложил это произведение и я его прочел (до этого не читал, к моему стыду), оно на меня очень подействовало. Я в нем учуял, как и он, важную тему. Это очень современное произведение в силу как бы несовременности таких понятий, как добро и достоинство. Понятия всегдашние, вневременные, но сейчас вспоминать их так же неловко, как библейские истины. А здесь, у Шмелева, важные вещи даются не дидактично, а эмоционально, сердечно. А потом – еще и времена совпадают. Начало прошлого века, когда происходят события повести, и наше время. Делает история витки, и многое, о чем говорится, попадает в точку. И настроение, что-то такое, что витает в воздухе. Это важно. – Вы выходите на сцену в шинели с поднятым воротником, но почти сразу сбрасываете ее, и под шинелью оказывается фрак официанта. Метафора понятна – маленький человек, вышедший из гоголевской «Шинели»... – Мне в этом спектакле нравятся все костюмы и сценография. Я считаю, что Владимир Анатольевич Арефьев очень талантливый художник. Я его видел в других постановках, он главный художник театра имени Станиславского и Немировича-Данченко, он вообще огромный мастер, и замечательно, что он пришел в наш театр. Персонажей, про которых можно сказать, что это «маленький человек», я кучу сыграл. В «Контрабасе» я играл музыканта, который стоит в последнем ряду оркестра, еврея-неудачника. Еврея, да еще сто первого, который хуже всех. Да и у Достоевского – это же все маленькие люди. Все мне знакомо, но с таким материалом я сталкиваюсь первый раз. Ведь этот человек, официант Скороходов, он же совершенно божественный. Он социально маленький, но это прекрасный, замечательный человек, который удержался от гадостей и подлостей, находясь в гнезде искушений. Он официант, обслуживает и подлецов, мерзавцев, и людей хороших или нейтральных... Все едят, он им служит, а сам оценивает их. И держится – у него есть свои критерии, свои непереходимые барьеры. И это очень важно. По происхождению: я всегда определяю для себя, кто он, мой герой, откуда. Мне так легче. Думаю, что он городской человек, но абсолютная деревенщина. Я таких людей знаю, живут в городе, но имеют абсолютно деревенский склад. Вот у него оттуда тяга к земле, курочкам, которых он мечтает разводить. Фото: МИХАИЛ ГУТЕРМАН - Шмелева никогда не ставили на отечественной сцене. Он сложный автор? – Это вопрос не ко мне, а к Егору Перегудову. По-моему, сложный. У меня непростые отношения с текстом всегда, потому что я ритуально его учу, выучиваю слово в слово, как старый стихолюб. Я и прозу учу слово в слово. А текст «Человека из ресторана» сложно учить, потому что это история, рассказанная не очень образованным человеком. Здесь есть сознательные неграмотности, есть специально неточные слова. Все это надо выучить. И потом – просто много текста. Три часа идет спектакль, и это три часа умственного разговора. Не могу сказать, что это самое сложное, что может быть, но в силу сжатости сроков, в силу того, что мы не у себя дома... Поэтому моменты отчаяния, которые меня всегда посещают в работе, только недавно меня покинули. Я совсем недавно был в отчаянии по поводу себя. Вообще у меня самое главное препятствие – это я сам. Мне очень трудно с собой. Я очень тупо, тяжело работаю. Мои коллеги, мои товарищи и мои бывшие ученики работают гораздо быстрее, хватче и результативнее меня. Это тоже, между прочим, большое мучение – видеть, как тебя все обгоняют. – Как вам работалось с Егором Перегудовым? – Очень хорошо. Нам всем понравилось работать с Егором. Я хорошо слышу моих коллег-артистов разных возрастов и разных степеней опытности. Они все, по-моему, его очень полюбили за время работы. И не только артисты, но и вся постановочная часть. Он очень адекватный, позитивный, вежливый, очень деликатный, умеющий точно все сформулировать, что редко среди режиссеров. Эти люди говорильной профессии так плохо формулируют то, что хотят, не любят этого делать, стесняются... Иногда просто отказываются объяснять, дескать, я вот сейчас скажу, и все умрет. А он – нет. Интеллигентный, образованный... Масса достоинств. – Говорят, что два переезда равняются одному пожару. Вы открыли сезон на чужой сцене и будете работать здесь еще два года, пока здание «Сатирикона» перестраивается. Трудно переезжать? – Вы знаете, нам не привыкать. При моем отце у знаменитого Театра миниатюр не было своего дома. А когда он появился, закончилась жизнь папы. Он сыграл там какие-то спектакли, совсем немножко, и его не стало. История театра Аркадия Райкина – бездомная история, и мы сейчас в нее вернулись. Это трудная жизнь, но она выносимая. Я знаю, потому что шесть лет был артистом бездомного театра. Конечно, за 28 лет пребывания у себя мы как-то прижились, а сейчас вновь стали кочевыми. Ну, что поделать... Я считаю, что нам очень повезло – спасибо руководству «Планеты КВН», которое нас приютило. Здорово, что это рядом с нами. Наш зал ведь тоже не театральный – это бывший кинотеатр. Его особенность в том, что он широкий, и энергетические потоки надо распространять вширь, говорить так, чтобы тебя слышали в закоулках. А здесь нет закоулков, ширина зала такая же, как ширина сцены. Для нас это большая радость. А дальше – посмотрим. Мы только премьерный спектакль приспособили для этой сцены, а дальше будем помещать сюда наш текущий репертуар. Это чревато разными сложностями, потому что у нас будет только два дня, чтобы наше старое название впихнуть сюда. Но что делать... – Такое впечатление, что перестраивается не только «Сатирикон», но и целый квартал. Что будет в вашем театре после ремонта? Он останется театром или превратится в центр искусств с рестораном, книжным магазином, может быть, библиотекой? – В нашем театре много технических метаморфоз будет происходить. Появятся еще два зала, малая сцена, построенная по всем правилам, еще один зал, способный превращаться и в ресторанный, и в варьете, и в театральный. Та часть, где актерские гримерки и помещения администрации, будет полностью разрушена, и выстроится другое, более удобное здание. Это очень болезненный момент, потому что в этой части находится и папин кабинет, который я дорастил в течение жизни, – замечательное, намоленное, единственное на свете место. И его больше не будет. Конечно, это печально. Вообще переезды и разрушение старых зданий – болезненно. Я не сентиментальный человек, но понимаю, что это будет непросто. После ремонта в «Сатириконе» откроется музей Аркадия Райкина и эстрады. Но театр все равно останется театром, я не хотел бы называть его каким-то «центром». Он не станет таким, как «Гоголь-центр», к которому я очень хорошо отношусь, но это совсем другая концепция. Там артисты едят вместе со зрителями – для меня это вещь невозможная. Меня учили это не любить. Я когда своих бывших учеников встречаю перед началом спектакля в зрительском фойе, спрашиваю: «Ты что здесь делаешь? Ты не играешь сегодня?» – «Нет, играю». – «Пошел вон отсюда, я не могу тебя видеть». Потому что это нарушение театральной этики по Станиславскому. В этом есть попрание какого-то таинства, которое для меня очень важно. Кто-то это видит по-другому. Я вижу эти театральные тусовочные места и сам туда прихожу, очень высоко ценю талант и Киры Серебренникова, и Виктора Анатольевича Рыжакова, и многих в авангарде находящихся людей. Но у меня будет по-другому. Справка «НИ» Константин РАЙКИН родился 8 июля 1950 года в Ленинграде. В 1970 году окончил Театральное училище имени Щукина. Работал в театре «Современник». В 1981 году перешел в Ленинградский театр миниатюр под руководством отца Аркадия Райкина. В 1982 году театр переехал в Москву, где пять лет спустя был переименован в «Сатирикон». В 1988 году Константин Райкин возглавил театр. В кино дебютировал в картине «Командир счастливой «Щуки» (1972). Широкую известность принесли роли в фильмах «Много шума из ничего» (1973), «Свой среди чужих, чужой среди своих» (1974) и «Труффальдино из Бергамо» (1976). Константин Райкин – народный артист России, лауреат Государственной премии РФ.
Administrator: Отсюда Константин Райкин: Важно не потерять ощущение ученичества Народный артист России привёз в Рязань воспитанников своей Высшей школы сценических искусств и побеседовал с журналистами о театре и не только. Во вторник, 24 ноября, на сцене Рязанского областного театра драмы состоится класс-концерт воспитанников Высшей школы сценических искусств Константина Райкина. Накануне показа народный артист России встретился с рязанскими журналистами. Разговор получился не только о предстоящем спектакле. В Рязань Константин Райкин приезжает далеко не впервые, но в первый раз – со своими учениками. В наш город народный артист России привёз студентов 3-го курса – первый набор на актёрский факультет, состоявшийся в рамках работы Школы. Создание последней, рассказывает артист, было связано с необходимостью передачи богатого опыта, накопленного за 12 лет преподавания в школе-студии МХАТ. Также школу, отмечает Константин Райкин, он рассматривает и как кузницу кадров для своего театра «Сатирикон», художественным руководителем которого является уже около трёх десятков лет. – Идея создания Школы родилась из моего большого опыта преподавания. Я 12 лет преподавал в школе-студии МХАТ, выпустил там три курса. Большая часть театра «Сатирикона» – это мои ученики, люди, которые непосредственно учились у меня и моих коллег. Иметь при себе кузницу кадров очень важно, чтобы не переучивать кем-то наученного, пусть даже и талантливого артиста, не обращать его в свою веру, ломая что-то, а изначально воспитывать его в своём ключе, своём взгляде на профессию и жизнь. Каждый театр, если он развивается, проходит стадию взросления, хочет иметь при себе студию, готовить кадры для себя специально. Так было с МХТ, с Малым театром, театром им. Вахтангова, так было при «Современнике». Любой правильно развивающийся театральный коллектив, достигнув какого-то возраста взрослости, начинает хотеть иметь при себе учебные заведения, это нормально. У нас мало того было хотение, у нас появилась такая возможность – выстроился театральный институт. Это произошло практически впервые за всю обозримую историю театра, когда здание специально построено для подобных целей – все известные институты ютятся в специально приспособленных помещениях, – рассказывает он. Впрочем, несмотря на заявления актёра о целях создания Школы, сразу мечтать о приходе в «Сатирикон» студентам Константина Райкина не приходится. Равно, как и о преимуществах студенческой жизни. Тем, кого увидят рязанцы на сцене драмтеатра, – счастливчикам, оказавшимся в первом наборе актёрского факультета, пришлось выдержать не только строгий конкурс в 350 человек на место и пять туров, но и полностью посвятить себя театру: расписание занятий в Школе – строжайшее. – Первые два года мы не разрешаем сниматься, так как у нас жуткий график – в 9.30 занятия начинаются, в 22.00 заканчиваются, два сорокапятиминутных перерыва на обед и ужин. Это происходит шесть дней в неделю, в воскресенье у нас тоже рабочий день – идут репетиции, так как мы рано начинаем делать дипломные спектакли. Кроме занятий у них есть ещё самостоятельная работа. Несколько раз в семестр мы устраиваем контрольные работы по ней. Актёрским мастерством мы занимаемся каждый день, около 40 часов в неделю, а ещё есть сценическое движение, танец, фехтование, очень серьёзные профессора преподают историю театра и мировой литературы. Это такая загрузка, что ни о какой разгульной жизни нет и речи, и сниматься нет времени. Совмещать съёмки с учёбой – нет возможности, поэтому, если студенту предлагают роль в хорошем фильме у хорошего режиссёра, он должен сделать выбор, – рассказал актёр. Причина подобной строгости – вовсе не в желании Константина Райкина ограничить свободу студентов. Напротив, с первых же дней учёбы актёр старается показать своим воспитанникам, что театр – это тяжёлый труд, требующий жертв, однако взамен дающий гораздо больше, чем обычный зрительский успех. – Мне важно, чтобы они сохранили верность театру, ведь театр – это единственное место для драматического актёра, где происходит рост мастерства. Кино не может этого дать даже по определению, даже у очень хорошего режиссёра. Кино по методологии, просто по технологии процесса использует то, что артист умеет. Процесс съёмок выстроен так, что у него нет времени попробовать что-то. Это использование того, что ты уже умеешь. А научиться и уметь можно только в институте и в театре. Царство артиста – в театре. Это надо понять, за это нужно заплатить отказом от большого количества соблазнов, – рассказывает Константин Райкин. По тем заветам, которые он прививает своим студентам, живёт и сам актёр – неслучайно Школу сценических искусств он называет «смыслом своей деятельности», а студентов учит подмечать главное, не размениваясь на мелочи, не поддаваясь желанию славы или амбиции. – Надо уметь полюбить роль, какую тебе дали. Не ту, которая по центру. Такую роль и дурак полюбит, а ту, в которой шесть слов. Вот в чём профессионализм – полюбить роль, в которой нет тебе очевидных честолюбивых дивидендов. Полюбить роль Гамлета – и дурак полюбит. Гол всякий хочет забить, а вот пас дать, чтобы гол забил другой – далеко не каждый. Надо уметь полюбить режиссёра, поменять отношение к партнёру. Вот вы с ней в ссоре – а должны играть любовь, мне наплевать, какие у вас личные отношения. Иногда актёры пользуются личными отношениями. Это страшная пошлятина, так как нельзя путать себя и персонажа. Ты не разговариваешь стихами Шекспира в жизни и себя даже в самом жарчайшем романе нельзя путать с Ромео и Джульеттой, – сказал Константин Райкин. Подмечать особенности того или иного образа, дистанцировать себя от персонажа, студенты учатся, готовя этюды. Из ряда таких этюдов и получился спектакль, который увидят рязанские зрители. – То, что мы покажем – из экзаменов первого курса, только материал первого курса. Это своеобразные блиц-этюды, отжатые из большого числа наблюдений. Их студенты делают сотнями, мы их отсматриваем, выделяем лучшие и делаем спектакли, – рассказал артист. Вполне возможно, что в будущем те таланты, который выйдут на сцену театра драмы, будут блистать на сцене «Сатирикона», пополнив труппу театра. Тех, кто сейчас играет в его театре, Константин Райкин, называет «золотым песком». Создать такой коллектив, признаётся, он, стоило немалых усилий. – У нас труппа в 50 человек, где очень мало честолюбивых амбиций. Люди заточены на работу, – рассказал актёр. Те, кто уже стал частью «Сатирикона», сталкиваются с другим Константином Райкиным – художественным руководителем. Несмотря на понимание положения актёров, в главном – требовании любить то дело, которому ты служишь, с сотрудниками своего театра худрук также строг, как и со студентами. – Я не препятствую тому, чтобы они зарабатывали, ведь театр не может дать достойной зарплаты. Я за полгода говорю артистам, что я их хочу занять в новой постановке, предупреждаю, чтобы они разгребли свои дела, если где-то снимаются. Я делаю два состава, пускаю их одновременно, чтобы дать определённую степень свободы. Я делаю много, но если артист отказывает мне, я даю возможность доиграть роли и с ним расстаюсь. Когда я говорю о роли, я внимательно смотрю в глаза – я должен увидеть проявление радости. Если её нет – ролей актёру я больше не дам. В театре должна быть текучка кадров, ведь если актёр знает, что он «устроился», тогда вокруг лица появляются жировые кольца и по срезу можно определить количество лет (смеётся). Сам Константин Райкин во многом может служить для своих актёров примером неуспокоенности, горения театром – вместе со своими учениками он проходит путь от первых шагов до последнего курса, сохраняя способность, так же, как и молодые люди, способность, например, изумляться красотам Константинова (на родине С.А. Есенина в этот свой приезд в наш город актёр оказался впервые), быть с ними наравне, несмотря на возраст. – Важно не потерять ощущение ученичества, ведь учитель – этот тот же ученик. Как только становишься мэтром – наступает смерть, – говорит он. Оценить, насколько Константин Райкин сумел «заразить» своим мироощущением учеников, рязанцы смогут 24 ноября на сцене театра драмы. А в декабре на сцене Рязанской областной филармонии выступит и их учитель. Константин Райкин представит горожанам моноспекталь «Самое любимое». Наталья Бирюкова.
Casi: click here Главное-талант Константин Райкин оставил запись в книге Почетного гостя в Константинове На родину поэта Константин Аркадьевич приехал с преподавателями и студентами 3-его курса Высшей школы сценических искусств в преддверии класс-концерта, который затем и прошел на большой сцене Рязанского драматического театра. Сначала гости побывали в экспозициях музея-заповедника, затем посетили Церковь Казанской иконы Божией Матери. А музейная книга Почетного гостя пополнилась еще одной записью: «Спасибо за бережную память о Великом поэте и всем, что с ним связано…». Вдохновленные посещением Константинова, ученики во главе с учителем отправились в драмтеатр на встречу с Рязанскими зрителями. Глава «Сатирикона», одного из самых заметных театров Москвы, Константин Райкин успешно занимается педагогикой уже много лет. Публичные мастер-классы стали традиционными для поклонников таланта Константина Райкина во многих городах. Вот и в Рязани это был откровенный разговор о современном состоянии режиссерской профессии, о театральной педагогике. Артист очень любит своих студентов. Единственный критерий для их поступления в его мастерскую-талант. Константин Райкин очень дорожит своими талантливыми учениками. Константин Аркадьевич находится в прекрасной форме. Он был весел, шутлив и не переставая говорил о творчестве и студентах Высшей школы сценических искусств, которая носит его имя. А еще — о Шекспире, пользе немого кино, о том, как важно актерам смотреть мультфильмы. Обычно зритель покупает билет «на звезду». Но на этом концерте Райкин в первую очередь педагог и конферансье, и только во вторую артист. Под руководством Константина Райкина студенты показывали сценки, этюды, эскизы на заданную тему («Куклы, игрушки, манекены», «Я в фантастических обстоятельствах», «Наблюдения», «Немое кино», «Картины», «Мультфильмы» и т.д. и т.п.).
Kati: Встреча с Константином Райкиным Творческий вечер народного артиста России, художественного режиссера театра «Сатирикон» Константина Райкина 28 ноября пройдет в подмосковной Дубне. Посетители смогут увидеть спектакль «Самое любимое», в основе которого – высокая поэзия, рассказы и воспоминания артиста, в том числе и о знаменитом отце – актере и юмористе Аркадии Райкине. Все истории Константин Райкин будет не рассказывать, а играть в маленьких миниатюрах. Где: Московская область, Дубна, Дворец культуры «Октябрь» Цена: от 800 до 1600 рублей отсюда
Mila: Отсюда Парадокс об актере Токарева М. Константин Райкин: роман с Театром. М., 2001. Константина Райкина считают счастливчиком. Всё будто с неба упало: легенда отца, «великого шута страны Советов», знаменитая фамилия, собственный театр, ранняя слава, роли и режиссеры такого калибра, что можно, не дожидаясь смерти, «загреметь» в легенду, а заодно во все театральные энциклопедии и учебники. Вот и на этот раз ему повезло. С автором. Марина Токарева, известный критик и журналист, написала о нем замечательную книгу. Такие книги на дороге (читай: нынешнем книжном рынке) не валяются. Мало кому из актеров выпадает такая удача — чтобы твои роли, спектакли, пораженья и победы, чтобы счастливая и мучительная стайерская дистанция, которую ты проходишь на спринтерских скоростях — в жизни и на сцене, были запечатлены в слове так вдохновенно, художественно объемно и точно. Эта книга — редчайшая, и нет смысла осознавать ее в контексте современных книг, посвященных актерам. Она в этой разбойной ярмарке не участвует и стоит от театрально-книжного рынка в стороне. «Константин Райкин: роман с Театром» — книга его жизни, как она сложилась на сегодняшний день, написанная умно, сложно, интеллигентно, страстно, проницательно, бережно, честно, энергично, литературно безукоризненно и артистично. Так сегодня об актерах, увы, почти не пишут. «О, счастливчик!» — опять ему небо сбросило отличную карту. «Все, что происходит с нами, записано на небесах», — говорит его герой в спектакле «Жак и его Господин». Все, что происходило и происходит с артистом Константином Райкиным, теперь еще записано и в книге. Вчитаемся. Она не случайно и не для красного словца озаглавлена «Роман с Театром». Райкин, словно неутомимый и вечный влюбленный, переживает встречи с каждой новой ролью, пьесой, партнером, публикой как настоящий любовный роман. Автор блестяще перелистывает страницы этого романа. Но прежде всего роман с театром осознан в этой книге как роман артиста с режиссером. Сотрудничество Райкина с крупнейшими режиссерами эпохи — Фокиным, Фоменко, Стуруа и с режиссерами судьбою поменьше — читаешь как захватывающую любовную историю, сострадая, сопереживая и радуясь. Встречи Райкина с режиссерами отнюдь не выглядят беспечными и легкомысленными «лав стори». Столько муки, столько невидимых миру слез, душевных ран — никаких тебе «робкого дыханья, трелей соловья…» нет и в помине. В книге звучит голос Райкина, и вот как он сам высказался по этому поводу: «Некоторым кажется, что любовь ежесекундно должна выглядеть возвышенно, благородно и красиво. Да совсем не обязательно! Чем любовь сильнее, тем чаще она бывает нелепой, некрасивой. Она прекрасна по существу, но часто проявляется смешно, идиотски». Это он — по поводу своей постановки «Ромео и Джульетты», но получилось — по поводу его романа с театром вообще. Когда читаешь, как артист описывает свои чувства в адрес отечественной режиссуры, начинаешь понимать его жену Лену, признавшуюся: «Есть женщина, которая увела его раз и навсегда, — это сцена». О Виктюке: «Виктюк стал хлопать дверью и убегать. Первый раз, когда он унесся, я решил, что это конец, а этот конец был в самом начале. Боже мой! Оказывается, он вообще так делает. Но я же не знал тогда этой палитры!..» О Фоменко: «Ночью готовишься, чтобы завтра хоть немножко соответствовать тому, что он просит… И я увидел его лицо, безумно обаятельное, и понял, что ему нравится… Неужели он специально вынул из меня душу, чтобы вложить ее в героя? Неужели только таким способом, разрушительным и полным катастроф путем можно прийти к такому результату?.. Я ходил на его спектакли, на его занятия, дарил цветы…» Вот — авторские блестящие комментарии к этому сюжету: «Так обезоружен, растерян, выбит из обычных рамок Райкин ни разу не был… Режиссер освободил его, как от ненужного, от всех опорок таланта, отнял хрупкую ношу уверенности, тысячу и один явный и тайный штамп». О Фокине: «Было время, когда я вообще не понимал, что я буду делать без него. Как покинутая жена. У меня было хобби: я о нем рассказывал — о его поступках, словах, репетициях…» А это — авторское прочтение театральных увлечений Райкина. Когда «за окном стояла мелкая, некрасивая, какая-то зачуханная жизнь», он сыграл романтического Сирано в спектакле Трушкина. «В его „Сирано де Бержераке“ было редкое обаяние безысходности, выстраданная личная нота, но он разлюбил Сирано куда быстрее, чем зритель. Стала раздражать напористая эстетика спектакля: ритм, музыка, мизансцены — все то, что называется режиссурой с педалью», — пишет Токарева. Автор цитирует своего героя, рассказавшего, что во время репетиций «Трехгрошовой оперы» он ждал шагов Машкова в коридоре по утрам, как ждут шагов того, в кого влюблены. «Райкин даже одеваться стал в „машковском стиле“: в джинсовые брюки и куртки, которые прежде не носил». Это не мешает автору откомментировать историю следующим образом: «Брехтовский спектакль стал своего рода грехопадением „Сатирикона“ — не стихийным, а просчитанным на арифмометре и поданным… в виде крупной победы». Марина Токарева замечательно держит интригу и умеет увлечь ею читателя. Интрига ее книги — как герой проходит через различные искушения, которые готовит ему театр, этот, по выражению автора, «ящик Пандоры, набитый такими странностями»! Искушение успехом и искушение экспериментом, искушение скандалом и сокровенной тишиной, искушение властью и рынком, темными страстями и кичем, просветлением и метафизикой музыки, фантастически напряженным единением с залом и подпольем души… Но, как мне кажется, подлинная «интрига» этой книги, ее тайная тема и драматическая коллизия, проявленная, впрочем, вполне отчетливо, — это отношения души и ремесла. «В актерской профессии отношения между душой и ремеслом странны и текучи, сила игры искусительна и опасна, испытание ею выдерживает не каждый — и ремесло сплошь и рядом теснит и одолевает душу». Призвук этой темы проходит сквозь всю книгу. Все романы артиста с ролями, режиссерами, зрителем, временем, в конце концов, Марина Токарева словно настраивает и проверяет по этому невидимому камертону. Книга, написанная «на два голоса» (голос автора и голос героя сложно переплетаются в ней, к счастью, косвенно, ни разу — в виде так называемых интервью, столь модных на нынешнем газетно-журнальном рынке у «доильцев сплетен»), на самом деле — пример подлинного многоголосия. Потому что на самом деле в ней звучат не два — гораздо больше голосов. Как минимум, это голоса режиссеров, с которыми работал Райкин. Это может быть запись репетиций Роберта Стуруа, там его голос звучит «вживую», но чаще режиссерские голоса слышны в описаниях ролей и спектаклей, поскольку и их частица осталась и продолжает звучать в искусстве артиста. Райкин ничего не теряет и не забывает: ни «ровного тона» Виктюка, ни кроммелинковского жара Фоменко, ни душевного подполья «по Фокину», ни черного юмора, с которым читает трагедии Шекспира Стуруа, — все, все он несет в своей котомке, все принимает в состав души и состав игры. Что делает его, по мнению автора, человеком-оркестром и помогает гениально сыграть, к примеру, одну из последних ролей — Музыканта в «Контрабасе» П. Зюскинда. Авторский взгляд на героя, внимательный и любящий, умудряется оставаться нежалостливым и принципиальным. Что, по-видимому, довольно сложно в условиях тотального «театрального романа». Тем не менее, сопровождая героя в его путешествии по жизни (то есть по сцене), прочерчивая на бумаге его «линию судьбы», автор не закрывает снисходительно глаза на проблемы, которые, разумеется, подстерегают Райкина на каждом километре и не дают дремать… «Ахиллесова пята „Сатирикона“ — вечная борьба между потребностью в энергии и потребностью в тонкости…» А вот — проницательно угаданный источник величайшей артистической драмы: «В последние годы Райкин обменял возможность работать с режиссером, который помог бы ему вырасти в гениального артиста, на воздух независимости…» Или: «Он создал вокруг себя в „Сатириконе“ мир не розных творческих личностей, а мир подобий. Отражений собственного сверхмощного актерского дара… Парадокс в том, что Райкин, прирожденный лидер, сам себя обрек на лукавую участь — оставаться единственным, но повторимым — повторяемым, разыгрываемым на столько ладов, сколько в труппе активно занятых артистов». Портрет артиста, живой, текучий, изменяющийся («меня просто поражает, до какой степени я каждый раз оказываюсь начинающим…»), взят и прописан в этой книге в потрясающей игре света и тени, в нескончаемых и удивительных парадоксах. «Уродливый — и притягательный. Жаждущий независимости — и всегда преследуемый родительской тенью. Обладатель тончайшей интуиции — и плохого вкуса. …Один из лучших комиков своего времени — и один из первых его трагиков, Константин Райкин, артист». Ситуация этого счастливчика, баловня судьбы — не из легких, пусть кто хочет — попробует нести на себе театр, который, как он сам с ужасом признался, «разрушается ежесекундно!». При этом он умудряется сохранять в себе непонятно как задержавшийся идеализм: «Я хотел бы, чтобы, когда я играю, в природе что-то менялось. Я хотел бы играть так, чтобы подниматься на метр от пола». Пошли ему Бог. Что остается, так сказать, в сухом остатке по прочтении этого напряженного и увлекательнейшего романа артиста с театром? «Он никогда не был „человеком без свойств“, артистической глиной… И современников он завоевывает не только блеском игры — своей личностью». Как хорошо, что эта личность получила по заслугам. И ее современники. У нас есть возможность прочитать эту книгу.
Administrator: Театральный музей им. Бахрушина. 30.11.15. Вручение премии "Театральный роман".
Administrator: Отсюда Кто читает книги о театре? ... В минувший понедельник мне довелось быть на церемонии вручения литературной премии "Театральный роман". Видные деятели культуры и жюри под председательством Константина Райкина обсуждали и награждали авторов, которые пишут о театре. В финальном списке победителей в итоге остались 9 книг: здесь и воспоминания об ушедших коллегах, и аналитические работы, исследования шекспировского наследия, а также исторические работы о балете. ... Константин Райкин и генеральный директор ЗАО "Московская пивоваренная компания" Игорь Дементьев много шутили. Как я понял, последний является большим поклонником театра и активно поддерживает данную премию, входя в Попечительский Совет Премии. Удивительно. И похвально.
Петя: Константин Райкин ....о домашних родах...как бы это не было странно)))
Administrator: Отсюда Константин Райкин открыл «Снежность» в Первоуральске Постановка «Играем в мультики» в исполнении студентов театральной школы .А. Райкина открыла «Снежность» в Первоуральске Сегодня в Первоуральске стартовал XIII благотворительный театральный фестиваль «Снежность», который проводится группой ЧТПЗ при поддержке губернатора Свердловской области и министерства культуры РФ. Открыла фестиваль постановка Высшей школы сценических искусств «Играем в мультики». Ректор школы, Народный артист РФ, руководитель московского театра «Сатирикон» Константин Райкин поприветствовал зрителей, которые собрались во Дворце культуры Первоуральского новотрубного завода (входит в группу ЧТПЗ). – Дорогие ребята, поздравляю вас с началом фестиваля и с наступающим Новым годом. Надеюсь, вы получите большое удовольствие от спектаклей и от встречи с любимыми сказочными героями, – обратился к юным первоуральцам Константин Райкин. Константин Райкин открыл «Снежность» в ПервоуральскеКонстантин Райкин открыл «Снежность» в ПервоуральскеКонстантин Райкин открыл «Снежность» в Первоуральске Почетными гостями фестиваля также стали заместитель министра культуры Свердловской области Галина Полухина и глава городского округа Первоуральск Николай Козлов. В спектакле «Играем в мультики» актеры, студенты Театральной школы им. К.А. Райкина предстали перед гостями «Снежности» в образах героев советских мультфильмов и анимационных хитов современности. «Вовка в Тридевятом царстве», «Шрек», «Миньоны» и «Король лев» окунули ребят в мир «Разноцветных сказок». Именно такой темой объединены в 2015 году все привезенные на фестиваль представления. – Традиция дарить сказку юным первоуральцам в преддверии Нового года существует на ПНТЗ уже десять лет. Благодаря инициативе акционеров компании, у ребят есть возможность увидеть лучшие в стране театральные постановки. В этом году сформирована уникальная программа фестиваля, которая позволит воспитать в наших детях дружелюбие, отзывчивость и веру в добро. Надеюсь, что «Снежность» подарит ребятам и их родителям незабываемые впечатления, а артистам – нескончаемые аплодисменты и хорошее настроение! – сказал на церемонии открытия и.о. управляющего директор ПНТЗ Сергей Баранов. Зрителями «Снежности» в Первоуральске ежегодно становятся дети сотрудников ПНТЗ, дети из малообеспеченных, многодетных и неполных семей, воспитанники детских домов, дворовых клубов по хоккею с мячом, учащиеся подшефных школ. В 2015 году программа фестиваля расширена, два мероприятия – концерт классической музыки и второй спектакль ВШСИ Театральной школы им. К.А. Райкина «ДомМарРощенное» – пройдут специально для студентов корпоративного образовательного проекта группы ЧТПЗ «Будущее Белой металлургии». Всего в рамках фестиваля в Первоуральске в течение трех дней состоятся семь представлений, которые посетят более 3500 человек.
Casi:
Administrator: Отсюда Константин Райкин: «Мы сами затосковали по цензуре и несвободе». Интервью «URA.Ru» Фото: Вадим Ахметов © URA.Ru Народный артист Константин Райкин стал гостем уральского фестиваля «Снежность». Мэтр поделился с «URA.Ru» своими мыслями о последствиях ироничного отношения к начальству, самоцензуре деятелей искусства, уходе Эльдара Рязанова и главной угрозе для России. — Константин Аркадьевич, осталось ли в современной России место для сатиры? Можно ли шутить, скажем, над властью? И надо ли? — Я сатирой-то не занимаюсь особенно. Но да, место осталось. С другой стороны, вы же понимаете, что наша страна такая странная, что мы очень скучаем опять и по цензуре, и по несвободе. Нас только выпустили на свободу, а мы хотим в зоопарк, в клеточку захотели. И очень много для этого делаем. Трактовку классики хотим регламентировать, чтобы и за этим тоже начальство как-то следило. Насколько можно «искажать», а насколько нельзя. — То есть работает уже внутренняя цензура? — Конечно, конечно! Этого очень много в нашей жизни, в психологии нашего человека еще очень много рабского. А с учетом того, что и сатира, и какое-то ироничное отношение к начальству может теперь иметь уже определенные последствия… В моей родной «Щуке» (Щукинское училище — прим. ред.) студентам запрещают смотреть целый ряд вещей — называют фамилию какого-нибудь режиссера и говорят: «Не ходите, это гадость!» А с моей точки зрения, это просто варварство. Надо смотреть, надо спорить, обсуждать потом. Но хуже того — студенты ведь и сами не хотят смотреть спектакли. Мало того, что даже чистые и хорошие ребята сегодня в массе своей темные и и мало знают, как будто только с дерева слезли. Очень много стало тупых и ленивых студентов, нелюбопытных, нелюбознательных — которые не хотят ни знать, ни смотреть! Это еще вина учителей. Плохие, равнодушные, малоодаренные учителя сегодня в школах. Встреча с Константином Райкиным в Челябинске. Фото: Вадим Ахметов — А тем временем один за другим уходят великие. Вот как недавно Рязанов. Найдется ли кому их заменить? — Это не совсем правильная постановка вопроса. Все люди уникальны и незаменимы. Ушел Эльдар Александрович, но такова жизнь. Другого такого не будет никогда, и не надо этого ожидать. Будет другой, и есть другой. И то, что великих раньше было больше, это заблуждение. Каждое время рождает своих титанов. Важно, чтобы была потребность в этом. И потребность эта есть независимо от политики, курса доллара и цен на нефть. Всегда есть потребность в каких-то открытиях в искусстве, в духовной жизни, как бы на это сквозь пальцы ни смотрело руководство страны. — А оно так смотрит? — Именно так и смотрит. Потому что бюджет — это реальное отношение. На вооружение вот столько, а на духовную жизнь — вот столько. А денег государство дает 0,7 %. При большевиках было 7 %, и то было мало, понимаете? А назвать можно что угодно как угодно. Год культуры, год литературы, например. Что плохо, с чем беда у нас — того и год. Мне это кажется ширмой, за которой спрятано равнодушие, с которым государство относится к вопросам культуры. Потому что никакой особенной пользы Год литературы для нее не принес. Хорошо, что есть другие пути. Вот фестиваль «Снежность» (с 2003 года проходит при поддержке группы ЧТПЗ в Альметьевске, Челябинске и Первоуральске — прим. ред.) — это замечательное начинание, которое невозможно переоценить. Я не первый год с его организаторами дружу, и это очень ценные люди, которых заботит сегодняшний и завтрашний день нашей страны. Фото: Вадим Ахметов Там, где нет бога, там поселяется дьявол, понимаете? Мы все думаем, что у нас со стороны нефти или тяжелой промышленности придут какие-то угрозы. А у нас эта опасность прежде всего зреет со стороны бездуховности. У нас темный, ничего не знающий народ растет. Не знающий истории, не любящий читать, ничем не интересующийся. Такое «травяное поколение». И ничем хорошим это не обернется. Наши руководители — умные и образованные люди, между прочим! — думают, что можно построить экономически состоятельное государство с темным народом. Ерунда. Не получится этого никогда! Вот про что я думаю.
полная версия страницы