Форум » Архив форума » Хорошие стихи. ЧАСТЬ 3. » Ответить
Хорошие стихи. ЧАСТЬ 3.
Administrator: Есть темы, который из-за обилия в них информации "закрываются" на этом форуме стремительно... Например, Хорошие стихи. Ибо хорошей поэзии - российской и зарубежной, классической и современной - много. И мы находим в ее строчках созвучие нашим настроениям... Уже традиционно новую темку начинаю со стихов Николая Гумилева. РАССЫПАЮЩАЯ ЗВЕЗДЫ Не всегда чужда ты и горда И меня не хочешь не всегда, Тихо, тихо, нежно, как во сне, Иногда приходишь ты ко мне. Надо лбом твоим густая прядь, Мне нельзя ее поцеловать, И глаза большие зажжены Светами магической луны. Нежный друг мой, беспощадный враг, Так благословен твой каждый шаг, Словно по сердцу ступаешь ты, Рассыпая звезды и цветы. Я не знаю, где ты их взяла, Только отчего ты так светла И тому, кто мог с тобой побыть, На земле уж нечего любить?
hi!: Александр Дольский Малиновки пели и синие ели кружились, летели в глаза. Но вот уж метели, а вы не сумели, да что там, не смели сказать. Говорите, говорите, я молчу. О полотнах, и о моде, о вещах и погоде, И вообще о чем угодно, вы же знаете, я слушать вас хочу. Говорите, говорите, я молчу. Поспешные встречи, неясные речи и дым сигарет до утра. Наверно несчастье мое безучастье, ну что вы, какая хандра! Говорите, говорите, я молчу. Много доброго и злого мне приносит ваше слово, Только кажется мне снова, что я дорого за это заплачу. Говорите, говорите, я молчу. Все видят, я знаю, и я не скрываю, ведь мы же у всех на виду. Вы знаете - скука - прекрасаная штука, когда вы попали в беду. Говорите, говорите, я молчу. А молчание опасно? Обвинение ужасно, вы обиделись напрасно. Как предмет, любимый в школе я учу: Говорите, говорите, я молчу.
hi!: Андрей Вознесенский ВАЛЬС ПРИ СВЕЧАХ Любите при свечах, танцуйте до гудка, живите - при сейчас, любите - при когда? Ребята - при часах, девчата при серьгах, живите - при сейчас, любите - при Всегда, прически - на плечах, щека у свитерка, начните - при сейчас, очнитесь - при всегда. Цари? Ищи-свищи! Дворцы сминаемы. А плечи все свежи и несменяемы. Когда? При царстве чьем? Не ерунда важна, а важно, что пришел. Что ты в глазах влажна. Зеленые в ночах такси без седока... Залетные на час, останьтесь навсегда... ГОВОРИТ МАМА Когда ты была во мне точкой (отец твой тогда настаивал), мы думали о тебе, дочка,— оставить или не оставить? Рассыпчатые твои косы, ясную твою память и сегодняшние твои вопросы: «оставить или не оставить?» СОН Мы снова встретились, и нас везла машина грузовая. Влюбились мы — в который раз. Но ты меня не узнавала. Ты привезла меня домой. Любила и любовь давала. Мы годы прожили с тобой, но ты меня не узнавала!
Sberik: Как мы в ту ночь молчали, как молчали... Но я должна, мне надо говорить с тобой, сестра по гневу и печали: прозрачны мысли, и душа горит. Уже страданьям нашим не найти ни меры, ни названья, ни сравненья. Но мы в конце тернистого пути и знаем -- близок день освобожденья. Наверно, будет грозный этот день давно забытой радостью отмечен: наверное, огонь дадут везде, во все дома дадут, на целый вечер. Двойною жизнью мы сейчас живем: в грязи, во мраке, в голоде, в печали, мы дышим завтрашним -- свободным, щедрым днем. Мы этот день уже завоевали. (с) Берггольц Ольга
Marcas de Ayer: Иваси: Вот и кончен февраль, и опять в переходе метро Бородатый мужик продает проездные билеты. И ГосКомГидроМет нам сулит перемены ветров. И весь город уже начинает готовиться к лету. Так злодейка-зима в этот год нам дала прикурить. Напустила пурги, да такой, что достала до сердца. Нас морозило так, что не стоит и вслух говорить. Нам до новых снегов от зимы бы успеть отогреться. И без лишних обид с февралем распрощаемся мы. Видно нам холода кровь на жидкий азот заменили. Мы до новых снегов не залижем все раны зимы. И не сменим мотор у уставшего автомобиля. Вот и кончен февраль, остаются последние дни. Извини уж, зима, но не вечны твои именины. И ГосКомГидроМет, теплым ветром меня не дразни. Бородатый мужик, подари мне счастливый единый.
Александра: и когда ты стоял прижавшись к ограждению на мосту глядя как грохоча ужасно поезд сыплется в темноту и когда на тебя дохнуло сквозняком из других глубин пробрало ли подземным гулом утешался ли что любим поспешил ли нарезать водки прослезился ль ночным письмом что ты понял своим коротким голубиным своим умом отдавать целовать не охать не считать за плечом теней а потом налетает грохот и утягивает в тоннель (с) Ася
Александра: никогда не кажется, что легко. осторожно дуешь на молоко, обжигаясь, пьешь ледяную воду. вымеряешь каждый свой жест и шаг, и свобода сладко поет в ушах... но опять - обступят, замельтешат, и осалит кто-то, и крикнет: "вода!" и другого качества станет воздух. и забудешь сразу же, как дышать. вспоминай, смиряйся, ищи, лови. это детский взрослый язык любви. это первый вечер от сотворенья. это море вышло из ручейков и вспороло твердь ледяных оков. ты влипаешь в глупые повторенья, словно новогодний андрей мягков, но еще ухабистей и бодрее, потому что фильм у тебя таков. настигай добычу в углу, в пыли, в темноте, на самом краю земли (детский "домик" и древняя вонь фекалий). убираешь пряди с сырого лба, прижимая палец к ее губам, это салки, праздник, игра, судьба. это так положено, чтоб искали, чтобы, обаукавшись, не нашли. тишина. охотники далеко. только жилка мечется под рукой, как птенец, подобранный под ольхой, слышишь - бьется, бьется за тонкой кожей. холодеешь, встрепан и бестолков, шевелишь губами - но ни-ка-ко... никакого звука из них не сложишь. никогда не кажется, что легко, но сейчас не кажется - Боже, Боже. ты-то думал - может быть, пронесет. но не пронесло. и накрыло. все. ни пути обратного, ни ответа. потому что перешагнул черту, за которой всмотришься в темноту, а она взрывается новым светом, видным только тебе, только миг и тут. потому что после - война, чума, холокост и ядерная зима, абсолютный ноль, ледяная стужа. онемевший, стой, ослепленный, слушай. вот она опомнится, вот, сама, от твоей ладони - одним нырком увернувшись - выберется наружу и окликнет ищущих игроков. никогда не кажется, что легко. после смотришь старый фотоальбом шевеля губами, морщинясь лбом, и вбиваешь в каждый забытый снимок: я всегда люблю тебя. я с тобой я всегда люблю тебя. я с тобой я всегда люблю тебя. я с тобой понимая плохо, что, значит, с ними, значит, с ними всеми - но эта боль отзывается на любое имя. не за то, что близок был, смял и смел. не за то, что прицелился и сумел. или, наоборот, не сумел, оставил. не за то, что силен был, а, может, слаб. глуповат ли был, трусоват ли, храбр. мимо логики, мимо понятных правил. не за то, что известно на всех углах. не за то, что белесый вползал рассвет в незнакомую комнату, заливая утомленную тень под ее ресницы. не за то, что приснится. оно приснится. но не в этом ведь дело. она живая. и легко не казалось, но как - бывает - никогда не уместится в голове. раскопаешь детсадовский свой секрет и смотри на просвет дорогой осколок, это то, что в руках, но не взять руками. пузырьки в синеве, вышина в стекле, волосинкой трещина и свеченье. это то, что случается на земле. это то, чему ты не придал значенья, но зрачок сохранил, но врастила память. и отпустишь нескоро еще, нескоро. и не кажется даже, что мог бы. нет. (с) Ася
Sberik: Старушка едет в трамвае. Чистая, как игрушка. Куда собралась — не знает. Забыла о том старушка. Стою и переживаю. Только помочь не в силах. — Где ты живешь? — Не зна-а-ю... — Едешь куда? — Забы-ы-ла... И так она горько плачет, Что прочие плачут тоже. Трамвайчик весело скачет. Ничем он помочь не может. (с) Евгений Лесин
Sberik: Бейте, уже не больно, Бросайте, я не заплачу. Я выплачу долг вам кровью, Вам не понять иначе. Мне все едино, гоните, Берите в залог мою волю, Но только в спине не гните, Этого я не позволю. Не ставьте меня на колени, Не нужно ударов в спину. Как клоун на смертной арене, Шутя все, что есть отрину. Только в глаза смотрите, Будьте честны со мною. Все, что мое – берите, Я все отдаю, не крою. Ну что так враждебно глядите? Да, истекаю кровью. Конечно, вы мне не простите, Что раньше смотрели с любовью. Бейте, уже не трушу, Кусайте и рвите волками. Топчите, но мою душу Вам не залапать руками. До сердца смогли дотянуться, Забросано комьями грязи, Биению не вернуться И преданы прежние связи. Я вас не виню, не бойтесь, Я заслужила все это. Не прячьтесь за спины, откройтесь, Смотрите на душу поэта. До слепоты смотрите, На то, что не будет вашим. До хрипоты кричите, Кричите, ведь вам же страшно. Ну что вы молчите? Попала Нечаянно я в ваши души. За это плачу. Вам мало? Мою нипочем не разрушить. Бейте, уже простила, Толкайте, топчите ногами. Но помните, я вас любила, За это и бита я вами… (с) хз...
Sberik: Всё не то чтобы исчезло - но замерло, голова от недвиженья - немеет. Но пока что я неплохо - экзамены, и с людьми еще пока что умею. Я валяюсь в перекрученном спальнике, мысли вылиты, эмоции - в коме. Я не то чтобы люблю - но без паники, не бросаюсь, если вовремя кормят. То есть это не снотворное пачками, не рыдания над домом из спичек. Я готовлю, я стираю и пачкаю и выгуливаюсь, если приспичит. Сны-кошмары - точно грифы на пиршестве, в бочке меда грустно капельке дегтя. Я читаю то, что вы мне не пишете и встречаю вас, когда не придете. Если театр - только анатомический, все рыдают и желают "ни пуха". Мне сказали - нужно есть витаминчики, стиснуть зубы и потратить стипуху. Улыбаемся губами гранитными, я спокойна, я почти невредима. Солнце высушено серыми нитками, солнце коротко и не-об-хо-ди-мо. Я фигею от моей социальности, я горда собой невообразимо, если быстро - то, конечно, цианистый, если медленно - то попросту зиму. (с) izubr
hi!: Ольга Берггольц Должно быть, молодости хватает, душа, наверно, еще легка - если внезапная наступает на жажду похожая тоска, когда становится небо чище, и тонкая зелень мерцает везде, и ты пристанища не отыщешь в любимом городе, полном людей,- тоска о любви, еще не бывшей, о не свершенных еще делах, о друзьях неизвестных, не приходивших, которых задумала и ждала...
hi!: Эдуард Асадов Любим мы друг друга или нет? Кажется: какие тут сомненья?! Только вот зачем, ища решенья, Нам нырять то в полночь, то в рассвет?! Знать бы нам важнейший постулат: Чувства хоть плохие, хоть блестящие, Теплые иль пламенно горящие, Все равно их строят и творят. Чувства можно звездно окрылить Если их хранить, а не тиранить. И, напротив, горько загубить, Если всеми способами ранить. Можно находить и открывать Все, буквально все, что нас сближает, И, напротив: коль не доверять, Можно, как болячки, ковырять Именно все то, что разделяет. То у нас улыбки, то терзанья, То укоров леденящий душ, То слиянье губ, и рук, и душ, То вражда почти до обожания. То блаженство опьяняет нас, То сердца мы беспощадно гложем. Осыпая ревностями фраз, Но причем ни на день, ни на час Разлучиться все-таки не можем. Кто ж поможет разгадать секрет - Любим мы друг друга или нет?
Sberik: ЭДМОНД КИН Лондонский ветер срывает мокрый брезент балагана. Низкая сцена. Плошки. Холст размалеван, как мир. Лорды, матросы и дети видят: во мгле урагана Гонит за гибелью в небо пьяных актеров Шекспир. Макбет по вереску мчится. Конь взлетает на воздух. Мокрые пряди волос лезут в больные глаза. Ведьмы поют о царствах. Ямб диалогов громоздок. Шест с головой короля торчит, разодрав небеса. Ведьмы летят и поют. Ни Макбета нет, ни Кина. В клочья разорвана страсть. Хлынул назад ураган. Кассу считает директор. Полночь. Стол опрокинут. Леди к спутникам жмутся. Заперт пустой балаган. (с) Павел Антокольский
Ирината: Иоганн Вольфганг Гёте. Из Театрального вступления к Фаусту. Перевод Б.Пастернака ...А главное, гоните действий ход Живей, за эпизодом эпизод. Подробностей побольше в их развитье, Чтоб завладеть вниманием зевак, И вы их победили, вы царите, Вы самый нужный человек, вы маг. Чтобы хороший сбор доставить пьесе, Ей требуется сборный и состав. И всякий, выбрав что-нибудь из смеси, Уйдет домой, спасибо вам сказав. Засуйте всякой всячины в кормежку: Немножко жизни, выдумки немножко, Вам удается этот вид рагу. Толпа и так все превратит в окрошку, Я дать совет вам лучший не могу... ...Задумались ли вы в своей работе, Кому предназначается ваш труд? Одни со скуки на спектакль идут, Другие, пообедав до отвала, А третьи, ощущая сильный зуд Блеснуть сужденьем, взятым из журнала. Как шляются толпой по маскарадам Из любопытства, на один момент, К нам ходят дамы щегольнуть нарядом Без платы за ангажемент. Собою упоенный небожитель, Спуститесь вниз на землю с облаков! Поближе присмотритесь, кто ваш зритель? Он равнодушен, груб и бестолков. Он из театра бросится к рулетке Или в объятья ветреной кокетки. А если так, я не шутя дивлюсь, К чему без пользы мучить бедных муз? Валите в кучу, поверху скользя, Что подвернется, для разнообразья. Избытком мысли поразить нельзя, Так удивите недостатком связи...
Sberik: Сцепившись мизинцами, дети брели По кромке оврага, по краю земли. Они помирились теперь навсегда, Навек прекратилась меж ними вражда, И каждый поклялся, как следует, в том И матери сердцем, и честным крестом. (с)Марина Мурсалова
Sberik: Не огорчайся, что я не звоню, не пишу. Нет, не забыла тебя, в облаках не витаю, Слышу тебя; самый воздух, которым дышу, Мне говорит о тебе; словно книгу читаю Жизнь твою; вижу, сейчас ты вернулся домой, Куришь у двери; а может, выходишь из дома, Куришь у двери; подъезд заполняется тьмой, Солнце уходит и крыша блестит, как солома. Так ты живёшь; но не спрашивай, как я живу, С кем я встречаюсь порою в ночных коридорах. Странная вещь: словно камни бросаешь в траву – И устыдишься, услышав испуганный шорох. (с)Марина Мурсалова
Александра: сменивши глобус, жизнь наруша, живешь другую. сидишь в кафе с октябрьским видом, с ноябрьским ветром. проходит уличный разносчик и весть благую кладет на скатерть, и отходит. не ждет ответа. страданий истинно не будет - удостоверься. ты чемпион по расставаньям в легчайшем весе. по мостовой бегут окурки, клочки газеты. день гаснет. сумерки покуда длинны, как летом. пустая кружка, зябнут пальцы. звонят на башне. встаешь со стула, осыпаясь табачным прахом. несешь в себе глинтвейн гвоздичный и сон вчерашний. несешь себя, как горб безвидный, топор и плаху. (с) Ася
Sberik: МЕЛАНХОЛИЯ В ОДИНОЧЕСТВЕ Когда одна я, дом и не живет. Чужие существа глядят с портретов. Здесь книги мной оставленные где-то.., гвоздики вянут, сохнет бутерброд. Тоска. Шумит хозяйская родня. И остается лишь в кино податься. – С Эллен мне было так легко общаться... Она помолвлена, и ей не до меня. ... Год пролетел, как не было его, оставив от меня лишь оболочку. Врач скажет: нервы, ужин в одиночку... Живут же как-то люди, ничего. Мне снится иногда: сирень цветет (порою может сон быть столь банальным – ) чтобы проснуться в комнате опальной, почуяв: холод с улицы идет; И вместо нежных веток голубых срывать листы календаря сухие, сворачивать тоски своей стихию и прятать узы летних снов своих. Все так же мерзнет под моим окном сирени куст, темнеет снег на грядках. Дымится печь. И требует порядка и новых светлых стен хозяйский дом. Мой близкий друг уехал от меня. И птичка улетела в непогоду. И буря гнет свое день ото дня. Лишь я сижу и жду весны прихода. (с) Mascha Kaleko (перевод Марины Гершенович)
Александра: и не такие расставались, лицом в невроз, когда не то что нити рвались - швартовый трос, киты ворочались под миром, рождая шторм. не сотвори себе кумира - и что? и что? зато при грозовом пейзаже взнывал живот какой-то гордостию даже, что вот же, вот с небес нападало какого на нас дерьма - как оправдание и повод сойти с ума, зато несет на рифы-мели, ревут моря, и значит, все, по крайней мере, не зря. а ты покладистый рачитель, ты хорошист. а я не врач и не учитель чужой души, я не скажу тебе - не знаю, где глубина, с которой медленно стальная встает волна, я не скажу тебе - откуда, не научу, поскольку сделанное чудо - уже ничуть. и ничего не происходит для головы на суетливом мелководье. увы. (с) Ася
hi!: Редьярд Киплинг Перевод К.Симонова Серые глаза - рассвет, Пароходная сирена, Дождь, разлука, серый след За винтом бегущей пены. Черные глаза - жара, В море сонных звезд скольженье, И у борта до утра Поцелуев отраженье. Синие глаза - луна, Вальса белое молчанье, Ежедневная стена Неизбежного прощанья. Карие глаза - песок, Осень, волчья степь, охота, Скачка, вся на волосок От паденья и полета. Нет, я не судья для них, Просто без суждений вздорных Я четырежды должник Синих, серых, карих, черных. Как четыре стороны Одного того же света, Я люблю - в том нет вины - Все четыре этих цвета.
Александра: к чужой душе не прилепиться, не обротать ее никак. она парит себе, как птица, в невероятных облаках, а ты, беспомощный тупица, глазеешь, шапку оброня, как все, с чем ты желал бы слиться, бликуя проблесковым блицем, скрывается за гранью дня. к чужой душе не прилепиться, стряхнет - пылинкой с рукава. она сама себе столица, она сама себе права. своей неотменимой властью участвовать в ее судьбе ты можешь рвать ее на части, лишать покоя, сна и счастья, но не присваивать себе. к чужой душе не прилепиться. не встроить переходника. пока ты ищешь, где бы впиться, нацеливаясь у виска, своей любовью окружаешь, сжимаешь в трепетных тисках... она ни словом не мешает, себе чего-то там решает, саму себя принаряжает, потом встает и уезжает. неотчуждаемо чужая. неутешима и легка. (с) Ася
полная версия страницы