Форум » Архив форума » "Королева красоты" » Ответить
"Королева красоты"
Ирината: Как видите, завожу новую тему. Потому что ближе к концу сезона на малой сцене нас ожидает сатириконовская премьера (вернее, премьер до конца сезона будет аж три штуки, но в контексте этого сайта... ). Итак, ожидаем: МАРТИН МАК-ДОНАХ "КОРОЛЕВА КРАСОТЫ". Режиссер - К.Райкин. В ролях (в порядке алфавита): М.Аверин А.Варганова А.Гунькин А.Егоров Я.Ломкин Д.Суханов Краткое содержание пьесы (с сайта театра им.Евг.Вахтангова, где пьеса идет): http://www.vakhtangov.ru/performance/queen/ "Драматическая история о жизни одинокой женщины, Морин, живущей в ирландской провинции вдвоем со своей пожилой матерью. Мать отравляет жизнь дочери постоянными придирками, эгоистично эксплуатируя ее чувство дочернего долга. Морин уже отчаялась найти свое счастье, но неожиданно судьба посылает ей надежду на перемены в жизни. В их маленький городок приезжает ее давний знакомый. Короткий роман оборачивается для героини неожиданным счастьем и таким же неожиданным крушением надежд. Мать, не желая терять поддержку дочери, разрушает любовь Морин. Отчаяние приводит героиню к безумию, преступлению и горькой расплате." Действующие лица: Морин Фолан Мэг Фолан (ее мать) Пато Дули Рэй Дули (его брат) *** А теперь маленькая задачка для приходящих на этот форум: попробуйте "распределить" исполнителей по ролям! Примечание: те, кто ЗНАЮТ - не подсказывают! Я вот знаю... но ПОКА не скажу!
genevyeva: Прочла отклики - и всё теперь аж вспархивает внутри, как хочется посмотреть игру Суханова - тем более, всё ярко так представляется - и по откликам и записям впечатлений - но и оттого ещё, что масштаб его дарования на собственной,что называется, "шкурке" прочувствован не раз. Хочу просто искреннее спасибо сказать, за то, что делитесь - это провоцирует и вдохновляет.
Administrator: Из "Новых известий": 17 мая 2007 г. В деревне Линэн дожди Константин Райкин решил, что Макдонаха много не бывает ОЛЬГА ЕГОШИНА Мартин Макдонах в этом сезоне занял место Рэя Куни и даже обошел его. Своим «ирландцем» обзавелись Вахтанговский театр, МХТ, а Константин Райкин в «Сатириконе» выпустил аж две премьеры подряд – «Королева красоты» и «Сиротливый Запад», создав сценическую дилогию, действие которой происходит в захолустной деревушке Линэн. Ирландская деревушка Линэн на сцене «Сатирикона» подозрительно похожа на наше село Гадюкино. Да-да, то самое, где все время дожди. В сатириконовской постановке дождь идет почти непрерывно, играя роль своего рода занавеса, отделяющего один эпизод от другого. Расположено это ирландское Гадюкино где-то на окраине мира. От него три года скачи до цивилизации – не доскачешь. Дороги развезло от луж. Жители ходят в резиновых сапогах. Телевизор и радио здесь – роскошь, за новый журнал дерутся, вычитывая оттуда новости («в Норвегии родилась девочка без губ!»). Покупка газовой плиты здесь – событие десятилетия! Пропавший теннисный мячик – повод к смертельной обиде. Если соседка не поздоровалась – предмет обсуждений. Здесь дерутся за пакетик чипсов. И долго обсуждают преимущества одного сорта печенья над другим. Константин Райкин объясняет в программке зрителям, что дома в Линэне похожи один на другой. А потому на сцене «Сатирикона» для двух спектаклей используется одно пространство. Ржавые трубы отгораживают сцену от зрительских рядов наподобие ринга. На полу потертый линолеум, который без передыха отскребает Морин – героиня «Королевы красоты». Буфет, кресло, стол, стулья, наконец, газовая плита – все всамделишное. Все работает. На плите варят кофе и кашу (запах по всему залу). Когда Коулмен со злобы сжигает в духовке пластиковые фигурки святых брата Валена, стоит и долго не выветривается отвратительный запах горелой пластмассы. Все натурально и узнаваемо. Занятия жителей Линэна тоже вполне могут быть определены фразой шварцевского Короля из «Обыкновенного чуда»: «Идет нормальная жизнь». Собаке отрезают уши. Любовник убивает любовницу. Сосед топится. Сын стреляет в отца из ружья. Дочь убивает мать кочергой. Братья дерутся до крови из-за пакетика чипсов. Бедный священник разводит руками: три убийства и самоубийство на один приход – это перебор! Его дружно утешают: не берите в голову, святой отец! Все пустяки! В каждом доме своя кровавая разборка. В «Королеве красоты» воюют 80-летняя мать и 40-летняя одинокая дочь. В «Сиротливом Западе» насмерть сходятся в ежедневной дуэли два брата (один пришил отца, другой засвидетельствовал несчастный случай и унаследовал все состояние). Каждая пьеса вполне автономна. Собранные вместе, они дают объем жизни в одной отдельно взятой деревне. Актеры «Сатирикона» играют эти кровавые разборки истово, иногда перебирая по части крика. Здесь, кажется, с ними сыграла плохую службу привычка перекрикивать плохую акустику большой сцены. Они продолжают кричать и мимировать в расчете на галерку, хотя в Малом зале зрители сидят на расстоянии протянутой руки. Наиболее комфортно себя чувствует Денис Суханов, играющий 80-летнюю Мэг. Огромная, грудастая злобная старуха щурится из-за седых косм, выторговывая у дочки каждый глоток и каждый кусочек. Актер не жалеет красок в изображении всех отвратительных подробностей старческого брюзгливого маразма, играя старушку, которую каждому хочется пришить, и поскорее. В конце опухшее грузное тело валяется на полу, никому не нужное. В Линэне преступники пользуются полной безнаказанностью: ни полиция ими не интересуется, ни соседи. Разве пойдет и утопится от безнадежности священник. Да публика запнется, не зная, как реагировать: только что весело смеялись над перебранкой матери и дочки, а тут уже мертвое тело… Как если бы только смеялись над лихим четверостишием-ужастиком: «трамвай переехал отряд октябрят», а вот тут их показали на рельсах… Слышен шум дождя и очень хочется, чтобы потоп, наконец, смыл это ирландское Гадюкино. Подпись под фото А.Курова: "Денис Суханов (в кресле) неподражаемо сыграл старуху."
Administrator: И опять "Вечерняя Москва". От умнички Ольги Фукс: Кипящее масло – бальзам на душу В «Сатириконе» вышла дилогия по Мартину МакДонаху Наверное, при желании пьесы МакДонаха можно поставить как черную комедию, где будет литься рекой клюквенная кровь, а в зале – стоять гомерический хохот. Но русские режиссеры находят в нем то, что умеют искать. Если смех, то сквозь невидимые миру слезы. Если жестокость, то пронизанная болью за человеческую природу, полную глухоты и ненависти. Без этой боли нет русского театра. МакДонах так пришелся к нашему двору, потому что в его пьесах яростное богоборчество и неумелое, но неумолимое богоискательство идут рука об руку. Зачитавшись пьесами Мартина МакДонаха, Константин Райкин так и не смог остановиться на одной, а поставил сразу две – «Королеву красоты» и «Сиротливый Запад». Получилась дилогия с множеством рифм – одно и то же залитое дождем, утонувшее в слякоти, зачарованное, богом забытое местечко Линнэн, из которого все рвутся уехать, да подальше. В обеих пьесах есть некие кульминационные «моменты истины» (письма-признания, ожог), в обеих действует «четырехугольник» героев. Но, главное, – в обеих клокочет самая страшная и самая обыденная ненависть – ненависть родных, похожих, одинаковых: изматывающие, выжигающие душу убогим бытом и беспросветным бытием «дочки-матери» в «Королеве красоты» и братская ненависть двух молодых братьев, повязанных убийством отца, оба из которых по природе своей – Каины. Малая сцена, крупный план самых неприглядных человеческих проявлений, препарирование душевных язв потребовала от вчерашних учеников Константина Райкина, которые росли все больше на романтических или комедийно-характерных ролях, совсем иных задач и муки взросления. И – как дети, воспитанные в любви, оказываются более жизнестойкими – молодые сатириконовцы оказались готовы к тяжелым душевным задачам, которые ставит перед ними драматург и режиссер. Парадокс, но в том бесстрашии, с каким они погружаются в различные душевные патологии, сквозит какое-то душевное здоровье. Ну а одна из ролей точно войдет в историю. Уж не знаю, в какой номинации – мужская или женская роль – будет выдвигаться на всевозможные премии Денис Суханов, но от его 80-летней старухи невозможно оторваться. Шарканье по-балетному вывернутых стоп, которые по-змеиному сползают по ступенькам, свистящее дыхание, испепеляющий взгляд из-под седых косм (не зря дочь не смотрит матери в глаза, как змее), виртуозная игра в старческое добродушие, которое может сбить с толку неискушенных, и жуткая цепкость старухи, перехитрившей саму смерть, – весь этот зловещий гротеск непостижимым образом уживается с абсолютной естественностью. В пьесах МакДонаха взрываются газовые плиты и рушатся хрупкие человеческие устои. Здесь летят в глаза остатки кипящего масла, которым 40-летняя дочь (Ангелина Варганова) выпытывает у 80-летней матери правду. Или по-настоящему воняет расплавленной пластмассой, в которую опускает руки местный священник (Тимофей Трибунцев), отчаявшийся наставить на пусть истинный заблудшие души своих прихожан. Его перебинтованные раскинутые руки (вместо гвоздей – ожог) не оставляют сомнений, что этот маленький человек, плохой тренер по женскому футболу и безвольный пьющий пастырь – Сын Человеческий, который взвалил на себя непосильный крест – искупить ценой своей жизни если не грехи всего рода людского, так хоть братскую вражду двух ражих отцеубийц (Константин Третьяков и Алексей Бардуков). Таких мрачных, пропитанных бытом, скрупулезно-психологических спектаклей Константин Райкин еще не ставил. Но и без света в конце тоннеля он тоже обойтись не смог. Из 40-летней матереубийцы Морин Фолан режиссеры, следуя букве МакДонаха, делают в финале точную копию ее деспотичной матери. Но Райкин отправляет свою героиню в завьюженное пространство с чемоданом: в безумие ли, в смерть под колесами поезда, в другую ли страну – лишь бы не вновь по замкнутому кругу безысходности. А в дегенератах Коннорах просыпается – не может не проснуться – голос человечности, ведь кого-то они в этой жизни любили по-настоящему. Автор: Ольга ФУКС
Administrator: Кстати: "избранные строки" из рецензий добавляются и на страничку спектакля http://denis-suhanov.narod.ru/theatre19.html
Евгения: "Культура", 17 мая 2007 года Ирина Алпатова, Наталия Каминская Московский сезон Мартина Макдонаха "Человек-подушка" в МХТ имени А.П.Чехова, "Сиротливый Запад" и "Королева красоты" в Сатириконе Британский драматург Мартин Макдонах стал буквальным фаворитом российского театра. Только в одной Москве за этот сезон дважды поставили его пьесы "Калека с острова Инишмаан" и "Королева красоты", да и в российской провинции наберется с десяток постановок по разным пьесам. Тридцатисемилетний ирландец, штатный драматург Британского национального королевского театра, лауреат престижных театральных премий не случайно привлек к себе внимание наших режиссеров. В его жутковатых, сумрачных, пропитанных черным юмором историях невольно "что-то слышится родное". В них живут и действуют обитатели медвежьих углов, жизнь их груба и нескладна, а инстинкты животны. Пьесы Макдонаха населены людьми, потерявшими в душе Бога, но отчаянными спорами с ним и апелляциями к нему пропитана едва ли не каждая строчка. Кроме того, тексты этого автора по-настоящему смешны и очень человечны. Сквозь жуть и иронию прорываются вопросы в духе Достоевского, а интеллектуальные игры не заслоняют внятных судеб и занятных характеров. Мартин Макдонах обманчиво прост для восприятия. Если кому-то вздумается сыграть на его материале тяжелую социально-бытовую драму, этот кто-то обязательно промахнется. Но и путь чистого стеба, дурашливых игр в страшилки тоже приведет в никуда. "Московский сезон" Макдонаха наверняка заставит тех, кто еще этого не знал, открыть для себя очень талантливого, очень мощного современного драматического писателя. Он написал убийства Пьеса "Человек-подушка" - более позднее сочинение и заметно отличается от предыдущих. Хотя бы тем, что действие происходит не в конкретных богом забытых местах Великобритании, а в некой иной стране, скорее всего славянской принадлежности. К тому же это психологический детектив с явным уклоном в весьма модные ныне интеллектуальные игры. К чести Макдонаха, игры эти отличаются довольно высокими умственными параметрами. Двое полицейских расследуют историю с пропажей и убийством детей. Арестован некто Катуриан, который пишет странные черные рассказики с жестокими финалами. Полицейские подозревают, что сюжеты этих рассказиков натолкнули убийцу на способы, которыми он умерщвлял малолеток. В пьесе тугим клубком сплетаются мотивы поступков, берущие свои истоки, естественно, в детстве героев, и... цели литературного творчества. Как ни железобетонно это звучит, но момент ответственности человека за написанное им слово здесь главенствует. Это, собственно, главная тема пьесы. Режиссер Кирилл Серебренников множит ее на еще одну величину. Эта величина - игра, причем любая, затеянная семьей ли, обществом ли, наконец, театром, представляющим данную пьесу. Играешь? Будь добр вкусить плоды. В пьесе - такая концентрация действий людей, "больных на голову", и чудовищных следствий этих деяний, что если бы не игра, впору съежиться и зажмуриться от страха. Родители нашего писателя, стремясь воспитать настоящего творца, истязают его младшего брата - так сказать, закаливают старшего стрессами и страданиями. Писатель выходит своеобразный: пишет сугубо пессимистические сюжеты с садистским привкусом. Но прежде отправляет на тот свет родителей при помощи подушки - дабы избавить брата (его играет Алексей Кравченко) от мучений. Его наш литератор нежно любит, но тот, выросший вследствие издевательств дебилом, берет братовы сюжетики на вооружение и проводит их в жизнь. Ах, какие замечательные "уши" классиков торчат из текста Макдонаха: тут и Эдгар По, и Уайльдов "Портрет Дориана Грея", и "слезинка ребенка", и "священная жертва", требуемая Аполлоном, и "нам не дано предугадать, как наше слово отзовется", и интеллектуальные тупики Славомира Мрожека... Искореженное детство, комплексы вины, сублимация фобий в творчестве, присвоение прав вершить судьбу, позаимствованное у Бога... Собственно, образ человека-подушки, сочиненный Катурианом, и есть, вероятно, замена Создателю, к которому - претензии за неимоверное количество мирского зла. У этого человека-подушки, большого, мягкого и пушистого - миссия уговаривать детишек на самоубийство, чтобы не продолжали они во взрослом состоянии тяжкую и скотскую жизнь. Так, подушка из банального средства удушения восходит к вершинам чуть ли не спасения человечества. Адская ирония автора почти не знает препон, и библейские заповеди выворачиваются наизнанку. Но, странное дело, в этом невероятном лабиринте "можно - нельзя", "цели и средства", необычайно полезно поплутать, теребя самого себя подлинными краеугольными вопросами. Только без пафоса, без совершенно непригодного для нынешнего состояния умов биения себя в грудь. Серебренников строит тотальную игру: в спектакле все как бы чуть-чуть не взаправду. Было ли, нет ли - затрудняешься ответить. Родителей играют мхатовские музыканты Василий и Анжелика Немирович-Данченко. Надо - выйдут к деткам и даже возьмут в руки страшные хирургические инструменты. Но вообще-то - мирно сидят за пианино и играют в четыре руки. Или имитируют разные звуки при помощи простых, вроде юлы или горшка, предметов. Домашний театр, да и только. Есть еще и "домашний кинотеатр" - это литры кровавой краски, проливаемые на стены, белое белье, на руки и лица героев. Вся эта клюквенная вакханалия - привет от блокбастеров и компьютерных "стрелялок". Режиссер намеренно вводит в ткань спектакля элементы трэша, ибо они - тот самый мусор, без коего не представляем себе нашего настоящего. Прожив то еще счастливое детство, герои затем, возможно, смотрели кино типа "Убить Билла", а угодив в застенок, подвергаются зверским избиениям. Бьет "злой следователь", коему в его детстве достались денечки не слабее, чем у подследственных. Тема литературы, которая выше жизни, весьма важна в спектакле Серебренникова. Под "литературой" здесь понимается все, что человечество поглощает (киношки, игры, комиксы, книжонки...) и что заменяет нам саму жизнь с ее слишком непростыми раскладами целей и средств. Но и серьезное творчество находится в этой же компании. В том числе и текст Макдонаха, и спектакль Серебренникова. Катуриан готов встать под дуло пистолета или сесть на электрический стул, только бы пачки исписанных им листов бумаги не были сожжены. Тут, в этой сфере рассуждений, вовсе не важно, талантливы ли рассказики нашего героя. Но очень важно, что они правдивы. Правда не бывает с хорошим концом - таков опыт человека-подушки, таково его единственное твердое убеждение. Однако один пропавший ребенок все же остается живехонек, потому что один рассказик Катуриана все же не заканчивается плохо. Вот и расстрелянный было писатель как ни в чем не бывало встает с пола и сообщает, что такая финальная точка будет уместнее. Кирилл Серебренников умеет ставить подобные сюжеты-перевертыши. Там, где зыбкие ценности современного мира скачут галопом, цепляются за детские фобии и никак не обретут взрослой стройности, где человек глотает удовольствия жизни вместе со слезами и мусором, там - его стихия. Игра азартна, очень театральна и вместе с тем по-человечески убедительна. Мир уродливого детства светит стерильной хирургической белизной (художник Николай Симонов) и врывается в полицейский участок фигурами с плюшевыми головами из страшных детских снов. Огромное клюквенное пятно расплывается на белом кафеле стен. Подушка, простая и белая, пугает Катуриана воспоминанием о той, отнюдь не спальной функции, которую осуществляла в его руках. Мы ни на минуту не забываем, что мы - в театре, а актеры тем временем играют с завидной психологической убедительностью. И этот контраст очень хорош. Следователи, где "злой" - изможденный и неистовый юноша (Юрий Чурсин), а "добрый" - мешковатый, будничный дядя (Сергей Сосновский) составляют замечательно стильную пару и вместе с тем задают пронзительную человечную ноту. Но главный здесь, конечно, Катуриан - Анатолий Белый, который во всем этом невероятном кошмаре действий и их подоплек сохраняет ясные человеческие мотивации. Он не то что симпатичен, но - значителен, к нему относишься серьезно и в иные минуты с состраданием, ибо он одинаково убедителен и как виновник, и как жертва. Метры страшилок и литры клюквенного сока в спектакле Серебренникова "пугают, но нам не страшно". Убеждена, что так и было режиссером задумано. Ведь на самом деле должны вызывать содрогание не зрелища агрессии и насилия, а само осознание того, что ими по уши напичкан современный мир.
Евгения: Продолжение А вдруг - небезнадежны? Две пьесы ("Сиротливый Запад" и "Королева красоты из Линейна") написаны в конце 90-х годов, ранее "Человека-подушки". Их действие, похоже, происходит в одних и тех же местах, ибо персонажи "Запада" упоминают имена женщин из "Королевы красоты". Но даже без этого обстоятельства общность очевидна - у черта на куличках сквернейшим образом проживают человеческие индивидуумы: пьют, жадничают, вымещают злобу на ближних и с завидной последовательностью отправляются на тот свет. Причем в "Сиротливом Западе" уже и полиция не разберет, кто упокоился в результате несчастного случая, а кто - стараниями ближнего. Плюс удачные суицидальные попытки. В общем, обхохочешься. А диалоги и впрямь смешны, потому что в них - вся соль тщательных наблюдений над человеческой природой. Притом здесь нет никаких схем, никаких ходячих функций - сплошь живые, объемные люди. У нас в отечестве нечто похожее делает только Николай Коляда, пытается в бросовых, отпетых жителях тараканьих углов увидеть несовершенную модель мироустройства и поймать сочащиеся сквозь щели в гнилых досках тонкие лучики надежды. По поводу героев двух пьес, одновременно и в одних и тех же декорациях вышедших в Сатириконе, их постановщик Константин Райкин сказал очень точные слова: "... они глухи, жестоки друг к другу.., но небезнадежны". Два брата, живущие в одном доме и грызущиеся насмерть, кажется, действительно, небезнадежны. Потому что предпринимают-таки попытку жить по-людски. Тут очень важна причина: об этом их попросил священник-самоубийца. И задача спасти душу отца Уэлша от адского огня оказывается для этих полулюдей единственным аргументом, способным хотя бы на время остановить скотство. Тут, как всегда у этого автора, стоит многоточие. Еще вопрос, обретут ли герои пристойный человеческий облик. И сами они донельзя запущенны нравственно, да и место обитания гиблое, то ли пропитавшееся людской дрянью, то ли провоцирующее ее. Здесь дочки убивают мамаш, а сынки (в частности Коулмен, герой нашей пьесы) - папаш; здесь накладывают на себя руки тихие мальчики и даже святой отец от бессилия что-либо изменить впадает в грех самоубийства. Пожалуй, богоборчество Макдонаха в этой пьесе звучит наиболее отчетливо и при этом имеет наиболее явную католическую окраску. Ведь попытки прекратить мерзости возникают у героев только в связи с фигурой священника. Все заповеди давно попраны и загажены, но свет высшего нравственного авторитета все же еще мерцает в этом духовном болоте. А историю, тем временем, сатириконовцы разыгрывают в мельчайших житейских подробностях. На маленьком квадрате пола, окруженные зрителями, братья Коннор живут в слегка взвинченном, но все же детально правдоподобном режиме. Мы видим, как у Валена (Алексей Бардуков) полудетски открытая улыбка то и дело сменяется жлобским прищуром. Видим, как нахально спокоен Коулмен (Константин Третьяков), и подозреваем, что уж этого-то, вероятно, только могила исправит. Тимофей Трибунцев играет отца Уэлша таким неотличимым от остальных, что до поры и не скажешь, что это священник. Ну страдает человек от постоянных творящихся вокруг безобразий, ну видно, что душа болит. Но и он слаб: как только появляется бутылка, сразу теряет дар убеждения. На чуть большем, чем хотелось бы, актерском взводе, но вместе с тем в режиме подробнейшего психологического разбора актеры проживают эту историю, и она властно затягивает, смотрится на одном дыхании. Есть миг (перед самоубийством отца Уэлша), когда все это взмывает над грязным полом братьев Конноров, над убогим столом, печкой и старым абажуром. Уэлш проговаривает свое предсмертное послание к братьям, где растолковывает им все то, что так и не смог донести при личных встречах. В полутьме маленький сухощавый человечек вдруг тянется вверх, раскинув руки, будто на кресте, и голос его наконец обретает силу. Этот "диптих" Сатирикона не поразит воображение зрителя яркими театральными красками, которые здесь обычно так любят. Зато вонзится в сердце острой занозой и заставит на разные лады расшифровывать многоточия финалов. А вдруг - небезнадежны? Чем не вариант?
Евгения: Окончание Дочки-матери Константин Райкин - конечно же, прежде всего актер. Это не к тому сказано, чтобы умалить его режиссерские достоинства. Просто он изначально находится как бы внутри пьесы, видя, как ее надо играть, чувствуя характеры и ситуации, а уже потом, кажется, придумывает антураж, мизансцены и прочие постановочные вещи. В его спектаклях, и в "Королеве красоты" в частности, быть может, не всегда найдешь какие-либо глобальные обобщения и "послания". Но вот живой человек, интересный своей подлинностью, там будет непременно. Хотя эта жизненность отнюдь не лишена театрализации и комедиантства, что в случае с Макдонахом полезно вдвойне, потому что уводит от натуралистической сниженности ситуации. В "Королеве красоты" Райкин поступил весьма мудро, назначив на роль 80-летней старухи Мэг Фолан молодого артиста Дениса Суханова. И четкая дистанция между бытоподобием и определенного рода зрелищем тут же установилась сама собой, провоцируя как зрительское сопереживание, так и театральную оценку. И, кстати, не один только тягостно-мрачный настрой, к коему близка ситуация, но и многочисленные всплески юмора, пусть и черного. Впрочем, история Макдонаха, по сути своей, отнюдь не грешит подчеркнутым ирландским колоритом и точно так же могла бы произойти в любой точке российской глубинки. И не только российской. Одиночество и неустроенность 40-летней Морин и ее матери Мэг поистине вселенских размеров, несмотря на узость бытовых рамок. Но эти рамки весьма зримо очерчены художниками Марией Даниловой и Алексеем Трефиловым: выщербленные плитки пола, допотопный холодильник, рассохшийся буфет, скрипучее кресло-качалка, убогая разномастная посуда и крошечный телевизор - примета "цивилизации". Но все это предметное убожество меркнет при появлении старухи Мэг - Суханова. Мерзейшее существо с сальными седыми прядями, занавешивающими лицо, массивным откляченным задом, отвисшими грудями и обожженной рукой, нетвердо ступая на больные ноги, нагло выливает содержимое ночного горшка в посудную раковину, плюется кашей и обливается чаем. При этом мамаша иезуитски хитра в своих попытках удержать при себе дочь: маразматически трясет головой в ответ на вопросы о гостях и сладострастно кидает письма в печь. Такой вот чудный монстр домашнего обихода, отвратительный, смешной и жутковатый одновременно получается у Суханова, который не преминет порой словно бы подмигнуть публике, не выходя притом из образа. Бешенство Морин - Ангелины Варгановой можно понять - то, как она швыряет на стол чашки, расплескивая воду, опрокидывает стулья, яростно моя тут же пачкающийся пол, как патетически описывает картины будущих материнских похорон, как льет той на руку раскаленное масло, мстя за загубленную жизнь. И тут же почти неосознанным жестом прижимает к себе неопрятную голову старухи, гладя по сальным волосам. Ясно без подсказки: обе они давно уже - одно целое. Впрочем, Морин - Варганова обходится без комедиантства, проживая свою сценическую жизнь всерьез, порой с надрывом и слезой. Этим контрастом тоже можно вымостить подходы к зрительскому восприятию, и Райкин подобным приемом умело пользуется. Парочка же мужчин, Пато Дули (Яков Ломкин) и Рэй (Георгий Лежава) - здесь, говоря словами Чехова, "эпизодические лица". В спектакле и в жизни его персонажей - временный эфемерный возлюбленный Морин и просто сосед. К тому же, намекнув на психическую несостоятельность дочери, режиссер эту эфемерность возводит в квадрат. И к финалу уже совсем не ясно: а была ли эта любовь на самом деле или это плод воображения 40-летней девственницы? Были ли эти письма, приглашение уехать в Америку? Не зря же в конце спектакля, похоронив мать, Морин - Варганова словно примерит различные варианты дальнейшего существования. Присядет в опустевшее кресло, вдруг заговорив с материнскими интонациями. Соберет чемодан, чтобы поспеть на реальный поезд. И в результате шагнет в открывшуюся пустоту, откуда вырывается снежная метель, по-новогоднему праздничная, а потому здесь абсолютно неуместная. А уж что случится на самом деле, каждый решит для себя сам.
Administrator: А вот кому еще немножко "Королевы красоты"? Кликните на слово ВИДЕО под фотографией Райкина, посмотрите сюжет; послушайте... http://www.tvkultura.ru/news.html?id=148678 ********************** А вот здесь в Новостях культуры среди прочих мелькнут лица Дениса и Лины... http://www.tvkultura.ru/news.html?id=149012
Евгения: «Итоги», №21, 2007 Хождение по труппам Марина Зайонц Мартин Макдонах пишет демонстративно грубо, кроваво, наотмашь. За это его и ставят Ну вот он, герой нашего времени, на фото в программке МХТ красуется - коротко стриженные белесые волосы, каменные квадратные скулы, пристальный, недобрый взгляд. Это ирландский драматург Мартин Макдонах, которого так страстно полюбили московские театры - за одну только неделю три премьеры сыграли. А если назад оглянуться, то у нас уже пять спектаклей по его пьесам насчитать можно. "Калека с острова Инишмаан" в Центре имени Вс.Мейерхольда, "Королева красоты" в Театре им. Вахтангова, "Человек-подушка" в МХТ им. Чехова, дилогия в "Сатириконе": та же "Королева красоты" и "Сиротливый Запад". Плюс студенческие, дипломные ну и гастрольные, из других российских городов. И так, что самое интересное, всюду. Макдонаха уже несколько лет и в Европе напропалую ставят, и на Бродвее его пьесы идут, премии получают. Чем этот недоучка, сын ирландских эмигрантов, рабочего-строителя и уборщицы, так покорил мировой театр, вопрос, конечно, интересный, с наскоку не ответишь. Одной только модой, которая, как известно, ветрена и непредсказуема, отговориться не удастся. Родился Мартин Макдонах в 1970 году. В 16 лет бросил школу, жил на пособие по безработице, проводя время перед телевизором, упоенно смотрел кино - Скорсезе, Тарантино и Линча. Глядя, как брат его пытается стать писателем, решил, что это лучшая работа из всех возможных. Лет пять его радиопьесы и сценарии для сериалов отвергались редакциями, и клеймо неудачника уже готово было прилепиться к Макдонаху навсегда, как случилось чудо. Его первая пьеса - "Королева красоты из Линейна" (1996), написанная за восемь дней, была поставлена одновременно в Лондоне и на Бродвее, значилась в шести номинациях премии "Тони" и выиграла в четырех. Потом начался сплошной триумф: пьесы ставились, премии сыпались. Теперь Макдонах штатный драматург Королевского Национального театра, а его первый опыт в кино немедленно удостоился "Оскара" - за сценарий и режиссуру короткометражного фильма "Револьвер" (2006). О пьесах драматурга что только не пишут. Ищут связи со стилистикой Тарантино и Линча, вспоминают ирландского классика Джона Синга, клеймят за жестокость и натурализм. Творения Макдонаха и в самом деле киношные ужастики напоминают. В одной - дочь льет кипящее масло на руку матери, потом бьет ее кочергой по черепу ("Королева красоты"). В другой - сначала убивают отца, и братья то с ружьем, то с ножом друг на друга кидаются ("Сиротливый Запад"). О "Человеке-подушке" и не говорю, там детей мучают, убивают, пальчики отрезают, на кресте распинают. Ужас, да и только. Вот многие и отворачиваются, отказываются в себя впускать, не хотим, говорят, все это видеть и слышать. У нас, правда, едва ли не каждый день про новое убийство или исчезновение ребенка в новостях прочитать можно, но со сцены - фи, как некрасиво. Впрочем, автор такой реакцией должен быть доволен, к тому и стремился, чтоб обыватель глаза закрывал, душистым платочком перед носом брезгливо помахивал. Так называемого буржуа Макдонах презирает, в него и палит своими пьесами практически без промаха. Пишет он грубо, размашисто, демонстративно кроваво - нате, ешьте. Когда-то давным-давно в Англии по отношению к новым драматургам (Джон Осборн и компания) в ходу был термин "рассерженные молодые люди", но Мартин Макдонах не сердится на то, что ему не нравится, он это ненавидит. А ненавидя, смеется. Вот где Тарантино, несомненно, проявился. Про театр неполиткорректный Макдонах говорит, что это - дерьмо, но киношных своих кумиров он по-прежнему уважает.
Евгения: Окончание Ужас ужасом, а тянутся режиссеры к этим текстам. Нашу родную новую драму со всей ее правдой, матом и прочими откровениями отвергают, а в грубости далекого ирландца находят что-то для себя нужное и привлекательное. Константин Райкин, например, ко всему вроде присматривался, но ничего из современного ни поставить, ни сыграть не решился, а на Макдонаха запал сразу. Прочел его трилогию о Линейне, восхитился и решил ставить сразу две пьесы подряд. Так и вышли в "Сатириконе" одна за другой, неделя разницы. Сначала "Королева красоты", потом "Сиротливый Запад". Словом, самое время сказать, что Макдонах - очень хороший драматург. Его пьесы в отличие от многих современных умело сконструированы, смотрятся как детектив, настолько интересно, что будет дальше. Но самое главное - в них страсть легко обнаружить, на поверхность вытащить, без подделки страсть, подлинная. В сущности, театр всегда за страстями гонялся, такова уж его природа. Большая часть пьес Макдонаха написана об ирландской провинции. Нищей, зависимой, подсевшей на сериалы, спивающейся и опасно агрессивной. От нашей мало чем отличается. Райкин оба свои спектакля сыграл на малой сцене и натурализму, буквально лезущему на поверхность, отдал значительную часть своего внимания. История о том, как уживаются-враждуют старуха-мать с немолодой уже дочерью ("Королева красоты"), на первый взгляд намертво утоплена в быте. Здесь все важно - и комковатая каша, которую дочь матери скармливает, и австралийские сериалы в убогом телевизоре, и распухшие ноги старухи, ее болячки и ночные горшки. Вот только роль мамаши-тиранки играет актер Денис Суханов. Играет виртуозно и очень смешно, так что иногда страшно делается. То есть бытовая правда, поманив доверчивого зрителя, уступает место ярчайшей, почти кривляющейся театральности, уводящей от страшной реальности куда-то высоко-высоко, к Богу поближе. Вот Он и смотрит на все эти житейские ужасы и кошмары, строго головой качает, а все же жалеет их, неразумных детей своих. Хорошие спектакли поставил Райкин, только пока недостаточно смешные. В "Королеве красоты" Суханов многое оправдывает, а в "Сиротливом Западе" отход от быта почти не чувствуется. Там в основном бешеная вражда братьев криком выходит. Трудный автор Макдонах, коварный, так и норовит язык высунуть, подножку подставить, особого подхода к себе требует, его одним только напором не ухватишь. "Человек-подушка", по-моему, лучшая его пьеса. На все другие совсем непохожая. Ирландии в ней нет, и быта нет - очевиден уход в чистую метафизику. И все эти кровавые ужасы с детьми, отпугнувшие чувствительную часть зрительской аудитории, к реализму мало отношения имеют. Там речь о крупных вещах ведется, экзистенциальные вопросы ставятся, кардинальные. Такие, что в голове намертво застревают, не находя ответа. "Человек-подушка", поставленный Кириллом Серебренниковым в МХТ им. Чехова, - один из лучших его спектаклей. Потому хотя бы, что пьеса объемно представлена, видно, что зацепила. В некоем тоталитарном царстве-государстве два следователя допрашивают писателя по фамилии Катуриан (Анатолий Белый), чьи страшные сказки об издевательствах над детьми начинают вдруг сбываться. Оказалось, убивал его недоразвитый брат, которого в детстве мучили их родители. Насилие в тоталитарном государстве - вещь обычная, но это только начало. И "как наше слово отзовется" - тоже одна из тем, но и она не главная. Тут еще глубже копать приходится. Писатель этот готов все на себя взять, пусть расстреливают, заслужил, вот только рассказы просит не уничтожать. "Не важно, умер ты или нет, важно, что после тебя останется". Вот он, вопрос вопросов. Как вы думаете, что важнее, жизнь или литература? Стоят ли тексты Катуриана, Макдонаха или Достоевского слезинки ребенка? И честно говоря, я не знаю, как Макдонах на него отвечает. Он, как всегда, вызывающе ухмыляется: догадайся, мол, сама.
Administrator: ..и фото из "Королевы красоты иллюстрирующее статью М.Зайонц (см.выше):
Ирината: "КоммерсантЪ" поставил у себя на сайте ограничитель для скачивания фотографий. Ой, не смешите меня! Пока на форуме (и у меня в друзьях) есть Евгения - всё здесь будет! Любуйтесь!
Administrator: Еще одна статья! Журнал "ПРОФИЛЬ", Елена Груева, СВЯЩЕННЫЕ ЧУДОВИЩА. Здесь фрагмент (про обе премьеры, кстати!), целиком - по ссылочке. ...А вот Константину Райкину важнее понять, откуда среди людей берется ненависть. По нему выходит — из безнадежности и беспросветности. Если людей все время держать на грани выживаемости, они начинают бороться каждый за себя. И тогда мать в спектакле «Королева красоты» из последних сил будет врать, клеветать и корить родную дочь, только бы не дать ей возможности уйти из дома, бросить беспомощную старуху умирать одну. А дочь, бывшая королева красоты Линейна, лишенная даже надежды на счастье, превращенная в тупую сиделку, в конце концов проломит тяжелой кочергой мамашину голову. В этом мире кафель не белый. Сколько бы ни драила его королева красоты Морин Фолан (Ангелина Варганова), он стерт и тускл. Тяжелая грубая деревянная мебель темна от времени, печка черна от копоти. Жизненное пространство ограничено каркасом старых водопроводных труб и насквозь открыто чужим взглядам (зрители окружают квадрат Малой сцены «Сатирикона» с четырех сторон). При неверном свете из-под пыльного абажура распухшая дебелая старуха Мэг Фолан (Денис Суханов умудряется играть ее не только точно, даже натуралистично, но и смешно), тяжело шаркая и то и дело икая от неумелого уже дыхания, несет через комнату свой ночной горшок — что может быть страшнее подобной ежедневной пытки? Так что ведра разлитой театральной крови для этих Мэг и Морин стали бы, пожалуй, лишь забавной цветной картинкой. Спектакль «Сиротливый Запад» — снова история нескончаемой свары, только на этот раз двух родных братьев, каждому из которых с самого раннего детства нет слаще занятия, чем подстроить другому какую-нибудь пакость. Старший убивает отца за то, что старик покритиковал его прическу. А младший, шантажируя братца разоблачением, заставляет отказаться от наследства и теперь куражится как может. Священник отец Уэлш (Тимофей Трибунцев) тщетно пытается разнимать постоянные драки, недоумевая: если ты так родного брата ненавидишь, как же к другим людям относишься? Ненависть настолько распирает героев, что молодые актеры Константин Третьяков и Алексей Бардуков с ней не справляются, не могут зажить ею на сцене, ограничиваясь темпераментным обозначением. Если в этот мир нескончаемой вражды и попадает что-нибудь светлое, так это новая белая, никому не нужная в доме с печным отоплением электрическая плита. Ее купил один из братьев, чтобы плита своей сияющей новизной мозолила глаза его родному брату, напоминая тому о потерянном наследстве.
Administrator: Марина Давыдова о "Королеве красоты" в Сатириконе ОТСЮДА. Известия (Москва) 30.05.2007 Марина Давыдова Ужас как аттракцион Поголовное увлечение Мартином Макдонахом в этом сезоне ознаменовало очередной этап во взаимоотношениях русской сцены и современной драматургии. После "Королевы красоты" Константина Райкина в "Сатириконе" стало окончательно ясно, что новая драма годится порой не только для режиссеров-новаторов, но и для артистов-бенефициантов. Так же как не всякий молодой человек в России является новым русским, совсем не всякая недавно написанная пьеса - это новая драма. У последней есть ряд характерных признаков, к которым относятся нарочитая социальность, ошеломляющая брутальность и пугающая ненормативность. Все это вместе (и по отдельности) не гарантирует литературных достоинств текста, но гарантирует попадание в обойму. Пьесы Макдонаха, вне сомнения, из обоймы. А поскольку их литературные качества куда выше общего среднего уровня new writing, их сценическая судьба- счастливее некуда. Есть, однако, в них особенность, не вполне характерная для пьес новой волны. В этих пьесах крайне редко встретишь бенефисные роли. Ведь герой новой драмы, какие бы гадости он ни совершал, все равно человек толпы и персонаж фона. Да и сам тип бенефисного театра в сознании апологетов новой драмы есть явление, относящееся к буржуазному искусству и приветствуемое буржуазным зрителем, который - хоть ты ему кол на голове теши?- все равно придет на спектакль получать удовольствие. Макдонах при сходном со столпами new writing - Сигаревым, Равенхилом, Майенбургом - взгляде на жестокий мир предложил отличный от них способ театральной репрезентации этого взгляда. Его проживающие в ирландской глубинке монстры вполне тянут на Персонажей с большой буквы. Их можно играть, премьерствуя, во всю мощь своей актерской природы. Особенно конечно же это касается поставленной повсеместно, в том числе и на Бродвее, "Королевы красоты". Ну чем не Персонаж жуткая мамаша, могущественная в своей немощи, привлекательная в своей отвратительности, изводящая родную дочь. Шамкающая, кряхтящая, смердящая. Райкин вскрывает бенефисную природу этой страшилки Макдонаха, поручая роль мамаши премьеру своей труппы очень талантливому Денису Суханову. Он прав. Из макабра о домашнем терроризме много смысла не вытянешь. И не смысл тут представляет интерес, а сама возможность игры. Все подробности старушечьей пластики, все особенности старушечьей речи, вся отвратительная сторона старости, подкрепленная богатым гримом и толщинками в соответствующих местах, - все это подмечено Сухановым точно и воплощено ярко. Эту работу хочется разглядывать в микроскоп, смакуя подробности, поэтому спектакль вопреки обыкновению поставлен Райкиным на малой сцене. Перед нами его величество Актер в выигрышной роли и ассистирующие ему просто актеры. И хотя дочь (Ангелина Варганова) с высокой степенью художественной убедительности готовит в спектакле кашку и моет полы, ее естественность не очень-то нужна этой истории. Она из другой оперы. А вот Суханов - из этой. То-то и оно! В бытописательском макабре Сигарева ("Пластилин") или Майенбурга ("Огненное лицо") главные герои вызывали живые чувства, а общий ужас жизни - ужас. В "Королеве красоты" чего только не происходит - и убийство, и пытки. Тут вышедшая из себя дочь льет раскаленное масло на руку родной матери. Но этот ужас не вызывает ужас, а персонажей пьесы жаль не больше, чем персонажей постмодернистских кинобоевиков. Райкин верно угадал не только бенефисную, но и внебытовую природу этой пьесы. Недаром он педалирует мотив психической неуравновешенности дочери: в финале она уходит в какое-то клубящееся паровозным дымом далеко, в страну грез, и вдруг думаешь, а не привиделся ли ей весь этот кошмар. Но окончательно превратить "Королеву красоты" в фантасмагорию, в театральный бурлеск руководитель "Сатирикона" все же не решился. Он привычно перенаправил страшную историю из жизни социальных низов в русло бытовой драмы, выстроив на сцене бытовую декорацию (художники Мария Данилова и Алексей Трефилов) с плитой, какие еще стоят у нас в коммуналках, со старым шкафом и допотопным телевизором. Зря. Он был на правильном пути. Ведь как бы реалистично ни были выписаны персонажи у Макдонаха, они все равно не настоящие. Они не в пространстве жизни, пусть и исполненной страшных сюжетов, а в пространстве жанровой игры. Пьесы знаменитого ирландца зафиксировали важный перелом в истории новой драмы: она стала потихоньку переползать из андеграунда в масскульт. Присущая ей жестокость перестала шокировать, а стала, скорее, забавлять. Самые страшные стороны жизни могут быть основой для отличного аттракциона - вот неявный пафос Макдонаха. После "Королевы красоты" хочется думать не о несовершенстве человеческой природы, а о совершенстве природы актерской. Благо игра Дениса Суханова дает для этого все основания.
Administrator: Ах ты! А фотка-то какая в "Известиях"! "Я тут прической занимаюсь..." (с)
Administrator: "Московские новости" продолжают рецензирование сатириконовской дилогии по МакДонаху. Ничего особенного в этой статье нет, но... пусть будет! Пространство ненависти Елена Груева Старые водопроводные трубы, очерчивающие квадрат малой сцены театра "Сатирикон", - граница между зрителями и обиталищем героев двух ранних пьес Мартина Макдонаха. Его пьесы принято называть черными комедиями. Кроме юмора, жанр предполагает правила игры, когда чем больше крови и трупов, тем смешнее. Но Константин Райкин воспринял ирландские провинциальные истории всерьез и поставил сразу два спектакля о том, что заставляет людей, даже самых близких, так ненавидеть друг друга, что убийство становится выходом. В полутемном зале появляется чья-то огромная туша, с трудом волокущая себя по ступенькам вниз. И только когда загорается свет, перед публикой предстает старуха Мэг Фолан. Не сразу понимаешь, что эта толстозадая, обрюзгшая баба - актер Денис Суханов. Удовольствие от его мастерской игры спасает от полного погружения в мутное пространство ненависти, накопившейся в неуютном доме, где мыкаются одинокие люди. В части первой - "Королева красоты" - мать, та самая старуха Мэг и ее 40-летняя дочь Морин (Ангелина Варганова), бывшая королева красоты захолустного городка Линейн. Спекулируя старческой немощью, Мэг приковала дочь как цепью к постылому дому. Мать злобствует и капризничает, унижает Морин, ворует письма, адресованные ей, рассказывает гадости о родной дочери ее любимому и не переставая бьет на жалость: одышка, дребезжащий голосок, спутанные пожухлые волосенки. Дочь отвечает ей нескрываемой ненавистью и в конце концов убивает, размозжив кочергой мамашину голову. В части второй - "Сиротливый Запад" - два брата Коулмен (Константин Третьяков) и Вален (Алексей Бардуков) не могут поделить место в отчем доме, следят, чтобы лишний кусок, лишний глоток самогона не перепал врагу. В драках по самому пустячному поводу в ход идут не только кулаки, но и нож, и ружье. Один из них из этого ружья убил собственного отца... Может, разыграй Райкин эти истории на большой сцене, получилось бы веселее. Но режиссер заставил нас посмотреть на героев поближе, заставил увидеть, узнать их - и ужаснуться.
Administrator: Все эти рецензии на форуме есть. Но ЗДЕСЬ они собраны как бы "под одной крышей".
Administrator: ОТСЮДА. О двух спектаклях сразу. Одна абсолютно несчастливая деревня Юлия ЧЕРНИКОВА, 07 июня, 05:50 Две пьесы суперпопулярного британского драматурга Мартина МакДонаха, действие в которых происходит практически в соседних домах и персонажи одной упоминаются в другой, поставили на малой сцене театра Сатирикон как дилогию. Оба дня - а спектакли начинаются в 13:00, так что вечерние платья лучше оставить дома - зрители сидят вокруг сцены, за облупленной и кое-где поржавевшей конструкцией из труб. Это неумолимое замкнутое движение то ли газовых, то ли отопительных труб да еще мутный свет над входной дверью довольно точно очерчивает пределы существования макдонаховских героев, грубоватых, находящихся в сложных отношениях с моралью и законом жителей ирландского захолустья. Существует точка зрения, что МакДонах, певец маленьких людей и больших убийств, слишком увлекался в свое время фильмами Тарантино и Линча и перенял от них склонность к черному юмору и кровопускательной эстетике. После просмотра в "Сатириконе" постановок "Королева красоты" и "Сиротливый Запад" никакого сомнения в чисто театральной природе драматургии МакДонаха не возникает. Кишащая язвами зависти, насилия и неумения любить буднично-фантасмагорическая жизнь воссоздается исключительно актерскими средствами. И в этом персональном обличии цепляет не менее сильно, чем выверенные в монтажной продукты киноиндустрии. Режиссером спектаклей выступил художественный руководитель театра Константин Райкин, что случается, вообще говоря, не так часто. Его приветственное слово, опубликованное в одной на обе постановки программке, проясняет причины пристального и масштабного интереса к будням одной ирландской деревни. "В этих двух камерных историях ... отражена модель человеческого мира с его главными проблемами. Решать эти проблемы неимоверно трудно. Решить их до конца невозможно. Человеческая природа причудлива, капризна и мстительна, люди чаще всего глухи и жестоки друг к другу, они склонны к насилию ... и все же ... не безнадежны". Райкин приходит на все премьерные показы. Он изредка вполголоса диктует помощнице свои комментарии. Но чаще полностью включается в действие, пугается происходящего на сцене (а там лают собаки, кричат, дерутся, носятся с кочергой, ножом или ружьем и безостановочно ненавидят друг друга люди) или смеется над ним, поэтому трудно поверить, что он не только ставил спектакли, но и вообще читал пьесы. Пьесы про болезненное сосуществование старой матери и дочери, окончившееся равнодушным убийством ("Королева красоты") и не менее болезненное сосуществование двух братьев, скрывающих убийство отца и обнаруживающих в финале неумение ни просить прощения, ни прощать ("Сиротливый Запад"), Райкин, конечно, читал, и читал внимательно. И совершенно справедливо заметил, что внешняя сторона действия настолько подробно прописана МакДонахом, что совершенно бессмысленно от нее отказываться. Поэтому в обоих спектаклях мало того, что появляется аутентичная тексту кухня-гостиная, образованная столом, стульями, несколькими шкафами и плитой, но и иностранные упаковки чипсов и печенья (из-за них герои то и дело развязывают тошнотворно-смешные споры), и даже иностранный "журнал для женщин" с картинками. Основной же фокус режиссерского внимания направлен на человеческие лица. Рассматривая их гримасы боли, отвращения и наслаждения, явленные будто под микроскопом, об изобретательной режиссерской концепции и думать забываешь. Правда, когда в свистящей то ли "все", то ли "скорее", шаркающей ногами, недоверчиво, исподлобья смотрящей на мир и укоризненно трясущей седыми волосами старой Мэг опознаешь молодого и с каждым спектаклем все более талантливого артиста Дениса Суханова, вопрос о роли режиссера отпадает сам собой. Отдать роль 70-летней старухи (в спектакле ей накинули десяток лет), ненавидящей дочь и одновременно не представляющей своей жизни без нее, мужчине - бесспорно, удачный ход. Каждое движение, каждый мускул на ее лице, каждый спутанный волосок теперь под неусыпным вниманием. А значит, наделены теперь чрезвычайно важностью. А ведь действительно в долгой бесцветной жизни Мэг можно разглядеть судьбу любого жителя этой ирландской деревеньки. А в ее жестокой смерти (дочь обрушивает кочергу ей на голову ради призрачной поездки в Америку) - своего рода освобождение, прерывание никчемного и никому-на-свете-не-нужного существования. Точкой, в которой сходятся, по сути, те же проблемы, в "Сиротливом Западе" становится священник Уэлш (Тимофей Трибунцев), имя которого прихожане все время забывают. Робкий, зажатый, со втянутой в плечи головой, с отрывающимися на пиджаке пуговицами и в белых кроссовках (не переобулся с тренировки футбольной команды девочек), он категорически не совместим с миром, в котором сыновья (Константин Третьяков и восхитительный Алексей Бардуков, играющий злого, капризного и одновременно доверчивого ребенка) в день похорон отца ссорятся из-за самогона и между делом обсуждают убийство отца. В сюжете "Сиротливого Запада" недвусмысленно содержатся христианские мотивы: отец Уэлш совершает самоубийство, оставляя письмо, в котором просит братьев примириться и тем самым, возможно, помочь ему оказаться в раю. Взаимное покаяние братья превращают в увлекательную игру, пытаясь как можно больнее задеть собеседника, и почти доходят до нового убийства. Однако стоит вспомнить, что люди хоть и "склонны к насилию", но "все же не безнадежны". Стоп-кадр после финала обоих спектаклей, когда персонажи, в том числе и погибшие, рассаживаются на стулья и столы, взявшись за руки, дает ощущение кое-какой надежды. Правда, довольно смутной.
Ирината: О Макдонахе в Сатириконе от Алисы Никольской. Человек Бога не разумеет Драматург недели. В «Сатириконе» поставили сразу две пьесы Мартина Макдонаха Популярность ирландского драматурга Мартина Макдонаха у столичных режиссеров возникла мгновенно и развилась до формата идолопоклонничества. Так бывает; художникам тоже нужны кумиры. А Макдонах на эту роль вполне годится. Его пьесы оказались одинаково привлекательны и для экспериментаторов, и для ревнителей традиционной школы. Сочетание едкой иронии, черного юмора, достоверности характеров и феерических театральных придумок позволяет работать с драматургией Макдонаха в любом ключе. Другое дело, что отнюдь не у всех увлекшихся получаются хорошие спектакли. Потому что цель многих – сам факт постановки. А уж забираться вглубь лучше потом. Или вообще не забираться. Однако отношение к выходящим спектаклям разное: чьи-то вызывают скуку или негодование, а чьи-то – искренний интерес. К последним можно отнести работу Константина Райкина, поставившего в родном «Сатириконе» одновременно две пьесы Макдонаха из так называемой «Линнэнской трилогии». Люди-звери Три составившие «Линнэнскую трилогию» пьесы состоят в занятной связке. Вроде бы это самостоятельные истории, объединенные только местом действия: герои обитают в крошечном вымышленном городишке Линнэне, яростно-глухой провинции, где убить отца или мать, покалечить сестру или брата и все такое – нормальный, рядовой поступок. Не сложнее, чем поздороваться. В каждой пьесе по касательной обсуждается то, что происходит в других. Звучат имена, но герои пьес ни разу не встретятся в сценических обстоятельствах. Наверное, оригинальнее всего было бы поставить сразу все три части трилогии. Райкин поставил первую и третью – «Королеву красоты» и «Сиротливый Запад». Объяснив это прежде всего тем, что тогда нарушалось бы задуманное единство (оба спектакля играются в одних декорациях): в двух пьесах действие происходит в соседних домах, а в пьесе «Череп из Коннемары» – еще и на кладбище. Маленькая шероховатость в этот замысел все же вкрадывается – в «Западе» ключевая сцена происходит на берегу океана. Однако она удачно обыграна, и «нарушение правил» не особенно заметно. А оба спектакля на самом деле выглядят смысловым продолжением друг друга. Сюжетная экспозиция «Королевы красоты» (или «Красавицы из Линнэна», как еще переводят название) – затянувшийся на долгие года конфликт восьмидесятилетней старушенции Мэг Фолан и ее дочери Морин, сорокалетней старой девы, живущих под одной крышей. У обеих дамочек бешеный темперамент, поэтому бесконечные разборки то и дело соскальзывают из уморительного фарса в кровавый ужастик. Женщина, как водится, хочет любви, а мамаша из страха, что ее бросят одну, вытворяет всяческие пакости. Играть Макдонаха – одно удовольствие: драматург сочиняет такие роли, что любо-дорого. В «Королеве» женские образы «вкуснее» мужских. Что мама, что дочка – такой клубок эмоций, комплексов и не всегда здоровых мыслей, что любому актеру есть где развернуться. А старая мамаша интересна еще и тем, что ее может сыграть как женщина, так и мужчина. В постановке «Королевы» Пермского театра «У моста» (этот спектакль дважды привозили в Москву) как раз мужчина великолепно играл эту роль. У Райкина схожая история: старушку играет Денис Суханов, один из ведущих актеров труппы, способный, как выяснилось, с каждой новой работой повышать качественную планку. Его Мэг – приземистая, «в теле», но при этом весьма шустрая бабулька, притворяющаяся немощной, но проявляющая недюжинную энергию, когда ей это надо. Суханов играет подробно, с множеством нюансов. Находясь в двух шагах от зрителей, он так точно показывает и дрожание рук, и старческую походку, и согбенную спину, и недобрый подозрительный взгляд, что, несмотря на осознание театральной условности, ему веришь безоговорочно. И, что самое интересное, актер, при всей непривлекательности образа, вызывает симпатию к своей старушенции. Чего, по идее, быть не должно: Мэг сочинена стопроцентным домашним монстром. Однако монстром в куда большей степени выглядит ее дочь Морин. Ангелина Варганова играет ее усталой, озверевшей и лишенной любых душевных проявлений. Даже в случайной любовной истории с соседом Пато Дули (Александр Гунькин) она ищет только возможность сексуального удовлетворения, а вовсе не возможности сбежать из захолустья и создать семью. А уж в душераздирающей сцене выливания кипящего масла на руку матери Морин действует как палач: привычно, спокойно, будто только и ждет повода устроить экзекуцию. И в ее случае финальное помешательство, пожалуй, лучший выход. Такой душе не стоит задерживаться на свете надолго. Братский гнев и братская любовь «Сиротливый Запад», пожалуй, самая сильная пьеса из «Линнэнской трилогии». На первый взгляд – еще один трагический семейный триллер. Два брата едва ли не с рождения дико и необъяснимо ненавидят друг друга, странным образом объединяясь лишь для «серьезных дел»: когда один сносит из ружья голову отцу, второй соглашается выгородить убийцу, чтобы получить отцовское наследство. Долгие годы этих двоих пытается помирить местный священник, не пожалевший для этой цели собственной жизни. Но неразрывно с первым планом существует второй – отсыл к самым популярным библейским мотивам. Так, в образе священника просматривается Иисус, пожертвовавший собой для искупления людских грехов. Только вот оценят ли люди эту жертву – вопрос. И это самое страшное. К сожалению, «Запад» удался режиссеру и актерам в меньшей степени. Играющие братьев Алексей Бардуков и Константин Третьяков оказываются не в состоянии полностью «войти» в образы героев, а работают, как говорят, «на уровне горла». Они старательно кричат – от боли, ярости, удовольствия, смачно дерутся и вполне неплохо слышат друг друга. Слышат, но не понимают. Для них происходящее – не более чем веселая игра. И оттого смотреть на них – неинтересно. Хочется верить, что со временем молодые актеры «впустят» в себя своих героев и отнесутся к ним всерьез. Отлично работает в «Западе» только Тимофей Трибунцев, чей священник, грустный, сломленный неудачами человечек, оказывается способен на такую благородную душевную ярость, что, кажется, сгорает в огне, бушующем у него внутри. По просмотре обоих спектаклей невольно думаешь: да, каких-то принципиальных новаций в плане подачи материала, чаще всего ожидаемых от постановок современной драматургии, здесь нет. Зато есть другое: понимание самих историй, искренняя попытка их прожить так, чтобы они стали близки тем, кто придет их посмотреть именно в этом театре. А зрительское доверие всегда было для Константина Райкина одним из важнейших факторов.
Administrator: Ну вот! Дождалась я наконец-то, когда любимый ЖЖист _arlekin_ посмотрит спектакль и отпишется! Хотя на этот раз он этак... скромненько. “Королева красоты” М.МакДонаха в “Сатириконе”, реж. К.Райкин На малой сцене "Сатирикона" одновременно выпустили сразу две пьесы МакДонаха практически в одинаковых декорациях, благо их действие происходит в одной ирландской деревне. В прошлом году "Королеву красоты" выпустили в Театре им. Вахтангова (как раз там на премьере случился пожар), но постановка Райкина совсем не похожа на спектакль Бычкова: http://users.livejournal.com/_arlekin_/735037.html Хотя и Бычков выгораживал в большом зале только 300 мест для зрителей, но он все-таки задействовал большую сцену, а на ней - весь арсенал спецэффектов: дождевальную установку, открытый огонь, и т.д. вплоть до живых кур в клетках, а главная героиня в исполнении Юлии Рутберг у него ездила по сцене на велосипеде. По малой сцене "Сатирикона" на велосипеде особо не наездишься, но Райкин принципиально отказался от заигрывания со стихией - огонь у него присутствует только в газовой горелке (даже в эпизоде, где дочь пытает мать кипящим маслом, оказывается достаточно одного только масла, тогда как у Бычкова на сцене - целое огневое шоу), дождь и вовсе на фонограмму записан. От этого, во-первых, все недостатки драматургии МакДонаха становятся еще более очевидными, а во-вторых, спектакль оказывается достаточно монотонным. Однако суть характеров здесь яснее, чем у Бычкова, а главное - Райкин идет вслед за драматургом, и в лучших, и в худших его проявлениях. У него и финал, в отличие от Бычкова, где Морин устраивается в кресло убитой матери, макдонаховский - героиня с чемоданом выходит из комнаты. При этом Райкин все же придумывает для мрачной истории светлую поэтическую коду - выходит Морин в освещенное пространство, где идет чистый белый снег. Вообще, несмотря на довольно точное следование пьесе, у Райкина гораздо больше, чем у Бычкова, гротеска и контрастов. Ну, прежде всего, роль Мэг Фолан, которую в Театре им. Вахтангова играет Алла Казанская, Райкиным поручена Денису Суханову. Играет он блестяще - его старуха и абсолютно убедительна в плане возрастном, бытовом и медицинском (сгорбленная, шаркающая, с немытыми-нечесанными волосами), и представляет собой символическое обобщение родового прошлого, не желающего отпускать героиню. В то же время Морин Ангелины Варгановой - явно моложе тех сорока, что предписано автором пьесы. Таким образом Райкин углубляет конфликт между главными героинями - на уровне возраста, пола исполнителей и даже чисто внешне противопоставляет их более наглядно (Морин - очень даже симпатичная и совсем еще не пожилая женщина, пусть и не без странностей, а Мэг - совершеннейшее чудовище). Яков Ломкин в роли Пако Дули, конечно, никак не тянет на мужчину мечты, и вообще мало похож на ирландского работягу со своими кудряшками и очочками, Рэй Дули Георгия Лежавы в этом смысле гораздо убедительнее в своей вязаной шапочке и нарочито грубыми манерами. С другой стороны, такая романтизация мужского идеала Морин вполне соотносится с светло-снежным финалом спектакля, когда героиня, потеряв в реальном мире все, окончательно погружается в собственные фантазии.
полная версия страницы