Форум » Архив форума » Хорошие стихи. ЧАСТЬ 4. » Ответить
Хорошие стихи. ЧАСТЬ 4.
Administrator: Хорошие стихи. Часть 1. http://suhanov.fastbb.ru/?1-1-20-00000003-000-0-0-1188218481 Хорошие стихи. Часть 2. http://suhanov.fastbb.ru/?1-1-0-00000010-000-0-0-1200952999 Зорошие стихи. Часть 3. http://suhanov.fastbb.ru/?1-1-0-00000005-000-0-0-1210883897 И снова повторяю тот же текст... заменяя только текст стихов Гумилева: Есть темы, который из-за обилия в них информации "закрываются" на этом форуме стремительно... Например, Хорошие стихи. Ибо хорошей поэзии - российской и зарубежной, классической и современной - много. И мы находим в ее строчках созвучие нашим настроениям... Уже традиционно новую темку начинаю со стихов Николая Гумилева. Дон Жуан Моя мечта надменна и проста: Схватить весло, поставить ногу в стремя И обмануть медлительное время, Всегда лобзая новые уста. А в старости принять завет Христа, Потупить взор, посыпать пеплом темя И взять на грудь спасающее бремя Тяжелого железного креста! И лишь когда средь оргии победной Я вдруг опомнюсь, как лунатик бледный, Испуганный в тиши своих путей, Я вспоминаю, что, ненужный атом, Я не имел от женщины детей. И никогда не звал мужчину братом.
Sberik: Александра , какие стихи замечательные.....
hi!: Гуфельд Зэев - Скажешь мне "да"? - Да. - Скажешь мне "нет"? - Нет. - Что там в окне? - Звезда. - Что нам с того? - Свет. - Вот на стене... - Тень. - А в колыбели? - Дочь. - Завтра придёт... - День. - Ну а пока? - Ночь. - Ночью темно. - Боюсь! - А рядом со мной? - Покой. - Я постарею. - Пусть. - Может, и ты. - С тобой. - Ты для меня?.. - Звезда. - Я для тебя?.. - Свет. - Вместе навек? - Да. - Ты меня любишь? - ...
Sberik: Не говори мне о них, довольно. Волен же я о них больше не слышать? Люди, делающие мне больно, Мне всё равно уже, чем они дышат. Пусть они там хоть сто раз велики, Нету у них вот такого права! Правда их всё одно - двуликая: Думая, что честны, убеждают себя, что правы. Вроде бы всё говорят красиво, Вас, простых, походя, втопчут в плинтус, Сиди потом, лишь виски массируй... Мне-то что? Пофигу. Выживу, вылечусь, Только вот, страсть, за других обидно, Стоп. Ведь зарёкся в борьбу кидаться... Жить только как? Делать вид, что не видно? Нет. Невозможно. Я с вами, братцы... (с) Алексей Силин
Sberik: Он приходил ко мне, плакал, клал голову мне на грудь, А я думала – ну ладно, ну выкарабкаемся как-нибудь. Ну допустим, нет у него ни совести, ни смелости, ни угла, Но я же сама его выбрала, сама же его позвала. У него глаза, как у ангела, а он и не знает, дурак. Ну как с него что-то требовать, когда он так смотрит? Как? Носилась, как с писаной торбой, жалела, сдувала пыль… И в общем-то, долгое время мы славно так «жили-были». А в какой-то момент я умаялась весь мир на себе тащить, А главное – мне-то некуда было голову приклонить. И в голове моей неприкаянной такие пошли дела, Что я того ангела выпроводила, и денег в дорогу дала, И даже чуть-чуть поплакала по дивным его глазам, А он говорит: «Да ладно тебе, я давно хотел уже сам… И вообще, не думай, что ты там какая-то особенная. Думаешь, мало баб, которые будут на меня молиться? Да ты ещё сто раз пожалеешь! И вообще, запомни, это я тебя бросаю. А то возомнила тут, понимаешь…» Взмахнул грациозно крыльями, и встретимся теперь едва ли. А как же его звали-то? Господи, как же его звали?.. (c) Елена Касьян
Sberik: Гулять по Питеру. Ловить В ладони тополиный пух И ни о чем не говорить И нас как будто больше двух. А город к нам благоволит: Колючий дождь прибрал пока, А на рассвете облака, И не штормит. И в мыслях штиль. Июнь разлит По паркам, скверам, во дворах. И город с нами говорит На иностранных языках. Он солнце прятал про запас, Как будто медных горсть монет, Как будто эти триста лет Он ждал лишь нас. (c) Ольга Ясюкович
Sberik: Мы с Вами совершенно незнакомы. Когда внутри такая тишина, Я верю, что на свете я одна И тридцать дней не выхожу из комы. Мою болезнь не видно никому, Лишь Вам дано определить диагноз, Назначить воздух, крыши и коньяк, но-с, Возможно, Вам не сладко самому. И я гадаю: как Вы там живете? Что слушаете? В ванной что поёте? И что у Вас сегодня в животе? И почему ко мне не пристаёте, Когда я мимо проношусь в полёте На каблуков небесной высоте? (c) Ольга Ясюкович
Sberik: Тридцать семь и ноль температура. Вроде и не скажешь что больна: Не болит ни горло, ни спина. Влюблена. Как школьница, как дура. (c) Ольга Ясюкович
Sberik: Нам бы жить на улице одной И встречаться редко и случайно. В сонном переулке в выходной Прикоснуться коротко плечами. Но за жизнью пролетает жизнь, Мы то далеко, то незнакомы. Ты во сне хотя бы мне приснись, Или промелькни, толпой влекомый В яви, невеселой и пустой Еле уловимою чертою, Росчерком случайным, запятой... Может, просто я того не стою? (c) Ольга Ясюкович
IrenS: Я просто ухожу, и не спешу сказать об этом. Тебе ответ На зеркале пишу, Что всё дышу, И сердце бьётся до сих пор. Не спорь, не лги, Прощай, прости. Доступны птицам облака, - Я улетаю, всё, пока. На солнце так блестят Осколки от бриллиантов этих, то - пыль одна. Так и твои слова, Твоё мочание - что пепел, ветер раскидал. Ни ночь, ни день, Ни свет ни тень Не остановят облака Я улетаю, всё, пока. Сакне И.
hi!: Рождественский Всеволод Она ни петь, ни плакать не умела, Она как птица легкая жила, И, словно птица, маленькое тело, Вздохнув, моим объятьям отдала. Но в горький час блаженного бессилья, Когда тела и души сплетены, Я чувствовал, как прорастают крылья И звездный холод льется вдоль спины. Уже дыша предчувствием разлуки, В певучем, колыхнувшемся саду, Я в милые беспомощные руки Всю жизнь мою, как яблоко, кладу.
Александра: Маргарита Алигер ДВОЕ Опять они поссорились в трамвае, не сдерживаясь, не стыдясь чужих... Но, зависти невольной не скрывая, взволнованно глядела я на них. Они не знают, как они счастливы. И слава богу! Ни к чему им знать. Подумать только! - рядом, оба живы, и можно все исправить и понять...
Александра: Маргарита Алигер Светлые, прозрачные глаза твердости остывшего металла... Не о вас ли много лет назад, смолоду, я думала, мечтала? Поздно мне пришлось вас повстречать, да и посветили вы мне скупо... Что же, мне об этом закричать? Зарыдать? ..... Не стоит. .......... Поздно. ............... Глупо.
Sberik: во мне весна, тропический мангуст, улыбки, дождь, внезапное прозренье и на руке цветное ожерелье из слез твоих. я таю и боюсь все потерять, разрушить, испугать, не совладать с кровотеченьем речи и на твои белеющие плечи обрушить слишком много... я как тать прокрадываюсь сквозь слова в нутро, чтоб приучить тебя к присутствию простому чтобы меня приняв как аксиому и лентой мёбиуса закрутив метро ты научилась жить со мной внутри, биеньем сердца заглушая мерный клекот. стоять, смеяться, и по детски шлепать по лужам, создавая пузыри держать весь мир в протянутой ладошке, касаньем пальцев пробуя весну и жизнь натягивая будто бы блесну, охотно улыбаться каждой кошке... "наш поезд следует в депо, пора вставать" ты поднимаешься и смотришь мимо цели две кольцевые мы проспали, просмотрели, и вобщем не к чему прохожих ревновать глядит в окно извечный постовой и луч протягивая будто бы смеётся а из меня любовь уже не льется а бьет живой искрящейся струей я ворожея вор волшебник лжец я совпадение десяти твоих историй я челн тебя давно искавший в море и не надеявшийся встретиться уже как хорошо что все же мы нашлись... (c) майя_Koffsky
hi!: Геннадий Шпаликов В ЛЕНИНГРАДЕ Любимая, все мостовые, Все улицы тебе принадлежат, Все милиционеры постовые У ног твоих, любимая, лежат. Они лежат цветами голубыми, На городском, на тающем снегу. Любимая, я никакой любимой Сказать об этом больше не смогу.
Ирината: Василий Бетаки МОЙ ВАЛЬС. …Ни груз грехов, ни груз седин... Хоть жизни так узки врата, Своей судьбе я – господин, Своей душе я – капитан! Уильям Хенли. …Ну, пускай даже боцман, а не капитан, Но из тех, кто за словом не полезет в карман, Этот вальс... Эй, постой! Не начать ли с конца? Но портрет начинают с лица! Память первая. Вот где начало начал: Киностудия. Гул голосов до утра. Павильонные съёмки. Из них по ночам Светят в детство юпитерà. ... То я – вдруг фокстерьер, то царицын пират – (Как пра-прадед!) А взрослые всё говорят, Что шпана, что драчлив, как десяток щенят... Дальше – память вторая: ............... Гром взрывов навис… За блокадную зиму съел полчища крыс. И – с ведром на Фонтанку, по лестнице вниз... А тринадцатилетний, (совсем уж другой) – В музыкантской команде под Курской дугой... Память третья – студенческий карнавал, Там паркетами набережной, где причал, Белой ночью – с кем ни попадя – танцевал... А сентябрьский рассвет, иронично упрям, Выползал из под тёмной аркады двора И показывал фигу ночным фонарям, Где на Невском Бернини разок потерял Два куска колоннады Святого Петра… .................................................................... ...А кругом исчезают один за другим, Но об этом – молчать.... И позорно молчим. Не по новым каналам плывёт теплоход, А по трупам... ... (Та жизнь лишь Гомера и ждёт, ... А уж «Дни и труды»? Провались, Гесиод!) Отколовшись от тьмы ленинградских огней Оказавшись вдали от столиц и людей, (Скрип бедарок, свист жаворонков, топот коней...) Я подростков учил в школах диких степей, Для чего-то выписывал «Крокодил», И с цыганкой-циркачкой медведя водил, ... И – верхом по весёлой степи – вместе с ней!.. «Грибоедов» булгаковский – Литинститут. ... Антокольский, как Воланд, знал Времени суть: «Если сам не согнёшься, тебя не согнут, ... Не робей и рискуй, нерасчётливым будь, ... А помрёшь – берегись, не воскресни! ... Ну, а песни? А песни споёт кто-нибудь!» ... Стук времён, бил по стыкам быстрей и быстрей... (То кружилась земля – вовсе не голова!) Я в театре играл самых разных людей, Чёрный плащ... фрак... кольчуга. ..«слова и слова»... Был весь мир – как Шекспир! – и театр и музей... ... Да, ещё – о музее: вот мой кабинет ... В тихом Павловске. Гелиотропный рассвет ... Гнал в окно листья липы и гроздья стихов, ... На тяжёлые книги с корешками веков... Переводы? ... Чтобы чудо чужое сберечь, Брал поэта за шиворот, делал своим, И тащил его, грешного, в русскую речь: И границ не искал меж своим и чужим, И отечество – дым! ......................................................................... Только дым, всё удушливей день ото дня, Из отечества выкурил, всё же, меня, И в чужой самолёт, Сквозь заслон из погон Я, – насвистывая вальс, как цыганский барон... Не синица – журавль мне судьбой был дарим: Как кому повезёт – и не Крым мне, а Рим! (А вот «медные трубы», по моему – хлам.) И Париж завертел свой цветной тарарам, ... И под Эйфелевой каланчёй ... Я, журнальный Левша, подкователь блохи, В микрофоны «Свободы» читаю стихи Сквозь глушилок старательный вой… ...... В шумный век ... жизнь – мозаика масок и слов. И кружит-мельтешит карнавал городов, И просвечивают, сквозь вихрем танцующий стих, Словно кадры Феллини, одни сквозь других: Витражи флорентийские в отсветах смальт Каруселят – ... им не уместиться в строфе, В той, где Вена стучит каблучками в асфальт По бульвару Монмартр от кафе до кафе, На Сан-Марко, где площадь похожа на зал, А в Лагуну втекает Обводный канал.... Листья ивы осенней раскружились… А там, Где цепными мостами скрипит Амстердам...... В лабиринтах ли улиц, В громе вальса того, Разве стал бы я клянчить Ариаднину нить? Ну кого ещё, кроме себя самого, И благодарить и винить? Рожу в кровь разбивал? По своей же вине, Стиснув зубы – когда ещё были они – Звонкой строчкой-подпругой, затягивал дни, Как весёлых коней! ... Что там ни говори, «Жил счастливее всех, как Четвёртый Анри.!» Ну, цыганка спросила бы «так что ж – на руках?» Что скопил ты, и что от судьбы уберег? ... Вот: ... Уздечка, в латуни начищенных блях, Серый парус, Да ритмы объезженных строк! Пусть архангел на Суд созывает трубой! Все, кто хочет, судите! – Я прав пред собой! Отряхая чужую и пёструю ложь, Не орлом, а стрижём беззаботным кружа, Я всегда отвечаю ударом ножа На блеснувший, ещё недовынутый нож. И когда в новый раз окажусь я НИГДЕ, Всё равно я оставлю следы на воде, В изначальной ночи – И опять прокручу эту ленту назад, Чтоб в начале – Медон, А в конце – Летний сад... (Ох, как «юпитера» на «Ленфильме» слепят...) ...................................................... .... Я ещё не родился. Молчи... 20 августа 2007
Sberik: а ты меня тратишь, а я то тебя берегу босой отпечаток храню на пустом берегу бодаюсь с волной, что пытается трогать песок соленому ветру седой подставляю висок да-да нет от соли пробилась уже седина пустыми ночами взлелеяна в сердце она кусает, кусает за ушко меня тишина в кого то нарочно сегодня опять влюблена? а ты меня тратишь, а я то тебя берегу в коротеньком платье к тебе по прибрежной бегу белесой от соли и призрачной рамке песка хватает и воли и силы... хватает пока. хватает за икры упрямый кривляка морской я слишком привыкла упрямо бороться с тоской и странно и терпко от близости синих твоих таких озорных, настоящих, живых... но ты меня тратишь, а я то себя берегу уже настоялась одна на крутом берегу уже наглоталась по самую кромку воды уже не пускаю туда, где хозяйничал ты а ты меня тратишь... (c) майя_Koffsky
Sberik: напиши мне письмо. ни о чем, ни зачем, просто так чтобы гладить курсором фамилию в списочке "от" и не сметь приоткрыть, прочитать и робеть как дурак доверяя все мысли компьютерным строчкам. длиннот не заметить в письме, не заметить пропущенных фраз не заметить, что стало короче смертельное "лю" что ты больше не пишешь мне "вы", и не силишься выдохнуть "вас" и что ставишь без промаха мат моему моему королю... напиши мне письмо. помолчи, порычи, посердись, поцелуй, наконец, как когда-то меня целовал ведь для этого trip`а не нужно ни денег, ни виз только лишь Outlook (взгляд наружу?)... корабль и штурвал застоялись и ждут твоих рук и волны и попутного ветра, стремительно бьющего в цель напиши мне - ты слышишь? - "мы все же друг другу нужны" и тогда твой корабль опять обойдет эту мель. напиши мне письмо. напиши, что скучал и мечтал прилететь: обстоятельства снова сложились не так... ну соври, говори что-нибудь, не молчи... суета отвлекает тебя. изучаю экран монитора пустой. в айсикью тишина. темнокрасный твой ник. я пишу тебе "вот ты дурак" и компьютерный кот мне качает башкой... соглашаясь (?) со мной. (c) майя_Koffsky
Sberik: пройти с тобою от и до: от всех кремлей до всех окраин, пройти как длинный коридор, который ласковый хозяин от кухни до входных дверей оглаживает водным раем. пройти сковзь толщу сентябрей, скозь зиму и вернуться маем: живой трагической смешной под маской порыжевшей челки и улыбаться лишь одной - тебе, и верить как девченка, что неизбывна лишь любовь, что горе пересилить можно, а ты, прошедшая со мной, и звезд и тернии наложниц останешься уже на век - без счета, без мольбы, без срока... но даже в этом, как на грех, мне быть обманутой жестоко. (c) майя_Koffsky
Александра: А пух летел, и попадал в глаза, и прилипал к ресницам неуместно. И я смотрел, как крепкая гроза собрáлась прогреметь, и я боялся (честно). Тревожно верещали воробьи, как будто бы, меня предупреждая о том, чтоб мы друг друга берегли, о том, что наше счастье без конца (и края). И я себе отчаянно клянусь в который раз, теперь – под облаками, что если ты мне скажешь: «Я вернусь!» Пройдет гроза, и солнце будет между (нами). (с) Непростой
Александра: СИРОТСКАЯ КОМА Обидно так, когда тебя бросают. И даже не предупредив. Родители, любовники, друзья. На праздник, на ночь, на всю жизнь. Тогда, на открытом балконе, завешенном мокрым бельем, ты куришь один и настолько серьезно расстроен, что даже никчемный и лишний, всегда неуместный и глупый твой диалог с сигаретой и тот не выходит. Ни к черту. Ты морщишь лоб от пустоты, и думаешь в серебряную зелень о тех, кому давно не нужен ты, и еще тех, кто до сегодня не успели тебя оставить и уйти на этом страшном нежилом балконе, среди кишащей пустоты, в такой сырой и такой душной коме. (с) Непростой
полная версия страницы