Форум » Архив форума » Хорошие стихи. ЧАСТЬ 2 » Ответить
Хорошие стихи. ЧАСТЬ 2
Ирината: Хорошие стихи. Часть 1. http://suhanov.fastbb.ru/?1-1-20-00000003-000-0-0-1188218481 И еще одна темка, увы, закрылась... Ну и что ж, а мы ее - ОТКРОЕМ! ВТОРЫМ ТОМОМ ПРЕКРАСНОЙ ПОЭЗИИ! Пусть он начнется с того же, с чего начался тот первый - со стихов Николая Гумилева.... Николай Гумилев КАПИТАНЫ (отрывок) На полярных морях и на южных, По изгибам зеленых зыбей, Меж базальтовых скал и жемчужных Шелестят паруса кораблей. Быстрокрылых ведут капитаны, Открыватели новых земель, Для кого не страшны ураганы, Кто изведал мальстремы и мель. Чья не пылью затерянных хартий - Солью моря пропитана грудь, Кто иглой на разорванной карте Отмечает свой дерзостный путь И, взойдя на трепещущий мостик, Вспоминает покинутый порт, Отряхая ударами трости Клочья пены с высоких ботфорт, Или, бунт на борту обнаружив, Из-за пояса рвет пистолет, Так, что сыпется золото с кружев, С розоватых брабантских манжет.
hi!: Юлий Ким Своим путем Когда тобою решено Достигнуть благородной цели, То остается лишь одно: Осуществить мечту на деле. И вот, покинув отчий дом, Идешь, исполненный отваги, И пусть овраги, пусть коряги - Ты все равно идешь своим путем, Ты все равно идешь своим путем. Попутчик твой в болото влез, Другой обратно ковыляет, А третий шел - и вдруг исчез... Примеры эти впечатляют! И вот все думаешь о том, Что мало сил и дело плохо, И что вообще не та эпоха, И ты напрасно шел своим путем, И ты напрасно шел своим путем. То круто вверх, то резко вниз, Опять полез - и вновь расшибся. А слева смех, а справа свист: "Эй, признавайся, что ошибся!" А ты все дальше напролом, И видишь сквозь туман и слезы - Все шире даль, все ближе звезды, И ты не зря шагал своим путем, И ты всегда шагай своим путем!
Marcas de Ayer: По мокрым скверам Рубцов Николай По мокрым скверам проходит осень, Лицо нахмуря! На громких скрипках дремучих сосен Играет буря! В обнимку с ветром иду по скверу В потемках ночи. Ищу под крышей свою пещеру - В ней тихо очень. Горит пустынный электропламень, На прежнем месте, Как драгоценный какой-то камень, Сверкает перстень, - И мысль, летая, кого-то ищет По белу свету... Кто там стучится в мое жилище? Покоя нету! Ах, это злая старуха осень, Лицо нахмуря, Ко мне стучится, и в хвое сосен Не молкнет буря! Куда от бури, от непогоды Себя я спрячу? Я вспоминаю былые годы, И я плачу...
hi!: Говорят, беда лиха - Я не верила. Далеко ли до греха - Я не мерила. Высоко ли до небес - Не заглядывала, Дождик будет или снег - Не загадывала. Говорили, с милым рай - Я не ведала, Говорили, выбирай, А я медлила. Говорили - разлюби, Я не спорила. Вынуть сердце из груди, Что мне стоило? Лира Абдуллина.
Marcas de Ayer: ЛУЧШИЙ СОЮЗ - Цветаева Марина Ты с детства полюбила тень, Он рыцарь грезы с колыбели. Вам голубые птицы пели О встрече каждый вешний день. Вам мудрый сон сказал украдкой: - "С ним - лишь на небе!" - "Здесь - не с ней!" Уж с колыбельных нежных дней Вы лучшей связаны загадкой. Меж вами пропасть глубока, Но нарушаются запреты В тот час, когда не спят портреты, И плачет каждая строка. Он рвется весь к тебе, а ты К нему протягиваешь руки, Но ваши встречи - только муки, И речью служат вам цветы. Ни страстных вздохов, ни смятений Пустым, доверенных, словам! Вас обручила тень, и вам Священны в жизни - только тени.
Ирината: Леонид Филатов О, не лети так, жизнь!.. Слегка замедли шаг. Другие вон живут, Неспешны и подробны, А я живу - мосты, Вокзалы, ипподромы Промахивая так, Что только свист в ушах!.. О, не лети так, жизнь!.. Мне сорок с лишним лет. Позволь перекурить хотя б вон с тем пьянчужкой. Не мне, так хоть ему Немного посочувствуй, - Ведь у него, поди, И курева-то нет!... О, не лети так, жизнь!... Мне важен и пустяк. Вот город, вот театр, Дай прочитать афишу, И пусть я никогда Спектакля не увижу, Зато я буду знать, Что был такой спектакль!.. О, не лети так, жизнь!.. Я от ветров рябой. Позволь мне этот мир Как следует запомнить, А если повезет, То даже и заполнить Хоть чьи-нибудь глаза Хоть сколь-нибудь собой!.. О, не лети так, жизнь!.. На миг, но задержись!.. Уж лучше ты меня Калечь, пытай и мучай, Пусть будет все: болезнь, Тюрьма, несчастный случай, - Я все перенесу, Но не лети так, жизнь!..
Sberik: Как невеста, получаю Как невеста, получаю Каждый вечер по письму, Поздно ночью отвечаю Другу моему. "Я гощу у смерти белой По дороге в тьму. Зла, мой ласковый, не делай В мире никому". И стоит звезда большая Между двух стволов, Так спокойно обещая Исполненье снов. Ахматова Анна
Sberik: Я тебя теряю — Как лес теряет музыку, Когда в него приходят холода. Моей душе — Пожизненному узнику — Из памяти не выйти никуда. Я тебя теряю — Как дом теряет небо, Когда окно зашторивает дождь. И будущее наше, словно ребус: Я не прочту. И вряд ли ты прочтешь. Андрей Дементьев
Татьяна: Извините, если уже было. Моё любимое стихотворение! Бела Ахмадулина Озноб Хвораю? что ли, - третий день дрожу, как дошадь, ожидающая бега. Надменный мой сосед по этажу и тот вскричал: - Как вы дрожите, Белла! Но образумьтесь!Странный ваш недуг колеблет стены и сквозит повсюду. Моих детей он воспаляет дух и по ночам звенит в мою посуду. Ему я товечала: - Я дрожу Все более без умысла худого. А впрочем, передайте этажу, что вечером я ухожу из дома. Но этот трепет так меня трепал, в мои слова вставлял свои ошибки, моей ногой приплясывл, мешал губам соединиться для улыбки. Сосед мой, перевесившись в пролет, следил за мной брезгливо, но без фальши. Его я обнадежила: - Пролог Вы наблюдали. Что-то будет дальше?! Моей болезни не скучал сюжет! В себе я различала , с чувством скорбным, мельканье диких и чужих существ, как в капельке воды под микроскопом. Все тяжелей меня хлестала дрожь, вбивала в кожу острые гвоздочки. Так по осине ударяет дождь, наказывая все ее листочки. Я думала:"Как быстро я стою! Прочь мускулы несутся и резвятся! Мое же тело, свергнув власть мою, ведет себя свободно и развязно. Оно все дальше от меня! И вдруг оно исчезнет вольно и опасно, как ускользает шар из детских рук и ниточку разматывает с пальца?" Все это мне не нравилось. Врачу сказала я, хоть перед ним робела: - Я, знаете , горда и не хочу сносить и впредь непослушанье тела. Врач объяснил: - Ваша болезнь проста. Она была б и вовсе безобидна, но ваших колебаний частота препятствует осмотру - вас не видно. Вот так, когда вибрирует предмет и велика его движений малость, он зрительно почти сведен на нет и выглядит, как слабая туманность. Врач подключил свой золотой прибор к моим приметам неопределенным, и острый электрический прибой охолодил меня огнем зеленым. И ужаснулись стрелка и шкала! Взыграла ртуть в неистовом подскоке! Последовал предсмертный всплеск стекла, и кровь из пальцев высекли осколки. Встревожься, добрый доктор, оглянись! Но он, не озадаченный нимало, провозгласил: - Ваш бедный организм сейчас функционирует нормально. Мне стало грустно. Знала я сама свою причастность к этой высшей норме. Не умещаясь в узости ума, плыл надо мной её чрезмерный номер. И, многозначной цифрою мытарств наученная, нервная система, пробившись, как пружины сквозь матрац, рвала мне кожу и вокруг свистела. Уродующий кисть огромный пульс всегда гудел, всегда хотел на волю. В конце концов казалось: к черту! пусть им захлебнусь, как Петербург Невою! А по ночам - мозг навострится, ждет. Слух так открыт, так взвинчен тишиною, что скрипнет дверь иль книга упадет, и - взрыв! и - все! и - кончено со мною! Да, я не смела укротить зверей, в меня вселенных, жрущих кровь из мяса. При мне всегда стоял сквозняк дверей! При мне всегда свеча вдруг, вспыхнув,гасла! В моих зрачках, нависнув через край, слезы светлела вечная громада. Я - все собою портила! Я - рай растлила б грозным неуютом ада. Врач выписал мне должную латынь, и с мудростью, цветущей в человеке, как музыку по нотным запятым, ее читала девушка в аптеке. И вот теперь разнежен весь мой дом целебным поцелуем валерьяны, и медицина мятным языком давно мои зализывает раны. Сосед доволен, третий раз подряд он поздравлял меня с выздоровленьем через своих детей и, говорят, меня хвалил пред домоуправленьем. Я отдала визиты и долги, ответила на письма. Я гуляю, особо, с пользой делая круги. Вина в шкафу держать не позволяю. Вокруг меня - ни звука, ни души, и стол мой умер и под пылью скрылся. Уставили во тьму карандаши тупые и неграмотные рыльца. И, как у побежденного коня, мой каждый шаг медлителен, стреножен. Все хорошо! Но по ночам меня опасное предчувствие тревожит. Мой врач ещё меня не уличил, но зря ему я голову морочу, ведь все, что он лелеял и лечил, я разом обожгу иль обморожу. Я,как улитка в костяном гробу, спасаюсь слепотой и тишиною, но, поболев, пощекотав во лбу, рога антенн воспрянут надо мною. О, звездопад всех точек и тире, зову тебя, осыпься! Пусть я сгину, подрагивая в чистом серебре русалочьих мурашек, жгущих спину! Ударь в меня, как в бубен, не жалей, озноб, я вся твоя! Не жить нам розно! Я балерина музыки твоей! Щенок озябший твоего мороза! Пока еще я не дрожу, о нет, сейчас о том не может быть и речи. Но мой предусмотрительный сосед уже со мною холоден при встрече. А Белла........ Ну кто еще мог ТАК написать об этом?
Александра: БЕЛЛА АХМАДУЛИНА НЕВЕСТА Хочу я быть невестой, красивой, завитой, под белою навесной застенчивой фатой. Чтоб вздрагивали руки в колечках ледяных, чтобы сходились рюмки во здравье молодых. Чтоб каждый мне поддакивал, пророчил сыновей, чтобы друзья с подарками стеснялись у дверей. Сорочки в целлофане, тарелки, кружева... Чтоб в щёку целовали, пока я не жена. Платье мое белое заплакано вином, счастливая и бедная сижу я за столом. Страшно и заманчиво то, что впереди. Плачет моя мамочка,- мама, погоди. ... Наряд мой боярский скинут на кровать. Мне хорошо бояться тебя поцеловать. Громко стулья ставятся рядом, за стеной... Что-то дальше станется с тобою и со мной?..
Sberik: Татьяна, нет, такого не было! Спасибо ГОЛУБОЕ НЕБО Я людям чужд и мало верю Я добродетели земной: Иною мерой жизнь я мерю, Иной, бесцельной красотой. Я верю только в голубую Недосягаемую твердь. Всегда единую, простую И непонятную, как смерть. О, небо, дай мне быть прекрасным, К земле сходящим с высоты, И лучезарным, и бесстрастным, И всеобъемлющим, как ты. Д.С. Мережковский.
fabian: Тоска Загляжусь ли на поезд с осенних откосов, забреду ли в вечернюю деревушку - будто душу высасывают насосом, будто тянет вытяжка или вьюшка, будто что-то случилось или случится - ниже горла высасывает ключицы. Или ноет какая вина запущенная? Или женщину мучил - и вот наказанье? Сложишь песню - отпустит, а дальше - пуще. Показали дорогу, да путь заказали. Точно тайный горб на груди таскаю - тоска такая! Я забыл, какие у тебя волосы, я забыл, какое твое дыханье, подари мне прощенье, коли виновен, а простивши - опять одари виною... (А. Вознесенский)
fabian: ПЕСНЯ Когда я был любим, в восторгах, в наслажденье, Как сон пленительный, вся жизнь моя текла. Но я тобой забыт,- где счастья привиденье? Ах! счастием моим любовь твоя была! Когда я был любим, тобою вдохновенный, Я пел, моя душа хвалой твоей жила. Но я тобой забыт, погиб мой дар мгновенный: Ах! гением моим любовь твоя была! Когда я был любим, дары благодеянья В обитель нищеты рука моя несла. Но я тобой забыт, нет в сердце состраданья! Ах! благостью моей любовь твоя была! (В. Жуковский)
Ирината: Владимир Маяковский. Облако в штанах (фрагмент) Вы думаете, это бредит малярия? Это было, было в Одессе. "Приду в четыре",- сказала Мария. Восемь. Девять. Десять. Вот и вечер в ночную жуть ушел от окон, хмурый, декабрый. В дряхлую спину хохочут и ржут канделябры. Меня сейчас узнать не могли бы: жилистая громадина стонет, корчится. Что может хотеться этакой глыбе? А глыбе многое хочется! Ведь для себя не важно и то, что бронзовый, и то, что сердце - холодной железкою. Ночью хочется звон свой спрятать в мягкое, в женское. И вот, громадный, горблюсь в окне, плавлю лбом стекло окошечное. Будет любовь или нет? Какая - большая или крошечная? Откуда большая у тела такого: должно быть, маленький, смирный любеночек. Она шарахается автомобильных гудков. Любит звоночки коночек. Еще и еще, уткнувшись дождю лицом в его лицо рябое, жду, обрызганный громом городского прибоя. Полночь, с ножом мечась, догнала, зарезала,- вон его! Упал двенадцатый час, как с плахи голова казненного. В стеклах дождинки серые свылись, гримасу громадили, как будто воют химеры Собора Парижской Богоматери. Проклятая! Что же, и этого не хватит? Скоро криком издерется рот. Слышу: тихо, как больной с кровати, спрыгнул нерв. И вот,- сначала прошелся едва-едва, потом забегал, взволнованный, четкий. Теперь и он и новые два мечутся отчаянной чечеткой. Рухнула штукатурка в нижнем этаже. Нервы - большие, маленькие, многие!- скачут бешеные, и уже у нервов подкашиваются ноги! А ночь по комнате тинится и тинится,- из тины не вытянуться отяжелевшему глазу. Двери вдруг заляскали, будто у гостиницы не попадает зуб на зуб. Вошла ты, резкая, как "нате!", муча перчатки замш, сказала: "Знаете - я выхожу замуж". Что ж, выходите. Ничего. Покреплюсь. Видите - спокоен как! Как пульс покойника. Помните? Вы говорили: "Джек Лондон, деньги, любовь, страсть",- а я одно видел: вы - Джоконда, которую надо украсть! И украли.
hi!: БУЛАТ ОКУДЖАВА Девочка плачет: шарик улетел. Ее утешают, а шарик летит. Девушка плачет: жениха все нет. Ее утешают, а шарик летит. Женщина плачет: муж ушел к другой. Ее утешают, а шарик летит. Плачет старушка: мало пожила... А шарик вернулся, а он голубой.
fabian: * * * В огромном омуте прозрачно и темно, И томное окно белеет; А сердце, отчего так медленно оно И так упорно тяжелеет? То всею тяжестью оно идет ко дну, Соскучившись по милом иле, То, как соломинка, минуя глубину, Наверх всплывает без усилий. С притворной нежностью у изголовья стой И сам себя всю жизнь баюкай; Как небылицею, своей томись тоской И ласков будь с надменной скукой. (О. Мандельштам)
hi!: ЕВГЕНИЙ ЕВТУШЕНКО Всегда найдется женская рука, чтобы она, прохладна и легка, жалея и немножечко любя, как брата, успокоила тебя. Всегда найдется женское плечо, чтобы в него дышал ты горячо, припав к нему беспутной головой, ему доверив сон мятежный свой. Всегда найдутся женские глаза, чтобы они, всю боль твою глуша, а если и не всю, то часть ее, увидели страдание твое. Но есть такая женская рука, которая особенно сладка, когда она измученного лба касается, как вечность и судьба. Но есть такое женское плечо, которое неведомо за что не на ночь, а навек тебе дано, и это понял ты давным-давно. Но есть такие женские глаза, которые глядят всегда грустя, и это до последних твоих дней глаза любви и совести твоей. А ты живешь себе же вопреки, и мало тебе только той руки, того плеча и тех печальных глаз... Ты предавал их в жизни столько раз! И вот оно - возмездье - настает. "Предатель!"- дождь тебя наотмашь бьет. "Предатель!"- ветки хлещут по лицу. "Предатель!"- эхо слышится в лесу. Ты мечешься, ты мучишься, грустишь. Ты сам себе все это не простишь. И только та прозрачная рука простит, хотя обида и тяжка, и только то усталое плечо простит сейчас, да и простит еще, и только те печальные глаза простят все то, чего прощать нельзя...
fabian: * * * Всё без остатка Меняется и уходит В нашем бренном мире. Лишь один, в сиянье лучей, Лунный лик по-прежнему ясен. (Сайгё)
hi!: Александр Башлачев ГРИБОЕДОВСКИЙ ВАЛЬС В отдаленном совхозе "Победа" Был потрепанный старенький "ЗИЛ". А при нем был Степан Грибоедов, И на "ЗИЛе" он воду возил. Он справлялся с работой отлично. Был по обыкновению пьян. Словом, был человеком обычным Водовоз Грибоедов Степан. После бани он бегал на танцы. Так и щупал бы баб до сих пор, Но случился в деревне с сеансом Выдающийся гипнотизер. На заплеванной маленькой сцене Он буквально творил чудеса. Мужики выражали сомненье, И таращили бабы глаза. Он над темным народом смеялся. И тогда, чтоб проверить обман, Из последнего ряда поднялся Водовоз Грибоедов Степан. Он спокойно вошел на эстраду, И мгновенно он был поражен Гипнотическим опытным взглядом, Словно финским точеным ножом. И поплыли знакомые лица... И приснился невиданный сон - Видит он небо Аустерлица, Он не Степка, а Наполеон! Он увидел свои эскадроны. Он услышал раскаты стрельбы Он заметил чужие знамена В окуляре подзорной трубы. Но он легко оценил положенье И движением властной руки Дал приказ о начале сраженья И направил в атаку полки. Опаленный горячим азартом, Он лупил в полковой барабан. Был неистовым он Бонапартом, Водовоз Грибоедов Степан. Пели ядра, и в пламени битвы Доставалось своим и врагам. Он плевался словами молитвы Незнакомым французским богам. Вот и все. Бой окончен. Победа. Враг повержен. Гвардейцы, шабаш! Покачнулся Степан Грибоедов, И слетела минутная блажь. На заплеванной сцене райклуба Он стоял, как стоял до сих пор. А над ним скалил желтые зубы Выдающийся гипнотизер. Он домой возвратился под вечер И глушил самогон до утра. Всюду чудился запах картечи И повсюду кричали "Ура!" Спохватились о нем только в среду. Дверь сломали и в хату вошли. А на них водовоз Грибоедов, Улыбаясь, глядел из петли. Он смотрел голубыми глазами. Треуголка упала из рук. И на нем был залитый слезами Императорский серый сюртук.
fabian: Любимое тангО СИГАРЕТА Если девушка покинет, Я грустить о ней не стану – Закурю я сигарету, И о ней я позабуду. Припев: Сигарета, сигарета, Ты одна не изменяешь – Я люблю тебя за это, Да и ты об этом знаешь. И зимой, и знойным летом Я люблю дымок твой тонкий И привержен к сигарете Даже больше, чем к девчонке. Припев: Ну а если вдруг случится, Снова девушка вернется – Закурю я "Нашу марку", И в небо голубой дымок завьется. Припев: (возм. Аарон Крупп)
Ирината: мария ватутина два зеркала она ему дала… А. Цветков Когда снесли муниципальный дом, им дали две квартиры на площадке. Налево внучке - девушке с веслом, направо - бабке, старой ретроградке. Настало перемирие меж них. Они друг к другу заходили в гости. Нарисовался временный жених. Но кто на ней… но кто ее… ай, бросьте!… Два зеркала дала им, два мирка жилищная комиссия - ЖК. И в правом этом зеркале старинном был тусклый свет, и корвалол лился, и приживалка-смерть в быту рутинном ленилась, вахту памяти неся. Пылился пол, крошился хлеб под ноги, и поутру, очнувшись ото сна, старуха долго складывала слоги: "про-", "сну-", "лась", "вро-", "де", "вот", "те-", "бе", "и", "на". А эта, чья в углу сенокосилка, ночами приходила к ней в кровать, и что-то наподобие обмылка совала в пах: пора с тобой кончать, пора тебе захлопнуть дыры, бабка, заткнуться, подавиться языком…И долго от смертельного припадка старуха отходила… но молчком. Теперь она боялась только ночи, просила внучку "посиди со мной". Та отвечала "я не тамагочи", и выдыхала слезы, встав спиной. Ей в зеркале всё становилось ясным, а молодости знание не впрок, не надо ей показывать, как красным заплыл гипертонический белок, что невозможно перебраться в ванну, что голова с душой наперевес, что смерть - маньячка, действует по плану. А если раззадорить, то и - без. В том зеркале, которое налево, где девушка бывает не одна, где скоро корни пустит чье-то древо, и жизнью от мореного бревна потянет так, что выбегут соседи, в том зеркале, в той ртути, что на треть расплескана, опять родятся дети, умея как-то смерть перетерпеть, они родятся, вырастут, по факту возьмут переходящее весло, а девушка в ту, с тусклым светом хату перенесет себя и барахло. И в том ретроспективном коридоре, где друг пред другом встали зеркала, пока идет, она умрет от боли, и будет дальше жить, как умерла.
полная версия страницы