Форум » Архив форума » Хорошие стихи. ЧАСТЬ 2 » Ответить
Хорошие стихи. ЧАСТЬ 2
Ирината: Хорошие стихи. Часть 1. http://suhanov.fastbb.ru/?1-1-20-00000003-000-0-0-1188218481 И еще одна темка, увы, закрылась... Ну и что ж, а мы ее - ОТКРОЕМ! ВТОРЫМ ТОМОМ ПРЕКРАСНОЙ ПОЭЗИИ! Пусть он начнется с того же, с чего начался тот первый - со стихов Николая Гумилева.... Николай Гумилев КАПИТАНЫ (отрывок) На полярных морях и на южных, По изгибам зеленых зыбей, Меж базальтовых скал и жемчужных Шелестят паруса кораблей. Быстрокрылых ведут капитаны, Открыватели новых земель, Для кого не страшны ураганы, Кто изведал мальстремы и мель. Чья не пылью затерянных хартий - Солью моря пропитана грудь, Кто иглой на разорванной карте Отмечает свой дерзостный путь И, взойдя на трепещущий мостик, Вспоминает покинутый порт, Отряхая ударами трости Клочья пены с высоких ботфорт, Или, бунт на борту обнаружив, Из-за пояса рвет пистолет, Так, что сыпется золото с кружев, С розоватых брабантских манжет.
Sberik: ТРЕТИЙ ЗАЧАТЬЕВСКИЙ Переулочек, переул... Горло петелькой затянул. Тянет свежесть с Москва-реки, В окнах теплятся огоньки. Как по левой руке - пустырь, А по правой руке - монастырь, А напротив - высокий клен Ночью слушает долгий сон. Покосился гнилой фонарь - С колокольни идет звонарь... Мне бы тот найти образок, Оттого что мой близок срок. Мне бы снова мой черный платок, Мне бы невской воды глоток. Ахматова Анна 1940
Александра: Очень люблю поэзию Серебряного века. Анна Ахматова Пленник чужой! Мне чужого не надо, Я и своиx-то устала считать. Так отчего же такая отрада Эти вишневые видеть уста? Пусть он меня и xулит и бесславит, Слышу в словаx его сдавленный стон. Нет, он меня никогда не заставит Думать, что страстно в другую влюблен. И никогда не поверю, что можно После небесной и тайной любви Снова смеяться и плакать тревожно И проклинать поцелуи мои.
hi!: Евгений Евтушенко Тревожьтесь обо мне пристрастно и глубоко. Не стойте в стороне, когда мне одиноко. В усердии пустом на мелком не ловите. За все мое «потом» мое «сейчас» любите. Когда я в чем спешу, прошу вас — не серчайте, а если вам пишу, на письма отвечайте. Твердите, что «пора!» всегдашним братским взглядом. Желайте мне добра и рядом и не рядом. Надейтесь высоко и сердцем и глазами... Спасибо вам за то, что будете друзьями!
hi!: Евгений Евтушенко Качался старый дом, в хорал слагая скрипы, и нас, как отпевал, отскрипывал хорал. Он чуял, дом-скрипун, что медленно и скрытно в нем умирала ты, и я в нем умирал. «Постойте умирать!»— звучало в ржанье с луга, в протяжном вое псов и сосенной волшбе, но умирали мы навеки друг для друга, а это все равно что умирать вообще. А как хотелось жить! По соснам дятел чокал, и бегал еж ручной в усадебных грибах, и ночь плыла, как пес, косматый, мокрый, черный, кувшинкою речной держа звезду в зубах. Дышала мгла в окно малиною сырою, а за моей спиной — все видела спина!— с платоновскою Фро, как с найденной сестрою, измученная мной, любимая спала. Я думал о тупом несовершенстве браков, о подлости всех нас – предателей, врунов: ведь я тебя любил, как сорок тысяч братьев, и я тебя губил, как столько же врагов. Да, стала ты другой. Твой злой прищур нещаден, насмешки над людьми горьки и солоны. Но кто же, как не мы, любимых превращает в таких, каких любить уже не в силах мы? Какая же цена ораторскому жару, когда, расшвырян вдрызг по сценам и клише, хотел я счастье дать всему земному шару, а дать его не смог — одной живой душе?! Да, умирали мы, но что-то мне мешало уверовать в твое, в мое небытие. Любовь еще была. Любовь еще дышала на зеркальце в руках у слабых уст ее. Качался старый дом, скрипел среди крапивы и выдержку свою нам предлагал взаймы. В нем умирали мы, но были еще живы. Еще любили мы, и, значит, были мы. Когда-нибудь потом (не дай мне бог, не дай мне!), когда я разлюблю, когда и впрямь умру, то будет плоть моя, ехидничая втайне, «Ты жив!» мне по ночам нашептывать в жару. Но в суете страстей, печально поздний умник, внезапно я пойму, что голос плоти лжив, и так себе скажу: «Я разлюбил. Я умер. Когда-то я любил. Когда-то я был жив».
Administrator: Я опять опускаю письмо и тихонько целую страницы И, открыв Ваши злые духи, я вдыхаю их тягостный хмель И тогда мне так ясно видны эти тонкие черные птицы Что летят из флакона на юг, из флакона "Nuit de Noel" Скоро будет весна. И Венеции юные срипки Распоют Вашу грусть, растанцуют тоску и печаль И тогда станут слаще грехи и светлей голубые ошибки Не жалейте весной поцелуев когда расцветает миндаль Обо мне не грустите, мой друг. Я озябшая старая птица. Мой хозяин - жестокий шарманщик - меня заставляет плясать Вынимая билетики счастья, я гляжу в несчастливые лица И под гнусные звуки шарманки мне мучительно хочется спать Я опять опускаю письмо и тихонько целую страницы Не сердитесь за грустный конец и за слез моих тягостный хмель Это все Ваши злые духи. Это черные мысли как птицы Что летят из флакона на юг, из флакона "Nuit de Noel" А.Вертинский
fabian: Любовь Мы пьем в любви отраву сладкую; Но всё отраву пьем мы в ней, И платим мы за радость краткую Ей безвесельем долгих дней. Огонь любви, огонь живительный, Все говорят: но что мы зрим? Опустошает, разрушительный, Он душу, объятую им! Кто заглушит воспоминания О днях блаженства и страдания, О чудных днях, твоих любовь? Тогда я ожил бы для радости, Для снов златых цветущей младости, Тебе открыл бы душу вновь. (Е. Баратынский)
hi!: Юрий Визбор А будет это так: заплачет ночь дискантом, И ржавый ломкий лист зацепит за луну, И белый-белый снег падет с небес десантом, Чтоб черным городам придать голубизну. И тучи набегут, созвездьями гонимы, Поднимем воротник, как парус декабря, И старый-старый пес с глазами пилигрима Закинет морду вверх при желтых фонарях. Друзья мои, друзья, начать бы все сначала, На влажных берегах разбить свои шатры. Валяться б на досках нагретого причала И видеть, как дымят далекие костры. Еще придет зима в созвездии удачи, И легкая лыжня помчится от дверей, И, может быть, тогда удастся нам иначе, Иначе, чем теперь, прожить остаток дней. И будет это так - заплачет ночь дискантом, И ржавый ломкий лист зацепит за луну, И белый-белый снег падет с небес десантом, Чтоб черным городам придать голубизну.
Sberik: Летят по небу шарики Летят по небу шарики, летят они, летят, летят по небу шарики, блестят и шелестят. Летят по небу шарики, а люди машут им, летят по небу шарики, а люди машут им. Летят по небу шарики, а люди машут шапками, летят по небу шарики, а люди машут палками, летят по небу шарики, а люди машут булками, летят по небу шарики, а люди машут кошками, летят по небу шарики, а люди машут стульями, летят по небу шарики, а люди машут лампами, летят по небу шарики, а люди все стоят, летят по небу шарики, блестят и шелестят. А люди тоже шелестят. 1933 Хармс Даниил Administrator/Ирината: Короче говоря, Sberik, получил твоё письмо и сразу понял, что оно от тебя. Сначала подумал, что оно вдруг не от тебя, но как только распечатал, сразу понял, что от тебя, а то было подумал, что оно не от тебя. Я рад, что ты давно женился, потому что когда человек женится на том, на ком он хотел жениться, то значит, что он добился того, чего хотел. И я вот очень рад, что ты женился, потому что, когда человек женится на том, на ком хотел, то значит, он добился того, чего хотел...
hi!: Любовь мне - Как блистание Звезды над миром зла. Любовь мне - Как признание На добрые дела. Чтоб мир Отмылся дочиста, Душа тревогу бьет. Любовь мне - Как пророчество, Зовущее вперед. Любовь - Как жажда истины, Как право есть и пить. Я, может быть, Единственный, Умеющий любить. Василий Федоров
Sberik: ВЕЧЕР Еще один ненужный день, Великолепный и ненужный! Приди, ласкающая тень, И душу смутную одень Своею ризою жемчужной. И ты пришла... ты гонишь прочь Зловещих птиц - мои печали. Гумилёв Н.
Ирината: Геннадий Шпаликов Ах, утону я в Западной Двине Или погибну как-нибудь иначе,- Страна не пожалеет обо мне, Но обо мне товарищи заплачут. Они меня на кладбище снесут, Простят долги и старые обиды. Я отменяю воинский салют, Не надо мне гражданской панихиды. Не будет утром траурных газет, Подписчики по мне не зарыдают, Прости-прощай, Центральный Комитет, Ах, гимна надо мною не сыграют. Я никогда не ездил на слоне, Имел в любви большие неудачи, Страна не пожалеет обо мне, Но обо мне товарищи заплачут.
hi!: Михаил Кульчицкий Самое страшное в мире - Это быть успокоенным. Славлю Котовского разум, Который за час перед казнью Тело свое граненое Японской гимнастикой мучил. Самое страшное в мире - Это быть успокоенным. Славлю мальчишек смелых, Которые в чужом городе Пишут поэмы под утро, Запивая водой ломозубой, Закусывая синим дымом. Самое страшное в мире - Это быть успокоенным. Славлю солдат революции, Мечтающих над строфою, Распиливающих деревья, Падающих на пулемет! 1939
hi!: Михаил Кульчицкий погиб под Сталинградом в 1943 году в возрасте 24 лет. Михаил Кульчицкий Мечтатель, фантазер, лентяй-завистник! Что? Пули в каску безопасней капель? И всадники проносятся со свистом вертящихся пропеллерами сабель. Я раньше думал: "лейтенант" звучит вот так: "Налейте нам!" И, зная топографию, он топает по гравию. Война - совсем не фейерверк, а просто - трудная работа, когда, черна от пота, вверх скользит по пахоте пехота. Марш! И глина в чавкающем топоте до мозга костей промерзших ног наворачивается на чeботы весом хлеба в месячный паек. На бойцах и пуговицы вроде чешуи тяжелых орденов. Не до ордена. Была бы Родина с ежедневными Бородино.
fabian: *** Мне грустно на тебя смотреть, Какая боль, какая жалость! Знать, только ивовая медь Нам в сентябре с тобой осталась. Чужие губы разнесли Твое тепло и трепет тела. Как будто дождик моросит С души, немного омертвелой. Ну что ж! Я не боюсь его. Иная радость мне открылась. Ведь не осталось ничего, Как только желтый тлен и сырость. Ведь и себя я не сберег Для тихой жизни, для улыбок. Так мало пройдено дорог, Так много сделано ошибок. Смешная жизнь, смешной разлад. Так было и так будет после. Как кладбище, усеян сад В берез изглоданные кости. Вот так же отцветем и мы И отшумим, как гости сада... Коль нет цветов среди зимы, Так и грустить о них не надо. (С. Есенин)
hi!: Александр Блок НЕЗНАКОМКА По вечерам над ресторанами Горячий воздух дик и глух, И правит окриками пьяными Весенний и тлетворный дух. Вдали над пылью переулочной, Над скукой загородных дач, Чуть золотится крендель булочной, И раздается детский плач. И каждый вечер, за шлагбаумами, Заламывая котелки, Среди канав гуляют с дамами Испытанные остряки. Над озером скрипят уключины И раздается женский визг, А в небе, ко всему приученный Бесмысленно кривится диск. И каждый вечер друг единственный В моем стакане отражен И влагой терпкой и таинственной Как я, смирен и оглушен. А рядом у соседних столиков Лакеи сонные торчат, И пьяницы с глазами кроликов "In vino veritas!"* кричат. И каждый вечер, в час назначенный (Иль это только снится мне?), Девичий стан, шелками схваченный, В туманном движется окне. И медленно, пройдя меж пьяными, Всегда без спутников, одна Дыша духами и туманами, Она садится у окна. И веют древними поверьями Ее упругие шелка, И шляпа с траурными перьями, И в кольцах узкая рука. И странной близостью закованный, Смотрю за темную вуаль, И вижу берег очарованный И очарованную даль. Глухие тайны мне поручены, Мне чье-то солнце вручено, И все души моей излучины Пронзило терпкое вино. И перья страуса склоненные В моем качаются мозгу, И очи синие бездонные Цветут на дальнем берегу. В моей душе лежит сокровище, И ключ поручен только мне! Ты право, пьяное чудовище! Я знаю: истина в вине.
fabian: * * * Как объяснить слепому, Слепому, как ночь, с рожденья, Буйство весенних красок, Радуги наважденье? Как объяснить глухому, С рожденья, как ночь, глухому, Нежность виолончели Или угрозу грома? Как объяснить бедняге, Рожденному с рыбьей кровью, Тайну земного чуда, Названного любовью? (Юлия Друнина)
hi!: Владимир Набоков В хрустальный шар заключены мы были, и мимо звезд летели мы с тобой, стремительно, безмолвно мы скользили из блеска в блеск блаженно-голубой. И не было ни прошлого, ни цели; нас вечности восторг соединил; по небесам, обнявшись, мы летели, ослеплены улыбками светил. Но чей-то вздох разбил наш шар хрустальный, остановил наш огненный порыв, и поцелуй прервал наш безначальный, и в пленный мир нас бросил, разлучив. И на земле мы многое забыли: лишь изредка воспомнится во сне и трепет наш, и трепет звездной пыли, и чудный гул, дрожавший в вышине. Хоть мы грустим и радуемся розно, твое лицо, средь всех прекрасных лиц, могу узнать по этой пыли звездной, оставшейся на кончиках ресниц...
Ирината: Золотая осень Борис Пастернак Осень. Сказочный чертог, Всем открытый для обзора. Просеки лесных дорог, Заглядевшихся в озера. Как на выставке картин: Залы, залы, залы, залы Вязов, ясеней, осин В позолоте небывалой. Липы обруч золотой — Как венец на новобрачной. Лик березы — под фатой Подвенечной и прозрачной. Погребенная земля Под листвой в канавах, ямах. В желтых кленах флигеля, Словно в золоченых рамах. Где деревья в сентябре На заре стоят попарно, И закат на их коре Оставляет след янтарный. Где нельзя ступить в овраг, Чтоб не стало всем известно: Так бушует, что ни шаг, Под ногами лист древесный. Где звучит в конце аллей Эхо у крутого спуска И зари вишневый клей Застывает в виде сгустка. Осень. Древний уголок Старых книг, одежд, оружья, Где сокровищ каталог Перелистывает стужа.
hi!: Мы дарим женщине цветы, Звезду с небес, круженье бала И переходим с ней на ты... А после дарим очень мало. Игорь Губерман
Sberik: hi! пишет: Мы дарим женщине цветы, Звезду с небес, круженье бала И переходим с ней на ты... А после дарим очень мало. hi! , спасибо за эти строчки!
полная версия страницы