Форум » Архив форума » в этом хорошем театре :) то бишь в "Сатириконе". ЧАСТЬ 8 » Ответить
в этом хорошем театре :) то бишь в "Сатириконе". ЧАСТЬ 8
Administrator: в этом хорошем театре :) то бишь в "Сатириконе" ЧАСТЬ 1 ЧАСТЬ 2 ЧАСТЬ 3 ЧАСТЬ 4 ЧАСТЬ 5 ЧАСТЬ 6 ЧАСТЬ 7
Божена: Кажется, не было еще этого. И не совсем ужасно газета "Культура" Пасынки гармонии “Маленькие трагедии Пушкина”. Театр “Сатирикон” Ирина АЛПАТОВА Здесь Пушкин начинается с Бродского: “В настоящей трагедии гибнет не герой – гибнет хор”. Хор – это, в общем-то, не только сценический аккомпанемент героям, но и мы с вами. Те, кто оценивает, комментирует, пытается хоть как-то разобраться в ситуации. Ну и на здоровье… В один прекрасный момент откуда-то из иных сфер прозвучит команда: “Все утопить!” Так что будьте готовы. Вот как в спектакле Виктора Рыжакова: лишь только прекрасные “хористы” облачились в вечерние туалеты, готовясь сесть за празднично сервированный стол, как молниеносно сработала вышеназванная команда… Рыжаков, впрочем, упразднил разделение на героев и хор. В его спектакле действует слаженная команда комедиантов, где каждый в любой момент может выпрыгнуть вперед и просолировать: от внушительного эпизода до оборванной на полуслове фразы. Разве что Константин Райкин выведен за пределы комедиантской компании – формально, внешне, но не по сути своей. Ему частенько доведется стоять в отдалении и подчас недоуменно взирать на происходящее, прежде чем снова в него влиться – Моцартом или Скупым рыцарем. Так прежний театр порой смотрит на новый – непричесанный, азартный, рискованный. По счастью, сам Райкин в жизни и творчестве своем не принадлежит к стану консерваторов. В конце минувшего сезона театральным хедлайнером стала сатириконовская “Чайка” Юрия Бутусова. Спектакль Виктора Рыжакова – тоже авторское и коллективно-актерское высказывание театра современного. Да, не всегда внятное, не всегда убедительное в мелочах, порой с преобладанием “мозгового штурма” над эмоциональной непосредственностью. Но все же оставляющее впечатление не просто живого театра, но театра со своей активной позицией и направлением. Пушкинские же произведения блестяще монтируются с принципом тотальной театральной игры. Сколько уже было примеров – и не перечесть, от драмы до балетно-оперно-кукольных представлений. Это как раз неудивительно. Удивительно другое: как его абсолютно гармоничное творчество вписывается в дисгармоничность последующих эпох. Впрочем, о глобальной “гармонии” пушкинских времен тоже не будем, откуда тогда было взяться хотя бы декабрьскому “маршу протеста” 1825 года. Но это так, к слову. Безудержное комедиантство “у бездны мрачной на краю” – вот, кажется, лейтмотив спектакля Рыжакова. А тут уж не до чистоты жанра. “Маленькие трагедии” Пушкина оборачиваются глобальной “человеческой комедией”, где смешались все оттенки – от гротескного фарса до капустнического комикования. Здесь вообще все смешалось. Компьютерные проекции в 3D-формате и “исторический” костюм Моцарта. Экраны с возникающими на них геометрическими фигурами – от “черного квадрата” через зарешеченное окно к грузинскому примитивному ковру. Подиумы, засыпанные черным пеплом, и микрофоны (сценография Дмитрия Разумова). Ярмарочные одеяния – от какой-то “зэковской” униформы до вечерних туалетов. Языки и акценты: русский, грузинский, итальянский. Вокал и декламация. Такой вот тотальный театральный хаос, уравновешиваемый игровым принципом. Здесь вам отнюдь не играют каждую из “маленьких трагедий” целиком и по порядку. Они раздерганы на куски и фрагменты, сшибающиеся друг с другом. В качестве “дирижера” – конечно же, режиссер. А принцип его работы блестяще проиллюстрирован Сальери (Один Байрон): музыкант-завистник тычет дирижерской палочкой то в одного “хориста”, то в другого – они же немедленно подхватывают оборванную на полуслове фразу предыдущего. Но если кто-то решит, что в подобном ярко выраженном режиссерском театре нет места актерским шедеврам, то ошибется. А вот есть! Один из них – это Один Байрон в роли Сальери. Как он исполняет моцартовский “Реквием” в антураже то ли разухабистого ток-шоу, то ли отвязного рок-концерта в ночном клубе! Это что-то совершенно фантастическое, с актерской точки зрения. А сам Константин Райкин! И не только в роли смешного и трогательного Моцарта, появляющегося вначале в облике комического грузина с соответствующим акцентом (здесь везде рассыпаны приветы великому Аркадию Райкину), а потом возвращающегося в “привычное” моцартовское обличье. Его Барон парадоксальным образом пушкинскими словами рассказывает какую-то иную, свою, параллельную историю – и она тут же фантазийно выстраивается в зрительском восприятии. В этих эпизодах с О.Байроном и Райкиным, да простят меня художник с режиссером, даже хотелось как-то “выключить” все это назойливое компьютерное мерцание, дабы ничего не заслоняло артистов. Зрительское сопротивление, впрочем, периодически случалось. Например, в эпизодах “Каменного гостя”, когда возникали вопросы, по определению не возникающие, если зрелище органично. Ну почему Дон Гуан и Лепорелло в каком-то подобии набедренных повязок долго корячатся, цепляясь друг за друга? Почему потом они натужно изображают неуклюжих то ли коршунов, то ли воронов? Почему этот пушкинский сюжет, так комично начавшись, вдруг начинает грешить “эпической” многозначительностью на грузинский лад, где вдова Донна Анна предстает в обличье непорочной невесты? Хотя спектакль Рыжакова после подобных эпизодов все равно выруливает туда, где вопросы не нужны. А возможные логические нестыковки побеждались темпераментом и задором актерского исполнения. Молодые сатириконовские артисты (Евгения Абрамова, Один Байрон, Сергей Бубнов, Степан Девонин, Марина Дровосекова, Антон Егоров, Иван Игнатенко, Алексей Коряков, Антон Кузнецов, Роман Матюнин, Полина Райкина, Анна Селедец, Андрей Соломонов, Сергей Сотников, Марьяна Спивак и Полина Шанина), между прочим, показали блистательную техническую подготовку от вокальной до пластической. Что не менее важно, чем владение техникой психологических нюансов. “Маленькие трагедии Пушкина”, подобно “Чайке”, вероятно, окажутся предметом споров и зрительско-критических дискуссий. Но насколько же это лучше равнодушного признания заслуг.
Administrator: из ЖЖ bertran01 Сатирикон и Эрмитаж: Пушкин в двух версиях Маленькие трагедии Пушкина. Театр Сатирикон. Реж. В.Рыжаков Пир во время ЧЧЧумы. Театр Эрмитаж. Реж. М.Левитин Человек предполагает, а обстоятельства располагают… Посему, предварительно наметив повторный просмотр сатириконовских «Маленьких трагедий» аж на март следующего года, попала на них вчера – меньше, чем через две недели после отсмотренного прогона. Касательно «Маленьких трагедий» - предоставим слово режиссеру, который поведает, что «никогда Пушкин не произносил слова «маленькие трагедии», об этом говорили тысячу раз, у него написано: «опыты драматических изучений». Он, скорее всего, не предназначал эти опыты для театра»… А еще режиссер пишет следующее: «Предвосхищая критиков, скажу, что не раздергиваю Пушкина на кусочки, соединены некоторые произведения Пушкина как раз довольно традиционно. Я показываю жизнестойкость пушкинских произведений — оставляю три строки, по которым вы абсолютно легко восстанавливаете всё произведение. Пушкин — это, в конце концов, одно большое стихотворение, и оно настолько эластично, что срастается несмотря на все купюры». Режиссер, да. Но только не Виктор Рыжаков, представивший в Сатириконе «Маленькие трагедии Пушкина», а Михаил Левитин, автор эрмитажного спектакля «Пир во время ЧЧЧумы». Это я к тому, что меня сильно удивило не только то, что среднестатистические зрители не ведают о наличии постановки в Эрмитаже (Бог с ними: Эрмитаж – спектакль элитарный, «широкие зрительские массы» могли пройти мимо спектакля малого зала)… но и – откровенное восхищение людей профессионально-театральных… Фигурная нарезка и склейка пушкинских «драматических изучений» была произведена Левитиным еще несколько лет назад – при этом на прогоне мне иногда казалось, что Рыжаков «списывал» и Михаила Захаровича: фрагменты-то (за редким исключением) в обоих спектаклях взяты одни и те же… правда, в Сатириконе прошли мимо других произведений Пушкина… а уж добавить к стихам солнца русской поэзии обэриутов могли только в Эрмитаже ( в спектакле, сплетаясь с пушкинской «Телегой жизни», звучит «Элегия» Введенского в потрясающем исполнении Владимира Шульги). Впрочем, за исключением сходности в текстах и в их «перемешивании без взбалтывания» - спектакли совершенно разные. Начиная с того, что в Эрмитаже «Пир» играется на малой сцене; в Сатириконе «Трагедии» заняли пространство огромного зала. Поэтому в Сатириконе озабочены яркостью, громкостью, мощностью эмоционального удара – всё это должно быть донесено до последнего ряда зала-тысячника. В Эрмитаже же работают тончайшими наноинструментами, и под взгляд артистов (особенно Вальсингама – в этой роли Дарья Белоусова) попадает практически каждый зритель. Я неоднократно писала об эрмитажном «Пире» - начиная с репетиций, на которых посчастливилось присутствовать. Наблюдала, как наполняется ощущением полноты жизни и светом оптимизма, в общем-то, мрачноватое действие – Левитин объяснял тогда, что «чума как жизнь и жизнь как чума, непонятно как началась, непонятно когда кончится, непонятно что тебя ждет, бесконечная серия каких-то трудностей, бесконечный страх, что ты умрешь, что что-то случится с твоими близкими, бесконечные страхи наполняющие жизнь, даже у тех, кто боится лишь, что он денег не заработает»… Да, о спектакле я писала (и пишу) – с ощущением неизбывной радости. Сатириконовские «Трагедии» вошли в мою жизнь вот только-только – и писать мне о них не очень хочется, ибо и яркость картинки, и безупречность пения, и изящество сцендвижения, и даже само потрясение текстами Пушкина для меня перекрывается яростным пессимизмом действия и, особенно, финала. Вот как я понимаю действие (постараюсь покороче). Есть Константин Райкин. Артист - мэтр, Мастер, гений, Моцарт… Человек, который своим опытом и талантом способен буквально «из миража, из ничего» достать и вылепить нового человека, личность, которая войдет в Историю – пусть не всеобщей жизни, но театра… И есть молодежь – талантливо-яркая, громогласная, дружно-энергетичная, тоже влезающая в «мираж» за своими героями и выволакивающая их оттуда чуть не за уши… и тут же выбрасывающая на обочину за ненужностью. Молодежь, которая в два прихлопа, три притопа переиграет того, кто выстрадал свое богатство, кто помнит каждый дублон, из которого оно сложилось… Она играючи снимет с его губ уже выстраданное нутром, но еще не сказанное слово – да и начнет гонять его, как целлюлоидный пинг-понговый шарик от одного к другому… Они гонят «действий ход быстрей, за эпизодом эпизод», не тонируют слова (некогда!), их любовь – страсть и одновременно пустота… Они ОДИНАКОВЫ – и чтобы их различить, нужно их покрасить (как в детском мультике папа-осьминог покрасил своих совершенно одинаковых дитёнышей): Во что бы то ни стало на турнире явлюсь я… шапочка и очки «ботаника» - КРАСКА! Во что бы то ни стало на турнире явлюсь я… блатные манеры и выкидной нож – КРАСКА! Во что бы то ни стало на турнире явлюсь я… потерянный голос и повязка на шее – КРАСКА!....... Да-да, они все явятся на турнире – вот только добудут себе новое платье – прочего не нужно… Они и не заметят, что стаи птиц за окном (почему-то только за одним из трех) словно бы оборотятся сонмом мух… что потускнеют и станут «черно-белыми яркие грузинские ковры… Да-да, «юность любит радость» - так давайте же посмеёмся над сценическими кобрами-горилами-терминаторами, не обращая внимание на забрызганной кровью задник: ведь это всё равно, чем брызнуло сердце – то ли кровью, то ли тёртою морковью… Одна из лучших центр спектакля – «Реквием» Моцарта в исполнении… Сальери. Когда постаревший и ужасно некрасивый Моцарт в выцветшем и давно вышедшем из моды, хоть и аккуратном костюме смотрит на НИХ, молодых, дружных, белозубо-задорных, острозубо-задиристых… Смотрит с улыбкой и одновременно со слезами на глазах, понимая, что – «придут другие, еще лиричнее, но это будут не мы – другие»… …а тот самый, выстраданный Гением «Реквием» рвется ввысь над тишиной зала… Но поёт-то его – САЛЬЕРИ! И слушают – десятки маленьких «сальерят»… которые тут же после «унылой и протяжной» мелодии обратятся к веселью… «В настоящей трагедии гибнет не герой – гибнет хор» - цитирует сатириконовская программка Иосифа Бродского. Именно так. Потому что Герой – он давно уже безвозвратно мертв, и хор, «не заметив потери бойца», продолжает веселие и хоровые песнопения. А потом будет финал. Когда на авансцене будет накрыт удивительно красивый стол… но не будет на нем ни напитков, ни яств… лишь холодный хрусталь да крахмальность салфеток… и Хор – с безмерно красивыми юными лицами, в изящнейших платьях и костюмах, приблизится к месту пирования – но наиярчайшая вспышка в мгновение сотрет ВСЕХ из списка живущих… В общем, как ты ни живешь – грешно или праведно, с добром или вечной злобой, в радости или постоянном страдании – однажды и тебя из этого списка сотрут. Навсегда. Безвозвратно. И только тонкий звон бокалов… после – и уже не для тебя… Так зачем стараться?... «Пир во время ЧЧЧумы» в Эрмитаже заканчивается по-другому. Там – если ты уже стоишь «бездны мрачной на краю», чувствуя страшное «дуновение чумы» - не смей отчаиваться! Улыбнись – сквозь слёзы. Беги – когда нет сил и на один шаг. Вспомни то, что тебе было дорого! И тогда ты будешь жить долго-долго. Может быть (если повезет) и целую вечность. «Бессмертья, может быть, залог"...
evita: Здесь
evita: Пишет зритель: Маленькие трагедии Пушкина в Сатириконе Знаете, бывают продукты лайт, то есть тестовые версии, после которых можно купить полную. Так вот этот спектакль похож на лайт или тестовую версию Сатирикона. Не долгий по продолжительности, всего 2 часа без антракта и всего понемногу, немного Райкина, немного молодых, но крайне талантливых артистов, немного потрясающей музыки, немного восхитительного вокала, немного Пушкина, немного театральных спецэффектов, и из всего этого получается продукт хороший, но кажущийся немного обрезанным. Смотрится безусловно легко, тем кто любит кривляния Константина Аркадьевича, придется по вкусу, он сам кривляется мало, но научил этому всю свою труппу ;) Но хочу выделить особенно Одина Байрона, да да , того самого Фила Ричардсона из Интернов. Это до умопомрачения талантливый актер!!!! Просто невероятный!!! Поет, аж до мурашек, и на скрипке играет, и так четко и красиво произносит слова, с придающим ему шарм акцентом!!! Браво, браво, Один!!! Ну, и Сатирикону, спасибо за спектакль, для некоторых достаточно и лайт версии ;))))
evita:
бельчонок: Финальная песня
ls: К 100-летию А. И. Райкина. Из передачи на РЕН ТВ. В основном о "Маленьких трагедиях". К. А. об отце, Виктор Рыжаков о спектакле, и напоследок - откровение Одина Байрона.
Administrator: Известия «Нам нужно было убить Пушкина» Режиссер Виктор Рыжаков о спектакле «Маленькие трагедии», российском футболе и полигамии московских худруков За плечами нового худрука Центра имени Мейерхольда режиссера Виктора Рыжакова работы в МХТ им. А. Чехова, театре «Практика», «Мастерской П. Фоменко». Свой новый спектакль «Маленькие трагедии» он поставил в «Сатириконе», где все роли разделил между молодежью театра и Константином Райкиным. Сразу после премьеры Виктор Рыжаков ответил на вопросы «Недели». — Почему решили взяться за такой сложный материал — успешных постановок «Маленьких трагедий» в истории театра не так много? — Выбор материала время определяет само. Бывает, с тобой случается то, чего ты всю жизнь ждешь и боишься. Мы пришли к работе над Пушкиным как-то естественно. А вот когда первый этап поэтического очарования и чувствования текста прошел, нас этой плитой ответственности и придавило — и начался самый сложный и интересный период работы. Оказалось, только во внутренне опаленном состоянии можно эти тексты репетировать, лишь тогда на доли секунд тебе открывается пушкинское отчаяние перед временем и несовершенством мира. — Пушкинское слово настолько емкое, что кажется, актеру к нему нельзя ничего от себя добавить. Вы нашли способ, как играть «Маленькие трагедии»? — Мне почему-то кажется, что текст нельзя играть. Его можно исполнить, как музыкальное произведение, расслышав все ноты. Понятно, что игровая природа театра никуда не уходит. И мы, конечно же, играем, но не с текстом. Не случайно в одной из частей нашего спектакля звучат только музыкальные термины, которые мы выпеваем. Когда исчерпана вся партитура пушкинского стиха и, казалось бы, уже нет ни единого слова, звучит этот разорванный музыкальный текст, собранный нами самими реквием. Выразить пушкинское слово верно невероятно сложно — когда брались за одно произведение, становилось ясно, что нельзя его расслышать без другого. В результате мы разъяли «Маленькие трагедии» на большое количество частных «малюсеньких трагедий» и вновь собрали вместе. Не знаю, было ли это сальеризмом, но нам нужно было убить навязанного временем Пушкина в себе, чтобы вырастить своего живого нового. — Не так давно вы возглавили Центр имени Мейерхольда, каким видите его дальнейший путь развития? — Для меня это страшное искушение, потому что сразу просыпаются амбиции попробовать создать какой-то иной театральный механизм. Понимаю, что сегодня театр должен быть другим и по организационной структуре. Хочется соединить в ЦИМе большое количество образовательных ресурсов, создать театр-школу, лабораторию. Когда открылась сцена ЦИМа, в него все рвались, потому что ничего похожего тогда в Москве не было. Его сценическая площадка — особое пространство, без итальянской сцены-коробки, без советского ампира. Хотелось бы, чтобы в центре работали люди, готовые к поиску «другого» театра, пути к «новой театральной искренности», молодые люди, готовые рисковать и «жить неправильно». В ноябре будет опубликована новая программа нашей деятельности, рассчитанная на два ближайших года, надеюсь, это будет интересный документ. — В этом году многие театры открыли экспериментальные площадки, куда собираются приглашать молодых режиссеров. Имеют ли отношение эти искусственно создаваемые студии к понятию студийности? — Студия — это сообщество людей, которое живет по законам бесстрашия. Театр Фоменко вышел из студии, где все изначально были равны. Театр — это искусство коллективное, но об этом все забывают. Как в российском футболе, все хотят чего-то добиться, но каждый хочет быть лидером. Бразильский футбол — великий футбол именно потому, что у них есть традиция оставаться командой. И потом, я не понимаю, что такое экспериментальная сцена? Театр живет постоянным поиском. Иначе что получается: что на основной сцене я буду гнать шнягу, а на экспериментальной площадке радовать и удивлять друзей? Тут у меня семейная жизнь: жена, тёща, дети, а где-нибудь там — интимная с собачкой? В юности меня всегда унижало, когда звали на постановки со словами: «Вот у нас есть экспериментальная сцена, приезжайте». Мол, вы здесь, молодежь, поэкспериментируете, а мы пока займемся искусством. — Вы согласны с тем, что современному театру не хватает режиссеров, что наступил кризис профессии? —Нет. Режиссеры есть и всегда были, просто их по определению не может быть много. Что же касается кризиса, то, как говориться, что посеем, то и пожнем. Режиссеров, быть может, вырастет много, а вот настоящих театральных лидеров — единицы. А время сейчас такое — если у человека нет лидерских качеств, он ничего вокруг себя не соберет. И все разговоры коллег о том, как им для творчества нужны свобода и бюджет — это заблуждение. Свободный человек — тот, кто не боится ответственности. И деньги не определяют качество спектакля и его свободы. «Режиссер» в переводе с французского — «организатор». Если я что-то организую, мне за это и отвечать. Алла Шевелёва «Маленькие трагедии». 1 ноября, 19.00. Театр «Сатирикон»
evita: Зритель смотрит - зритель пишет Маленькие трагедии Пушкина Где: Сатирикон Режиссёр: Виктор Рыжаков Актёры: Константин Райкин, Один Байрон Ай да Райкин, ай да сукин сын! Хорошую шутку он сыграл с "Маленькими трагедиями". Дай бог, оценят её какими-нибудь театральными премиями; а впрочем, неважно, главное, чтобы зрители оценили. В эпиграфе к спектаклю говорится, что в трагедии гибнет не герой, а хор. И в соответствии с этим, "хор", массовка развивает бешеную активность, захватывает пространство, пожирает и плодит персонажей, реплики эхом повторяются из разных уст, голоса накладываются один на другой - и каким-то чудом всё не проваливается в хаос, а находит какую-то шаткую точку равновесия, ту самую божественную гармонию, о которой могли бы бесконечно долго говорить Моцарт и Сальери - если бы один из них не вздумал отравить другого. Замечательный, хулиганистый спектакль, вихрем проносящийся по умам и сердцам, музыкальный, яркий, смешной и грустный... Когда кругом чума, почему бы не попировать? Поднимем бокалы, господа!
ls: С сайта teatroblog.ru «Маленькие трагедии» А. С. Пушкина в гл. роли К. Райкин, театр Сатирикон. Режиссер: В. Рыжаков Чем эти маленькие трагедии отличаются от нашей сегодняшней жизни? Вроде кривляются какие-то люди в париках ан нет, ничем практически. Вы испытываете жесткие эмоции, эмоции на грани срыва. Это не тот вариант, когда смотрите и видите фальшь, здесь Вам не врут ни одного момента, этим отличается этот театр от остальных. Виктор Рыжаков известный своими недавними постановками в МХТ им. Чехова и постановкой «Пять вечеров» в Мастерской Петра Фоменко сейчас получил в свои руки такую жесткую и профессиональную труппу и самого Константина Райкина. Тут вообще нет места смеху, за исключением куска «О дона Анна», но это больше сатира на фальшивку, на то, как так называемые «люди» умудряются заигрываться, но никто не останется безнаказанным. Если Петр Фоменко в постановке «Триптих» подходил постепенно от смешного к грустному, то Рыжаков как показалось, решил сделать общую жесткую трагедию. Самые сильные моменты спектакля: 1.Когда герои убивают друг друга, и сзади проекция крови (непонятно было, как некоторым в зале было очень смешно в этот момент, люди реально убивают друг друга на сцене). 2.Когда «люди» превращаются в животных и убивают друг друга, повторяя «Все к лучшему, все к лучшему». 3.Последняя сцена, когда все готовятся и великому пиру, выходя в самых лучших платьях и костюмах, исчезают - это сцена из Фауста. 4.Когда отец убивает свого сына в конце (Константин Райкин и Антон Кузнецов). 5.Сцена, когда Сальери (О. Байрон) исполняет партию. Кстати Один Байрон это американец, который не зная русского языка толком умудрился поступить в школу студию МХАТ и закончив курс играет в театре Сатирикон, он настолько научился говорить по-русски, что практически нет акцента и работает на сцене с самим Райкиным. Опять же если Вы не любите жестких драм и не понимаете старый текст лучше не идти. PS: В зале театра Сатирикон заменили кресла на новые, они более удобные. Можно поздравить с неким обновлением. Желаю приятных культурных впечатлений, сходите обязательно :)
evita: Зрители пишут - ЗДЕСЬ Оксана 21.10.2011 Была на спектакле 20.10.2011, 2 часа тишины в зале и феерии на сцене. По лицам расходившихся зрителей можно было прочитать, что не все поняли и приняли постановку, но оценили по-достоинству актерсую работу. Я же расценила спектакль как некую презентацию "молодого пополнения" театра. Удачный ход Мэтра Райкина. С каким напряжением, волнением и любовью он созерцал свои "чада"! Экзамен выдержали все, и Мэтр, и актеры. Особо выделяю Одина Байрона и Андрея Соломонова. Талантливы, многогранны, с большим будущим!!! Сергей 26.10.2011 Посетили с женой спектакль 25.10.11г. Зал практически полон. Играли спектакль по классике. Однако понятного сюжета в спектакле нет - это некая литературно-музыкальная драматическая композиция из перемешенных сцен "Маленьких трагедий" в в своеобразной интерпретации... Как одеяло из лоскутков, или мозаика, правда которая скорее распадалась на отдельные камни, чем собиралось в цельный орнамент... Уважаемый Константин Аркадьевич, в преддверии юбилея своего гениального отца, по-видимому захотел почувствовать себя Великим Художником и решил попробовать новые формы прочтения классики - наверное это имеет место быть для театральных эстетов!.... для обычного зрителя сей проект явно тяжеловат и монотонен не смотря на вкрапления музыкальных номеров... По окончании публика хлопала, но явно натужено,только из уважению к мэтру, без его участия сей спектакль остался бы вовсе без публики... рекомендовано только для заядлых театралов и почитателей личного таланта К.Райкина. Ирина 26.10.2011 Была на том же спектакле. Райкин - гений, только в Сатириконе такое возможно - синтетические актеры, пение а капелла, роскошные декораци с использованием современных гаджетов. Очень точное прочтение Пушкина - в наш век - слова - труха, заигрались в ролевые игры, лейтмотив спекталя - "пир во время чумы". Поклоны - просто шедевр, как и всегда в этом театре. Современный театр - синтетический, сплав музыки, танца, шоу и цирка. Да, я -театральный гурман, мне нужны именно такие спектакли. Просьба не покупать детям билет на этот спектакль - это не ШКОЛЬНАЯ ПРОГРАММА, слишком сложно для 14-летних детей. Еще раз - браво, Райкин! Сергей 28.10.2011 RE: Ирина есть настоящее искусство, а есть - элитарное искусство для избранных, воинствующих "театральных гурманов".... время жизни спектакля - объективный критерий оценки, посмотрим..... Инесса 02.11.2011 Были на спектакле 1 ноября. Великолепная игра актеров, музыка, исполнение музыкальных номеров. Режиссура - талантливое воплощение шизофренического восприятия Пушкина. Но завораживает, невозможно оторваться. "Трагедии" перемешаны между собой, сцена одной переходит в сцену из другой. Нет актеров, играющих главные роли - на сцене одновременно находится шесть Лаур, пять Дон Хуанов, в следующей сцене - пять-семь человек одновременно играют племянника скупого старика, сбиваешься со счета сколько их. Они повторяют каждый по-своему один и тот же текст, или читают его один после другого. Образ рассыпается на множество исполнителей, как бы единого в десяти ипостасях, которых видишь и слышишь на сцене одновременно. Ребята невероятно талантливо играют, но самое, на мой взгляд, интересное исполнение роли - все таки Моцарт и Сальери, которых играют всего два человека. Константину Аркадьевичу и всем ребятам - браво! А режиссера к врачу, и срочно...
evita: "Итоги" №45 / 804 (07.11.11) Вкус и привкус В «Сатириконе» Виктор Рыжаков поставил «Маленькие трагедии Пушкина» «Маленькие трагедии» в «Сатириконе» одних раздражают, других завораживают. Я из тех, кто испытал на спектакле и те и другие чувства. Музыкальный ритм, пластический рисунок, визуальный ряд, общий тон, строй двухчасовой, без антракта, постановки держат тебя в напряжении. Мучительные попытки вслушаться, доискаться смысла в каждую минуту действия, отторгают от происходящего. Четыре драматические сцены —«Скупой рыцарь», «Моцарт и Сальери», «Каменный гость» и «Пир во время чумы» — смешаны в экзотический коктейль, где от каждого ингредиента остается лишь едва различимый привкус. Поначалу думаешь, что же понимают те, кто не читал Пушкина, если ты, знающий эти вещи едва ли не наизусть, к тому же многократно видевший их на сцене, не понимаешь монтажа, связей, переходов. Позже догадываешься, что неофитам в чем-то проще, особенно тем из них, над кем не довлеет рацио. Они доверчивее, открыты эмоционально и легче поддаются энергетическому воздействию. Нет хуже зрителя, чем тот, который постоянно сравнивает, не важно, с текстом оригинала или с виденным ранее. Как известно, опыт — «сын ошибок трудных». Тоже, кстати или некстати, из Пушкина. Спектаклю предпослан эпиграф: «В настоящей трагедии гибнет не герой — гибнет хор» — цитата из нобелевской лекции другого великого поэта. Он теперь «наше все». Стоит прогуглить эту строку, как вылезает предложение ознакомиться с афоризмами Иосифа Бродского. Обоих «наших» чрезвычайно посмешило бы, какая народная тропа к ним нынче протоптана. Бродский в своей речи этими словами завершает трагический пассаж об истории России в ХХ веке, где десятки миллионов человеческих жизней были загублены миллионами же. Вырванная из контекста цитата несколько изменила свой смысл, переадресуя к античной трагедии, к року. А начинается эта часть нобелевской лекции размышлениями, имеющими куда большее отношение к спектаклю: «Если искусство чему-то и учит... то именно частности человеческого существования. ...Оно вольно или невольно поощряет в человеке именно его ощущение индивидуальности, уникальности, отдельности — превращая его из общественного животного в личность». Правда, для афоризма это размышление не годится. Итак, всех пушкинских персонажей режиссер Виктор Рыжаков объединил в хор, которому и предстоит погибнуть. Это ощущение роковой обреченности задано с самого начала и подчеркнуто драматургически тем, что обрамлено сценами из «Пира во время чумы», более того, кажется, что все происходит на том пиру. В финале это решение выстрелит с невероятной силой и красотой. Актеры, словно совершая ритуал, сервируют пиршественный стол. Потом появляются из темной глубины сцены. Мужчины во фрачных парах, женщины в алых платьях, уже не персонажи, а исполнители медленно приближаются к порталу. Свет гаснет и вспыхивает мгновенно. Никого. Смолкают звуки, и только стол на авансцене сияет крахмальной белизной скатерти, хрусталем бокалов, серебром блюд и приборов. Точка будет столь яростной, что заставит «обратным» взглядом взглянуть на происходившее. Запоздало примириться с невнятностью и «темнотами» текста. Хотя все же, когда слова говорятся, хочется постигать их смысл, а не внимать им словно музыке. Хору противостоит герой, которого исполняет Константин Райкин. Не сразу догадываешься, кого именно он играет. Он и Моцарт, и священник, стыдящий пирующих, и, быть может, не уследила за еще чьими-нибудь пассажами, отданными почему-то ему. Но главное, он Некто, пристально наблюдающий за происходящим. Иногда даже кажется, что двигаются и говорят персонажи по его воле или воплощают картины, возникшие в его воображении. И Моцартом-то этот Некто выскакивает на сцену, потому что ему отданы сокровенные слова автора. И тогда понятно, почему Сальери (блестящая работа Одина Байрона) — юнец, нет других в этом хоре, пирует молодость. Этот Моцарт — не светлый гений. Взбесившаяся обезьяна, колючий, едкий и очень уставший. Рискну предположить, что Константин Райкин играет... Пушкина. Того, про которого Анна Ахматова писала в эссе о «Каменном госте»: Пушкина одинокого, разлюбленного толпой, «не услышанного не только современниками, но даже друзьями», предощущающего возмездие за легкомысленную и грешную молодость. Если моя догадка верна, некоторые лирические смыслы спектакля проясняются. Мария Седых
бельчонок: evita пишет: блестящая работа Одина Байрона А почему тогда на фотке Сотников, ничего не поняла...!!!!!
бельчонок: ОГРОМНОЕ СПАСИБО Полине Шаниной!!! Как раз эту песню поет Полина в "Маленьких трагедиях"
Administrator: Зритель поздравляет и вспоминает. Сегодня 10 ноября. В этот день ровно 60 лет назад появился на свет Леонид Трушкин. Режиссер. Создатель первого частного театра в современной России - Театра Антона Чехова. Мудрый и принципиальный человек. Я вспоминаю свою первую встречу с ним. Я пришла в Сатирикон на супер популярный тогда спектакль "Сирано де Бержерак". У меня были места в 14-м гостевом ряду. Обернувшись назад, увидела человека, стоявшего у входа в зал и напряженно смотревшего на сцену. А на сцене начинался его спектакль. Спектакль, ставший для меня на многие годы критерием настоящего театра, затрагивающего какие-то очень тонкие струны души. Я не помню, сколько раз смотрела "Сирано". Как только мне становилось плохо, я неслась туда. А плохо было часто, гораздо чаще, чем хотелось бы. И только "Сирано" спасал. Был в нем какой-то невероятный свет, какая-то невозможная надежда, какой-то колоссальный импульс, дающий силы просто жить дальше. И каждый спектакль у входа в партер стоял режиссер и мрачно смотрел на сцену. И каждый раз я думала, неужели он не понимает, какой он счастливый человек? Он создал театр, он поставил чудесные спектакли, у него играют лучшие артисты! Чем же он недоволен? И только много лет спустя, уже работая у него, я поняла, чем он всегда недоволен. Главным образом собой. Он никогда не успокаивается и не позволяет успокаиваться всем вокруг. Каждый спектакль он смотрит и делает замечания. Каждый спектакль! Это контроль качества. И если кто-то где-то что-то как-то... Ух, не позавидуешь этому кому-то. Но возвращаясь туда, в счастливые годы творческого союза Трушкина и Райкина, подарившего зрителям счастье "Сирано" и "Там же тогда же". Звезды соединили этих двух талантливейших людей, чтобы сделать нас с вами чуть-чуть лучше. Чтобы мы могли на краткий миг спектакля стать добрее, непосредственнее, наивнее, более чуткими и открытыми. И тогда именно эти 2 спектакля стали для меня спасением, как песни Высоцкого...
Casi: click here Гастроли театра "Сатирикон" Для очередных гастролей театра "Сатирикон" выдался важный повод. Московская институция выросла из ленинградского Театра миниатюр под руководством Аркадия Райкина - в эти дни ему как раз исполнилось бы сто лет. Это такая местечковая гордость: Аркадий Райкин долго жил и работал в Ленинграде, здесь, на улице Желябова (ныне – Большая Конюшенная), принимал зрителей его знаменитый на всю страну театр, здесь ставились интермедии, написанные Жванецким, выходили на сцену Карцев и Ильченко – и сам мэтр, при космических аншлагах, разумеется, тоже. Сын Райкина Константин тем временем делал артистическую карьеру в Москве – и преуспел. Если и есть сегодня в России артист, к которому применимо определение «великий», так это именно Константин Аркадьевич – это не я первый сказал. Безо всяких на то прямых оснований в Петербурге Константина Райкина считают немножечко своим – ну как же? Тут он в школу ходил, тут его папа играл, яблоко от яблони немножко унесло – но мы-то знаем, откуда что берется. Московский «Сатирикон» возник в начале восьмидесятых как реинкарнация театра с улицы Желябова. В Ленинграде Аркадию Райкину тогда перекрыли кислород: местный партийный бонза Романов питал к артисту трудно объяснимую ненависть. Времена изменились – уже под руководством Константина Райкина «Сатирикон» из театрально-эстрадного коллектива превратился в чисто театральный, причем уже с конца девяностых числится одним из самых передовых и мастеровитых театров Москвы. Почему? Ну, как и было сказано, мы-то знаем почему… Сейчас в Петербурге после реконструкции открывается Театр эстрады, который носит имя Аркадия Райкина, – в том самом доме на Большой Конюшенной. Именно на легендарной сцене Константин Райкин проведет свой творческий вечер. Крупногабаритные гастрольные спектакли, правда, на Конюшенной не поместятся: их сыграют в «Балтийском доме» и ДК «Выборгский». «Тополя и ветер» – недавняя премьера театра в постановке самого Константина Райкина, абсурдистская комедия о трех дряхлых стариках по пьесе французского драматурга Сиблейраса. А два других наименования гастролей опять будоражат местечковый патриотизм. Шекспировских «Ричарда III» и «Короля Лира» тут поставил наш земляк режиссер Юрий Бутусов, недавно назначенный главрежем Театра имени Ленсовета. Заглавные роли в обоих спектаклях играет Райкин и делает это блестяще: порукой тому – две высшие награды «Золотой маски» в номинации «Лучшая мужская роль». А еще в каждой из гастрольных постановок занят актер Максим Аверин, ставший благодаря сериалу «Глухарь» всенародным любимцем. Мы расспросили его о самой масштабной из ролей, которые он сыграет в Петербурге, – Эдмонде из «Лира». Что вы скажете о режиссере Юрии Бутусове? Ему не интересно ничего, кроме театра. Он может находиться в нем 24 часа в сутки, как в лаборатории. Он не сидит, говоря артисту: покажи, что ты можешь, а сочиняет вместе с тобой. Роль Эдмонда вам интересна? Мне повезло. Впервые играю в театре отрицательного героя. Вообще, это сложнейшая пьеса-притча – о гордыне, о предательстве. Юра нам говорит: нужно рассказать историю болезни своего героя. Откуда взялась болезнь у вашего героя? Ну как… с детства! Там история сложная: он негодяй, предающий своего отца. Но сейчас время такое, что нет плохих и хороших – обстоятельства толкают человека на поступки, а Бог дает ему выбор. В роли всегда надо найти точку, и у моего героя эта точка – слова в конце: «Свершило колесо свой полный круг». Ему нужно было пройти свой круг. Почему так интересна та драматургия и так скучна нынешняя? Потому что теперешняя пьеса существует в эпоху «унисекса». Мой организм откликается на Шекспира: человек тогда шел до конца. Андрей Пронин
Innamorata: Из блога моей подруги: На вечер у нас был запланирован выгул в "Сатирикон". Лара показала мне "Синее чудовище". Чем дальше, тем сложнее мне по жизни описывать эмоции, всё чаще они проявляются просто слезами... А связать в единую мысль пару слов не в состоянии... Это такое чудо чудное и диво дивное, надо сказать =) Сначала загружаешься первые полчаса, наверное, потом, когда доходит, наконец, что это сказка, начинается абсолютная красота... Чудовище - удивительное! Это как "Маска" с Джимом Керри и как "Красавица и Чудовище" на свой лад... Любовь, ностальгия, волшебство, принц, принцесса, превращения - так это затягивает, завлекает, закручивает в вихрь карнавала... Я же недавно смотрела что-то чуть-чуть похожее - "Любовь к трём апельсинам", но, может, спектакль был детский, но теперь понимаю, что прониклась еще меньше, чем думала сначала... Я так боялась, что меня не "торкнет"... А оно оказалось прекрасное и сказочное. Но, честно говоря, даже жалко, что такое Чудовище в конце исчезло...
Administrator: Фотографию "Маленьких трагедий" Татьяны Ким - ОТСЮДА скопировать можно... но сложно. Посему - открывайте ссылку, смотрите. "Поиграв" мышкой, снимок можно увеличить... уменьшить... подвигать туда-сюда.
Administrator: Афиша Маленькие трагедии Пушкина Спектакль Виктора Рыжакова явно не предназначен любителям художественного слова: баюкающую слух гармонию стиха здесь остранили — устранили — разъяли алгеброй, разбавили мультимедиа и превратили классические тексты в остро-современное высказывание. Вместо того чтобы по традиции сыграть набор маленьких пьес, Рыжаков и его команда связали их в один сюжет. Из-за такта звучат строчки «Пира во время чумы» — здесь это не просто название, а предлага-емое обстоятельство, диагноз мира (в проекции над сценой угадывается карта современного города). Сначала разыгрываются все завязки, первая — «Скупой рыцарь». Несколько сыновей (студенты райкинского курса в Школе-студии МХАТ) перехватывают друг у друга текст, повторяя, зажевывая слова молодой гордыни. Барон (Константин Райкин), голый по пояс, стирает в золотом тазу что-то белоснежное, говорит о власти, которую дает спящее в сундуках богатство, воспаряет, полубезумный, — и натягивает свое сокровище, которое оказывается рваной майкой. Отцы и дети — здесь всем есть в чем друг друга обвинить: отцы не дают (жизненное пространство, сцену) принадлежащее по праву, нарушают ход времени; дети же, с точки зрения отцов, все как один — предатели. История о гении и злодействе превращается в историю первого ученика. Вот Сальери (Один Байрон, выпускник американского курса Школы-студии МХАТ с чистейшим русским произношением) стоит на столе в условном баре и заводит свою публику, выкрикивая пушкинский текст в микрофон с интонациями поп-певца. Это идеальный шоумен, легко овладевший классической школой, у которого начисто отсутствуют рецепторы, воспринимающие искусство. Моцарт (снова Константин Райкин) — нелепый старомодный старик в парике и камзоле, так сентиментально говорящий об искусстве и людях, что его остается только отравить в прямом эфире перед зрителями. В финале идет «Сцена из Фауста»: текст про-бегает по экрану, под музыку Карла Орфа накрывается огромный стол для пира, за который садятся механические светские персонажи, гаснет и вспыхивает свет — и все они исчезли, унесенные чумой или временем. Только нетронутый стол блес-тит безжалостным стеклом и белизной. Екатерина Рябова
Administrator: От зрителя Не рецензия . Ну вот, теперь я лишилась права говорить "в театре последний раз я не был никогда" - за что огромное спасибо Одину Байрону, вписавшему на спектакль "Маленькие трагедии" в Сатирикон. Весь спектакль вообще очень красивый. Идея с дроблением текста на мелкие частицы и умножением фигур, когда каждый следующий становится то эхом, то преемником каждого из предыдущих, делает зрелище не монолитом, но сплошным конгломератом; особенно понравился момент, где актеры не просто "передавали" друг другу слова по типу "колечко-колечко-выйди на крылечко", а где было пересечение слов одного и действий другого (в первом отрывке из "Скупого рыцаря"). Это оделение одним текстом многих элементов-носителей, когда одно "живущее" слово как будто мгновенно переходит от одного носителя к другому, а использованный носитель, лишенный слова, замирает или падает, как пустая оболочка, - воспринимается какое-то запредельное целое. Задумка с видеопроекцией, продолжающей фрактальное "умножение" - крута. Пространство сцены сделано прекрасно. А самое лучшее - хор, тот самый который "гибнет в итоге" дивный, просто дивный, товарищи, где взять саундтрек к спектаклю?! Самый красивый и яркий момент - когда Сальери-Один исполняет "Лакримозу" (Боже!.. Полцарства за аудиозапись!), и вообще больше всего в постановке мне понравился "эпизод I из "Моцарта и Сальери", - вовсе не потому, что Один "один из наших" :) А потому, что данный эпизод не стебный и не эстрадный, а именно драматургический. Это реально дико красиво и читаемо: и дирижирование собственным монологом, исполняемым статистами: деловитое наслаждение властью дать Слово и лишить его; и преувеличенно истеричный танец рук (при тексте произносимом, наоборот, без истерики) - будто бы они без костей, или будто они - крылья, но как ни старается Сальери, взмахивая ими изо всех сил, - они не могут, не могут, не могут помочь ему взлететь, ибо не дано, и потому - падение Сальери "на темную сторону", в ад, падение под тяжестью зависти - фигура в ослепительно белом, с поднятыми руками, срывающаяся вниз, в кучку невнятных, копошащихся серых фигур, и пропадающая среди них. Было, конечно, и то, что не понравилось, но об этом не буду писать. А еще, в финале, успев увидеть вывалившуюся на заднем плане штанкету, густо усеянную контровыми фонарями, я профессионально успела прижмуриться ДО того, как они вжарили по залу! :))))
полная версия страницы