Форум » Архив форума » в этом хорошем театре :) то бишь в "Сатириконе". ЧАСТЬ 8 » Ответить
в этом хорошем театре :) то бишь в "Сатириконе". ЧАСТЬ 8
Administrator: в этом хорошем театре :) то бишь в "Сатириконе" ЧАСТЬ 1 ЧАСТЬ 2 ЧАСТЬ 3 ЧАСТЬ 4 ЧАСТЬ 5 ЧАСТЬ 6 ЧАСТЬ 7
Локоны: От зрителя: Что посмотреть в театре ... 10. В Сатириконе идут "Королева красоты" и "Сиротливый Запад" Макдонаха же. Уже не столь метафорические спектакли, вполне реализм. На Малой сцене на расстоянии вытянутой руки актеры такие эмоции показывают, что просто сам умираешь вместе с ними, а эмоций в спектаклях очень много. Актеры в Сатириконе нереально прекрасные все. 11. Еще в Сатириконе мне понравились две постановки по Островскому - "Деньги" и "Доходное место". В "Доходном" потрясный Максим Аверин, жалко мало. Я даже не думала, что он такой удивительный актер. "Деньги" яркие и красочные, там уникальная Агриппина Стеклова.
бельчонок: ВНИМАНИЕ!!!! 7 марта вместо спектакля «Король Лир» - спектакль «Ричард Ш»; 8 марта вместо спектакля «Маленькие трагедии Пушкина» - «Творческий вечер Константина Райкина» (моноспектакль-концерт).
Elena: Билеты на Короля Лира действительны на Ричарда? Менять не нужно заблаговременно? Administrator/Ирината: Билеты действительны. В этом отношении - всё в порядке.
Кука: Опять у нас замены 13 марта вместо спектакля «Маленькие трагедии Пушкина» - «Творческий вечер Константина Райкина» (моноспектакль-концерт); 15 марта вместо спектакля «Король Лир» - «Ричард III»; Билеты действительны. click here
Administrator: Страна любви Фото: Алексей Клим_Самгин Кошелев "Bhasma. Пепел.Сцены". Выставка театральной фотографии
Лея: Administrator , большое спасибо за ссылку. Там есть еще фото спектаклей "Сатирикона": "Страна любви", "Бальзаминов", "Король Лир", "Синее чудовище", "Макбетт".
Administrator: От arlekin Константин Райкин в "На ночь глядя" Ведущие неточно процитировали высказывание Райкина из их программы пяти-с-лишним-летней давности, он не говорил, что Чехов - "некассовый" драматург, но сказал, что Шекспир - более "кассовый", чем Чехов, и мне тоже тогда это показалось любопытным наблюдением: http://users.livejournal.com/_arlekin_/722049.html?mode=reply#add_comment Тем не менее подметить, что за прошедшие с того момента годы репертуар "Сатирикона" пополнился чеховской "Чайкой", и что "Чайка" в постановке Бутусова, превосходя самые смелые ожидания, оказалась событием грандиозным, пришлось очень кстати. Я бывал в "Сатириконе" еще в 90-е, смотрел там, к примеру, "Великолепного рогоносца" Фоменко с самим Райкиным и Вдовиной в главных ролях, позднее, уже в 2001-м, "Гедду Габлер" Чусовой, ее режиссерский дебют на московской профессиональной сцене с той же Вдовиной - но эти вещи тогда шли в малом зале, а в большом преобладали, наряду с шекспировским "Гамлетом" Стуруа, либо комедийные вещицы, вполне качественные, но без особых претензий, либо театральные, по тогдашним понятиям, "блокбастеры" типа машковской "Трехгрошовой оперы" или собственного райкинского "Шантеклера". Сегодняшний "Сатирикон" - совершенно другой театр, один из самых интересных и живых в Москве. В значительной степени, конечно, благодаря работам Бутусова, а теперь еще и Рыжакова - но Райкин же худрук театра, да и как актер в их спекатклях занят, просчеты следовало бы списывать на него, но, значит, и заслуги на его счет следует записать. А секрета, говорит, никакого тут нету. И я верю ему - высокопарная сектантская болтовня иных театральных деятелей обычно прикрывает художественную, интеллектуальную, а то и профессиональную несостоятельность, Райкин же рассуждает трезво - ведущие полемично приписали ему "цинизм" (понятно, что даже они так не думают, но надо привнести конфликтность в благостную беседу), на самом деле это всего лишь здравый смысл, который, как сам Райкин выразился, не мешает "глубинам и высотам искусства" оглядываться на то, что рядом с театром выстроили станцию метро, а скоро еще и новый выход прямо к "Сатирикону" из нее откроют, что от актеров и от спектаклей надо избавляться не дожидаясь, пока первые превратились в балласт, а вторые пережили свою славу. Мысли о том, что для поддержания полноценной "формы" спектакля его надо играть как минимум три раза в месяц и режиссер постоянно должен за этим следить, а расставаться с постановками и с людьми лучше с чувством легкой досады, нежели с облегчением, и что наличие больше двенадцати названий в афише театра стоит рассматривать как симптом опасный для качества каждого из них - по-моему, ценны сами по себе, и универсальны, применимы к любому стационарному театру. С другой стороны, в ток-шоу, не претендующем на информационную оперативность, для меня новостью прозвучало сообщение, что Полина Райкина перешла-таки в труппу "Сатирикона" из театра им. Станиславского - за Полину можно порадоваться, за театр Станиславского, наверное, на моей жизни уже не придется. Вообще когда человеку есть что сказать, то неважно, касается вопрос актуальной темы или "вечной". Мне в любом случае интересно, скажем, слушать, как Константин Райкин рассказывает про отца - я только сожалею, что сегодня Аркадия Райкина зрители моложе меня практически не знают. А скоро, если принимать пророчества ведущих "На ночь глядя" всерьез, и Константина Аркадьевича знать не будут, потому что он в кино не снимается и в телепроектах, не в пример артистам своего театра, участвовать отказывается (в последний раз, по-моему, играл в мини-сериале Пуаро - но без особого, надо сказать, успеха). И еще сожалею, что никогда мне лично не доводилось делать с Константином Райкиным интервью или материалов в каком-нибудь другом журналистском формате - и не доведется, очевидно. Но нужно и можно хотя бы поспешить пересмотреть некоторые спектакли "Сатирикона" - он же говорит, что держит в репертуаре семь названий, а когда на подходе восьмое, одно автоматически вытесняется, и спектакль играется леть пять-шесть, иногда семь, а иногда три - оттягивать, стало быть, некуда.
Administrator: Петербургский Театральный Журнал. Архив ИСКУШЕНИЕ «САТИРИКОНОМ»… Когда мне было лет двадцать пять (и ни о каком «Сатириконе» даже речи не было, а сам я только пришел в «Современник»), в каком-то разговоре, даже не помню с кем, я вдруг сказал: «А у меня будет свой театр!» И когда я это произнес (почти как в старом фильме про «Одиссея», где в ответ на какие-то его слова вдруг среди ясного неба грянул гром), что-то произошло: будто электричеством тряхнуло — меня пот прошиб, озноб… Ось времени в этот миг через меня прошла. Много позже наступил момент, когда я понял, что тот театр, где я хочу работать, не существует в природе. Значит, надо его попытаться сделать своими руками. А попытаться я мог только на территории папиного театра — только там была какая-то возможность свободы… (Из монолога главного героя) Восемнадцать лет назад Райкин неожиданно (будто на чей-то зов) ушел из «Современника», где к этому времени стал одним из ведущих молодых артистов, где вместе с Валерием Фокиным создал спектакли-события — «И пойду, и пойду» по Достоевскому, «Валентин и Валентина»… Ушел в театр миниатюр Аркадия Райкина, где тогда не было ни одного драматического (в каноническом смысле) спектакля и ему, казалось, нечего было играть… А двенадцать лет назад в Марьиной роще среди московских новостроек появился новый театр. Любимейший артист погибающей империи, изгнанный из Ленинграда Аркадий Райкин, обрел наконец театральный дом в столице. И здесь закончилась удивительная пьеса «Жизнь великого шута страны Советов». Открытие «Сатирикона» (в перестроенном кинотеатре) 4 июня 1987 года утвердило артистическую династию Райкиных и обозначило начало последнего сезона в жизни Райкина-старшего. Всего через полгода, в трехсотый раз сыграв спектакль «Мир вашему дому», закольцевав пролог и эпилог с изяществом, ему одному присущим, он умер, как Иов, насыщенный днями, — и оставил свой театр сыну. Из сегодняшнего далека уже трудно различить, кто тогда ощущал себя более сиротливо и растерянно — коллектив театра или его новоиспеченный художественный руководитель. Но роль «младшего», которую Константину Райкину пришлось исполнять в «Современнике», годы спустя отозвалась абсолютной уверенностью в необходимости старшинства, потребностью быть тем, кто определяет и диктует порядок театральной жизни. Тогда даже завсегдатаи «Современника», не пропускавшие ни одного спектакля с участием Райкина-младшего, не могли предположить, каким крутым станет для него этот маршрут, благословленный отцом. Театр миниатюр, из которого, как из кокона, возник новый коллектив, имел центростремительную структуру: главным в нем был один человек — Аркадий Райкин. «Сатирикон» волею судеб это строение повторяет: в стране нет сегодня другого театра, который возглавлял бы артист первой величины, соединяя роль художественного руководителя с ролями премьера, постановщика, импресарио. Это и определяет особую «конституцию» «Сатирикона». Константин Райкин играет, ставит, приглашает режиссеров для работы «на вырост». Двенадцать лет и в самом деле стали для театра эпохой неуклонного роста. Сегодня «Сатирикон» — среди самых популярных театров столицы, но к этой позиции он шел трудно, расставаясь с одними артистами и приглашая других, оступаясь, но неуклонно двигаясь — к полноценному многожанровому «взрослому» состоянию. Райкин строит свой коллектив исходя из собственных представлений. Редкостно выносливый, он работает здесь больше всех — и это диктует ритм всему театру. Мастер, он не стыдится быть учеником — и в труппе разделяют готовность к ученичеству. «Сатирикон» всегда «в форме». Здесь выучены любить пот, ночные прогоны, десятичасовые репетиции, ценить радость повседневного труда и даже изнеможение в конце сезона. Пунктуальным в работе до сумасшествия он с годами сделал себя сам. Если артист «Сатирикона» «забывает» о репетиции или вовремя не является на разминку, его лишают премий, части зарплаты, объявляют публичные взыскания. И потому, что сам художественный руководитель подает пример абсолютной отдачи, артисты этому примеру следуют. Райкин владеет «заразительностью» и на сцене, и в жизни. …Утро в «Сатириконе» начинается в девять. Коридоры и лестницы моют и чистят (здесь никогда не пахнет театральной пылью), в актерском буфете начинают греметь кастрюлями. Помреж у себя в кабинете в половине десятого ставит чайник, чтобы к началу репетиции заварить целую бадью крепкого чая. Райкин приезжает в театр без пятнадцати, без десяти десять. В десять начинается репетиция. Это нерушимо. И сверхпунктуальный Валерий Фокин, и «ночной» человек Владимир Машков, и неизлечимо страдающий в Москве бессонницей Роберт Стуруа — все приглашаемые режиссеры всегда появлялись в театре в назначенное время. Исключением остается лишь Петр Фоменко, чьи знаменитые опоздания, возможно, являются частью его художественного метода… Репетиция идет до часу-двух. Затем все устремляются в буфет. Райкин ест молниеносно и столь же молниеносно скрывается за своей дверью с табличкой «Художественный руководитель». Два-три часа занимают текущие дела, встречи — часто с расчетом на будущую работу. В половине пятого — начало разминки перед вечерним спектаклем. Затем грим, костюм. И — выход на сцену. После спектакля (Райкин играет от двадцати четырех до тридцати спектаклей в месяц) очень часто — «разбор полетов». Затем — показ кого-то из артистов, пробующихся в театр, или новая самостоятельная работа кого-то из своих. «День» Константина Аркадьевича кончается за полночь. — Мне надо подумать, девочки… — часто говорит он жене и дочери, возвращаясь домой, прямо с порога. Дом для Райкина — место, где можно собраться с мыслями перед завтрашним днем. Дом — это ночные репетиции наедине с самим собой, это книги, пьесы, поиск музыки для спектакля… И только потом — домашний очаг. Существование в двух ипостасях — премьера и художественного руководителя — другого человека заставило бы раздваиваться. Но для Райкина это, как выясняется, единственно комфортная форма жизни. Стратегия, им избранная, позволяющая «Сатирикону» идти собственным путем, — от успехов местного значения к событиям всероссийского и европейского масштаба, — может быть определена как «принципиальный эклектизм». «Когда б мы жили без затей, я нарожала бы детей, — пела некогда Вероника Долина, — от всех, кого любила, всех видов и мастей…» «Сатирикон» эту мечту осуществил: в его репертуаре были и есть «дети» всех, с кем у него случились романы в минувшем двенадцатилетии: от Романа Виктюка до Роберта Стуруа. Режиссеры, определяющие афишу «Сатирикона», — не просто люди разных поколений, но разной сценической крови и разной художественной веры. Что, скажем, общего у постромантического «Сирано» Леонида Трушкина — с жестким экспериментом Валерия Фокина по воссозданию «русского Кафки»? Или у «Великолепного рогоносца», так густо замешанного на рациональном и иррациональном, как умеет только Фоменко, — с ловко слаженным, но плосковатым комиксом Машкова «по мотивам» Брехта? Их роднит единственное — главные роли всюду с блеском исполняет Константин Райкин. За эти годы он «прошел» через значительнейших режиссеров. Он сам себе заработал свободу и обеспечил возможность быть «глиной, щенком с розовым пузом» в руках Петра Фоменко, объектом театрального эксперимента в руках Виктюка, Фокина, Стуруа. И чем известней — от премьеры к премьере — становится театр, чем размашистей двигается маховик успеха, тем свободней в своем выборе художественный руководитель «Сатирикона». Однажды решив, кто ему нужен, интеллигентный, отчасти даже нерешительный, Райкин обретает бульдожью хватку. Так, чтобы «заполучить» вечно ускользающего Петра Наумовича Фоменко, Райкин ходил за ним больше года… От Стуруа конкретного срока начала работы добивался, летая за ним по миру — от Тбилиси до Буэнос-Айреса. Вообще по упорству, готовности миллиметровыми шажками двигаться вперед Райкину равных нет. В роли худрука он существует так, будто не знает цинично-мудрой аксиомы Товстоногова: «Хороший артист сыграет хорошо, средний средне, а плохой — плохо». Он готов каждому дать шанс стать лучшим, но ему очень трудно устоять перед соблазном подавить чужую волю собственным темпераментом и артистическим авторитетом. Художественный руководитель и первый артист — две ипостаси, находящиеся в сложном взаимодействии, перетекающие от состояния гармонии к дисгармонии. Работы актеров, составляющих ядро труппы (Натальи Вдовиной, Марины Ивановой, Лики Нифонтовой, Владимира Большова, Федора Добронравова, Александра Корженкова, Алексея Якубова), — удачные, значительные, иногда блестящие — не могут заслонить очевидной истины: артисту Райкину равен в «Сатириконе» пока только сам Райкин. Своими руками (и это оборотная сторона жизни монотеатра) он создал вокруг себя в «Сатириконе» мир не розных творческих личностей, а в значительной мере — мир подобий. Отражений собственного сверхмощного актерского дара. Репетиции Райкина — те, что ведет он сам, — чаще всего замечательно точные артистические вариации на тему «как бы я сыграл эту роль». Степень большей или меньшей одаренности молодых артистов оценивается (возможно, бессознательно) в соответствии с тем, насколько точно они могут имитировать рисунок и манеру игры своего вожака. Парадокс в том, что Райкин, прирожденный лидер, сам себя обрек на лукавую участь — оставаться единственным, но повторимым — повторяемым, разыгрываемым на столько ладов, сколько в труппе активно занятых артистов. Почему? Что за этой сознательной «слепотой»? Возможно, тайная робость, знакомая каждому художнику. Возможно, избыточная «энергия заблуждения», которая переполняет Райкина. Возможно, честолюбие, толкающее его быть всем в «Сатириконе» — и небом, и луной, и звездами своего театра, и вдобавок почвой, из которой вырастают все цветы… Возможно, сильнейшая потребность пожизненно оставаться центром собственной вселенной, унаследованная от отца… Как бы то ни было, здесь тайная слабость «Сатирикона», область драматической двойственности, которую Константин Аркадьевич предпочитает не замечать. «С ними еще нужно повозиться, — не устает он повторять, рассказывая о своих актерах, — а кто, кроме меня, будет это делать?» Но, в сущности, в данный момент жизни ему неинтересно соглашаться с тем, что режиссура — «другая профессия», со своими законами, и не она первична для артиста Райкина… Человек невероятно насыщенной, абсолютно закрытой интенсивной и часто мучительной внутренней жизни, Райкин стремится сделать факты своей духовной биографии художественными свидетельствами. Это стремление, бесспорно режиссерское по природе, осуществляется по технологии — очень актерски. Он точен, предельно конкретен в своих замечаниях артистам. Он замечательно придумывает роль, у него безукоризненное чувство сценического ритма и времени. Но… Впрочем, подробно говорить об этом «но» — значит, анализировать его работу в спектаклях, которые он осуществил как режиссер — кроме «Ромео и Джульетты»: «Эти пестрые бабочки», «Кьоджинские перепалки» и «Квартет». И попытаться понять, в какую сторону с помощью этих спектаклей двинулся «Сатирикон». Ибо, в конце концов, признанные режиссеры — Виктюк, Фоменко, Фокин, Стуруа, создав спектакль, уходили, а театр оставался со своим художественным руководителем и некой суммой вновь обретенного опыта. И чем дальше совершалось уклонение от предполагаемой линии, тем вернее и неуклонней театр к ней возвращался. Очень зрелищный, очень энергичный и очень… шумный — он стал истинно общедоступным. В конце 90-х годов наступил период, когда Райкин сам себе стал гораздо интреснее как постановщик и художественный руководитель, чем как артист. Он готов репетировать днями и сутками, он не выходит из театра. Полная концентрация, абсолютная поглощенность. Порой кажется — во всех обстоятельствах жизни он двигается, реагирует, существует механистично, по инерции. «Включается» и оживает только в репетиционном зале и на сцене. С годами это свойство усугубляется. Между собой и действительностью Райкин инстинктивно оставляет некую «нейтральную полосу». «Я могу показаться очень невнимательным к людям», — говорит он покаянно. Возможно, в какой-то момент он решил: чем-то придется жертвовать неизбежно, и тот, кто хочет сложить из разрозненных осколков слово «вечность», должен обладать смертельной сосредоточенностью. Его поглощенность делом спокойно-фанатична. Короткий переход из гримерной (бывшей отцовской) по коридору к сцене — мост между жизнью и ее бледным подобием. Он не любит, когда в «Сатирикон» проникает солнечный свет, реальное освещение: в театре все должно быть чуть сдвинутым, искусственным, это помогает собраться. …У Райкина странный вкус. Он не любит интеллектуальный театр. Он не любит особенных «тонкостей». Его предпочтения порой проще и элементарнее его собственной игры. Это сказывается и в отборе артистов. Чем иначе объяснишь, что в сатириконовской труппе нет звезд-мужчин и лишь одна звезда-женщина? Возможно, это то, что называется психологией «малой группы», в которой лидер должен быть уверен, что все окружающее находится в поле его воздействия. Но в любом случае, сознателен или бессознателен выбор контекста, он способен обернуться против Райкина. Драматический театр, по «гамбургскому счету», не существует вне артистического ансамбля и достойного партнерства. В итоговом успехе — всегда сумма усилий. Но похоже, сегодня ему важнее воздух личной свободы и выстраданный распорядок жизни театра, чем каждодневная работа с равными партнерами… Однако даже исключительный талант в театре должен не только давать, но и брать. Где и у кого «брать» Райкину — вопрос для его артистического будущего. Вообще проблема самоопределения, такая, казалось бы, в этом случае очевидная, еще до конца не решена. Даже не Райкиным — жизнью, которая преподносит нам иногда большие сюрпризы. Это только кажется, что Райкин создает театр «под себя»; если взглянуть на вещи под иным углом зрения, увидим, что во имя свободы он готов жертвовать судьбой гения, ибо гениями не становятся в одиночку, вне режиссуры. Михаил Чехов для него — «сильнейший побудительный человек», но можно ли повторить судьбу Чехова? Искусство Райкина много лет зиждется на особом нравственном чувстве, которое сродни религиозному: он верит, что Бог только тогда заметит его, что талант только тогда не пойдет на убыль, когда он не будет совершать всерьез дурных поступков. Эту нить он долгие годы ощущал туго натянутой, эту связь — важнейшей. Но так жить трудно. Обстоятельства заставляют нас поступаться многим. Время исподволь, незаметно корректирует наши ценности, иногда сея пока еще не слишком явные семена деструкции. Но эти семена — как зубы дракона, которые в свой час всходят разрушением. И остается вопрос, на который художник отвечает всей жизнью: гений — что это значит? Обещание или осуществление?.. Декабрь 1999 г.
Локоны: от зрителя: ... Вчера я смотрела «Тополя и ветер». Перечислю всех:) Максим Аверин, Денис Суханов и Антон Кузнецов – браво! Я не устаю повторять, что Сатирикон мой любимый навеки театр:) Хочется всем актерам, а особенно их руководителю Константину Аркадьевичу низко поклониться за то, что они делают. Мне важно, когда я не вижу глупости…ведь из каждой комедии можно устроить «петросянию», важно, когда нет фальши…все постановки Сатирикона – это другой мир, ни с чем не сравнимый. Это профессионализм. А еще, это могут говорить актеры, но главное, что это чувствуют зрители…Я это чувствую, что они любят и уважают своего зрителя. Спасибо:)
бельчонок: Синее Чудовище 18.03.2012 На это Синее чудовище, я пошла специально посмотреть на новую Дардане в исполнении Жени Абрамовой и не зря! Первое отделение, я сидела достаточно близко, и конечно это здорово. Но на втором, села выше, там, где обычно билетерши, и могу сказать, я нашла лучшее место для просмотра этого спектакля. Там настолько все хорошо видно, да и масштабность зрелища, потрясающая. В зале было очень много актеров, и это было приятно, интересно было наблюдать за Артемом Осиповым, он так переживал, за тем, что происходит на сцене, что было видно, как он повторяет текст, и готов сам рвануть на сцену играть Панталоне. Один Байрон, интересно реагировал, порой казалось, он не понимает некоторых шуток, но видно ему очень понравилось, так как в конце он стоял и кричал «Браво». Теперь о тех, кто был на сцене, начну как раз с той ради которой пришла. Женя Абрамова, мне всегда казалась, несколько черствой, и думалось, что Дардане у нее будет такая же, а нет, у нее она получилась достаточно убедительная, и действительно в конце она влюбилась в Таэра. Некоторые моменты очень понравилось, особенно, когда Дардане прибывает в Нанкин и знакомится с Гулинди, это, наверное, была одна из лучших сцен, я так давно не смеялась. Но самая, на мой взгляд, лучшая сцена была, финальная, ее признания, я даже прослезилась. В целом, мне кажется, с каждым разом у Жени будет получаться все лучше и лучше! Великая четверка наших старичков, здорово отыграла, единственное не синхронно немного было в бассейне, и на это отреагировал Константин Аркадьевич, ударив по столу. Но так это было как всегда очень здорово. В целом спектакль пошел довольно хорошо! очнь жду, когда еще будет играть Женя, чтобы еще раз на нее посмотреть!
Кука: бельчонок, совершенно точно могу сказать, что Женя теперь вошла в постоянный состав Синего чудовища, бОльшую часть спектаклей будет играть именно она, Марьяна Спивак будет играть редко. Вчера действительно ВСЕ было здорово, Женя справилась со своей задачей, она вписалась в общую картину спектакля,смотрится гармонично, теперь только наигрывать и развивать образ, т.к. пока она раскрылась не совсем. Уж не знаю ЧТО повлияло на вчерашнюю игру актеров, но играли СУПЕР!! В субботу было немного слабее (наверное копили силы на премьеру с Женей ). Все больше радует меня Лена Березнова, находится в прекрасной форме, молодец! Ваня Игнатенко тоже молодцом. ТАК ДЕРЖАТЬ !!
Кука:
бельчонок: Кука пишет: овершенно точно могу сказать, что Женя теперь вошла в постоянный состав Синего чудовища, бОльшую часть спектаклей будет играть именно она Здорово!
Administrator: От зрителя «Вечер с Достоевским» в Сатириконе. «Что же касается до моего личного мнения, то любить только одно благоденствие даже как-то и неприлично. Хорошо ли, дурно ли, но разломать иногда что-нибудь тоже очень приятно…» «Теперь же мне вдруг ярко представилась нелепая, отвратительная, как паук, идея разврата, который без любви, грубо и бесстыже, начинает прямо с того, чем настоящая любовь венчается…» «Всякий порядочный человек нашего времени есть и должен быть трус и раб. Это нормальное его состояние. В этом я убежден глубоко. Он так сделан и на то устроен. И не в настоящее время, от каких-нибудь там случайных обстоятельств, а вообще во все времена порядочный человек должен быть трус и раб. Это закон природы всех порядочных людей на земле. Если и случится кому из них похрабриться над чем-нибудь, то пусть этим не утешается и не увлекается: все равно перед другим сбрендит. Таков единственный и вековечный выход. Храбрятся только ослы и их ублюдки, но ведь и те до известной стены. Hа них и внимания обращать не стоит, потому что они ровно ничего не означают…» (Фёдор Михайлович Достоевский, «Записки из подполья») Несмотря на неоднозначные отзывы о самом театре и его спектаклях, мне Сатирикон понравился. Большой, удобный зал с комфортными креслами, ряды идут лесенкой, как в большинстве кинотеатров, благодаря чему головы впереди сидящих почти не мешают просмотру. Мы ходили на «Вечер с Достоевским» - фактически театр одного актёра, сценическое переложение «Записок из подполья» великого автора. Сложное произведение, до него (как и многих других у Достоевского) нужно дорасти. Помнится, при всей своей любви к Фёдору Михайловичу я читал «Записки» со скрипом, с тяжестью, понимая только урывками. Но то, что трудно воспринималось в языке, определённо становится яснее в яркой игре Константина Райкина. Когда на сцене соединяется глубокого текст и великолепная игра рождается спектакль, который захватывает и приковывает внимание при всей своей необычности и неоднозначности. Лучше всего у Достоевского получается выворачивать человеческую душу наизнанку. Главная находка Райкина, как мне кажется, состоит именно в том, что он через тексты великого писателя вывернул наизнанку себя самого. Сделать это за полтора часа на одной маленькой сцене не так уж и просто. Тут нужно иметь большой актёрский талант и у Райкина его хватает с лихвой. Он вытворяет на сцене невообразимое, устраивает настоящую вакханалию образов, примеряет на себя смех, злость, шутовство, злобу, интеллектуальность, становясь то злобным человечком, то большим мыслителем. В первой части спектакля Райкин на сцене откровенно рисуется и, что важнее всего, получает от этого истинное удовольствие. Через образ, созданный Достоевским, он кривляется, разворачивается на всю катушку, паясничает, не стесняясь никого, как будто не только ведя диалог с залом, но и бросая ему какой-то вызов, выпячивая неправильность героя, с которой трудно спорить. Ещё бы! Ведь в руках у Райкина логика и рассуждения Фёдора Михайловича. Вряд ли в споре о человеческой душе существует оружие лучше. И это отсутствие всякой застенчивости захватывает всех. И тех, кто понимает текст, и тех, кто просто слушает Райкина как пулемётную очередь. У всех взгляды прикованы к резкости его движений и слов, к игре словами, голосом, лицом, жестами, движениями, через которые он осмысляет героя «Записок», становясь им и одновременно выворачивая наизнанку себя и сидящих в зале, превращая рассуждения о человеческой сути в размышления о себе самом. И сложный текст Достоевского становится ближе и понятнее сидящим в зале, благодаря визуальному оформлению упрощается. Тон и эмоции спектакля скачут быстро. Если в первой части Райкин больше кривляка, то во второй появляется больше вдумчивости и размышлений. От того здесь больше страдания, подлинного чувство, которое приходит на место ехидства. В первой части человек на сцене доходит до исступления, будто сдирает с себя кожу, а здесь говорит спокойнее, с большей горечью и чувством какой-то безвыходности. Но спокойствие получается скользкое, потому что из него иногда осуществляются резкие переходы в истерику, злость, отчаяние, усмешку. Иногда на сцене настоящий прагматик, а иногда мечтатель. Третья часть выглядит уже совсем театрализовано и близко к классическому театру. Правда все роли играет один актёр. Но его вполне хватает на то, чтобы за полтора часа продемонстрировать на сцене всю гамму чувств. Помогают ему в этом только костюмы, игра света, музыка, тени (игра теней на стенах – одна из лучших находок спектакля). Личина главного героя иногда меняется со скоростью мелькания стробоскопа. От этого зрители в некоторые минуты заворожены так, что перестают ёрзать на стульях, бояться пошевелиться и создать шум. У нас всю вторую половину спектакля даже забывали хлопать в ладоши после великолепных моментов, как принято в театре. Боялись нарушить атмосферу, прервать актёра, разрушить созданное им волшебство. На сцене Райкин вместе с Достоевским (дуэт получается славный) размышляет обо всём, что важно для человека. Преимущественно о недостатках (точнее о том, что принято считать недостатками в рамках сложившейся морали). О том низменном, что постоянно лезет наружу. О том, как мы закрываем слабость злостью, ненавистью, подлинность меняем на надменность. А, если не вышло, то искренне хотим быть злыми и ненавидеть всех, кто прикоснулся к нашей слабости. О том, как люди топчут друг друга, хотят одного, а делают совсем другое. В этом плане происходящее на сцене безумие очень точно отражает реалии современного мира, в котором вся вакханалия, всё безумное веселье только от глубокого, внутреннего несчастья. И мир клубиться в своей яркости, поспешности, во всех этих удовольствиях только от глубокого несчастья, ощущения безвыходности, неизбежности смерти. Спектакль показывает, насколько человек силён в своём стремление к низкому, порочному, злому, негативному. Достоевский это очень точно декларирует в «Записках», а Райкин иллюстрирует своей игрой. Иллюстрация выходит яркая, ёмкая, короткая, технически красивая, современная. Чувства будто натянуты струной и вот-вот лопнут. В этом плане спектакль будет близок разному (по возрасту и интересам) зрителю. И тем, кто верен своей любви к классической литературе и театру, и тем, кто падок на яркость, и тем, кто пристрастился к современному артхаусу. Если обычный спектакль длиться 3-4 часа, то здесь за полтора одному человеку удаётся показать не меньше, а ещё и обратить внимание зрителя на те детали, которые в повседневной жизни остаются скрытыми от глаз. При этом можно вообще не вслушиваться в слова и всё равно интуитивно понять эмоциональные посылы Райкина, благо сделаны они великолепно. В конце спектакля зал встал целиком, аплодировал не жалея ладоней и даже кричал: «Браво!». Райкин это, безусловно, заслужил. Ему удалось сделать то, что не получилось даже у самого Достоевского, который создавал очень сложных героев, не всегда близких простому читателю. Из-за этой сложности его тексты часто читаются непросто. На уровне ощущений у читателя не всегда получается разобраться в мотивах героев, не всегда эмоциональный фон достаточно силён, чтобы прочувствовать героев и через них понять смыслы текста. С этой точки зрения «Преступление и наказание» выходит доступным даже для школьников в силу того, что удаётся почувствовать вот это непростое убийство ради того, чтобы что-то доказать себе. Топор иллюстративен, как средство ответа на вопрос «тварь я дрожащая или право имею». Раскольников тоже сложен, но здесь Достоевский снимает не сотню одёжек, чтобы показать нутро, а всего несколько. «Записки из подполья» в этом плане намного сложнее, но у Райкина получается невозможное. Передать не смысл и текст, а эмоцию, ощущение на каком-то интуитивном, игровом уровне. Думаю, после спектакля многие из тех, кто не смог прочесть и нескольких страниц из книги Достоевского, осилят её целиком. Потому что Райкин дал средство эмоционального, а не интеллектуального понимания. Возможно, имеет смысл и мне самому перечитать повесть, открывая сложные моменты, которые в прошлый раз показались мне тёмными пятнами. Райкин молодец ещё и в том плане, что не стесняется брать и примерять на себя ту суть, которую большинство пытается скрыть, спрятать даже от самих себя. И в этом его самое большое достижение. Ему не стыдно не только примерять, но и открывать в себе и выставлять на показ. Именно поэтому ему удаётся играть так искренне, подлинно, по-настоящему, выглядит на сцене живым и держать внимание зрителя от начала и до конца, несмотря на сложность поднимаемых тем. Если Достоевский в своих книгах использовал все средства языка, чтобы выворачивать людей наизнанку, то Райкин использовал всю мимику, все жесты, всё своё актёрское мастерство, все визуальные эффекты, чтобы сделать то же самое по текстам великого автора. И, мне кажется, ему это вполне удалось. «…в романе надо героя, а тут нарочно собраны все черты для антигероя, а главное, все это произведет пренеприятное впечатление, потому что мы все отвыкли от жизни, все хромаем, всякий более или менее. Даже до того отвыкли, что чувствуем подчас к настоящей «живой жизни» какое-то омерзение, а потому и терпеть не можем, когда нам напоминают про нее. Ведь мы до того дошли, что настоящую «живую жизнь» чуть не считаем за труд, почти что за службу, и все мы про себя согласны, что по книжке лучше. И чего копошимся мы иногда, чего блажим, чего просим? Сами не знаем чего. Нам же будет хуже, если наши блажные просьбы исполнят. Ну, попробуйте, ну, дайте нам, например, побольше самостоятельности, развяжите любому из нас руки, расширьте круг деятельности, ослабьте опеку, и мы... да уверяю же вас: мы тотчас же попросимся опять обратно в опеку. Знаю, что вы, может быть, на меня за это рассердитесь, закричите, ногами затопаете: «Говорите, дескать, про себя одного и про ваши мизеры в подполье, а не смейте говорить: «все мы»». Позвольте, господа, ведь не оправдываюсь же я этим всемством. Что же собственно до меня касается, то ведь я только доводил в моей жизни до крайности то, что вы не осмеливались доводить и до половины, да еще трусость свою принимали за благоразумие, и тем утешались, обманывая сами себя. Так что я, пожалуй, еще «живее» вас выхожу…» (Достоевский, «Записки из подполья»)
Administrator: От зрителя Всё никак не могла заставить себя написать о нашем походе на давно вожделенный спектакль "Маленькие трагедии Пушкина" в Сатириконе. И все из-за того, что сильно проняло. Честно говоря, я, каюсь, недооценила подбор актеров поначалу. Зря, я очень ошиблась. Особенным открытием для меня стал Один Байрон. Клеймо сериала на нём. А я таких вещей гнушаюсь. Но его реквием! Именно его. Нашла ролик из новостей, там есть отрывки из спектакля. Так, для общего представления. Хотя, на самом деле, никакого представления этот ролик не дает даже близко. Лучше даже не смотреть. Я шла, ничего не зная, кроме коротких программковых текстов. На премьеру. Была сбита, словно тяжелой артиллерией. В стиле Сатирикона: много музыки, игры со зрителем, провокаций в сторону публики и перевертышей. Захватывает и не отпускает. Повествование о смерти души человеческой в разных её интерпретациях. За месяц до этого спектакля, смотрели еще один спектакль театра Сатирикон - "Деньги". Жалко, другой состав был, без Байрона и Стекловой, но все так же феерично. Сидели мы прямо на первом ряду, так что фишка с шлагбаумом нас очень развеселила. Пролетел у меня прямо перед носом. Денис Суханов в живописных лохмотьях (Михей Михеич) в своей неотразимой манере завалил восторженную публику пыльными пакетами из мусорного бака и заплевал точными интонациями.
бельчонок: Премьера! 7,14,28 апреля на сцене театра "Сатирикон" состоится премьера спектакля «Карасёнок и Поросёнок» по детской сказке Ю.Клавдиева и А.Москаленко. Постановка Елены Бутенко-Райкиной, художник Маргарита Песчанская.
Administrator: От зрителя "Вечер с Достоевским" в "Сатириконе" Впервые за не помню сколько лет получила абсолютное удовольствие от спектакля. Хотя театр люблю, правда, к сожалению, в последние годы не так уж и часто туда выбираюсь. Да и знаю его неплохо - можно сказать, в театре выросла, по крайней мере раннюю юность провела там. Но чтобы спектакль держал внимание от начала и до финальных поклонов, чтобы не верилось, когда эти самые поклоны начались, что все - представление окончено, чтобы хотелось еще, и по пути из тесноты курилки и гардероба в метро, в метель, в еще оставшуюся на сегодня суету в грохоте машин и неведомых круглосуточных строек нет-нет да и звучали - еле слышно, но все же! - литавры и скрипка, и скрестившиеся тени на тротуаре побуждали посмотреть вверх - вроде задник колышится, отчего бы? - такого давненько не было. А тут повезло. Может, еще и потому, что "литературную основу" спектакля - повесть"Записки из подполья", каюсь, не читала, хотя с произведениями автора "Запискок...", безусловно, знакома. И перед спектаклем читать не стала, боясь, что одни свежие впечатления помешают появиться другим (начала читать сразу после - не пошло; наверное, действительно нужен временной интервал). Так что делюсь непосредственной реакцией "чайника":). Все-таки Константин Райкин - актерище. Не из тех - хотела сказать МХАТовских стариков, но стариков-то тех самых вживую не видела уже, видела тех, кто с ними на одной площадке работал... И да, помнится, во МХАТе, в спектакле одного тогда еще молодого и скандального режиссера дама из старшего поколения одним взглядом всех молодых и телегеничных переигрывала. Тут другой театр (простите капитана очевидность) - но вот так, по-другому, с музыкой, пантомимой и даже рэпом - можно интерпретировать русскую классику. Осовременивать без пошлости и нарочитых аллюзий. Мне вот, не читавшей первоисточника, мысли вслух главного героя поначалу монологом дауншифтера показались, хотя никаких намеков на это, кроме имеющихся в тексте фактов биографии - уволился человек со службы, когда наследство получил, такие и в XIX веке были, да, - в спектакле не было. Но скоро дошло: Достоевский же! Дауншифтеры - они жизнь меняют, чтобы жизни радоваться, а тут герой страдать будет от внутреннего конфликта. А актер на глазах у зрителя - будто бы изобретать разные способы показать этот конфликт: так и эдак, шепотом и криком, с оркестром и без него, во фраке и в халате, в ма-аленьком световом пятне - и с огромными тенями... И зритель постепенно втянется в эту игру - и начнет сопереживать персонажу и паре немудреных событий его жизни, в которых этот конфликт достигает предела - но не разрешается... После финальной реплики "...так что я, пожалуй, еще живее вас выхожу" - давно забытое ощущение "жаль, что быстро закончилось". А позже, уже после суеты - "хорошо, что так еще бывает".
Administrator: Зритель о "Вечере с Достоевским", фрагмент ...Сегодня был Сатирикон. Это губительный спектакль, знайте, разрушающий. Кто-то скажет - нет, это же помогает осознать своё, про себя, про жизнь. Но театр обладает огромной силой в умелых руках и впечатлительных сердцах. Вообще, у меня сложные отношения к Достоевскому, он вероятно гений, но не обожаю. То есть - без фанатизма. Кроме как "Бесы", это великая и великолепная книга. Ну и "Идиот" мне очень нравится, я его прямо вижу, когда читаю, картинами, с лицами, руками, движениями. А всё, что есть в самом ФМ грязного - оно здесь же, на странцах его немножко нудных произведений. Уж простите, но его психологизм - болезненный ладно, но и тёмный, грязный, даже смрадный. Вскрытие трупов. Короче да, Достоевский гений. Райкин - хороший актёр, держит зал, хотя это тоже интересный момент, в начале спектакля публика держится всего только половину минуты, не более. Форма очень интересная, какая-то по-настоящему свободная (если уж Маску действительно часто дают за "большую форму"). Режиссёр явно вдохновился метро Достоевская, после которой отчётливо слышишь - "Следующая станция Трупная". Но это хорошее вдохновение, своевременное, мне даже подумалось при виде первой тени, что было бы славно - и так и стало происходить. Не то, что тут дело в моей личной интуиции, правда?)...
Administrator: От зрителя Автор спутал фамилию режиссера... Ну, что ж: с нетеатралами такое - сплошь и рядом. Только что пришли со спектакля в Сатириконе - Вечер с Достоевским. Можно считать это моноспектаклем Константина Райкина - он создан Фоменко к 60-летию актера и выдвинут на театральную премию Золотая Маска. Перед зрителем проходят произведения писателя, в которых он говорит о смерти, старении,любви и пошлости.. О себе и о нас. На протяжении полутора часов комедия сменяется трагифарсом и все это под фирменные прыжки, ужимки, модуляции голоса и импровизации с участием зрительного зала. Хотя выглядит всё достаточно органично. Интересно решена сценография: на стене идут проекции теней - приближающие,удаляющиеся, бегущие и меняющие размеры. Отменная дикция актера позволяет расслышать и понять текст,хотя темп речи временами возрастает в разы, но,повторюсь,все органично и согласно тексту. Так что в целом очень понравилось.
Administrator: TV-Культура ЕСТЬ ВИДЕО! «Вечер с Достоевским» на официальном открытии конкурсной программы фестиваля «Золотая маска» Достоевский, как известно, не сочинил ни одного драматического произведения, а то великое, что сочинил, признаётся очень трудными для инсценировки. Но всё больше столичных театров, и не только столичных, обращаются к его творчеству. «Бесам» в театре имени Вахтангова предшествовали предпремьерные показы в МХТ - «Преступление и наказание» здесь поставил Лев Эренбург. Накануне конкурсная программа фестиваля «Золотая маска» официально открылась постановкой «Сатирикона» «Вечер с Достоевским». Рассказывают «Новости культуры». Это сценическое переложение повести «Записки из подполья». Режиссер, Валерий Фокин, уже обращался к этому произведению. Его спектакль «И пойду… и пойду», поставленный в театре «Современник» в 1976-ом году стал легендой. Тогда в главной роли тоже выступил Константин Райкин. Но в спектакле были заняты и другие актеры. Теперь Райкин на сцене полтора часа практически один на один с Достоевским. В его распоряжении нехитрый реквизит, стол, стул и пара костюмов. Впрочем, его энергетики и актерской магии достаточно для того, чтобы погрузить зрителей в мрачный мир Достоевского. Спектакль претендует на две «Золотые маски» в номинациях – «Драма. Спектакль большой формы» и «Лучшая мужская роль».
полная версия страницы