Форум » Архив форума » ...Тем временем в другом хорошем театре... ЧАСТЬ 13 » Ответить
...Тем временем в другом хорошем театре... ЧАСТЬ 13
Ирината: ЧАСТЬ 1 ЧАСТЬ 2 ЧАСТЬ 3 ЧАСТЬ 4 ЧАСТЬ 5 ЧАСТЬ 6 ЧАСТЬ 7 ЧАСТЬ 8 ЧАСТЬ 9 ЧАСТЬ 10 ЧАСТЬ 11 ЧАСТЬ 12
Ирината: Сегодня день рождения празднует актер РАМТ, народный артист России ЕВГЕНИЙ РЕДЬКО.
Ирината: КУРАЖ. Театр Эрмитаж на сцене Мастерской Фоменко. 26.08.12 На входе в театр – большой портрет Мастера, свечи и вёдра с цветами. В самой же Мастерской – постоянное ощущение ЕГО незримого присутствия – и в фойе, и в зале… наверное, и за кулисами. Возможно, отчасти поэтому эрмитажный сезон открыли вчера очень мощно, сыграв КУРАЖ просто превосходно. А может быть, это я стосковалась по постановке, которую (о, горе мне!) не видела после премьерного блока в феврале. В общем, спектакль очень вырос и окреп. И к безупречности текста Брехта, к талантливости постановки добавилась еще и уверенная мощь актерской игры. Вы сами придите и посмотрите (кто еще не видел), сколь точно, и в то же время на грани острейшего гротеска отыгрывается каждая реакция, каждая сценическая ситуация… Придите и посмотрите – ибо не хватит слов описать, как возле тела убитого сына Анна Фирлинг отказывается от того, что знакома с ним… Собственно говоря, тела, как такового, нет – потому что и просто глаз материнских, ее сжатых губ, ее судорожного движения головой – хватает для того, чтобы ободрать зрительское сердце в кровь… Или – как передать интонацию, с которой «полковница» Иветта, только что поведавшая миру о всех мерзостях «Питера с трубкой», выкрикивает: «Как я его любила!!!». А сколь прекрасна еврейская сцена – когда мать с сыном приходят к Кураж, чтобы продать ей «постель отца». И вообще – все «национальные» семейные сцены безупречны – и вот эта, еврейская, и польская (со спасенным из пожара младенцем), и немецкая (в которой выкашивается сено)… При всей моей любви к актерам-мужчинам, в КУРАЖ царствуют Актрисы, в первую очередь Дарья Белоусова и Галина Морачева (обе они – Мамаши Кураж) и Ольга Левитина (Иветта), Ирина Богданова (немая Катрин). Ну, и дети – превосходные, великолепные, безупречные дети, которым доверено исполнение зонгов Бертольда Брехта. И среди зонгов лучший (я уже писала) – «Детский крестовый поход», которым начинается второе действие. Уже на выходе мальчика-скрипача я начинаю непроизвольно рыдать… кажется, даже пугая соседей по ряду. Ну… ничего не могу с собой сделать – так это раздирает душу… …Вчера после спектакля сказала Любимой Актрисе заслуженный комплимент – о том, что театр Эрмитаж – это театр, сделанный из чистого золота. Вот в этом вся и сложность… Золото – металл чрезвычайно тяжелый, да и самородки сами по себе не слишком красивы… А посему – «театральные дикари» охотно меняют натуральное золото на копеечные пластмассовые бусы антреприз… Сегодня с этим ничего не поделать. Но придет время, и поумневшая публика поймет истинную ценность истинных драгоценностей. Так будет. А иначе не мог бы и мир существовать.… Фото: Евгений Люлюкин
Ирината: Меня убить хотели эти суки. Театр Эрмитаж на сцене Мастерской Фоменко. 29.08.12 Спектакль прекрасный, хотя смотреть его более чем непросто. Когда-то, еще в советские времена, когда мы считались самой читающей в мире нацией, я прочла потрясшую меня статистику: оказывается, только три человека из ста читают и адекватно воспринимают поэзию. Наверное, это нормально: чеканность рифмованных строчек или мягкая волна белого стиха столь отличаются от обыденной речи, что воспринять их могут, скорее всего, только специально «заточенные» под это дело мозги. Так и с эрмитажными спектаклями. Вот по мне – так они чертовски хороши… но только далеко не все могут воспринять их очарование: настолько они отличаются от принятого, от СРЕДНЕГО в театре. В Эрмитаже, несмотря на то, что этот театр – монорежиссерский, спектакли играются очень разные – и мне во многом по душе те, на которых зрителю не просто предлагается мелькание действия с хроническими эмоциональными ударами в сторону зала; но – требуется притормозить, остановиться, оглянуться, задуматься… Так бывает с умными, сложными книгами. Здесь же, в этом театре, книжное очарование многократно усиливается еще и превосходной актерской игрой. Как всегда, потрясалась актерским умением Михаила Филиппова – «двойная» сцена в начале 2 действия, когда на сцене и Штерн, и Найман (и ОБА они играются ОДНИМ актером) – это театральный шедевр. Дуэт и одновременно монолог – причем потрясающей силы. Филиппов вообще – актер колоссальный. Жаль, что не видела его в «родной» Маяковке (ну, не мой это театр), но то, что он делает в спектаклях Левитина – это высочайший класс! И «Хрустальная Турандот» за эти роли – более, чем справедлива! Тамару Долидзе играла вчера… Ольга Левитина. Ввод практически срочный, роль для актрисы не слишком характерная. Но она замечательная актриса! Посему – да, пусть сцену с «дедом» она перетянула на себя: обычно в ней солируют «дед»/Пожаров и молчащий Зыбин/Сухарев… зато как было сыграно разъяснение различий между ею, советским следователем и лермонтовской Царицей Тамарой (в какой-то момент Георгий Зыбин… нет, скорее, всё же, Стас Сухарев – аж обалдел). В общем, при том, что актрисе было чрезвычайно трудно – она справилась. (И, пока ситуация в театре не изменилась, надо бы еще раз сходить на «Пир во время ЧЧЧумы» - Ольга там сейчас – Лаура). И еще одна маленькая замена была вчера: в крохотной роли (на одну фразу) – девушки «с кудряшками», жены арестованного журналиста, вышла Алла Черных. И она молодец! Надо про сценографию сказать обязательно. Подумала, насколько она «работает» каждым элементом, и насколько каждый из них многозначен. Вот эти железные стены с подтеками – ржавчины или крови? И треугольные пробоины в стенах – от пуль или от древних стрел? Красные яблоки – красота и радость… но ведь дед же сказал, что именно их на могилы кладут, «чтоб покойники порадовались». Сказал это – передавая яблоки для Зыбина. Кучи песка с лопатами и черепа – это археологические раскопки или последствия деятельности «железного чекиста Хрипушина»? А котелок Чарли Чаплина – почему он так «рифмуется» с тюремной миской для баланды? В общем, вчера я получила от театра полное моральное удовлетворения. Потому что люблю я смотреть спектакли пусть сложные – но вот такие хорошие.
Ирината: Николай Коляда. ЖЖ Гастроли "Коляда-Театра" в Москве Только вчера смогли окончательно договориться о наших гастролях в Москве в "Центре На Страстном". Осенью из-за наших гастролей и из-за занятости сцены "Центра" гастроли не состоятся, а вот в январе 2013 года с 18 по 27 января - сцена свободна и мы сможем сыграть 16 наших спектаклей. Всего у нас в репертуаре 50 спектаклей. То есть, одну треть всего нашего репертуара мы привезем. Даже два детских спектакля привезем. Посмотрим, как они пройдут. Пока - вот такая афиша. Если будет к тому времени готов "Старший сын" - и его включим в афишу. Когда будет заключен окончательный договор, начнется продажа билетов - об этом сообщу позже. 18 января пятница 19-00 «Борис Годунов» 19 января суббота 12-00 «Карлсон вернулся» 19-00 «Маскарад» 20 января воскресенье 12-00 «Золоченые лбы» 19-00 «Большая советская энциклопедия» 21 января понедельник 19-00 «Вишневый сад» 20 января вторник 19-00 «Трамвай «Желание» 21 января среда 19-00 «Гамлет» 22 января четверг 19-00 «Фронтовичка» 23 января пятница 19-00 «Слуга двух господ» 24 января суббота 12-00 «Всеобъемлюще» 19-00 «Баба Шанель» 25 января воскресенье 12-00 «Баба Шанель» 19-00 «Безымянная звезда» 26 января понедельник 19-00 «Король Лир» 27 января вторник 19-00 «Женитьба»
Ирината: Последняя ночь Дон Жуана Вчера я была на спектакле в театре им.Станиславского (для меня это – один из филиалов любимого ЮЗ), на последней премьере прошлого сезона, спектакле, поставленном по пьесе Эрика-Эмманюэля Шмита. Касательно драматурга могу сказать, что мне нравится, как он сплетает слова своих произведений, как неожиданно превращает плоскость в объемную ленту Мебиуса, проводя действие по неожиданным, и зачастую головокружительным виткам - не обрывая при этом линию сюжета, а приводя ее снова в начальную точку. Хочу сказать об увиденном вчера перед началом: явление это было очень театральное, и при этом совершенно антитеатральное. А именно: очередь к администратору за халявными входными стояла аж от решетки музея… как он там называется?... в общем – музея Революции. Входные (бесплатные пригласительные) – это явление именно очень театральное (по факту, подход к окошку администратора с произнесением определенной фамилии никогда не был для меня экстраординарным). Однако нынешние очереди зачастую связаны с неполной продажей билетов при желании заполнить зал «хоть как-то» - в лучшем случае, за счет продажи двух-трех билетов по цене одного… В худшем, как некогда солдатами, зал забивается студентами – публикой, в большинстве, для театра случайной, идущей «за компанию» - и делающей вывод о том, что театр – это нечто необязательное, куда идут ради тусовки… Ладно, это было вступление, а теперь про спектакль. Он поставлен Валерием Беляковичем. Поставлен хорошо – по юго-западному резко и нервно, с добавлением к этой нервности «подвального» театра технических возможностей театра Станиславского (там всегда был поворотный круг; если не ошибаюсь, в новом сезоне не только обновлен сайт и оформление фойе, но и прибавлена световая аппаратура). Спектакль мне понравился, по всей вероятности, найду время, чтобы его через 3-4 месяца пересмотреть. Сюжет занимательный; из-за кульбитов действия, прописанных Шмитом, пересказать содержание сложно… В общем, в одном из замков собрались самые разные женщины, объединенные тем, что они – женщины и еще тем, что каждую из них однажды соблазнил и бросил Дон Жуан. Они будут его судить – и либо он отправится в Бастилию, либо вынужден будет жениться на малышке Анжелике Де Шифревиль. И быть ей верной до конца жизни. В результате, всё окажется не так просто и более печально, чем ожидалось в начале. Следить за действием интересно. И это было бы еще более интересным, если бы… В общем, дай Бог здоровья Валерию Романовичу и достанет у него сил пусть не превратить «Стасик» в театр-легенду (для того, чтобы это сделать, надо ВСЁ начать с нуля), но просто превратить его в хороший театром, где хорошие актеры будут хорошо играть в хороших спектаклях. Вчера же… В общем, вот как было: в «Дон Жуане» играет множество «коренных» актеров из Станиславского, однако две роли – Дон Жуана и Анжелики исполняют актеры Юго-Западные: Карина Дымонт и Алексей Матошин (для тех, кто не знает: это ведущие актеры ЮЗ, входящие в число тамошних лучших из лучших). Так вот, при всех режиссерских усилиях и актерских стараниях – актеры отчаянно не смешивались: только я начинала скользить по маслу традиционной ЮЗ-игры, как неожиданно попала в «Станиславскую» воду. А масло и вода, как известно, не смешиваются… В общем, я не могу высказать претензии к основной массе актеров: они стараются хорошо играть изо всех сил – и почти у всех эта искусная, яркая и жирная игра получается безукоризненно. И вдруг… Вот как определить вид существования на сцена ЮЗовских актеров? Тоже – игра, но только в минимальной степени яркая и жирная. Тут скорее сочетание ПРЕДигры – когда Матошин и Дымонт существуют на сцене не как актеры, а как реальные люди: чего стоит их взаимные касания кончиками пальцев, полувзгляды, какое-то желание обонять друг друга… как они устраиваются рядом – словно бы ее тело, перетекая, сливается с изгибами его мужской фигуры… Я перестала смотреть на основное действие, переведя взгляд туда – в их уголок… Совершенно прекрасно! И в то же время, в какие-то моменты, эти актеры играли в НАДигру, действуя гораздо резче, чем те, кто играет близко к театральному реализму. Особенно это видно у Матошина (и чертовски мне нравится, что он делает это на сцене именно так): он излишне подвижен, излишне гибок… а уж его манера расставлять знаки препинания не где положено, а где он сам считает нужным – вплоть до середины слова, а то и звука… Да-да, мне это ОЧЕНЬ нравится – ибо всегда бывает неожиданно, всегда перебивает дыхание и ровный сердечный стук… Впрочем, опять и опять желая здоровья Беляковичу, хочу, чтобы хватило у него сил и желания спектакль подвинтить, подтянув его составные части от классически-банальной к вот этой фантастической ПРЕД и НАД игре… И еще. Часть спектакля, относящаяся к отношениям Дон Жуана и Шевалье Де Шефревиля – хочешь, не хочешь, а «рифмуется» с моим любимым спектаклем Юго-Запада – «Комнатой Джованни». «Рифмуется» вплоть до мизансцен и интонаций (и усугубляется тем, что Джованни на ЮЗ играет именно Матошин). Впрочем, в «Дон Жуане» эта тема – возможности встретить того, кто и есть твоя половинка, встретить в любом обличии, встретить при странных и почти невозможных обстоятельствах – как бы отодвинута вглубь другим действием… да и сыграна не так смертельно остро, как на Юго-Западе… Но вот что я хочу сказать (пока – в нескольких словах, вчерне)… В «Комнате» Дэвид уходит от Джованни (уходит – В ЖИЗНЬ, оставляя другу-партнеру СМЕРТЬ без выбора), чтобы облегчить существование, даже спасти самого себя. В спектакле театра Станиславского Шевалье уходит от Дон Жуана (уходит В СМЕРТЬ, открыв и оставив Дон Жуану на память о себе ЖИЗНЬ), чтобы доказать, что жизнь – это, несмотря ни на что, стОящая штука. Очень трогательно… эх, если бы еще и игралось это не по нормальному-театральному, а – нарезом по сердцу… Хотелось перечитать пьесу – пока не нашла текста. А там оч.много такого, что стоит цитирования: например, мысль о том, что в старости надо не стесняясь говорить правду, даже прибавляя себе лета – пусть принимают сказанное за старческий маразм… не страшно, главное – сказать (так же не страшно, как говорить правду в детстве, когда все принимают ее за детский лепет)…
Elena: 24 сентября. Театриум на Серпуховке. Все начинается с МЕЧТЫ, или окончательный и бесповоротный "феномен" артиста Аверина Ни больше, ни меньше. Вот так перефразируя классика, попытаюсь описать свои впечатления от небезызвестного для многих зрителей спектакля. Признаюсь, я совсем далека от поэзии, но это оказалось отнюдь не главным. Я поняла другое: единственно возможное существование актера Аверина в этой жизни - это его существование на сцене. А ведь действительно, у каждого из нас все начинается с мечты, она обозначает цель, помогает рассчитывать силы и добиваться желаемого. Мечты сбываются - это же счастье! Я смотрю на сегодняшнего актера Аверина и лишний раз понимаю это. Серьезный, насмешливый, ироничный, застенчивый, очень эмоциональный, безмерно счастливый и, главное, обескураживающий своей искренностью в таком разноплановом спектакле-монологе. Множество ролей и масок в одном представлении, и все, конечно же, объединяет любовь. Любовь к кино, театру, зрителю; любовь женщины и мужчины. Маленький клоун с подлинным сердцем и неоцененным чувством, которое заполняет его существо и составляет смысл существования. Это Пьеро Александра Вертинского. "Он не знал, что даже розы на морозе пахнут псиной..." Оказывается, так просто и емко можно выразить истинную любовь, которая не знает пресыщения, и будучи всецело духовной, никогда не охладится. Как ни парадоксально, но в любви главное - привычка. Именно в ней сосредоточивается вся жизнь. Клоун, безнадежно влюбленный в циркачку, "чистил ей трико бензином", и в этом незатейливом ритуале выражались высшее блаженство и бесконечная нежность, которые он испытывал. То же и в "Концерте Сарасате". Униженная, растоптанная женщина готова забыть обо всем всякий раз, когда ее скрипач - исчадие ада - начинает играть для нее. Ведь когда он играет, он превращается в Бога! И кто-то еще станет утверждать, что привычка способна уничтожить любовь?.. Творческие люди очень ранимы и уязвимы, и под той или иной маской может скрываться тонкая, незащищенная душа; достаточно только смыть пудру и румяна. А еще я лишний раз убеждаюсь в том, что человек бесконечно одинок в этом мире. Это уже "Я сегодня смеюсь над собой". На мой взгляд, не что иное как суть драматического артиста. Универсальный, синтетический актер Аверин, владеющий актерской техникой, включающей и пение и танец. И все же я считаю, что "актерская техника" у него - это нечто иное. У меня создалось впечатление, что эта техника не есть погружение в транс перевоплощения, а это своеобразный невидимый регулятор поведения актера на сцене и одновременно тот механизм, который делает в итоге изображение и четким и глубоким. Ведь "как это делается" - постоянный спутник "что делается", до иллюзии полного рассекречивания творческого процесса, до иллюзии полного торжества игры. Меня, как зрителя, артист интересует в одном единственно возможном качестве - Артиста на сцене. И все же: где искать личность самого актера? Ведь он может быть интереснейшим собеседником, тонким писателем, в конце концов замечательной личностью и обладать еще рядом дарований; в его биографии могут происходить необыкновенные повороты и события, но все же не более, чем у другого человека, не актера. Его жизнь, как и жизнь любого другого, раскроется в своеобразии одной души, в неповторимых оттенках ее переживаний. Она взволнует и удивит. Но ее владелец способен прожить десятки таких жизней, оставляя свою единственную в тени придуманных, но обладающих и для него и для публики не меньшей реальностью. Так в чем же личность актера? Не состоит ли смысл его профессии в отречении от личного начала ради образа, ради других личных начал, которые только он находит в себе, убеждая нас, что каждый человек таит в себе множество людей? Его дарование творит даже не роли, а саму материю человечности, ее плоть и дух. Наверно, мы можем обидеть сам талант, если поставим во главу угла "натуру", - ведь талант, несомненно, сильнее личности и скорее он влияет на нее, чем она на него. И в заключении о той удивительной, неимоверной энергетике, исходящей от Аверина. Меня обдало так, что мало не показалось, почувствовала ее на физическом уровне. Вообще, Максим общался со всеми, направляя свою энергию в разные стороны; зал, в свою очередь, отдавал энергию ему, - и он, конечно, ощутил это. Вот когда подобное происходит, то в этом, вероятно, и есть смысл существования актера на сцене; значит, молитва театра во спасение человека услышана. Да, Максим, театр лечит н а ш и души - и наши, зрительские, и ваши, актерские, не забывает.
Ирината: Четыре квартета. Опера по одноименной поэтической книге Т.С.Элиота. «Платфома» («Винзавод»). 30.09.12 Ничего не понимаю в музыке (особенно в современной). Это, наложенное на совершенное незнание мною языков, могло бы поставить точку в данном отзыве на вчерашний спектакль… вернее, на вчерашнее действие. НО! Вот что-то постоянно мучило узнаванием – и в музыке, и в режиссерско-актерском построении. Ну – да, да, да! – надо читать программку, тем более, что ее тебе дают бесплатно. «Музыка – Александр Маноцков. Постановка и Хореография – Олег Глушков». Это же «Гвидон» в ШДИ! Это – авторский повтор «Гвидона», сокращенный до 4-х человек на сцене, с превращением поэтической невнятицы Даниила Хармса в еще более непонятный мне текст Элиота. «Гвидон» - понравился. Понравились и «Четыре квартета». Тем более, что из четырех исполнителей двое были мне изначально очень милы: это американцы, бывшие студенты Константина Райкина – Один Байрон и Казимир Лиске (собственно, ради них и пришла смотреть постановку). …если честно, когда я смотрю спектакли, мне больше нравится не угадывать, что режиссер привнес в авторский текст, а придумывать на их основе свое, личное (пусть даже отличное от режиссерской задумки). Зато вариантов и трактовок можно придумать… хоть мильён сто тыщ – отчасти, поэтому и могу я смотреть многозначные спектакли неоднократно. Так и вчера: не понимая ни слова из произносимого, я просто «нырнула» в музыку и движение… да и понеслась в их потоке – иногда догадываясь о конкретике содержания… иногда – да Бог с ней, с конкретикой! И на интуитивном уровне было хорошо. А конкретика – это и мелкое зло с искривленными губами, что вторгается в общую доброту и, словно ложка дёгтя, портит бочку мёда. Это и человеческие отношения – когда все вместе, с полушага, с полувзгляда понимают друг друга… или – в вечном противостоянии, в которое может оборотиться дружба и любовь (а может, они с самого начала не были ни дружбой, ни любовью… а только казались таковыми). Это – прекрасная музыка твоей жизни, которую можно расстроить и превратить в какафонию, лишь слегка (этак – в шуточку) повернув колок. Это – пение птиц и игра теней, в которых можно увидеть и услышать то волшебное, о чем мечтается. Это – счастье; просто от того, что ты – есть. Это – последний, долгий, непрерывный звук, с которым жизнь уходит в вечную темноту… Может, я и не права, но мне кажется, что эту постановку следует смотреть так… ну, скажем, словно ты остановился посреди леса, закрыл глаза – и услышал то, на что обычно не обращаешь внимание: шум листьев… и далекий крик паровоза… шуршание белки на ветке… тихий треск сучка… А потом надо глаза открыть, и обнаружить себя совсем в другом мире – более наполненном, глубоком, ярком… Фотографии из спектакля бельчонок вывесила здесь. Текст: Томас Стернз Элиот. Четыре квартета (1936-1942)
Ирината: Лейтенант с острова Инишмор. МТЮЗ. 01.10.12. Прогон Молитвами хороших людей посмотрела я вчера прогон в МТЮЗ. Это – еще одна пьеса МакДонаха, которую я еще не видела и даже не читала (что бывает со мной крайне редко). На сайте МТЮЗ следующая аннотация спектакля: «Очень-очень черная комедия, дерзкая, сердитая, гомерически смешная, вся из немыслимых парадоксов; о жестокости, доведенной до абсурда, о патриотах, ставших фанатиками и садистами, идиотической сентиментальности и перекроенной системе ценностей… О всех этих серьезных и крайне своевременных вещах спектакль Александра Суворова «Лейтенант с острова Инишмор». К просмотру не рекомендуется: ханжам, любителям постить котиков, ярым противникам табуированных тем, беременным и людям с неустоявшейся психикой, не достигшим 16-ти лет». *********** В общем, к концу спектакля на сцене – 4 трупа, один из них – расчлененный, два – в процессе (все-таки ручные пилы – это не самый «быстрый» инструмент), еще один – остывает. Еще на сцене появляются, но, хвала режиссеру, не показываются зрителям, два мертвых кота. На сцене совсем не появляются, но упоминаются: взорванные «в знак протеста» фастфуды (их взрывать легко: они охраняются хуже, чем военные базы), коровы с выбитыми глазами (опять же «в знак протеста» - против продажи мяса). На сцене не появляется и та, кого муж бил-бил, да однажды и забил до смерти. В общем, веселый спектакль по забавной пьесе, рядом с которой макдонаховская же «Королева красоты», где дочка маму сначала раскаленным маслом пытает, а потом – кочергой по голове бьет – это милая безделушка для детских садов и санаториев. При этом – вы не поверите! Я вчера смеялась на спектакле – ну, просто до коликов в животе… просто ржала: куда там комедиям Рэя Куни или киногайдаю. Да-да, это было безумно смешно. Смешной такой вот трэшевый коктейль из черного юмора, саспенса, абсурда и шокирующего натурализма… УЖАСНО смешной. Кажется, вот почему? Тут если не рыдать, то злиться надо… и при безразмерном количестве крови (человеческой, кошачьей) на сцене с трудом тошноту сдерживать – а зрители стонут от смеха. Потому что это, пусть очень-очень страшный абсурд… но он выведен за такой нереальный предел, за такое «не может быть, но вот же случилось», что наступает автоматическая смеховая реакция. И еще: как же великолепно актеры играют вот этот самый абсурд! Тут, кстати, что получается: есть шуточки, которые можно пересказать… Ну, скажем, прекрасная сцена, где рыжего кота красят в черный цвет… гуталином. Или – сцена, где человека пытают… а потом перестают пытать, потому что отвлекаются на телефонный звонок… так вот, человек участливо спрашивает у палача: не случилось ли чего дома? И, узнав о внезапной болезни любимого кота, начинает давать советы по лечению зверушки. Или – выяснение авторства цитаты, которая пусть не самому Марксу принадлежит, но «точно кому-то из русских». Вот это – то реально смешное, что можно описать. Но ведь еще смешнее то, что описать невозможно: в описании это получится не то, что забавно – страшно. В общем, я этот спектакль пойду пересматривать. Не сразу. Шок – это по-нашему… Но ВОТ ТАКОЙ шок, да два раза, встык… это, хоть и правда безумно смешно… но пережить сложно. И еще. К спектаклю у меня есть одно нарекание. Поскольку я как раз и есть человек, который очень любит постить котиков, меня, конечно, очень обрадовало появление на сцене очаровательного – живого! – черного кота, Малыша Томаса… Но нельзя же так пугать зверика! Прижатые ушки и глаза размером с блюдца… Нет-нет, пусть и дальше на сцене трупы пилой пилят – это смешно. А вот перепуганный котик – это просто безобразие! С актерами (все – замечательные!) разберусь позже, когда появится программка. И напишу о них. Пока же отмечу только особенного милого моему сердцу Павла Поймалова. Роль – большая. И сделана чрезвычайно интересно. И сие есть лично мне дополнительная радость – плюс к безусловно хорошему спектаклю.
Ирината: УРА!!!!! И пусть будет любименький мой Володя Халтурин в роли Билла!
Ирината: Письмовник. МХТ. 09.10.12 г. …Так получилось, что прошедший июль был для меня «шишкиным месяцем». Тогда, сидя на даче под Наро-Фоминске в состоянии совершенной неуверенности в завтрашнем дне и постоянной, до звона в ушах, тревоги – я вечерами спасалась книгами Михаила Шишкина. Они – совершенно невероятные. Читая их, словно бы падаешь в бездонную кроличью нору. И падение это совмещает в тебе восторг от близких к гениальной точности текстовых слов с раздражением от появляющегося «из миража, из ничего» и многостранично тянущегося полубреда… который вдруг – раз! – и вновь оборачивается гениальной страничкой. «Письмовник» же был знаком не только глазам, но и ушам: незадолго до премьеры в МХТ появился радиоспектакль, в котором прозвучал индивидуально-узнаваемый голос Дениса Суханова, сыгравшего несколько ролей. Текст МХТовского спектакля сильно облегчен по сравнению с первоисточником. В книге – буквально космические глубины, из которых звучат, переплетаясь голоса разных людей, которые навеки зафиксировались в книге бытия за счет писем, которые писали юноша и девушка, Володя и Саша. Кому они их писали? Друг другу? В никуда? В вечность?.. Сценическая версия Марины Брусникиной, проигнорировав множество книжных ходов, упростила содержание до «писали друг другу». Правда, писали их и при жизни, любя и тоскуя друг по другу каждой буквой, и даже после смерти, в уверенности, что когда-нибудь их слова (или они сами) встретятся на перекрестке вселенной. Если пересказывать сюжет спектакля, то получится как-то так… Жили-были мальчик и девочка, и любили они друг друга, но мальчик погиб на одной из многочисленных невнятных и никому не нужных войн. А девочка, пережив потерю, вышла замуж за пожилого художника, бросившего ради нее свою прежнюю жену. Потеряла девочка нерожденного своего ребенка, и еще одну гибель пережила – маленькой дочки мужа-художника… А потом умерла ее мать. И отец. А потом и сама она ушла куда-то туда… далеко-далеко, где, зачитавшийся Шекспира и оттого опаздывающий на свидание мальчик уже летит к ней со всех ног по лесной тропинке… В спектакле еще много сюжетных линий. Скажем, история встречи Володи с родным (или – всё же НЕ родным) отцом, потрясающе – очень по-разному, хоть и одними и теми же словами, рассказанная дважды… Но всё же важны тут даже не сюжетные ходы и смысловые повороты, а – слова. Которые падают, как осенние листья, и можно взять несколько, и засушить на память… а потом, через много лет, случайно их найти – и с точностью до гранулы миллиграмма вспомнить и запах той, далекой осени, и тепло нежаркого солнца на щеке, и радость (вот – ты бежишь из зоомагазина с купленной там черепашкой… вот – отец рассказывает тебе перед сном любимую сказку)… Или даже не вспомнить, а почувствовать… вот – отец и мать твои стоят у раскрытого в зиму окна, а внутри матери только что зачатая – ты… И понять, что вся твоя жизнь – она ради того, чтобы спасти другого, тоже - только что зачатог случайно встреченной на остановке незнакомой девочкой. Спасти ради того, чтобы у него, родившегося через месяцы, тоже случилась своя любовь. И свое счастье. И еще многое другое – свое. Спектакль, начиная со второго действия, откровенно прекрасен – и я счастливо проревела на протяжении нескольких сцен… Да, и первое, и даже отчасти второе действие несколько шероховаты… но ведь и реальная жизнь, и воспоминания о ней – это не гладкий паркет… это, скорее, лесная дорожка, по которой бежишь, спотыкаясь об корни, отмахивая рукой ветки… и успевая краем глаза увидеть, как ЧУДО, пылающий библейский куст – а это лебеда, подсвеченная заходящим солнцем, проросла сквозь брошенный моток «колючки». Дивный спектакль. И, хоть книга еще лучше – спасибо и режиссеру Брусникиной, и всем-всем актерам. И тому хорошему человеку спасибо, который пригласил меня вчера в театр.
Ирината: Четыре квартета. Опера по одноименной поэтической книге Т.С.Элиота. Центр Мейерхольда. 15.10.12. Дубль два. Не потому, что вдруг зафанатела по постановке… но, тем не менее, повторно на то, что не зацепило совершенно, я не пойду ни при каких условиях. Так вы говорите – Элиот… Ну, пусть будут его строчки: Это будет Господня тьма. - Как в театре Гаснет свет перед сменою декораций, Гул за кулисами, тьма наступает на тьму, И мы знаем, что горы и роща на заднике, И выпуклый яркий фасад уезжают прочь... Когда вчера в финале тьма наступала на тьму – в полной темноте еще долго-долго звучала одинокая скрипичная нота… А потом смолкла и она. Но мы знали, что это не конец, а лишь смена декораций, после которых – и будет свет, и поклоны усталых артистов, и явление на сцене радостно воспламененных авторов, и слова, и аплодисменты, и цветы… Продолжится жизнь, которую на час приостановили… да и запустили по другому, изящно изогнутому руслу, по фантастической реальности театрального бытия четверо поющих и играющих актеров. В первый раз не понимая ни слова, прочла произведение (аж в двух переводах) – но не изменила этим в своем восприятии ничего. Элиот – он, пожалуй, сродни нашим ОБЭРИУтам. То есть – его можно принять умом, прогнав текст по извилинам, и, обкатав-огладив -получить понимание строки и удовлетворения ею… А можно – просто впитать душой. Пусть этакие маленькие смерчевые потоки бегут по организму – то слегка щекоча, то взрывая… в общем, потихонечку перестраивая тебя – конечно, в направлении улучшения и общего повышения оптимизма. Плюс – музыка, усиленная иногда понятными, четкими, иногда завораживающе фантазийными движениями артистов. Кстати, артисты эти - Инна Сухорецкая, Казимир Лиске, Один Байрон и Кирилл Вытоптов – подобраны очень хорошо. Они замечательно музыкальны и потрясающе пластичны. Они, как мне кажется, замечательно воспринимают, усиливают и ретранслируют в зал ЗАМЫСЛЫ – и поэта, и композитора, и постановщика… Между прочим, и себя они не жалеют: им, молодым и красивым, конечно, приятно выглядеть молодыми и красивыми… но они не боятся и смешными выглядеть, и уродливо-страшными… В общем «дубль два» был вчера не случаен. Так, глядишь, и Элиота полюбишь – которого не только поют, но и проговаривают так, словно слова поэта – это молитва. …и еще вот о чем. Во-первых, фамилия «Байрон» исчезла из списка актеров Сатирикона… Ну, что ж – каждый выбирает свою дорогу-судьбу. Как говорится, где родился – там и пригодился… Дай Бог, чтобы этому хорошему актеру было хорошо и ТАМ – пусть будет и большая зрительская любовь, и похвалы коллег, и значительные роли. Только… дай Бог, чтобы ошибались те, кто за океаном, живет – а в театральную Москву приезжает здешними театрами наслаждаться… но вот почему-то все они в один голос говорят, что это у нас тут, в России, Один Байрон – птица экзотическая, уникальная… а там таких – высоких, ясноглазых, с чуть удивленными лицами – словно клонируют… много похожих. Да и роли… будут ли там такие же роли?.. В общем – мы-то тут будем помнить и любить. Потому, увидев в «забугорном» сериале мелькнувшее знакомое лицо, тут же вспомним милого Модеста Баклушина с его «рваным, ШЧипанным ростовШЧиком»… И опять будем надеяться – вдруг вернется… да и споет нам снова с сатириконовской сцены «Реквием» Моцарта. Во-вторых, ЦиМ, пригласив к себе исполнителей (да, скорее всего, не взяв ничего за аренду, но – ПРИГЛАСИВ же!), дом свой к приему гостей не подготовил… Ибо – и пол, на который вышли артисты, был пылен и грязен…а на актерах – трогательные белые носочки. И стены были не менее пыльными – оттого проявлялись на них не только английские строки Элиота (и греческие - Геродота), но и… А впрочем, ладно... это неважно. *** Следующий показ спектакля – на «Платформе». Если кто не видел – посетите, посмотрите. Это стоит того, чтобы посмотреть. И послушать.
Ирината: Карло – честный авантюрист. Театр Эрмитаж. 24.10.12. Прогон Во-первых, я ужасно соскучилась по Эрмитажу. Спектакли тамошние с начала сезона смотрела, но всё на чужих (хоть и гостеприимных) площадках. Но Театр – это не только спектакли, актеры и зрительский буфет. Театр – это ДОМ. А в Эрмитаже, за столько-то лет – я каждую половицу знаю. Причем и со зрительской, и с их, закулисной стороны. Так что для удовлетворения организма мне можно просто гулять туда-сюда по коридору: мимо роялей в чехлах (под лестницей), большущего Хотея из «Зойкиной квартиры» в углу, фотографии маленького МЗ на фоне его взрослых книг, закрытого на долгий ремонт большого зала с запиской на двери о том, что… да-да, МЫ сюда еще вернемся. «Честного авантюриста» будут играть в Малом Эрмитаже. Черный куб зала, немного грустный и душный… Но художник Гарри Гуммель превзошел, что называется, себя – на сцене были зеркала, и бархатный занавес, за которым – кусочек венецианского пейзажа с бликами на воде канала и гондольерами. А в зале (по крайней мере, первые ряды) – это продолжение праздника на сцене, ибо простые черные (временное все это) стулья покрыты золотящимися чехлами с бантами. МЗ сказал вступительное слово (не растекаясь особенно мыслью по древу – самое основное, коротенечко). И – покатилось! Ах, Венеция… Это сказочный город, который невозможно не полюбить…Даже если ты пробыл в нем всего несколько часов – будешь скучать по его мостам, каналам и магазинчикам с украшениями с Мурано. А уж если ты в Венеции родился, если ты коренной венецианец – это как несмываемый знак судьбы, что будет определять всю твою дальнейшую жизнь. Если в сатириконовском «Синем чудовище» венецианцы, проживающие в фантазийном китайском Нанкине, вздыхали: «Нет, это – не Венеция», то жители Палермо то и дело взмахивали рукой: «Прощай, Венеция!». Да, «прощай»… но только то и дело устраиваются в Палермо карнавалы… и, сколь бы высокую должность ты не занимал – как ни пройтись с веслом в костюме гондольера… посуху – в Палермо же нет не то что Большого, но даже и малых венецианских каналов… …Когда Карло Гольдони, потрясая портфелем, сообщил, что там еще 16 пьес и начал перечислять «Трактирщицу», «Слугу двух господ», «Кьоджинские перепалки»… - я пришла в откровенный восторг: всё это неоднократно смотренное, всё – любимое. «Честный авантюрист» же – лично для меня название новое. Думаю, для многих… Посему – про что. Молодой венецианец, некто Гульельмо, волею судеб заброшен в Палермо. Он, как нежный Пьеро: учтив, скромен, любезен со всеми и всеми любим настолько, что ему даже прощают то, что он постоянно забывает имена окружающих – в том числе своих благодетелей. Все вокруг уверены в его благородном происхождении и массе достоинств… все, кроме хозяина дома Дона Филиберто: да, достоинств-то у юноши тьма, а вот в карманах нет ни гроша – уже четвертый месяц за стол и кров не платит. А тут еще один за одним благородные (и не очень) палермцы начинают опознавать в Гульельмо: кто – своего школьного учителя, кто – врача, кто –адвоката, кто –секретаря вельможи, кто –драматурга и режиссера, кто – торгового человека… Так кто же он? Искусный притворяшка-актер? Искатель приключений?.. Пройдоха?.. Делец?.. Вот здесь, на обвале встреч и узнаваний, в тот момент, когда тихий Пьеро начал было оборачиваться Арлекином, и закончилось 1 действие. Закончилось на том, что они – Гольдони и Гульельмо – пошли обедать, ибо даже если все горести мира обрушились на твою голову – зачем отменять хороший обед? Вернее, Гольдони пошел трапезничать не со своим героем, а с актером, найденным им для этой роли. Ибо эрмитажный «Честный авантюрист» - это не просто пьеса о приключениях венецианца в Палермо, но отчасти – история постановки пьесы, «вынутая» из дневников драматурга. А там – и капризная и постоянно не к месту заболевающая «прима», и молодая актриса с ее первой ролью, и текст, который выправляется не лету и играется с листа… Так что обедает Гольдони и с актером, и со своим героем… и с самим собою, ибо Гульельмо – это явно сам автор. «Такой, как я – немного помоложе». И посимпатичнее. В общем, с самим собой – практически в идеализированном варианте. Несмотря на то, что даже, сотворяя идеал, автор не смог избавить его от собственной нерешимости. И особенно – от собственных болезней… Вот тут, на финале 1 действия, я и прервусь. Тем более, что действие второе будет неожиданным. Хотя бы потому, что Пьеро-Арлекин Гульельмо оборотится в нем ГЕРОЕМ. И если ключевым словом первой части было «авантюрист», то далее в первый ряд выйдет «честный». Спектакль закончится очень печально, верее, с этакой тихой улыбкой сквозь слезы - и на сцене, и в зале. Это несмотря на то, что ближе к концу спектакля облагодетельствованы будут все без исключения – и даже злодей граф Портичи получит от вице-короля благодарность за то, что, благодаря его козням, король (кстати, он тоже – венецианец) не только познакомился с умным и талантливым человеком, но и получил шанс облагодетельствовать своих подданных. А останавливаюсь я (ПОКА), потому что завтра у Театра и у меня премьера «Честного авантюриста», и я всенепременно пойду на нее. Чтобы еще раз получить удовольствие от постановки. И чтобы отдариться цветами – хотя бы Даше Белоусовой и Кате Тенета. Это мои друзья, плюс просто замечательные актрисы. Впрочем, в этой постановке моря цветов достойны все-все-все. Страница спектакля на сайте театра Эрмитаж.
Ирината: Карло - честный авантюрист. Театр Эрмитаж. 26.10.12. Премьера Спектакль катился к своему концу, и радостно воспламененные зрители уже приготовили ладони, дабы сомкнуть их аплодисментами – ах, как жаль, что замечательное палермско-венецианское веселье заканчивается… Правда, завершается оно хорошо и каждая сестра получила по серьгам, и все рады тому, как выстроилась их судьба.. Но до окончательного финала остается еще несколько минут любования актерами и их героями – они цепочкой прошли по сцене… и еще раз… и еще… И Гульельмо (чье имя – как серебристый звук ручейка), прощально взмахнув рукой, еще раз говорит всем, что он, конечно, авантюрист – но абсолютно честный. Тихо-тихо начинает сдвигаться бархатный занавес. И актеры, «истины отведав», через мгновение должны поклоном счастливо склонить свою усталость к ногам нашего восторженного удовлетворения… …Но была долгая пауза, сменившаяся невнятной беготней… И известием о смерти. Умер артист, игравший в пьесе Гольдони главную роль. Нет, всё в порядке – и Гульельмо, он же Денис Назаренко, вышел вместе со всеми на поклоны. Просто… мы так часто забываем, что актеры – особенно те, которые актеры Божьей Милостью – это всего лишь люди, такие же… ну, вернее, почти такие же, как мы. Забываем, и априори отождествляем их с героями. Тем более, что Гульельмо – этого приятного по внешности и в общении «приезжего», до невероятности честного и порядочного – успели полюбить и в Палермо, и в зале Малого Эрмитажа. Я, например, получила в сердце амурную стрелу сразу: при первом, тихом-тихом (на цыпочках) явлении героя. Окончательно (попробуй вытащи зазубренный наконечник без боли и крови!) стрела воткнулась в тот момент, когда я увидела, каким взглядом отреагировал Гульельмо… извините, актер, который должен был играть Гульельмо на вопрос Гольдони: знает ли он наизусть катехизис… А дальше первая сцена Гульельмо и донны Авроры… ЗА-МЕ-ЧА-ТЕЛЬ-НА-Я!!! Вот как они прекрасны – эти самые эрмитажные паузы! Вернее, это я их люблю всей душой – ибо они дают возможность лишние секунды любоваться на моих Любимых Актеров, которые эти самые паузы* держат так… ну, в общем, я ни в одном театре не видела таких прекрасных пауз; там обычно, дабы зритель не заскучал, гонят действий ход быстрей, за эпизодом эпизод. Но как держит паузу Назаренко! Я бы, наверное, просто начала рыдать от сдерживаемого восторга, если бы не боялась за слёзным туманом пропустить хоть мгновение вот этой потрясающей паузы, когда тело, ладони рук, губы, глаза, брови… всё готовится к грядущему СЛОВУ… которое, между прочим, не обязательно будет произнесено. Второе мое вчерашнее радостное удивление – Маина** Чижевская в роли Элеоноры, невесты Гульельмо. Точнее – в роли юной актрисы, впервые вышедшей на театральную сцену в роли невесту героя. Господи, как она бездарна!!! И при этом – как она обаятельна! Первое я написала про героиню пьесы, второе – про них обеих: актрису Эрмитажа и актрису труппы Гольдони. Это надо видеть – причем опять же неотрывно следить каждую секунду: вот, стоя над упавшим в обморок Гульельмо, она старательно изображает потрясение – там более, что рядом с ней актриса наиопытнейшая (в гольдониевском воплощении это – Донна Ливия, а в эрмитажном быту – превосходная Дарья Белоусова). Потрясается Элеонора до того момента, пока из ее очаровательной белокурой головы не выветривается, что она – невеста, четыре месяца не видевшая своего жениха… а он вдруг – в обмороке… Тут следование роли уходит на задний план (а то и вообще за горизонт). Глазки, губки, зубки, кудряшки, ножки… ну, как не любоваться на этакую красоту! Она и сама на себя любуется (благо «зеркал», сколько бы не бил их «ужас, летящий на крыльях ночи» – Граф Портичи/Стас Сухарев, на сцене предостаточно), и не забывает следить: все ли видят эту неземную прелесть. Любуется она, пока СЛУЧАЙНО не бросает взгляд на Донну Ливию… ну, что ж, с лёгким вздохом надо забыть о себе, любимой – и поиграть на сцене. *** Завидую тем, для кого написание текстов о театре, кино, книгах, интересных событиях – профессия, за которую платят деньги. Я же вклиниваю мгновения стука пальцами по клавиатуре в мильёны других дел: домашних, рабочих, личных. Потому – никогда нет у меня времени на то, чтобы написать если не всё, о чм хочется написать, то хотя бы написать ровно и складно… Рваные кусочки, которыми и сама не особо довольна бываю… Так что про Назаренко и Чижевскую я написала лишь в легкое касание, а хочется подольше повозиться и сложить паззл – он должен быть изящным!- и из того, что заложил Гольдони в своих героев, и то, что актеры вместе с Михаилом Левитиным из этого вытащили… и придумали сами. Ну, вот сегодня полностью «за бортом» остаются и отношения Гольдони с Гульермо: кажется, драматург нашел себе «второго, чтоб вытянул петь со мной»… и если бы не нелепая смерть актера… О, Боже, как это печально! Донна Аврора (Катя Тенета), ее муж Дон Филиберто (Александр Пожаров), Донна Ливия (Дарья Белоусова) – ведь каждый из них достоин хотя бы СЛОВА. Однозначно хвалебного. А маленький нервный мальчик-паж и исполнении Аллы Черных? А трио «благородных донов», влюбленных в Донну Ливию! Как они хороши и в сольных выходах (три совершенно разных характера!) и при одновременном нахождении на сцене! Причем если маркиз д'Озимо (Петр Кудряшов) и граф ди-Брано (Сергей Олексяк) – это неприятели Гильельмо скорее по недоразумению, то граф Портичи – злой гений «честного авантюриста» по внутреннему состоянию, усугубленному страстью к обаянию Донны Ливии (и к ее деньгам). А вице-король, по совместительству гондольер! Как же превосходно, как точно играет эту роль Александр Ливанов! Так что о всем этом еще неоднократно и просто писать, и анализировать нужно. А я и буду это делать, ибо такой замечательно красивый, такой позитивный спектакль грех не смотреть раз за разом… ну, как гурманы раз за разом смакуют любимые яства. «Это возвращение мое к веселью. Мне надоело эта черное, тоскливое время, эта тягомотина бесконечная, споры о том, кто показывает правду жизни лучше. Какая правда жизни?! Есть единственная правда искусства, правда театра, правда юмора, правда веселья, инстинкт жизни. Несмотря ни на что!» Это говорит Михаил Захарович Левитин. Говорит очень верно – КАК ВСЕГДА. Он – мудрый человек! У меня вот сейчас не самая светлая полоса в жизни… Но – правда театра, накрепко связанная с инстинктом жизни, дает возможность не просто выживать, а… …как там у Левитина (в содружестве с Пушкиным) в другом хорошем спектакле? Давайте пить и веселиться, Давайте жизнию играть, Пусть чернь слепая суетится, Не нам безумной подражать. Пусть наша ветреная младость Потонет в неге и в вине, Пусть изменяющая радость Нам улыбнется хоть во сне. Когда же юность легким дымом Умчит веселья юных дней, Тогда у старости отымем Всё, что отымется у ней. Всё правильно. Жизнь продолжается. И, несмотря ни на что, она – хорошая штука! ___________________ *После спектакля мы с ST немедленно вспомнили самую (на нашем с ним веку) знаменитую эрмитажную паузу. В самом начале спектакля «Под кроватью» на сцену выходил и стоял там Арсений Ковальский. Просто – стоял. Минуту, две… больше. Меня это его стояние приводило в невероятный восторг. Но что творилось в зале… Я как-то написала, что «Под кроватью» - это единственный из виденных мною спектаклей, с которого часть зрителей уходила не в антракте, и даже не во время действия – ДО его начала. Зато оставшиеся в зале, принявшие эту «игру на нервах», смотрели спектакль с восторгом. ** Я не опечаталась в имени актрисы. Она именно Маина. Имя настолько необычное, что оно вполне «прижилось» и в театре Карло Гольдони. Неожиданный Гольдони на сцене театра «Эрмитаж». ВИДЕО!
Ирината: Игра в правду. Независимый Театральный Проект на сцене Сатирикона. 29.10.12. Я уже видела этот спектакль пару лет назад. Вот сейчас (объявилась оказия) – пересмотрела. Выводы те же, что и в прошлый раз: 1. Второе действие на порядок лучше и энергетичнее первого 2. Настоящие актеры (именно настоящие – а не просто популярные) вытянут на себе любой материал, превратив его во вполне смотрибельную вещь 3. Как не назови этот вид искусства и как его не крась, он все равно останется антрепризой – столь же отдельной от театра, как опера, перформанс или цирк. Мне когда-то доказывали, что, например, участие в антрепризе любимого артиста мгновенно превращает ее в явление высокого искусства…Да нет же, конечно – нет. И вот вам простой пример – поклоны. В давнем неопубликованном интервью одного из Любимых Артистов он говорил о поклонах: это не просто «давай-давай, кланяйся». Это – последний выплеск актерской энергии со сцены в зал, точка (а то и восклицательный знак), который ставится в действии. И одновременно – наша, зрительская, энергетическая отдача актерам в благодарность за счастье, только что нам подаренное. Ну… и в театр иногда забегают дураки, ломящиеся сквозь аплодирующих в гардеробы и туалеты… Но только в антрепризе (и я видела такое неоднократно) возможен подход зрителей к сцене не ради дарения цветов – но ради получения автографа, а то и… не поверите!.. ради «сфоткаться со звездой». Ломается энергетика вместе с актерским строем на сцене, ломается восприятие, возможность в последний раз увидеть усталые и счастливые актерские лица… Но это же не театр. Антреприза. Тут возможно и такое… Ну, это вступление. Пьеса, по которой поставлен спектакль для четырех звезд – Ирина Апексимова, Гоша Куценко, Дмитрий Марьянов, Константин Юшкевич – это перенос на русскую почву текста французского актера Филиппа Леллюша. Надо сказать, перенос весьма удачный. Итак. Если бы тогда, 17 лет назад, к ним подошел кто-то на улице и рассказал о них сегодняшних… ну, конечно, не поверили бы. Стареющие, полнеющие и лысеющие дядьки с огромным комплексом проблем… А тогда… Физический институт в самом начале перестройки, когда уже что-то можно… но еще страшно. Зато весело. Общага, лекции, КВНы, первая любовь и первые научные работы… Им было весело, хорошо и ЛЕГКО. Трое из них дружат и сейчас. Жизнь каждого индивидуальна в бытовом и материальном плане, но есть же и общее. Хотя бы воспоминания. И водка, под которую договариваются не беседовать о политике… Ну, и, конечно, о ней беседуют. Жизнь Толи, Марка и Гены далека от совершенства, но она проходит в определенных, более или менее широких рамках, на где-то утоптанной, где-то унавоженной почве. Но в этот вечер должно произойти уже почти невероятное: в гости к Толе ожидается ОНА – Майя… Королева курса, их общая любовь, их мечта. Как они встретятся? О чем будут говорить? Очень ли они изменились в непрезентабельную сторону? А главное – изменилась ли она? Пополнела? Есть ли морщины? Майя приехала. В инвалидной коляске. Да, 5 лет назад она попала в аварию, и теперь, вот так… «Здравствуйте, ребята!» - а ребята превращаются в соляные столбы, не зная, как реагировать, что ответить. Конец первого действия. Второе действие начинается с этой же фразы – «здравствуйте». А потом… Они пройдут через все: растерянность, непонимание, взаимную злость… Они в конце концов придут к главному: пониманию друг друга и самих себя. Только сначала они поиграют «в правду»: на любой (повторяю – ЛЮБОЙ) заданный вопрос нельзя будет соврать. И окажется, что каждый из них – вольно или невольно – принял участие в судьбе другого. И если бы один из них не… то второй бы в этом случае… и тогда у третьего… Майя оказалась катализатором процесса обращения их, всех четверых, в новых людей… или это – возврат к старому. К тому, когда все они были молоды, но главное – честны и чисты... Ну, а если резюмировать, то этот спектакль о том, что у каждого человека – вне зависимости от его здоровья, благосостояния, таланта и проч., существует множество проблем, зачастую переплетенных с проблемами других людей. Так хватит ли терпения и желания, чтобы какие-то проблемы решить, через какие-то перешагнуть? Или – ты застрянешь в мелкой луже, считая, что это непроходимое болото?.. …В конце спектакля Толя, сделав предложение Майе, приглашает ее на танец. Ну… не думаю, что он будет с ней часто танцевать. Но вот на руках носить станет регулярно.
Ирината: Капнист туда и обратно. Театр Эрмитаж на сцене ЦиМ. 30.10.12 Опять и снова - Капнист пиесу накропал, громадного размеру. Фразу эту мне писать легко и приятно, ибо она означает, что вчера у меня был чудесный вечер с похожей на сказку реальной историей, которую в очередной раз разыграли любимые мои актеры из театра Эрмитаж. К сожалению, из-за ремонта в основном здании театра (чтоб ему, этому ремонту!.. и поскорей бы уже…) спектакль играется не в основном помещении, и, увы (для меня) крайне редко. Посему – потратить на что-то иное вечер, когда возок, стремительно летя по заснеженным российским верстам, везет комедиографа Василия Капниста в Сибирь – я просто не могла. Чудесный спектакль. Чудесный весь – от и до… конечно, с всплесками моего восторженного любования в определенных местах – но без энергетических провалов совершенно. Конечно, одно из самых любимых мест – это «Степь да степь кругом», когда чуть хриплый Голос в степи (Ирина Богданова) буквально раздвигает театральное пространство до… ну, наверное, до четвертого измерения. И потом – когда Капнист срывает и бросает в метель «кольцо обручальное» с такой безразмерной тоской, с такой неизбывной печалью… что даже церберы-фельдъегеря впадают в жалость-тоску. Люблю «Пылиночку» (в двух исполнениях), люблю «первый выход чиновников», люблю фантастическое (как гром среди ясного неба) явление капнистова «конкурента» Тредьяковского, люблю вальс, который танцует грустный царь-батюшка Павел… Много чего я люблю в этом спектакле, и не раз я об этом писала… Вспомнила, как одна из приятельниц, приведенная некогда на спектакль, сказала, мол, в нем много политики… Я тогда еще рассмеялась: воспринимать всерьез нечто «политическое», когда оно рассказано, по сути, в стиле мюзикла… Это просто несерьезно. Ну, да, да: Не прошу я у Бога награды – Пусть мой голос услышат дворцы: Что вы будете делать без правды, Венценосные наши слепцы? Поводя налитыми очами, Шелестя завитыми кудрями, Сладкой лестию уши заткнув, В кою яму вы рухнете сами Всю страну за собой потянув?! Это – важно. И поставлено красиво, и сыграно хорошо… Но ведь дальше-то, встык – «Степь да степь»… и перевешивает красота политику. Да и вообще, не о политике этот спектакль. Он – о театре, о волшебной силе искусства, которая может и в Сибирь в кандалах зашвырнуть, и золотом осыпать – под водки штоф с пряником на закуску. Но как мало все же может человек – будь он царь, драматург или просто гуляка, озорно распевающий «барыню-сударыню» - перед колесом истории, которое в муку смелет и по ветру развеет. Хорошо, что в данном случае царь «переменился» к Капнисту… а то ведь – вдруг бы «со вторым приказом брел калека»… Это «верха», от коих, как ни парадоксально, немногое зависит (а кажется, что многое). Про «низы» я просто молчу. Потому что от Бегал Вася по степи Теперь воет на цепи А ты попусту не бегай, Языком-то не трепи! до Мы встречаем сочинителя Свет Капниста свет Василия, Правдолюба справедливого, Перводруга государева! …всего-то пара небольших сцен. Ну, а в общем, резюмирую: спектакль великолепный, и дай Бог ему долгих лет жизни. И скорейшего возвращения на родную сцену!
Ирината: Скупой. РАМТ. 01.11.12 В общем-то, когда я пишу о театрах, я не только выплетаю из ниточек своих пестрых впечатлений восторженный узор «зрительского отзыва». Иногда мне что-то (или почти всё) не нравится. Но ведь, как писал еще Станиславский (по памяти цитирую, ессно) – обругает спектакль любой дурак, это не сложно… а вот найти, за что похвалить, может только искренне любящий театр человек. Я сегодня немного побуду в дураках и больше поругаю, чем похвалю постановку… Правда, делаю это с учетом двух моментов: всё, мною сказанное – это сугубо личное моё (и только моё) зрительское мнение. Во-вторых, поискав, я найду в спектакле моменты, вполне достойные похвалы. Итак. Зрительское пространство оформлено занятно: это РАМТовский зал как таковой – но к стандартным рядам оливковых кресел прибавлены ряды для публики на сцене. Между зрительскими рядами – нечто похожее на ринг или помост, ограниченное по бокам, со стороны кулис, рядами гримерных столиков, сидя за которыми, актеры ожидают выходов. Решение пространства в чем-то повторяет знаменитое «Серсо» Васильева – правда, тогда, в середине 80-х, это выглядело в малом зале Таганки как-то логичнее…И изящней: в РАМТе, как мне показалось, много лишнего (при том, что помост совершенно пуст). Лишнего много и в спектакле. Это, собственно, текст комедии Мольера, немного «приправленный» текстом комедии Плавта и густо умасленный «неконтролируемыми актерскими импровизациями». Спектакль выглядит не как спектакль, а как театральный капустник, стилизованный под репетицию. Ну… капустники, вообще-то, это - прекрасно (и РАМТовские как раз чертовски хороши)… Просто капустник – это действие ДЛЯ СВОИХ, причастных, понимающих «внутренний» юмор и догадывающихся о закулисных взаимоотношениях. Когда же в зале на одном из первых спектаклей уже культмассовые подростки, а не театралы – дабы «анекдот» дошел до масс, его надо сильно посолить, вплоть до пересола. И кинуть в зал, заодно проверив, дошла ли «соль»… а если не дошла, посолить еще больше. Так что зрелище – если это капустник – откровенно провальное, увы… Если это репетиция… О, репетиция, любовь моя! Наверное, это уникально, ведь половину работы никому не показывают – но мне, просто зрителю, доводилось присутствовать на репетициях хороших режиссеров. Поверьте, это превосходно – хотя бы тем, что ты, словно в грозовых молниях, купаешься в энергетических потоках (еще почти неконтролируемых), исходящих от актеров и режиссера… Устаешь от этого страшно – но сие прекрасно просто безразмерно, поверьте. Вчерашняя же репетиция была неудачной. Скучной она была. Такое впечатление, что, накидав в кучу всё возможное: вот тут мы встанем на котурны, а тут споем, а тут бороду наденем, а тут басовую струну у гитары подергаем, а тут упадем… никто не озаботился это как-то упорядочить, поставить перед кучей ветоши волшебно изогнутое зеркало Театра, в котором мы увидели бы Чудо. Вчера этого Чуда как-то не случилось. Увы. Вообще – я страшно удивилась, увидев в РАМТ (!) этот спектакль. Хожу сюда много десятилетий – и ВСЕГДА попадаю на спектакли (кем бы они ни были поставлены и сыграны) превосходные, отличные, хорошие… ну, или хотя бы гораздо «выше среднего». И играются они труппой… Ну, чтобы не говорить много, я обозначу так: актеры РАМТ – это !!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!! Вчера мне практически все и всё показалось настолько вялым и при этом самодеятельным, недотянутым, самодовольным, окрашенным излишне ярко, но не слишком аккуратно… И немного стыдно было смотреть на актеров, сидящих в паузах за гримстолами… как-то в глаза бросается, что им скучна эта самодеятельная самодовольность… хоть и стараются скрыть это друг от друга и от нас. Так. Все-таки закритиковала. Надо похвалить. Ну, то, что труппа РАМТ действительно обозначается исключительно восклицательными знаками – это однозначно. Потому – как их не режиссируй, а все равно нет-нет, да проявится настоящее, талантливое. Вот, скажем, диалог Гарпагона (А.Блохин) и Валера (Д.Кривощапов) об украденной шкатулке… вернее, о шкатулке говорит Гарпагон при полной уверенности Валера, что речь идет о девушке, которую он любит. Уморительно смешно и, несмотря на затянутость сцены (тут вина более драматурга… прости, Мольер!) просто наслаждение смотреть, как эти два замечательные артиста вывязывают беседу! А финал какой прекрасный (вот тут – спасибо, Мольер!) со всеобщим узнаванием и объединением семьи («я твоя потерянная сестра, а это наша мама» - «тогда я ваш отец»), с таким обвалом счастья… В общем, для того, чтобы эта «коррида бреда» получила закономерный «абзац концу», нужна еще одна отсутствующая неконтролируемая актерская импровизация: скажем, вбежавший гонец должен сообщить, что Ансельм только что выиграл в лото сто тыщ… о, нет-нет! – сто миллионов!.. Еще. Француз Гарпагон – это однозначно вариация нашего русского Крутицкого. Поэтому, слушая его монолог об украденных деньгах, по крайней мере две зрительницы тихонько повизгивали от удовольствия; тем паче, что в Сатириконе на «Деньгах», на последнем монологе Михей Михаича даже светят похоже… ну, почти как в РАМТ. Ну, а теперь, пожалуй, всё. А! Еще! Очень понравилась реакция Д.Кривощапова, когда парик, упавший «с неба» миновал его руки и плюхнулся на сцену… И правда очень смешно. Вот теперь и правда – всё.
Ирината: Участь Электры. РАМТ. 02.11.12 Что за дом притих, Погружен во мрак, На семи лихих Продувных ветрах, Всеми окнами Обратясь в овраг, А воротами - На проезжий тракт? Ох, устал я, устал,- а лошадок распряг. Эй, живой кто-нибудь, выходи, помоги! Никого,- только тень промелькнула в сенях, Да стервятник спустился и сузил круги. (с) В.ВысоцкийДом семьи Мэннонов – чёрный-черный. И только иногда на его колоннах и стенах возникают серебряные всполохи – словно потаенный взгляд хищника следит за всем, что попадает в поле зрения. Дом встречает всех острыми углами, постоянно сдвигающимися стенами, из ниоткуда возникающими и в никуда исчезающими дверями. И портретами – огромными черно-белыми портретами тех, о ком мы никогда и ничего не узнаем. Или это не портреты, а правда выходят тенелюди из стен, пугая непрошенных посетителей… а не прошены в этот дом все - и случайный горожанин, и любой из членов семьи. Над этим домом всегда черное небо, и только огромная луна – фонарь оборотней и убийц – заглядывает в его окна. Люди здесь тоже бесцветны – они все как вылинявший дагерротип… и только мазком ярко-зеленой анилиновой краски вспыхивают платья Кристины… а потом Лавинии. Дом-хищник, дом-вампир, и стоит кому-то попробовать здесь жить и дышать – в его руку тут же вкладывается пистолет или яд. Для убийства или самоубийства. В конце спектакля Лавиния – сначала её полными чашами поили ядом жизни - сама начала источать смертельную отраву. И, убив или отравив всех и всё вокруг, она словно срослась с Домом, став с ним единым целым… Или… Не так? И Дом ничем не виноват – и это люди сами делают всё, чтобы в нем нельзя было жить и дышать – можно было только бояться. Это дом, построенный на беде. И беда, заложенная в его основание, проросла сквозь стены, искривила их… и даже белоснежные оранжерейные цветы почернели от ужаса. В этом доме ходят и говорят не так, как в другом месте. Под взглядами мертвецов на портретах и живые ходят – странно, говорят – отрывисто, думают – так, словно пепел мыслей с угольками эмоций безмолвно сыплется… потом вдруг – внезапно! - обжигает… и снова оборачивается золой. Страшный спектакль. Страшный своей тихой антиэмоциональностью – и лишь несколько раз возникнут в нем нормальная сценическая жизнь и эмоции. Например, когда пьяный матрос будет вспоминать о даме в розовом, что ограбила его в кабаке. Или – когда на помолвку брата и сестры Мэннонов соберутся горожане, и прислуга с хозяевами будет чокаться бокалами, и, размахивая руками, говорить-говорить-говорить о чем-то, нам не слышном… А дальше снова – ничего не будет. Кроме очередной истерики, очередной сбывшейся – да совсем не так, как желалось – мечты, очередной гибели… *** Что до конкретики – во-первых, мне однозначно понравилась сценография – по временам это были просто волшебные преображения пространства (художник С.Бенедиктов). Понравилось, как играли артисты – все, без исключения, были на своих местах. И, знаете ли, совершенно не «дёрнуло» меня несоответствие актерских возрастов: по реальной жизни Евгений Редько (сын Орин) и правда старше Янины Соколовской (мать Кристина). Но… только нетеатральные люди могут обратить на это несоответствие внимание, ибо театр – это искусство совершенно условное – и здесь возможно разное. К тому же Орин только что вернулся с войны – он научился там убивать и умирать, и теперь сходит с ума от этого умения, а Кристина в первый раз влюблена в Адама Бранта (Алексей Веселкин), и сияет-светится-молодеет от нового для себя чувства. И музыка – как почти всегда в РАМТовских спектаклях – подобрана превосходно. В общем, к спектаклю у меня только одно нарекание. Он чересчур схематичен. Сократив действие трилогии Юджина О'Нила до трех часовых действий, удалось сохранить все сюжетные линии. Но эмоции из постановки выхолостились, оставив именно что сухую, чуть потрескивающую местами конструкцию. Впрочем… может, так и должно быть в этом черном-черном доме Мэннонов, что нахохлился под огромной луной?.. Фото: Евгений Люлюкин
Ирината: Зойкина квартира. МХТ им.Чехова. 08.11.12 Мне понравилось. И даже очень понравилось. Тут дело вот в чем… Бывают постановки для ума: посмотришь, и потом так и сяк крутишь и всё действие, и отдельные сцены, фразы или даже молчание; копаешь вглубь и выстраиваешь потом нечто свое, иногда даже мало сопоставимое с просмотренным спектаклем. Бывают постановки для глаз, когда смотреть на сцену - наслаждение: так там всё красиво (иногда не «конфетной красотой», но – соразмерностью деталей), всё на месте, всё подогнано. В идеале, конечно, совмещение красоты и ума… увы, редко получается. Но мы зрители добрые, мы способны простить небольшие потери. Эта постановка Кирилла Серебренникова – она скорее для глаз. Красиво – очень. Вернее, у меня создалось впечатление, что вначале режиссер начал ставить с, в общем-то, традиционными для себя заморочками и усложнениями, но потом то ли времени не хватило, то ли не захотелось больше усложнения придумывать, и спектакль оборотился просто красивым и эффектным зрелищем. С печальным концом и финальной общей песней под занавес. К «усложнениям» относится и крутящийся «кубик» квартиры – в последней сцене его пустота наполнится однообразным рояльным звуком – словно капающая вода из не до конца закрытого крана и осыпающейся трухой стен (видеопроекция). В кубике этом живут и реальные люди (очень реальные – и каждый характер прописан с точностью до гранулы миллиграмма), и НЕКТО – то ли доброе местное привидение, то ли душа квартиры, которую видеть нельзя, но нельзя и не ощущать ее постоянного присутствия… К усложнениям относятся и пластмассовоголовые люди (один выйдет на пуантах – в рассказе Обольянинова он будет называть того «Павликом» и бить в живот… просто так бить, даже не со зла), и черные звезды балета (при этом можно объединить парами и «черные звезды» и «звезды балета»). Вначале это будет здорово – особенно когда угольно-черные тени живых людей «срифмуются» с видеогеометрическими черными рисунками… Потом – упростится, и Обольянинов уже не увернется от направленного от него видеоклина, а расползающееся кроваво-черное пятно, накрывающее убитого Гусь-Ремонтного, бесследно исчезнет вместе с его телом… Ну и ладно, Бог с ними, с усложнениями в многомерностью действия. Ушли они – осталась красота действия, изящество костюмов, превосходно поставленные танцы и прочее сцендвижение, отлично работающий свет, живая музыка… А главное – как превосходно подобраны на роли артисты! И как они великолепно существуют на сцене, отрабатывая «на все сто» - совершенно без поблажек самим себе! Зою Пельц играет Лика Рулла. Она – звезда мюзиклов, в драматическом спектакле я ее увидела впервые. Неплохо – а уж когда пела… а какой великолепный дуэт с Аллой Вадимовной (это когда Зойка уговаривает ее пойти в «манекенщицы»)! Впрочем, Зойка в постановке нужна была скорее как некий стержень, вокруг которого наматывается действие, а «наматывают» его другие артисты. Замечательно хорош Алексей Девотченко в роли Обольянинова. У него удивительные глаза – очень живые, страдающие… а я еще сидела хорошо – в первом ряду, и просто любовалась. Правда из роли купировано все, что определяет Обольянинова, как графа (кроме обещания вызвать Гуся на дуэль… ну, да мало ли какие странности у наркомана). Да, до «графа» герой Девотченко не дотягивает, он проще… вот у Сергея Сосновского, который в спектакле взяточник-управдом Аллилуйя, граф получился бы (но и управдом у него прекрасный – этакая насквозь пропитанная сволочизмом личность). Но Обольянинов еще и музыкант, «маэстро», ну, так кого, как не Девотченко, на эту роль расписывать. Совершенно уникальный Аметистов у Михаила Трухина. Вот просто смотришь, и радуешься, как он хорош – чуть излишне гротесковый у него герой получился… ну, да Аметистова без гротеска играть нельзя: не тот персонаж. И тоже сволочь, как и Аллилуйя. Только управдом, как жук-навозник, всё (и «фальшивую» купюру тоже) закатывает в свой навозно-денежный шарик, а вот «администратор» Аметистов – это проныра, всем-дырам-затычка и подстилка под нужного человека… Отыгрывает он даже мелочи великолепно: например, разлив шампанское по бокалам, он всегда незаметно слизывает с горлышка бутылки капельку – ну, не пропадать же! Зойкины «модистки» превосходны все – у каждой свой характер (и своя музыкальная тема). А в финале, когда уже аресты идут в квартире, очень понравилась Лизанька (Ксения Теплова) – этакий пьяный добрый заинька с размазанной косметикой… Гусь-Ремонтный у Алексея Кравченко тоже очень и очень хорош. Вот здесь даже объяснить трудно, почему хорош – это видеть нужно… только он и есть тот самый всё могущий Гусь с карманами, набитыми деньгами и визиткой из чистого золота-бриллиантов… и лицом и фигурой человека «от сохи» - отнюдь, впрочем, не простого, раз на такую высь взобрался. В общем, так: Кирилл Серебренников поставил очень неплохой мюзикл. С интересной сценографией. Хорошим музыкальным материалом. И замечательными артистами, которые на знаменитой МХТовской сцене превосходно сыграли пьесу Михаила Булгакова.
Innamorata: "Калека с Инишмана" Театр на Таганке. 18 ноября 2012 Изначально мы решили, что перед спектаклем пьесу читать не будем, потому что надоели спойлеры обо всем на свете - когда начинаешь смотреть сериал и уже знаешь, кто и как умрет в последнем сезоне. Так что шли буквально - в неизвестность. Знали одно, что драматург - наш любимый Мартин МакДонах. А значит, будет минимум пара трупов, крепкие словечки, ненависть к Англичанам и издевательства над животными. Но, и вместе с тем, нам расскажут про тонкую и ранимую ирландскую душу, как над ней глумятся несчастные янки и зажравшиеся англичане. Как им, беднягам, тяжело живется... Островок Инишман. Стандартны набор местных жителей "по МакДонаху": старые девы, старухи со взрослыми детьми-бездельниками, пьянчуги, сплетники, грубые развязные девицы и ... молодой парень-калека. Все одинаково несчастны, редким ирландцам у МакДонаха перепадает кусок счастья . У кого-то умерли родственники, у кого-то физический недуг, кто-то тронулся умом. В общем, там каждый с "историей". Пора уже вводить в оборот понятие "МакДонаховские деревни" - мрачный, богом забытый уголок суши, где жизнь полна только и слухами, что о безухих овцах да стычках гусей с кошками, где раз в месяц в местный магазинчик привозят американские сладости, где единственное развлечение - покидаться яйцами в людей или кирпичами - в коров. Но в один прекрасный день (beatiful fucking day (c) городок просыпается ото сна благодаря приезду американцев снимать фильм на соседний остров и жаждущих понабрать себе в "cast-crew" побольше "ирландских рож". Девушки тот час из пошловатых крестьянок превращаются в потенциальных актрис, а наш главный герой - Калека Билли и подавно - забывая обо все на свете, ценой лжи "выгрызает" себе место в спасительной лодке Малыша Бобби, которая доставит его на соседний остров, где и проходят кино-пробы. Лучась светом надежды, он едет на кастинг. Он хочет вырваться из рук двух несносных и занудных тетушек, увидеть новый мир и, если удастся, разузнать о таинственной смерти его родителей, которых в день его рождения заметили с мешком камней в лодке на берегу моря. В конце пьесы Билли узнает правду. Но, кому нужна эта покрывшаяся плесенью правда, когда ты Здесь и Сейчас и завтра тебе идти гулять с первой красавицей деревни? МакДонах снова докажет нам, что то, что он пишет заслуживает и Оскаров и многочисленных откликов в сердцах своих поклонников и прочих регалий, потому что, как бы все ни было цинично, пропитано ложью, облито алкоголем и сдобрено нецензуршиной, случаются еще в жизни благословенные проблески справедливости. Главную роль - роль Калеки Билли играл, возможно знакомый кому-то по сериалу "Зайцев +1" на ТНТ, Филип Котов. Глядя на него, я вспомнила "Франкенштейна" с Ли Миллером в роли Создания. Он наделил его недюженным умом и сообразительностью, физической силой и максимально приблизил к человеку Нечто, что грубо сшито из кусков мертвой плоти... Также и здесь. Я в этом не разбираюсь и судить о качестве физического образа Калеки не могу да и можно ли? Но когда я училась и ездила в университет, практически каждый день видела в автобусе паренька лет 16-17, такого же "солнечного" калеку... А то, что я вчера видела на сцене, это... Ну, это условность, молодому дарованию еще не открылась вся её порабощающая мощь и свои потаенные ресурсы он еще тоже не открыл, но это был не калека совсем. Да, его было жалко, очень жалко, весь зал желал добра этому несчастному пареньку, но "желать добра" - одно, а сдерживать себя, чтоб не ворваться на сцену и попытаться успокоить несчастного, погладить его по голове - другое. Очень понравилась Марина Полицеймако, в свои 74 года она все еще на сцене. Потрясающая у неё получилась "мамаша", крепкая на руку и пообзываться на сына-козла она не дура, такой палец в рот не клади. Практически бабушка Мег из "Короливы красоты". Все актеры, все жители Инишмана, вынужденные весь спектакль терпеть удары судьбы, ругаться, драться и плакать, на поклонах вдруг запляшут настоящий ирландский танец, который еще раз докажет всем, что "Ирландия - не такая уж и дыра..."
Ирината: Старший сын. Театральная компания «Свободная сцена» в Сатириконе. (Антреприза) 19.11.12 Причины, по которым я вчера оказалась на «Старшем сыне»: 1. В спектакле играет Агриппина Стеклова. Золотая наша Гранечка – актриса такого мощного таланта и такой огненно-золотой красоты… Ну, как пропустить спектакль с ее участием? 2. …И вообще – состав на спектакль заявлен просто прекрасный. 3. Пьеса – замечательная. Все, наверняка, помнят старый добрый фильм с участием Евгения Леонова (Сарафанов) и молодого Караченцева (Бусыгин) – так что даже пересказывать содержание произведения нет смысла. Просто – случайный человек случайно попал в чужую семью… и, мало того, что оказался одной группы крови с ее членами, но еще смог за короткое время открыть там замкнутые клетки душ… Да. Замечательную пьесу написал когда-то Вампилов. 4. Ставил спектакль Павел Сафонов – по крайней мере, две его режиссерские работы накрепко запомнились и влюбили в себя: «РиГ мертвы» Стоппарда в «Другом театре» и РАМТовское «Приглашение на казнь». Ну, и как пропустить еще одну его работу? 5. Играли вчера на сцене Сатирикона. А это – мало того, что означает посещение одного из своих любимых моих театральных Домов и общение там с хорошими людьми, но и существенное сокращение стоимости похода в театр. Как говорится, «всё склалось» - начиная с присутствия на сцене Стекловой (если б была в том уверена на все сто – цветы бы ей принесла… впрочем, она и так – не осталась без букетов). Так что всё хорошо, хорошо, хорошо… А что не так? «Не так» заключается в одном слове, в скобочках вынесенном в заглавие - Антреприза. Меня когда-то одна дура терзала: мол, если этот вид искусства тебе не слишком по сердцу – зачем ходишь? А хожу потому что – см. п.п. 1-5. Но – вот собрались прекрасные актеры, замечательный режиссер, взяли потрясающую пьесу, подрядили на работу суперского композитора (Фаустас Латенас, как-никак)… И вроде бы все на местах, паззл сложен, а… Уже не в первый раз так: ну, не возникает над антрепризной сценой энергетической радуги… И – в знаменитой театральной схеме «петелька – крючочек» все крючочки и петельки присутствуют, а чуть повнимательней посмотри – половина из них приспущена. У меня и к репертуарному театру нет-нет, а такие нарекания случаются. С антрепризой же так, увы, бывает всегда. Тем не менее, спектакль этот всем, кто заинтересован хотя бы в одном из прописанных мною в начале пунктах, смотреть рекомендую. Несмотря на его антрепризность. Ибо бывают антрепризы дрянные, а бывают – хорошие. Вот вчера была – хорошая. Про артистов я хочу сказать… Ну, то, что Агриппина Стеклова – это золото высочайшей пробы – я уже написала. Роль Наташи – соседки Сарафановых, в которую влюблен юный Васенька – небольшая, особо не разгуляешься… Но Гранечка, идя от своей внешности, сделала свою героиню сногсшибательно красивой и сексуальной – особенно в черном платье с красным цветком – да с гривой распушенных огненных волос… Сам Васенька – Василий Симонов из Вахтанговского… Видела его в ПРИСТАНИ, где он рядом с самой великой Борисовой не потерялся. Васенька у него – замечательный ломаный подросточек с длиннющими ручками-хрупочками, торчащими из коротких рукавом пиджака. Вот угораздило же этого очаровательного ребенка с мягкой – «сарафановской»! - душой влюбиться во взрослую женщину-вамп! Ах – черное платье! Ах - красный цветок! Ох – разбитое вдребезги сердце Василия... Семена (того, кого все называют Сильвой) играет Евгений Стычкин. Вот ведь роль вроде «не его»: маленький, лысоватый… какой он обольститель? А ведь – сыграл, и хорошо сыграл! Этакий маленький вёрткий хмырёк, которого в первую очередь интересует водка, спрятанная за батареей… Но стоит чуть подсобрать своё органическое обаяние – и дамы будут лежать у его ног. Любые. И те, что с красным цветком – тоже. Но, кстати, человек-то он и неплохой. А то, что Васеньку «подставил»… что ж, бывает. Нину Сарафанову, Васенькину сестру, играет Евгения Крегжде, тоже вахтанговская актриса – главная героиня бутусовской «Меры за меру», кстати. Маленькая. По-женски слабая… и одновременно по-женски сильная. С удивительным нежным обаянием. Совершенно естественная – и в то же время идеально артистичная. С умением оч.точно играть перепады настроения. Хорошая актриса. И роль хорошая. Владимира Бусыгина, того самого «старшего сына» играет Евгений Цыганов. Фоменковский артист. Помню, увидела его впервые в «Бесприданнице» - влюбилась всё в ту же, что и у Крегжде, оч. «вкусную» смесь простой, человеческой естественности и острогротесковой театральности. Потому и составили в спектакле Нина и Володя идеальную пару… вот уж у них «петельки-крючочки» точно не соскакивали. Сарафанова играет Виктор Сухоруков. Знаменитый актер – а я его на сцене вижу впервые. Острый гротеск игры, поддержанной не только режиссурой, но даже и костюмом с гримом. Он – словно старый клоун (тот, кто Гамлета в безумии страстей который год играл для себя). Но вот – постарел, поблёк, стал ненужным, и, словно отыгравшая свое марионетка, выкинут… Только тот, кто выкидывал, не заметил ни живой страдающей души, ни оголенных нервов, ни искренности, ни доброты – аж сверх меры. «Блаженный» - как называла его бывшая жена. Но дай Бог, чтобы в нашем мире было побольше таких вот. Да – пусть «блаженных». Но таких, кто может доказать миру, что все люди в нем – братья. И хорошо, что он такой – не один. Нина с ним рядом. И Вася. А теперь вот в семье Володя появился. Старший сын.
полная версия страницы