Форум » Архив форума » ...Тем временем в другом хорошем театре... ЧАСТЬ 13 » Ответить
...Тем временем в другом хорошем театре... ЧАСТЬ 13
Ирината: ЧАСТЬ 1 ЧАСТЬ 2 ЧАСТЬ 3 ЧАСТЬ 4 ЧАСТЬ 5 ЧАСТЬ 6 ЧАСТЬ 7 ЧАСТЬ 8 ЧАСТЬ 9 ЧАСТЬ 10 ЧАСТЬ 11 ЧАСТЬ 12
Ирината: Портрет. РАМТ. 17.10.13 Гоголь, музыка и Редько – что еще надо, чтобы достойно открыть новый свой сезон в РАМТ? «Портрет» спектакль почти безукоризненный - по тому, как он сделан и как исполняется, и в моём личном списке театрально-избранного он однозначно стоит в первой десятке. Великолепен текст Гоголя; он, конечно, сокращен и адаптирован под театральное действие – но это однозначно живой, красивый и современно звучащий текст, поднятый из небытия (куда его загнало убогое школьное образование) чуть сбивчивым голосом Артиста (а какая потрясающая тональность, какой тембр у этого голоса!). И музыка… «Живая» музыка, классика в исполнении солистов ансамбля «Эрмитаж», колоссального гобоиста Алексея Уткина… Честно скажу, я превосходно обхожусь без музыки вообще. Но подбор и звучание классических произведений в «Портрете», поддержанное минималистической, но оч.точной сценографией, гоголевским текстом, непрерывным пребыванием рядом на сцене Евгения Редько, актера с уникальной энергетикой… и музыка превращается во что-то почти осязаемое, вроде языков пламени, которые приводят в восторг, накрывают волной тепла, а то и обжигают. Что до Евгения Редько – он достоин похвал в любых своих актерских проявлениях. И всё-таки «Портрет» - особое. Ибо, по факту – это моноспектакль, на протяжении которого актер опирается только сам на себя (а музыка – она, конечно, помогает и поддерживает)… Но всё-таки актер наедине с героями Гоголя; со всеми: и теми, на кого, как на стержень, наматывается повествование, и появляющимися лишь на несколько мгновений, на пару фраз… При этом Редько оборачивается из одного персонажа в другого, меняя не только лик и фигуру, но и внутреннее содержание – за долю мгновения. И не только художник Чартков и художник Б. – абсолютно разные персонажи, связанные только наличием в их жизни портрета таинственного ростовщика… Но вот тот же Чартков… он меняется, старея на наших глазах, из лощеного, сытого и избалованного славой и деньгами себялюбца превращаясь в старую развалину, с которой мгновенно смывается фальшивая позолота. …В каждом человеке есть не только ясная сторона, но и густая черная тень. И даже у самых светлых людей чернота нет-нет, да и наползает на душу. И случается такое, когда медные трубы вдруг заглушают музыку души. Или вдруг хочется не только счастья, любви и человеческого уважения – но и быстрого богатства. Или даже – человек дьяволу душу готов отдать за порыв вдохновения, за удовлетворение жажды творчества… Не всем удается изгнать из своей души поселившегося там, и всё растущего и растущего (как кукушонок-подкидыш) Черного Человека… И тогда любого…а тем более – художника!... ждет гибель души и таланта… Или – с болью и кровью надо отпескоструить себя от черноты – и ты сможешь чистыми руками собирать солнечные лучи, плеск ручья и дуновение ветра, превращая их в произведение, перед которым все встанут на колени. Фото Е.Цветковой с сайта РАМТ
Elena: Премьера. "УКРОЩЕНИЕ СТРОПТИВОЙ" в Театре Наций Жаль, без Аверина? Возможно, не берусь судить. Но что бы там ни было - как сложилось, так сложилось. Не скажу, что испытываю такое уж сверхъестественное "вау!" от увиденного, но я впервые посетила этот нашумевший театр и осталась вполне довольна. Очень порадовала здешняя публика, и, поверьте, билеты стоимостью 12 тысяч - отнюдь не препон для истого "болельщика". Но самое главное - это история о том, как молодой и дерзкий Роман Феодори... "похоронил" Уильяма нашего Шекспира! Ох уж эти новомодные амбициозные перетрактовки величайшего классика, - поистине фантазия человеческая, а вместе с ней и режиссерская не знает ни запретов, ни границ. Сюжет этой пьесы всем до боли знаком, поэтому Феодори решает придать ей совсем иное измерение. Действие разворачивается в армии, как мне показалось, интернационального пошиба. Главнокомандующему приходит на ум гениальная идея - силами военнослужащих сыграть шекспировскую пьесу и тем самым отметить профессиональный праздник. Поначалу эта генеральская затея серьезно напрягает всех участников, но затем, втянувшись, спектакль удается на славу. Весь воинский состав - сплошь удалые бравые ребята, виртуозно владеющие телом и неплохо поющие. Здесь тебе и песни на итальянском, и динамичный рэп, и нижний брэйк, и акробатические кульбиты. Но "гвоздем" всего этого творческого "безобразия" стала, конечно, Чулпан Хаматова в не менее своеобразной и гротескной роли Катарины. Действительно, большая и интересная актриса, способная решать многие и многие режиссерские задачи. В каждой армии есть повар, в данном случае, повариха, - вот ей-то и поручена эта заглавная роль! Катарина-повариха в самом начале - это "страшок" с толстыми боками на тоненьких ножках в громадном дурацком поварском колпаке, с дюжиной сосисок на шее и в очках на носу с огромными диоптриями. Умора! Я сначала не поняла, что это такое передо мной, даже сидя во втором ряду. Что ж, вероятно, повариха она знатная, но только вот роль своенравной и заносчивой Катарины совсем не для нее, - на первой же "репетиции" она не может ни накричать, ни нагрубить, - повариха на редкость скромна и стеснительна. Не умеешь - научим, не хочешь - заставим! И вот уже в руках у Катарины огромный хлыст, с которым она управляется как заправский пастух со стадом на выгуле. Изменяется и внешний облик: вместо поварской куртки - яркое платье, вместо колпака - копна рыжих всклокоченных волос, торчащих в разные стороны. То есть клоунесса грустная становится солнечной, взрывной, и начинает уже совсем другую игру - игру, в которой ее главным оппонентом и противником будет Петруччио, - штрафник из той же воинской части, назначенный, опять же, "по приказу" на роль укрощающего ее жениха. И именно эта часть рождающегося у нас на глазах "спектакля" притягивает и увлекает с большой силой, главным образом, посредством игры Хаматовой. Комедия - очень сложный жанр, и это чистая правда. Роман Феодори, обладающий чувством юмора и самоиронией, выплеснул эти качества в своем видении отношений его Катарины и Петруччио. Бесконечные споры и стычки героев, приправленные "эстрадными номерами" военного "ансамбля песни и пляски", необычны и совсем не скучны. Здесь даже нашлось место и "членовредительству" от Катарины, нанесенное Петруччио, и пытке голодом Петруччио, "подаренной" Катарине. И все же исполнитель роли Петруччио - Рустам Ахмадеев - высокий, фактурный, "академичный", но... не орел! Старается, но чего-то не хватает. Недостаточно разбитной и отвязный, каким, как мне показалось, должен быть здешний Петруччио, да и Петруччио вообще. В дуэте с Хаматовой по большому счету уступает ей именно на этой "стезе". Вспомнила старый одноименный фильм с несравненной Элизабет Тейлор и Ричардом Бартоном. Вот это равносильная пара так пара! Хотя, возможно, Рустам не до конца отпустил себя, - все же премьера. Но в итоге дуэт получился не совсем равноценный, и это лично мне помешало поверить до конца в их любовь на сцене. А вот кто действительно блестящ и искрометен - так это Владимир Еремин в роли Генерала, Режиссера и отца Катарины. Нисколько не уступает в "легкости передвижения" молодежи, которой руководит, и буквально парит на сценой. А с каким вдохновением он "вживается" в роль Баптисты! Не допускает по отношению к себе ни малейшего послабления - все три роли на одном дыхании и это заметно невооруженным глазом. Ольга Волкова, претворившая в жизнь "персонажей Шекспира в поисках автора", - настоящее украшение спектакля. Ее усилиями на сцену явились практически все незабвенные герои, начиная с Джульетты и заканчивая Лиром и Гамлетом. В этих коротких, но ярких выходах, все эти характеры пытаются в шутливой манере учить режиссера, как надо ставить и играть Шекспира. Я бы сказала, не учат - поучают; ибо эта находка с персонажами - не что иное как попытка Феодори "извиниться" за то, что так "исковеркал" великого автора. Ключевая сцена, говорящая за это, - свадьба Катарины и Петруччио, которую не минует очередной скандал и которая начнется... похоронной процессией с портретом самого Шекспира в траурной рамке. Вот те раз! Неужели комедия обречена на подобный конец, пусть даже шуточный? "Конец - всему делу венец!" - об этом знают все режиссеры и Роман Феодори в том числе. И финал действительно очень хорош - один подвенечный наряд Катарины чего стоит, и это уже без всяких шуток. Картина из классической старинной жизни, просто гравюра! И вот уже Катарина, успешно "перевоспитанная" новоиспеченным супругом, дает урок смирения и послушания младшей сестре Бьянке, а потом вдруг возьмет да как зыркнет на мужа! Да, Петруччио, укрощал ты укрощал, да сам попал как кур во щи... ...И все же послевкусие такое: после Театра Наций мне очень резко захотелось... Сатирикона. Вот так.
Elena: "ДОБРЫЙ ЧЕЛОВЕК ИЗ СЕЗУАНА" в Театре им. А.С. Пушкина "Благими намерениями вымощена дорога в ад" (Джордж Герберт, английский богослов) И все-таки Юрий Бутусов есть Юрий Бутусов. Единственный. Неповторимый. Незаменимый. И если спектакль-открытие Юрия Любимова стал прорывом, основал Таганку, - то только познакомившись с бутусовским прочтением "Доброго человека" становится очевидным, почему нацисты среди прочих сжигали книги Брехта, - настолько оно кричит о сострадании и милосердии к человеку. К падшему человеку - человеку, оказавшемуся на самом "дне". И это тем более удивительно, если учесть, что "Добрый человек" Любимова отличается явным политическим и гражданским "окрасом". У Бутусова же, как и подобает ему, превалирует глубочайший психологизм. Действительно, он и с с л е д у е т Человека. И именно поэтому его история воспринимается гораздо острее и драматичнее. Оригинальные зонги на немецком - "стильное украшение" спектакля - и в то же время важный элемент, несущий в себе очень сильную смысловую нагрузку и эмоциональный подтекст ролей главных героев, и прежде всего Шен Те -Шуи Та. Прекрасная музыка Пауля Дессау, специально написанная для пьесы, звучит в живом инструментальном исполнении. Ну а сама Урсуляк у микрофона - ни много ни мало Эдит Пиаф в ее лучшие годы на сцене! Вот только победной "Я ни о чем не жалею" в финале не последует, - все закончится умоляюще растерянным стоном: "Помогите..." и бутусовским мраком - как всегда. Символы, символы... Бутусов без них не может. Вода, песок, белый туман, цветы. Много цветов, как в "Чайке". Без воды нет жизни и в то же время когда ее много - она опасна. Вода не должна быть грязной и мутной, - только чистая субстанция позволяет обрести достоинство и противостоять всему низкому и коварному. Клубящийся туман - это пелена лицемерия и равнодушия, окутывающая Сезуан и присущая большинству его обывателей. И еще эти детские фотографии на заднике. О, эти детские глаза, рентгеном просвечивающие тебя насквозь! Мне особенно запомнилась одна - двое девочек-близнецов, - конечно, двойственность героини и человека вообще. Она напомнила мне одну из миллионов фотографий в страшном музее холокоста в Иерусалиме. Не знаю, почему. Тут же вспоминаешь и "Ричарда" и "Лира" - "все мы родом из детства". И главная героиня Шен Те не исключение. Более того, детская тема звучит здесь настолько сильно, что вместе с Шен Те, ожидающей ребенка, "в положении" оказывается и сам Бог, - а, точнее, "Богиня" - совсем юная хрупкая девочка, появившаяся в Сезуане и нашедшая приют у Шен Те. В отличие от любимовского трио богов, лихо распевающих куплеты под гитару, бутусовский Бог почти нем и неосязаем на сцене. Это Бог-ребенок, мудрый, непорочный, но вместе с тем способный дать начало новой жизни. И - гротеск. Всеохватывающий, всепроникающий. Гротеск в движениях, пластике и танцах, декламации и песнях; гротеск в раскрашенных лицах Шен Те и Шуи Та, что делает их отнюдь не размалеванными масками; гротеск в отношениях самих героев... Но под этим намеренно преувеличенным изображением мелькает тонкая и уязвимая субстанция - человеческая душа. Две ключевые роли, с которыми самым достойным образом справились отличные актеры, - Матросов и Урсуляк. "Kaufen Wasser!" - с этого резкого призыва начинает свой рассказ о Сезуане водонос Ванг. Громкая, призывно нарастающая декламация, в дальнейшем перерастающая в настоящий манифест, - таков герой в своих монологах и... "диалогах" с Богом. И вдруг - в обществе среди людей - этот Ванг совершенно изменяется, точнее, появляется его вторая ипостась - юродивого слабоумца. Окружающий мир настолько жесток, что, как ни парадоксально, но приспособиться к нему возможно только будучи "не в себе". Противостоять действительности может только героиня, но исключительно в образе Шуи Та. В целом же отмечу, что Ванг Александра Матросова - несомненно, лучшая мужская роль спектакля. Александра Урсуляк - большая молодец; абсолютно заслуженная награда. Действительно, папа может гордиться. Ей крупно повезло с т а к и м режиссером, а о роли и говорить нечего - настоящий подарок для актрисы. Бутусовская Шен Те - ярчайшая надрывная клоунесса, не боящаяся и не стесняющаяся быть приниженной, побитой и раздавленной... собакой, ибо весь этот "сброд" в человечьем облике относится к ней именно так. Но чем больше несправедливости терпит Шен Те по отношению к себе, чем упорнее противостоит этой "волчьей стае" Шуи Та, тем убедительнее Бутусов приравнивает героиню к своему Богу. И даже несмотря на произнесенную фразу: "Я всего лишь слабая женщина..." Много общего с Ниной-Спивак и с Ниной-Стекловой: это трагическая печать предательства и безграничная, неутолимая боль, потоком изливающаяся из маленького существа героини. Я неплохо понимаю по-немецки, поэтому бегущая строка с переводом не отнимала мое внимание: я всецело фокусировалась на поющей Урсуляк. В результате исполняемые зонги не оказались для меня "не более чем выразительными ритмическими отбивками", ибо, на мой взгляд, в них сосредоточено зерно всего образа героини. А с каким пониманием и осмыслением делает это сама Александра! Надо видеть ее глаза в этот момент. Как она завораживает и держит зал - маленькая, ни на кого не похожая Урсуляк! Опять же, сопоставляя спектакль с любимовской версией, и в частности в плане зонгов, оказывается, что главная тема у Бутусова - оскверненная любовь Шен Те, - ее любовь к "безнадежному" безработному летчику, сыгранному Александром Арсентьевым, которого она вынимает из петли и которого также не обделяет своей добротой. Но воспрявший Янг Сун сделан из того же теста, что и все остальные, - и его циничное использование Шен Те не заставит себя ждать. Только вот удар со стороны любимого в череде всех бед в конечном счете становится для Шен Те фатальным - и уже в финале, будучи в положении, у нее больше нет сил сопротивляться. Обессилен в этой борьбе и "двоюродный брат" Шуи Та, и заключительный беспощадный зонг, перерастающий в раздирающий вой-рэп, в продолжении которого героиня буквально мечется между "добром" и "злом" - между Шен Те и Шуи Та - заканчивается шепотом на последнем издыхании. За этой агонией молча наблюдают Ванг и Бог с тихой улыбкой на лице. "Ожившая" девочка-Бог, которую Ванг уносил со сцены на руках пятью минутами раньше: оказывается, и боги уязвимы и бессильны перед этим ужасающим миром. "Благими намерениями вымощена дорога в ад". Все правильно: ведь эти намерения так намерениями и останутся, и никаких плодов не принесут. А Шен Те добро делает своими руками - единственная в придуманном городе Сезуане. Человек глобально и безнадежно одинок в своем благородном порыве в обществе, признающим исключительно силу, где все продается и покупается, - по-другому и не скажешь, посмотрев спектакль. Страшно. Есть ли выход? Есть, как мне кажется. Нужно начинать с себя, как это сделала Шен Те, не ожидая и не требуя взамен какой-либо благодарности.
Ирината: Берег утопии. РАМТ. 09.11.13. Мое трехнедельное невнимание к театрам (вплоть до игнорирования значимых премьер) – это не «сытость в острой форме», когда между восьмым и девятым… ээээ…. спектаклем появляются меланхолические мысли… Нет. Тут – иное, дурное… то, что просто не давало мне возможности лишний раз выходить из дома. И – уже не в первый раз происходит что-то, чуду подобное: театр словно бы вставляет в меня жизненный стержень, заставляя вновь жить, а не вести безразмерно аморфное существование. В этот раз этим возвращающим к жизни спектаклем был РАМТ, а спектаклем – «Берег утопии». Посмотрела весь 10-часовой спектакль, хотя уверена была, что сил хватит только лишь на первую трехчасовую часть. Она – самая элегантная, добрая, красивая и жизнеутверждающая. И схема ее построения кажется самой чёткой… хотя… в общем, новичкам, присутствующим на «Береге» в первый раз, я рекомендую приобретать если не буклет спектакля, то хотя бы программку и внимательно ее читать. Дело в том, что второе действие первой части происходит РАНЬШЕ, чем то, что мы видим в самом начале – и при этом замечательно яркими оттенками раскрашивает картинку, которая в первом действии была только изящным карандашным наброском… Впрочем, я, кажется, запутала тех, кто постановки не видел (даже в записи). Скажу им вот что: 10 (ДЕСЯТЬ!) часов в театре – с 12 дня до 10 вечера, да еще не на лёгонькой комедийке, а на спектакле, посвященной русской истории, литературе и российской политике XIX века… это – не страшно. Это – прекрасно. И от души порадовал заполненный аж до верхнего яруса немалый зал Российского Молодежного, а также то, что театр не опустел до самого финала спектакля. Спектакль – а уж он идет седьмой сезон – по-прежнему великолепный. А каким он еще может быть, если зрители не просто готовы провести в театре весь выходной день – они делают это и во второй, и в третий, и… я вот уже перестала считать, сколько раз я бывала на «Береге». …Первый звук – звук колокола, с которого спектакль начнется (им же он и закончится) поставит в начале мощную заглавную букву (а в конце – восклицательный знак). Вот оно – Прямухино, имение семейства Бакуниных… и вроде бы ничего не происходит: закат солнца, вечернее чаепитие, первый крыжовник, чтение романов Жорж Санд, беседы с гостями, семейные проблемы… Обычная жизнь… и возникающий из этой «обычности» энергетический всплеск - мощнейший, почти ураганный – и при этом северным сиянием сверкающий, который так и продержится над сценой и залом целых 10 часов, не спадет, словно бы загипнотизирует зрителей… Именно так - а иначе, даже при потрясающем тексте Стоппарда, эффектной режиссуре и сценографии, уникальный работах всех актеров – буквально от самого мала до велика – нет, все же трудно удержать публику в не самых удобных РАМТовских креслах. Огарев и Герцен, Белинский и Чернышевский, Аксаков и Тургенев, Кетчер и Чаадаев, Бакунин и Грановский … Как, в общем-то, немного знают и помнят о них мои современники… …сколько же они про них знают, а главное – как искренно их любят в тот момент, когда, вставая в едином порыве, аплодисментами прощаются с героями! Удивительно человечный спектакль. И очень правильно, что он есть. Потому что – ну, если нам не напомнят про то, что в нашей стране были вот эти замечательные люди, которые, как бы ни складывалась их личная жизнь (а в спектакле много именно личной жизни), были НЕРАВНОДУШНЫ к судьбе России. И к человеческим судьбам друг друга тоже. По временам очень смешно. По временам – трогательно до слёз. Иногда – мудро каждым словом и интонацией. И вдруг… Господи, до чего же глупыми и банальными могут быть эти умнейшие люди! Я хотела бы говорить о «Береге Утопии» долго и подробно… Но лучше – придите на спектакль сами, в следующий раз это можно сделать в январе. Да-да, этот спектакль – 10 часов полновесного нашего зрительского счастья. Он – как антибиотик. Даже если вам плохо – он спасет, вытянет, вернет к жизни.
Ирината: Берег утопии. РАМТ. Еще немного о спектакле. 10-часовой этот спектакль оч.сложно вписывается в рамки обычной зрительской рецензии. Ибо стандартный ее объем включает в себя то, что можно сконцентрировать в одно лишь АХ! (с обязательным восклицательным знаком). При этом определенно требуется написать о постановке гораздо больше… а где взять время… ну, вот хотя бы мне, человеку, который плотно, без временного зазора встраивает Театры в повседневные дела (работа, хлопоты семейные, хозяйство, здоровье…) и час на написание текста – это час, отнятый у своего же собственного сна, например… или у общения с хорошим человеком. И тем не менее – еще немного о «Береге утопии». Тем более, что сидели мы более чем удачно, на том самом ряду, в который врезается помост-выноска… Ну, то есть, по сути – мы были практически внутри происходящего действия; да – на самой его периферии, но – чуть подайся вперед, и пройдешь сквозь серебряную амальгаму зеркала времени, оказавшись не просто на сцене, а в том самом веке 19-м. Так вот – сидишь рядышком и слышишь то, что тихонечко на ухо нашептывается… и малейшее изменение выражения глаз видишь так, словно ты невидимкой стоишь так близко, что чужое дыхание на своей коже чувствуется. Ну, вот, скажем, Любовь Бакунина читает на скамейке в прямухинском саду роман Жорж Санд… мы-то знаем, что она не просто так книгу читает (и волосы распущены тоже не случайно) – неподалеку гость, молодой Николай Станкевич, которого так хочется заинтересовать… И Станкевич тоже на Любу смотрит – но всё больше с научной точки зрения, объясняя Михаилу Бакунину на видимом примере сложности философии Канта. Объясняет до того момента, пока «видимый пример» не встанет со скамейки и не подойдет к нему совсем близко… А Бакунин, вроде бы заинтересованный в результатах «смертного боя с материальными силами во имя объединения духа с Мировым разумом», тоскливо в сторону смотрит, пропуская целые пассажи: отец устраивает его на службу, асессором в Твери… В этой сцене каждый человек – словно ниточка, красивая, яркая… ниточка, вплетенная в изящный узор общего сценического действия…и почти реальной жизни. А сцена объяснения Герцена с супругой – ну, по поводу отношений Натали с Гервегом? Вот где переплетение слов и фраз, да такое изящное – публика в зале, прервать диалог боясь, только стонет тихонько от сдерживаемого смеха. И – зал просто взрывается при появлении Эммы Гервег, оборачивающей этот тонкий баланс между трагедией и фарсом в какое-то откровенное клоунское антре. А приезд Чернышевского к Герцену с Огаревым, когда судьбы литературы и политики, вначале обсуждавшиеся, как главные – вдруг становятся всего лишь ингредиентом в обжигающе крепком коктейле личных отношений мужчин, женщин, детей… А сцена отъезда Белинского, где персонажи словно бы разделены на три части – и в каждой из них свои разговоры, дела, проблемы… После известия о смерти Виссариона сцена повторится – и окажется, что громкое и вроде бы важное выяснение отношений – это сиюминутное, преходящее… а тихая беседа Белинского с Тургеневым на ковре – вот оно, что важно и для земного, и для божественного… Да еще то важно, что в этот момент глухонемой мальчик впервые, пусть немного невнятно, но произнесет свое имя – Коля. А разговор Герцена с Бакуниным, когда – «нет рядом никого, как ни дыши», и тогда в отчаянии и безысходности возникает беседа с другом, которого нет рядом – но который всегда с тобой, всегда – в тебе… А массовка! Да, впрочем, какая ж это массовка! Это десятки крошечных ролей, в коих слуги-«итальянцы» совсем не похожи на «русских» слуг, а «французы» отличаются от «англичан» так, словно играют их не одни и те же актеры. Всё это – для изящной перестановки сценической мебели и овеществления ремарки о том, что «действие происходит в…». И одновременно – ради того, чтобы спектакль был еще тоньше, еще точнее, еще изящнее…
Lyra: Берег Утопии. 9 ноября 2013. РАМТ. Прими, товарищ добрый мой, Души мечтающей признанья, С тобой связал я жребий свой, Мои - и радость и страданья. Друг! все мое найдешь здесь ты, И к миру лучшему стремленья, О небе сладкие мечты И на земле - разуверенья. Н. Огарев “Берег Утопии” - уникальное литературное произведение, в котором в очень интересной форме рассказывается о жизни таких великих людей как Герцен и Огарев, Белинский и Тургенев, Бакунин и Станкевич. Они не сидят здесь согнувшись над кипами бумаг, занятые написанием своих великих произведений. Нет, они живут, они влюбляются, они философствую и спорят, совершают ошибки - то есть ведут себя как мы - обычные люди. Только думы и действия их устремлены выше - отомстить за декабристов, освободить Россию от гнета самодержавия и вывести страну из ее ужасного положения. Даже любовь у них более возвышенная - они любят кого хотят и когда хотят, а к чему это приводит - это отдельная история. Как театральное представление “Берег Утопии” уникален тем, что спектакль идет 10 часов! И все это время не возникает ни малейшего желания зевнуть, рассмотреть люстру или выйти из зала. Зрители завороженно наблюдают за происходящим, смеются, плачут, аплодируют после каждой сцены. А в антрактах они бурно обсуждают увиденное или тихо о чем-то размышляют. В этом еще одна прекрасная сторона спектакля - он заставляет думать! Это не какая-то там комедия, чтобы вечер скоротать (хотя в спектакле юмора достаточно, чтобы смеяться до слез). Здесь подняты очень серьезные темы, которые сейчас как никогда актуальны - положение России в мире, жесткая цензура, которая не дает возможности высказаться, когда так много есть сказать, а главное - желание бороться всеми способами за возможность гордиться своей родиной. Для меня каждый “Берег Утопии” - это приятное приключение. Вот и в этот раз погода была удивительной - последний теплый солнечный денек, будто и не ноябрь вовсе, а конец апреля. Удалось понежиться на солнышке у входа в театр. Места у нас были тоже крайне удачные - там, где нос сцены-корабля врезается в зрительный зал. И мы наблюдали за всем происходящим с такого близкого расстояния, что иногда было страшно вздохнуть или шевельнуться, чем выдать свое присутствие. Это близкое соседство произвело невероятное впечатление. Ведь ты видишь малейшее изменение выражения лица, взгляда, крошечный жест, слышишь и почти чувствуешь дыхание героев. Какой же это красивый спектакль! Удивительная сценография - такая простая, лаконичная, но вмещающая в себя и корабль, и каток, и даже водопад. И лежащие по периметру книги и листы, исписанные каллиграфическим почерком ни на секунду не дают забыть, что главный герой спектакля - литература. Та литература, о которой так страстно говорил Белинский, которой еще нет, но которая непременно будет. И она будет великой! Потрясающей красоты костюмы - тоже своего рода рассказчики. С их помощью мы наглядно видим, когда герои сплочены, когда их отношения очень близки (иногда даже слишком). Или как кто-то выбивается из общей массы. В сцене отъезда Белинского, лишь его костюм не выполнен в бордовой гамме - он со своими друзьями, но все его мысли сейчас на родине, в России. Лишь там его слова имеют значение. Говорить о спектакле можно бесконечно, но лучше прийти и увидеть его самому! Если кто-нибудь попросит показать мне ТЕАТР, я непременно поведу его на “Берег Утопии”. Ведь здесь есть все составляющие - прекрасная пьеса Тома Стоппарда, великолепная режиссура, сценография, совершенно потрясающая игра всех без исключения артистов, много юмора, любви и переживаний. Это совершенно живая история, которая не оставляет равнодушным. А еще “Берег” оставляет после себя прекрасное послевкусие. Он не отпускает еще многие дни, заставляет размышлять, побуждает к каким-то действиям. Моими действиями было то, что я перетрясла книжный шкаф, выудив оттуда запыленные тома Герцена, Белинского, Огарева и Тургенева. Если после первого похода на “Берег” моим первоисточником был Стоппард, то в этот раз я решила копнуть глубже и обратиться к самим героям стоппардовской пьесы, героям русской истории и литературы. Теперь есть, чем занять себя до января, до следующего “Берега Утопии” в стенах РАМТа. ...Смолкает «Колокол» на время, Но быстро тягостное бремя Промчится как ненужный сон И снова наш раздастся звон, И снова с родины далекой Привет услышится широкий, И, может, в наш последний час Еще светло дойдет до нас — Как Русь торжественно и стройно, И непорывисто смела, С сознаньем доблести спокойной Звонит во все колокола.
Ирината: В добрый час! Русский театр Эстонии (в рамках театрального фестиваля «В поисках Розова»). ТЦ на Страстном. 19.11.13 Вчера сильно расстроилась спектаклем. Наверное, можно было и вообще о нем не писать, пожалеть: и режиссер совсем юный, и русскому театру в Прибалтике наверняка непросто, и посмотрела фестивальный спектакль задаром с хорошего места… Но обидно: в последнее время мне попадаются сплошь спектакли, позволяющие думать о возникновении Эры Нового Театра… а тут… ну, не знаю… Невнятно поставлено, невнятно и почти без актерской энергетики сыграно, кое-как оформлено… Какие-то режиссерские задумки, и неплохие, есть… но они настолько фрагментарны, что в иной, хорошей постановке их и не заметишь. Скажем, целлофан, натянутый вместо театральной «четвертой стены» - то ли аквариум, то ли террариум со змеями, которые друг друга до поры не трогают, то ли теплица с душным и влажным воздухом, в которой выращиваются редкие растения… Потом этот целлофан разрывается, и глоток свежего воздуха оборачивается началом конца, странным и страшным беспределом… Но рвут-то этот целлофан не от великого отчаяния, когда всё, край, и дальше уже всё равно… так просто рвут – словно бы от того, что надо хоть что-то делать, иначе скууууучно. (В двух шагах от меня, на авансцене, сидела молодая актриса, игравшая Галю. Долго сидела, и энергетика ее была совершенно нулевой – то есть не то, что копится… копится… копится!!! а потом раз – и рывком «всё утопить»… Не-а… Посидела-посидела, и пошла целлофан рвать. Зачем? Так же непонятно, как и – зачем она платье на себе рвет? Своими же руками сделано-сшито…) В общем, не знаю. Если постановка про «учеников» и «учителей» - то кто из них плох? А никто: одни плохо учили, другие плохо учились… все глупы – так зачем же стулья ломать.. ну, то есть - целлофан рвать? Если спектакль про поколение «шестидесятников» - то что же они такие скучные, словно снулые рыбы, и даже радуются всему совершенно без энтузиазма. Ну, был же тогда энтузиазм, был! Наивный, может, чуть глуповатый… но пыльной замедленности тогда не было! И в Перестройку – если спектакль о времени перестройки, тем более, что мелькнет надпись о том, что «секса в СССР нет», а эта мысль именно из раннеперестроечных времен… так вот, и в Перестройку все немного растерялись, но не до состояния тупой тоски. Да и сейчас – если сие поставлено про нынешние времена – откуда скука? И герои-то (вот эти – молодые) отнюдь не скучно-тупые… вон – платья какие себе придумывают… так почему же оставлены им только крикливо-драчливые выяснения отношений и право написать на стене в собственной квартире матерное слово? В общем, если бы спектакль был таким энергетически наполненным, что из зала зрители просто вылетали со светящимися глазами – я бы не задала сейчас вопрос: ЗАЧЕМ ЭТО ПОСТАВЛЕНО? И привязка к определенному времени была бы не нужна… Но вчерашний спектакль был просто косо склеенными между собой фрагментами на тему пьесы Розова… И, хоть и были в нем фрагменты неплохие, но таких, за которые можно было бы простить все недочеты – увы, не наблюдалось. Впрочем, старшее поколение в предложенных им обстоятельствах играло неплохо (к сожалению, в программке поленились пометить исполнительницу роли матери, поэтому актеров вообще не называю, дабы никого не обидеть). Финал, с их опустошенным сидением в разоренной квартире, вообще сыгран прекрасно. И Аркадий неплох – по крайней мере, он единственный в постановке похож на живого человека, а не на снулую рыбину. Вот только нервный он чересчур – на грани психической ненормальности. И понятно, почему ему в театре больших ролей не доверяют: нестабилен, может задурить и спектакль сорвать, забыв напрочь, что театр – это коллективное творчество. Ну, а в общем – возвращаюсь к началу и повторяю: я сильно расстроена вчерашним спектаклем… По дороге домой по отношению к нему пришла в голову вот такая ассоциация: словно бы подали мне вчера бензин, в которым густо насыпан сахар… Никуда на нем не поедешь, да и машину загубишь. И с пряником на завтрак не употребишь… В заключение придираюсь к мелочам. PS В постановке много наскоро придуманных «тематических» надписей… а вот реальных, из того, «раньшего» времени – почти что и нет. А со старшими товарищами посоветоваться постановщику слабо было? Например: правильным был чеканный лозунг: «Если Партия прикажет – Комсомол ответит «ЕСТЬ!». Именно – «Комсомол», а не размазанное «комсомольцы ответят»… PPS Если возникла придумка с обязательным переобуванием при входе в квартиру – то чего же парень мусор выносить на улицу рванул в домашних тапочках? И что это за влажные салфетки, которыми руки вытирают? Ну, хорошо… пусть себе вытирают… но почему это делают исключительно только в самых первых сценах? PPS “Чайный гриб» - он чуть мутноватый. И – белый. Или чуть желтоватый, если в него немного заварки добавить. Но «закрасить» его до цвета коньяка – значит, убить. Это всем «грибоводам» известно. PPPS В фотоаппарате, висящем на шее Маши, от 12 до 36 кадров. И вот так, направо-налево, без подготовки, фокусировки и выставления экспозиции, профессиональный фотограф того времени вряд ли стал бы щелкать… …еt cetera...
Ирината: Карамазовы. МХТ. 25.11.13. Прогон Спектакль прекрасный. Понравился очень. Но писать про него не буду (пока) и по причине того, что его еще надо внутри себя уложить, хоть немного обдумать, и – не понятно ведь, что с «Карамазовыми» будет дальше… Если со спектаклем не будет ничего… то есть – если его не будет совсем или если его гениальную кривизну начнут выправлять в примитивную прямую… в общем, это будет большой грех на душе запретителей и исправителей. Потому что спектакль уникальный, редкостный – такие рождаются не то, что не каждый день… бывает, что и годы проходят без подобных постановок. Сценографию я назвала бы превосходной (в одном черном-черном городе стоял черный-черный дом), если бы зрителям крайних мест, на которых обычно я и сижу (они дешевле!) не перекрывалась часть действия – массивными диванами, видеокамерами… а с первых рядов я вообще не рекомендовала бы этот спектакль смотреть. Хотя… первые ряды – это возможность видеть в шаге от себя артистов… а они… ах, как они играют! Богомоловская «команда» - это исполнители (все!) очень сильные… при этом разные – и с разной энергетикой, из которой режиссер выплетает потрясающий узор. Мы, зрители, опять разобьемся на два лагеря. В одном будут яростно выругивать постановку, в другом – неистово хвалить. Кто-то найдет в «Карамазовых» бездну смыслов, кто-то (см. старички со вчерашнего 1 ряда - и как такие только попадают на прогоны!) начнут утверждать, что Достоевскому после таких спектаклей неуютно в гробу… и вообще – стыд-позор. В общем, не понимаю я остроты ситуации… ибо видела я спектакли и страшнее, и стёбнее, и политизированней, и авангардней – и у Богомолова, и в том же МХТ… Пиар? Вот глупости: билеты и на «Карамазовых», и на «Идеального мужа» выкупаются полностью без всяких рекламных трюков. …А какой потрясающий у спектакля финал! Немыслимый и колоссальный – вот этот огромный монолог Чёрта и песня. Игорь Миркурбанов со своей потрясающей энергетикой поставил в конце огромный восклицательный знак! Я, кажется, даже не дышала на финальной сцене. Только плакала – но, кажется, от счастья. В общем, я хочу… ХОЧУ! ХОЧУ!!! ХОЧУ!!!!! - чтобы этот спектакль жил. Долго и счастливо! Ах, если бы мое слово хоть что-то весило…
Ирината: Вечно живые. Воронежский театр драмы им. А.Кольцова (в рамках театрального фестиваля «В поисках Розова»). ТЦ на Страстном. 26.11.13 Писать об этом спектакле довольно легко. Ибо он понятный, как простая гамма: нет в нем метафор, синекдох, смысловых переносов, аллюзий и прочих сложностей. В этом спектакле всё «как слышится, так и пишется». Здесь солнце восходит на востоке, хороший человек однозначно хороший (в крайнем случае – отличный), зло и предательство презираются… ну, и т.п. Возможно, примерно о таких постановках грезят зрители, уходящие со сложносочиненных спектаклей Бутусова или Богомолова. Многие ведь хотят от театра отдыха и хорошего настроения, а не просмотра спектаклей, на которых вдрызг рвутся актерские связки и зрительские души… Спектакль воронежцев «Вечно живые» - это ПРОСТО СПЕКТАКЛЬ. Пересказывать не буду: фильм «Летят журавли», надеюсь, видели все. Пьеса – хорошая. Правда, иногда ровная линия происходящих в ней событий превращается в легкий набросок, схему событий… Но – произведению уже 70 лет, и много что за это время изменилось… в том числе и наше восприятие событий и межличностных отношений. Забавно: «вкуснее» всего написана и ярче всего сыграна (и по действию, и по характерам) сцена, как говорил Шукшин, «разврата» - именины Монастырской. Все персонажи на своих местах, и актерские реакции очень точные. Впрочем… очень трогательна сцена сбора Бориса на войну: ну, конечно, белая рубашка с запонками и томик Лермонтова – это то, что пригодится ему на фронте в первую очередь. И девчонки, что принесли на проводы в дар от месткома мыло и конверты, а от себя – пирожные, они тоже очень правильные. И то, как садится за стол семья, и то, как они все держатся и о чем разговаривают – это достоверно, это всё наверняка так и было… Хорошая сцена. Нарекания к спектаклю есть. В первую очередь, он – старый (13 лет постановке!)… Наверняка ведь на гастролях в столице, да при полном зале, актеры старались… но все равно не физическое, но моральное устаревание спектакля, замечалось. Да и актриса на главной роли… понимаю, что это обидно читать – но Веронике-Белке в пьесе –18 лет исполнилось. Юная, наивная, трогательная девочка-девушка… Актрисе же, которая играет героиню уже 13 лет (хорошая актриса!)… ну, несколько больше. И если в современных – тех самых сложносочиненных спектаклях - неважно, сколько лет актеру, какого он роста и даже пола… то если пропагандируется достоверность, то будьте добры ее обеспечивать. И еще одно… Прекрасны и узнаваемы выцветшие фотографии, абажур, салфетки… и даже нелепая игрушка («сделана на заказ!»)… все это их того, «раньшего» времени, все это узнаваемо. И сценические костюмы, в общем-то, при их условности – вполне на месте… Кроме одной мелочи: чулки. Только на двух девочках-актрисах они «правильные» - все носили тогда нелепое, вечно съезжающее и перекручивающееся х/б… и с чулками Монастырской все в порядке (а белая резинка от «пояса» - это вообще хорошо!). Но на остальных дамах – современные, чуть поблескивающие колготки… скажем, под гимнастеркой у Ирины… ай-ай, какая вроде бы мелкая, но бьющая в глаза неправда! Но, в общем, зал ТЦ на Страстном был полный, принимали постановку хорошо… и посмеяться, и поплакать при желании можно было – честным смехом и честными слезами. Так что зритель на подобные постановки всегда найдется… …но это всё-таки – не я. Мне бы – побольше «сложносочиненности»…
Ирината: Бал в «Savoy». Мосоперетта. 27.11.13 Ну, вот я и открыла свой личный сезон в Оперетте… Премьера спектакля состоялась в октябре – как раз играли в мой день рождения. А я в это время уехала в Берлин, где дополнительной приятственностью была афиша тамошней постановки «Бала» - и тоже, кажется, премьерой игравшейся. Сразу скажу, что «Бал в Savoy» из всей нынешней афиши Мосоперетты выделяется резко и безоговорочно – в лучшую сторону. Просто замечательный спектакль получился! Я, конечно, не самая-самая поклонница жанра, но в содержании опереточной классики ориентируюсь… Однако сюжет «Бал» (как и предыдущей премьеры театра, «Феи карнавала») для меня был приятной неожиданностью: ну, вот совершенно не представляла я себе, что будет дальше, при следующем выходе героев… А то, что происходило на сцене (и было для меня внове) – сильно радовало. Да, совершенная опереточная условность (встретил, поразился, зачем-то переоделся официантом, рассказал, что не официант, признался в любви, неудачно разошелся с ней во времени и пространстве… конец первого действия). Но при этом либреттисты – что в оперетте бывает отнюдь не часто – прописали абсолютно логичное действие, где даже финальное (герои расстались навсегда… и почти сразу слились в поцелуе) вполне вписывалось в рамки логики. Кстати, в отличие от «мариц», «сильв», «фей карнавала» и «веселых вдов» герои этой истории не лорды-графы, а обычная богема: она – известная певица, он – не менее известный писатель. То есть – им не нужно барахтаться в ситуации «не нашего поля ягода» и «со свиным рылом в наш калашний ряд не лезь»…к тому же именно среди людей искусства, о чем нам говорят книги и телевидение, вот такие скороспелые страстные отношения, в общем-то, норма. Музыка Пала Абрахама… вроде бы и композитор не столь известен, чем другие создатели оперетт (по крайней мере, в нашей стране), но мелодии-то многие на слуху! Выходишь из театра, и мурлычешь про себя… да вот хоть «Танголиту». Приятное такое «послевкусие»! Декорации просты, но это отлично, ибо они не сильно загромождают сцену, оставляя простор и для солистов, и для массовки, и для кордебалета. К тому же… «прощай, Венеция!» - вот откуда и гондолы на заднем плане, и мостик через канал… славно! Костюмы потрясающие. Ну, Мосоперетта всегда ими славилась, а уж в данном случае!,,, Очень красиво. Когда требуется – ярко; когда нужно – очень нежно… И сколько фантазии! К тому же мужчины этого театра профессионально и эффектно носят фраки и черные пиджаки, а женщин именно УКРАШАЮТ изящнейшие туалеты. Ну, и состав… Подбирала нужный для меня довольно долго. Не то, что я не люблю других здешних актеров, но Александр Каминский и Петр Борисенко должны были играть (для меня) всенепременно. Они и играли: разбитного администратора певицы Трэоли и очаровательного, хотя и несколько увальнеобразного официанта (он же – дипломированный певец… ну, кто бы в этом сомневался, ха-ха). Впрочем, понравились абсолютно все… и Александр Бабенко, оттанцевавший мистера Бима – это… оооооо!!!!! И с главными героями мне повезло. При этом чуть ли не заменой заранее заявленных исполнителей, Мадлен Тибо спела Елена Зайцева (люблю!), а писателя Аристида Фобла – Максим Катырев (красавец! а голос какой!!!). А еще кордебалет в Оперетте хорошо поет, хор - играет, а солисты - превосходно танцуют! ВОТ! В общем, резюмирую: если вы захотите посетить Театр Московская Оперетта – сделайте это в тот день, когда афиша обещает «Бал в Savoy». Гарантируется вдохновляющее ощущение прекрасного праздника – и в те часы, когда идет спектакль, и после его окончания (вот это я и называю «послевкусием»). Сходите! И тогда вы увидите, как на мостике над венецианским каналом сходятся Солнце и Луна, а над ними пролетает золотой Ангел…И узнаете, как всего за один день можно стать всемирно известным джазовым композитором. И – что лучшие украшения с бриллиантами предлагает фирма…. ой, нет, не скажу – реклама! И – как пулярку превратить в перепелку (если на перепелок не сезон)… Вальс, танго, фокстрот, румба, канкан и степ…Находки и потери, встречи и расставания, гневные слова и нежные поцелуи…Светящиеся в темноте скрипки… «Маски», гуляющие по улочкам Венеции… Тапер в холле «Гранд-Отеля»… Ах, как это всё хорошо!.. Как славно!
Innamorata: «Участь Электры» РАМТ 28 ноября Дело ясное, что дело темное. Семейные секреты. Скелеты в шкафу. Как их наличие, при неверном обращении, порой губительно сказывается на семействах! Точно по накатанной злодеяния могут цепляться одно за другое. Голос крови матери-убийцы может отозваться и в дочери, пусть и не любимой, а в любимом сыне, наоборот, отголоском совести заговорит чувство вины. «Участь Электры» - постановка освещенная холодным светом огромной луны, действие как будто разворачивается всегда только ночью. По ночам рвут цветы, ходят на кладбища, встречаются с любимыми, умирают - всегда во мраке - густом, тягучем мраке, который проникает в самую человеческую суть, обосновываясь полноправно и там. Неспешная смена декораций трансформирует пространство плавно, без резких движений – как идеи убийства не появляются внезапно – медленно, но верно они прокручиваются в головах тех несчастных, кто тайком помышляет о страшном. Чернота на завтрак, обед и ужин в семействе Меннонов семействе - обыденность. А их любовь и родственная привязанность друг к другу, если и есть, то порой граничит с порочностью. Безмерное чувство собственничества просыпается то у дочери к отцу, то у матери – к сыну, у брата – к сестре. Нездоровые, исковерканные отношения. А кем? Кем они культивируются, как взращиваются внутри человека, способного «по умолчанию» к вполне адекватному сочувствию и состраданию – черте, отличающей его от животного? Война, ровно как и внезапно пришедшая «нелюбовь», способна на ужасные вещи. Не щадя ничьей жизни, можно рубить противников, но потом как ни стать таким же врагом самому себе и зарубить жизнь свою, не выдержав того гнета, поселившейся в душе черноты. Правда, ровно как и понятие о правосудии, у всех своя. Покрутить у себя в голове причины того или иного поведения героев не получается, играется – данность – строгая и немного ограниченная регламентарными рамками. «Муки совести» хорошо отображается только на лице Орина (Евгений Редько). Именно от скоропостижно принимаемых решений и действий персонажей все развивается очень логично и… (не хочется говорить – однобоко), но линейно, как-то сериально. От этого мне и показалось, что «в пьесе нет живых лиц». Впрочем, зелень длинных платьев двух героинь: матери – Крестины и её дочери Винни – это как ростки, пробивающиеся к свету. Но, как не редко бывает, - ростки загибающиеся от недостатка света, ухода, любви, подпитки… Не хочется уделять внимание неприятному, но был абсолютный дисконнект с залом. Иногда зал, конечно, участливо вздыхал, но такой публики я, к счастью, давно не видела. Конечно, нет ничего омерзительнее курящего на сцене человека, это причина всех мировых бед, о чем, разумеется, непременно нужно поделиться со всеми окружающими людьми прям в тишине наступившей в действии паузы. Каким счастьем было вырваться с задних рядов и быть ближе к происходящему, но и там, что самое смешное, было не найти зрительского покоя. Желаю РАМТу хороших, умных, воспитанных зрителей! Говоря о сюжете, у меня невольно проскальзывает сравнение с «Будденброками» - такой же жестокой, но менее кровавой драматической семейной сагой. Спектакли одновременно похожи и не похожи друг на друга. За основу взяты огромные произведения, по законам жанра из них выкристаллизована самая суть. Но семейством Будденброков проникаешься, причины их непонимания друг друга, грубость, злость – прописаны детально, сыграны со всей страстностью. В «Электре» - ненависть дана героям априори. Она просто есть. Она возникла изниоткуда и туда же - вникуда и уйдет, когда очередной персонаж вымажет своё лицо белой краской. Закон сохранения энергии ненависти в пространстве и времени… 3 акт – пик драмы, когда личное восприятие и вся моя природа начала наконец-то переживать и сопереживать. А что будет с Винни? Что с Орином? Разрушится ли братско-сестринская любовь. Да и любовь ли это, а не какое-то гипертрофированно-эгоистическое чувство? Последнее родственное звено некогда полной и когда-то (совсем недолго) счастливой семьи никак не разомкнется. Винни боится обнародования страшной тайны, а Орин уже не в силах жить наедине со своими страхами… об очередном самоубийстве сообщит зрителю мазок белой краски. И вот Винни остается одна, жених не в счет, он пока вне этой страшной семьи и, к счастью, в неё никогда не вольется. Бесконечно длящееся наказание самой себе – это даже страшнее чем самоубийство. Добровольная изоляция от общества, денно-нощные думы о сотворенном ранее зле, его последствиях. Или уже не думы (на них нет сил), а тупое существование в глухой, обволакивающей темноте, в доме с черными цветами и огромной, несущей единственный свет, луной.
Ирината: Участь Электры. РАМТ. 28.11.13 Вот интересно: меня совершенно не смущает то, что «трехчастевка» «Берега утопии» идет в РАМТ аж 10 часов. Ходила на спектакль, хожу и буду ходить. Потому что, хоть и устаю немного, но получаю от постановки такой кайф… надолго потом приятного «послевкусия» хватает. «Трехчастевка» же «Электры» ( у Юджина О'Нила трилогия называется «Траур Электре к лицу»), спрессованная всего-то до трех часов сценического времени, вызывает у меня интерес только как «окультуриться», то есть посмотреть в одном из любимых театров спектакль с участием одного из любимых актеров. Не более. Возможно, дело тут именно в спресованности действия. В «Береге» каждого героя успеваешь хорошо узнать (характер, привычки, любимые словечки, достоинства и недостатки…) и полюбить. В «Электре» же каждый персонаж появляется на сцене на короткие минуты; практически любой – лишь шестеренка, благодаря которой работает механизм действия… а к шестеренкам особенно не присматриваешься – движение есть, и ладно. Первое действие спектакля вообще проскакивает так, словно это схематичное «содержание предыдущих серий». Слова и движения пролетают со скоростью падающей звезды – никак не успеваешь загадать желание… ну, хотя бы желание о том, чтобы полюбить хоть кого-нибудь из находящихся на сцене. Хотя… Нет, неправда. Вот выходит на сцену садовник Сет – и его выделяешь и запоминаешь… может быть, из-за неторопливости и обстоятельности этого неглавного персонажа, может быть, оттого, что Олег Зима наделил его «лица необщим выраженьем». Или – доктор Блейк, весело хихикающий над собственной сплетней: мол, вернувшийся с войны генерал Меннен умер от того, что после долгого воздержания по-мужски перетрудился… Крохотный эпизод, несколько слов – а какой интересный характер получился у Виктора Цымбала! Все остальные – Борден, Хиллз, Смол, Максен… Если не знать РАМТовских актеров в лицо и по фамилиям, имена их в программке вряд ли «наденутся» на конкретных персонажей. Я нарочно не называю главных персонажей… увы, именно из-за того, что при прекрасной актерской игре (а сидеть на 2 ряду и наблюдать за актерами близко – настоящее наслаждение)… так вот, при прекрасной актерской игре, их персонажей не успеваешь узнать, полюбить… ну, или возненавидеть. Второе и третье действие для меня уже имеют привлекательные магниты. Во-первых, здесь как бы заканчивается пролог и начинается основное действие… А во-вторых, на сцене появляется Орин Мэннон (Евгений Редько), сын Эзры и Кристины, брат Лавинии… Упс… никого из этих родственников, кто-то из которых уже погиб в 1 действии, а кому-то предстоит умереть во втором, я не называла…ну, значит, так и должно быть. Помню, после премьеры были нарекания: мол, сын Орин намного старше сценической мамы Кристины (Янина Соколовская). Но, как говорится, ну и что из этого? Во-первых, Евгений Редько – актер совсем без возраста, его почти мальчишкам веришь всегда… Во-вторых, что делать, если в шикарной труппе РАМТа, где есть актеры любых возрастов, обличий и амплуа, больше нет ИМЕННО ТАКОГО – умного, нервного, вечно бегущего куда-то по самому острию бритвы. Чуть срывающийся баритон, прямая спина, быстрые движения… и вдруг мгновения обессиленного спокойствия, когда сын стоит у гроба отца (нелюбимого!) или опустив плечи, сидит у стены родного дома… Орина выделяешь, ищешь на сцене глазами (и хочется, чтобы его там было больше). Ибо практически все сцены с ним выигрышные. Вот – прекрасная сцена, когда, после приезда Лавинии и Орина из дальних странствий, собрались родня, друзья, прислуга… и все перемешались в смехе и разговорах… и черный-черный дом, кажется, осветился солнечным светом… и страшная луна скрылась (стоп, о луне – позже)… Вот – обед в огромном пустом доме, где за немыслимой длины столом собрались двое – последние из пока оставшихся в живых Мэннонов… Вот – долгая пробежка брата и сестры через бесконечные двери – резкие голоса, нервные фразы… Да, можно рассказывать о каждой сцене с участием Евгения Редько. Возможно, потому, что его герой – единственный живой человек в этом мертвом доме. Доме, выстроенном на лжи и слезах. Доме, который, кажется, живьем съедает своих хозяев. Да, дом. Еще один персонаж – главный! – в этом спектакле. Сценография Станислава Бенедиктова к этому спектаклю номинирована на «Золотую Маску» - и я от души желаю победы художнику. Потрясающая конструкция на вращающемся круге – страшный черный дом с черными же, огромными семейными портретами… дом, постоянно меняющий свои очертания… дом, в котором и правда невозможно пробыть в одиночку даже час. И немыслимая, вечно круглая луна над домом – огромное солнце преступников и вурдалаков. Луна, которая, кажется, навсегда расположилась над злым домом Мэннонов. Луна, на желтый свет которой хочется выть от страха и бессилия… «Участь Электры» - это очень профессионально сделанный спектакль. Профессиональный по всем составляющим: сценография (бесподобная!), костюмы (потрясающие!), актерская игра (отличная), музыкальное оформление (запоминающееся), режиссура (наиточнейшая). Но… что-то нарушено в структуре пьесы… То ли слов должно быть больше, то ли они – не те… Не знаю. Но повтора действия не хочется. Вчерашний, второй – и то был лишним… Уж извините, коли так у меня получается… Фото с сайта РАМТ
Ирината: Захудалый род. Студия Театрального искусства. 03.12.13 Николай Лесков отнесен к «писателям второго ряда». То есть – в школах мельком упоминают фамилию, даже в гуманитарных вузах проходят наскоро буквально пару «основных произведения»… Так что остается, коли найдутся желание и время, самостоятельно читать писателя… да где его взять – ничем и никем не занятое время? «Захудалый род» как бы и не относится к «основным» писательским книгам, тем, что всенепременно прочесть нужно, дабы худо-бедно в ряду интеллигентов оставаться. Произведение это очень милое, но… несовременное какое-то. Потому что актуализировать его для себя, перенести эту историю в современную колею практически невозможно… Это – из «раньшего времени», и говорится о нем прекрасным литературным языком, на котором говорили и думали образованные люди лет 150 назад. История рода князей Протозановых, семейная хроника, собираемая по крохам их потомком, густо насыщена событиями, но это всё больше события мелкие, как бисер, нанизываемый на нитку дней и лет. На нитке этой попадаются и бусины событий: погиб на войне Лев Протозанов… вышла из учения его дочь Вера… сватается к ней граф Функендорф, сватавшийся, кстати, ранее к матери… Но и эти бусины не крупные, мало меняющие нижущийся узор… так – чуть-чуть, в пределах истории одной семьи, без какого-то изменения в истории Государства Российского, а уж тем более – мира. Впрочем, если такие мелкие бисерные нитки рвутся и рассыпаются в контексте не только одной этой скромно-незаметной семьи, почему-то в размерах страны и мира блекнут и пропадают такие понятия, как верность, честность, трудолюбие, чадолюбие, ответственность, щедрость… Желание отдарить даже за малое доброе дело, благодарить искренне – где это всё сейчас? Нынче – мизинец протяни, так руку твою по плечо отхватят, да еще и насмехаться будут… Нет, во все времена – и в те, «раньшие», и сейчас – завсегда мерзавцев было больше, чем добрых людей (и не важно, к какому «слою» эти люди относились: и «графья» мерзавничали, и простолюдины являли чистые сердца). Но всё-таки – ах, какое же счастье, что есть рядом кто-то, кто и пожурит, и накажет (по справедливости), но спасет и сохранит. Огрехи – это не так сделано, и то зря пропало; вовремя не промолчали или нужное слово не сказали – они у всех бывают. Люди – они не Ангелы, им свойственно ошибаться в делах и словах… Но всё-таки главное, что честные люди – они и живут честно, ошибки стремясь исправить, а за грехи – стыд великий в себе нося… И – ах, как резанула меня по сердцу предфинальная беседа Варвары Протозановой и Мефодия Червева (так и не ставшего учителем ее сыновей). Правильные слова он говорит ей. Только неправильно это – своею правотой с такими усилиями выстроенный мир рушить. Тем более, что мир этот пусть несовершенен, но всё же больше направлен на внешние добрые дела, чем на собственное самоудовлетворение. (Варвара Никаноровна – она не графиня Хотетова, у которой мужики бедствуют до нищеты, пока она по монастырям злато-серебро горстями рассыпает). Теперь про вчерашний конкретный спектакль в СТИ. «Захудалый род» - это пятый спектакль, который я посмотрела здесь (и первые два видела еще в студенческие времена ребят). Когда-то определила свой любимый Эрмитаж, как театр во многом ЛИТЕРАТУРНЫЙ, в котором репертуар выстроен на основе хороших книг, а спектакли даже иной раз длинноты имеют – но исключительно от того, что ради зрелищности важное слово нельзя выкинуть, его надо до зрителя всенепременно донести… даже если, вроде бы, сразу не запомнил – потом вспомнит. Так же и с СТИ. Литература за основу тут берется отличная, и тоже не режется-кромсается; если и есть неизбежные сокращения – то ГЛАВНОЕ СЛОВО в спектакле все равно останется, будет сказано и услышано. Зал у театра сравнительно небольшой, и помещение нестандартное, в коем много фотографий из спектаклей (с репетиций! ах, как это интересно!) и «семейных портретов» - Достоевский, Гоголь, Лесков, Шолом-Алейхем, Диккенс, Веничка Ерофеев… Кофе вкусно пахнет, и – большие зеленые яблоки в вазах лежат: возьми, съешь, подготовь себя к началу спектакля. Программки, кстати, бесплатно раздают. Декорации придуманы Александром Боровским, сыном великого сценографа Давида Львовича. В спектакле – словно рамки для семейных портретов: то замрут, зафиксируются в них персонажи, то вновь двинутся. Музыка. Прислушалась к как бы небольшой увертюре перед вторым действием: и звук далекой трубы в ней прозвучал, и нотки испанского фламенко, и мазурка, и российский напев… Актеры. Хороши буквально все – ну, буквально: никто с провисами не играет, ансамбль актерский просто удивительный (ну, это у «женовачей» уже и в студенческие времена было). Но, как в любом театре, есть артисты, которые, не выпадая из общей картинки, все же выше остальных выглядят. Алексей Вертков. Его Дормидонт (Дон Кихот) Рогожин – это просто одноглазое чудо какое-то. Все сцены с его участием – просто ах, остановись мгновенье, ты прекрасно! Именно что российский Дон Кихот, что дерется и за правое дело, не жалея ни глаза, ни шеи… Потому что если не драться, да за правое дело не стоять, да не двигаться постоянно куда-то вперед, вперед, вперед… жить-то как? Ведь скучно же, не по-дормидонтовски. (И уже не столько к герою, сколько к артисту: а голос какой невероятный! Боже ж мой, какой голос!!!) Кстати, спектакль идет без малого 4 часа. При этом не ждите от действия постоянных эмоциональных ударов – оно течет тихо и спокойно. Но глаз – не оторвать. И на глазах –слезы…
Ирината: Мера за меру. Театр им.Е.Б.Вахтангова. 07.12.13 Вчера вечером хлопьями падал снег. Арбат, помимо своего обычного «офонарения», украсили светящимися гирляндами, лампочки на которых похожи на капельки застывшей воды… Красиво! В любимом «Синнабоне», куда заскочила после спектакля съесть вкуснющую булочку с корицей, за соседними столиками сидели компании актеров из разных театров… Приятно! Ну, а раньше был забитый «до люстры» зал Вахтанговского театра – радовало то, что на спектакль Юрия Бутусова все билеты в кассе проданы… Впрочем, для меня нашелся и один фантастически дешевенький билетик, а к нему в комплект - хорошее место в партере. Играют «Мера за меру» весьма не часто, и каждый раз есть опасение: это – в последний раз. В последний, несмотря на то, что публика с этой весьма непростой постановки практически не уходила (и, насколько у поняла, в зале практически не было халявных пионеров и пенсионеров). Да и актеры, если судить по счастливым выражениям их лиц, спектаклем довольны. Впрочем… не нам обсуждать политику театра. Спектакль я смотрю со дня премьеры в третий раз, т.е., по факту, не часто… Вижу, как он изменился: эта бутусовская постановка и самого-то начала была не самой нелинейно-нервной, а сейчас она вообще большей частью уложена актерами в этакую цепочку, каждое звено и общая сцепка которых вполне поддается более-менее стандартному логическому описанию. Это (для тех, кто не читал и не смотрел) история про то, как герцог венский Винченцо, устав от властительных забот, скрылся, оставив город на попечение наместника Анджело – человека безупречной моральной чистоты и строгости. Анджело вдохновенно взялся за дело: он очищал город от грязи физической (буквально выжигал ее) и – моральной. Так, он стал бороться с грехом прелюбодеяния, приказав не просто разлучить двух влюбленных, Джульетту и Клавдио, но и казнить его, дабы прочим неповадна была любовь без официального освящения брака… Решение это - более чем строгое, несправедливое (тем более, что Джульетта носит под сердцем ребенка), но Анджело был тверд в своем требовании совершенной моральной белизны до тех пор, пока – не влюбился сам, пока - не возжелал страстно сестры Клавдио, молодой послушницы Изабеллы… Особенность этой постановки в том, что и Герцога, и Анджело играет один и тот же артист – Сергей Епишев. То, что играет превосходно (да и вообще нравится мне) – это как бы боковая ветка моего повествования. Главное: ПОЧЕМУ в этих двух ролях один артист? Может быть, потому, что Винченцо и Анджело – это не два разных человека, он один – но в двух ипостасях… это – как бы белый костюм с неожиданно серой подкладкой, которая безупречно держала форму – да вдруг «поползла» по всем швам. Что лучше – доброта в бездеятельности (всё хорошо, всё по-доброму… но город стремительно, на наших глазах захламляется и «безобразия разные» творятся уже среди бела дня) или злая деятельность (город так же стремительно, и тоже на наших глазах, очищается от грязи… и тут же начинается борьба с инакомыслием и инакоделанием). Можно было бы проголосовать за деятельность + борьбу, если бы опять же на наших глазах «безупречной чистоты» герой не склонял к прелюбодеянию (и кого? без пяти минут монахиню!), если бы мы не узнавали, что этот чистюля и праведник когда-то отвратительно отказался от своей невесты, наконец – что клятвенно пообещав помиловать Клавдио в обмен на девичью невинность, он клятву свою не исполняет… Мерзко и отвратительно. Но – когда возвращается Герцог, и справедливость торжествует… … отнюдь она не торжествует. И бьется в финальной истерике Изабелла от того, что свершило колесо свой полный круг, и ничего изменилось (и даже пощечина, данная ей Анджело, в точности будет повторена). Всё сначала, ну и ну… всё сначала… И город опять, прямо на наших глазах, вновь стремительно захламляется… Хороший спектакль. Очень хороший. Жаль, если его снимут (пусть бы еще поиграли). Настоящую режиссуру ничем не испортишь; как не выгибай спектакль с целью его «облегчения» - он всё равно останется хорошим. Актеры – редкостные. Хотела фамилии лучших назвать – но получается, что практически всю программку нужно перечислить. Да – Епишев! Но и – Крегжде. И – Бердинских. И – Иванов. И – Добронравов. И – Косырев. И… - далее по списку. Подбор музыки потрясающий. Если не ошибаюсь, это первая работа Бутусова с Фаустом Латенасом. И непременно отметить нужно то, что обычно не отмечают: работа со светом. Потому что Майя Шавдатуашвили творит настоящие чудеса…
Innamorata: Олег Меньшиков. Оркестр мечты. Медь. 12 декабря 2013 Жизнь-играет с человеком, а человек играет на трубе. С этих слов Олег Меньшиков начинает свой self-конферанс. Ненавязчиво расположившись в углу сцены он, не спеша, как бы раскачиваясь, принимается за вступительное слово. Сообщает, что зрителям предстоит увидеть некое действо без жанра. Не спектакль и не концерт. Что-то среднее – замешанное на веренице воспоминаний, стихах, песнях, музыкальных номерах. Стоит сказать, что «Оркестр мечты. Медь.» - репертуарный спектакль театра им. Ермоловой, а вчерашнее представление в Крокус Сити Холле – уникальное по своей сути, так как было «приправлено» выступлениями гостей: Гариком Сукачевым, группой Ума-Турман, Игорем Башметом, скрипачом-импровизатором Степаном Мезенцевым. Казалось бы, зачем вставлять музыкальные номера в уже сложившееся «детище»? Не будет ли переизбыток лиц «из телевизора» мешать действию? Не будет! Артисты подобрались в плане внутренней свободы однокалиберные и прекрасно друг друга дополняли. Они не выступали, а действительно просто пришли к своему другу в гости, заглянули на огонек, прихватив как бы случайно свои инструменты с собой. И вообще, отличительной чертой вчерашнего вечера была невообразимая легкость, полностью огражденная от нарочитой «классичности», которая иногда приходит на ум, когда мы слышим слово «оркестр». Только для исключительных номеров оркестранты переодевались в строгие костюмы, основное же время они находились на сцене в символических комбинезонах и кедах, опять-таки сообщающих нам о том, что все, что на сцене делается –свободно от штампов, задорно и легко. Репертуар: мелодии из фильмов Чарли Чаплина и другой мировой классики, импровизации барабанщиков, болеро Мориса Равеля, хор из оперы «Набукко» - все сопровождается постоянными геометричными перестроениями, актерскими фишечками, возгласами, ну, и время от времени в действие вступает сам маэстро – Олег Меньшиков. Он читает главы из какой-то условной книги. Она повествует о череде жизненных открытий, воспоминаний, ощущений, желаний… А обратившись к названию действа можно понять, что заданной темой всего происходящего являлись Мечты и все, что с ними связано.. «С ростом человека – его мечты уменьшаются». Хорошо бы найти выдержки и не перевирать текст, потому что он написан от души и очень точно схвачен, но я попробую хоть немного передать суть. Кто из нас в детстве, лежа в бабушкином дачном саду на матрасе или в гамаке, не всматривался в черный купол неба и не бороздил мысленно космические просторы? Кто не мечтал назвать своим именем планету, кто мысленно не запускал ракету по своей личной траектории? И кто бы тогда мог подумать, что единственным возможным путешествием для тебя через 30 лет станет ежедневное путешествие из дома на работу и обратно? А кто, сидя на уроке географии не представлял себя стоящим на носу огромного корабля, с подзорной трубой, устремленной на необитаемый остров, который опять-таки будет носить твоё имя? Сейчас мы можем помечтать только о неделе проведенной на территории египетского отеля по системе все включено… «Я вас прошу помнить, когда у вашей бабушки день рождения, какого цвета у неё глаза, помнить улыбки друзей, учащение пульса при виде любимого человека» - казалось бы, такая банальность – нажать на сокровенные «болевые» точки человеческой души. Или, может, я сама по себе такая впечатлительная, что сразу мысленно проговорила: «2 июня, голубые, *образ улыбающейся любимой подруги*, * воспоминание о стучащем когда-то барабанной дробью пульсе*» «Черно-белая радуга» - так Меньшиков назвал фильмы Федерико Феллини. И с какой страстью, с каким упоением он делился впечатлениями о первом их просмотре, о прекрасной музыке Нино Роты, их сопровождавших! «Какой, наверное, талантливой женщиной была эта Нина Рота!» - думал я тогда… Зал понимающе хихикнул. «Вот. А иногда эта фраза сопровождается тишиной… » - заметил Меньшиков. Вообще, я писала про Меньшикова неоднократно и далеко не всегда в превосходных степенях, но вот вчерашний Он - мне очень понравился. Небрежной и очень идущей ему вальяжности было в меру. Искренность, юмор… не говоря уже о его неоспоримой мужской красоте и невероятном, просто зачаровывающем обаянии! Две песни О.М. исполнил сам, «Танго Магнолия» и утёсовский «Одесский порт» (как бы теперь перестать напевать «махнешь рукой, уйдешь домой, выйдешь замуж за Васю диспетчера…), все такое морское, пропитанное солью и ветром. По-юношески нахальная манера, пристальные полуприщуренные глаза и чечетка – в самых эмоциональных моментах, когда говорить может уже одно только тело, когда слов больше не остается. Зал не отпускал и получил бонусом еще 3 номера и песню о том как, «Джон Грей был всех смелее, Кэти была прекрасна…» Ничего сверх-шедеврального не увидела, но и «мило, талантливо» для описание этого концертного спектакля маловато. Это – цельная, единая Мелодия, напевать которую изо дня в день можно только с удовольствием, пусть она вертится, вертится и вертится в голове как можно дольше. А еще, одна из коллег меня спросила: «Ну, как отдохнула?» А ведь действительно – я очень хорошо отдохнула.
Ирината: Лада, или Радость. РАМТ.12.12.13. Хороший спектакль. Просто ОЧЕНЬ хороший. Для тех, кто не знаком был раньше с тем, как и что ставит Марина Брусникина – это радость знакомства с техникой ее режиссуры. Для меня – так просто РАДОСТЬ увидеть еще один замечательный спектакль, в этой технике поставленный. Марина Брусникина не случайно уже 10 лет делает в МХТ Вечера Поэзии и Прозы (просто замечательные!). Так вот, уникальность ее постановок в том, что литературное слово, перенесенное на сцену, не «забивается» театральностью – оно так и остается Литературой. Или по-другому. Театр, вбирая в себя Литературу, при высокой степени очень эффектной театральности, не тянет одеяло на себя, оставляя за Словом право существовать совершенно наравне с Действием. Спектакль очень лёгкий. Он выстроен так, словно бы, «оттолкнувшись от земли бренной ногою», его персонажи воспаряют «метра на два, на три». И отталкиваются они именно от земли, от тех бугров, ям и канав российского неплодородного Нечерноземья, где в полузабытых деревнях обитают полузабытые всеми старики, спивающиеся мужики и звери. Вот, как здесь: старый одноглазый кот Василий и собачий подросток Лада. В общем, это спектакль про ЖИЗНЬ. То добрую и счастливую, то совсем не счастливую и злую… Но какой бы она ни была, какой бы причудливой лентой ни изворачивалась, но ЖИЗНЬ = СЧАСТЬЕ. А в этом спектакле добавлена еще одна формула: ЛАДА = РАДОСТЬ. Беспородная собачка была оставлена в деревне, где долгую российскую зиму коротают баба Шура, потерявшая в одночасье и мужа, и единственного сына; бывшая местная «королева» (она же – бывший завмаг), гордая стареющая Сапрыкина; алкоголик-псевдоинтеллигент Жора, да примкнувший к ним «Чебурек» - Бог весть, какие ветры занесли этого южного человека в российскую глубинку… Есть там еще полусломанная скамейка и громадный тополь (читающий стихи Баратынского и Пушкина). Есть воспоминание о рогатом красавце лосе, когда-то заглядевшимся на свое отражение в пруду… Есть тень умершего деда Ивана Тимофеевича, для которого его Сашенька всегда молода и всегда любима – «такой, как ты - красивой, нет наверняка, что навеки покорила сердце моряка»… Иногда вдруг становится ужасно смешно от того, что происходит на сцене… а то – так печально… или: переплетутся забавное и печальное, свяжутся в единый узор жизни… так что и мы - в зале, и они – на сцене, смеются и плачут одновременно… Да, вроде бы, ничего такого глубокого-философского в спектакле нет. А есть та самая просто жизнь, которая – счастье. И она же – беда… И можно рассматривать ее лишь с поверхности, а коли охота появится – заглянуть, как в глубокий колодец, в котором и в ясный день видны звезды… Маленькие фрагменты одного года жизни то складываются в красивый рисунок, то вновь рассыпаются на осколки… И ничего вроде бы не происходит… Ну, автолавка опять не приехала. Или – урожай яблок выдался такой огромный, что все, включая собачку и зрителей, эти яблоки жуют… а фрукты все равно остаются и пропадают… Вот – первый снег выпал, и Лада, быстро поставив на нем желтую метку, нарезает круги… Вот – читает Александра Егоровна вслух Библию притихшим у печного огня Ваське и Ладе… Вот – по восточному молится Чебурек, поминая в молитве всех обитателей заснеженной деревеньки… Вот – Жора лепит снежную бабу, явно взяв за модель Сапрыкину (которую до этого «приласкал» матерной частушкой Чебурек). Вот – небольшая собачка бросается на волков, защищая свою хозяйку. Вот молодой фельдшер Юлий Феликсович (как его потом «обзовут» - «надежда русского народа») бинтует псине разорванное ухо, а Чебурек тайком кормит увечную колбаской… Всё это кажется слишком просто – и доводы молодого речистого критика против этой самой простоты (кто это читать… и смотреть будет?) были бы верными – если бы мы сами только что, задыхаясь попеременно то от смеха, то от слез, не смотрели эту простенькую историю про Ладу-радость… Ну вот, как ни крути, а иной раз кажется, что драный одноглазый кот да безродная псюха, что умеют молчать и слушать – они мудрее многомудрого критика, потому что… ну, настоящие они. И думают они (пусть инстинктивно) не о правильности своей в чужих глазах, а о естественности. Ибо, когда на женщину волк бросается, ПРАВИЛЬНО – это когда ты, страшно боясь, свою бело-рыжую шкуру под клыки подставляешь… и потом –с рогатиной и (почему-то) с гитарой наперевес на стаю бросаешься… и потом в глухой деревеньке остаешься, чтобы дворняге швы наложить… Это и правда хороший спектакль. Прелести которому добавляет то, что и зрители сидят на сцене, допущенные на заповедную театральную территорию, да еще яблочками, что только что «в действии участвовали» похрустывают. И матерок с водочкой… они не смущают, ибо без них Жорка и не смог бы общаться с соседями… ну, не настоящий он был бы! А он в спектакле – НАСТОЯЩИЙ. А уж актерская оговорка… да какая – захочешь нарочно, да так не оговоришься… и хохот в зале и на сцене… и уже специальное продолжение отсебятинки… Ну, чудесно же это! А еще в финале нам рассказывают о том, что стало потом с героями книги (Тимур Кибиров ее написал) и спектакля. Неожиданно там жизнь пошла… впрочем, и вполне ожидаемо в наше странное, словно непонятной буквой «зю» изогнутое время. И сказано нам было, что Александра Егоровна и Лада живы… и будут жить ВСЕГДА. Ну и правильно: именно так, вечно, и живут те, про кого с душой написано. И кто всею душою сыгран.
Elena: Современник. "Сладкоголосая птица юности" У меня опять все впервые. Впервые Теннесси Уильямс, впервые Кирилл Серебренников, впервые Неелова с Колокольниковым. Я намеренно начала свое знакомство с "Современником" с этого спектакля: мне говорили, что Серебренников и Бутусов чем-то похожи. Да, что-то есть. Это, конечно, тяготение к символике и какой-то необъяснимой, но столь органичной и уместной мистике, удивительным образом обостряющей наши зрительские чувства. Сама пьеса очень непростая; так вот Серебренников не только не "наворотил" и не "извратил" ее, но, напротив, своим взглядом и своими находками великолепно воплотил ее на сцене. Что самое главное в нашей жизни? Молодость, юность? Когда мы полны сил и надежд, когда у нас горят глаза и все впереди? Когда мы еще не хотим видеть конечный пункт нашего путешествия под названием "жизнь" и длиною в жизнь? Это первое впечатление о главной мысли пьесы Уильямса, когда с самого начала попадаешь в инфернальный, потусторонний дом престарелых, населенный полусумасшедшими старухами. Все их "прологи-разговоры", предваряющие основное действие, только об одном - о безвозвратно ушедшей молодости, которую теперь уже заменила неотвратимая, беспощадная старость. Эти разговоры не всегда серьезны, они где-то ироничны, но смысл их однозначен. Но первое впечатление верно лишь отчасти, и дальнейшие события это подтвердят. Два человека вместе - старый и молодой, женщина и мужчина. Она - увядающая актриса, гремевшая в прошлом, он - альфонс в расцвете лет на ее содержании. Но оба они несчастны. И тот, и другой хочет изловчиться и ухватить за хвост неуловимую птицу юности, то бишь счастья, уже когда-то побывавшую в их руках. И ведь кому-то из них такой шанс действительно выпадет, и окажется он и неожиданным, и закономерным. Не знаю, кому как, но не увидеть на сцене величайшую Актрису современности Марину Неелову - это преступление против своего театрального фанатства. Я еще только добавлю, что у нее здесь сразу две роли: звезды-актрисы Принцессы Космонополис, как она сама себя именует, и Хэвенли - возлюбленной главного героя. На мой взгляд, это блестящее решение Серебренникова полностью оправдано: первоначальный девиз "Молодость - это все" оборачивается другой сутью - "Молодость - самый скоропортящийся товар", - и это несомненная, жестокая, но правда. Чанс Уэйн возвращается в город своей первой любви, чтобы вновь встретиться с ней и уже не расставаться. Но отец Хэвенли, так же, как и когда-то, не желает отдавать ему дочь и грозится попросту его уничтожить. По сути, сам Чанс совершил преступление гораздо раньше, в прошлом, будучи "молодым": он предал свою любовь, испугавшись силы, и, тем самым, "убил" Хэвенли. Марина Неелова играет здесь "молодую старуху" - да, Хэвенли чудовищно постарела, ведь у нее отняли ее любовь и тем самым лишили будущего. Актриса почти без грима, в непонятном костюме и... в балетных пуантах. Я так понимаю, что-то от балерины - это то хрупкое, нежное, что и было растоптано и уничтожено в ней. Неелова играет "молодую" роль отстраненно, почти условно, с едва уловимым гротеском. Эта Хэвенли жила и была счастлива тогда, когда рядом был Чанс, а теперь ее почти не стало. Она держит в руках большую морскую ракушку - подарок Чанса - и может жить лишь своими воспоминаниями. Это страшно. Но, глядя на Неелову-Хэвенли, впечатление создается именно такое, и, как мне кажется, оно вполне правдиво. И вторая роль - кинодивы "на пенсии", путешествующей в сопровождении Чанса. Вот они в отеле после совместно проведенной ночи - и она не помнит имени своего любовника, так же как не может понять, зачем вообще приехала в этот город. Подробный рассказ Чанса по ее настоятельной просьбе - и она с необыкновенной силой "проникается" к нему и даже клянется в "вечной любви до гроба". И тут же осекается: никогда не произносить в ее присутствии слово "смерть"! Уже потом она изречет банальнейшую фразу о том, что для актрисы нет ничего страшнее неминуемой старости. Но как же она этой старости противостоит! Яркое лицо, прямая спина, решительные движения, красный цвет. Но окончательное возрождение этого Феникса происходит в конце, когда она узнает о бешеном успехе своего последнего "провального" фильма. На сцене висит большой ярко-красный круг - как я полагаю, символические часы - и в этот момент время останавливается. Молодость "биологическая" оказывается отнюдь не решающим фактором во вновь обретенном счастье, которое, казалось, больше никогда не вернется. Совсем другой конец уготован Чансу - он погибает. На первый взгляд, парадокс, но только на первый. Чанс сполна расплачивается за то зло, которое когда-то причинил своим близким - Хэвенли и матери. Собственно, он и сейчас тщеславен и циничен, ничего из себя не представляет, - и в глубине душе прекрасно это осознает, сопоставляя себя со своей Принцессой. "Я хоть что-то сделала в искусстве, но что сделал ты?" - спрашивает она его в ответ на такую обычную просьбу поспособствовать ему в протекции в этом самом "искусстве". Я не скажу, что Юрий Колокольников "не поднимается на нужный уровень", - он очень достойно выглядит рядом с Нееловой и играет в дуэте с ней. Причем сразу в двух дуэтах - по числу нееловских ролей. И, конечно же, впечатляет финальная сцена фактически ритуального убийства героя, столь своеобразно решенная режиссером и проваливающаяся в итоге в темноту, - с пением поминальных песен и серпами в руках убийц.
Lyra: Вишневый сад. РАМТ. 11 декабря 2013 Чехова можно назвать лицом русской драмы на западе. Многие иностранные драматурги мечтают написать именно чеховскую пьесу, а режиссеры поставить такую на сцене. Да, чужая душа потемки, а русская - тем более! Вот и пытаются в этих потемках разобраться: сотни вишневых садов продаются за долги и вырубаются, сотни юных Заречных играют в своей первой пьесе в домашнем театре на берегу озера. Школьную обязаловку многие воспринимали как изощренную пытку, но уроки Чехова я любила и помню особенно четко, вплоть до того, какой вид был тогда за окном и за какой партой сидела. “Вишневый сад” тогда не вызвал во мне особых восторгов, в отличие от “Чайки”, которая не входила в программу (но класс у нас был с углубленным изучением всего). Тем интереснее было перечитать пьесу, сравнить свои мысли по тому или иному поводу. Вот уже долгое время я мечтала посмотреть эту пьесу на сцене, и я очень рада, что сделать это удалось именно в любимом РАМТе. РАМТ всегда был гостеприимным театром, именно в его зале я чувствую себя особенно комфортно. Тут тебе даже дают возможность оказаться почти “дома” у актеров - на сцене. Всего шесть рядов там, где находится левая кулиса, темный зал-сцена, очень уютно отгороженный от основного зала. На полу мягкий ковер-луг с дорожками и миниатюрными вишневыми деревцами и самый настоящий дом. Благодаря этой камерности и реалистичности, начисто забываешь, что смотришь спектакль. Все очень правдиво и по-житейски просто: и то, как ждал-ждал барыню да проспал, и сумятица по приезде, и поздние чаепития, воспоминания о прежней жизни, радость встречи и призраки былого. И как это может быть не правдиво, когда спектакль создан такими мастерами как Алексей Бородин, Станислав Бенедиктов и самые сливки рамтовской труппы. Илья Исаев настолько прекрасно сыграл Лопахина, что я даже представить никого другого в этой роли не могу. Немного по-мужицки неотесанный, но очень умный человек, человек с добрейшим сердцем. Пока все горюют над возможной потерей поместья, он придумал до гениальности простое решение, которое отлетело от хозяев, как от стенки горох. И опьяняющая радость от внезапной покупки сада и поместья перемешалась с досадой и упреком «Я же говорил. Надо было меня слушать». Как мальчишка, которого пришиб отец, он снова стоит на коленях перед Раневской, будто виноват, что она не смогла спасти поместье. Но с другими он не так кроток, даже наоборот – шпыняет Епиходова, стреляет остротами в Петю (и как шикарно у него получается иронизировать!). Вообще, Лопахин вызывает большую симпатию, очень многогранный персонаж вышел у Исаева. Петя Петра Красилова, при всей блеклости его персонажа, получился достаточно ярким. Особенно когда он переставал тушеваться и распалялся в своих пассажах о деньгах, которые не должны так много значить, о труде, который непременно должен присутствовать, о любви, которой он выше. Но тут он мне очень напомнил тургеневского Рудина, который тоже был прекрасным оратором, но нищим и неприкаянным, приживалом. Но концовка пьесы дает надежду на то, что судьба Пети сложится гораздо лучше. Хочется верить, что он найдет свой путь к счастью или, в крайнем случае, укажет его другим. А вот Раневская не вызвала у меня никаких эмоций, только скуку. Я ей даже посочувствовать не смогла, ее слезы меня не трогали, и я ловила себя на том, что мне интереснее смотреть на встревоженную Варю или Петю, не ожидавшего такой реакции на свое появление. Может быть, именно в Раневской и приоткрывается тайна русской души - это умение пережить не одну даже трагедию, но суметь найти в себе силы жить дальше, снова получить жизненный урок и ничему не научиться, жить по велению сердца, любить безрассудно, отдавать последнее.. Но самым ярким персонажем для меня стал Епиходов. Евгений Редько за свои короткие появления на сцене отжигал так, что зал заряжался позитивом на следующие полчаса. Двадцать два несчастья, шут гороховый, но складывается впечатление, что это шутовство - его осознанный выбор, ему так легче. Что с него, дурака, возьмешь? Но он действительно очень умный человек. Умный и живой. Только мысль свою выразить не может, зачем-то приплетает Бокля (и это в разговоре с горничной и лакеем), ежечасно рассказывает о своих злоключениях. Вот и гонят его как пса, а Дуняша перед ним нос воротит, хотя еще недавно всем хвасталась, что ей Епиходов предложение сделал. Один только раз он становится серьезным, что все пугаются - не дай бог, застрелится. Редько играл на таком высоком уровне - он явно отрывался и получал кайф. Его гримасы непередаваемы, а “неловкость” по-кошачьи пластична, что смотрится как танец. А в перепалке с Варей он практически перемахнул через двухметровый забор (паркур да и только!), возвращался, падал, опять убегал - тут я смеялась до слез. Я могу писать бесконечно о том, каким прекрасным баритоном о начал петь романс, но тут же стал дурачиться на припеве, и как он таскал поклажу, при этом гневно стреляя глазами в сторону Дуняши, и как опять что-то проглотил, когда воду пил - потрясающе! Ох уж эти чеховские “комедии”, которые заканчиваются всегда печально. Это так и не произошедшее объяснение между Варей и Лопахиным, вырубка сада, прощание и тихая одинокая смерть забытого Фирса. Но еще остается надежда, что будут разбиты новые вишневые сады, пока герои (и мы вместе с ними) могут мечтать и верят, что впереди их ждет высшее счастье.
Ирината: Мера за меру. Театр им.Пушкина. 18.12.13. Премьера Это история про то, как герцог венский Винченцо, устав от властительных забот, скрылся, оставив город на попечение наместника Анджело – человека безупречной моральной чистоты и строгости. Анджело вдохновенно взялся за дело: он очищал город от грязи физической и – моральной, и был тверд в своем требовании совершенной моральной белизны до тех пор, пока – не влюбился сам, пока - не возжелал страстно молодой послушницы Изабеллы… Да-да, совсем недавно я это и про это писала. Это постановка пьесы Шекспира «Мера за меру». Только теперь не в Вахтанговском, а в Театре им.Пушкина, и в режиссуре Деклана Доннеллана, и, естественно, с другими актерами… Постановка премьерная (вчера всего-то в третий, что ли, раз ее сыграли). В отличие от вахтанговской версии Юрия Бутусова, текст играется в полном объеме… но при этом спектакль получился значительно короче. Ну и, по сути, спектакли поставлены и играются совсем про разное… У Доннеллана получился спектакль про гигантскую мясорубку, ручку которой крутят сильные мира сего, властители. Которые могут из блажи перемолоть любого в мелкий фарш, а могут приостановить вращение острых лопастей. Так что всем, кто в спектакле был помилован – просто повезло (самый яркий пример этому – Лючио, который во всей этой кутерьме и положенной порки, похоже, не получит). Ну, а тех, кого таки наказали – и тут воля и блажь «больших»: не захоти Герцог вмешаться (махнул рукой, посмотрел сквозь пальцы…) – одна гнусная неправда Анджело и вправду перевесила бы десяток правд Изабеллы. Судьба-кукловод, что играет человеком – это (в данном случае) герцоги да наместники. И – человечки-марионетки, что следуют велению ниточек; попробуй сделать не запрограммированное движение – разберут на запчасти… У Бутусова спектакль совсем про другое (и не случайно Герцога и Наместника играет один и тот же актер): он про внутреннее раздвоение человека на ведомое Ангелом и бесом, на белое и черное… Он про то, как белое, чуть не углядишь, тут же начинает покрываться пятнами черноты, стараясь замарать и ту чистоту, что случайно оказывается рядом… В обеих постановках действие перенесено из «раньших» в наши времена за счет условности декораций и полуосовеременивания костюмов. И музыки (правда, у Бутусова в спектакле ее больше и она точнее). Что до актеров, то у Доннеллана они хороши все… Хороши, хотя и холодны немного больше, чем следовало бы. Ну, и – кое у кого небольшие сбои в произнесении текста, в том числе и интонационные, когда вдруг выскакивает секундное «что-то тут не то и не так»… впрочем, тут же погружаешься в действие… и все прошло. Но – очень понравился Александр Матросов в роли тюремщика. Вот уж кто всё видит, понимает и притворяется с абсолютной серьезностью, за которой прячется ехидство. Да, пожалуй, Матросов в спектакле – лучше всех, хотя, в общем-то, грех кого-то из актеров критиковать: все старались. Ну и, напоследок… Зал, хоть и премьерный, был не идеальный, какой-то… ну, под стать игре актеров – холодноватый. Но цветы на поклонах – были. И вообще, спасибо хорошему человеку, давшему возможность посмотреть премьеру с хороших мест… Спасибо и моей соседке по этим самым местам за точность зрительских реакций.
Ирината: Капнист туда и обратно. Театр Эрмитаж. 23.12.13 Декабрьский проливной дождь вчера словно бы оплакивал завершение дня, в который не произошло ничего плохого, но который, словно дальний звук в чеховском «Вишневом саде», привнес в жизнь пока неясную тревогу… Конечно, проблемы надо решать исключительно по мере их поступления, а пока всё без изменений… Но – вчерашний «Капнист» был объявлен театром, как «последний в сезоне». Да – всего лишь «в сезоне». Но – почему театр, трепетно относящийся к приметам, заявил «последний», а не «крайний» спектакль, как положено? Ибо «последний» - это когда звучит печальное ВСЁ! – и «несть спасающего»… …Традиционно благодаря актеров за доставленное удовольствие, услышала: может, и правда – последний… Своя сцена в непредсказуемом ремонте… с ЦИМом дальше «не срастается»… конечно – если найдется другой подходящий зал, где будет уютно «пространству Давида Боровского», в коем играется «Капнист»… тогда… конечно… Ах, как я расстроилась! И сейчас-то - из-за того, что спектакль игрался редко, да из-за замен, да из-за… ну, в общем, сыгран он был вчера нервно и неровно. Но всё равно: какое же это счастье – иметь возможность подключиться к мощнейшей энергетике постановки … Мы, те, кто ходит в театр регулярно, но относится к числу не театралов, но фанатов, раз за разом, по кругу отсматриваем одну и ту же постановку с энергетикой, необходимой нам для поlправки собственной ауры… Мы очень тяжело – буквально, как родных людей – теряем любимые постановки. А эрмитажный «Капнист» был (или все-таки – есть) для меня именно таким: приходишь в зал в полном раздрае нервов, мыслей и сил, и ставишь себя на подзарядку, как намертво «севший» аккумулятор… И – как бы спектакль не прошел, после его окончания – понимаешь, что вновь и стоило жить, и работать стоило… И даже, оттолкнувшись от земли бренной ногою, можно воспарить…хотя бы метра на два, на три… В общем, я хочу, чтобы «Капнист» игрался еще много лет… И я отчаянно не хочу, чтобы с этим замечательным спектаклем пришлось прощаться. Впрочем… мало ли, чего я хочу/не хочу… Обстоятельства, как говорится, располагают… но я буду сжимать кулачки на удачу, на долгую и счастливую жизнь спектакля. Чтобы снова и снова было так: «Капнист пиесу накропал, громадного размеру. И вот он спит…». То ли исторический анекдот, то ли «правдашная» история, с течением времени оборотившаяся анекдотом… Драматург Василь Васильич Капнист спит – а царь-батюшка Павел I тем временем устраивает лично для себя ночной прогон его новой пьесы «Ябеда». И так расстраивается творимыми на сцене безобразиями, что, прямо в антракте, «без худого узла никакого, попрощаться не давши семье», отправляет автора в Сибирь… Но, пока сквозь зимние российские версты возок с арестантом несется в сторону Иркутска, «испарился царский гнев на действии последнем, где змей порока пойман был и не успел уползть», по какому поводу Капниста мигом вернули во дворец, да еще вроде бы и наградили (есть, правда, версия, что царь его не «золотом осыпал», а «взял, да всыпал» ему «по первое число»). Вот всё это – капнистова пьеса, отношения драматурга и с царем, и с народом, и с коллегами-драматургами – всё это и уложилось в два часа сценического времени, где действие, с живой музыкой, с песнями да танцами, идет кувырком да прыжками – так же, как носятся по сцене и по залу фельдъегеря, и даже сам царь-отец (я знаю: сидела вчера на крайнем месте, так что прыжки эти – практически через мои колени были). Собственно… театр это, театр, в коем пух-перо мягких подушек мгновенно оборачивается снежными сугробами, а капнистов возок стремительно мчится мимо волчьих стай – не сходя с места… Здорово это всё придумано – с самого начала, с выхода резонёра Правдина, который вначале словесно поведает нам всю эту историю… а потом и покажет ее. Обожаю спектакль весь до мелочей: и то, с как восхищается Богдан Прямиков голубым цветочком в вышивке Софьюшке, и «выходы чиновников», и сцену взяток с раздетым практически догола просителем, и танцевальные взбрыкивания ябедника Неправдина… И - «при чем тут Эрмитаж? – Старинное вино, вкуснее нет вина!». И – «но гордый росс преграды пересилит и будет там всегда, куды скакал». И – «всё пременно в этом мире, непременна лишь любовь». И – «Ваське Капнисту сто чертей в глотку и ведьму в зубы, хотя я это уже говорил».И – «Когда о совести и чести речь идет, причастен каждый, кто бы ни был тот». И, конечно, сногсшибательное (помню, как меня и правда «сшибло» при первом прогоне спектакля) – «Господа! Вот вы – хотите? Все? Задаром? Сразу? – ДА!!!!!!!!!» Ну и – немыслимо смешной… при том, что стопроцентно верный диалог между царем и драматургом: КАПНИСТ В Российском государстве правду-мать Всегда должнО быть можно разыскать! ПАВЕЛ I Да не "должно быть", а уже возможно! КАПНИСТ Должно быть так. По крайней мере - дОлжно. Спектакль прекрасен ВЕСЬ, но – я уже писала про это – именно на отчаянном крике Капниста: «Мне холодно!» - переходящем в «Степь да степь кругом» лично для меня все окружающее пространство сжимается до пространства Давида Боровского… и нет ничего, только брошенное в снег «кольцо обручальное», да звон кандальных цепей… а потом нежный вальсок «дай мне руку на привет и на прощанье, как поруку, как завет и обещанье»… И еще замечательно придумано со степными волками… или это – народ русский? Может же – сухарик на дорожку горемыке отдать… А может – почти загрызть, да так, что наисмелейшие фельдъегеря чудом отобьются от стаи человолков, коим только бы в глотку вцепиться, не зубами, так словами: «За такие сочиненья надо просто расстрелять»… и тут же, практически в пределах одной сцены, при резком изменении направления руководящей руки та же «милейшая» стая уже встречает «правдолюба справедливого, перводруга Государева»… Мне как-то сказали, что в «Капнисте» слишком много политики. Нуууу…. Может быть. Вот захотел Царь «за одно лишь правдивое слово босиком, за Урал, по зиме» - и гремят твои кандалы… Захотел – и «послал гонца вернуть творца». Все мы под Богом да под Царем ходим… не от законов, даже если они «святы», от блажи «исполнителей» зависим… Вот захотел «перемениться» к тебе правитель – и ты уже пресс-конференцию в Берлине собираешь, а ежели бы «так оставил», то сибирское поселение или тюремная камера в дом родной оборотились… Но всё-таки – нет, не про политику этот спектакль. Ибо – какая политика, какие современные проблемы, если говорят обо всем этом языком мюзикла – жанра легкого, с ситуациями забавными и решением проблем под музыку? Это спектакль про Волшебную Силу Искусства, про – пусть почти сказочную, но всенепременную – победу совести и чести над пороком, про трепетную любовь, когда нет ничего, кроме сердца. Это хороший спектакль. Пусть он еще живет, а? Фото: Ирина Параскевова
полная версия страницы