Форум » Архив форума » ...Тем временем в другом хорошем театре... ЧАСТЬ 13 » Ответить
...Тем временем в другом хорошем театре... ЧАСТЬ 13
Ирината: ЧАСТЬ 1 ЧАСТЬ 2 ЧАСТЬ 3 ЧАСТЬ 4 ЧАСТЬ 5 ЧАСТЬ 6 ЧАСТЬ 7 ЧАСТЬ 8 ЧАСТЬ 9 ЧАСТЬ 10 ЧАСТЬ 11 ЧАСТЬ 12
Ирината: Сказка о том, что мы можем, а чего нет. МХТ. 27.02.14 Стоит ли смотреть полуторачасовой спектакль ради одной сцены – которая, впрочем, так удивительна и прекрасна, что теперь будет сниться в театральных снах? Или этого слишком мало… Ибо без этой пятиминутки остальная часть спектакля хороша лишь наполовину – и то, в основном за счет игры актеров, которые очень талантливы все (от мала до велика): ведь МХТ – это как проба на золоте, печать… или, в контексте спектакля, четыре гербовые печати по углам? Ну, а вторая половина… это – «и скучно, и грустно, и некому руку подать»… именно «некому», ибо нельзя же полюбить или возненавидеть не живого актера, а невнятный шум за стеной, который он производит? Дело в том, что Малый зал МХТ разделен на этом спектакле на четыре обособленных комнаты, изображающие кабинеты в некой «ментуре». Кабинеты эти соединены проходами, но построены так, что каждый из ¼ части публики (а это примерно 30 человек) не видит остальных. При этом и актеры играют то там, то здесь, посему – сидя в полутьме и прислушиваясь к вскрикам и поскрёбываниям, слегка завидуешь тем, кто это ВИДИТ там, в соседней «камере»… наверное, и они завидуют нам, вживую наблюдающим сценическое действие, а не догадывающимся о происходящем вдалеке… Кстати, отнюдь не тетушки-капельдинеры, но молодые «менты» разводят перед началом народ «по камерам». Мы были заведены в зал заранее и усажены на места возле двери: мол, она игровая, открывается, а оттого здесь не так душно… но разве ж я могла удержаться: выскользнула со своего места и вместе со всеми прошлась «под конвоем». Забавно, хотя показалось, что актеры-охранники, регулирующие публику-задержанных, слегка стесняются. Ну, а потом было само действие. Вкратце – про что. В некотором царстве, в некотором государстве, жил да был славный охранитель народного спокойствия Олег Григорьевич Махмудов. «Крышевал», взятки брал, проституток приголубливал, а в прочее время – ежели таковое оставалось – именно что охранял народ маленько. Только узнал он, что некая вдова, Марина Калашникова, мзду ему не платит. Поехал он пресекать сие безобразие, да только не пресек, а заболел после странного рейда мужским бесплодием… Чего только не делали коллеги-менты, дабы вернуть любимого начальника в прежнюю силу, да только сильна была ворожба вдовы Калашниковой – и на место сгинувшей греховной страсти пришла к Махмудову Любовь столь сильная, что не перенес он ее. И сгинул, сгорел заживо… Это, конечно, схема – в спектакле-то много чего было и смешного, и грустного… и скучного. Но и саму историю Махмудова трактовать можно по-иному: может, глубже, а может, в иную сторону уводя. И – выпала у меня из рассказа не то, что бесфамильная «дружина», но и бойкий Яшка Писецкий, и вороватый Священник, и Костя Некрасов, который безразмерную, космическую любовь свою со страха взял, да и предал… А вот тут, кстати, надо рассказать о том, с чего начала – о той самой сцене, которая обещает сниться…Это – когда стремительно убираются потолок и стены «камер», и, с прохладным воздухом, после ярчайшей световой вспышки, ты оказываешься вдруг где-то – где нет верха и низа, нет никакой реальности – а только безразмерное какое-то пространство со звездами… и в нем, в этих внепространственности и вневременности, звучат два голоса – мужской и женский… О пустяках они говорят… о случайном и неважном… Но только если весь мир вокруг – не в трех измерениях, и даже не в четырех-пяти, а в фантастической бесконечности… вот тут каждое, даже банальное, слово изменяется и приобретает бездну смыслов… Только вот… всяко в жизни бывает, и, переживши душою и сердцем огромное чувство, испугался Некрасов боли и гибели, предал Марину… А пожаром любви (настоящей ли, выдуманной ли…) сгорел Махмудов – вор и преступник, в детстве животных мучивший, а подросши – на людей перекинувшийся… Или то был пожар не любви, а возмездия? Не случайно же предсмертно объяснился полубезумный Махмудов в любви - не живой Марине, а ее пластмассовому подобию, бездушному манекену… *** Но – пока на несколько минут не вспыхнуло это потрясающее звездное небо, в зале мне было скучно, скучно, скучно…Несмотря на (теоретически) прекрасную игру МХТовских актеров – где-то там, за непрозрачной стеной… И еще: изначальный материал показался мне не слишком убедительным. Как-то всё там… невнятно и второстепенно. Как будто не было стержня, на который можно было бы намотать слово и действие… Ничего… А – из ничего не выйдет ничего. Как ни играй. Как ни режиссируй…
Ирината: Архитектура звука. Балет Москва в Культурном центре ЗИЛ. 01.03.14. Премьера Благодарю своих друзей за то, что приобщают меня к такому замечательному виду искусства, как балет. Активно «полюбляя» его, тем не менее не хочу забивать голову балетной терминологией. Разбирать технику танца, как мне кажется, – это все равно, что пытаться «разъять музЫку», проверяя алгеброй гармонию. Намного важнее то, что балет (в данном случае я говорю о Балете Москва) это красота и чистота, сценическое смешение мужской жилистой брутальности с хрустальным изяществом и тонкостью танцевальных дам… Это – ПРОСТО КРАСИВО. И еще – данный балетный вечер был отнюдь не первым, с которого я вышла в большом восторге, с ощущением солнечно-воздушного счастья и переполненности легкой энергетикой. «Архитектура звука» состоит из двух балетных частей. Первая – «Лабиринт» (музыка Б.Чайковского/ хореография К.Семенова). Вторая – «Три поэмы» (музыка Ю.Авдокова/хореография К.Радева). При том, что обе эти части были равнозначно хороши, для себя я все же выделила первую. Что делать: она более урбанистична, а я как раз тяготею в большей степени к городу, нежели к «грани таянья и льда» (это название одной из музыкально-хореографических поэм 2-й части). Кроме того, премьера спектакля «Архитектура звука» совершенно не случайно была показана в Культурном центре ЗИЛ: это – постройка знаменитых советских архитекторов-конструктивистов, братьев Весниных. И, как мне показалась, именно первая, «архитектурно-конструктивистская» часть в большей степени изящно «вросла» в данную сцену. И еще. Спектакль Балета Москва «Тристан + Изольда» номинирован в этом году на «Золотую Маску». Я как-то всегда не слишком внимательно относилась к тем номинациям, которые связаны с музыкой, оперой, балетом… А вот в этом году у меня есть, за кого «подержать кулачки» на удачу. Что я, от души желая театру победы, с энтузиазмом сделаю.
Ирината: Господин Пунтила и его слуга Матти. Театр им.Маяковского. 09.03.14 Такое оч.редко бывает, чтобы я смотрела спектакль и хотя бы примерно не знала, чем там дело закончится и сердце успокоится. Здесь – Брехт, классика, а вот спектакль совершенно «с нуля»…и даже театр почти неопробованный – за всю жизнь была там меньше десятка раз… Впрочем, по трем составляющим постановка была узнаваема – и прекрасна. Во-первых, режиссура Миндаугаса Карбаускиса. Кое-что из его работ смотрела (иногда просто с удовольствием, иногда – с большим восторгом). «Пунтилу» посмотрела – с удовольствием, и искренним уважением к режиссеру, который ТАК – совершенно! – умеет выстраивать мизансцены. Спектакль этот – по-фински меееееедлеееенныыыый (как пошутил мой сотоварищ по просмотру: и даже занавес сдвигается очень неторопливо). Это «горячие финские парни» ходят неторопливо, за дамами ухаживают тихо и размеренно, говорят и даже ругаются не спеша, пьют вдумчиво и обстоятельно… но когда вдруг срываются на крик или истерику… ой-ой-ой, как говорится, хоть святых выноси! Во-вторых, сценографию делал Сергей Бархин – всегда удивляющий своей фантазией и тем, что ни разу не повторился в своих работах ни на гранулу миллиграмма. В этот раз была анфилада, составленная из белых рамочек, и уводящая в бесконечную даль – где ты словно бы с большой высоты видишь и хутор Пунтилы, и окружающий его лес. И это потрясающе срабатывает в финале: будто и правда ты вместе с Пунтилой и Матти стоишь на вершине горы Хательма… и в то же время понимаешь, что, как никакой горы на самом деле нет, так и хутор этот не настоящий – там крохотные фанерные домики, муляжи. В-третьих, господина Пунтила играет один из самых мощно-талантливых театральных актеров – Михаил Филиппов. Опять же по причине того, что в Маяковку хожу не часто, на сцене его видела только в спектаклях Театра Эрмитаж – и каждый раз просто потрясалась мощнейшей энергетике этого актера. Теперь вот – Пунтила, человек с камнем вместо сердца… который, прочем, может размягчить одно средство: водка… точнее – много водки. Дуэтом к Филиппову/Пунтиле – замечательный Анатолий Лобоцкий/шофер Матти. И очень хороши четверо «невест Пунтилы» - но тут, конечно, режиссер пособил, очень эффектно выстроив мизансцену прихода девушек в имение… и ухода их оттуда. Ну, а если в двух словах попытаться рассказать, «про что спектакль» - так, пожалуй, он про то, что на свете не бывает людей одномерных. Вот уж, кажется – «голова – чернозём, полторы извилины, и те на хуторе остались», все гладко, ровно и понятно, а вдруг – раз, и эта гладкость и ровность оборачивается или бездонным звездным небом, или такой же бездонной вонючей трясиной. А чтобы небо побеждало в душе трясину, должен быть небольшой рычаг, который повернет душу в нужную сторону – вот такой, как слуга Матти… Фото с сайта Театра им. Маяковского
Ирината: Добрый человек из Сезуана. Театр им. Пушкина. 05.03.14 Является ли Сезуан «злым» городом – настолько злым, что должен погибнуть? Нет. Город как город, в котором вперемешку живут добрые и злые, богатые и бедные, трудолюбивые и ленивые люди… Боги дали каждому из них свою судьбу, оставив, впрочем, за собою право эту судьбу переделать… Или их, этих Богов, вовсе нет – ибо видит их… или – его? её?.. только один юродивый водонос. И каждый сам творит свою судьбу, оборачиваясь (в зависимости от жизненной ситуации) то добрым – то злым… то богатым – то бедным… то трудолюбивым – то лентяем… Люди как люди, и в каждом «Ангел предместий» перемешан с «собакой», а «лётчик» с «восьмым слоном» (тем, у которого «клык остался»). И кто же вдруг, ни с того, ни с сего, впустит в свой дом некоего виртуального «Бога», которого видят только безумцы… да вот еще молодая проститутка увидела – или НЕ увидела, а просто подыграла немного приятелю… Зрителям из числа «ветеранов» Театра на Таганке довольно трудно вначале смотреть этот спектакль. Ибо постановку Юрия Любимова знаешь наизусть, и на спектакль Юрия Бутусова невольно приходишь в скрытом ожидании повтора. И в чем-то повтор есть. Например, в тексте, произносимом со сцены (один и тот же перевод). А еще – нет-нет, да и возникнет на сцене Театра Пушкина повторение таганских интонации или жеста… не тех, что были у актеров, игравших «Доброго» в последние годы… я говорю о прежних годах, пришедшихся на «золотой век» Таганки. В общем, вначале даже легкое недоуменное возмущение появляется: ведь ожидаешь-то определенного… а показывают тебе то, да не совсем то. Потом привыкаешь. Я вот смотрела спектакль в третий раз, так это уже совсем легко, и эта, новая постановка, всё больше стирает из памяти ту, что 50 лет назад начала Таганку… Ибо спектакли-то (за исключением перевода основного текста), в общем, совсем-совсем различные. Хотя бы потому, что в них одними и теми же словами говорится совсем про разное. Спектакль Таганки рождался на самом пике «оттепели», когда была уверенность в том, что ВСЕ ВМЕСТЕ смогут преодолеть любые трудности, возникающие на пути если не к коммунизму, то к самому гармоничному обществу на планете. Хорошо, конечно, если найдется лидер, хотя бы интуитивно знающий правильную дорогу… Какой-нибудь Ангел предместья, или Данко с горящим сердцем в руке вкупе с гордо реющим Буревестником… Главное, не дать им сбиться в пути, не разрешить оборотиться в злого Шуи Та. В спектакле Таганки Боги дают разрешение на приход «двоюродного брата» почти что в шутку… Конечно, после этого звучал крик-просьба Шен Те о помощи, но… это ведь был не финал спектакля. После этого нам сообщали, что «плохой конец заранее отброшен, он должен, должен, должен быть хорошим» - должен и будет, хотя бы потому, что никто из произносящих текст не искал «в искусстве выгод». (Это много лет спустя, за несколько часов до произнесения со сцены этой фразы, таганские актеры будут выяснять, правильно ли поделен гонорар… но это будет еще не скоро. А в то время – крик о помощи индивидуума топился в бочке всеобщего дружного оптимизма). В спектакле Юрия Бутусова вслед за криком о помощи Шен Те наступает непроглядная чернота. Потому что, как ни крути, в этом жестоком мире каждый добрый человек может надеяться только на себя. Протягивая палец, будь готов к тому, что тебе откусят руку по локоть. Готов к этому? Сделал выбор? Ну так – где он, твой палец? Давай его! Очень трудно бежать по острию бритвы, зная: упадешь на сторону добра – можешь искалечиться, как при падении с каменного обрыва, тогда как на стороне зла подстелены мягкие перинки. Но как быть, если та сторона, где доброта, щедрость, любовь – она манит и тянет тебя… она для тебя родная?.. Шен Те становится на сторону зла, чтобы спасти своего, еще не рожденного ребенка. А как же, спросите вы, дети столяра Лиин То?.. Не знаю… Но ведь спасти и уберечь ВСЕХ – не соразмерно ли это бессильной попытке в сильный снегопад прочистить одной лопатой весь город? Можно ли обвинять того, кто вычищает только узенькую дорожку, по которой сможет пройти только собственный сын? Да – сын, лётчик…не случайно же в одной из сцен беременная женщина отражается, как в зеркале, в Боге… словно бы Богом и сама становится… Да и вообще – как обычная смертная женщина может оставаться сильной и доброй, если и силы Богов истончились до почти невидимой паутинки? Отчего улыбается Бог в последнем монологе Шен Те? От того ли, что даже в злом Шуи Та бьется сердце Ангела предместий? А может быть, эта улыбка от злого понимания того, что не только Боги страдают от доброты и всепрощения, но и их земным подопечным приходится ох, как не сладко… Кстати, Бог в нарядном, но каком-то детском платьице, оттанцевал на свадьбе с Янг Суном, словно бы благославляя его на любовь… там еще красный шарик был… что это – сердце? Так почему же тогда такое пустое и легкое? Не получился этот танец… Зато в финале Бог увел с собой Ванга – единственного друга Шен Те… и одного из немногих добрых (да, от юродивости, но – добрых!) человеков из Сезуана… И уже совсем никому не откликнуться на крик от помощи… Хотя кто-то обещал быть рядом, когда родится ребенок… Кто – Бог или злой Шуи Та? Фото: Василь Ярошевич
Ирината: Моряки и шлюхи. Мастерская Петра Фоменко. 13.03.14. Этот спектакль можно отрецензировать тремя словами: «Танцуют драматические актеры». Этим сказано всё. Ибо действительно – актеры (среди коих мои любимые сестры Кутеповы, Мадлен Джабраилова, Алексей Колубков, Томас Моцкус, Амбарцум Кабанян… далее по списку). Актеры действительно драматические – ибо обычно играют хорошо, а чтобы вот так, в чистом виде танцевать… такое с ними в первый раз. Танцевать в драме и комедии, опуская слова-слова-слова – это сейчас модно. В Вахтанговском пляшут Анна Каренина и Дездемона, в Пушкина – дама с камелиями… Сие модное поветрие не прошло и мимо Мастерской Фоменко. «Моряки и шлюхи» - это набор танцевальных номеров, весьма условно между собой связанных. При этом первое действие длится полтора часа, второе – 15 минут (и между ними – ха-ха - буфет делает план). Название тоже условное. Ибо никаких гюйсов и бескозырок в спектакле нет (и даже традиционное моряцкое «Яблочко» танцуют шлю… пардон, дамы). Условное (опять же) море – присутствует, и в одном из номеров мужские головы покачиваются «на водной глади», как поплавки. Возможно, слово «моряки» в название влезло, ибо разнокалиберных мужчин (он плотненького Колубкова до длинного и узкого Кабаняна) в спектакле хватает, а народная псевдомудрость гласит, мол, «все моряки – мужчины, но не все мужчины – моряки». Что до «шлюх» - наверное, режиссеру виднее, чем нам в зале, кто есть кто в труппе театра. Впрочем, сидевший рядом со мной знаток языков сказал, что, по крайней мере, в трех песенно-музыкальных произведениях 1 действия о дамах лёгкого поведения говорится впрямую. Вот – содержание песен нам и протанцевали. Постановка вчерашняя не была плохой. И даже понравилась бы мне очень-очень, если бы… Ну, вот пристрастилась я в последнее время к спектаклям Балета Москва – а особенности к тем из них, что составляют авангардную линию репертуара театра. А в нем, знаете ли, танцуют не менее фантазийно, чем у Фоменко… вот только более профессионально. Впрочем, какие-то номера вчера мне понравились очень – начиная с первого, где известный вальс Штрауса интерпретировали не как классический вальс, а… ну, в общем, было просто очень смешно. И танец нерестящегося тунца тоже насмешил. А вот прибывшая на чашку кофе кукла-манекен – это было оч.красиво… но настолько страшноватенько, что даже Кабанян, исполняющий роль бесполой Смерти, скорее развеселил, чем напугал. Короче говоря: если у вас появится свободный вечерок – сходите, посмотрите, как забавно танцуют драматические актеры в Театре у Фоменко. Но предварительно – посмотрите в афише, нет ли в этот день в Балете Москва спектакля «Эквус»… Если есть – то лучше на него сходите.
Ирината: «House».Танцевальная компания L-E-V. Шарон Эяль и Гай Бехар (Израиль). Проект «Контекст» в рамках премии «Золотая маска». На сцене Театра Наций. 16.03.14. *…надо учиться писать о балете. А то вчерашнее для меня было уже третьим танцевальным спектаклем марта… Мое вхождение в этот жанр неожиданно, но очень приятно…* Предложение пойти на спектакль выпало неожиданно… и – да-да, я способна отмазаться от похода в один театр ради бездумного валяния на диване, а вместо этого потратить вечер на другой спектакль в другом театре. Но – всё-таки «Золотая маска». Не могу же я совершенно проигнорировать главную театральную премию года. Итак. Балет – авангардный (т.е. никак не классика с пачками и пуантами). Три танцевальные части, как точкой, разделенные появлением девушки в черном обтягивающем костюме. Каждая часть – смена костюмов основных исполнителей, третья часть – довольно резкая смена музыкального тона. Начало: поднятие занавеса, и шум многих голосов, переходящий в шумовую музыку. После выхода девушки в черном, выходят танцоры в трико телесного цвета. Музыка-ритм-шум. Движения – механические, при этом перед нами одновременно и люди, и роботы, и какие-то неведомые зверушки. Слом ритма то у одного, то у другого исполнителя – словно сбой четно запрограммированной и при этом индивидуально-сложной программы. После сбоя вновь входят в общий конвейер танца: окончательная поломка невозможна, системы, очевидно, сложные и самовоспроизводимые – в том числе и в физиологическом смысле (встроенный в танец механический псевдополовой акт). Вторая часть. Мне показалось, это – дорога, путь – пусть даже из ниоткуда в никуда. Пересекающие сцену прожектора, словно автомобильные фары. Течение воды. Воздух, внезапно затвердевающий – так, что его приходится разрезать телом. Двигаться – до полного обессиливания. Тогда – помочь, взять на руки… или приостановиться, слившись в объятиях. Двигаться – медленно… вперед, вперед… и так же медленно вернуться обратно. Третья часть. Движение навстречу – в толпе, не замечая и не задевая друг друга. С кем-то – рядом, почти что в унисон. Ошибка. Рядом – не значит вместе. Разойтись. Найти свою половину – практически случайно. Пробовать: совпали ли. Да, совпали. Пара – мужчина и мужчина, совсем разные фактурно. Однополость не важна, главное – единство движения. В общем, очень профессионально и красиво. Энергетика сумасшедшая – сплетается из ниточек отдельных движений и музыки. Исполнители очень разные по росту, комплекции, цвету кожи. Танец единый для всех, но при этом индивидуальный для каждого. Неожиданность движений: рядом с почти что классическими па – какой-то нереальный изгиб, излом тела, нечеловечески вывернутые суставы. Одновременно работает всё тело – от пальцев на ногах до волос на макушке. Работает – даже когда танцоры застывают в полной статике. Костюмы. От телесного цвета в начале до темных в финальной части. Внезапно возникающие высокие каблуки, в т.ч. на мужчинах. Музыка. Определить стиль не могу, увы, не специалистка. Что-то тяжелое, монотонное в первой части - в третьей более легкое, с запоминающейся мелодией. Да, еще. Очень эротично. Прочла в буклете: «House» - это любовное письмо танцу. Он сексуален, пикантен, грязен, непристоен и восхитителен. Почти обнаженные танцовщики, один неистовее другого, двигались так, как будто на них попала волшебная пыльца». Оч.верно насчет пыльцы. Она на танцовщиках и на зрителях. 55 минут полной тишины в зале. 55 минут – это очень мало. Это только вдохнуть – и выдохнуть, когда занавес опустился в финале.
Ирината: Карамазовы. Реж. К.Богомолов. МХТ.19.03.14. Смотрела вчера спектакль во второй раз (первый – на прогоне). Иногда спектакли довольно быстро «обминаются» или наоборот – «разбалтываются». Здесь – практически без изменений. Не хочу философствовать, вкручивая свои версии увиденного… а то ведь и правда, получится ситуация – «поэта два часа отпаивали водкой после того, как он узнал о скрытых смыслах собственных стихов». «Я лишь зритель. Это разумней», - как сказано у Камю. Вот и постараюсь рассказать о «нравится и не нравится»… ну, а если философистика какая вместе с софистикой влезет – так извините. В общем, мне спектакль НРАВИТСЯ. И даже очень – иначе не пошла бы я на него во второй раз. Пойду и в третий. Скорее всего, третий - это не последний. Меня, как «лишь зрителя» устраивает «Карамазовых» не всё, но очень многое. Что НЕ устраивает. Декорация. Нет, мне ОЧЕНЬ нравится сама идея этого черномраморного крематория с гжельскими голубенькими увеселениями пространства. И кресло-носорог прекрасное (интересно, это театральная бутафория или сия красота стоит столько же, сколько в каталоге, а именно 55 тысяч долларов?). И нравится, что тело мертвого Митеньки выкатывается из стены так же, как почти оттуда же выкатывается экран… НО. Вот сижу я себе на своем 6-м ряду партера с краешка. И один из «глаз» (правый?) со своей камерой стоит аккурат напротив меня, закрывая своей… эээ… фигурой всю сцену за столом в доме Карамазовых. Я ее, конечно, на экране вижу – но не в кино же пришла. В театр, за ЖИВОЙ, а не экранной энергетикой. А на последнем действии пересела вообще на 1-й, то есть супер-вип ряд. И что? Добрая половина сцен - сидя на креслах-диванах, которые столь высоки, что мне только макушки и видны были. Опять же – спасибо экранам, выручают… впрочем, с 1 ряда один из них был для меня потерян… К тому же в сцене, где Смердяков отдает Ивану припрятанные деньги, камера на эти купюры и направлена… вот так и получился какой-то радиоспектакль с прекрасными голосами Вержбицкого и Кравченко. А теперь о том, что понравилось. Режиссерская концепция… ну, не знаю - собиралась ведь не философствовать. У меня нет отторжения. Т.е. мне нравятся и те сцены, которые поставлены практически в классической манере, и театрально-режиссерское безумие типа пролетающего ворона с ларцом в клюве или побегушек двух пьяных «милицейских» в поисках «чёрта». А сколь превосходен памятник старшему Карамазову, раздающий дамам белые розы. Вот что значит – мощная мужская энергетика: дамы охотно берут эти цветы с надгробия от того, у кого (как нас только что предуведомили), черви в голове. И длинные статичные монологи мне не мешают (эх, еще бы видеть вживую тех, кто говорит!). И радостно удивило объединение святого (святого ли?) старца Зосимы и наимерзейшего (по книге, не по спектаклю) Смердякова (Виктор Вержбицкий): в одной же елейной интонации они произносят слова, да и слова-то, по сути, схожи. Но я лучше про актеров. Ох, до чего ж все хороши! И даже Карпова и Стеклов – они прочих догонят, еще и перегонят – молодые ж еще совсем… А вот прочие… Ну, тут на самой вершине, и практически недосягаемо для прочих (тоже замечательно играющих) стоит Игорь Миркурбанов. Всё-таки немыслимый актер, какая энергетика и харазма! А какой актерский профессионализм – ведь вот так, с ходу, в еще неразогретом спектакле, при зрителе, который еще в действие не влез… и чтобы вот так погнать действий ход в первой же фразе на повышенных тонах… ох… да с первого же его слова зал, простите, заткнулся и превратился в стаю зайчиков, завороженных удавом… Ну. вот как играет! Одна фраза – и словно гвоздь в тебя заколотил, и только ты от ВПЕЧАТЛЕНИЯ отходишь, как он второй фразой, словно гвоздодером, заколоченное назад вытаскивает. И снова – удар!... Словно это не Дмитрия – тебя бьют в этом самом «родительском доме – начале начал». А ты по-мазохистски этому радуешься… Второе действие несколько провисает – имхо, из-за того, что Федор Павлович ни в каком обличии на сцене не появляется. Зато финал действия третьего… Вы думаете, зачем я на 1 ряд перебралась – ведь уже смотрела спектакль и знаю о неудобстве этих мест? А перебралась я, чтобы финал напрямую на меня выпал – с максимально близкого расстояния, чтобы суперэнергетика уже не Федора Павловича – ЧЁРТА! - меня буквально размазала по креслу, чтобы плакать мне последние минуты спектакля слезами горькими и радостными… И совсем финальное – «Я люблю тебя, жизнь!» - не в возвышенно-мягкой трактовке Бернеса, а вот так – дробя себя и меня на куски… Нет, это – совершенно невероятно! О прочих артистах - тоже с искренним восторгом. Ну, тут бы мне пришлось пропеть столько панегириков, сколько человек в театральной программке. Какая точность игры и какая мощь! У всех! Вот даже крохотное появление Надежды Борисовой в роли Бабысынапотерявшей – это видеть надо, как меняются ее лицо, глаза от надежды к отчаянию, потом – к восприятию чуда, и вновь – к отчаянию… А какая потрясающая Хохлакова-кубышка (Марина Зудина) с мощами св.Варвары, которые она Митеньке вместо трех тысяч предлагает, золотыми приисками, киноужастиками да определением характера по походке! А монолог Ивана (Алексей Кравченко) во 2 действии – длинный-длинный, и в такой тишине! А Алёша Карамазов у Розы Хайруллиной! Ей вообще и говорить не нужно – от этой актрисы и взаправду Божественный Свет изливается, когда она даже просто молча присутствует на сцене… Про прочих ничего не сказала, не потому, что они хуже… времени нет на продолжение текста. Увы. Посему кратко резюмирую: 1. спектакль – хороший 2. Чёрт – есть. Вот так вот. На фото: отец и сын Карамазовы (Игорь Миркурбанов и Филипп Янковский)
Ирината: Апокалипсис для флейты (Кабаре в стиле милитари). Другой театр. 22.03.14 Вообще-то я хотела сегодня пойти в Другой театр на «Серсо»… но раз уж так сложилось – пошла на «Апокалипсис»… тем более – свежая постановка, в третий раз играли. Я не слишком люблю ругать театры, обычно списывая свое недовольство на несовпадение (по разным причинам) собственной энергетики с энергетикой спектакля. Но сегодня… не могу объяснить, но никакой энергетики вроде бы и не было. Совсем. Я честно сомкнула на поклонах ладони: всё-таки люди два часа без перерыва трудились, передвигаясь по сцене и изображая некие действия в предполагаемых обстоятельствах… Но если бы вы знали, сколько раз я за эти два часа посмотрела на часы в нетерпеливом ожидании: вот еще чуть-чуть стрелки продвинулись… значит, еще немного, и будет финал. Нет, тётенька рядом со мной регулярно смеялась – больше всего над фантазийным матом персонажей-военных. И зал, услышав в тексте соединение «Америка» и «Украина» (явно сделанное на злобу дня), разразился непродолжительными аплодисментами. А по-моему это было – фу. Так что же не получилось? То ли пьеса, написанная явно не сегодня, устарела текстом и содержанием. То ли режиссер (Сергей Белоголовцев), увлеченно разводя актеров по сцене, забыл ухватить нерв пьесы и как следует натянуть его – чтобы звенел. То ли актеры не захотели слушать режиссера и «звенеть» в унисон залу и партнерам, а сыграли, чуть перефразировав чеховского Тригорина – «каждый играет, как хочет и как может». Движение в спектакле ставил Леонид Тицумник… Расстроилась: и что ж такой талантливый человек, и так плохо его поставил? Потом поняла: хорошо он ставил, что заметно по сцене с уносимыми ураганом военными… вот тут хорошо, что его послушались; и очень плохо, что проигнорировали в других местах… Так что спектакль получился небрежным… И в качестве доказательства этого – вот два факта. Во-первых, назойливо актуализируя далеко не сегодня написанную пьесу, почему-то не исправили «Калининский проспект» на «Новый Арбат» - а он под этим названием уже не одно десятилетие… Во-вторых, на экране – куда ж сейчас без экранов! - вдруг возникает (среди прочих памятников культуры) Собор Св.Петра в Ватикане, целый и невредимый… но ведь только что на том же экране мы видели его разрушение!.. Ну, небрежность же… А ведь – единожды солгав, кто вам поверит… да и пропустила бы я эти мелочи мимо глаз и ушей, если бы спектакль игрался (и смотрелся) влюблено…а не так: два часа прошло – и ладно! Окультурились… Окультурили… Что-то понравилось? Ну, а как же! Анастасия Сапожникова очень хорошо сыграла в финальных сценах Айгуль (именно Айгуль – остальные ее роли – мимо… мимо…). А еще понравился фрак защитного цвета с погонами – этакий «генерал от культуры» в нем выступал. И был прекрасный момент – несколько минут настоящего, истинного, высокого искусства. Это когда вдруг на экране возникла сцена из старого, черно-белого фильма Козинцева. «Гамлет». Смоктуновский. Сцена с флейтой… Боже мой, как это было великолепно! Спасибо тому, кто придумал вставить этот фрагмент в спектакль… Ну, и еще несколько шуток было неплохих.
Ирината: Будденброки. РАМТ. 21.03.14. Я люблю спектакли, поставленные, как шоу. В них бегают, прыгают, кувыркаются (иногда с риском для жизни); что-то громко и с невероятной скоростью говорят, поют и танцуют; бесконечно меняют декорации; бросают друг в друга (в крайнем случае – просто на сцену из-под колосников) тяжелые предметы; зажигают огонь и барахтаются в воде… Я очень люблю такие, брызжущие энергетикой спектакли – а уж если они поставлены талантливыми режиссерами, могу повторять их просмотры многократно. Есть другие спектакли, в которых кульбитам и пляскам отводится минимальное время. Здесь в основу положена хорошая литература, слово, как изящной виньеткой, украшенное талантливой режиссурой… Здесь если и бросают тяжелые предметы, то не так, как дрова в огонь, дабы жаром полыхнула энергетика – здесь что-то бросят или закричат, только если без этого никак не обойтись… Я очень люблю и такие спектакли, смотрю их тоже неоднократно – и моя душа всегдашнего влюбленного книжника «набирает» с хорошего, тихого сценического слова не меньше восторженных эмоций, нежели с обвала красок и звуков. РАМТовские «Будденброки» - это как раз в большой степени «книжный» спектакль, не случайно же действие то и дело перемежается отнюдь не театральными, но сугубо книжными ремарками: «он сказал», «она промолчала, но подумала»… Я смотрю этот спектакль в третий раз, и сейчас, к постоянному восхищению мягкой и теплой режиссурой Миндаугаса Карбаускиса, очень точной – практически безупречной – игрой всех актеров, потрясающей сценографией Сергея Бархина, точностью (и при этом «немногословностью») музыкального оформления, прибавилась моя большая радость театрала от того, что постановка окончательно «обмялась». Теперь в действии нет зазоров и лакун, оно единое и – ах, какое красивое! Вот кажется: нам что Гекуба… что нам бытие живших в 19 веке бюргеров… не всё ли равно. В как смотрится спектакль! Ну, в общем-то, смотрится так же, как играется. Они там, на сцене – живые, настоящие, говорящие настоящие слова, по-настоящему живущие, любящие, страдающие, умирающие… и мы смотрим на сцену, любя и страдая вместе с героями… Три поколения Будденброков, вписанные в историю торгового дома… живые люди, которые, один за другим, угасают – как угасает и их семейное дело. Интересно, что «среднее поколение» Будденброков – Том, Христиан и Антония –совершенно разные, и идут они по жизни совсем разными тропами… а вот поди ж ты: все они приходят в никуда, к обрыву… Как у сказочного камня, разошлись герои в пути, да только кто-то счастья не нашел, кто-то коня потерял, а кому-то случилось и убитым быть… Что же случилось? Может, и правда, времена не благоприятствовали бизнесу? Но тогда – почему и с личной жизнью ни у кого их Будденброков не сложилось? Хоть по любви создавай семью, хоть по обязательству, хоть от тоски одиночества - а все равно жизнь, как треснувший кувшин, не наполнишь… Судьба? Как она выглядит – может, как Герда, этакая Снежная королева с вечно обнаженной спиной и такой же вечно звучащей – гениальной, но однообразной – музыкой… И звучит один и тот же мотив, словно снегом заметая дороги, по которым могли бы придти к Будденброкам удача и счастье… Обратите внимание: во втором действии хоралы, что раньше пели все Будденброки под сводами кирхи, сменились на этот мотив, который так и звучит по кругу, по кругу, по кругу… Звучит даже тогда, когда оставшаяся в одиночестве Антония кладет руки не на клавиши – на крышку фортепиано. В общем, этот спектакль – тихая и печальная история жизни самых обычных людей. Для которых, кстати, вечная музыка могла бы стать началом нового – не гибнущего, а процветающего дела. Ведь маленький Ганно (тот, что умер от тифа в детстве) явно мог стать незаурядным музыкантом, разрешившим сомнения Тома – «интеллигент я или делец». Интеллигент. И, может быть, это была бы единственная дорога, которая не привела бы семейство Будденброков к обрыву. Фото: Евгений Люлюкин
Ирината: DOSTOEVSKY-TRIP. Театр на Юго-Западе. 26.03.14. Вчера после спектакля я говорила подруге о том, что Золотой Век ЮЗ мы с ней не застали… но и тот Век Серебряный, который был в этом театре несколько лет назад… Он – наш! И –он был великолепный. К сожалению, то, что я видела из последних здешних постановок… Даже если они были неплохи, примерно так же можно окультуриться в двух третях других театров, посему ехать на дальний край Москвы… ну, не знаю. Пожалуй, не стоит. Зато стоит смотреть-пересматривать постановки прежних лет. Особенно те из них, от серебра которых не пооткусывали кусочки сыгранных потрясающими артистами ролей… мало того, что пооткусывали – так еще залатали спектакли невнятной и чужеродной актерской медью. Ну,да ладно. О чем это я? Я и критиковать не имею права. Давние зрительские заслуги уже давно не засчитываются, а новых у меня не наблюдается: в этом сезоне я на ЮЗ была в первый раз. На Д-трип меня чуть не за уши притащили: мол, ты же любила этот спектакль, ну, и… Вот я и «ну, и». Если я на ЮЗ редко появляюсь, то сие не значит, что мимо других театров прохожу. Смотрю много, просеиваю смотримое тщательно. Активно совмещаю многоразовое смотрительное фанатство с заинтересованным, но одноразовым просмотром. Вот с такой зрительской наполненностью и начала я смотреть вчера Д-трип. Начала, собирая камушки сценических ашипок и ачепяток, дабы потом покидаться ими в театр при написании текста. Ну, что… не все на сцене стараются быть внятными (имею в виду дикцию). Хочу текста (а он в пьесе Сорокина превосходно построенный… хоть и гаденький местами), получаю его не полностью… да еще текст одного персонажа «наезжает» на текст другого… Дорогие мои артисты, ну, дайте хоть фразу товарищу договорить, потом вставите свое, наболевшее. Новый Химик… Кириллов в этой роли нравился больше… В общем, вот так сижу себе на своем неизменном 6 ряду, губы кривлю помаленьку… А тут вторая часть начинается – та, что из «Идиота» Достоевского. И – вот тут уже «попёрло»…С того самого момента, когда ОНИ только начали вставать с бочек, еще только влезали в шкурки новых для себя персонажей… «Киииняяязь?» - «Настаасья ФиилиППовна?» И тут – музыка, конечно. Потрясающая музыка, как основа действия, в которую вплетены актерские голоса. Невидимые пуговички на невидимой жилетке, которые застегивает князь Мышкин… а потом все не знает, как ему руки сложить и куда их деть. Троекратная пощечина. Ритмичное «в Е-ка-те-рин-гоф». Полет Настасьи Филипповну на руках Мышкина и Рогожина. То, как гнутся запястья и пальцы, когда все показывают ими в одну сторону… Удивительно тонированное – «не рогожинскую, а чистую». То, как ломается, словно механическая игрушка без завода, Мышкин. И – в первый раз возникший огонек, освещающий страшное в своем восторге лицо Настасьи Филипповны… …хочу сказать, что всегда раньше я воспринимала Д-трип, как спектакль, состоящий из 4-х частей… ну, и финала с появлением Продавца и Химика и героями, уходящими к заднику от гаснущих один за одним огней… Вчера же только первая часть была – отдельно. Всё остальное… ну, как сказать? – единое полотно, единый блок, единый паззл, состоящий из идеально пригнанных фрагментов… То есть – не так. Изящный паззл «идиотской» части рассыпается на составные кусочки – и, совершенно неожиданно на основе тех же персонажей, характеров, ситуаций, мыслей и мечтаний возникает новая картинка – совершенно другая! (Вчера немного отвлеклась от гармонии спектакля, и, с точки зрения алгебры, посмотрела, как, виток за витком, Сорокин уводит героев от Достоевского к…Сорокину. Ведь витков-то этих всего ничего, а как всё изящненько сложилось!). Часть предфинальная – она страшная. И замечательно, что зрители, благосклонно прохохотавшие всю предыдущую часть (а там, если честно, есть, чему шумно порадоваться), вдруг замирают… и слушают ЭТО уже просто в звенящей тишине. Вот эти монологи, истории из детства… это трудно слушать, это почти немыслимо проговаривать актерам… интересно, как Сорокин это всё писал?.. или – отстраненно, просто как холодный художественный текст, кусочков души своей в него не закладывая?.. Меня просто мелко знобит, когда я слушаю эти монологи. И я понимаю, почему каждый, кто рассказал нам со сцены историю, очень быстро «опадает» то ли в глубочайший обморок, то ли – в смерть… Потому что, рассказав ТАКОЕ, ты словно бы вскрыл грудную клетку – там, где сердце и душа. Но, вместе со сдерживаемым ранее гноем, в образовавшуюся рану вытекает и светлая кровь… вся, до капельки… И жить с такой раной– невозможно… И вот в полутьме вскидываются руки для очередного ритмичного удара по бочке, открывается рот для очередного вопроса… и бессильно падает… стекает вниз безжизненное тело. Вылетели души…И только в самом конце они еще раз покажутся нам – тревожными гаснущими огоньками. И почти бесплотными тенями тех, для кого только что состоялся ПРИЕМ КОЛЛЕКТИВНЫЙ этого книжного наркотика, оказавшегося дозой убивающей откровенности…
Elena: Ленком. "Ложь во спасение" В легендарном Ленкоме, где "все народные", видела исключительно легендарную же "Юнону и Авось", хотя "знаковым" явлением она для меня не стала. Однако в этом театре есть немало спектаклей с теми самыми "народными", на которых я подсела совсем недавно, так что продолжаю наслаждаться нашими корифеями. "Ложь во спасение" -это яркий пример того, как достаточно "обыденную" драматургию буквально на глазах не то чтобы вытягивает, но фактически преображает один-единственный актер, и делает это с блеском. Точнее, это актриса - наша любимая Инна Чурикова. Да, прошло много времени с момента выхода "Начала" - одного из моих любимых фильмов, где актриса исполнила, на мой взгляд, свою лучшую роль. И сейчас Глеб Панфилов не зря выбрал пьесу Алехандро Касоны "Деревья умирают стоя": материал как нельзя лучше подошел именно для подачи Чуриковой главной героини; все остальные персонажи-исполнители лишь "помогают" ей. Возможно, так и было задумано. В центре повествования - пожилая пара, лишившаяся последней надежды и опоры - единственного внука; точнее, внук попал в дурную компанию и сбежал из дома двадцать лет назад. Виктор Раков, исполняющий роль Дедушки, откровенно ассистирует Чуриковой в их паре, и этим не только ничего не "портит", но, напротив, еще больше выделяет ее образ и привлекает к ней внимание. Так вот, сеньор Бальбоа - Дедушка - не в силах видеть переживания жены из-за исчезновения внука, и потому решает инсценировать его возвращение домой двадцать лет спустя. Счастливое возвращение, ибо внук "стал" архитектором, выгодно "женился", и вообще "хорошо устроился в жизни". В жизни, о которой он - внук - на протяжении всего своего отсутствия "рассказывал" Бабушке в своих письмах к ней. И, как вы можете догадаться, эти письма - тоже плод воображения любящего Дедушки. "Как воспряла моя жена, когда начала получать эти письма!" - восклицает сеньор Бальбоа. Ложь во спасение? Ложь во имя любви? И вот уже молодая пара - внук с женой - "приезжает" в дом четы Бальбоа, чтобы сыграть свои роли "блудных" детей. Надо сказать, что ленкомовский молодняк меня совсем не впечатлил; в Современнике он много круче. Ну да ладно, ведь в центре всей этой истории фигурирует исключительно Бабушка - вот на кого смотреть сплошное удовольствие! Это очень не "однобокая" героиня, и игра Чуриковой наполнена самыми разными интонациями. Очень тонкие шутки сменяются глубокими рассуждениями о жизни, и, как говорит о ней "внук", старческий маразм обошел ее стороной. А какое прекрасное танго они исполняют с Дедушкой - тут я вспомнила недавнюю аверинскую шутку о девяностолетней паре на этой же сцене - и да, любви подвластны все возрасты, и отрадно сознавать, что двое людей сумели сохранить ее за долгие годы совместной жизни. И становится понятным, что только щемящая любовь к жене, граничащая с самопожертвованием, движет сеньором Бальбоа и оправдывает его поступки. Но так ли необходима эта ложь во спасение? Не окажется ли она убийственной катастрофой для бедной женщины, когда откроется правда? Именно этот вопрос ставит перед зрителем Глеб Панфилов, предлагая задуматься над такими банальными вещами в нашей жизни. А задуматься стоит. Ведь в итоге героиню убивает отнюдь не ложь, которая, пусть на короткий срок, но дарит ей часы семейного счастья в своем доме; ее убивает беспощадная правда, когда ей нужно трезво взглянуть в глаза. И, если честно, финал поражает. Конец "семейной идиллии" наступает, когда на пороге появляется настоящий внук с обычным для мерзавца требованием денег. Больших денег - на кон поставлена его жизнь. И, получив отказ, и не вернув положенного долга, его хладнокровно убивают. Бабушка уходит вместе с ним: ее сердце не выдерживает, ведь отчасти и она виновна в гибели внука. Спектакль оставляет разные ощущения. С одной стороны, монотонность самой пьесы, но с другой - совершенно неожиданный конец, поднимающий ее совсем на другой уровень. Ну, а в-третьих - и это главное - наслаждение от большой игры большой актрисы, лишний раз доказывающей, что корифеи не подводят. Никогда.
Elena: Ленком. "Пролетая над гнездом кукушки" В свое время фильм Милоша Формана по роману Кена Кизи произвел на меня неизгладимое, феноменальное впечатление, и по бедолаге МакМэрфи в лице Джека Николсона оставалось только рыдать. А тут сумасшедший дом на сцене, в довольно тесном пространстве, отделанном белой кафельной плиткой, в метре от тебя - ощущения от всего происходящего непередаваемые. Очень хороший спектакль, да что там - отличный. Поставил его приглашенный болгарский режиссер Александр Морфов, и сделал это совершенно мастерски: сумел отразить всю гамму человеческих переживаний - от невинной шутки до жесточайшей пронзительности. Конечно, не без помощи актеров, а они здесь, надо сказать, все со знаком высочайшего качества, но главное, - это команда. Ни в одном другом спектакле я не видела подобного ансамбля-монолита, настолько тонко подобранного, продуманного и сплоченного, что даже главные "партии" МакМэрфи и медсестры Речид воспринимаются исключительно со всем "коллективом" описываемой психиатрической лечебницы. В Ленкоме есть очень сильный актер Дмитрий Гизбрехт, исполняющий роль Билли. Его герой потрясает, это правда. Тот самый молодой Билли с его униженным, растоптанным чувством, к которому приложили руки собственная мать и все та же сестра Речид. Интереснейший актер. Я уже не говорю о том, как правдоподобно и естественно он сыграл душевнобольного - оскорбленного душевнобольного. Хотя... разве так можно назвать этого Билли? Нет, скорее всего, это неокрепший молодой человек с расстроенным душевным здоровьем, и именно на его примере я вижу, насколько тонка, страшна и неопределенна граница между "нормой" и "помешательством". Билли живет в собственном мире, но при этом открытом для всех, кого он с радостью впускает в него. А рад Билли каждому, кто уделяет ему внимание, и МакМэрфи не исключение. Помимо своеобразных эмоций, повадок, его блестящих "танцев", наконец, в нем одном оказалась сконцентрирована совесть всех окружающих его людей. И когда он в конце концов убьет себя, его смерть потрясет каждого, включая сестру Речид, которая, собственно, его и убивает. Очень хороший Александр Сирин в роли Хардинга - совершенно другой тип психики в отличие от Билли - конечно, ведь "основа помешательства" в корне иная. Он немногословен, спокоен, поддерживает "дисциплину" и настойчиво советует МакМэрфи "взяться за ум", ибо в противном случае его ждет палата для "буйных" или даже лобоэктомия. Что ж, он совсем не далек от правды, но, в отличие от главного героя, вскоре выйдет на свободу, и у ворот его встретит жена. Та самая жена, об отношениях с которой так бесцеремонно и грубо его пытает сестра Речид на одном из сеансов "оздоровительной" терапии. Яркий Чезвик в исполнении Андрея Леонова - рефлексирующий, неуравновешенный, глубоко несчастный. Павел Капитонов - Мартини - немного обособлен, со своей никому не ведомой "философией". И, конечно, Вождь - Сергей Пиотровский - прямое отождествление с тем, чего добивается неутомимый МакМэрфи, - с освобождением. В самом конце он вновь обретет речь и сделает то, что не удалось МакМэрфи. Я очень рада, что увидела на сцене Елену Шанину в роли сестры Речид, и безмерно благодарна ей за эту работу. Очень тяжелая роль, забирающая массу сил и вообще требующая колоссальной отдачи. Личина милосердия и человеколюбия вкупе с приятной внешностью, улыбкой и манерами, маскирует изощренную, утонченную садистку, на которую сразу же натыкается МакМэрфи, и его неравная, пронзительнейшая борьба с самого начала обречена, хотя и вызывает восхищение. Александр Лазарев достоин самой высокой оценки, и прежде всего потому, что его умная игра позволила актеру определить и выделить главного героя с самого начала, и вместе с тем он на протяжении всего действия был в команде, тем самым обеспечивая целостность восприятия всего спектакля. Необузданный, безбашенный МакМэрфи - уголовник, направленный на психиатрическую экспертизу, к своей величайшей ошибке, воспринимает ее как безобидную, забавную игру, и именно этим трогает зрителя. Жажда и любовь к жизни настолько опьяняют его в этой убогой клетке, куда он попал, что герой совсем не склонен видеть какую-либо опасность в лице сестры Речид, миссия которой в том, чтобы "помогать ближнему". МакМэрфи - открытая книга, он живет одним днем, не имея ничего за пазухой, и потому идеально подходит, чтобы стать жертвой в этой схватке. Уже зная конец истории, понимаешь, что иначе быть не может. Эта лечебница - не что иное, как срез нашего общества, где сильный попирает слабого, где жестокость подчас принимает самые "гуманные формы", а унижение достоинства должно "пойти на пользу". И все же автор дает надежду. "Мы, индейцы, хороним не в землю, мы хороним в н е б о", - говорит в финале Вождь, и, задушив теперь уже полуживого "овоща" МакМэрфи, тем самым освобождает его, - и это лучшее, что он может для него сделать. Сам же Вождь, как бы вобрав в себя тот мятежный и протестующий дух, который принес с собой МакМэрфи, вырывается-таки на свободу, сопровождаемый настоящим фейерверком из миллионов ослепительных огней.
Innamorata: "Анна Каренина" театра им. Е. Вахтангова 29 марта 2014 «Нужны новые формы!» Необходимо заставить вылезти себя из любимого и уютного «болота» перманентных привязанностей и впустить в себя что-то новое, ведь именно этим я люблю попрекать все и вся: выйдите за рамкисвоей комфортности! Вчера я за них вышла – отправившись смотреть не драматическую постановку, а … танцевальную. Все знают зачин про то, как «все несчастные семьи несчастливы по-своему» и разбирать суть характеров, как в школьном сочинении, после этой конкретной постановки нет смысла, потому что визуальная составляющая тут настолько ошеломительна, что её хочется буквально поглощать глазами, ни с кем не делясь. История про Анну Каренину танцуется. Вот людный вокзал с носильщиками и ожидающими на платформе, вот Левин в мужицких сапогах объясняется в любви юной Китти, вот щеголяющий своей «голливудской волной» Стива Облонский объясняется с Долли, падает лошадь Вронского…вот те, вот эти, вот другие – и все в танце! Взмахи рук, ног, постоянно двигающиеся головы, ладони, ступни. Как иногда мы внимаем божественным монологам любимых артистов, забывая дышать, вот точно так же я внимала этому невероятному танцу. Отдельной строфой хочу сказать про Евгения Князева – Каренина. Вообще, на сам образ Каренина, что в книге, что во всех фильмах можно просто вещать табличку: «Не танцую». Но как вписывается в спектакль этот нетанцующий персонаж! Пользуясь арсеналом дозволенных ему движений: будь то взывающие к праведности движения рук или гордые повороты головы, выражение глаз - он ни на секунду не теряется в этой хореографическом празднике, наоборот, за него цепляется взгляд и им любуешься! Тем более, что в этой истории я всегда за Каренина, целиком и полностью, так какое же счастье, что любимый персонаж воплощается так тонко и так красиво! Браво! Браво! Несомненным преимуществом был наш 2 ряд дислокации, потому как коллективные танцевальные сцены в спектакле не настолько эпичны, чтобы для их просмотра занимать место повыше да«поцентрее». Куда как лучше сидеть ближе: видеть детали и слышать издержки танцевального действия – вдохи и выдохи, удары от вынужденных падений… Аааах, как страшно летели в Каренину деревянные стулья! Сам этот звук шершаво-грохочущего гнета, от которого нужно уворачиваться, до мурашек внезапен! А как томно вздыхает княгиня Бетси Тверская, играя на взволнованных чувствах своих кавалеров… А твердая походка Каренина тяжелыми шагами? Только сама Анна – бесшумна, утонченна, точно Ангел порхает в этой музыке и шуме. А костюмы? Бархатные платья, летящие юбки, мантильи, отороченные мехом, миниатюрные шляпки, банты и бантики, мужские и-д-е-а-л-ь-н-о сидящие камзолы! Меня до боли в груди потряс финал. Я люблю такие финалы, где нет визуального соответствия тексту: где Отелло не душит Дездемону, где не стреляется Константин Гаврилыч, где Анна Каренина не бросается под поезд. Но после того как все закончилось, и, казалось бы, надо уже выдохнуть и начать аплодировать, я еще не «вернулась» в себя. Я как бы была свидетелем этой страшной сцены, но не видела её во плоти – это настолько необъяснимое и редкое чувство, что пережить его повторно – это редкая удача. Так же удача видеть и наслаждаться таким волшебным, изящными захватывающим зрелищем! P.S.Что примечательно, ровно неделю назад, я была на той самой станции, где АннаКаренина покончила жизнь самоубийством. Тогда она называлась Обираловка, теперь переименована в Железнодорожный.
Ирината: Мушкетеры. РАМТ. 06.04.14. Очень хороший спектакль. Смотрю его второй раз, и, кажется, уже рекомендовала к просмотру. Особенно – если вы устали, у вас плохое настроение и энергетика стремится к нулю. Просто придите, сядьте на хорошие места в зале и насладитесь. Философии в спектакле не больше, чем в известном романе Александра Дюма – да еще при кратком изложении избранных его глав. Но «перепёрта» книга на язык сцены изящно, и светлой-лёгкой энергетики в действии целое море. «Фишек» в спектакле несколько. Во-первых, это легкая «нелинейность» действия. Ну, например, д'Артаньян говорит Де Тревилю о похищенном у него рекомендательном письме… и его рассказ о том, как конкретно это случилось, материализуется на сцене. И вот так построено многое: типа того, что сначала следует как бы краткое содержание «главы»… а потом она раскрывается в полном объеме. Или - сцены убийства Констанции и Бекингема "по жизни" происходят в разное время и в разных местах, но на сцене они запараллелены. Вот и начинается спектакль со сцены казни Миледи… еще раз этот же эпизод мы увидим практически в финале. По сути, придумка эта простая, зато – интересная. Еще. Многие сцены спектакля построены на танце или фехтовании. Танцуют – неплохо. А как великолепно фехтуют! По сути, театрально-сценическое фехтование и есть разновидность танца… ну, или драки на сцене: там тоже все должно быть понарошку, но выглядеть по-настоящему. И выглядеть эффектно. Именно так – эффектно и выглядит любая из сцен. Вот – потасовка в трактире (началось все с отравленного вина), когда «даже не успели вынуть шпаги из ножен» и дерутся (почти все) подручными средствами. Например, как Портос (В.Погиба) – скамейкой. Или – полутанец-полубитва Атоса (Д.Кривощапов) и Миледи (Е.Белобородова). И совершенный шедевр – та драчка, которой заканчивается 1 действие, и «занавес» (в очередной раз фантазийно используемые С.Бенедиктовым движущиеся ширмы) скрывает от нас Атоса, отмахивающегося от наседающих на него врагов сразу двумя шпагами. Д'Артаньяна вчера играл Прохор Чеховский, Бекингема – Виктор Панченко… далее можно называть весь актерский список, ибо я уже неоднократно писала, что в РАМТ труппа совершенно безукоризненная – каждый трудолюбив, талантлив и по-своему красив. Меня все-все-все устраивало… несмотря на то, что за оба моих просмотра «Мушкетеров» я увидела совершенно идентичный состав, и сравнивать исполнителей никак не могу… а хотелось бы… ну, да – в следующий раз! Может быть, единственный недостаток «Мушкетеров»- это публика в зале (который всегда забит зрителями до самого верхнего яруса). Вчера, правда, было бы смешно… если бы не было так грустно. Во-первых, удивительно: часть сидящих в зале не то, что книгу не читала (даже в наикратчайшей трактовке), но и песни про «пора-пора-порадуемся» не слушала, ибо – фильм не смотрела… Мамы-бабушки, наскоро пересказывающие детишкам «либретто» - это, конечно, зло…но, как оказалось, не самое страшное. Маркировка спектакля 12+, и мы с подругой немного застремались, когда рядом с ней уселся малыш лет пяти. Но – мальчонка хоть и маялся, но сидел тихо и смотрел на сцену. А вот мне не повезло совершенно: рядом примостилась парочка, и гламурная блондинкО весь спектакль, НЕПРЕРЫВНО, чирикала, хихикала, чмокала кавалера в ушко и сексуально закидывала на него ножку… Кошмар… Но тут ничего и сделать нельзя, ибо окультурить гламурного питекантропа невозможно: оно – с мозгами из киселя, который в массу для думания не сгущается… Так что – уповайте на то, что вам повезет с залом, и он будет максимально доброжелательным, тихим и внимательным. Вот тогда удовольствия вы получите немерено, и из театра уйдете в полной уверенности в том, что – «стоило жить и работать стоило!». Фото с сайта РАМТ.
Ирината: Добрый человек из Сезуана. Театр им. А.С.Пушкина. 12.04.14. Спектакль игрался в рамках «Золотой маски». Подумала, что номинирование на нее сразу двух спектаклей Юрия Бутусова (аналогично – Льва Додина) – это какая-то странная «борьба борьбы с борьбой» (с), Бутусов против Бутусова… Но что делать, если Юрий Николаевич поставил за год аж два спектакля, достойных высшей театральной награды? Впрочем, держа кулачки за Бутусова (без вариантов), я озвучиваю и свой выбор постановки. Однозначно, это «Добрый человек из Сезуана». Потому что, при всей страстности высказывания, мощи и неожиданности режиссерских решений, яростности актерского горения – а «зажег» их, конечно, режиссер… при всем мощном шквале биотоков, которые беспрерывно врезываются в зал – в «Добром» нет «заплаток» из синтетической энергетики, создать которые гениальному режиссеру оч.просто, и которые активно используются, чтобы зритель не заскучал… а актерам чтобы их профессия мёдом не казалась. «Добрый» идеально вписан в конкретный театр – а именно в Театр Пушкина. В почти полностью обнаженное зеркало сцены, его актеров, в музыку П.Дессау, которую играет ансамбль солистов «Чистая музыка». Ничего лишнего; а то, что присутствует в спектакле помимо необходимого театрального минимума – красиво невероятно. И очень на месте. Так же, как это было на месте в гениальных сатириконовских «Макбетте» и «Ричарде»… как на месте в «Чайке», которая только прикидывается избыточной… Единственное – «Добрый человек» у Бутусова получился спектаклем очень злым с финалом абсолютно безысходным – чёрным, как та чернота, в которую погружается сцена в конце, после безответного крика о помощи Шен Те. Рядом со мной разрывала сердце пополам девушка N. – в одной половине была прекрасная вчерашняя постановка, в другой – тот спектакль Таганки, который когда-то навеки вошел в сердце. Спектакль, в котором «плохой конец» отбрасывали, как нечто ненужное. В спектакле Бутусова не просто конец не был хорошим… Хорошего – ни для конкретного сценического действа, ни для героини спектакля и для нас, ей сопереживающих – нет в спектакле совсем. Потому что нет никаких «светлейших богов» с их заповедями – «их», по сути, видит только юродивый Водонос. И нет никаких «серебряных долларов» - мы же сами наблюдали, что Ванг высыпал на тряпку всего лишь песок. (Откуда у героини деньги на табачную лавочку? Кто знает… Скопила. Нашла. Украла. Мгновенно придумав для всех историю про «дар богов»). Но – обратите внимание! – даже эти, всего лишь придуманные больным воображением, Боги – истончаются, умирают…. Потому что доброты в жизни нет – нет ни на гранулу миллиграмма. Здесь нищий и правда вырвет под корень протянутую ему руку помощи. Здесь облагодетельствованные мгновенно начинают зубоскалить за спиной благодетеля, издеваясь над ним и незаслуженно требуя все больше и больше… Да, старики дают Шен Те деньги в долг…Хороший, добрый поступок. Но деньги тут же требуются назад… мол, дали, но тут же испугались своей доброты… Здесь единственный реально добрый человек – это «злой» парикмахер… и не есть ли рассказы про сломанную им Вангу руку и то, что бараки забиты протухшим мылом – неправда, просто очередные выдумки и сплетни? Я уже говорила как-то, что этот «Добрый человек» - спектакль о том, что в каждом (В КАЖДОМ!) человеке живут «два полюса планеты»… То есть – рядом с «ангелом предместий» уживается «собака Шуи Та», злой «двоюродный брат». А в исковерканном физической и умственной болезнью Водоносе живет вот этот сильный и умный мужчина. И лётчик почему-то сразу забывает про «сломанное крыло», превращаясь из повелителя неба в того самого слона, что идёт и смертным боем бьет тех, кто слабее – под одобрительный хохот хозяина… а ведь хозяин в «Добром человеке» - это тот самый «ангел предместий», что бесплатно раздает рис и сигареты и вытаскивает из петли отчаявшихся самоубийц… Всё непросто в этом мире. И каждый сам для себя решает, сколько раз в месяц он будет оборачиваться из доброго в злого… и хочет ли он по ночам подниматься в небо, с высоты улыбаясь тем, кто машет ему с земли – или ему больше по душе право бить… (Хотя… что уж там – «по душе» - души то давно уже нет)… И только беременная женщина, как в зеркало, смотрится в Бога. И Бог, конечно, будет с ней рядом, когда настанет время рожать. *** Кстати. Когда 18 апреля в Большом театре будут распечатывать конверты, называя победителей «Маски», я буду изо всех сил переживать не только за Юрий Бутусова и его «Доброго человека из Сезуана». Я изо всех сил сожму кулачки, желая победы Александру Матросову. Номинация «Роль второго плана». Роль – Водонос Ванг. Ибо - прекрасен. Фото: Виктория Лебедева с сайта "Золотой Маски"
Ирината: Идеальный муж. МХТ. 11.04.14. Практически полностью попала в зрительско-фанатский поток спектакля. Смотрю ИМ в пятый раз, с нетерпением ожидая дня, когда наличие спектакля в афише совпадает с наличием у меня билета на него. Уже могу немного сочетать глубокое погружение в действие и складывание из эмоциональных кубиков некоего строения, внутри которого можно поселить понимание постановки. Итак, что-то типа сказки, которую жизнь странным образом превратила в быль. Жили-были в 1666… ой, в 1999 году (и мне оч.нравится, как быстро дьявольские шестерки оборачиваются скромными девятками)… Значит, жила-была в этом немыслимом году банда братанов-бандюков, ходила на разборки, тусовалась с шалавами в кафе «Аист» на Бронной. Потом жизнь сделала кульбит, и один из них стал министром резиновых изделий, другой – медийным священником, третий (в удовольствие поработав киллером и убив Кеннеди, Леннона, Версаче и Лору Палмер) теперь поет шансон со сцены в Кремле… ну, а четвертый – тот, что с кликухой Тузенбах, он же Дориан Грей –теперь управляет то ли огромной страной, то ли вообще миром. Это – середина, второе действие спектакля, точно сочная котлетка зажатая между «хлебушком» действий крайних. В пятницу спектакль игрался в рамках «Золотой маски», и в этом, масочном варианте, «котлетку» чуть подсушили, попрятав ядовитое и затупив режущее. Иногда это оправдано. Ну, например, перед тем эпизодом, где Дориан идет со товарищи кататься на лыжах (там еще чудесные философские разговоры мужчин среднего возраста; почему-то не «про баб», а про зябликов-грешников в аду и про возможность приравнять певцов к зябликам)… так вот, перед этим на популярный мотив под общий хохот зала звучало «перепёртое»: «Такой Олимпиады, такой Олимпиады давно не помнят здешний места, Просрали все награды»…Когда-то было актуально и неожиданно смешно, сейчас - нет… в последний раз награды уже не «просерали», а «забирали» - что, согласитесь, более верно. А вот зачем убрали хоровое – «миром управляете Вы», что-то невнятно проблеяв на этом месте и сильно «замяв» текст… Непонятно. Как непонятно и то, почему Душа Последнего Русского Интеллигента не замирает теперь наверху страшным распятием, а просто покачивается на лонже… Видимо, понадобилось кому-то сделать красиво – как всегда «делают в Большом театре». Но смысл-то ушел. Тот смысл, что в самой страшной глубине, а не тот, что поверхностной пылью, от которой получают аллергию к творению Богомолова поверхностные зрители… Немного жалко, если постановку будут помаленьку причесывать и дальше… Впрочем, это неважно. Важнее в постановке именно крайние ее части, где политизированная актуальность отодвигается в сторонку Вечным, а именно – любовью и НЕлюбовью; и обратите внимание, как часто и о том, и о другом говорят в спектакле. Спектакль этот плетется из нитей разной толщины, окраса и качества… Но для меня сейчас есть в нем три самые красивые узора. Это – когда Лорд и Лора начинают танцевать – и в момент этого простенького, какого-то молодежного топтания они вспоминают себя – юных, на катке… и – свой смех и собственную несерьезную злость… и – горячий чай, парок от которого смешивается с горячим дыханием…Всё в этот момент настолько НАСТОЯЩЕЕ, что кажущиеся первостепенными обманки растворяются, и в ничто уходит весь этот «миллион резиновой хрени», и скульптурный фальшак, прикидывающийся оригиналами, и «снег», который на самом деле не снег, а кокаин… Словно начинает расцветать шекспировский «цветок любви, цветок волшебных превращений»… и – еще немного… Не сбылось. «Любящему отцу» сообщают о гибели «глупого сиротки» Васи-Мейбла… Сцена подана, как некий стёб – на скорости 300 км в час… в Кремлевскую стену… это всё, что осталось… Вот только кровоточащая рана на душе (не на руке!) Лорда в этот миг настолько настоящая… Уходит Лора: такое количество НАСТОЯЩЕГО чувства она не готова принять… Или – диалог из чеховской «Чайки»… Опять – стёб… но только, услышав про «стоящего снеговика» хохочешь сквозь слезы, которые и не думают останавливаться… А Кравченко/Тернову я бы вообще дала какую-нибудь театральную премию только за то, как светлеет его лицо, когда он вспоминает про бабушку в Ельце, к которой можно уехать на всю зиму… Кому этого мало – пусть добавят крупноплановые слезы и яростно-женское заедание горя сладеньким… И – разговор Лорда с отцом, в котором каждое слово обоих пропитано взаимными отвращением и ненавистью… в котором филигранность каждого жеста Лорда/Миркурбанова клином входит в бесформенную размазанность Семчева/отца… и вдруг – финальное «ты скажи мне, как мужик мужику», в котором столько ОБЩЕЙ боли, ОБЩИХ любви и сострадания… Что еще? Впервые заметила, что, если даже в церкви Лорд венчался под своей собачьей кличкой – «Лорд! Ты – ЛОРД!», то после смерти он вернулся к естеству… на ленте его венка написано настоящее имя киллера и звезды шансона – Кондратий... А еще очень люблю (и даже загадываю на это что-нибудь хорошее), когда Миркурбанов, вышедший на поклоны с наисерьезнейшим лицом, вдруг дарит зал улыбкой… В этот раз улыбка была. В самом-самом конце, краешком… но – была. Значит, загаданное ХОРОШЕЕ сбудется. Спасибо, Лорд!
Ирината: AURORA (хореограф О.Глушков). РУТИ/ГИТИС, мастерская Олега Кудряшова. 15.04.14. Спектакль не длинный – 1 час 15 минут. Спектакль танцевальный. В основе спектакля пьеса Тикамуцу Мондзаэмона «Самоубийство влюбленных на острове Небесных Сетей». Думаю, я в зале была не единственная, кто пьесу раньше не читал. Пришла домой – прочла, хоть и в кратком изложении. Жаль, что я содержание прежде не знала – многое встало на свои места, и то, что при просмотре казалось простым набором сценических движений, стало понятным, обретя объем. Вот – «весёлый дом», в котором мужчинам вольготно и радостно, а женщины их радостью пользуются, буквально на шею садятся. И только влюбленные Кохару и Дзихей в общем веселии не принимают участия: им бы только рядом печально сидеть, а в радость – легко рукой друга коснуться… Вот – Кохару рассказывает грустную повесть своей жизни и любви самураю… А это – О-Сан, жена Дзихня, к мужу ластится, вернуть его хочет…А это – злой Тахэй бахвалится своей силой, да богатством, да крепким мужским здоровьем… А это – влюбленные по двенадцати мостам идут к месту своей гибели, на каждом прощаясь друг с другом и с жизнью… С мостами, кстати, это красиво получилось – вот так они возникают и возникают на пути. Рукотворно возникают, но как бы из воздуха, и уводят влюбленных куда-то туда, вверх, в вертикаль… Но – и расстаться невозможно, и вместе быть нельзя. Только и остается влюбленным, что с жизнью проститься. И пусть все вокруг оплакивают их несостоявшуюся любовь… Ах, эта повесть, нет которой печальнее на свете. *** Так получилось, что я, не будучи поклонницей танцевального жанра, в последнюю пару лет много чего балетного и балетно-драматического пересмотрела. Кажется, даже начала кое-что понимать в танце, помаленьку расшифровывая его язык. Что-то очень нравится, что-то – не очень… Вчерашний спектакль был весьма неплохим, хоть (если честно) и довольно далеким от совершенства. Мне кажется, что здесь в большей степени вина хореографа. Если честно, кое в каких (кстати, наиболее выигрышных) моментах видны были режиссерские самоповторы… да и вообще: если молодой и не слишком опытный артист с чем-то не справляется – эффектно упростить надо, а не заставлять ребят сверх силы и возможностей трудиться… Лёгкости в некоторых сценах не было, вот это плоховато. Хотя в целом – мило и весьма талантливо. Хорошо бы еще посмотреть, что могут делать вчерашние студенты, играя в драме. Или в комедии. Буду ловить их спектакли.
Ирината: Шествие. Студия Театрального Искусства. 19.04.14. Сегодня мы – а было нас около 30 человек - словно за дудочкой гамельнского крысолова, почти два часа следовали за СЛОВОМ. Это было слово… это были слова, написанные гениальным поэтом Иосифа Бродского. Заверченные и закрученные, слова были отданы на счастливое растерзание героям поэмы, среди коих присутствовал и автор. Вот предисловие самого Бродского: «Поэма-мистерия в двух частях и в 42 главах-сценах Идея поэмы - идея персонификации представлений о мире, и в этом смысле она - гимн баналу. Цель достигается путем вкладывания более или менее приблизительных формулировок этих представлений в уста двадцати не так более, как менее условных персонажей. Формулировки облечены в форму романсов. Романс - здесь понятие условное, но по существу - монолог. Романсы рассчитаны на произнесение и на произнесение с максимальной экспрессией; в этом, а также в некоторых длиннотах сказывается литературный характер поэмы. Романсы, кроме того, должны произноситься высокими голосами; нижний предел - нежелательный - баритон; верхний - идеальный - альт. Прочие наставления у Шекспира в "Гамлете" - 3-м акте». Гамлетовское наставления в данном случае даются молодым актерам СТИ. Я не хочу (да и не смогу) делать разбор текста поэмы – есть головастые литературоведы с правильным образованием, уже развинтившие произведения на мельчайшие части и подробно изучившие каждую из них. Я – немного про спектакль. Информация о нем есть на сайте театра, но вы не найдете его названия на листе с репертуаром. Раз или два в месяц его играют – не в зале, но в фойе СТИ (про которое тоже нужно сказать несколько слов… скажу – чуть позже). Чтобы посмотреть «Шествие», нужно некоторое (немалое) везение и терпение. На СТИшную «Реку Потудань» тоже существует длиннющий «лист ожидания», но за возможность посмотреть «Шествие» еще и денег не берут. Просто – три десятка человек, оповещенные телефонным звонком, приходят в определенный день (именно ДЕНЬ, ибо вечером в театре будет играться репертуарный спектакль), и... Надо сказать, что я, словно бабочка, перелетающая из света в тень, «перелетаю» из одного театра в другой, стараясь, чтобы это были ХОРОШИЕ театры с талантливыми постановками. Ошибаюсь редко. Но в то же время очень редко попадаю вот на такие спектакли, как «Шествие», ибо все в нем было прекрасно – начиная с у-ди-ви-тель-но-го текста поэмы. И режиссура, и потрясающее встраивание постановки в помещение – это тоже удивительно. И программка, которая странным образом смотрится, как сочетание японского – вертикального – написания текста и неких, кажется - компьютерных кодов… И актеры. Почти все молодые… нет, даже юные (кроме Сергея Качанова – он постарше, но прекрасно влился в это шествие). Как же они играют!... «Ни единою нотой не лгу» - это про них. А как иначе, если играют даже не в паре шагов от зрителей, а буквально вплотную к ним (моя подруга сегодня сидела на ступеньке лестницы под сцепленными руками Его и Ее). А текст-то сложнейший… но, видимо, у этих ребят были хорошие – умные и талантливые – педагоги, а потому им было легко… хотя – чего уж тут! – конечно, им было все равно очень сложно. Теперь про пространство, в котором спектакль играется. Это помещение СТИ получила не очень давно. Оно не случайное: на этом месте когда-то находилась золототкательная мануфактура Алексеевых, из коих один известен под псевдонимом Станиславский. В этом театре лучший (и оч.вкусный) в столице театральный буфет, и мебель в фойе стоит отнюдь не театральная – а словно бы с тех, «станиславских» времен оставшаяся. А я сегодня заметила не замечавшееся раньше: электропроводка и лампы в СТИ явно современные (и не из банально-дешевых), но стилизованы они под техническое освещение стопятидесятилетней давности – прекрасно! И вот по этому красивому, нестандартному фойе зрителей шествием провели персонажи «Шествия». Автор (Игорь Лизенгевич) представит нам Арлекина и Коломбину, Дон Кихота и Гамлета, Усталого человека и Счастливого человека, Поэта и Скрипача, Короля и Шпану, Лжецов и Честнягу, и под конец – Крысолова и даже Черта… И будет падать снег, и гореть свеча, и прозвучит контрабас…Пройдет мимо Плач с большими стеклянными банками, наполненными – своими ли, чужим ли – слезами… И будет много искушений. Искушение жизнью и любовью. И искушение быстрой легкой смертью… Будет окно, распахнутое Бог знает, на каком этаже и почти сделанный уже шаг в него… Но – жизнь качнется вправо, качнувшись влево… и Автор, раздвигая ряды нашего, зрительского шествия, спустится по лестнице вниз…В основной текст поэмы будет вставлен «Рождественский романс» - тот самый, про ночной кораблик негасимый из Александровского сада… Игорь Лизенгевич начал читать его в прежнем, «авторском» стиле, и вдруг изменил его и запел-завыл в той неповторимой манере, в какой читал свои произведения сам Бродский… И я заплакала, поняв, что спектакль уже заканчивается, и окончательно осознав, как все это было замечательно, какое неповторимо прекрасное время в только что провела в театре. И насчет «послевкусия». После потрясения спектаклями, книгами, музыкой еще долго ощущаешь внутри себя вот этот кисло-сладко-горький привкус, что оставило в тебе ушедшее Чудо. К сегодняшнему послевкусию примешался еще запах и вкус кофе. На чашечку которого нас, зрителей, пригласили после окончания спектакля. Фотография с сайта СТИ
Ирината: Кураж. Театр Эрмитаж. 20.04.14. Когда смотришь спектакль в энный раз, писать о нем нелегко: сколько раз – начиная с прогона – видела постановку, столько о ней и рассказывала. Одновременно не написать хотя бы несколько слов – невозможно. Ибо – не так же просто, от зрительского безделья, вновь и вновь приходишь на эту отнюдь не простую и не веселую постановку. Приходишь, потому что тянет и клонит к НАСТОЯЩЕМУ театру, к мощной литературной основе, к тому, что и как играют на сцене любимые актеры. Еще тянет к брехтовским зонгам, которые поют на сцене замечательные детишки. А детишки растут. И вот уже «Теленка» исполняет новый мальчишка. И девчоночка – та, что «пусть грязь к белью пристала, но есть на то вода» - теперь росточком почти что с Ольгу Левитину… И я очень боюсь, что перерастет свою роль мальчишечка со скрипочкой… он мой любимчик, ибо как можно остаться спокойным и не заплакать, когда он выходит на сцену в своей маленькой роли… «Детский крестовый поход», с которого начинается 2 действие, для меня – самое важное в спектакле. Потому что этот эпизод – начиная с долгого стояния в уголке сцены Аллы Черных, заканчивая уходом детей и собаки… понимаете, это невозможно пережить, не порвав в очередной раз свое сердце в клочья. Потрясающий момент! Вчера в зале были солдаты, сидели – даже на 1 ряду, и смотрели, кстати, неплохо. А спектакль-то о войне. О том, какое это страшное, безысходное… УБИЙСТВЕННОЕ дело. Забавно было наблюдать, как актеры (и в первую очередь мамаша Кураж/Дарья Белоусова) не просто в зал бросали свои реплики, а пытались объяснить этим мальчишкам в военной форме, что есть героизм истинный и ложный, и почему даже там, где грязь, смрад и смерть, надо ХОТЯ БЫ ПОПЫТАТЬСЯ оставаться Человеком. В спектакле со дня премьеры две большие замены (не считая замен по маленьким ролям и по поющим детям). Раньше полковника играл Геннадий Храпунков, а Священника – Борис Романов… Новые исполнители были введены в спектакль по разным поводам… и пусть они меня извинят: я их очень люблю, но… Всё-таки роли изначально были «заточены» не на их органику… Но, конечно, не заменена (потому что НЕЗАМЕНИМА) Кураж/Белоусова, и Кураж же, в последней сцене оборотившаяся в Галину Ивановну Морачеву. Этот предфинальный выход актрисы – всего-то на несколько фраз – лучшее. Это – мощнейший энергетический выброс в зал … а финальный выход на сцену всех, от мала до велика (и – о, радость!) самого Михаила Захаровича Левитина) – это изящный кружевной платочек, чтобы осушить наши, зрительские слезы. Еще Ольга Левитина – потрясающая Иветта. Так славно оживляется зал на ее выходах! А еще прекрасные маленькие сцены: сын и мать, пришедшие продавать перину «из-под папы»; польские крестьяне, у которой в огне пожара заживо горят дети; еще одни крестьяне – немецкие, что готовы погибнуть… но не готовы дать умереть скотине. Мелькают названия стран, по которым катится война. Звучат разные речи и наречия: немецкий и итальянский, польский и идиш… И, что бы там не врал священник, нет такого места на земле, где людям можно оставаться людьми, не терять себя – если рядом свистят пули, падают убитые и искалеченные… а на вспаханных полях вырастает лишь чертополох. КУРАЖ, только благодаря которому Анна Фирлинг уверена, что вытянет возок, он – словно танец на похоронах, словно веселая улыбка перед расстрелом… Нет-нет, героиня не гиена, питающаяся падалью. Она просто женщина, которая пыталась выжить сама и спасти своих детей. Последнее – не удалось… Фото: Евгений Люлюкин
Ирината: Женитьба Фигаро. Театр им.Пушкина. 21.04.14. Прогон. Вчера был первый прогон со зрителями – это когда в зале заполнена лишь малая часть кресел. В общем, так нужно потому, что артисты и проч. должны отследить реакцию публики. Спектакль получился хороший, веселый и яркий. Без какой-то там «нелинейности»: вот что Бомарше написал, то и играется. Получилось чистое, незамутненное зрелище, в коем подтекстов не больше, чем прописано автором. Чудесный Сергей Лазарев (кумир… кумир девочек-девушек-женщин) в роли Фигаро. Легкий, подвижные, элегантный, веселый, но – весьма непростой и неглупый (это относится и к актеру, и к герою). Поклонницам будет на что посмотреть: Фигаро на сцене много, элегантный костюм актеру идет (ах, этот легкий танец в белом костюме!..). Ближе к финалу есть большой (в некотором роде, философский) монолог. Для меня, правда, в спектакле есть «магниты попривлекательней», нежели Лазарев: в «Фигаро» играют актеры из «команды Доброго человека» - Урсуляк, Арсентьев, Матросов, Бегунова, Рахманов…). Эти – уже почти «родные», и радуешься, сколь они хороши и в этом, новом спектакле (а Арсеньев словно бы родился в костюме графа Альмавива – так к лицу ему эта роль). Очень порадовал Сергей Кудряшов в роли Керубино. Замечательный молодой парнишечка, изящно ведущий свою роль. Славный такой… и перспективы у него немалые – это видно. Забавная придумка с двумя ожившими статуями, а когда они сидят там, наверху, под часами – так вообще превосходно. А вот к сценографии нарекания есть. Мы смотрели вчера прогон с 10-11 ряда, и всё было хорошо… Но декорация уходит вверх под колосники, и все ее ярусы – игровые. Посему тем, кто решится на покупку самых дорогих билетов, я не завидую. Во-первых, устанет шея – голову придется постоянно запрокидывать. А во-вторых, юных пейзанок и Сюзанну в 1 действии можно будет наблюдать в основном из-под их же пышных юбок. В общем, по сути – декорация сама по себе эффектная (мне она, особенно когда ее украсили зеленью, напомнила ярусы Сан-Суси); но получается так, что – чем дальше или выше место, тем оно выигрышней. Костюмы – очень милые. Музыка – в ее основе мелодии Россини. Неплохо. Так что повторяю: спектакль хороший, и практически наверняка будет аншлагово-кассовым. А то, что вопросов никаких не ставит и ни на какие не отвечает – так это даже и неплохо. В зале будет хорошо отдыхаться глазами и душой, на хорошем легком спектакле, поставленном Е.Писаревым по пьесе Бомарше. Той самой, которую надо перечитывать, открыв заодно шампанского бутылку – это если вдруг мысли черные к тебе придут…
полная версия страницы