Форум » Архив форума » Константин Аркадьевич Райкин, ЧАСТЬ 7 » Ответить
Константин Аркадьевич Райкин, ЧАСТЬ 7
Administrator: ЧАСТЬ 1 ЧАСТЬ 2 ЧАСТЬ 3 ЧАСТЬ 4 ЧАСТЬ 5 ЧАСТЬ 6
бельчонок: Довольно старенькое, но все же.click here В четверг исполняется 60 лет Константину Райкину, актеру, режиссеру, художественному руководителю театра "Сатирикон" и педагогу. На протяжении всего своего творческого пути Константин Аркадиевич неустанно доказывал, что он не просто "сын великого отца", а артист, наделенный ярким, самобытным талантом, способный привести в восторг миллионы зрителей. Райкин-режиссер - это человек, по-настоящему одержимый театром, ведь неспроста ученики зовут его "бесноватым", а "Сатирикон" - "театром строгого режима", сообщает РИА "Новости". Репертуар театра "Сатирикон" - это спектакли лучших театральных режиссеров эпохи. Постановки Романа Виктюка, Петра Фоменко, Валерия Фокина определили его суть и дух. Константин Райкин сотворил невозможное: вопреки законам московской географии он сделал бывший кинотеатр в Марьиной роще настоящим театральным оазисом. Сегодня "Сатирикон" - это аншлаги, неожиданные репертуарные повороты и жесточайшая дисциплина, про которую в театральных кругах ходят легенды. "Опоздать на репетицию исключено, немыслимо", - сказала в интервью телеканалу "Культура" актриса Наталья Вдовина. При этом художественный руководитель сам безукоризненно соблюдает правила, как и должно первому рыцарю в своем королевстве. "Он не потерял стремления учиться своей профессии", - говорит художественный руководитель МХТ Олег Павлович Табаков. Константин Райкин родился 8 июля 1950 г. в Ленинграде в семье Народного артиста СССР Аркадия Райкина. Он учился в физико-математической школе для одаренных детей при Ленинградском университете, обучался в классе с биологическим уклоном и все свободное время пропадал в Ленинградском зоопарке, делал самую черную работу, убирал за животными. По окончании школы он даже собирался поступать на биологический факультет Ленинградского университета, однако после выпускных экзаменов решил поступать в театральное училище. В 1967 г. он поступил в Высшее театральное училище имени Б.В. Щукина при театре имени Вахтангова и был зачислен на курс Юрия Катина-Ярцева. После окончания училища в 1971 г. Константин Райкин был приглашен Галиной Волчек в театр "Современник", где проработал 10 лет, сыграв за это время 38 ролей, в том числе 15 главных. Среди них: Валентин – "Валентин и Валентина" Михаила Рощина, Дэвид – "Как брат брату" Джейн Рейб, "Из записок Лопатина" Константина Симонова, сэр Эндрю Эгьюйчик – "Двенадцатая ночь", Гамлет – "Этюды по Гамлету" по Уильяму Шекспиру, Жан-Жак Бутон – "Кабала святош" Михаила Булгакова и др. В 1981 г. Константин Райкин перешел в Ленинградский театр миниатюр под руководством Аркадия Райкина. В 1982 г. театр переехал в Москву и стал Государственным театром миниатюр (в 1987 г. переименован в Московский театр "Сатирикон"). В этот период вместе с отцом он сыграл спектакли "Его Величество Театр" (1981) и "Мир дому твоему" (1984). В спектакле "Лица" Михаила Мишина Константин Райкин не только исполнил главную роль, но и выступил в качестве хореографа. В 1985 г. он сыграл свою авторскую программу "Давай, артист!..". В 1988 г., после смерти Аркадия Райкина, художественное руководство театром "Сатирикон" перешло к Константину Райкину. В том же году на сцене театра появляется спектакль "Служанки" Жана Жене в постановке Романа Виктюка, ставший событием в театральной жизни столицы. Спектакль имел огромный успех, среди многочисленных призов, полученных "Служанками" на международных фестивалях, – присужденный актерам приз "За виртуозность актерской игры" (фестиваль БИТЕФ, 1990). В начале 1990-х гг. Константин Райкин сыграл в спектаклях, поставленных режиссером Леонидом Трушкиным, роль Джорджа в спектакле "Там же, тогда же..." Слейда в Театре Антона Чехова и Сирано в спектакле "Сирано де Бержерак" Ростана (совместная постановка "Сатирикона" и Театра Антона Чехова). В 1994 г. он сыграл роль поэта и безумца Брюно в спектакле "Великолепный рогоносец" Кроммелинка в постановке Петра Фоменко. За эту роль Константину Райкину была присуждена Государственная премия РФ в области литературы и искусства 1995 года, а Ассоциация деятелей культуры "Музы свободы" вручила Райкину премию "Хрустальная Турандот" за лучшую мужскую роль. В 1995 г. состоялась премьера спектакля "Превращение" по Кафке в постановке Валерия Фокина (совместно с Творческим центром им. Вс. Мейерхольда), в котором Райкин сыграл роль Грегора Замзы. За эту работу он был удостоен национальной театральной премии Союза театральных деятелей РФ "Золотая маска". В 1996 г. Райкин сыграл роль Мэкки-Ножа в "Трехгрошовой опере" Брехта (реж. Владимир Машков). Его следующей актерской работой стала роль Жака в спектакле "Жак и его Господин" по пьесе Кундеры. За эту работу Райкин был удостоен премии Станиславского и премии "Кумир". В 1998 г. Константин Райкин сыграл главную роль в пьесе "Гамлет" Шекспира, поставленной известным грузинским режиссером Робертом Стуруа. Эта работа увенчалась большим успехом и у зрителей, и у театральной критики. Летом 1999 г. спектакль был показан в рамках театрального проекта "Гамлет – 2000" в Пловдиве (Болгария). В 2000 г. состоялась премьера моноспектакля Константина Райкина "Контрабас" по Зюскинду, работа в котором принесла актеру вторую "Золотую маску". В 2002 г. Константин Райкин сыграл главную роль в спектакле "Синьор Тодеро хозяин" по пьесе Карло Гольдони, поставленной Робертом Стуруа, за которую был удостоен премии фонда Станиславского "Московская премьера". В 2004 г. в "Сатириконе" Райкин сыграл роль Ричарда в спектакле "Ричард III" по пьесе Шекспира в постановке петербургского режиссера Юрия Бутусова, за которую получил третью "Золотую маску" (номинация "Лучшая мужская роль"). За этим последовали работы в спектаклях "Косметика врага" режиссера Романа Козака (роль Текстора Текселя), "Король Лир" в постановке Юрия Бутусова (Лир), за эту работу актер был удостоен четвертой Национальной театральной премии "Золотая маска", "Не все коту масленица" (роль Ермила Зотыча Ахова) и др. Константин Райкин много и успешно работает в "Сатириконе" как режиссер. Им поставлены спектакли "Геркулес и Авгиевы конюшни" (совместно со Школьником, 1988), "Маугли" (1990), "Такие свободные бабочки" (1993), "Ромео и Джульетта" (1995), "Кьоджинские перепалки" (1997), "Квартет" (1999), "Шантеклер" (2001), "Страна любви" (2004), "Смешные деньги" (2005), "Королева красоты" (2007), "Сиротливый Запад" (2007), "Синее чудовище" (2008), "Доходное место" (2003, 2009), "Тополя и ветер" (2009), "Деньги" (2010). В кино Константин Райкин дебютировал в 1969 г. совсем маленькой ролью в фильме "Завтра, третьего апреля…", снятом по мотивам рассказов Зверева, затем была небольшая роль судового кока в военной картине "Командир счастливой "Щуки". Известность же к актеру пришла после выхода в 1974 г. первого советского вестерна "Свой среди чужих, чужой среди своих" режиссера Никиты Михалкова, в котором он сыграл роль татарина Каюма. Широкую известность ему принесли роли в фильмах "Много шума из ничего" (режиссер Самсон Самсонов, 1971), "Труффальдино из Бергамо" (ТВ, режиссер Владимир Воробьев, 1976), "Остров погибших кораблей", (ТВ, режиссер Евгений Гинзбург, 1988), "Тень, или Может быть, все обойдется" (ТВ, режиссер Михаил Козаков, 1990). Помимо перечисленных кинолент Райкин снялся в фильмах "Комедия о Лисистрате", "Руанская дева по прозвищу Пышка", "Русский регтайм", "Стреляющие ангелы", "Простодушный". В 2001 году он сыграл роль Пуаро в телевизионном фильме "Ошибка Пуаро" по роману Агаты Кристи "Убийство Роджера Экройда" (режиссер Сергей Урсуляк). С 2001 г. Константин Аркадьевич руководит курсом в Школе-студии МХАТ (профессор Школы-студии МХАТ). В 2005 г. состоялся первый выпуск студентов актерского факультета – курса Райкина. Визитной карточкой молодых артистов стал дипломный спектакль "Страна любви" по пьесе Алексея Островского "Снегурочка", который вошел в репертуар театра. С этими же молодыми артистами Райкин поставил спектакль "Азбука артиста", класс-концерт с подзаголовком "Так мы учились", в котором он сам принял участие. В 2009 г. состоялся второй выпуск студентов его курса. Несколько артистов этого выпуска также пополнили труппу театра. 1 августа 2010 г. под руководством народного артиста России Константина Райкина в Карловых Варах (Чехия) открывается Международная школа русского театра. С 1975 г. Райкин является членом Союза театральных деятелей России. С 2001 г. – член Совета при президенте РФ по культуре и искусству. Деятельность Константина Райкина отмечена многими профессиональными и государственными наградами. В 1985 г. ему было присвоено звание Заслуженного артиста Российской Федерации. В 1992 г. он был удостоен звания Народного артиста Российской Федерации. Он – лауреат Государственных премий РФ (1995, 2002) в области литературы и искусства, лауреат театральных премий: премии Ассоциации деятелей культуры "Музы свободы" "Хрустальная Турандот" (1995), Международной премии К. С. Станиславского (1998), премии российских деловых кругов "Кумир" (1999), премии Фонда им. К. С. Станиславского "Московская премьера" (2002), театральной премии "Чайка" в номинации "Маска Зорро" за роль Ричарда III, премии "Триумф" (2008), четырежды лауреат Национальной театральной премии Союза театральных деятелей Российской Федерации "Золотая маска" (1995, 2000, 2003, 2008). В 2000 году Константин Райкин был награжден орденом "За заслуги перед Отечеством" IV степени, а в четверг президент РФ Дмитрий Медведев наградил его орденом "За заслуги перед Отечеством" III степени.
Administrator: Отсюда Константин Райкин и Владимир Войнович посетят Таганрог Десант известных писателей и актеров высадится в Таганроге 15 мая. Столичные деятели литературы и искусств прибудут на VI международный Чеховский книжный фестиваль, который пройдет в городе с 15 по 18 мая. В администрации города сообщили, что в церемонии торжественного открытия примет участие художественный руководитель Российского государственного театра «Сатирикон», профессор школы-студии МХАТ Константин Райкин. Плеяду литераторов, которые ожидаются в Таганроге, возглавляет «отец» солдата Ивана Чонкина Владимир Войнович. В списке приглашенных – поэт, переводчик и издатель Максим Амелин, член жюри «Русского букера» и НацБеста Николай Александров, детские писатели Андрей Усачев, Алексей Шевченко. Ну, а первым мероприятием в фестивальной программе станет открытая лекция-семинар для преподавателей литературы «Школьная программа в новом прочтении». Ее проведет доктор педагогических наук, известный общественный деятель, разработчик и автор адаптивной модели школы Евгений Ямбург. Организаторы обещают, что практически все литературные знаменитости современной России будут доступны для общения с рядовыми книголюбами и почитателями их таланта. Запланированы встречи с писателями, лекции, даже завтраки и ужины с литераторами. А 16 мая с 12:00 до 12:40 состоится общая автограф-сессия перед зданием ЦГПБ имени Антона Чехова (ул. Греческая, 105). В ней примут участие все писатели – участники фестиваля.
Administrator: Отсюда (По ссылке - еще фотографии) Константин Райкин отметил в Риге 100-летие отца Вчера на сцене Рижского русского театра им. М.Чехова выступил художественный руководитель московского театра «Сатирикон» Константин Райкин с моноспектаклем «Любимый. Отец. Профессия. Поэзия», посвященный 100-летию его великого отца Аркадия Райкина. Райкин-младший уже заявил: было бы неплохо открыть в Риге музей Аркадия Райкина.
бельчонок: Завтра в Таганроге горожане смогут пообщаться с актером Константином Райкиным и писателем Владимиром Войновичем click here Завтра,15 мая, в Таганроге горожане смогут пообщаться с актером Константином Райкиным и писателем Владимиром Войновичем. Они приедут в донские края на VI международный Чеховский книжный фестиваль, который будет проходить в городе до 18 мая. В рамках мероприятия запланированы творческие встречи с писателями, а также выставки и автограф-сессии с известными гостями фестиваля. Также в Таганроге ждут детского писателя Андрея Усачева и поэта Максима Амелина.
Administrator: Отсюда По ссылке много фотографий Константин Райкин в Туле: «Спорить с режиссером нельзя» На спектакле-встрече «Самое любимое» народный артист России Константин Райкин два с половиной часа без антракта держал внимание публики. Туляки, собравшиеся в Тульской областной филармонии на встречу с любимым артистом, вздохнули в начале — и смогли выдохнуть только в конце. Константин Райкин рассказывал о себе, о своей семье, о своем знаменитом отце, рассуждал о профессии. А потом читал стихи — не специально подобранные, а самые любимые, которые, как признался он, «выучились за жизнь»: Д, Самойлова, Н. Заболоцкого, Н. Рубцова, О. Мандельштама, конечно же, А. Пушкина. — Послушание — одно из профессиональных качеств актера. Спорить с режиссером нельзя: он командир, я делаю только то, что предлагает он. Артист — искусство исполнительское. Более того, режиссера надо любить, как мужчину любит женщина, которая ему отдана. Так устроен современный театр, — сказал в интервью «Молодому коммунару» Константин Райкин. Полностью интервью с Константином Райкиным читайте в ближайшем номере «Молодого коммунара».
Administrator: Отсюда Есть видео и фотографии Константин Райкин в Туле: Я мягкий и добрый. Но могу и башку оторвать! Константин Райкин приготовил для туляков сложную программу – почти два часа на сцене областной филармонии звучали стихи. Как определить молодость души? Сейчас считается, что через восемь минут после начала выступления зритель перестает слушать и внимание его рассеивается. А чтобы вернуть его, нужно показать картинки, слайды, спеть, станцевать, сходить в зал, а потом опять вернуться к прозе и стихам. Тульский зритель готов воспринимать высокое искусство и без заигрываний и уловок – был бы на сцене настоящий Артист! И Константин Райкин это почувствовал и оценил: «Вы – хорошие зрители! Я предложил вам сегодня очень сложную, многожанровую программу. Вы быстро переключались от смеха к слезам – а это говорит о молодости души. Пожилые душой не могут быстро переходить из одного состояния в другое, а молодые – могут!» Перед концертом корреспондентам «Слободы» удалось пообщаться с Райкиным. Он действительно очень невысокого роста, но такого сильного обаяния и шарма! Не зря говорят, что в него безумно влюблялись самые красивые женщины. Спокойный, ироничный (на просьбу сфотографироваться в полный рост отвечает: «Что я за Петр I, чтобы меня в полный рост фотографировать?»), глубокий, интересный собеседник. Чтоб жлоба проняло! – Я хочу, чтобы после спектакля зритель «поумнел сердцем», как бы это пафосно ни звучало. Я хочу, чтобы люди внутренне раскрыли рты, чтобы было интересно, захватывающе. Я не люблю, когда уходят со спектакля, считаю, как раньше писали в гастрономах – «покупатель всегда прав» – то есть всегда прав зритель. И если я его не «пристегну» эмоциями – это моя вина. Но за годы работы я научился делать так, чтобы на концерте «проняло» даже жлоба! Театр строгого режима – Я играю у других режиссеров – в своих спектаклях не играю никогда. Актер я покладистый, выполняю все, что задумал режиссер. Вообще на сцене без режиссера артист даже глазом не поведет. Хороший артист – тот, кто быстрее и лучше сделает предложение режиссера «своим», создаст впечатление, что он все сделал сам. Я добрый и мягкий человек, но темпераментный, эмоциональный – может, поэтому «Сатирикон» иногда называют театром строгого режима. Ведь без строгости ничего не сделаешь. Да, актеры должны любить, уважать руководителя, но должны еще и бояться его! Я мягкий и покладистый, но могу и башку оторвать! Самое любимое …Константин Райкин был во фраке. Необыкновенная жестикуляция, богатые интонации, мощный голос. Зал слушал его, как он и обещал, «внутреннее раскрыв рот» – сколько культуры и тонкого юмора, стихов-«драгоценностей» было в программе «Самое любимое». Туляки узнали, как непросто давалась Константину жизнь с такой знаменитой фамилией: – Я из актерской семьи, если кто не знает! Я рос за кулисами, это место особое. -------------------------------------------------------------------------------- Как же я не любил, когда у меня спрашивали: «Ты, конечно, тоже будешь артистом?» Почему конечно? Почему буду? Я очень стеснялся фамилии, смущался, страдал, конфузился. -------------------------------------------------------------------------------- Я хотел быть пусть и небольшим, но отдельным числом! И вот увлекся биологией и с радостью думал: «Вся семья – артисты, а я буду биологом!» И действительно, Константин Аркадьевич уже почти поступил на биологический факультет, как вдруг решил попробовать свои силы в Щукинском училище. Он рассказывал про вступительные экзамены («Когда я первый раз прочитал дома перед зеркалом басню – имел у себя оглушительный успех!»), зал смеялся и беспрерывно аплодировал – действительно, такой талант наверняка смог поразить приемную комиссию так, что его пропустили сразу на третий тур! А потом Константин узнал, что Аркадий Райкин всегда хотел, чтобы сын стал актером. – Родители никогда внешне не влияли на меня, особенно в главных вопросах – где, с кем жить, работать, дружить. Я всегда принимал решения сам. Потом выяснялось почему-то, что я всегда поступал так, как они хотели! Папа в меня верил, любовно относился ко мне – актеру. Есть у меня воспоминание – когда я был 11-летним, папа попросил меня, показав на дорожку возле клумбы, изобразить человека, идущего по ней сначала в садик, потом в школу, институт, на работу, потом стареющего и, наконец, умершего. Я начал даже не с рождения, а с зачатия, прошел этот путь и уже когда лежал «мертвый», ждал одобрения от отца. Он мне ничего не сказал. Но я увидел, что он переглянулся с мамой, очень повеселел и оживился. Понравилось! В теории, сравнивать людей нельзя. Но на практике сколько раз я слышал: – Вот сын Райкина! – Сын? Где? – Да вот он! – Этот? Боже мой! Ужас!.. Сказать, что меня это очень радовало, нельзя! У папы красивое, благородное, доброе лицо – когда он снимал маску какого-то очередного отрицательного персонажа, лицо его просто поражало. Такое преображение! Со мной этот номер не проходил… Секрет открытой двери …А потом Константин Аркадьевич читал стихи для туляков и рассказывал о каждом авторе любопытные факты. – Специально эти стихи я не учил – они «выучились» за жизнь. Читал артист Давида Самойлова, очень проникновенно, зал застыл от удовольствия и полета. Но тут открылась со скрипом боковая дверь зала. Райкин тут же прервался: – Вот он, железный закон театра! Какое бы гениальное действо ни шло на сцене, как бы ни сопереживал зал, все равно нет ничего интереснее открывающейся двери! Зрители засмеялись, а действо продолжилось! Стихи Заболоцкого («поэт трагичной судьбы, наделенный способностью поднимать житейские обычные предметы до небывалой высоты»), Рубцова («легкие, но горькие»), Мандельштама («ювелирные слова, божественное косноязычие»), Михаила Донского («лучшие слова о любви») и Пушкина («он выше всех!»). Концерт завершился, и в благодарность за то, что, несомненно, «поумнели сердцем», туляки подарили Райкину искренние продолжительные аплодисменты. Из досье «Слободы» Константин Аркадьевич Райкин Родился 8 июля 1952 года в Ленинграде. 1969 год – дебют в кино, роль в фильме «Завтра, третьего апреля…». В 1971 году Константин Райкин окончил Щукинское училище. В 1971-1981 годах работал в театре «Современник». В 1974 году снялся в фильме «Свой среди чужих...», роль татарина Каюма принесла Райкину известность. В 1981 году он стал актером Государственного театра миниатюр. В 1987 году театр миниатюр переименован в «Сатирикон». А в 1988 году стал художественным руководителем «Сатирикона». Любит «водочку и русские пельмешки». Писатели: Достоевский и Пушкин. Житейские и актерские мудрости от Райкина Мы собрали для вас, дорогие читатели, высказывания Константина Райкина из разных интервью: Конечно, папа мне помог. Прежде всего тем, что меня родил. «Качество» родителей определяется атмосферой в семье. И способом воспитания, который к детям применяется. Мои родители воспитывали СОБОЙ. Когда моя бабушка на улице говорила – «это сын Райкина идет, пропустите его без очереди!», мне казалось, что я обкакаюсь от стыда. Папа, конечно, был каким-то фантастическим явлением природы, это гениальный артист. Когда я работал в «Современнике», отец никогда – я его попросил – не приходил на мои спектакли (зрители тогда смотрели бы на него, а не на сцену). Режиссура – наука о том, как сделать так, чтобы зрителю было интересно. И все! Остальные рассуждения от лукавого. Оригинальность не главное. Когда человек говорит «Я тебя люблю», это самая банальная и прекрасная фраза. Я сам по характеру ужасный самоед, человек, очень в себе неуверенный. Надо в каком-то напряжении держать коллектив, чтобы не расслаблялся, какое-то количество страха на коллег нагонять, потому что далеко на одной любви не уедешь. Я, наверное, сегодня не так популярен, как раньше, когда снимался. Но это мой выбор. И я совершенно из-за него не страдаю. Зато, как Колобок, мог бы составить список тех, от кого я ушел, кому отказал, начиная от Алексея Германа, все-таки великого режиссера, и заканчивая Спилбергом. Театр – это искусство актера на чистом сливочном масле. Тут сразу ясно – хороший перед тобой артист или дерьмо. В кино дубляж, монтаж, компьютерная графика, всякие фигли-мигли способны нас обмануть. Я очень некрасивый человек, не заслуживающий никакого внимания. А если чуть повнимательнее к людям относиться, то моя внешность, можно сказать, почти интересная, актерская.
Casi: Константин Райкин в Таганроге
Administrator: Фото Дм,Коробейникова
Administrator: Отсюда .................................. Samsung собрал международную команду факелоносцев, которые пронесут Олимпийский факел по территории Великобритании в ходе 70-ти дневной эстафеты. В команде факелоносцев из России – выдающийся российский пловец, четырехкратный олимпийский чемпион, многократный чемпион мира, звезда мирового спорта, а также олимпийский посол Samsung Александр Попов. Александр Попов. Другим факелоносцем стала известная теле- и радиоведущая, актриса и журналист Ольга Шелест. Чести пронести Олимпийский факел удостоился также Константин Райкин, руководитель театра «Сатирикон», знаменитый российский актер и режиссер. В команду российских факелоносцев также вошел директор музея-заповедника «Ясная Поляна» Владимир Толстой. Еще одним факелоносцем стал бизнесмен, популярный блогер и путешественник Сергей Доля. Он регулярно выступает в качестве волонтера, пропагандируя заботу о природе и окружающей среде. ................................................
Casi: click here Непросто быть Райкиным. Надо беззастенчиво пускать в ход обаяние. Заслуженный артист РСФСР, педагог, художественный руководитель театра "Сатирикон" Константин Райкин, совершенно беззастенчиво пуская в ход непобедимое обаяние, прилагая к нему цепкий и критический ум и большой талант, крепко взял в полон и буквально околдовал рижских зрителей. Два часа он на своем моноспектакле в Рижском русском театре им. М. Чехова "Самое любимое. Отец. Профессия. Поэзия" не давал нам "продохнуть" - мы все были там, на сцене, с ним... Я видела, КАК слушала его публика. Спасибо фонду Петра Авена "Поколение", организовавшему этот концерт. И ведь не сразу скажешь, что было более впечатляющим: воспоминания об отце, рассказы о жизни и советы мастера или стихи Давида Самойлова, Николая Заболоцкого, Николая Рубцова, Осипа Мандельштама, Пушкина. Родительский талант Рассказывая о своем детстве и юности, Константин Аркадьевич поражался, какой родительский талант был у его папы с мамой. У него создавалось впечатление, что он сам выбирает себе занятия в жизни - легкую атлетику, спецшколу с углубленным изучением физики, математики, химии и биологии, наконец, театральный вуз, хотя поступал в Ленинградский университет. А на самом деле это они, родные люди, умело направляли его по пути и жизни, и профессии. Трудоголизм - это он тоже почерпнул от отца. - Впервые в жизни я вышел на сцену с моноспектаклем именно у вас - в зале "Дзинтари", - делился он на пресс-конференции и со сцены. - Папа не без труда достал билет, а прослушав мой сольный концерт, сделал свое резюме: "Обязательно читай стихи на таких спектаклях. Этим ты задаешь такой верный тон, создаешь серьезную, глубокую основу всем твоим разговорам со сцены!". И дал еще несколько ценнейших советов. Хотя папа был нестрогим моим судьей - бывали и построже оценщики. Он меня как артиста просто любил. Относился ко мне гораздо проще в профессиональном смысле, чем я сам к себе... Лето в "Дзинтари" Мне было очень непросто вырваться сейчас на этот концерт - я очень повязанный с Москвой человек, во всех своих ипостасях. Моя актерская деятельность отдельно от театра "Сатирикон" сегодня очень дозированная. Но как не приехать в Ригу, ведь это для меня родные места! С детства меня сюда привозили родители. Мы ходили с папой на изумительные симфонические концерты в зале "Дзинтари", которые там тогда давали, - а папа был большим знатоком серьезной музыки. Моя творческая жизнь не единожды пересекалась с Ригой. Сразу после вуза меня взяли в театр "Современник", и я на заре своей молодости бывал у вас часто на гастролях. И потом постоянно к вам приезжал. Последний раз, кажется, с ныне покойным Ромой Козаком - мы играли у вас "Косметику врага". Почти как Моцарт - Когда ваш отец создал свой театр - ныне театр "Сатирикон", и вы там работали вместе с ним, это было трудно? - Мне никогда не было легко. Это слишком сложное дело, чтобы оно получалось легко. У бездарных людей - да, наверное, легко. Всякие легенды о моцартовской легкости - это абсолютная легенда, и я в это не верю. И правильно, потому что стоит углубиться в биографию Моцарта, осознаешь, что вся эта легкость, воздушность, хрустальность никак не могли создаваться легко. Кому-то просто удобно это так представить. И с папой мне было нелегко, и ему самому не было легко - он ведь был моцартовского дарования человек. Ему все давалось очень трудно. А уроков он преподать не мог - только гениально, потрясающе показывал, но это не годилось никому, кроме него самого. И я совсем другой актер, другой человек. Да все люди неповторимые. "Живущий - несравним", как писал Мандельштам. Жанр, в котором работал мой отец, назывался "Аркадий Райкин". Это какое-то его собственное изобретение. И он же его "закрыл". Когда праздновали его 100-летие, я, пересмотрев его миниатюры и спектакли, еще раз осознал, какой он гениальный артист. Ведь "эстрадный жанр" предполагает некий напор, чрезмерность, он махровый, нахрапистый, позволяющий как будто нарушать какие-то законы меры. А он работал мягкими красками и брал за горло мягкими кошачьими лапами. В его на самом деле стальных объятиях ты оказывался незаметно. Нельзя сказать, что это большая радость в жизни, когда ты всегда живешь "сыном Райкина". Никому не пожелаю такой радости. При таком гениальном отце - что делать? Это как плохая экология - либо застрелиться, либо привыкнуть и с этим жить. Я категорически не хочу пользоваться тем, что мне не принадлежит. Пусть это будет "маленькое число", но мое. Рискую показаться нескромным, но я уже в офицерском составе. У меня свой героизм и свои достижения. Мы с папой поделим наши достижения. Непобедимая любовь У отца было единственно верное отношение к делу - он жил профессией. Понятие дисциплины теряло смысл, когда речь шла о нем. Он по природе был таким - приходил в театр раньше всех, уходил позже всех, выходил на сцену после первого-второго звонка. Он работал все время, и пот и кровь для него были естественными. Как не стоит удивляться, что рыба проводит столько времени в воде, так не стоило и удивляться его образу жизни. Он не мог по-другому. Папа, выходя на сцену, испытывал острую любовь к зрительному залу. Это очень важно и является единственно верным отношением к зрителям. Это принципиально, но, к сожалению, не часто сейчас встречается. Между прочим, это то, что всегда ставил во главу угла Михаил Чехов, чьим именем назван ваш театр. Я очень часто сталкивался с тем, что к залу выходят с ненавистью и желанием его эпатировать, что ли. Или с равнодушием. Даже от очень крупных режиссеров порой слышу: "Мне все равно. Я разговариваю с Богом, а те, кто в зале, пусть слушают, если хотят". Мне это кажется ужасной гордыней и высокомерием, и вообще ложью. Мы-то, смертные и ничтожные артисты, должны понимать, что Бог - в зрителях, в каждом из них. Мы к Богу через зрителей обращаемся. А у тех прямо по вертушке на небеса связь... Современный театр вообще болен равнодушием и тем, что приходит к нам из Европы: очень агрессивным отношением к зрителю и желанием его выбить из благополучного состояния. Это понятная вещь, но это очень не по-русски, потому что у нас другая историческая картина. У нас театр занимается другим, практически противоположным. Традиция любви к зрительному залу, некое внутреннее светлое начало и желание принести зрителям добро мне кажутся очень важными. Мы стараемся продолжать эту традицию в нашем театре. Это то, что мы унаследовали от Аркадия Райкина. Папа наивно полагал, что театр может изменить жизнь, повлиять на власть и как-то помочь искоренить какие-то пороки. Он был горестным оптимистом. Сохранить оптимизм, будучи глубоким человеком, - это правильная дорога. И в этом настоящее мужество. Мы тоже стараемся в своем театре сохранить эту позицию. Но время совершенно другое, и порой почва очень трудно держит эту позицию - уходит из-под ног. - Думается, что ваша режиссура - продолжение вашей актерской работы... - Верное впечатление. Я занялся режиссурой, имея прочное основание, наработанное на актерской дороге. Будучи актером, имел дело с такими большими режиссерами, что мне вступить на этот путь было очень трудно. Я по природе самоед, и мне это было тяжело - я видел, что такое НАСТОЯЩИЙ режиссер, и понимал, что так не смогу. Но всегда думал о себе, что я артист и еще что-то. Меня всегда интересовало целое, и я всегда имел свой взгляд на то, в чем я принимаю участие как артист. Я могу пригласить любого режиссера в наш театр, но зову только тех, кто мне близок и с кем могу работать. Мне было хорошо с Робертом Стуруа, с наслаждением работаю сейчас с Петром Наумовичем Фоменко - было непросто его заполучить. Это целая наука, как привлекать режиссеров! Много лет назад я, договорившись с авиакомпанией, на полчаса слетал в Буэнос-Айрес, где ставил в театре тогда очень знаменитый Роберт Стуруа, чтоб он мне подтвердил, что 8 мая начнет репетировать у меня спектакль. И тут же улетел. Перелет туда-обратно занял 39 часов. Но после этого Стуруа не мог мне отказать. Режиссеры любят работать у нас. Это очень плодоносный театр - у нас всходит любое семя. И актерский коллектив у нас потрясающий. Они добровольно "сдаются в рабство". Ведь актер должен быть ведомым. А школы эстрадного мастерства у нас нет - эстрада сегодня больна отсутствием школы. Поэтому очень низкий уровень эстрадной культуры. Каждый варится в собственном соку. Даже очень талантливые люди не развиваются. Показывать себя - это абсолютному большинству из них кажется целью. А эта цель недостойная, мерзкая и пошлая. - А каким вам представляется музей вашего отца в Риге? Ведь он должен появиться? - Конечно, я этого очень хотел бы! Это надо подумать. Тут должна быть какая-то художественная идея. Газета "Вести Сегодня"(Латвия), № 55 от 15 мая 2012 г. Автор: Наталья Лебедева
Петя: Олимпийский огонь приближается к Лондону. До старта летних Игр в британской столице осталось чуть более месяца. За это время огонь пронесут через весь Туманный Альбион. Во вторник факел над головой подняли наши соотечественники, среди которых были пловец Александр Попов и народный артист России Константин Райкин. http://tvzvezda.ru/news/sport/content/201205301015-q383.htm
Administrator: От зрителя "Он такой... искренний!" Что-то я уже, конечно, видела в цикле передач "Один на один со зрителем", что-то читала, но... сегодняшний вечер-встреча с Константином Райкиным (моноспектакль-концерт "Своим голосом") в очередной раз заставил напомнить себе о том, что... я - счастливый человек. Собственно, мне кажется, это можно сказать о каждом из тех, кто присутствовал сегодня в "Сатириконе", потому что у нас есть возможность... со-причастности. Мне сложно объяснить свои эмоции от сегодняшнего вечера, потому что в любом случае они, конечно, будут субъективны, но тогда приведу лишь несколько фактов: ... Выйдя из здания театра, уже на улице, обнаружила, что пальцы моей правой руки... в крови - аплодировала в течение всего вечера - такое со мной впервые. ... 17-летний Сашка сказал: - Если честно, то у меня сейчас ощущение, что это - лучшее из того, что я видел... и в "Сатириконе" и... в своей жизни. ... Первое, что заметила 14-летняя Алиса, выйдя из театра: - Он такой... искренний! Именно... вот это вот "Он такой... искренний!" В какой-то момент вечера я заметила, что сижу, обхватив руками ногу (люблю сидеть в театре, сбросив туфли, если есть такая возможность), поджатую в кресле!... То есть, это не к вопросу о приличиях-неприличиях - простите, во всяком случае мой телефон никогда не звонит - раз пять до спектакля проверю - отключила ли, а своими поджатыми коленками я вряд ли кому-то мешаю в совершенно затёмнённом зрительном зале, но это вот ощущение какой-то совершенно домашней, в кругу очень близких людей обстановки - такого не припомню в театре никогда. - С ним совершенно обо всём забываешь!... - продолжает Алиса и я подхватываю, отвечая ей: - Именно!... Я ушла куда-то туда, к нему и, существовала уже в реальности тех вещей, о которых он говорит... Вместе с ним я смеялась, вытирая одни слёзы и тосковала - уже другие слёзы сдерживая... Он работает два с лишним часа на большой сцене, в большом зале - совершенно один!, без декораций, с минимумом света - у него есть только он и те, кто сидит напротив... И вот в эти два часа он в очередной раз - стал мне родным человеком, да и не только мне, думаю... Здесь вот тот случай, когда не то, что не возникает вопроса, но, кажется, само собой разумеется, когда зал потом в едином порыве аплодирует стоя - потому что ну иначе нельзя никак выразить свою благодарность человеку... Кто-то попытался его сфотографировать... - Не надо меня снимать!... Ну... мы же договорились!... =) Хм... Нет, этот народ - не победить!... =))) Не знаю никого, кто работал бы именно так. Никого. Потому что Райкин не только действительно хороший, настоящий актёр, но и - глубокий, искренний, светлый человек - через те же стихи, которые он выбирает - как в зеркале - отражается он сам, начиная в том числе и со своего собственного детства и, заканчивая надеждой на то, что... всё ещё будет... Этот человек выходит на сцену каждый раз, отдавая себя всего таким, сколько его есть на данный момент и - в этом его сила и преимущество изначально. И - на него же невозможно смотреть - он завораживает, затаскивает в свой собственный вихрь эмоций, рук, пальцев, глаз, голоса, текста и, в общем-то, он совершенно прав, говоря о власти над зрителем, потому что сегодня более чем когда-либо я ощутила эту своего рода магию человека, когда - да, я сижу, открыв рот, забыв о времени и - в театре, а не дома, поджав колено и, обхватив его руками... То есть, он возвращает в то состояние до-... хотела написать "до-жизни", имея ввиду до-взросление, но, на самом деле, в состояние как раз - жизни, когда мир ещё полон чудес из осколков цветных бутылочных стёкол, случайно найденных на дороге пуговиц и старых монет, когда глаза ещё видят, даже будучи закрытыми, когда каждое слово изречённое рождает массу реальностей - вот сегодня я была там, благодаря желанию лишь одного человека - быть как самому, так и провести по своим мирам всех, кто пришёл к нему в этот вечер... И да, честное слово, мне хотелось обнять его и сказать: "Вы очень хороший дядька!" Именно так. И, выйдя из здания театра, я увидела разноцветное небо таким, каким не видела его уже снова - давно и вот именно в такие моменты, когда выходя из театра я вижу Небо - мне кажется, что за сегодняшний вечер не только все присутствовавшие в зале "Сатирикона" стали хоть на два часа, но всё-таки - лучше (уж во всяком случае наши головы-мысли не были забиты повседневным мусором), но где-то и город стал всё-таки - чище... По дороге к метро Сашка заметил: - Я понял, что мне нужно многое прочитать... Собственно, я в очередной раз поняла о себе то же - и, как мне кажется, театр существует в том числе и для того, чтобы зритель выходил с такого вот рода пониманиями. Другой вопрос, что театр в данном случае выполняет не только своего рода просветительскую функцию, но и, как сказал в одном из интервью Райкин - делает жизнь ощутимее, "заставляет людей как-то в этом беге затормозиться и оглядеться..." Сегодня - один из лучших вечеров в моей жизни... Спасибо... Бесконечное спасибо за ещё несколько часов времени, собирая которое, в очередной раз понимаю - была...
Administrator: Здесь - полностью. ...Огонь Олимпа сам по себе зажигает людей – равнодушных к факелу точно нет. Ведь такая возможность – пронести символ Олимпийских игр выпадает раз в жизни. Хотя сам я ходил и постоянно удивлялся. Сначала меня удивила дистанция – каждый факелоносец бежит всего лишь 300 – 500 ярдов. Неужели ради такого расстояния стоило ехать за тридевять земель в Королевство? Ну хотя бы пару километров пробежать дали – думал я, пешком преодолевая подобные дистанции за пару минут! Но стоило, однозначно, – за эти полкилометра пробежки получаешь столько эмоций, будто пробежал целый марафон. Я к факелу не прикасался, конечно, но побегать тоже пришлось за героями дня, а потому, кажется, «заразился» эмоциями... ...У всех счастливчиков одинаково блаженное выражение лиц на финише. В такой момент к ним прекрасно подходит прозвище «торчки». Так ласково сами россияне прозвали факелоносцев. «Торчки» – сокращение от английского torchbearer (факелоносец). Константин Райкин «торчал» в маленькой деревушке в Уэльсе. Его высадили там, примерно, за 10 минут до прибытия факелоносца, который должен был передать ему пламя как эстафетную палочку. Высадили буквально на растерзание местным жителям. Картина маслом: на улице целая деревня. И все они от мала до велика смотрят на Райкина, как на пришельца или былинного героя. Но такое почти божественное почтение проходит быстро – перевешивает человеческое любопытство. Наверное, только за рубежом вопрос «а как вас зовут?» – не вызывает шока у актера. «Константин» – спокойно ответил валлийцам руководитель театра «Сатирикон»...
бельчонок:
Administrator:
Administrator: Отсюда Состоится заседание Совета по государственной культурной политике при председателе Совета Федерации. 14 июня состоится заседание Совета по государственной культурной политике при председателе Совета Федерации на тему: "Культурный атлас субъектов РФ: региональная диспропорция и пути решения". Откроет и проведет мероприятие председатель Совета Федерации В.Матвиенко. Участники рассмотрят проект нового ФЗ "О культуре в РФ", обсудят вопросы сохранения культурного наследия, создания единого культурного пространства на территории РФ. В мероприятии примут участие: - художественный руководитель театра "Ленком" М.Захаров; - художественный руководитель театра "Сатирикон" К.Райкин; - генеральный директор Московского академического музыкального театра им. К.С.Станиславского и В.И.Немировича-Данченко В.Урин; - генеральный директор Российской национальной библиотеки А.Лихоманов; - президент Государственного Исторического музея А.Шкурко.
Катюша: Радио Маяк (слушать по ссылке) 14.06.2012 18:00 Центральный комитет ТЕМА: Верховный совет АРСЕН: У нас в гостях Константин Райкин, добрый вечер. РАЙКИН: Добрый вечер. АВЕРИН: Добрый вечер, Константин Аркадьевич. Я вот с чего бы хотел начать, на фоне того, что происходит сегодня... РАЙКИН: Вы меня будете спрашивать что-то про политику? ЛАРСЕН: Нет, упаси господь. АВЕРИН: Зачем вас подставлять-то? ЛАРСЕН: Мы уже сами наелись. РАЙКИН: Не то, чтобы подставлять, просто мы таким образом ее очень рекламируем, как будто кроме нее и жизни нет, а это все-таки ошибочное ощущение. АВЕРИН: А я как раз про культуру. Возможно ли сегодня в условиях глобализации, вот такого огромного общества и таких противоречивых процессов, которые есть в области культуры, хотя бы сохранить такой свой островок, свою грядочку и там вот ее окучивать? Вот театр «Сатирикон», прекрасный, замечательный театр. Может ли театр «Сатирикон» жить мирно, счастливо своей вот такой совершенно изолированной жизнью, не обращая внимания на те ветры, бури или, наоборот, абсолютный штиль, который происходит вокруг? РАЙКИН: Однозначно не ответить, потому что я, конечно, бюджетная организация, но не могу я сделать вид, что совсем уж мы от этого не зависим. Конечно, зависим. Зависим и зарплатами, и рычагами, ну, я же должен пугать артистов, они же должны бояться потерять место, правильно? Значит, ну, какой-то рычаг, хоть маленький, или какая-нибудь видимость рычага должна же быть. Но все-таки, если уж совсем мало платить, совсем ниже приличий, так сказать, то, ну, а как воздействовать? На одной любви же не держится ни один коллектив творческий, не творческий. Понятно, не должен страх превалировать в этом странном блюде, которое там называется… как угодно его называть, может, даже демократия. Но страх должен быть какой-то... Быть отруганным, быть наказанным, быть выгнанным, правильно? А, если уж совсем, так сказать, ничего не несет тебе твоя работа, ну, это не правильно все-таки. ЛАРСЕН: Подождите, а как же страх, не знаю, не реализоваться, страх не прослыть профессионалом? РАЙКИН: Вы говорите о творческих интересах, творческих параметрах. Это, конечно, скажем так, очень важная, для кого-то идеально, если главная, но надо же быть реалистом, поэтому… Ну, короче говоря, я отвечаю на ваш вопрос. Конечно, совсем независимыми, к сожалению, быть не удается, потому что, повторю, мы государственное учреждение, мы бюджетная организация. При этом все-таки я не могу не признать, что это все-таки лучшее место на земле для меня, например. Я ничего лучшего не знаю, не хочу знать, более того, я его для себя создал вот таким, каким мог создать, но нигде лучше на свете мне не бывает, мне нигде так хорошо не бывает время от времени, как там. АВЕРИН: Знаете, я почему это спросил, потому что у меня такое ощущение, что у вас семейная традиция такая быть немножко на отшибе. Потому что то, что делал Аркадий Исаакович на сцене советской, это было все-таки тоже не мэйн-стрим, у него было свое отдельное место, близкое… РАЙКИН: Ну, понимаете, на отшибе, на отшибе… Он занимался все-таки делом очень опасным, скажем так, и даже более опасным, чем я, прямо скажем. АВЕРИН: Я даже, видите, я не пытаюсь как-то так не сказать, что лучше всех, хуже всех, опасней всех, не опасней, а все-таки это было такое совершенно отдельное место. И я когда хожу сегодня по московским театрам и прихожу, в том числе, и к вам в театр, я тоже понимаю, что театр «Сатирикон» сегодня, он все-таки так как-то не похож на основную массу московских театров и тоже, по-моему, это такая задача и ваша, чтобы было немножечко не так, как у всех. РАЙКИН: Нет, я скажу так, для меня, попросту говоря, это процессы позитивные и созидательные сильно преобладают над процессами разрушительными и деструктивными. Вот на сегодняшний день, и как и на вчерашний, в нашем театре, так мне кажется. Здесь все-таки процессы творчества сильно преобладают над всеми другими мотивами, так сказать. Все-таки творческое начало здесь побеждает. Я не уверен, что мне удастся это и дальше так выдержать, выдюжить и вообще продержать коллектив в таком балансе преобладания творческого и созидательного над разрушительным, но на сегодня я думаю, что это так пока что, да. Поэтому мне там хорошо, потому что я очень чутко отношусь, я очень реальный человек, я очень хорошо чую за версту, когда артисту становится не интересно репетировать что-то в театре или играть, потому что он в это время, или он иногда прямо словами это говорит, а, может, и не говорит, я по глазам, по энергии это чувствую, что он жалеет и досадует, что он сегодня занят в театре и в репетиции, а в это время мог бы заработать там какую-то кучку своих несчастных денег. Иногда они имеют неосторожность мне это высказать прямо, и тогда мы довольно быстро с ними разбираемся. АВЕРИН: А вы жестокий, что ли? ЛАРСЕН: То есть, резать, прямо не дожидаясь перитонита? РАЙКИН: Нет, ну, как, я же не буду наказывать сам себя, не то что пошел вон сейчас же, нет. За что-то я скажу и так, и так бывает. Ничего не жесткий, я просто нормальный руководитель как бы, я такой мягкий тиран, добрый очень, это точно, но я, как бы сказать, башку я оторву, когда надо. Ну, потому что, если этого ты не умеешь делать, конечно, в переносном смысле, так сказать, я тут… ЛАРСЕН: То есть, получается, что все-таки это баланс творчества и страха у артиста? РАЙКИН: Это баланс любви и страха, где любовь преобладает. И я сразу тоже чувствую, если человек просто из чувства страха и какого-то глупого такого чувства долга работает, такого вот, на страхе построенного, нет, конечно, я тоже это почувствую. Нет, все-таки у меня работают… во-первых, у меня работает большое количество и большинство моих учеников просто прямых, с которыми я имею возможность расстаться гораздо раньше, чем они обнаружит эти свои подлые качества. АВЕРИН: На втором курсе. РАЙКИН: На первом, бывает. Просто люди очень талантливые, но характер не годится. ЛАРСЕН: Нюх теряют. РАЙКИН: А и не было его, например, а я не заметил, а я его взял за талант, а к таланту еще в сопровождении для этой профессии обязательно нужен набор качеств характера просто очень определенных, а иначе театром нельзя заниматься. В кино, пожалуйста. ЛАРСЕН: А вам, как, ну, я не побоюсь этого слова, хозяину театра, есть, чего бояться, и этот страх, он стимулирует или, наоборот, как-то мешает? РАЙКИН: Есть, конечно, чего бояться, и очень много всего. Вообще это такая… ЛАРСЕН: Ну, пожарных и СЭС опустим, или они тоже достаточно страшные? АВЕРИН: СЭС это что? ЛАРСЕН: Санэпидемстанция. Коммунальные службы. РАЙКИН: Ну, если не СЭС, то ладно, но Гитлер ко мне однажды пришел в 1990-х годах просто, с фашистскими знаками, с челочкой, с усиками, просто Гитлер. Просто стук в дверь ко мне в кабинет, я открываю: а! А там стоит просто Адольф Иванович. ЛАРСЕН: А он хотел к вам в труппу? РАЙКИН: Да, он просто такой один, когда были в моде двойники. ЛАРСЕН: Ленин, Брежнев и Гитлер. РАЙКИН: Да, да. И так еще удивляется, что я там что-то на него большими глазами смотрю, удивляется, автограф стал у меня просить, ну, вообще, немыслимо, ну, такой паноптикум 90-х. Не понимал долго, почему я возмущаюсь, что, вообще. ЛАРСЕН: Так вот ваше… РАЙКИН: Показываться пришел. ЛАРСЕН: Раз уж вы запугиваете своих актеров, то, наверное, и вас кто-то или что-то запугивает? РАЙКИН: Я их не запугиваю, они просто прекрасно знают условия игры, так сказать. Той серьезной игры, которую мы ведем, и условия работы, вот и все. И они, в общем-то, конечно, не хотят, в основном, их нарушить. Иногда нарушают, иногда сами ко мне приходят, говорят: нет, все. Я понимаю, что я могу, ну, нет, все, они говорят, что я пошел, пошел сниматься, пошел работать в антрепризу. Хотя у меня снимаются все работающие, у меня очень активно снимаются. ЛАРСЕН: Отпускаете? РАЙКИН: Я их отпускаю тогда, когда это не противоречит интересам театра. А иногда это очень в интересах театра вообще, ну, в принципе. Ну, мне со знаменитыми артистами, которых я вырастил, разве не приятно работать? Хотя они публику собирают уже фактом своего присутствия на сцене. АВЕРИН: Да, но с другой стороны, знаете, тоже странная такая ситуация, когда стоит очередь в 20 минут, чтобы до Аверина добраться, до Максима, естественно, и ему букет вручить. РАЙКИН: Ну, это все фанаты, это нормально. Вон, у нас гораздо более странные вещи с футболом происходят. С Авериным это как раз я понимаю. Нет, я сам-то футбол смотрю с интересом. Просто я, к чему говорю, просто, так или иначе, хорошо, когда артист знаменит, и его встречают аплодисментами. Просто работа в театре требует определенной дисциплины, сниматься надо в свободное от работы в театре время, ну, это научаются делать дисциплинированные артисты. С тем же Максом, я скажу, что я никогда не чувствую, что он снимается, например. Я с ним репетировал, скажем, в течение полугода, спектакль делали, он вообще не уходит со сцены, ну, просто таких там три главных роли, и одну из них там играл, репетировал Макс. Потом я узнал, что, оказывается, он все это время ночью снимался. Никогда я этого не чувствовал. Но это какое-то удивительное качество такое, молодец. АВЕРИН: Может быть, у него удивительное качество, но я разговаривал с несколькими актерами вашего театра из разных поколений, что называется, тот же Максим Аверин, та же Агриппина Стеклова, мальчик, фамилию которого я сейчас не вспомню нипочем, из «Шапито-шоу». РАЙКИН: А, это Степа Девонин. АВЕРИН: Роскошный совершенно. РАЙКИН: Да, замечательный. АВЕРИН: И они в какой-то момент говорили мне даже не здесь, не в эфире, а за его пределами, одну и ту же вещь про то, да простят они меня, сдам, про то, как они нежно и уважительно относятся к вам и к театру, и когда, я подчеркиваю, разные поколения и разные жизненные установки, когда они знают тоже, что это что-то такое важное, самое важное их дело это «Сатирикон». РАЙКИН: А здесь очень важно просто быть с головой. А дело тут не в страхе, а в том, что театр - это место, где артист приобретает умение. В кино у него нет возможности приобрести умение. Он умение тратит, он его использует. А в театре есть возможность научиться чему-то новому. Поэтому театр вообще, на самом деле, артисту драматическому необходим. Потому что он здесь может пробовать, он здесь получает замечания, он разбирает долго сцену, он к ней примеривается, он пробует так, по-другому, по-третьему, по-десятому. То есть, здесь есть возможность накопления. Театр не дает известности, потому что это малая, так сказать, форма, в любом случае, даже при большом зале, это совершенно несравнимая аудитория по размерам с кино или с телевидением. Но стать мастером можно в театре, именно в театре. А в кино ты свое мастерство используешь. АВЕРИН: Показываешь. РАЙКИН: Да-да, вот именно. ЛАРСЕН: У нас в гостях Константин Райкин. Вы сказали о том, что бывает, что вот у человека есть талант, но нет каких-то необходимых качеств, которые помогут ему этот талант реализовать и, в общем, состояться на сцене. В одном из своих интервью вы сказали, что для вас очень важно, не знаю, правильно себя вести как бы, потому что все под богом ходим, и поэтому все ваши достижения в профессии - это еще и человеческие достижения. Но мы очень часто сталкиваемся с такой ситуацией, когда человек - гений в своем деле и изрядная сволочь. РАЙКИН: И злодей при этом. ЛАРСЕН: Да, просто не злодей, а сволочь в жизни. РАЙКИН: Нет, гений и сволочь - это несовместно, как сказал Александр Сергеевич. Нет, просто мы часто это слово употребляем, так сказать, и по делу, и не по делу. Мы гениальным называем в гастрономе что-то. ЛАРСЕН: Не совсем то. РАЙКИН: Ну да, там еду гениальной называем: гениальное вино, гениальное… И вообще люди театральные очень слово это сделали совсем расхожим, таким бытовым и повседневным. Я вам скажу так. Талант и даже большой талант и сволочь - вполне, к сожалению, совместимы. Гений - это все-таки другое, другая категория. Я думаю, что Александр Сергеевич был прав, гений - это высокодуховное понятие какое-то, это иное, это еще личностная огромная работа, проделанная над собой. Потому что рождаются, мне кажется, люди с талантами, гениальными задатками, но чтобы стать гением в полном смысле слова, это нужно проделать огромную работу по преодолению себя, это большая личностная работа, тяжелейшая, такой некий подвиг. И тогда со злодейством это действительно не совмещается. Это некий путь к богу, это вообще какое-то божественное понятие, гений. Во всяком случае для русской культуры, так мне кажется. АВЕРИН: А тогда вот смотрите, а в актерской профессии может быть человек гением? РАЙКИН: Да. АВЕРИН: Почему? Он не создает, в веках не останется. Ну, там музыка, литература, архитектура, живопись… Сиюминутно все. РАЙКИН: Да, в этом и трагизм. Нет, но я видел, знаете, я видел. Я вот тот редкий, я не знаю, глазной оператор, свидетель, Згуриди, который редких животных, наверное, вот так сказать, видит, засекает. ЛАРСЕН: Ну а поделитесь. Гений - это кто? АВЕРИН: А чем отличается гений-актер? Вот тогда что это? РАЙКИН: Ну, Смоктуновский был гений. Я вам скажу, Марсель Марсо был гений, Луспекаев был гений, Евгений Александрович Евстигнеев был гений. Я это говорю абсолютно как жертва (в прекрасном смысле) воздействия этого излучения. Я в течение ста спектаклей, например, у Евстигнеева в ногах лежал ночлежником при Сатине, спиной к залу, и подавал ему пельмешки там… Я потом встал, меня повысили, я стал татарина играть. "Современник" - это вообще, так сказать, для меня такая замечательная школа, это мой дом родной, я эту школу как бы для себя так ее закончил. Все, что возможно было взять, я взял и ушел. И мне кажется, я правильно сделал. Но это для меня родной дом. И там вот я встретил вот такого гениального артиста, гениального, просто гениального, который творил чудеса, он был волшебник! Волшебник был Луспекаев, волшебник был Олег Борисов. Я просто был свидетелем этого волшебства. Первый волшебник, которого я увидел в моей жизни, был, наверное, мой папа. Но тут я не чистый, конечно, зритель, я все-таки был очень заинтересован, я его любил, как это ни странно. АВЕРИН: Вот здесь можете мне поверить, по поводу Аркадия Райкина вы можете поверить мне. РАЙКИН: Да, да. А вот первый чужой… Ну, я сейчас смотрю его записи, которые, конечно, бледная тень того, что он делал в реалии, потому что экран и есть экран, он экранирует. Но все равно, он на таких мягких лапах к тебе подкрадывается и берет тебя за горло мягко, и ты не можешь выбраться. Мягкими красками он работает, зараза такая, вот как сказать, мягкими… Ну как, на эстраде же надо вроде как… А он как-то мягко, незаметно. Боже мой, как это… АВЕРИН: Ну, все, кто был на спектаклях в зале, это не забыть. ЛАРСЕН: А женщины? РАЙКИН: Да, да, конечно, конечно. АВЕРИН: И женщины, да. ЛАРСЕН: Я про гениальных. АВЕРИН: Женщина - тоже человек. РАЙКИН: Алиса Фрейндлих, причем, с раннего моего детства. Она, когда еще была совсем юная актриса, она играла Малыша в "Малыше и Карлсоне". Ой, боже мой! А как она играла "Варшавскую мелодию"! Я уже был взрослый. Боже мой, у зрительного зала, как по кнопке какой-то общей, начинали течь слезы перпендикулярно лицу, прямо как у клоуна. ЛАРСЕН: Смотрите, но ведь это очень так показательно, что вы называете людей взрослых. РАЙКИН: Не-не-не, я могу вам из фантастически одаренных назвать гораздо младше меня. Не-не-не, что вы, что вы… ЛАРСЕН: Просто принято считать, что вот тогда было: о, да, поколение… А сейчас нет… РАЙКИН: Не-не-не, ой, я не люблю этих разговоров, это для меня почти вражеские разговоры. Что вы? ЛАРСЕН: Есть шанс сегодня у человека стать гениальным актером? РАЙКИН: Абюсолютно, конечно, конечно. АВЕРИН: А у вас в театре есть гении? РАЙКИН: Ну, во всяком случае, у меня есть… ЛАРСЕН: Об этом нельзя говорить. АВЕРИН: Почему? РАЙКИН: Ну, наверное, да, потому что я не чистый, так сказать, я их очень люблю. А я уж не скрою, я вам скажу заодно, что я и себя люблю тоже. АВЕРИН: Правильно. РАЙКИН: О, абсолютно правильно делаю. Потому что, не любя себя, и как ты будешь любить других, интересно? Нет, будем говорить, конечно, про более, так сказать, длинные дистанции. Но, скажем, есть Марина Неелова… Хорошо, опять будете говорить… Великая актриса просто! ЛАРСЕН: Да. АВЕРИН: Великая. РАЙКИН: Ну, там опять поколение взрослое, скажем. А я из молодых назову, ну, моложе себя, Женю Миронова, например. Это совершенно выдающийся артист, просто выдающийся. Совсем не потому, что про него там пишут, не пишут. У нас пишут или не пишут по каким-то там другим причинам, подбрасывают потом, кого-то не замечают. А есть замечательные, фантастические девочки в театре у Петра Наумовича Фоменко, фантастические две сестрички Кутеповы или, например, Галя Тюнина, или Мадлен Джабраилова, или Полина Агуреева. Ну, они выдающиеся актрисы, просто выдающиеся, понимаете? Есть потрясающий Олег Меньшиков, понимаете, есть замечательный Сережа Маковецкий. Ну, я взрослых беру. Есть фантастический Володя Машков, который, по-моему, большой дурак, потому что он не занимается театром, а у него… его бог в театре видит, а он, дурак, не видит, что его бог видит в театре. ЛАРСЕН: Потому что все поклонницы его видят голым по пояс, обмазанным сажей, с автоматом на плече. РАЙКИН: Вот да, потому что у него какие-то мальчишеские девственные мозги, у старого дурака. Я его очень люблю, говорю об этом со всей любовью, и от этого с досадой. Потому что мало того, что он актерски фантастически одарен, фантастически! Он гениально играл в "Матросской тишине" этого еврея Шварца. Гениально! Так не играют молодые артисты вообще, понимаете, это что-то… галлюцинации какие-то возникают. А кроме того, он еще фантастически одарен как режиссер, причем по театральному, у него в театре только будет и может получаться. Есть, есть… ЛАРСЕН: У нас в гостях Константин Райкин. Вы сегодня были в числе свидетелей того, как решалась судьба культуры российской на ближайшее десятилетие. В числе свидетелей или в числе все-таки участников? АВЕРИН: Решающий голос был или совещательный? РАЙКИН: Ну, я не знаю. Я сидел, молчал, слушал внимательно. Там, кстати, почему это называется Совет Федерации Федерального собрания Российской Федерации? Неужели нельзя услышать ухом, что это чудовищно - так называть?! Неужели нельзя было по-другому назвать? АВЕРИН: Зато сколько букв золотых на фасаде. РАЙКИН: Да дело не в этом. А почему три раза повторяется это слово? Это же тавтология чудовищная! Это вот тоже к вопросу о культуре. ЛАРСЕН: Ну, Совфед и Совфед… РАЙКИН: Нет, я сидел, слушал, думал. Я же, так сказать, оптимист. ЛАРСЕН: Есть надежда у культуры на выживание в ближайшее десятилетие? РАЙКИН: Если судить по цифрам, которые государство на культуру отдает, нет надежды. А если знать все-таки мускулы отечественной культуры и ее, так сказать, способности все-таки к само… Как это называется? АВЕРИН: Самовыживанию, самовоспроизводиться. РАЙКИН: Да, воспроизведению и, так сказать, некоторым свойствам птицы Феникс, понимаете, то тогда надежда есть. И, конечно, она у меня есть, но, я бы сказал, вопреки тем цифрам, которые я вижу. Потому что, к сожалению, я очень, как сказать, я очень печалюсь от того, что отношение у государства к культуре очень легкомысленное и, мне кажется, просто неверное. АВЕРИН: А вот смотрите, в свое время был такой ярлык приклеен к сельскому хозяйству - "черная дыра". Помните, тогда? Вот сколько ни дай, все черная дыра. В общем, по большому счету, с точки зрения человека, который распределяет финансы, культура - черная дыра. РАЙКИН: Ну да, да. АВЕРИН: Потому что все время туда, значит, какие-то деньги сбрасываются, а обратно… РАЙКИН: А тут же обратно не приходят. АВЕРИН: А обратно только от Стаса Михайлова приходят, понимаете? А совсем даже не от Большого театра, не говоря уже про все остальное, включая там сельские библиотеки. РАЙКИН: Ну, в этом и есть мудрость или ее отсутствие, понимаете? АВЕРИН: А зачем тогда, зачем? РАЙКИН: Что? АВЕРИН: А зачем тогда вот культура сегодня, по большому счету? Зачем театр? ЛАРСЕН: Зачем вас вызывать на эти собрания? РАЙКИН: Ну, туда вызывать, я думаю, для того, чтобы, так сказать… Ну, может быть, кто-то наивно полагает, что можно что-то вот так… Я ведь там не первый день сижу, так сказать, не первый раз. Раньше я был, так сказать, при другом составе президиума. АВЕРИН: Совета Федерации… РАЙКИН: Да, да. Ну, довольно бессмысленно, к сожалению. Там очень умно и резко высказываются люди, иногда так интересно, я имею в виду из деятелей культуры, так иногда интересно, так серьезно и тревожно искренне, что я иногда просто брал эти стенограммы к себе домой, и у меня они есть. Потому что там, скажем, Владимир Толстой когда высказался, например, и я прямо это запомнил, потому что это так попало в меня и совпало с какими-то моими ощущениями, и еще было так точно сформулировано… И так было не раз. Да и я там пару раз высказался довольно резко. Но потом я понял, что это, так сказать, какие-то такие самовыявления, которые там и гаснут, и там, так сказать, и остаются, к сожалению. ЛАРСЕН: Но мы тратим триллион рублей на оборонную промышленность, и при этом вы говорите, что культуре как-то совсем чего-то мало остается. Может быть, приоритеты действительно пора по-другому расставлять? РАЙКИН: Нет, я вам так скажу. Я-то считаю, что за культуру нужно взяться срочно, вообще за мозги, за души нужно взяться именно из соображений национальной безопасности. ЛАРСЕН: Вот вы вообще понимаете, что вы сейчас говорите? АВЕРИН: Поясните. ЛАРСЕН: "Взяться за мозги и за души". Ведь возьмутся же. РАЙКИН: Да, да. ЛАРСЕН: Если возьмутся в масштабе вот в таком федеральном и централизованно, то, может, лучше и не надо? РАЙКИН: Нет, надо. ЛАРСЕН: Почему? РАЙКИН: Надо деньги давать, надо деньги давать, но по-цивилизованному это делать. ЛАРСЕН: Просто за медицину взялись, за образование взялись, и теперь все митингуют, все смущаются, пишут открытые письма президенту в ЖЖ, собирают подписи против этих всех новых стандартов, и непонятно, чем это вообще закончится. РАЙКИН: Ну, мне кажется, что это иногда еще и симуляция какой-то деятельности. А потом, истинные цели как-то скрыты. ЛАРСЕН: А вы верите в то, что государство может взяться централизовано за души и за мозг, и это будет действительно вопросом прогрессивным, эффективным? РАЙКИН: Заниматься этим. Ну, я не про такую жесткую агрессивную идеологию говорю и не про цензуру. Хотя, вы знаете, я могу показаться совсем, так сказать, ретроградом, хотя я категорически не хочу обратно в это время, потому что я очень много идиотизма хлебнул просто лично, вспоминая, как мы сдавали спектакли, все-таки я работал и раньше в театре остром очень, в "Современнике", где по восемь раз сдавали, где сначала надо было изуродовать спектакль замечательный какой-нибудь до неузнаваемости, а уж потом его показывать публике. И этим занималось Управление культуры, там… Это я все прекрасно помню, все эти исправления, весь этот идиотизм и тоже симуляцию деятельности. Но дело в том, что та доза свободы, которая обрушилась на наше общество, обрушилась в таком обильном количестве, а мы, мне кажется, к этому… Мы не проходим этого испытания. АВЕРИН: Вот а почему не проходим? РАЙКИН: А потому, что внутри много свободы. Потому что свобода внешняя должна предполагать много "нельзя" внутри. АВЕРИН: Нет, подождите, а не потому ли как раз, что упала эта самая свобода на нутро, в котором мало культуры? РАЙКИН: Совершенно верно, совершенно верно. Потому что культура - это система запретов. Культура - это и есть ограничение, внутреннее ограничение. Во-первых, это десять заповедей: это нельзя то, это нельзя то, это нельзя… А так свободу, когда очень большое количество людей понимает как свободу грабить, хамить, клеветать и так далее, отнимать, бандитствовать, да, тогда… Потому что не готовы, потому что свято место пусто не бывает: там, где нет бога, поселяется дьявол, тут же, сразу же, сразу же, понимаете? И я про душу говорю, про мозги говорю. Культура - да… ЛАРСЕН: Но 70 лет… Вам возразят люди, которые хотели бы вернуться в Советский Союз и были счастливы в те времена. 70 лет не было бога в стране, но была культура, было понятие о том, что свобода и хаос - это разные вещи. АВЕРИН: И результат ее функционирования именно таков: как только получилась свобода, то выяснилось, что культуры не было. РАЙКИН: Это была культура тоже очень, как сказать… ЛАРСЕН: Условная. РАЙКИН: Условная, условная, да. Хотя я совершенно согласен, что что-то было более упорядочено, и более того, наши руководители, те партийные руководители коммунистические, они опасность инакомыслия понимали гораздо более остро и потому, так сказать, так занимались идеологией, так все отцеживали. И такой, казалось бы, безобидный такой микроб, как театр, так ими был контролируем, понимаете, и все такое. А правильно, потому что это очень сильный микроб. ЛАРСЕН: С другой стороны, они ведь любили очень ходить в театр. РАЙКИН: Ну, ладно! Так, тоже… ЛАРСЕН: Ну, ходили же. РАЙКИН: Кто ходил? Кто ходил, а кто не ходил. АВЕРИН: "Мой любимый старый дед обожал кордебалет…" у образцового спектакля. Я бы хотел знаете к чему вернуться? К смыслам существования. Вот смотрите, когда вы говорили про театр про свой, очень много про внутри, как актеру важно и как вам важно… А за ради чего, в конце концов? Потому что, ну вот правда, зал, даже вполне себе вместительный зал, но все равно это капля, это капля в море. РАЙКИН: Да эта капля очень сильная бывает, когда сильный идет спектакль… АВЕРИН: А вот в чем сила тогда, в чем сила этой капли? РАЙКИН: Сейчас скажу. Потому что бог просыпается. Ой, вы не были этому свидетелем, вообще это, может быть, не часто бывает, но когда это бывает, это запоминается на всю жизнь. Люди за два часа или за три часа идущего спектакля, если он сильно идет, вдруг так преображаются… АВЕРИН: Нет, я это видел. Я говорю про масштаб деятельности, я говорю про масштаб. РАЙКИН: И что? Эта капля, что вы, знаете, как много это - тысяча человек? Знаете, как я могу сразу определить, в любой город России прилетев куда-нибудь, в какой-нибудь Мухославск, условно говоря, и не зная заранее, есть там театр или нет, вот местный театр есть там, я сразу по публике, по публике, которая пришла ко мне. А у меня такой вроде как демократичный к ним разговор, совсем такой, вообще вроде как на первый взгляд развлекательный, ну совсем простой, но его не понять нельзя. Я сразу определяю по ним, по их реакциям, есть в этом городе театр вообще драматический или нет, даже плохой. Потому что люди города, где есть театр, все равно способны понимать русскую речь, такую сложносочиненную, ну такую повествовательную, а не короткими такими… ЛАРСЕН: Клиповыми. РАЙКИН: Ну да, такими - мат с междометиями, понимаете? А вот когда немножечко там есть иногда даже причастные обороты, иногда деепричастные обороты, ну какое-то сложносочиненное предложение… Потому что вот бывает город, где нету театра, и они хотят, они рады, что приехал столичный артист, но они не догоняют. АВЕРИН: На другом языке. РАЙКИН: Ну, это страшная работа мозгов и ушей, и глаз, и вообще интеллекта. Они не привыкли. А в городе, где есть театр, даже плохой, они все равно как-то привыкли. Там иногда идет классика, они имеют дело с русской речью. Казалось бы, кто вообще в театр ходит? В театр ходит в лучшем случае 10 процентов населения города, то есть 90 процентов города любого, в том числе и Москвы. 10 - это очень много. АВЕРИН: В Москве меньше.
Катюша: РАЙКИН: 90 с лишним не ходят в театр вообще никогда на свете. И тем не менее, вот эта речь, как от брошенного камешка в стоячем пруду, расходится. Вот это умение воспринимать русскую речь, оно как кругами расходится, и это заразительно, и это как-то потом чувствуется на всем населении, понимаете? Так что это очень сильно, это очень сильно, даже вот этот вот… А вот эти холеные… ЛАРСЕН: А вам важно такую почти, получается, миссионерскую деятельность вести? РАЙКИН: Конечно, важно. ЛАРСЕН: Ну а чего метать бисер-то? Есть у тебя публика, есть те, с кем ты разговариваешь на одном языке. Ведь это же не только в России. Я думаю, что, например, в какой-нибудь Великобритании уехать там чуть-чуть от Лондона… РАЙКИН: Да-да-да, то же, тоже, да. ЛАРСЕН: И там все то же самое, ничего, никаких театров, ничего. Ну и ладно, а у них там другие интересы. РАЙКИН: Нет-нет, почему, нет. Вообще по статистике там больше театров по стране и на душу населения, так сказать, чем у нас. АВЕРИН: Больше, да. РАЙКИН: У нас, я сегодня эту статистику слышал в очередной раз, у нас там около 600 театров на сегодняшний день, и у нас невероятно мало по отношению к населению, к нашим 140 миллионам. А в Европе больше, как правило, больше, больше. АВЕРИН: Зайди на любой сайт, там я не знаю, финский я недавно смотрел, музыкальные фестивали в Финляндии. ЛАРСЕН: Ну что ты? И ходят туда? АВЕРИН: И ходят. И они организуют их за свои деньги, между прочим. РАЙКИН: Ходят, да что вы! Я вам скажу, я видел, как в городе, как в Австрии… господи, вдруг почему у меня вылетел этот город… АВЕРИН: Зальцбург? РАЙКИН: В Зальцбурге, в Зальцбурге. 100 тысяч человек под дождем стоят с утра до вечера, стоят просто на площади… ЛАРСЕН: Слушайте, но это Зальцбург, это же не Мухославск все-таки. РАЙКИН: И что? А почему, это Мухославск. Зальцбург - это Мухославск. АВЕРИН: Ну ладно, тоже, да… Константин Райкин у нас в гостях. Я бы хотел перейти к личной жизни. РАЙКИН: Ну вот еще… Это еще хуже, чем политика. АВЕРИН: И задать вот вам какой вопрос. Скажите, а когда человек взрослеет? Я вот в связи с чем хочу вам его задать. Потому что я совершенно случайно в 1987-м году оказался в Большом театре, на сцене которого был объявлен концерт Аркадия Исааковича, и по состоянию здоровья он уже не мог выйти на сцену. И вот вы тогда весь этот концерт заменяли. РАЙКИН: В Большом театре? Нет-нет.. АВЕРИН: Ну, не знаю, в центре Москвы, для меня там… РАЙКИН: Нет, наверное, это было не в Большом, иначе бы это бы я запомнил отдельно. АВЕРИН: Ну, с Большим я, наверное, переврал, да. Но вот этот огромный зал, я помню точно, я тогда не жил в Москве. РАЙКИН: Да, такое было, да. Это было, наверное, в Олимпийской деревне, в каком-нибудь концертном зале. Ну да, в Москве. АВЕРИН: И вот тогда, когда пришла публика смотреть на папу собственно… РАЙКИН: А вышел сувенирный вариант. АВЕРИН: Да, а вышли вы. И я помню, как менялось настроение в зале, и как менялось настроение у вас. Я сидел довольно близко и имел возможность смотреть. Мне было за этим очень любопытно наблюдать. И тогда люди выходили из зала и как-то так говорили… вот знаете, когда - yes! Вот когда такая радость за то, что человек справился с непосильной, с нашей точки зрения, в начале этого концерта задачей. РАЙКИН: Ну да. АВЕРИН: Когда вы себя вот правда таким взрослым почувствовали? Когда вы почувствовали себя человеком, о котором вы говорили вначале, что вы такой хозяин театра, вот такой, вот сякой… РАЙКИН: Нет-нет-нет, вы так говорите про меня, я-то на самом деле не такой. Я хозяин, я хозяин - я так говорю, может, я в микрофон так выгляжу, знаете. А на самом деле я очень большой ученик, во мне это самое лучшее качество, я считаю, вот я больше всего в себе ценю, я ученик. Как бы вам сказать, мои студенты мне нужнее, чем я им. Они для меня элексир молодости, я у них все время что-то учу, я вдруг все время понимаю, что этого я не могу, не умею, я ужасно по этому поводу переживаю и, так сказать, скрежещу зубами, ну так по-доброму, но очень досадно на себя. И при этом под этим есть какая-то глубинная вера в себя, а под этим опять неуверенность. Поэтому, знаете, я, честно говоря, всегда знал, что я могу выйти и очень разочарованным, расстроенным от отсутствия моего отца зрителям, которые пришли на него, вот выйти и сделать так, чтобы через некоторое время они перестали бы об этом жалеть. Я всегда знал, то есть ну с каких-то моментов, момента какого-то своей профессиональной жизни я знал, что всегда могу это сделать, я могу это сделать. Это совершенно не значит, что я от себя, так сказать, и я там как-то умаляю вообще достоинства и высоту своего великого папы. Есть вещи, которые, конечно, никогда я не смогу сделать так, как он, и никто не сможет. АВЕРИН: Нет, я к тому, что вот это состояние, связанное с профессией, или это состояние, связанное с вашим осознанием себя - вот именно такой взрослый мужик? РАЙКИН: Да-да-да. Нет, я вам скажу, мне профессия нужна. Я очень неуверенный в себе человек, так вот говоря попросту и вот так если совсем бесстыдно. Профессия мне в некотором смысле нужна только для того, чтобы как можно больше скрыть неуверенность в себе. Я выхожу абсолютным на сцену милым танком таким, добрым, обаятельным, и, казалось бы, ничего, все сделано, все прекрасно, и я как бы… Ну, да, я профессионал. Но профессия мне изначально понадобилась эта как средство борьбы с собственной трусостью. Ира Роднина, 12-кратная чемпионка мира, стала чемпионкой, начав с того, что у нее были маленькие легкие, она очень часто болела, и ей доктор прописал ходить на лед, потому что это влияло как-то животворно на ее простуду, так сказать. ЛАРСЕН: На ее здоровье. РАЙКИН: Ну, как-то, в общем, давало ей какой-то иммунитет, на ее здоровье, да. И она в силу своего характера стала, вот она из ямы - к звездам. Вот в некотором смысле, там к звездам или не к звездам, но к профессионализму я вот, думаю, что пришел путем какой-то попытки победить свою неуверенность. ЛАРСЕН: То есть такой обратной ситуации, когда вы выходите со сцены, закрываете за собой дверь и больше в эту жизнь не возвращаетесь, ее не может быть? РАЙКИН: Что значит не возвращаюсь? ЛАРСЕН: Не знаю, просто взять и вообще… АВЕРИН: То же так: в пасечники… ЛАРСЕН: Да. Или уехать жить в Черногорию ловить рыбу. РАЙКИН: Нет, нет, нет. Для меня это все-таки способ существования. Более того, когда я болею иногда, знаете, как болеют здоровые люди, очень серьезно вдруг, вот так я не болею, не болею, запрещаю студентам своим болеть, мне кажется, что это вопрос профессионализма, как бы либо ты в себя впускаешь болезнь, либо… Но иногда она проламливается в тебя, уже просто совсем озверев, думает: ах, сволочь, вот он меня не пускает, так я вот его как-то измором возьму… И тогда я вот несколько раз в жизни так серьезно болел. И врачи мне советовали куда-то поехать на полгода, куда-то в Альпы… И вдруг я понял такую простую вещь, я говорю: как, а мне играть надо… Они говорят: ну нет, вам надо поправить свое здоровье. И вдруг я понимаю простую вещь, что мне здоровье отдельно от моей профессии просто не нужно, оно мне не нужно. Это для меня способ жизни, никакого в этом нет пафоса, это просто реально так. Просто эта профессия - это способ моего существования, худо-бедно, не знаю, хорошо или плохо, но я просто так устроен. И так папа мой жил, вот существовал. Это вот наследственное, что ли. К нему применительно понятие "дисциплина" теряло смысл, потому что он был сама дисциплина, это понятие было внутри, а не снаружи. Так оно и у меня так, понимаете? Ну что, не знаю, не хорошо это и не плохо, а просто так вот оно есть. АВЕРИН: Ну и не болейте. ЛАРСЕН: А семья? РАЙКИН: Это часть моей театральной жизни. Она у меня вся в театре, семья мне помогает. Семья - это моя дочка-артистка, которая мне очень нужна в театре и которую я выманил из другого театра не без большого труда, она не хотела работать у меня, при мне. И я это понимаю, потому что я так при папе не хотел работать долгое время, я артачился и всячески с этим спорил внутренне и внешне. Моя жена, которая мне помогает работать и преподавать, и вообще актриса… То есть у нас такая театральная семья. Это вот театральная семья и семья внутри театра, и театр внутри семьи. АВЕРИН: Еще одна часть вашей семьи, наверное (семьи в расширенном смысле), это студенты. Вы сказали, что очень многие артисты вашего театра - это ваши собственно ученики, которые прошли через вашу школу, в школе-студии МХАТ, например. А те, которых вы не можете взять к себе, вот это тяжкое испытание? РАЙКИН: А что это значит "не могу взять"? Объясните. АВЕРИН: Ну как? Все равно штат не резиновый. РАЙКИН: А, ну да. АВЕРИН: Значит, кто-то должен уйти. РАЙКИН: Да, кто-то должен уйти, да. И я периодически это делаю. АВЕРИН: Вы спокойно переживаете этот момент? РАЙКИН: Нет, спокойно - нельзя сказать. Но так надо делать, чтобы продлить жизнь театру. Театр стареет через артистов своих. Артисты очень часто большей частью, когда достигают определенного возраста или каких-то уже профессий, так сказать, и каких-то положений, они часто успокаиваются, и им перестает быть интересным играть. Там не все, но многие, я бы сказал так, большинство. И надо время от времени освежать кровь театральную. И тогда можно, как говорил Олег Павлович Табаков, обмануть судьбу. И я это делал несколько раз. Это очень трудная ситуация, когда мне приходится с кем-то говорить о том, что ему надо уйти. Ну, кто-то уходит сам, а кому-то я… АВЕРИН: А вас кто-то подпирает? Есть ощущение, что есть снизу кто-то, поколение, которое вас подпирает? РАЙКИН: Меня кто-то? Ну, во всяком случае я вполне трезвый по отношению к себе человек. Я так думаю. И придет время, когда я увижу, что я чему-то очень сильно препятствую, чему-то творческому... АВЕРИН: Оно не пришло. Спасибо. РАЙКИН: Не пришло. АВЕРИН: Константин Райкин был у нас в гостях. ЛАРСЕН: Спасибо огромное. АВЕРИН: Всего доброго! РАЙКИН: Оно не пришло! Ну, спасибо… ЛАРСЕН: Хорошего вечера!
Casi: click here Константин Райкин: заявить о нелюбви к критикам – как признаться, что не любишь арабов В июле в Израиле с моноспектаклем "Самое любимое" выступит художественный руководитель театра "Сатирикон" Константин Райкин. В концерте, который будет посвящен 100-летию со дня рождения Аркадия Райкина, прозвучат стихи Пушкина, Мандельштама, Заболоцкого, Самойлова, Рубцова. Накануне израильских гастролей Константин Райкин ответил на вопросы корреспондента NEWSru.co.il. Можно ли назвать моноспектакль, с которым вы приезжаете, новой редакцией вашего знаменитого "Давай, артист!"? Наверное, можно, но в очень измененной форме. Основную часть нового спектакля составляют стихи. В "Давай, артисте!" вы много рассказывали об Америке, о первом впечатлении, которое она на вас произвела. Это впечатление было сильным. А желания уехать из России у вас тогда не возникло? Нет. Я не буду напускать никакого пафоса. Тут все очень конкретно. Для меня главным занятием жизни, определяющим меня самого, является моя профессия, моя работа. А она связана с языком, со знанием языка. Работа драматического артиста связана с необходимостью знания и совершенного владения языком страны, в которой он живет. Именно поэтому у меня никогда не было такой мысли – уехать. Я повязан русской культурой, русским языком. В любой другой стране я обречен на то, чтобы расстаться с этой профессией, а я на это не согласен категорически. Но работает же в вашем театре молодой американский актер Один Байрон – выучил русский, играет главные роли, стал звездой сериала "Интерны". Во-первых, Один Байрон работает в "Сатириконе". У меня. Ни один другой театр его не пригласил. Это связано с моим отношением к иностранному акценту. Иностранный акцент, особенно американский, это же не "социальный" акцент. В России американский акцент, при хорошем знании русского, можно актеру простить. Во-вторых, американец в России – это совсем не то, что русский в Америке. У американца в России другая ценность. В России иностранец вызывает интерес. Кроме того, Один – человек другого поколения. В те годы, когда я был молод и – теоретически – способен уехать, уехавший становился изгоем. Это был болезненный вопрос. Для американца это не болезненный вопрос. Для него это вообще не вопрос. Американец просто путешествует и может находиться в этом состоянии долгие годы. И потом… Я только один раз в жизни мог доказывать, что я нужен. На второй раз у меня не хватило бы сил. Играть в пьесе, где нет роли "Костя Райкин", я бы не смог. Я так устроен. У вас, что называется, "спортивный" характер? Вам необходимо что-то кому-то доказывать? Работать "на сопротивлении"? Я – самоед. Я всю жизнь живу в такой ситуации, когда меня не надо – а я есть. Но ведь вы уже давно всем все доказали! А когда я всем все доказал, то меня опять не надо. Такая уж у нас страна. У нас страна некрофильская, в ней покойников любят больше, чем живых людей. Пока ты жив, ты все время должен рыпаться и доказывать, что ты необходим. В своем театре я создал такую ситуацию, при которой я нужен. Это единственное место на земле, где я необходим. Я говорю – все молчат. Ну, еще когда я на сцену выхожу. Но это благодаря моему театру, который я "под себя" организовал. Поэтому мне здесь хорошо. Судя по вашим словам, в вашем театре демократией и не пахнет. А возможна ли в театре демократия? Демократии вообще быть не может и не только в театре. Это, по-моему, очень несовершенное построение. Истина не там, где большинство. Большинство бесконечно ошибается, задайте большинству вопросы, и вы получите чудовищные ответы. Например, большинство всегда считало, что Земля – плоская. Джордано Бруно и Галилей были в меньшинстве, и их участь незавидна. У нас в стране большинство клеймило, гнобило Сахарова, причем, демократическое большинство. А он такой Иисус Христос современный… чего-то говорил им картаво, тихо. А когда меньшинство – в данном случае, российская оппозиция – устраивает протестные акции, вы примыкаете к нему? Мне не хочется говорить о политике. Такое ощущение, что мы делаем политике рекламу, как будто, кроме нее, ничего нет. А это не так. Ну, эти акции это не столько политика, сколько эмоциональное выражение гражданской позиции. Я не ходил на митинги. Я не люблю большое скопление народа. Конечно, ежевечерне я имею дело с большой группой людей, но это люди, организованные искусством. А когда это множество, собравшееся вместе по разным соображениям, то я таких вещей сторонюсь. Не моя сфера. Но, в принципе, протестное движение – это вещь серьезная, прогрессивная, заслуживающая внимания и уважения. Недавно Сергей Юрский высказался в том смысле, что он может ходить или не ходить на митинги, но, в любом случае, он – с протестующими, а не с теми, кто защищает то, что и так надежно защищено ОМОНом. Конечно, конечно. Это очевидно. Но я понимаю, что в рядах протестующих много всяких людей: и карьеристов, и провокаторов. У нас в стране так много поощрений находит подлость, она так лицедействует, так многолика, что проникает всюду. У нас любое начинание превращается в жульничество и воровство. Потому что упущены души и мозги. А на пустом месте, там, где нет святости, поселяется дьявол. Где нет внутренних установок, где отсутствуют внутренние запреты. А ведь свобода в лагере не нужна. Зачем давать свободу людям, у которых внутри беспредел? Театр может что-то изменить? Может, но тут нужна регулярность. Театр должен выступать единым фронтом с литературой, образованием. Государство должно помогать. А оно, наше легкомысленное государство, занимается сиюминутными ублажениями, самообогащением, делает то, что может стать губительным для будущего страны. Все думают о том, что дорожает-дешевеет баррель, но настоящие опасности нам грозят со стороны культуры, вернее, ее отсутствия. Мрачноватая картина… Нет, я оптимист. Горестный оптимист. Я все равно не буду участвовать в подлости, все равно буду выходить на сцену, вести свою безнадежную борьбу своим способом. У вас бывают моменты, когда вам хочется воскликнуть: "Боже мой, я – гений"? Если таких моментов нет, можно себя сожрать. Если твоя работа не приносит тебе высочайших моментов наслаждения, зачем тогда таким малооплачиваемым, таким кропотливым, трудоемким, таким микробным делом заниматься? Конечно, иногда думаешь о себе не без удовольствия, но потом приходит отрезвление, сомнения. В общем, в этом процессе есть "полосатость". Константин Аркадьевич, почему вы не любите критиков? Потому что их мнение, как правило, не совпадает с вашим? Почему это я не люблю критиков? Это все равно, что сказать: "Я не люблю арабов". Это национализм в профессиональном смысле. Критика – это профессия в искусстве необходимая. Просто среди критиков есть много людей малоодаренных, поверхностных, которым дано право быть напечатанными. А театр, он же ничего после себя не оставляет. Остаются только статьи. Когда плохо пишут о писателе, это не так страшно, потому что после него остается его книга. А после театра ничего не остается. Был спектакль – и нету. А какой-нибудь тупой критик написал, что это было плохо, когда это было хорошо. Просто этот критик ничего не просек, не почувствовал. А статья осталась. Важен ли для вас успех? Успех – вещь необходимая, но недостаточная. Спектакль должен произвести на зрителя впечатление. Если нет успеха, значит, где-то допущена ошибка. Для меня это – самый важный критерий. То есть, успех – недостаточный параметр для того, чтобы считать спектакль хорошим, но его отсутствие свидетельствует о серьезном просчете. В одной из телепередач Михаил Ефремов на вопрос, как его представить зрителям, сказал: "Я – актер русского психологического театра". А какое определение вы бы выбрали для себя? Я не только актер… я "что-то еще" в этом театре. Я думаю, что я – "театральный делатель". Не "деятель", потому что это звучит пафосно, а именно "делатель". В этом неуклюжем слове есть и мое актерство, и преподавание, и "худручество". И ваше отношение к театру как к делу всей жизни. Беседовала Елена Берсон
Administrator: телеканал НТВ. Спектакль 1996 год. Режиссёр: Валерий Фокин В ролях: Олег Табаков, Евгений Миронов, Владимир Машков, Константин Райкин, Марина Неёлова, Галина Волчек, Авангард Леонтьев Описание: Режиссер Валерий Фокин соединил в одном спектакле, на первый взгляд, несоединимое — «Бобок» Достоевского и «Двадцать минут с ангелом» Вампилова. Мистический рассказ, герои которого пребывают в загробном мире, и вполне бытовую историю, вся мистика которой остается в заглавии, где упомянут неведомый ангел. В первом действии торжествует смерть, зато во второй части спектакля простая провинциальная жизнь берет свое. Это — спектакль-бенефис, где бенефициантами становятся едва ли не половина актеров табаковского театра — Владимир Машков, Евгений Миронов и, конечно, сам Олег Табаков, к юбилею которого Фокин и поставил заново один из двух провинциальных анекдотов Вампилова.
Innamorata: Телеканал культура "Главная роль" Ведущий Юлиан Макаров. Гость программы - Константин Райкин. От 25.06.2012 Видео
Administrator: Российская газета Константин Райкин: Папа был уверен, что я стану актером Текст: Светлана Мазурова (Санкт-Петербург) В Северной столице прошел спектакль-встреча народного артиста России, руководителя московского театра "Сатирикон" Константина Райкина "Самое любимое". - Я буду говорить о своей профессии, о себе, о семье и буду читать любимые стихи, - сказал актер. - Я ленинградец, родился здесь. Сколько себя помню, столько помню ту славу, в которой пребывал папа. Это был обожаемый в стране артист. Помню человеческие лица - в театре, на улице, неважно где, - которые смотрели на него с немым обожанием, с восторженной улыбкой. Это я сразу, как появился на свет, засвидетельствовал. Константин Райкин вспомнил великий Большой драматический театр под руководством Георгия Александровича Товстоногова, на спектакли которого его водили с детства. Он видел гениальных артистов, репетиции, волшебное закулисье. И, конечно, Театр эстрады, где маленький Костя постоянно обитал за кулисами и смотрел папины спектакли. Говоря о Петербурге, который для Константина Аркадьевича навсегда остался Ленинградом, он до сих пор произносит "в нашем городе", хотя уже 45 лет не живет здесь. Вспомнил Ленинградский зоопарк, где с радостью занимался в кружке юных зоологов. Позже наблюдения за животными и птицами ему очень пригодились. На вступительных экзаменах в театральный институт он покорил приемную комиссию этюдами, виртуозно изображая хищников и пернатых. С детства сына великого Аркадия Райкина окружающие мучили одним вопросом: "Ты, конечно, тоже будешь артистом?" Будто нет другого пути и других профессий. - И папа был уверен, что я стану актером. Но об этом я узнал уже потом, - заметил артист. Костя решил стать спортсменом. В течение шести лет целенаправленно занимался легкой атлетикой в знаменитой ленинградской легкоатлетической школе, из которой вышло много чемпионов, замечательных спортсменов. - Спорт дал мне закалку на всю жизнь (дело не только в здоровье), умение трудиться. Быть последовательным. Умение каждый день, по сантиметру продвигаться к намеченной цели. Вот такой секрет успеха. Когда родители Кости находились на гастролях в Чехословакии, он поступал в Ленинградский университет на биофак. И наверняка стал бы студентом, потому что учился хорошо. Но неожиданно юноша рванул в Москву и поступил в Щукинское училище. На актерском факультете был конкурс 317 человек на место. Великолепный рассказчик, замечательный артист легко взял зал историями, наполненными юмором, самоиронией. И неожиданно сменил жанр спектакля-встречи. Перешел к стихам любимых поэтов - Давида Самойлова, Заболоцкого, Рубцова, Мандельштама, Пушкина. Великие поэты, "словесные ювелиры" (как тонко оценил их Райкин), создавшие первоклассные шедевры. Все имена связаны с Ленинградом. Однажды Аркадий Райкин был на концерте сына в Прибалтике и посоветовал ему: - Всегда читай стихи. Обязательно! Какая бы публика ни была. Таким образом ты даешь совсем другое содержание тому, что делаешь. Помогаешь понять зрителям и про них самих, и про жизнь - что она объемная, разножанровая, не только веселая, но и грустная, горькая, трагичная, глубокая, философская… - Непростую программу предложил я вам, - заметил на прощание Константин Райкин. - Вы хорошие зрители…
Administrator: Вести. Культура - Константин Райкин (Эфир 29 июня 2012)
Casi: Константин Райкин. Дружеский шарж Юрия Богатырева.
Локоны: Наш Арсенал - Новости Тулы: Я мягкий и добрый, но могу оторвать башку! В середине мая, под закрытие концертного и театрального сезона, в Тулу приезжал Константин Райкин, который собрал полный зал филармонии. В интервью и своем моно-спектакле он рассказал о себе многое. Но вот о своей семье и личной жизни – ни слова! Это – закрытая дверь от чужих глаз. О своих спектаклях Ночью приехал в Тулу. Очень тяжелая дорога была из Сергиева Посада. Вообще я все время в театре, отрываюсь на один-два дня. И приезжаю не для того, чтобы изучать город. Мы быстренько все налаживаем и репетируем, ставим свет, звук, и после выступления сразу уезжаем. Я бы хотел, чтобы после моего спектакля зритель как-то сердцем поумнел. Это, может быть, пафосно звучит, но если не ставить высоких задач, то ты ничего не выковырнешь. Конечно, зрителю должно быть, грубо говоря, интересно. Он должен сидеть, внутренне раскрыв рот, не кашляя. Но таковы, мне кажется, элементарные законы театра, которые сегодня, может, кто-то игнорирует, но я в этом смысле человек традиционный: люблю, чтобы было интересно, захватывало, не люблю, чтобы зрители уходили, протестовали, выходили из зала – меня это обижает, как обижает нормального человека, который хочет высказаться, а собеседник его не слушает. Я профессионал и мне кажется, что за долгие годы работы на сцене научился делать так, чтобы такого не происходило. Бывают люди толстокожие, бывают очень случайные. Но я верю, что если то, что идет на сцене, по-настоящему сильно и хорошо сделано, то пробьет даже жлоба, если его затащить в театр насильно, оторвав от дивана и скрутив по рукам и ногам. Если мне не удается кого-то увлечь, то, как и в советских гастрономах, покупатель всегда прав! О культуре и культурных людях Нелепо руководят духовно-интеллектуальным потенциалом нашей страны, великой в прошлом и невеликой ныне. Мы не про размеры говорим. Что говорить про размеры, если уж мы такие получились? Что ж мне – гордится, что я сын великого артиста? Я ж не дурак! Если мы называем страну великой, мы ее называем не по размерам, а по делам. Очень опрометчиво и неверно руководят мозгами и душой: образованием, наукой и культурой. Мне кажется, это совершенно упущенные важнейшие компоненты жизни нации. В этом смысле кризисное время уже наступило. Театр – это такое занятие, которое не может само себя окупать. Даже великий симфонический оркестр требует вложений со стороны. И тут государство должно вложиться гораздо больше, чем оно вкладывается. Странно, вроде бы очень культурные люди руководят нами, хорошо говорит наш тандем, но с моей точки зрения, делает ужасные ошибки: думают, что промышленность и экономика заслуживают внимания в первую очередь, а что-то во вторую. Все делается одновременно! Обязательно! Потому что отдавать промышленность, экономику и вообще свободу в руки некультурных людей – абсолютная опасность: тогда люди понимают свободу как свободу хамить, грабить, клеветать и вообще бандитствовать. Всякие средства цивилизации, в том числе свобода, обязательно должны быть отданы в руки культурных людей. Культура – это вопрос внутренних ограничений, большое количество «нельзя» внутри. Десять заповедей –тоже культура. И будет можно все снаружи, когда есть «нельзя» внутри. А когда все «можно» внутри, тогда нам свободу вообще рано предоставлять. Поэтому очень срочно надо поднимать культуру, очень серьезно заниматься образованием. Я говорю, потому что преподаю. Надо заниматься фундаментальной наукой. Я вообще имею дело с очень талантливыми обезьянками, которые даже и не слезли еще – я их на деревьях учу. Хожу под деревом и с помощью ананасов и бананов подбрасываю знания. Ребята замечательные, чистые душой, что, быть может, изначально важнее всего. Бывают исключения, но в основном они темные совсем! Институт для них – это такой интеллектуальный и социальный лифт, который за четыре года поднимает их невероятно. Потому что приходят они практически неграмотными людьми. Об Интернете Я пользуюсь Интернетом не впрямую, а через близких людей – через жену, дочку, секретаршу. Сам не сажусь, потому что это не вписывается в мою жизнь. И не хочу, потому что знаю, как на это подсаживаются. И я боюсь подсесть, а у меня и так времени вообще нет. О режиме дня Я встаю в семь утра каждый день. Прихожу к 8.15, чтобы подготовиться к репетиции. Она начинается в девять, а в двенадцать я студентов отпускаю на лекции. Потом делаю дела в театре, у меня всякие худруческие обязанности. Если спектакль в этот день, готовлюсь к нему заранее. Явка на спектакль не за сорок минут или за час, как бывает у других, а за три-четыре. Все разминаются, распеваются. Если я сам играю, то тоже должен подготовиться, повторить текст. Заканчивается спектакль иногда в десять вечера. Ложусь не раньше полуночи. Об актерстве Как актер я всегда работаю с другими режиссерами. Когда я сам ставлю, я никогда не играю. Я абсолютно покладистый актер. Послушание – одно из профессиональных качеств актера. Спорить с режиссером нельзя. Он командир. Он – всё! Я делаю только то, что предлагает он. Вообще так устроен современный театр. Режиссера любишь, как мужчина любит женщину. И тот артист лучший, который лучше и быстрее сделает своим предложение режиссера. Мы ничего не делаем сами по себе! Глазом не поведешь, если тебе это не предложит режиссер! Режиссер всё делает артисту, просто всё! Говорят: ох, какой он молодец, как сыграл! Да ничего он сам не сыграл. Он молодец, что создал впечатление, что играет сам. О строгом режиме и бесноватости «Сатирикон» называют театром строго режима. Потому что вокруг театры очень квелые, рыхлые. А без определенной собранности ничего в театре не сделаешь. Я очень мягкий и добрый человек, но могу оторвать башку. Страх – это обязательный компонент блюда, которое называется демократия. На одной сладкой любви ничего не сделаешь. Надо, чтобы тебя любили, уважали, но боялись быть отруганными, выгнанными. Такое наше дело! А меня называют Бесноватым. Это вопрос темперамента! О кино Нет такого предложения в кино, на которое я согласился бы. Не то что мне это неинтересно, но не так интересно, как работа в театре. Ну что ж я буду распыляться, когда мне уже столько лет. Мне надо успеть целый ряд вещей сделать – и отмести все остальное. Раньше, когда мне было 18, 25 лет, я все успевал, а постепенно дорожка-то сужается, потому что планы становятся более ясными, цели конкретными, и надо от чего-то отказываться. О своих Свой человек или нет, работа показывает – как на фронте, окопные отношения. Там же все очень истинно. А еще говорят, чтобы человека хорошо узнать, с ним надо один раз хорошо поссориться. Если он мерзавец, скрывающий свою сущность, то в ссоре он проявит себя. Если много соли вместе съели, значит, уже знаю, что ожидать. О детстве Я застал расцвет славы отца. С детства приобщался к театральной жизни. Постоянно ходил на все спектакли и репетиции. Театр – ни с чем не сравнимое, волшебное место. Но я не мечтал о нем. Я совершенно не хотел владеть тем, что мне не принадлежит. Что только не предпринимал, чтобы никто не узнал, что я Райкин!Невероятно стеснялся своей фамилии, даже придумывал другие. И каким позором для меня было, когда моя нянька, расталкивая толпу в театре или магазине, вела меня за руку, приговаривая: «Пустите, это сын Райкина!» Еще одним моим детским позором была одежда, привезенная родителями из-за границы, причем на вырост. Ведь дети – несчастные существа, не могут даже выбрать себе одежду, которая нравится. Так вот все друзья бегали по двору в нормальной советской одинаковой одежде цвета какашек. А я выходил и стоял возле подъезда, боясь пошевелиться и испачкать красоту. Причем брюки были длинны сантиметров на сорок – родители все ждали, что я вырасту гигантом. А еще меня страшно мучило в детстве, когда взрослые постоянно спрашивали: «Ты, конечно, тоже будешь артистом?» Это «конечно» и «тоже» просто убивало! А еще я шесть лет занимался спортом – бегом на 100 метров и прыжками в длину. Причем не ради здоровья, а ради рекордов. Можете себе представить, какой из меня получился спринтер и прыгун с моими физическими данными? Несмотря на упорство! И в итоге я решил наказать спорт своим отсутствием. Но это стало отличной закалкой на всю жизнь. Спорт – это умение трудиться и двигаться к заданной цели. Мужество – это быть последовательным на протяжении долгого времени. Это секрет моего успеха. Тут главное – жить долго! О зверях и «Щуке» В детстве любил биологию. Звери – моя страсть. Все шло к тому, что я буду поступать в Ленинградский университет на биофак. Я уже радовался, что стану в семье, где все актеры, белой вороной. И вот, когда сдал экзамены в университет, решил: а что бы мне попутно, ну вот просто так, не попробовать поступить в театральный? Эдакое кокетство с судьбой. И вот родители уехали на гастроли в Чехословакию, и я отправился в Москву, ничего им не сказав. Узнал только, что главное – пройти первые три творческих тура, а уж общеобразовательные экзамены я бы сдал. Выучил прозу, стихотворение и басню, прочитал их сам себе перед зеркалом и так себе понравился! И вот приехал. Перед Щукой – толпа народу! И все нервничают, кто-то уже рыдает. Оказалось, конкурс 317 человек на место! И это был не самый большой конкурс за все годы. Через три дня настала моя очередь. Многие выходили со слезами – там прерывают: «Стоп! Спасибо!». Ого, думаю! Я так хорош, и меня прервут! Это сейчас, когда я сам сижу в приемной комиссии, знаю, что прерывают, потому что уже с первых же секунд понятно, надо или нет человеку идти дальше, его ли это дорога. А тогда у меня была цель – не дать меня прервать. И вот читаю я и вижу по глазам экзаменаторов: сейчас прервут. Я бросаю басню прям на полуслове и… объявляю: «Тигр». И начинаю изображать тигра! А надо сказать, что я занимался в кружке юннатов, много наблюдал за животными и изображал их частенько. Так и здесь: встал на четвереньки и вперед! Потом резко встал – и начал читать «Алые паруса» Так же, на полуслове, прервался – и следующее животное. В общем, я взял приемную комиссию измором и сильно удивился, когда среди тех, кто прошел во второй тур, не прозвучала моя фамилии. Оказывается, меня отправили сразу на третий. Но я и на второй пришел! И снова мучал их животными сценками! В итоге меня зачислили. И тогда я сразу понял, что ни в каком биофаке я учиться не буду. Родители вернулись, и я уже был не то что не студентом университета, но даже и не ленинградцем! О родителях Мои родители обладали удивительным качество: никак на меня не давить, глобально не влиять. Я сам принимал все важные решения. И только потом выяснялось, что это именно те решения, которые родители и хотели от меня. Только спустя годы я узнал, что папа задолго до моего поступления понял, что я буду актером. Однажды, когда мне было 11 лет, на отдыхе в парке он решил меня протестировать, есть ли у меня талант. Папа мне сказал: «Двигаясь вокруг этой клумбы, изобрази человека от рождения до смерти». Я изобразил. Он ничего не сказал. Но по его лицу я тогда понял, что он доволен увиденным. Это воспоминание – драгоценное! Фамилия Райкин – это Эверест. Сложно жить, когда тебя сравнивают. А сравнивают всегда и все! Тем более что Райкин был такой красивый, костюмный. И от тебя ждут того же! А ты? Сложно, очень трудно! Хотя я человек не закомплексованный!
Administrator: Фото: Алексей Клим_Самгин Кошелев
бельчонок: 8 июля Константин Райкин Константин Аркадьевич Райкин родился 8 июля 1950 года в семье известного эстрадного актера Аркадия Райкина. В школе он мечтал о том, что станет биологом. Однако после выпускных экзаменов он едет в Москву и подаёт документы в Высшее театральное училище имени Б.В. Щукина. Райкин успешно сдал экзамены и был зачислен в училище на курс замечательного актера Ю. Катина-Ярцева. В 1971 году Константин Райкин окончил театральное училище и был приглашен Галиной Волчек в театр «Современник», в котором он затем проработал в течении 10 лет. За это время он сыграл большое количество драматических ролей и зарекомендовал себя, как незаурядный актёр. В 1981 году молодой актёр пытается попробовать что-то новое и переходит в Ленинградский театр миниатюр под руководством А.И. Райкина. Вместе с отцом он сыграл спектакли «Его Величество Театр» (1981) и «Мир дому твоему» (1984). В 1982 году театр становится Государственным театром миниатюр и переезжает в Москву. Ещё через 5 лет театр был переименован в Московский театр «Сатирикон». В 1985 году увидел свет моноспектакль «Давай, артист!..», в котором Райкин был автором и исполнителем. В этом же году ему было присвоено звание Заслуженного артиста Российской Федерации. После смерти Аркадия Райкина руководство театром перешло в 1988 году к Константину Райкину, который в последующие годы пригласил в «Сатирикон» многих талантливых режиссёров, таких как Роберт Стуруа, Петр Фоменко, Роман Виктюк, поставивших на сцене «Сатирикона» несколько спектаклей, имевших громкий успех: «Служанки»(1988), «Сирано де Бержерак»(1992) и др. В 1992 году К. Райкин был удостоен звания народного артиста Российской Федерации. За годы руководства «Сатириконом» К. Райкину удалось создать совершенно новый театр, впитавший все лучшие черты своего предшественника и превратившийся в первоклассный современный театр, пользующийся неизменным успехом у российских и зарубежных зрителей. Помимо работы в театре Райкин очень успешно снимался в кино. Стал известен и узнаваем после роли в музыкальной ленте режиссера В. Воробьева «Труффальдино из Бергамо» (1976). В 2000 году Константин Аркадьевич Райкин был награжден орденом «За заслуги перед Отечеством» IV степени.
Administrator: Константин Райкин. Фото Бориса Кремера. 2001 год.
бельчонок: Константин Райкин: "Сюжет нашей судьбы зависит от нас" Бог замечает того, кто выпрыгивает ему навстречу!" На детские недетские вопросы фотохудожника Дмитрия Брикмана на канале ITON-TV отвечает актёр театра и кино, художественный руководитель московского театра «Сатирикон» Константин Райкин.
Administrator: Радио Свобода Петр Фоменко: учитель, мучитель и духовный отец 13 июля – день рождения Петра Фоменко. Создателю и руководителю одного из лучших российских театров, выдающемуся режиссеру и педагогу, воспитавшему несколько поколений замечательных актеров и режиссеров, исполнилось 80 лет. Время от времени Петр Фоменко ставит спектакли "на стороне" – в Театре имени Вахтангова , в "Комеди-Франсэз", в "Сатириконе". С юбилеем Петра Фоменко поздравляет художественный руководитель театра "Сатирикон" Константин Райкин, сыгравший главную роль в его постановке "Великолепный рогоносец": – Петр Наумович Фоменко – великий режиссер. Я думаю, он один из самых крупных режиссеров, с которым я встречался в жизни, а у меня, слава богу, есть возможность сравнивать. Он – уникальнейший человек, уникальный режиссер, уникальный творец театра. Это отдельный мир – когда соприкасаешься с ним, испытываешь большие затруднения и тяжелейшие муки, но эта встреча может привести к опыту, который не забудешь никогда в жизни. Благодаря этому, я пришел к какому-то актерскому результату, который тоже в некотором смысле ни с чем несравним. То, что я делал у него в спектакле "Великолепный рогоносец", я не делал больше нигде и никогда. Это совершенно отдельная от всей остальной моей актерской жизни, очень богатой и разнообразной, история. Во-первых, у меня есть такое, может быть, нескромное ощущение, что с нагрузками Фоменко мог справиться только я, что любой другой артист не выдержал бы этого. А я выдержал. Не потому, что я самый прекрасный, а потому, что у меня такой характер, потому что мы так с ним сошлись, такая была любовь-поединок. Наш театр, благодаря ему, приобрел невероятную драгоценность. Невероятную. По-моему, мы были последним "чужим" театром, в котором он ставил – я имею в виду отечественные театры, где он был, так сказать, желанным гастролером. Мне кажется, это была чрезвычайно и для него самого интересная, удачная, драгоценная постановка. Он вообще человек, вокруг которого кругами расходятся волны каких-то счастливых сомнений, волны впечатлений, духовных потрясений. Человек, который не оставляет тебя таким, каким ты был до встречи с ним. Он подвергает тебя страшным, мучительным сомнениям. Сам он невероятно духовный, какой-то бездонный человек. Он обладает странными качествами и привычками, например, он переодевается на репетиции – целиком! Надевает другие носки, тапочки, какие-то шаровары с оттянутыми коленками, старую фуфайку. Такое ощущение, что он собрался работать маляром, красить окна, мазать двери. Он к этой работе каждый раз подходит, как к какому-то чисто физическому, грязному труду. Он поразительный, замечательный творец фраз, каких-то интонаций. Он очень музыкальный и невероятной высоты словесного полета матерщинник. Он матерится так красиво, как ни одному человеку не снилось. Мат, который сравним с пением, с романсом. Это такое элегантное гусарство. Он прекрасно выпивает – так, что даже зашитый человек, который зарекся когда-либо брать в рот спиртное, не сможет удержаться, глядя на него – так это красиво и по-мужски. Он обладает невероятным мужским обаянием. Он красивый, синеглазый, кокетливый мужчина. Он вообще подарок судьбы для каждого артиста, для каждого человека театра. Он какое-то явление природы. Его хочется беречь, холить, говорить ему нежности. Притом, что он очень большой художественный мучитель, конечно. Он учитель и мучитель. Благодаря Петру Наумовичу, я испытал несколько сильнейших театральных потрясений, и каждый раз, вне зависимости то того, насколько мне нравился спектакль, я уходил с каким-то счастливым комком в горле, мне хотелось плакать, потому что я пообщался с громадным талантом и настоящим, трепетным человеком. Я желаю Петру Наумовичу всяческих благ, и чтобы его прекрасные артисты его радовали. Я хочу, чтобы он жил долго и всех нас радовал неожиданными своими работами.
Administrator: Пётр Наумович Фоменко и Константин Аркадьевич Райкин
Administrator: Фонд Либеральная миссия Есть ВИДЕО Константин Райкин: «Не дорого ценю я громкие права…» 17 апреля в Культурном центре Высшей школы экономики состоялась очередная встреча из цикла «Важнее, чем политика», организованная Фондом «Либеральная Миссия» и НИУ ВШЭ. На этот раз гостем стал художественный руководитель театра «Сатирикон», народный артист России Константин Райкин. Встречу вели Дмитрий Бак и Евгений Ясин Дмитрий Бак: Добрый вечер, уважаемые друзья. Сегодня очередной вечер в рамках проекта «Важнее, чем политика», который организован фондом «Либеральная миссия» и Национальным исследовательским университетом Высшая школа экономики. Сегодня у нас в гостях Константин Аркадьевич Райкин. Несколько слов позволю себе сказать в рамках формата нашего проекта. Два слова скажу о том, что когда-то совсем недавно мне довелось присутствовать в Центре Мейерхольда на мастер-классе, который вел Константин Аркадьевич, и это была полная феерия. Там играли студенты, которые занимаются в творческой мастерской Константина Аркадьевича, он сам пояснял то, что происходит на сцене, читал какие фрагменты из спектаклей. Это былотвеликолепно, но это был другой жанр - творческая встреча, - и Константин Райкин главным образом выступал как артист. В рамках же нашего проекта нам предстоит выяснить очень широкий круг вопросов, которые мы должны с вами сформулировать. Но канва возможного разговора у меня в сознании появилась именно тогда, когда я слушал Константина Райкина в Центре Мейерхольда, поскольку я видел жизненный и творческий путь этого человека. Одно с другим здесь очень близко соприкасается: я видел, как актер становился режиссером, а режиссер становился педагогом. Все эти три ипостаси дополнялись ролью художественного руководителя одного из ведущих театров Москвы, а Константин Райкин руководит театром «Сатирикон» вот уже почти четверть века. И во всех этих обликах я чувствовал необыкновенное единство человека, который присутствует в культуре сознательно и сознательно делает свое честное дело, хотя и в очень разных направлениях, в очень разных жанрах, и по-разному реагирует своей собственной жизнью на те события, которые происходят вокруг. Всегда интересно и всегда важно услышать из первых уст то, что на самом деле означает для артиста современная жизнь, как он в ней живет. Я думаю, что по какой-то такой канве и пойдет сегодняшний наш разговор. Впрочем, наш проект всегда предполагает отсутствие каких бы то ни было рамок, и его символическое название задает нам полную свободу. Мы, как всегда, будем абсолютно свободными, и, конечно, абсолютно свободным будет Константин Аркадьевич Райкин, которому я с удовольствием предоставляю слово. Константин Райкин: Я по своей основной профессии все-таки артист, поэтому я к этому отношусь как к некому выступлению. Во-первых, я сразу скажу, что мне безумно понравилась эта шапка, это название «Важнее, чем политика», если я правильно это понимаю. То есть я как-то это понимаю, причем безумно воодушевленно, и сейчас на эту тему буду воодушевленно и, наверное, сумбурно говорить. Я даже как-то и не готовился, потому что мне кажется, что вся моя работа и жизнь последних лет проходят под этой шапкой, в попытках доказать себе и другим, что есть вещи гораздо более важные, чем то, что мы понимаем, или то, что я понимаю под словом «политика». Потому что наша повседневная жизн всячески нас сталкивает с такой назойливой, настырной и в общем безрадостной мыслью, что только политика - это самое главное, что есть на свете, а иногда приходит отчаянная мыслишка о том, что ничего кроме политики-то и нет больше вообще. Нас пытаются убедить в этом, может быть, и не словами даже, но густотой обсуждения всего, что связано с политикой. Вы посмотрите, чем полны наши газеты, разговоры, телевидение? Возникает ощущение, что ничего кроме политики нет, или, если оно и есть, то оно столь незначительно, малоинтересно, ничтожно, что как бы совсем не заслуживает внимания. Первые лица - это политика, бесконечное количество фотографий, упоминаний, разговоров, обсуждений, интересов со стороны журналистов, главные вожделения всех папарацции. Вообще нас окружает бесконечное количество разговоров на тему политики, на тему взаимоотношения стран, классов, сословий, экономических и социальных проблем. А у меня давно зреет большое раздражение и желание всячески пытаться это игнорировать. Конечно, игнорировать невозможно, потому что я, например, руковожу бюджетной организацией, театром, который весь зависит от положения дел в стране, от всяких экономических и политических ситуаций. Конечно, я реальный человек, я читаю газеты, смотрю телевидение, и, как бы тошнотно я к этому время от времени не относился, я должен знать, что происходит, как-то это понимать и трактовать. И тем не менее, мне кажется, есть нечто прекрасно независящее от того, кто главный человек у нас в стране в политическом смысле, каково его окружение, какая политическая обстановка в стране. Мне кажется, очень важно понимать, что есть вещи прекрасно независящие от этого. Почему, когда Дмитрий Петрович меня спросил: «А как назвать ваше выступление?» - я сказал, что его надо назвать «Не дорого ценю я громкие права». Дело в том, что у Александра Сергеевича Пушкина есть совершенно гениальное стихотворение, которое называется «Из Пиндемонти». «Из» – это предлог, Пиндемонти – это фамилия. А назвал он его так, потому что, видимо, хитрил с цензурой, чтобы его напечатали: сделал вид, что перевел некого Пиндемонти, то есть за содержание не отвечает - просто перевел, и все. А мысль, которая там высказана, вроде как принадлежит Пиндемонти, хотя на самом деле это не правда, это гениальное, оригинальное его произведение. Это небольшое стихотворение, которое я позволю себе прочесть. В нем сказано очень многое. Просто на тему этого стихотворения потом можно очень долго говорить, что, может быть, и стоит сделать. Стихотворение звучит так: Не дорого ценю я громкие права, От коих не одна кружится голова. Я не ропщу о том, что отказали боги Мне в сладкой участи оспоривать налоги Или мешать царям друг с другом воевать; И мало горя мне, свободно ли печать Морочит олухов, иль чуткая цензура В журнальных замыслах стесняет балагура. Все это, видите ль, слова, слова, слова Иные, лучшие, мне дороги права; Иная, лучшая, потребна мне свобода: Зависеть от царя, зависеть от народа — Не все ли нам равно? Бог с ними. Никому Отчета не давать, себе лишь самому Служить и угождать; для власти, для ливреи Не гнуть ни совести, ни помыслов, ни шеи; По прихоти своей скитаться здесь и там, Дивясь божественным природы красотам, И пред созданьями искусств и вдохновенья Трепеща радостно в восторгах умиленья. Вот счастье! вот права... Вот так он сказал. Мне кажется, это глубочайшая, гениальная и очень просто изложенная мысль, очень, надо сказать, непросто воплощаемая в жизнь, потому что попробуй-ка вот так проигнорировать все то, что нависает над нами... Конечно, политика может сложиться так, что света белого не взвидешь и свет просто прекратится при каком-нибудь глупом, немудром политике. Может вообще наступить общий крах. Но я не беру такие крайние случаи. А как понять, что есть вещи прекрасно независящие от того, кризис у нас или нет. А то когда у нас был кризис, это слово я слышал чаще, чем мат и чем слово «мама». Вот кризис - это скрипучее слово. Кризис, кризис, кризис - этим объясняли все. По роже кому-то кто-то дал – кризис, чего-то нет, тебя обхамили – кризис. И вроде это все объясняло. И я так от этого устал, меня стало это раздражать, я подумал: "Господи, ну есть же любящие глаза!" Наступает весна и наступает такая наэлектризованность в атмосфере города Москвы, вроде как насквозь политизированного города, но появляется столько прекрасного, независящего от политики. Так прекрасно выглядят девушки, и так замечательно смотрят: какая разница, кризис или нет? И солнышко встает, и день начинается. Даже если и не весна, а зима, это тоже очень красиво. И это абсолютно не зависит от того, кто у нас у власти и кто кого выбрал. Наверное, это иногда понимаешь особенно остро. Я считаю, что дело, которым я занимаюсь - театр – это такой микробик. Что это такое? Есть шоу-бизнес, телевидение, и все это такое мощное, с миллионными аудиториями, десятками миллионов, - а тут какой-то малюсенький вшивенький домик… Мы-то живем в этой бывшей киношке. Вообще самое позорное полуздание в Москве, такая вечная стройка-тире-разруха. Я на эту тему шучу, что театр, которым я руковожу, похож на меня: с лица чудовище, а внутри хороший очень. Вот миллионные аудитории, телевидение - все обсуждают политические процессы, выборы, а мы там что-то копаемся, ставим пьески свои. Мне кажется, что самое важное, что происходит на земле, происходит в театре «Сатирикон». Я вам клянусь. Это никакого не имеет отношения к тому, что я взрываюсь, как-то что-то из себя строю. Мне кажется, что никто не знает, по какой причине Господь Бог не покрывает все черным цветом, не махнул на нас окончательно рукой. Люди так безумно плохо себя ведут, грешат, подличают, доносят друг на друга, льют кровь, нарушают заповеди, воруют. Я думаю: почему Господь Бог все-таки терпит? Мне кажется, что совсем не потому, что какие-то политики что-то удерживают, какие-то крупные люди решают судьбы мира. Совсем, мне кажется, не они решают. Просто есть какие-то чудаки, которые бескорыстно работают, творчески, самоотверженно, увлеченно, влюблено, божественно работают в разных областях. Они совершенно неизвестны, нет у них громких имен, нет у них огромных зарплат, а работают они потому, что ими движет какое-то творчество, безумная идея, в которую они влюблены. И мы репетируем какой-то спектаклик. И вот я думаю, что у Бога уже совсем рука заносится, чтобы махнуть на все окончательно и прекратить все. Он заносит руку, а потом смотрит, мы премьеру готовим, - и он думает: нет, подожду еще, пусть выпустят. Вот ей-богу, мне кажется, в этом все дело. Во всяком случае имеет полный смысл в это верить. Есть такое у какого-то поэта, фамилия его, по-моему, Смоляков. Я раньше думал, что это Кедрин сказал, но у него я не нашел этой строчки. Есть у замечательного одного поэта, у Смолякова… Дмитрий Бак: У Смелякова. Константин Райкин: У Смолякова. Не Ярослав Смеляков, а Смоляков. Дмитрий Бак: Я пас. Константин Райкин: Да я сам пас, просто не могу точно сказать, но строчка замечательная. Строчка такая, вы ее, конечно, знаете. Она замечательная, потому что над ней можно потом поразмышлять, в ней мощный образ. Строчка такая: И землю жаворонок держит На нитке песенки своей. То есть вся земля, огромная, держится на нитке какого-то чудака-жаворонка. И по этой причине он ее держит. И я иногда думаю, что я этот жаворонок, вы меня простите, пожалуйста. Во мне вообще нет такого импульса как хвастовство. Так мне выгодно и правильно думать. Я много раз в жизни думал: Господи, только бы не было войны, потому что я хочу успеть выпустить вот эту роль. Ей-богу, в этом нет никакой заносчивости, никакого несоразмерного выпячивания себя. Есть, наверное, люди, которые думают, что у них с Господом Богом какая-то вертушка, они по прямой туда звонят. Может быть, и есть эта вертушка, но она совсем не в том кабинете, о котором мы думаем. Эта вертушка может быть в дупле какого-нибудь старого дерева, и звонит по ней какой-нибудь старый лесник, и на него Бог и смотрит. Вот что я думаю по этому поводу: есть вещи прекрасные, независящие от политики, от того, что я называю политикой, хотя может быть, я неправильно понимаю это слово. Я его понимаю в житейском и, может быть, в наиболее традиционном смысле. Я считаю, что каждое время - трудное, политизированное, подлое, циничное. В наше время была какая-то умная статья, которая называлась «Обыкновенный цинизм». Сейчас очень распространен ироничный, ухмыляющийся взгляд на действительность с таким сарказмом, с таким ядом, желчью и ощущением того, что все можно объяснить нормальными, циничными, причинами. Я этого не люблю, потому что мне кажется, что философия цинизма - это философия людей слабых, это философия малодушных людей. От нее, я думаю, ничего не останется, она уйдет, канет в лету. Каждое время - самое трудное, циничное и подлое. В нашей стране, как в любой, всегда, было место и подлости, и цинизма, и всего мерзкого. Но при этом любое время изобилует поводами для счастья. Быть счастливым - это тоже особое умение. Есть замечательное выражение, что счастье – это не станция назначения, а способ путешествовать. Мне кажется, это замечательно верное наблюдение. Есть огромное количество поводов для счастья, для очаровывания, для радости. Хотя, конечно, люди, занимающиеся искусством, - это люди тонкокожие. Они чужую боль воспринимают особо остро, порой как свою собственную, а поэтому, и совсем благополучным быть не совсем возможно. Но счастье может быть не длительным, оно может быть очень острым, но кратковременным. Мне кажется, каждый день его можно испытывать и очаровываться. И если этого нет, нет чего-то очень важного в жизни. Жизнь все-таки прекрасна, в какой бы политической обстановке она не проходила. Вот, собственно, и все. Хотите, я вам прочту еще одно стихотворение, потому что я очень люблю поэта Давида Самойлова, он поэт пушкинского, мне кажется, направления в нашей отечественной словесности. И у него есть прекрасное стихотворение, которое перекликается с тем, что я вам прочел у Александра Сергеевича. Стихотворение Давида Самойлова называется «Пестель, поэт и Анна», и оно про тоже. Просто буквально про то, о чем мы с вами разговариваем сейчас, то есть про то, о чем я говорю, или мне так кажется. Звучит оно так: Там Анна пела с самого утра И что-то шила или вышивала. И песня, долетая со двора Ему невольно сердце волновало. А Пестель думал: «Ах, как он рассеян! Как на иголках! Мог бы хоть присесть! Но, впрочем, что-то есть в нем, что-то есть. И молод. И не станет фарисеем Он думал: «И, конечно, расцветет Его талант при должном направленье, Когда себе Россия обретет Свободу и достойное правленье. - Позвольте мне чубук, я закурю. - Пожалуйте огня. - Благодарю. А Пушкин думал: Он весьма умен И крепок духом. Видно, метит в Бруты. Но времена для брутов слишком круты. И не из брутов ли Наполеон? Шел разговор о равенстве сословий - Как всех равнять? Народы так бедны, - Заметил Пушкин, - что и в наши дни Для равенства достойных нет условий. И потому дворянства незначенье – Хранить народа честь и просвещенье. - О, да, - ответил Пестель, - если трон Находится в стране в руках деспота, Тогда дворянства первая забота Сменить основы власти и закон. - Увы, - ответил Пушкин, - тех основ Не пожалеет разве Пугачев… - Мужицкий бунт бессмыслен… - за окном Не умолкая распевала Анна. И пахнул двор соседа-молдована Бараньей шкурой, хлевом и вином День наполнялся нежной синевой, Как в ведра из бездонного колодца. И голос был высок: вот-вот сорвется. А Пушкин думал: «Анна! Боже мой!» - Но, не борясь, мы потакаем злу, - Заметил Пестель, - бережем тиранство. - Ах, русское тиранство-дилетанство, Я бы учил тиранов ремеслу, - Ответил Пушкин. Что за резвый ум? – подумал Пестель, Столько наблюдений И мало основательных идей. Но тупость рабства сокрушает гений. - «В политике кто гений, тот злодей», - Ответил Пушкин. Впрочем, разговор Был славный. Говорили о Ликурге, И о Солоне, и о Петербурге, И что Россия рвется на простор Об Азии, Кавказе и о Данте И о движенье князя Ипсиланти. Заговорили о любви. - Она, - Заметил Пушкин, - с вашей точки зренья Полезна лишь для граждан умноженья. И, значит, тоже в рамки введена. Тут Пестель улыбнулся. - Я душой Матерьялист, но протестует разум. – С улыбкой он казался светлоглазым. И Пушкин вдруг подумал: «В этом соль!». Они простились. Пестель уходил По улице разъезженной и грязной, И Александр, разнеженный и праздный, Рассеянно в окно за ним следил. Шел русский Брут. Глядел вослед ему Российский гений с грустью без причины. Деревья, как зеленые кувшины, Хранили утра хлад и синеву. Он эту фразу записал в дневник – О разуме и сердце. Лоб наморщив, Сказал себе: «Он тоже заговорщик. И некуда податься кроме них». В соседний двор вползла каруца цугом, Залаял пес. На воздухе упругом Качались ветки, полные листвой. Стоял апрель. И жизнь была желанна. Он вновь услышал – распевает Анна. И задохнулся: "Анна! Боже мой!" Стихотворение про то, что великому поэту дано помимо политики, в которой живет Пестель, хотя он тоже, видимо, живет не только политикой, ощущать еще нечто, какую-то остроту жизни, прекрасно независимую от того, как между собой сословия относятся и в каком политическом положении находится Россия: есть апрель, желанная жизнь, поющая Анна - вот об этом хорошо бы не забывать. В связи с этимя думаю, зачем нужно искусство? Мне кажется, что искусство играет очень важную роль. Вы когда-нибудь задумывались над тем, зачем оно нужно? Понятно, творцу оно нужно, чтобы выявлять себя, как-то проявляться, потому что он ходит беременным своими ощущениями, художнику нужно рисовать, литератору писать, артисту выступать. Ему нужно как-то высказываться. Его природа наградила особой дополнительной энергией. Ему мало собственной жизни, он придумывает себе еще какую-то иную, создает какой-тоиной мир, и по нему сходит с ума, про него пишет, его рисует, про него играет на сцене. Но это творцы, это все-таки меньшинство. А практически все люди Земли, которые потребляют искусство, которые ходят в кино, в театр, читают литературу, смотрят живопись, - вот им зачем это? Почему это происходит? Я думаю, это происходит, потому что человек в плохом смысле ко всему привыкает, он перестает ощущать жизнь. Понимаете, мы в нашей жизни все время кому-то дозваниваемся, что-то достаем, носимся, - в Москве это особо остро. Эти безумные ритмы, погони за какими-то очень важными делами, целями: в этой жизни, очень суетной и напряженной, участвуют наши мышцы, нервы, мозги, и, как правило, совершенно не участвует то, что мы называем душой. Ну, какие-то глубинные, сутевые наши вещи, струны, что ли, - совершенно не участвуют. Мы ко всему привыкаем. Мы привыкаем к уродству, к красоте, к подлости и к подвигам, к геройству тоже привыкаем. Мы привыкаем, повторяю, к чему-то и в эстетическом, и в этическом смысле, мы привыкаем к жизни. Мы приезжаем куда-то, едем на курорт или летом в отпуск, в какое-нибудь красивое место, на море или в горы, или куда-то в другой климат, предположим. И выходим к морю или оказываемся в каком-то красивом городе и думаем, какие счастливые люди, живущие здесь: они это видят постоянно. Никакие они не счастливые. Они нисколько не счастливее нас. Они даже несчастнее, потому что ходят мимо этого моря, мимо этих гор, как в фотообоях, и совершенно не чувствуют этого. Я приехал в один из моих любимых городов, в Венецию. Я не могу нажраться этим городом. Это город меня все время подталкивает к каким-то театральным фантазиям. Не театральный, он подсказывает все время какие-то ходы, там хочется играть. В общем, для меня это замечательный город. Я понимаю, почему он на многих творческих людей производил такое неизгладимое впечатление. И вот я еду в очередной раз на каком-то речном трамвайчике. Бродский про них говорил: «Это смесь утюга с бутербродом». И еще он гениально говорил про Гранд-канал с этими гондолами, всякими суденышками он, что это как непарная обувь, разбросанная на клеенке. Это непарная обувь, потому что они абсолютно все разные. Я еду в таком, и вдруг по какому-то пристальному взгляду понимаю, что в толпе едущих на этом трамвайчике есть узнавшая меня соотечественница. Заговорили мы с ней, у нее страшный местечковый акцент, и я спрашиваю: «А где вы живете»? - «Я живу в Венеции». - «Вы живете в этом гениальном городе»? Вдруг она говорит: «Гениальном»? Я отвечаю: «Все, все, все, все». Я понимаю, конечно, какой же он гениальный город? Там крысы, там сырость, там тараканы, наверное. Воды много, мокро, сыро, плохо там жить. Туда нужно, как я, приезжать и ощущать эту красоту. А она эту красоту не ощущает. Она ощущает только житейские проблемы и что ей очень не повезло, понимаете? Так вот, люди ко всему привыкают. Ужасно. Мы привыкаем ко всему, перестаем ощущать жизнь. Как, знаете, у Сенеки написано в письмах к Люцилию, что только то имеет значение, что затрагивает душу. От нашей беготни, доставаний, дозваниваний ничего не остается, нечего вспоминать. Вспоминаются только моменты потрясений, когда душа затронута, когда мы влюбляемся, когда мы в этом бегу останавливаемся, когда есть какие-то стопы в этой суете, - вот тогда мы начинаем ощущать красоту. Короче говоря, что делает искусство? Искусство делает жизнь ощутимей. Вот мы прочтем про то, что заснеженный лес прекрасен, и посмотрим на него, а иначе мы мимо него ходим с утра до вечера и ничего не замечаем. Потом посмотрим что-нибудь в кино хорошее и вдруг обратим внимание на то, что ту подлость, которая в кино перед нами разыгрывается, мы не замечаем в жизни. Она перед нами происходит каждый день, и мы к ней привыкли. И героизм, и какую-то красоту, которую мы увидели на экране или на сцене, мы вдруг начинаем замечать в жизни на какое-то время, а потом опять привыкаем. Я считаю, что искусство действует, пока оно длится. Я тут не заблуждаюсь, не прекраснодушествую. Я считаю, что сильный спектакль, пока он идет, действует на зал. И даже жлоб толстокожий, случайно попавший в зал, как-то растопыривается лицом, тончает душой. Это длится, пока идет сильный спектакль. Кончается спектакль, жлобу кто-то наступает на ногу - и он опять в своем жлобском средне-хамском состоянии и опять. Искусство же не может изменить жизнь раз и навсегда. Мы в баню-то ходим, моемся, раз в неделю, но душу-то отмывать сложнее, чем тело. Тут тоже нужна регулярность, чтобы что-то изменилось. Если вся жизнь все время нам подсказывает, что ценнее денег ничего нет, то оттого, что мы один раз посмотрим «Доходное место» Островского в течение двух часов, мы вряд ли уж так совсем поменяемся. Но пока идет сильный спектакль, даже нечестный человек, сидя в зале, сочувствует честному и не любит нечестного на сцене. Он хорошим становится. Он потом это забудет, но Бог этого не забудет. Бог запомнит, что в своей жизни этот мерзавец, случайно попавший в театр, на два часа улучшился. И когда потом он его будет наказывать, он ему немножечко скостит наказание за эти два часа, потому что он был все-таки лучше, хотя сам мерзавец, вполне возможно, забыл про эти два часа. Вот я так к этому отношусь. Это для меня гораздо важнее, чем политика. Поэтому я считаю, что мы в театре занимаемся очень серьезным делом. Это микроб, но это очень сильный микроб. Я вам больше скажу: сейчас речь заходит о том, что надо закрывать несостоятельные провинциальные театры, так вот я считаю, что этого нельзя делать. Я когда-то очень много концертировал по стране. В театре нельзя деньги заработать на нормальную жизнь. Театр - это низкооплачиваемое место работы, поэтому театральному артисту приходится как-то крутиться - кто-то снимается в кино, а я в свое время стал работать на эстраде - делал сольные концерты и ездил по стране. И я, приезжая в какой-то, предположим, Мухославск, мог на спор сказать по публике, есть в этом Мухославске драматический театр, или нет. По публике просто, по тому, как она воспринимает. Причем, у меня был демократичнейший материал. Я выходил на сцену со stand up-комедией и в течение двух часов очень сильно смешил зал. Они, бывало, прямо выпадали из кресел, так я их веселил. Потом я читал стихи сложные: Мандельштама, Заболоцкого, Пушкина. И они, полюбив меня за полтора часа смеха, слушали, уже как-то мне доверяя. Просто вдруг влетаешь в неожиданное поле, где не было прямого юмора, а была философия, поэзия. Это сложно, но когда это получалось, это бывало самым правильным и сильным в этом концерте. Я к чему говорю? К тому, что я мог всегда точно сказать, есть в этом городе театр или нет, не зная об этом заранее, просто по публике, по способности понимать русскую повествовательную речь, сложносочиненные и сложноподчиненные предложения. Потому что даже если у них плохой драматический театр, вообще пропащий, но там, на сцене, часто идет классика, пусть плохо поставленная, но там звучит хорошая русская речь. И вот этот микроб, этот театр, оказывает влияние на состояние мозгов в городе. Потому что люди, где театр есть, способны понимать русскую речь, состоящую более чем из двух слов. Люди же говорят как? Мат с междометиями, такие макароны по-флотски. Длинная фраза вообще не звучит. И я вижу, как зрители, которые в принципе хорошо относятся к столичному артисту, силятся понять, что он говорит, но не могут или понимают много позже, чем ты это сказал. Ты говоришь уже другое, серьезное, а они вдруг засмеялись посреди серьезной уже фразы твоей. Засмеялись так виновато, запоздало. Нельзя закрывать театры, потому что когда есть плохой театр, разложившаяся труппа и плохой главный режиссер, сделать из него хороший трудно, но можно. А вот из фитнес-клуба опять сделать театр практически невозможно. В небольших русских городах театры обычно располагаются в замечательных купеческих зданиях: раньше купцы строили театры, и они какгрибочки стоят посреди города в хорошем месте. Поэтому, конечно, у кого-то руки чешутся прибрать это к своим делам. Но если такой театр закрыть и превратить его в ночной клуб или магазин, потом из него опять сделать театр почти уже невозможно. Я знаю, в Норильске, где было много ссыльных в свое время, из самодеятельности ссыльных политических людей возник сначала самодеятельный театр, а потом он стал профессиональным. Потом там выстроили здание театра. Потом люди стали в этом театре вообще встречаться. Это был самый главный культурный центр. Туда приехали богатые люди. Все-таки Норильск - это серьезное место, там очень много денег крутилось, и там выстроили роскошный театр, оснащенный. И вдруг произошел пожар, и он сгорел дотла. И что вы думаете? За полгода выстроили театр, так же оснащенный. Пришли эти богатые люди и сказали: «Будет театр. Не можем мы без театра». Никакой ночной клуб или дискотека не заменяют его. Нас с детства сюда водили. И выстроили. Я открывал этот уже отстроенный театр и выступал там. И мне было так трогательно, меня прямо пронзило до глубины души, когда эти богатые люди богатые сказали: «А как иначе, нас же с детства сюда водили. Меня мальчиком сюда приводили. Это такое место,- замены ему нет». Это очень правильно.
Administrator: ЧАСТЬ 2 Дмитрий Бак: Спасибо большое Константину Аркадьевичу. Готовьте, пожалуйста, вопросы, друзья. Ну, а я задам первый вопрос, если Константин Аркадьевич не против. Я очень люблю слушать, как Константин Райкин говорит про театр, я уж не говорю о том, какие эмоции я испытываю, когда я вижу, как он играет. Конечно, художник не может не быть убежденным, что в его театре или в его оркестре происходит самое главное. Конечно, это так, и в «Сатириконе» происходит масса интереснейшего и любопытного. Но возникает такая картина: вокруг гудящий и страшный мир, где все такие раздерганные на отдельные молекулы, лишенные ощущения души, а там вековая тишина, там Александр Сергеевич Пушкин. Там любая строка, не только «Из Пиндемонти», а любая строка говорит о том же: «Все говорят: нет правды на земле. / Но правды нет - и выше. Для меня / Так это ясно, как простая гамма», - как говорит Сальери. Но все же, Художественный театр, например, - один из самых долговечных проектов. Он очень прислушивался к тому, что происходило вокруг. Я не имею в виду, к преддверию революции или будущим Манифестам 17 октября 1905 года. Но этот театр, проект Станиславского, все-таки предполагал общедоступность, и, простите, экономическую прибыльность. Но я даже не про это говорю. А про то, что в недрах замечательного театра «Сатирикон» происходит очень многое, на мой взгляд, что отзывается не только этой божественной тишиной в высшем смысле слова, которая прямо причастна к душе и к сердцевине нашей жизни, но происходит очень много диссонансного, очень много того, что созвучно нашей жизни, которая за пределами театра, говоря опять же не о политике прямо, но об этой городской ритмичной раздерганной жизни. Вопрос мой в том, может ли быть верна и другая картина, что в театр не только лечиться и припасть к истокам идут, но и для того, чтобы узнать какую-то сторону этой гудящей жизни? Только что увенчана заслуженными наградами «Чайка». Замечательная «Чайка», поставленная в «Сатириконе» Бутусовым. Я дважды смотрел этот спектакль. Но ведь он весь наполнен каким-то визгом. Он сыгран на каком-то нерве, который Антона Павловича Чехова переворачивает и в то же время следует самому Чехову. То есть все-таки очень многое в искусстве происходит в том направлении, в котором развивается этот самый гудящий мир, наполненный тем, что имеет своим центром медиа, политику и т.д. Или не так? Константин Райкин: Я тут не вижу никакого противоречия. Я совершенно согласен с вами, Дмитрий Петрович. Я сам считаю себя остро современным человеком. Тут важно, в какую сторону ты трешь, как говорит Бутусов. Куда он трет-то? «Чайка» - это замечательный спектакль. Да и любой спектакль, поставленный по классике, мне кажется, только тогда и замечательный, когда он отвечает сегодняшнему дню. Мы же не только отражаем сегодняшний день, мы же куда-то из этого отражения зовем, вот что важно. Мы к чему-то призываем, а не просто отражаем. Это мы к чему отражаем-то и что мы хотим с этим сделать, какова наша телеграмма-то в зрительный зал? То есть, конечно, я терпеть не могу музейного театра. Я не люблю, когда говорят: «Ой, Господи, ну как хочется посмотреть Шекспира в нормальных костюмах шекспировских». Как будто в этом дело! А потом, как будто существуют какие-то шекспировские костюмы! Шекспиру самому-то было глубоко наплевать, что это за страна, Дания это или это некая Илирия, как он писал, или это Италия. Что он особенного про Италию-то эту знал? Как будто он был вероновед или венециевед... Он вообще мало этим интересовался. Уж не говоря про Гоцци, который для венецианских карнавалов все это писал. Дело не в этом, дело в том, что классика тогда хороша, спектакль тогда хорош, когда он отражает сегодняшнюю жизнь. За этим приходит зритель. Не про старинную жизнь посмотреть, а про себя. А такие гении, как Шекспир и Достоевский, или Гоцци и Гольдони, или кто-нибудь из греков, - они уже настучали на десять тысяч лет вперед. Все, надо только внимательно читать. Поэтому я как раз за то, чтобы отражать эти бури, я сам человек неспокойный, я не про эту надзвездную плавность говорю. Я за то, чтобы отражать нерв сегодняшнего дня. Потом театр - это такое место, где отражены все как в капле воды, там весь океан жизни отражен. Театр - это абсолютно прозрачное место. Артисты тем и ценны, что они ничего скрывать не умеют. Поэтому все явления жизни, в городе происходящие, в актерской среде сразу отражаются. Все дела, социальные и политические проблемы, все нервы времени. Не зря Гамлет называет актеров зеркалом времени. Дмитрий Бак: Спасибо. Пожалуйста, микрофон, я вижу, есть вопрос. Представляйтесь, если можно. Инал Габлия: Добрый день. Константин Аркадьевич, спасибо большое за ваше выступление. Я студент Высшей школы экономики. Я хотел бы узнать, в какой момент жизни Вы поняли, что хотите стать артистом, заниматься тем, что вы делаете? Спасибо. Константин Райкин: Вы знаете, мне кажется, что это вещи такие интуитивные. Ты потом только научаешься это как-то формулировать. А поначалу это же чувство бестолковое. Это, наверное, на беременность похоже: ой, что это со мной? А потому уж врач тебе объяснит, что тебе рожать скоро, что тебе как-то беречься надо. Это такое дело. Это же животное чувство и оно не осознанное. Тот, кто осознанно это делает, он у меня вызывает большие сомнения. Потому что поначалу это связано с тем, что я как-то вот хочу, но что это, что такое артист? Это тот, который выступать хочет. У меня учится. У нас общие дети, как сказал Дмитрий Петрович, который у меня на курсе преподает, что является, мне кажется, большим везением для моих ребят, и ребятки эти замечательные. Они даже не из городов, там почти нет москвичей, так случилось, они из сел. Они театра-то не видели никогда до этого, вообще не были в театре. Я их стал спрашивать, а почему вы стали артистами, почему захотели стать артистами? И они стали рассказывать, как они там, на стульчике перед гостями выступали, и почему-то эти рассказы вызывали у них самих такие слезы... Они говорят: "Мама мне сказала, что мне нужно читать то-то, и я стал читать, и это всем очень понравилось". Потому что это животные, не осознанные, обезьяньи какие-то позывы, я бы сказал. Вот и у меня так было. А уж потом я научился по этому поводу что-то говорить. Вот так. Виктор Кувалдин: Прежде всего, конечно, большое спасибо, Константин Аркадьевич. Мне кажется, что ваша позиция не так проста, я имею в виду тезис "важнее, чем политика". Я бы сказал так, как я понимаю этот замысел: мы здесь говорим о том, что важнее, чем то, что у нас сегодня выдают за политику, поскольку, как мне представляется, в нашей стране ужасный дефицит настоящей политики. У меня к вам два вопроса. Мне кажется, что у меня есть довольно мощный и неожиданный союзник в этом взгляде на политику в нашей стране - это ваш отец. Я принадлежу к тому поколению, которое помнит его прекрасно. Это была часть нашей жизни. Конечно, он был великий артист, он был социальное явление. Но сейчас, оглядываясь назад, я вижу его как большого политика, и мне кажется, его настоящий масштаб создавался не только и даже не столько по артистическим данным, а тем, что у него был безошибочный камертон. Он жил в великой, грешной, многонациональной стране, но он никогда ничего не путал. Он всегда был со страной, он всегда был с людьми, он всегда был с ее рядовыми гражданами. Мой первый вопрос в этой связи: сейчас свободы явно больше и риска меньше, а почему нет такой фигуры и даже ничего подобного, хотя бы отдаленно напоминающего? И второе. Я прошу простить меня за второй вопрос, я не театрал, к сожалению, я знаком с Вашим творчеством намного меньше, чем хотелось бы, хотя поверьте, что масштаб Ваш представляю. Если это было в Вашей артистической карьере, я его, конечно, снимаю, если не было, то тогда я его задам. А Вы не хотели бы сыграть роль Сталина, и если бы хотели, то почему? Константин Райкин: Во-первых, спасибо за такой развернутый, это даже и не вопрос, а просто высказывание для меня, мне представляющееся ценным. Я с Вами очень солидарен по части оценки значимости отца моего. Почему так не происходит сейчас? Понимаете, мне вообще трудно отвечать, почему нет второго такого-то, потому что вообще для меня все дальше возникает вопрос, связанный с понятием надобности и с понятием слова «свобода». Вы говорите, что сейчас свободы стало больше и риску меньше, а у меня возникает почти большевистский вопрос, а хорошо ли это в нашей стране, готовы ли мы к этому, не нужно ли нам некоторое количество гнета, чтобы он внешним своим давлением всепозволительность нашей внутренней жизни как-то ограничил бы? Потому что мне кажется, простите, что я в другое ухожу, что внешняя свобода тогда хороша, когда много внутренних ограничений, когда много "нельзя", праведных, божественных "нельзя". Это есть культура, то есть ограничения, тогда свободу можно давать. Так вот, мне кажется, что папа был просто загадкой природы - почему так у Господа Бога этот день задался, и родился Аркадий Райкин, гениальный артист. А больше такого дня как-то не наступает долгое время. Но то, что он мог проявиться в те времена!.. Да, он не был диссидентом, он был, кстати говоря, абсолютное дитя своего строя. И до поры до времени искренне верил в какие-то социалистические идеалы. Он вообще был романтик большой и искренне, наивно, может быть, полагал, что театр может помочь разобраться, искоренить что-то, повлиять на власть. Поэтому я не могу внятно на ваш вопрос, наверное, ответить. Я таким бисером вопросов ваш вопрос повторяю. Не могу я внятно ответить. А насчет Сталина, - наверное, мне было бы это интересно. Вообще я много играл и играю отрицательных ролей, хотя не люблю, когда говорят: «Вот вы, артист, который играет в театре отрицательные роли». Я играю там Ричарда III, я играю массу всяких мерзавцев. Я думал, что Ричард III - это самый мерзкий, а оказалось, нет. Я с покойным романом Козаком, замечательным артистом и художественным руководителем Пушкинского театра играл в таком спектакле, который назывался «Косметика врага». Я там играл такого мерзавца, настоящее дьявольское отродье. Это мне тоже было очень интересно, потому что с моей точки зрения, отрицательные роли играть полезно. Почему? Потому что ты их играешь, из себя исторгая эту скверну и делая из нее художественный образ, и это выплескиваешь на сцене, таким образом, уходишь от опасности быть таким в жизни. Это очистительный процесс. Ты выплескиваешь это из себя, а сам двигаешься, выплескивая, в противоположном направлении. Это такое реактивное движение от гадости в сторону Бога и добра. Поэтому отрицательные роли, с моей точки зрения, играть вообще полезно, ты начинаешь это зло понимать и ощущать его, анализировать, таким образом, уходишь от опасности ему подвергнуться. Так что, наверное, мне было бы интересно. Но я думаю, что этого не произойдет уже по целому ряду причин. Просто я не очень хорошо представляю себе пьесу хорошую, а я привык иметь дело с драматургией высшего класса. А про Сталина нет, по-моему, такой, насколько я понимаю. Реплика из зала: «Вечер со Сталиным» Константин Райкин: То, что Сергей Юрьевич играет? Ну, он великий артист Евгений Ясин: (без микрофона) Очень хороший актер Константин Райкин: Он вообще замечательный драматург. Дмитрий Бак: Спасибо за прекрасный вопрос и прекрасный ответ, но не только второго Райкина нет, но ведь нет второго Аверинцева, нет второго Александра Меня, нет второго Дмитрия Сергеевича Лихачева, об этом очень важно думать. А что касается внутренних ограничений, то наш с вами любимый Достоевский сказал очень четко: «Я хочу не такого общества, где я бы не мог делать зло, но такого, где мог бы делать зло, но сам бы этого не хотел». Ну, по-моему, лучше не скажешь. Пожалуйста, ваш вопрос. Екатерина: Добрый день. Я работаю переводчиком. Спасибо большое за ваше мнение и за стихи. Мне хотелось бы узнать, какую книгу или книги Вы сейчас читаете и какое произведение среди прочитанных как-то сильно повлияло на вашу жизнь в какой-то период? Спасибо. Константин Райкин: Вы знаете, я больше перечитываю в последнее время, чем читаю. Такие бывают периоды, когда ты перечитываешь что-то. А если говорить о том, кто на меня повлиял и как сильно, то, пожалуй, прежде всего, я бы сказал, что в свое время на меня совершенно разительным образом, буквально разительным образом повлиял Федор Михайлович Достоевский. Это мой любимый писатель, получается. И в свое время его произведение, которое называется «Записки из подполья», повлияло на меня так, что моя жизнь разделилась на две части: до прочтения и после. Дмитрий Бак: Какой спектакль, кстати говоря, какой спектакль! Константин Райкин: Два раза в жизни столкнулся я с этим спектаклем, с этой ролью. Это, кстати говоря, мерзейший человек. По поступкам подпольный человек - это мерзейший человек. Но до такой степени при этом, как это, может быть, ни ужасно звучит, похожий на меня, до такой степени, что просто мне страшно. Я первый раз прочел эту книгу, когда мне было 24 года. Это был счастливый перелом ноги, и благодаря перелому я стал читать эту книжку. Я лежал, читал, швырял ее в угол, потому что не ожидал, что кто-то посторонний может обо мне знать такие вещи. Потом я думал так: если он знает это, он должен знать еще кое-что, и тогда я просто не знаю, что мне делать. Я переворачиваю страницу, а он там про это как раз тоже говорит. Я швыряю эту книжку, потом беру костыли и на костылях в этот угол все-таки забредаю, беру и начинаю читать дальше. А дальше я прочел просто мистическую вещь. Она там во второй части, которая называется «По поводу мокрого снега», а первая - «Подполье». Начинается вторая часть со слов «В то время мне было 24 года». Когда я это прочел, я понял, что это всё. Дальше я это сыграл. Это было, кстати говоря, самое запрещенное произведение. В те времена, в глубокой советской власти, Достоевский вообще был очень нежелателен. Дмитрий Бак: «Бесы» были еще более запрещены. Константин Райкин: Ну, «Бесы»! Горький об этом высказывался, что это такой писк индивидуализма. В общем, это было невозможно, и тем не менее, мы это сделали в «Современнике» на малой сцене. Этот спектакль посмотрел в свое время великий Ежи Гротовский и после этого стал с нами переписываться. На него это произвело впечатление… Он написал целую статью по этому поводу. Потом, спустя 33 года, мне пришла в голову мысль, что хорошо бы это сыграть на большой сцене нашего театра. Тогда я позвонил Фокину, который в то время это делал, и мы это сделали еще раз, но уже на большой сцене. И вот это идет до сих пор. Это произведение, которое меня в свое время перевернуло и мне меня объяснило. Дмитрий Бак: Пожалуйста, вот там вопрос. Дарья: Здравствуйте вам всем. Меня зовут Дарья. Я не студент Высшей школы экономики, но все же. Мне думается, что вы любите цирк. И вы, может быть, скажете о своем отношении к современному российскому цирку? Как Вы думаете, чем ему помочь и как вернуть былую мощь? Константин Райкин: Я цирк очень люблю - как-то вот так получилось, и папа его любил и меня познакомил с этим замечательным видом искусства. И подзаголовок нашего спектакля «Синее чудовище» по пьесе Карла Гоцци тоже имеет в подзаголовке цирк. Уж не говоря о том, что я со многими цирковыми артистами дружу с давних пор. Как помочь? Не знаю. Помочь надо вообще нашей культуре. Частью ее и цирк является. Мне очень не нравится, как у нас в государстве относятся к культуре. Вот это часть очень серьезной проблемы. Мне кажется, что в нашем государстве упускаются мозги и души. У нас сейчас плохо дело обстоит, мне кажется, с образованием, с фундаментальной наукой и с культурой. У нас к этому относятся неподобающим образом. У нас почему-то в государстве принято считать, что наша экономика, тяжелая промышленность и армия - это гораздо более важные вещи, нежели то, что я перечислил. Мне кажется, что это величайшее заблуждение. Дмитрий Бак: Наверное, все по Ленину снова. Известная фраза Ленина о важности кино полностью звучит так, мы иногда это забываем: «Пока народ безграмотен, из всех искусств для вас важнейшими являются кино и цирк». Может быть, именно так все и обстоит. Рядом, пожалуйста, вопрос. Марина: Здравствуете, меня зовут Марина. Я хотела бы задать вопрос, возвращаясь к творчеству вашего отца, Аркадия Исааковича. У него было много миниатюр, очень интересных, очень живых, ярких. Думали ли вы о том, что можно сейчас дать новое веяние, новую жизнь в эти миниатюры, в его творчество? Спасибо. Константин Райкин: Вы знаете, я думаю, что этого не стоит делать по целому ряду причин. Во-первых, мы в свое время еще при его жизни решили отказаться от этого понятия. Театр, в котором я сейчас работаю, сейчас называется «Сатирикон», а раньше назывался «Театр миниатюр». Жизнь изменилась, и в рамках миниатюры уже нельзя было отразить того разнообразия жизни, которое нас окружало. Тогда была такая назывательная сатира. Назвать черное черным, а белое - белым - это уже было актом гражданского подвига и мужества, и еще актом искусства. А потом назывательной сатирой стали заниматься газеты, телевидение, журналы, радио, а театр взял на себя функцию, если говорить о сатире, сатиры философской. В рамках миниатюры это уже невозможно было поместить, поэтому мы стали называться «Сатириконом». Просто поменяли вообще название театра, и ушли от жанра миниатюр. Это папа еще сделал сам, потому что он понимал, что миниатюра уже себя изжила. Дмитрий Бак: Это 1977 год? Константин Райкин: Да, это было к 1980-м годам. А еще дело в том, что он на самом деле уникальный артист. Он вообще, с моей точки зрения, своей фигурой этот жанр закрыл. Сейчас было его столетие, я пересмотрел все видеозаписи, их довольно много. Их несравнимо меньше, чем он делал, потому что мало снималось тогда, но все равно достаточно много. С одной стороны, это восторг, привыкнуть к этому невозможно. Он фантастический мастер, фантастический. Я это говорю совершенно не как родственник, а просто как профессионал. Это просто Бог знает, что он там творит, причем он делает это мягкими красками, не наигрывая. Так сказать, берет тебя за горло мягкими лапами, и не отпускает. Он не такой гвоздобойный, как на эстраде часто бывает, а мягкий, потому что школа драматическая. Он же драматический артист по образованию. У него были гениальные учителя. И поэтому повторять этого не стоит. Не надо идти по его стопам, мне-то в первую очередь, потому что для меня это смерть, но это для любого другого тоже смерть. Это как Мандельштам говорил: «Не сравнивай, живущий не сравним». Нельзя идти по этой дороге. Понимаете, он собой что-то открыл, это был его жанр. Как называется этот жанр? Жанр этот называется Аркадий Райкин, я бы так его назвал. Поэтому повторять это никогда, никому не надо. В свое время Гена Хазанов, замечательный артист, пошел несколько иным путем. Тоже ведь отказался почему-то от этой, в общем, успешной дороги. Это потому, видимо, что эта дорога со временем себя изживает. И папа сам это очень чувствовал. Он очень чувствовал время. А вопрос, по-моему, очень хороший. Вопрос: Добрый день. У меня два взаимосвязанных вопроса. Первый - как сделать высокое искусство популярным среди более широких слоев населения? А второй - можно ли привить любовь к искусству насильно? Ко второму вопросу маленький комментарий. Лет до 11-12 меня водили в картинные галереи, на какие-то концерты классической музыки и в театры, но не по моей воле, прямо скажу, мне это не особо нравилось. Но лет в 12 я нашел для себя свой жанр искусства, мне нравится камерная музыка. И с 12 лет я уже по своей инициативе, сначала с родственниками, потом уже один достаточно часто стал ходить на камерные концерты. То есть для меня ответ очевиден: да, мне привили любовь к искусству отчасти насильно, потому что в 11 лет меня водили буквально за руку. Константин Райкин: Это очень интересное высказывание. Я даже не как к вопросу к нему отношусь, потому что тоже это много анализирую. Я, например, терпеть не могу с ранних лет своей работы в театре коллективные посещения. Во-первых, потому что когда-то я в школе сам был частью этих коллективных посещений. Я помню, как меня, мальчика из интеллигентной, как говорится, семьи, из театральной, водили, правда, в Планетарий, но я никогда этого не забуду. Я понимал, что есть психология толпы. Меня брал лектор, вот так выдергивал за ухо и сажал рядом с трибуной. Дмитрий Бак: Чтобы не шалили? Константин Райкин: Чтобы я не шалил, потому что со мной делалось страшное. Я просто мешал астрономии. Дмитрий Бак: Поэтому потом жаворонка получилось держать на ниточке. Константин Райкин: Да. Но я запрещаю у себя в театре коллективные посещения, потому что это психология толпы. Там возникает такая сильная внутренняя драматургия среди сидящих, что даже очень сильный спектакль порой не может ее перебить. А особенно это бывает, вы знаете, когда? Я очень люблю Русский музей, даже иногда больше, чем Эрмитаж. Я туда хожу регулярно, просто на меня живопись действовать стала с какого-то очень позднего времени, я вот тупой, во мне долго все зреет. Я надеюсь, может быть, я и жить буду долго, потому что во мне процессы замедленные. Я очень поздно понял, как прекрасна живопись. И вот я вижу эти коллективные посещения детей: когда их проводят, они подобны поносу. Потому как они пролетают сквозь недра этого великого дома, ничего не получив просто. Они могут даже ничего не понимать в живописи, ну как-то затихнуть хотя бы просто от ощущения великости этих рисуночков на стенах. Но – нет, они группа павианов просто каких-то; и тут же жирные галки ставят, потому что посещение осуществлено и культурный уровень, конечно же, повышен. Это абсолютное заблуждение. Эти же дети в сопровождении взрослых поодиночке, если их отчленить друг от друга, воспримут все совсем иначе. Евгений Ясин: Где же столько взрослых набрать? Константин Райкин: Да, где уж столько взрослых набрать, как говорит Евгений Григорьевич. Вот когда они ходят поодиночке, они гораздо более восприимчивы. Я думаю, что ваш способ - это один из способов. Действительно, бывает как-то сначала через сопротивление. А по поводу Вашего первого вопроса я знаю только, что общий уровень повышается. Я хочу сказать про разговоры о том, что "вот это народ не поймет". Это ужасно вредные разговоры. Я видел как в Австрии, в Зальцбурге, весь город под дождем стоит и слушает с утра до ночи Баха. Это был баховский фестиваль. Десятки тысяч людей, весь город, вот так плотно под зонтами, потому что льет проливной дождь, а они слушают Баха, сложную музыку, с утра до вечера. Никто не уходит. Это их попса, можно сказать. Вот это их уровень, они все это понимают и любят. Это просто их приучили так. И у нас можно приучить. Тут важно примеры показывать. У нас же страна такая, которой нужен пример сверху и желательно, несколько раз. Реплика: (без микрофона) Путин? Константин Райкин: Да, Путин. И чтобы Баха послушал. Дмитрий Бак: Дело, может быть, все-таки в экскурсоводах? Потому что мне за рубежом много раз приходилось видеть детей, которые располагаются очень свободно на полу, маленькие совсем, а потом они замечают и картинки. А может быть, наши детки и не останавливаются, потому что их учительница или экскурсовод строят и говорят: «Вот великое искусство. Смирно! Стой, оно великое»! Так, галочку поставить. Оно ведь такое же, как мы, и, может, там можно и пошалить, а потом увидеть. Константин Райкин: Да, конечно, многое зависит и от экскурсовода. Я однажды в Михайловском в доме у Александра Сергеевича был свидетелем строгой лекции. Очень недовольная экскурсовод долго как-то приводила в порядок экскурсантов. И там была какая-то пара, парень с девушкой, которые все время пытались улизнуть и где-то поприобняться и поцеловаться. Она ужасно ими была недовольна. И она говорила про Пушкина, а я подумал, что вот они как раз его-то, может быть, и заметили бы, как он там проехал где-нибудь. Они вдвоем его-то как раз и увидели бы. Дмитрий Бак: Кстати, театр в XIX веке весь сплошь состоит из таких вещей. В ложе ведь на сцену редко смотрят, там что только не происходит, как мы знаем по источникам. Константин Райкин: Я считаю, что это воспитуемо и приучаемо. Меня все время папа водил на симфоническую музыку, рассказывал мне очень интересно. Он прекрасно знал, как расположен оркестр, как работают дирижеры. Он мне рассказывал: «Вот это смотри, как». И мне было очень интересно. Потом я просто влюбился в этот мир, хотя я абсолютный любитель, а не профессионал. Дмитрий Бак: Повезло. Константин Райкин: Ну, да. Я, когда выбирал себе родителей, вообще не ошибся. Но они тоже, когда выбирали себе детей, не прогадали, между прочим. Я считаю, что тут взаимная выгода была.
Administrator: ЧАСТЬ 3 Дмитрий Бак: Может быть, прочтем записки? Константин Райкин: Да. "Очень приятно было увидеть Вашу дочь в спектакле. Органичная, талантливая, необыкновенно привлекательная". Ну, да, что я могу сказать? Я долго добивался, чтобы она работала у меня в театре. И она человек очень свободолюбивый и самостоятельный, каким и я был в свое время при папе и был уверен, что никогда с ним работать не буду. Дмитрий Бак: Полина замечательная. Константин Райкин: Да, Полина у меня большая радость для меня. Она очень самостоятельная и умная девочка, это вообще редко с артистами бывает. Дмитрий Бак: Артист вообще должен быть умным, или, как говорят, голова - верхний резонатор? Константин Райкин: Кто как. Нет, я люблю вообще умных артистов. Есть, конечно, абсолютные животные, у которых талант умнее их головы. А когда можно внедрить мысль какую-то в человека, я очень люблю. Но такие бывают редко. У меня Полина умная - это точно. Вообще я к ней очень хорошо отношусь. Она из моих радостей. "Отличается ли зритель сегодня от 1980-1970 годов? Вам какой больше нравится? Вы счастливый человек?" Ну, вообще отличается. Какой мне больше нравится? Я не знаю. Знаете, это не имеет никакого значения. Нравится – не нравится, надо работать перед тем, какой есть. Я вообще зрителя люблю очень. Они сейчас другие, но я их все равно люблю, и раньше любил. Они раньше на себе несли, так сказать, свое время, сейчас - свое время. Вообще зрителя я люблю, потому что сам факт прихода в театр говорит об особой тонкости души, потребности. Зрители вообще - это меньшинство, я все время имею дело с лучшей частью населения. Дмитрий Бак: Правы, правы. Константин Райкин: С лучшей частью населения, потому что вы знаете, что в любом городе, где есть театр, в лучшем случае 10% населения города ходят в театр. Это во всех городах мира. Это в лучшем случае 10, а то 8, то есть 90 с лишним процентов населения города не ходят в театр вообще никогда. Так что мы изначально имеем дело с меньшинством. Это элитарный вид искусства, поэтому эти зрители мне тоже нравятся. Мне нравится, когда люди приходят в театры, я им за это благодарен. Это единственный вид искусства, который от них зависит напрямую. Картина-то висит ночью в музее. Там свет выключен, но она все равно есть. А спектакль-то не может состояться, если зрителей нет. Понимаете, он умирает. Дмитрий Бак: Не знал, что мы с вами совпадаем. Есть два критерия оценки профессора и студента. Первый такой – на пять знает Бог, на четыре я и т.д. Второй такой – пришел – четыре. Я думаю именно так. Пожалуйста, ваш вопрос. Евгений Сорока: Добрый вечер. Мне очень понравился стих и образ, который вы использовали, жаворонка. Спасибо. Но я надеюсь, что вы согласитесь, что жаворонков на земле много. И первый вопрос-просьба выступить в качестве эксперта. Их, наверное, не 7 миллиардов, может быть 7 миллионов, а может, 70 тысяч: каково ваше восприятие, сколько жаворонков на земле? Второе. Вы согласитесь, наверное, все или почти все жаворонки получили благословление Всевышнего на то, что они жаворонки. Но с другой стороны, есть такая опасность и есть примеры в истории, что может случиться непоправимое, если птичка не туда полетит. Наполеон пошел на Москву, Гитлер разжег нацизм, вот что делать обществу и Господу в этих плохих случаях? Спасибо. Константин Райкин: Как мне трудно ответить особенно на вопрос, что делать Господу. Знаете, я на эту тему говорить не буду. Можно, я подумаю, потому что я не люблю ответы, лишь бы отвечать. Мне просто очень нравится эта наша беседа. Я считаю, что этот вопрос носит формальный характер. Мне гораздо интереснее, что вы говорите сами по себе. Насчет количества жаворонков - они есть. Дмитрий Бак: 5%. Константин Райкин: Это творческих? Евгений Ясин: Обобщающее представление об элите. Об элите не в том смысле, кто занимает в жизни сладкие места, а о тех, кто составляет дух человечества, кто воплощает его каким-то образом. Их мало. Константин Райкин: «Нас мало избранных», - как говорил Моцарт. Для того, чтобы не разочаровываться, не надо как-то по-глупому очаровываться. Это была большевистская теория, что все прекрасное в человеке от природы, а все мерзкое как бы от буржуазного строя. Мне кажется, что это не так, что человек - это вообще существо леноватое, туповатое. Его надо любить со всеми этими недостатками и надо понимать, что люде глуповатых больше, чем умных. Людей с грубым вкусом и плохим вкусом больше, чем с утонченным вкусом. Это нормально, так жизнь устроена, поэтому не надо удивляться, что рейтинг какой-нибудь передачи пошлой, грубой и вульгарной выше, чем рейтинг какой-нибудь тонкой и умной передачи. Так устроена жизнь. Другое дело, что сдаваться не надо. Это не повод для того, чтобы опустить руки и сказать, ну и все, значит, так тому и быть, и поэтому давайте слушать русское радио, где три прихлопа, два притопа, и действует главный аргумент, что народ этого не поймет. Все равно уровень этот повышен. Люди иногда ведут себя поразительно тонко в массовых проявлениях. Дмитрий Бак: Совершенно не предсказуемо. Константин Райкин: Это бывает, и так стыдно становится, когда ты думал, что они не поймут. Ты понимаешь вдруг потом, что немножечко льстил себе. Иногда массовое великодушие вдруг бывает. Вы знаете, когда спектакль идет хорошо, как люди умнеют, как они все едины? Как это бывает прекрасно. Вот был однажды такой зал перед началом, что-то покрикивали: «Давай, начинай»! Так бывает, опаздываем иногда же, ждем последних. Я думаю, Господи, какой зал сегодня нехороший. Но начинается спектакль, мощно идет, и вдруг все так меняются! Это так интересно, как люди меняются. Происходят метаморфозы, Бог в них прорастает, Бог, просто такое детство вдруг в лицах у скалистых, мужественных людей. Понятно, что женщины - это лучшая часть зрителей. Мужчины сохраняют при свете какое-то неприступное спокойствие, а потом вдруг в темноте растопыриваются лицами, омолаживаются, ближе к детству становятся, не в смсле дураками, хотя дураками тоже полезно: когда лишний ум, умничание уходит, - о, это бывает прекрасно. Поэтому я оптимист. Я считаю, что люди способны очень меняться к хорошему, как они бывают способны меняться в отвратительную сторону. Это как в очередной раз посмотреть «Обыкновенный фашизм». Как эта великая нация со своей гениальной философией, гениальной музыкой, гениальной культурой, как она превратилась в абсолютных баранов? Они обожали фюрера, обожали. И про нашу страну можно много интересного заметить как в одну сторону, так и в другую. Это же атмосфера, это пример. В какую люди атмосферу попадают, и что становится главным в тот или иной период жизни. Это наше прямое дело. Выступление: (без микрофона) Как критики обошли спектакли "Шумы в тополях" у Вас и у Вахтангова? Изумительный спектакль у вас и совершенно ложный и на какой-то фальшивой ноте у Вахтангова. Константин Райкин: Я понял. Артисты, конечно, люди сволочные: им мало того, чтобы их хвалили, еще важно, чтобы другого поругали. Но я как раз к ним не отношусь. Римас Туминас, который сделал этот спектакль, он вообще выдающийся режиссер. У него просто другой взгляд, вот и все. А критики, ну, что мы будем про них говорить? Это вообще люди такие, такая моя тема, которую лучше сейчас здесь не затрагивать. Мы же не для критиков работаем? Как понравиться критикам - это как раз вещи более вычисляемые и гораздо более легкие. Гораздо сложнее понравиться нормальному театральному зрителю, впечатление произвести на него, потому что он руководствуется живым чувством. Живое чувство трудно обмануть. А то, что у нас в театре хороший спектакль я с вами согласен, я сам его делал. Так он уже поэтому хороший. Потом, такие артисты у меня играют, я их просто обожаю. Сергей Моложавый: Вы очень красиво показали, как говорят в провинции, на полумате, полурусском языке. Мы уже несколько лет, почти десятилетй, по телевизору видим, как первые лица государства на этом же языке пытаются под камеру с нами разговаривать. Каково Ваше отношение к этому, это Вам тоже не нравится или Вы считаете, что это естественная трансформация русского языка? И второй короткий вопрос. Мы все-таки здесь люди больше политизированные и больше любим про политику говорить, но то, что вы говорите, тоже очень интересно, но чуть-чуть в сторону политики я попробую вас свернуть. Все знают скандал с Чулпан Хаматовой, все слышали про это. А Вас пытались когда-то втягивать либо в партии, либо в какие-то доверенные лица, и если пытались, как Вы на это реагировали? Спасибо. Константин Райкин: Я с конца начну. Вы знаете, я к Чулпан Хаматовой отношусь крайне положительно. Я не далее как вчера подошел к ней и сказал: "Чулпаша, я знаю, что у тебя там что-то щиплют. Просто я тебе верю как самому себе. Я не знаю, как мне тебя поддержать, я просто хочу тебе сказать, чтобы ты знала, что я с тобой просто потому, что я тебя очень люблю, я тебе абсолютно доверяю". Я просто знаю, как она поступает. Она поступает искренне, она человек глубоко порядочный. Вот и все. Это по отношению к ней. Дмитрий Бак: Знаете, Ирина Прохорова как раз на встрече из этого цикла сказала замечательную вещь, что надо осуждать не Чулпан Хаматову и других некоторых людей. А тех, кто их принудил к этому так или иначе, тех, кто их к этому толкает. Константин Райкин: Да, я просто ее знаю много лет. Она выдающаяся артистка, с моей точки зрения, просто выдающееся явление на сцене и на экране, а, кроме того, она глубоко порядочный человек. А там, какие у нее взгляды... Ну, предположим, они как-то расходятся с моими, но это совершенно не повод мне как-то скалиться на нее. Пытаются ли меня втянуть… Ну, пытались, конечно. Более того, у меня тоже как-то меняются взгляды на отдельных людей, на ситуацию в стране. Я когда-то входил в Президентский совет, я довольно много общался с главными лицами руководства нашего. Они приходили ко мне, потом они перестали ко мне приходить, и я перестал с ними общаться. Тоже тому есть какие-то определенные причины и видоизменения, которые со мной происходят, да и с ними, видимо. Ну, в общем, я даже не буду это так расшифровывать. Просто я не хочу участвовать в каких-то кампаниях. Мне вообще кажется важным сохранять некоторую нейтральность. Дмитрий Бак: "И мало горя мне, что отказали". Константин Райкин: Да, да, да. Мне хочется заниматься своим делом и через свою профессию высказываться. Я считаю, что я высказываюсь своей работой. Вот так мне хочется. Элина: Здравствуйте, меня зовут Элина, я студентка Высшей школы экономики и у меня есть ряд вопросов. Первый вопрос про то, как вы относитесь к современному искусству, поскольку оно, на мой взгляд, сильно отличается от того, которое было раньше. А еще, какое произведение литературное хорошо отражает современную жизнь? Второй вопрос касается того, чтобы Вы сделали в культуре со стороны правительства, для того, чтобы возродить роль культуры в жизни общества, ее влияние, и как бы вы сделали так, чтобы заинтересовать всех людей решением этой проблемы? Спасибо. Константин Райкин: Насчет современного искусства. Во-первых, мы сами часть современного искусства. Я живу и работаю профессионально в этой сфере, которую вы называете современным искусством, поэтому и я часть этого процесса. Поэтому мне трудно об этом судить. Естественно, у меня есть какие-то свои пристрастия, любови – не любови, но это огромные темы, так не ответишь. По поводу того, что оно отличается: искусство, так же как человечество и вообще культура, идет вместе со временем. Это трудно оценивать, надо как-то из этого выпадать. Это пытаются делать какие-то искусствоведы, культурологи, но я бы не сказал, что это моя прямая работа. Что делать с культурой? Мне кажется, ей надо заниматься во всех отношениях больше в нашем государстве. В нее нужно вкладывать больше денег, в нее нужно вкладывать больше сил, о ней нужно заботиться. Дмитрий Бак: Ей нужно больше доверять, наверное? Константин Райкин: Ей нужно больше доверять и к ней нужно привлекать больше внимания. У нас всегда считалось, что министр культуры - это худший, самый позорный из министров. "Ну, не министром же культуры его сделать", - говорили при советской власти. Был министр сельского хозяйства и министр культуры - два самых несчастных министра. Это вообще традиция такая, и давно. Просто сейчас, мне кажется, она еще обострилась. Что нужно делать? Нужно многое делать. Я бы хотел, чтобы нас почаще собирали и выслушивали более внимательно. Не делали вид, что выслушивают, потому что есть у наших руководителей иногда ложные пассы, - дескать, мы внимательно слушаем, давайте рассказывайте, но это мало что меняет, к сожалению. Кстати, по поводу речи, о которой вы сказали в первой части вашего вопроса. Знаете, я-то считаю, что в этом отношении наши дела иногда меняются к лучшему. Потому что, скажем, наш главный человек и его рядом стоящий тоже главный человек, наш так называемый тандем, они говорят на неплохом языке, с моей точки зрения, по сравнению с нашими прежними руководителями. Это все-таки большой прорыв. Владимир Владимирович стал разговаривать на литературном языке, он говорит неплохо. Он вызывал у меня в свое время огромные надежды хотя бы по этому параметру. Ну, да, там все равно имеет место чиновничий лексикон, но все-таки это чиновничий лексикон культурного человека. Реплика: (без микрофона) Порой уличный. Константин Райкин: Ну, да, порой уличный. Но это все-таки это не то, что было предметом всяких анекдотов. Дмитрий Бак: Сиськи-масиськи Константин Райкин: Это тебе не сиськи-масиськи, это все-таки что-то получше. Поэтому в этом смысле прогресс некоторый осуществляется. Татьяна Сыраева: Здравствуйте еще раз. Я студентка Академии при президенте. В вашем блестящем выступлении, за которое Вам большое спасибо, Вы поднимаете тему значения искусства. На нынешнем этапе мы обращаемся к искусству как к чему-то божественному. То есть оно нас вытаскивает из нашей повседневной жизни. И среди этих рутинных дел элита какое-то время выделяет для того, чтобы сходить в театр, для того, чтобы насладиться выставкой. А если мы допустим, что человечество пройдет этот этап, что нам уже не нужно будет себя куда-то вытаскивать, мы уже будем находиться в этом непосредственном созерцании божественного, какая роль будет отводиться искусству, или оно умрет? Спасибо. Константин Райкин: Нет, я не могу себе такого представить. Когда вы говорите про некое созерцание божественного, я тоже не могу себе представить. Я боюсь, что несовершенства человека столь свойственны ему, они так входят в его природу, что эта борьба будет всегда, борьба дьявола с Богом и черного с белым, мерзости с божественным. Человек представляет собой некий компромисс и поле борьбы, и в этом его природа. Я не могу себе представить, что когда-нибудь что-то из этого победит окончательно и бесповоротно. И искусство - это одна из форм проявления этой борьбы. Еще мне приходит в голову такая вещь. Достоевский говорит в «Записках из подполья», что если мы бросим взгляд на всемирную историю, то что мы видим: "дерутся, да дерутся: и теперь дерутся и прежде дрались, и после дрались". Какое уж тут благоразумье? - он говорит. Вы знаете, мне приходит в голову такой образ: первоклашки, когда они немножко придут в себя от оторопи после 1 сентября, 1 сентября они такие все накрахмаленные и зажатые. Их привели, и они пока не освоились, но потом, второго или третьего сентября, они уже немножечко распоясались и начинают друг друга портфелями бить, все время из-за места рядятся, плюются всякими промокашками, ластиками… Дмитрий Бак: Промокашек уже нет. Константин Райкин: Да, нет, ну, чем-то другим. Что-то они делают, какая-то идет воркотня в классе, и учительница пришла и стоит, ждет, а они выясняют, кто здесь сидел или не сидел, кто-то плачет, кто-то доволен, потому что он кого-то спихнул со своего места. Мне кажется, что человечество точно напоминает мне их. Люди только этим и занимаются. Вот стоит учительница и ждет, когда они повернут все головы к ней и пойдут по дороге знаний каких-то, что они зачем-то в этот класс пришли. Они пришли зачем-то. Ничего этого они не понимают. Мы не понимаем, зачем мы здесь вообще. Человечество занимается только выяснением отношений между собой, при этом сжигает все, что есть под землей, вырубает леса, загаживает всю планету в этой борьбе друг с другом, а учительница стоит и ждет. Зачем мы пришли в этот класс? Вот такой образ. Дмитрий Бак: Это апокалептическая картинка. Браво. Еще один-два вопроса зададим, и будем постепенно завершать. Прошу вас. Анна Оськина: Анна Оськина, преподаватель Высшей школы экономики. Я хотела бы Вам задать вопрос, который сама себе очень часто задаю и не могу придти к конкретному ответу. Вопрос, казалось бы простой. Шедевр - это то, что признается массами или это то, что признали знатоки, те же критики? И когда Вы создаете спектакль, Вы ориентируетесь на какой-то уровень зрителя, Вы думаете о том, кто к Вам придет: подготовленный человек или какой-нибудь простой? Спасибо. Константин Райкин: Да, это не просто. Для меня, например, играет огромную роль вообще отношение спектакля со зрительным залом. Я считаю, что в театре это вообще принципиальнейший вопрос, потому что если успеха нет у публики, значит совершена какая-то ошибка. Скажем, "Золотая маска", которую нам вчера вручали, главная национальная премия страны. Она декларирует, что нам не важен успех у публики. Мне кажется, что это глубочайшее заблуждение, когда речь идет о театре, потому что театр - это единственный вид искусства, где публика не просто важна, она часть этого вида искусства. Потому что взаимоотношения со зрительным залом происходящего на сцене - это и есть театр. Театр - это не то, что идет на сцене. То есть то, что идет на сцене, но оно в пустом зале идти вообще не должно и не может, и жить оно не может. И артисты, когда они лишены зрителя, просто заболевают и умирают в буквальном смысле слова. Поэтому для меня принципиально важно, имеет ли успех у зрительного зала спектакль. Успех – это важнейший критерий. Он не достаточный, тут, как в математике говорят, необходимо, но не достаточно. Это не абсолютный критерий. Это не значит, что какое-нибудь дерьмо обязательно будет иметь неуспех. Бывает, что успех у публики имеют вещи недостойные с моей точки зрения. Как зритель я думаю: ну как же это бывает? Бывает. Но если нет успеха, с моей точки зрения, это обязательно означает, что совершена какая-то ошибка. Игнорировать это нельзя. Когда говорят режиссеры: «Меня не интересует, как публика относится к этому», - во-первых, это неправда, потому что они все самолюбивы и их колоссально интересует, а если не интересует, то это неправильно. А если тебя действительно не интересует, тогда говори, что у тебя вертушка с Господом Богом. Тогда звони ему по прямой, и зачем зрители тогда тебе? Зачем ты их вообще допускаешь? Для меня это так. Я считаю, что в театре шедевр - это то, что имеет какое-то очень сильное воздействие. Успехом можно назвать разные вещи. Можно назвать успехом, когда люди почти и не хлопают, но расходятся, потрясенные. Бывает такое. Это успех все равно, потому что это очень сильное впечатление, которое даже хлопательные движения не позволяет сделать. Так бывает, да. У Жени Гришковца есть замечательный рассказ по поводу «Моны Лизы». Почему вот так условились, что это самая лучшая картина всех времен и народов, для меня это тоже загадка. А почему не вот та, почему именно эта? И как-то к ней присматриваешься пристально. Ну, темная картиночка, но что-то там такое… Просто так удобней. Я думаю, что часто людям бывает надо задать какую-то точку отсчета. Конечно, это делается не просто так, есть специалисты... Дмитрий Бак: Специалисты и придумывают, что это самая лучшая картина. Константин Райкин: Специалисты это и придумывают, да. Выступление из зала: Спасибо большое, спасибо за то, что мы слышали и услышали то, что действительно нас трогало. Особенно с учетом того, что в последнее время мы слышим исключительно то, что трогает все что угодно, но только не душу. И за стихи спасибо. А вопрос касается как раз взаимоотношений с публикой, то есть со зрителями. Я была на премьере спектакля «Маленькие трагедии Пушкина». Потрясающий спектакль, особенно музыка. Но ведь он насыщен всем таким... современным. А ведь процентов сорок зрителей - это зрители старшего поколения. Когда выпускаются такие спектакли, не страшно, как они будут на это реагировать и что они будут думать? Забегая вперед, скажу, что очень хорошо реагировали, когда я потом спускалась и брала в гардеробе вещи. Еще один вопрос, извините. Он такой формальный, а скажите, в каком году Вы будете в следующий раз во МХАТе набирать курс? Спасибо. Константин Райкин: По поводу этого спектакля. Вы знаете, у меня сложное к нему отношение. Я сам там играю, и я нахожусь в процессе освоения режиссуры Виктора Анатольевича Рыжакова. Он человек чрезвычайно талантливый и у меня на курсе преподает. Но я, первый раз оказавшись сам внутри его постановки, чувствую себя нехорошо, я честно скажу. И мне не очень нравится, как складываются у этого спектакля отношения с публикой. Причем, не публика мне не нравится, а мне не нравится, что у нас на спектакле происходит. Вот вы говорите, что хорошо, а мне кажется, что не хорошо. И я, честно говоря, тем, как существует этот спектакль, на сегодняшний день не доволен. Вот так я скажу. Я пока разбираюсь, в чем тут моя неправда, в чем тут, может быть, режиссера неправда или наша общая, не знаю, но это вопрос времени, я разберусь с этим, я надеюсь. А второй вопрос... Дмитрий Бак: Когда курс набирается? Это легко сказать – через год. Константин Райкин: Он через год. Но вы знаете, я, видимо, курс набирать буду уже в другом месте, потому что у меня будет уже мой институт при театре «Сатирикон». И, видимо, нам придется со Школой-студией расстаться, так я понимаю, потому что мне уже надо будет заниматься своим институтом. Это будет тоже высшее театральное учебное заведение при театре «Сатирикон». Но я, конечно, не буду хлопать дверью, я очень благодарен Школе-студии за то, что она так бесконечно доброжелательно ко мне отнеслась, потому что я человек все равно щукинского происхождения, я бы сказал, вахтанговского. Дмитрий Бак: А там это все жестко, да. Константин Райкин: Да, то есть я как бы не их. Это смешно немножко, но, тем не менее, я не мхатовский человек. А во МХАТе меня так прекрасно ласкали на протяжении десяти лет, и я этому дому очень благодарен, я его люблю и буду любить всегда. Но думаю, что дальше уже другой сюжет начнется. Дмитрий Бак: Пожалуйста, последний вопрос и потом итоговое слово Евгению Григорьевичу. Сергей Василенко: Сергей Василенко, доцент МГУ. У меня вопрос к Константину Аркадьевичу совершенно конкретный. Я в каких-то мемуарах, не помню, читал о том, что два театральных деятеля, кажется в 1930-е годы, вышли из театра Таирова, идут по улице, обсуждают спектакль и только через два квартала заметили, что они не оделись. Уже было начало зимы. То есть они не взяли пальто в раздевалке. У вас в Москве есть такие спектакли, которые вы можете назвать, не задумываясь, вот такие, когда можно выйти и все забыть? Константин Райкин: Согласитесь, что это и для театра Таирова был случай, я думаю, уникальный. Я думаю, таких больше и не набиралось. Это они были какие-то два потрясенных. Нет. Я вам скажу так, без всяких кокетств, я считаю, что театр «Сатирикон» на сегодняшний день - это один из лучших театров страны. Даже преуменьшительно говорю. Я вообще считаю, что здесь происходят такие интересные процессы, здесь набралась такая труппа на сегодняшний день, такая по возможности и силам, которая просто может творить чудеса, чтобы люди выходили без пальто. Говорили: «Пальто не надо». Платили бы гардеробщику. Но если говорить всерьез, то я считаю, что этот театр очень набирает сейчас обороты благодаря нашим общим усилиям. Здесь замечательная мощная компания собралась, очень молодая, и поэтому режиссеры любят с нами работать. Мы один из самых добросовестных, я бы так сказал, театров страны. Добросовестность, мне кажется, в нашей стране - качество гораздо белее редкое, чем талант. Толпы непуганных разгильдяев и прохиндеев гуляют. Людей талантливых тоже немало, а вот добросовестных мало. У нас один из самых добросовестных театров, мне кажется. А что уж насчет того, что без пальто уйти, мне бы хотелось, чтобы это произошло. Мне кажется, что мы до этого дорастем. Дмитрий Бак: Евгению Григорьевичу слово. Евгений Ясин: Дорогие друзья, я хочу, прежде всего, сказать спасибо Константину Аркадьевичу за замечательный вечер. Я, в отличие от того, что происходит обычно, могу сказать, что вам понравилось. Вот у меня такое ощущение, что вам понравилось. Дмитрий Бак: Мы стали чуть лучше. Евгений Ясин: Но это не всегда бывает. Может быть, это еще связано с тем, что Константин Аркадьевич еще и режиссер, и сын Аркадия Райкина, это тоже возможно, но, понимаете, он держал аудиторию. Вот это мне очевидно. К этому что-нибудь добавить трудно. Хотя я должен сказать, что в обмене мнениями и в том, что говорил Константин Аркадьевич, полным-полно замечательных мыслей. Я каждый раз ловил себя на мысли, что я бы тут с ним вступил бы в дискуссию, но сдерживал себя и говорил, что, в конце концов, будет масса возможностей, хотя на самом деле их не так много, но все равно. Я только хочу сказать в отношении культуры. Она играет очень важную роль, но не просто как искусство, как отдельная отрасль хозяйства. Это такой особый дар, это высший слой культуры. Есть всякие слои. Вот то, что сегодня вам, кажется, менее понравилось - это то, что у вас возникло определенное настроение. То, что Константин Аркадьевич говорил о душе, что-то он затронул такое, он умеет. И вот это мне представляется очень важным, потому что в жизни людей всякие встречаются эпизоды, но тогда, когда создается это настроение, когда создается какое-то такое ощущение, что вы входите в резонанс, в тональность – это редкое достоинство. Спасибо, дорогой мой. Дмитрий Бак: Константин Аркадьевич, вам заключительное слово. Константин Райкин: Это всегда взаимная вещь, дорогие друзья. Так не бывает, что вам понравилось, а мне нет, или наоборот. В зале идет взаимообразный процесс и я вижу, что здесь сидят умные, ищущие люди, нуждающиеся в дележе мнений и в каком-то высказывании, в том, чтобы слушать, и думать, и шелестеть мозгами. Мне это очень приятно, я это ощущаю. И у меня тоже создалось настроение. Спасибо двум этим людям, которые меня сюда пригласили, Евгению Григорьевичу, которого я на самом деле знаю много лет и чту, и он у меня вызывает такие, я бы сказал, восхищенные ощущения. Дмитрий Петрович - человек, на лекциях которого, когда я оказываюсь сам, заходя проверить посещаемость своих любимых мерзавцев, я застреваю, потому что это так интересно. Вроде как поздновато мне узнавать это все, а вместе с тем нет, потому что лучше поздно, чем никогда. Я вдруг узнаю какие-то вещи, поразительно неизвестные мне и важные для меня. Так что я очень рад, что я сижу в этой прекрасной компании и среди Вас, людей умных и высоко духовных, я надеюсь. И мне очень интересны даже не просто вопросы ваши, а ваши высказывания, которые говорят о высоком интеллектуально-духовном уровне аудитории. Спасибо большое. Дмитрий Бак: Спасибо большое Константину Аркадьевичу Райкину. До новых встреч в проекте «Важнее, чем политика». Евгений Ясин: А знаете, откуда я узнал, что вам понравилось? Впервые за все занятия нашего проекта «Важнее, чем политика» я увидел, что молодые люди задают вопросы с такой же частотой, как люди более старшего возраста.
Casi: Константин Райкин. "Завтра, третьего апреля..." (1969)
Administrator: Константин Аркадьевич Райкин и Петр Наумович Фоменко
Administrator: В дополнение к моему посту здесь. Радио Свобода (можно слушать): Человек дня - театральный режиссер Петр Фоменко ... Константин Райкин: С ним работать, мне кажется, очень сложно. И все тут. Безумно сложно, и я бы сказал, что это сверхтрудно. Мне, например, никогда не доводилось работать с режиссером, который бы процесс делал таким мучительным, как Петр Наумович. Мы с ним работали в течение года, и я ничего по процессу труднее в своей жизни не встречал. Безумно, изнурительно, иногда почти непреодолимо. Другое дело, что все решает результат, и он своим светом окрашивает весь процесс. Когда ты являешься участником какого-то замечательного спектакля, то радость играть этот спектакль, а играть его бывает как раз легко, вот эта радость, этот процесс, когда ты оглядываешься на него, своим светом окрашивает в какие-то оттенки счастья. Это была огромная плата за тот успех, который пришел. До сих пор у меня сохраняется убеждение, может, оно мальчишеское вполне, я уверен, что когда мы работали над спектаклем «Великолепный рогоносец», то, что пришлось мне испытать, мне кажется почему-то, что это мог вынести только я. При том, что Петр Наумович сам такой самоистязатель, и он так себя сам мучает, что у тебя не остается права на него раздражаться, негодовать и злиться. Это такая взаимная проверка и поиск пути собой, друг с другом. Он абсолютный волшебник театра... ...
Administrator: Городской сайт Магадана Если бы Райкин приехал в Магадан... В июле моему любимому народному артисту России Константину Аркадьевичу Райкину исполнилось 60 лет, а накануне мне посчастливилось побывать в театре "Сатирикон" на мощном, завораживающем и очищающем душу без малого двухчасовом моноспектакле "Константин Райкин. Разговор с Достоевским". Только ради одного этого спектакля стоило съездить в отпуск. Все-таки как мы, колымчане, отдалены и обделены! И хотя нет слов, чтобы передать в полной мере впечатления от увиденного и услышанного, постараюсь поделиться с вами, мои дорогие читатели, своими эмоциями и впечатлениями. "Для чего это нужно?" - может спросить кто-то из вас и наверняка это сделает. Отвечу словами самого Достоевского, отражающими философский смысл его "Записок из подполья":"Есть в воспоминаниях всякого человека такие вещи, которые он даже и в себе открывать боится…". А делать это время от времени нужно непременно, чтобы хотя бы попытаться очиститься, а значит, получить душевное облегчение. Даже и помыслить не мечта- ла о том, что театр "Сатирикон" не ушел на каникулы. Получив по московской справке заветный номер телефона 689-78-44 и узнав, что именно сегодня на большой сцене нашумевшее сценическое переложение повести Достоевского "Записки из подполья", чуть не подскочила от радости. Но тут как ушат холодной воды: "А вот билетов на этот спектакль нет". Отчаиваться не в моих правилах. Вместе с увязавшимся следом 8-летним внуком, прирожденным магаданским театралом, поспешила в "Сатирикон". Благо от гостиницы ГТРК "Россия", приютившей все наше семейство, до театра имени Аркадия Райкина всего 10 минут ходу. Из двери кассы на улицу - большой хвост очереди. Как выяснилось, народ прорывается к администратору с надеждой на приставное место. А в саму кассу ни единого человека. Пытаюсь завязать разговор о двух билетиках со строгим кассиром. Увидев вынырнувшую из-под моей руки любознательную загоревшую мордашку Максима, кассирша сразу отрезала: - Детям на сегодняшний спектакль вход категорически запрещен. Вы что, женщина, Достоевского и многие взрослые не понимают, а вы ребенка привели! Начала приводить один за другим разные аргументы. Сработал последний:- Да мы из Магадана, можно сказать, на оленях добирались, чтобы попасть именно на этот спектакль. - Ну не знаю, я на себя такую ответственность без разрешения администратора взять не могу, меня сразу уволят. Спектакль без антракта, там не только разговаривать, а даже дышать громко нельзя. В общем, всеми фибрами души полюбила я нашу строгую кассиршу. Она сходила в соседнюю комнату к администратору, что-то там неприступной даме очень убедительное сказала, а затем, оторвав ее от очереди, привела к окошечку, и с той стороны они вдвоем разъясняли Максимке, что он должен сидеть не шелохнувшись до самого конца спектакля, при этом ни в коем случае не выходить из зрительного зала и так далее, на что мальчик торжественно и очень убедительно пообещал вести себя как истинный театрал. И после этого, представляете, о счастье, нам продали два билета хотя и на 22-й ряд, но зато над самым проходом, где вся сцена как на ладони. Так что ничего невозможного не бывает. Райкин вышел из зрительного зала на узенькую ленточку авансцены в современном, идеально сидящем на нем костюме и с книжкой в руках. После абсолютно личной и вовсе не актерской паузы вдруг обреченно признался залу, что безнадежно болен. Сразу же охватило чувство тревоги: неужели рак?! Но через несколько секунд артист начал читать первые строки "Записок из подполья": "Я человек больной… Я злой человек…", и все встало на свои места. И такие искры полетели от этого человека в зал, такой огонь пошел, что удивлению не было предела. Райкин пропустил сквозь себя Достоевского, словно электрический ток в тысячу вольт. Мы увидели такую боль души, корчащейся в муках, что в висках где-то уже на втором плане восторженно запульсировало: "Да это просто гениально!". После сумасшедшего ритма даже не игры, а жизненного существования Райкина на сцене (причем на протяжении всего действия) наступила длительная пауза. При этом каждый из сидевших в зале замер, так и не успев выдохнуть из груди воздух. Это была минута такой оглушительной тишины, словно ты находился не в переполненном зрительном зале, а в лесу. Не могло не впечатлить и музыкальное трио, появлявшееся в самых неожиданных местах, к примеру, прямо под потолком в открывшихся кубах серой стены-занавеса. Боже, как дивно звучали контрабас, скрипка и аккордеон! А какой получился эффект, когда мощный видеопроектор отразил ночной город с мокрым, почти желтым питерским снегом и все на той же стене затрепетали тени действующих лиц дневника! Вдруг одна из теней начала стремительно вырастать и превратилась то ли в памятник Достоевскому, то ли в угрожающий призрак, затем ушедший со сцены в небытие уже с профилем Константина Райкина. Кроткой тенью со склоненной головкой стала в спектакле и Лиза, вызвавшая к себе жалость и сострадание. И правда, казалось, что за стеной, ставшей на мгновение всего лишь занавеской, действительно притаилась, притихла, замерла в ожидании счастья робкая девичья душа. И вот вслед за Лизой, обреченно склонившись, уже уходят вдоль стены-занавеса друг за другом одна, две, три, сотни ее теней. Как чьи-то загубленные женские судьбы… Еще один сильный режиссерский прием, вызвавший на фоне диалога, разыгранного Райкиным, целый поток зрительских слез. Актер как бы вытанцовывает роль Подпольного, пропевает ее в ритме рэпа, проживает каждое слово, достигая своей игрой гипнотической силы. При этом он не сразу погружает тебя с головой в воду, а поэтапно: вот он читатель, потом рассказчик и уже только затем персонаж. Да уж, вытащить такой моноспектакль оказалось под силу только Константину Райкину. Он сыграет и благородство, и низость, а то вдруг окажется беззащитным существом с почти детским невинным лицом, но тут же он и мелочный мститель, и беспощадный к самому себе моралист.Поразило и удивительно современное прочтение Достоевского. Когда Райкин своим лицедейством открывал "подполье" типичного представителя российского чиновничества, передо мной зримо возникло сразу несколько конкретных и до боли знакомых лиц из числа наших, так сказать, родных колымских бюрократов. Особенно когда чиновник со сцены говорил о том, что самое большое наслаждение для него в жизни - найти повод для отказа этому низменному человечишке, осмелившемуся о чем-то просить. Вот так талантливо осовременил Константин Райкин монолог из "Записок", который хочу обязательно сейчас привести: "Я был груб и находил в этом удовольствие. Ведь я взяток не брал, стало быть, должен же был себя хоть этим вознаградить. Когда к столу, у которого я сидел, подходили, бывало, просители за справками, - я зубами на них скрежетал и чувствовал неумолимое наслаждение, когда удавалось кого-нибудь огорчить. Почти всегда удавалось. Большею частию все был народ робкий: известно - просители". Согласитесь, очень сильно и правдиво! Надо отдать должное и публике, пришедшей в этот вечер в "Сатирикон". А подготовлена она была к этому сложнейшему спектаклю, надо полагать, через свою собственную попытку прочтения Достоевского. Зрители так внимали горячечному крику живой души, словно пытались наконец-то познать самих себя. Вот хотя бы только один момент. Кажется, актер обращается только к тебе: "Ведь я только доводил в моей жизни до крайности то, что вы не осмеливались доводить и до половины, да еще трусость свою принимали за благоразумие и тем утешались, обманывая сами себя. Так что я, пожалуй, еще "живее" вас выхожу". Вот такой еще один сильнейший эмоциональный удар. И зрительный зал, как одно целое, в едином порыве благодарит артиста за его бесстрашие перед подпольем, живущим чуть ли не в каждой русской душе. К слову сказать, своей собственной подготовкой восприятия философии Достоевского я обязана моей уважаемой однокурснице и нашему известному и единственному колымскому достоеведу Галине Склейнис. Мы еще в юности преклоняли все пред нею головы за ее поистине неистовую страсть к творчеству Федора Михайловича. Поэтому для нас вовсе не удивительно, что Галина Альфредовна сделала Достоевского своей любимой профессией - от защиты докторской диссертации ее, доцента кафедры литературы СВГУ, отделяют лишь считанные мгновения. Сколько уже нынче за ее спиной учеников, страстных почитателей творчества русского писателя № 1! Один из них - талантливый магаданский журналист Алексей Гарипов, как это ни парадоксально, считающий многие произведения великого классика оптимистичными, потому что они выступают в защиту человека. Так что, выходя из зрительного зала, невольно подумала: "А вот интересно, что бы сейчас сказала по поводу спектакля Г. Склейнис? И сколько бы зрителей пришло на этот моноспектакль Райкина, если бы он приехал с ним в нынешний Магадан?". …Что ни говори, но мы, удаленные от культурных центров обыватели, знаем Константина Райкина в основном как киноактера. Хотя режиссеры его молодого не жаловали и называли нестандартным, а то даже и похлеще, и пообиднее. Казалось бы, популярность Аркадия Райкина открывала перед его сыном все двери. Но получилось наоборот. Молодого Константина Райкина вовсе не жаловали режиссеры. Тем не менее сразу же после "Командира счастливой "Щуки" и "Много шума из ничего" молодой Райкин запал в душу миллионам наших соотечественников. Ну а в "Труффальдино из Бергамо", казалось, уже и вовсе переплеснулась чаша его таланта. Вспоминаю, как приехавшая несколько лет назад впервые в Магадан заслуженная артистка России Анна Варпаховская обронила фразу, когда я брала у нее интервью:- Мой однокурсник Костя Райкин как-то сказал: "Наши фамилии нам мешают, ведь для всех мы - бездарные дети талантливых родителей".Что и говорить, детям знаменитых артистов приходится труднее всего, когда они решаются идти по пути своих именитых родителей. А если дети оказываются талантливее своих отцов, то их труд, пожалуй, и вовсе сравним лишь с каторжным. Как сказал сам Константин Райкин в разговоре со зрителями сразу после окончания моноспектакля, родной стихией для него стал театр и только театр - здесь и победы слаще, и поражения горше. Театр, по глубокому и выстраданному убеждению великого артиста, самое главное и даже, пожалуй, единственное средство выразительности.- В театре все острее, трагичнее, честнее, - сказал он. - Ну, вот ты работаешь перед камерой. И что? Рассматривает она тебя, как насекомое. А тут тысячный зал, где собрались совершенно разные люди, и всех надо "взять". И если мне удалось вас "взять", это для меня счастье. И не просто удалось! Своим "Разговором с Достоевским" Константин Райкин действительно продемонстрировал высший класс театрального бесстрашия и мастерства. И это настоящий актерский подвиг! Впрочем, кто бы сомневался, что Райкин может сыграть этого персонажа отлично. А приглашенным режиссером на это лицедейство стал Валерий Фокин, с которым Райкин 35 лет назад поставил в "Современнике" по этой же повести спектакль "И пойду, и пойду…".И вот что еще лично для меня было удивительно. Мой 8-летний внук воспринял сложнейший спектакль с большим интересом - он был в театре как бы сам по себе, внимательно следил за развитием действия, явно сопереживал тени Лизы, с оживлением встречал выход музыкального трио… Был удивлен и театральный служитель в строгом черном костюме, услышав от единственного выходящего из зала ребенка ответ на свой вопрос, понравился ли ему спектакль.- Очень понравился. Райкин смотрел только на меня и разговаривал только со мной. Вот она, волшебная сила искусства… Ирина НЕФЕДОВА.
Casi: Россия, Санкт-Петербург. - Петербургский международный экономический форум 2012. Деловой завтрак Сбербанка. На фото: Режиссер и народный артист Константин Райкин.
Casi: click here 20 Ноября 2012 Константин Райкин. Своим голосом Гастроли российского государственного театра «Сатирикон» имени Аркадия Райкина. Моноспектакль-концерт
Casi: click here Смотреть фильм Ночь ошибок онлайн бесплатно Фильм: Ночь ошибок Год: 1975 Время: 119 мин Постановщик: Михаил Козаков Жанр: Комедии, Отечественные Исполнители: Олег Даль, Марина Неёлова, Леонид Каневский, Константин Райкин, Елена Сатель, Григорий Лямпе, Антонина Дмитриева, Александр Калягин Страна: СССР Описание: С приездом Чарли Марлоу с другом суматошная неразбериха установилась в доме достопочтенного мистера Харткестля, где жили его дочь, воспитанница и приемный сын. Кто из молодых людей в кого влюблен? Кто кого ненавидит? Но «ночь ошибок» прошла, а утро и любовь все расставили на свои места.
бельчонок:
бельчонок:
бельчонок:
Administrator: Полностью - здесь. Первое сентября. Школа-студия МХаТ. День города. ...Райкин попросил, чтобы за забавностью речи Табакова, студенты не упустили существенные (по отношению к которым К.А. употребил красивый неологизм, произведенный от слова “суть” - “сутенные”) вещи. Сказал, что для кого-то Школа станет главным событием, пожелал мужества, предупредил о том, что на пути встречается много дьявольщины и соблазна, посоветовал беречь интуицию, которая помогает не потерять чувство Высокого. Райкин говорил о том, что актерское дело – не простое ремесло, а что оно связано с очарованностью. Это состояние нужно держать волей и противостоять наступлению цинизма. В конце добавил, что везет тому, кто заслуживает, Б-г идет навстречу тому, кто к нему выпрыгивает...
Administrator: Константин Райкин в телеспектакле "Домби и сын". Кстати, спектакль вчера днем показывали по ТВ-Культура. Тот, кто не смог посмотреть, но хочет это сделать - зарегистрировавшись, смотритеЗДЕСЬ.
Anja: Здесь ...И в продолжение темы о ролях Константина Райкина. Есть с его участием расчудеснейший детский спектакль "Малыш и Карлсон, который живет на крыше", в котором Райкин играет Пелле, приятеля Бетан - сестры Малыша (смотри с 14-ой минуты) http://video.mail.ru/mail/chernecova-57/139/2995.html
Administrator: Константин Райкин о Зиновии Гердте: “Дядя Зяма совершенно уникально, неповторимо читал стихи. По моему ощущению, он читал Пастернака, Твардовского Самойлова лучше, чем кто-нибудь другой. Вообще поэзия была его стихией. Он становился прекрасным, от него нельзя было оторвать глаз. …Однажды на творческом вечере в Ленинградском Доме искусств он играл с залом в игру, когда ему называли первую строчку стихотворения Бориса Леонидовича, а он читал его до конца. И все же это не самое главное. Главное, как он их читал! Он делал это абсолютно ясно по мысли, без шаманства и подвываний, при этом невероятно личностно и эмоционально. Одновременно высоко и просто. Кто он был, дядя Зяма Гердт? Конечно – замечательный артист. Уникально одаренный человек. Но разве только это! Он олицетворял собой духовную элиту нашего времени, был общепризнанным аристократом от актерского цеха. Конкретно для меня он был человеком, который помог мне почувствовать себя полноценной личностью, поверить в собственную творческую состоятельность… Спасиба Вам, дядя Зяма…” 21 сентября Зиновию Гердту исполнилось бы 96 лет...
Casi: Константин Райкин
evita:
Administrator:
Casi: Константин Райкин
Anja: Здесь Константин Райкин создаёт собственный театральный вуз Он отказался от преподавания в Школе-студии МХТ. «У нас есть некоторые расхождения в том, как трактовать систему Станиславского», — пояснил худрук театра «Сатирикон». «Сейчас мне хочется самому воспитывать артистов так, как я считаю нужным», — добавил Райкин. По его словам, частная школа будет открыта при «Сатириконе». Первых студентов планируют набрать весной. Напомним, в Школе-студии МХТ Константин Райкин преподавал на протяжении 12-ти лет.
Anja: "Известия" Хочу воспитывать артистов так, как считаю нужным Константин Райкин рассказал «Известиям», почему он покидает Школу-студию МХТ и организует собственную школу На сборе труппы театра «Сатирикон», накануне премьеры «Ромео и Джульетты», Константин Райкин объявил о создании своей театральной школы. «Известиям» удалось получить эксклюзивный комментарий этого решения. — Константин Аркадьевич, вы давно и успешно преподаете в Школе-студии МХТ. Почему хотите открыть свой вуз? — Моя давняя мечта — открыть школу при театре «Сатирикон» и воспитывать там не только артистов, но и специалистов других театральных профессий — художников по свету, заведующих постановочной частью, менеджеров и т.д. Но главное, конечно, — актеры. Я преподаю двенадцать лет, это уже третий мой выпуск. В Школе-студии МХТ дружелюбная среда, все профессора, педагоги хорошо ко мне относятся. Но у нас есть некоторые расхождения в том, как трактовать систему Станиславского. У меня сложились свои представления о театре, о методологии. Я не хочу никому ничего доказывать, а в стенах Школы-студии МХТ, где происходит постоянная полемика, это приходится делать. Мне хочется самому воспитывать артистов так, как я считаю нужным, для своего театра. Хочется за все отвечать самому. Это будет частная школа, «Высшая театральная школа Константина Райкина». — Когда начнете? — Первых студентов планируем набрать этой весной. Причем курс не должен быть большим, даже с учетом ошибок приемной комиссии, будущего отсева. Я кого-то обязательно исключаю по ходу учебы. Пока не начну работать с человеком, многого о нем не знаю. Вдруг выявится не тот характер, который мне нужен? И если через четыре года интенсивного обучения мою школу окончат человек 10–12, которых я смогу взять в театр, будет хорошо. Труппа «Сатирикона» все время меняется, пополняется молодыми, кого-то из постоянного состава я прошу уйти, кто-то сам уходит. Сознательная, намеренная текучка кадров происходит многие годы. — Что еще будет отличать вашу школу от других? — В здании нашего института, специально построенном, все будет продумано — прекрасно оборудованные учебные сцены, классы, аудитории. А то, что здание располагается рядом с театром «Сатирикон», еще и географически очень важно. — Обучение будет платным? — На актерском факультете — бесплатным.
Administrator: TV-культура Впервые в эфире – «Большой балет»! В воскресенье в нашем эфире стартует «Большой балет» – первый в истории отечественного телевидения конкурс молодых танцовщиков. Его участниками станут дуэты из шести ведущих российских театров. Их технику и драматический талант оценит жюри, в составе которого мировые звезды – Владимир Деревянко, Азарий Плисецкий, Диана Вишнева. Рассказывают «Новости культуры». Помимо хореографических миниатюр, интервью с педагогами и балетмейстерами, зрители увидят, как проходили репетиции и съемки. Первая программа выйдет в эфир 21 октября, в 20.05. Участники «Большого балета» исполнят фрагменты из постановок «Ромео и Джульетта», «Нарцисс», «Вальпургиева ночь», «Сильфида», «Кармен-сюита» и «Баядерка». Экспертами по музыкальному и актерскому мастерству выступят директор Латвийской национальной оперы Андрейс Жагарс и руководитель московского театра «Сатирикон» Константин Райкин. Не пропустите!
Administrator: От зрителя Райкин, стихи, Сатирикон. В среду , 17-го, ходил в театр Сатирикон. Заранее купил билет, очень хотелось попасть именно в этот театр и именно к этому артисту. Должен был идти спектакль "Король Лир" с Райкиным в главной роли. Но актриса из постановки попала в аварию и в этот день Константин Аркадьевич давал творческий вечер... Сам театр. Здесь лелеют память о Аркадии Райкине. В фойе - маски Райкина из его спектаклей, фотографии - семейные и рабочие, некоторые весьма интересные... Документы Райкина - например его водительское удостоверение и талон предупреждений за 1981 год. Вежливые администраторы - тут на самом деле уважают зрителя. Итак - само событие. Константин Аркадьевич читал стихи. Наверно из малого количества артистов, читающих стихи на современной сцене редко кто сможет держать зал во внимании и трепетном восторге полтора часа... Удивительно, но слова, нанизываемые на фразу, иногда имеют невероятную геометрическую форму и только для этого места предназначенное местоположение ... Рождается магия - на твоих глазах - зал огромный зал - замирал. Висела прямо звенящая тишина, люди внимали. Я был поражен, ибо не любитель и тем более не ценитель стихов. Ах, как это было божественно: Николай Заболоцкий НЕКРАСИВАЯ ДЕВОЧКА Среди других играющих детей Она напоминает лягушонка. Заправлена в трусы худая рубашонка, Колечки рыжеватые кудрей Рассыпаны, рот длинен, зубки кривы, Черты лица остры и некрасивы. Двум мальчуганам, сверстникам её, Отцы купили по велосипеду. Сегодня мальчики, не торопясь к обеду, Гоняют по двору, забывши про неё, Она ж за ними бегает по следу. Чужая радость так же, как своя, Томит её и вон из сердца рвётся, И девочка ликует и смеётся, Охваченная счастьем бытия. Ни тени зависти, ни умысла худого Ещё не знает это существо. Ей всё на свете так безмерно ново, Так живо всё, что для иных мертво! И не хочу я думать, наблюдая, Что будет день, когда она, рыдая, Увидит с ужасом, что посреди подруг Она всего лишь бедная дурнушка! Мне верить хочется, что сердце не игрушка, Сломать его едва ли можно вдруг! Мне верить хочется, что чистый этот пламень, Который в глубине её горит, Всю боль свою один переболит И перетопит самый тяжкий камень! И пусть черты её нехороши И нечем ей прельстить воображенье,- Младенческая грация души Уже сквозит в любом её движенье. А если это так, то что есть красота И почему её обожествляют люди? Сосуд она, в котором пустота, Или огонь, мерцающий в сосуде? *** Отдельно - о людях. Несколько раз перед концертом было объявление с просьбой выключить телефоны. Перед спектаклем сам Райкин настоятельно попросил об этом - звуки, производимые мобильными устройствами не только отвлекают, но и разрушают саму атмосферу действа артист-зритель... Тем не менее нашлось пара сук, которые не выключили свои пищалки - тут понимаешь, что товарищ Сталин, нужен таким людям как воздух... Второе замечание. Занавес, аплодисменты, зрители встают и благодарят артиста. Часть народа бежит сломя голову за куртками и пальто. Кто-то тебя принуждал идти? Зачем ты пришел? Зачем прерывать удовольствие? Пожрал, отрыгнул и побежал... Быдло...
Локоны:
Administrator: От зрителя Райкин К. В середине октября мы ходили в Сатирикон. Покупали билеты на "Король Лир". Но, в связи с болезнью актеров, произошла замена.. был Вечер Константина Райкина. Смотрела на сайте Сатирикона, у них не заявлено в расписании такой программы.. не знаю исполнял ли он когда-то тоже самое, но в ближайшее время купить билеты на такое выступление специально нельзя.. Это было замечательно! Вначале Райкин рассказывал о себе, о детстве, о том, как стал актером - и это было невероятно смешно! Потом были стихи, проникновенно, глубоко, сильно...... Как говорят, все спектакли с Райкиным сильны.. верю.. рекомендую!
Administrator: TV-Культура Вечер Константина Райкина в Московском международном Доме музыки 3 ноября 2012 21.40 Константин Райкин читает стихи Давида Самойлова, Николая Заболоцкого, Николая Рубцова, Осипа Мандельштама, Александра Пушкина, монолог Лауренсьо из пьесы Лопе де Веги «Дурочка».
Петя: ТК КУЛЬТУРА (Райкин К.А. и 2 Ромео +2 Джульетты) http://tvkultura.ru/video/show/brand_id/20918/video_id/173477
Петя: Вечер в Доме Музыки. Эфир от 3 ноября
Casi: Кабинет Константина Райкина
Administrator: ОСП-студия 10 минут в прямом эфире с... Константином Райкиным
Administrator: Константин Райкин и Игорь Костолевский. Фото: В.Ярошевич
Administrator: Мастер-класс К.А.Райкина в ЦиМ. 2010 год Фото: В.Ярошевич
Anja: Много фотографий К.А.Райкина и его студентов можно посмотреть здесь. Это тоже мастер-класс в ЦИМ.
Локоны: Сатирикон: 21 ноября на канале "Культура" в 19.45 Константин Райкин в программе "Главная роль".
Casi: Фильм "Тень или Может быть, всё обойдётся". Константин Райкин - Тень и Ученый
Administrator: Наш Брянск Константин Райкин вспомнил, чем закончился его поход в ночной клуб «Фантом» Этот народный артист из «Сатирикона» приезжает в Брянск чаще любого другого худрука столичного театра Александр Стокласка Знаменитый афоризм про театр и вешалку можно переделать по-разному: «Театр начинается — вешайтесь» или «Театр начинается с вечного». Константин Райкин явно сторонник второго варианта. За два часа бесперебойной игры в «Дружбе» VIP-гость обманул аншлаговый зал, пожалуй, лишь однажды. «Я в вашем городе в четвертый раз», — заявил господин соврамши. Это не так: как минимум, пятый. «Мне в Брянск, по делу, срочно» — в ту же «Дружбу» гастролер, помнится, привозил «Сатирикон-шоу», в БМЗ «дуэтил» с покойным ныне Романом Козаком, а драмтеатру достались суперпупермоноспектакль «Контрабас» и студенческий эксперимент с Островским, которого актер, по его собственному признанию «дружбинцам», ставит выше Чехова-драматурга. Бенефициант рассказал мелодраматически-пафосную историю, связанную с одним из его визитов в наш город: «Как-то после выступления мы с администратором забрели в ночной клуб. Назывался он, кажется, «Мираж». Нет? А, вспомнил, «Фантом»! Там гениально танцевал паренек, просто парил в воздухе. Я расспросил о нем. Оказалось, что это цыган, и его подобрали на вокзале. Позже я сообщил о вашем земляке Валентину Гнеушеву — знаменитому цирковому режиссеру. Они каким-то образом пересеклись. И где-то, наверно, через год, когда я спросил Валю про брянского цыгана, тот огорошил ответом: паренек, мол, уже в Милане выступает в лучшей цирковой программе!». Неписаный закон Райкина и «сатириконовцев»: «Любить то, в чем участвуешь». У них даже репетиции — любовный процессВечный Труффальдино в свои 60 лет тоже находится в прекрасной, почти цирковой, форме, объясняя это тем, что когда-то всерьез занимался спортом, спринтерском бегом: «Я оставил позади женский мировой рекорд!». Неписаный закон Райкина и «сатириконовцев»: «Любить то, в чем участвуешь». У них даже репетиции — любовный процесс. Брянская программа с подобающим названием «Самое любимое» делилась аккурат на две или, скорее, на три части: прикольный рассказ о себе и читка стихов (много Давида Самойлова и одним махом Заболоцкий, Рубцов, Мандельштам и Пушкин). «Всегда читай стихи. Это придает другой объем, другую значимость концерту»,— цитирует Константин Аркадьевич слова-напутствия Аркадия Исааковича—– великого актера и отца. Райкин-младший читает, как Бог, хохоча вместе с публикой над лубочным юмором Рубцова и плача вместе с залом над зарифмованными и слезными исповедями Мандельштама. Так жить нельзя. И сяк жить нельзя. Мрачновато? Зато правда. Стихотворный монолог из «Дурочки» Лопе де Веги на закуску — это как бы и бонус, и для поднятия оптимизма. На рубцовских стихах мэтр пару раз запинается, сбивается, извиняется и начинает по-новой, не теряя реноме. «Ну, чего вы так кашляете? Кашель — это признак невнимания!» — не дает чтец партеру расслабиться. Партер гостя принимает, как обнимает. Два часа спича об актерстве, поэзии, папе на самом деле пролетают, как 15 минут. Без фиги в кармане. И кто придумал, что между эстрадой и театром непроходимая пропасть? О вождях, министрах и депутатах — ни-ни. Только раз, предваряя пушкинский политический бестселлер «Из Пиндемонти», жизнелюб и острослов рекомендует его читать «до, после и вместо выборов». Великая поэзия на время заставляет забыть людоедскую атмосферу мира. Кажется, у Белинского есть мысль: «Произведения непоэтические бесплодны во всех отношениях». …Директор одного из СМИ признается мне в гардеробе, что проведет остаток вечера с томиком стихов. Эко, как пробрало! В последний раз в таком количестве и качестве высокий штиль художественного слова звучал в Брянске в феврале 2009 года, когда открывался отреставрированный и отремонтированный БДТ. Читал Михаил Казаков, который, кстати, тоже первее первых ставил сочинения Давида Самойлова. Но это уже совсем другая история…
Casi: click here Константин Райкин: «Я не убивал никого!» «Кто не пришел – тот дурак», - так отреагировал на зияющие пустоты в зрительном зале худрук «Сатирикона». С этим утверждением было трудно не согласиться, хотя бы потому, что в столице, к примеру, у Райкина всегда аншлаги. Впрочем, как говорится – дело вкуса. Кому корифеи отечественного кино и театра, а кому «тупо веселящие» эстрадники. После большой программы, которая скорее напоминала моноспектакль с быстро меняющимися картинками из детства артиста, его юмористических «заметок» об отце и театрально-киношной юности, стихов Пушкина, Мандельштама, Заболоцкого, Самойлова, Рубцова, мы пообщались с Константином Аркадьевичем. - Как вы решились однажды возглавить «Сатирикон» - после смерти отца? Такая ответственность… - Я просто знал, что хочу руководить этим коллективом. Я понимал, что лучше меня никто этих людей за собой не поведет. Правда, куда идти, я представлял смутно. Я не верю, что режиссер с самого начала знает совсем все. Очень многое приходит в процессе, нужно просто ввязаться в бой. А дальше… Война – ерунда, главное – маневр. На это дело вообще трудно пуститься. Очень многое постигаешь и понимаешь по ходу. Нет же такого института, где учат на худруков, главных режиссеров. Нету такого. - Многие знаменитые театры Москвы раздирают склоки и интриги. Как вам удается этого избегать? - Очень простым путем. Я давно устроил в своем театре сознательную текучку кадров. Я беру актеров, не клянусь им в верности и от них того же не требую. У меня просто контрактная система. Мы - тот редкий театр, который находится с артистами в контрактных производственных взаимоотношениях. У меня протекает такая река из людей. Намывается золотой песочек из человек 15-ти, которые остаются здесь надолго и работают по 25 лет. Бывает, кого-то прошу уйти, не все выдерживают мой характер, к примеру. Кто-то не тянет нагрузку: у нас тяжело работать. При маленьких, как везде, зарплатах. Да и где не происходят всякие склоки, дрязги? Там, где мало творчества и где люди засиживаются без дела. Важно, чтобы созидательный импульс превышал разрушительный. Деструктивный момент есть всегда, в самом живом коллективе. Такой момент тления внутри. Творческие люди – они открытые, нервные. Обязательно происходят какие-то столкновения интеллектов, самолюбий. Важно, чтобы созидательная струя превышала разрушительную. А у нас она превышает! Потому что на склоки нужно время. А его нет. Когда люди много и активно работают, у них нет на это времени. Да и потом, я очень мало интересуюсь тем, что обычно называется ОТНОШЕНИЯМИ. Меня это мало волнует, никогда не выясняю, кто как к кому относится. Я все время в работе и на дистанции, а на бегу очень трудно цапаться. - К слову о «золотом песке». Одну такую крупную песчинку из Смоленского драматического вы забрали к себе в «Сатирикон»: это бывший наш главный режиссер Игорь Войтулевич. Как вам работается вместе? - Игореша… Да… У нас он сделал два спектакля. Один из них «Лев зимой», просто прекрасный. Долго шел. Другой, с моей точки зрения, был менее удачным. Хотя он человек очень одаренный. Но ведь круг сужается безжалостно, раньше этот круг был шире. У меня много ставит Юра Бутусов из приглашенных. Раньше круг был шире. Может я старею, может определеннее становятся мои вкусы. Но Игорь обойдется без меня, он человек талантливый, я видел его другие спектакли. И я не зря его пригласил. Не случайно. - Как считаете, обязательно ли актеру, чтобы быть достоверным, испытывать все эмоции персонажа? - Нет. В этом плане я приверженец системы Михаила Чехова, который говорил, что артисту, чтобы выдать на сцене нужную эмоцию, не нужно вспоминать похороны своей бабушки. Почему я играю так много отрицательных ролей? Потому что я такой плохой что ли? Потому что я так хорошо это знаю? Да просто это роли очень хорошие. Ни одна из моих ролей не имеет ко мне никакого отношения. Я и не убивал никого! Я не умею фехтовать, я те уроки пропускал… И все эти отношения меня не интересуют. Вся эта натуралистичная пошлятина идет от шоу-бизнеса. Это ж там принято: если певец поет о своей любви, то в ложе обязательно должна встать женщина, для которой он все это и затеял. Спросите Макса Леонидова: «А как звали ту девушку, на которую вы оглянулись посмотреть? Валя? Клава?». А никак. Не существует ее. Это образ. - О чем мечтает Константин Райкин? - Я не мечтатель. Я делатель. Заслуженный делатель искусств. Фото Николай Дементьев
Casi: click here
Casi: Константин Райкин. Рисунок Юрия Богатырева.
Anja: Белая студия на канале Культура Константин Райкин 8 декабря 2012 22.00 В гостях у Дарьи Спиридоновой художественный руководитель Российского государственного театра "Сатирикон" имени Аркадия Райкина, режиссер, народный артист России, лауреат Государственных премий РФ, четырежды лауреат Национальной театральной премии "Золотая Маска", лауреат многих театральных премий, профессор Школы-студии МХАТ Константин Аркадьевич Райкин.Режиссер рассказывал о воспоминаниях детства, которые ему особенно дороги. Первые ассоциации детства, которые потом выстраивались в изобразительный ряд, размышлял как важно в детстве и юности для творческого человека запоминать эмоции, как важны первые книги и семья для основных жизненных ориентиров. Собеседники говорили о Достоевском, чье творчество оказало огромное влияние на становление режиссера и актера Константина Райкина, о том, как необходимо именно в наше время быть настоящим человеком.
Administrator: От зрителя (твиттер): http://twitter.com/EkSergeevna/statuses/274971109726769152 Константин Райкин.Два часа на сцене.Ни перерыва,ни глотка воды..говорит,читает стихи..занавес.А еще?..мне не хватило!Не успела надышаться..
Casi: Челябинск, ЧГАКИ
Casi: Концертный зал Чайковского 27.01.2013 / воскресенье / 19.00 Абонемент: No. 44 «Звучащее слово» «Самое любимое». Константин Райкин Исполнитель: Райкин Константин
Administrator:
Administrator: ВИДЕО Константин Райкин в Екатеринбурге (1996 год) Запись 30.05.1996. (в номере гостиницы «Октябрьская») Съемка для телепрограммы «Звезды и Судьбы»
Casi: click here Константин Райкин: "Отец дома был как мягкий хлеб" Актер рассказал о «домашнем» Райкине, о самых нелепых слухах об отце и как давал за него автографы Ровно через неделю, 17 декабря, исполнится 25 лет со дня смерти советского сатирика, любимого комика Иосифа Сталина (он ему 14 раз аплодировал стоя) — Аркадия Исааковича Райкина. Его фразы «Могет быть, могет быть», «В Греческом зале, в Греческом зале», «Я тебя уважаю, ты меня уважаешь, мы с тобой уважаемые люди», «Женщина — друг человека», — навсегда ушли в народ. Накануне этой даты мы поговорили с его близкими, друзьями и учениками, которые рассказали нам о неизвестном Райкине. НАЧАЛО: Аркадий Райкин поклялся не ездить в Киев из-за зрителя, обозвавшего его "жидом" Екатерина Райкина: "Всю жизнь отец получал копейки" — Народ придумывал о вашем отце разные небылицы... — Самым нелепым был слух, что он переправлял из Израиля в Россию бриллианты в золотом гробу своей матери. — А как отец относился к своей популярности? — С детства я был свидетелем того, как его обожали и любили. Но дома у нас было строгое табу на эту тему. Когда я был совсем маленьким, задал ему вопрос: «Папа, а кто из вас знаменитее: ты или дядя, которого сегодня показывали по телевизору?» Папа сделал серьезную паузу и грозно сказал: «Костя, чтобы я больше никогда не слышал от тебя таких глупых вопросов!» — Говорили, Райкин был деспотом в работе. А каким был дома? — Отец никогда на нас с сестрой не кричал. У него даже в мыслях такого не было. Воспитывал нас без назиданий, своим примером. Но даже если случалась какая-то провинность, он умел без скандалов и нравоучений так посмотреть, что кровь в жилах застывала. После такого не нужно было ничего объяснять, все и без слов было понятно. А вот похвала папы была редкой и приятной, но я никогда не относился к его мнению особо внимательно. Он уважал меня как артиста, но на моем пути мне встречались другие судьбы, на мнение которых я ориентировался. При всей его строгости в работе дома он становился «мягким хлебом», очень меня любил, это мне всегда помогало, особенно в минуты, когда я терял в себя веру. — В последние годы жизни ваш отец сильно болел... — Он пытался это скрывать, но его лицо в последние годы превратилось в маску. Правая рука у него не работала, он не в состоянии был даже дать автограф. Нам с сестрой приходилось идти на хитрость: после спектакля нам передавали на автограф фотографии и программки, мы закрывались в гримерке и вместе с сестрой расписывались за папу. ВНУЧКА: «МЕНЯ СЧИТАЛИ БЛАТНОЙ» Внучка Аркадия Райкина и дочь его сына Константина, Полина, тоже пошла по актерской стезе, она — актриса театра своего деда — «Сатирикон», снялась в фильмах «Бездельники», «Шпион». «Я родилась после смерти дедушки и знаю о нем только по рассказам родителей, — рассказала нам 24-летняя Полина. — У меня с детства была планка, ниже которой не могла опуститься. И я давно с этим смирилась. Так будет всю жизнь. Даже сейчас находятся умники, которые называют моего папу сыном великого артиста. Поэтому и я никогда от этого груза. Но если отец позвонит кому-нибудь и попросит, чтобы меня взяли на работу в какой-то театр, я скорее застрелюсь, чем соглашусь на это. Ну выйдешь ты на сцену, первые пять минут на тебя будут смотреть, как на дочь или внучку известного артиста, но на шестой минуте нужно будет что-нибудь показать, чтобы смотрели дальше. Зрителей по блату не бывает! Я много где себя пробовала: занималась спортом, танцами, но в какой-то момент меня потянуло в театр неведомой силой. Поступала я тайно, папа даже не знал об этом. Помню, на экзаменах на меня смотрели косо, считали блатной. Но как только люди начинали со мной общаться, понимали, что я — нормальный человек».
Administrator: ВИДЕО Челябинский зоопарк Константина Райкина. Знаменитый режиссер сравнил юных зрителей со зверьками. Сегодня в драмтеатре малыши посмотрели спектакль "Однажды в деревне". Его поставила жена мэтра Елена Бутенко-Райкина. На премьеру приехал и сам Константин Аркадьевич. Сегодня он раздавал автографы и купался во внимании. Журналистам Райкин признался: выступать для детей - задача не из легких. Впрочем, в этот раз маленькие зрители если и шумели, то только от восторга. Для них увидеть знаменитость такого ранга - уже праздник.
Administrator: От зрителя "Самое любимое" Константина Райкина Вчера был замечательный творческий вечер Константина Райкина у нас в Королёве. Тишина в зале, которую отметил Константин Аркадьевич и легкость перехода слушателей от смешного к грустному, что говорит о молодости души удивили и порадовали его. Я уже давно так долго не слушала стихи - около полутора часов: Самойлов, Заболоцкий, Мандельштам, Рубцов, Пушкин. Константин Аркадьевич рассказывал о поэтах, о своем детстве и юности, о своих спортивных рекордах, о поступлении в Щукинское училище... Но главное - это стихи, и великолепный чтец - Константин Райкин. Можжевеловый куст Я увидел во сне можжевеловый куст. Я услышал вдали металлический хруст. Аметистовых ягод услышал я звон. И во сне, в тишине, мне понравился он. Я почуял сквозь сон легкий запах смолы. Отогнув невысокие эти стволы, Я заметил во мраке древесных ветвей Чуть живое подобье улыбки твоей. Можжевеловый куст, можжевеловый куст, Остывающий лепет изменчивых уст, Легкий лепет, едва отдающий смолой, Проколовший меня смертоносной иглой! В золотых небесах за окошком моим Облака проплывают одно за другим. Облетевший мой садик безжизнен и пуст... Да простит тебя бог, можжевеловый куст! 1957 Николай Заболоцкий
Administrator: Отсюда Константин Райкин стал звездным гостем фестиваля «Снежность» в Челябинске Интервью Константин Райкин стал звездным гостем детского театрального фестиваля «Снежность», главным организатором и вдохновителем которого неизменно в течение 10 лет выступает Челябинский трубопрокатный завод . Райкин говорит тем ярче, чем большая аудитория его слушает. На пресс-конференции в Челябинском театре драмы отвечал на вопросы журналистов интересно, но без искры в глазах. А вот в актовом зале академии культуры, где желающие послушать замечательного артиста и режиссера едва не снесли дверь, разразился феерическим монологом. Темнолицые - Я привез в Челябинск спектакль «Однажды в деревне», Карасенка там играет темнокожая девушка Лиза Мартинес Карденас. Она сейчас у меня репетирует роль Элизы Дулитл в «Пигмалионе», а ее папу играет темнокожий Гриша Сиятвинда, лауреат Государственной премии, один из ведущих артистов «Сатирикона». Второй состав – белый. У нас задействованы разные цвета кожи. Я стараюсь и на курс к себе, и в театр набирать людей по таланту, а не по национальным признакам. Поэтому у меня работают и темнолицые, и узкоглазые люди. Я обратил внимание: зрители, если артист играет хорошо, за сорок секунд договариваются сами с собой, почему афроамериканец играет какого-то очень русского человека. Скажем, Гриша Сиятвинда играет в «Доходном месте» Юсова. Зрителю просто невыгодно задавать себе вопрос, почему персонаж Островского темнокож. У меня был студент-американец Один Байрон, ставший впоследствии артистом нашего театра. Сейчас он уехал в Америку. Широкой аудитории Один известен как Фил Ричардс в «Интернах». Гениально одаренный парень. Придя ко мне на курс выпускником Нью-Йоркской театральной школы, он вообще не владел русским языком. Приходил на занятия со словарем, ничего не понимал. Ему было трудно, но, поскольку он артист невероятной работоспособности и огромного дарования, через год-два освоился и дипломный спектакль – «Гамлета» – играл на русском языке. Дальше он работал в «Сатириконе», говорил с легким американским акцентом, зрители быстро привыкали к этому. Диктатор Очень важно быть мягким, добрым и в то же время диктатором. Разумеется, любовь должна превалировать, если речь идет о творческом коллективе. Но на одной любви театр не построить, обязательно нужен страх, иногда панический. У меня театр молодой и всегда будет молодым, пока буду им руководить. Я сознательно создаю текучку кадров. Никто не считает себя обеспеченным до конца жизни работой, а это очень важно для артистов, чтобы они были немножко в состоянии напряжения. Артист очень быстро, несмотря на все творческие порывы, начинает жиреть, и вокруг мелких черт лица наматываются годовые кольца из жира. Такие актеры есть среди моих сокурсников, коллег, однокашников. По центру луны узнаешь мелкие черты лица. А эта огромная тарелка – годы, когда мы не виделись. Мы добросовестный театр, и, конечно, многие не выдерживают. И я им надоедаю, и они мне надоедают своим устремлением к лени. В этом случае я прошу их уйти, тем более что новые все время подходят. Один выпуск взял, а за ними – следующий. Течет река из людей, намывается золотой песочек из актеров, которые работают в «Сатириконе» много лет. А были спектакли многолюдные, из которых никого не осталось. Я не могу учитывать степень слезности артиста. Снимаю с него штаны и стегаю: артист любого ранга без этого не может, он всегда ведом кем-то. В противном случае это будет футболист, бегающий по полю со своими воротами и со своим мячом. Я как артист люблю получать по башке за то, что я что-то не то делаю. Не могу без замечаний! Время от времени получаю такие оплеухи от режиссеров! Но у меня кожа дубленая. Вот только терпеть не могу, когда мне как режиссеру начинают на мои замечания отвечать. Артист – человек, который должен вовремя замолчать и выполнять замечания, а не обсуждать их со мной. Интимнейший процесс Никого никогда не пускаю на репетиции. Нормальная репетиция – интимнейший процесс кровохарканья. Это очень некрасиво. Бывает, режиссер наберет ползала ассистентов. В это время сделать ничего нельзя: артисты зажаты, он что-то такое демонстрирует. Репетиция – это когда ничего не надо стесняться и обязательно надо изговняться. Если нет дерьма, – не будет цветка. Не получается настоящего «легко» никогда. Все эти легенды про моцартовскую и пушкинскую легкость рождены поверхностными людьми. У нас день премьеры никогда не переносится. Вот я сейчас выпускал спектакль «Ромео и Джульетта» со своими студентами. Я им назвал день премьеры, когда они были в начале второго курса. Я им сказал число и день, будет подряд два спектакля 13 и 14 октября. Я им сказал это за два с лишним года. Они решили, что я хочу произвести на них впечатление, но именно так и произошло. Все вводы делаю сам. Даже если массовая сцена, ввожу в нее артиста столько, сколько считаю нужным, по системе Станиславского. Режиссеры ведь очень часто эту систему дискредитируют. На словах говорят, что нужно герою придумывать биографию, откуда он вышел, куда идет. А на деле утром вводят актера в спектакль, который пойдет вечером. «Здесь будешь стоять слева, здесь поверни голову, здесь побегай». А я терпеть не могу, когда артист просто являет из себя заплату. Мечта В Школе-студии МХАТ преподают замечательные мастера, но она такая постЕфремовская! Они не любят образов, им нравится, когда студент, будущий артист, где-то рядышком с собой играет. Не признают перевоплощений, называя их кривляньем. А я очень люблю перевоплощения, и меня за это часто критикуют. Я очень интересуюсь михаилчеховским подходом к перевоплощениям. Станиславский утверждал, что образ – это «Я» в предлагаемых обстоятельствах роли. А Михаил Чехов говорил, что образ – это нечто отдельное, что ты к себе приближаешь и как бы надеваешь на себя. Осенью 2013 года должна сбыться моя мечта – открытие при «Сатириконе» высшей театральной школы. Есть достаточный опыт и представление об этом. Я в свое время стоял у истоков «Табакерки», преподавал 12 лет в Школе-студии МХАТ. Мне уже пора становиться самостоятельным. В нашей школе будут учиться художники, заведующие постановочной частью, театральные менеджеры. Актерский факультет единственный будет бесплатным. Я хочу для себя спокойно, целенаправленно, как считаю нужным, воспитывать будущих артистов. Полина Дочь играет много, в шести театрах помимо моего. Мне было очень трудно ее заполучить в «Сатирикон», потому что она не хотела. С помощью директора я ее уломал, потому что мне такая артистка была нужна. У нас с ней те же отношения, что у меня были когда-то с папой. Она очень высоко ценила свою самостоятельность. Ее страшно оскорбляло, когда ей говорили: «Ну ты, конечно, к папе пойдешь?» Кино Там актер находится в цепи других звеньев. Это не более ответственная фигура, чем пейзаж. Кошка может играть лучше и выразительнее. В кино могут играть непрофессионалы, и они очень здорово это делают. На раз можно надрючить хоть кого. А театр – это царство артиста. Вообще о том, какой артист, можно судить только по театру. Кино – унизительный немножечко вид искусства. Чего стоит факт, что самых великих артистов кино озвучили в других странах! Разве можно себе представить, чтобы Джастина Хоффмана, Джека Николсона или Марлона Брандо озвучивал другой артист? Халтура Сейчас много искушений в лице дорого оплачиваемых халтур, чего не терпит серьезное искусство. Если актер играет в мыле, это потом очень сказывается на его работе в театре. Сколько случаев было, когда артисты огромного дарования потом не могут играть! Невозможно играть хорошо, если много работал в дерьме. Господь Бог убирает часть таланта за небережное отношение к нему, подстригает верхушки. Актер очень быстро утрачивает дееспособность, и возврата назад нет. В моем театре, как и в других, они получают так мало денег, что не имею я морального права говорить «нет». Не могу сказать актеру: «Слушай, я дам тебе эти деньги, только не ходи в это дерьмо». Вместо этого я плачу ему нищенскую, унизительную зарплату. Могу только надеяться на его внутренний вкус и совесть, не всегда эта надежда оправдывается. Обычно актеры скрывают от меня. Знают, что я не люблю смотреть телевизор, думают: проскочит. Иногда проскакивает, а иногда я вижу знаменитых своих артистов и как они сентиментально, с придыханием играют. Это так позорно, я им тоже это говорю. Потом я вижу попытки так же репетировать у меня, но я быстренько с этим разбираюсь. Прошу покинуть помещение и никогда не плачу по этому поводу. Фобии Неуспех страшнее смерти. Лучше умереть, чем уйти под звук собственных копыт. У меня на большой сцене по дням недели семь спектаклей, иногда восемь, иногда девять. Из-за стола надо вставать с легким чувством голода, и со спектаклями надо прощаться с легким чувством грусти, а не то что «Ну слава Богу, наконец-то это сняли!» «Ричарда III» мы играли около 300 раз, 270 раз я играл «Контрабас». Последний шел 12 лет, это вообще что-то невероятное. Но там я от себя зависел, поэтому он медленнее портился. Галогенность Люблю работать с теми, кто хочет уметь, а не с теми, кто умеет. Те, кто хочет уметь, умеют мало, но они это сознают и рвутся. У них горят глаза. Как правило, у 85 артистов из 100 глаза со временем потухают. С этими тухлоглазыми мне не хочется работать. Работать хочется с молодыми или со взрослыми, сохранившими некую галогенность во взоре, вот у меня она есть. Я тоже ученик и люблю в себе это ученичество. Никогда не говорю: «Я сыграл Гамлета». Как это – сыграл? Играл! Питер Брук дал «Гамлету» точное определение: «Это вершина, склоны которой усеяны трупами актеров и режиссеров». Я – один из трупов этого склона. Все эти премии… На Олимпе конкуренции нет, она начинается ниже. Мы все умеем не все. Я тут играл как-то со своими студентами «Не все коту масленица». Репетиции вела замечательный педагог Алла Покровская, она потрясающе работает со студентами. Они у нее играют так, что их тут же расхватывают московские режиссеры. Но потом оказывается, что эти студенческие роли – лучшие в их жизни. Я предложил Покровской себя в качестве исполнителя роли Ахова. Студенты думали: ну, сейчас худрук выйдет, и ему можно будет аплодировать. А я очень трудный артист. Тупой, стайер. Мучительно работаю, безумно не уверен в себе. Мои студенты стали медленно вытягивать лица, потому что на первых репетициях у меня ничего не получалось. Справедливости ради стоит сказать, что у меня уровень задач и притязаний был другой, чем у них. Когда у меня не получается, я злюсь, прихожу в отчаяние. И вот я, народный артист России, лауреат, монстр, начал плакать. Студенты меня окружили, как дети в песочнице. Там малыша, который вдруг заплачет, обступают. Сострадать еще не умеют, а просто рассматривают слезки, сопли, рожицу некрасивую. И вот эти 18-летние пингвины меня обступили. Они вдруг увидели, что опыт в нашем деле нисколько не облегчает. Самый большой кайф У меня обязательно наступает этот момент отчаяния, даже если я знаю умом, что, как всегда, я как-нибудь вылезу из этой ямы. Каждый раз я всерьез думаю, что на этот раз действительно не вылезу. Боюсь показаться вам извращенцем, но эту муку я тоже люблю. Счастье было бы гораздо более дешевым и менее ощутимым, если бы не было оплачено такой ценой. Но когда ты видишь, как зрители с растопыренными лицами на тебя смотрят… Знаете, есть тишина пустого зала – это ноль. А есть меньше нуля – аншлаговый зал, находящийся во внимании. Втягивающая тишина. Все нитки внимания – у тебя в кулаке! Это такое ощущение власти над людьми – никакой президент страны не знает, что это такое. Заметьте, самые большие начальники хотят быть артистами. Они спектакли играют, клипы снимают про себя. В детских мечтах все хотят ковровых дорожек. Просто некоторые это скрывают, потому что нутром чуют, что мы, артисты, ощущаем что-то такое, чего они в своей очень обеспеченной жизни ощутить не могут. Это ощущение власти, но полюбовной. Полюбовная сдача в рабство бывает только в театре – ни писатель, ни скульптор этого не знают. Дорогостоящее, но классное ощущение. Самый большой кайф в жизни. Олеся Горюк
Administrator: ПО ССЫЛКЕ можно смотреть online: Мы не увидимся с тобой. Современник, 1981 г. Режиссеры: Майя Маркова, Валерий Фокин. Сценарист: Константин Симонов. Страна: СССР. Год: 1981. Актеры: Михаил Глузский, Михаил Жигалов, Лия Ахеджакова, Фёдор Валиков, Александр Вокач, Людмила Крылова, Марина Неёлова, Пётр Олев, Константин Райкин, Сергей Сазонтьев, Виктор Тульчинский. Спектакль поставлен по повести К. Симонова.
Administrator: Константин Райкин в программе "Папе посвящается" ко дню рождения Аркадия Райкина. Екатерина и Константин Райкины
Administrator: ЖЖ Карена Маркаряна Константин Райкин: «Сатирикон» - мой крест. Любимый…» Это интервью у Константина Аркадьевича - заслуженного и народного, награжденного всяческими наградами - я брал накануне гастролей в Латвии московского театра «Сатирикон», который привозил в Ригу замечательные спектакли «Контрабас» и «Синьор Тодеро. Хозяин». Если пьеса Гольдони в постановке Роберта Стуруа уже снята с репертура, то моноспектакль «Контрабас» (по Зюскинду в постановке Елены Невежиной), в котором на сцене не играющий ни разу на контрабасе Райкин умудряется держать зал в напряжении в течении всего действа, изредка еще идет. Причем – на большой сцене театра. В этом интервью вы прочитаете не только о работе художественного руководителя «Сатирикона», но и узнаете, почему он так редко снимается в кино, отказав в свое время и Герману, и Спилбергу, почему прятался от латиноамериканок на гастролях в Латинской Америке, как встретился со своей будущей женой и верит ли в пророчества… «Про комнату надо играть на Красной площади…» - Обычно, сейчас от спектаклей ожидают развлекухи, а ваш «Контрабас» призывает зрителя думать… - Со спектаклем «Контрабас» был связан большой риск. Во-первых, азарт заключался в том, что эту пьесу, по-моему мнению, нужно играть на большой сцене, на большой аудитории. А по всему миру ее всегда играют на малых сценах. А мне неинтересно играть в комнате про комнату, я сознательно делаю наоборот. Про комнату надо играть на Красной площади, а вот про Красную площадь – в комнатке. Хорошо, когда есть контрапункт, даже пространственный. Мне кажется, что тогда тут высекается дополнительный смысл, когда можно зацепить зрителя и в 40-м ряду. Совершенно пустая, лишенная даже одежды сцена, похожая на какую-то верхушку земного шара, , где происходят какие-то камерные вещи, вырастающие до глобального космического масштаба. Квартира контрабасиста – это условно площадочка, откуда он стартует в космос, мечтает о своей власти над миром, любви к Саре. Есть, конечно, и юмор, но он совершенно другого свойства, чем тот, который мы привыкли слышать с эстрады. сцена из спектакля "Контрабас" (afisha.ru) Хотя мой герой – маленький камерный человек между двумя дисциплинированными приходами на работу, и вдруг – такая буря шекспировских страстей! Мне вообще очень нравится эта ситуация, потому что мы все так или иначе некие короли Лиры, о чем знаем только сами. - Вас называют и талантливым, и даже гениальным (те же критики) артистом и художественным руководителем, заботливым отцом и мужем… Этот ряд можно продолжить еще?.. - Его вообще, может быть, не стоило и начинть. О себе я ничего такого сказать не могу и не должен говорить. Это все такие относительные вещи… У меня куча к себе претензий. Надо быть идиотом, чтобы по-другому к себе относиться. Конечно, приятно за эпитеты. Но это ИХ шкала. Какое она имеет отношение к моей шкале? По их шкале это – гениально, по моей – «на троечку». Потому что я знаю, чего от себя хочу и что могу еще. - Вы приветствуете съемки ваших актеров в кино? - Приветствую. Другое дело, чтобы в этом не было противоречия, противопоставления кино и театра. Я могу человека выгнать, и выгоняю из труппы, из театра, если он необязателен, неточен, предпочитает репетициям съемки. Просто требуется точность. Ну, я вот снялся всего раз за 12 лет… татарин Каюм принес Райкину известность - кадр из фильма «Свой среди чужих, чужой среди своих» (1974) — дебютный полнометражный фильм режиссера Никиты Михалкова, снятый по повести Э.Володарского и Н.Михалкова «Красное золото». Отказать Герману и Спилбергу - А как вас уговорил Сергей Урсуляк на роль сыщика Пуаро? - Урсуляк был артистом театра , причем, не только моего, он еще с папой работал. А потом со мной. И человек очень театральный. И он поэтому уважает мое расписание. И съемочная группа буквально легла костьми, чтобы сделать съемки безболезненными для моей работы в театре, и у них это получилось. Хотя съемки были и в Англии, и в Чехии, и в Москве – пять серий, огромная работа. Если исключить случай с Урсуляком (в 2002-м – К.М.), то я даже не читаю присылаемые мне сценарии. Вот Алексей Юрьевич Герман прислал мне сценарий: он хотел, чтобы я у него играл в главной роли, в той, в которой стал сниматься Леня Ярмольник (фильм, производство которого началось в 1999-м, до сих пор, к слову, еще не готов – К.М.). телефильм снят в 2001 году У меня был еще один отказ, которым можно гордиться. У Спилберга есть такая международная контора, которая узнает у артистов, так сказать, синтетических, когда неважно, каким языком они владеют. Короче говоря, однажды я зашел к нашему завлиту, Наталье Борисовне, и она мне говорит: «Костя, сядьте! Сейчас я вам скажу одну вещь. Вам позвонили от Спилберга, они хотят, чтобы вы у него снимались». Я сразу сказал «нет». Это, как в том анекдоте: «У меня елки, я не могу». Они, конечно, решили, что то ли в сумасшедший дом позвонили, то ли еще куда не туда. Наверное, в первый и, думаю, в последний раз встретились с человеком, который сразу сказал «нет». То ли страшный должен быть антисемит – «Спилберг? Да никогда в жизни!» То ли я какой-то должен был быть араб, убежденный, что Спилберга ненавижу с детства. То ли просто сумасшедший. Потом они стали называть сумму, просили приехать – может, человек, мол, не понимает… Я не буду называть сумму, потому что до сих пор меня корежит. Я не настолько не люблю деньги, чтобы не страдать, отказываясь от них. Первым делом я пошел к нашему директору и сказал: «Анатолий Алексеевич, чтоб вы знали, я отказался от суммы, которая звучит так…» Он лишь воскликнул: «Мы бы построили еще один театр!» И до сих пор не знаю, какую роль собирался предложить мне Спилберг. Все эти съемки нереальны, для этого надо уйти из театра. Чтобы сняться у Алексея Германа – он отец русской пролонгации – надо все забросить. Причем он этого не понимает. Он стршно обиделся. Мне пришлось звонить ему, извиняться, говорить какие-то подхалимские слова, как я его люблю, какой он гениальный режиссер. А он мне в ответ: «Надо иногда жертвовать!» Но чем жертвовать? Театром?! Чтобы я ушел из театра, где я художественный руководитель? А что будет с этими людьми? Я ж не только собой жертвую. «Сатирикон» - это мой крест любимый. Это моя жизнь. Что с этим еще может сравниться. Какие, действительно, Спилберг и Герман – при всей гениальности этих людей?! Как я могу отказаться от того, что есть моя судьба и мое счастье, моя звезда и мое везение? И Бог мне на это указывает каждый день: что это твое, и не перепутай. Что вы, неужели я не понимаю этих знаков, оттуда идущих? Это надо быть совсем слепым, чтобы еще куда-то бросаться… а эта роль в фильме Владимира Воробьева «Труффальдино из Бергамо» (1976) — музыкальной комедии по мотивам пьесы Карло Гольдони «Слуга двух господ», в которой Райкин снялся с Гундаревой, сделал артиста еще и любимым зрителями... Как не стал биологом - У каждого человека в жизни в разное время происходят этапные события. Вы вот были победителем городской олимпиады по биологии, собирались стать биологом, хотя в то же время выполнили норматив кандидата в мастера спорта по легкой атлетике, писали стихи… Но вместе с тем показывали пантомимы на школьных концертах. Почему остановили свой выбор все же на профессии артиста, поступив в театральное училище имени Щукина? - При том, что я серьезно и спортом занимался, и учился всерьез, но все равно это были некоторые кокетства и игры с самим собой. Я пытался оттянуть то, что понимал внутренне, не объясняя этого самому себе, что все равно пойду по театральному пути. Просто, как человек очень самолюбивый, с одной стороны, и с другой – как очень в себе неуверенный, будучи сыном Райкина, я все время пытался себя проверить на истинность этого увлечения. Даже отцу никогда не показывал пантомимы. Более того, в институт его просил никогда не приходить. И в театр он пришел только через два года после того, как я уже там работал. Потому что мне казалось, что все вокруг будут обсуждать, как папа смотрит на сына. Вот эти все пошлости я очень не люблю. На фото вторая слева — Руфь Марковна (мама Кости - он стоит впереди), рядом ее сестра, затем: Аркадий Исаакович, Михаил Державин с женой Екатериной Райкиной с двоюродным братом Леней на руках (nnm.ru) - А почему выбрали «Щуку»? - Ну, «Щука» по тем временам была самым лучшим театральным институтом в стране. К слову, я сам преподаю в школе-студии МХАТ… - Другое этапное событие, видимо, ваш уход из «Современника», несмотря на то, что вы за 10 лет сыграли в этом театре 15 главных ролей, не считая массовок. Ушли, чтобы быть рядом с отцом, помочь ему и в том же время получить возможность самостоятельной режиссерской работы? - Нет, я ушел не для того, чтобы быть рядом с отцом, более того, я даже тогда, когда закончил театральный институт, был уверен, что никогда с папой не буду работать вообще. Я дорого ценил свою самостоятельность, потому что рядом с ним, мощным прожектором, когда горит твоя какая-то свечечка, ее попросту не видно. Но прошло 10 лет, и я стал все-таки уже достаточно известным артистом, в том числе и в кино. А еще к тому времени я преподавал у Табакова, и у меня за 6 лет преподавания вдруг возникло такое острое ощущение своего театра, что я понял, что мне нужно, какой театр я хочу. А «Современник» шел своей дорогой. И уже надо было расходиться. Для меня это было школой, но школу надо было окончить и идти куда-то в другое учебное заведение. А кроме того, я понял, что просто нету в природе такого театра, который я хочу. И я вычислил, что единственный способ попробовать его сделать – на территории папиного театра, где бы я пользовался определенной степенью свободы. Папа ко мне с каких-то пор очень уважительно относился как к артисту, хотя очень завышал мой тогдашний статус – он все-таки был моим папой… Я очень люблю своего отца, он для меня самый важный человек в моей жизни. Но больше всего на свете я хотел быть отдельно числимым. Для меня это была цель жизни, в какой-то степени – отдельная взятость. Потому что самое неприятное, раздражающее меня и печалящее, - отношение ко мне мещанского свойства. Когда ты можешь умирать на сцене, а какой-то зритель будет сидеть и думать: «Он похож на папу (Райкин произносит это с характерной одесской мелодичностью – К.М.) или не похож?.. Нет, похож!» Виктюк на раз - Третий поворотный момент, наверное, можно связать с резким изменением курса вашего театра – от эстрады к драме. В 1987 году, когда вы остались один, вы вскоре неожиданно для всех пригласили к себе Виктюка ставить «Служанок». Это был риск – пан или пропал? - Риск-то был всегда, он есть и до сих пор, в любом новом спектакле. А тогда вокруг Виктюка (сейчас-то он признан и менее ажиотажен) был флер полузакрытости, полулегальности. И тогда Рома делал спектакли не открыто шокирующие, а пикантные. Если бы не он, я бы эту пьесу по тем временам просто бы не понял. Он ее предложил, прочел, объяснил нам, рассказал, что он хочет, и только тогда мы решились на «Служанок». - А без него вы бы выплыли? - Выплыл бы. Но Роме я очень благодарен, потому что он сделал для нас первый после смерти папы невозможно успешный спектакль. Просто триумфальный. Если бы это было по-другому, нам было бы гораздо сложнее, о нас вытерли бы ноги. От нас ожидали продолжения какого-то сатирического эстрадного театра, но все равно в планах мы намечали совсем иное. Со «Служанками» мы проехали по всему миру, получили все самые престижные призы. В Латинской Америке – в Венесуэле, Колумбии и Мексике – мы по три часа просиживали в здании театров, потому что нам не давали… выйти! Нас ждала толпа народа, причем в большинстве женщин, а не какие-то «голубые». В этом был дополнительный флер, и огромное количество женщин хотели с нами познакомиться. А в Латинской Америке с этим проще – там просто подходит к тебе девушка и говорит: я хочу тебя обнять, можно я тебя поцелую, можно я побуду с тобой… Это нормально, по их понятиям, а вовсе не распущенность. Ментальность такая. И вот сотни женщин с такими предложениями ожидали нас после спектаклей. И мы отсиживались в театрах, просто немножко страшновато было. Это было что-то немыслимое, нас буквально носили на руках. Мы не знали даже, что с этим успехом делать. Спектакль не заканчивался, заканчиваясь. После него начинался какой-то фестиваль. Это еще совпало с интересом к русским, с перестройкой. «Русские идут!» - под такими заголовками выходили развороты в крупнейших газетах с цветными нашими фотографиями, где мы в изысканных этих гримах модерна начала ХХ века… Константин Райкин в роли одной из "служанок"... - Но прошло столько лет, с Виктюком вы больше не сотрудничаете. Почему? - Роман – человек невероятного таланта. На него невозможно обижаться, когда ты находишься на расстоянии. Но когда ты начинаешь быть повязанным делом, да еще в этом деле замешано большое количество людей, то в конце концов, все эти виктюковские заячьи петли, необязательность становятся унизительными для коллектива. Я не хочу его судить, и дай Бог ему здоровья, но я считаю, что с ним надо иметь дело один раз. Другой раз может закончиться уже удушением, отрыванием башки, рукоприкладством, словом – всякими неприятностями для него, а потом для тебя… Пророчество сбылось… - И, пожалуй, один из самых главных поворотных моментов в вашей судьбе – ваша встреча с актрисой Еленой Бутенко в вашем же театре. Когда вы поняли, что это серьезно, а не очередной театральный роман? Вспомнилось пророчество о жене-украинке? - Я не считаю себя легкомысленным человеком в отношениях с женщинами. Поэтому, когда взял ее в театр, она мне очень нравилась, просто как интересная женщина. c женой Еленой и дочерью Полиной - сейчас актрисой театра им. К. С. Станиславского, сотрудничает с театром «Сатирикон», ей 24 года, она, как и папа, также окончила "Щуку"... (vokrug.tv) - Но вы ее брали, извините, без задних мыслей? - Нет, я взял ее просто как артистку. - А когда разглядели? - Познакомились ближе уже в работе. Но я достаточно рано в этом своем мужском интересе к ней увидел возможность нам быть вместе серьезно, прочно и надолго. Это мое несчастье, что прежде семейной жизни не получалось. Несмотря на это, с двумя предыдущими женами я остался в хороших отношениях. Я вообще человек не воинственный и не конфликтный. Всегда стремлюсь к нормальным отношениям, хотя иногда приходится и воевать. - А пророчество – туфта? - Нет, не туфта. Я вообще иногда очень доверяю каким-то заглядываниям в будущее. И вот однажды во время гастролей на Украине женщина-экстрасенс сказала, что у меня будет жена-украинка из простой украинской семьи. Но я об этом предсказании вспомнил лишь тогда, когда мы с Еленой были уже вместе... с вашим автором во время этого интервью... (фото Дмитрия Дубинского)
Administrator: Отсюда Человек с голосом тысячи демонов, который заставил смеяться и плакать весь зал Письмо читателяРецензия на моноспектакль Константина Райкина "Своим голосом". Текст прислал в редакцию Сегодня.ua наш читатель Юрий ... Посчастливилось побывать на моноспектакле Константина Райкина "Своим голосом". Раньше много раз слышал о том, что Райкин - один из немногих актеров, которые умеют ВСЕ. Но наконец удалось убедиться самому. Антураж сцены достаточно прост, чтобы не сказать - аскетичен. Черный фон, сцена, микрофон, как одинокая цапля посреди поля. В зале негде упасть яблоку. В воздухе ощущение праздника и предвкушения чуда. Заиграла музыка Нино Рота из "Ночей Кабирии" и на сцену выпрыгнул, как чертик из табакерки, невысокий, коренастый человек. И как будто сразу миллионом огней осветился весь зал. Этот человек отменно некрасив. С лицом французского бульдога или Квазимодо - кому как больше нравится, - но с такой улыбкой, что невольно улыбаешься в ответ. За две минуты человек абсолютно привычно и уверенно, с помощью обаяния и внутреннего света расположил к себе весь зал - от первого ряда до последнего. Следующие два с половиной часа зал дышал с человеком в унисон, смеялся, когда тот хотел, плакал - по одному мановению его руки. Руки Райкина - это тема отдельного разговора, они живут своей, совершенно отдельной жизнью, выписывая такие пируэты и узоры в воздухе, которые не снились ни примам Большого, ни лучшим дирижерам мира.. Райкин просто рассказывал о своей жизни. Своим голосом. О том, как судьба не дала ему избежать актерской участи. О своем отце-легенде. О своих занятиях легкой атлетикой - "первые 30 метров мне не было равных, а вот дальше боковым зрением замечал чью-то волосатую грудь на соседней дорожке.. эх, почему нет дистанций короче 100 метров!" О том, как залихватски поступал в Щуку, перемежая чтение стихов перед театральными мэтрами внезапными мизансценами из жизни животных - я думал, от хохота в зале обрушится потолок и рухнут стены! О детской и юношеской уверенности в себе, когда кажется, что ты способен изменить погоду и температуру за окном. И ты невольно верил - да, ему это под силу. Каждая мысль, каждая фраза - это великолепный язык, образные сравнения, острый и отточенный юмор. Не для всех. Райкин - большой патриот России и часть его сердца навсегда останется в Ленинграде, бесспорно. Совершенно точно можно сказать, что он никуда отсюда не уедет. Его зритель - он здесь. Все, что он делает - предназначено только ему. Они говорят на одном языке, и по-другому быть просто не может. А затем наступило время стихов. И просто великолепно образованного и влюбленного в свое дело Мастера заслонил Великий Актер. Райкин читал свои любимые стихи - разных авторов. И сетовал на страшную закономерность - искалеченные и несчастные судьбы величайших поэтов России. И очень точно подметил, что "Россия - некрофильская держава.. пока ты жив - тебя не замечают, а вот когда тебя нет, то государство точно знает, что с тобой делать". Стихи были очень разными. От откровенно лиричных до самых пронзительных, и даже страшных.. Признаюсь, я не большой поклонник стихотворного творчества. Но я улетел далеко-далеко, ведомый Мастером - в далекие грезы, поэтические облака и дали.. Давид Самойлов, Николай Заболотный, Осип Мандельштам.. Константин очень тепло и к месту вспомнил Зиновия Гердта или, как для него, "дядю Зяму". И сказал, что Гердт - один из немногих, кто умел читать стихи так, что они сразу становились неотделимы от него самого, и невозможно было представить, что их написал не сам Гердт, а другой автор. Воспоминаний было немало. Но все они были уместными и теплыми. Как, например, его впечатление от концерта Пугачевой, когда он был буквально «размазан» голосом, актерской игрой и харизмой Аллы Пугачевой. Причем все это говорилось с упоением, без малейшей зависти и фальши. Кстати о голосе – самому Константину уж точно стесняться тут нечего. Голосовые данные Райкина – это тысяча демонов и ангелов одновременно. Когда надо – он выпускает всех демонов наружу, и кажется, что от его голоса реки поворачивают вспять и падают деревья. Но когда он читает нечто лирическое – демоны прячутся, выпархивают ангелы – и, кажется, что журчат ручейки и распускаются цветы. Невероятного дарования актер, что тут скажешь! Райкин - тонкий знаток и фанат музыки. Тема музыки всплывала неоднократно. Вот, например, одно из стихотворений Давида Самойлова: Моцарт в легком опьяненье Шел домой. Было дивное волненье, День шальной. И глядел веселым оком На людей Композитор Моцарт Вольфганг Амадей. Вкруг него был листьев липы Легкий звон. 'Тара-тара, тили-тики,- Думал он.- Да! Компания, напитки, Суета. Но зато дуэт для скрипки И альта'. Пусть берут его искусство Задарма. Сколько требуется чувства И ума! Композитор Моцарт Вольфганг, Он горазд,- Сколько требуется, столько И отдаст... Ox, и будет Амадею Дома влет. И на целую неделю - Черный лед. Ни словечка, ни улыбки. Немота. Но зато дуэт для скрипки И альта. Да! Расплачиваться надо На миру За веселье и отраду На пиру, За вино и за ошибки - Дочиста! Но зато дуэт для скрипки И альта! Райкин очень чутко улавливал настроение зала, и не давал никому загрустить. К примеру, вот такое стихотворение Николая Рубцова: Мне лошадь встретилась в кустах. И вздрогнул я. А было поздно. В любой воде таился страх, В любом сарае сенокосном... Зачем она в такой глуши Явилась мне в такую пору? Мы были две живых души, Но неспособных к разговору. Мы были разных два лица, Хотя имели по два глаза. Мы жутко так, не до конца, Переглянулись по два раза. …Тут Райкин сделал совершенно лошадиное лицо - и стало ясно, как именно надо переглядываться с лошадьми при неожиданной встрече в глуши..И Райкин продолжил: И я спешил — признаюсь вам — С одною мыслью к домочадцам: Что лучше разным существам В местах тревожных — не встречаться! Или вот еще авторства Рубцова: Заяц в лес бежал по лугу, Я из лесу шел домой,- Бедный заяц с перепугу Так и сел передо мной! Так и обмер, бестолковый, Но, конечно, в тот же миг Поскакал в лесок сосновый, Слыша мой веселый крик. И еще, наверно, долго С вечной дрожью в тишине Думал где-нибудь под елкой О себе и обо мне. Думал, горестно вздыхая, Что друзей-то у него После дедушки Мазая Не осталось никого. Райкин читал прямо из головы, было видно, что он не идет по строго подготовленной программе. Еще говорил о переводах великих драматургов на русский язык. О том, что переводы Шекспира, сделанные Пастернаком - это совершенно отдельный и самостоятельный шедевр. В чем зал с ним соглашался полностью. А еще о том, что Лопе де Вега написал 498 пьес и имел кучу детей, в отличие от Островского, который писал каждый год строго по одной пьесе. В общем, видно, что человек живет и дышит Искусством – в самом высоком значении, и служит ему преданно и беззаветно. Закончили, конечно же, Пушкиным – а как иначе? Перед последним стихотворением Райкин задорно и лукаво улыбнулся - стало ясно, что Котяра еще ТОТ! И выдал вот такое от Александра Сергеевича: Зима. Что делать нам в деревне? Я встречаю Слугу, несущего мне утром чашку чаю, Вопросами: тепло ль? утихла ли метель? Пороша есть иль нет? и можно ли постель Покинуть для седла, иль лучше до обеда Возиться с старыми журналами соседа? Пороша. Мы встаем, и тотчас на коня, И рысью по полю при первом свете дня; Арапники в руках, собаки вслед за нами; Глядим на бледный снег прилежными глазами, Кружимся, рыскаем и поздней уж порой, Двух зайцев протравив, являемся домой. Куда как весело! Вот вечер: вьюга воет; Свеча темно горит; стесняясь, сердце ноет; По капле, медленно глотаю скуки яд. Читать хочу; глаза над буквами скользят, А мысли далеко... Я книгу закрываю; Беру перо, сижу; насильно вырываю У музы дремлющей несвязные слова. Ко звуку звук нейдет... Теряю все права Над рифмой, над моей прислужницею странной: Стих вяло тянется, холодный и туманный. Усталый, с лирою я прекращаю спор, Иду в гостиную; там слышу разговор О близких выборах, о сахарном заводе; Хозяйка хмурится в подобие погоде, Стальными спицами проворно шевеля, Иль про червонного гадает короля. Тоска! Так день за днем идет в уединенье! Но если под вечер в печальное селенье, Когда за шашками сижу я в уголке, Приедет издали в кибитке иль возке Нежданная семья: старушка, две девицы (Две белокурые, две стройные сестрицы),- Как оживляется глухая сторона! Как жизнь, о боже мой, становится полна! Сначала косвенно-внимательные взоры, Потом слов несколько, потом и разговоры, А там и дружный смех, и песни вечерком, И вальсы резвые, и шепот за столом, И взоры томные, и ветреные речи, На узкой лестнице замедленные встречи; И дева в сумерки выходит на крыльцо: Открыты шея, грудь, и вьюга ей в лицо! Но бури севера не вредны русской розе. Как жарко поцелуй пылает на морозе! Как дева русская свежа в пыли снегов! ..Два с половиной часа пролетели за одно мгновение, на одном дыхании.. Это была настоящая феерия, фейерверк и возвращение в сказку – все в одном. И зритель все понял и оценил - стоячие овации и крики "браво" не стихали долго-долго... В последний раз - фирменная щербатая, и такая мальчишеская улыбка (и ему 62!!!).. Снова Нино Рота.. Занавес..
Administrator: От зрителя (по ссылке - полностью) ...Это театр Сатирикон, в главной роли Райкин, тогда еще молодой достаточно. У-у-у, это был совсем другой Сирано, я бы сказала - неистовый Сирано, готовый по поводу и без повода зарычать и кинуться в драку...
Casi: "Малыш и Карлсон, который живет на крыше" (1971)
Administrator: Отсюда Программа юбилейных мероприятий, посвященных 150-летию со дня рождения великого реформатора сцены Константина Сергеевича Станиславского, начнется в столичном МХТ им. Чехова с выставки, которая откроется 17 января, сообщили РИА Новости в пресс-службе театра. В этот же день вечером на Основной сцене МХТ пройдет премьера спектакля о Станиславском "Вне системы". Постановка основана на документальном материале, рассказывающем о судьбе выдающегося театрального деятеля. Эта работа в режиссуре Кирилла Серебренникова по пьесе Михаила Дурненкова построена на диалогах Константина Сергеевича с его современниками: друзьями, учениками, оппонентами. По замыслу создателей, Станиславский предстает здесь "как фигура парадоксальная, далекая от канонических представлений". В спектакле "Вне системы" заняты ведущие актеры, режиссеры, театроведы, литераторы. В их числе Олег Табаков, Алла Покровская, Наталья Тенякова, Алексей Бартошевич, Евгений Миронов (ранее артист рассказал РИА Новости, что предстанет в этой постановке в образе знаменитого актера — Михаила Чехова), Константин Райкин, Деклан Доннеллан, Константин Хабенский, Дмитрий Черняков, Кирилл Серебренников, Захар Прилепин, Виктор Рыжаков, Михаил Угаров и другие.
selena: Константин Райкин. Линия жизни. Видео.
Administrator: Труд Райкин: Чтобы не расстраиваться, не надо раздваиваться Завершается 10-летнее строительство Центра культуры, искусства и досуга имени Аркадия Райкина. Что это будет? Наступивший год для руководителя «Сатирикона» обещает быть знаменательным: весной 2013 года рядом с его театром откроется долгожданный центр. «Райкин-PLAZA» будет состоять из коммерческого (торгово-развлекательного) и театрального корпусов. В театральную часть войдут Высшая школа сценических искусств, Открытый театр и Театральная гостиница. О масштабном проекте мы говорили с его руководителем Константином Райкиным. Константин Аркадьевич, до сих пор вы преподавали в Школе-студии МХАТ. Наверное, и там можно было готовить кадры для «Сатирикона» — зачем понадобилось брать на себя труды по созданию собственного театрального вуза? — Если есть возможность вести самостоятельное дело, грех ею не воспользоваться. Особенно в связи с тенденцией к сокращению творческих вузов, которую мы последнее время наблюдаем. В определенный момент своя театральная школа становится нужна каждому развитому драматическому театру. К этому пришли когда-то и Художественный, и Малый, и Вахтанговский театры, теперь вот наступила очередь «Сатирикона». — Вы уходите из Школы-студии МХАТ без сожаления? — С огромным сожалением! Но как человек ответственный не могу позволить себе делать что-то спустя рукава. Чтобы не расстраиваться, не надо раздваиваться. А Школе-студии МХАТ я благодарен за бесценный опыт, который там приобрел, за поддержку моих устремлений Олегом Павловичем Табаковым, какой я не встретил, например, в родном институте им. Щукина. За 12 лет совместной работы с родными мне по духу людьми. — В вашем вузе откроются четыре факультета — актерского искусства (причем обучение на нем будет бесплатным), менеджмента, звукорежиссуры и светотехники. Будете участвовать в работе каждого из них? — Я уже 25 лет, с тех пор как существует «Сатирикон», занимаюсь театром в целом, а не одной лишь его творческой составляющей. И, поверьте, могу многому научить не только актеров, но и представителей разных театральных цехов. В идеале хорошо бы иметь еще и театроведческий факультет — хочется внести в профессию критика какую-то живую, любвеобильную струю, которой, как мне кажется, сегодня не хватает. — Для вас важно, что ваша школа — негосударственная? — Да, потому что здесь я буду иметь возможность экспериментировать, не отчитываясь при этом ежесекундно. — Нынешней весной Высшая школа Константина Райкина начнет прием абитуриентов. И ей придется вступить в конкурентную борьбу с той же Школой-студией МХАТ, другими московскими театральными вузами. — Думаю, мы справимся. Уже сейчас наша школа включена в Международную образовательную программу под эгидой ЮНЕСКО. Наша система обучения — на стыке теории и практики, Учебный театр по техническому оснащению не уступает лучшим профессиональным сценам. Привлекательным будет и преподавательский состав: позову самых известных людей из разных театральных школ. — Одной стеной к вашей школе примыкает так называемый Открытый театр, предназначенный для уличных представлений и оснащенный, говорят, чудо-техникой не слабее той, которой располагает театр Цирка дю Солей в Лас-Вегасе. Но как в нем будут себя чувствовать артисты «Сатирикона» — они ведь не циркачи? — Когда у художника под рукой хорошо работающая техника, это очень вдохновляет. А чудеса зрителям всегда нужны. Открытый театр будет работать и зимой. Что касается постановки трюков, то когда не будет хватать наших собственных возможностей, думаю, нам помогут и наши друзья, в том числе цирковые артисты, которые уже работали с нами над несколькими театральными спектаклями. — Наверное, билеты на столь необычную сцену будут очень дорогими? — Отнюдь, я даже надеюсь, что часть представлений будет вовсе бесплатной. Мы очень рассчитываем на государственные заказы, касающиеся мероприятий во время массовых гуляний. Думаю, наша Открытая сцена составит достойную конкуренцию привычным для москвичей местам площадных спектаклей — Красной площади и Тверской. — Знаю, что у вашего проекта немало критиков. Многие, например, недовольны тем, что театр в «Райкин-PLAZA» существует под одной крышей с коммерческим, торгово-развлекательным центром. — Надо понимать, что сам театр поднять такой проект не может, для этого привлекается инвестор, которому требуется соблюдать и собственные коммерческие интересы. — В свое время ваш отец, Аркадий Исаакович Райкин, должен был отстаивать существование своего театра в условиях политического и идеологического давления, сейчас руководители театров оказываются под гнетом экономическим. Как считаете, что сложнее? — По сути это то же самое. В политике нашего государства сегодня культура, к сожалению, занимает одно из последних мест. Отсюда острейшие, иногда неразрешимые экономические проблемы, с которыми сталкивается российский театр.
Casi: Вручение пренмии К.С.Станиславского. click here
Administrator: О спектакле, поставленном в МХТ к 150-летию К.С.Станиславского. Полностью здесь. ... «Вне системы» — это рассказ о Станиславском-человеке, а не Станиславском-иконе, чья система о способах и средствах жизни актера на сцене была канонизирована, а значит умерщвлена. «Вне системы» — это и жизнь Станиславского вне советской системы, вне режима, в который он, хотя и пытался, никак не мог вписаться. Станиславский, человек без кожи, ранимый был убит новым миропорядком, уплотнен им не только в квартирном плане, но ограничен в возможности свободно дышать. «Свободное дыхание» так называется один из эпизодов, представленный Константином Райкиным (в роли С.М. Михоэлса). Эта тема «нехватки воздуха», удушения проходит через весь спектакль. Вот ватага пролетариев врывается в квартиру к К.С. «уплотнять», хамит, плюет, грозит, прикрываясь громким «МЫ». Толпа, а не люди. «Достоинство в ответ на хамодержавие», — писал К.С.. Но система переполола достойных. ...
Casi: "КОТ В САПОГАХ" 1995г. к/c "Стайер", пластилин, 28 мин. Режиссер, сценарист, продюсер - Г. Бардин Роли озвучивали - К. Райкин (Иван Карабасов), А. Стычкин, Р. Суховерко, К. Смирнов
selena: Константин Райкин
Casi: Константин Райкин
Administrator: От зрителя Об искусстве Когда в прошлое воскресенье мы выходили с органного концерта, я увидела афишу "Абонемент №44 Живое слово. Читает Константин Райкин" и сразу подумала, что надо бы, наверное, купить билет. Потом я пришла домой, порылась в своем бардаке, и обнаружила, что абонемент №44 у меня есть. А сегодня уже прямо перед началом концерта я выяснила, что места у нас не абы какие, а прямо на первом ряду. Я мысленно погладила себе по голове (хотя, наверное, других билетов уже просто не было, когда я дошла до кассы): это музыку почти неважно, с какого места слушать, акустика хорошая; но вот видеть чтеца - это дело совершенно отдельное. В общем, уберите домашних животных, заряженную воду и растения в горшках от голубых экранов, потому что я сейчас честно скажу, какой был концерт. Концерт, товарищи, был о-ху-и-тель-ный. В принципе, Константин Аркадьевич мог бы и телефонный справочник нам прочитать так, что все заслушались бы, таланта бы хватило. А читал он в основном Давида Самойлова, а еще Заболоцкого, Рубцова, Мандельштама и - на сладкое - Пушкина. Обещанного Пастернака, к сожалению, не было, но и так было очень круто. Уж на что я Мандельштама, признаюсь честно, обычно не понимаю, но тут даже меня пробрало. Впервые в жизни пожалела, что явилась на концерт без букета (раньше, честно говоря, никогда в голову не приходило), - что это такое, человек полтора часа выкладывается на сцене, а ему приносят всего два? Нехорошо. Это при том, что зал был почти полностью забит (больше народа я видала только на концертах Мацуева, но тому букеты несут в таких количествах, что их потом только на тракторе вывозить). По такому случаю я вспомнила, что вообще-то люблю стихи. Теперь буду их постить тут, раз так, пока не надоест. Иногда, сразу предупреждаю, без ката. Как сейчас. ВЕЧЕРНЕЕ ПРОИСШЕСТВИЕ Николай Рубцов Мне лошадь встретилась в кустах. И вздрогнул я. А было поздно. В любой воде таился страх, В любом сарае сенокосном... Зачем она в такой глуши Явилась мне в такую пору? Мы были две живых души, Но неспособных к разговору. Мы были разных два лица, Хотя имели по два глаза. Мы жутко так, не до конца, Переглянулись по два раза. И я спешил — признаюсь вам — С одною мыслью к домочадцам: Что лучше разным существам В местах тревожных — не встречаться!
Casi: Вечер памяти А.И.Райкина в Санкт-Петербурге
Локоны: musecube: Константин Райкин. Концертный зал имени Чайковского. 27.01.2013. Фотоотчет Кто: Константин Райкин. Повод: творческий вечер. Место: Концертный зал им.Чайковского. Дата: 27.01.2013. Автор фоторепортажа: Яна Иксанова. и ещё 37 фото по ссылке.
Administrator: К.А.Райкин. Вручение Премии Станиславского-2013
Administrator: Отсюда. По ссылке - ВИДЕО. Константин Райкин: «Молодость приходит с годами!» Надежда Галанина 10 февраля наш город посетил знаменитый актер театра и кино, режиссер, художественный руководитель театра «Сатирикон» Константин Райкин. Незадолго до вечернего выступления актер пришел в студию радиостанции «Кузбасс FM», где в прямом эфире рассказал о себе и своей работе в театре. Честно говоря, когда низкорослый бритоголовый мужчина появился в дверях Дома радио, артиста Райкина в нем можно было узнать не сразу. «Здравствуйте!», - поприветствовал он встречающих, и только когда снял головной убор, в голове мелькнуло: «Надо же! Как же он похож на отца!» Вот только сам Константин Райкин совсем не любит этих сравнений, потому что он - давно сложившаяся личность и, по собственному выражению, заслуживает отдельного счета. Побывав на творческой встрече Константина Райкина в Государственной филармонии Кузбасса, утирая слезы от смеха в первой части концерта и проникаясь серьезными темами поэзии Самойлова, Мандельштама, Заболоцкого в исполнении артиста во второй части, понимаешь, насколько талантлив и многогранен человек, стоящий перед тобой на сцене. Сам по себе, без отчества и фамилии. Кстати, на чтение стихов со сцены Константина Райкина благословил отец. «Всегда читай стихи, Костя, - советовал ему Аркадий Исаакович. - Они расширяют твой диапазон как артиста и многое говорят о тебе как о человеке». После двухчасового выступления нам удалось взять интервью у Константина Райкина. Он был не очень словоохотлив, так как безмерно устал, но обаяния и искренности у актера ничуть не убавилось... - Константин Аркадьевич, накануне своего 50-летия вы сказали: «Все! Больше я на эстраду не выхожу». А тут вдруг вновь творческая встреча. Что это? Потребность поделиться со зрителем самым сокровенным? - Когда я говорил, что ухожу с эстрады, имел в виду, что ухожу от эстрадного жанра, веселого и смешного. В сегодняшней своей программе я в два раза сократил количество смешного и в два раза увеличил количество серьезного. (Более часа Константин Райкин читал для зрителей со сцены стихи Самойлова, Заболоцкого, Мандельштама, Рубцова, Пушкина. - Прим. авт.) Я действительно лет шесть не работал в этом жанре. А потом как-то стал скучать по общению со зрителем и возобновил программу в другом качестве. «Самое любимое» я начинаю с забавных миниатюр из своей жизни, а потом перехожу к серьезной поэзии. У меня даже бывают вечера в театре, когда я просто выхожу на сцену и читаю два часа подряд стихи. - Вы сегодня слышали ту самую тишину туго набитого зала, которую так любите? - Да. Временами. - Только временами? - Все время не получается, но публика здесь хорошая. - С моноспектаклем «Давай, артист!» в Новосибирском театре оперы и балета вы собрали трехтысячный зал. Сейчас гастроли по Сибири прошли с аншлагами? - В Новосибирске у меня было другое - 35 концертов в неделю, по пять концертов в день. Это был рекорд, достойный Гиннесса. Я давал поочередно концерты то в филармонии, то в Театре оперы и балета, разрываясь между двумя этими учреждениями. К концу недели меня просто носили на руках, так как ходить сам я уже не мог. - Савелий Крамаров перед смертью сказал: «Если бы у меня была возможность прожить жизнь заново, у меня была бы одна жена и много-много детей». Насколько вам близка эта мысль? - Я не задумывался о том, какие мысли посетят меня в последние минуты моей жизни. - А в передаче Владимира Познера на вопрос ведущего: «Что бы вы изменили в себе, будь такая возможность?» вы ответили: «Вычел бы себе немножечко лет». Зачем? - Просто профессия актера требует большого количества физических сил, и я уже начинаю ощущать определенные пределы своих возможностей. Мне это неприятно, это ограничивает. Профессия актера - это же «лошадиная» профессия, если, конечно, ты не только ртом разговариваешь. Язык артиста - это язык тела, чем оно более развито, тем профессионализм выше. К сожалению, с возрастом эти возможности уходят. Я хочу быть моложе лишь на чуть-чуть, мне не надо сбавлять много лет, я не хочу быть молодым. - В каком возрасте вам наиболее комфортно? - Мне комфортно в любом возрасте, просто я не хочу возвращаться к неумениям. Молодость - это неумение, период мучений от отсутствия мастерства. Я бы не хотел к этому возвращаться... - Когда-то вы сказали, что, приезжая в любой город, по лицам местных жителей можете определить, есть ли в этом городе драматический театр. Что «говорят» лица кемеровчан? - В вашем городе есть драматический театр, безусловно. Я даже приезжал сюда однажды, чтобы посмотреть спектакль в студенческом театре. - И рассказывают такую легенду, что кто-то из молодых журналистов обратился к вам: «Константин! Забыл, как вас по отчеству?» На что вы ответили: «Идите вон!» - Нет, я так не говорил. Никогда я такое не мог сказать... (После небольшой паузы.) Да это и не здесь было вовсе. (Смеется.) Эти незнания иногда и сейчас происходят. Для меня этот момент скорее приятный, нежели отталкивающий... Конечно, такое не добавляет плюсов журналисту, но то, что он меня числит отдельно от моего папы, уже хорошо. В прежние времена это было для меня особенно ценно. - Дочь Полина работает вместе с вами в «Сатириконе». Как удается делить с ней одну сцену, ведь вы когда-то воспринимали работу с отцом как «трудное счастье»? - Полина - хорошая артистка. Я давно уговаривал ее перейти в «Сатирикон», но она не соглашалась. Играла у меня три роли, а числилась в другом театре. Но потом все-таки удалось. Я понимаю дочь, потому что в свое время тоже не хотел сближаться с папой. Но я не хотел потому, что он работал в другом жанре, его театр был эстрадный, и мне, драматическому артисту, надо было сделать серьезный шаг, перейдя в эстраду. Дочери проще - она драматическая актриса, а у меня драматический театр. Ее смущало только то, что она должна примкнуть к папе. Но она мне нужна, она хорошая актриса и верный человек. Она много играет, и будет много играть. У нас простые отношения, без всяких сложностей. Сложности могли бы быть, если бы она была малоодаренной, но тогда она не была бы артисткой, я бы лично отговорил ее от этой профессии. В данном же случае я имею дело с талантливым, серьезным и умным человеком. В жизни Константин Аркадьевич носит обручальное кольцо на правой руке и еще одно кольцо на левом безымянном пальце. Во время интервью он вдруг, словно фокусник, достал их из внутреннего кармана пиджака и быстрым движением нанизал на пальцы. Я не смогла удержаться, чтобы не спросить... - Почему вы перед концертом снимаете кольца? - Это такие игрушки. Во время спектакля я никогда не оставляю на себе ничего из личных вещей, так как считаю это дурным тоном. Зритель не должен видеть на тебе никаких опознавательных знаков. Завершая интервью, Константин Райкин обмолвился о том, что человек он очень занятой: «У меня мало времени, потому что я все время в театре: что-то ставлю, что-то играю, преподаю, у меня заполнено все». И он действительно актер театра, а не кино, актер прямого воздействия на зрителя, актер живого искусства. Об этом красноречиво говорит один факт из его биографии. Представители режиссера Стивена Спилберга связались с Райкиным, чтобы предложить роль в голливудском фильме прославленного режиссера. За роль обещали несметный гонорар в 17 миллионов долларов. Но Райкин ответил отказом. Американцы не поняли. «Может быть, он не знает, кто такой Спилберг? - недоумевали они. - Или, может, он подумал, что плата за роль 17 миллионов рублей, а не долларов?». «Да нет же, просто у меня ЕЛКИ!», - пошутил Райкин. Кстати, Константин Аркадьевич остался доволен приемом, оказанным кемеровской публикой. Завершая творческую встречу, артист сделал комплимент всем присутствующим: «Вы очень хорошие зрители. Я предложил вам сложную многожанровую программу, и вы легко переключились с одного на другое, со смешного на серьезное. Это свидетельствует о том, что вы молоды душой. Я говорю так, потому что вижу в зале большое количество взрослых людей, но, вы знаете, есть внешний возраст, а есть внутренний. Никогда не забуду, как однажды Леонид Утесов сказал мне: «Старик! (А я был тогда совсем мальчишкой.) Имей в виду, молодость приходит с годами!»
Casi: click here Константин Райкин: «Не хочу быть молодым» «Самое любимое» — так назывался концерт народного артиста России Константина Райкина, который состоялся в минувшее воскресенье в Государственной филармонии Кузбасса. В программе (так было заявлено) – стихи Давида Самойлова, Осипа Мандельштама, Николая Рубцова, Николая Заболоцкого… И не только стихи. Еще до начала выступления Константин Райкин предупредил: «Буду говорить о самом любимом – о профессии, о семье, о себе… Конечно, я сам — это тоже любимое, как без этого? Но не думайте, что стихи – это будет скучно». А мы и не думали. То, что Райкин читает стихи необыкновенно – не по-актерски и не по-авторски, а совершенно особенно, знают многие. Это чтение и возвышает тебя, и омывает, и наполняет жизнь небытовым, небудничным смыслом. Однако и подробности биографии артиста, тем более артиста с ТАКОЙ родословной — это всегда любопытно. Константин Аркадьевич признается: - Я родился в славе. С самых нежных лет ощущал, что такое настоящая слава, всенародная любовь и обожание, которыми буквально был окружен мой отец. Аркадия Райкина знали все, его цитировали, ему писали мешки писем. Я застал самый пик этой любви. Меня, признаюсь, это очень напрягало. Представьте, когда в каком-нибудь самом неподходящем месте, подталкивая соседа локтем в бок, тебя спрашивают: «Мальчик-мальчик, а как твоя фамилия?» Я конфузился ужасно. Мне не нравилось владеть тем, что мне не принадлежит. И думаю, это было такое правильное самолюбие, хотя, знаю, есть детки, которые охотно облокачиваются на свои фамилии… И когда мне говорили «ты, конечно, тоже будешь артистом?», я раздражался: почему – тоже? Может, именно из этого чувства противоречия активно устраивал себя в других местах. Например, в спорте. Занялся легкой атлетикой. Она нужна была мне не для здоровья, а для рекордов. Я планировал стать рекордсменом. И действительно в 9-м классе уже стал кандидатом в мастера. Но спорт такая вещь – тут слишком много зависит от природных данных. Я бился шесть лет, чтобы прыгнуть в длину дальше всех, а пришел такой развинченный человек с нескончаемыми ногами – и через год побил мой рекорд. Это было обидно. Тогда я решил наказать спорт своим отсутствием и поступать в Ленинградский университет. Я окончил специализированную физматшколу, очень интересовался биологией, как юннат пропадал в зоопарке с утра до вечера… Короче, я уверен, что поступил бы. Но поскольку родители мои как раз в это время были на гастролях в Чехии, я позволил себе такое хулиганство: дай-ка, думаю, попробую между вступительными экзаменами сгонять еще в Москву и сдать экзамены в театральный вуз. Конечно, это было такое кокетство с судьбой. Нет, я готовился. Перед зеркалом. Читал стихи, прозу, имел у себя большой успех. Но на турах в Щукинском училище, наслушавшись, как там всех обрывают после первых же фраз, решил преподавателей обхитрить. То есть я понял, что надо самому себя перебить чем-то неожиданным, не дать экзаменаторам опомниться. И я решил: буду показывать им разных животных (С чего? Сейчас оторопь берет от собственной наглости). Но когда я, оборвав себя на полуслове, объявил «тигр!» и со свирепой мордой пополз под стол к комиссии, они начали поджимать ноги. «Ага!» – думаю, — и давай звереть лицом все более. Но не успели они как следует испугаться, я объявил: «Грин. «Алые паруса» — и без перехода начал читать что-то лирическое. В общем, когда меня не было в списках прошедших на второй тур, я дико удивился. И правильно, потому что меня, как оказалось, допустили сразу к третьему туру. Готовясь к интервью, я прошерстила интернет и выяснила, что Константин Райкин писал в детстве неплохие стихи. Его сестра Екатерина, например, до сих пор помнит такой опус: «Рассекая клювом воздух, в небе мчится воробей. Все сильнее и сильнее удивляет он людей». Но когда я напомнила его Константину Аркадьевичу, он даже не улыбнулся: «И что? Кто в детстве стихов не пишет? Нет, стихотворцем я себя никогда не мыслил». - Тогда давайте поговорим о красоте. Если верить интернету, в число любящих вас и любимых вами женщин входили просто умопомрачительные красавицы: Наталья Варлей, Марина Неелова, Ирина Роднина, Татьяна Веденеева… Как вы их добивались? - Мне не интересно об этом говорить. Мне глубоко несимпатична эта любовь некоторой части публики к извивам личной жизни артиста. Это – мещанский интерес, я не хочу ему потакать. Да, я публичный человек, но по другим же причинам, не по этим! По ролям, по работе в театре… - Значит, будем говорить о театре. В одном из своих интервью вы как-то сказали, что по дыханию зала можете понять, есть в городе драматический театр или нет. Как вам впечатление от нашей публики? Наличие театров в городе Кемерово чувствуется? - Конечно. Хорошая публика. Кстати, меня когда-то даже привозили сюда специально, на один день, чтобы показать один выдающийся спектакль… - Это был спектакль студенческого театра-студии «Встреча». Кстати, у нас в Кемерове бытует легенда, что один молодой журналист тогда, желая взять у вас интервью, растерялся и сказал: «Константин… э-э… как вас по отчеству?». А вы возмутились такой неграмотностью и сказали: «Идите вон». - Никогда! Я не мог такого сказать. Да это и не здесь произошло… Нет, на самом деле, этот момент для меня был бы скорее приятным: ценно, что меня воспринимают отдельно от моего отца. - А когда вы перестали состязаться с отцом? Когда вы поняли, что вас перестали сравнивать? - Я никогда не пытался с ним сравниваться. Другие – да, конечно. Но это вещь неизбежная. - Сейчас в вашем театре «Сатирикон» играет ваша дочь. Каково вам делить с ней сцену? - Она хорошая артистка, мне она нужна. Но мне было легче ее уломать прийти в наш театр, чем отцу – меня в свое время: у нас одна специальность. С отцом у нас были несколько разные сферы: он — артист эстрады, я – драматический. С дочерью таких сложностей нет. Сложности были бы, если бы она была малоодаренной. Но тогда, думаю, она и не стала бы артисткой: она человек самолюбивый. - Какие годы жизни вы считаете лучшими? - Видите ли, наша профессия требует от человека большого количества сил. Лошадиная, по правде говоря, профессия. Язык артиста – тело, и чем оно в лучшей форме, тем лучше артист. Так что я бы себе немножко сбавил лет. Но не много! Молодым быть не хочу. Молодость – это время неумений. Там много мучений от отсутствия мастерства. - А вы никогда не жалели, что так и не стали биологом? Может, сейчас бы уже заслужили Нобелевскую премию? - Нет. Даже если бы я поступил в университет, успешно его окончил, стал работать по специальности… Все равно все бы увенчалось тем, что и есть сейчас. Была бы просто затяжка времени, лишний виток в судьбе. - Не так давно я, случайно включив канал «Культура», попала на вашу поэтическую программу. Не могла оторваться. Идя сюда на концерт, думала: хоть бы он читал то же самое! Так и вышло. Спасибо. А вообще у вас есть другие стихотворные программы? - Нет. Я даже эту не могу назвать поэтическим спектаклем – это что-то такое, что нарастало во мне со временем. Действительно, любимое. Это – не специально подготовленный спектакль, это – спектакль моей жизни. Иногда я что-то вспоминаю и добавляю в него (он, кстати, разросся за время своей жизни раза в два). Но я не читаю стихи по заказу. Иногда на меня за это даже обижаются. Например, вдова Давида Самойлова как-то принесла мне его записные книжки. В стихах. Он вообще писал стихи сразу набело. Он письма друзьям в стихах мог писать, дневники. Там много талантливого. Много похабного. Смешного. Да это все опубликовано, можно посмотреть. Но я сказал: вот есть 16 стихотворений Давида Самойлова – я их читаю. Это – мое. Другое не буду. Она обиделась. Но что тут поделать? Я давно подозревала: когда говорят, что «люди сегодня ничего не читают» или что «поэзия в наши дни уже не может собирать тысячные аудитории», – это неправда. Люди сегодня, легко пересекающие границы виртуальности, без напряга путешествующие в пучинах интернета, довольствующиеся музыкой «в записи», картинкой «с экрана», едой из микроволновки, истосковались по чему-то настоящему, подлинному, неодноразовому. Стихи, прозвучавшие в исполнении Константина Райкина – тому свидетельство. Говорят, в его турне по Сибири он поставил рекорд: за неделю гастролей в Новосибирске выступил перед 35-тысячной аудиторией. Давал по пять концертов в день, чередуя залы Новосибирского оперного и филармонии. Не удивляюсь, что и у нас в Кемерово его поэтическая программа собрала аншлаг. Ольга ШТРАУС.
Casi: Церемония вручения Премии Станиславского в отеле "Балчуг Кемпински". На фото: актёр, руководитель театра "Сатирикон", президент Международного благотворительного фонда имени Станиславского Константин Райкин Фото: Анна Иванцова,
Casi: Фотограф Анатолий Иолис
Administrator: От зрителя Константин Райкин. Свои голосом. Челябинск. С…ная Театральная Критика Вчера вместе с Самой Прекрасной Девушкой в мире побывали на моноспектакле-концерте Константина Райкина «Своим голосом» (или «Самое любимое»). Действо это имело место быть на основной сцене Челябинского театра драмы, но в принципе идет и в «Сатириконе» (например, в конце марта будет чуть ли не четыре вечера подряд). Кроме того, есть и телеверсия большей части этого спектакля, которая была показана по т/к «Культура» в ноябре прошлого года (я, кстати, уже размещал ссылку на это дело)/ И вот Константин Аркадьевич снова приехал в Челябинск (в конце прошлого года он был здесь со своим театром – частью его молодой труппы, которая показывала еще не выпущенный на тот момент спектакль «Карасенок и поросенок» в рамках «Челябинского трубопрокатного фестиваля «Снежность»). Я не думал, что попаду на этот спектакль, ибо билеты стоят заоблачные для простого ассистента главного режиссера деньги (что-то в районе 3000 р.). Но обладательница «персонального кресла» в партере нашего театра – Таня Богданова – которая выиграла подобный приз в начале года, победив в зрительском конкурсе, не смогла пойти на этот спектакль, и передала свой абонемент Вашему Непокорному Королевичу. Если бы не это, то я бы и не пошел, ибо принципиально не пользуюсь своим служебным положением, и не хожу бесплатно на чужие спектакли, которые проходят на нашей сцене, если только организаторы явно не против этого. Так вот, мы с удовольствием заняли роскошные места Татьяны (центр второго ряда), на сцену выбежал (именно так) Константин Аркадьевич, и… Сейчас пересматриваю видео и понимаю, что большей части всего того, что делает артист Райкин на сцене, оно, разумеется, не передает. Хотя и по одному видео можно сказать, что это очень круто, да. Но (!), как только он начал читать стихи, предварительно разогревшись частью «воспоминаний о молодости и истории поступления в ВУЗ, на сцене с частотой раз в несколько минут стали проходить такие мини спектакли, которые были или смешные, или грустные, или веселые, или печальные, или «и такие, и такие», причем все это было такого высочайшего класса, что у меня захватывало дух, на глазах появлялись слезы, после – улыбка во все лицо, смех, снова слезы и так все оставшиеся полтора часа. Эффект был идеальный – по сути, я пережил невероятный стресс, эмоции были настолько сильными, что я лишь в третий или четвертый раз в жизни хотел после спектакля куда-нибудь спрятаться, забраться в самый дальний темный угол и спокойно посидеть, пережить все это, разобраться со своими чувствами, наконец, просто успокоиться. Такое уже бывало ранее, и это лучшее, что может «прийти» к тебе в театре. Ты этого всегда ждешь, надеешься на это, но никогда не бываешь к этому готов. Никак я не думал, что моноспектакль-концерт Константина Райкина окажется столь высоким по уровню театральным действом. После я начал думать, в чем здесь дело. Да, первое лежит на поверхности – он гениальный артист, то, как он читает стихи – это фантастика. Вообще хорошо читать стихи умеют очень немногие, а отлично и даже замечательно – читают единицы. Он явно среди них. Мало того, что он это делает четко и очень точно, передает весь смысл, все подтексты, всю историю, которая есть во всем, что он читает (за счет голоса, произношения, интонаций, звуковых акцентов и т.п.), так еще плюс к этому он сам, всем своим телом, в момент произношения того или иного слова олицетворяет его смысл – либо этого слова, либо того, от чьего имени идет речь, либо какое-то место, конкретный предмет, эмоцию, действие – все, все, все, и делает это красиво, уместно, эффектно… Ну, что об этом говорить. Это надо видеть. И вот как раз эту «пластическую сторону» его чтения запись практически не передает. Здесь нужно видеть артиста в полный рост. Ну, и актерское обаяние, органику – все это можно увидеть и проникнуться этим только вживую. Но это всего лишь первая и самая очевидная составляющая общего эффекта, который производит спектакль. Вторая сторона заключается в его методе. И здесь вот в чем вся фишка. Первые полчаса Константин Аркадьевич увлеченно рассказывает о своих детстве, отрочестве, юности, о том, как выбирал, куда поступить, как поступал и как так получилось, что он стал заниматься тем, чем стал заниматься. И это было на самом деле очень искренне, живо, без тени усталости от повторения истории. Но ведь он каждый раз рассказывает все это. В чем здесь дело? Как так искренне можно рассказывать одну и ту же историю о себе? Сначала я начал объяснять это какими-то частными общечеловеческими мотивами, но после, вспомнив пару-тройку совершенно иных и непонятных ноток на его лице (когда он выходил из образа, и особенно то, каков он был на поклоне ),то понял, что ответ прост – все это есть полноценный спектакль. Успех подобного моноспектакля-концерта в том, что он профессионально собран, отрепетирован, заучен, вошел в тело артиста: все движения, их последовательность, качество – все это воспроизводится артистом чуть ли не автоматически, плюс, разумеется, оставлен простор для импровизации, но, как и должно быть в нормальном спектакле, без выхода из образа и в заданных рамках. Это просто очередная роль Константина Райкина под названием «Константин Райкин», не больше, но и не меньше – как все другие десятки и сотни ролей, которые он играл, играет, и еще будет играть. Это ни в коем случае не формат обычного творческого вечера, а самый что ни на есть настоящий спектакль. Все гениально и просто. В том числе и костюм, оформление сцены – все это продумано, сделано так, чтобы производить максимальный эффект. Ближе к финалу мне (как выяснилось, далеко не одному), начало казаться, что вокруг артиста возникает какая-то аура. Причем я ни в коем случае не обожествляю кого бы то ни было и вообще не умею восторгаться кем-то конкретно. Его делом – да, но не личностью. Люди все одинаковы – у каждого есть как свои слабости, так и сильные стороны. Никто не лучше, но и не хуже других. Просто кто-то умнее, кто-то глупее, кто-то сильнее (не обязательно физически), кто-то слабее, кому-то важнее удовлетворить физические потребности, а кому-то моральные. В этом – да, мы отличаемся. Почему – я пока еще не понял. Но все это не может позволить говорить кому-то, что он вот лучше другого. Но визуально вокруг Райкина в определенный момент действительно было свечение – за счет игры театрального света, его движений и сценического костюма. Браво! Все это очень круто. Именно это я и люблю в театре – продуманное, точное, идеально выверенное действие. Точь-в-точь, как и движения рук Константина Райкина во время чтения стихов. Точнее некуда. Так и надо. Живая неконтролируемая эмоция – это не театр, не профессия, это случай. В театре все должно быть выверено, подо всем должна быть логическая основа, ничего случайного и бесконтрольного. Ранее я видел Константина Райкина на театральной сцене лишь в одном спектакле – «Король Лир». И вынужден признать, что во вчерашнем моноспектакле артист использовал свои преимущества куда более эффектно, нежели режиссер Юрий Бутусов в своей сценической редакции текста Шекспира. Да, сравнивать эти работы нелепо, но жить, стараясь не делать ничего выходящего за общепринятые и навязанные обществом рамки, гораздо более нелепо, чем это. Всем привет из Челябинска! P.S. отличные фотографии у меня получились, неправда ли? Особенно верхняя. Класс, просто класс.
selena: К.А.Райкин в спектакле "Превращение"
selena: К.А.Райкин в фильме "Тень"
Administrator:
Casi: ВЕЧЕР ПАМЯТИ АРКАДИЯ РАЙКИНА ПРОШЕЛ В ПЕТЕРБУРГЕ/ Декабрь 2012 г.
Локоны: mySLO.ru: Константин Райкин: «Деньги и слава меня не интересуют» В Ясной Поляне гостил Константин Райкин со своим выпускным курсом школы-студии МХАТ. Спектаклями своих студентов он представил особый взгляд на русскую классику. ВИДЕО Надо приглашать «Наш Пушкин. Руслан и Людмила. Jam Session», «МЫкарамазоВЫ. Диалоги» были необычны, оригинальны и эмоциональны – как и полагается молодому студенческому восприятию. Завершились мини-гастроли спектаклем самого мэтра «Самое любимое. Отец. Профессия. Стихи». В свободное от спектаклей время он нашел время и для того, чтобы ответить на вопросы «Слободы». – Константин Аркадьевич, как думаете, самому Толстому Ваши спектакли, показанные в Ясной, понравились бы? – Если была бы та искренность, с которой мы обычно их играем, то да, думаю, понравились бы. – А как вообще родилась идея этих гастролей? – Сам проект готовили почти за год. Толчком к гастролям стала наша встреча с Владимиром Ильичом Толстым в Лондоне во время Олимпиады. Там были люди из разных областей человеческой деятельности. Мы с ним несли олимпийский факел как деятели культуры. Владимир Ильич упомянул, что они только что отреставрировали клуб, и пригласил приехать со спектаклями. – Что скажете о зале дома культуры «Ясная Поляна»? – Мы им буквально очарованы. Тут все очень правильно организовано – угол наклона, сама сцена, которая хорошо соотносится со зрительным залом. Очень все уютно и хорошо. – Аналоги подобных гастролей – на родине кого-то из русских писателей – в Вашей практике уже были? – Мы ездили в Старую Руссу, к Достоевскому. В Пушкинские горы. В Спасское-Лутовиново, правда, к сожалению, без спектакля. Мы вообще приверженцы классики. – А в самой Туле провести подобные выступления не было интереса? – Дело не в нашем интересе. Это происходит в лучшем случае при равной заинтересованности обеих сторон. Но инициатива, как правило, исходит от приглашающей стороны. Приглашать надо. Кино и жизнь – Говорят, Вашим студентам-первокурсникам вы запрещаете сниматься в кино. – Это не я запрещаю. Это нормальная практика любого театрального вуза. Если с девяти утра до двадцати двух вечера идут занятия, времени на съемки просто не остается. – И исключений не бывает? – Разве что какой-то невероятный значимости сериал. Но и тогда надо просто выбирать. У нас был случай – нашу студентку-первокурсницу пригласили на главную роль в фильме «Стиляги». Сначала пришел Леня Ярмольник, он был продюсером этого фильма, за нее просить. Потом она сама. Я сказал, что все понимаю и это очень серьезно может как-то решить судьбу. Замечательный режиссер Валера Тодоровский, наверняка замечательный сценарий. Но тогда снимайся, учиться будешь позже. Я был уверен, что она выберет кино. Но она выбрала учебу. А в этой роли замечательно снялась Оксана Акиньшина. – Но ведь студенты все равно каким-то образом в кино проникают! – Обычно с формулировкой «в свободное от работы театра время». Или приходится выбирать между учебой и кино. Но дисциплинированные люди могут сниматься, продолжая работать в театре. У нас Максим Аверин, будучи задействован в «Глухаре», не пропустил ни одной репетиции. На съемках он был ночами, а утром уже приезжал в театр. Причем в абсолютной форме, не чувствовалось, что он не спал. Я даже не знал, что он где-то еще занят. – Вы ведь и сами последнее время совсем не снимаетесь. – У меня нет времени, и я не вижу смысла в этой работе. Ведь в кино очень мало что-то от тебя зависит как от артиста. Это совсем технический вид искусства. Ты можешь талантливо сниматься, но из этого ничего не выйдет, потому что тебя не так смонтировали, не так сняли и так далее. В кино идут в основном ради денег, ради славы, ради художественного результата. Первый этап: деньги и слава – это уже то, что меня не очень интересует. Есть вещи более знаковые, чем слава, на каком-то этапе жизни это начинаешь понимать. А художественные рубежи – они, конечно, в театре. Никогда в жизни не сравню интересность работы в театре с кино. – Зато кино остается как минимум надолго, в отличие от сцены. – Зачем тебе оставаться в качестве, за которое не хотелось бы отвечать? Лучше коротко, но гениально, чем навсегда, но очень средне. Кино – искусство обмана. Назовем, например, пятерку самых гениальных американских актеров – Дастин Хоффман, Аль Пачино, Роберт де Ниро, Джек Николсон, Мерил Стрип. Но их же у нас озвучивают! До какой степени унижено достоинство этой профессии, что гениальному артисту в рот нужно вставлять голос и дикцию другого артиста. Разве голос не является частью его искусства? Значит, это не так важно для кино. Это тот вид искусства, который на артиста наступает. – Трудно поверить, что, например, в «Труффальдино из Бергамо» Вы не получали удовольствия. – Не получал. Потому что в это время играл «Записки из подполья». И сравнить две эти работы я не могу. Кино использует то, что ты уже научился делать в театре. Поэтому умные люди работают здесь. Это кузница мастерства. А кино – кузница славы, денег, чего-то другого. Сын Райкина – Слава отца оказывает на Вас влияние и по сей день? – Конечно, он всегда мешала. Ведь это не твое достижение, это то, что тебя конфузит, закрепощает, и интерес к тебе лишь как к сыну великого артиста, вообще говоря, неприятен. Притом что ты очень любишь своего папу, обожаешь его творчество, он для тебя и в художественном смысле учитель. Но фамилия та же, и тебя сравнивают с ним впрямую, и это сравнение не в твою пользу. Потому что он уже мастер, а ты еще никто, ученик. Для большинства населения я по-прежнему все равно сын Райкина. Поэтому когда говорят Константин, не помню вашего отчества... это хорошо. Значит, кто-то меня числит отдельно. – Анекдот про журналистку, которая не помнила Вашего отчества, был в реальности? – Это много раз повторялось и повторяется сейчас. Марк Розовский, который запустил эту историю, дополнил, что я сказал «вон отсюда». Этого не могло быть, хотя бы потому, что это невежество и бестолковость мне в какой-то мере симпатичны, потому что человек ко мне относится отдельно. Без предыстории, без мещанского интереса через папу. – Папа во многом в свое время был эталоном вкуса. И в работе, и даже в манере одеваться. В последнем Вы с ним схожи? – Я, наоборот, всегда плохо одевался. Это потом встречающиеся на моем пути женщины привили мне вкус. Я очень любил простую некрасивую советскую одежду. Самое ужасное в детстве, когда мне из-за границы что-то привозили. Я надевал эти нарядные костюмы и выходил во двор к моим товарищам, и мне было неуютно. – Вы сказали, что в Ясной Поляне Вам все нравится. Выходит, хотели бы сюда вернуться? – Посмотрим. Завершим гастроли, а потом уже будем думать о новых планах. Из досье «Слободы» Константин Райкин, российский актер театра и кино, руководитель московского театра «Сатирикон», профессор. Лауреат многочисленных театральных премий, в том числе премии «Золотая маска». Кавалер ордена «За заслуги перед Отечеством» III степени. Снимался в фильмах «Свой среди чужих, чужой среди своих», «Труффальдино из Бергамо», «Остров погибших кораблей», «Неудача Пуаро» и др. Супруга Елена Бутенко – актриса театра «Сатирикон». Дочь — актриса Полина Райкина, окончила Высшее театральное училище имени Б. В. Щукина, актриса театра им. К. С. Станиславского, сотрудничает с театром «Сатирикон».
Administrator: Тульские известия Театр – это царство артиста В течение нескольких дней в ДК «Ясная Поляна» студенты Школы-студии МХАТ показывали свои спектакли. Юные дарования приехали сюда вместе со своими преподавателями, в том числе – руководителем курса, профессором, худруком театра «Сатирикон», народным артистом России Константином Райкиным. У них уже были аналоги таких гастролей – в Старой Руссе, где жил Достоевский, в Пушкинских Горах, в Щеглыкове – на родине Островского. – А данный проект мы с Владимиром Ильичом Толстым задумали еще год назад в Лондоне, где были олимпийскими факелоносцами, – рассказал тульским журналистам Константин Аркадьевич. – Так что организация этих гастролей похожа на то, как Ленин готовил революцию: она тоже «делалась» за границей. И поскольку на олимпиаде присутствовали отечественные деятели из различных областей, то мы с Толстым шутили, что бежим «от культуры». – Это уже третий ваш выпуск, ребята чем-то отличаются от предшественников? – С одной стороны, они социально равные, в отличие от преды-дущих студентов, здесь много приезжих, есть ребята даже не из малых городов, а из сел, да и москвичи «не очень коренные», и это всех уравнивает, не раздражает, не сталкивает. Они все невероятно работоспособны, целеустремленны, и долгое время мне казалось, что это лучший набор. Потом что-то поменялось, и мне самому интересно, как дальше будут складываться отношения: у меня сложные ощущения. Конечно, я их люблю. – Правда ли, что вы запрещаете своим студентам сниматься в кино? – Не я, а высший устав театрального учебного заведения: при ежедневном расписании занятий с 9.30 и до 22.00 на съемки просто не будет времени, ну разве только в каникулы… Конечно, бывают судьбоносные встречи, к примеру, у нас одну студентку, Аню Чиповскую с предыдущего курса, Валера Тодоровский пригласил на главную роль в свой фильм «Стиляги». И тут надо было делать выбор, что я ей и предложил. Но она предпочла институт, чем очень удивила, а в нашумевшем фильме прекрасно показала себя Оксана Акиньшина. Очень сложно работать в кино артистам, активно занятым в театральном репертуаре, но люди дисциплинированные все равно умудряются совмещать. Например, Максим Аверин, когда шла работа над «Глухарем», три года снимался по ночам. И я этого не знал: по утрам на репетициях он всегда был в прекрасной форме. – Константин Аркадьевич, а почему вы практически не снимаетесь? – Потому что наступает такое время, когда нужно выбирать, что тебе ближе… И потом, мне уже кино неинтересно, я – взрослый и знаю, как многие на некоем жизненном этапе познают, что есть вещи куда более важные, чем слава, которой оно может обеспечить. Об этом, кстати, у Льва Николаевича замечательно написано… Деньги, гонорары за съемки, тоже интересны до определенной степени, потом приходит понимание, что ты их всех не заработаешь, это у молодых еще есть жадность, что тоже нормально… А сниматься ради удачного художественного результата рискованно: от артиста в кино мало что зависит. Это же технический вид искусства, и там твои талантливые находки могут быть вырезаны, переклеены. Все художественные рубежи, которые ты можешь преодолеть, есть только в театре. Никогда в жизни я не сравню привлекательность для актера театральной работы со съемками. – Но кино остается в веках, а театр конечен… – А зачем тебе оставаться надолго в качестве, за которое ты не хотел бы отвечать? Лучше коротко, но гениально, чем навсегда и очень средне – я специально беру какие-то крайние примеры. Царство артиста – театр, именно там можно проверить, какой он, хороший или плохой: вышел на сцену – и всем зрителям сразу все ясно. А кино – это все-таки искусство обмана. Возьмите самых великих американских артистов, к примеру, Аль Пачино, Роберта де Ниро, Джека Николсона, Мерил Стрип – их же озвучивают в нашем прокате. Понимаете, до какой степени унижено достоинство этой профессии? Ну разве голос не является частью – и важнейшей! – актерского искусства?! Но здесь голос человека, его интонации, манера играть роль – откинуты, для кино это не важно, там главное – сюжет, финал. А вот в театре этого не может быть, выходишь к залу – и пробуешь, рискуешь. – Трудно поверить, что в «Труффальдино…» вы не получали удовольствия от съемок… – В это время в театре я играл «Записки из подполья», и даже сравнить эти две роли не могу: я из-за этой работы на сцене артистом стал. А в «Труффальдино из Бергамо» лишь делал то, что умел давным-давно: кино просто использует твои навыки, полученные на подмостках. Поэтому умные артисты работают в театре, это – кузница мастерства, а кино – кузница славы, денег, может быть, и чего-то другого, если повезет… – Константин Аркадьевич, а можно накануне женского праздника задать не совсем серьезный вопрос? Вы снимались в фильме «Комедия о Лисистрате», главная героиня которого была первой феминисткой в истории человечества. Как вы относитесь к подобной женской позиции? – Вообще в тот эротический фильм, снятый на заре перестройки, я как-то неудачно влетел и теперь стараюсь по возможности забывать про работу в нем… А к женщинам-феминисткам хорошо отношусь. Я к любым убеждениям людей отношусь довольно лояльно, лишь бы все это не было связано с насилием над другими, с подлостью. Были бы люди хорошие – в основных, библейских, что ли, параметрах. Ну мало ли какие бывают течения, увлечения, время диктует свои поправки, нарушающие гармонию, и феминизм, мне кажется, – некий ответ, реакция женщин на происходящее, вполне понятная. – В давно снятом телеспектакле «Малыш и Карлсон» со Спартаком Мишулиным в главной роли вы сыграли друга Бетан – эдакого стилягу «шведского производства». А по жизни были стилягой? – О Боже мой! Вы помните «меловой период» моей жизни, со времен динозавров! Даже моя жена не в курсе, что я участвовал в том спектакле: некоторые роли имеют такое малое значение для меня, для рабочей биографии, что про них и не вспоминаешь… Что касается стиля, то в нашей семье папа гениально одевался, а у меня со вкусом было не очень хорошо, так что встречающиеся на моем пути женщины постепенно научили меня этой премудрости. Главный учитель – моя окончательная жена, Елена Бутенко, хотя я до сих пор спрашиваю ее совета. А в детстве и в юности я очень любил простую и некрасивую советскую одежду, и самым ужасным было, когда родители привозили фирменные вещи из-за границы. Меня наряжали во что-то яркое, и я появлялся во дворе, не похожий на друзей-мальчишек, и это были дни позора, ужас и стыдоба! Ведь мне так нравилось ходить в нормальной, старушечьих тонов одежде… В конце пресс-конференции один из тульских журналистов задал неизменный вопрос: «Не мешает ли вам популярность вашего отца?» И ироничный, тонкий Райкин-младший ответил: – Да она мне и сейчас мешает: сижу – а она мешает... Творческая личность никогда не хочет владеть тем, что ей не принадлежит, поэтому слава отца – не твое достижение, ты к нему не имеешь никакого отношения, это то, что тебя конфузит и закрепощает. И интерес к тебе как к сыну великого артиста становится, вообще говоря, неприятен, хотя ты очень любишь своего папу, обожаешь его творчество, и он в художественном смысле является для тебя учителем. Но – фамилия та же, тебя сравнивают с ним впрямую, и от подобного не уйти, и оно не в твою пользу, потому что он – уже мастер, а ты еще ученик. Поэтому – да, мешает, но для большинства населения страны я так и останусь навсегда «сыном Райкина», даже если доживу до девяноста лет. И есть уже анекдот, будто журналистка обратилась ко мне: «Константин, не помню вашего отчества…». Если бы такое в самом деле случилось, я был бы счастлив, это значит, кто-то меня числит отдельно, хотя, с другой стороны, это чудовищно… – А тот анекдот имел под собой почву? – Это был реальный случай, причем повторявшийся потом много раз. Розовский услышал и придумал, будто я сказал в ответ: «Вон отсюда!» А меня это радует, хотя тут и невежество присутствует, и бестолковость, но она мне симпатична: пришли ко мне, без мещанского интереса к сыну великого артиста. Марина ПАНФИЛОВА Елена КУЗНЕЦОВА
Administrator: Отсюда Константин Райкин на Ретро FM: «Мы очень плохо проходим проверку свободой» Российский актёр театра и кино, руководитель московского театра "Сатирикон", профессор Константин Райкин приезжал в Барнауле с моноспектаклем "Самое любимое". Перед спектаклем известный актер побывал в студии Ретро FM 104,4. "Папа меня как артиста любил" -Это запланированные гастроли? - Лет тридцать, если не больше, я разъезжаю по стране и по зарубежью и выступаю. Я играющий тренер. Я художественный руководитель театра "Сатирикон", играющий в нем артист. Преподаю в школе МХАТ, сейчас выпускаю очередной свой курс. Еще я открываю институт при театре. Это будет высшее учебное театральное заведение. Будет называться "Театральная школа Константина Райкина". Это моя давнишняя мечта, которая сейчас осуществляется. Школа откроется уже этой весной. - Скажите, если бы ваш отец сейчас посмотрел на вас, он был бы доволен? - Да. Я неплохо знаю своего папу, честно говоря, он был нестрогий судья по отношению ко мне. У меня были судьи гораздо строже его. Он всегда для меня был образцом для подражания. Работа для него была не просто профессия, он жил театром. В этой среде он был как рыба в воде. Для меня он был примером растворенности, это даже жертвенностью нельзя назвать, он без театра просто не мог. В плане оценки он меня как артиста любил и даже больше, чем я себя. - Почему вы боялись его приглашать посмотреть на себя? Только спустя два года в "Современнике" он вас увидел на сцене. - Ситуация "все смотрят, как папа смотрит на игру сына" кажется мне пошлой. Что-то есть в этом мещанско-умилительное. Кто чей сын, кто чей родственник – какая разница? - Какое-то время назад вы приезжали в какой-то город и радовались, что не знали вашего отчества. - Да, было такое и часто бывает. В некотором смысле, к сожалению, чем дальше, тем чаще, потому что папу забывают. Он же был театральный артист, а это забывается. Легенда растворяется. Я не могу этого не признать. Такова участь любого театрального артиста. "Культура – вопрос национальной безопасности" - Ваш театр можно назвать драматическим? - Конечно. - Несмотря на огромное количество музыкальности? - Нет, у нас в основном классический репертуар. - На ваш взгляд, это нормальная инициатива, когда театры гастролируют? - Нормальная, но запоздалая. Ей быть бы на двадцать пять лет пораньше. Такие пожелания высказывать вполне нормально, а реализовать это – другой вопрос. Для реализации необходимо проявить максимум инициативы и действенности. Это необходимая вещь. Надо заниматься культурой, это вопрос национальной безопасности. Упущенные мозги и души это самая большая опасность, гораздо большая, чем подорожание или удешевление нефти, экономические кризисы и т.д. Я считаю, что самые разрушительные процессы происходят по ведомству Министерства культуры, образования и науки. Чужие "можно" и "нельзя" - Есть выражение "каждая кухарка может учиться управлять государством". Сегодня мы то и дело видим, как на театры, в том числе на барнаульские, происходит православное давление. От этого страдают театральные творения. Что вы думаете по поводу вмешательства со стороны "благостных"? - Что-то нельзя, что-то можно. Мы это уже проходили. Наше государство с трудом освобождается от рабства. Желание услышать сверху, что можно, а что нельзя. В некотором смысле это очень удобно иметь чужие "нельзя" и чужие "можно". Эта психология раба очень медленно покидает нашу жизнь, если вообще покидает. Рабы могут быть не только внизу "социального пирога", а еще и наверху. И это тоже очень страшно и вредно. Очень многие хотят вернуться в "зоопарк" и жить за решеткой, имея двухразовую баланду, вместо ответственного существования на вольных хлебах. Мы очень плохо проходим проверку свободой. Свобода – это опасное испытание. Чтобы иметь право на свободу, необходимо иметь большое количество несвободы внутри. Если хотите, это библейские "нельзя", культурные. Если у человека нет внутренних "нельзя" и ему дать внешнюю свободу, он будет ее понимать, как разрешение на грабеж, хамство, убийство и т.д. Что мы в большей степени и видим. - Вы многое повидали в жизни, многое знаете в театре. Скажите, вы согласны с заповедями театральных реформаторов " театр должен не только развлекать, он должен нести нечто"? Я неслучайно задаю этот вопрос. То, что я вижу по телевизору, меня бесит. Меня бесит то, что я вижу в театре, и я перестаю туда ходить. Мне не нравится, что со мной разговаривают, как с человеком, только что поднявшимся из лужи. Должен ли театр быть театром без развлекухи? - Российский театр имеет более высокое назначение. Это у Гоголя очень точно описано. Хотелось бы этого. Да, много барахла, но не надо отчаиваться. Хорошего должно быть немного. Надо привыкнуть, что плохого больше, чем хорошего. Вообще не обращайте внимания, умных людей меньше, чем глупых. И людей высокоодаренных меньше. Так устроен мир. Не надо опускать руки, наоборот, надо бороться. В этом диалектика жизни – борьба глупости с мудростью. "Спасение в женщине" - Немного о личном. Должен ли мужчина, творческий человек, актер что-то делать по дому? - Абсолютно ничего не умею. И не считаю себя обязанным это делать. Неумение забивать гвозди хорошо я восполняю другим. - Какое место в вашей жизни занимает женщина? - Первостепенное. Спасение в женщине. В маме, жене, дочери. - Аркадий Исаакович, уходя, понимал, что отдает свое театральное детище вам в руки. Наверное и вам приходят в голову мысли "кому оставить свое детище в руки?" - Я об этом думаю.
Administrator: Фотографии спектакля "Будущие летчики" (курс К.А. Райкина Школы-студии МХАТА) см. ЗДЕСЬ.
selena:
Casi: click here «Самое любимое» Константина Райкина В минуты интервью он чуть-чуть напоминает химика, у которого где-то там, в лаборатории, идёт опыт и колба стоит на огне. Вроде и включён, и азартен, но душа витает… Последний раз в Перми Константин Райкин был четыре года назад с моноспектаклем «Контрабас» по Патрику Зюскинду. В этот раз свою творческую встречу с пермской публикой «Самое любимое» народный артист России, режиссер и художественный руководитель театра «Сатирикон» решил посвятить 100-летию со дня рождения своего отца — гениального Аркадия Райкина. Вечер, наполненный высокой поэзией, пропущенной через сердце, рассказами о театре, анекдотами из жизни и, конечно, воспоминаниями, получился необычайно лиричным и проникновенным. — Вас в глаза и за глаза уже не первый десяток лет именуют Костя, а не Константин Аркадьевич. И вас, похоже, это не коробит… — Мне трудно точно объяснить, но мне нравится. Как общение на «ты» — ведь бывает по-разному: либо — хамство, либо — доверительность. Так и здесь: если нет хамского панибратства — приятно. Просто Костя — свидетельство моей живости и общедоступности. Я не мэтр с апломбом, а нормальный человек. Но «общедоступен» я не всем — только себе подобным. А вообще, вы и не догадываетесь, какая прелесть перед вами!.. Не согласен с «Золотой маской» — Пермь называют театральным городом. А что вы знаете о нас? — Знаю Пермский театр оперы и балета с его намоленностью и очень хорошей аурой. И знаменитую балетную школу. Гастроли вашего театра в Москве бывают регулярно. Да и «Золотую маску» так просто тоже не дают. Это все-таки самая престижная из театральных премий, а поскольку Пермь попадала в номинанты и лауреаты неоднократно, это показательно. — Вы действительно считаете, что «Золотая маска» вручается лучшим театральным силам страны? — Да что вы, боже упаси! Конечно, нет! Во-первых, никогда не надо думать, что нечто вручающееся означает что-либо серьезное. «Оскар» тоже национальная премия, и что? Да, «Маска» престижна, ее приятно получать, приятно номинироваться, потому что это означает: тебя учитывают как-то. Но я вообще часто бываю не согласен с «Золотой маской». У ее экспертов есть весьма непонятная любовь к очень элитарным спектаклям. Вот если выстроить в единый репертуар все золотомасочные спектакли, то такой театр неизбежно прогорит. Потому что театр — это вид искусства, который не просто зависит от публики (любой вид искусства от нее зависит), в театре публика является частью этого вида искусства. И это необходимое условие его существования. Вот я сегодня с утра побывал в вашей галерее — той, что на набережной, оказавшись одним из трех посетителей. Там висят картины Саврасова, Репина, Сомова и других. И они висят, даже когда там никого нет. И в темноте висят, и ночью. Они самодостаточны. А спектакля в пустом зале априори быть не может! Иначе театр как вид искусства просто исчезает. Успех — это необходимое условие. Более того, театр — это искусство настоящего времени, в нем нет будущего и прошлого. Ты должен быть понятым, востребованным и почувствованным сейчас, пока идет спектакль. Никаких приходов на кухню, озарений: а, вот это про что! И вдруг зарыдал за ужином. Фигня это! Это все очень не по-русски. Это брехтовская система: сначала думать, а потом чувствовать. А русский путь лежит через сердце в голову, а не наоборот. — В спектакле «Контрабас» вы один, практически без декораций, «держите зал» два часа. После него критика писала: «Есть ли что то, чего он еще не умеет в своей профессии» А действительно, есть? — Разве можно достичь совершенства в профессии? Каким же надо быть дураком, чтобы сказать: я все умею в своей профессии, которая называется искусством! Кто может сказать, что умеет все? «Боюсь быть скучным» — Как должны лечь карты, чтобы вы пригласили к себе в театр нового режиссера? Вам должен быть близок стиль и метод его работы? — Я смотрю его спектакли. Режиссер — это же судьбоносная фигура для театра. Артиста — и то нельзя брать с чьих-то слов, надо самому смотреть. А уж режиссер тем более должен показаться. Потому что на какое-то время от него будет зависеть судьба театра — от степени удачи и неудачи его постановки. Это вообще такой временный командир, которому ты доверяешь своих актеров. Или самого себя! Поскольку я не могу играть в том, что ставлю. И если я играю, то это кто-то другой ставит. А чтобы понять, нужен ли мне режиссер, мне надо посмотреть его спектакль, и не один, и понять, есть ли у нас совпадения. Потому что есть хорошие режиссеры, которых я никогда к себе не приглашу. И никогда не позову того, у кого сложные отношения с публикой. Наш театр находится в Марьиной роще. Это такой, я бы сказал, довольно грубый район за пределами московского Садового кольца. И когда у нас на сцене пять минут скучно, люди встают и уходят. Поэтому я не могу делать скучно! Вот, скажем, МХАТ, который находится в Камергерском переулке, может себе позволить сделать неудачный спектакль. Люди гуляют по центру города, там красиво. А почему не зайти в театр, не посмотреть плохой спектакль и при этом настроение себе сильно не испортить? А я должен отблагодарить своих зрителей за то, что они так далеко ехали. Наши грубее, но и лучше, с другой стороны. Я сам не люблю вялотекущего на сцене, а люблю, когда внятно. Поэтому чужаков я приглашаю редко… Хотя что значит редко? У меня все время кто-то что-то делает, но чтобы найти своего, нужно пуд соли съесть. Поэтому-то в последнее время я стал все делать сам, я знаю свой зал и свою публику и знаю, как надо сделать успешно. И об этом говорить никогда не стесняюсь. Для меня неуспех — страшнее смерти. Что такое по сравнению с ним «Золотая маска»?! Вот театральная критикесса (из талантливых злючек, кстати) Маша Давыдова спрашивает: «А разве вам не нравится совершать такие ошибки, о которых бы потом писали все критики и изучали столетиями?» Да никогда в жизни! Гори они синим пламенем, все критики. Мне удача гораздо дороже и желаннее. Не надо мне никаких неудач, которые потом будут изучать! Не хочу я этого. Я театральный практик, для меня неудача — страшное дело: значит, ты не понят, не востребован со своими муками и представлениями о жизни. Значит, тебя не понимают!!! — Константин Аркадьевич, вы так страстно об этом говорите, что понимаешь: такой болезненный опыт был… — Конечно! Это обязательно надо испытать! — Но как потом излечиваться от страха: а вдруг это снова повторится? — Вопрос только в интуиции. А спасение… в похожести на других. Мне смешно, когда кто-то страстно лелеет свою непохожесть. Но ведь непохожесть никуда не денется, мы и так все не похожи друг на друга. И бе-зумно похожи при этом. Но это-то и важно. Я, например, знаю: то, что нравится мне, нравится многим. И меня это очень радует. Когда я говорю «многие», то имею в виду театральных зрителей, которых изначально меньшинство. В театр ходят 8–10 процентов населения, в лучшем случае. Значит, это уже избранные. Да, бывают ошибки. Я знаю, что такое неуспех. И каждый должен знать. Чтобы раз и навсегда этого бояться. Некоторым режиссерам я просто в глаза боюсь смотреть. Как они устроены? Они не боятся быть скучными. А я страшно этого боюсь. Ужасно, панически! Это все равно, как что-то рассказывать и понимать, что тебя не слушают. По-моему, это бе-зумно унизительное состояние. А есть люди, с которыми никто не разговаривает, но они все равно продолжают говорить. И их не волнует, что их никто не слышит. Для меня это поразительное, загадочное качество. Но среди большего количества режиссеров я вижу подобное. Зрители уходят из зала. Ужасно оскорбительная ситуация! Это означает, что им глубоко наплевать. Поэтому я очень боюсь быть непонятым и неуслышанным. И неуспеха боюсь. Но чтобы этого не бояться, надо хоть раз это испытать. Это все равно, как не может быть полноценным мужчина, которому хоть раз не отказала женщина и который ни разу в жизни не получил по морде. Это тоже обязательно! А таких людей, которым ни разу не давали по морде, я вижу за километр. У них нет объемного представления жизни. Они одномерные и одноклеточные, не видят трехмерного пространства. У них жизнь плоская. Фотообои какие-то… — Каждый год вы берете в театр сразу несколько своих выпускников. Настолько все талантливые? — Они у меня обязательно проходят через Островского. Но при любом нюхе педагога получается очень большой процент ошибок. «Мастера и Маргариту» не трогать!» — Вы пробовали ставить «Мастера и Маргариту» Булгакова… — С этим романом у меня свои отношения. Я пробовал его поставить, но это другая история. И я не хочу ее рассказывать. К этому произведению не надо прикасаться вообще. Это ни у кого не проходит безнаказанно. Исключений не было. И Виктюку, поставившему «Мастера и Маргариту», тоже придется с этим столкнуться. Его спектакль я не пошел смотреть принципиально. Фильм Юрия Кары вышел на экраны сколько лет спустя и счастья никому не принёс… У Юрия Петровича Любимова тоже есть спектакль «Мастер и Маргарита». И что стало с «Таганкой»? Убежден, это — абсолютная, стопроцентная чертовщина! Где Юрий Петрович и где его театр? Разве не странным было разделение «Таганки»? А что произошло с Эфросом и с театром вообще? Это и есть последствия подобных заигрываний с чертовщиной. — Наверное, вы правы… — Что же вы так вздыхаете? Не надо драматизировать ситуацию (улыбается). Кстати, приезжайте к нам на премьеру спектакля «Синее чудовище» по комедии Карла Гоцци. Роскошный спектакль! Там Полина, моя дочь, играет Смеральдину. И хорошо, между прочим, играет. И так считаю не только я. Порода!.. «Веду диалог с отцом» — Вы строите свою семью по образу и подобию родительской? — И да, и нет. Это вещь подсознательная. Плана по воспитанию у меня не было. Дочь Полина уже взрослая, в чем-то мне очень нравится, как она воспитана. Она — Райкина, я в этом убедился. По духовной закваске, по душевному строению. Она — наше, райкинское, продолжение. А вот как это случилось, не знаю. Наверное, общение и гены. — У вас есть внутреннее ощущение связи с отцом? Вы с ним часто советуетесь? (Тихо): — Есть. Но это не значит, что у меня с ним какой-то постоянный сеанс связи. А диалог происходит постоянно. Помимо слов и даже, я думаю, неосознанно. Я к этому привык, и это присутствует во мне как данность. Думаю, что я его очень неплохо знал. Знал… собой. И это проистекало не от количества общения, не от часов, проведенных вместе, потому что папа был человеком довольно закрытым. Нельзя сказать, что физически со мной и моей сестрой Катей он проводил много времени, мы вообще его не так часто видели, но родство у нас было очень тесное. Я его через себя и собой знал. Такое у меня ощущение. Притом что мы были, конечно, очень разные, и в этом — мое спасение. Не то чтобы я его знаю. Все равно другого и даже родного человека знаешь до определенной черты. Даже для меня он во многом человек загадочный, мой отец. Но в какой-то степени я его очень ощущал. Какие-то его основные вкусы, пристрастия, мне кажется, во мне проросли. Мне даже трудно выразить это словами. Он меня очень ко многому приучил. Буквально каждый день, если посмотреть, в моей жизни воспитание папы как-то прослеживается. Я играю «Контрабас» в какой-то степени исключительно потому, что меня вообще интересует симфоническая музыка, к которой он меня с детства приучил — водил на концерты. Я сегодня был в галерее у вас просто потому, что меня папа приучил к живописи. И так далее. Это во всем проявляется. Мне передалась способность восхищаться талантом другого. И, не завидуя, тянуться, заражаться. Уже работая в одном театре, мы с ним, случалось, жарко спорили, но еще при его жизни мы решили, что театр, который им создан и носит теперь его имя, должен измениться с его уходом. Это были непростые разговоры, потому что это были разговоры о том, как мы будем жить, когда его не будет. Мы с ним обсудили, как дальше развиваться театру. И он благословил эту трансформацию нашего театра — из эстрадного в драматический. Он знал, что я по этому пути буду дальше вести дело. Я совершенно убежден: то, что у нас происходит в театре, в принципе, ему бы очень нравилось. — Он вам снится? — Нет. У меня вообще со снами какая-то странная история. И я их… не вижу. Нет, может, и вижу, но никогда не помню. Иногда специально заставляю себя проснуться, чтобы рассказать о важном сне… — А новые постановки не снятся? (Быстро): — Снятся. Но тогда я не считаю, что это был сон… «Актёрская профессия — вонючая» — Знаю, что как поклоннику Зюскинда вам близок не только «Контрабас», но и «Парфюмер». Не здесь ли лежат истоки вашей коллекции парфюмов? (Хохочет): — Нет! На самом деле все началось оттого, что наша актерская профессия… очень вонючая! Скачешь весь день по сцене, потеешь и, следовательно, потом неприятно пахнешь. А мне хотелось пахнуть хорошо и вкусно. Так я начал собирать одеколоны, как тогда говорили. Нет, ну все подряд запахи я, безусловно, не собираю. Лишь те, что мне нравятся. Что-то привожу с гастролей из других стран, что-то дарят. Сейчас в моей коллекции порядка полутора тысяч запахов. Впрочем, я и окружающий меня мир люблю воспринимать на нюх… — Вы раньше занимались спортом. И сейчас находитесь в хорошей форме. Есть фирменный секрет? — Да какой секрет! И спортом я не занимаюсь специально. Но играю шесть названий в театре. Вообще-то это много для артиста моего офицерского состава. Обычно актеры такого статуса — хотя не хочется о себе так говорить — играют 6–8 спектаклей в месяц. А я — 18–20. В редком случае 14. И все они очень подвижные. Кстати, мой приезд в Пермь был под большим вопросом из-за серьезных проблем со спиной. И сейчас все еще не очень хорошо, хожу перекошенный. Но пока справляюсь. Видимо, специально спортом мне заниматься уже не надо, и так хватает нагрузок. Да и как-то я привык всегда быть здоровым. А тут вдруг началось… (вздыхает). — Вы подрабатывали в зоопарке, чтобы получше изучить повадки и привычки животных. Эта страсть к братьям нашим меньшим не прошла? — У меня есть загородный дом, его охраняют две здоровенные собаки. Одна — среднеазиатский волкодав. Вторая — немецкая овчарка. Обе они выдрессированы как сторожевые и признают только меня. Очень злобные, но очень добрые собаки… по отношению ко мне (смеется). Кошка есть. Она живет в доме. А псам в жилье заходить нельзя. — Вы можете взять в руки ружье? — Я могу взять в руки ружье и выстрелить могу. Но не люблю охоту. Бывал я там, но мне не нравится. Мне и рыбная ловля не очень нравится, я к животным по-другому отношусь. Гуманно. — Я почему-то так и думала… газета Звезда Маргарита НЕУГОДОВА
бельчонок: Некоммерческое образовательное частное учреждение высшего профессионального образования «Высшая школа сценических искусств». Народный артист России, лауреат Государственных премий РФ, Константин Аркадьевич Райкин, начинает отбор абитуриентов на специальность АРТИСТ ДРАМАТИЧЕСКОГО ТЕАТРА и КИНО Прослушивания с 10 апреля 2013 года 8 495 689 79-93, 8 495 689 78 77 click here
Кука: "Ника 2013"
Administrator: Отсюда Два возраста Константина Райкина Автор: Татьяна Кочетыгова 17 марта в Театре музыкальной комедии выступил Константин РАЙКИН , режиссер театра «Сатирикон», актер театра и кино. Скажу сразу, что на Райкина шла в предвкушении чуда, поскольку несколько лет назад побывала на премьере спектакля «Король Лир» в Москве, в театре «Сатирикон». Короля Лира играл Константин Аркадьевич, и потрясение после спектакля было настолько сильным, что забыть это невозможно и сейчас. Его король Лир так пронзительно тогда мне дал понять, что мир такой, как он есть, и его не изменишь. И все, что тебе предначертано судьбой, нужно принимать и сносить с достоинством, не пеняя и не обижаясь ни на кого. Иногда мир страшен в своей правде, но и это нужно принять, пережить. В этот раз Райкин привез моноспектакль «Самое любимое», в начале которого дал небольшие пояснения о том, что в первой части расскажет о своем пути в актерскую профессию, а затем почитает стихи любимых авторов. Зритель влюбился в актера с первых минут, тишина стояла такая, что диктофон брал с последнего ряда без всяких помех и посторонних шумов. Талант, который передался ему от Аркадия Райкина, позволил даже какие-то внешние раздражители превратить в плюсы. Константин Аркадьевич предупредил зрителей: - На протяжении всего спектакля сверху на меня все время будет что-то падать, какая-то мишура, это не мое оформление спектакля, это остатки предыдущего, который прошел утром. А то подумаете еще, что я, как Снегурочка, себя все время чем-то посыпаю… Это еще что, однажды на меня поролоновые лягушки падали, и я не мог прерваться, поскольку весь был в авторском тексте. НЕОЧЕВИДНЫЙ ПРЫГУН Константин Райкин рассказал несколько приправленных юмором историй из юношества о том, как он самоопределялся в жизни: - Я боялся, что хочу стать артистом по инерции, и решил себя устремить в другие сферы. И устремлял. Занимался спортом, не для здоровья, а для рекордов, для чемпионства. Занимался легкой атлетикой – бегом на 100 метров и прыжками в длину. По мне не скажешь, что я прыгун в длину, я неочевидный прыгун. Занимался легкой атлетикой шесть лет, давно оставил позади женский мировой рекорд, был в сборной города в своем возрасте. Но случались неприятные моменты, приходил какой-нибудь высоченный парень с длинными конечностями, который не очень знал, что с ними делать, но через полгода уже прыгал дальше меня. После этого как-то уже не желаешь ему добра. В беге на 100 метров такая же ситуация. Глазки вытаращишь, главную скорость врубишь и бежишь. 30 метров я выигрывал у всех, у меня была просто зверская реакция. Жалко, что нет такой дистанции, если бы была, я стал бы чемпионом. Сначала бежишь, никаких зрительных помех, чистый горизонт впереди. Потом начинаются всякие гадости, какая-нибудь волосатая грудь вылезает слева или справа, потом бок, часть спины… неприятнейшее ощущение, до сих пор иногда мне это снится. Когда я понял, что не буду лучше всех бегать и прыгать, решил оставить спорт, так сказать, наказать его. Кто-нибудь спросит: «Где Райкин?» А его уже нет, вот так вам. Спорт меня многому научил – умению трудиться, идти к намеченной цели, продвигаться к ней по сантиметру каждый день. Надо сказать, что это то, что не умеет почти никто. Так можно выиграть почти у всех, главное – жить долго. Такой у меня секрет успеха. ЩУКИНСКОЕ Константин Аркадьевич мечтал стать биологом, но волей случая стал артистом: - Я учился в физико-математической школе при Ленинградском государственном университете, куда принимали только победителей олимпиад. Из этой школы прямая дорога в университет. Родители это поддерживали, мне нравилось, что все в семье артисты, а я в другую сторону, такая белая ворона. И вот оканчиваю десятый класс, родители уезжают на гастроли в Чехословакию, я начинаю поступать в университет, все, казалось бы, решено. И вдруг подумал просто для пробы поступить в Щукинское театральное училище. Узнал, что самое сложное – пройти первые три тура на актерское мастерство, дальше шли общеобразовательные экзамены. Нужно было выучить отрывок из басни или стихотворения и с выражением это прочесть. Я перед зеркалом прочел стихотворение, имел у себя колоссальный успех, просто читал и плакал, потому что красавец и внутри еще такое богатство. Приезжаю из Ленинграда в Москву, подхожу к Щукинскому училищу: в сквере толпа народу, которая излучает истерическую энергию. Кто-то рыдает, потому что не поступил, кто-то что-то читает, играет на гитаре. Все ждут своей очереди, в приемную запускают по десять человек. Потом они появляются с опрокинутыми лицами, с ними со всеми уже что-то случилось, словом, почти что потеря девственности произошла. Все говорят, что там их прерывают, не дают читать до конца. Я подумал, что и меня могут прервать, и стал придумывать, что бы такое сделать, чтобы держать комиссию все время в напряжении. Решил им показывать зверей, вкраплять их в неожиданных местах во время чтения монолога. Сейчас я вспоминаю – меня прямо оторопь берет, почему я решил, что это можно. А вот почему зверей выбрал, я могу рассказать. Я был юным натуралистом в Ленинградском зоопарке. И вот там вел серьезнейшую детскую научную деятельность – убирал из клеток за животными. Для меня все, что связано с животными, было желанным, звери чувствовали, что я убираю за ними не по обязанности, а по любви, и давали мне работу с удовольствием. Я на них действовал как слабительное. Дома я без конца этих зверей показывал, становясь на четвереньки. И вот три дня я ждал, когда дойдет мой черед, было 317 человек на место, и это не самый большой конкурс. В театральные институты наборы маленькие, курс по 20-25 человек. На четвертый день меня выкликнули, вошел, начал читать стихи. Я и сейчас много работаю руками, но тогда я был просто взбесившейся мельницей. Я не знал, что существует такое понятие, как дистанция, и для того чтобы тебя рассмотрели, нужно немного отойти, поэтому упер свой живот в лицо центральному члену комиссии, он несколько раз просил отойти, но на следующей фразе я опять приближался. И весь свой «испанский танец» я проделывал в опасной близости от лиц членов комиссии. Я за ними наблюдаю, думаю, ой, сейчас прервут, и тут сам прервался прямо посреди строчечки и объявил: «Тигр». Встал на четвереньки и пошел вдоль приемной комиссии со зверской рожей, страстно припадая к коленям слушателей и заглядывая им в глаза. Они стали поджимать ноги, я еще позверел лицом, потому что понял – мало свирепости, обогнул стол и стал возвращаться за их спиной, они меня потеряли, я зарычал, мол, я здесь. Меня не прерывали, наблюдали как за явлением природы, первый шок прошел, я встал на две ноги и объявил: «Грин, «Алые паруса». Все расслабились, подумали, хищников больше не будет, опять я их довел до полетного лирического места и потом без предупреждения – раз на четвереньки, и показал им «Жизнь дворняжки». Это была реалистическая картина жизни дворняги, в большинстве своем безнравственной и аморальной. Я подошел на четвереньках, как выяснилось позже, к председателю комиссии и избрал его ногу для столба. Все стали хохотать, меня это как-то вдохновило, и я начал читать стихи, которые не намечал, показывать пантомимы, ничего не заканчивал, у меня был какой-то клиповый вариант. Потом я сам сказал «все» и сел, дескать, даже больше не просите, не буду. Я понял, что они потрясены, это меня не удивило, я же сам был от себя в потрясении, поэтому был ошарашен, когда мою фамилию не прочли в приглашении на второй тур. Как выяснилось, меня сразу провели на третий. На второй я все же пришел, чтобы закрепить успех, на третьем меня уже ждали. Как только меня зачислили, я понял, что ни в каком университете я учиться не хочу, буду только здесь. Родители застали меня москвичом и обрадовались. Они были большими хитрецами, я думал, я решал все сам, а оказалось, что всегда поступал, как они хотели. Папа знал, что я стану актером. Когда я начал учиться и играть в спектаклях, ждал, что начнет меняться погода, а преподаватели будут целовать мне руки и ноги. К моему огорчению, ни разу никто не приполз, погода тоже не менялась. И вот я уже взрослый, но до сих пор этого жду. Могу сказать, что кое-что все-таки происходит. Я приехал к вам в Сибирь, и потеплело. ЛЮБИМЫЕ СТИХИ - Когда у меня появилось право на сольные концерты, я полтора часа смешил зрителей чистым актерством: показывал всякие зарисовки, а в конце читал стихи. В момент, когда зрители шли за мной и влюблялись, я резко менял направление и читал им Заболоцкого, Мандельштама и Пушкина. Доверяя мне, они влетали в неожиданное поле. Однажды на мой концерт попал папа и сказал – всегда читай стихи, таким образом ты даешь новое содержание своему спектаклю, показывая, что жизнь бывает не только смешной. Я это запомнил и читаю до сих пор, - предварил чтение стихов Константин Райкин. Начал с Давида Самойлова, затем читал Николая Заболоцкого, Николая Рубцова, Осипа Мандельштама, в самом конце – Александра Пушкина. Кто хоть однажды слышал, как он читает стихи, легко меня поймет. Это было не менее захватывающе, чем спектакль «Король Лир», он не читал стихи, он их играл. Это мини-спектакли. У меня мелькнула мысль, что он бы мог выпустить аудиокниги с любимыми стихами или аудиоуроки для старшеклассников. В его устах это не просто стихи, это уже рецензия на них, причем неожиданная, нестандартная, и все произведения становятся простыми и понятными слушателю. И самое главное, появляется желание все это после концерта перечесть, потому что тебе кажется, что ты разгадал, как и Райкин, понял суть вещей через поэзию этих авторов. «Смерть дирижера» Самойлова в его исполнении приобретает особый сакральный смысл, это не только история жизни музыканта, но и ожившая в словах музыка. Барабан у него барабанит, флейта звучит, хоры поют. Как это получается, понятно, наверное, только самому артисту, но благодаря новому штриху зрителю становится ясно, что дирижер – повелитель музыки, которая сделает его бессмертным. Николая Рубцова Райкин показал как мудреца с библейским взглядом на жизнь и горьковатым житейским юмором. «Разлад» Рубцова прозвучал у него как отрывок из деревенского водевиля, забавный и в то же время очень правдивый. Осипа Мандельштама он назвал ювелиром, который плетет словесные кружева. И вообще, Константин Райкин говорил о поэте как о старом знакомом, о котором все-все знает, любые подробности биографии, творчества. Например, стихотворение «Скрипач» Мандельштам написал в ссылке. Он побывал на концерте какой-то приезжей талантливой скрипачки. И вот Райкин читает это стихотворение, и ты понимаешь, в какой эйфории на концерте был поэт, для Мандельштама классическая музыка была как глоток воздуха, как путешествие в прошлое, в свою молодость, когда он был весел и беззаботен. После такого концерта начинаешь жалеть, что ты не живешь в столице. «И ПЛАКАТЬ, И СМЕЯТЬСЯ, НЕ ЗАМЕДЛИВ...» Константин Аркадьевич оценил барнаульских зрителей, пришедших на концерт: - Ваша способность так легко переключаться с одного жанра на другой - свидетельство молодости души. Есть возраст внешний, есть внутренний. Я себя считаю очень молодым человеком. Однажды Леонид Осипович Утёсов сказал мне: «Старик, молодость приходит с годами». Есть еще замечательное вступление к «Фаусту», в котором комический актер говорит: «И плакать, и смеяться, не замедлив, сумеет тот, кто юн и желторот. Кто вырос, тот угрюм и привередлив. Кому еще расти, тот все поймет». Вот последняя строчка к вам относится.
Локоны: ТЕАТРОН: КОНСТАНТИН РАЙКИН, АКТЕР, РЕЖИССЕР Около театра "Сатирикон" достраивают внушительный комплекс "Райкин Плаза", состоящий из двух корпусов, в одном из которых расположена Высшая школа сценических искусств и площадка "Открытый театр". Прослушивания на актерский факультет Школы Константина Райкина начнутся 13 апреля, в дальнейшем откроются еще три факультета: звукорежиссерский, светотехнический, менеджмента. Накануне начала набора обозреватель "Пятницы" встретилась с Константином Райкиным. - Вы открываете свою Школу сценических искусств — зачем? - Идея создать институт при "Сатириконе" — давнишняя. Если театр правильно развивается, то на каком-то этапе взросления он ощущает потребность иметь при себе школу. Это если театр находит свою дорогу. А для меня совершенно очевидно: у "Сатирикона" свой путь. И он, в частности, — в особом способе существования актера на сцене. - Что это за способ? - Это сродни гигантскому слалому. Роль — как трасса, по которой надо ехать быстро и извилисто. И пройти все ворота. Не ломая, не через кусты, не по прямой, а пройдя весь сложный рисунок человеческого поведения, причем сделать это стремительно, ярко — так, как это диктует сегодняшняя жизнь. Это некая энергетическая атака, замешанная на виртуозном владении техникой. Но виртуозное владение техникой может быть продемонстрировано и в своем вяло-текущем варианте — что тоже очень распространено в современном театре. А мне скука враждебна. - Выпускники школы пополнят труппу "Сатирикона"? - Да, школа нужна в первую очередь для этого. Ведь труппа в "Сатириконе" все время меняется, здесь происходит сознательная текучка кадров. Я не люблю, когда актер ощущает абсолютную гарантированность, обеспеченность своего существования в театре — независимо от того, сколько он играет и как он играет. У меня все до одного на контракте. Я этот контракт волен продлить или не продлевать. Я делаю ставку на молодых, сразу даю им играть большие или главные роли. "Сатирикон" — молодой театр уже много-много лет. Он может оставаться таким только при текучке кадров. Это некая протекающая река из людей, которая намывает золотой песок. В труппе из пятидесяти человек есть человек пятнадцать, которые работают много лет, и это настоящие мастера. Они тоже на контракте, но понятно, что из них складывается лицо "Сатирикона". Остальная труппа — они работают, никто друг другу не клянется в вечной верности, если у них есть перспектива — продолжают работать, если перспектива уходит, я их об этом предупреждаю. Поскольку здесь очень много работы и это работа тяжелая, они сами иногда уходят. Кого-то не устраивает такая загруженность. Или я сам могу не устраивать. Вот сейчас несколько студентов моего выпускного курса в Школе-студии МХАТ, которых я позвал в "Сатирикон", не хотят сюда идти. Хотя у них здесь потрясающие перспективы. Я полагаю, что тут есть некая аберрация рассудка, они думают, что и дальше будут так же востребованы. Я хотел бы, чтобы так было, но, к сожалению, в этом сомневаюсь. И думаю, что этот сюжет еще не окончен. - Переживаете? - Конечно. Значит, я не сумел их убедить, увлечь. Для меня это информация к размышлению. Это ведь непостижимая вещь — педагогика, это как искусство, и, если ты не дурак, ты не можешь сказать, что знаешь в этой области все. Это человековедение. Даже наш дипломный спектакль "Ромео и Джульетта", где студенты играют вместе со взрослыми артистами, оказался под угрозой из-за того, что несколько главных исполнителей не захотели идти с нами дальше. Образно говоря: "Вы выйдете за меня замуж?" — "Нет, Константин Аркадьевич". — "У вас кто-то есть?" — "Нет. Но мы вас не любим". - Что вас удивляет в молодых? - Бесстрашие. Свобода. Хорошо ли это? Не уверен, но иногда это завораживает. Вот такое: а-а-а! (широко машет рукой) — так раньше не было. Мы все-таки были более зажаты обстоятельствами, более испуганными. Понимаете, моя дочь никогда не испытывала радости от пребывания за рубежом. Потому что она родилась уже в другое время. А я счастливее ее. Я — бывший заключенный соцлагеря, поэтому я до сих пор счастлив от самого факта пребывания за границей, где бы я ни был. Я очень много езжу, но все равно часть моего взгляда — это взгляд бывшего советского заключенного. А Полина не знает этой прелести бывшего голодного от того, что ты вообще ешь. (Смеется.) Их внутренняя свобода — иногда это хорошо, иногда раздражает. Думаешь: нет, ну это легкомыслие какое-то! Как можно сжигать мосты, не зная, доплывешь ты или нет? А они — запросто! - Скоро у вас начнутся прослушивания — какие качества должен проявить абитуриент, чтобы вы его заметили? - Прежде всего дарование. Я человек опытный, отбираю по целому ряду тестов: делаю с ними этюды, разговариваю. Потому что, если человек хорошо читает стихи или басню, этого иногда бывает мало. Потом мне важно понять их характер — это имеет принципиальное значение. Помимо таланта нужен определенный склад личности. Потому что актер театра — это очень тяжелая профессия, она требует преодолений, больших волевых усилий. Это вообще очень мужественная профессия. Предполагающая очень сильный характер. И это крайне редкое сочетание — дарования и сильного характера. Театральный артист — это еще и человек общественный. Театр — это команда, умение жить общими, а не узкоэгоистическими интересами, чувство товарищества, партнерства. Это особо важная вещь — то, что не обязательно для артиста кино. Вообще кино — замечательный вид искусства, но очень мало развивающий артиста. Кино, даже хорошее, не предполагает поиска, проб, там ты успеваешь сделать только то, что ты и так уже умеешь. А где ты этому учишься? В театре. Кино — просто потребитель. - Как можно понять на вступительных экзаменах, сильный ли у человека характер? - Очень трудно. Почти невозможно. Поэтому и бывают ошибки. - Кроме актерского, в школе откроются факультеты менеджмента, звукорежиссуры и светотехнический — почему именно эти отделения? - Потому что свето- и звукотехника в силу определенных причин стали нашим коньком. Ведь наше здание — это бывший кинотеатр. Здесь принудительная акустика, живой акустики практически нет. И за 25 лет существования наш звуковой цех приобрел такой огромный опыт, что про это можно написать целое научное исследование. То же самое и в плане световой партитуры спектакля. В "Сатириконе" работали лучшие художники: Боровский, Алекси-Месхишвили, Шейнцис, Шишкин, — а сценография это ведь обязательно и световое решение. Что касается менеджмента — мы находимся в очень сложном для привлечения зрителя месте. Раньше в этом районе не было метро, и до Шереметьевской трудно было добраться вовремя. Тем не менее, во многом благодаря труду нашей дирекции, "Сатирикон" — очень раскрученная площадка. Все это может послужить учебным пособием. Думаю, что со временем здесь будет и режиссерский курс, или актеры станут учиться вместе с режиссерами. - Школа сценических искусств будет существовать бок о бок с коммерческими площадями ТЦ "Райкин Плаза" — как вам это соседство? - Нет, это отдельное здание. Школа не имеет никакого отношения к торговому центру. Да, она близко от него, но ближе к театру, через узкую дорожку от театра. Я даже думаю, что мы сделаем какой-нибудь подземный переход туда из "Сатирикона". А то, что рядом торговый комплекс — ну Щепкинское училище находится рядом с ЦУМом, и что? Просто строит одна компания. - Правда ли, что площадка "Открытый театр" предназначена для уличных спектаклей? - Совершенно верно. Здание школы будет работать не только как учебное заведение, но и как уличный театр. Есть такой вариант сцены, когда она открывается прямо на улицу, и зрителями становится гуляющая толпа. - Вы сами собираетесь делать уличный спектакль? - Хотел бы попробовать. И, кстати, я приглашаю режиссеров, я вовсе не ревнивый единоличник. Между прочим, для художественного руководителя театра это совсем не очевидная вещь, часто они очень ревнивы к чужому успеху, а я про себя не могу такого сказать. Если посмотреть, кто у нас ставит — это лучшие режиссеры страны. И может, кого-то приманит именно шанс сделать уличную постановку. Тем более что там будут очень большие технические возможности — сцена исключительно хорошо оснащена. - Этой весной вы выпускаете премьеру: "Лондон Шоу" по "Пигмалиону" Бернарда Шоу. Почему именно эта пьеса? - Есть некий набор великих пьес, самых лучших ролей всех времен и народов. Как можно было пройти мимо "Пигмалиона"? Тем более что у меня там любопытное распределение ролей. Элизу Дулитл будет играть Лиза Мартинес Карденас, темнокожая молодая актриса. А ее отца — темнокожий Григорий Сиятвинда. Хотя у меня есть и белый вариант распределения, в котором Дулитла будет играть Денис Суханов. Максиму Аверину, думаю, пора сыграть профессора Хиггинса, потому что это совершенно его роль. "Пигмалион" — это пьеса, которая в репертуаре взрослого театра в какой-то момент обязательно должна появиться. Как "Гамлет", как "Ромео и Джульетта". Театру этапы своей взрослости надо отмечать именно такими пьесами. - А современная драматургия вас интересует? - Если бы меня спросили: "Кто лучше всех на свете пишет сегодня?", я бы ответил: "Мартин Макдонах". У нас вышло уже два спектакля по Макдонаху, и осенью сыграем третий — "Однорукий из Спокана". - Сейчас такая напряженная общественная жизнь — этот воздух проникает на сцену "Сатирикона"? - Ну а как он может не проникать? Просто это не обязательно должно отражаться впрямую. Почему мы решили сделать "Ромео и Джульетту" еще раз, несмотря на то, что я уже ставил эту пьесу? А потому, что есть изменения в обществе, и "Ромео и Джульетта" становится просто главной пьесой времени. Монтекки и Капулетти — это вообще тема выживания человечества. Какой там метеорит или астероид? Да никогда в жизни мы не дождемся этого астероида, гораздо раньше поубиваем друг друга, если так дело пойдет! Столько ненависти друг к другу накоплено, что все, что написано об этом чувстве раньше, звучит сегодня все более остро. Ощущение апокалипсиса, надвигающейся катастрофы, конечно, есть. При этом очень много малодушия, много слабохарактерного во времени. Ведь что такое цинизм? Это философия слабых. Цинизм в нашей жизни, безусловно, есть, но он требует борьбы с собой, ему надо что-то противопоставить. А когда я вижу спектакли, упивающиеся полной утратой идеалов, я думаю: конечно, это слабость — говорить, что конец света уже наступил. - А может, это боль по поводу утраты идеалов? - А чего тогда детей рожают, а зачем спектакли делают, ну тогда застрелись! Прекрати заниматься творчеством. - То есть художник должен показывать выход? - Хотя бы предчувствие выхода. Читаю журнал, и там такие слова про женщину-режиссера: "Она своим фильмом ставит вопрос: а что, жизнь только в детстве такое г… или всегда?" Цитирую буквально, просто не называю фамилии. И сам автор статьи отвечает: "Всегда!" И я думаю: а зачем ты тогда пишешь, зачем работаешь в этом журнале? Ну застрелись тогда! Или ты лукавишь? И на самом деле ты нравишься себе сейчас, ты смотришь на себя в зеркало, когда это пишешь? Это такой черный нарциссизм. Это сегодня очень модно. И это называется отказ от борьбы. Ну давайте теперь копошиться в этом, как опарыши! Мне так не нравится. Хотя я же вижу весь ужас происходящего, и искушения, и коррупцию, и то, что ничего уже не стыдно. Но маятник качается и в другую сторону. Я вот выхожу на сцену и читаю стихи — а у меня успех, как у какого-нибудь эстрадного певца! Я называю стихотворение — а в зале аплодисменты: они знают. Прихожу в зал Чайковского — там ни одного свободного места. Езжу по многим городам России — везде битком. Я понимаю, что это меньшинство, но все-таки такой публики больше, чем мы думаем. Потому что люди думают: этот мат с междометиями, приправленный английским сленгом, — вот это и есть русская речь? Ну сколько можно? Мы же все устаем от этого! Зрители хотят услышать хорошую русскую речь. Они хотят про любовь что-то услышать. Не сериальное, а серьезное, глубокое, точное. Есть потребность в чистоте. А стихи, хорошая русская речь, облеченная в форму, да еще внутри себя имеющая какую-то божественную мысль, — она же структурирует человека. Я иногда читаю стихи просто один, вслух. Для меня это здоровье. У меня внутри структурируется что-то. Что-то во мне правильно перераспределяется — добро со злом.
Локоны: ВЕДОМОСТИ:
Casi:
Casi: click here 14 апреля, воскресенье, канал "Россия - Культура", 19-25 АВТОРСКАЯ АНИМАЦИЯ ГАРРИ БАРДИНА. "Гадкий утенок" Мультфильм (Россия, 2010). Режиссер Гарри Бардин. По мотивам сказки Г.Х. Андерсена. Музыка П.И. Чайковского в исполнении Национального филармонического оркестра России под управлением Владимира Спивакова. Аранжировка Сергея Анашкина. Стихи Юлия Кима. Роли озвучивали: Хор Михаила Турецкого, Светлана Степченко, Армен Джигарханян, Константин Райкин, Владимир Спиваков, Юлия Рутберг, Владимир Качан, Григорий Анашкин.
selena: Ъ-Огонёк Кузнец кадров Константин Райкин хочет отправить театр в школу В Москве открылся новый вуз — Высшая школа сценических искусств, она же Театральная школа Константина Райкина. Художественный руководитель театра "Сатирикон" решил, что настало время поделится опытом с молодежью. "Развитой драматический театр,— говорит Райкин,— тяготеет к тому, чтобы иметь при себе школу. Сейчас "Сатирикон" обрел свой творческий почерк, и ему нужны соответствующие кадры. Театр — это огромный "завод" с множеством "цехов", и каждый "цех" вызывает у меня желание передать накопленный опыт. Я планирую поучаствовать в работе и звукорежиссерского, и светотехнического, и менеджерского факультетов".
Administrator: От зрителя Константин Райкин. Своим голосом Наверное, впервые на спектакле я испытывала столь сильные эмоции. Когда смех до слез, и смеяться уже нет сил. Или мороз по коже. Смех был в первой части, когда звучали истории из жизни Константина Райкина. И ведь это надо суметь рассказать о себе так, что сквозь юмор и самоиронию, раскрыв малую толику (лишь о пути к профессии), вызвать несравнимо огромное уважение и восхищение. Мороз по коже был во второй части, когда звучали стихи (а именно стихотворение 'Ленинград' Осипа Мандельштама). Были стихотворения и других поэтов (Давида Самойлова, Николая Заболоцкого, Николая Рубцова, Александра Пушкина). Я их уже слышала в исполнеии Константина Райкина в записи программы 'Послушайте!' телеканала 'Культура', ради них и шла сегодня. Но на сколько же видеозапись не способна передать тот ураган, поток эмоций, который шел со сцены! Я верила каждому слову, словно актер говорил о себе, сопереживала каждой эмоции. Браво! И пусть после сегодняшнего концерта погода не улучшилась, и температура не поднялась (как в шутку мечтал Константин Аркадьевич), но моя душа ожила. Спасибо!
Administrator: Газета "Культура" Константин Райкин: «Выгонять студентов нужно обязательно!» Анна ЧУЖКОВА В сентябре примет первых студентов Высшая школа театральных искусств Константина Райкина. «Культура» побеседовала с ним о новом вузе, преподавательских ошибках и о музее отца. культура: Вы уже начали прослушивания на дебютный курс Вашего института. Какие впечатления? Райкин: Желающих очень много. Посмотрим, что будет дальше. Талантов на все вузы не хватит. Обычно абитуриенты показываются всюду. Мое дело — совсем новое, а в Москве есть театральные бренды, с которыми трудно конкурировать. Они даже между собой дерутся за лучших студентов. Каждый вуз будет тянуть одеяло на себя и наговаривать на другие. культура: Опасаетесь конкуренции? Райкин: Моя школа — частная, это новое, не «намоленное» место. Многим абитуриентам важно, чтобы заведение было государственным и столетним. С другой стороны, есть два козыря: моя фамилия и театр «Сатирикон», куда будущим выпускникам — прямая дорога. Прежде всего набираю учеников для себя. Если не найду людей, которые меня увлекут, подожду — не буду преподавать кому попало. В конце концов, это может быть и маленький курс. Хотя все связано с определенными нормами — мы же хотим выдавать дипломы государственного образца. Потом, когда приобретем авторитет, сможем от правил немного отойти. культура: Это уже шестая актерская высшая школа в Москве. Не перебор? Райкин: Для меня совершенно очевидно, что «Сатирикон» идет определенной дорогой, не похожей на другие. Здесь своя публика, своя эстетика, и должен быть свой артист. Я благодарен Школе-студии МХАТ, которая гостеприимно приютила меня как педагога на двенадцать лет. Более того, считаю ее своим родным домом. Большой опыт дали и педагоги, и стены Школы, и студенты. Но этого мало. Надо, чтобы все время варилась каша для «Сатирикона». Текучка кадров необходима. Мне нравится, когда у артиста нет гарантированно спокойной и сытой жизни, ведь это убийственное состояние. Большинство успокаивается и уже не хочет играть — жиреет. А у меня все на контракте, все поджарые, наэлектризованные, в легком напряжении от вновь прибывающих. «Сатирикон» — это река из людей, в которой потихоньку намывается золотой песочек. Лицо театра представляют человек пятнадцать. Остальные приходят и уходят: кто-то по собственной воле, кого-то я прошу. культура: В таком случае, Ваш второй козырь — работа в театре — кажется сомнительным... Райкин: Да многие и не хотят здесь оседать на всю жизнь. «Сатирикон» – это тоже своего рода актерская школа. У нас ведь молодые сразу исполняют главные роли. Новому артисту не надо ждать, пока умрет корифей, как бывает в традиционном, пронафталиненном театре. Студенты третьего курса играют Шекспира — кому еще так везет? культура: В Школе-студии МХАТ Вы чувствовали себя менее свободно? Райкин: Нет, я мог бы преподавать там и дальше. Но уже пора самому руководить делом, окончательно взять в свои руки весь учебный процесс. Это давняя мечта. В Школе-студии, например, большие сложности с помещениями. Такая система коммуналок: нет ни одной аудитории, где институт мог бы увидеть сам себя — собраться целиком. Артисты готовятся играть на больших сценах, но в таком пространстве у них просто нет возможности научиться. А моя школа изначально строилась с учетом потребностей. Может, даже сделаем подземный переход из школы в «Сатирикон». культура: Однажды Вы сказали, что иначе, нежели в Школе-студии, понимаете систему Станиславского... Райкин: Есть расхождения, но это такие специфические вопросы, которые нетрудно решить в стенах одного института. В споре Станиславского и Чехова о перевоплощении я на стороне последнего. Как практик вижу, что он более точен. Но дело не в трактовках. «Сатирикон» просто повзрослел, дорос до того, чтобы иметь свою школу. культура: Какого артиста она будет готовить? Райкин: Для меня очень важно лицедейское начало. Не люблю игру вокруг да около самого себя. Она есть во многих замечательных театрах, где культивируется реалистическая — как бы киношная — манера. От такого способа существования на сцене мне становится скучно. В театре ведь можно играть преувеличенно, поэтически, чрезвычайно рискованно, над реальностью как-то… Слов подобрать не могу, только показывать! Артист-театр, понимаете? Но для этого нужны данные. В первую очередь — воля и бесстрашие. Должна быть склонность к скоморошеству и при этом умение построить психологический рисунок. В «Сатириконе» артисты работают тяжко и много. Этот театр может осточертеть, потому что берет за горло, он добросовестный. Как ни странно, именно поэтому целый ряд моих студентов сюда не идет. Здесь ведь очень рабочая атмосфера и благодатная почва для режиссеров. Спросите об этом у Юрия Бутусова, Роберта Стуруа. На нашей сцене возникали их лучшие постановки. Даже Роман Виктюк единственный раз, как мне кажется, спел своих «Служанок», как песню, именно здесь. Один из лучших спектаклей создал у нас Петр Фоменко. Вижу в этом закономерность. культура: Почему Вы не набираете курс режиссеров? Райкин: Когда-нибудь займусь этим. Приглашу худруками близких по духу мне людей, к примеру Юрия Бутусова. Считаю его лучшим режиссером своей возрастной группы. Соберется хорошая команда. Никого не собираюсь переманивать, просто это компания, с которой я уже сработался. культура: Каких еще специалистов собираетесь готовить? Райкин: Менеджеров, «звуковиков», «световиков» и «постановщиков». Всего будет четыре платных факультета (актерский — бесплатный). Там тоже соберутся лучшие специалисты. Уже договорился с Геннадием Дадамяном из ГИТИСа — это светило в театральной экономике. Хочется позвать Игоря Крутого, Иосифа Пригожина. культура: Кто такие постановщики, если не режиссеры? Райкин: Заведующие постановочной частью — на них сейчас страшный дефицит в московских театрах. Настоящих завпостов можно по пальцам перечесть. Это люди, которые отвечают за всю техническую сторону дела. культура: У Вас на сайте написано, что будете готовить менеджеров с активной гражданской позицией... Райкин: Ну, это откуда-нибудь переписано. А вообще активная гражданская позиция мне очень мила, я таковую имею и выражаю ее на сцене словами Шекспира, Ростана, Достоевского. По-моему, лучше проявлять гражданственность в работе, нежели на площадях. культура: Вы часто говорите о собственной ранимости, а как справляетесь с чужой? Ведь приходится отказывать молодняку с горящими глазами на вступительных экзаменах, да и потом, во время учебы... Райкин: Выгонять нужно обязательно! Если ты пожалел малоодаренного ученика и оставил его страдать дальше, то он проживет несчастную жизнь, полную угрызений самолюбия. Рана из-за неверно выбранной профессии может быть и летальной. Довольно большой процент выпускников сегодня — люди дезориентированные. Они обречены на ломку. Ну зачем? Лучше проявить твердость и отчислить. А мягкотелость к реальной доброте отношения не имеет. Другое дело, что я боюсь иногда ошибиться... культура: Как с Маковецким, когда Вы забраковали его на вступительных экзаменах. Райкин: Ну да... Думаю, такие ошибки есть на совести у каждого педагога, даже хорошего. культура: Масштабная стройка «Райкин Плаза» в какой степени относится к Вашему театру? Райкин: Там будут наша школа и гостиница. И еще открытая сцена для уличных представлений, такой площадной театр. А все остальное — просто торговый центр, нам, разумеется, не принадлежащий. культура: Гостиница — для приезжих студентов? Райкин: Нет. Думаю, там будут останавливаться гастролирующие театральные коллективы. культура: А иногородние абитуриенты? Райкин: Будем квартиры снимать, может, общежитие заведем. Решим вопрос. Как показывает жизнь, главный приток в театральные институты — публика не столичная. Последний курс, который я сейчас выпускаю в Школе-студии, — потрясающий по густоте дарований. И по большей части это не москвичи. культура: Открытая сцена сможет принимать зрителей только летом? Райкин: Нет. Это многофункциональная штука, вот-вот должна заработать. Уже, так сказать, на сносях. Там можно устроить каток и даже бассейн. культура: Появится ли, наконец, музей Аркадия Райкина? Райкин: Культурный центр имени Аркадия Райкина — совершенно отдельный проект, федеральный. Он должен быть в другом здании, том, что примыкает к театру, такой флюс непонятный. Не может достроиться уже больше двенадцати лет — вид чудовищный. Когда-нибудь там разместится музей моего отца. культура: Чего ждать зрителям от «Сатирикона» в ближайшее время? Райкин: В конце мая выйдет «Лондон Шоу» по «Пигмалиону». Взросление театра выражается и в том, что он проходит через ряд великих пьес. Кто первый после Шекспира в великой английской драматургии? Думаю, Бернард Шоу. А в июне Юрий Бутусов начнет ставить «Трех сестер». культура: Вы сами чувствуете себя профессором Хиггинсом? Райкин: Можно сравнить... Но «Пигмалион» — история про то, как человек поплатился за свое высокомерие — через любовь. Мы не только ответственны за тех, кого приручили, но и очень зависимы от них. Вообще пьеса о многом, очень умная. культура: Вы говорили, что в репертуаре достаточно семи постановок для большой сцены. После премьеры снимете с афиши какой-то спектакль? Райкин: Если соберусь, сниму. Это правильно — когда количество постановок равняется дням недели, чтобы все спектакли были в форме, шли около четырех раз в месяц. Но должна быть скамейка запасных, страхующая репертуар. Например, мои «Вечер с Достоевским» или «Своим голосом». культура: Какой будет Ваша следующая роль? Райкин: Намечена работа с Валерием Фокиным. Пока не имею права огласить название, поскольку мы согласовываем детали. Одно скажу — это очень интересное предложение. культура: Вы сейчас принципиально не снимаетесь в кино? Райкин: У меня просто времени на это нет. Даже необходимые вещи не успеваю сделать, с какой же стати я все брошу и пойду сниматься? Я довольно много функций выполняю: художественный руководитель, играющий артист, преподаватель, собираюсь возглавить целый институт… На протяжении многих лет не имел выходных. Кино — это замечательный вид искусства, но чем оно может меня поманить? Я сыграл на сцене короля Лира, Ричарда III, Подпольного, «Контрабас», Гамлета... Разве интереснее артисту работать в кино? Водить глазами по помощнику режиссера, изображая любовь на протяжении семнадцати секунд между командами «Мотор!» и «Стоп!», — неужели это можно сравнить с кайфом, когда тысяча людей вот сейчас, здесь умирает от восторга перед тобой? А слава... «Восторженных похвал пройдет минутный шум», как писал Александр Сергеевич. Я не восемнадцатилетний юнец, чтобы за этим гнаться. Конечно, меня знают меньше, чем Аркадия Райкина. Я ведь нигде не появляюсь. Мое ремесло — камерное. культура: Как президент Международного благотворительного фонда К.С. Станиславского, Вы в курсе болезненного вопроса о реконструкции храма в усадьбе Станиславского — Любимовке? Райкин: Пытаюсь разобраться. Приходила группа людей, которые ратуют за восстановление церкви. Правда, я с ними не общался, была репетиция. Через секретаршу передали письмо и какие-то иконы. Я сам человек православный, но в подарках не нуждаюсь. Не знаю, было ли лукавство в этом. Ознакомился с их точкой зрения, выслушал Зейнаб Сеид-Заде, вице-президента фонда, у которой другой взгляд на эту проблему. Отдал дело на рассмотрение юристу. Не могу сам принять решение. Я вообще пока только осваиваюсь с фондом и не чувствую себя там на своем месте. Честно говоря, не понимаю, чем могу быть полезен в качестве президента. К тому же я и без того очень занят. Не уверен, что буду и дальше занимать эту должность. культура: Вы крестились уже в сознательном возрасте. Что сподвигло Вас на такой шаг? Райкин: Да, лет пятнадцать назад. Я бы и раньше дозрел до этого, так как воспитан в культуре русской, православной. Но смущало, что многие церковные деятели отзывались о театре как о деле греховном. Для меня это звучит как кощунство, я свою профессию считаю божественным служением. Наконец, на моем пути возник православный священник, сам в прошлом актер, и очень умно и ясно растолковал этот вопрос. Теперь он — мой духовник... Любое поприще — плацдарм и для божеского, и для дьявольского. Все зависит от того, какие цели преследует человек. Я знаю людей, которые посвятили сцене лучшие, самые высокие порывы души. В частности, таким был мой отец.
Administrator:
Administrator: Один из выпусков программы Игоря Угольникова "От первого лица" на телеканале ТРО. Гость выпуска - актер театра и кино, режиссер Народный артист России Константин Аркадьевич Райкин.
Катюша:
Casi: 1996 год, Ведущий Игорь Угольников, гость Константин Райкин
Casi: click here Райкин. Почему его прокляли? Каково это — жить с проклятием? Зная, что тебя... прокляли. Не в сердцах, сиюминутно погорячившись, а по- настоящему! Со всей ненавистью, на которую только способен человек... 62-летний Константин Райкин знает ответ на этот горький вопрос. Нелегко! Но спасение души гораздо важнее. Иная вера — Как так? — недоумевали многие иудеи, вдруг узнав, что Константин Аркадьевич крестился в православной церкви. Ведь он — чистокровный еврей. А его знаменитый отец — Аркадий Райкин, назубок знавший иврит и идиш, наверняка не одобрил бы такой выбор сына! — Но почему я должен быть иной веры, чем та, христианская, в которой воспитывался? — возмущается Константин Райкин. — Жена у меня — крещеная, дочка — тоже. Да и вообще по духу, воспитанию я считаю себя стопроцентным русским человеком, в жилах которого течет еврейская кровь! Но некоторые в штыки восприняли это решение артиста. — Будь проклят! — услышал как-то Константин в свой адрес от нескольких пожилых израильтянок. — Ты предал свой народ, свою веру! Ты — позор нации, тебя проклинает Господь! Обалдевший Райкин сначала не поверил своим ушам. Сердце актера сжалось от обиды на несправедливость. — Воскресни твой отец, тут же бы вновь умер, узнав о кощунствах своего сына! — продолжали упрекать злыдни Константина. — Что ж ты, отказавшись от еврейства отца и матери, не отказался от фамилии Райкин? И где прикажете взять силы талантливому человеку, чтобы терпеть все эти гнусные обвинения? Только в Вере в спасение своей бессмертной души! — Я ощутил потребность прийти к православию уже совсем взрослым, — признается Константин Райкин. — Может, прозвучит смешно, но я боюсь остаться там, наверху... без учета. Боюсь, окажется: «В списках не значится». Нет, Константин Аркадьевич, ваши слова совсем не кажутся смешными. Искренняя любовь к Богу, независимо от религии, оградит вас от всех проклятий.
Casi: click here Константин Райкин и Сергей Шанталинский проведут мастер-классы и кастинг в Краснодарском крае С 3 по 7 июня 2013 года в пятый раз в городах Краснодарского края Краснодаре и Усть-Лабинске проводится культурная акция «Молодой МХАТ - Кубани 2013», сообщает пресс-служба министерства культуры Краснодарского края. Проведение этой уникальной встречи кубанцев с молодыми мхатовцами стало традиционным благодаря поддержке администрации Краснодарского края и благотворительного фонда Олега Дерипаска «Вольное Дело». В рамках акции педагогами Школы-студии МХАТ проводятся прослушивания талантливой молодежи Кубани для поступления в ведущий театральный ВУЗ страны. В 2006 году, когда Школа впервые посетила наш край, в прослушивании приняли участие 300 человек. Несколько наших земляков уже успешно закончили Школу-студию и работают в театрах Москвы. В этом году, впервые в Краснодаре и Усть-Лабинске, дипломные спектакли представит выпускной курс народного артиста Российской Федерации, профессора Константина Райкина. На этот раз жители края увидят спектакль «…Bravo, Russo!..» по повести ивана Сергеевича Тургенева «Вешние воды» в постановке режиссера-педагога курса Елены Бутенко-Райкиной, «Трамвай «Желание» Теннесси Уильямса в постановке режиссера-педагога Алексея Гуськова, класс-концерт «У нас в Камергерском» в постановке Константина Райкина, Сергея Шенталинского и Елены Бутенко-Райкиной. Сюрпризом для Краснодарцев станет моноспектакль – творческий вечер Константина Райкина «Самое любимое». Студенты театральных факультетов профессиональных учебных заведений, педагоги театральных дисциплин, творческая молодежь края станут участниками мастер-класса по актерскому мастерству под руководством доцента кафедры мастерства актера Школы-студии МХАТ Сергея Шенталинского. Программа акции: Усть-Лабинск, Дом культуры «Кубань» 3 июня в 18:00 - спектакль «…Bravo, Russo!..» Иван Сергеевич Тургенев; 4 июня в 18:00 - спектакль «Трамвай «Желание» Теннесси Уильямс; Краснодар, Краснодарский академический театр драмы имени Горького 4 июня в 15:30 - мастер-класс Сергея Шенталинского; 5 июня 19:00 - класс-концерт «У нас в Камергерском»; 6 июня 19:00 - моноспектакль – творческий вечер Константина Райкина «Самое любимое»; 6 июня 21:00 - пресс-конференция Константина Райкина; 7 июня 10:00 - 16:00 прослушивания творческой молодежи для поступления в Высшую школу сценических искусств («Театральная школа Константина Райкина»); 7 июня 19:00 - спектакль «Трамвай «Желание» Теннесси Уильямс.
Петя: Из Краснодара http://www.livekuban.ru/node/514214
Локоны: kublog.ru: Актёр Константин Райкин выступил в Краснодаре (по ссылке ещё более десятка фотографий с пресс-конференции) В день рождения Пушкина, 6 июня, в тысячном зале краснодарского драмтеатра при стечении народа, пришедшего исключительно по пригласительным, выступил народный артист России Константин Райкин с моноспектаклем «Самое любимое». В зале не было свободных щелей. Сидели околотеатральные люди, художественная тусовка, студенты, пресса и много кабинетных лиц. «Чиновники тоже должны были побывать под воздействием», — прокомментировала сей факт на пресс-конференции, случившейся после показа спектакля, министр культуры Краснодарского края Наталья Пугачева. Моноспектакль звезды российского театра проходил в рамках программы ежегодной акции-фестиваля «Молодой МХАТ – Кубани», включающей в себя мастер-классы, закрытые показы мастеров и гастроли по краю студентов из Москвы. Событие проводится на деньги фонда Олега Дерипаска «Вольное дело» уже пятый год. Спектакль начался с аудио-объявления о том, что фото и видеосъемка во время выступления артиста (включая поклоны) категорически запрещены... «Москвичи у меня сдают аппараты еще у метро, — сказал вышедший под аплодисменты Константин Райкин. — Я у вас редко бываю, а то бы я и вас приучил». Опишем героя, как если бы фотоаппараты еще не были изобретены. Константину Райкину 63 года. Его костюм вызывающе академичен: фрак, лаковые ботинки, запонки на белых манжетах, белый жилет, белая рубашка с шелковым блеском, галстук-бабочка. Стрелки на брюках проглажены так, будто их только что выдали из ателье. Выбритая голова. Блестящий череп сложной формы. Лицо — с натренированными мимическими мышцами, то и дело преображающие его в маски. Пружинистые движения и жестикуляция фокусника. «Я вышел как некий преподаватель, который должен как-то отчитаться, предваряя выступление своих учеников. Вы у меня не заскучаете. Этот спектакль я показываю в театре «Сатирикон» (которым руковожу), и с ним я объездил весь мир», — сказал Константин Райкин вначале и повел артистический, брызжущий самоиронией рассказ о себе, своей актерской семье и о профессии, которой он предан. «Я имел у себя просто огромный успех». «Главный педагог меня отскабливал от хрусталиков». «На экзамене я показал жизнь дворняжки во дворе: предельно реалистично, я все показывал, это было жесткое порно». «Я хотел, чтобы, когда я выхожу на сцену, погода менялась. Это идиотизм. Но я вам скажу – я до сих пор этого хочу». Полчаса биографии плюс полтора часа стихов – такую композицию выбрал актер для спектакля. Он не скрывал, что она может быть вариативной, но краснодарская публика показалась ему готовой для такой порции высокой поэзии. Звучали стихи Давида Самойлова, Николая Заболоцкого, Николая Рубцова, «магического» Осипа Мандельштама, Лопе де Вега и Александра Пушкина... Константин Райкин делает все, чтобы зритель не отрывал о него глаз, создает гротескные образы, блистает актерским мастерством, заточенном на точиле перфекционизма. «Он нагонял эксперссию, потому что без яркой актерской подачи такое количество стихов публике воспринять сложно», — сказала фотограф Татьяна Зубкова. Апофеоз случился на чтении «Цынгановых» Давида Самойлова: «Тут посреди стола Вознесся борщ!» Зал всхлипнул. Кричали «браво» много раз... Самым катарсическим в подборке стало, наверное, известное стихотворение Николая Заболоцкого «Некрасивая девочка»... Вспоминая судьбу российских поэтов, актер позволил себе нелестный отзыв об Отечестве: «Сколько было исковеркано судеб в ХХ веке, и никто не покаялся. Так и живем. У нас вообще любят мертвых больше живых. Некрофильское государство. Это еще Пушкин заметил: «Они любить умеют только мертвых». Зал отдал актёру все силы души и аплодировал стоя. «Вы — хорошие зрители, — похвалил Константин Райкин на прощание. — Я вам предложил непростую программу. Вы так легко переключались с одного жанра на другой, с комедии на трагедию». На пресс-конференции, которая прошла следом и закончилась около 23.00, сидело примерно 20 девочек и 10 мальчиков. Задавали вопросы «Как не расплескать?». Райкин вышел к прессе бодрее, чем можно было ожидать после спектакля, переодетый в клетчатое, и продолжил исповедь: «Лучше театра нет ничего на свете. Ни один политический деятель не имеет того, что дает актеру театр. Потому что политики завоевывают через силу, а в театре — добровольная сдача в рабство, от любви». О счастье: «Полное счатье – это какой-то гедонизм. Это не про меня. Это вообще не про человека, который занимается искусством. У меня масса проблем. Я вот привык быть молодым и здоровым, а это для меня сейчас вредная привычка. Театр развивается непонятно куда. Это тоже проблема для меня». И много, откровенно, лично о студентах, которых привез на гастроли в Краснодар: «Этот курс — самый мой талантливый, самый лучший по дарованиям, но при этом и самый недружный. Это мои ошибки, мои раны, моя боль. Среди них есть люди, в которых я вложил очень много, а они со мной не пошли. Не хотят со мной работать, отчасти понимаю, ведь я предлагаю очень тяжело трудиться. Они уходят. В никуда. Насильно мил не будешь. Обид нет. Я слишком их люблю. Но больно, что тебя не любят». «Старик, имей в виду, молодость приходит с годами», — процитировал Константин Райкин Леонида Утесова и усмехнулся.
Локоны: Давид Самойлов: «Дописывая этот стих...»
Локоны: kublog.ru: В Краснодаре прошел кастинг в школу Константина Райкина (по ссылке ещё фотографии с кастинга) Утром 7 июня в Краснодарском театре Драмы прошло прослушивание на актерский факультет московской Театральной школы Константина Райкина... О том, что ждет потенциальных студентов школы Константина Райкина, он рассказал сам на пресс-конференции после своего моноспектакля «Самое любимое», который показал накануне: «Я предлагаю очень тяжело трудиться. Никто столько не требует, как я. Сейчас есть гораздо более короткие и легкие дорожки. Но не для меня». «Высшая школа сценических искусств» или Театральная школа Константина Райкина — негосударственное образовательное частное учреждение высшего профессионального образования, созданное при участии «Фонда поддержки и развития культуры» имени А.И. Райкина. В 2013 году набор студентов и слушателей в нее осуществляется впервые. «Сейчас у меня открывается необычайный вуз, частный институт – школа Константина Райкина. Он ТАКОЙ…. Только бы не умереть. Обидно будет», — сказал Константин Райкин о своем новом начинании.
Administrator: Константин Райкин: Выгнав Асмус, я облегчил ее судьбу Актер, режиссер, педагог, руководитель театра "Сатирикон", народный артист, Константин Райкин накануне премьеры спектакля "Лондон Шоу" по пьесе "Пигмалион" нашел время для "Собеседника" и дал нам интервью. "Артисты жиреют, когда они в штате" – Константин Аркадьевич, вас устраивает отношение государства к культуре? – Не устраивает и никогда не устраивало. К культуре, к интеллекту, к мозгам, к душам наше государство относится легкомысленно, плохо и недальновидно. Образование, фундаментальная наука и культура – это то, чем надо серьезнее и подробнее заниматься. Театр с большой труппой и с большим постоянным репертуаром не может без господдержки, ведь это неокупающееся предприятие. – Кто-то финансово помогает "Сатирикону"? – В свое время нам помогали и банки, и крупные корпорации, и Борис Березовский. Брали мы и кредиты на спектакли, а потом отдавали. Всегда находились те, кто хотел нам помогать. Всегда – с миру по нитке. Далее - поссылке: Altinfo
Локоны: ЮГА: Константин Райкин: О власти над душами, счастье и пользе провалов С 3 по 7 июня в Краснодаре и Усть-Лабинске в пятый раз проводилась культурная акция "Молодой МХАТ – Кубани". Проект реализуется благодаря поддержке администрации Краснодарского края и благотворительного фонда Олега Дерипаска "Вольное Дело". Народный артист РФ, руководитель московского театра "Сатирикон" Константин Райкин прослушивал желающих поступить в школу-студию МХАТ. Артисты курса и сам профессор показали на сцене Краснодарского академического театра драмы им. Горького концерт "У нас в Камергерском", моноспектакль "Самое любимое" и "Трамвай "Желание" Т. Уильямса. На встрече с журналистами К. Райкин рассказал о ревности сцены, искусстве властвовать над людьми и важности иногда получать по лицу. Как Вы совмещаете педагогику и актерское искусство, когда Вы сами и исполняете, и учите? Или Вы не разделяете это? - Когда-то разделял, а сейчас не разделяю. Сложно ответить, как-то уживается, а как – не знаю… И я ж не единственный такой случай, артисты часто преподают. Уживается, потому что я люблю это, мне это нравится. Эти боли, про которые я рассказываю, я понимаю, что это может еще раз повториться, и еще. Это же жизнь, это такая интересная жизнь. Мне как бы очень нескучно живется. Знаете, все вместе это как называется? Счастье. Я занимаюсь любимым делом. Но другой вообще не вынесет это счастье, просто подохнет к черту. Это мое, я на это иду, я этого хочу – этих переживаний, трудностей, вопросов. Лучше театра нет ничего на свете! Знаете, я смотрю, ходят люди по улице. Думаю – вот несчастные. Не знают они, что это такое! Они не знают, что такое артистом быть. Тысячные залы отщелкать по носам. Выше этого счастья нет ничего. Ни один политический деятель этого не имеет, потому что у них власть через силу. А это власть через добровольную сдачу в рабство любви в тот момент. Ради этого стоит жить, а если это кончится, то стоит и не жить после этого. Стоит потерпеть многое, чтобы это испытать. Много разных начальников и богатых людей, которые клипы снимают, переодеваются, у себя на днях рождения тексты учат, волнуются. Почему? Они все артистами быть хотят! Они хотят испытать, они мечтают об этом. Многие, очень многие – гораздо больше, чем имеют на это право. Но кто-то догадывается, что это особое какое-то счастье. Денег с этого мало, в театре-то что за деньги? Есть что-то важнее. Кино не дает этого ощущения власти над людьми. Там задом наперед ты водишь глазами, по какому-то неодушевленному предмету, играя любовь, а та, с кем ты играешь, она в Кисловодске. Это же искусство обмана. Только в театре ты можешь это прожить 3 часа, от начала до конца, да еще вовлечь тысячный зал в какие-то взаимоотношения, в свои состояния. Это гениальная профессия, магическая. Если человек должен делать это по своей природе, он будет сам платить, чтобы ему давали это делать. Как не расплескать эти переживания, выйдя из театра и окунувшись в бытовое и повседневное? - Ну на меня ж тоже обрушится! Я ж не все время Мандельштама читаю! На улице не читаю, в основном... матерюсь. Да нет, знаете, это никуда не расплескивается. Это ведь действительно какие-то пиковые моменты. Я на самом деле не живу же в этом, я такой же, как и вы. Я когда работаю у себя в театре, и накладка, я вижу все накладки. Я такой, как проще сказать, говноулавливатель я! Я вижу каждую накладку по свету по звуку. Я знаю, что сейчас уйду за кулису, и я так буду разговаривать с виновниками, что... это совсем не Мандельштам и не Пушкин. Есть масса хамства и прочего ужасного в каждом из нас. Но есть и другое, вот вас это впечатлило, в вас это есть, значит. Не надо, никуда оно не расплескается и не денется. Это неверно, чтоб оно вообще все время было, с этим жить невозможно же все время... Надо спускаться, и приходится жанр менять. Персонаж Аркадия Исакиевича Райкина как-то сказал: "Пусть у вас будет все, но чего-то не хватает". А чего не хватает Вам для полного счастья? - Я не очень понимаю, что такое полное счастье. Это не про меня, это какой-то гедонизм. Если полное счастье – это лежать в гамаке, а пятки лижет собака какая-нибудь, то это про другого человека. Когда человек занимается искусством, какое тут может быть полное счастье? У меня масса проблем, лично у меня. Я много не умею. Вам может показаться: "Да ладно!", но это как горизонт, к которому ты двигаешься, а он ровно на столько же удаляется. У меня масса проблем, я уж не говорю о том, что у меня возрастная проблема. Я привык быть молодым и здоровым, а это уже вредные привычки. Я привык, что у меня не было проблем куда-то взлететь, взбежать. А сейчас проблема. Сейчас театр развивается хрен знает куда! Я ничего не понимаю, что происходит. У меня послужной список. Меня спрашивают, а что Вы еще хотите сыграть? Вопросы такие, знаете... непрофессиональные. Гамлета, Ричарда III, короля Лир я играл. Послужной список будь здоров. Но что это? Я что, СЫГРАЛ что ли? Питер Брук сказал, что Гамлет – это вершина, а склоны ее усыпаны трупами актеров и режиссеров. И я среди этих трупов там валяюсь тоже. Это невозможно сыграть в полном смысле слова. Можно клацать зубами, как я делал. И наверное, я играл… Простите, нескромно это звучит, но я считаю, что играл очень хорошо! Но знаете, "очень хорошо играть Гамлета"... или даже "здорово". Говорят, я здорово играл Ричарда III. Но Ричард III написан гениально, это вершина человеческого таланта и мастерства! Ты все равно до этого не дотянешься. Эти роли шекспировские, они как голодные птенцы: туда сколько ни кинь, ему все мало. Только глотнул – и опять рот открыл. Ты можешь всю жизнь, всего себя отдать, а им все равно мало. А потом, когда ты рядом с такими артистами. У меня папа был – гений. Что я буду счастливым-то? Он только глазом вел, и весь зал – ах! А мне надо на пупе повертеться. Я изначально другая собака, понимаете. Мне надо побольше поработать, чтоб заработать хотя бы то, что он делал одним движением мизинца. А с какими артистами я рядом работал! С гениями! С Евстигнеевым я сто спектаклей в ногах лежал в массовке, "На дне" подавал ему огурцы. Когда ты рядом с таким столпами, то ЧТО ты... А Смоктуновский, который князя Мышкина играл? Я никогда в жизни не видел в зале такой реакции! У меня болели руки и ноги, так я аплодировал, 40 минут! Полное счастье. С чего, с какой глупости? Я видел, как Барышников танцевал. Я видел рекордное количество поднятий занавеса. Знаете, сколько раз поднимали занавес? 89 раз! Это было при мне в Норвегии, я видел этот успех. Это длилось дольше, чем шел спектакль. Я хорошо информирован, мне есть, с кем себя сравнивать. Не то, что я занимаюсь самоуничижением, я вообще очень неплохо к себе отношусь. Я к себе отношусь с уважением. Если почитать великое произведение – нет сил человеческих, чтобы это одолеть. И у меня нет таких сил. Театральную магию можно перенести на экран, сохранить ее там? Вы делаете записи спектаклей? - Что-то мы стали снимать. Для себя, а иногда даже для ТВ, но не всё, к сожалению. Действительно жалко, но, понимаете, для меня есть очень серьезный закон. Театр не живет на пленке, это гербарий. Экран – он и есть экран, он экранирует. Можно для театроведа посмотреть мизансцену, как там чего, разобраться в этих отпечатках. Но это не есть жизнь. Театр – это другое совсем. Я сам это понимаю, сам при этом иногда заблуждаюсь. Я думаю, что видя какого-то артиста по ТВ, я знаю, какой это артист. У меня был такой казус. Я однажды много лет назад, как и все мы, зная Аллу Борисовну Пугачову по телевидению, попал на ее концерт в Театре эстрады. У нее был вечер вместе с Раймондом Паулсом. Я уже был тогда известный артист, достаточно опытный и взрослый человек. Со мной просто произошел какой-то переворот, я встал перед ней за кулисами на колени, а я, ей-богу, совсем не экзальтированный человек. Она меня размазала по стенке просто силой своего драматического дарования, темперамента, безумной энергии. Настоящей высокой, а не какой-то физиологической. Я устыдился! Я-то думал, что я ее знаю, потому что я ее видел по ТВ. Те, кто, например, видел по телевидению моего отца, не понимают, какого уровня это был артист. Они его видели в "Огоньках", поэтому ставили через запятую – не буду называть имена, чтобы не обижать никого – через запятую с теми, с кем нельзя ставить рядом. И только попав на его спектакль, можно было понять, что это за ураган. С одной стороны, я жалею, что не фиксируется. Для себя хотелось бы. Но разница огромная. Спектакль уходит навсегда, в этом и трагизм, и кайф актерской профессии. Мы провожаем спектакли. Я снимаю спектакли на пике. "Служанки" я снял, когда его пригласили в три страны. А я заметил уже такие признаки необратимого процесса тления, и мы сняли его. Лучше из-за стола вставать с легким чувством голода. Чем наоборот, когда снимают спектакль, и все вздыхают: "Ну слава Богу!". А когда говорят: "Ой как жалко, что мы не доиграли", вот как надо. Вы боитесь провала на сцене? Или так бывает только в начале карьеры? - Я знаю, что такое провал, в моей биографии творческой есть и это. Обязательно актер, к сожалению, должен через это пройти. Иметь только успех просто не получается. Артист обязательно должен знать, что такое провал, и бояться его до смерти, больше смерти. Это "Не дай Бог никому испытать". Это, знаете, как настоящий мужчина должен обязательно получить по морде, и ему должна отказать женщина. Я вижу за 3 километра мужчин, которые никогда не получали по лицу и которым никогда не отказывали женщины. У них плоское представление о жизни. Обязательно надо, чтоб было очень больно лицу, и очень обидно и больно самолюбию. И со стороны мужского кулака, и со стороны женского отказа. Вот так и артист обязательно должен узнать, что такое провал. Чтобы потом бояться этого, как огня. Как любой артист, я это знаю. Сцена очень коварна. Только ты расслабишься, она дает тебе по башке. Самая ревнивая женщина из всех, которая только есть на свете, это сцена. Как только ты чем-то начинаешь заниматься чем-то чуть больше, чем ей кажется правильным, она тебе тут же отомстит.
Administrator: ИА "Грозный-Информ" Константин Райкин: «Республика расцвела еще больше, Грозный стал еще красивее» Сегодня в Государственном русском драматическом театре им. М.Ю. Лермонтова состоялась встреча Константина Райкина с представителями средств массовой информации Чеченской Республики. На встрече также присутствовал министр культуры ЧР Дикалу Музакаев. Фото Казбека Вахаева Открывая встречу, министр культуры поприветствовал художественного руководителя, режиссера театра «Сатирикон» и его команду, отметив, что очень рад видеть их в Грозном. Беседа прошла в неформальной обстановке, журналисты задавали интересующие вопросы, а ответы художественного руководителя и прежде всего актера были интересными и увлекательными. Константин Райкин рассказал, что в Чеченской Республике находится не первый раз. « Последний раз я был здесь сорок лет тому назад. Это было во время съемок картины «Свой среди чужих, чужой среди своих». У меня остались очень светлые воспоминания о Чечне, о чеченском народе. Конечно, сегодня все очень изменилось. Сейчас я вижу, республика расцвела еще больше, Грозный стал еще красивее» На вопрос, каким сегодня стал зритель, изменился ли он? К. Райкин ответил, что есть большая разница. «Сегодняшний зритель не такой как раньше, у него появился большой выбор куда идти, чем увлечься. Люди стали более информированными, осведомленными. Масса существующих сегодня СМИ сделала их такими, а Интернет вообще моментально предоставляет любую необходимую информацию. Однако остался большой процент людей, которые любят, и продолжают ходить в театр», - отметил он. В ходе встречи были затронутый разные вопросы, в частности, касающиеся семьи актера. Константин Райкин рассказал, что его дочь пошла по родительским стопам. Воспитываясь в театральной атмосфере, девочка всегда мечтала о сцене, всегда знала, что будет актрисой и продолжит династию. Как стало известно, К. Райкин открывает свою Школу сценических искусств. Около театра «Сатирикон» достраивается внушительный комплекс «Райкин Плаза», состоящий из двух корпусов, в одном из которых расположена Высшая школа сценических искусств и площадка «Открытый театр». По его словам, идея создать институт при «Сатириконе» — давнишняя. Если театр правильно развивается, то на каком-то этапе взросления он ощущает потребность иметь при себе школу. «Это если театр находит свою дорогу. А для меня совершенно очевидно: у «Сатирикона» свой путь. И он, в частности, — в особом способе существования актера на сцене», заявил художественный руководитель и режиссер театра «Сатирикон». Напомним, что спектакль «Константин Райкин. Своим голосом» Российского государственного театра «Сатирикон» имени Аркадия Райкина состоится сегодня вечером в Государственном русском драматическом театре им. М.Ю. Лермонтова.
Локоны: БалтИнфо.ru: Константин Райкин:«Сегодня все осмеивается ядовитым, дьявольским смешком» В Большом зале филармонии 22 июня - творческая встреча с Константином Аркадьевичем Райкиным, 62-летним народным артистом России, художественным руководителем театра «Сатирикон», нашим земляком, давно живущим в Москве. - Константин Аркадьевич, чем порадуете зрителей Большого зала филармонии? - Я привез моноспектакль «Своим голосом». В нем говорю о себе и читаю любимые стихи. Это не творческий вечер в традиционном понимании, когда после вступительного слова начинаются ответы на записки и вопросы из зала. Мой моноспекталь-концерт постоянно идет в репертуаре театра «Сатирикон», наряду с другими. С ним я проехал и по всей стране, по многим странам мира. Конечно, он меняется… - В вашем моноспектакле тема Ленинграда-Петербурга, вашего родного города, представлена? - Конечно, особенно когда вспоминаю об отце, о своих детских увлечениях, сомнениях в выборе профессии. Я ведь увлекался спортом, да много чем увлекался, и меня не покидала упорное нежелание следовать семейной актерской традиции. Все было против поступления в театральный институт. И вдруг… Все в одночасье изменилось! Во второй части моноспектакля-концерта прочту петербуржцам и гостям свое cамое любимое: стихи Давида Самойлова, Николая Заболоцкого, Николая Рубцова, Осипа Мандельштама, Лопе де Вега, Александра Сергеевича Пушкина. Перед каждым стихотворением рассказываю, что у меня самого связано с этим произведением, с этим автором. - В чем вы видите продолжение традиций Аркадия Райкина? - Этот вопрос сложен и ветвист. Время изменило юмор. То, что сегодня называют «стёбом», не имеет к папе никакого отношения. Стёб – это веточка от древа цинизма. Была такая статья в умном журнале, которая называлась «Обыкновенный цинизм». Очень точное название по ассоциации с «Обыкновенным фашизмом», потому что не так далеко одно от другого. Цинизм – шапка нашего времени. Сегодня осмеивается все, и таким ядовитым, дьявольским смешком. В то же время творчество Аркадия Райкина всегда было освещено верой, светом и позитивом. Он был все-таки абсолютный романтик. Он был окрылен божественной энергией заблуждения. «Энергия заблуждения» - это такое толстовское выражение, продолжающее мысль Пушкина, который говорил: «Тьмы низких истин мне дороже нас возвышающий обман». И возвышающий обман – это более истинная вещь, нежели мелкая конкретика правды, голого факта. Папа искренне верил, что театр может повлиять на течение жизни, улучшить ее, что театр может повлиять на власть, на общественное мнение, на какие-то пороки. - Вы часто приезжаете в Петербург? - Бываю несколько раз в году. По работе, в основном. Это для меня правильно. И этого достаточно. - Ваш моноспектакль столь фундаментален и серьезен… Но есть ли в нем место юмору? - Серьезные вещи могут вполне уживаться с юмором. Я никогда не любил чистых юмористов, с их пятью шутками на квадратный сантиметр текста. - Что для вас важно почувствовать на сцене? - Мое собственное человеческое волнение, совпадающее с волнением всего зала. Меня часто спрашивают, какая публика мне нравится? Отвечаю: похожая на меня! - Расскажите о самой свежей премьере вашего театра «Сатирикон»! - «Лондон Шоу» - так называется комедия по пьесе Бернарда Шоу «Пигмалион». Я рискнул сделать свою режиссерскую версию знаменитой истории. У нас два равноценных, интересных состава. В роли Хигинса - Максим Аверин и Артем Осипов, Элизу играют Елизавета Мартинес Карденас и Альбина Юсупова, Дулитла - Григорий Сиятвинда и Денис Суханов, Пикеринга - Сергей Бубнов и Сергей Громов. В спектакле звучит музыка из фильмов Чарли Чаплина. - В «Сатириконе» несколько интереснейших спектаклей поставил Юрий Бутусов, петербургский режиссер, ныне возглавляющий Театр имени Ленсовета… У вас с Бутусовым остались еще какие-то совместные проекты? - 4 июня начались репетиции спектакля «Три сестры» по Чехову. Режиссер - Юрий Бутусов, художник - Александр Шишкин. Это пятый спектакль, поставленный этим дуэтом на сцене «Сатирикона»: «Макбетт» (2002 год), «Ричард III» (2004), «Король Лир» (2006), «Чайка» (2011). Мы рады, что Юрий Николаевич, успешно работая в Петербурге, не забывает и про «Сатирикон». Спектаклем «Три сестры» мы откроем осенью новый театральный сезон. - Каким вы видите театр будущего? - Вернувшимся к человеку, к актеру, к зрителю. Вижу его простодушным и духовным. Техники гораздо меньше, актеры играют друг с другом, перевоплощаются, разыгрывают сюжетные истории, публика плачет, смеется и аплодирует, а многие критики повесились... Вот такая картина. - Неужели вы совсем не прислушиваетесь к мнению критиков? - Есть несколько человек, мнение которых для меня важно, но это не критики в профессиональном смысле. - На дворе лето, а мы все о работе… Как вы отдыхаете? - Отдыхать предпочитаю за рубежом. Отдыхаю только в отпуске. Раз в году.
Administrator: Отсюда Константин Райкин поделился впечатлениями о Саратове Актер выразил восхищение театральным кадрам нашего города: "Это какой-то феномен". В пресс-центре «ГТРК Саратов» проходит встреча журналистов с народным артистом России, бессменным руководителем и режиссером театра «Сатирикон» Константином Райкиным. Актер, в том числе, поделился своими впечатлениями о Саратове. Он выразил восхищение городу, из которого вышли многие известные артисты: «При том, что я бывал здесь раз десять, Саратов для меня родной город, опосредованно. Саратов – кузница театральных кадров, так было, так и есть. Олег Табаков, Олег Янковский из Саратова, а также мои лучшие студенты. Сейчас я набираю студентов в Высшую театральную школу, среди них – большой процент из Саратова. Так или иначе, все дороги театральные не могут миновать этого города, это какой-то феномен».
Administrator: Еще фотографии с пресс-конференции К.А.Райкина в Саратове здесь.
Administrator: Отсюда Саратовская журналистка забыла отчество Константина Райкина Сегодня на площадке "ГТРК-Саратов" прошла пресс-конференция руководителя Российской государственного театра "Сатирикон" Константина Райкина. В ходе непродолжительной беседы с журналистами народный артист России рассказал о спектакле "Своим голосом", впечатлениях о Саратове и высшей школе сценический искусств, строящейся в настоящее время в Москве. "Саратов для меня - родной город, - признался Райкин. - Это - просто кузница театральных кадров. Как было, так и есть. Замечательные артисты из Саратова. Мои лучшие студенты из Саратова. Между турами я здесь набираю людей. Здесь очень большой процент талантливых молодых людей". Спектакль-встреча "Своими голосом" посвящен 100-летию отца артиста Аркадия Райкина. На нем он расскажет о своем творческом пути, детских увлечениях, о сомнениях в выборе профессии и об отношениях с отцом. "Стихи я читаю всю жизнь. Я их люблю. Я думаю, я их по-особенному читаю. Я их даже не читаю, играю. Стихи я не выбираю. Моя жизнь их сама выбирает. Я так живу. Это - коллекция моей жизни", - пояснил артист. По его мнению, стихи полезно читать даже в одиночестве. Прочитать что-либо журналистам Райкин отказался, объяснив это тем, что такое выступление требует соответствующей атмосферы. К вопросу о строительстве в Москве его театрального института Райкин отметил, что москвичи в целом плохо реагируют на любое строительство, и изначально некоторые относились к этой затее скептически. "Подозревали, что я строю синагогу. Я же специалист по строительству синагог. Также, говорили, что я хочу метро засыпать. Но в результате все будет хорошо", - рассказал Райкин. В его школе сценических искусств будет четыре факультета: три платных (постановка света, звукорежиссура, менеджмент) и один бесплатный (актерское мастерство). "Это - уникальное театральное здание. Мне даже кажется, это - первый в истории России театральный институт, выстроенный как театральный институт изначально. Там имеются три сцены, четыре класса, прекрасная аппаратура. Все компьютеризированное-механизированное. Это - совершенно отдельное маленькое театральное государство", - рассказал Райкин. По его словам, одна из сцен выходит на улицу и оборудована по принципу "Цирка Дю Солей", где возможны "всевозможные чудеса" в части декораций. "Москва на это не потратила ни копейки. Это инвестиционный проект. Сдача объекта ожидается к 1 сентября", - отметил артист. Пятнадцатиминутная пресс-конференция с народным артистом не обошлась без казусов. Так, журналистка радио "Россия", обращаясь к нему, сказала дословно следующее: "Здравствуйте, Константин...извините, пожалуйста, не знаю, как ваше отчество..." Уже не вдаваясь суть самого вопроса журналистки, Константин Аркадьевич признался, что всю жизнь воспринимается и будет восприниматься обществом как "сын Райкина", однако, имея в виду некий собирательный образ невежественного человека, который говорит, что не знает отчества Константина Райкина, назвал этого воображаемого собеседника "дурой".
Administrator: ЗДЕСЬ Константин Райкин: в тюрьме или на необитаемом острове я бы читал стихи ВИДЕО
Administrator: ЗДЕСЬ Константин Райкин: Сюжет нашей судьбы зависит от нас На детские-недетские вопросы фотохудожника Дмитрия Брикмана отвечает художественный руководитель театра "Сатирикон" Константин Райкин. ВИДЕО
Administrator:
Локоны: Клуб "Альма матер": 11.07 чт - Константин РАЙКИН. Спектакль: «Самое любимое. Отец. Профессия. Стихи». Начало в 20:00 Константин Райкин — российский актёр театра и кино, руководитель московского театра «Сатирикон», профессор, сын Аркадия Райкина. Артист с большой буквы, чья преданность театру граничит с фанатизмом. Диапазон его творчества необыкновенно широк: он уверенно существует в комедии и драме, в трагедии и гротеске. Каждый его выход на сцену — это триумф актерского искусства, мощного, глубокого, захватывающего своей энергией. В этот вечер публику ждет спектакль-встреча, миниатюры, воспоминания из детства и молодости, творческие планы, театральные задумки знаменитого артиста и просто творческого человека и интересного рассказчика. Незабываемый вечер с «человеком — оркестром», мастером перевоплощений, немыслимых пародий, неиссякаемой энергии, искрометного юмора! Константин Райкин: «Это спектакль действительно о самом любимом. Я рассказываю про свою профессию, семью, читаю стихи. Рассказать, что это такое, очень сложно».
Administrator: Сегодня, 8 июля, свой день рождения празднует актер, режиссер, педагог, народный артист России, руководитель театра Сатирикон, лауреат Государственных премий РФ, четырежды лауреат Национальной театральной премии «Золотая Маска», лауреат театральных премий Фонда им. К.Станиславского, «Хрустальная Турандот», «Чайка», «Кумир» КОНСТАНТИН АРКАДЬЕВИЧ РАЙКИН От всего сердца поздравляем и желаем здоровья и вечной молодости!!!
Administrator: Отсюда Дом Книги "Молодая гвардия" НОВИНКА! Райкин К. "Страсти по театру" Один из величайших актеров нашего времени. Режиссер, чьи спектакли пользуются неизменным шумным успехом. Руководитель легендарного московского театра "Сатирикон". Кто он? Какова его роль в становлении современного театра и кинематографа? Вот лишь немногие из вопросов, на которые отвечает эта УДИВИТЕЛЬНАЯ книга, раскрывающая загадки творческой и человеческой судьбы Константина Райкина!
Локоны: MixTV: РОССИЙСКИЙ АКТЕР ТЕАТРА И КИНО КОНСТАНТИН РАЙКИН В ПРОГРАММЕ "РАЗВОРОТ"
Локоны: От зрителя: Блистательный вечер-встреча с Константином Аркадьевичем "Самое любимое. Отец. Профессия. Стихи" прошел в Риге, на котором посчастливилось побывать и мне! Еще одно приятное потрясение для меня! Все прошло на одном дыхании и полный зал театра "Дайлес" (я повторяю ПОЛНЫЙ, там яблоку негде было упасть) очень тепло принял нашего гостя! Как же я была счастлива еще раз окунуться в эту волшебную атмосферу. Константин Аркадьевич рассказывал нам о своем поступлении в театральный вуз, свои первые шаги в профессии - да так, как только он может, с огромным чувством юмора и неиссякаемой энергией, чем очень нас "расслабил" в самом начале. Все радовались ему и аплодировали, а он возьми и скажи: "Подождите, я еще вам очень много умного рассказывать буду!" Вспоминал папу, очень тепло отзывался о таком замечательном актере, как Зиновий Гердт и много читал великой поэзии А. С. Пушкина, О. Мандельштама, Н.Заболоцкого, Д. Самойлова, Н.Рубцова... Меня всё очень вдохновило и порадовало, я не помнила себя от счастья после увиденного и услышанного!!! Да, такие минуты бывают - счастливые, когда ты и радуешься, и исцеляешься. Это настолько сильно и с чувством, глубоким проникновением в каждую строчку было предоставлено, что я не могла отвести взора! Он настоящий Мастер перевоплощения, отдающийся своему ремеслу беззаветно и очень страстно! Я и плакала, и смеялась и все время думала, как же редко в последнее время у нас таких встреч, но это стОит того, чтобы ждать! Браво! Браво! Браво! - вчера кричали мы и как же долго мы не хотели отпускать своего любимого гостя. На поклоне было много цветов, оваций, аплодисментов и к микрофону вышел вице-мэр Риги Андрис Америкс с благодарностью и наилучшими пожеланиями. Все так быстро закончилось, а я долго не отойду! Я знаю. СПАСИБО ВАМ, Константин Аркадьевич, за эти ЭМОЦИИ!
Administrator: Отсюда Константин Райкин: «Государство вообще не интересуют мозги и души» Повестка дня худрука «Сатирикона» и основателя Высшей школы сценических искусств Неудовлетворенность существующей в России системой театрального образования и, как следствие, массовые попытки создания альтернативных учебных структур — одна из ключевых тенденций подошедшего к концу сезона. Второй год в Центре имени Мейерхольда успешно работает Школа театрального лидера, в начале лета образовательную программу в своем театре запустил новый худрук «Практики» Иван Вырыпаев, Константин Богомолов открывает при Московской школе нового кино Актерскую школу № 24 — и, наконец, только что завершились приемные экзамены в Высшую школу сценических искусств Константина Райкина. О том, чему и как в ней будут учить, худрука «Сатирикона» расспросила ОЛЬГА ФУКС. Ровно четверть века назад Константин Райкин стал художественным руководителем театра «Сатирикон». В совсем не театральной Марьиной Роще, в здании бывшего кинотеатра «Таджикистан», перед осиротевшей публикой Аркадия Райкина, с труппой малоизвестных актеров ему просто некуда было отступать: громкий успех был единственным шансом на выживание. Пряные «Служанки» Романа Виктюка, полный грозового электричества «Великолепный рогоносец» Петра Фоменко, взрывная «Трехгрошовая опера» Владимира Машкова, виртуозное «Превращение» Валерия Фокина, трагифарсовый джазовый «Гамлет» Роберта Стуруа, поэтические синкопы спектаклей Юрия Бутусова и, наконец, демократичные, исполненные яркой театральности, «атакующие любовью» постановки самого Константина Райкина стали теми «выступами», по которым «Сатирикон» стремительно взбирался к своим вершинам. А через двадцать пять лет в выросшем рядом с «Сатириконом» комплексе «Райкин Плаза» появилась Театральная школа Константина Райкина — частный вуз, где с этой осени начнут учиться актеры (бесплатно — на вступительные экзамены пришло несколько тысяч человек), а позже подтянутся художники по свету, звукорежиссеры и менеджеры. Уникальное по своим возможностям здание школы — выстраданный за многие годы «ответ» всем техническим, постановочным и бытовым трудностям, которые испытывал когда-то «Сатирикон». — У вас есть какое-то разумное объяснение тому буму появления новых актерских школ, который охватил в последнее время Москву? — Мне не очень интересно с этим разбираться. Когда я читаю у кого-то про то, что новый студент-актер должен усиленно изучать английский и больше смотреть Ларса фон Триера или Марталера вместо того, чтобы обучаться актерскому мастерству, я понимаю, что предлагающий это всерьез не занимался театральной педагогикой. Ну не смотрел студент Ларса фон Триера — ну так посмотрит! Разве это главное? В так называемом постдраматическом театре нет очень многих вещей, которые должен уметь актер. Вместо создания образа — актерское рассказывание о персонаже. Вместо логики развития образа, сюжета — бесконечные повторы. «Репетивизм» вместо репетиций. Такой способ актерского существования очень быстро осваивается, еще быстрее исчерпывается и актерскому организму, по-моему, вредит. Школа должна быть традиционной, что вовсе не означает, что туда не надо привносить какие-то новые предметы и темы. Но надо учиться рисовать пресловутый «горшок» — учиться общению с партнером, проживанию роли от начала к концу. — Музыканты говорят: поставить руку, поставить голос (вариант — зажать), балетным ставят выворотность, прыжок. Что можно поставить (испортить) драматическому актеру? — Речь. Тон. Еще актеру можно поставить обращение с текстом — это в нашей профессии почти все. Умение воздействовать речью на сцене — это и есть чистой воды актерское мастерство. Потому что, как ни крути, пьесы пишутся словами, и с этими словами надо как-то уметь обращаться. Ну если, конечно, это не безмолвный спектакль, который я мечтаю когда-нибудь поставить. Умение выстроить отношения с текстом, не разыгрывать текст, не вязнуть в словах — и есть актерская квалификация. К слову, этим умением не владеют даже многие корифеи, которые подчеркивают Каждую... Фразу... И... Каждое... Слово — это бывает невыносимо. Хорошие режиссеры, с которыми я работал, вели меня по пути тщательной работы над текстом часто интуитивно — например, Валера Фокин. Первым, кто объяснил мне технологию работы с речью — так, что я осознал и могу сам ее преподавать, — был Роман Виктюк. Поэтому я буду уделять речи очень большое внимание. — Насколько велик сегодня разрыв между обучением в отечественном театральном вузе и реальной практикой театра, его стилистикой, этикой, эстетикой? — Я считаю, что у меня этот разрыв минимальный. Но есть немало примеров, когда этот разрыв просто чудовищный. И ощущается он курса со второго театрального вуза, когда студентов начинают вводить в спектакли театра и все наши школьные разговоры про то, что у любого героя должна быть своя биография, история, что он не может просто пройти по сцене из ниоткуда в никуда, перечеркиваются чудовищной практикой срочных вводов за пару часов. Дескать, выйдешь отсюда, пойдешь туда, а там мы тебе подскажем. И ведь не то чтобы всегда эти вводы происходят из-за форс-мажорных обстоятельств — как правило, их срочность связана с простой недобросовестностью. Начинающему актеру сразу дают понять: твой внутренний мир — это полная ерунда, все проще и циничнее и вообще «забудьте, чему вас учили в институте». В «Сатириконе» никто не вводит актера, кроме меня. Даже если это простая массовка. Я измучиваю всех, мы играем ради новичка весь спектакль, в костюмах. Но я не понимаю, как можно иначе вводить молодого актера. — Журнал «Театр.» в последнем номере провел опрос среди студентов о том, чего им не хватает в образовании. Абсолютное большинство опрошенных сошлось на том, что российские театральные вузы совершенно не дают знаний о современном культурном контексте. О том же говорит и директор Государственного института искусствознания Дмитрий Трубочкин, который у вас будет заведовать кафедрой общегуманитарных дисциплин. Как планируете решать эту проблему? — Ну, конечно же, есть театры и режиссеры, которых я буду рекомендовать к просмотру просто под угрозой отчисления. Но главное, что со студентами все надо обсуждать. Нельзя оставлять их одних в океане информации. Я обжегся на этом с моим последним курсом в Школе-студии МХАТ, который я считал своим лучшим набором из трех. Я думаю, что упустил их курсе на втором в силу разных причин. И в результате они перестали быть курсом, превратились в разрозненную группу студентов — все равно любимых, конечно. Но у них потерян иммунитет к жизни, они не понимают, что такое настоящая работа в театре. Поддались каботинству, всяческим искушениям, эгоизму, в некотором смысле вообще перестали быть моими учениками, совершают какие-то вопиющие поступки порой, относятся к искусству потребительски. Я так и не смог подготовить их к показам в театре и в итоге бросил это дело. Они были убеждены, что их и так будут рвать на части и театральный мир падет перед ними ниц. В итоге ко мне в «Сатирикон» не пошли пять моих лучших студентов из одиннадцати. Ушли две Джульетты, один Ромео — Даня Стеклов (он и к Бутусову не пошел). Не просто ко мне не пошли, потому что у нас трудно, а вообще никуда не пошли. Я говорил им, мол, что же вы отплываете от берега, не видя другого. Но они уже познали легкий способ работы у других педагогов и не хотят иначе. Я слежу за современным театром, мне интересно смотреть, как развивается даже то, что мне совсем чуждо, и я вовсе не враждебно к этому отношусь, хотя постдраматический или постмодернистский, подчеркнуто непонятный театр мне опостылел. Но если в спектакле есть что-то талантливое, оно не может не подействовать. Повторяю, какой-то обязательный список я студентам назову. Не только из двадцать первого века, но и из двадцатого. Например, фильмы Чаплина — я все усилия приложу, чтобы они его полюбили: без этого нельзя всерьез заниматься театром, не зря же Чаплина назвали главным человеком искусства ХХ века. Я не считаю, что нужно интересоваться только суперсовременным политическим авангардом, на который «подсела» наша критика. Я, например, не люблю политический театр и никогда его не любил. Все самое лучшее, что я видел в театре, никак не связано с политическим высказыванием. Больше того — я убежден, что наряду с политическим театром именно сейчас надо делать в театре еще и нечто прямо противоположное всему тому скандальному, жареному и агрессивному, что появляется на наших сценах. Сомневаюсь, что мне бы захотелось заниматься театром, если бы он был только таким. Гораздо важнее заниматься душой человека, метафизикой бытия, Космосом, а не, условно говоря, критикой Кремля. Конечно, я буду обсуждать с ними все происходящее. Конечно, я хочу, чтобы им было не все равно, что с нами происходит. Хочу, чтобы они были гражданами — не в том смысле, что надо непременно идти на Болотную, а в том, чтобы они существовали по законам порядочности. Но не уверен, что это так уж связано напрямую с суперсовременными фильмами. — Подошедший к концу сезон начался со смерти Петра Наумовича Фоменко. Как вы думаете, что останется от его школы и стиля — возможно ли в принципе его сохранить? — Я боюсь ходить в «Мастерскую» и вообще мало верю в сохранность режиссуры. Да, Станиславский изобрел систему — сродни открытию таблицы Менделеева, — которая основывается на каком-то объективном знании актерской психологии. Но когда такая тонкая — на кончиках пальцев — режиссура, как у Петра Наумовича, ее невозможно даже определить до конца словами, не то что сохранить. Остались хорошие актеры, замечательные воспоминания, но я боюсь, что режиссура уходит с уходом режиссера — это такая же живая, реальная и неуловимая субстанция, как актерская игра. — Тогда что такое традиция? — Традиция — это довольно грубые, основополагающие вещи, в отличие от индивидуальных режиссерских тонкостей. Традиция — это сваи. Как мы относимся к зрителям — любим или презираем? Что мы любим и что терпеть не можем в искусстве? И так далее. Фоменко, Женовач и Каменькович ведь совершенно разные. Но эти сваи у них есть. — Александр Калягин призвал театральное сообщество создать новую концепцию репертуарного театра, пока это не сделали люди со стороны. Нуждается ли, по-вашему, система репертуарного театра в реформе? — Надо вносить какие-то коррективы. Есть вещи, которые уже невозможно соблюдать. Я очень принципиален в вопросах дисциплины, но я прекрасно понимаю, что сейчас невозможно заставлять актеров отказываться от работы в кино — я не могу им обеспечить такую же зарплату, а значит, растеряю своих артистов. Раньше актер репертуарного театра не имел права отказываться в театре от ролей, и этот принцип репертуарного театра был непреложным. Сейчас эти принципы надо пересматривать: возможно, молодой артист должен отработать в театре, отдать ему определенный долг, снимаясь только в свободное от спектаклей и репетиций время. А вот актеру с заслугами перед театром можно и оставить право выбора. Но начальство («люди со стороны»), конечно же, сформулирует все по-своему. Оно вообще враждебно театру и хочет оперировать только цифрами — количество зрителей, количество спектаклей, как будто театр определяется только количеством! Райкин Плаза — «Реформа» РАН, ситуация с петербургским РИИИ и столичным Институтом искусствознания, планы лишить пригороды Петербурга статуса культурных объектов ЮНЕСКО — нет ли у вас ощущения, что и театр стоит в некой очереди на уничтожение? — С какого-то момента я почти перестал интересоваться действиями властей. Я просто боюсь этого и предпочитаю уйти в работу. А если дойдет до такой несправедливости, что меня снимут — например, за то, что я не справился с обязательством безмерно повышать зарплату работникам театра за счет внутренних резервов (а для этого мне надо просто сокращать штат), никто меня не защитит. Значит, можно надеяться только на себя. Я в любом случае буду заниматься театром — какие-то артисты останутся, как-то буду их собирать, где-то репетировать. Но ощущение полного небрежения вопросами интеллекта и души меня не покидает. Государство вообще не интересуют мозги и души. На прошлом экономическом форуме я услышал рассуждения о том, сколько надо платить милиционеру, чтобы он не воровал. Я был поражен — как вообще можно ставить такой вопрос?! Нет такой зарплаты, которая бы остановила вора, потому что он перешел грань, он испорченный. Надо не обсуждать его зарплату, а изолировать от общества. Но... обсуждается материальная сторона всего на свете, только душа человеческая не учитывается. Государство всегда относилось к культуре как к чему-то опасному. Но советская власть хотя бы понимала, в чем опасность даже такого микроба, как театр, — отсюда все бесконечные препоны и запреты. А нынешние даже этого не понимают, считают, что культура — какая-то блажь, досада, которой вполне может не быть. При этом сами играют в артистов вместе с женами и детьми — снимаются в клипах про себя, устраивают театрализованные представления, педагогов нанимают. Не зря же у Островского в «Доходном месте» Юсов танцевать любит. Они все хотят быть артистами, мечтают о буквальной славе и громе восторженных аплодисментов. — Как вы себя чувствуете в контексте девятого вала чудовищных идеологических законов — о пропаганде, об оскорблении чувств, о запретах на все и вся? — Не покидает ощущение идиотизма происходящего. Вот, скажем, закон о мате — абсолютно совковый. Он ведет к новому витку войны с зеркалами, потому что одна из важнейших функций искусства — все равно отражение действительности. Я, например, хочу поставить «Однорукого из Спокэна» Мартина МакДонаха (страшная и смешная пьеса, может быть, лучшая из прочитанных мною за последнее время) — а там без мата не обойтись. Сколько гениальных произведений, где есть такое явление. Потом можно сосредоточиться на срамных местах, трусы на одну статую надеть, лифчик на другую. В общем, буду ставить МакДонаха. Придерутся — буду пытаться отстаивать. — Однажды вы сказали, что ради театра готовы на многое, а со своей совестью договоритесь... — Ну, конечно, я не смогу сделать подлость, подписаться под подлым письмом. — А были предложения? — Конечно, были. И сразу для театра открылись бы всякие шлюзы, денежные в том числе. Только не было бы честного имени ни у меня, ни у театра. Но есть люди слабые, зимние. Им сначала что-то выделяют, прикармливают, чтобы потом надавить и потребовать расплаты, иначе все снова отнимут и опозорят.
Administrator: ГРТК Саратов ВИДЕО Гость студии - художественный руковоитель Российского государственного театра "Сатирикон", народный артист России Константин Райкин. Ведущая - Марина Бакланова.
Casi: click here "Самое любимое" Была сегодня на вечере Константина Райкина (в нашем "большом театре" без кондиционера) - как сказал Константин "в атмосфере сауны". Он конечно безумно обаятельный, точнее даже "заразительный, это ни для кого не секрет. Публика хохотала (говорю "публика" - имею ввиду "я!") над его рассказами "о себе", и когда он читал короткие, юмористические стихотворения. Драматические моменты принимали более сдержанно. Все таки лето, море, (сауна), хочется чего-то легкого, а если и серьезного, то как-то к этому нужно прийти. Нет, я не критикую ни в коем случае за выбор репертуара в гастрольных югах. :) Но каждая случайно оброненная фраза, явные экспромт (даже простое "будьте здоровы" - человеку чихнувшему в зале) - и зал взрывался хохотом и аплодисментами (в Севастополе очень непростая и одновременно очень отзывчивая и чуткая публика). А поэзия все же немного утомительна, особенно если настраивать себя не на вечер поэзии, а на Вечер встречи с приятным человеком. :) На сцене он был один, без единой декорации (даже у Гришковца были стулья и веревка :-), во фраке, и только луч света освещал его, и казалось, особенно когда он широкими жестами размахивал руками - будто он сам светится. Такой светящийся, энергичный, милый, излучающий улыбку и радость. :) Великий комик и большой человек.
Administrator: всего-то 30 лет назад...
Administrator:
Локоны: Московский международный Дом музыки: Абонемент «Диалоги при свидетелях с Андреем Максимовым» Константин РАЙКИН ... Андрей Максимов встретится «при свидетелях» со знаменитым актером и режиссером, художественным руководителем театра «Сатирикон» - Константином Райкиным. В неформальном общении он – «не мэтр с апломбом, а нормальный человек», который, несмотря на всю свою любовь к высокой поэзии, пропущенной через сердце, всегда готов поделиться забавными наблюдениями, воспоминаниями и анекдотами из жизни. 12 октября 2013 г. 19:00 ММДМ, Камерный зал
Administrator:
Administrator: С. Собянин посетил открывшийся центр Райкина
Administrator: По ссылке - много фотографий
Casi: К.А.Райкин на открытии "ГОГОЛЬ-ЦЕНТРА", февраль 2013 г.
Administrator: На "Золотой Маске - 2013" Фото Г.Усоева
Administrator: 13 сентября в 16:05 - Константин Аркадьевич Райкин, актер, режиссер, педагог, художественный руководитель театра "Сатирикон", основатель "Высшей школы сценических искусств", на "Радио Культура" http://s.tunein.com/libfc Отсюда
Administrator:
selena: Константин Райкин Самый средний живой актер всегда лучше умершего гения. Великие люди обладают энергией особого рода. Ее сложно описать словами, но к ней всегда хочется приблизиться, потому что это — неиссякаемый источник, полный божественного дыхания. Рядом с таким источником сами по себе исчезают неловкость и фальшь, и ты просто искренне улыбаешься, не боясь показаться смешным или наивным… О Константине Райкине, художественном руководителе театра «Сатирикон», можно говорить бесконечно долго, но лучше всего сказать о нем словами другого великого человека — Корнея Ивановича Чуковского: «В гостях у меня был гений: Костя Райкин». Константин Аркадьевич, вам еще в детстве посчастливилось общаться с великими людьми. Помните свои ощущения, впечатления на этот счет? Конечно, я довольно хорошо осознавал все, что происходило. Прежде всего потому, что родители меня обычно готовили к встрече, рассказывали про каждого нашего гостя. Хотя люди, с которыми мне посчастливилось в то время встречаться, были сами по себе настолько яркими, что на самом деле можно было бы ничего и не знать про них заранее. Достаточно просто их увидеть, и сразу все чувствовалось. Какие встречи вам запомнились как самые яркие? Вот, например, видите ту афишу? Это Марсель Марсо всю ее мне разрисовал. Афиша 1961 года, его первые гастроли в нашей стране. Он на ней написал: «Косте с пожеланием счастливых снов». Или вот еще одна афиша, фильм «Дети райка», в котором великий Жан Луи Барро играл мима Батиста Дебюро, она тоже подписана. Этот гениальный актер также бывал в гостях у нас дома в те же годы. Гастроли таких величайших артистов в Советском Союзе произвели на многих людей сильнейшее впечатление, и лично для меня это был глубочайших шок. Они поразили меня настолько сильно, что я после этого много лет занимался пантомимой. Могу себе представить, как сильно действует одно только прикосновение к таким величинам… А кроме зарубежных звезд, что приезжали на гастроли, у нас дома часто гостили наши великие люди. И мне посчастливилось с детства видеться с ними, общаться и насыщаться ими день ото дня. Это и Корней Иванович Чуковский, и Леонид Осипович Утесов, и Назым Хикмет, и Лев Абрамович Кассиль, и Валентин Петрович Катаев, и Константин Георгиевич Паустовский… Я уж не говорю о папе — его личность, несомненно, гораздо больше кого-либо другого повлияла на мое становление. Вы помните, как воспринимали происходящее вокруг вас в детстве? Гениальные актеры и писатели были привычным окружением или все-таки казались небожителями? У меня никогда не было фамильярного или панибратского отношения к этим людям. Я всегда прекрасно осознавал, с кем говорю. (Улыбается.) Но в то же время не могу сказать, что робел перед ними. Все-таки я был из такой семьи… как бы это сказать… ну, тоже вполне знаменитой. Поэтому у меня не было раболепного, гнетущего ощущения от гениальности наших гостей. Мне было просто безумно интересно и увлекательно с ними общаться. Например, Корнея Ивановича Чуковского я даже спустя какое-то время стал считать своим старшим товарищем. Он, кстати, сделал обо мне запись в своем дневнике. Это самое лестное высказывание в моей жизни, никто никогда обо мне больше так не говорил и не скажет. Я не могу этого повторить, потому что это будет нескромно, но та запись существует. И если кому-то я вдруг не нравлюсь, всегда могу сказать: «Не знаю-не знаю, а вот Корней Иванович по-другому думал». (Заразительно громко смеется.) Я думаю, что людей, которым вы не нравитесь, не так уж и много. Вас обожают миллионы зрителей и, что немаловажно, все, кто работает с вами в театре. Скажите, кстати, ощущаете ли вы себя безусловным лидером? И трудно ли им быть? Лидер — это прежде всего человек, который обречен на одиночество. Не могу сказать, что лично для меня это звучит трагично, потому что я люблю быть один, мне не скучно с самим собой. Но иногда это бывает мучительно. В моменты, когда ты что-то ставишь и вдруг оказываешься один на один с каким-нибудь гениальным автором. И никто тебе не может помочь. В таких ситуациях ты принимаешь решения абсолютно под собственную ответственность. Потому что ни один лидер не понимает другого лидера, рядом стоящего. И советчиком ему никто быть не может. Именно тогда ты вдруг оказываешься в некоем отчаянном одиночестве. И это бывает иногда очень страшно. Потом, лидер — это человек, который должен наступать на целый ряд своих нелидерских качеств. Например, он добрый, а ему время от времени нужно быть жестким. Он должен сейчас рассердиться, а ему не сердится никак, но надо, и ты переступаешь через «не могу» и сердишься… Нужно кого-то наказать, а неохота, кого-то жалко, а должно быть не жалко. А в другом случае, наоборот, хочется уязвить или ущипнуть, а ты, как лидер, не имеешь на это права. Есть целый ряд таких человеческих проявлений, которые лидер не вправе себе позволять. Если же говорить лично обо мне, то я лидер только здесь, в театре. Но ведь по профессии я актер, а актер — человек ведомый и любящий подчиняться. Артист, который становится лидером, вообще очень опасная вещь. Артист обязательно должен быть выпорот, наказан и поставлен в угол независимо от регалий и знаний и скорректирован время от времени, и ему просто обязательно должно быть указано на его ошибки. А ведь вы не раз говорили в своих интервью, что вам свойственно чувство неудовлетворенности самим собой. Что вам нужно, чтобы быть довольным собой, и вообще бывает ли такое? Бывает, конечно, что я доволен собой. Если всегда быть недовольным, это уж совсем… застрелиться можно. Все-таки моя работа такая трудная, что если бы не приносила каких-то счастливых моментов, зачем тогда вообще ею заниматься? Денег она не дает, какого-то комфорта — тоже, славу не обеспечивает, потому что это театр, а в театре ты не прославишься. Прославиться можно только через вот это. (Показывает рукой на плазменную панель телевизора.) Театр — это ведь что? Даже если каждый день на спектакль будут ходить по тысяче человек, что это в сегодняшних масштабах телевидения и кино? Ничто, пшик. Что это по сравнению с десятками миллионов? Это не слава, а что-то такое маленькое, шкатулочная известность среди группы сумасшедших людей, которые до сих пор почему-то ходят в театр. Это я говорю к тому, что если не испытывать от этой работы некое величайшее наслаждение, с которым вообще трудно что-либо сравнить, то зачем тогда? Можно ли как-то описать это ощущение словами? Это ощущение абсолютной, безграничной власти над людьми. Такого тебе никакая другая слава не даст. Обыкновенная слава — когда ты идешь по улице и тебя все узнают. Ну и что? Фигня это все, взрослому человеку такое не интересно. В молодые годы, возможно, приятно: я иду такой, все меня узнают… Зоопарк такой. (Улыбается.) Но разве это можно сравнить с тем, когда ты играешь на сцене, и пусть всего тысяча человек, но они все в тебе, в твоей власти, все сдаются в добровольное полюбовное рабство. Ты их можешь отщелкать по носам, они все тебя просто обожают в этот момент. Вот как хочешь, так с ними и поступишь. И они хотят, чтобы ты делал с ними все, что хочешь. Понимаете? У меня прямо мурашки от того, как вы это говорите… Ну! Кто еще подобное имеет? Может, только спортсмены, футболисты, когда забивают гол. Может быть, да, в тот самый момент они ощущают эту сладость обожания. Но больше никто. Это, конечно, такой шквальный успех, но шквальность есть возмещение за кратковременность. Потому что как только постарел или заболел — все, ты на хрен никому не нужен. Ну, возможно, не так уж все жестко, как вы говорите… Я вам скажу одну вещь, вы ее можете даже записать себе где-нибудь на полях: самый средний актер, но живой, всегда лучше умершего гения. (С торжествующей миной откидывается на стуле, наблюдая восторженную реакцию на эту фразу.) Поэтому в актерской театральной профессии изначально есть трагизм. Потому что театр — это нечто совершенно эфемерное. Вот сыграли мы спектакль. И что это такое было? Ничто, пшик, дымка, нечто тут же исчезающее. (Пытается ухватить в воздухе руками что-то невидимое, так что становится совершенно понятно, о чем речь.) Что остается от спектакля? Вы скажете — впечатления. Но они рассосутся потом, их все забудут. Это же не фиксируется. Это не кино, спектакль нельзя повторить. Это вот самый настоящий миг, секунда — и раз, все растаяло в воздухе. А после спектакля какой-нибудь критик напишет: «Очень плохо». И что? Осталось зафиксированным мнение, что все «очень плохо». А как было на самом деле, уже не узнает никто. Вот почему театральные актеры очень болезненно относятся к критике. Ведь, например, про Булгакова вышло энное количество разгромных статей, но есть его книги, и мне лично абсолютно все равно, что он кому-то не нравился. А здесь у тебя ничего нет, все прошло, исчезло, кончилось… Несомненно, какое-то очарование в этой театральной работе присутствует, но и налицо изначальный трагизм. Ничто неповторимо в ней и очень эфемерно. Как, впрочем, и все в нашей жизни, если задуматься… Да-да, именно поэтому я считаю, что за это дело надо платить актерам не меньше, а больше всех. Как бы это так объяснить, чтобы кто-нибудь вышестоящий, наконец, понял. Ведь то, что можно повторить, однозначно менее ценно, чем то, что повторить нельзя. И я искренне не понимаю, почему великие театральные актеры получают мало денег, а средние или даже совсем никакие киноактеры — сравнительно много? Театральную работу нужно ценить, над актером надо буквально дышать, пылинки с него сдувать, пока он может делать свою работу… Константин Аркадьевич, а если говорить о театре вообще: что с ним сейчас происходит? Ой-ой-ой, это трудный разговор, ну что вы. Это такой вопрос, на который можно целой книгой отвечать. И столько всяких мнений по этому поводу… Я же нахожусь внутри этого процесса. Поэтому мне важнее энергия заблуждения. Для меня сейчас ценен так называемый возвышающий обман. Все это (делает в воздухе большой круг руками, как бы очерчивая контуры) потом будет называться «упадок театрального искусства в России». (Произносит эту фразу громко и с нажимом, как со сцены.) Ну и хрен с ним, пусть так называют. Я хочу обманываться и думать, что мы лучше всех. Мне это нужно не для того, чтобы почивать на лаврах. Нет, мне это нужно просто для того, чтобы работать. Мне для работы необходим какой-то позитивный пейзаж перед собой, иначе невозможно. А про упадок и кризис театра говорили всегда и во все времена. Между тем русский театр, даже, я бы сказал, «постсоветский театр», — это очень сильная империя. Россию легко можно назвать театральной империей, а Москву — театральной Меккой, поверьте мне. Здесь очень мощная театральная традиция, несмотря на то что культурой занимаются мало и плохо и нет никакой культурной политики. Но все равно я имею возможность пойти и посмотреть какие-то спектакли в разных театрах, которые меня приведут в восторг и как профессионала, и просто как зрителя. И я всегда найду, чем восхититься в Москве: будь то мастерство, талант или какая-то неуловимая свежесть. И раз это есть, то можно сказать, что все у нас с театром в порядке. Другой вопрос, что этого мало, но это уже совсем другая тема. Хорошего, как говорится, понемножку? Хорошего всегда меньше, чем плохого. Глупых людей больше, чем умных, малоодаренных больше, чем высокоодаренных… И это нормально. Поэтому нет ничего странного в том, что рейтинг у дешевых и безвкусных телепередач высокий, а в театр ходит так мало народу. Высокое и глубокое понимается труднее. Это не значит, что мы должны ослаблять усилия. Я за то, чтобы воспитывать публику, а не идти на поводу у низких вкусов. А как бы вы оценили ситуацию с сатирой и юмором у нас в стране? Вы знаете, хоть мы и называемся «Сатирикон», но, слава Богу, к сатире прямого отношения не имеем. Вообще, слово «сатирикон» очень интересное — никто не знает, что оно точно обозначает. И мне это очень нравится. Там хоть и есть корень от «сатиры», но я, честно говоря, сатиру сегодня не очень люблю. Смех против кого-то, агрессивный, конфликтный — не по мне. А юмор — это такое свойство, которым я лично пользуюсь даже в самых серьезных спектаклях. Юмор должен быть, просто «должен быть» — и все. Это замечательное качество, которое по-хорошему должно пронизывать все вокруг. Но вы ведь, наверное, замечаете, что сегодня люди смеются над совсем другими вещами, чем раньше? Все меняется конечно же. Кто-то очень точно сказал: «То, что становится смешным, перестает быть опасным, а опасное никогда не бывает смешным». Поэтому сейчас поле для юмора расширяется. Хотя и оно тоже ограничено. Наши демократия и свобода имеют очень определенные и понятные рамки. Но сейчас я вижу такую свободу хамства и агрессии, что все чаще задумываюсь над тем, нужна ли нам эта свобода и что она такое? Чтобы пользоваться свободой, внутри нужно быть очень четко ограниченным человеком. Нужно иметь ряд строжайших ограничений, которых в наших отечественных людях или просто нет, или они очень зыбкие. Ведь культура — это и есть ограничения: этого нельзя, того нельзя. Я уж не говорю про десять заповедей… Человеку, у которого есть внутренние ограничения, можно давать свободу внешнюю. А если с тормозами плохо, то он понимает эту свободу как свободу хамить, грабить, клеветать, бить морду… Хотя я, например, никогда не променяю нынешнее время на прошлое. Я не люблю этих «ностальгий» по временам, когда «мы были молоды» и все как будто бы было по-другому. «Когда деревья были большими…» Нет, мне такая ностальгия не свойственна. Нынешнее время все равно мне нравится больше. Особенно применительно к театру. Я помню, как раньше мы пытались сдать спектакль и как начальство старалось его изуродовать до неузнаваемости… Как это было сложно и муторно, невыносимо — этот тоталитарный режим. Мне ближе сегодняшняя атмосфера, хотя я родом оттуда, из Советского Союза, из этого концлагеря, и всегда это чувствую. В этом смысле я счастливее, скажем, своей дочери, потому что всегда, находясь за рубежом, испытываю радость и счастье от самого факта нахождения за границей нашей родины. Моя дочка абсолютно этого не понимает. Она любит Москву и каждый раз, где бы ни была, в Нью-Йорке или Австралии, где угодно, всегда спрашивает: «А где Москва?» Ей нужно знать, в какую сторону страдать. (Театральным жестом прижимает руки к груди и глазами выбирает направление, в которое отправляет грусть и страдание.) Она хочет в Москву всегда, из любой поездки. А я пребываю в эйфории только от того, что вырвался за рубеж своей любимой страны. А страна любимая, это я говорю без иронии. Но те, кто родом из СССР, поймут меня, как можно любить и радоваться разлуке одновременно. (Улыбается.) Константин Аркадьевич, в сегодняшнем разговоре вы сказали, что в Москве всегда находите, чем восхититься в театре. Поделитесь, пожалуйста, что вам больше всего понравилось из последних московских театральных постановок? Да, в Москве довольно часто попадаются очень неожиданные, интересные вещи. Недавно, например, мне очень понравился спектакль, который сделал Кира Серебренников со своими студентами-третьекурсниками и некоторыми взрослыми актерами. Спектакль называется «Отморозки», по повести Захара Прилепина. Замечательная работа, это более чем дипломный спектакль, и он станет событием. Его повезли на Берлинский фестиваль, потом будут играть здесь. Так что нам всем есть чего ждать. А если говорить о литературе, то что бы вы отметили за последний период? Ох, Боже мой, я, честно говоря, очень мало читаю. Меньше, чем должны читать образованные люди. Отчасти это происходит потому, что я читаю много такого, что не могу не читать по работе, и это занимает у меня очень много времени. Для себя же читаю Пелевина, Маканина, Прилепина, Татьяну Толстую, Улицкую… И еще, я знаю, вы любите стихи и часто читаете их на публике. И она с восторгом это принимает, как, например, ваши выступления на Dewar`s Чтениях. Да, честно говоря, поэзия для меня — это больше, чем литература. Я как-то так устроен, что стихи входят в меня гораздо серьезнее, чем проза. Может быть, потому, что в них есть ритм, и это какая-то музыка… Вообще, стихи своими я делаю очень долго. Все, что читаю, обязательно идет изнутри меня. Чтобы читать стихотворение вслух, людям, мне нужно очень много времени. Необходимо буквально его прожить. Для меня это долгий процесс. Но зато, в конце концов, стихотворение становится по-настоящему моим! Я начинаю его чувствовать, оно становится частью меня. Я как будто рассказываю о себе через эти стихи. Но ведь это же, получается, очень интимный процесс. Несомненно. Я очень откровенен во время чтения и читаю довольно бесстыдно, чем иногда даже кого-то шокирую. Из меня просто хлещет какой-то напор. (Показывает всем телом и интонацией, как это происходит.) Однажды ко мне даже подошла одна женщина и сказала: «Константин Аркадьевич, мне кажется, что вы собой просто забиваете стихи, которые читаете». Это потому, что читаю я только то, что меня пронзает и становится частью меня. Но то, что стало моим, — мое навсегда, я его не отдам. У меня есть стихи, которые я читаю уже лет по сорок. Они настолько мои, что иногда кажется, я их сам написал, хотя на самом деле их мог написать даже Александр Сергеевич. И я считаю, что эта искренность, пропускание через себя — хоть и очень энергозатратное дело, но чуть ли не самое важное в нашей профессии… Ольга Штепина, Menu Magazine Фото: Дмитрий Смирнов
Петя: Константин Райкин в Забайкайле.
Administrator: "Подводка" к видеоинтервью К.А.Райкина в Чите
Administrator: СЛУШАТЬ ПО ССЫЛКЕ Серебряный Дождь - Красноярск Константин Райкин «Я учу людей удивляться» Вечером 28 сентября на радиостанции Серебряный Дождь – Красноярск случилось долгожданное событие – к нам приехал художественный руководитель театра «Сатирикон» им. Аркадия Райкина, режиссер, Народный артист России, лауреат многочисленных государственных премий, четырежды лауреат «Золотой маски», талантливый актер и любимец миллионов россиян, Константин Райкин.
Administrator: Константин Райкин. Премьера фильма "Сталинград".
Administrator: По ссылке можно скачать и читать журнал "ТЕАТРАЛЬНАЯ АФИША" (октябрь 2013) Константин Райкин: в педагогике есть что-то божественное
Casi:
Administrator: Немецкий актер, режиссер Мартин Вуттке (слева) и художественный руководитель Российского государственного театра "Сатирикон" имени А.Райкина, народный артист России Константин Райкин на торжественной церемонии вручения Международной премии Станиславского в отеле "Балчуг Кемпински" в Москве.
Casi: Константин Райкин и Сергей Юрский
Administrator: Художественный руководитель Российского государственного театра "Сатирикон" имени А.Райкина, народный артист России Константин Райкин перед началом торжественной церемонии вручения Международной премии Станиславского в отеле "Балчуг Кемпински" в Москве.
selena: Райкин и Бардин
Casi:
Administrator: Театр №10, 2013 Константин Райкин: «Свободно и по ГОСТу» Ольга Фукс В Москве открывается частная Высшая школа сценических искусств, другое ее название — Театральная Школа Константина Райкина. Первым откроется актерский факультет, где единственной платой за обучение станет талант абитуриента. Затем подтянутся остальные (уже платные) — факультет менеджмента, звукорежиссерский и светотехнический. Такой набор специальностей не предлагает сегодня ни один театральный вуз страны. Кроме того, в ВШСИ откроются кафедры профессиональной переподготовки и дополнительного образования, где обучают самым разным театральным специальностям — от гримера до режиссера шоу-программ. Константин Райкин рассказал Театру. о целях и задачах новой школы: «Идея создания своей школы возникла у меня давно, хотя долгое время казалась маловероятной. Преподаю я много лет, но однажды возникает какой-то рубеж, после которого хочется большей самостоятельности. Мне кажется, развитый драматический театр вообще тяготеет к тому, чтобы иметь школу при себе: Театр имени Вахтангова или Московский художественный в период своей зрелости испытали потребность создания собственной школы. Сейчас «Сатирикон» тоже обрел свой почерк, свой образ и ему нужны соответствующие кадры. Это вовсе не означает, что я больше не буду смотреть дипломные спектакли других мастеров и принимать в труппу их выпускников. Кроме того, за двадцать пять лет художественного руководства у меня накопился огромный опыт общения с молодыми — не только с актерами, но и с художниками, технологами — по всем фронтам театральной деятельности. Ведь театр — это огромный завод со множеством цехов, и каждый цех вызывает у меня желание передать накопленный опыт. Так что я планирую поучаствовать в работе и звукорежиссерского, и светотехнического, и менеджерского факультета. В идеале мне бы хотелось иметь и театроведческий факультет — я абсолютно убежден в необходимости этой профессии, но мне хочется внести в нее какую-то живую, любвеобильную струю, которой, мне кажется, сегодня очень не хватает. Если же увижу, что у какого-то студента «режиссерские» мозги, готов заниматься с ним отдельно. Что касается актерского искусства, то я буду преподавать так же, как преподавал в Школе-студии МХАТ, которой я очень благодарен: за мгновенную поддержку моих устремлений Олегом Павловичем Табаковым (какой я не встретил, например, в родном Институте им. Щукина, когда пришел туда с предложением набрать собственный курс); за двенадцать лет совместной работы с родными мне по духу людьми и прекрасного ко мне отношения; за бесценный опыт, который я там приобрел. Но теперь стены Школы-студии я собираюсь покинуть: мне кажется, что если есть возможность вести самостоятельное дело, надо ей воспользоваться. Особенно в связи с нынешней тенденцией к сокращению творческих вузов, которой мне хочется противостоять. Кроме того, относительная независимость частного учебного заведения от государства дает возможность более свободно экспериментировать, искать новые способы обучения и при этом не отчитываться ежесекундно перед людьми разного уровня подготовки, которые контролируют нас от лица государства. Хотя параметры выпуска у нас будут вполне «по ГОСТу». Если же говорить о системе обучения, то я, конечно же, буду преподавать по системе Станиславского, как и раньше. Хотя, если говорить конкретно об актерском перевоплощении, то здесь мне ближе система Михаила Чехова, который считал, что образ — это «я» в предлагаемых обстоятельствах роли, что образ вообще не имеет отношения к актеру. Этот образ надо себе представить, задать ему множество вопросов, всмотреться в него и таким образом сблизиться с ним».
Administrator: 70-летие Школы-студии МХАТ. ...Ученики "Высшей школы сценических искусств "Райкин Plaza" подготовили песню о студенческой годах на блатной мотив, соответствующий прописке "Сатирикона" — Марьиной Роще. Худрук театра Константин Райкин тоже поздравил Школу от себя лично... Отсюда
Administrator: http://biletmarket.ru/events/34067/Konstantin_Rajkin_Spektakl_bilety Константин Райкин. Спектакль: «Самое любимое. Отец. Профессия. Стихи» 27 ноября, Начало в 20:00 Константин Райкин — российский актёр театра и кино, руководитель московского театра «Сатирикон», профессор, сын Аркадия Райкина. Купить билеты на концерт Константин Райкин. Спектакль: «Самое любимое. Отец. Профессия. Стихи» можно найти на сайте biletmarket.ru. Константин Райкин. Спектакль: «Самое любимое. Отец. Профессия. Стихи» - концерт в Москве Клуб "Альма-матер" (большой зал) 27 ноября 2013 года. Заказать и купить билеты на концерт Константин Райкин. Спектакль: «Самое любимое. Отец. Профессия. Стихи» без наценки можно круглосуточно на сайте и по телефону +7(495)739-55-99 с 10 до 21 часа.
Administrator: АиФ Константин Райкин: «Сейчас люди существуют без руля и без ветрил» Открыв сезон в «Сатириконе», Константин Райкин рассказал «АиФ», почему Министерства культуры, образования и науки должны быть приравнены к органам государственной безопасности... Ольга Шаблинская, «АиФ»: Константин Аркадьевич, за 25 лет, что вы руководите «Сатириконом», в стране произошли разительные перемены… Сменился политический строй, экономический, культурный уклады жизни… Как это отразилось на вашем театре? Константин Райкин: Кардинально. События в стране напрямую влияют на жизнь театра – и не только на житейскую, но и на художественную. Потому что мы всегда про сегодняшний день играем! Но это не значит, что театр должен превращаться в газету. Не обязательно буквально выкрикивать политические лозунги, грубо, вульгарно осовременивать свой репертуар и разговаривать на жаргоне. Мне не очень нравится сегодняшняя политическая сатира в театре. Может быть, это вещь необходимая, но пусть ею занимается кто-то другой… При всей актуальности политических вопросов надо отдавать себе отчёт: жизнь состоит не из одной политики. Есть вещи, которые не зависят от неё или зависят мало. Есть гораздо более высокие и значимые понятия и для человечества, и для отдельной личности. Есть нечто поважнее, чем экономика и политика. Хотя иногда кажется, что всё от них зависит, но нет. Вот театр и должен об этом говорить. Мне кажется, что наши большие начальники проявляют опрометчивость и беспечность, не занимаясь решением первоочередной задачи - вопросами духа и интеллекта. Эти вопросы отодвинуты на какой-то десятый план. Есть странное, очень ошибочное убеждение, что тяжёлая промышленность вещь гораздо более важная, чем культура. Абсолютное заблуждение. Более того, опасное! Потому что разрушения, главные беды и опасности будут происходить и происходят на почве бесхозных мозгов и душ. Свято место пусто не бывает, там, где нет Бога, поселяется дьявол. Тут же. Ужасно, когда власть находится в руках людей, сознание которых завоевано дьяволом. Главная опасность для нашей страны сегодня идёт по линии Министерства культуры, образования и науки. Я вообще считаю, что эти ведомства должны быть приравнены к органам государственной безопасности. Именно государственная безопасность требует того, чтобы мы срочно занимались нашими образованием, наукой, культурой и искусством. Это просто необходимо. Потому что сейчас люди существуют без руля и без ветрил, а главная национальная идея - это деньги. - Вы говорите, сейчас у нас пустые души и головы... Но, по крайней мере, есть свобода, которая была в советское время в дефиците, сейчас можно высказывать своё мнение и мы больше не обязаны маршировать с портретами Ленина и Сталина... - Свобода, говорите?.. Страшно, когда свобода приходит в общество с пустыми душами и выпрямленными мозгами. Свободу нельзя давать тогда! Тогда это общество недостойно свободы, тогда здесь нужен строгий тюремный режим. С моей точки зрения, мы испытание свободой как-то не очень хорошо проходим… Я вовсе не патриот советской власти, прошёл все поздние стадии этого тоталитарного режима и совсем туда не хочу. Но советская власть занималась вопросами культуры гораздо более озабоченно, чем власть сегодняшняя. Там были серьёзные люди, которые понимали: даже такой микроб, как театр, опасен для них. Да, их забота боком выходила для деятелей театра. Но, во всяком случае, они не пускали всё на самотек, как это сейчас происходит. На культуру просто махнули рукой! Потому что главную национальную идею - деньги – исповедуют и наши начальники тоже. Этакая эпидемия жадности, которая потом обернётся позором и бедой. - В борьбу с коррупцией, как я понимаю из ваших слов, и её искоренение, вы не верите. - В таком виде, как сейчас, нет. Это симуляция борьбы. Хотя я, как нормальный работник бюджетной организации, как ни странно, заинтересован, чтобы тягучая борьба с коррупцией шла долго и безуспешно! Потому что в этой продажной и фальшивой среде мы все приспособились. Знаем, как договариваться с нужными людьми, как добиваться успехов местного значения. Есть какие-то личные связи, личные симпатии, это уже вид игры. Да – фальшивой, да – жуликоватой, но степень жуликоватости и фальшивости нам хотя бы известна. Поэтому я одной частью своей души хочу, чтобы всё поменялось. А другой - нет. Потому что знаю: эпоха перемен в нашей стране всегда превращает идею в кампанию и рапортование, появляются встречные идиотские планы, и вообще, «заставь дурака Богу молиться, он и лоб расшибёт». Неожиданное заявление… - Ну как неожиданное? Мы живём-то сейчас! И я хочу успеть сделать что-то не в эпоху очередных полных перемен. - Константин Аркадьевич, за четверть века управления «Сатириконом» с какими иллюзиями, представлениями о театре вам пришлось расстаться? - Со всеми. Всё, что я думал 25 лет назад о театре, оказалось иллюзиями! За эти годы «Сатирикон» поменялся практически коренным образом. Но совершенно уверен: если бы Аркадий Исаакович Райкин увидел, как живёт сегодня труппа, пришёл бы на наши спектакли, он бы порадовался! Знаю его вкусы, пристрастия, сам в большой степени воспитан на его художественных принципах. Притом, что я совсем другой. У меня иная дорога, и папа прекрасно знал это. Я вёл с ним в своё время довольно непростые беседы, каким театр будет дальше. Это были разговоры хотя бы потому сложные, что суть их по-другому можно выразить так: «Что будет с театром, когда тебя, папа, не будет?» Изменилось в «Сатириконе» всё, кроме основополагающих принципов, которые я проповедую на уровне почти генетических пристрастий. Например, любви. Огромной любви к зрителю. - Вы по сравнению с другими театрами припозднились с открытием сезона. Что интересного ждёт поклонников «Сатирикона»? - На самом деле работа напряжённо шла уже полтора месяца. Смотрел прогоны «Отелло» Юрия Бутусова. Это уже пятая его постановка в «Сатириконе». Я Юру считаю лучшим режиссёром страны, во всяком случае, этой возрастной категории. Встреча с ним всегда значима для нашего коллектива. Были внутренние проблемы в этом спектакле, но на сегодняшний день ситуация вроде разрешилась. На мой взгляд, целый ряд вещей, придуманных Бутусовым, может войти потом в хрестоматию режиссуры и театрального дела. Потому что всё сделано очень точно, свежо и неожиданно. Посмотрим, как сложатся отношения у «Отелло» со зрительным залом. Для меня это всегда решающий параметр. Также в спектакль «Ромео и Джульетта» я ввёл другой состав на часть ролей Всегда создаю в актёрском цеху сознательную текучку кадров. Артист, когда его берут в штат, часто начинает жиреть и терять творческое горение. Поэтому нужен приток молодых и, выражаясь противным языком, подсиживающих актёров, которые хотят играть твои роли. Это создаёт «стрём», неудобство в ощущениях артиста и не позволяет ему творчески расслабляться. - А кто тогда создаёт «стрём» Константину Райкину? - Он сам! Я самоед, редкий экземпляр, мучительный для самого себя. Подвергаю свои решения, действия сомнению до такой степени, что не сожрать бы себя…
Петя: "Диалоги при свидетелях с Андреем Максимовым. Константин РАЙКИН" ДИАЛОГИ ПРИ СВИДЕТЕЛЯХ http://www.mmdm.ru/ http://livemusic.pro
Casi:
Administrator: Новосибирские новости Константин Райкин бился лбом о стену на представлении в Новосибирске ЕСТЬ ВИДЕО! Театральная программа Рождественского фестиваля отрылась постановкой театра «Сатирикон». Два вечера на сцене «Глобуса» Константин Райкин играет моноспектакль по повести Достоевского «Записки из подполья». А ещё известный актёр и режиссёр нашёл время встретиться с критиками, журналистами и студентами театрального института. О творчестве и секретах актёрской профессии Константин Райкин рассказал и корреспонденту «Новосибирских новостей». Известный своим педантизмом и пунктуальностью, на свою творческую встречу Райкин пришел за четверть часа до её начала. Аудитория ждала от мастера откровений. Собравшиеся спрашивали о высоком. А Райкин посоветовал будущим актерам как можно больше играть на сцене великих злодеев и проходимцев. «Это вообще очень полезно артисту - играть отрицательные роли. Играя скверну, исторгая ее из себя, на сцене, выявляя и превращая ее в искусство, можно избежать опасности быть таким в жизни», - уверен народный артист РФ, руководитель театра «Сатирикон» Константин Райкин. Именно такого героя артист и представляет в своём спектакле. «Записки из подполья» любимого им Достоевского, Райкин уже играл в середине 70-х. Через 35 лет, вместе с режиссером Валерием Фокиным, он опять возвращается к теме «бунтующего ничтожества». Он обрушивает на зрителя череду яростных монологов, напоминающих то ли рэперский речитатив, то ли бред параноика. Эмоциональную избыточность текста компенсирует минимализм в декорациях. Полтора часа действие происходит на фоне голой стены. На сцене только стул, стол и музыкальное трио. Райкин то бьет чечетку, то гримасничает, то дрыгает ногами, изображая насекомое. Всё для того, чтобы вывести публику из рутины обычного дня, анабиоза будней. Но в тоже время он не отпускает зрителя, и по-прежнему требователен к себе. «Ну, если ты чем-то с человеком делишься, чем-то для тебя очень важным, тебе важно, чтобы он тебя понял, а он в это время поворачивается… Даже если в туалет пошел! Значит, в этот момент он просто перестал тебя слушать. Значит, ты его недостаточно держишь», - объясняет Константин Райкин. Встреча продлилась дольше намеченного. Константин Райкин своего времени не пожалел. Подробно и обстоятельно отвечал на многочисленные вопросы коллег по сцене и студентов. А потом так же терпеливо раздавал автографы своим преданным поклонникам.
Administrator: Отсюда Константин Райкин оценил Новосибирск как «город мозгов» На Рождественский фестиваль приехал актер и режиссер Константин Райкин — он назвал Новосибирск «городом мозгов и душ высоких», но раскритиковал здание консерватории. Спектакль «Константин Райкин. Вечер с Достоевским» (сценическое переложение повести «Записки из подполья») театра «Сатирикон» проходит 3 и 4 декабря на площадке театра «Глобус» в рамках X Рождественского фестиваля искусств в Новосибирске. Как рассказал сегодня на творческой встрече Константин Райкин, он играет человека мерзкого и в то же время гениального. «Произведение меня в свое время очень изменило. Оттого, что я его прочел, я в большой степени избавился от опасности быть таким в жизни. Это животворная функция великих отрицательных ролей», — поделился народный артист РФ. В ходе встречи Константин Райкин описал местную публику как искушенную, но непосредственную, а сам Новосибирск — «городом мозгов и душ высоких». Однако он раскритиковал состояние здания консерватории, в том числе концертного зала, где побывал накануне. «Вошел туда и увидел, к сожалению, что там облупилась штукатурка, что там очень старые ковры. Вообще это такое пахнущее неухоженностью помещение», — заключил Райкин.
Administrator: Отсюда Константин Райкин: «Я лицо подневольное!» Народный артист приехал в Новосибирск сыграть в рамках Х Международного Рождественского фестиваля искусств спектакль «Константин Райкин. Вечер с Достоевским». 4 декабря в гостевой театра «Глобус» прошла творческая встреча с замечательным актером, осуществляющим, помимо всего прочего, художественное руководство столичным театром «Сатирикон». – Константин Аркадьевич, продолжите фразу: «Новосибирск – это…». – Новосибирск – город мозгов и высокой души искусства. Город, в этом смысле драгоценный для меня. На Рождественский фестиваль я приезжаю уже в пятый раз. Помню, что самый большой успех был у спектакля «Квартет» (хитро улыбается). Может быть, потому, что я в нем не играл, а выступил в роли режиссера-постановщика. Как бы то ни было, в зале стоял просто ор и стон! (мечтательно зажмуривается). С Новосибирском у меня связан один личный рекорд. Лет тридцать назад я выступал у вас в оперном театре. У меня только-только появилось право на сольный концерт в двух отделениях. Невероятное счастье для молодого артиста! На этом энтузиазме в Новосибирске я отработал семь дней. Подряд. По пять концертов в день. На полных аншлагах. Научился спать по 15 минут, восстанавливаясь между выходами на сцену. Тем не менее пару раз во время выступления ловил себя на мысли: вот я сейчас рассказываю про вступительные экзамены в театральное училище, а не говорил ли я это уже? И начинал думать, как быть, если меня остановят. Итогом той поездки стали честно заработанные мной три с половиной тысячи – по сто рублей за концерт. Серьезная сумма, я в театре получал тогда 180 в месяц. Так что вернулся в Москву, как говорится, с мешочком денег. А в моем случае это был небольшой серенький портфельчик. И я его потерял! Из аэропорта я отправился прямиком на Николину гору, где на открытом воздухе давал свой сольный концерт знаменитый Рихтер. И меня так накрыло… А когда я вспомнил о портфеле, меня накрыло еще раз! Слава богу, портфель нашелся. В общем, эмоции в тот день у меня зашкаливали. Вернусь к вашему вопросу. Вне всякого сомнения, Новосибирск относится к театральным городам. Ваш зритель – непосредственный, открытый миру спектакля. А вот в Москве, как бы это сказать…публика с драматургией. Там в зрительном зале, прежде чем засмеяться или зааплодировать, все оглядываются друг на друга. Актеры на сцене играют роли, а здесь идет своя игра – в престиж. Еще у огромного количества москвичей – самолюбивые тяжелые зады. Спектакль прошел на ура, но им трудно встать и поблагодарить артистов. Поэтому для меня успех в Москве – дороже. – Настолько для вас важно взаимодействие актера и публики? – Это очень важно! В определенном смысле это даже самое главное, любовь к публике – важнейшая свая в фундаменте театрального дела. Великий артист Аркадий Райкин всякий раз выходил на сцену с бесконечной любовью к людям, сидящим в зрительном зале. Такое отношение стало и для меня неписаным законом. Бывает, зритель уходит со спектакля – в туалет или по каким-то другим неотложным делам. Когда я это замечаю, конечно же, меня это расстраивает. Но не раздражает! Быть раздраженным – значит лишиться своего обаяния. Это касается всех, не только актеров. Поэтому я не могу смотреть, к примеру, телепередачу «К барьеру». Там все поголовно выглядят отталкивающе! Поймите, артист может творить, только когда находится в состоянии внутренней гармонии с миром. Помните, у Гоголя в повести «Портрет» есть замечательное выражение: «Художник и в тревоге дышит покоем». Так вот, актер испытывает наслаждение от игры, от партнерства, даже когда существует в роли бунтаря. Нельзя творить в состоянии «Ну, погоди!», то бишь: вот я им сейчас докажу! Сейчас докажу... Нет! Спектакль, роль – это твое высказывание, и тебе необходимо быть понятым – здесь и сейчас. – В связи с этим вопрос: показ спектакля на чужой площадке – это потери или приобретения? – Сценическое пространство «Сатирикона» и «Глобуса» очень схожи. Так что чисто технически перестроиться не представляет для нас никакой сложности. А вот с точки зрения восприятия публики есть один нюанс. Придя в «Сатирикон» на «Вечер с Достоевским», зрители оказываются… в четырех стенах! Сцены как таковой практически нет, она с пола до потолка перегорожена планшетами – причем того же цвета, что и остальные три стены нашего зрительного зала. И артист Райкин вместе с публикой оказываются в замкнутом пространстве. Это придумал Александр Боровский, один из лучших театральных художников России. – Помогали ему? – (снисходительно улыбается) Я сценографию не придумываю. Я лицо подневольное. Играю там, где скажут. Так что в любом случае только и остается, что полюбить декорацию. – «Вечер с Достоевским» – это по сути моноспектакль. Можно ли вас считать сорежиссером, соавтором Валерия Фокина? – Конечно же, нет. Всё, что делает на сцене актер, придумал режиссер. Повторяю, всё – вплоть до движения зрачков. Но этого не понимают ни зрители, ни критики. У нас с Валерием Владимировичем очень доверительные отношения. Он знает меня лучше, чем кто-либо – как-никак поставил 19 спектаклей с моим участием. И в «Достоевском» Фокин разработал тончайший рисунок роли, с ювелирной точностью! Моя задача – соответствовать режиссерскому замыслу. Известно такое зрительское мнение: ну, это артист средний, он не импровизирует на сцене. Публика думает, что импровизация – это уход со сцены не в левую кулису, а в правую! Но вспомним пианиста: он играет по нотам, и выясняется, что между ними достаточно места для того, чтобы каждый раз играть по-разному. Так что форма для актера – дело спасительное, а не закрепощающее. Чем отличается замечательный артист от хорошего? Он быстрее присваивает придуманное режиссером. А кого-то нужно и дрессировать, ставить каждый жест. Что ж, надо так надо – главное, чтобы в результате получился хороший спектакль. – В свое время вы окончили ФМШ. Это была попытка ваших родителей отвести сына от театра? – Нет, такой задачи у них никогда не было. Скажем так: ФМШ – это мои таланты (улыбается). В моей жизни были еще и спорт, и биология. Но я стал актером… – …И вот уже создали свою театральную школу. Зачем? – Каждый коллектив, достигнув творческой зрелости, испытывает потребность в воспитании кадров себе на смену. Собственная театральная школа, вернее институт – моя давнишняя мечта. Притом, что в жизни я не мечтатель, а делатель: чего не могу, о том не мечтаю… И вот наконец одной мечтой стало меньше – во многом благодаря директору театра «Сатирикон». К слову сказать, впервые в России театральный институт построен именно как театральный институт – по спецпроекту, с аудиториями, сценическими площадками. И я ушел из Школы-студии МХАТ, где преподавал 12 лет и выпустил три актерских курса. Как известно, в Москве четыре главных театральных вуза: «Щука», «Щепка», РАТИ-ГИТИС и Школа-студия МХАТ. Обычно абитуриенты поступают во все сразу – из расчета, что куда-нибудь да возьмут. За самых талантливых начинается битва титанов. К моему удивлению, на наш первый курс огромный конкурс сохранился до конца набора. Вступительные испытания у нас проводились не в три, а в пять туров. Не хотелось ошибиться, поэтому были и стихи, и проза, и песни, и этюды, и собеседования…В итоге на актерский курс поступили 30 ребят. Обучение бесплатное: мне нужны талантливые, а не богатые. Нагрузки традиционно большие. Занятия идут с 9 утра до полдесятого вечера – и так каждый день, кроме воскресенья. Программа рассчитана на 4 года. Как мне кажется, нашим студентам интересно учиться – судя по тому, как они ходят за преподавателями этакой пингвиньей толпой (вытягивает шею и делает распахнутые глаза). Периодически обсуждаем на курсе книги, спектакли, с которыми ребята знакомятся по моей наводке. Я ведь стараюсь много чего смотреть… – А как выбираете спектакли, на которые решаетесь пойти? – Сейчас обо всем можно узнать в Интернете. Но я продолжаю доверять испытанному средству – сарафанному радио. Или, попросту говоря, слухам. Статьи о спектаклях в газетах являются скорее дезинформацией, нежели истиной в последней инстанции. Потому что их пишут критики, которых чрезвычайно раздражает успех. Успешный спектакль они считают дешевкой. – А вы так не считаете? – Боже упаси! В нашем деле успех просто обязан быть. Если его нет, значит, театр сделал что-то не то. Успех не обязательно проявляется через свист и улюлюканье публики. Звенящая тишина в зале после серьезного спектакля ценится ничуть не меньше шквала аплодисментов и выкриков: «Браво, спасибо, молодцы». – Наш фестиваль называется Рождественским. А вы верите в чудеса под Новый год? – Я верю в любые чудеса, во все чудеса сразу! А в декабре очень люблю предвкушение Нового года. Вообще наши фантазии, ожидания моментов счастья волнуют гораздо сильнее, чем это самое долгожданное и наконец-то наступившее счастье. Даже так: где счастье – там и разочарование. Поэтому чудес не надо ждать, в них нужно просто верить. Юрий Татаренко
Administrator:
Casi: click here Константин Райкин: «Мой новосибирский рекорд – 35 концертов в неделю» Известный актер привез в Новосибирск на Х Рождественский фестиваль искусств спектакль «Константин Райкин. Вечер с Достоевским». На встрече с журналистами он рассказал о том, почему полезно играть злодеев и рекорде, который связывает его с сибирской столицей. Сложно играть в спектакле по Достоевскому? Спектакль идет на большой сцене уже несколько лет. Произведение «Записки из подполья», по которому он поставлен, вообще поменяло всю мою жизнь. После прочтения книги она разделилась на две части – до и после. Поразился, как человек из другого века так хорошо может меня знать. В результате играю человека мерзкого, но совершенно гениального и, как ни странно, очень похожего на меня. Книга, а теперь и роль, избавили меня от опасности быть таким же плохим в реальной жизни. Артисту вообще полезно играть отрицательные роли и великих злодеев. Меня лично это улучшает. Новосибирские зрители хорошо вас принимают? В прошлый приезд на спектакле «Квартет» вообще творилось что-то невообразимое, в зале стоял ор, стон. В этот раз тоже принимали очень хорошо. В два раза теплей, чем в Москве. Публика здесь отличается от московской – непосредственности больше и доброжелательности. Но вообще фестивальная аудитория – определенным образом настроенная, и к ней лучше не привыкать. Каждый день такая в театр не ходит. А бывает, что люди в зале встают и уходят? Я отношусь к тем работникам театра, для которых любовь публики – самое главное. Уход зрителей расстраивает, но это ни в коем случае не должно приводить к раздражению на сцене. Раздражение – это в принципе самое неприятное состояние, которое никому не идет. Человек сразу теряет обаяние. Если хочется, например, в ком-то известном разочароваться, то достаточно посмотреть передачу «К барьеру». Никто там не выглядит хорошо, не умеет другого выслушать. Все, даже лучшие доводы, звучат впустую. Вот и артисту надо всячески гасить в себе это состоянии. На сцене можно работать только в состоянии внутренней гармонии. Вы рекордсмен фестиваля… Так говорят. Я постоянный участник, выступал на нем пять раз. Но у меня есть более удивительный рекорд, связанный с Новосибирском рекорд более удивительный. Будучи еще молодым артистом, я получил право на сольные концерты, и вместо отпуска в 1983 году поехал сюда. Отработал неделю по пять концертов в день! Всего 35 аншлаговых концертов в театре оперы и балета. Простаивал по десять часов на сцене. Когда после этого приехал в Москву, меня вызвали в Минкультуры СССР и сказали, что я много зарабатываю. 100 рублей за концерт были раздражающие деньги. 500 рублей в день. Всего заработал тогда 3,5 тысяч. Спросил, сколько можно, не смогли ответить, но уточнили, что даже министр столько не получает. Но ведь на министра никто и не пойдет… В театр ходите, как зритель? Да, но не так часто, как моя жена. Она вообще бесконечно интересующийся искусством человек. Я выбираю спектакли по сарафанному радио. Особенно в наши времена, когда что угодно можно узнать по телевидению, радио, в интернете. Нельзя по статьям судить о спектакле, поэтому услышал хорошее мнение знающих людей, значит надо посмотреть. Сбылась ваша мечта, вы открыли свою школу… Я не мечтатель. Делаю, что хочу, а что не могу – о том и не мечтаю. Про школу сильно не думал, много было препятствий, но потом все вдруг получилось. Любой профессиональный коллектив хочет воспитывать для себя кадры, иметь школу. Я думал, что не наберу первый курс, конкуренция высокая. К моему удивлению вместо 15 человек набрал 30. У нас бесплатное образование на актерском факультете. Мне нужны не богатые, а талантливые. У нас в России редко бывает наоборот. У вас за плечами высшая физико-математическая школа. Это пригодилось в жизни? Математика – одна из сфер, где я просто попробовал себя. Еще биология. Но я правильно выбрал свой путь. Другое бы делал еще хуже. Родители не пытались никогда отговорить от актерского пути. Новый год любите, ждете? Вообще верю в чудеса и люблю праздники. Вернее даже не сами праздники, а их предвкушение. Ожидание сильнее, чем Новый год. Так бывает, когда очень хочешь выпить кофе, и это оказывается слаще самого кофе. Досье Константин Аркадьевич Райкин Родился 8 июля 1950 года в Ленинграде Сын Аркадия Исааковича Райкина Российский актёр театра и кино Руководитель московского театра «Сатирикон» Сыграл в 23 художественных фильмах («Свой среди чужих, чужой среди своих», «Русский регтайм», «Труффальдино из Бергамо» и т.д) 8 июля 2010 года — награждён орденом «За заслуги перед Отечеством» III степени — за большой вклад в развитие отечественного театрального искусства и многолетнюю творческую деятельность Кононова Юлия Фото Виктора Дмитриева
Casi: click here Константин Райкин: Великие отрицательные роли сделали меня лучше Юлия Щеткова, Новая Сибирь Рекордсмен Рождественского фестиваля искусств в пятый раз посетил крупнейший культурный форум за Уралом. Моноспектаклем «Константин Райкин. Вечер с Достоевским» народный артист России Константин Райкин открыл драматическую программу X Международного Рождественского фестиваля искусств. Посетив главный культурный форум Сибири в пятый раз, художественный руководитель московского театра «Сатирикон» получил почетный статус участника-рекордсмена, о чем не без иронии сообщил на неформальной творческой встрече, которая по традиции прошла в гостевой комнате театра «Глобус». Новосибирский театралы, пережившие не один и не два Рождественских фестиваля искусств, прекрасно помнят все без исключения визиты Константина Аркадьевича. Спектакли, сыгранные с не признанными словарями переаншлагами. Беседы, проходившие в битком набитых гостиных в атмосфере полного и безграничного обожания. Аплодисменты, в которых великого актера, режиссера, педагога и знатока зрительских сердец местная публика щедро купала. И хотя кто-то из мудрецов от театра утверждает, будто счастье артиста не в аплодисментах, Константин Райкин убежден в том, что овация — полезная пища для трагиков, комедиантов и всех мастей лицедеев. «Для меня Новосибирск — это город мозгов и душ, интеллектуальный и духовный центр, почему я сюда всегда с удовольствием приезжаю, — рассказывает народный артист. — Я люблю выступать на сцене театра «Глобус». Сценическое пространство этого театра больше всего похоже на сценическое пространство театра «Сатирикон», и нам очень легко с технической точки зрения настраивать здесь свои спектакли. Я не могу пожаловаться на нелюбовь к себе публики. Меня в Новосибирске любят. Восторженный фестивальный зритель всегда аплодирует, и всегда стоя. Помимо зашкаливающих децибел финальных аплодисментов Новосибирск запомнился артисту Райкину первыми солидными гонорарами. «Когда я был молодой и популярный артист, у меня появилось официальное право на сольный концерт в двух отделениях, — вспоминает Константин Аркадьевич. — Это было что-то невероятное: я мог два часа стоять перед публикой на сцене! В моем распоряжении были аккомпаниатор, микрофон и пара осветительных приборов. И вот во время своего отпуска я приехал в Новосибирск и стал давать концерты. Работал я на сцене театра оперы и балета и, на радость филармонии, которой я был ангажирован, собирал зал. Семь дней подряд по пять аншлагов в сутки. Я дал тридцать пять концертов. Простаивал на сцене по десять часов чистого времени. Вырубался мгновенно на пятнадцать минут после каждого спектакля, и единственное, что меня волновало, — это говорил я такие-то слова во время концерта или еще нет. Я работал с воодушевлением и получал по сто рублей за концерт. При ста восьмидесяти рублях в месяц в театре. Перед отъездом из Новосибирска мне выдали разом весь гонорар. Я сложил эти три с половиной тысячи рублей в кожаный чемоданчик и поехал в Москву, где меня вызвали в финансовый отдел. Там мне сказали, что я зарабатываю слишком много. «А сколько надо?» — спросил я. «Не знаем, сколько надо, но вы заработали больше, чем министр культуры!» После этой беседы я поехал вместе с чемоданчиком к родителям в Подмосковье. Они жили в легендарном дачном поселке на Николиной горе. Рядом с поселком была беседка, на которой давали концерты известные музыканты. В этот день все ждали приезда Рихтера. Родители пошли на концерт, и я, захватив свой чемоданчик, отправился вместе с ними. Сначала на грузовике привезли рояль, потом на «Мерседесе» приехал сам Рихтер. Он действительно играл, и это было такое фантастическое зрелище, что только поздно вечером я обнаружил, что моего чемоданчика нигде нет. Я побежал обратно в беседку, стал всех расспрашивать и обнаружил свой чемоданчик в целости и сохранности. Оказывается, его после концерта предусмотрительно запер в своем сарае завхоз. Не знаю, вернул бы он мне этот чемодан, если бы знал, какая сумма в нем хранится, но сила искусства, благодаря которому забываешь обо всем, — налицо». Что же касается недавних событий, то воспроизвести эффект на новосибирского зрителя в рамках Х Рождественского фестиваля Константин Райкин решил спектаклем, многажды апробированным на столичном зрителе. Премьера постановки «Константин Райкин. Вечер с Достоевским» — сценического переложения повести «Записки из подполья» в режиссуре Валерия Фокина — состоялась 24 сентября 2010 года на сцене театра «Сатирикон» и была приурочена к 60-летию народного артиста. Несмотря на вызывающе концертное название, «Вечер с Достоевским» не столько бенефис, сколько возвращение к театральной легенде: 37 лет тому назад магистры российского театра уже встречались в таком составе под крышей старого «Современника». Речь идет о камерном спектакле 1976 года под названием «И пойду! И пойду!..», участие в котором принимали Константин Райкин, Елена Коренева и Авангард Леонтьев. Описать камерную работу никто не удосужился. В памяти критиков остались лишь «нечленораздельные восторги» и разговоры о чуде, внесшем весомую лепту в театральную жизнь Москвы и сыгравшем отнюдь не эпизодическую роль в профессиональной судьбе своих создателей. Запрещенному советским минкультом, но скандально известному Подпольному был дан официальный доступ к сцене. А режиссер Фокин и артист Райкин прослыли конгениальными экспериментаторами и даже умудрились обаять самого Ежи Гротовского. «Тридцать семь лет назад в театре «Современник», в репетиционном зале на пятом этаже, мы с Валерием Владимировичем сделали спектакль по произведениям Достоевского, — вспоминает Константин Райкин. — Изначально литературной основой спектакля должны были стать «Записки из подполья». Но автор был «реакционный», полузапрещенный, а «Записки» считались вообще непроходимой вещью, «писком индивидуализма», как писал Максим Горький. Чтобы провести спектакль через репертком, мы придумали соединить «Записки» со «Сном смешного человека», который считался относительно светлой вещью в творчестве Достоевского и не вызывал неодобрения цензуры. Это был этапный спектакль в нашей жизни. Мы играли в маленьком помещении на сто человек (понятия «малая сцена» тогда в нашей стране не было) при одном осветительном приборе в стиле «бедного театра». На нас успешно продавали билеты, и вскоре спектакль посмотрело пол-Москвы. А на одном из показов даже побывал один из двух величайших мастеров мирового театра — Ежи Гротовский. Он был под огромным впечатлением от нашей работы. А мы были под огромным впечатлением от того, что он был под впечатлением. Прошло много лет. И я решил вернуться к этому произведению. Причин было достаточно, а идея пришла мне в голову буквально молниеносно. Я тут же позвонил Валерию Фокину. Он сказал, что сам об этом думал, — и согласился. Мы стали встречаться, обсуждать, и единственное, что меня в этой затее смущало, — необходимость играть одному. Я думал, что это будет работа на двоих. Даже немного испугался». Впрочем, очередное взаимодействие с «режиссером японской сборки», как именуют Фокина в узких кругах за ювелирную партитуру спектакля и тонкую и точную работу с артистами, рассеяло все сомнения исполнителя. «Как артист я — существо подневольное и должен слушаться режиссера, — рассказывает Константин Аркадьевич. — Так меня учили: в работе режиссер — царь и бог. Все, что играет на сцене актер, принадлежит режиссеру. Актер без режиссера на сцене и зрачком не поведет. А хороший артист еще и быстро присвоит, сделает своим все, что ему придумал режиссер. На то он и актер! Мы с Валерием Владимировичем Фокиным создали вместе девятнадцать спектаклей. И все, что я делал и делаю в этих спектаклях, придумал он». С писателем Достоевским и его «подпольным человеком» артиста Райкина связывают не менее доверительные взаимоотношения. «Записки из подполья» — произведение, которое кардинально изменило мою жизнь. Если бы я не прочел его, я был бы сейчас абсолютно другим, — уверяет исполнитель роли Подпольного. — Герой Достоевского — это мерзкий, отвратительный, но гениальный в плане полета мысли человек. И он похож на меня больше, чем какой-либо другой герой мировой литературы. Подпольный четко разделил мою жизнь на две части — до и после знакомства с ним. Я прожил жизнь этого персонажа, сыграл его и теперь могу не быть таким, как он. Могу не сворачивать, не идти по протоптанной им дорожке. Извергая из себя скверну, я избавляю себя от опасности быть в жизни таким, каким описывает моего героя автор. Это животворная реакция на своего персонажа, если правильно относиться к отрицательным ролям. Я, как вы знаете, много сыграл великих отрицательных ролей и абсолютно уверен в том, что именно они сделали меня лучше». Не менее плодотворное влияние на работу театрального организма, по мнению Райкина, оказывают и зрители. Не рафинированная и легкая на подъем фестивальная публика, а родной московский зритель, у которого широкая душа, но свинцовый и самолюбивый зад — такой задарма с мягкого кресла не поднимется. «У нас в стране существует целое фестивальное направление — фестивальные спектакли, которые не приспособлены для репертуарной сцены, фестивальные режиссеры, которые их создают, наконец, фестивальные зрители. Это очень развращающая артистов аудитория, к которой лучше не привыкать. Это восторженная, смакующая публика. Публика — дегустатор. Между тем вино делается не для дегустаторов, а для пьяниц. Для более простецкого зрителя, который приходит уставший после работы в театр и с подозрением смотрит на сцену: «А не объегоривают ли тут меня?» Это недоверчивая, грубоватая публика, которая не терпит вялотекущих тонкостей. Я их, кстати, тоже не люблю. Зато для меня крайне важно взаимодействие актера и зрителя. Это традиция театра «Сатирикон» в частности и русского театра в целом. И это моя принципиальная позиция, без которой я не знаю, что в театральном искусстве делать. Театральные критики любят свою непохожесть, свою отдельность от всех. Успех спектакля их раздражает. Они предпочитают сидеть в пустом зале: мол, вы не понимаете, а я понимаю. А я, наоборот, ценю и люблю в себе похожесть на других людей. И будучи похожим на зрителя, я могу быть уверен, что буду им понят. А это очень важно, чтобы между сценой и залом было понимание. Только когда люди по обе стороны рампы едины и случается настоящее театральное чудо. Это редко, но все же происходит. Казалось бы, в театр приходят абсолютно разные люди. Смотришь в зал перед началом спектакля — ни одного похожего друг на друга человека — и думаешь: «Как мне сегодня не повезло!» И вдруг начинается спектакль, и перед тобой оказывается зал-сурикат. Все, как один, реагируют на происходящее на сцене. Все сливаются в едином порыве, и в этот момент в них просыпается сам господь бог. Вот это и есть чудо, к которому надо стремиться. И, уверяю вас, именно об этом мечтают все режиссеры. Даже те, кто говорит, будто любит, когда зал раскалывается на два лагеря, на самом деле жаждет, чтобы все в зале, как один, умирали от восторга». Но как меня провожали со сцены в этот приезд, не идет ни в какое сравнение с тем, как когда-то благодарили меня за спектакль «Квартет». Я поставил этот спектакль как режиссер, но не принимал участие в нем в качестве актера. Я стоял за кулисами и смотрел. Это был такой безоговорочный успех, что я, не особо любя это дело — выход режиссера к залу, выскочил вместе с артистами на поклон. Мы кланялись, и во время каждого поклона я говорил своим актерам: «Кушайте на здоровье!».
Administrator: Отсюда Константин Райкин уехал из "улыбнувшейся" Тулы с самоваром и пряниками Туле в рамках открывшегося в воскресенье Всероссийского кинофестиваля комедий «Улыбнись, Россия!» прошел творческий вечер Константина Райкина. Как стало известно ИА «Тульская пресса», встреча актера театра и кино, руководителя московского театра «Сатирикон» с ценителями искусства Мельпомены прошла 16 декабря в Тульской областной филармонии. Константин Райкин поделился с туляками воспоминаниями, рассказал о тех обстоятельствах, с которыми связан его приход в актерскую профессию, своих переживаниях в этот важный для будущего мастера театра и кино момент. «Большая часть вечера была посвящена поэзии. Константин Райкин читал произведения своих любимых авторов – Александра Пушкина, Давида Самойлова, Николая Заболоцкого, Николая Рубцова, Осипа Мандельштама», — рассказали в пресс-службе правительства Тульской области. В конце встречи президент фестиваля Алла Сурикова вручила актеру премию «За вклад в комедию». А министр культуры и туризма Татьяна Рыбкина, поблагодарив от имени туляков и правительства региона Райкина за замечательный вечер и за возможность тулякам заново открыть для себя творчество великих поэтов, преподнесла ему в память о встрече традиционные тульские сувениры – самовар и пряники.
Administrator: Отсюда Константин Райкин: Фестивальные зрители — это «дегустаторы», а вино надо делать для пьяниц Тайга.инфо подводит итоги Рождественского фестиваля искусств в Новосибирске. Одной из главных его звезд стал Константин Райкин с постановкой «Вечер с Достоевским». Он рассказал журналистам о творчестве как «вине для пьяниц», Новосибирске как «городе мозгов» и любви к публике как «самой важной свае». Жизнь разделилась на «до» и «после» Тридцать пять лет назад мы с Валерием Владимировичем Фокиным поставили спектакль «И пойду, и пойду!», по «Запискам из подполья» и «Сну смешного человека» Федора Михайловича Достоевского. В то время была серьезная цензура, Достоевский считался сомнительным писателем с точки зрения идеологии советской власти, а повесть «Записки из подполья» — «писком индивидуализма», как говорил Максим Горький. Поэтому спектакль по одним «Запискам» поставить было нереально. Чтобы это стало реальностью, нам пришлось объединить их со «Сном». Это был важный этап в моей театральной деятельности, потому что этот спектакль посмотрел [польский театральный режиссер] Ежи Гротовски — одна из двух главных фигур мирового театра, вторая — [английский режиссёр театра и кино] Питер Брук. Гротовски был под впечатлением, нас это очень вдохновило, и спектакль стал переломным этапом моей творческой биографии. «И пойду, и пойду!» мы играли в формате «бедного театра», при одном осветительном приборе. Через время, вспомнив этот опыт и готовясь к своему шестидесятилетию, я предложил Фокину поставить Достоевского на большой сцене, он мне ответил, что подумает день-два и перезвонит. Перезвонил через два часа и согласился, но предложил сыграть моноспектакль. Я испугался, потому что думал, что это работа на двоих или даже большой полноценный спектакль. Но в итоге я играю один. «Записки из подполья» — это произведение, которое поменяло мою жизнь. Их герой — мерзкий человек и одновременно гениальный — с точки зрения полета мысли и философии, которую он несет. И мелкий, с другой стороны. Но этот человек похож на меня более, чем кто-либо из мировой литературы. Это произведение в свое время меня очень изменило. Если бы я его не прочел, я был бы другим. Моя жизнь разделилась на «до» и «после» прочтения, которое избавило меня от опасности стать таким в реальности. Это животворная функция великих отрицательных ролей, если правильно к ним подходить. Я думаю, что это меня улучшает. Новосибирск — город искусств В Новосибирске очень хорошая публика, «фестивальная». Это же особое направление — фестиваль, и это определяющее понятие, есть специальное фестивальное кино, спектакли, режиссеры. Также и фестивальная публика. Она очень развращающая, к ней нельзя привыкать, это опасное дело, потому что подсаживаешься. На обычные спектакли ходит более простецкая публика, не такая восторженная, экзальтированная, как здесь, на фестивале. Ведь фестивальные зрители — это «дегустаторы», а вино надо делать для пьяниц — спектакли ставить для обычного театрального зрителя, уставшего после работы и почему-то пришедшего в театр. Здесь очень хорошая публика, прием в Новосибирске в два раза сильнее, чем в Москве, это означает, что здесь определенным образом настроенная публика, в ней больше непосредственности, чем в столичной. Там все ходят в театр оглядкой на соседа, боятся первыми захлопать или как-то проявить свои эмоции и мысли. У них «тяжелые зады», им труднее встать от восторга. Для меня Новосибирск — город мозгов и душ высоких, город искусств. Это интеллектуальный и духовный центр. Желание, которое казалось немыслимым Появление своей театральной школы — это этап моего взросления. Любой театральный коллектив, достигая определенного уровня зрелости, хочет иметь свою театральную школу, самому выращивать кадры. Это было давнее желание, которое казалось немыслимым. Я — делатель, а не мечтатель, чего не могу, о том и не мечтаю. Я — практик, не то что я лишен метафизики — я взлетаю, но над теми вещами, которые имеют возможность воплотиться. Поэтому о школе я не мечтал. Но позже появилась возможность это сделать, и выстроилось настоящее здание театрального института, это редкий случай — функционально выстроенное здание под театральный институт! Первый курс набрался с большим конкурсом — на удивление, потому что была большая конкуренция, в Москве все-таки много «намоленных» вузов типа ГИТИСА, «Щуки», Школы-студии МХАТ... Обучение актерскому делу я решил сделать бесплатным, потому что мне нужны талантливые, а не богатые. Ведь давно проверено, что наиболее одаренные артисты — выходцы из материально не благополучных семей. «Добрый зритель в девятом ряду» Отношения с публикой, в определенном смысле, — это самое главное. Я отношусь к тем работникам театра, для которых любовь к публике — самая важная свая в фундаменте театрального дела. Основатель нашего театра «Сатирикон», Аркадий Райкин, всегда выходил на сцену с большой любовью к зрителю. Любовь к публике — это позиция принципиальная и важная. Когда люди встают и уходят со спектакля, не дослушав меня, который пытается с ними делиться чем-то, что для меня очень важно, и хочет, чтобы его услышали и поняли — это всегда огорчительно, потому что кажется, что ты, видимо, недостаточно держишь внимание. Но в этом случае главное — не переходить на раздражение. Это чувство для артиста — самое непродуктивное и нетворческое. Он теряет обаяние, потому что это очень неидущее любому человеку состояние. Я вот не смотрю, например, передачу «К барьеру», потому что, если хочешь разочароваться в человеке, посмотри, как он спорит в этой передаче, где никто не пытается друг друга выслушать и никто не уходит от этого раздражения, которое рождается в споре. И какие бы ни были доводы у человека, тебе становится на них плевать, потому что он очень неприятно выглядит. Артисту нужно гасить в себе раздражение сразу и работать только во внутренней гармонии с миром, ибо, как писал Николай Васильевич Гоголь в замечательном произведении «Портрет»: «Художник и в тревоге дышит покоем». Потому что внутренне он все равно соединен с какой-то божественной гармонией. Если у тебя радости нет от взаимодействия со зрителем, художественного у тебя не получится. Раздражение — это нечто антихудожественное, в этом состоянии нельзя творить, как и в состоянии «Ну, погоди!», то есть в желании кому-то что-то доказать или сделать назло. Твоя работа должна быть высказыванием, которым ты хочешь поделиться с себе подобным. Поэтому я люблю свою похожесть на многих. Некоторые стараются лелеять в себе свою непохожесть, этим грешат театральные критики. А для меня ценна именно похожесть, потому что, если что-то нравится мне, понравится многим, и это хорошо. Ведь тогда, как бы сложно я ни высказывался, я буду понят. А самое трагичное в театре — это когда тебя не понимают. Или такое «вежливое непонимание», когда человек досиживает спектакль только из вежливости, потому что перед ним тут что-то изображают. Очень хорошо, когда все едины — это театральное чудо. Бывает, собирается на спектакле публика — винегрет, кто-то орет: «Давайте начинать!», кто-то выпендривается, кто-то болтает, и вдруг, с началом спектакля они все одинаково замирают, и уже нет тех, кто выпендривался, нет разделения, в определенный момент в них «прорастает Господь Бог», это уже один зритель, потому что спектакль заставляет их всех едино чувствовать. Подготовила Юлия Катковская
Локоны: Константин Райкин с 0:40 по 1:18:
Administrator: Константин Райкин. «Диалоги при свидетелях с А.Максимовым». Московский международный дом музыки. 12.10.2013. Автор фоторепортажа: Кирилл Видеев Более 100 фотографий
Локоны:
Локоны: Театр и концерты — эксклюзивные фото и видео www.x1.ru © Виктор Дмитриев: Константин Райкин: театр теней Константин Райкин - Вечер с Достоевским - спектакль - по мотивам повести «Записки из подполья» - режиссёр Валерий Фокин - НАМТ Глобус - театр - X Международный Рождественский фестиваль искусств - 04.12.13 г. Новосибирск, Сибирь, Россия (32 фото) Подробный фотоотчёт (155 фото) - ЗДЕСЬ
Administrator: Константин Райкин в Тамбове Народный артист России, сын великого Аркадия Райкина, художественный руководитель театра "Сатирикон" представил в Тамбове спектакль-встречу. Каждый выход Константина Райкина на сцену — это триумф актерского искусства, мощного, глубокого, захватывающего своей энергией. На протяжении двух часов, которые промчались как двадцать минут он рассказал немного о себе и перенес зрителей в мир А. Пушкина, О. Мандельштама, Н. Заболоцкого, Д. Самойлова, Н. Рубцова. Еще фотографии ЗДЕСЬ.
Administrator: От зрителя Вчера смотрела прекрасный поэтический вечер Константина Райкина - как исполнителя, конечно. И радостно услышала его высказывание, что высшая драматургия - это драматургия в стихах. И я так считаю. В нынешние времена частенько твердят, что это всё в прошлом - ничуть! это всё в будущем, пьесы в стихах современных и будущих драматургов опять будут на театре, вернутся к нам. Затмение чувств пройдёт, всё проходит...
Administrator: Транссиб Счастье – это ожидание счастья У Константина Райкина заиграет даже тот актер, на которого все уже махнули рукой В конце прошлого года новосибирцы «на ура» приняли моноспектакль «Вечер с Достоевским», с которым народный артист России Константин Райкин приехал на гастроли в столицу Сибири. После выступления актер рассказал «Транссибу» о своих режиссерских проектах, своем взгляде на театр изнутри и со стороны. Артисту полезно играть отрицательные роли – Не секрет, что Достоевского очень трудно читать и воспринимать. Наверное, нелегко также и выражать написанное им при помощи актерской игры. Константин Аркадьевич, что дала вам лично эта роль? – Спектакль этот идет на большой сцене театра «Сатирикон» уже несколько лет. Произведение «Записки из подполья», по которому он поставлен, вообще поменяло всю мою жизнь. После прочтения этой книги она разделилась на две части – до и после. Образ героя мерзкий и, одновременно, гениальный в полноте мысли и философии. Этот человек, совершающий отвратительные поступки, очень похож на меня. Книга, а теперь и роль, избавили меня от опасности стать таким же плохим в реальной жизни. Артисту вообще полезно играть отрицательные роли и злодеев такого масштаба. Думаю, что меня эта роль – через понимание ее сути и проекции качеств героя на себя, что очень и очень непросто – улучшила. – Как оцениваете новосибирского зрителя? Хорошо вас принимают и понимают? И как в целом можете оценить театральную публику в России? – В прошлый мой приезд в Новосибирск на спектакле «Квартет» творилось что-то невообразимое – зал стонал, кричал, неистовствовал. Сегодня тоже принимали очень хорошо: в разы теплей, чем в Москве. Публика в Сибири отличается от московской – больше непосредственности и доброжелательности. А вообще бывает обычная и фестивальная аудитория. Обычная – не такая экзальтированная, как та, что посещает просмотр спектаклей в рамках различных театральных фестивалей. К нам, в Марьину Рощу, например, если простые зрители приедут, то уже спасибо, что приехали. Такая публика, что называется, без вялотекущих тонкостей, не такая восторженная и благодарная, но зато она ежедневно-настоящая. А которая фестивальная, определенным образом настроенная, – к ней лучше не привыкать, каждый день такая публика в театр не ходит. В Новосибирском молодежном театре «Глобус» сцена очень похожа на ту, что есть в «Сатириконе». Получается перестраиваться без усилий. И успех спектакля, внятный успех, такой, как в Новосибирске, – это всегда очень «полезная еда» для артиста. В этот раз привез с собой жену (актрису театра «Сатирикон» Елену Бутенко – прим. автора). Она живо интересуется всем новым в искусстве и культуре. Сегодня, например, побежала в консерваторию. Про Новосибирск могу сказать, что это настоящий духовный и интеллектуальный центр. Вообще, можно выделить несколько таких центров в России, наряду с Москвой. Это, например, города «волжского пояса», уральский регион – Пермь, Екатеринбург, Челябинск и Магнитогорск. Для меня это значимые места. Раздражение – это нечто антихудожественное – Константин Аркадьевич, скажите честно: бывает, что на ваших спектаклях люди в зале встают и уходят? – Я отношусь к тем работникам театра, для которых любовь публики – самое главное. Уход зрителей расстраивает, но это ни в коем случае не должно приводить к раздражению на сцене. Раздражение – это самое неприятное состояние, которое никому не показано и никому не подходит. Человек сразу теряет обаяние. Если хочешь, например, разочароваться в какой-нибудь известной личности, горячо тобой уважаемой, то достаточно посмотреть передачу «К барьеру». Никто там не выглядит хорошо, не получается даже как следует выслушать своего оппонента. Все, даже лучшие доводы, звучат впустую. А артисту как раз и надо всячески гасить в себе это состояние. На сцене можно работать только в состоянии внутренней гармонии. Так и у Гоголя в «Портрете»: «… ибо художник и в тревоге дышит покоем». Раздражение – это нечто антихудожественное. – Что вас еще связывает с Новосибирском? – У меня есть один удивительный рекорд, связанный с Новосибирском. Будучи еще молодым артистом, я получил право на сольные концерты, и вместо отпуска в 1983 году приехал в ваш город. Отработал неделю по пять выступлений в день! Всего 35 аншлаговых концертов в театре оперы и балета. Простаивал по 10 часов на сцене. Когда после этого приехал в Москву, меня вызвали в Министерство культуры СССР и сказали, что я много зарабатываю. 100 рублей за концерт, 500 рублей в день – были раздражающие деньги. Спросил у чиновников, сколько можно. Они не смогли ответить, но уточнили, что даже министр столько не получает. Но ведь на министра никто и не пойдет… Доверяю профессиональным слухам – В театр ходите, как зритель? – Да, но не так часто, как моя жена. Она – бесконечно интересующийся искусством человек. Я же очень тщательно выбираю спектакли. Сейчас о постановках можно многое узнать из Интернета, по телевидению, а я пользуюсь, чтобы удостовериться, что спектакль действительно классный, «сарафанным радио». Нельзя по статьям в прессе или в Интернете судить о спектакле. Поэтому, если я услышал хорошее мнение знающих людей, значит, надо обязательно сходить и посмотреть. Я доверяю профессиональным слухам. Мне нужны не богатые, а талантливые – В этом году сбылась ваша мечта, вы открыли свою театральную школу… – Я не мечтатель. Делаю, что хочу, а что не могу – о том и не мечтаю. Про школу особо не думал, что получится – много было препятствий, но потом все вдруг само собой получилось. Любой профессиональный коллектив хочет воспитывать для себя кадры, иметь школу. Я думал, что не наберу первый курс, конкуренция высокая. К моему удивлению, вместо 15 человек набрал 30. Наверное, я произвел впечатление своим благородством и красотой (смеется). У нас бесплатное образование на актерском факультете. Мне нужны не богатые, а талантливые. У нас в России редко бывает наоборот. И, кроме того, две трети учеников – не из Москвы. – Вы окончили физико-математическую школу. Это пригодилось в жизни? – Математика – одна из сфер, где я просто попробовал себя. Но я правильно выбрал свой путь. Другое бы делал еще хуже. Родители никогда не пытались отговорить идти по актерскому пути. – А в возможность свершения чуда вы верите? – Верю в чудеса, и очень люблю праздники. Но важны не сами праздники, а их предвкушение. Счастье – это ожидание счастья. Так же и с чудом. Ожидание сильнее, чем, скажем, наступление того же Нового года. – Какое пожелание у вас самому себе? – Хочу завтра играть лучше, чем сегодня. Я похож на зрителя – А что в себе больше всего цените? – Люблю в себе свою похожесть на других. Другие любят непохожесть, а я – наоборот. А тут простой расчет – если я похож на зрителя, то я им буду понят. В зале во время действа должны быть все едины. Если зрители едины в своем восприятии и порыве, то в них просыпается Господь Бог. Это и есть чудо театра. А еще люблю быть хорошим режиссером. Ведь хороший артист тот, кто предложенное режиссером быстро делает по-настоящему своим. Задача режиссера – выстроить картину настолько подробно, чтобы контролировать любые повороты зрачка актеров. Вот с этим я люблю возиться. И у меня обязательно заиграет даже тот актер, на которого все уже махнули рукой. Я уж придумаю ему что-нибудь эдакое. Беседовал Роман Сидоров
Administrator: От зрителя Любимое Хотелось написать маленькую оду любимому Гению, сыну Гения. А потом подумалось, зачем? Я люблю его везде и всяким. И в танце, и в кино, и на сцене, Трепач ли он, Труффальдино, Синьор Тодеро или герой Записок из подполья... Почему-то сегодня весь вечер ползаю по клипам и наслаждаюсь. Клянусь, от песни Тени меня пробирает до сих пор. И не меньше, чем от Вечера с Достоевским.
Administrator: Отсюда Константин Райкин выступил в Ставрополе Артист представил моноспектакль под названием «Самое любимое» Константин В Ставрополе впервые в рамках большого гастрольного тура по Югу России и Северному Кавказу побывал народный артист России Константин Райкин. Ранее актёр посетил Ростов-на-Дону, Владикавказ и Ессентуки. Он представил ставропольским зрителям моноспектакль «Самое любимое». Никаких декораций или спецэффектов на сцене не было – только Райкин и микрофон. Поскольку в зале было холодно, актёр приободрил публику, сказав: «Ничего, сейчас согреетесь, когда начнёте хлопать» и даже пошутил: «Я вижу, вы все в верхней одежде, надо было и мне к вам в шубе выйти». В течение двух с половиной часов Райкин рассказывал о начале своего творческого пути. Рассказал и о том, что изначально хотел быть спортсменом и с детства занимался бегом, но в последний момент решил пойти по стопам отца и стать артистом. Райкин много вспоминал актёров, которые были дружны с их семьёй, и посвятил целый блок воспоминаний актёру Зиновию Герду. Во втором отделении спектакля Райкин читал стихи своих любимых поэтов: Давида Самойлова, Николая Заболоцкого, Николая Рубцова. Фотографировать себя Константин Райкин не разрешил, он даже пригрозил уйти со сцены, если кто-то попытается это сделать. Собрав цветы от поклонников, артист скрылся за кулисами.
Administrator: Отсюда Константин Райкин: «От опасности стать мерзким можно избавиться» Известный актер рассказал об эстетах и раздражении на сцене. Многие местные театралы считают самым ярким событием ушедшего года спектакль «Константин Райкин. Вечер с Достоевским» Десятого Рождественского фестиваля. Оказалось, что руководителя театра «Сатирикон» связывают с Новосибирском творческие победы юности. Как вернули портфель денег — Почему вы частый гость новосибирского Рождественского фестиваля? — Фестиваль хорош, и публика здесь особенная. Ваш город — это город мозгов и высокой души, при этом всегда ждущий встречи с приезжими артистами. Известный факт: спектакли философские не слишком популярны у людей, пришедших в театр после работы. И это понятно. Но без них пропадёт театр, поэтому мы готовы к «прохладному» приёму. Но в Новосибирске на таких пьесах приём в два раза теплее, чем в Москве. Вот и сложный «Вечер с Достоевским» прошёл «на ура». В столице публика тяжёлая: прежде чем аплодировать, каждый оглянется на рядом сидящего, дабы не выпасть из общего «объективного» мнения. К тому же у московских зрителей довольно тяжёлые зады — восторженно встать и поблагодарить артистов, как это делают сибиряки, они не хотят. С Новосибирском у меня связана одна забавная история. Около тридцати лет назад мне было даровано Министерством культуры право на сольный концерт в двух отделениях. Это было невероятное счастье! Я готов был жить на сцене, а тут мне дали свободу действий, и я ею в Новосибирске наслаждался: играл семь дней подряд по пять спектаклей в день. Первое моё новосибирское достижение — я научился спать по 15 минут в перерывах между спектаклями. Правда, отдохнуть это не помогало, и я часто ловил себя на мысли: «Я уже исполнял эту репризу в текущем спектакле или нет?» Своеобразное дежавю длиной в неделю… А вторым весомым и приятным достижением был самый большой гонорар, полученный мной за мою тогдашнюю театральную жизнь. В театре в месяц я получал 180 рублей, а здесь мне платили 100 рублей за концерт. Увёз я отсюда три с половиной тысячи рублей — сумма баснословная! Это был пухлый портфель. Я не выпускал его из рук, боялся где-нибудь оставить. Я приехал к родителям, на дачу на Николину гору. На летней сцене давал концерт знаменитый пианист Святослав Рихтер. Мы пошли на концерт, я взял портфель с собой. Но Рихтер так играл, что меня накрыло. Я был под впечатлением от концерта, подходил к пианисту, говорил… А вечером дома опомнился — портфель я где-то оставил, видимо, на улице, перед сценой. И тут меня накрыло во второй раз! Я помчался к сторожу, спросил, не приносили ли портфель. Он хитро улыбнулся и отдал мне моё сокровище! Сверхчестный сторож попался, я до сих пор ему благодарен. Либо он не заглянул в портфель, либо заглянул и ничего себе не взял! — Говорят, ваш любимый писатель Достоевский. — Мой театральный роман с Достоевским начался более 35 лет назад. Мы с Валерием Владимировичем Фокиным в театре «Современник» в репетиционном зале поставили спектакль по двум произведениям Достоевского — «Записки из подполья» и «Сны смешного человека». Называлось это действо «И пойду, и пойду». Тогда «Записки из подполья» было практически невозможно поставить, ведь существовала очень строгая цензура. Достоевский считался писателем, мягко говоря, сомнительным с точки зрения идеологии советской власти. А уж «Записки» были официально признаны самым реакционным произведением Фёдора Михайловича, «писком индивидуализма», по хрестоматийному определению Горького. В общем, пришлось выкручиваться, и чтобы постановка стала реальностью, текст соединили со «Сном смешного человека», более обнадёживающим опусом Достоевского. Играли мы спектакль долго. А три года назад я снова перечёл Достоевского и захотел оживить этот текст на большой сцене, уже без цензуры и заигрываний с властными структурами. И всё получилось, «Вечер с Достоевским» я играл на своём юбилее как бенефисный спектакль... — Отрицательный герой — и бенефис?! — «Записки» — произведение, сыгравшее большую роль в моей жизни, изменившее меня. Герой, мерзкий человек, демонстрирует гениальный полёт мысли, когда рассуждает о жизни. Но вместе с тем он ничтожен, потому что из страха совершаются отвратительные поступки… Он очень похож на меня. Боле того, это самый похожий на меня персонаж, которого я встречал в литературе. Читая «Записки» впервые, я был поражён, что человек XIX века может так писать обо мне, так знать меня! Жизнь моя разделилась на две части — до и после прочтения. Я смог избавиться от опасности стать таким. И сейчас именно потому, что воплощаю персонаж Фёдора Михайловича на сцене, могу сам идти по другой дороге. Такова животворная функция отрицательных ролей — исторгая из себя скверну, становиться лучше. Пробовался в спорте и математике — Бывает так, что посреди спектакля зритель встаёт и уходит? И вам очень мешает такое поведение? — Бывает, и это, конечно, обидно. Это как в жизни, когда ты что-то сокровенное говоришь человеку, душу перед ним выворачиваешь, тебе важно, чтобы твой визави тебя понял, а он встаёт и уходит… Даже если он просто в туалет пошёл — значит, в момент твоего откровения он нашёл возможным допустить мысль о туалете. Значит, я был недостаточно интересен, не захватил всего его внимания. Огорчительно, но в раздражение это не должно переходить. Вообще, злость и раздражение — это самое нетворческое, непродуктивное состояние. Да и человек, испытывающий эти эмоции, теряет всё своё обаяние. Я, например, никогда не смотрю передачу «К барьеру» — потому что, глядя на её героев, можно только разочароваться. В героях или в человечестве в целом. Так вот, артист может творить только когда находится в состоянии внутренней гармонии с миром. Гоголь в повести «Портрет» говорит: «Художник и в тревоге дышит покоем». Так вот, актёр испытывает наслаждение от игры, от партнёрства, даже когда существует в роли бунтаря. Нельзя творить в состоянии «Ну, погоди!» Спектакль, роль — это твоё высказывание, и тебе необходимо быть понятым — здесь и сейчас. А значит, должен быть внутренний покой. Вот и стараюсь находиться в состоянии творческого покоя. Сложно, но опыт есть опыт… — Вы родились в семье знаменитого артиста. Сразу было ясно, что вы тоже пойдёте по театральной стезе? — Нет, я себя пробовал в разных направлениях. Учился в физико-математической школе, интересовался биологией, увлекался спортом… Но недавно я пришёл к выводу, что очень правильно выбрал профессию. Что-нибудь другое я бы делал ещё хуже! — В этом году вы открыли Высшую театральную школу Константина Райкина. Значит ли это, что существующие институты вас не устраивают? — Каждый творческий коллектив на определённом этапе чувствует потребность в своих молодых кадрах. Так что мне просто нужно было начать готовить артистов для «Сатирикона» своими силами. Это не значит, что все они войдут в труппу театра, но хорошую подготовку я гарантирую. Меня удивило, что конкурс ко мне был столь же высокий, как и в другие театральные вузы Москвы, так что я взял в два раза больше ребят, чем планировал. Сегодня они очень смешные: ходят за педагогами пингвиньей толпой, заглядывают в глаза, любуются… Обучение бесплатное — мне нужны талантливые, а не богатые. Досье Константин Аркадьевич Райкин, народный артист России. Родился 8 июля 1950 года в Ленинграде, где в 1967 году закончил физико-математическую школу № 45. В 1971 году окончил театральное училище имени Б. В. Щукина (курс Ю. В. Катина-Ярцева). В том же году Константин Райкин был приглашён Галиной Волчек в театр «Современник», на сцене которого играл десять лет. За это время он сыграл в театре 38 ролей. В 1981 году перешёл в Ленинградский театр миниатюр под руководством А. И. Райкина. В 1982 году театр переехал в Москву и стал Государственным театром миниатюр, а с 1987 — московским театром «Сатирикон». В 2012 году создал «Высшую школу сценических искусств. Театральную школу Константина Райкина». В 2013 году впервые проведён набор 30 студентов на актёрский факультет.
Administrator: От зрителя О «Самом любимом» К 37-ти годам этот человек уже успел объездить с сольными концертами и творческими встречами всю нашу необъятную Родину, собирая при этом полные залы. Используя природную гуттаперчевость, он развлекал зрителей сериями миниатюр, имитирующих повадки и мимику животных, распознавал их сходство с человеческими характерами. В своих выступлениях он комбинировал разговорный жан…р, эксцентрику, танцы, с неожиданным переходом к чтению стихов. При этом, рано начав преподавательскую деятельность, демонстрировал публике немало умопомрачительно смешных наблюдений за абитуриентами театральных вузов. На протяжении 43 лет он является одним из ведущих российских актёров театра, 33 года режиссирует спектакли, 26 лет является худруком, крайне редко соглашается на съёмки в кино и обладает высшими наградами в своей профессии. Сочетание его самоиронии, самолюбия и самокритики поражает. Его имя – Константин Райкин. Зрители Кавминвод ждали встречи с ним довольно давно и не оставили в зале им. Шаляпина в Ессентуках свободных мест. Выход Маэстро предваряла музыка Нино Рота из к/ф Ф. Феллини «Ночи Кабирии». Константин Аркадьевич, одетый во фрак, «выпорхнул» на сцену под свет двух прожекторов также легко, как в родном театре «Сатирикон», где этот моноспектакль-концерт именуется «Своим голосом». Предупредив, что преимущественно будет читать стихи, он сходу, в своей авторской манере, не подразумевающей долгой подготовки зрителя, предварил декламацию получасовым рассказом о ярких моментах своего детства и юности. Об известности родителей, занятиях прыжками в длину и спринтерским бегом, работе в группе юннатов при зоопарке, обучением в классе с биологическим уклоном в школе при Ленинградском государственном университете, и последовавших за этим вступительных экзаменах на биологический факультет. А затем – о неожиданном решении испытать судьбу и попробовать свои силы в актёрском ремесле – поездке в Москву для поступления в лучшее театральное учебное заведение того времени – Высшее училище им. Б. В. Щукина. Местами прерываясь аплодисментами и смехом, бурные сомнения, переживания и необыкновенные факты из биографии будущего артиста заставляли слушателей ощущать происходящее всеми фибрами души. Настолько проникновенно Константин Аркадьевич описывал свои воспоминания, «пропитывая» их разнообразными эмоциями и оживляя жестикуляцией. И вот, стремительно закончив историю своего актёрского становления, Маэстро перешёл к обещанной декламации. Примечательно, что уверенность в необходимости этого, он почувствовал, получив в своё время одобрительное напутствие отца – Аркадия Исааковича: «Всегда читай стихи! Они помогут зрителям понять тебя, понять себя, понять жизнь»… Читал он своих излюбленных поэтов: Давида Самойлова, Николая Заболоцкого, Осипа Мандельштама, Николая Рубцова, Лопе де Вега и Александра Пушкина. Говоря о выбранных стихах, Константин Аркадьевич отметил: «Они – тоже про меня». Каждое произведение предварялось комментариями о непростой судьбе и жизненных перипетиях автора. Непревзойдённо яростно, а порой и душераздирающе, Райкин говорил о превратностях существования российских поэтов, их непростых взаимоотношениях с властью и обществом, о запоздалых признаниях, горечи и страданиях. Но вместе с тем – небывалой высоте и ясности ума, неизвестно откуда берущимся оптимизме, терпении и вере в прекрасное. Слушатели буквально «вжались» в свои кресла, настолько напористо звучали его слова со сцены. Образы героев и мелодики стихотворений сменяли друг друга с ошеломительной частотой, едва давая возможность перевести дух и насладиться услышанным. Сменялись не только авторы, но и стили: от любовно-лирического до философско-драматического. Такой размах артистических способностей изумлял глаза и уши. Энергетика так и хлестала в разные стороны, заставляя проникнуться этим удивительным действом. Два часа без перерыва слушатели могли наслаждаться импульсивным потоком стихотворной речи Константина Райкина, пока он не остановился сам, и, сказав несколько благожелательных слов в адрес зала, покинул сцену, отвесив поклон публике, устроившей ему овацию стоя. Снова зазвучала музыка Н. Рота и зрители начали потихоньку расходиться. Их лица и мысли в этот вечер были наполнены массой каких-то совсем новых и красочных впечатлений.
Administrator: Отсюда Райкин показал спектакль без дураков Гастрольный сезон в этом году в Ставрополе открыл народный артист России, сын легендарного Аркадия Райкина, руководитель московского театра «Сатирикон» Константин Райкин К нам он приехал с моноспектаклем «Самое любимое», который идет в репертуаре «Сатирикона» уже много лет, и билетов на него недостать. А вот в краевой столице свободных мест в зале на выступлении Райкина было, к сожалению, много: видимо, на зрителей повлияли сильные морозы и ветер. Поскольку в зале было прохладно, блеснуть нарядами местной публике не пришлось – большинство зрителей сидели в верхней одежде. Актер предстал перед публикой в элегантном черном фраке и белоснежной рубашке с бабочкой. «Сегодня у нас спектакль без дураков, то есть без тех, кто не пришел на него», – обратился к публике Райкин. Начало спектакля больше было похоже на вечер воспоминаний – актер рассказывал о своих легендарных родителях, о том, что с самого детства был в центре внимания поклонников его отца. «Меня окружало бесконечное, мещанское, почти зоопарковское любопытство со стороны людей, – рассказывал актер. – Так что к славе я привык с раннего возраста, поэтому был парнем уверенным в себе и даже немного самовлюбленным. С ранних лет занимался легкой атлетикой и спринтерским бегом. Именно долгие каждодневные тренировки в спорте потом научили основным принципам жизни: заниматься любимым делом каждый день, не лениться, каждый день продвигаться хотя бы на шаг к поставленной цели». Несмотря на серьезное увлечение биологией и математикой в школьные годы, получив аттестат, Константин Райкин поехал в Москву и подал документы в лучшую в то время театральную школу – Высшее театральное училище имени Бориса Щукина при Театре имени Вахтангова. После успешной сдачи экзаменов был зачислен на курс замечательного актера и педагога Юрия Катина-Ярцева. После большого блока воспоминаний о юности и студенчестве Константин Аркадьевич перешел к чтению стихов своих любимых поэтов. В их числе – Давид Самойлов, Николай Заболоцкий, Николай Рубцов, Осип Мандель-штам, Лопе де Вега, Александр Пушкин. Райкин читает стихи необыкновенно – не по-актерски и не по-авторски, а совершенно особенно. «Я даже не могу назвать то, что я делаю сейчас, поэтическим спектаклем. Это что-то такое, что нарастало во мне со временем. Действительно любимое. Это не специально подготовленный спектакль, это – спектакль моей жизни. Иногда я что-то вспоминаю и добавляю в него. Эта постановка изменялась за время моей жизни несколько раз, но я никогда не читал стихи по заказу», – делился со зрителями артист. В финале спектакля прозвучали отрывки из «Евгения Онегина», и под оглушительные аплодисменты зрителей Константин Райкин ушел со сцены. Элла ДАВЫДОВА
Casi: Встреча Константина Райкина с башкирскими артистами превратилась в спектакль Накануне своего выступления в Уфе известный артист, руководитель театра «Сатирикон» Константин Райкин встретился с коллективом Башкирского театра драмы имени Мажита Гафури. По признанию самого Райкина, его особенно привлекает атмосфера близкого и доверительного общения с тонко чувствующей и интеллигентной публикой. Именно таких собеседников знаменитый московский актер и режиссер нашел в лице труппы Башкирского академического театра. Встречу с башкирскими артистами Райкин превратил в отдельный спектакль. Здесь было место и высокой поэзии, и секретам актерского мастерства, и анекдотам из жизни, и воспоминаниям, отмечает пресс-служба театра. Башдрамовцы получили уникальную возможность задать вопросы известному артисту. Константин Райкин признался, что с нетерпением ждет новой встречи с коллективом Башкирского академического. Встреча состоится уже осенью. В октябре на сцене московского театра «Сатирикон» пройдут гастроли БГАТД им. Мажита Гафури, посвященные 95-летнему юбилею театра. Константин Райкин приехал в Уфу с моноспектаклем «Самое любимое». Здесь актер вспоминал отца — Аркадия Райкина, делился сокровенными воспоминаниями о начале своего творческого пути и читал стихи любимых поэтов: Александра Пушкина, Николая Заболоцкого, Николая Рубцова, Давида Самойлова, Осипа Мандельштама, Лопе де Вега. click here
Administrator:
Локоны: Клуб "Альма-матер": Москва, клуб "Альма-матер", Большой зал, 29.03 сб - Константин РАЙКИН «Самое любимое. Профессия. Отец. Стихи». Начало в 19:00 Константин Райкин — российский актёр театра и кино, руководитель московского театра «Сатирикон», профессор, сын Аркадия Райкина. Артист с большой буквы, чья преданность театру граничит с фанатизмом. Диапазон его творчества необыкновенно широк: он уверенно существует в комедии и драме, в трагедии и гротеске. Каждый его выход на сцену — это триумф актерского искусства, мощного, глубокого, захватывающего своей энергией. В этот вечер публику ждет спектакль-встреча, миниатюры, воспоминания из детства и молодости, творческие планы, театральные задумки знаменитого артиста и просто творческого человека и интересного рассказчика. Незабываемый вечер с «человеком — оркестром», мастером перевоплощений, немыслимых пародий, неиссякаемой энергии, искрометного юмора! Константин Райкин: «Это спектакль действительно о самом любимом. Я рассказываю про свою профессию, семью, читаю стихи. Рассказать, что это такое, очень сложно».
Administrator: 14-ый Открытый российский кинофестиваль `Улыбнись, Россия!`. На снимке: художественный руководитель московского театра `Сатирикон`, актер Константин Райкин. Автор >>> Иванов Сергей Васильевич >>>
Administrator: Отсюда Константин Райкин дал мастер-классы студентам в Иваново Мастер-классы были даны по предметам "пластическое воспитание" и "актерское мастерство". Народный артист России и худрук московского театра "Сатирикон" Константин Райкин в понедельник провел мастер-классы для студентов училищ культуры и искусства из Иваново, Ярославля, Костромы и Владимира, сообщил РИА Новости представитель Ивановского училища культуры. Ивановский колледж культуры совместно с "Театральной школой Константина Райкина" организовал творческую встречу ведущих педагогов школы Райкина из Москвы со студентами и преподавателями учреждений среднего профессионального образования культуры и искусства в ЦФО. "Мастер-классы по предметам "пластическое воспитание" и "актерское мастерство" дали Константин Райкин и педагоги его школы для студентов Ивановского училища культуры, на встречу с Райкиным в Иваново приехали педагоги и студенты профучилищ из Ярославля, Костромы и Владимира, полный зал", — сообщил собеседник агентства. Мастер-классы провели ведущие педагоги "Театральной школы Константина Райкина" Сергей Шенталинский и Рената Мамина. На встрече перед студентами выступили также декан актерского факультета, заслуженная артистка РФ Елена Бутенко-Райкина и декан факультета менеджмента, кандидат педагогических наук Денис Монастырский. В ходе встречи студентам рассказали о секретах актерского мастерства и об условиях приема по программам высшего и дополнительного профессионального образования. ЕСТЬ ВИДЕО
бельчонок: вконтакте Сегодня нас посетил замечательный человек Константин Аркадьевич Райкин художественный руководитель Российского государственного театра «Сатирикон» имени Аркадия Райкина, режиссер, народный артист России, лауреат Государственных премий РФ, четырежды лауреат Национальной театральной премии «Золотая Маска», лауреат театральных премий Фонда им. К. Станиславского, «Хрустальная Турандот», «Чайка», «Кумир», профессор Школы-студии МХАТ Я выгляжу тут как лох, но я счастлив :З
Casi: click here Международный кинофестиваль в Ульяновске откроет Константин Райкин За несколько месяцев до проведения в Ульяновской области традиционного Международного фестиваля кино и телепрограмм для семейного просмотра имени Валентины Леонтьевой «От всей души» его организаторы определились и договорились с хэдлайнером. Им станет известный российский актер и художественный руководитель столичного театра «Сатирикон» Константин Райкин. По информации, предоставленной пресс-службой министерства искусства и культурной политики Ульяновской области, выступление артиста пройдет в рамках церемонии открытия кинофестиваля, который стартует 27 мая нынешнего года. Он представит на суд ульяновский зрителей зарекомендовавший себя моноспектакль «Самое любимое» со своим участием. Данный спектакль станет изюминкой церемонии открытия международного кинофестиваля, которое на сей раз пройдет несколько в ином формате, нежели в другие годы. Кроме выступления Константина Райкина, на открытии будут все традиционные составляющие: презентация артистов-участников кинофестиваля на звездной дорожке и представление зрителям его программы.
Casi: click here Счастье как способ путешествия Творческий вечер актера — повод для журналистской радости. Никто не поглядывает нервно на часы, торопясь на сцену, не надо канючить по поводу «ну, еще нескольких минут для последнего вопроса», отдельное удовольствие — записки зрителей, дающие артисту повод разыграть целый спектакль, в зависимости от содержания оных Константин Райкин, побывав в Уфе, доставил двойную радость театральным гурманам, посвятив одно отделение рассказу, в основном, о своих взаимоотношениях с профессией, второе — довольно рискованному предприятию — чтению стихов. Если антрепризные спектакли почти всегда летят на ура, ибо на них всегда найдется свой непритязательный зритель, то, кажется, стихи в наше время, когда и детективы-то читаются с ленцой, деликатес для подготовленного книгочея. Райкин отменно доказал обратное, блистая — нет, не своей прославленной пластикой — но столь же гибким голосом, то взлетающим на вершины трагического исступления, то порхающим, как бабочка по поверхности искрящихся, светлых чувств влюбленности, радости жизни и восхищения красотой. И если кто-то по старой привычке пришел посмотреть на сына того самого Аркадия Райкина, то уходили зрители с одним впечатлением. Есть талантливейший артист. Да, Райкин. Константин Райкин. О папе и славе На первый взгляд, все может показаться гладко и естественно и даже скучно и предсказуемо. Ну, вот мальчик из актерской семьи, все артисты — папа, мама, сестра. Ну, и я тоже. А было все совсем не так. С самого раннего детства я находился под впечатлением отцовской славы, это было настоящее всенародное обожание. Поэтому интерес и к своей особе я стал испытывать очень рано. Вполне зоопарковский интерес, отголосок любви к папе, а значит, интерес ко всему, что связано с его жизнью. А это и я — а значит, любопытные взгляды со стороны, вопросы: «Мальчик, а как твоя фамилия?» Фамилии я придумывал другие. Интерес такого рода к моей персоне меня ужасно конфузил. Мне не нравилось с детства владеть тем, что мне не принадлежит. Это была папина слава, я к ней отношения не имел, и мне хотелось числиться отдельно. Пусть маленьким числом, но отдельно. Я просто знаю другие истории, когда дети знаменитых родителей как-то очень уютно располагаются в своих фамилиях, как-то облокачиваются, относятся, как к чему-то должному. Конечно, при этом я был типичным театральным ребенком, потому что жил в Ленинграде, а Ленинград всегда был очень театральным городом. Там был знаменитый БДТ под руководством Товстоногова, великий театр и, быть может, самый лучший в мире по тем временам. Там были гениальные артисты, и их было сразу много одновременно. Рядом с Невским проспектом играл папа в театре эстрады. О театре и легкой атлетике Театр — это очень интересное место, и не только со стороны зрительного зала. Особенно для ребенка. Там разыгрывается воображение, там гуляет фантазия, там ходят загримированные артисты. Волшебный мир, совершенно не похожий на жизнь. Словом, мысли о том, что я должен быть артистом, меня посещали. Но я их гнал от себя, потому что думал, что это по инерции у меня такое. Подозрительно это все для меня было. Чужие взрослые вели себя как-то бестактно, часто задавая утвердительный вопрос: «Ну, ты, конечно, тоже будешь артистом?» Почему это кому-то все ясно про мою жизнь? Почему «конечно»? Почему «тоже»? Как будто я уже лежу на какой-то полке. И я все хотел себя куда-то устремить, в какую-то другую жизнь. Может, я вообще летчик? И я себя устремлял — и очень активно. Серьезно занялся спортом, решив стать чемпионом. Не для здоровья, а для чемпионства. Занимался я легкой атлетикой, бегал стометровку и прыгал в длину. По мне не скажешь. Я такой скрытый прыгун. Среди маленьких я прыгал очень далеко, в девятом классе уже был кандидатом в мастера спорта. Занимался шесть лет ежедневно. У меня был великий тренер, известный на весь мир, — Виктор Алексеев, руководившим ленинградской легкоатлетической школой. А легкая атлетика — это тяжелейший вид спорта, и там нужны абсолютные данные. Что было неприятно? Приходил какой-то высоченный парень, длинные конечности — будь они прокляты — такие кальсоны на ветру, не очень он знал, что с ними делать. Вяло позанимавшись год-полтора, он уже прыгал дальше меня. Ну, как вам сказать — не желаешь ему добра. Не то, что радуешься за товарища, нет, хочется травануть его по-сальериевски. Обидно бывает: ты занимаешься шесть лет, а он пришел и через год тебя перепрыгнул. Не проснувшись. Бегал я быстро. Первые 30 метров. Тут времени не было посмотреть по сторонам — как там дела обстоят на соседних дорожках. Там глазки вытаращишь, главную скорость врубишь — и давай. В беге на 30 м. был бы чемпионом. Ну, нет такой дистанции. Реакция у меня была зверская. Человек с пистолетом, бывало, еще думал выстрелить, а я уже в пути. Первые 30 метров — никого, потом начинались неприятности: появляется мужская волосатая грудь в поле зрения, потом уже и бок и часть спины. Я решил оставить спорт, наказать его своим отсутствием. А где Райкин?! А его вот нет уже! Мучайтесь! Зато спорт дал мне закалку на всю жизнь. Не физическую. Спорт — это труд. А труд — это определенный способ жить, умение быть последовательным. Каждый день по сантиметру продвигаться к намеченной цели, и так на протяжении длительного времени. Таким качеством у нас не обладает почти никто. Это величайший вид мужества. Так можно выиграть почти у всех. Тут главное — жить долго. У нас чаще встречается другой вид мужества — одномоментного, эйфорического. Это в состоянии аффекта броситься и закрыть собой огневую точку. О зверской страсти Кроме того, я очень увлекался биологией. Звери — это была моя страсть. В ленинградском зоопарке я в течение нескольких лет был юным натуралистом. Я там вел серьезную научную работу: убирал за зверями. Для меня было важно все, что с ними связано, поэтому я абстрагировался, отключал ненужные органы чувств. И звери, надо сказать, понимали, что я за ними убираю не по обязанности, а по любви. Они давали мне работу с удовольствием. У них, видимо, выработался условный рефлекс в связи со мной. Придя домой, я этих животных показывал, я в них играл. Все шло к тому что я буду поступать в ленинградский университет на биологический факультет. Учился я в школе при университете. Там преподавали университетские профессора. Да и родители как-то поддерживали. Мне это вообще стало нравиться: я — белая ворона в нашей семье! И вот родители уехали куда-то на очередные гастроли. Я остался в Ленинграде один. Мне 16 лет. Лето. Я поступаю в университет. Сдал уже несколько экзаменов. Думаю: я уже все равно поступаю в университет, все уже понятно, попробую-ка я между этими экзаменами поступить в театральный. Проверю просто. Такие игры с судьбой. Лучшие высшие театральные заведения — в Москве. Щукинское — это лучшее из лучших. С него и начну. Узнал, что самое трудное: пройти первые три тура по главному предмету — актерскому мастерству. О счастливых временах Никто в жизни меня не учил, как нужно читать стихи. В школе задают, конечно, на дом. Ну, выучил и спасибо. Я прочел перед зеркалом, внимательно за собой наблюдая. Имел у себя колоссальный успех. Я просто себя поразил своим дарованием. Читаю и плачу. Мало того, что красавец, еще и внутри такое богатство. Сплошная гармония. Вообще, это было счастливое время. Я потом уже так в себя никогда не верил. В 16 лет — море по колено, все возможно. Это быстро прошло. А тогда смотрю в зеркало и думаю: «Господи, какой подарок этой приемной комиссии готовится! Они ничего не знают, несчастные!» Приезжаю в Москву, подхожу к Щукинскому училищу — маленькое такое зданьице в конце узкой улочки. Перед этим зданием угадывается скверик. Почему угадывается? Потому что стоит толпа молодых людей и излучает нервную энергию. И нервничают все как-то громко. Кто-то рыдает, потому что не поступил, кто-то рыдает за компанию, кто-то кому-то читает громко, кто-то на гитаре играет, кто-то поет. Прохожие стараются не приближаться — это заразно. Запускают по 10 человек. Через час десятка выходит с перекошенными лицами и чуть не рыдают: «Там не дают дочитать до конца, там прерывают!» Знаете, я уже много лет сижу в этой приемной комиссии по ту сторону баррикад, и надо сказать, тяжелое это дело и для комиссии тоже. В этом году я прослушал больше 1000 абитуриентов. Тут важно не ошибиться, дело это сложное. Обычно в 85 случаях из ста через пять слов бывает понятно: идти по этой дороге человеку дальше или ему надо срочно искать другой путь. Для читающего, конечно, это небольшое удовольствие. Только ты взлетел на крыльях вдохновения, а тебе говорят: «На посадку!» Я тут подумал: «И меня, что ли, прервут?!» Как же это все время держать их в интересе? А покажу-ка я им зверей. В подготовленный литературный материал в неожиданных местах буду вставлять звериные сцены, как изюм в булку тыкать. Мои родители на это смотрели — пусть и эти посмотрят. Три дня я ждал. 317 человек на место. Это не самый большой конкурс. О тиграх и мягкой эротике И вот я вышел. Стал читать стихи. Я вообще много работаю руками, но тут я напоминал взбесившуюся мельницу. Читал что-то темпераментное, а темперамент вкладывал в руки, в основном. Таращил глазки. Тогда я не понимал, что существует такое понятие, как дистанция. То есть тебя рассмотрели, но неплохо бы немного и отойти. Тем более большое видится на расстоянии, а уж с таким большим, как у меня, дарованием я должен был прилипнуть к задней стенке, встать на линию горизонта и сиять там. Нет, я упер свой живот в лицо центральному педагогу. Он меня несколько раз отскабливал. Я отходил, но на следующей фразе опять к нему припадал. Остальная комиссия болталась у меня под мышками. Они наблюдали, уворачиваясь. А я читаю и подозреваю: «Ой, они меня сейчас прервут! Я уже вижу!» Тут я сам прервался посреди какой-то строки — чтобы неожиданней было. «Тигр», - говорю. Встал на четвереньки и пошел вдоль приемной комиссии со зверской рожей, чтобы стало ясно, что это тигр, а не кот. Если я сам ничего не знал о дистанции, то тигр-то точно не знал. Сладострастно припадая к коленям комиссии, заглядывая в глаза снизу тяжелым взглядом, я проходил вдоль стола. Они стали ноги поджимать, нервно похахатывать. А я думаю: «Это хорошо! Это надо ковать!» Еще позверел лицом, дошел до заднего кресла, стал возвращаться. Они меня потеряли. Я зарычал: мол, я здесь — не расслабляться! Они за мной наблюдали, как за явлением природы, которое лучше не трогать, само пройдет. Я чувствую, первый шок от тигра прошел, и объявил: «Грин. «Алые паруса». Они расслабились. Я их довел до расслабления, и вновь резко — на четвереньки. Ох, у меня было такое рисковое наблюдение: «Жизнь дворняжки во дворе». Картины ее жизни были предельно реалистичны. Я показал все! Какой жизнью живет дворняжка? Ну, безнравственной, аморальной. Если учитывать те пуританские времена, сейчас бы этот этюд назывался «мягкая эротика». По тем временам это было «жесткое порно». А того, от которого все зависело — я ведь никого не знал тогда — я избрал в качестве столба. Комиссия стала хохотать. Никто меня не прерывал — все хохотали. В какой-то момент я сказал: «Все!» — дескать, и не просите, показ окончен, спасибо за внимание, я устал. В ощущении полного триумфа. О папе и стихах Поэтому я был очень удивлен, не услышав своей фамилии, когда зачитывали список тех, кто прошел на второй тур. Выяснилось, что в состоянии шока, в который я их поверг, они меня провели на третий. Но я пришел на второй тур, решив, что будет неправильно, если меня кто-то не увидит. Как только меня зачислили, я понял, что ни в каком университете я учиться не хочу и не буду. Родители мои вернулись с гастролей и не только не застали меня студентом университета, но и даже уже и не ленинградцем. Родители вообще у меня были большие хитрецы, обладающие умением на меня влиять незаметно для меня самого. Самые главные вопросы моей жизни — кем быть, где учиться, где жить — я решал самостоятельно, независимо. Так мне казалось. Впоследствии понимая, что я поступал так, как они хотели. Каким образом это делалось — я не знаю. Потом я узнал, что папа был уверен: я стану актером. Так же как и в спорте, я хотел и здесь быть рекордсменом. Чтобы когда я выходил на сцену, что-то менялось в мире, в погоде. Чтобы когда я играл что-то драматическое, зал плавал в слезах. Когда это мальчишество уходит из твоей жизни, что-то очень важное тебя покидает. Я и сейчас этого хочу. И это правильно. Если ставить перед собой немыслимые фантастические задания, то можно добиться многого. Я окончил училище, у меня была роскошная возможность выбирать театр. И я выбрал мой любимый тогда «Современник» и работал там 10 лет. Стал параллельно пробовать что-то делать на эстраде, воплощать какие-то нереализованные возможности. У меня появилось право на сольный концерт — это была роскошь для молодого артиста. Два часа один я стоял на сцене. Из этих двух часов я всех очень смешил, меня за это время очень полюбляли за чистое актерство — этюды, зарисовки, а в последние полчаса резко менял направление — и читал стихи. Сложные. Это было для меня лучшим местом в концерте. Со зрителями что-то происходило. За эти полтора часа они уже мне доверяли и вдруг попадали в совершенно неожиданное для себя поле. Однажды на такой концерт пришел папа. Потом сказал: «Читай стихи. Обязательно читай стихи. Какая бы ни была публика. Она поймет все про свою жизнь: что она высокая, горькая, трагичная, глубокая, разная, разноцветная». О поэтах Судьба наших поэтов трагична: расстрелянный Гумилев, повесившаяся Цветаева, уничтоженный в лагере Мандельштам. Так не должно быть. И как-то и нет никакого покаяния, это никак не названо, никакой оценки этому не дано, это висит над нашей жизнью черной тяжелой тучей. Как же так, что все воспринимается как должное в отношении уничтожения лучших из нас? Вот Николай Заболоцкий, отсидевший безвинно, ни в чем не признавшийся. Никогда не слышал никаких похвал в свой адрес, официального признания. Есть «История моего заключения» — читать это невозможно, разрывается душа. У нас некрофильское государство — мертвых мы любим больше, чем живых. Жить не рекомендуется. В нашей стране выбор небольшой: времена либо тяжелые, либо очень тяжелые. Но самые тяжелые, поверьте, изобилуют поводами для счастья. Кто-то очень умный сказал: «Счастье — это не станция назначения, а способ путешествовать».
Casi: click here Константин Райкин: «Я плáчу, а студенты меня рассматривают» Приезда народного артиста России Константина Райкина в Ивановский колледж культуры 3 марта ждали с нетерпением. Еще бы - не каждый день такие «небожители» (как он сам назвал себя иронично) приезжают в наш город. А цель у Константина Аркадьевича была вполне прозаичная: рассказать о своей недавно созданной «Высшей театральной школе» и пригласить молодых людей, мечтающих стать артистами, поступать именно туда. Но, конечно, на творческой встрече не обошлось и без интересного разговора о театре и жизни. «Текучка» актеров намывает золотой песок «Наша школа открылась в эпоху «великих географических закрытий», когда многие высшие учебные заведения закрываются, - улыбнулся Райкин. – А мы, сплоченная за много лет совместной работы «бойцовская» команда преподавателей школы-студии МХАТ, решили открыть свою школу. Фактически это школа при театре «Сатирикон». Дело в том, что на определенной стадии развития театрального коллектива, на стадии определенной «взрослости», появляется желание передавать имеющийся опыт молодежи, воспитывать себе актеров. Тем, кто закончит мою школу, прямая дорога на сцену «Сатирикона». Они могут сразу же получить главную или большую роль». А в «Сатириконе» художественный руководитель искусственно поддерживает текучесть кадров. «Когда артист попадает в штат, - продолжает Райкин, - он сразу же успокаивается и перестает работать. Он начинает накапливать жирок, требовать себе прибавки к зарплате. Его творческий поиск прекращается. А в нашем театре артисты работают исключительно по контракту, который может быть продлен, а может быть и прекращен. Артист, знающий, что ему на пятки наступают и к его ролям присматриваются молодые коллеги, находится в постоянном напряжении, а следовательно в поиске. Он старается совершенствоваться, быть конкурентоспособным. Текучесть кадров, которая образует некую реку из актеров, намывает золотой песок». В школе хуже, чем в армии По мнению Райкина, сейчас в крупных городах – в частности, в Москве - конкуренция в актерском деле настолько жесткая, что человек, который учился средне, вряд ли пробьется куда-либо. «Поэтому учиться надо как можно больше и как можно лучше. Ритм учебы в нашей школе выдерживает не каждый. Мне иногда звонят родители и ругаются: «У вас там как в армии!». Нет, у нас еще хуже. Судите сами: день первокурсника начинается в 9.30. До обеда – сцендвижение, актерское мастерство. На обед – 45 минут. Потом с 12 до 18 – лекции и снова практические занятия. Перерыв на ужин тоже 45 минут. И уроки продолжаются до 22.00. Кроме того, ученикам задаются обязательные домашние задания - сценки, этюды. Готовят их либо ночью, либо по воскресеньям. И в таком темпе – несколько лет. Но только так можно воспитать актера, дать ему необходимые знания и умения. Это как в спорте – всегда нужно быть на грани, на нерве. А середнячки в Москве не выживают». Две трети студентов Райкина – не москвичи. Их энергия, помноженная на талант, способна пробивать любые стены, уверен артист. «Могу убить от любви» Сейчас у Константина Аркадьевича первый курс в его школе. Мэтр практически ежедневно видится со студентами, сам им преподает. «Я бываю с ними резок со всей силой любви, потому что я хочу, чтобы из них получились хорошие артисты. А в целом мы, конечно же, никуда не отходим от системы Станиславского. Я бы назвал это «система, помноженная на риск быть убитым мною от любви», - улыбается Константин Райкин. - Для меня высшая планка актерского мастерства – перевоплощение, способность создавать самые разные образы, оставляя в душе свои главные внутренние качества. А играть себя в предлагаемых обстоятельствах очень просто. Это низшая планка, которую обязан уметь демонстрировать любой обученный артист. Мне это неинтересно, так же, как неинтересно и вялотекущее действие на сцене. Зритель в «Сатириконе» настолько привык к активному действию, что со скучных спектаклей просто уходит». Вхождение в роль сродни депрессии А еще актер считает, что опыт и мастерство, какими бы они не были, не облегчают работы над ролью: «Однажды в Школе-студии МХАТ один из педагогов Сергей Шенталинский поставил пьесу Островского «Не всё коту масленица». На сцене играли пять моих студентов и я, их руководитель. Спектакль получился очень хорошим, он удался. Мы возили его по многим городам. Когда мы его репетировали, студенты ожидали от меня, что я буду только пальцами щелкать на сцене, жонглировать и, как говорится, «показывать класс». А я всегда очень тяжело вхожу в роль. У меня каждый раз начинается долгий период тяжелейшей депрессии. Мне кажется, что у меня ничего не получается и никогда не получится. Это полное отчаяние. Когда мои студенты увидели, что я заплакал на репетиции, они обступили меня, как пингвины или как дети, которые сначала вместе играли в песочнице, а потом один упал, ушибся и плачет. У них нет чувства жалости, сострадания. Они просто обступают плачущего и с интересом рассматривают его. Вот и мои студенты так же. Стоят и смотрят: вот слезы у меня потекли, вот сопли. Какое сочувствие? Им и в голову это не пришло. Я для них небожитель, и вот небожитель заплакал. Я думаю, что этот случай очень важен для них, для осмысления их профессии». Зашел разговор на встрече и о провинциальных театрах. «В России очень мощная театральная традиция, - рассказал Константин Аркадьевич. – И сильна Россия прежде всего провинциальными театрами. Есть очень хорошие театры и очень хорошие спектакли на Урале, в Сибири, на Дальнем Востоке. Я езжу, смотрю эти спектакли. А понятие «столичный театр» очень растяжимое. На самом деле в столичных театрах очень много и непрофессионализма, и бесталанности, в некоторых идут спектакли, которые можно смотреть только под общим наркозом. Я бы посоветовал их людям, желающим навсегда испортить себе отношение к театру. Хороших же театров в столице мало. Но так и должно быть». Кстати В течение всего дня 3 марта в колледже культуры проходили мастер-классы, занятия по сценическому движению, танцам, актерскому мастерству. Их проводили актриса Елена Бутенко-Райкина, профессор Сергей Шенталинский и другие преподаватели школы Райкина. Сергей Шенталинский учил ребят (из нашей области, а также специально приехавших в колледж из Владимира, Костромы, Ярославля), использовать свое тело, как некий инструмент и уметь настраивать его, как скрипку или пианино. «Мы учились работать с партнером, - рассказал Сергей Шенталинский. – Ведь в русском театре это умение, пожалуй, основополагающее». Ксения КАБАНОВА
Casi:
Casi: 29 марта 2014 года (суббота) в Большом зале Клуба «Альма-Матер» состоится творческий вечер художественного руководителя театраСатирикон Константина Райкина «Самое любимое. Профессия. Отец. Стихи». В этот вечер вас ждёт спектакль-встреча, миниатюры, воспоминания из детства и молодости, творческие планы, театральные задумки знаменитого артиста и просто творческого человека и интересного рассказчик…а. Константин Райкин: «Это спектакль действительно о самом любимом. Я рассказываю про свою профессию, семью, читаю стихи. Рассказать, что это такое, очень сложно».
Administrator: Театр `Московская оперетта`. Церемония вручения Национальной кинематографической премии `Ника`. На снимке: художественный руководитель театра `Сатирикон` Константин Райкин
бельчонок: С. Овчинникова Константин Райкин. Страсти по театру . - Москва : Зебра Е, 2013. Один из величайших актеров нашего времени. Режиссер, чьи спектакли пользуются неизменным шумным успехом. Руководитель легендарного московского театра "Сатирикон". Кто он? Какова его роль в становлении современного театра и кинематографа? Вот лишь немногие из вопросов, на которые отвечает эта удивительная книга, раскрывающая загадки творческой и человеческой судьбы Константина Райкина!..
бельчонок: Константин Райкин в Новокузнецком ДрамТеатре Смотреть по ссылке: https://www.youtube.com/watch?v=_2UGD1h1xCU
Administrator: Новгородские Ведомости Прыжок Райкина Вчера, 24 марта, побывала в драмтеатре на моноспектакле Константина Райкина «Самое любимое» и теперь знаю, что по-настоящему бодрит тело и дух и окрыляет. Сцена, микрофон и Райкин. Всё! Он начал быстро, нахрапом, словно прыгнув на нас, зрителей. Не здороваясь, не кланяясь, а скок - и он уже ведет тебя за собой. Делал с нами, что хотел. То шутил, заставляя смеяться до слез, - кстати, отпустил шуточку и про театр драмы - его архитектурное исполнение, - то - во время чтения стихов - становился серьезен, и зал переживал вместе с ним. И так - весь спектакль. Я сидела в десятом ряду, а ощущение было: как будто нас разделяет максимум полметра. Энергично, не давая перевести дух ни себе, ни зрителям, он начал говорить о своем детстве. Как не хотел становиться актером, как шесть лет занимался легкой атлетикой (вот откуда научился так прыгать), как понял, что не станет самым-самым (а для него либо так, либо никак), и ушел из спорта, словно наказав его таким образом. Как затем увлекался биологией, занимался в детском кружке в зоопарке, готовился поступать в Ленинградский институт на биологический факультет, был почти готов стать ученым, но… Между делом решил попробовать поступить в Щукинское театральное училище. Когда родители были на очередных гастролях, 16-летний Костя поехал в Москву, и при зверском конкурсе - 317 человек на место - с первого тура его перевели сразу на третий. Стихи Райкин читает гениально - он их играет. Сегодня дома я читаю тех, кого он играл: Самойлов, Мандельштам, Заболоцкий, Рубцов, Пушкин. Читаю вслух - дочке. P.S.: В конце моноспектакля зрители аплодировали артисту стоя, Райкин трижды выходил на поклон.
Administrator: "Золотая Маска" представляет. «Лучший из миров» Эпизод #1 «Как смотреть спектакль?» Константин Райкин, Алексей Бартошевич, Римас Туминас, Игорь Ясулович, Дмитрий Волкострелов...... и другие.
Administrator:
Administrator: Отсюда Константин Райкин: «Я – ещё и другая порода собаки» 22 марта в Сургуте состоялось очередное выступление мэтра российской сцены, художественного руководителя театра «Сатирикон» Константина Райкина. Он вновь удивил ценителей живого русского слова чтением поэзии Пушкина, Мандельштама, Самойлова, Рубцова, Заболоцкого, воспоминаниями об отце, зарисовками из своей насыщенной театральной жизни. Многие вопросы, ответы на которые хотели бы услышать зрители состоявшейся встречи-спектакля, остались за кадром. Этот пробел поможет восполнить фрагмент беседы с Константином Аркадьевичем, которая состоялась в его прошлый приезд в наш город. — Почему современное российское кино неинтересно Константину Райкину как актеру? Может наоборот, актер Райкин не интересен современному российскому кино? — Мне просто некогда этим заниматься. Я не рассматриваю предложения от кинорежиссеров. Уже приучил тех людей, которые хотят меня снять. Их, слава богу, становится все меньше и меньше. Хотя недавно мне опять позвонили с предложением сыграть какого-нибудь там Хаджу Насреддина. Я им быстро и вежливо отказываю. Я очень люблю кино как зритель. Смотрю фильмы иногда, не всегда получается все посмотреть, потому что много чего интересного выходит на свете. Самому сниматься мне некогда, ведь я и играю много, и ставлю много, и руковожу театром, а это опять множество организационных вопросов. Тем более что я еще и преподаю активно. Поэтому в эти четыре занятия ничего другого уже не вписывается. Да и особой творческой неудовлетворенности по поводу того, что я не снимаюсь в кино, у меня нет. Поскольку ничего интереснее того, чем я занимаюсь в театре, кино предложить не может. Ведь я сейчас играю Ричарда III, Короля Лира, одно, другое, третье. Кто мне может предложить что-то интереснее этого? — Может быть, поступали предложения о создании телевизионных спектаклей? Ведь не у всех есть возможность посмотреть их живьем? — Мне искренне жаль их. Но театр не живет на пленке. Даже вот «Поминальная молитва» Горина, в свое время снятая на пленку, — это плохо. Ни в какое сравнение со спектаклем не идет. Это еще и самообман. Люди, которые видят на экране версию спектакля, думают, что увидели этот спектакль. Это совершенно неверное представление. Театр — это совершенно другой вид искусства. Живая энергия, его никто не может заменить. Экран — он и есть экран. Он экранирует. Никогда ты не поймешь ничего толком про артиста и про спектакль, пока не увидишь это вживую. В этом отношении происходят порой удивительные вещи. Кто из нас, например, не знает Аллу Пугачеву. Это, казалось бы, родственница всех, вхожа в каждый дом. Ничего подобного. Пока ты не увидишь ее вживую, ты не поймешь масштаб истинного дарования этой артистки. И так с любым. Вот моего отца все знают по «Голубым огонькам» — а ведь это тысячная доля того, что он из себя представлял. Никто не знал, кроме тех, кто попадал на спектакль с участием отца, что это за артист. А так Райкин, Петросян, Тютькин, Пупкин — в одном ряду. «Знаете, мы все так любим вашего отца, всех этих артистов — Задорнова, Райкина…» Да для меня это просто оскорбление. Это все происходит почему? Потому что не видели вживую. Гением, величайшим артистом был мой отец. Пугачева. Ну я ж ее знаю. Однажды я попал, много лет назад, в «Театр эстрады» на ее представление. Я, как сумасшедшая поклонница, которая у подъезда ждет, чтобы автограф получить, побежал за кулисы, чтобы увидеть ее глаза. Хотя я был уже известный артист и смотрел ее тысячу раз по телевизору. Она меня размазала по стенке. Потому что вживую. То же самое и со спектаклями. Они не живут на пленке. Это гербарий. Перелистаем странички. Вот это пальма, это джунгли, это роза. Но ведь не так. Это лишь бледная тень прекрасной розы. Ведь и глаз устроен по-другому у зрителя. Он может одновременно видеть и наезжать, а камера не обладает такой способностью. Артист ведь вживую на тебя воздействует. Через воздух. Ты здесь, а он здесь. Телевизор не может этого повторить. А мы говорим, что видели спектакль «Поминальная молитва». Да ничего вы не видели. Да я заболел на несколько дней, после того как увидел этот спектакль с Леоновым! А когда посмотрел по телевизору, я не заболел. Если кто-то живет в Москве, а кто-то в Сургуте или где еще, — это не причина, по которой можно думать, что случилось настоящее. «Мадонну» Рафаэля нужно смотреть вживую. Театр, спектакль не посмотрели — могу только сожалеть. Тиражирование не получается. Когда мне, например, артисты пытаются показаться по телевизору, мол, я не смогу сам приехать, но пришлю кассету. Ничего я не понимаю по кассете. Или кто-то из режиссеров хочет поставить у меня спектакль и предлагает оценить по кассете. Я отвечаю на это, что для меня это не аргумент, потому что я должен посмотреть спектакль. — Почему в последнее время вы играете больше отрицательные роли, ведь мы вас помним больше комичным, беззаботным Труфальдино? — Никогда я не был беззаботным. Ничего подобного. Все это абсолютная журналистская туфта. Труфальдино — это тоже совсем не беззаботный персонаж. У него, между прочим, куча забот. Никогда актер не выбирает, какую бы ему отрицательную роль сыграть. Он просто берет хорошие роли. А хорошие роли не зависят от моральных качеств персонажа. Потому что бывают отвратительные роли положительных героев, которые играть невозможно. Столько в них нежизненной глубины и неправды, как это было при советской власти. Так называемые положительные герои. Если честно, это не рабочее понятие. Нет понятий «положительная» и «отрицательная» роль. Есть только хорошие и плохие роли. Какая, например, самая плохая женская роль? Дездемона. Вот ее душат. И что? Ну и поздравляю. Как ее сыграть? Это ведь сплошная жертва. Невозможно ведь ничего нового придумать, если она не картавит, не шепелявит, если она не косая или горбатая. Это я так, для наглядности. А есть замечательные, просто гениальные отрицательные роли. Яго, например. Это ведь подарок для актера — сыграть такую роль. Но не потому, что ему хочется сыграть что-то мерзкое. Ему лишь хочется сыграть хорошую роль. В хороших ролях бывают злодейские начала. Ричард III — это одна из лучших ролей всех времен и народов. Почему? Я ведь играл и Сирано де Бержерака, и Мекки Ножа, и Гамлета. А Гамлет — это положительная или отрицательная роль? Непонятно. Это ведь как режиссер трактует. Если уж говорить, то отрицательные роли играть полезно. Потому что это самоочищение. Чем я лучше играю роль мерзавца, тем я больше ухожу от опасности быть таким в жизни. Это же что: я исторгаю из себя эту мерзость, вытаскиваю ее на сцену в образном качестве, сам же — двигаюсь в противоположном направлении. Другой это не выплескивает, оставляет это в себе, эту гниль душевную, и имеет большую опасность воплотить это в жизнь. Я имею возможность таким образом очищаться, да еще и других очищать, я надеюсь. Потому что такой спектакль, как сегодняшний, — это своеобразное предупреждение. Например, там очень страшные вещи говорятся. Там все время Бог затрагивается. Произведение-то серьезное, то, что мы играем. Я, например, советовался с представителями православной церкви. Мне это было очень интересно, как человеку верующему, как они к этому относятся, к этому произведению. Правда, я посоветовался с людьми, которым я доверяю. Ведь у церкви нет определенного отношения к искусству. Она по-разному трактует и театр, и все остальное. Это, кстати, было одной из причин, по которой я долго не крестился. Поскольку театр — это дело моей жизни, то мне было очень важно, чтобы вероисповедание, к которому я давно хотел примкнуть — поскольку я воспитан в православной культуре, — тоже уважительно относилось к тому, что я делаю, уж во всяком случае. Когда же я читаю, что театр — это дьявольщина и все, мне это кажется несправедливым. Это несправедливо и есть, потому что театр, как и любое поприще человеческое, изобилует возможностями как к Богу примкнуть, так и к дьяволу. Это зависит от того, какие цели ты преследуешь в данном случае, выходя на сцену. Я знаю людей, и среди них мой отец, который совершенно как к служению к этому относился, как к высокой такой миссии, которая призвана нести добро. И я к этому так отношусь. Среди людей православных, священников я нашел очень умных, интеллигентных, увлекающихся театром, которые мне объяснили, что дела не так уж совсем плохи. Все это зависит от конкретного церковного человека. Существует разное отношение к этому. Они меня благословили на эту работу. Потому что если говорить о главной мысли многих современных произведений, в том числе и тех, по которым идут спектакли в «Сатириконе», она заключается в том, что там, где нет Бога, поселяется дьявол, что свято место пусто не бывает. Так не бывает, что ни Бога нет, ни дьявола. Поэтому чтобы не поселить дьявола, надо поселить Бога. Нейтральной полосой человеческая душа никогда не является. Она служит либо одному, либо другому. В ней постоянно борется два начала. Когда я это понял, мне сразу стало легче. Тогда, собственно, я и крестился. Для меня это было действительно важно, чтобы моя работа не мешала моей вере, и наоборот. Поскольку моя работа — это прежде всего путь к Богу. Я занимаюсь этим делом, говоря высокими словами, чтобы стать лучше. Это путь самосовершенствования, который должен меня приблизить к чему-то божественному. Может, я странно говорю, но для меня это так. Поэтому любая роль, любой спектакль — я должен понимать, что я этим обязательно несу позитивное начало в зал. Для кого-то это неважно. Искусство может быть совершенно другим, может быть и дьявольским. Когда мы были при советской власти, мы слышали: «Искусство должно, театр должен»… Искусство никому ничего не должно. Это отражение мира через сознание художника. Оно может отражать и черное, дурное, разное. Может и божественное. На каждое такое отражение найдется свой потребитель. Есть дьявольские художники с огромным талантом, которые работают на черное, на зло. Может быть такое? Может быть. Но то, чем я занимаюсь, мне важно, чтобы оно приносило что-то доброе. — Как вы готовитесь к выходу на сцену? Есть ли у вас какие-либо ритуалы специальные? — Конечно, есть. Подготовка — это профессиональные тайны. Какие-то ухватки, приемы. Каждая роль имеет свой ритуал подготовки. Я, например, как раз очень готовящийся артист и поэтому не верю тем, кто так легко «из буфета» — раз! — и играть. Не верю и не люблю, когда это происходит. Поэтому я и студентов своих приучаю готовиться к спектаклю. Ритуал всегда есть. Он может быть очень неожиданным. Какая-то трагическая роль требует совершенно иного «подхода» к подготовке за кулисами. Например, роль в «Косметике врага». Пьеса очень черная, страшная, и конец там не из легких. Начало же такое веселое. Автор Амели Нотомб очень хитрая, все время обманывает читателя, а в данном случае — зрителя. Он думает, что идет по одному пути, а на самом деле совсем по-другому. Столько поворотов и неожиданностей. Зритель думает, что это один жанр и начинает весело это воспринимать, как некую комедию. А к концу комедия оборачивается таким ужасом и страхом. Но мы к этому готовимся определенно с Романом Ефимовичем. Все рассказывать не буду. Но если со стороны на это посмотреть, то выглядит это порой очень неожиданно для постороннего глаза. У нас на «Ричарде» — очень мощном и зрелищном спектакле — за кулисами царит такая водевильная атмосфера среди актеров. И я знаю, что если они как-то весело настроены, азартно, то это означает, что спектакль, скорее всего, пройдет хорошо. Еще звучат последние аккорды музыки, сказаны последние слова, а ты уже из роли вышел. Я не люблю этого шаманства, когда актер долго и томно… Нет, снимаешь, как перчатку. И чем лучше у тебя это получилось на сцене, тем легче ты это снимаешь. Это же такое дело, профессия. Не буду же я долго горбатым ходить после Ричарда III, и в машину садиться, и домой возвращаться. Это ведь такое дело. Образ — его надеваешь так осторожненько, и когда последние слова сказал, надо быстро его снять. — Каким должен быть актер, чтобы сыграть на одной сцене с Константином Райкиным? Чему вы учите своих студентов, чему научил вас ваш отец? — Учу их быть прежде всего профессионалами. Это каждый понимает по-своему. У меня есть определенное представление об этом. Артист как профессия, и какими качествами он должен обладать, чтобы быть профессионалом. Чтобы играть со мной на сцене, необходимо быть профессионалом. Вот и все. Хотя для меня это очень высокое требование. Это все, и это так много, что можно всю жизнь до этого тянутся так и не дотянуться, между прочим. Чему научил папа? Он совсем не обладал педагогическими способностями. Папа был гениальным артистом, но ничего не мог объяснить. На нем можно было с указкой показать, он был, с моей точки зрения, хрестоматийным примером гениальности, которая сама себя не сознает. Он был трудяга, но в связи с ним понятие «работа» атрофировалось и распадалось. Он без этого не мог жить. Он жил в профессии, как рыба живет в воде. Не было ощущения труда. Он бесконечно этим занимался. Никого научить он буквально не мог, только показать. Сам на себе. Повторить было за ним невозможно, потому что его краски годились только ему самому. Когда кто-то другой это делал — все выглядело неорганично и ужасно. Он не понимал, когда артист не может сразу сделать то, что он просит. Ему казалось, что он упрямится. Это превращалось в какие-то скандалы. Он был обладателем природного профессионализма. Творил неосознанно. Это, по словам, Евгения Вахтангова, высшая степень гениальности. Он терял сознание, когда выходил на сцену. Это было театральное существо, фантастическое. Педагогика — это вообще другое дело. Требует дикого терпения, учета другой индивидуальности. Идти за ним — пагубно, да и не нужно. Мне же, в первую очередь, не нужно было идти по его стопам. Что я и сделал. Занимаюсь другим делом. Хотя я понимаю, что мы с ним генно похожи, в силу родства. Научить он мог только собой. — Мешал ли вам в начале творческого пути «ореол славы» вашего отца? — Мешал, мешает и будет мешать. Это как плохая экология. Либо застрелиться, либо в ней жить. Это очень тяжело. Для большинства населения я кто? Сын Райкина. Так и будет — сколько бы лет мне ни было. Только те, кто меня видел на сцене, числят меня отдельно. Для остальных — все по-прежнему. Мне это не особенно нравится. Я очень любил папу, ценил его. Но мне всегда хотелось чувствовать себя отдельно. Лучше быть сволочью, но отдельно. Поскольку папа был сверхлюбимый, сверхпопулярный — это была настоящая слава, в самом высоком смысле этого слова. Раньше, когда я ничего не умел, — меня это угнетало. Фамилию носил тяжелейшую. Тютькиным или Пупкиным же легче быть. Его сравнивают с уровнем моря. Чуть волна. Гора Тютькин. Слава Тютькину. Молодец. Это же фамилия, как Эверест. Все равно. Выходит там кто-то. Ну, способный, что-то может. Это сейчас у меня есть какая-то биография творческая. Ведь я еще и другая порода собаки. Он красивый, костюмный герой. Я же характерный. Поэтому я как-то сам с собой договорился. А поначалу было тяжело. — Что будет, когда закончится «Сатирикон» для вас? — Что будет завтра и послезавтра, я знаю, что же дальше — я не загадываю. Скорее всего, займусь дачными делами, собаками, что-нибудь буду выращивать. А так, предпочитаю об этом не думать. Кстати: Свои сольные выступления-встречи Константин Райкин, как правило, посвящает своему отцу, легендарному актеру театра и кино Аркадию Райкину, 100-летний юбилей которого отмечался в 2011 году. Справка: Константин Райкин является художественным руководителем театра «Сатирикон» на протяжении последних 26 лет. С 2001 года он ведет активную преподавательскую деятельность, возглавляя курс в школе-студии МХАТ. Станислав Пахотин (СИА-ПРЕСС)
Administrator: ЗОЛОТАЯ МАСКА представляет: «Лучший из миров» Эпизод 2 «Что такое идеальный спектакль?» Второй эпизод сериала «Лучший из миров»: Зиновий Марголин, Олег Ягодин, Михаил Угаров, Константин Райкин, Римас Туминас и другие театральные герои отвечают на неоднозначный для кого-то вопрос.
Casi: click here К.Райкин: "Через классику познаем себя" 6 апреля большой зал Детской школы искусств имени Глинки был переполнен. С концертной программой Троицк посетил лауреат Госпремии, художественный руководитель театра «Сатирикон», режиссер и народный артист К.А.Райкин. Организатор концерта Никита Лебедев откровенно признаётся, что договориться с известным и популярным артистом было несложно. Константин Райкин с радостью принял приглашение отыграть спектакль для троичан. Спектакль-концерт «Самое любимое» представляет собой монолог. Сначала Константин Аркадьевич много шутил о себе, о своём детстве, о работе и творчестве. А когда зрители были готовы идти за артистом «на край Вселенной» – именно туда он их и повёл. Во второй части звучали стихотворения Пушкина, Мандельштама, Самойлова, Рубцова. «Без классики – нам никуда. Она – о каждом из нас», – утверждает Константин. Под занавес спектакля артист сказал, что очень любит классическую литературу, что всегда исцеляется ею сам и готов исцелять всех, кто приходит к нему на концерты. После спектакля терпеливые поклонники получили автографы, а журналисты – блиц-интервью. – Константин Аркадьевич, как Вам троицкие зрители? – Сегодня хорошо, сегодня хорошо! Здесь хорошая публика. Я не преувеличиваю. Когда я говорю, что сегодня хорошо – это довольно дорогого стоит. Потому что у меня есть, с чем сравнивать. Здесь хорошая, понимающая, интеллигентная публика. Я это чувствую. Интеллигентность публики – хорошее качество, но не решающее, не остро обязательное. Я могу удовлетворить и более простую публику, и не очень образованную. Бывают люди малообразованные, но с большой тягой души к хорошему и мастерскому слову. Я научился быть благодарным за то, что люди вообще ходят в театр. У интеллигентности есть и другие, обратные стороны – снобизм, например. Но сегодня – хорошо! – Видели ли Вы спектакль "Евгений Онегин" режиссера Туминаса в театре Вахтангова? Близка ли Вам такая интерпретация классики с использованием нестандартных приемов: массовые танцевальные номера, дублирование главных героев (в стиле Любимова)? – Надо знать, куда ходить. Бывает: пляшут, поют и – здорово! Есть – барахло бездарное, а бывает – замечательное и талантливое. Я не люблю, когда люди жалуются. Особенно – когда жалуются театральные деятели друг на друга. Это глупое времяпрепровождение. Или – когда кто-то просит президента: «Давайте установим рамки интерпретации классики!» Однажды МХАТ обесчестил себя – когда закрыл постановку Анатолия Эфроса «Три сестры». Опять начинается?! Потом стыдно будет! Режиссерская интерпретация классики обязана быть. Потому что люди должны смотреть про сегодняшний день. Потому что классика тем и хороша, что рассказывает про сегодняшний день. А надо при этом наряжаться или не надо – это решает художник-постановщик. Никто не пойдёт (и глупо ходить!) смотреть музейные постановки про старинную жизнь. Интересно смотреть «про себя в классике». Поэтому надо суметь сделать её современной, чтобы человек в зале понял: это про него. Ни пороки, ни достоинства у людей не меняются – всё из века в век остаётся в той же пропорции и борьбе одного с другим. Инна Чистова
Administrator: ЗОЛОТАЯ МАСКА представляет: "Лучший из миров" Эпизод #3 "Как поставить спектакль?"
Casi: рис. Варвара Гранкова
Administrator: Отсюда Часть членов Общественной палаты выберут в интернете Пользователи интернета выберут часть членов Общественной палаты РФ нового состава в ходе рейтингового голосования на специальном сайте в глобальной сети - на 43 вакантных места в ОП претендуют 279 человек. Пресс-служба ОП в среду публикует список заявлений на участие в интернет-выборах от представителей различных некоммерческих общественных организаций. Среди выдвиженцев - президент Российской академии художеств Зураб Церетели, руководитель театра "Сатирикон" Константин Райкин, председатель Союза художников России Андрей Ковальчук, ведущий телепередачи "В мире животных" Николай Дроздов, директор столичного центра образования "Царицыно" Ефим Рачевский, сопредседатель движения "Голос" Григорий Мельконьянц, президент Федеральной палаты адвокатов Евгений Семенянко. В пресс-службе отметили, что старт интернет-голосования намечен на 1 мая, принять участие в электронных выборах смогут только совершеннолетние граждане. Ранее в состав Общественной палаты нового состава (до 2017 года) 40 человек назначены президентом РФ, еще 83 члена делегированы общественными палатами субъектов.
Administrator: Отсюда "Франциск" удостоен "Золотой Маски" На фестивале "Золотая Маска" специальная премия жюри музыкального театра была вручена спектаклю "Франциск" на музыку Сергея Невского («Опергруппа» и Большой театр, Москва). В спектакле Владимира Бочарова роль чтецов исполнили студенты Школы-студии МХАТ (уже выпустившийся курс Константина Райкина, а также 3-й курс Дмитрия Брусникина). Сценографию к спектаклю сочинил доцент Школы-студии МХАТ, зам. заведующего кафедрой технологии художественного оформления спектакля Виктор Шилькрот.
Administrator:
Administrator: Золотая маска представляет: эпизод 4 Константин Райкин, Евгений Марчелли, Константин Богомолов, Кама Гинкам и другие...
Casi:
Administrator: ВНИМАНИЕ!!! Выборы членов Общественной палаты РФ из числа кандидатов от НКО - ЗДЕСЬ. Райкин Константин Аркадьевич Кандидат от некоммерческой организации Организация: ФГБУК "Российский государственный театр "Сатирикон" имени Аркадия Райкина" Направление деятельности: Культура и творчество Райкин Константин Аркадьевич 08.07.1950 г.р. г. Ленинград ВУЗ «Театральное училище им. Б.В.Щукина» Народный артист России, профессор ФГБУК «Российский государственный театр «Сатирикон» имени Аркадия Райкина», Художественный руководитель, сл. тел. (495) 602-65-79 Орден «За заслуги перед Отечеством» 4-й и 3-й степеней; Народный артист РФ; Лауреат Государственных премий РФ; четырежды лауреат Национальной театральной премии «Золотая Маска», лауреат театральных премий К.Станиславского, «Хрустальная Турандот», «Чайка», «Кумир», «Триумф» Отсюда
Casi:
Administrator: Руководители Псковской области и города встречают в аэропорту Пскова артистов Аркадия и Константина Райкиных, 1982 год
Administrator: Отсюда Российская газета и автор фильма Галина Евтушенко приглашают 21 мая в 16-00 на предпремьерный показ фильма «ЗАПЕЧАТЛЕННЫЙ ОБРАЗ», или Лев Толстой и Илья Гинцбург: двойной портрет в интерьере эпохи». В мероприятии примут участие «голос» картины Константин Райкин, творческая группа фильма во главе с режиссерами и сценаристами Галиной и Анной Евтушенко, знаменитые писатели, ученые и артисты. Проведут специальный показ Павел Басинский, автор книги о Льве Толстом «Бегство из рая» и Сусанна Альперина, редактор отдела культуры и ТВ «Российской газеты» - «Неделя». Создание киностудией «РОЗА» этой уникальной по документальному материалу киноленты, возвращающей зрителя к биографиям и творчеству Льва Толстого и Ильи Гинцбурга, потребовало объединения усилий многих творческих людей. Музыкальным руководителем проекта выступил Левон Оганезов. В создании картины принимали участие сотрудники музея-заповедника «Ясная Поляна», государственного музея Толстого, государственного Русского музея, научной библиотеки Союза театральных деятелей России, Российского государственного гуманитарного университета и многих других организаций. Ждем Вас по адресу ул. Правды, д. 24. стр.4. Подтвердите, пожалуйста свое присутствие по телефонам: Тел:8 (499) 257-59-79, 8 (905) 507-98-39, 8 (926) 329-88-89 Е-mail:savina@rg.ru, hohlova@rg.ru Адрес Медиацентра: Москва, ул. Правды, д.24, стр.4, 9-й этаж (м. Савеловская)
Administrator: Фото: Александр Брежнев
Локоны: Сахалинский портал: С 16 по 30 июня в Сахалинском Международном театральном центре им А.П. Чехова пройдёт II-й Межрегиональный театральный Фестиваль "Сахалинская рампа"... 16 июня 19:00 - Открытие фестиваля "Сахалинская рампа", моноспектакль Константина Райкина "Самое Любимое"
Administrator: Константин Райкин на открытии кинофестиваля "От всей души" (Ульяновск)
Administrator: Актер Константин Райкин лечил ижевчан от скуки Черный смокинг, сверкающие белизной манжеты, легкие выразительные движения, будто обрисовывающие несуществующие декорации, сумбурная непосредственность, необычайно подвижная, почти детская мимика и умный взгляд - таким ижевские зрители увидели на сцене ДК «Аксион» Константина Райкина. Актер, руководитель московского «Сатирикона», человек-театр, как его называют, показал в Ижевске моноспектакль «Самое любимое». Он впервые приехал к нам по приглашению продюсерского центра «Овация». - Я сегодня ваш личный отоларинголог, - сказал артист. - Ведь кашляют обычно от скуки. Ижевчане не подвели - звенящая тишина в течение 2 с лишним часов (даже антракта не было), аплодисменты и крики «браво», после которых Константин улыбался. Его главной целью в жизни, с самого детства, было быть лучше всех. В какой области - неважно, главное - впереди всех! Сначала смыслом жизни стала легкая атлетика. - Я бегал очень быстро. Если бы была дистанция в 30 метров, я стал бы чемпионом, - заявил Константин. Помешал новичок, который начал заниматься вместе с Райкиным. - Он был высокий. И первые 30 метров всегда были мои, а потом я видел волосатые руки, потом спину, и все - я ушел. Но понял: спорт воспитывает мужество во всех его видах и проявлениях. Затем смыслом жизни для Константина Райкина стала биология. Он пропадал в зоопарке, изображал и показывал родителям зверей: «Чем страшнее, тем лучше». И все шло к тому, что Райкин поступил на биологический факультет, но «шальная» мысль заставила его «сыграть с судьбой»: Константин решил проверить себя в лучшем театральном училище страны. И сразу прошел в следующий тур, а через несколько лет окончил театральное училище им. Щукина, и его сразу же Галина Волчек пригласила в театр «Современник».Константин Райкин, актер театра и кино: [pre2]Я всегда хотел быть лучшим. И чтобы зал плавал в слезах. Да я и сейчас этого хочу. Скромность - одна из самых сильных моих сторон, сразу после гениальности.[/pre2] Потом около 1,5 часов он читал свои любимые стихи Рубцова, Заболоцкого, Мандельштама, Самойлова и Пушкина. Его голос то затихал до шепота, то доходил до неистового крика. Каждое слово задевало за живое, а мощная энергетика пробирала иногда до слез. - Я никогда не учил эти стихи, они мои любимые и откладывались в памяти сами собой, - сказал Константин. Ему аплодировали даже в паузах. Райкин не уставал общаться со зрителем. Он заглядывал в лица, как будто искал в них что-то. - Я вижу здесь и седовласых, и лысых… Но дело не в этом. Я чувствую, как вы молоды душой, как гибко вы за мной идете. С вами приятно иметь дело, - вот так Константин Аркадьевич сказал про ижевскую публику. И добавил: «Молодость приходит с годами. И только желторотая молодежь способна понять театр, они могут изменяться, в отличие от закаменевших стариков». Лариса Зайцева, ижевчанка и давняя поклонница творчества Константина Райкина: Очень понравилось. Так душевно! Все эти смешные рассказы, все эти потрясающие стихи. Наверное, он на сцене такой же, как и в жизни. Алена, впервые побывавшая на моноспектакле: Иногда у него пропадал голос, иногда была заметна усталость. Шуточек, прибауточек и заигрываний с публикой не было - и это отлично! Мне показалось, что он очень непосредственный. И никогда не кланялся, ждал чего-то. И, кажется, дождался. Когда крикнули браво - он как-то успокоился, улыбнулся. Много фотографий ЗДЕСЬ.
Administrator: Константин Райкин: «Про политиков не снимешь фильма без сплошных «пи-пи-пи». Пипец!» VI Международный фестиваль кино и телепрограмм для семейного просмотра имени Валентины Леонтьевой «От всей души» открыл моноспектакль Константина Райкина «Самое любимое». Перед своим выступлением руководитель московского театра «Сатирикон» пообщался с ульяновскими журналистами. О годе культуры Культура не зависит от желания чиновников, она шире. Это все равно, что объявить год честности или год порядочности. Объявляем час культуры и перестаем ругаться матом. А когда 60 минут истекут, я тебе все скажу. На культуру надо больше денег давать, а не 0,7 процента от бюджета страны. Такое вот отражение приоритетов. Культура - душа нации. И беспечно со стороны руководства страны ее не подпитывать. Ничто не спасет потом страну бескультурную. Об общественной палате Я руковожу бюджетной государственной организацией - театром. И реально мне приходится иметь какие-то дела с начальством. Мне надо учитывать перспективу в случае чего быстро встретиться с руководителем высокого ранга. Иначе в нашей стране все будет медленно, а то и вовсе умрет. Но дело не только в этом. Я убежденно не согласен со многим, что и как в России руководится и делается. И хочу попытаться переломить ситуацию. Пока есть хотя бы процент надежды. О своей программе «Самое любимое» 40 лет, если быть точным. Это такой спектакль моей жизни. И обо мне, что тоже является самым любимым. Начиналось все с юмористического шоу, когда в зале два часа стоял гомерический хохот. Потом я разбавил все стихами - сначала полчаса, потом час - причем очень сложными: Мандельштам, Пушкин, Заболоцкий. Удельный вес стихов и «серьеза» в «Самом любимом» увеличивался, и сегодня юмора в нем все меньше. Такие живые выступления разрушают зрительские стереотипы, будто ты артиста очень хорошо знаешь, поскольку часто видишь его по телевизору. Я сам однажды подобным образом обманулся на счет Аллы Пугачевой. Тоже думал, что знаю ее очень хорошо, раз вижу ее по «ящику» каждый день. Что мне понятна эта певица. Но первый раз в жизни попал на ее живой концерт с Паулсом в Театре эстрады. Был потрясен. Она размазала меня по стенке просто. Я - взрослый состоявшийся артист, как какая-то оголтелая малолетняя фанатка-сыриха, за кулисами смотрел на Аллу Борисовну с обожанием, и, чуть ли не глотая слезы восторга, не знал, что ей сказать. О Законе «Запрета мата» Это глупая затея в стране, где мат и междометия - часть народного родного языка. Так случилось. Средневековье какое-то. Как бороться с этим на сцене и в кино, если главная функция искусства - отражать жизнь. Это борьба с зеркалами получается.. Деликатно ограничить - да. Предупреждать, ограждать детей. Но как запретишь? Как тогда про войну писать, ставить и снимать? Как про деревню, про определенные социальные городские слои, которые на мате разговаривают? Лакировать теперь. Не курить на сцене, не пить! Короче, кончайте говорить правду! Эти люди в Госдуме - они что в жизни матом не ругаются? Да никогда в жизни не поверю! Для них это тоже нормальный язык. Про политиков не снимешь фильма без сплошных «пи-пи-пи». Пипец! О любви к сатире Я действительно предпочитаю беззлобный юмор. Пусть даже на уровне «Камеди клаба» или «Уральских пельменей». Особенно в наше непростое, конфронтационное, озлобленное время. Сегодня просто по-доброму рассмеяться лучше, чем рассмеяться против кого-то. Ядовито все вокруг и так. Не надо пугать человечество гибелью от астероида. Да если так дела дальше пойдут, мы никакого астероида не дождемся, он прилетит на пустую Землю. Нынче самая большая опасность для человека - это человек. Вы посмотрите, что происходит, - эра ненависти. Весь мир исходит злобой друг против друга. Мы же каждый другого раздражаем, возмущаем. Тревожно... Справка: Константин Аркадьевич Райкин (8 июля 1950, Ленинград) - российский актёр театра и кино, руководитель московского театра «Сатирикон», профессор, сын Аркадия Исааковича Райкина. Еще фотографии ЗДЕСЬ.
Administrator:
Administrator: РИА Новости В интернете избрали 43 членов Общественной палаты Граждане России избрали 43 членов Общественной палаты путем интернет-голосования. В число избранных членов Общественной палаты вошли известный тележурналист Николай Дроздов, художественный руководитель московского театра "Сатирикон" Константин Райкин, глава Фонда открытой новой демократии Кристина Потупчик. Таким образом завершился процесс формирования состава Общественной палаты РФ на 2014-2017 годы. Как передает корреспондент "Интерфакса", рейтинговое интернет-голосование завершилось буквально за секунду до наступления субботы, 30 мая - в 23:59:59. В голосовании, которое началось 1 мая, приняли участие более двух миллионов человек. Голосовать разрешалось только совершеннолетним гражданам по одному разу в каждой из 14 номинаций. Среди них: социальная поддержка граждан, межнациональные отношения, охрана здоровья и другие. Всего на вакантные места претендовали 279 человек. Также 40 членов Общественной палаты нового состава назначены президентом России, 83 члена делегированы общественными палатами субъектов страны. Первое пленарное заседание палаты состоится не позже 1 июля.
Administrator: Отсюда Райкин пообещал бороться за бюджет для культуры Завершились выборы в Общественную палату Российской Федерации. Общественная палата определилась с составом. В ночь на 30 мая завершился финальный этап выборов - интернет-голосование. Таким способом членов ОП избирали впервые. В голосовании приняли участие свыше двух миллионов человек. Они выбрали 43 кандидата. Ранее свой список из 40 человек утвердил президент. Еще 83 человека представят субъекты федерации. Новый состав ОП, как и ранее, представляет собой разношерстную публику. Бывший кэвээнщик Сангаджи Тарбаев теперь будет представлять интересы народа в ОП. За него в Интернете проголосовало 37 тысяч человек. - Для меня это личный рейтинг, - говорит экс-капитан команды КВН РУДН. - Насколько много людей в этой стране мне доверяют. Доверило 37 тысяч 602 человек - для меня это очень большое доверие. Руководитель московского театра "Сатирикон" Константин Райкин назвал несправедливой долю в бюджете, которая выделяется на культуру. - Если меня изберут - хорошо, если меня не изберут - хорошо, значит меня Господь уберегает от чего то, - говорил Райкин до объявления окончательных результатов. - Мне кажется, очень большое заблуждение, что всего 0,7% бюджета страны отдано культуре, которая, вообще-то, – душа нации! Вот с этим я готов спорить, влиять и бороться. Голосование в Интернете стартовало 1 мая. Тогда в борьбу вступили 267 кандидатов. Из них в организацию вошли лишь 43 человека. За месяц было отстранено восемь кандидатов, на которых поступали жалобы, подкрепляемые доказательствами. В новом составе общественники должны собраться на заседание до 1 июля.
Administrator: Спектакль-встреча Константина Райкина «Самое любимое». Большой Зал Филармонии (Санкт-Петербург) 14 июня, начало в 20.00
Administrator: Отсюда ... Первой страницей II межрегионального театрального фестиваля "Сахалинская рампа" для сахалинцев стала встреча с народным артистом России, создателем театра "Сатирикон" имени Аркадия Райкина Константином Райкиным. А также — с Давидом Самойловым, Николаем Заболоцким, Николаем Рубцовым, Осипом Мандельштамом, Лопе Де Вега, Александром Пушкиным.Моноспектакль "Самое любимое" вобрал жизнь артиста К.Райкина с его увлечениями спортом, животными, моцартовски легким штурмом театрального училища с конкурсом в триста с гаком человек на место и др. Перешагнув мостик от безбашенного нежного возраста ("дурье состояние 16 лет"), когда гены все равно вывели на актерскую стезю, от дверей Щукинки до собственных театра (на сайте которого раздел "Райкин" стоит отдельной строкой наряду с новостями, афишей, контактами) и Высшей школы театральных искусств, великий сын верен завету великого отца, сказавшего однажды: "Обязательно читай стихи, какая бы ни была публика. Они дают совершенно другое содержание всему, что ты делаешь. Ты даешь этим людям понять и про их собственную жизнь, и про твою жизнь, про жизнь вокруг, что она не только смешная и веселая, но и горькая, и трагическая, и многожанровая... а иначе это будет плоско, фанерно — если люди только смеются". Человек во фраке в потоке света на черной сцене Чехов-центра крепко держал незримыми нитями переполненный зал -- наедине с огненной лавой высокой поэзии и горестными судьбами поэтов ("у нас государство некрофильское, больше любит мертвых, чем живых"); с нежными откликами памяти о Зиновии Гердте — дяде Зяме и своей сахалинской ученице, актрисе Елене Майоровой ("грандиозная девочка!"), которой он посвятил стихи: "Ее зачислили. Был ярок/ Тот летний день. И ни один/ Не знал еще, какой подарок/ Европе сделал Сахалин!"; с усталым, мудрым пониманием ("самые трудные времена (а у нас с вами выбор небольшой — трудные времена и очень трудные) изобилуют минутами счастья. Счастье — это не станция назначения, а способ путешествия")......Пусть к злобе и мести взывают пророки,Пускай кулаки воздвигают над веком,Народу надежду внушат скоморохиИ смехом его напитают, как млеком. (Д. Самойлов. "Скоморохи")Два часа поэтического вдохновения К.Райкин завершил комплиментом влюбленной до краев публике: "Вы так легко поспеваете за моей весьма непростой программой — это признак молодой души. Есть возраст внешний и внутренний, которые часто не совпадают. Я — человек молодой. Как сказал однажды Л.Утесов: "Старик, имей в виду — молодость приходит с годами". Таких молодых и просто молодых по паспорту был полон зал Чехов-центра. И да, они будут перечитывать стихи, не дожидаясь наступления 2015 года, официально посвященного литературе.
Casi: Константин Аркадьевич Райкин Фотография Альгимантаса Александравичюса
selena: Константин Райкин - Соланж. Сатирикон. Служанки. Режиссер Роман Виктюк. 1988г.
Casi: Учебный Театр ВШСИ Им Райкина Константин Аркадьевич Райкин
Administrator:
Administrator: От зрителя По Культуре интервью Константина Райкина в Белой студии. Вспомнилось сразу, как я оцепенела в московском Сатириконе на "Контрабасе" Зюскинда - моноспектакле с ним в главной роли. Вот просто цак-цак-цак - такие зажимы захлестнулись вокруг рук, ног, головы. Я, кажется, боялась даже громко вздохнуть, так ловила каждое слово, так боялась пропустить мгновения, эмоцию, движение, жест, ту магию, которая создается в волшебном котле сцены. И шевельнулась, и вернулась в реальность только после того, как аплодисменты смолкли, а они продолжались долго. А он сейчас в интервью говорит: "Я очень, очень неуверенный в себе человек. Я даже плачу иногда от разочарования в себе, от того, что все время думаю, что меня разоблачат, какой же я неважнецкий. Вот Олег Палыч - другое дело. Он может подписывать какие-то важные документы за кулисами, прямо в гриме, прямо перед выходом на сцену, потом шагнет на сцену и играет, и прекрасно это делает. Я однажды поинтересовался, как это получается. Он ответил - надо просто понять однажды, что ты интересен! Я не знаю, ну как это может быть? Я интересен? Не знаю..я вообще живу под лозунгом "Тебя не надо, а ты есть".... Райкин - очень, очень талантливый актер. Очень.
Administrator: Вечерняя Москва Константин Райкин: мастер-класс на день рождения Екатерина Шитикова Константин Аркадьевич находится в прекрасной форме. Вот и на мастер-классе в Летней кино академии Никиты Михалкова, который Райкин провел накануне торжества, он был весел, шутлив и не переставая говорил о творчестве и студентах Высшей школы сценических искусств, которая носит его имя. А еще — о Шекспире, пользе немого кино, о том, как важно актерам смотреть мультфильмы, и даже цитировал изречения из библейской «Нагорной проповеди». — Я провожу мастер-класс в Киноакадемии Никиты Михалкова впервые, — рассказал Константин Аркадьевич. — Но мне впервые и предложили это сделать. Позвали бы раньше, я бы раньше его провел. Я высоко ценю Никиту Сергеевича как профессионала и в режиссерском деле, и в актерском. Для меня он особенный человек, и я знаю, какая он драгоценность для артистов, которые с ним работают. Я сам преподаю, поэтому если я могу чем-то быть полезным делу, то с удовольствием принимаю в нем участие. Но признаюсь, что это не бескорыстно. Взамен я предложил Никите Сергеевичу провести встречу уже с моими студентами. Он согласился. Я считаю, что это хороший обмен, бартер. В конце своего мастер-класса Райкин призвал будущих звезд кино и театра никогда не боятся неудач. — Провал надо испытать обязательно, — резюмировал Константин Аркадьевич. — Это как любому мужчине раз в жизни надо получить отказ женщины и удар по лицу.
Administrator: От зрителя К. Райкин Райкина я люблю. Люблю и Аркадия Райкина, но по-другому. Хотя надо признаться попав в Сатирикон как-то не на один из спектаклей (названия, увы, не помню) решила, что не понимаю его творчества. Возможно я была тогда и права, т.к. творчество его наполнено новаторством не всегда мной воспринимаемого. Но когда я услышала его голос, увидела его образ в спектаклях и жизни (перед камерой, конечно) постепенно, но глубоко проникалась к нему. Константин Аркадьевич - талант, но беря во внимание его юношеские годы он об этом ещё не знал наверняка, наверняка ему говорил об этом, но как можно верить таким серьёзным вещам не будучи наверняка уверенным на своём примере? Тем более, что всегда находятся желающие подпортить мимолётную эйфорию недобрыми словами "тебе не быть тем-то, тут нет таланта, напрасно время тратишь". (Из интервью с К.Райкиным в белой студии телеканала Культура: - (ведущая)Говорят, что критиковать нужно то, что любишь, так это очень важная работа и многое от этих слов зависит - (Райкин К.)Знаете анекдот про глухого льва? -Нет. (но уже смеётся) -Едет труппа музыкантов по Саванне в грузовике, скрипач уснул и не заметил как выпал из машины. Очнулся а к нему лев подкрадывается, ну он расчехлил скрипку и начал играть - лев остановился, слушает. Тут бежит ещё один лев, но добежав тоже заслушался и не стал есть скрипача. И так шло время вокруг скрипача собралоь несколько львов и тут подбегает ещё один и съедает скрипача. Его другие спрашивают:"зачем ты съел его?Хорошо же играл!" А лев им отвечает: "А мне всё равно, я глухой") И в том же самом интервью, где он рассказывал про критиков и себя и анекдот про львов он рассказал о том как в его руки попала книга Достоевского "Записки из подполья". На тот момент я её не читала, но живой взволнованный рассказ о впечатлении от книги произвёл на меня неизгладимое впечатление, за которым последовал поиск и покупка её в бумажном варианте. А после прочтения мне страшно захотелось попасть на спектакль Райкина, где он в роли Подпольного вынимает из себя всю душу. Он плачет, его трясёт, он зол и растерян и будучи зрителем ты одновременно причастен ко всему происходящему на сцене (все эмоции понимаются в тебе, чувства переворачиваются, он говорит о себе, но находит отклик в глазах людей в зале). Это колоссальный фонтан эмоций поднимает тебя в конце спектакля, не потому что сначала ты сидишь и аплодируя благодаришь, а потом волна начинает подниматься по залу и из вежливости ты тоже встаёшь, а потому что тебе доверили самое сокровенное, с тобой поделились искренностью - тут уже сложно оставаться равнодушным. Человек интеллигентный, со схожими взглядами на жизнь и по возможности откровенный, с сильным характером и зоркими глазами. Таков для меня Константин Аркадьевич Райкин. Человек победивший и побеждающий каждый день самого себя и время, которое справедливо хранит светлую память о его отце, но как о совершенно другом, самостоятельном и несвязанном с ним человеком.
Administrator: Российская газета Таланту нужен пендель Режиссер и актер Константин Райкин дал мастер-класс Константин Райкин, худрук московского театра "Сатирикон", не из тех режиссеров и актеров-снобов, которые заставляют ждать себя часами и, сказав пару слов, уверяют, что куда-то спешат. Явившись минута в минуту на свой мастер-класс, организованный в рамках Летней киноакадемии Никиты Михалкова, актер застал студентов врасплох: как в известном детском стишке, "Толя пел, Борис молчал, Николай ногой качал". Но стоило Райкину подняться на сцену, - зал тут же набился туго. Почему артисты кино не всегда могут играть в театре? Я убежден, что дом артиста - это театр. Кино, при всем моем обожании этого вида искусства, все-таки второе по значимости дело для драматического актера. Театр - это кузница мастерства. Кино и телевидение - это кузница популярности, успеха и денег. В кино артист делает то, чему он уже обучен в театральной среде. Тут как раз отдельно скажу о Никите Михалкове. Он не просто редкий, он уникальный режиссер. Не зря у него первое практически полное образование - театральное (Михалков поступил в Театральное училище имени Щукина, но, будучи студентом четвёртого курса, принял участие в киносъёмках, за что был исключён - прим. ред.). Роли для кино со своими артистами он репетирует, как для спектакля. Когда я снимался в его фильме "Свой среди чужих, чужой среди своих", то всю свою роль с ним срепетировал на ковре Ленфильма. Мы вообще весь фильм могли сыграть, как спектакль. Михалков и сейчас так работает. Это небывалый случай работы с актером в кино, но к этому лучше не привыкать, потому что это божественное черт знает что! Конечно, кино тоже требует очень большого профессионализма. Но в театре в артисте все начала и концы. А в кино есть монтаж, там можно сделать переозвучание… Ну невозможно же себе представить, что во время зарубежных гастролей актера, играющего на сцене, озвучивал бы другой артист, владеющий местным языком. В кино это происходит всегда. Есть в этом какое-то попрание достоинства актерской профессии. Почему кто-то, пусть даже очень хороший, но другой, должен вставлять в твой священный ротик свой гадкий голосок? Тогда пусть и за ножки, и за ручки кто-то другой отвечает. А как озвучивать после съемок самого себя? Я же всем своим существом играю роль, а не отдельно телом, а потом языком… Конечно, я сейчас говорю очень агрессивные и обидные вещи. Есть и гениальные работы в кино. Но с точки зрения актерского дела, кино - это искусство обмана. Это замечательный, но полустанок. Он может решить твою судьбу и обеспечить тебя на всю жизнь, но это другой вид искусства. Поэтому киноартисты зачастую не могут работать в театре. И наоборот, из театра в кино - огромнейшая река. Где прячутся эмоции? Театральная актерская профессия очень связана с понятиями "характер" и "воля". Это в буквальном смысле слова мужественная, спартанская профессия. Как для девочек, так и для мальчиков. Эмоции - твой материал, здесь надо уметь ими владеть. Не люблю артистов, которые три спектакля заваливают, а четвертый играют гениально. Люблю, когда все четыре хорошо. Как ухватить момент, когда тебя Бог поцелует в макушку? Профессиональный артист умеет дать пендель эмоции, если она не приходит. Эмоция очень ревнива. Если ты ей покажешь, что ты можешь обойтись без ее прямого участия, она тут же придет. Она как женщина с противным характером, которая все время уходит, но моментально возвращается, если видит, что ты справляешься без нее. Человек - цельное существо. Если точно изобразить, что надо, - эмоция к содержанию изнутри подтянется. В театре с эмоцией надо обращаться немного жестко. Что интереснее человеческих мыслей? Если хорошо идет спектакль, то интересно подсматривать за зрителями. Когда в зале еще горит свет, то зритель пока помнит себя. Причем это в основном мужчин касается: они умеют владеть собой, женщины как-то непосредственнее. Если сильный спектакль, то люди забывают себя, у них растопыриваются лица и круглеют глаза. Это божественный процесс. Но когда свет зажигается, все снова вспоминают себя: начинают казаться умными, что-то формулировать, обсуждать. Оскар Уайльд про зрителей очень точно говорил: "Чувства людей гораздо интереснее их мыслей". Самый верный признак для артиста - это как зал реагирует: дышит или не дышит. Бывает тишина пустого зала - это нуль. А бывает меньше нуля, тише тихого: когда туго набитый зал в абсолютном внимании - в эту всасывающую тишину, вакуум, артистов может даже засосать. Любая жизнь в зале - кашель, шуршание, чихание - это свидетельство невнимания, когда не очень интересно. Зачем бороться с зеркалами? Сейчас я ставлю пьесу Мартина МакДонаха (речь о пьесе "Однорукий из Спокана", премьера которой состоится уже этой осенью, в октябре - прим. ред.). Сегодня я считаю его лучшим из тех, кто пишет пьесы. Под несколькими сценами МакДонаха подпишется Федор Достоевский, потому что Мартину удается показывать модель мира, чернухой это не назовешь: там столько боли, юмора, мрачности… Он жесткий автор, и язык у него жесткий. А как в реальном мире без нецензурщины? Запрет мата - это война с зеркалами: "Нечего на зеркало пенять, коли рожа крива". Народ разговаривает на матерном языке. Это, безусловно, плохо. Но так есть. Искусство - это отражение жизни, а не плакат по образцовому поведению. Нужно бороться с тем, как жизнь устроена, а не с тем, как она отражается. Как документальное кино теперь снимать? Как про жизнь народа, интеллигенции, солдата снимать? Тогда "Ричарда III" Шекспира тоже нельзя ставить: все начнут убивать друг друга. Запрет мата, запрет некоторых музыкальных инструментов - эту "книжку" я уже когда-то читал. Еще срамные места можно прикрывать: надеть трусы на Аполлона, лифчик на Венеру... Чем полезен неуспех? Я считаю, что каждый мужчина в жизни обязательно должен получить по морде и услышать "нет" от женщины. Мужчину, не испытавшего это, я вижу сразу: у него необъемное представление о жизни, он видит ее не в 3D. Горечь поражения в жизни нужно испытать обязательно. И артисту провал тоже нужно испытать, чтобы бояться этого. Некоторые критики спрашивали меня, не хотел бы я иметь провал, который бы вошел потом в историю театра? Да упаси, Господи! Я неуспеха боюсь больше смерти. Когда ты высказываешься о том, что тебя сейчас очень волнует, а кто-то встает в зале и уходит, - это ужасно. Когда ты высказываешься, а тебя не слышат, потому что не интересно - для меня это самое страшное, что может быть в жизни. Лучше умереть. Можно ли дойти до горизонта? Профессия актера, как и вообще работа в искусстве - это непознаваемая дорога без конца: ты двигаешься к горизонту, а он от тебя ровно на столько же уходит. Интересно работать с теми, кто хочет уметь, а не с теми, кто думает, что умеет. Строго говоря, никто "не умеет". Тот, кто думает, что умеет - конченый человек. В нашем деле все определяет очарованность. Если уходит трепет и возникает привычка - пиши пропало! Это становится лишь средством зарабатывания денег. Конечно, это ремесло, но зарабатывание денег не может быть главным. Надо трепетать и очаровываться.
Administrator:
Casi: Константин Аркадьевич Райкин
Administrator: Газета "Культура" Константин Райкин: школа удивления Анна ЧУЖКОВА , Тамара ЦЕРЕТЕЛИ — Все мы пляшем от Станиславского. Сам я щукинец по «национальности». Попал в «Современник», вместе с Табаковым стоял у истоков «Табакерки». Преподавал в Школе-студии МХАТ. В общем, много всего во мне намешано. Убежден, театр — это дом актера, кузница мастерства. Кино — все-таки второе по значимости дело для драматического артиста. Оно не дает возможности пробовать новое, ты делаешь, что уже умеешь. Даже у гениального режиссера. Но о Никите Сергеевиче нужно сказать отдельно. Михалков репетирует кино, как спектакль. Это случай уникальный, небывалый, и не надо на него ориентироваться — такое божественное черт знает что. Значимость нашей профессии в театре и кино несравнима. На сцене актер — полноправный хозяин. На нем огромная ответственность. Спектакль — партитура его эмоций, кардиограмма. Вы можете себе представить, чтобы во время зарубежных гастролей на сцене артиста озвучивал кто-то другой? В кино такое происходит даже с гениальными людьми. Какая-то ерунда, унижение и попрание достоинства. Почему чужой человек должен вставлять в твой священный рот свой гадкий голосок? Может, и моими ножками тогда будет кто-то другой танцевать?.. Царство артиста — театр. Поэтому буду говорить о театральном образовании. Самый важный курс — первый. Это фундамент, на котором потом можно возвести любое здание, даже самое современное, рискованное и хулиганское. Но основа должна быть державной, крепкой. Сейчас стали преподавать по-другому. Раньше было скучно. То, что я проходил на втором курсе, сегодня учат на первом. И происходит заражение театром. Мы долго сидели на этюдах, вставляли воображаемую нитку в иголку. Хорошее упражнение на внимание, сосредоточенность, но не полгода же! «Я в предлагаемых обстоятельствах». Очень тягостно, когда при этом тебе семнадцать лет и толком не знаешь, кто такой «я». По-моему, гораздо более плодоносная тема «Я в фантастических обстоятельствах». Например, моясь в ванной, обнаружил: у меня вырос хвост. Такая игра. Будто во сне. Потому что если реагировать буквально, то это клиника — обморок, «скорая помощь», пена у рта... Вообще актерская профессия очень волевая, мужественная. Эмоции — твой материал, надо ими владеть. Не люблю артистов, которые играют прекрасно, но только на четвертый раз. Лучше сыграй все четыре хорошо, чем один гениально. Ума не приложу, как достать билет на тот самый выдающийся спектакль, когда актера Бог поцелует в макушку? Надо уметь дать пинка эмоции, сесть на нее верхом. «Подождите, еще не пришло» — это непрофессионально. Эмоция ревнивая. Если покажешь, что сможешь обойтись без нее — только техникой, она тут же придет. Как женщина с противным характером. Самое сложное и интересное — передать оценку факта, когда случился сюжетный поворот. Поиск действия: как герою быть дальше. На этих виражах отличишь хорошего артиста от плохого. Великая драматургия так и строится. Взять «Ромео и Джульетту» — одну из лучших пьес всех времен и народов. Там очень четкий сюжет, мускулистый, но вспомните, как начинается трагедия. Выходит хор: Две равно уважаемых семьи В Вероне, где встречают нас событья, Ведут междоусобные бои И не хотят унять кровопролитья. Ну это ладно — обстоятельства начала, экспозиция. Но послушайте дальше: Друг друга любят дети главарей, Но им судьба подстраивает козни, И гибель их у гробовых дверей Кладет конец непримиримой розни. Все, сволочь, рассказал! Будто узнать счет матча до начала игры или конец анекдота. Но нам интересно, как это произойдет. Более того, брата Лоренцо, который думает объегорить родителей и устраивает авантюру, в конце спрашивает Эскал, князь веронский, как все случилось. И он десять минут рассказывает... Зачем? Мы ведь уже все знаем. Но это одно из самых напряженных мест в спектакле. Зрители ждут оценку: как отреагируют другие персонажи. Их правда потрясает так, что семьи даже помирились. По крайней мере, не хватает сил для продолжения вражды. Вот в постдраматическом театре такого нет: текст деревянный, безэмоциональный, все развернуто в зал. Но ведь оценка — самое трудное, вкусное. Получается уход от борьбы, капитуляция. Другое дело, если мы скрываем свою реакцию, стесняемся. Но она проявляется в другом месте. Тоже очень интересно. Я бы свою школу назвал «Школой удивления». Редкое свойство артиста удивляться на сцене, а это и есть оценка. Когда спектакль хорошо идет, подсматриваю за зрителями. Лица растопыриваются, глаза округляются. Так здорово! Себя забывают. Женщины более непосредственные, а вот мужчины, когда свет включается в зале, становятся такими бывалыми, владеющими собой. Сразу принимают умный вид, что-то обсуждают, формулируют. Но, как сказал Оскар Уайльд, чувства людей гораздо интереснее их мыслей. Самый верный признак для артиста — дыхание зала. Бывает тишина — нуль. А бывает меньше нуля: туго набитый зал, находящийся в абсолютном внимании. Всасывающая энергию тишина. Как вакуум. В него можно со сцены улететь. В этот момент кончаются все эпидемии: никто не чихает, не кашляет, прекращается коклюш. Вообще любые звуки в зале — свидетельство невнимания, когда не очень интересно. Ужасно, если не слушают. Говоришь человеку о том, что тебя волнует больше всего на свете, а он встает и уходит в туалет. Конечно, бывает разная физиология. Вижу даже, как он потом вернулся. Но, черт! Значит, этот эпизод зритель посчитал возможным пропустить. Провала боюсь пуще смерти.
Administrator: Собеседник Константин Райкин: Неуспеха боюсь больше смерти Студенты – Райкину: Константин Аркадьевич, а поделитесь еще и автографом! Константин Райкин не нуждается в представлении. Он популярен не только в народе, но и среди своего брата артиста. Когда Никита Михалков пригласил его прочесть лекцию в своей Летней киноакадемии, попасть на это мероприятие оказалось непросто. Но мы смогли. И кое-что интересное «подслушали». О гномах в театре Райкина – У меня в театре «Сатирикон» очень трудно работать. Коллектив у нас добросовестный, работающий и мало денег получающий. Когда мы выпускаем премьерный спектакль, погружение в работу полное. Мы месяц репетируем премьеру и этот же месяц не играем репертуарные спектакли, так как с 10 утра до 10 вечера все трудятся. Чтобы как-то себя порадовать, взрослые дядьки и тетки играют... в гномов. В шапку кладем скрученные записочки с именами артистов, и каждый тянет, кому кто достанется. Вытягиваешь записочку с фамилией – и становишься его гномом. Но никто, кроме тебя, не знает, чей ты гном. И вот ты уже, как гном, даришь своему артисту какие-то сладости, штучки смешные. И я был гномом. Тут главное – не запалиться. Чтобы, когда ты подкладываешь подарочек, никто не видел. В день премьеры спектакля все открываются – это, скажу я вам, такой праздник! Абсолютное детство. Об успехе и поражении Я считаю, что артист как можно раньше должен встретиться со зрителем и получить успех. А провал? Его тоже надо испытать. Хотя бы для того, чтобы это было в эмоциональной памяти, чтобы знать, а как это вообще. Знаете, я всегда вижу мужчину, который никогда не получал по морде. О-о-о-о-о, это очень заметно по тому, что у него не объемные представления о жизни. Мужчина обязательно должен получить по морде хоть раз! Иногда мне критики задают «оригинальный вопрос». «А вы не хотели бы испытать такой провал, который бы вошел в историю театра?» – спрашивают они. Да упаси Господи! Неуспеха я боюсь больше смерти. Иногда зрителю высказываешься, а ему твои высказывания не нужны. Ты ему о том, что тебя волнует больше всего на свете, а он в это время встает и идет в туалет. Нет, он может вернуться, но для меня значимо только то, что даже на некоторое время он посчитал возможным встать и уйти. Я же в этот момент о чем-то очень важном высказываюсь. Меня задевает, когда твои высказывания не слышат. Для меня это самое ужасное, что может быть в жизни. Игумнова Зоя
Administrator: Отсюда Константин Райкин: «Я постоянно плачу» Актер, руководитель театра «Сатирикон», профессор во время гастрольного тура по стране признался, почему не снимается в кино и как хитростью заманил дочь в театр. С раннего детства ощущал к себе повышенное внимание и ужасно стеснялся своей фамилии, даже придумывал себе другие. Я был свидетелем всенародного обожания отца. Людей интересовала его личная жизнь, и этот интерес смущал, конфузил. Мне не нравилось владеть тем, что мне не принадлежит, а именно его славой. Тем не менее с удовольствием ходил с родителями на спектакли. Для ребенка это был другой мир, не похожий на реальную жизнь. И в моей маленькой детской голове были мысли, чтобы тоже стать артистом, но я гнал их от себя. Боялся, что у меня нет способностей, боялся каких-то сравнений с папой. Ушел с головой в спорт. Занимался легкой атлетикой, был спринтером. Тренировался шесть лет каждый день, целенаправленно и серьезно, хотел стать чемпионом. Уже в девятом классе был кандидатом в мастера спорта. И все шло обнадеживающе. А когда понял, что не стану быстрее всех, решил бросить. Так сказать, наказать спорт своим отсутствием. Но он мне дал закалку на всю жизнь, не физическую, а моральную. Еще увлекался зверями, млекопитающими. Много читал про них и планировал поступать на биологический факультет. Мне даже нравилась эта логика, что все в нашей семье артисты, а я получаюсь такой белой вороной. Но когда родители уехали в длительную командировку на гастроли в Чехословакию, я неожиданно поступил в Щукинское. Вставал на четвереньки и рычал Нужно было выучить басню или стихотворение. Меня, конечно, никто не учил, как правильно читать стихи. Долго думал, как удивить приемную комиссию, и решил изображать животных. Говорил: «Тигр». Затем вставал на четвереньки, страстно припадал к коленям, заглядывая в глаза членам приемной комиссии. Они стали поджимать ноги, смеяться, смотрели как на явление природы и не прерывали. А я давай еще пуще изображать животных, птиц, показывать пантомимы... Потом резко остановился и сказал: «Все». Был удивлен, когда моей фамилии не оказалось в списке переведенных во второй тур. Выяснилось, что меня провели на третий, минуя второй. Общеобразовательные экзамены сдал легко, и меня зачислили. Как только это произошло, понял, что хочу учиться именно здесь. Когда приехали родители, они застали меня студентом. Папа сказал: «Раз так случилось, значит, так тому и быть». После роли в «Труффальдино из Бергамо» я стал узнаваемым и популярным, собирал залы. В очень молодом возрасте получил право – такие в Советском Союзе были порядки – на сольный концерт. Доверия публики добивался шутками-прибаутками, и вот когда они были готовы, резко ломал жанр концерта и читал стихи. Постепенно стал добавлять в концерты стихотворные блоки – читал и Мандельштама, и Пушкина. Как-то на одно из моих выступлений пришли родители. После концерта папа сказал мне: «Всегда читай стихи. Делай это независимо от того, кто твоя публика. Это поможет им глубже понять тебя и смотреть на жизнь многослойнее». Тогда я и понял, что это мое. Когда на сцене сплетаются несколько видов искусства – актерское мастерство, музыка, что-то еще, то удержать интерес публики в разы проще. А когда стоишь на сцене один – свет, микрофон и все! – получается, что нужно суметь такой посыл дать зрителю, чтоб он на протяжении всего выступления не мог оторваться. Бывает, конечно, что я болен, устал, раздражен. Но в этом и заключается актерское мастерство: зрители никогда не смогут заметить изменений во мне. А еще я очень сентиментальный. Слезы текут постоянно так, что это даже уже неприлично. Зато зрители чувствуют мою энергетику. Я завишу от успеха, от обстоятельств, моя профессия очень рискованная. Или вы думаете, что у меня все в порядке? Я могу упасть и разбиться насмерть, да что угодно может произойти каждую минуту. Меня могут взять и снять с театра или его закрыть. Что мне после этого? Я после такого и умереть могу. Или же просто неудачно сыграю спектакль или плохо сыграю какую-то роль, никто от этого не застрахован. И начнет на моих костях плясать пресса, что тоже очень больно и обидно. Тем более у меня не такой запас жизненных сил. И вообще я самоед. Сам от себя могу не уцелеть. А если мне еще в этом кто-то поможет, тогда – приятного аппетита, от меня ничего не останется. Сцена нужна была для того, чтобы победить неуверенность. Я очень неуверенный в себе человек. Мои родители любили друг друга, но в этой пьесе, которая называлась совместной семейной жизнью, были разные главы. И как раз один из трудных периодов пришелся на время маминой беременности. Говорят, что плод чувствует все настроения родителей. Мне знакома формула «Тебя не надо, а ты есть». Вот я с такой формулой жил долгое время. И актерская профессия потребовалась для того, чтобы самоутвердиться, чтобы побороть эту неуверенность в себе. Поэтому театр – это единственное место на земле для меня, место, где я нужен. И без меня на сегодняшний день он тоже обойтись не может. Знакомство с Пугачевой Киноартист и артист сцены – это две разные весовые категории. По тому, как работает актер на экране, конечно, что-то можно сказать, но сцена все расставляет на свои места. Кино – это технический вид искусства, замечательный, но надо помнить, что это искусство обмана. В кино можно переозвучить, перемонтировать, а значит, на актере лежит гораздо меньше ответственности. В фильме другие ритмы: актер не сыграл – ну и черт с ним. Театр – это воздействие напрямую, через воздух. Экран – он всего лишь экран. Я, например, всю жизнь считал, что хорошо понимаю, кто такая Алла Пугачева, и как-то раз пришел на концерт, где она выступала с Раймондом Паулсом. Алла Борисовна меня «размазала по стенке» своим талантом – телепередачи не давали ни малейшего представления о степени ее дарования. Вот так и моего отца, Аркадия Райкина, большинство знало по «Голубым огонькам» и другим телепрограммам. Это неплохо, но нужно было находиться в зрительном зале, чтобы почувствовать этот ураган таланта. Мне становилось иногда и страшно, и жалко самого себя – жалко, что я так выступать никогда не смогу. Я снялся в нескольких картинах и имел после этого определенный успех, но тогда я мог позволить себе сниматься: я был лишь артистом. Теперь же, когда на мне и театр, и преподавание, и режиссура, я уже не могу отвлекаться. Да и особой любви к кино не испытываю. Мои студенты в Школе-студии МХАТ кажутся самыми интересными из всех ребят, с которыми я занимался раньше. Они очень талантливы и открыты. Есть хорошие актеры. Это все только в угоду моде говорят, что нет теперь хороших актеров. Все теперь есть! Гордость берет, когда ты смотришь работы Жени Миронова, Володи Машкова или Сережи Маковецкого. А какие девочки! Сестры Кутеповы, Мадлен Джабраилова, Инга Оболдина, Галина Тюнина – божественного уже даже не только дара, а мастерства. Уверяю вас, есть сумасшедше одаренные люди, просто редкостного гениального дара. А уж как они этим распорядятся – вопрос их характера, их собственного уровня притязаний. Кто-то думает: ну как так можно? И живут вместе, и работают. Но в случае с театром другого пути нет. Если бы моя половина занималась чем-то другим, это было бы чревато непониманием. И дочерью в этом смысле очень горжусь: она сама решила поступать в театральный и, с успехом окончив, не пришла служить ко мне в «Сатирикон» – не хотела, чтобы ей тыкали: мол, пришла к папе под крыло. Так и я когда-то отказался быть с отцом на одной сцене, меня же вечно преследовало клеймо «сын Райкина». Вот и Полина так. Сейчас, правда, моему директору удалось уговорить ее перебраться в наш театр. Но она долго играла в пяти-шести театрах, числясь в одном из них, а нас старательно обходила стороной. Если бы не моя хитрость (я изредка давил на дочерние чувства: сыграй одну роль, пожалуйста, очень нужно), она бы не пришла. Теперь Полина служит в «Сатириконе» и еще преподает. Талантливо, между прочим! К приходу дочки в театр я никакого отношения не имел, она сама отучилась в институте, где у нее были прекрасные учителя. А я уже потом смотрел на сложившуюся актрису и радовался – отлично получается. Если я чему-то Полину и научил в этой жизни, так это быть справедливой, порядочной, верной. Причем как научил? Пальцем не грозил, нотации не читал. Она просто, глядя на родителей, подспудно понимала, что хорошо делать, а от чего стоит отказаться. Сейчас дочка живет отдельно от нас, со своим молодым человеком. Он тоже актер, кстати. Никаких итогов Театр – это не только любовь всей моей жизни, это и есть вся моя жизнь. Это такой большой, вечно голодный птенец, которому сколько ни дай – мало. Я и жизнь меряю успехами театра. Вот, говорят, на следующий год юбилей у меня, 65 лет. Итоги подводить собираешься? Прощальные туры устраивать? Я вообще плохо ощущаю пафос момента и потому удивляюсь: какие прощальные туры, какие итоги? Сделал, несомненно, много, но я еще в движении, на дистанции и смотрю только вперед, ведь не сделано еще больше, чем сделано! Нужно ставить огромные цели, тогда будет результат. И что такое 65 лет? Как-то Леонид Утесов мне сказал: «Молодость приходит с годами». Так и есть, когда мальчишество покидает тебя, из тебя уходит что-то важное. А я считаю себя молодым в душе.
Administrator: «Когда собачка покакает?» Мастер-класс Константина Райкина Актер хорошо знает, как тяжело искать таланты среди студентов В течение июля Никита Михалков проводит Летнюю киноакадемию, в которой ежедневно проходят мастер-классы известных деятелей театра и кино. «Лента.ру» побывала на мастер-классе Константина Райкина и теперь знает, как течет время в спектакле и почему хороший спектакль идет два часа, а не восемь дней. Константин Райкин сокрушался, что каждый студент думает, что может играть в пьесах Островского, хотя никто его не читал, призвал избегать профессионального малодушия и рассказал, что учебные работы вызывают у мастеров смешанные чувства: «Ощущение, что твоя собака съела перстень и ты ходишь за ней, ждешь, когда она покакает, выискиваешь что-то в дерьме. А бывает, что собака и не съела ничего. А ты все ходишь». Строгому лектору аплодировали десять минут. Самое важное на мастер-классе Константина Райкина — в видеорепортаже «Ленты.ру». СМОТРЕТЬ ПО ССЫЛКЕ
Administrator: Константин Райкин. Фрагмент программы Екатерины Рындык «Без антракта», 2000г
Administrator: От зрителя ... в апреле 2014 приезжал Константин Райкин. Помню, в свое время я пересмотрел почти все спектакли в «Сатириконе», в которых он играл — «Контрабас», «Король Лир», «Синьор Торедо», «Косметика врага» — и вот выдающийся мастер в Троицке. Постаревший (или помудревший), уставший (он в этот же день прилетел из Салехарда) до спектакля, на сцене он выдал такой водопад эмоций, чувств, мыслей — что и спустя месяцы я продолжаю возвращаться к этому дню и как-то особенно трепетно храню его в своих воспоминаниях.
Александра: Телеспектакль "Ночь ошибок" 1974 год. Доратея, мать Тони - А.Дмитриева, Тони - К.Райкин.
Administrator:
Administrator: О чем промолчал Константин Райкин... Молчание гениально актера тоже гениально. О чем промолчал Константин Райкин на канале Итон.ТВ? И почему молчание иногда говорит о человеке больше, чем слова?..
Casi:
Administrator:
Administrator: Отсюда Константин Райкин «Я ГОРЕСТНЫЙ ОПТИМИСТ» «…Отвержены церковью, признаны богом, по русским дорогам идут скоморохи. Что могут они? Потешать, скоморохи. Что могут они? Рассмешить, скоморохи. А могут ли что-то решить скоморохи? Какие вопросы, в какие эпохи?..» Давид Самойлов Это был творческий вечер, удивительной красоты и пронзительности ожерелье из воспоминаний, эмоций, смеха и боли, откровений и, конечно же, стихов, которые по сей день звучат у меня в сознании и которые мной теперь уже всегда будут восприниматься именно в райкинском исполнении – его голосом, его сердцем… «А если это так, то что есть красота, и почему её обожествляют люди? Сосуд она, в котором пустота, или огонь, мерцающий в сосуде?..»; «Я вернулся в мой город, знакомый до слез, до прожилок, до детских припухлых желез. Ты вернулся сюда, так глотай же скорей рыбий жир ленинградских речных фонарей…»; «О, сельские виды! О, дивное счастье родиться в лугах, словно ангел, под куполом синих небес! Боюсь я, боюсь я, как вольная сильная птица, разбить свои крылья и больше не видеть чудес!»; «Идут скоморохи по тусклым дорогам – по главному шляху, по малой дороге, отвержены церковью, признаны богом, по русским дорогам идут скоморохи. Что могут они? Потешать, скоморохи. Что могут они? Рассмешить, скоморохи. А могут ли что-то решить скоморохи? Какие вопросы, в какие эпохи?..» А позже, расшифровывая диктофонную запись этого интервью, я то и дело ловила себя на мысли, что впервые в жизни мечтаю о том, чтобы звуковой файл как можно дольше не заканчивался... Наслаждаясь каждым словом, оборотом, эмоцией, мыслью, расставленным акцентом, наконец, голосом Мастера. Понимая, как все бренно и суетно рядом с Гениальным... Юлия Васильева -- Константин Аркадьевич, на недавнем заседании Совета по культуре и искусству при Президенте России Владимир Путин сосредоточил внимание на необходимости развития российских театров и особенно заострил внимание на проблемах провинциальных театров. Насколько актуальной поставленная проблема представляется вам? Значение этого мероприятия довольно небольшое. Подобные декоративные мероприятия являются лишь попыткой закрыть пробел, суть которого заключается в отсутствии культурной политики в государстве. У нас полностью отсутствует политика применительно к культурной сфере. В России культура считается чем-то третьесортным, а подобные совещания, на этот раз в Пскове, - как слону дробина. Хотя провел и инициировал это мероприятие такой влиятельный и могущественный человек, как президент, - все равно эти встречи не заменят того, что на самом деле необходимо сделать. А необходимо иметь комплексную культурную политику, которая в корне изменит отношение нашего высшего руководства к проблемам культуры, а именно образования, науки и искусства. Это самые взрывоопасные области! Наивно и глупо заблуждаться, что экономика и какая-нибудь тяжелая промышленность важнее культуры. Все главные опасности для нашей страны возникают по этим ведомствам. … Вот, например, 2014-й в России объявлен Годом культуры. Скажите мне, что за год культуры?! Мне кажется, годом культуры называть какой бы то ни было год – это попытка скрыть отсутствие какой-либо культурной политики. По такому принципу можно объявить год честности, год порядочности. Мне представляется это абсурдным! Что значит год культуры для меня – человека, который работает в этой области?! Культура — это понятие вневременное. Это духовное состояние нации, ее душа, если хотите. Это то, что кропотливо создается и преумножается десятилетиями, а потом бережется веками! … Сколько бы мы ни говорили о культуре, если на нее выделяется 0,7 бюджета страны, все самые высокие слова пусты… -- Почему сейчас на сцене, на экране нет Райкиных? -Райкиных не было и до моего отца. Искусство тем и отличается от любого иного рода деятельности, что приходит один Великий – и больше такого не будет. А то, что нет Величин, неправда. Они есть. Я могу сходу назвать десять российских артистов мирового уровня, к числу которых отношу и себя, без ложной скромности, если на то пошло... Назову великих, выдающихся артистов! Более того – они будут всегда! Несмотря ни на какие сенсационные заявления о том, что сейчас у нас стало хуже. Другое дело, что при советской власти забота о культуре со стороны власти подчас выходила боком, но тогда хоть понимали опасность и значимость этого вопроса, и то, что, например, такой микроб, как театр, - это очень опасный микроб! Поэтому ему уделяли очень большое внимание. Да, это боком выходило, потому что мы по десять раз сдавали спектакли всяким чиновникам и функционерам, но те хотя бы понимали значимость культуры и искусства… А сейчас все по другому… - Не могу понять, вы все же настроены оптимистично или пессимистично? - Я горестный оптимист. Но ключевое слово здесь все же – «оптимист». Времена, они никогда не были хорошими. Всегда было непросто. У нас такая странная держава. В почете разгильдяи, дураки, они не просто благополучно проживают в России, но еще и ключевые позиции занимают: заставь дурака богу молиться – он лоб расшибет… Любая даже самая замечательная идея превращается в прямую противоположность, потому что мы сразу начинаем о ней рапортовать, заниматься показухой… Рабства много в нашей стране… Язычества… Безмозглых дураков… Желания тут же молиться на того, кто на повестке дня, на модную идею… - Остается ли сегодня театр тем самым микробом, о котором вы сказали выше, которого справедливо опасалась советская власть, или все же он утратил свое влияние на умы, которым ранее обладал? - Сегодня очень много ресурсов, которые влияют на умы, и театр стал лишь одним из вариантов. Раньше способов проведения досуга, условно говоря, было гораздо меньше. Сейчас большое соперничество… Но театр был и останется базовым видом искусства. Это все ложные тревоги, это как несколько десятков лет говорили, что кино уйдет в небытие, потому что появилось телевидение, телевидение уступит позиции видео, видео, в свою очередь, перестанет существовать, так как появился Интернет. Да, к базовым видам культуры будут меньше обращаться, и это нормально, но при этом никуда не денутся литература, театр. Это как возвращение к шелку и к другим исконным тканям и продуктам после нейлонов, капронов и прочей синтетики. Маятник качнется, и все снова встанет на свои места, ибо все всегда возвращается на круги своя. - Театр вечен? Театр, вообще, это камерный вид искусства, по сравнению с телевидением. И всегда, по статистике, в театры ходило около восьми процентов населения города. То есть 92 процента населения города в театр не ходит никогда, ни при каких условиях. Идут годы, но принципиально эта картина не меняется. Да, когда-то театр имел большую социальную значимость, но это в нашей тоталитарной стране, в те времена, когда вариантов влияния на умы было в принципе немного. Но театр будет влиять на умы и формировать общественное мнение всегда! ВСЕГДА! Это вид искусства, который другие виды никогда не заменят! То же кино никогда не заменит живое общение с человеческой энергией, энергией Мастера, которое имеет место быть в театре! Экран есть экран! Даже спектакль, записанный на пленку, это совсем другое дело! Ощутить театр можно, только придя в театр! Ты можешь сколько угодно читать про поцелуи, но пока сам не ощутишь поцелуя, не поймешь, что это такое. - Юмор на экране, на театральной сцене. Почему современные комедии не смешные? -Да перестаньте, это неправда! - Тогда скажите, над каким современным комедийным фильмом вы в последний раз смеялись! Да перестаньте! Все не так плохо! Вы берете за всю 70-летнюю историю «совка» несколько лучших комедий! При этом всегда было очень много барахла, лживого, фальшивого, бездарного! И всегда хорошего было мало! И теперь мало хорошего (улыбается. – Авт.), но ведь есть оно! Есть отличные отечественные фильмы, скажем, «Географ глобус пропил» или «Оттепель»! А вы знаете, что вообще умных… мало, а глупых много?! (улыбается. – Авт.). Важно просто слишком не очаровываться, тогда и разочарований не будет! -- Расскажите о вашей актерской школе? Что побудило вас заняться обучением молодых актеров? Да, я открыл собственную актерскую школу, высшее учебное заведение. Это Высшая школа сценических искусств, театральная школа Константина Райкина. Построили институт, замечательным образом его оснастили, оборудовали, набран курс, первый год проводится обучение. Для меня это большая надежда! Отбирали ребят очень тщательно, провели не три тура, как обычно, а пять, чтобы меньше было ошибок… Я думал, что на последнем этапе многие выберут другие театральные вузы, ведь не секрет, абитуриенты подают заявления сразу в несколько учебных заведений. Могли выбрать не нас, ведь мы были самым молодым вузом, без истории, честно говоря, я этого опасался. Но оказалось, что все те, кого выбрал я, пошли учиться к нам. Видимо, я недооценивал силу своей фамилии. Кроме того, учеба у нас – это прямая дорога в театр «Сатирикон»… Набрал даже больше: хотел 15, а получилось 30 человек, но ничего, потихонечку я с ними разберусь – уже начал (улыбается. – Авт.). Ребята очень хорошие! Как часто бывает, две трети – со всей России-матушки, даже не из городов, а из сел! А человек десять – из Москвы. Самый большой приток кадров всегда дает провинция, регионы, а не столица! Как-нибудь, надеюсь, мы привезем их в ваш город и покажем, на что они способны на сцене! - Константин Аркадьевич, представляется ли вам достаточной память о вашем великом отце, которую мы в современной России пытаемся сохранить?.. Я вам так скажу… Профессия театрального артиста (а он был именно театральным актером, кино почти не коснулось его, а то, что на пленочках осталось – это очень маленькая часть), а точнее, его участь – она трагична, ибо память о нем уходит вместе с его уходом… Но я в этом не вижу беды. Я об отце помнить буду, театр его - мы помним, мы проводим вечера в его честь… Понимаете, никого так не любят, как артиста, который выходит на сцену! Любимые артисты, выходящие на сцену, имеют шквальный успех, который может сравниться только с успехом спортсмена в тот момент, когда он забивает гол. Никого так не обожают – ни писателей, ни скульпторов, ни режиссеров! Так сильно любят и боготворят только Актера, который на твоих глазах творит чудо… Но этот шквал безумного успеха – это возмещение за его кратковременность. Так распоряжаются судьба и Господь Бог. Так быстро, как театрального актера, никого не забывают … Знаете, была такая легендарная Цецилия Львовна Мансурова, знаменитая первая вахтанговская Турандот, которая гениально играла, которую обожал и сам Вахтангов, и зрители, а потом… за ее гробом шло всего несколько десятков человек… А при жизни ее обожала вся Москва… А когда умер мой папа, который был любимцем всей страны, в зале нашего театра, где стоял гроб, не было аншлага… Да, так произошло и потому что путано говорили о времени, месте панихиды, но это не главная причина. Главная причина как раз в том, о чем я сказал ранее, - в особой участи театрального артиста… Артист умирает и от него остаются легенды, впечатления, которые со временем рассасываются… И с тем, что молодые не помнят его, - с этим ничего не поделаешь… Да, остались какие-то записи, осталась память, остались фильмы «Люди и манекены», «Мы с вами где-то встречались»… Но разве все это возможно сравнить с тем, что ты испытывал, когда бывал на его спектакле?! Это был ураган! Это был такой восторг, что люди не знали, как выразить свои чувства! Они сначала смеялись, потом плакали! Вот что было! Мы, конечно, показываем своим студентам сейчас эти записи, они же должны знать, что стоит за именем Аркадия Райкина, который носит наш театр «Сатирикон», но что они видят – да, замечательного артиста, да, гениальную игру… Но все равно это не то! Как ты им передашь то, что творилось с тобой в зрительном зале, когда Он был на сцене! Никакая пленочка этого не передаст. В любом случае это гербарий…
Casi: Константин Райкин и Марина Неелова в спектакле Театра Современник "Двадцать минут с ангелом"
Casi: Фото Валерия Басаргина
Casi: "От первого лица". Константин Райкин
Administrator: Вампилов А - Двадцать минут с ангелом (радиоспектакль) иное название -Успех Вампилов А. - ДВАДЦАТЬ МИНУТ С АНГЕЛОМ (радиоспектакль) По мотивам одноименной пьесы. 1996 Режиссер: Александр Далин В ролях: Евгений Миронов Олег Табаков Владимир Машков Авангард Леонтьев Галина Волчек Марина Неелова Константин Райкин Двое командированых начали свою "трудовую" деятельность в небольшом городке с того, что крепко запили. Очнувшись, решили раздобыть денег, но поиск средств успехом не увенчался. Неожиданно появился незнакомец и предложил им сто рублей. "Герои" и их соседи по гостинице не поверили в искренность и бескорыстие поступка... Слушать ПО ССЫЛКЕ.
Casi: Константин Райкин в гостях программы "Поколение"
Casi: Телеканал "Культура" Константин Райкин. Один на один со зрителем. ВИДЕО. По этой же ссылке см. еще 4 серии программы.
Administrator: Вечерняя Москва Константин Райкин: Как приучить Бога целовать тебя все время 31 августа Высшая школа сценических искусств второй раз в своей маленькой пока истории собралась, чтобы вручить студенческие билеты своим новым учащимся. В этом году ими стали менеджеры. Создавая свою Школу, Константин Райкин принял решение, что в отличие от большинства высших театральных учебных заведений, у него актеров не будут набирать ежегодно. Ведь совсем не количество выпускников создает славу и репутацию школе. Именно поэтому набранный в прошлом году актерский курс пока остается здесь единственным, а компанию им с сегодняшнего дня составляют одиннадцать студентов-менеджеров, чьей второй, более узкой, специализацией будет менеджмент сценических искусств. Их руководитель – один из главных специалистов по театральному менеджменту в нашей стране, Геннадий Дадамян. - У нас плохих учителей нет, - говорит художественный руководитель Школы Константин Райкин. – Во-первых, они не только преподают, но и сами учатся у студентов, что отличает хороших преподавателей. А во-вторых, они все профессионалы в своих столь разных областях театра, и без каждого из них современный театр просто немыслим. Сам Константин Аркадьевич, помимо художественного руководства Школой, ведет еще тот самый – единственный пока – актерский курс. В следующем году Школа пополнится курсом смешанным, актерско-режиссерским, который возглавит режиссер Кама Гинкас. Ожидаются в будущем и интереснейшие международные кинопроекты, ведь уже сейчас ВШСИ заключила контракт о совместной работе с римской киноакадемией – одной из старейших и знаменитейших в Европе. Пока же Школа, с любовью задуманная не столько как учебное, сколько как по-настоящему воспитательное, воспитывающее заведение, готовится встретить свой второй год жизни. И уже завтра здесь начнутся занятия, которые час за часом, день за днем будут превращать неопытных студентов, возможно, пока лишь интуитивно тянущихся к театру, в настоящих профессионалов своего дела и просто высокообразованных людей. Одним словом, подготовят не к службе в театре, но к служению ему. - Хорошие педагоги – это лишь одна сторона нашей школы, другая – это те смельчаки и сумасшедшие ребята, которые будут стараться посвятить себя театру. Этому странному и придурочному, с житейской точки зрения, занятию. Оно мучает, терзает, сжигает, сжирает, и в то же время, это лучшее, что есть на белом свете. В театре служить очень трудно. Это служение, это образ жизни. Это дело, которое требует огромной духовной силы, мужества и самоограничения, готовности отказаться от большого круга удовольствий и радостей, готовности пойти на жертвы. Особая дисциплина, ответственность. Здесь надо, чтобы вдохновение приходило по расписанию, чтобы бог целовал в темечко не перед, не после, а именно во время спектакля. Это ведь целая наука - приучить бога целовать тебя все время. Так что я вам желаю мужества, дорогие мои, - закончил свою речь, обращенную к студентам, Константин Райкин.
Casi: константин Райкин в роли Гамлета. 1998 г.
Александра:
Administrator: Константин Райкин на открытии памятника К.С.Станиславскому и В.И.Немировичу-Данченко в Камергерском переулке.
Локоны:
Innamorata: Разговор с отцом и Отцом. К 75-летию театра "Сатирикон" Театральная Афиша Разговор с отцом и Отцом К 75 летию театра «Сатирикон» Текст: Ольга Фукс За свои 75 лет этот театр дважды менял название, один раз – город обитания. Объездил всю страну и полмира, став одной из самых «твердых валют» советской культуры. Прошел через сложную жанровую эволюцию, сохранив главный стержень, который по-стрелеровски можно было бы назвать «театр для людей». Во много раз улучшил актерскую «демографию», а теперь и вовсе обзавелся собственной театральной школой, а за последние 72 года ни разу не менял фамилию напротив должности худрука. Под своим первым именем – Ленинградский театр эстрады и миниатюр – он впервые дал представление 6 сентября 1939 года на Большой Конюшенной, где когда-то в бывшем Демутовом трактире Пушкин написал «Полтаву», а Грибоедов читал друзьям «Горе от ума». На сцене сменяли друг друга певица Зоя Рождественская, эквилибристы Славские, акробатическое трио Кастелио (в нем участвовал двоюродный брат Майи Плисецкой), Николай Смирнов-Сокольский с фельетонами, артистки недавно закрытого мюзик-холла Надежда Копелянская и Зинаида Рикоми, один из корифеев дореволюционной эстрады Константин Гибшман. Многие тексты принадлежали перу Людмилы Давидович, литератора и актрисы «Балаганчика». Едва ли не самым молодым, хотя уже довольно известным артистом был конферансье Аркадий Райкин с несколькими номерами («Минька» – диалог с куклой капризного ребенка, «Мишка», «Узник» – комический «сурдоперевод» пушкинского стихотворения, который спустя много лет повторит Константин Райкин). Ленинградский театр эстрады и миниатюр, как и его московский собрат, появившийся чуть раньше, который, впрочем, вскоре закрылся, стали маленькими щелками приоткрытых форточек: партия чуть дала слабину после страшных 1937-го и 1938-го. Вскоре после рождения театра Аркадий Райкин уехал в Москву на судьбоносный I Всесоюзный конкурс артистов эстрады. Аркадий Райкин стал на нем фаворитом. Не помешал даже жесткий эксперимент, который поставил над ним член жюри Смирнов-Сокольский: перед исполнением номера «Чаплин» он спрятал главный реквизит – тросточку. В считаные минуты отчаявшийся конкурсант нашел «тросточку» – довольно неэлегантную палку, вернулся на сцену и исполнил номер. Жюри судило строго: первую премию не присудили никому. Обладателем второй стал 28-летний Аркадий Райкин. «Как ты думаешь, – спросил тогда член жюри Дунаевский у члена жюри Утесова, – этот парень долго будет иметь успех?» И тот ответил: «Всегда». Жонглеры, певцы, эквилибристы и прочие собратья по эстраде постепенно исчезли из репертуара вместе с частью названия – Ленинградский театр миниатюр (так он называется с 1948 года) начал путь к театру драматическому задолго до того, как стал «Сатириконом» и поменял репертуар. Просто миниатюры и трансформации (легендарной игрой с масками Райкин занимался дольше, чем главный Арлекин ХХ века Марчелло Моретти) были его островком свободы посреди «омхаченного» советского театра. (За гордой чайкой МХАТа несколько лет тянулся нелепый и отчаянный гусенок – Аркадий Райкин и его партнер Герман Новиков сочинили шутливый театр в театре МХЭТ, Малый художественный эстрадный театр, с целой россыпью шаржей и прототипов.) «Я довольно быстро понял: надо что-то предпринимать, чтобы не умертвить себя в себе. Я ушел в такой жанр, который позволял сохранять относительную независимость». За эту свободу была заплачена довольно высокая цена – и репертуар не мировой, и режиссеры не всегда первой величины (Равенских, Акимов или Симонов были скорее исключением). Слова были разрешенными (залитованными), оплачены борьбой со всевозможными комиссиями и даже инфарктами своего худрука, но «порядок слов» – знаменитые райкинские междометия, интонации, акценты, победительное мастерство и его «отточие», мудрая, чуть виноватая улыбка все понимающего человека – был неподвластен цензуре. Театр Райкина с его миниатюрами на злобу дня стал частью мировой, а отнюдь не только советской культуры отчасти благодаря своему фирменному приему – играть на языке приглашающей страны: английском, немецком, румынском, польском, словацком, венгерском (гастроли обязательно предварялись работой с переводчиком, который вводил в текст неологизмы своего языка). Личный рекорд Аркадия Райкина – монопрограмма на немецком, когда до выступления в Западном Берлине оставалось 64 часа (чиновники от культуры меняли формат этой встречи до последнего). Даже выучились играть по-японски: намечались гастроли в Страну восходящего солнца, где о Ленинградском театре миниатюр была написана целая книга, но гастроли отменили. Как отменяли до последнего столь желанные гастроли в США, а разрешили только в конце жизни Аркадия Райкина. В залах на 2 тысячи мест каждый раз царило что-то невообразимое: плакали зрители и артисты на сцене. Все понимали, что эти единственные гастроли – последние. Но дело не только в языках. Этот маленький коллектив вобрал в себя родовые черты самых разных эпох от античности (актер-протагонист и хор – правда, «хор» состоял из вполне самобытных артистов: Ольга Малоземова, Виктория Горшенина, Тамара Кушелевская, Владимир Ляцовицкий, Максим Максимов, Руфь Иоффе, Герман Новиков, Роман Карцев, Виктор Ильченко и другие) до вербатима (бывало, миниатюры рождались из писем зрителей, а те в свою очередь старались придать им литературную форму). По меткому наблюдению искусствоведа Дмитрия Трубочкина, труппа Театра миниатюр в точности повторяла структуру итальянской передвижной труппы XVII–XVIII веков, например такая же была у Гольдони. «Летучая мышь» Никиты Балиева, фильмы Чаплина, пантомимы Жана-Луи Барро – у театра было множество эстетических родственников по всему миру. От этого родства родилось и последнее название театра, продолжившего цепочку: роман Петрония Арбитра, фильм Федерико Феллини, сатирический журнал Радакова и Аверченко. Аркадий Райкин шел от маски к «душевному гриму», затем к исповедальности, спектаклям-размышлениям от собственного лица. Но время на дворе стремительно менялось, а в недрах «Сатирикона» (так с 1987-го года стал называться Государственный театр миниатюр) подрастали «дети» – молодые актеры и их лидер Константин Райкин, перешедший в «Сатирикон», будучи прославленным молодым премьером «Современника» и успешным гастролером. Детям пришлось стремительно взрослеть, когда в декабре 1987 года, всего лишь через полгода после переезда в Москву, не стало Аркадия Райкина. Свое эстетическое родство с создателем «Сатирикона» Константин Райкин постоянно подчеркивает. Так, «Кьоджинские перепалки» рифмовались с «Рыбаками» того же Гольдони, где играл молодой Аркадий Райкин. «Квартет» обнажал театральный прием мгновенной смены масок. «Шантеклер» был любимой пьесой Райкина-старшего и первой из увиденных (по его признанию, будь у него роли Хлестакова и Шантеклера, он остался бы в драматическом театре). «Азбука артиста», а за ним и «Самое любимое» стали посвящением Аркадию Райкину, а в нем – одно из выполненных завещаний отца: всегда читать стихи, какая бы публика ни пришла сегодня в зал. И когда труппа «Сатирикона» (Денис Суханов, Максим Аверин, Григорий Сиятвинда, Агриппина Стеклова, Марина Иванова, Лика Нифонтова, Наталья Вдовина и многие другие) отмечала 70-летие, из-под колосников к актерам обращался веселый голос, известный всей стране. Простодушный постановочный ход обнажал этот нескончаемый разговор с отцом (Отцом). Память о театре отца вплетена в «сюжет» «Сатирикона» Константина Райкина. И вместе с тем он восполнил то, чего по разным причинам не было в Ленинградском театре миниатюр. Вместе с ним пришла классика с ее космосом и вечными вопросами. Пришли те, кто определяет уровень режиссуры нашего времени – Петр Фоменко, Роберт Стуруа, Роман Виктюк, Владимир Машков, Валерий Фокин, Юрий Бутусов, и каждый создал здесь принципиально важные для своего творчества спектакли, а в этой компании расцвел и режиссерский дар самого Константина Райкина. Пришел спрос на интеллектуальную и эстетическую сложность театра, которой так идут яркая форма и предельная актерская самоотдача. Пришла наконец и новая актерская тема протагониста. Однажды в институте, прочитав в одном из учебных пособий, что актер обязан явить лучшие стороны своей натуры, Константин Райкин поклялся никогда не участвовать в этой фальши, если что-то в театре будет зависеть от него. Условие оказалось выполненным, а «упоение... бездны мрачной на краю» станет едва ли не главной темой его актерской судьбы, вехами которой стали выдающиеся роли: Брюно, Грегор Замза, синьор Тодеро, Гамлет, Ричард, Лир, Контрабасист, Парадоксалист. И путь через бездну – через предельную правду о себе самом – единственно возможной для него дорогой к свету, тому, что светился в улыбке его отца, срывающего с лица маску.
Innamorata: Константин Райкин: «Театральные зрители – это лучшая часть человечества…» Гастрольное лето-2014 подарило любителям театра и эстрады немало интересных встреч. Но, пожалуй, наиболее запоминающимся стал творческий вечер Константина Райкина, прошедший на сцене Дворца культуры. Константин Райкин - представитель легендарной артистической династии, народный артист России, художественный руководитель одного из самых известных московских театров «Сатирикон», а еще профессор и член Президентского совета по культуре. И это далеко не полный список регалий популярного артиста. В Геленджике Константин Аркадьевич оказался впервые. Сюда он привез свою лучшую программу «Самое любимое…» и нашел время, чтобы немного поговорить о творчестве и о своем легендарном отце – народном артисте СССР Аркадии Райкине. - Константин Аркадьевич, очень рады Вас видеть в нашем городе. Каковы Ваши первые впечатления о Геленджике? - В Геленджике я действительно впервые, и он мне, честно скажу, понравился. А я, знаете, привык доверять своему первому впечатлению. Здесь красиво, впрочем, как и везде на Кавказе и на Черном море, но здесь красиво особенно. И вот, хотя я на Кавказе тысячу раз был, но почему-то судьба уводила меня от Геленджика, не знаю почему, хотя вот папа здесь в годы войны был, и в архивах нашего райкинского музея есть фотографии отца в момент его выступления перед воинскими частями в Геленджике. Действительно, артистическую династию Райкиных с Геленджиком связывают давние отношения. Во время Великой Отечественной войны в 1943 г. А.И. Райкин приезжал в город в составе фронтовой бригады. Кстати, за день до приезда артистов дом, где они должны были квартировать, был уничтожен прямым попаданием авиабомбы. Фронтовую бригаду спасло лишь то, что она на несколько часов задержалась в дороге. Впрочем, для войны это было обычным явлением. А потом были концерты в госпиталях, воинских частях, на военном аэродроме и практически на самой передовой – на легендарной батарее капитана Зубкова. И таких выступлений в биографии великого артиста было немало. В Геленджике всегда помнили об этих фронтовых концертах Аркадия Райкина, и когда в 1975 году открывался мемориальный комплекс «Батарея Зубкова» Аркадия Исааковича ждали здесь как самого почетного гостя. И он собирался приехать, но в последний момент болезнь помешала артисту прибыть на торжества. Но в адрес геленджичан была послана трогательная телеграмма, в которой Аркадий Райкин говорил о чувствах нежной дружбы, которая связала его в годы войны с Геленджиком. - Константин Аркадьевич, а вообще Ваш отец часто вспоминал о войне? - Вы знаете, он вообще нечасто говорил об этом, чаще вспоминала мама моя. Она была таким как бы летописцем у нас в семье, была писательницей, помимо того что была замечательной актрисой, была еще одаренным человеком в целом ряде областей. Вот как раз она написала о фронтовых папиных выступлениях. И это было написано очень талантливо и интересно. И получилось так, что память об этих всех событиях у меня сложилась именно из маминых рассказов. Папа об этом вспоминал редко, хотя на фронте он вел очень активную жизнь, они со своей фронтовой артистической бригадой проездили буквально всю войну. Были практически на всех фронтах, и у него даже есть несколько боевых орденов. Он просто как человек, прошедший очень серьезные испытания на прочность во время войны, не любил об этом говорить. Он вообще не любил что-то рассказывать вне сцены, то есть в жизни был не словоохотливый. Больше любил слушать, чем рассказывать. Поэтому от него о войне я как раз слышал очень мало. - Мы уже говорили, что в годы войны Аркадий Исаакович едва не погиб во время тех выступлений, по счастливой случайности его фронтовая бригада не попала под бомбежку. А как Вы считаете, насколько в жизни человека все предопределено? Иначе говоря, Вы верите в судьбу? - Понимаете, я судьбой называю другое. Мы все под богом ходим, и я человек верующий и понимаю, что есть какие-то вещи, нам не подвластные и недоступные. Но я люблю судьбу связывать с характером человека, когда говорят: «характер – это судьба». Вот у папы был очень сильный характер, и я считаю, что мне это передалось по наследству, уже не буду тут строить скромное лицо: я считаю, что у меня сильный характер. Так вот, характер – это судьба. И папа в связи с этим прожил удивительно круглую жизнь, невероятно круглую. Он завершил все свои дела, он даже последний спектакль в своей жизни сыграл на свой день рождения, и это был спектакль № 300! Это был трехсотый спектакль последнего названия «Мир дому твоему», который он играл. То есть до такой степени круглую жизнь он прожил и очень счастливую. Но это счастье было выковано им и большим титаническим трудом. А ведь он при этом всю жизнь был больным человеком. Поэтому я верю в судьбу как в нечто все же в большой степени рукотворное. Бог за нами наблюдает, но за нами – двигающимися. И в зависимости от того, как мы себя ведем в процессе этого движения, он либо наказание придумывает нам, либо поощрение. Вот так, мне кажется, целесообразнее думать, во всяком случае человеку деятельному. Я, например, знаю, что так и папа думал. - Вы уже упомянули спектакль «Мир дому твоему», где Вы играли вместе со своим отцом. А на сцене насколько удобным он был партнером, ведь неслучайно родился этот термин – «театр Райкина» как синоним выражению «театр одного актера»? - На сцене с ним было очень хорошо, он же был драматический артист по образованию. Он очень любил общение и был очень живой и гибкий партнер. Как ты ему скажешь, так и он тебе ответит. Он всегда очень хорошо слышал своих партнеров, чувствовал их, то есть он был очень тонкий артист. И вообще он был совершенно гениален в истинном смысле этого слова. Мы с ним вместе немного поработали, всего шесть лет, но это была для меня очень хорошая школа и жизни, и профессии. Константин Райкин, конечно, многое взял у своего отца, многому у него научился. Но все же на театральной сцене он пошел своей дорогой. И после ухода из жизни Аркадия Райкина Константин Райкин сделал практически невозможное: он создал еще один театр Райкина, но теперь уже репертуарный драматический, театр «Сатирикон», где неизменные аншлаги и на шекспировском «Короле Лире», и на спектаклях по пьесам Островского и Карло Гальдони, где на сцене блистает уже сам Константин Райкин. Что же касается кино, то, к сожалению, сейчас мэтр почти не снимается, хотя поистине всесоюзную славу ему принесли именно кинороли. Артист, что называется, проснулся знаменитым после блестящей экранизации комедии Карло Гальдони «Слуга двух господ», которая на экраны вышла под названием «Труффальдино из Бергамо». Была еще небольшая, но очень запоминающаяся роль в фильме Никиты Михалкова «Свой среди чужих, чужой среди своих», где молодой К.Райкин сам выполнял все трюки и едва не погиб во время одного из них. Были яркие образы в фильмах «Остров погибших кораблей» и в экранизации шварцевской «Тени» Михаила Казакова, где актер сыграл сразу две роли – ученого и его Тень. Последнее же появление в кино Константина Аркадьевича пришлось на начало 2000-х: режиссер С.Урсуляк пригласил его на роль знаменитого сыщика Эркюля Пуаро в экранизацию одного из романов Агаты Кристи. После этого К.Райкин с кинематографом «завязал». Отказал даже Стивену Спилбергу, когда последний не так давно приглашал его в один из своих проектов. - Константин Аркадьевич, театр Вы любите больше, чем кино… - А я не то чтобы люблю – не люблю, я просто ничем кроме театра не занимаюсь. Не занимаюсь другим вообще. То есть я занимаюсь преподавательской деятельностью, но это я делаю опять же для театра, чтобы просто свежая кровь сюда приливалась. - Театральный зритель сильно изменился за последние 20 – 30 лет? - Нет, значительно он не изменился. Я бы не сказал, что он стал более раскрепощенным. Стал больше знать и видеть, больше ощущать по сравнению с недавним нашим прошлым. Хотя надо признать, что и тогда свои радости тоже были. Ну а зрители у нас всегда хорошие. И в какой-то своей основе, в главных вещах они не изменились. Театральные зрители - это вообще странные люди, их немного. Но это очень хорошие люди, это лучшая часть человечества. Добавлю, что в театр, согласно статистике, ходят от восьми до десяти процентов населения, то есть девяносто с лишним процентов жителей любого города мира не ходят в театр вообще никогда. А вот если взять консерваторию, то это и двух процентов не будет. И все эти безумные возгласы, крики всем этим гениальным исполнителям, Денису Мацуеву например, а до него был Рихтер, но у них – одно, всего одно выступление в консерватории за два месяца. А сделай три выступления подряд - вот на третьем будет уже полупустой зал. Поэтому надо отдавать себе в этом отчет, театр – это удел людей немногих, к сожалению. И, чтобы не разочаровываться, надо понимать, что людей толстокожих больше, чем тонкокожих. Людей глупых больше, чем умных. С дурным вкусом больше, чем с тонким вкусом. Что поделать - так устроена жизнь. Можно, конечно, и нужно это улучшать, смещать баланс в сторону сердечности и тонкости души. Это очень трудно, но это нужно делать. Я вот имею дело со зрителем, который, конечно, меняется. Раньше были только театр и кино. А сейчас и клубы, и боулинги, и казино, и вообще работает целая вечерняя индустрия. И то, что при всем при этом сегодня есть люди, которые, несмотря ни на что, выбирают театр, вот это радует. Это получается еще один особый отбор. И еще знаете почему кажется, что не очень сильно изменился зритель - потому что мы сами меняемся в этой реке времени, плывем просто по ней и многого не замечаем. И тут и я плыву и мыслю вместе с ними. И так должно быть, потому что иначе мы перестали бы друг друга понимать. Я боюсь, что вдруг настанет такой момент, когда я перестану их интересовать, перестану держать, понимать их нерв, и в результате мы просто перестанем понимать друг друга. Для театрального человека это будет очень печально, большая утрата. Это, по сути, будет потеря профессии. А для меня это просто подобно смерти. - Константин Аркадьевич, и все же для чего нужен театр, ради чего актер вообще каждый вечер выходит на сцену? - Вы знаете, мне кажется, на этот вопрос вообще не надо отвечать. Ну есть такая внутренняя потребность. Вы знаете, это все равно, если пытаться формулировать – за что ты меня любишь? Как сформулирую - так разлюблю. Понимаете, это все для чего нужно - чтобы искусство, театр сделали жизнь ощутимее и в этическом, и в эстетическим смысле. Люди в большинстве своем не замечают совершенно, что часто делают какие-то большие и малые гадости, привыкают к этому и не замечают. Люди не понимают, что они делают и какие-то добрые дела, и даже порой не замечают, что рядом героизм проявляется. Они не замечают очень многого, они не замечают красоты. Вот возьмем Геленджик: мы, приезжие, думаем, как счастливы люди, которые живут вот в этой красоте. А ведь многие местные эту красоту как раз и не замечают, потому что привыкли к ней, она им кажется обыденным явлением. Я тут, конечно, вульгаризирую, я знаю: и местные восхищаются тем, что здесь постоянно появляется что-то новое. Так что, я думаю, что ко всему человек привыкает, и это с одной стороны хорошо, а с другой плохо. И вот тут как раз искусство должно дать возможность опять остро ощутить то, к чему мы привыкли. Дать возможность ощутить какую-то радость. А она есть, эта радость, но мы ее опять же не замечаем. Или мы просто не понимаем, что это радость. А это просто радость жизни, возможность видеть восход, закат, посидеть у моря. Вот это и есть радость и большое счастье. Про это и театр, и литература, и живопись должны говорить. - Мы уже говорили о Ваших великолепных театральных работах, сегодня со сцены Вы потрясающе читали стихи. А какие работы у Вас лично самые любимые? - У меня нет любимых ролей, спектаклей. Я их не различаю. Это как у Пастернака: «и пораженье от победы ты сам не должен отличать». Ну, конечно, не то чтобы совсем не должен. Но просто у меня нет каких-то любимчиков. Я всегда полностью вкладываюсь во все, что делаю. Что становится нелюбимым, то я выкидываю. Если что-то не получается, я от этого избавляюсь. Я не имею дело с нелюбимым. Если спектакль держится в репертуаре, если роли я играю какие-то, спектакли, которые я ставил, идут до сих пор, значит, я их люблю. Перестаю любить – освобождаюсь. Так что здесь все очень просто. - Константин Аркадьевич, в завершение нашей встречи – Ваши пожелания геленджичанам… - Ну, что сказать, дорогие геленджичане… Я просто надеюсь, что я сюда еще приеду. И тогда давайте встретимся, и я попробую вас порадовать. А вы - меня, вот так и порадуем друг друга. Я надеюсь, что это не в последний раз. А.Гуськов. Геленджикская газета "Прибой"
Administrator: Отсюда Райкин назвал запрет мата в произведениях культуры "борьбой с зеркалами" Актер, режиссер, художественный руководитель московского театра "Сатирикон" Константин Райкин высказался по поводу закона о запрете мата в произведениях культуры. Он выразил мнение, что "позорный совковый закон о запрете мата", принятый недавно в России, - это "борьба с зеркалами". "Неча на зеркало пенять, коли рожа крива. Искусство отражает жизнь, а это многим неприятно. Но рассказывать о нашей жизни без мата нельзя", - заявил режиссер, выступая на "круглом столе" по итогам обсуждения проекта "Основ государственной культурной политики" в Общественной палате. Райкин посетовал на то, что из-за закона о запрете мата не может поставить ни одну из присланных ему пьес. "У меня лежат пьесы, которые мне бы хотелось поставить. Но не могу - там есть запрещенные законом слова", - пояснил режиссер. Он считает, что в России неправильно относятся к культуре. "Руководство нашей страны не привыкло относиться к культуре как к приоритетному стратегическому направлению в государственной политике, и нам придется каждый раз упираться в такое сознание нашего руководства", - сказал он. Закон о запрете нецензурной лексики в кино, в театральных постановках, в литературе вступил в силу 1 июля 2014 года и был неоднозначно встречен общественностью. В частности, многие деятели кино начали борьбу за смягчение закона в части выдачи прокатных удостоверений: в законе прописан пункт, согласно которому фильм с нецензурной лексикой не может получить прокатное удостоверение, а фильм без прокатного удостоверения не может участвовать в кинофестивалях на территории России.
Александра: Рабочая поездка президента РФ в Крымский федеральный округ. Дом-музей А.П. Чехова. Встреча с деятелями культуры. На снимке: президент России Владимир Путин (в центре), актер, режиссер Константин Райкин (второй справа) и министр культуры РФ Владимир Мединский (справа).
Administrator: Отсюда Пермский Театр "У Моста" «Театр и фильмы Мартина МакДонаха» - литературная премьера на Страстном бульваре. На презентацию издания пришел и руководитель театра «Сатирикон» Константин Райкин, в очередной раз признавшийся в любви к легендарному автору.
Administrator:
Innamorata: Константин Райкин о творчестве ирландского драматурга Мартина Мак Донаха.
Administrator: Отсюда Деятели театра о Юрии Любимове: «Его уход — это невосполнимая потеря» *** Константин Райкин (худрук театра «Сатирикон»): Любимов был огромным явлением не только в отечественном театре, но и в мировом театре, вообще в мировой театральной культуре. Театр на Таганке, созданный им, это был не только театральный авангард и центр театральных поисков, но это был центр свободомыслия, инакомыслия, социального и политического противостояния существовавшему тогда режиму. Поэтому в зале театра среди зрителей можно было встретить и Солженицына, и Сахарова, и всю передовую, свободомыслящую часть нашей интеллигенции. ***
Administrator:
Administrator: Отсюда Константин Райкин: за режиссерами нужно ухаживать, как за красивой женщиной Художественный руководитель «Сатирикона» Константин Райкин в интервью телеканалу «МИР 24» рассказал о новых постановках в преддверии юбилея театра. Москва, 13 октября. «Сатирикону» - 75 лет. Театр, который в 80-е переехал из Петербурга в Москву и даже дважды поменял название. Ленинградский театр эстрады и миниатюр превратился в Государственный театр миниатюр, а потом просто стал «Сатириконом». И все 75 лет им руководил Райкин: сначала Аркадий, позже Константин. Новый сезон в театре открыли спектаклем «Укрощение» по пьесе Уильяма Шекспира. К тому же новое прочтение получил один из самых модных современных авторов - ирландец Мартин Макдонах. О спектаклях с Константином Райкиным поговорила корреспондент «МИР 24» Надежда Боричева. - Мы встречаемся с Вами накануне юбилея театра «Сатирикон». Этот театр развивался из маленького, мало кому известного ленинградского театра миниатюры, до большого драматического театра «Сатирикон», который известен всей России. Скажите, на каком этапе театр находится сейчас? Я не должен, наверное, об этом судить. Кто-то другой должен сказать. Мы развиваемся, взрослеем, куда-то движемся. Нам интересно. Вот, что могу сказать. У театра появился институт, высшее учебное заведение. Потому что на каком-то этапе взросления театр, если он правильно развивается, начинает хотеть воспитывать кадры для себя сам. И это произошло. Рядом с театром появился театральный институт, где мы готовим для себя смену. Я и до этого очень активно занимался преподавательской работой. Вот это все вместе - институт, театр с его репертуаром, в основном, связанном с классикой - существует, развивается, все время готовится что-то новое. - Открывается сезон двумя премьерами - классикой и современной драмой. Это Макдонах и Шекспир. Шекспир уже седьмой за время моего худручества. Это много. Здесь почти все лучшие пьесы Шекспира шли и ставились большими мастерами. И вот сейчас выходит «Укрощение» по пьесе «Укрощение строптивой», который ставит Яков Ломкин - артист и режиссер нашего театра. Он уже на Малой сцене у нас поставил «Обернись во гневе» - английскую пьесу Осборна. У Якова Ломкина, как мне кажется, очень интересная практика постановок вне нашего театра, с которой я знаком. И мы дали ему возможность на Основной сцене выпустить спектакль с нашими ведущими артистами. А Макдонах - на нашей учебной сцене рядом, спектакль малой формы, который ставлю я. Это тоже современный классик, хотя ему всего 44 года, если я не ошибаюсь. Я думаю, что это из ныне пишущих драматургов лучший в мире. Мы ставим уже третью его пьесу. Он, с моей точки зрения, для малых театральных пространств, не для большой сцены. Драматург именно в смысле жесткости правды, такой шокирующей правды о человеке. Мы ставим его замечательную пьесу «Однорукий из Спокана», написанную в 2010 году. Там играют наши ведущие артисты: Денис Суханов, Григорий Сиятвинда, две молодых артистки на одну роль - Дарья Урсуляк и Полина Райкина. - Звездопад и актерский, и режиссерский. Как Вы находите этих людей и заманиваете в свой театр? Заманиваю по-разному. Есть такие режиссеры знаменитые, театральные боссы. Валерий Владимирович Фокин, Роберт Робертович Стуруа, Юрий Николаевич Бутусов. Во-первых, у нас уже есть положительный опыт прошлых лет. Они знают, что если кинут семя на нашу почву, то это семя взойдет, потому что здесь почва очень добрая, плодоносная, здесь очень рабочий театр, мало разговоров и много дела. Здесь когда-то Петр Наумович Фоменко поставил один из лучших своих спектаклей «Великолепный рогоносец». У нас, конечно, большой опыт приглашения и ухаживания за режиссерами. Здесь впервые поставил своих знаменитых «Служанок» Роман Виктюк. И тоже у нас есть целая история про то, как мы его завоевывали. Как мы завоевывали Роберта Робертовича Стуруа. - Как? Расскажите! Это похоже на ухаживание за знаменитой, красивой женщиной, у которой много поклонников, а ты должен казаться лучше, чтобы она тебя заметила. Как доказать, что ты лучший? Как девушку: провожаешь на вокзал в Ленинград или в Санкт-Петербург, на перроне, как-то очень бережно, а утром, когда она приезжает, ты ее встречаешь уже в городе назначения, в Санкт-Петербурге. К ее удивлению. Это производит впечатление на девушку и на режиссера, который такая же девушка, которую тоже многие желают, а тебе надо сделать что-то, чтобы оказаться лучше. Вот я в свое время так летал в Буэнос-Айрес. - За кем? За Робертом Робертовичем. Просто на полчаса прилетал, ходил в здание, где он ставил спектакли, и спрашивал: точно ли такого-то числа он начнет у нас? Просто спрашивал и улетал обратно. Это стоило дорого, и конечно, это производило впечатление. Он говорил: да, конечно-конечно, я такого-то числа начну. Уже после такого ответа режиссеру сложно обмануть. А когда он спрашивал «а что ты тут делаешь?», я отвечал «Да просто приехал спросить». И я понимал, что оставлял его в легком шоке. Но этот шок был некой гарантией того, что сроки будут соблюдены. Константин Райкин родился 8 июля 1950 года в Ленинграде в семье артиста Аркадия Райкина. В 1971 году окончил Высшее театральное училище имени Щукина. В том же году Константин Райкин был приглашен Галиной Волчек в театр «Современник», на сцене которого играл десять лет. Широкую известность ему принесли роли в фильмах «Много шума из ничего» и «Свой среди чужих, чужой среди своих». В 1976 году Райкин снялся в музыкальной ленте «Труффальдино из Бергамо». В 1981 году перешел в Ленинградский театр миниатюр под руководством Аркадия Райкина. В 1982 году театр переехал в Москву и стал Государственным театром миниатюр, а с 1987-го - театром «Сатирикон». В 1988 году Константин Райкин был назначен художественным руководителем театра. Как режиссер поставил более 20 спектаклей. С 2001 года руководил курсом в Школе-студии МХАТ. В 2013 году открылась «Высшая школа сценических искусств» Константина Райкина.
Administrator: Отсюда "Главный актерский грех — любовь к страданию" Андрей Архангельский поговорил с Константином Райкиным о его отце, русской чувственности и о театре «Сатирикон» На этой неделе исполняется 75 лет театру "Сатирикон" им. Аркадия Райкина, бывшему Ленинградскому театру миниатюр. "Огонек" поговорил с идеологом и художественным руководителем театра Константином Райкиным — Многие восприняли ваше недавнее выступление (октябрь 2014 года.— "О") в Общественной палате по поводу мата как речь в защиту мата. — Да?.. Я ведь не потому, что мат так люблю, надеюсь, вы понимаете?.. Почему я считаю, что это глупый закон? (Закон о запрете нецензурной брани в произведениях искусства и СМИ, принят в мае 2014 года.— "О".) Мат — это язык народа, причем всех слоев. Ничего хорошего в этом нет, но оно так. А главная функция искусства — это отражение жизни. Значит, нам запрещают отражать жизнь такой, какая она есть. Мы уже это проходили при советской власти. Когда искусство пытаются превратить в плакат по образцовому поведению. А художнику не надо ничего запрещать. В искусстве не может быть никаких государственных запретов. Кроме запрета на разглашение государственной тайны и на призывы к национальной розни. В случае с нецензурной бранью во всем цивилизованном мире существует ряд ограничений, возрастных, например. Есть предупреждения, что такая речь в произведениях звучит. Но если вообще запретить — это совковый метод. Как в таком случае правдиво и жестко отразить современную жизнь нашей армии, например, жизнь нашей молодежи? Да даже жизнь тех, кто этот закон сочинил? А документальные фильмы как снимать про жизнь народа? Запикивать слова? Это будет сплошной "час пик" или два "часа пик". Надо с такими явлениями, как поголовный мат, бороться в жизни, а не в искусстве. А иначе это получается борьба с зеркалами. Знаете пословицу: неча на зеркало пенять, коли рожа крива?.. Вот у меня сейчас пьесы современные, отечественные лежат — ни одна не проходит, ни одна! Можно, конечно, заменить слова, но хуже станет, потому что это будет неправда. Лучшие пьесы, которые сейчас пишутся, они все жесткие. — 75 лет — далеко не каждый театр может похвастаться таким юбилеем. Я пытался отыскать в истории Ленинградского государственного театра миниатюр какую-то "статичность", точку опоры и не смог. Это какой-то... передвижной театр. Все время в разъездах. — Бродячий, да. Он ведь никогда не имел в Ленинграде своего помещения... Были две комнаты. Одна комната для бухгалтерии, другая — для репетиций, для реквизита. 22 июня 1941 года театр был на гастролях в Днепропетровске. И в тот же день город стали бомбить. А Брежнев был там секретарем горкома, он дал вагон, и театр быстро вывезли. А следующий за ним эшелон уже разбомбили... Потом папа (руководитель Ленинградского театра миниатюр Аркадий Райкин.— "О") встретился и познакомился уже основательно с Брежневым на Малой земле, под Новороссийском. Брежнев очень хорошо относился к папе. Он ему дал квартиру в Москве, и некоторое время Райкин был одним из немногих людей, которые имели в СССР две квартиры — в Ленинграде и в Москве. Но при этом помещения у театра никогда не было. И когда я перешел в этот театр, большая часть народу в театре уже были москвичами, я стал папе капать на мозги: сходи к Брежневу... А Брежнев при какой-то личной беседе уже приглашал его переезжать в Москву. Тогда он пошел и сказал, что хочет переехать с театром — 22 человека. И все переехали в Москву. Так мы поселились здесь (в Марьиной Роще.— "О"), стали кинотеатр перестраивать в театр. И вот сейчас он будет только достроен. — Личное знакомство с Брежневым ваш отец использовал для того, чтобы отстоять сатиру, создать относительный островок свободы. Редкий случай, когда знакомство с высшей властью используется не ради корысти, а для возможности критиковать в конечном итоге саму же власть. Впрочем, есть версия, что такие "витрины свободы" советской власти как раз и были нужны — для оправдания перед Западом... — Ну, мне тоже трудно это до конца понять. Райкина и Сталин очень любил... Видимо, власть выбирает некий пароотвод у чайничка, чтобы потом говорить: вот, смотрите, у нас тоже есть критика. Другое дело, чтобы стать таким пароотводиком, надо было за это дорого заплатить. Надо понимать, что папа был дитя своего времени, он верил в идеалы социализма, коммунизма. Так же, как и все, открывал для себя какие-то перестроечные истины, про Ленина... — Он был потрясен этим? Он ведь многое знал. — Он знал больше, чем другие, но не намного. Я тоже был закручен на все советские гайки, причем туго и искренне, своими же родителями. Папа считал, что есть болезни роста у системы, есть недостатки серьезные, которые надо называть. Но диссидентства в нем не было. Более того, я считаю, что он себя очень ограничивал как артист, особенно в последние годы, когда стал таким "театром при Госплане". Он играл скетчи о каких-то экономических вещах, в которых мало что понимал. Ему часто писали экономисты, Бунич (Павел Бунич, советский и российский экономист.— "О") его консультировал. Я говорил ему: папа, для чего тебе про эти шпунты и гайки говорить? — "Потому что от меня ждут этого". Он все больше и больше занимался такой сатирой. Я этого объелся в свое время, и, перейдя в театр... — ...сделали его драматическим. Это реакция на то, что вы переели сатиры? — Да. Вот папа обожал антикварную мебель, в Ленинграде постоянно собирал какие-то обломки... Это были потрясающие вещи. Но я на всю жизнь их возненавидел, потому что у нас дома нельзя было ни на ручку присесть, ни опереться... Чуть что: "Это Александр!", "Это Николай!", "Это сервиз, откуда пил Пушкин!". И у меня с тех пор идиосинкразия к этому... Люблю плетеную деревенскую мебель. Вот так и с сатирой. — Почему все-таки ему удавалось что-то протащить критическое — на сцену, на телевидение? Ваш отец разгадал тайный код советских начальников? Умел с ними разговаривать? — Он иногда называл Минкульт Министерством перелетных птиц... Руководить искусством — все равно что, стоя на земле, руководить движением птиц. "Туда, пожалуйста, летите! Побыстрее! Кучней, кучней! Клином, клином!.." Да они и так летят. Творческие люди не могут не работать. Это люди особой добросовестности. Их не надо заставлять летать... Мы думали, что это мы артисты. А артисты — это на самом деле они, чиновники. Им нужно все время было доказывать свою необходимость, значимость. "Я показываю им новый спектакль,— рассказывал отец,— они мне пишут 186 замечаний. Я их благодарю и говорю, что это очень точно... Мы поработаем и все учтем... Потом они приходят повторно. Я не меняю в тексте НИЧЕГО, просто ни слова. Они смотрят спектакль опять и говорят: "Ну, совсем другое дело". Им нужно оправдывать свое существование, подтверждать свою нужность. — Отец говорил с вами на эти темы в детстве, в юности? — Нет, уже позже, когда стал актером. Когда я перешел к нему в театр, он уже был очень значимым человеком, и целый ряд вопросов решался сам собой. Но был уровень вопросов политических, как кому-то казалось, которые каждый раз приходилось решать заново. Я его застал уже стареющим. Я перешел к нему, потому что понял в какой-то момент, что только на отцовской территории, пользуясь некоторыми степенями свободы, я могу какие-то осуществить свои планы, которые у меня к тому времени уже брезжили. И так еще совпало, что заболела мама, перестала быть папиной правой рукой, а папа нуждался в таком человеке. Хотя будет неправдой сказать, что я перешел только ради него. Нет. Просто мой творческий интерес совпал с этой надобностью. И я стал для него тем человеком, на которого он опирался. И более того, он увидел во мне возможность этому театру продолжиться... Я увидел, что он это увидел... Ведь он благословил, когда мы поменяли название на "Сатирикон", потому что вот эта "назывательная сатира" тогда ушла на радио, телевидение, в журналы. Он стал понимать, что его театру уже надо заниматься не "назывательной сатирой", а более исследовательской, философской. А для этого жанр миниатюры не годился. Надо было заниматься другими формами. Константин Райкин в спектакле "Контрабас" (режиссер Елена Невежина) — Все-таки очень сложно сейчас найти что-то общее между творчеством Аркадия Райкина и театром "Сатирикон". Прямой связи нет никакой. — Нет и не должно быть. Есть глубинные традиции. Например, главная — абсолютная любовь к зрительному залу. Но это вообще идет от традиции русского театра. Подтверждение я нахожу, например, у Михаила Чехова. Который говорил: "Я выхожу на сцену, только невероятно любя зрительный зал". Ну вот, мне кажется, что Аркадий Исаакович был очень позитивный артист. Понимаете? Он рождал надежду. Какой-то свет. При том что и тогда были в ходу другие установки, даже среди маститых режиссеров. --Не любить зрителя?.. — Ненавидеть, презирать, не интересоваться, игнорировать. — Это, честно говоря, установка всего современного театра. — Ну, во-первых, это ложь. Я не верю в это. Просто знаю людей, которые это декларируют, иногда очень талантливых. "Я разговариваю с богом, а зрители просто допускаются к этому разговору..." На самом деле все хотят "с богом разговаривать". Просто думаю, что бог в зрителях, он в них как бы прорастает, если спектакль хорош. Ты через зрителей с ним пытаешься говорить. Без зрителя нельзя. Вот эта традиция всегда была у папы. Я не могу этим пренебречь, потому что это во мне, я думаю, на генном уровне. И меня так учили. — Ваш театр занимает странное положение... Герметичное. Автономное. Вы и не с академическим театром, но и не с современным... Какая-то совершенно особая ниша. — Но этого, кажется, любой человек искусства добивается. Чтобы быть отдельно. — И все-таки, ваше отношение к современному театру, к современной драме... — ...Другими словами, к постдраматическому театру. В каких-то дозах это интересно. Но в больших очень быстро надоедает. Все очень элитарно. У нас это скоро пройдет. — Зато там ощущение правды, правдивости. — Каждый спектакль устанавливает собственную меру правды. Есть вещи более демократичные или менее. В постдраматическом театре вот эта выпрямленность на зал, такая вывернутость, речь стертая, телеграфная. Плоские мизансцены и плоские интонации. Постдраматический театр не признает сюжетов. Он вообще не любит простоты. Он обожает непонятное как таковое. И в этом есть какая-то такая инфантильность, когда этим занимаются взрослые мужики, режиссеры... И в этом есть какая-то странная рыхлость, знаете: артисты, сделайте мне этюды, а я потом из этого сварганю спектакль. Тогда это уже не постановщик, а перестановщик какой-то... Мне не нравится такая система работы. Отсутствие общения. Отсутствие оценок на сцене. Оценка — это удивление артиста, персонажа. Это вообще самое интересное и самое трудное в театре, вообще в актерской игре, то, на чем проверяется ее качество... На поворотах. Я бы назвал мою театральную школу "школой удивления". На удивлении строится вся мировая драматургия. Я имею в виду, когда персонаж удивляется на сцене. Удивляться вообще — это самое трудное и самое качественное в актерском деле. Это то, что постдраматический театр почти совершенно исключает. Там без оценок. Там умер, ожил, родился, убил. Оценок нет. — Это сознательный ход — чтобы зритель сам оценивал, потому что жизнь сложна и нужно приучать человека каждый раз самому принимать решение. Там не подсказывают ответа. — Оценка, удивление на сцене — это никакой не ответ, это самая живая часть актерского существования. Что значит "приучать зрителя принимать решение"? В таком случае зрителю остается только самому прочесть пьесу и самому ее представлять на сцене. На самом деле постдраматический театр обходит актерское восприятие, потому что это самое трудное. Вы знаете, как устроена одна из лучших пьес всех времен, "Ромео и Джульетта"? — У вас сплошной Шекспир, кстати, в театре. — Да. Потому что на нем можно строить вообще весь репертуар... Зрители часто идут на то, что уже знают. Ну ладно, предположим, зритель ничего не знает. Ромео и Джульетта, какие-то два имени. Видимо, мужское и женское. Вот зритель приходит в театр. Кто первым вообще появляется в этой пьесе? По Шекспиру? Хор. Который, сволочь такая, все рассказывает сразу. "Друг друга любят дети главарей, но им судьба подстраивает козни, и гибель их у гробовых дверей кладет конец непримиримой розни"... Все рассказал вообще. Сразу. Зачем дальше это смотреть?! А вот именно затем — чтобы следить за оценками. Просто Шекспир очень хорошо знал законы театра. А постдраматический театр такие вещи исключает. Там ни историй, ни оценок. Он шинкует все истории, меняет местами их части, нарезает и разбрасывает. И актеров лишает возможности живого восприятия, возможности прожить историю от начала до конца. Таким образом, он во многом вредит артисту, этот театр. — Жизнь не состоит из таких сюжетов, как у Шекспира. Жизнь состоит из монотонности и скуки. Она, собственно, так и нашинкована, как вы говорите,— кусками. Это как раз признак честности. — Да не нужна мне честность на сцене, которая ведет к монотонности и скуке! — Я хотел еще поговорить о вашей школе (Высшая школа сценических искусств Константина Райкина, создана в 2012 году.— "О"). К вам приходят не просто учиться, но и переучиваться. Почему это вековая проблема в России — "провинциальный театр", "провинциальные актеры"?.. На Западе, в Европе такого разрыва между столицей и регионами нет. Все лучшее у нас — в Москве и Петербурге. — Ну, не совсем. Я много езжу по стране. Как раз слово "провинция" для меня сладкое. Есть театральные пояса в стране. Есть очень сильные, бывшие когда-то центрами театральной жизни страны. Волжские города. Большие купеческие театры, Самара, Нижний Новгород, Астрахань, Волгоград. Очень хорошие артисты, публика. Потом есть Урал. Екатеринбург. Искушенные зрители. Высокий уровень театральной культуры. Екатеринбург, Челябинск, задымленный город с потрясающими театральными традициями, с прекрасными зрителями. Магнитогорск, Пермь. Новосибирск, Тюмень, Красноярск. — Вы говорили, что отучаете актеров от штампов. А что является самым ужасным штампом для актера? — Сентиментальность. Любовь к страданию. Любовь к подманиванию самочувствия. "Вот, сейчас слезы поднакоплю..." Это вообще неправильная школа. — Ну, ведь это метод Станиславского. Ложно понятый. — Да. На самом деле это антишкола. Играть самочувствие. — Откуда это взялось? — Это общая сентиментальность, это очень развито, например, в украинских театрах. Это идет от... чувственности славянской натуры. Не люблю сентиментальности. — Актеры потому сентиментальны, что это очень востребовано. — Это востребовано очень определенной частью публики. Это было на самом деле всегда, но сейчас еще и провоцируется сериалами. Но вообще это просто разговор о наличии или об отсутствии вкуса. В жизни мы скрываем наши эмоции. Но все равно не можем их скрыть. Они каким-то образом вылезают в неожиданных местах. Позже, неожиданно — вот это интересно, понимаете? Только в плохих спектаклях, так сказать, когда начинается любовь, возникает "красивая" музыка. Я люблю потрясение не "мокрого характера". Слезоточивость — это вообще не потрясение. Настоящее потрясение, высокая трагедия, например, выше слез. Как говорил Мейерхольд: у трагической актрисы должен быть сухой голос. — Мне почему-то кажется, что вы лично избрали своей главной целью исследование природы зла. Как в "Ричарде III", например. — У нас вся жизнь состоит в общем-то... четко из добра и зла. Я играл с покойным Романом Козаком в "Косметике врага" (2008 год, режиссер Роман Козак.— "О"), играл существо еще более мерзкое, чем, скажем, Ричард III. Мне казалось, что Ричард — это уже край. Нет, оказывается, есть и за краем еще. Но у меня никогда не было такой задачи — играть только злодеев. Просто такие роли — они в планах любого человека, занимающегося искусством. — Зло интереснее, да? — Ну, оно импозантно. Артистично. Ему же приходится притворяться. Зло часто актерствует. Когда оно раздето, оно ужасно плохо выглядит, поэтому ему нужно все время быть хорошо одетым, понимаете? — Проблема в том, что у нас целая галерея образов зла в искусстве. Зло разнообразно и привлекательно. Вот образ хорошего человека разработан гораздо меньше... А это все-таки тоже желательно. — А по-моему, делить людей на положительных и отрицательных — вообще очень совковая тема. Я когда-то посмотрел канадский фильм "Чествование" (1980) по пьесе Бернарда Слейда. Посмотрел и подумал: господи, какой замечательный человек, но абсолютно не подходящий под советские рамки. Слишком живой, советское представление о положительности совершенно не предполагает таких проявлений. Женолюб брутальный, бабник. Прелестный, добрый, мужественный. Прекрасный человек. А слабости делают его близким мне и понятным. Как героя Чарли Чаплина. Но это же совсем не советский тип. Советский — кондовый, без недостатков, ходульный, платящий членские взносы, хороший товарищ, прекрасный семьянин... В жизни я не встречал такого отродясь. И поэтому, конечно, мы в свое время объелись этим положительным героем. — Вы говорили, что мы с трудом проходим испытание свободой. Если сейчас прыжок в свободу не удался, в будущем он возможен, на ваш взгляд? — Вот мне свобода нужна, я совершенно не хочу обратно, и, думаю, я это испытание смогу пройти и пройду. И прохожу, потому что у меня множество "нельзя" внутри. Но я не уверен, что свобода в том виде, в котором она сейчас существует, животворна. Я сейчас много вижу разного. Надо прежде всего заниматься культурой... Человеком надо заниматься, его интеллектом, мозгами и душой... Поднять культуру нисколько не менее важно, чем поднять экономику. Более того, экономику без культуры не поднимешь. — С этого нужно начинать, по-вашему? — С этого надо начинать всегда. И это никогда нельзя закончить. Нужно понимать, что это бесконечный процесс. Почему вредны все эти декорации?... Ну вот что такое "год культуры"? Или там — "год русского языка"? У нас с чем плохо, того и год. Почему год?.. Этим надо заниматься бесконечно. Постоянно. Беседовал Андрей Архангельский Сын сатиры Визитная карточка Константин Райкин родился в 1950 году в Ленинграде. Сын Аркадия Райкина. В 1967 году окончил физико-математическую школу, в 1971 году — театральное училище им. Щукина (курс Ю.В. Катина-Ярцева). В том же году был приглашен в театр "Современник", на сцене которого играл 10 лет. Сыграл 38 ролей, из них 15 главных. Широкую известность принесли роли в фильмах "Свой среди чужих, чужой среди своих" (1974) и "Труффальдино из Бергамо" (1976), а также фильм "Тень, или Может быть, все обойдется" (1990) по пьесе Евгения Шварца. В 1981 году перешел в Ленинградский театр миниатюр под руководством А.И. Райкина. В 1982 году театр переехал в Москву и стал Государственным театром миниатюр, а с 1987 года — театром "Сатирикон". Сыграл вместе с отцом спектакли "Его Величество Театр" и "Мир дому твоему". В 1985 году состоялась премьера авторской программы Константина Райкина "Давай, артист!". В том же году ему было присвоено звание заслуженного артиста РСФСР. С 1988 года является художественным руководителем театра. С 2001 года Константин Райкин является руководителем курса в школе-студии МХАТ. В 2012 году создана Высшая школа сценических искусств Константина Райкина, которая в 2013 году произвела первый набор.
Casi:
Administrator: Отсюда Театральному институту имени Б. В. Щукина 23 октября — сто лет. ........... Константин Райкин, выпуск 1971 года, руководитель театра «Сатирикон», народный артист РФ: - Ценность школы прежде всего в педагогах. Там и раньше была очень сильная компания педагогов, я учился у Юрия Васильевича Катина-Ярцева, он был замечательный худрук курса. И сейчас там есть замечательные педагоги: Владимир Владимирович Иванов, Владимир Петрович Поглазов, мой сокурсник, и другие. Судя по результатам, это очень хорошая школа, там воспитывают профессионалов — это самое главное. А что бы я пожелал им на сегодняшний день, так это быть менее келейными. Они стали очень закрытым институтом. Мне кажется, что они недостаточно хорошо знают современный театр. Притом что школа должна быть консервативной, я им желаю быть более открытыми к современным театральным процессам. ...........
Administrator:
Innamorata: Юбилей Николая Караченцова
Administrator: Отсюда Династия Райкиных: "Тишь да гладь - это не про нас" Театр «Сатирикон» отметил 75-летие. Круглую дату отпраздновали 24 октября – в день рождения Аркадия Райкина. Артист и юморист основал не только замечательный театр, но и прекрасную актерскую династию. О семейных традициях нам рассказал сын Аркадия Исааковича, нынешний руководитель «Сатирикона» Константин Райкин. О деньгах говорить не принято «У нас была очень счастливая семья, родители были влюблены друг в друга. Правда, мы редко виделись. Мама с папой совсем не были паиньками в том смысле, что жили мы шумно, этакий итальянский вариант. И любовь еще нужно было рассмотреть. С точки зрения соседей, которые находились за стенкой, это была странная любовь. Тишь да гладь – это не про нас. У меня с женой такие же отношения. Наша семья – Поля (сейчас служит в «Сатириконе»), Лена и я – это очень шумные люди. И соседи это знают. Вот спроси у них: «Как они там?», и они вам все скажут… Люди удивляются: как они живут вместе? Ведь это же сплошной ор! Даже когда Лена с Полей вдвоем встречаются. Они и друг без друга не могут, и вместе не могут. Искры летят. Но при этом в нашей семье были законы порядочности. О папиных известности, славе не принято было говорить – это неприятно папе. О деньгах, о том, кто и сколько получает, не принято было говорить. Не только о своих деньгах, но и о чужих – не принято. Это считалось недостойной темой. Подарки в нашей семье дарила в основном мама. Такая сладкая фраза из детства: «Сыночек, смотри, что я тебе купила». Но я тогда мечтал о педальной машине. И недомечтал. Таких машин не было в свободной продаже, их можно было получить только на заказ. И каждый раз, когда мы ехали куда-то в другой город, мне обещали, что, может быть, там будет фабрика, где мне сделают педальную машину. Но…» Дико стеснялся своей фамилии «Я был мальчиком, что называется, из обеспеченной семьи, и всегда этого очень стеснялся, потому что при советской власти нормально было быть бедным и плохо одетым. Когда мне привозили что-то из-за границы, выводили во двор гулять, проклинал все заграничное. Нянька моя была татарочкой. Я дико стеснялся своей фамилии. Не кокетничаю, это действительно так. В школе, конечно, знали, но там у меня была своя биография, меня там ценили, нормально относились, вот как ко мне. А когда кто-то лишний узнавал, я сразу превращался в сына Аркадия Райкина… Это было ужасно! И вот нянька меня тащила в какой-то очередной театр, а там очередь… И она во весь голос: «Пустите, сын Райкина идет». О боже мой, пропади все пропадом. Более ужасных впечатлений из детства я не помню. Это был самый ужас! Однажды, когда мы еще жили в коммуналке, папа встал ночью и пошел в ванную. А в это время дверь в коридоре тихонечко открылась, вошли двое грабителей, но, увидев папу, сказали «Ой, Райкин!» и ушли. У них, видимо, было какое-то внутреннее уважение к человеку, которое не позволило им продолжить свое дело. Папа часто помогал людям. Как-то он получил письмо из города Уральска от одного маленького мальчика. Ребенок писал, что живет с братом и родителями, но мама не может с ними играть, потому что она задыхается, у нее что-то с сердцем. Папа вызвал всю эту семью в Москву, показал женщину кардиологу Абраму Львовичу Сыркину, который сделал ей операцию и вылечил ее. Пока шла реабилитация, эта семья жила у нас в квартире». Дома - отдыхание от праздника «Вообще актерская семья – не традиционная. Какие-то праздники – нет, ведь наша профессия – создание праздника, а дома – отдыхание от праздника. Вот бизнесмены или экономисты – они все хотят быть артистами, им не хватает праздника в обычной жизни. Я понимаю это стремление: им творчества в жизни не хватает. Жизнь среди цифр и бумажек, даже если это банкноты большого достоинства, – это очень скучная жизнь. Актеру не надо этого делать, у него профессия – дарить праздник, самая прекрасная профессия в мире! Это невероятное ощущение – владение зрительным залом. Это добровольное рабство зрительское… Власть через искусство. Только театральный артист может это испытать. Киношный, увы, этого не знает. Сыновья любовь в сторону родителей слабее, чем родительская любовь в сторону детей. У меня сестра – фантастическая дочка. Я больше такой дочки нигде не видел. Она жертвенница абсолютная. Я так не мог. Моя любовь была все-таки более эгоистичная. Я думаю, что мой поход к папе в театр диктовался моими личными творческими интересами, а стало быть, разумным, но все-таки эгоизмом. Вместе с тем мы, конечно, очень любили друг друга. И родители нас, и мы их. Помню, как папа на меня смотрел. Я эти взгляды вспоминаю, потому что мне их не хватает. Сам на себя я так не посмотрю. Это даже не с умилением, с влюбленностью... Он приходил ко мне на спектакли как к актеру, будучи художественным руководителем своего театра, потом заходил в гримерку, мог сесть в кресло и зарыдать: «Господи, какой спектакль!» А у меня к себе в этот момент масса претензий. Администратор перепугался, я говорю: «Ничего, ничего, папа плачет из-за меня. Ему понравилось, как я играю». Я не знаю никого другого, кто бы так на меня реагировал. Он и на мою сестру так реагировал. Вдруг начинал рыдать. Она, бывало, замечательно играла в театре Вахтангова. Для нас папа – просто папа. И нам очень его не хватает…» Воспоминания Максима Райкина Стать артистом Аркадий хотел с детства. Его брат Максим Райкин в книге «Про то, про это» писал: «Брат очень любил, когда нас, детей, дома оставляли одних. Он моментально вытаскивал из шкафов вещи, переодевался то в женскую, то в мужскую одежду, и начинался настоящий театр. Во времена таких представлений брат нередко хватал сестру за косы, выволакивал на балкон, бил крышкой от кастрюли по голове и, когда она визжала, громко на весь двор орал: «Джаз!» Папа Аркадия не одобрял пристрастие сына к театру. Константин Райкин в фильме о папе рассказывал: «Мой дед, которого я, сожалению, не застал, очень жестоко его наказывал за то, что тот убегал в театр. И когда понял, что это серьезное увлечение, то просто его бил и говорил: «Зачем еврею еще быть клоуном?» Либо врач, либо адвокат - вот две традиционно еврейских профессии, которые папе уготовили». Но Аркадий Райкин стал не просто известнейшим и любимейшим артистом страны, но и человеком, про которого слагали легенды. Но не все были рады его безумной популярности и специально запускали дикие небылицы. Максим Райкин вспоминал: «Самый нелепый из нелепейших слухов, который обошел почти весь Союз, это был слух о том, что, когда умерла наша мама, Аркадий якобы разрезал ей живот, положил туда бриллианты и отправил гроб в Израиль». Когда все думали, что Райкин купается в роскоши, он с семьей жил в питерской коммуналке с 38 соседями». Аркадий Исаакович и его жена Руфь Марковна, Рома, как ее звали дома, не вели с детьми воспитательных бесед. Сама их жизнь служила примером. Мало кто знает, что Аркадий Исаакович был серьезно болен с раннего детства. Брат Максим говорил: «В детстве у него был ревматизм, в тринадцать и в двадцать шесть лет эта болезнь крепко приковывала его к постели. Мне рассказывала мама, что отец полгода носил его на руках с шестого этажа дома, где мы жили, чтобы Аркадий во дворе подышал свежим воздухом. Врачи предсказывали, что он не встанет с постели и пролежит в кровати всю жизнь. Но благодаря огромной силе воли, невероятной энергии и желанию поправиться Райкин наперекор предсказаниям врачей сумел выйти два раза из критического состояния, встать на ноги и стал заниматься своим любимым делом. Работа для него была лучшим и самым эффективным лекарством». Аркадий Исаакович передал сыну невероятное трудолюбие. Сотрудники «Сатирикона» говорят, что их руководитель проводит в театре по 12 часов в сутки. Три брака Екатерины Райкиной Клан Райкиных удивителен еще и тем, что он объединил целых четыре знаменитые актерские династии. Случилось это, потому что дочь Аркадия Райкина - Екатерина три раза выходила замуж за красавцев актеров. Когда ей было 19 лет, первым ее мужем стал Михаил Державин. Они учились на одном курсе Щукинского училища. Екатерина говорила, что Миша был обаятельным красавцем, в которого невозможно было не влюбиться. Но студенческий брак просуществовал недолго. Сердце Екатерины разбил другой обворожительный мужчина Юрий Яковлев. После окончания училища Катю взяли в театр имени Вахтангова, где служил и Яковлев, а Мишу - в театр имени Ленинского комсомола. Страстный роман сослуживцев разбил и семью Яковлева. Он развелся. В июне 1961 года у бывшей жены Яковлева родилась дочь Алена (сейчас известная актриса и мама молодой актрисы Марии Козаковой), а в октябре у новой жены родился сын Андрей. Но и этой семье не суждено было стать крепкой. Екатерина рассказывала, что любовь прошла и сохранять брак даже ради маленького ребенка не имело смысла, он бы почувствовал фальшь. Юрий и Катерина расстались и больше не общались. Андрей заново познакомился с отцом, когда ему было уже 18 лет, и он учился в Щукинском училище. Третий раз Екатерина вышла замуж опять за актера Вахтанговского театра Владимира Коваля. Это был самый длинный брак актрисы, но и он закончился расставанием. Хотя в этот раз супруги остались друзьями и созванивались почти каждый день.
Administrator: Константин Райкин на открытии памятника Е.Б.Вахтангову.
Administrator: Отсюда Константин Райкин о Янковском: "По уровню киноработ Олег Иванович - один из лучших в мире" Сегодня на пресс-конференции по поводу открытия третьего фестиваля им. Янковского художественный руководитель театра Сатирикон Константин Райкин отметил, что в Саратове будет показан дипломный спектакль второго курса его театральной школы-студии: "Азбука актера - это учебные зарисовки. Это процесс заражения нормального человека лицедейством и актерством. Мы привезли в Саратов своих студентов, надеемся, завтра у нас все получится". Райкин заявил, что видел все театральные работы Янковского в Ленкоме. "По уровню киноработ Олег Иванович - один из лучших в мире, я уверен. У меня огромная часть жизни посвящена общению с Янковским. Он был абсолютно верен и предан своей профессии, при этом жизнерадостным и ироничным. Он был, что называется, селфмейдмен, развивался благодаря своим внутренним силам", - сказал худрук. "Меня спрашивают часто, чему такому мы учим в мастерской. Все пляшут от системы Станиславского, но нюансы настолько различны, что я отличу воспитанников разных мастеров. Лично я люблю лицедеев, тех, кто способен выступать бесстрашно на огромной площади, тех, кто не боится быть некрасивым. Моя мечта - чтобы ученики так владели профессией, что могли бы играть в любом театре. Надо не стесняться признаваться, что ты чего-то не знаешь. В этом весь кайф. К сожалению, сейчас на сцене и в кино много тех, кто очень вяло владеет даже азами мастерства", - сказал Константин Райкин, отвечая на вопросы журналистов.
Александра: Константин Райкин привез в Саратов «театральный монастырь» 12 ноября в рамках фестиваля имени Олега Янковского Театральная школа Константина Райкина покажет на сцене театра драмы класс-концерт «Азбука актера» с его участием. На пресс-конференции Райкин отметил, что он имеет отношение к Саратову, поскольку часто сталкивается с людьми из Саратова и дружил с Олегом Янковским: «Это дипломный спектакль второго курса школы-студии актерского мастерства. Он собой являет класс-концерт по материалам экзаменов первого курса. Это зарисовки, этюды, фантазии всяческие, актерство в изначальном виде. Он будет отличаться от того, каким он идет на нашей учебной сцене. В учебном варианте я не участвую, здесь мы решили пойти по такому пути, чтобы я их работы еще со сцены комментировал. Завтра мы попробуем его в этом составе студентов и виде первый раз». Спектакль станет первым выездным для студентов Райкина. «Не простое для них испытание, в школе у нас они играют на зал в сто мест, но будем стараться», - пояснила педагог и артистка театра «Сатирикон» Елена Бутенко-Райкина. Константин Райкин пообещал, что после спектакля студентов ждет «разбор полетов». Так же он отметил, что его студенты загружены учебой ежедневного с раннего утра до позднего вечера, и имеют «тараканью» личную жизнь, в коротких перерывах в учебном расписании. В этом году конкурс в школу-студию был несколько сотен человек на место и проходил в пять этапов вместо обычных трех. «Это театральный монастырь, театральное Суворовское училище, но театром всерьез можно заниматься только так. У нас есть свой агент в кино, мы заинтересованы, чтобы они потом снимались, - говорит Райкин. - Конечно, правильно для артиста играть в театре, театр «напитывает». Театр не дает славы и денег, но это кузница мастерства, только здесь можно чему-то научиться». Больше фото по ссылке.
Александра: Ссылка Константин Райкин в Саратове: "Не жалею, что отказал Спилбергу" Худрук театра "Сатирикон" Константин Райкин приехал на Третий фестиваль имени Олега Янковского не просто в качестве артиста. 12 ноября на сцене драмтеатра студенты его Высшей школы сценических искусств покажут класс-концерт "Азбука актера", а сам Райкин выступит в роли ведущего вечера. На пресс-конференции перед спектаклем он рассказал о том, как однажды отказал в поступлении Сергею Маковецкому, почему театр глубже кино, и какой гонорар предлагал ему за съемки в своем фильме Стивен Спилберг. О талантах и бездарностях На вступительных экзаменах у нас конкурс огромный, иногда до нескольких сот человек на одно место. Но, поверьте, не только профессионалы, но и простые зрители уже через несколько минут смогли бы отличить талант от бездарности. Вот стоят в ряду 10 абитуриентов, а ты почему-то смотришь только на одного. Почему? Да потому, что именно в нем есть та Божья искра, то, что заставляет тебя наблюдать за ним. Ошибаться случается, конечно. Страшно сказать, но я был одним из тех, кто в своей время не принял в ГИТИС Сережу Маковецкого. Он мне это припомнил на совместных съемках. Я долго переживал, думал, как же я мог просмотреть такой талант. А потом он сказал: "Не переживай, я в тот год никуда не поступил. Читал просто отвратительно". Но вот то, что на прослушиваниях разгадать нереально, так это характер. Человек может быть суперталантливым, но, например, безвольным, и ничего ты с этим не сделаешь. Отчислять приходится, иногда меняется до половины курса. Все время повторяем себе, что работать надо только с самородками и не плодить посредственных артистов, но ребятам отказывать жалко до слез. О "театральном монастыре" У нас занятия начинаются в 9.30, заканчиваются в 22.10. И так каждый день, без всяких выходных и праздников. Это такой театральный монастырь, тюрьма по сути. При таком графике ни о каких съемках в кино речи быть не может, на первых двух курсах мы это даже запрещаем студентам. Правда, порой бывают такие предложения, от которых я не имею права уговаривать отказываться. Например, помню поступила к нам Аня Чиповская и ей сразу же заинтересовался Валерий Тодоровский. Пришел он ко мне и рассказал, что готовится снимать "Стиляг", и Аня потрясающе подходит на главную женскую роль. Я вызвал ее к себе и предложил выбор — или съемки, или учеба. Совмещать невозможно, мы могли бы подождать ее прихода на курс. Она выбрала учебу, в "Стилягах" сыграла Оксана Акиньшина, а Тодоровский Чиповскую все-таки снял, но уже в "Оттепели". Так что слава никуда от нее не ушла, она ее просто отложила ее. У меня история покруче была. Я лет с 11 благодаря папе был знаком с великолепным Марселем Марсо. Когда мне было лет 17, он прислал мне приглашение стать студентов в его школе и отправится в Париж на 2 года. Марк Захаров, к которому я уже поступил на курс в "Щуку", сказал, что, если я поеду в Париж, то должен буду снова потом поступать, потому что у Марсо театр не драматический, а театр представлений, а это совсем другое направление. В итоге отказался я от Парижа и учился у Захарова. О том, почему нельзя держаться за Москву Я был бы рад сказать, что после учебы ориентирую студентов на работу в театрах Саратова. Это неправда. Мы ориентируем не на провинцию или столицу, а больше на качество того или иного театра. Можно ведь просидеть в Москве и не работать, растерять все, что умел. У нас девочка одна приехала из Казани, отучилась, но возвращение назад для нее означало поражение. В результате она уже много лет работает в Москве официанткой, а другие наши ребята стали хорошими актерами в Омске, Новосибирске и т. д. Что касается саратовских, я постоянно с ними сталкиваюсь. Жена у меня окончила саратовское театральное училище, а наш ведущий актер Артем Осипов вообще родом из Саратова. Лет 10 назад поступил к нам без экзаменов, сразу было понятно, что он замечательный. Теперь на нем держится весь репертуар "Сатирикона", уже сам преподает. Об умении "нарисовать кружку" Я не настаиваю на том, что учу актеров правильно. В конце концов у всех в основе Станиславский, просто нюансы разные. Иногда отчисляю человека, он мобилизуется, идет к другому мастеру, где просто требования мягче, и вырастает в очень неплохого актера. Я не против такого развития событий. Обидно другое — сейчас очень много тех, кто очень вяло владеет азами мастерства. Знаете, это как в живописи, где надо сначала элементарно кружку научиться рисовать, и не допускать до того времени влияния авангарда, экспрессионизма и прочих течений. Вот у актеров "рисовать кружку" почему-то не все могут. О елках и гонораре от Стивена Спилберга В кино сейчас не снимаюсь, времени не хватает, да и выбор свой в пользу театра я уже сделал. В кино все происходит очень быстро, учиться, совершенствоваться некогда. Актера большим профессионалом делает именно театр. Те, кто это понимает, не уходит из театра даже тогда, когда отбоя нет от предложений в кино. Примеры — тот же Янковский, Саша Абдулов. Ведь у них была бешеная популярность в кино, казалось бы, почему не оставить театр. Но они этого не сделали, потому что профессионально росли и развивались именно в театральной среде. Я сейчас имею такой репертуар даже просто по Шекспиру, что мне могут позавидовать многие. Разве кино мне может дать что-то равновеликое? Кино смотрю, люблю это дело, но по-моему, оно совершенно прекрасно справляется без меня. Можете считать меня сумасшедшим, но я ведь от предложения Спилберга однажды отказался. Лет 15 назад ко мне обратилась его компания, речь шла о гонораре порядка 17 млн долларов. Я ответил что-то из серии "извините, у меня елки". Ни о чем не жалею, сейчас поступил бы точно так же. Екатерина Ференец
Administrator: Отсюда Студенты Константина Райкина показали в Саратове «Азбуку актера» Вчера, 12 ноября, в саратовском театре драмы состоялся первый спектакль Третьего Всероссийского фестиваля Олега Янковского «Азбука актера» театральной школы Константина Райкина. Напомним, что изначально фестиваль должен был открывать спектакль «Крейцерова соната», но из-за нелетной погоды его перенесли на 17 января будущего года. «Азбука актера» началась с выступления самого Константина Райкина, который рассказал о том, как не хотел становиться актером, а желал стать «белой вороной в семье». Актер поделился со зрителями, что занимался спортом и наукой, поступал в университет на биологический факультет, но ради интереса попробовал поступить и в Щукинское училище, репетировал перед зеркалом и «имел у самого себя колоссальный успех». Также он рассказал, как проходил сам отборочный тур, на котором читал подготовленный монолог, затем, прервав себя на полуслове, встал на четвереньки и стал ползать перед комиссией, изображая тигра. После своего монолога Райкин отметил, что все этюды, которые покажут студенты, они подготовили сами по материалам первого года обучения. Затем актер сел у края сцены и стал объявлять названия номеров, иногда их комментируя. Среди выступлений студентов были такие сцены, как езда на мопеде, а также сцены с точилкой и карандашами, лягушкой и жабой. Юные актеры показали этюды по картинам знаменитых художников. Также студенты изображали телеведущих, певцов, героев мультфильмов и разыгрывали немое кино. В завершении вечера Константин Райкин отметил свое «особое отношение» к Саратову. «Здесь, в этом городе, кузница актерских кадров. Саратов - это особый город в этом отношении. Все мои самые обожаемые старшие товарищи отсюда родом, вплоть до моей семьи. (смеется - прим. ред.) Это особый город для меня, отмеченный каким-то божественным театральным и актерским знаком. Для нас большая честь здесь присутствовать», - заявил актер.
Administrator: Отсюда Константин Райкин взял удар на себя Класс-концертом «Азбука театра» начнется основная программа III Всероссийского театрального фестиваля имени Олега Янковского 11 ноября был отменен первый спектакль фестивальной программы – «Крейцерова соната» МХТ имени Чехова: из-за нелетной погоды не смог добраться до Саратова исполнитель главной роли Михаил Пореченков. Его партнеры по этому спектаклю – Ксения Лаврова-Глинка, Наташа Швец, Владимир Калисанов и другие благоразумно прибыли к нам заранее и даже дали пресс-конференцию, до последнего надеясь, что погода смилостивится и Пореченков долетит до Волги. Этого не случилось. Пока что первое незапланированное испытание для фестиваля оказалось нелегким. 11 ноября же пресс-конференцию дал другой участник фестиваля, любимый всеми артист и выдающийся педагог Константин Райкин. Вместе со своей супругой Еленой Бутенко-Райкиной, ученицей народной артистки СССР Валентины Ермаковой, Константин Аркадьевич привез для показа на фестивальной сцене класс-концерт «Азбука театра», в котором выступит вместе со своими учениками – студентами Театральной школы Константина Райкина. Этот спектакль и откроет фестиваль имени Янковского. Название «Азбука театра», как рассказал Райкин, следует понимать буквально: студенты расскажут, как они овладевают будущей профессией и из чего состоит их двенадцатичасовой учебный день. Заметим, у студентов не бывает выходных. Константин Аркадьевич очень эмоционально вспомнил о своих встречах с Олегом Янковским, с которым был дружен долгие годы. Он рассказал, что видел все роли Олега Ивановича в театре Ленком, наблюдал, как растет, достигая высочайшего мирового уровня, его талант, и всегда поражался, насколько беззаветно был верен Янковский этим подмосткам. По мнению Райкина, Олег Янковский – артист от Бога. Таким можно было только родиться. Тем не менее, он денно и нощно занимался профессией, жил ею, дышал ею. Вспоминая кинороли Янковского, столичный гость особо отметил один из последних фильмов с участием артиста – психологическую драму с элементами триллера Валерия Тодоровского «Любовник». И, к удивлению многих, небольшую роль Олега Ивановича в полузабытом советском фильме «Мы, нижеподписавшиеся»: настолько ярко он сумел показать характер своего персонажа, что запомнился надолго. Константин Райкин рассказал о своей школе и учениках, которыми гордится, среди них Никита Ефремов, Анна Чиповская, саратовец Артем Осипов, ведущий актер театра «Сатирикон». Интересно, что нынешние студенты Райкина впервые выехали на гастроли. После Саратова их класс-концерт увидят в Милане.
Administrator:
Administrator: Отсюда Разговор с Константином Райкиным 11 ноября 2014 года в первый день Третьего всероссийского театрального фестиваля имени О.И. Янковского, проходящий в Саратовском театре драмы имени Слонова состоялась пресс-конференция с художественным руководителем театра «Сатирикон» Константином Райкиным и ведущей актрисой театра Еленой Бутенко-Райкиной. Такие встречи и полученные от них впечатления смело можно называть «подарком судьбы». Вначале К. Райкин рассказал о том спектакле, который предстояло увидеть саратовским зрителям 12 ноября: «Класс-концерт Азбука актёра. Театральная школа Константина Райкина». Такой спектакль – это традиция школы. Он всегда идёт на учебной сцене. Студенты-второкурсники показывают свой накопленный опыт вхождения в профессию, увлечения театром, начало лицедейства. Но для большой сцены в спектакль введён ещё один персонаж – сам Константин Райкин, который также со сцены должен комментировать то, что на ней происходит. Фестиваль имени О. И. Янковского идущий на сцене театра, где Олег Иванович несколько лет играл – всегда повод вспомнить творчество любимого актёра. И Константин Райкин рассказал: «Мы никогда не работали вместе, но много общались. Актёрский театральный круг на самом деле очень узкий. Я много ходил в Ленком. Я видел все его работы, а из театральных ролей - роль Петра в спектакле «Шут Балакирев» считаю фантастической удачей. Янковский был невероятным патриотом этого театра. Он понимал, что театр даёт возможность актёру расти и развиваться. Очень сильный творческий характер, он развивался внутренними своими силами. Self made man.Мало кто так может. Я был большой профессиональный поклонник его киноработ. На мой взгляд, он не уступает мировым величинам». Здесь Константин Аркадьевич отметил фильм «Любовник» (это так вообще шедевр кинематографа последних лет). Конечно постановки М. Захарова «Обыкновенное чудо», «Убить дракона», вспомнил роль в фильме «Мы нижеподписавшиеся», а про «Полёты во сне и наяву» сказал, что после этого фильма другим актерам уже надо играть с учетом этой роли Янковского. Затем Райкин обрезал одну молоденькую журналистку, неудачно сформулировавшую свой вопрос: «Я не буду рассказывать о забавных случаях на съёмках. Извините. Тем более перед спектаклем. Это первый выезд наших студентов. Это для них испытание. 2-ой курс. Они пока играли только на 100 мест, а завтра будет огромный театральный зал». Вот уж точно никто не призван развлекать или веселить участников пресс-конференции. Да и зачем? Но энергичность и взволнованность, с которой говорил Райкин, тем не менее, оставляли место и для юмора. Истории же возникали по ходу разговора. На вопросы отвечала и Елена Бутенко-Райкина - декан актёрского факультета Высшей Школы Сценических Искуссвт, ведущая актриса «Сатирикона» Елена была ученицей великой Валентины Ермаковой и замечательного режиссера Александра Дзекуна. Елена: «Мощные глыбы. Прекрасный режиссер, великая актриса. Я сама двенадцать лет преподаю. Всё у нас в профессии зависит о того, у кого учился. Я из Харькова сюда попала. Что дали? Понимание, что актёр, если не хочет быть ремесленником, должен развиваться как личность. Форма. Дзекун много работал с формой. Потом я училась в школе-студии МХТ, там научилась другим вещам. Но форма в Сатириконе очень важна, к ней особое отношение. Чему учим мы? А это пусть Райкин рассказывает» И Константин Аркадьевич продолжил, но это был разговор, где и Елена, и третий участник конференции Шенталинский Сергей Витальевич активно дополняли Райкин: «По почерку можно определить, чей это ученик, почти безошибочно могу угадать, чей это курс — Женовача или Брусникина Хотя все мы идём от системы Станиславского, инстинктивно что-то даётся от себя самого. У нас: мощное профессиональное лицедейство. Я люблю энергичных, тех, кто не боится быть некрасивым на сцене. Это очень важно - актёрское бесстрашие. Но в то же время важно, чтобы выпускник школы мог работать и у другого режиссёра. Тот, кто думает, что умеет всё – дурак. Профессия - это всё время движение в незнаемое, но азы актёрского дела надо знать хорошо. К сожалению, много недоучек и в режиссерах и в актерах. Школа же должна быть традиционной, консервативной, плохо, когда слишком рано проникает авангардное течение, это может сильно навредить. На что ориентированы студенты? Я совру, если скажу, что призываю их уезжать в Саратов (этакая четвёртая сестра: три призывают в Москву, а я в Саратов). Но в принципе надо уметь работать в профессиональном коллективе. И мы считаем, что только на практике актёр и набирается опыта и мастерства. И в провинции наши выпускники работают, в Новосибирске, в Рязани, и это лучше и правильнее, чем быть официантом в Москве, в Москве не надо просто так ошиваться». Мы их ориентируем на профессию а не на столичную жизнь. Первые два курса запрещаем что-либо совмещать. Да и когда? В 9.30 начало занятий, в 22.10 –окончание, включая воскресения. Два 45 минутных перерыва на обед. Два раза в год они должны показать самостоятельные работы, которые должны подготовить в свободное время (здесь общий смех в аудитории). А еще у них есть личная жизнь, которая вообще непонятно когда происходит. Вот сейчас в эту минуту предполагаю, что они быстро нагоняют потерянное. У нас: «театр-монастырь», «театр-суворовское училище». Хотя конечно, когда возникают ситуации, и делается предложение, которое может оказаться судьбоносным, мы не будем категорически сопротивляться, но человек должен сам сделать выбор. Как пример: Аня Чиповская, она ещё только на первом курсе, а её Валерий Тодоровский позвал в «Стиляги», на роль, которую в результате сыграла Оксана Акиньшина. Аня выбрала школу. Зато после четырёх лет заслуженная награда: у того же Тодоровского сыграла и очень хорошо в сериале «Оттепель». У нас есть и свой агент в мире кино, ведь в начале ребята ничего не умеют. Кино их, по сути, использует, а искушений много. Почти все студенты не из Москвы, малоимущие, иногда даже не из крупных городов. Они проходят 3,5 месяца испытаний. Несколько сотен человек на место. Когда учатся – все очень трепетные, в духе школы. Это потом появляются оборотни: становятся считалами, сволочами, предателями. Но это – жизнь. Кем мы гордимся? Вот имена: Никита Ефремов. Один Байрон, Глафира Тарханова, Артем Осипов, Сергей Газаров, Алексей Бордунов» Был задан вопрос, приходилось ли самому Констинтину Райкину выбирать. Народный артист ответил: « У меня были ситуации куда как круче. С 11 лет знал благодаря папе Марселя Марсо – известного в то время мима. Я им заболел. В 17 лет я поступил в Щукиноское училище. Марсо приехал в Москву, и к нему выстроилась очередь мимов. Я встал в очередь, показал что-то, и его это заинтересовало. Он позвонил отцу, что предлагает уехать на два года в Париж в его студию. Это в то время то! Но Борис Евгеньевич Захава сказал: «Тогда Константин будет ещё раз к нам поступать, он же там совсем другому научится». И я остался. Была история со Спилбергом, предложение участвовать в его проекте и гонорар внушительный. Но я сказал что не могу, «У меня ёлки». (В аудитории снова общий смех). Райкин продолжил: « У каждого свой путь. Я свой выбор сделал. Я очень люблю вот эти свои повседневные обязанности. На вопрос, как же можно определить «своего студента» при конкурсе 350-400 человек на место, на что обращаете внимание. Энергоемкость. Обаяние. Личные качества. Райкин: «Актерское дарование – это особая энергия. Вот их стоит десять человек. Ещё никто ничего не сказал, но мы уже начинаем смотреть почему-то на него, или на неё. Так в последний момент взяли Артёма Осипова из Саратова. А сейчас репертуар держится на нём. Бывают ошибки, и чаще всего ошибаешься в характере. Для актёра очень важна воля. Если нет воли – не сможет работать в театре. Сергей Витальевич продолжил: «Плохо, когда идут только выплески. Нужно уметь повторять одно и то же не один десяток раз. Но и развиваться. Поэтому есть и отсев. Ну и что? Нам не годиться, а другим пригодиться. А иной раз такие ситуации наоборот сильно подхлёстывают людей, стимулируют их, учат. Олег Павлович Табаков очень жесткий. Много выгоняет. Нам всем говорит: «Работать надо только с талантливыми людьми». Хотя сам добрый, и ему такие ситуации тяжело даются. Однажды говорил, говорил с одной девушкой, потом решился: «Мы тебя отчисля-а-а-ем… Ну вот что ты наделала?» А потом заплакал. Конечно, бывают ошибки. Как выбрать? Бывает. Можем покаяться. Например я когда-то не принял Сергея Маковецкого. «Успокойся. Меня в тот год никто не принял. Я думал, что умею читать. А читал ужасно» И снова Райкин: «Педагогика – невероятные эмоции. Твои дети, а у них получается! Если ты хочешь чтобы тебя учитывали в мире – с утра до ночи занимайся своей профессией. Особенно актерской. Так как слишком много всего уже достигнуто в мировом масштабе. Сейчас такая конкуренция, а иначе твои достижения будут интересны только твоим родственникам. Чему еще учим? Служению, возможности стать лучше. Возможности приблизиться к Богу. Ведь актёр – это миссия. Я должен быть чист внутренне, когда я выхожу на сцену. Хотя бы временно, ведь рядом – мои товарищи, а в зале – зрители! Аркадий Исаакович Райкин не обладал педагогическими способностями, его подходы, его краски мало кому подходили, но он сам был ярким примером верности своей профессии. Вот чему хочется научить. Это - жертвенный путь. Страшно, когда так много непрофессиональных людей» И Райкин закончил почти что афоризмом: «Толпы непуганых прохиндеев ходят по улицам». *** Поскольку время быстротечно, и то, что должно было свершиться, уже свершилось. К сожалению, я не смогла попасть на сам спектакль 12-го ноября, поэтому процитирую журналистку Елену Маркелову: «Каждая «буква» этой восхитительной «азбуки» прозвучала звонко и незабываемо. Ребята показали настоящие мини-спектакли, в которых спрятана фирменная райкинская техника обучения актерскому мастерству. «Азбука актера» — команда высшего товарищества — служение искусству», — об этой цепочке, рождающей магию театра, наверняка будут говорить все без исключения участники фестиваля». Мои же сильные впечатления от встречи с Константином Райкиным и его коллегами невольно сформировали ту призму, через которую стали восприниматься все остальные события этой недели, в том числе и профессиональные. И это не удивительно.
Administrator: Леди и джентльмены! Сразу два наших Мастера готовы встретится с Вами лично! В рамках 34 международного фестиваля ВГИК 20 ноября в 19:00 в актовом зале пройдет мастер-класс актера, режиссера, художественного руководителя театра «Сатирикон», мастера курса на, котором создавался спекталь Трамвай «Желание», Константина Райкина Вход на мероприятие свободный. Подробнее о том, как попасть на встречу, если вы не из ВГИКа - на сайте www.vgikfestival.com www.facebook.com/profile.php?id=358688137632019
Casi: Фестиваль ВГИК мастер-класс Константина Райкина
полная версия страницы