Форум » Архив форума » Константин Аркадьевич Райкин, ЧАСТЬ 7 » Ответить
Константин Аркадьевич Райкин, ЧАСТЬ 7
Administrator: ЧАСТЬ 1 ЧАСТЬ 2 ЧАСТЬ 3 ЧАСТЬ 4 ЧАСТЬ 5 ЧАСТЬ 6
Casi:
Administrator: Новосибирские новости Константин Райкин бился лбом о стену на представлении в Новосибирске ЕСТЬ ВИДЕО! Театральная программа Рождественского фестиваля отрылась постановкой театра «Сатирикон». Два вечера на сцене «Глобуса» Константин Райкин играет моноспектакль по повести Достоевского «Записки из подполья». А ещё известный актёр и режиссёр нашёл время встретиться с критиками, журналистами и студентами театрального института. О творчестве и секретах актёрской профессии Константин Райкин рассказал и корреспонденту «Новосибирских новостей». Известный своим педантизмом и пунктуальностью, на свою творческую встречу Райкин пришел за четверть часа до её начала. Аудитория ждала от мастера откровений. Собравшиеся спрашивали о высоком. А Райкин посоветовал будущим актерам как можно больше играть на сцене великих злодеев и проходимцев. «Это вообще очень полезно артисту - играть отрицательные роли. Играя скверну, исторгая ее из себя, на сцене, выявляя и превращая ее в искусство, можно избежать опасности быть таким в жизни», - уверен народный артист РФ, руководитель театра «Сатирикон» Константин Райкин. Именно такого героя артист и представляет в своём спектакле. «Записки из подполья» любимого им Достоевского, Райкин уже играл в середине 70-х. Через 35 лет, вместе с режиссером Валерием Фокиным, он опять возвращается к теме «бунтующего ничтожества». Он обрушивает на зрителя череду яростных монологов, напоминающих то ли рэперский речитатив, то ли бред параноика. Эмоциональную избыточность текста компенсирует минимализм в декорациях. Полтора часа действие происходит на фоне голой стены. На сцене только стул, стол и музыкальное трио. Райкин то бьет чечетку, то гримасничает, то дрыгает ногами, изображая насекомое. Всё для того, чтобы вывести публику из рутины обычного дня, анабиоза будней. Но в тоже время он не отпускает зрителя, и по-прежнему требователен к себе. «Ну, если ты чем-то с человеком делишься, чем-то для тебя очень важным, тебе важно, чтобы он тебя понял, а он в это время поворачивается… Даже если в туалет пошел! Значит, в этот момент он просто перестал тебя слушать. Значит, ты его недостаточно держишь», - объясняет Константин Райкин. Встреча продлилась дольше намеченного. Константин Райкин своего времени не пожалел. Подробно и обстоятельно отвечал на многочисленные вопросы коллег по сцене и студентов. А потом так же терпеливо раздавал автографы своим преданным поклонникам.
Administrator: Отсюда Константин Райкин оценил Новосибирск как «город мозгов» На Рождественский фестиваль приехал актер и режиссер Константин Райкин — он назвал Новосибирск «городом мозгов и душ высоких», но раскритиковал здание консерватории. Спектакль «Константин Райкин. Вечер с Достоевским» (сценическое переложение повести «Записки из подполья») театра «Сатирикон» проходит 3 и 4 декабря на площадке театра «Глобус» в рамках X Рождественского фестиваля искусств в Новосибирске. Как рассказал сегодня на творческой встрече Константин Райкин, он играет человека мерзкого и в то же время гениального. «Произведение меня в свое время очень изменило. Оттого, что я его прочел, я в большой степени избавился от опасности быть таким в жизни. Это животворная функция великих отрицательных ролей», — поделился народный артист РФ. В ходе встречи Константин Райкин описал местную публику как искушенную, но непосредственную, а сам Новосибирск — «городом мозгов и душ высоких». Однако он раскритиковал состояние здания консерватории, в том числе концертного зала, где побывал накануне. «Вошел туда и увидел, к сожалению, что там облупилась штукатурка, что там очень старые ковры. Вообще это такое пахнущее неухоженностью помещение», — заключил Райкин.
Administrator: Отсюда Константин Райкин: «Я лицо подневольное!» Народный артист приехал в Новосибирск сыграть в рамках Х Международного Рождественского фестиваля искусств спектакль «Константин Райкин. Вечер с Достоевским». 4 декабря в гостевой театра «Глобус» прошла творческая встреча с замечательным актером, осуществляющим, помимо всего прочего, художественное руководство столичным театром «Сатирикон». – Константин Аркадьевич, продолжите фразу: «Новосибирск – это…». – Новосибирск – город мозгов и высокой души искусства. Город, в этом смысле драгоценный для меня. На Рождественский фестиваль я приезжаю уже в пятый раз. Помню, что самый большой успех был у спектакля «Квартет» (хитро улыбается). Может быть, потому, что я в нем не играл, а выступил в роли режиссера-постановщика. Как бы то ни было, в зале стоял просто ор и стон! (мечтательно зажмуривается). С Новосибирском у меня связан один личный рекорд. Лет тридцать назад я выступал у вас в оперном театре. У меня только-только появилось право на сольный концерт в двух отделениях. Невероятное счастье для молодого артиста! На этом энтузиазме в Новосибирске я отработал семь дней. Подряд. По пять концертов в день. На полных аншлагах. Научился спать по 15 минут, восстанавливаясь между выходами на сцену. Тем не менее пару раз во время выступления ловил себя на мысли: вот я сейчас рассказываю про вступительные экзамены в театральное училище, а не говорил ли я это уже? И начинал думать, как быть, если меня остановят. Итогом той поездки стали честно заработанные мной три с половиной тысячи – по сто рублей за концерт. Серьезная сумма, я в театре получал тогда 180 в месяц. Так что вернулся в Москву, как говорится, с мешочком денег. А в моем случае это был небольшой серенький портфельчик. И я его потерял! Из аэропорта я отправился прямиком на Николину гору, где на открытом воздухе давал свой сольный концерт знаменитый Рихтер. И меня так накрыло… А когда я вспомнил о портфеле, меня накрыло еще раз! Слава богу, портфель нашелся. В общем, эмоции в тот день у меня зашкаливали. Вернусь к вашему вопросу. Вне всякого сомнения, Новосибирск относится к театральным городам. Ваш зритель – непосредственный, открытый миру спектакля. А вот в Москве, как бы это сказать…публика с драматургией. Там в зрительном зале, прежде чем засмеяться или зааплодировать, все оглядываются друг на друга. Актеры на сцене играют роли, а здесь идет своя игра – в престиж. Еще у огромного количества москвичей – самолюбивые тяжелые зады. Спектакль прошел на ура, но им трудно встать и поблагодарить артистов. Поэтому для меня успех в Москве – дороже. – Настолько для вас важно взаимодействие актера и публики? – Это очень важно! В определенном смысле это даже самое главное, любовь к публике – важнейшая свая в фундаменте театрального дела. Великий артист Аркадий Райкин всякий раз выходил на сцену с бесконечной любовью к людям, сидящим в зрительном зале. Такое отношение стало и для меня неписаным законом. Бывает, зритель уходит со спектакля – в туалет или по каким-то другим неотложным делам. Когда я это замечаю, конечно же, меня это расстраивает. Но не раздражает! Быть раздраженным – значит лишиться своего обаяния. Это касается всех, не только актеров. Поэтому я не могу смотреть, к примеру, телепередачу «К барьеру». Там все поголовно выглядят отталкивающе! Поймите, артист может творить, только когда находится в состоянии внутренней гармонии с миром. Помните, у Гоголя в повести «Портрет» есть замечательное выражение: «Художник и в тревоге дышит покоем». Так вот, актер испытывает наслаждение от игры, от партнерства, даже когда существует в роли бунтаря. Нельзя творить в состоянии «Ну, погоди!», то бишь: вот я им сейчас докажу! Сейчас докажу... Нет! Спектакль, роль – это твое высказывание, и тебе необходимо быть понятым – здесь и сейчас. – В связи с этим вопрос: показ спектакля на чужой площадке – это потери или приобретения? – Сценическое пространство «Сатирикона» и «Глобуса» очень схожи. Так что чисто технически перестроиться не представляет для нас никакой сложности. А вот с точки зрения восприятия публики есть один нюанс. Придя в «Сатирикон» на «Вечер с Достоевским», зрители оказываются… в четырех стенах! Сцены как таковой практически нет, она с пола до потолка перегорожена планшетами – причем того же цвета, что и остальные три стены нашего зрительного зала. И артист Райкин вместе с публикой оказываются в замкнутом пространстве. Это придумал Александр Боровский, один из лучших театральных художников России. – Помогали ему? – (снисходительно улыбается) Я сценографию не придумываю. Я лицо подневольное. Играю там, где скажут. Так что в любом случае только и остается, что полюбить декорацию. – «Вечер с Достоевским» – это по сути моноспектакль. Можно ли вас считать сорежиссером, соавтором Валерия Фокина? – Конечно же, нет. Всё, что делает на сцене актер, придумал режиссер. Повторяю, всё – вплоть до движения зрачков. Но этого не понимают ни зрители, ни критики. У нас с Валерием Владимировичем очень доверительные отношения. Он знает меня лучше, чем кто-либо – как-никак поставил 19 спектаклей с моим участием. И в «Достоевском» Фокин разработал тончайший рисунок роли, с ювелирной точностью! Моя задача – соответствовать режиссерскому замыслу. Известно такое зрительское мнение: ну, это артист средний, он не импровизирует на сцене. Публика думает, что импровизация – это уход со сцены не в левую кулису, а в правую! Но вспомним пианиста: он играет по нотам, и выясняется, что между ними достаточно места для того, чтобы каждый раз играть по-разному. Так что форма для актера – дело спасительное, а не закрепощающее. Чем отличается замечательный артист от хорошего? Он быстрее присваивает придуманное режиссером. А кого-то нужно и дрессировать, ставить каждый жест. Что ж, надо так надо – главное, чтобы в результате получился хороший спектакль. – В свое время вы окончили ФМШ. Это была попытка ваших родителей отвести сына от театра? – Нет, такой задачи у них никогда не было. Скажем так: ФМШ – это мои таланты (улыбается). В моей жизни были еще и спорт, и биология. Но я стал актером… – …И вот уже создали свою театральную школу. Зачем? – Каждый коллектив, достигнув творческой зрелости, испытывает потребность в воспитании кадров себе на смену. Собственная театральная школа, вернее институт – моя давнишняя мечта. Притом, что в жизни я не мечтатель, а делатель: чего не могу, о том не мечтаю… И вот наконец одной мечтой стало меньше – во многом благодаря директору театра «Сатирикон». К слову сказать, впервые в России театральный институт построен именно как театральный институт – по спецпроекту, с аудиториями, сценическими площадками. И я ушел из Школы-студии МХАТ, где преподавал 12 лет и выпустил три актерских курса. Как известно, в Москве четыре главных театральных вуза: «Щука», «Щепка», РАТИ-ГИТИС и Школа-студия МХАТ. Обычно абитуриенты поступают во все сразу – из расчета, что куда-нибудь да возьмут. За самых талантливых начинается битва титанов. К моему удивлению, на наш первый курс огромный конкурс сохранился до конца набора. Вступительные испытания у нас проводились не в три, а в пять туров. Не хотелось ошибиться, поэтому были и стихи, и проза, и песни, и этюды, и собеседования…В итоге на актерский курс поступили 30 ребят. Обучение бесплатное: мне нужны талантливые, а не богатые. Нагрузки традиционно большие. Занятия идут с 9 утра до полдесятого вечера – и так каждый день, кроме воскресенья. Программа рассчитана на 4 года. Как мне кажется, нашим студентам интересно учиться – судя по тому, как они ходят за преподавателями этакой пингвиньей толпой (вытягивает шею и делает распахнутые глаза). Периодически обсуждаем на курсе книги, спектакли, с которыми ребята знакомятся по моей наводке. Я ведь стараюсь много чего смотреть… – А как выбираете спектакли, на которые решаетесь пойти? – Сейчас обо всем можно узнать в Интернете. Но я продолжаю доверять испытанному средству – сарафанному радио. Или, попросту говоря, слухам. Статьи о спектаклях в газетах являются скорее дезинформацией, нежели истиной в последней инстанции. Потому что их пишут критики, которых чрезвычайно раздражает успех. Успешный спектакль они считают дешевкой. – А вы так не считаете? – Боже упаси! В нашем деле успех просто обязан быть. Если его нет, значит, театр сделал что-то не то. Успех не обязательно проявляется через свист и улюлюканье публики. Звенящая тишина в зале после серьезного спектакля ценится ничуть не меньше шквала аплодисментов и выкриков: «Браво, спасибо, молодцы». – Наш фестиваль называется Рождественским. А вы верите в чудеса под Новый год? – Я верю в любые чудеса, во все чудеса сразу! А в декабре очень люблю предвкушение Нового года. Вообще наши фантазии, ожидания моментов счастья волнуют гораздо сильнее, чем это самое долгожданное и наконец-то наступившее счастье. Даже так: где счастье – там и разочарование. Поэтому чудес не надо ждать, в них нужно просто верить. Юрий Татаренко
Administrator:
Casi: click here Константин Райкин: «Мой новосибирский рекорд – 35 концертов в неделю» Известный актер привез в Новосибирск на Х Рождественский фестиваль искусств спектакль «Константин Райкин. Вечер с Достоевским». На встрече с журналистами он рассказал о том, почему полезно играть злодеев и рекорде, который связывает его с сибирской столицей. Сложно играть в спектакле по Достоевскому? Спектакль идет на большой сцене уже несколько лет. Произведение «Записки из подполья», по которому он поставлен, вообще поменяло всю мою жизнь. После прочтения книги она разделилась на две части – до и после. Поразился, как человек из другого века так хорошо может меня знать. В результате играю человека мерзкого, но совершенно гениального и, как ни странно, очень похожего на меня. Книга, а теперь и роль, избавили меня от опасности быть таким же плохим в реальной жизни. Артисту вообще полезно играть отрицательные роли и великих злодеев. Меня лично это улучшает. Новосибирские зрители хорошо вас принимают? В прошлый приезд на спектакле «Квартет» вообще творилось что-то невообразимое, в зале стоял ор, стон. В этот раз тоже принимали очень хорошо. В два раза теплей, чем в Москве. Публика здесь отличается от московской – непосредственности больше и доброжелательности. Но вообще фестивальная аудитория – определенным образом настроенная, и к ней лучше не привыкать. Каждый день такая в театр не ходит. А бывает, что люди в зале встают и уходят? Я отношусь к тем работникам театра, для которых любовь публики – самое главное. Уход зрителей расстраивает, но это ни в коем случае не должно приводить к раздражению на сцене. Раздражение – это в принципе самое неприятное состояние, которое никому не идет. Человек сразу теряет обаяние. Если хочется, например, в ком-то известном разочароваться, то достаточно посмотреть передачу «К барьеру». Никто там не выглядит хорошо, не умеет другого выслушать. Все, даже лучшие доводы, звучат впустую. Вот и артисту надо всячески гасить в себе это состоянии. На сцене можно работать только в состоянии внутренней гармонии. Вы рекордсмен фестиваля… Так говорят. Я постоянный участник, выступал на нем пять раз. Но у меня есть более удивительный рекорд, связанный с Новосибирском рекорд более удивительный. Будучи еще молодым артистом, я получил право на сольные концерты, и вместо отпуска в 1983 году поехал сюда. Отработал неделю по пять концертов в день! Всего 35 аншлаговых концертов в театре оперы и балета. Простаивал по десять часов на сцене. Когда после этого приехал в Москву, меня вызвали в Минкультуры СССР и сказали, что я много зарабатываю. 100 рублей за концерт были раздражающие деньги. 500 рублей в день. Всего заработал тогда 3,5 тысяч. Спросил, сколько можно, не смогли ответить, но уточнили, что даже министр столько не получает. Но ведь на министра никто и не пойдет… В театр ходите, как зритель? Да, но не так часто, как моя жена. Она вообще бесконечно интересующийся искусством человек. Я выбираю спектакли по сарафанному радио. Особенно в наши времена, когда что угодно можно узнать по телевидению, радио, в интернете. Нельзя по статьям судить о спектакле, поэтому услышал хорошее мнение знающих людей, значит надо посмотреть. Сбылась ваша мечта, вы открыли свою школу… Я не мечтатель. Делаю, что хочу, а что не могу – о том и не мечтаю. Про школу сильно не думал, много было препятствий, но потом все вдруг получилось. Любой профессиональный коллектив хочет воспитывать для себя кадры, иметь школу. Я думал, что не наберу первый курс, конкуренция высокая. К моему удивлению вместо 15 человек набрал 30. У нас бесплатное образование на актерском факультете. Мне нужны не богатые, а талантливые. У нас в России редко бывает наоборот. У вас за плечами высшая физико-математическая школа. Это пригодилось в жизни? Математика – одна из сфер, где я просто попробовал себя. Еще биология. Но я правильно выбрал свой путь. Другое бы делал еще хуже. Родители не пытались никогда отговорить от актерского пути. Новый год любите, ждете? Вообще верю в чудеса и люблю праздники. Вернее даже не сами праздники, а их предвкушение. Ожидание сильнее, чем Новый год. Так бывает, когда очень хочешь выпить кофе, и это оказывается слаще самого кофе. Досье Константин Аркадьевич Райкин Родился 8 июля 1950 года в Ленинграде Сын Аркадия Исааковича Райкина Российский актёр театра и кино Руководитель московского театра «Сатирикон» Сыграл в 23 художественных фильмах («Свой среди чужих, чужой среди своих», «Русский регтайм», «Труффальдино из Бергамо» и т.д) 8 июля 2010 года — награждён орденом «За заслуги перед Отечеством» III степени — за большой вклад в развитие отечественного театрального искусства и многолетнюю творческую деятельность Кононова Юлия Фото Виктора Дмитриева
Casi: click here Константин Райкин: Великие отрицательные роли сделали меня лучше Юлия Щеткова, Новая Сибирь Рекордсмен Рождественского фестиваля искусств в пятый раз посетил крупнейший культурный форум за Уралом. Моноспектаклем «Константин Райкин. Вечер с Достоевским» народный артист России Константин Райкин открыл драматическую программу X Международного Рождественского фестиваля искусств. Посетив главный культурный форум Сибири в пятый раз, художественный руководитель московского театра «Сатирикон» получил почетный статус участника-рекордсмена, о чем не без иронии сообщил на неформальной творческой встрече, которая по традиции прошла в гостевой комнате театра «Глобус». Новосибирский театралы, пережившие не один и не два Рождественских фестиваля искусств, прекрасно помнят все без исключения визиты Константина Аркадьевича. Спектакли, сыгранные с не признанными словарями переаншлагами. Беседы, проходившие в битком набитых гостиных в атмосфере полного и безграничного обожания. Аплодисменты, в которых великого актера, режиссера, педагога и знатока зрительских сердец местная публика щедро купала. И хотя кто-то из мудрецов от театра утверждает, будто счастье артиста не в аплодисментах, Константин Райкин убежден в том, что овация — полезная пища для трагиков, комедиантов и всех мастей лицедеев. «Для меня Новосибирск — это город мозгов и душ, интеллектуальный и духовный центр, почему я сюда всегда с удовольствием приезжаю, — рассказывает народный артист. — Я люблю выступать на сцене театра «Глобус». Сценическое пространство этого театра больше всего похоже на сценическое пространство театра «Сатирикон», и нам очень легко с технической точки зрения настраивать здесь свои спектакли. Я не могу пожаловаться на нелюбовь к себе публики. Меня в Новосибирске любят. Восторженный фестивальный зритель всегда аплодирует, и всегда стоя. Помимо зашкаливающих децибел финальных аплодисментов Новосибирск запомнился артисту Райкину первыми солидными гонорарами. «Когда я был молодой и популярный артист, у меня появилось официальное право на сольный концерт в двух отделениях, — вспоминает Константин Аркадьевич. — Это было что-то невероятное: я мог два часа стоять перед публикой на сцене! В моем распоряжении были аккомпаниатор, микрофон и пара осветительных приборов. И вот во время своего отпуска я приехал в Новосибирск и стал давать концерты. Работал я на сцене театра оперы и балета и, на радость филармонии, которой я был ангажирован, собирал зал. Семь дней подряд по пять аншлагов в сутки. Я дал тридцать пять концертов. Простаивал на сцене по десять часов чистого времени. Вырубался мгновенно на пятнадцать минут после каждого спектакля, и единственное, что меня волновало, — это говорил я такие-то слова во время концерта или еще нет. Я работал с воодушевлением и получал по сто рублей за концерт. При ста восьмидесяти рублях в месяц в театре. Перед отъездом из Новосибирска мне выдали разом весь гонорар. Я сложил эти три с половиной тысячи рублей в кожаный чемоданчик и поехал в Москву, где меня вызвали в финансовый отдел. Там мне сказали, что я зарабатываю слишком много. «А сколько надо?» — спросил я. «Не знаем, сколько надо, но вы заработали больше, чем министр культуры!» После этой беседы я поехал вместе с чемоданчиком к родителям в Подмосковье. Они жили в легендарном дачном поселке на Николиной горе. Рядом с поселком была беседка, на которой давали концерты известные музыканты. В этот день все ждали приезда Рихтера. Родители пошли на концерт, и я, захватив свой чемоданчик, отправился вместе с ними. Сначала на грузовике привезли рояль, потом на «Мерседесе» приехал сам Рихтер. Он действительно играл, и это было такое фантастическое зрелище, что только поздно вечером я обнаружил, что моего чемоданчика нигде нет. Я побежал обратно в беседку, стал всех расспрашивать и обнаружил свой чемоданчик в целости и сохранности. Оказывается, его после концерта предусмотрительно запер в своем сарае завхоз. Не знаю, вернул бы он мне этот чемодан, если бы знал, какая сумма в нем хранится, но сила искусства, благодаря которому забываешь обо всем, — налицо». Что же касается недавних событий, то воспроизвести эффект на новосибирского зрителя в рамках Х Рождественского фестиваля Константин Райкин решил спектаклем, многажды апробированным на столичном зрителе. Премьера постановки «Константин Райкин. Вечер с Достоевским» — сценического переложения повести «Записки из подполья» в режиссуре Валерия Фокина — состоялась 24 сентября 2010 года на сцене театра «Сатирикон» и была приурочена к 60-летию народного артиста. Несмотря на вызывающе концертное название, «Вечер с Достоевским» не столько бенефис, сколько возвращение к театральной легенде: 37 лет тому назад магистры российского театра уже встречались в таком составе под крышей старого «Современника». Речь идет о камерном спектакле 1976 года под названием «И пойду! И пойду!..», участие в котором принимали Константин Райкин, Елена Коренева и Авангард Леонтьев. Описать камерную работу никто не удосужился. В памяти критиков остались лишь «нечленораздельные восторги» и разговоры о чуде, внесшем весомую лепту в театральную жизнь Москвы и сыгравшем отнюдь не эпизодическую роль в профессиональной судьбе своих создателей. Запрещенному советским минкультом, но скандально известному Подпольному был дан официальный доступ к сцене. А режиссер Фокин и артист Райкин прослыли конгениальными экспериментаторами и даже умудрились обаять самого Ежи Гротовского. «Тридцать семь лет назад в театре «Современник», в репетиционном зале на пятом этаже, мы с Валерием Владимировичем сделали спектакль по произведениям Достоевского, — вспоминает Константин Райкин. — Изначально литературной основой спектакля должны были стать «Записки из подполья». Но автор был «реакционный», полузапрещенный, а «Записки» считались вообще непроходимой вещью, «писком индивидуализма», как писал Максим Горький. Чтобы провести спектакль через репертком, мы придумали соединить «Записки» со «Сном смешного человека», который считался относительно светлой вещью в творчестве Достоевского и не вызывал неодобрения цензуры. Это был этапный спектакль в нашей жизни. Мы играли в маленьком помещении на сто человек (понятия «малая сцена» тогда в нашей стране не было) при одном осветительном приборе в стиле «бедного театра». На нас успешно продавали билеты, и вскоре спектакль посмотрело пол-Москвы. А на одном из показов даже побывал один из двух величайших мастеров мирового театра — Ежи Гротовский. Он был под огромным впечатлением от нашей работы. А мы были под огромным впечатлением от того, что он был под впечатлением. Прошло много лет. И я решил вернуться к этому произведению. Причин было достаточно, а идея пришла мне в голову буквально молниеносно. Я тут же позвонил Валерию Фокину. Он сказал, что сам об этом думал, — и согласился. Мы стали встречаться, обсуждать, и единственное, что меня в этой затее смущало, — необходимость играть одному. Я думал, что это будет работа на двоих. Даже немного испугался». Впрочем, очередное взаимодействие с «режиссером японской сборки», как именуют Фокина в узких кругах за ювелирную партитуру спектакля и тонкую и точную работу с артистами, рассеяло все сомнения исполнителя. «Как артист я — существо подневольное и должен слушаться режиссера, — рассказывает Константин Аркадьевич. — Так меня учили: в работе режиссер — царь и бог. Все, что играет на сцене актер, принадлежит режиссеру. Актер без режиссера на сцене и зрачком не поведет. А хороший артист еще и быстро присвоит, сделает своим все, что ему придумал режиссер. На то он и актер! Мы с Валерием Владимировичем Фокиным создали вместе девятнадцать спектаклей. И все, что я делал и делаю в этих спектаклях, придумал он». С писателем Достоевским и его «подпольным человеком» артиста Райкина связывают не менее доверительные взаимоотношения. «Записки из подполья» — произведение, которое кардинально изменило мою жизнь. Если бы я не прочел его, я был бы сейчас абсолютно другим, — уверяет исполнитель роли Подпольного. — Герой Достоевского — это мерзкий, отвратительный, но гениальный в плане полета мысли человек. И он похож на меня больше, чем какой-либо другой герой мировой литературы. Подпольный четко разделил мою жизнь на две части — до и после знакомства с ним. Я прожил жизнь этого персонажа, сыграл его и теперь могу не быть таким, как он. Могу не сворачивать, не идти по протоптанной им дорожке. Извергая из себя скверну, я избавляю себя от опасности быть в жизни таким, каким описывает моего героя автор. Это животворная реакция на своего персонажа, если правильно относиться к отрицательным ролям. Я, как вы знаете, много сыграл великих отрицательных ролей и абсолютно уверен в том, что именно они сделали меня лучше». Не менее плодотворное влияние на работу театрального организма, по мнению Райкина, оказывают и зрители. Не рафинированная и легкая на подъем фестивальная публика, а родной московский зритель, у которого широкая душа, но свинцовый и самолюбивый зад — такой задарма с мягкого кресла не поднимется. «У нас в стране существует целое фестивальное направление — фестивальные спектакли, которые не приспособлены для репертуарной сцены, фестивальные режиссеры, которые их создают, наконец, фестивальные зрители. Это очень развращающая артистов аудитория, к которой лучше не привыкать. Это восторженная, смакующая публика. Публика — дегустатор. Между тем вино делается не для дегустаторов, а для пьяниц. Для более простецкого зрителя, который приходит уставший после работы в театр и с подозрением смотрит на сцену: «А не объегоривают ли тут меня?» Это недоверчивая, грубоватая публика, которая не терпит вялотекущих тонкостей. Я их, кстати, тоже не люблю. Зато для меня крайне важно взаимодействие актера и зрителя. Это традиция театра «Сатирикон» в частности и русского театра в целом. И это моя принципиальная позиция, без которой я не знаю, что в театральном искусстве делать. Театральные критики любят свою непохожесть, свою отдельность от всех. Успех спектакля их раздражает. Они предпочитают сидеть в пустом зале: мол, вы не понимаете, а я понимаю. А я, наоборот, ценю и люблю в себе похожесть на других людей. И будучи похожим на зрителя, я могу быть уверен, что буду им понят. А это очень важно, чтобы между сценой и залом было понимание. Только когда люди по обе стороны рампы едины и случается настоящее театральное чудо. Это редко, но все же происходит. Казалось бы, в театр приходят абсолютно разные люди. Смотришь в зал перед началом спектакля — ни одного похожего друг на друга человека — и думаешь: «Как мне сегодня не повезло!» И вдруг начинается спектакль, и перед тобой оказывается зал-сурикат. Все, как один, реагируют на происходящее на сцене. Все сливаются в едином порыве, и в этот момент в них просыпается сам господь бог. Вот это и есть чудо, к которому надо стремиться. И, уверяю вас, именно об этом мечтают все режиссеры. Даже те, кто говорит, будто любит, когда зал раскалывается на два лагеря, на самом деле жаждет, чтобы все в зале, как один, умирали от восторга». Но как меня провожали со сцены в этот приезд, не идет ни в какое сравнение с тем, как когда-то благодарили меня за спектакль «Квартет». Я поставил этот спектакль как режиссер, но не принимал участие в нем в качестве актера. Я стоял за кулисами и смотрел. Это был такой безоговорочный успех, что я, не особо любя это дело — выход режиссера к залу, выскочил вместе с артистами на поклон. Мы кланялись, и во время каждого поклона я говорил своим актерам: «Кушайте на здоровье!».
Administrator: Отсюда Константин Райкин уехал из "улыбнувшейся" Тулы с самоваром и пряниками Туле в рамках открывшегося в воскресенье Всероссийского кинофестиваля комедий «Улыбнись, Россия!» прошел творческий вечер Константина Райкина. Как стало известно ИА «Тульская пресса», встреча актера театра и кино, руководителя московского театра «Сатирикон» с ценителями искусства Мельпомены прошла 16 декабря в Тульской областной филармонии. Константин Райкин поделился с туляками воспоминаниями, рассказал о тех обстоятельствах, с которыми связан его приход в актерскую профессию, своих переживаниях в этот важный для будущего мастера театра и кино момент. «Большая часть вечера была посвящена поэзии. Константин Райкин читал произведения своих любимых авторов – Александра Пушкина, Давида Самойлова, Николая Заболоцкого, Николая Рубцова, Осипа Мандельштама», — рассказали в пресс-службе правительства Тульской области. В конце встречи президент фестиваля Алла Сурикова вручила актеру премию «За вклад в комедию». А министр культуры и туризма Татьяна Рыбкина, поблагодарив от имени туляков и правительства региона Райкина за замечательный вечер и за возможность тулякам заново открыть для себя творчество великих поэтов, преподнесла ему в память о встрече традиционные тульские сувениры – самовар и пряники.
Administrator: Отсюда Константин Райкин: Фестивальные зрители — это «дегустаторы», а вино надо делать для пьяниц Тайга.инфо подводит итоги Рождественского фестиваля искусств в Новосибирске. Одной из главных его звезд стал Константин Райкин с постановкой «Вечер с Достоевским». Он рассказал журналистам о творчестве как «вине для пьяниц», Новосибирске как «городе мозгов» и любви к публике как «самой важной свае». Жизнь разделилась на «до» и «после» Тридцать пять лет назад мы с Валерием Владимировичем Фокиным поставили спектакль «И пойду, и пойду!», по «Запискам из подполья» и «Сну смешного человека» Федора Михайловича Достоевского. В то время была серьезная цензура, Достоевский считался сомнительным писателем с точки зрения идеологии советской власти, а повесть «Записки из подполья» — «писком индивидуализма», как говорил Максим Горький. Поэтому спектакль по одним «Запискам» поставить было нереально. Чтобы это стало реальностью, нам пришлось объединить их со «Сном». Это был важный этап в моей театральной деятельности, потому что этот спектакль посмотрел [польский театральный режиссер] Ежи Гротовски — одна из двух главных фигур мирового театра, вторая — [английский режиссёр театра и кино] Питер Брук. Гротовски был под впечатлением, нас это очень вдохновило, и спектакль стал переломным этапом моей творческой биографии. «И пойду, и пойду!» мы играли в формате «бедного театра», при одном осветительном приборе. Через время, вспомнив этот опыт и готовясь к своему шестидесятилетию, я предложил Фокину поставить Достоевского на большой сцене, он мне ответил, что подумает день-два и перезвонит. Перезвонил через два часа и согласился, но предложил сыграть моноспектакль. Я испугался, потому что думал, что это работа на двоих или даже большой полноценный спектакль. Но в итоге я играю один. «Записки из подполья» — это произведение, которое поменяло мою жизнь. Их герой — мерзкий человек и одновременно гениальный — с точки зрения полета мысли и философии, которую он несет. И мелкий, с другой стороны. Но этот человек похож на меня более, чем кто-либо из мировой литературы. Это произведение в свое время меня очень изменило. Если бы я его не прочел, я был бы другим. Моя жизнь разделилась на «до» и «после» прочтения, которое избавило меня от опасности стать таким в реальности. Это животворная функция великих отрицательных ролей, если правильно к ним подходить. Я думаю, что это меня улучшает. Новосибирск — город искусств В Новосибирске очень хорошая публика, «фестивальная». Это же особое направление — фестиваль, и это определяющее понятие, есть специальное фестивальное кино, спектакли, режиссеры. Также и фестивальная публика. Она очень развращающая, к ней нельзя привыкать, это опасное дело, потому что подсаживаешься. На обычные спектакли ходит более простецкая публика, не такая восторженная, экзальтированная, как здесь, на фестивале. Ведь фестивальные зрители — это «дегустаторы», а вино надо делать для пьяниц — спектакли ставить для обычного театрального зрителя, уставшего после работы и почему-то пришедшего в театр. Здесь очень хорошая публика, прием в Новосибирске в два раза сильнее, чем в Москве, это означает, что здесь определенным образом настроенная публика, в ней больше непосредственности, чем в столичной. Там все ходят в театр оглядкой на соседа, боятся первыми захлопать или как-то проявить свои эмоции и мысли. У них «тяжелые зады», им труднее встать от восторга. Для меня Новосибирск — город мозгов и душ высоких, город искусств. Это интеллектуальный и духовный центр. Желание, которое казалось немыслимым Появление своей театральной школы — это этап моего взросления. Любой театральный коллектив, достигая определенного уровня зрелости, хочет иметь свою театральную школу, самому выращивать кадры. Это было давнее желание, которое казалось немыслимым. Я — делатель, а не мечтатель, чего не могу, о том и не мечтаю. Я — практик, не то что я лишен метафизики — я взлетаю, но над теми вещами, которые имеют возможность воплотиться. Поэтому о школе я не мечтал. Но позже появилась возможность это сделать, и выстроилось настоящее здание театрального института, это редкий случай — функционально выстроенное здание под театральный институт! Первый курс набрался с большим конкурсом — на удивление, потому что была большая конкуренция, в Москве все-таки много «намоленных» вузов типа ГИТИСА, «Щуки», Школы-студии МХАТ... Обучение актерскому делу я решил сделать бесплатным, потому что мне нужны талантливые, а не богатые. Ведь давно проверено, что наиболее одаренные артисты — выходцы из материально не благополучных семей. «Добрый зритель в девятом ряду» Отношения с публикой, в определенном смысле, — это самое главное. Я отношусь к тем работникам театра, для которых любовь к публике — самая важная свая в фундаменте театрального дела. Основатель нашего театра «Сатирикон», Аркадий Райкин, всегда выходил на сцену с большой любовью к зрителю. Любовь к публике — это позиция принципиальная и важная. Когда люди встают и уходят со спектакля, не дослушав меня, который пытается с ними делиться чем-то, что для меня очень важно, и хочет, чтобы его услышали и поняли — это всегда огорчительно, потому что кажется, что ты, видимо, недостаточно держишь внимание. Но в этом случае главное — не переходить на раздражение. Это чувство для артиста — самое непродуктивное и нетворческое. Он теряет обаяние, потому что это очень неидущее любому человеку состояние. Я вот не смотрю, например, передачу «К барьеру», потому что, если хочешь разочароваться в человеке, посмотри, как он спорит в этой передаче, где никто не пытается друг друга выслушать и никто не уходит от этого раздражения, которое рождается в споре. И какие бы ни были доводы у человека, тебе становится на них плевать, потому что он очень неприятно выглядит. Артисту нужно гасить в себе раздражение сразу и работать только во внутренней гармонии с миром, ибо, как писал Николай Васильевич Гоголь в замечательном произведении «Портрет»: «Художник и в тревоге дышит покоем». Потому что внутренне он все равно соединен с какой-то божественной гармонией. Если у тебя радости нет от взаимодействия со зрителем, художественного у тебя не получится. Раздражение — это нечто антихудожественное, в этом состоянии нельзя творить, как и в состоянии «Ну, погоди!», то есть в желании кому-то что-то доказать или сделать назло. Твоя работа должна быть высказыванием, которым ты хочешь поделиться с себе подобным. Поэтому я люблю свою похожесть на многих. Некоторые стараются лелеять в себе свою непохожесть, этим грешат театральные критики. А для меня ценна именно похожесть, потому что, если что-то нравится мне, понравится многим, и это хорошо. Ведь тогда, как бы сложно я ни высказывался, я буду понят. А самое трагичное в театре — это когда тебя не понимают. Или такое «вежливое непонимание», когда человек досиживает спектакль только из вежливости, потому что перед ним тут что-то изображают. Очень хорошо, когда все едины — это театральное чудо. Бывает, собирается на спектакле публика — винегрет, кто-то орет: «Давайте начинать!», кто-то выпендривается, кто-то болтает, и вдруг, с началом спектакля они все одинаково замирают, и уже нет тех, кто выпендривался, нет разделения, в определенный момент в них «прорастает Господь Бог», это уже один зритель, потому что спектакль заставляет их всех едино чувствовать. Подготовила Юлия Катковская
Локоны: Константин Райкин с 0:40 по 1:18:
Administrator: Константин Райкин. «Диалоги при свидетелях с А.Максимовым». Московский международный дом музыки. 12.10.2013. Автор фоторепортажа: Кирилл Видеев Более 100 фотографий
Локоны:
Локоны: Театр и концерты — эксклюзивные фото и видео www.x1.ru © Виктор Дмитриев: Константин Райкин: театр теней Константин Райкин - Вечер с Достоевским - спектакль - по мотивам повести «Записки из подполья» - режиссёр Валерий Фокин - НАМТ Глобус - театр - X Международный Рождественский фестиваль искусств - 04.12.13 г. Новосибирск, Сибирь, Россия (32 фото) Подробный фотоотчёт (155 фото) - ЗДЕСЬ
Administrator: Константин Райкин в Тамбове Народный артист России, сын великого Аркадия Райкина, художественный руководитель театра "Сатирикон" представил в Тамбове спектакль-встречу. Каждый выход Константина Райкина на сцену — это триумф актерского искусства, мощного, глубокого, захватывающего своей энергией. На протяжении двух часов, которые промчались как двадцать минут он рассказал немного о себе и перенес зрителей в мир А. Пушкина, О. Мандельштама, Н. Заболоцкого, Д. Самойлова, Н. Рубцова. Еще фотографии ЗДЕСЬ.
Administrator: От зрителя Вчера смотрела прекрасный поэтический вечер Константина Райкина - как исполнителя, конечно. И радостно услышала его высказывание, что высшая драматургия - это драматургия в стихах. И я так считаю. В нынешние времена частенько твердят, что это всё в прошлом - ничуть! это всё в будущем, пьесы в стихах современных и будущих драматургов опять будут на театре, вернутся к нам. Затмение чувств пройдёт, всё проходит...
Administrator: Транссиб Счастье – это ожидание счастья У Константина Райкина заиграет даже тот актер, на которого все уже махнули рукой В конце прошлого года новосибирцы «на ура» приняли моноспектакль «Вечер с Достоевским», с которым народный артист России Константин Райкин приехал на гастроли в столицу Сибири. После выступления актер рассказал «Транссибу» о своих режиссерских проектах, своем взгляде на театр изнутри и со стороны. Артисту полезно играть отрицательные роли – Не секрет, что Достоевского очень трудно читать и воспринимать. Наверное, нелегко также и выражать написанное им при помощи актерской игры. Константин Аркадьевич, что дала вам лично эта роль? – Спектакль этот идет на большой сцене театра «Сатирикон» уже несколько лет. Произведение «Записки из подполья», по которому он поставлен, вообще поменяло всю мою жизнь. После прочтения этой книги она разделилась на две части – до и после. Образ героя мерзкий и, одновременно, гениальный в полноте мысли и философии. Этот человек, совершающий отвратительные поступки, очень похож на меня. Книга, а теперь и роль, избавили меня от опасности стать таким же плохим в реальной жизни. Артисту вообще полезно играть отрицательные роли и злодеев такого масштаба. Думаю, что меня эта роль – через понимание ее сути и проекции качеств героя на себя, что очень и очень непросто – улучшила. – Как оцениваете новосибирского зрителя? Хорошо вас принимают и понимают? И как в целом можете оценить театральную публику в России? – В прошлый мой приезд в Новосибирск на спектакле «Квартет» творилось что-то невообразимое – зал стонал, кричал, неистовствовал. Сегодня тоже принимали очень хорошо: в разы теплей, чем в Москве. Публика в Сибири отличается от московской – больше непосредственности и доброжелательности. А вообще бывает обычная и фестивальная аудитория. Обычная – не такая экзальтированная, как та, что посещает просмотр спектаклей в рамках различных театральных фестивалей. К нам, в Марьину Рощу, например, если простые зрители приедут, то уже спасибо, что приехали. Такая публика, что называется, без вялотекущих тонкостей, не такая восторженная и благодарная, но зато она ежедневно-настоящая. А которая фестивальная, определенным образом настроенная, – к ней лучше не привыкать, каждый день такая публика в театр не ходит. В Новосибирском молодежном театре «Глобус» сцена очень похожа на ту, что есть в «Сатириконе». Получается перестраиваться без усилий. И успех спектакля, внятный успех, такой, как в Новосибирске, – это всегда очень «полезная еда» для артиста. В этот раз привез с собой жену (актрису театра «Сатирикон» Елену Бутенко – прим. автора). Она живо интересуется всем новым в искусстве и культуре. Сегодня, например, побежала в консерваторию. Про Новосибирск могу сказать, что это настоящий духовный и интеллектуальный центр. Вообще, можно выделить несколько таких центров в России, наряду с Москвой. Это, например, города «волжского пояса», уральский регион – Пермь, Екатеринбург, Челябинск и Магнитогорск. Для меня это значимые места. Раздражение – это нечто антихудожественное – Константин Аркадьевич, скажите честно: бывает, что на ваших спектаклях люди в зале встают и уходят? – Я отношусь к тем работникам театра, для которых любовь публики – самое главное. Уход зрителей расстраивает, но это ни в коем случае не должно приводить к раздражению на сцене. Раздражение – это самое неприятное состояние, которое никому не показано и никому не подходит. Человек сразу теряет обаяние. Если хочешь, например, разочароваться в какой-нибудь известной личности, горячо тобой уважаемой, то достаточно посмотреть передачу «К барьеру». Никто там не выглядит хорошо, не получается даже как следует выслушать своего оппонента. Все, даже лучшие доводы, звучат впустую. А артисту как раз и надо всячески гасить в себе это состояние. На сцене можно работать только в состоянии внутренней гармонии. Так и у Гоголя в «Портрете»: «… ибо художник и в тревоге дышит покоем». Раздражение – это нечто антихудожественное. – Что вас еще связывает с Новосибирском? – У меня есть один удивительный рекорд, связанный с Новосибирском. Будучи еще молодым артистом, я получил право на сольные концерты, и вместо отпуска в 1983 году приехал в ваш город. Отработал неделю по пять выступлений в день! Всего 35 аншлаговых концертов в театре оперы и балета. Простаивал по 10 часов на сцене. Когда после этого приехал в Москву, меня вызвали в Министерство культуры СССР и сказали, что я много зарабатываю. 100 рублей за концерт, 500 рублей в день – были раздражающие деньги. Спросил у чиновников, сколько можно. Они не смогли ответить, но уточнили, что даже министр столько не получает. Но ведь на министра никто и не пойдет… Доверяю профессиональным слухам – В театр ходите, как зритель? – Да, но не так часто, как моя жена. Она – бесконечно интересующийся искусством человек. Я же очень тщательно выбираю спектакли. Сейчас о постановках можно многое узнать из Интернета, по телевидению, а я пользуюсь, чтобы удостовериться, что спектакль действительно классный, «сарафанным радио». Нельзя по статьям в прессе или в Интернете судить о спектакле. Поэтому, если я услышал хорошее мнение знающих людей, значит, надо обязательно сходить и посмотреть. Я доверяю профессиональным слухам. Мне нужны не богатые, а талантливые – В этом году сбылась ваша мечта, вы открыли свою театральную школу… – Я не мечтатель. Делаю, что хочу, а что не могу – о том и не мечтаю. Про школу особо не думал, что получится – много было препятствий, но потом все вдруг само собой получилось. Любой профессиональный коллектив хочет воспитывать для себя кадры, иметь школу. Я думал, что не наберу первый курс, конкуренция высокая. К моему удивлению, вместо 15 человек набрал 30. Наверное, я произвел впечатление своим благородством и красотой (смеется). У нас бесплатное образование на актерском факультете. Мне нужны не богатые, а талантливые. У нас в России редко бывает наоборот. И, кроме того, две трети учеников – не из Москвы. – Вы окончили физико-математическую школу. Это пригодилось в жизни? – Математика – одна из сфер, где я просто попробовал себя. Но я правильно выбрал свой путь. Другое бы делал еще хуже. Родители никогда не пытались отговорить идти по актерскому пути. – А в возможность свершения чуда вы верите? – Верю в чудеса, и очень люблю праздники. Но важны не сами праздники, а их предвкушение. Счастье – это ожидание счастья. Так же и с чудом. Ожидание сильнее, чем, скажем, наступление того же Нового года. – Какое пожелание у вас самому себе? – Хочу завтра играть лучше, чем сегодня. Я похож на зрителя – А что в себе больше всего цените? – Люблю в себе свою похожесть на других. Другие любят непохожесть, а я – наоборот. А тут простой расчет – если я похож на зрителя, то я им буду понят. В зале во время действа должны быть все едины. Если зрители едины в своем восприятии и порыве, то в них просыпается Господь Бог. Это и есть чудо театра. А еще люблю быть хорошим режиссером. Ведь хороший артист тот, кто предложенное режиссером быстро делает по-настоящему своим. Задача режиссера – выстроить картину настолько подробно, чтобы контролировать любые повороты зрачка актеров. Вот с этим я люблю возиться. И у меня обязательно заиграет даже тот актер, на которого все уже махнули рукой. Я уж придумаю ему что-нибудь эдакое. Беседовал Роман Сидоров
Administrator: От зрителя Любимое Хотелось написать маленькую оду любимому Гению, сыну Гения. А потом подумалось, зачем? Я люблю его везде и всяким. И в танце, и в кино, и на сцене, Трепач ли он, Труффальдино, Синьор Тодеро или герой Записок из подполья... Почему-то сегодня весь вечер ползаю по клипам и наслаждаюсь. Клянусь, от песни Тени меня пробирает до сих пор. И не меньше, чем от Вечера с Достоевским.
Administrator: Отсюда Константин Райкин выступил в Ставрополе Артист представил моноспектакль под названием «Самое любимое» Константин В Ставрополе впервые в рамках большого гастрольного тура по Югу России и Северному Кавказу побывал народный артист России Константин Райкин. Ранее актёр посетил Ростов-на-Дону, Владикавказ и Ессентуки. Он представил ставропольским зрителям моноспектакль «Самое любимое». Никаких декораций или спецэффектов на сцене не было – только Райкин и микрофон. Поскольку в зале было холодно, актёр приободрил публику, сказав: «Ничего, сейчас согреетесь, когда начнёте хлопать» и даже пошутил: «Я вижу, вы все в верхней одежде, надо было и мне к вам в шубе выйти». В течение двух с половиной часов Райкин рассказывал о начале своего творческого пути. Рассказал и о том, что изначально хотел быть спортсменом и с детства занимался бегом, но в последний момент решил пойти по стопам отца и стать артистом. Райкин много вспоминал актёров, которые были дружны с их семьёй, и посвятил целый блок воспоминаний актёру Зиновию Герду. Во втором отделении спектакля Райкин читал стихи своих любимых поэтов: Давида Самойлова, Николая Заболоцкого, Николая Рубцова. Фотографировать себя Константин Райкин не разрешил, он даже пригрозил уйти со сцены, если кто-то попытается это сделать. Собрав цветы от поклонников, артист скрылся за кулисами.
Administrator: Отсюда Константин Райкин: «От опасности стать мерзким можно избавиться» Известный актер рассказал об эстетах и раздражении на сцене. Многие местные театралы считают самым ярким событием ушедшего года спектакль «Константин Райкин. Вечер с Достоевским» Десятого Рождественского фестиваля. Оказалось, что руководителя театра «Сатирикон» связывают с Новосибирском творческие победы юности. Как вернули портфель денег — Почему вы частый гость новосибирского Рождественского фестиваля? — Фестиваль хорош, и публика здесь особенная. Ваш город — это город мозгов и высокой души, при этом всегда ждущий встречи с приезжими артистами. Известный факт: спектакли философские не слишком популярны у людей, пришедших в театр после работы. И это понятно. Но без них пропадёт театр, поэтому мы готовы к «прохладному» приёму. Но в Новосибирске на таких пьесах приём в два раза теплее, чем в Москве. Вот и сложный «Вечер с Достоевским» прошёл «на ура». В столице публика тяжёлая: прежде чем аплодировать, каждый оглянется на рядом сидящего, дабы не выпасть из общего «объективного» мнения. К тому же у московских зрителей довольно тяжёлые зады — восторженно встать и поблагодарить артистов, как это делают сибиряки, они не хотят. С Новосибирском у меня связана одна забавная история. Около тридцати лет назад мне было даровано Министерством культуры право на сольный концерт в двух отделениях. Это было невероятное счастье! Я готов был жить на сцене, а тут мне дали свободу действий, и я ею в Новосибирске наслаждался: играл семь дней подряд по пять спектаклей в день. Первое моё новосибирское достижение — я научился спать по 15 минут в перерывах между спектаклями. Правда, отдохнуть это не помогало, и я часто ловил себя на мысли: «Я уже исполнял эту репризу в текущем спектакле или нет?» Своеобразное дежавю длиной в неделю… А вторым весомым и приятным достижением был самый большой гонорар, полученный мной за мою тогдашнюю театральную жизнь. В театре в месяц я получал 180 рублей, а здесь мне платили 100 рублей за концерт. Увёз я отсюда три с половиной тысячи рублей — сумма баснословная! Это был пухлый портфель. Я не выпускал его из рук, боялся где-нибудь оставить. Я приехал к родителям, на дачу на Николину гору. На летней сцене давал концерт знаменитый пианист Святослав Рихтер. Мы пошли на концерт, я взял портфель с собой. Но Рихтер так играл, что меня накрыло. Я был под впечатлением от концерта, подходил к пианисту, говорил… А вечером дома опомнился — портфель я где-то оставил, видимо, на улице, перед сценой. И тут меня накрыло во второй раз! Я помчался к сторожу, спросил, не приносили ли портфель. Он хитро улыбнулся и отдал мне моё сокровище! Сверхчестный сторож попался, я до сих пор ему благодарен. Либо он не заглянул в портфель, либо заглянул и ничего себе не взял! — Говорят, ваш любимый писатель Достоевский. — Мой театральный роман с Достоевским начался более 35 лет назад. Мы с Валерием Владимировичем Фокиным в театре «Современник» в репетиционном зале поставили спектакль по двум произведениям Достоевского — «Записки из подполья» и «Сны смешного человека». Называлось это действо «И пойду, и пойду». Тогда «Записки из подполья» было практически невозможно поставить, ведь существовала очень строгая цензура. Достоевский считался писателем, мягко говоря, сомнительным с точки зрения идеологии советской власти. А уж «Записки» были официально признаны самым реакционным произведением Фёдора Михайловича, «писком индивидуализма», по хрестоматийному определению Горького. В общем, пришлось выкручиваться, и чтобы постановка стала реальностью, текст соединили со «Сном смешного человека», более обнадёживающим опусом Достоевского. Играли мы спектакль долго. А три года назад я снова перечёл Достоевского и захотел оживить этот текст на большой сцене, уже без цензуры и заигрываний с властными структурами. И всё получилось, «Вечер с Достоевским» я играл на своём юбилее как бенефисный спектакль... — Отрицательный герой — и бенефис?! — «Записки» — произведение, сыгравшее большую роль в моей жизни, изменившее меня. Герой, мерзкий человек, демонстрирует гениальный полёт мысли, когда рассуждает о жизни. Но вместе с тем он ничтожен, потому что из страха совершаются отвратительные поступки… Он очень похож на меня. Боле того, это самый похожий на меня персонаж, которого я встречал в литературе. Читая «Записки» впервые, я был поражён, что человек XIX века может так писать обо мне, так знать меня! Жизнь моя разделилась на две части — до и после прочтения. Я смог избавиться от опасности стать таким. И сейчас именно потому, что воплощаю персонаж Фёдора Михайловича на сцене, могу сам идти по другой дороге. Такова животворная функция отрицательных ролей — исторгая из себя скверну, становиться лучше. Пробовался в спорте и математике — Бывает так, что посреди спектакля зритель встаёт и уходит? И вам очень мешает такое поведение? — Бывает, и это, конечно, обидно. Это как в жизни, когда ты что-то сокровенное говоришь человеку, душу перед ним выворачиваешь, тебе важно, чтобы твой визави тебя понял, а он встаёт и уходит… Даже если он просто в туалет пошёл — значит, в момент твоего откровения он нашёл возможным допустить мысль о туалете. Значит, я был недостаточно интересен, не захватил всего его внимания. Огорчительно, но в раздражение это не должно переходить. Вообще, злость и раздражение — это самое нетворческое, непродуктивное состояние. Да и человек, испытывающий эти эмоции, теряет всё своё обаяние. Я, например, никогда не смотрю передачу «К барьеру» — потому что, глядя на её героев, можно только разочароваться. В героях или в человечестве в целом. Так вот, артист может творить только когда находится в состоянии внутренней гармонии с миром. Гоголь в повести «Портрет» говорит: «Художник и в тревоге дышит покоем». Так вот, актёр испытывает наслаждение от игры, от партнёрства, даже когда существует в роли бунтаря. Нельзя творить в состоянии «Ну, погоди!» Спектакль, роль — это твоё высказывание, и тебе необходимо быть понятым — здесь и сейчас. А значит, должен быть внутренний покой. Вот и стараюсь находиться в состоянии творческого покоя. Сложно, но опыт есть опыт… — Вы родились в семье знаменитого артиста. Сразу было ясно, что вы тоже пойдёте по театральной стезе? — Нет, я себя пробовал в разных направлениях. Учился в физико-математической школе, интересовался биологией, увлекался спортом… Но недавно я пришёл к выводу, что очень правильно выбрал профессию. Что-нибудь другое я бы делал ещё хуже! — В этом году вы открыли Высшую театральную школу Константина Райкина. Значит ли это, что существующие институты вас не устраивают? — Каждый творческий коллектив на определённом этапе чувствует потребность в своих молодых кадрах. Так что мне просто нужно было начать готовить артистов для «Сатирикона» своими силами. Это не значит, что все они войдут в труппу театра, но хорошую подготовку я гарантирую. Меня удивило, что конкурс ко мне был столь же высокий, как и в другие театральные вузы Москвы, так что я взял в два раза больше ребят, чем планировал. Сегодня они очень смешные: ходят за педагогами пингвиньей толпой, заглядывают в глаза, любуются… Обучение бесплатное — мне нужны талантливые, а не богатые. Досье Константин Аркадьевич Райкин, народный артист России. Родился 8 июля 1950 года в Ленинграде, где в 1967 году закончил физико-математическую школу № 45. В 1971 году окончил театральное училище имени Б. В. Щукина (курс Ю. В. Катина-Ярцева). В том же году Константин Райкин был приглашён Галиной Волчек в театр «Современник», на сцене которого играл десять лет. За это время он сыграл в театре 38 ролей. В 1981 году перешёл в Ленинградский театр миниатюр под руководством А. И. Райкина. В 1982 году театр переехал в Москву и стал Государственным театром миниатюр, а с 1987 — московским театром «Сатирикон». В 2012 году создал «Высшую школу сценических искусств. Театральную школу Константина Райкина». В 2013 году впервые проведён набор 30 студентов на актёрский факультет.
Administrator: От зрителя О «Самом любимом» К 37-ти годам этот человек уже успел объездить с сольными концертами и творческими встречами всю нашу необъятную Родину, собирая при этом полные залы. Используя природную гуттаперчевость, он развлекал зрителей сериями миниатюр, имитирующих повадки и мимику животных, распознавал их сходство с человеческими характерами. В своих выступлениях он комбинировал разговорный жан…р, эксцентрику, танцы, с неожиданным переходом к чтению стихов. При этом, рано начав преподавательскую деятельность, демонстрировал публике немало умопомрачительно смешных наблюдений за абитуриентами театральных вузов. На протяжении 43 лет он является одним из ведущих российских актёров театра, 33 года режиссирует спектакли, 26 лет является худруком, крайне редко соглашается на съёмки в кино и обладает высшими наградами в своей профессии. Сочетание его самоиронии, самолюбия и самокритики поражает. Его имя – Константин Райкин. Зрители Кавминвод ждали встречи с ним довольно давно и не оставили в зале им. Шаляпина в Ессентуках свободных мест. Выход Маэстро предваряла музыка Нино Рота из к/ф Ф. Феллини «Ночи Кабирии». Константин Аркадьевич, одетый во фрак, «выпорхнул» на сцену под свет двух прожекторов также легко, как в родном театре «Сатирикон», где этот моноспектакль-концерт именуется «Своим голосом». Предупредив, что преимущественно будет читать стихи, он сходу, в своей авторской манере, не подразумевающей долгой подготовки зрителя, предварил декламацию получасовым рассказом о ярких моментах своего детства и юности. Об известности родителей, занятиях прыжками в длину и спринтерским бегом, работе в группе юннатов при зоопарке, обучением в классе с биологическим уклоном в школе при Ленинградском государственном университете, и последовавших за этим вступительных экзаменах на биологический факультет. А затем – о неожиданном решении испытать судьбу и попробовать свои силы в актёрском ремесле – поездке в Москву для поступления в лучшее театральное учебное заведение того времени – Высшее училище им. Б. В. Щукина. Местами прерываясь аплодисментами и смехом, бурные сомнения, переживания и необыкновенные факты из биографии будущего артиста заставляли слушателей ощущать происходящее всеми фибрами души. Настолько проникновенно Константин Аркадьевич описывал свои воспоминания, «пропитывая» их разнообразными эмоциями и оживляя жестикуляцией. И вот, стремительно закончив историю своего актёрского становления, Маэстро перешёл к обещанной декламации. Примечательно, что уверенность в необходимости этого, он почувствовал, получив в своё время одобрительное напутствие отца – Аркадия Исааковича: «Всегда читай стихи! Они помогут зрителям понять тебя, понять себя, понять жизнь»… Читал он своих излюбленных поэтов: Давида Самойлова, Николая Заболоцкого, Осипа Мандельштама, Николая Рубцова, Лопе де Вега и Александра Пушкина. Говоря о выбранных стихах, Константин Аркадьевич отметил: «Они – тоже про меня». Каждое произведение предварялось комментариями о непростой судьбе и жизненных перипетиях автора. Непревзойдённо яростно, а порой и душераздирающе, Райкин говорил о превратностях существования российских поэтов, их непростых взаимоотношениях с властью и обществом, о запоздалых признаниях, горечи и страданиях. Но вместе с тем – небывалой высоте и ясности ума, неизвестно откуда берущимся оптимизме, терпении и вере в прекрасное. Слушатели буквально «вжались» в свои кресла, настолько напористо звучали его слова со сцены. Образы героев и мелодики стихотворений сменяли друг друга с ошеломительной частотой, едва давая возможность перевести дух и насладиться услышанным. Сменялись не только авторы, но и стили: от любовно-лирического до философско-драматического. Такой размах артистических способностей изумлял глаза и уши. Энергетика так и хлестала в разные стороны, заставляя проникнуться этим удивительным действом. Два часа без перерыва слушатели могли наслаждаться импульсивным потоком стихотворной речи Константина Райкина, пока он не остановился сам, и, сказав несколько благожелательных слов в адрес зала, покинул сцену, отвесив поклон публике, устроившей ему овацию стоя. Снова зазвучала музыка Н. Рота и зрители начали потихоньку расходиться. Их лица и мысли в этот вечер были наполнены массой каких-то совсем новых и красочных впечатлений.
полная версия страницы