Форум » Архив форума » Хорошие стихи. ЧАСТЬ 10 » Ответить
Хорошие стихи. ЧАСТЬ 10
Administrator: Хорошие стихи. Часть1 Хорошие стихи. Часть 2 Хорошие стихи. Часть 3 Хорошие стихи. Часть 4 Хорошие стихи. Часть 5 Хорошие стихи. Часть 6 Хорошие стихи. Часть 7 Хорошие стихи. Часть 8 Хорошие стихи. Часть 9 Одна из самых популярных из тем форума в очередной раз начата "с нуля". А снова повторяю прежний текст... заменяя только текст стихов Гумилева: Есть темы, который из-за обилия в них информации "закрываются" на этом форуме стремительно... Например, Хорошие стихи. Ибо хорошей поэзии - российской и зарубежной, классической и современной - много. И мы находим в ее строчках созвучие нашим настроениям... Уже традиционно новую/старую темку начинаю со стихов Николая Гумилева. СЛОНЕНОК Моя любовь к тебе сейчас - слоненок, Родившийся в Берлине иль Париже И топающий ватными ступнями По комнатам хозяина зверинца. Не предлагай ему французских булок, Не предлагай ему кочней капустных - Он может съесть лишь дольку мандарина, Кусочек сахару или конфету. Не плачь, о нежная, что в тесной клетке Он сделается посмеяньем черни, Чтоб в нос ему пускали дым сигары Приказчики под хохот мидинеток. Не думай, милая, что день настанет, Когда, взбесившись, разорвет он цепи И побежит по улицам, и будет, Как автобус, давить людей вопящих. Нет, пусть тебе приснится он под утро В парче и меди, в страусовых перьях, Как тот, Великолепный, что когда-то Нес к трепетному Риму Ганнибала.
Ирината: Юнна Мориц Вот ужас ведь какой! Когда Гомер был жив, его совсем не знали В Америке, в Германии, в Испании, в Албании, Во Франции, в Италии, в Норвегии и в Дании, Тем более – в Австралии, в Китае, в Мавритании, Совсем его не знали, никто его не видел, Никто о нём не слышал, о нём не говорил, - Вот ужас ведь какой!.. Газеты всей планеты прошляпили портреты Гомера с Пенелопой, со Сциллой и Харибдой, С Циклопом и Кентавром, с Еленою Прекрасной, С ужасною Химерой, с распутными богами, А также с берегами, где бегает руно, Где бегает оно, с копытами, с рогами, Такое золотое – как яйца Фаберже. И ни один фотограф не бегал за Гомером, Не снял его с левреткой В какой-то позе редкой, А шлягеры Гомера с предлинною строкой Имели низкий рейтинг районного масштаба – Вот ужас ведь какой!.. Его улучшить имидж (по-русски – вид и образ) Могли бы, дав Гомеру гастроль за рубежом, В Америке, в Германии, в Испании, в Албании, Во Франции, в Италии, в Норвегии и Дании, Тем более – в Австралии, в Китае, в Мавритании, Хиты его и шлягеры укоротив ножом, - Тогда бы разошёлся он огромным тиражом, И все о нём бы слышали, о нём бы говорили, Его боготворили, бы гладили рукой, Любили бы – как водку, икру, автомобили, Футбол, Лазурный берег, брильянты, рестораны, (Вот так чтоб их любили хотят иные страны!), Но тот Гомер не хочет никак укоротиться – Вот ужас ведь какой!..
стихия: Ты письмо мое, милый, не комкай. До конца его, друг, прочти. Надоело мне быть незнакомкой, Быть чужой на твоем пути. Не гляди так, не хмурься гневно, Я любимая, я твоя. Не пастушка, не королевна И уже не монашенка я — В этом сером, будничном платье, На стоптанных каблуках... Но, как прежде, жгуче объятье, Тот же страх в огромных глазах. Ты письмо мое, милый, не комкай, Не плачь о заветной лжи, Ты его в твоей бедной котомке На самое дно положи. © Анна Ахматова 1912
Ирината: Юнна Мориц Я жива, жива, жива, Богом не забыта, Молодая голова Дрянью не забита. Нету в голосе моем Денежного звона — Лучше вольным соловьем, Чем орлом у трона. Нет, не лучше — только так: Соловьем, и вольным, Чтоб на детях этот знак В возрасте дошкольном Восходил звездой во лбу, Метил с малолетства. Чудный свет на всю судьбу Проливает детство, Просветляя нам слова И угрюмство быта. Я жива, жива, жива, Богом не забыта. Голос чей-то и ничей Слово к слову сложит, И никто меня ничем Обделить не сможет. Не возьму чужой воды И чужого хлеба. Я для собственной звезды Собственное небо.
hi!: Ася Анистратенко прежде чем жизнь повернет по другому руслу прежде чем я расскажу тебе как мне грустно пусто и тягостно холодно горячо я бы хотела чтобы заткнулись чувства требующие себя принимать в расчет страсть утолить которую нечем нечем время которое честно сказать калечит память которая просит чтоб было легче легче не будет в порядке земных вещей опыт который желает стелить солому нервы которые жаждут улечься в кому что там еще вообще сердце которое хочет все знать заране как это может быть если быть на грани кто это вынесет кто это донесет каждое слово бьет полосует ранит сколько же надо любви чтобы это все
Ирината: Юнна Мориц Мой друг, мой безумный, мой свет голубой, Умчалась бы я в понедельник с тобой Туда, где в классической синей ковбойке Поет у костра синеглазый ковбой! Во вторник бы сделалась я мотыльком, Тебя догнала бы на судне морском. На мачте бы я трепыхалась до Гавра, А в Гавре бы шла за тобой босиком! И в среду не поздно, и в среду могла б Умчаться туда, где растет баобаб. Могла бы я стать одуванчиком в среду, Он чудно летает и духом не слаб. В четверг замечательно рухнуть в прибой И вынырнуть где-нибудь рядом с тобой, Ну, в солнечной Греции, в облачной Швеции, Обнятьсяч навек м смешаться с толпой. А в пятницу! В пятницу гуси летят И лебеди тоже - куда захотят! На лебеде-гусе тебя догнала бы В пампасах, где ветры, как воры, свистят! И даже в субботу не поздно ничуть Пуститься в такой обольстительный путь И шепотом в Лувре к тебе обратиться: "Я - здесь, я - всегда и везде, не забудь!" Но мне в воскресенье приятней всего В кофейне на Рейне, где много всего, За столик присесть, где с коварной подружкой Гуляешь и ждешь меня меньше всего. Умчалась бы я за тобой в города, В пампасы и в прерии, в кое-куда... Но сколько селедок, морковок, петрушек Кудыкнут: - Куда ты??? - Нет, я никуда...
стихия: СЕРДЦЕ Ничего не пощадили - Ни хорошее, ни хлам. Всё, что было, разделили, Разломали пополам. Отдал книги, отдал полки... Не оставил ничего! Даже мелкие осколки Отдал сердца своего. Всё взяла. Любую малость - Серебро взяла и жесть. А от сердца отказалась. Говорит - другое есть. © Иосиф Уткин Июль 1935
hi!: Анна Полетаева Все шепчет и шепчет прощальное эхо, Слова раздевая до голых клише, Грехи образуя из мелких огрехов... Но нет ни шампанского, ни Бомарше. Есть чай и варенье из грецких орехов, Беззвучно и горько смеющийся Чехов – Редчайшей из всех разновидностей смеха – До боли и света в душе...
Lotta: Скорее всего, это стихотворение уже размещалось на форуме - и неоднократно. Но в последнее время я обращаюсь к нему всё чаще. Николай Гумилёв Волшебная скрипка Валерию Брюсову Милый мальчик, ты так весел, так светла твоя улыбка, Не проси об этом счастье, отравляющем миры, Ты не знаешь, ты не знаешь, что такое эта скрипка, Что такое темный ужас начинателя игры! Тот, кто взял ее однажды в повелительные руки, У того исчез навеки безмятежный свет очей, Духи ада любят слушать эти царственные звуки, Бродят бешеные волки по дороге скрипачей. Надо вечно петь и плакать этим струнам, звонким струнам, Вечно должен биться, виться обезумевший смычок, И под солнцем, и под вьюгой, под белеющим буруном, И когда пылает запад, и когда горит восток. Ты устанешь и замедлишь, и на миг прервется пенье, И уж ты не сможешь крикнуть, шевельнуться и вздохнуть, — Тотчас бешеные волки в кровожадном исступленье В горло вцепятся зубами, встанут лапами на грудь. Ты поймешь тогда, как злобно насмеялось всё, что пело, В очи глянет запоздалый, но властительный испуг. И тоскливый смертный холод обовьет, как тканью, тело, И невеста зарыдает, и задумается друг. Мальчик, дальше! Здесь не встретишь ни веселья, ни сокровищ! Но я вижу — ты смеешься, эти взоры — два луча. На, владей волшебной скрипкой, посмотри в глаза чудовищ И погибни славной смертью, страшной смертью скрипача!
Катюша:
стихия: Скажите вы, которые горели Сгорали и сгорели, полюбив,- Вы, видевшие солнце с колыбели, Вы, в чьих сердцах горячий пламень жив, - Вы, чей язык и страстен и красив, Вы . знающие строки Руставелли, - Скажите, как мне быть? Я весь - порыв, Я весь - обрыв, и я -нежней свирели. Мне в сердце вдруг вошло копье, И знаю я: любовь постигнуть трудно. Вот, вдруг пришла. Пусть все возьмет мое. Пусть сделаю, что будет безрассудно. Но пусть безумье будет обоюдно. Хочу. Горю, Молюсь. Люблю ее. © Константин Бальмонт. 1914 год.
hi!: Олег Ладыженский РОМАНС Я Вам не снился никогда. Зачем же лгать? Увы, я это знаю. И с пониманием внимаю Решенью Вашего суда. О чувство ложного стыда! -- Тебя я начал ненавидеть, Когда, боясь меня обидеть, Вы вместо "нет" шептали "да". Я Вам не снился никогда. Любовь? Я поднялся над нею. Я стал любви и Вас сильнее, Но в этом и моя беда. Рождая пламя изо льда, Я жег опоры сей юдоли, Вы были для меня звездою -- Гори, сияй, моя звезда! Проходят дни, пройдут года, Я, может быть, Вас вспомню снова, Но пусть звучит последним словом: "Я Вам не снился никогда!"
Anja: ЛЮБЛЮ СВОЮ МИЛУЮ УТРОМ... Джеральд Гриффин перевод Ю.К. с любовью утром посмотрю как утро - милая моя прекрасна румянец повторяя раннюю зарю с копною золотых волос - созвучен не напрасно а быстрый взгляд в сверканье светел слеза мелькнувшая как капелька росы а голос - нежно шепчущий чего-то ветер всех очарует и - пощады не проси с любовью посмотрю с утра и очарован ею в полдень она посмотрит - и во мне жара хотя она не солнце вроде а может это солнце для моей души? где мудрость ее - милосердная прохлада как хорошо лелеять это все в тиши так верить в это сердце бесконечно радо и там где мудрость - вера расцветет надежд что счастье не исчезнет и не скроется и мерой для любви тогда весь небосвод пусть даже если и на нем погаснет солнце... с утра я милым образом согрет еще нежнее становлюсь под вечер от ее улыбки игра ее улыбки как вечерний свет на Западе... - след солнца мягкий ... зыбкий... так утренние чувства в сторону уйдут так побледнеют среди дня пылающие чувства и это вовсе все не грустно - еще нежней зато - домашний наш уют!
Lotta: Арсений Тарковский СТАНЬ САМИМ СОБОЙ Werde der du bist. Гете Когда тебе придется туго, Найдешь и сто рублей и друга. Себя найти куда трудней, Чем друга или сто рублей. Ты вывернешься наизнанку, Себя обшаришь спозаранку, В одно смешаешь явь и сны, Увидишь мир со стороны. И все и всех найдешь в порядке. А ты - как ряженый на святки - Играешь в прятки сам с собой, С твоим искусством и судьбой. В чужом костюме ходит Гамлет И кое-что про что-то мямлит,- Он хочет Моиси играть, А не врагов отца карать. Из миллиона вероятий Тебе одно придется кстати, Но не дается, как назло Твое заветное число. Загородил полнеба гений, Не по тебе его ступени, Но даже под его стопой Ты должен стать самим собой. Найдешь и у пророка слово, Но слово лучше у немого, И ярче краска у слепца, Когда отыскан угол зренья И ты при вспышки озаренья Собой угадан до конца.
laura: Владимир Набоков Забудешь ты меня, как эту ночь забудешь, как черный этот сад, и дальний плеск волны, и в небе облачном зеркальный блеск луны... Но - думается мне - ты счастлива не будешь. Быть может, я не прав. Я только ведь поэт, непостоянный друг печали мимолетной и краткой радости, мечтатель беззаботный, художник, любящий равно и мрак и свет. Но ясновиденье подобно вдохновенью: презреньем окрылен тревожный голос мой! Вот почему твой путь и ясный и прямой туманю наперед пророческою тенью. Предсказываю я: ты будешь мирно жить, как вдруг о пламенном в тебе тоска проснется, но, видишь ли, другой тех звезд и не коснется, которыми тебя могу я окружить.
hi!: Александр Дольский Как хочется, пока живешь на свете, Наслушаться прибоя и скворцов, Настроить фантастических дворцов И не бояться быть за них в ответе. На громкие слова слывя скупцом, Не замечать обиды и наветы, А если и придется быть купцом - Иметь в кармане ветры да планеты. Так хочется, пока живешь на свете, Быть добрым сыном, правильным отцом, Усвоить суть свободы и запрета, Быть искренним, как в час перед концом, И не жалеть о том, что не был где-то. Вставать с постели задолго до света, Распознавать по взгляду мудрецов, Не приставать с наукой и советом И научиться жить в конце концов Так хочется, пока живешь на свете. И, вспоминая дом с резным крыльцом, Задуматься от детского ответа, Не злить ни стариков и ни глупцов, И верить в сны и добрые приметы. С гармонией, палитрой и резцом Играть свободно: словом, звуком, цветом, - Но никогда ни правдой, ни лицом, И брать за все душой, а не монетой Так хочется, пока живешь на свете.
hi!: Татьна Снежина Прости меня, мой нежный друг. Прости за боль. За холод рук, За взгляд, блуждающий в толпе, Ведь он подарен был тебе. Прости за то, что не смогла Пройти сквозь бурю и туман И что невольно нанесла Твоей душе так много ран. Прости , мой сильный, нежный зверь, Что я , приняв твою любовь, В своей душе закрыла дверь, Тебе терзая вновь и вновь. Прости, мой верный талисман, Что ты хранишь меня надежно, А я кладу тебя в карман, Ногтем царапая безбожно. Прости, мой теплый лучик света, Что я озябнув на ветру, Могла тобою быть согрета, А руки греть дала костру. Прости меня, мой алый парус, Что я шагнула в тень твою, Плыла и, даже не покаясь, Пробила днище кораблю. Прости меня, что я искала Другого счастья - как смешно, Как это глупо! Я ведь знала, Что Солнце в небе лишь одно!
Рыбочка: Шэл Сильверстайн Невеста Тёлки-метёлки, овёс и пшеница. Если на мне вы хотите жениться Вы научиться должны наперёд Мазать мне патоку на бутерброд, Жарить яичницу, делать жаркое, Блинчики, булочки и всё такое, Слушаться, не отбиваться от рук, Спинку чесать если чешется вдруг, Чистить мне туфельки, мыть всю посуду, Напоминать если кушать забуду, Лыжи за мною носить и коньки, Штопать носочки играть в поддавки. Лаять, когда мне медведи приснятся, Прав или нет, самому извиняться, Не обижаться на всякий каприз, Изобретать ежедневно сюрприз, Игры придумывать мне и забавы... Эй погодите!.. Куда вы? Куда вы?
Ирината: Шэл Сильверстайн Случай с бегемотом Один бегемот – он мечтателем был! - Картонные крылья на рынке купил, И в горы полез, где лежали снега! Под ним – океан, Над ним – облака! Он топал по тропам, Тяжёлый, как слон – Трам-тири-топ! И крыльями хлопал Картонными он – ХЛОП! Счастливый конец: Он крылья пришил И вершину нашёл - Трам-тири-ра! И в небо ВЗЛЕТЕЛ, Как горный орёл - УРРА!!! Несчастливый конец: Он крылья расправил, Как стрекоза – Трам-тири-ах! И... прыгнул с утёса, Зажмурив глаза - ТРРАХ!!! Трусливый конец: Он вниз посмотрел – Под ним океан... Трам-тири-ой! Он крылья сложил И засунул в карман – И молча Вернулся Домой. *********************** И еще один перевод. ЗАБОТЫ БЕГЕМОТА Одному бегемоту хотелось летать -- Взмах-дын-дыц, ах-дын-дыц, страх-дын-дыц-фьють. Он пришил себе крылья, чтоб ими махать -- Ох-дын-дыц, вздох-дын-дыц, квох-дын-дыц-в путь. Вскарабкался он на здоровый сугроб -- Брысь-дыр-дын, ввысь-дыр-дын, дрысь-дыр-дын-ах. Внизу бьются волны, а в сердце -- озноб: Круть-дыр-дын, муть-дыр-дын, жуть-дыр-дын-брах. (Счастливый конец) Он махал и ревел, распугав росомах -- Рык-дыр-быр, брык-дыр-быр, прыг-дыр-быр-ай. Воспарил, как орел, и пропал в облаках -- Вжик-дыр-быр, шик-дыр-быр, крик-дыр-быр-бай. (Несчастливый конец) Он подпрыгнул, как жаба, и рухнул со скал -- Жах-дык-тык, ах-дык-тык, крах-дык-тык-шмяк. Утонул, и разбился, и кости сломал -- Тресь-дык-тык, весь-дык-тык, спесь-дык-тык-всмяк. (Трусливый конец) Поглядел вверх и вниз, головой покачал -- Нет-кыр-гыр, бред-кыр-гыр, я молодец. И пошел пить с медовыми плюшками чай -- Вот-кыр-гыр, и-кыр-гыр, песне конец.
Ирината: Шэл Сильверстайн Следуй всем ЗАПРЕТАМ, детка, Следуй всем ОТКАЗАМ. Следуй всем НЕНУЖНО, НЕВОЗМОЖНО и НИ-РАЗУ. Следуй всем НИ-В-КОЕЙ-МЕРЕ, Но выслушай меня – Всё возможно в мире, детка, ВОЗМОЖНО ВСЁ не зря. *********************** И еще вариант перевода: Слушай нельзяев Слушай нельзяев, малыш, и никогдаев, Даженедумаев, инепытайцев, инемечтаев. Выслушай всех, а затем и мой шёпот услышь: Нет невозможного. Всё происходит, малыш.
hi!: Борис Заходер Собачкины огорчения В лесочке, над речкой, Построена дачка. На дачке живет Небольшая Собачка. Собачка довольна И лесом и дачей, Но есть огорчения В жизни собачьей. Во-первых, Собачку слегка раздражает, Что дачу высокий Забор окружает. Ведь если б не этот Противный забор, То с кошками был бы Другой разговор! Ее огорчает, Что люди забыли Придумать Собачкам Автомобили. Собачка Обиды терпеть не желает: Она на машины отчаянно лает! Ей грустно Глядеть на цветочные грядки: Они у хозяев В таком беспорядке! Однажды Собачка Их славно вскопала — И ей же, представьте, За это попало! Хозяин Собачку За стол не сажает — И это, конечно, Ее обижает: Не так уж приятно Приличной Собачке Сидеть на полу, Ожидая подачки! Но дайте Собачке Кусочек печенья — И сразу Окончатся Все огорченья!
Lotta: Павел Кашин ЛЮБОВЬ Упала ночь, и мир уже не тот. Ночной полет над крышами юнцов. Глаза отцов, не знавших про нее. Любовь. Кому-то жаль душевной тишины. Кому-то мало скомканного тела. Ты не сумел, она не захотела. Любовь. И если жить, то верно для нее. И если быть, то верно уж не с телом. Мы не сумели быть вдвоем. Какая смелость..
стихия: Любовь Когда без страсти и без дела Бесцветно дни мои текли, Она как буря налетела И унесла меня с земли. Она меня лишила веры И вдохновение зажгла, Дала мне счастие без меры И слезы, слезы без числа... Сухими , жесткими словами Терзала сердце мне порой, И хохотала над слезами, И издевалась над тоской; А иногда горячим словом И взором ласковых очей Гнала печаль, - и в блеске новом В душе светилася моей! Я все забыл, дышу лишь ею, Всю жизнь я отдал ей во власть, Благословить ее не смею И не могу ее проклясть. © Алексей Апухтин. 1872 год
Ирината: Юнна Мориц МАЛИНОВАЯ КОШКА У Марфы на кухне Стояло лукошко, В котором дремала Домашняя кошка. Лукошко стояло, А кошка дремала, Дремала на дне, Улыбаясь во сне. Марфута спросонок Пошла к леснику С лукошком, Где кошка спала на боку. Марфута не знала, Что кошка в лукошке Дремала на дне, Улыбаясь во сне... Лесник, насыпая Малину в лукошко, С болтливой Марфутой Отвлёкся немножко. Лесник не заметил, Что кошка в лукошке Дремала на дне, Улыбаясь во сне... А кошка проснулась И выгнула спину, И пробовать стала Лесную малину. Никто не заметил, Что кошка в лукошке Хихикает тихо И чмокает лихо! Лесник Сковородку с грибами приносит, Марфуту любезно Позавтракать просит. Над ними хихикает Кошка в лукошке- В своё удовольствие Ест продовольствие! Марфута наелась Маслятами на год, А кошка Малиновой стала от ягод. Малиновый зверь На малиновых лапах,- Какой благородный Малиновый запах! Подходит Марфута И видит в лукошке Улыбку усатой Малиновой кошки. - Таких не бывает!- Марфута сказала. - Такие бывают!- Ей кошка сказала И гордо Малиновый бант завязала!
hi!: Виктория Райхер Одноклассники Жениться нужно было на той, изящной, без косметики, без каблуков. Теперь ты понял, дубина? Вон как она выглядит, через двадцать лет. А Кирюха уехал в Америку, уехал и был таков, а у Андрея машина, впрочем, машины у кого теперь только нет. Мальчики растолстели, девочки вышли замуж, девочки демонстрируют кольца и вырезы модных кофт. Кто-то родил тогда еще, а ведь кто-то еще тогда уже надеялся, что бездетен. Особенно из мужиков. Половина родили девочек, половина не ладят с соседями, половина ушли в религию, хорошо хоть, не все в одну. Но даже и захотели бы, все равно не дружили бы семьями, мы ж не можем выбрать одну на всех - ладно школу, а то страну. В переодетых мадоннах пойди узнай девочек в белых фартуках. Какого черта ты тогда не женился на той, изящной? Какая была синица в руках! Стой теперь, рот разевай на чужой каравай, простая задача для школьника. А не ходил бы ты в школьниках - ходил бы в дворниках. Бывший очкастый мальчик, ты лучше взбирайся в горы, или проветривай темя в автомобиле длинном, но не пересекайся с теми, кто помнит тебя летящего по школьному коридору цвета убитой глины. Тебя не позвали в кино в воскресенье, натравили собаку в субботу, в среду скинули без разрешенья в очень холодный сугроб, и ты бежишь, отплевываясь от собственного сопенья, откашливая терпение с жалобной рвотой взахлёб. И прошло уже столько времени, ты осилил науку нежности, ты осилил науку странности и немного науку старости, а в том коридоре по-прежнему ты бежишь как дурак от горести, освещая дорогу пламенем оглушительной детской ярости. А тебя приглашают, радушные, не помня, что переброшены обиды горючие самые через твое плечо - и они ведь правы, послушай, они, да и та, хорошенькая, что вышла в итоге замуж за кого-то еще. Половина родили мальчиков, половина гуляют за полночь, половина жалуется на горе: статистика теплых тел. И никто не может тебе помочь, потому что тебе уже не помочь, ты же умер в том коридоре, умер, пока летел. И сегодняшнее хотение, и сегодняшние сплетения согревают тебя настоящего, он-то вполне живой. А вот если бы та, хорошенькая, без каблуков, изящная, стала твоей тогда еще - была бы теперь вдовой. А теперь и она не вдова никак, и тебе хорошо, ты давно не враг ни своих друзей, ни чужих собак, и не прячешь дневник на своем столе и не плачешь с утра "доколе". Только носишь под майкой товарный знак, как глубокий ожог, как командный флаг, как зрачок в глазу, как шрам на скуле, как сердечко, испачканное в золе, как татуировку "возьмем Рейхстаг", как коронный удар для дворовых драк: "я когда-то учился в школе".
стихия: Еще в ушах стоит и звон и гром, У, как трезвонил вагоновожатый! Туда ходил трамвай, и там была Неспешная и мелкая река, Вся в камыше и ряске. Я и Валя Сидим верхом на пушках у ворот В Казенный сад, где двухсотлетний дуб, Мороженщики, будка с лимонадом И в синей раковине музыканты. Июнь сияет над Казенным садом. Труба бубнит, бьют в барабан, и флейта Свистит, но слышно, как из-под подушки - В полбарабана, в полтрубы, в полфлейты И в четверть сна, в одну восьмую жизни. Мы оба (в летних шляпах на резинке, В сандалиях, в матросках с якорями) Еще не знаем, кто из нас в живых Останется, кого из нас убьют. О судьбах наших нет еще и речи, Нас дома ждет парное молоко, И бабочки садятся нам на плечи, И ласточки летают высоко. © Арсений Тарковский
hi!: Светлана Епифанова Волосы у него пахнут детством и табаком, Думаю, по утрам он балуется молоком. К вечеру ему пишет девочка, с которой он незнаком. Я ухожу на кухню - не хочу мешать. Слышно, как кнопочки клацают, даже издалека, У него проворная, тоненькая рука. Но видимо, он торопится и поэтому ритм слегка Прерывается. Что не может не раздражать. Потом он приходит, застенчив и молчалив. Приобнимает меня, вызывая прилив Глупенькой нежности. I want to believe, Что и ему сейчас тоже под грудью больно. Но он врет мне на ухо про партнеров и креатив, Пьет свой кофе, насвистывая мотив Из какого-то фильма, и камеру прихватив, Ускользает за дверь, полагая, что я довольна. Я беру телефон и тупо гляжу в экран. Я давно не считаю ни наших ночей, ни ран, Я готовлю побег в Монтенегро и Тегеран, За пределы Вселенной, в раздолбанный Сектор Газа... Запахнув халат и убрав телефон в карман, Я сажусь за стол, наливаю вино в стакан, Открываю ноутбук и решаю писать роман. Но потом откладываю до следующего раза...
hi!: Елена Касьян Будь, говорит, со мной, будь и не отпускай, Пусть вся эта пытка изысканная и есть наш с тобой рай, Если уж взялись дойти до края, то я рискну и за край, Только хватки не ослабляй. Она кивает - глупый мой, я не держу, смотри, Просто ко мне все нити твои протянуты изнутри, Это твои печали, детский твой страх, твой стыд, Это ко мне из тебя тянется всё то, что в тебе болит. Он говорит – ты космос, и я пугаюсь твоих орбит... А время сквозь них летит. И кость обрастает мякотью, и в мякоть врастает кость, Они почти одинаковые, но только когда не врозь. Она дышит в трубку и думает – ты мой невроз. Но вслух говорит, что, наверное, всё идёт вкривь и вкось. И не знает, что уже срослось... А у него воспаление сердца, и плавится нервная плоть, И он до того обескоженный, что некуда уколоть. Я смогу, говорит, увидишь, я выживу без проблем, Только не отпускай меня, слышишь, и я тебе стану всем. А она думает – зачем?..
hi!: яшка каzанова чайная симфония кто-то в гости. не ко мне. я сегодня занят, занят! я из горсточки камней возвожу японский садик. с тупиком. с кольцом на дне неглубокого колодца. кто-то в гости. не ко мне. не о мой звонок колоться. не мою ласкать рукой пятидневную щетину. в горле - осень, в горле - ком. повзрослевшая тортилла что-то шепчет. на спине или крылья, или ставни. я из горсточки камней возвожу японский садик.
Lotta: Фёдор Тютчев Она сидела на полу И груду писем разбирала, И, как остывшую золу, Брала их в руки и бросала. Брала знакомые листы И чудно так на них глядела, Как души смотрят с высоты На ими брошенное тело... О, сколько жизни было тут, Невозвратимо пережитой! О, сколько горестных минут, Любви и радости убитой!.. Стоял я молча в стороне И пасть готов был на колени,- И страшно грустно стало мне, Как от присущей милой тени.
hi!: Артюр Рембо Первый вечер Она была полураздета, И со двора нескромный вяз В окно стучался без ответа Вблизи от нас, вблизи от нас. На стул высокий сев небрежно, Она сплетала пальцы рук, И легкий трепет ножки нежной Я видел вдруг, я видел вдруг. И видел, как шальной и зыбкий Луч кружит, кружит мотыльком В ее глазах, в ее улыбке, На грудь садится к ней тайком. Тут на ее лодыжке тонкой Я поцелуй запечатлел, В ответ мне рассмеялась звонко, И смех был резок и несмел. Пугливо ноги под рубашку Укрылись: "Как это назвать?" И словно за свою промашку Хотела смехом наказать. Припас другую я уловку: Губами чуть коснулся глаз; Назад откинула головку: "Так, сударь, лучше... Но сейчас Тебе сказать мне что-то надо..." Я в грудь ее поцеловал, И тихий смех мне был наградой, Добра мне этот смех желал... Она была полураздета, И со двора нескромный вяз В окно стучался без ответа Вблизи от нас, вблизи от нас.
hi!: Вероника Тушнова Не пришел ты. Я ждала напрасно. Ночь проходит... День на рубеже... В окна смотрит притстально и ясно небо, розоватое уже. Кошки бродят у пожарных лестниц, птица сонно голос подает. На антенне спит ущербный месяц, с краешка обтаявший, как лед. Ты назавтра скажешь мне при встрече: - Милая, пожалуйста, прости! Я зашел с товарищем на вечер, задержался и не смог прийти. Ты не очень сердишься? - Не очень,- И уйду, попреков не любя. ...Все таки мне жалко этой ночи, что ее ты отнял у себя.
Ирината: Алька Кудряшова (Изюбрь) Повторяю, как мантру, каждый день, каждый день, надо слушать команды, надо верить в людей, надо голову выше, надо пальцы в зажим, по сверкающей крыше, полетим, побежим, надо выехать в гости, надо выпить вина, но от боли и злости я сегодня пьяна, сердце сердится остро, и работать пора, на Васильевский остров я приду умирать. Я зеркальный осколок из кривого стекла, я закончила школу и из дома ушла, выйду к осени в сени: "Не печалься, не верь", я собака на Сене, я хомяк на Неве. Не себе и не людям, ни туда, ни сюда, раз такую не любят - прощевайте тогда. Хоть ромашек нарвите, ешьте - суп на плите. Зеркала ненавидят отражать свою тень. Я бы всё разметала по собачим чертям, расплавляя металлы, голову очертя, я бы спряталась в почву, под бетонный настил, я уверена точно, что Зевес бы простил. Только капли стекают по замерзшим рукам, я совсем не такая, я подвластна векам. И звенит колокольно из давнишней мольбы: "...быть бы мне поспокойней. Не казаться. А быть."
hi!: Андрей Макаревич Будет день горести, Может быть вскорости, Дай мне бог дождаться встречи с ним. В этот день горести Я воздам почести Всем врагам, противникам своим. Пусть они злобные - Станут вдруг добрые, Пусть забудут про свою беду. Пусть забудут обо всем И идут своим путем, А я без них уж как-нибудь дойду. Будет день радости, Дай мне, бог, до старости Как-нибудь дождаться встречи с ним. Чтоб забыв о гордости, Я простил подлости Всем друзьям, товарищам своим. Пусть они нервные - Будут мне верные, Пусть один нам будет дальний путь. Дай пройти нам этот путь И дойти когда-нибудь И не дай друг друга обмануть. Кончен день вечером, Мне терять нечего, Сяду я и отдохну от дел. И скажу каждому - Был день однажды мой, И я достиг того, чего хотел.
стихия: Мадам, уже падают листья На солнечном пляже в июне В своих голубых пижама Девчонка — звезда и шалунья — Она меня сводит с ума. Под синий berceuse океана На желто-лимонном песке Настойчиво, нежно и рьяно Я ей напеваю в тоске: «Мадам, уже песни пропеты! Мне нечего больше сказать! В такое волшебное лето Не надо так долго терзать! Я жду Вас, как сна голубого! Я гибну в любовном огне! Когда же Вы скажете слово, Когда Вы придете ко мне?» И, взглядом играя лукаво, Роняет она на ходу: «Вас слишком испортила слава. А впрочем... Вы ждите... приду!..» Потом опустели террасы, И с пляжа кабинки свезли. И даже рыбачьи баркасы В далекое море ушли. А птицы так грустно и нежно Прощались со мной на заре. И вот уж совсем безнадежно Я ей говорил в октябре: «Мадам, уже падают листья, И осень в смертельном бреду! Уже виноградные кисти Желтеют в забытом саду! Я жду Вас, как сна голубого! Я гибну в осеннем огне! Когда же Вы скажете слово? Когда Вы придете ко мне?!» И, взгляд опуская устало, Шепнула она, как в бреду: «Я Вас слишком долго желала. Я к Вам... никогда не приду». © Александр Вертинский 1930
Ирината: И.А.Снегова Любовь – любви не ровня, не родня. Любовь с любовью, Боже, как не схожи! Та светит, эта жжет сильней огня, А от иной досель мороз по коже. Одной ты обольщен и улещен, Как милостью надменного монарха, Другая душно дышит за плечом Тяжелой страстью грешного монаха. А та, иезуитские глаза Вверх возводя, под вас колодки ищет… А эти?.. Самозванки! К ним – нельзя! Разденут, оберут и пустят нищим… Любовь – любови рознь. Иди к любой… И лишь одной я что-то не встречала – Веселой, той, какую нес с собой Античный мальчик в прорези колчана.
hi!: Робер Деснос Был лист зеленый. На нем были линии: Линия жизни, Линия счастья, линия сердца, И ветка была на конце листка; Была эта ветка меткою жизни, Меткою счастья, Меткою сердца, И дерево было на кончике ветки. Достойное жизни, Достойное счастья, Достойное сердца, стрелою пронзенного. Сердца, вырезанного на древесной коре И дерево это никто не видел, И на конце его были корни: Истоки жизни, Истоки счастья, Истоки сердца, И, наконец, Была Земля, Просто наша Земля, Такая круглая, неповторимая, В целой Вселенной Одна Земля.
стихия: Небо — как будто летящий мрамор с белыми глыбами облаков, словно обломки какого-то храма, ниспровергнутого в бездну веков! Это, наверно, был храм поэзии: яркое чувство, дерзкая мысль; только его над землею подвесили в недосягаемо дальнюю высь. Небо — как будто летящий мрамор с белыми глыбами облаков, только пустая воздушная яма для неразборчивых знатоков! © Николай Асеев, 1956
hi!: Леонид Филатов В пятнадцать лет, продутый на ветру Газетных и товарищеских мнений, Я думал: "Окажись, что я не гений, — Я в тот же миг от ужаса умру!.." Садясь за стол, я чувствовал в себе Святую безоглядную отвагу, И я марал чернилами бумагу, Как будто побеждал ее в борьбе! Когда судьба пробила тридцать семь. И брезжило бесславных тридцать восемь, Мне чудилось — трагическая осень Мне на чело накладывает тень. Но точно вызов в суд или собес, К стеклу прижался желтый лист осенний, И я прочел па бланке: "Ты не гений!" — Коротенькую весточку с небес. Я выглянул в окошко — ну нельзя ж, Чтобы в этот час, чтоб в этот миг ухода Нисколько не испортилась погода, Ничуть не перестроился пейзаж! Все было прежним. Лужа на крыльце. Привычный контур мусорного бака. И у забора писала собака С застенчивой улыбкой на лице. Все так же тупо пялился в окно Знакомый голубь, важный и жеманный.. И жизнь не перестала быть желанной От страшного прозренья моего...
стихия: Синий вечер. Ветры кротко стихли, Яркий свет зовет меня домой. Я гадаю: кто там? - не жених ли, Не жених ли это мой?.. На террасе силуэт знакомый, Еле слышен тихий разговор. О, такой пленительной истомы Я не знала до сих пор. Тополя тревожно прошуршали, Нежные их посетили сны. Небо цвета вороненой стали, Звезды матово-бледны. Я несу букет левкоев белых. Для того в них тайный скрыт огонь, Кто, беря цветы из рук несмелых, Тронет теплую ладонь. © Анна Ахматова 1910
Джоник: Олег Ладыженский ПОДРАЖАНИЕ ВИЙОНУ Я знаю мир -- он стар и полон дряни, Я знаю птиц, летящих на манок, Я знаю, как звенит деньга в кармане И как звенит отточенный клинок. Я знаю, как поют на эшафоте, Я знаю, как целуют, не любя, Я знаю тех, кто "за" и тех, кто "против", Я знаю все, но только не себя. Я знаю шлюх -- они горды, как дамы, Я знаю дам -- они дешевле шлюх, Я знаю то, о чем молчат годами, Я знаю то, что произносят вслух, Я знаю, как зерно клюют павлины И как вороны трупы теребят, Я знаю жизнь -- она не будет длинной, Я знаю все, но только не себя. Я знаю мир -- его судить легко нам, Ведь всем до совершенства далеко, Я знаю, как молчат перед законом, И знаю, как порой молчит закон. Я знаю, как за хвост ловить удачу, Всех растолкав и каждому грубя, Я знаю -- только так, а не иначе... Я знаю все, но только не себя.
Lotta: Денис Давыдов Песня старого гусара Где друзья минувших лет, Где гусары коренные, Председатели бесед, Собутыльники седые? Деды! помню вас и я, Испивающих ковшами И сидящих вкруг огня С красно-сизыми носами! На затылке кивера, Доломаны до колена, Сабли, шашки у бедра, И диваном - кипа сена. Трубки черные в зубах; Все безмолвны - дым гуляет На закрученных висках И усы перебегает. Ни полслова... Дым столбом.. Ни полслова... Все мертвецки Пьют и, преклонясь челом, Засыпают молодецки. Но едва проглянет день, Каждый по полю порхает; Кивер зверски набекрень, Ментик с вихрями играет. Конь кипит под седоком, Сабля свищет, враг валится... Бой умолк, и вечерком Снова ковшик шевелится. А теперь что вижу?- Страх! И гусары в модном свете, В вицмундирах, в башмаках, Вальсируют на паркете! Говорят умней они... Но что слышим от любова? Жомини да Жомини! А об водке - ни полслова! Где друзья минувших лет? Где гусары коренные, Председатели бесед, Собутыльники седые?
Ирината: Иософ Бродский РОЖДЕСТВЕНСКИЙ РОМАНС Евгению Рейну, с любовью Плывет в тоске необьяснимой среди кирпичного надсада ночной кораблик негасимый из Александровского сада, ночной фонарик нелюдимый, на розу желтую похожий, над головой своих любимых, у ног прохожих. Плывет в тоске необьяснимой пчелиный ход сомнамбул, пьяниц. В ночной столице фотоснимок печально сделал иностранец, и выезжает на Ордынку такси с больными седоками, и мертвецы стоят в обнимку с особняками. Плывет в тоске необьяснимой певец печальный по столице, стоит у лавки керосинной печальный дворник круглолицый, спешит по улице невзрачной любовник старый и красивый. Полночный поезд новобрачный плывет в тоске необьяснимой. Плывет во мгле замоскворецкой, плывет в несчастие случайный, блуждает выговор еврейский на желтой лестнице печальной, и от любви до невеселья под Новый год, под воскресенье, плывет красотка записная, своей тоски не обьясняя. Плывет в глазах холодный вечер, дрожат снежинки на вагоне, морозный ветер, бледный ветер обтянет красные ладони, и льется мед огней вечерних и пахнет сладкою халвою, ночной пирог несет сочельник над головою. Твой Новый год по темно-синей волне средь моря городского плывет в тоске необьяснимой, как будто жизнь начнется снова, как будто будет свет и слава, удачный день и вдоволь хлеба, как будто жизнь качнется вправо, качнувшись влево.
стихия: Когда волнуется желтеющая нива, И свежий лес шумит при звуке ветерка, И прячется в саду малиновая слива Под тенью сладостной зеленого листка; Когда росой обрызганный душистой, Румяным вечером иль утра в час златой, Из-под куста мне ландыш серебристый Приветливо кивает головой; Когда студеный ключ играет по оврагу И, погружая мысль в какой-то смутный сон, Лепечет мне таинственную сагу Про мирный край, откуда мчится он,— Тогда смиряется души моей тревога, Тогда расходятся морщины на челе,— И счастье я могу постигнуть на земле, И в небесах я вижу Бога. © Михаил Лермонтов 1837
An'ka: НА ВОКЗАЛЕ Уже про отправление сказали, Уже вдали зажгли зелёный глаз, А мы с тобой стояли на вокзале, Не понимая, что в последний раз, И говорили… Что мы говорили, Транжиря на слова остатки сил! Друг друга мы – увы – недолюбили. По крайней мере, я недолюбил. И потому ты очень много значишь В моей судьбе. Когда мне тяжело, Ты говоришь: «Всё быть могло иначе!» А я молчу: «И вправду ведь могло…» Пускай с другой всё сложится счастливей, Но горько на душе, как ни ершись: На каждую любовь (так справедливей!) Отдельная должна даваться жизнь. ЭЛЕКТРИЧКА Электричка с истошным звуком Мчится, свет впереди неся… Приучайте сердца к разлукам, Ведь иначе прожить нельзя! Ведь иначе… А что иначе? Не изменит привычка нас – Ты глядишь на меня не плача, - Потому что нельзя сейчас, Потому что, во встречу веря, Ты – еще не простившись – ждешь, Потому что сомкнутся двери, Прогремит по вагонам дрожь, И столбы побегут проворно, Замелькают в глазах кусты, Станет крошечною платформа, А на ней белой точкой – ты. … Закурю, возьму себя в руки, Втиснусь в правильную канву: «Если жизнь – это вид разлуки, Значит, я хорошо живу!» Юрий Поляков
hi!: Аля Кудряшова (ИЗЮБРЬ) Я этой ночью уйду - не спи И дверь закрытой держи. На шее крестик висит на цепи - Иначе Господь сбежит. Не спи - и Бога зажми в кулаке, Так точно не украдут. В кастрюле каша на молоке - Поешь, если не приду. Ну, вот уже на часах "пора", Веди себя хорошо. Да ты не бойся - вернусь с утра. Ну всё. Не грусти. Ушел. Наутро солнце купалось в реке, И в двери стучалось к нам. Ты спишь. Обрывок цепочки в руке. И Бог в проеме окна.
hi!: Изя Райдер Лытдыбр Она всю ночь училась своим наукам, каким-то нанайцам, а может быть, финно-уграм. Или другим неведомым языкам. Раз в две недели он входит к ней рано утром стараясь не разбудить ни единым звуком, стараясь не отражаться среди зеркал. Солнце забралось в ее золотую прядь. Первый столичный поезд приходит в пять. А первая электричка приходит в шесть. Она сопит в две дырочки, нос в подушку. Он напевает, стоит под горячим душем. Хозяйский кот испуганно дыбит шерсть. Она все спит.Так просто спокойно быть с ней рядом, сны ее рассмотреть цветные. Он научился уже приносить цветы ей, но плохо пока умеет их подарить. А солнце светит во всю неземную прыть. На стенке тень от листьев сквозит резная. Она себя не любит - он это знает и тем еще смешнее ее любить. И убеждать ее, и боготворить, носить на руках по улице - всё без толку. Она работает смайликом в гуглтолке - по крайней мере, любит так говорить. Она всегда говорит и немножко врет, его называет то мужем, то вовсе братом, то клятвы дает на сотни веков вперёд. Да ну ее, Боже мой, кто ее разберет. А кто разберет - не соберет обратно. Он входит в комнату, небо бьет синевой. Находит ее часы под каким-то стулом. Усталость стекает по гладко выбритым скулам. Он знает, что она уж давно проснулась и просто смотрит цветные сны про него. Сердитый кот когтями диван дерёт, глядит на него глазами цвета металлик. Она спросонья щеки ладошкой трёт. Он улыбается: "Кто тебя разберет..." И прячет в карман тихонько пару деталек.
стихия: Сожжённое письмо Прощай, письмо любви! прощай: она велела... Как долго медлил я! как долго не хотела Рука предать огню все радости мои!.. Но полно, час настал. Гори, письмо любви. Готов я; ничему душа моя не внемлет. Уж пламя жадное листы твои приемлет... Минуту!.. вспыхнули! пылают - легкий дым, Виясь, теряется с молением моим. Уж перстня верного утратя впечатленье, Растопленный сургуч кипит... О провиденье! Свершилось! Темные свернулися листы; На легком пепле их заветные черты Белеют... Грудь моя стеснилась. Пепел милый, Отрада бедная в судьбе моей унылой, Останься век со мной на горестной груди... © А. Пушкин 1825
Lotta: ( говорят, в Испании сейчас не так жарко) Козьма Прутков Желание быть испанцем Тихо над Альгамброй. Дремлет вся натура, Дремлет замок Памбра. Спит Эстремадура... Дайте мне мантилью; Дайте мне гитару; Дайте Инезилью, Кастаньетов пару. Дайте руку верную, Два вершка булату, Ревность непомерную, Чашку шоколату. Закурю сигару я, Лишь взойдет луна... Пусть дуэнья старая Смотрит из окна! За двумя решетками Пусть меня клянет; Пусть шевелит четками, Старика зовет. Слышу на балконе Шорох платью,- чу!- Подхожу я к донне, Сбросил епанчу. Погоди, прелестница! Поздно и рано Шелковую лестницу Выну из кармана!... О синьора милая, Здесь темно и серо... Страсть кипит унылая В вашем кавальеро. Здесь, перед бананами, Если не наскучу, Я между фонтанами Пропляшу качучу. Но в такой позиции Я боюся, страх, Чтобы инквизиции Не донес монах! Уж недаром мерзостный Старый альгвазил Мне рукою дерзостной Давеча грозил. Но его, для сраму, я Маврою одену; Загоню на самую На Сьерра-Морену! И на этом месте, Если вы мне рады, Будем петь мы вместе Ночью серенады. Будет в нашей власти Толковать о мире, О вражде, о страсти, О Гвадалквивире; Об улыбках, взорах, Вечном идеале, О тореадорах И об Эскурьяле... Тихо над Альгамброй. Дремлет вся натура. Дремлет замок Памбра. Спит Эстремадура.
hi!: Иннокентий Анненский CANZONE * Если б вдруг ожила небылица, На окно я поставлю свечу, Приходи… Мы не будем делиться, Все отдать тебе счастье хочу! Ты придешь и на голос печали Потому что светла и нежна, Потому что тебя обещали Мне когда-то сирень и луна. Но… бывают такие минуты, Когда страшно и пусто в груди… Я тяжел - и, немой и согнутый… Я хочу быть один… уходи! * CANZONE - песня
Мирра: Юрий Левитанский КАК ПОКАЗАТЬ ЛЕТО Фонтан в пустынном сквере будет сух, и будет виться тополиный пух, а пыльный тополь будет неподвижен. И будет на углу продажа вишен, торговля квасом и размен монет. К полудню на киоске 'Пиво - воды' появится табличка 'Пива нет', и продавщица, мучась от зевоты, закроет дверь киоска на засов. Тут стрелка электрических часов покажет час, и сразу полвторого, и резко остановится на двух. И все вокруг замрет, оцепенеет, и будет четок тополиный пух, как снег на полотне монументальном. И как на фотоснимке моментальном, недвижно будет женщина стоять и, тоненький мизинец оттопырив, держать у самых губ стакан воды с застывшими недвижно пузырьками. И так же за табачными ларьками недвижна будет очередь к пивной. Но тут ударит ливень проливной, и улица мгновенно опустеет, и женщина упрячется в подъезд, где очень скоро ждать ей надоест, и, босоножки от воды спасая, она помчит по улице босая, и это будет главный эпизод, где женщина бежит, и босоножки у ней в руках, и лужи в пузырьках, и вся она от ливня золотится. Но так же резко ливень прекратится, и побежит по улице толпа, и тополя засветится вершина и в сквере заработает фонтан, проедет поливальная машина, в окно киоска будет солнце бить, и пес из лужи будет воду пить.
hi!: Аля Кудряшова (ИЗЮБРЬ) Разумеется, всё в порядке, Ветер гонит по рекам льдины... От Гостинки до Петроградки С пересадкой посредине. Потолкаться в пылу перонном, Отвоевывая пространство. Что-то сердце стучит неровно, Что-то... не ожидала, здравствуй. Как дела твои, как учеба? Слишком встречи редки и кратки, Ты соскучился? Я - еще бы, От Гостинки до Петроградки Под уставшими мостовыми. Вы выходите? Я за вами. Ветер теплым дыханьем вымел Пыль заплаканных расставаний. Ты же нынче не слишком занят, Только лучше бы всё же слишком, Ты пустыми глядишь глазами За пределы знакомой книжки. Настроение больно мерзко, Да, махни на него рукою!.. От Московской до Пионерской Тридцать девять минут покоя. Домофон запищит печально, Дверь железная отворится, Ты войдешь и поставишь чайник, И поставишь бульон вариться... Я молю свою жизнь: "Согрейся", Я пишу ерунду в тетрадке, Но в кольцо превратились рельсы От Гостинки до Петроградки. На "прости" заело пластинку, Помнишь, мы здесь с тобой бродили... От бессонницы до Гостинки С пересадкой посредине, Настроение очень шатко, Я держусь, но так, для проформы... "Слышишь, девочка в черной шапке, Отойди от края платформы!"
Malina: Учитесь вы, учитесь вы, Учитесь вы, учитесь вы, Учитесь вы друзьям не доверять. Мучительно? - Мучительно, Мучительно, мучительно, - Мучительнее после их терять! И в горло нож вонзает Брут, А под Тезеем берег крут, И хочется довериться врагу. Земля в закате и в дыму, Я умираю потому, Что жить без этой веры не могу. Городницкий А.
стихия: Деревья пели, кипели, Переливались, текли, Качались, как колыбели, И плыли, как корабли. Всю ночь, до самого света, Пока не стало светло, Качалось сердце поэта - Кипело, пело, текло. © Давид Самойлов
hi!: Игорь Тальков Моя любовь Все как будто шло свлим путем, Медленно и верно: Успех в делах, семья и дом Лечили раненые нервы, Не будили звездные дожди Мoего воображенья, И превратились виражи В плавное скольженье. Скажи, откуда ты взялась, Моя нечаянная радость, Несвоевременная страсть, Горькая, а сладoсть? Нарушив мой земной покой, Ты от какой отбилась стаи, И что мне делать с тобой такой, Я не знаю. Вздрогнул, как от выстрела, мой дом, Стены: закачало, Когда в окно твоим крылом Счастье постучало. Понимал ли дом, что он теперь Для меня стал тесен, Оставив незакрытой дверь И окон не завесив. Скажи, откуда ты взялась И опоздать не испугалась, Моя неведомая страсть, Моя нечаянная радость, Нарушив мой земной покой, Ты от какой отбилась стаи, И что мне делать с тобой такой, Я не знаю. Мой уюгный замок из песка Стал как будто ниже, И заменили облака Рухнувшую крышу. Ты смотрела, как под крышей той Разгорались страсти, Сказав, что на беде чужой Мы не построим счастья. Да я бы мог, конечно, оптустить Тебя, но это не поможет Чужому горю, ведь простить Меня мой дом уже не сможет, Расстаться можно и любя, Боль рассосется понемногу, Но только, обманув себя, Мы обмануть не сможем Бога. Скажи, откуда ты взялась?!! Нарушив мой земной покой, Ты от какой отбилась стаи И что мне делать с тобой такой? Не знаю!
Ирината: Роберт Рождественский САУНА Об испытаньях прежних не вспоминай пока что... Ты — в сауне. Ты — грешник. И потому — покайся! Вживайся оробело в блаженство и мученье... Но если это — пекло, куда девались черти?.. Жара, жарынь, жарища, не утихая, стелется. Она теперь царица! Она всему владелица! Она погодой вертит. А здесь, в горниле сауны, из флоры — только веник, и только я — из фауны. И не хватает воздуха. И дышишь — как воруешь. Но — тут же надо — в озеро!.. А сможешь? А не струсишь?.. Наверное, сумею. Конечно же, не струшу. Сейчас я чуть помедлю и выбегу наружу! Ведь мы, во всяком случае, в своем существовании и кипятками варены! И холодами кручены! Все в жизни повторяется. И в нас уже вколочено: в холодное! В горячее! В горячее! В холодное!
hi!: Роберт Рождественский Песня о риске То снега до плеч, то зеленый лист, Риск желанных встреч, расставаний риск. Налетит свежак, закричит "Бодрись".. Даже первый шаг человека - риск. Если ты никогда не рисковал, Значит ты не жил - существовал. И мельканье дня, и боксерский ринг, И в лесу лыжня предвещают риск. Темнота и свет, миллионы брызг, В каждом "да" и "Нет" - постоянный риск. Риск похож на бой, если путь горист. Быть самим собой - это тоже риск. Ну а ты решись! Ну а ты рискни! В непростую жизнь широко шагни.
Ирината: Юрий Левитанский Время слепых дождей Вот начало фильма. Дождь идет. Человек по улице идет. На руке — прозрачный дождевик. Только он его не надевает. Он идет сквозь дождь не торопясь, словно дождь его не задевает. А навстречу женщина идет. Никогда не видели друг друга. Вот его глаза. Её глаза. Вот они увидели друг друга. Летний ливень. Поздняя гроза. Дождь идет, но мы не слышим звука. Лишь во весь экран — одни глаза, два бездонных, два бессонных круга, как живая карта полушарий этой неустроенной планеты, и сквозь них, сквозь дождь, неторопливо человек по улице идет, и навстречу женщина идет, и они увидели друг друга. Я не знаю, что он ей сказал, и не знаю, что она сказала, но — они уходят на вокзал. Вот они под сводами вокзала. Скорый поезд их везет на юг. Что же будет дальше? Будет море. Будет радость или будет горе — это мне неведомо пока. Место службы, месячный бюджет, мненья, осужденья, сожаленья, заявленья в домоуправленья — это все не входит в мой сюжет. А сюжет живет во мне и ждет, требует развития, движенья. Бьюсь над ним до головокруженья, но никак не вижу продолженья. Лишь начало вижу. Дождь идет. Человек по улице идет.
hi!: Юрий Егоров Я умею тебя любить, Я умею тобой дышать, Я умею свечою жить – Согревая тебя, сгорать. Я умею глядеть в глаза И писать о тебе стихи, Я умею жить, как слеза, Что смывает с души грехи. Я умею терпимым быть, Когда станет тебе нелегко, Я умею мечтами жить, Если ты от меня далеко. Я умею услышать стук Сердца бешенного в груди, Я умею жить, словно звук – Прозвучал и исчез в ночи. Я умею тебя любить Год от года сильней и сильней, Не умею, лишь, только жить Без тебя и любви твоей.
hi!: Вера Полозкова Детское Я могу быть грубой - и неземной, Чтобы дни - горячечны, ночи - кратки; Чтобы провоцировать беспорядки; Я умею в салки, слова и прятки, Только ты не хочешь играть со мной. Я могу за Стражу и Короля, За Осла, Разбойницу, Трубадура, - Но сижу и губы грызу, как дура, И из слезных желез - литература, А в раскрасках - выжженная земля. Не губи: в каком-нибудь ноябре Я еще смогу тебе пригодиться - И живой, и мертвой, как та водица - Только ты не хочешь со мной водиться; Без тебя не радостно во дворе. Я могу тихонько спуститься с крыш, Как лукавый, добрый Оле-Лукойе; Как же мне оставить тебя в покое, Если без меня ты совсем не спишь? (Фрёкен Бок вздохнет во сне: "Что такое?" Ты хорошим мужем ей стал, Малыш). Я могу смириться и ждать, как Лис - И зевать, и красный, как перец чили Язычок вытягивать; не учили Отвечать за тех, кого приручили? Да, ты прав: мы сами не береглись. Я ведь интересней несметных орд Всех твоих игрушек; ты мной раскокал Столько ваз, витрин и оконных стекол! Ты ведь мне один Финист Ясный Сокол. Или Финист Ясный Аэропорт. Я найду, добуду - назначат казнь, А я вывернусь, и сбегу, да и обвенчаюсь С царской дочкой, а царь мне со своего плеча даст: Лишь бы билась внутри, как пульс, нутряная чьятость. Долгожданная, оглушительная твоязнь. Я бы стала непобедимая, словно рать Грозных роботов, даже тех, что в приставке Денди. Мы летали бы над землей - Питер Пэн и Венди. Только ты, дурачок, не хочешь со мной играть.
Anja: А хочешь, я тебе открою тайну? Один такой мал-ю-ю-ю-сенький секрет? Знай... люди не встречаются случайно, Случайностей, поверь мне, в жизни нет. Не веришь? Ну тогда, хотя б, послушай, Не бойся, я тебя не обману, Представь себе, что существуют души, Настроенные на одну струну. Как звёзды в бесконечности Вселенной Они блуждают сотнями дорог, Чтоб встретиться когда-то... непременно... Но лишь тогда, когда захочет Бог, Для них нет норм в привычном пониманье, Они - свободны, как паренье птиц, Для них не существует расстояний, Условностей, запретов и границ... (Автор неизвестен)
Lotta: Анна Ахматова Июль 1914 I Пахнет гарью. Четыре недели Торф сухой по болотам горит. Даже птицы сегодня не пели И осина уже не дрожит. Стало солнце немилостью Божьей, Дождик с пасхи полей не кропил. Приходил одноногий прохожий И один на дворе говорил: «Сроки страшные близятся. Скоро Станет тесно от свежих могил. Ждите глада, и труса, и мора, И затменья небесных светил. Только нашей земли не разделит На потеху себе супостат: Богородица белый расстелет Над скорбями великими плат». II Можжевельника запах сладкий От горящих лесов летит. Над ребятами стонут солдатки, Вдовий плач по деревне звенит. Не напрасно молебны служились, О дожде тосковала земля: Красной влагой тепло окропились Затоптанные поля. Низко, низко небо пустое, И голос молящего тих: «Ранят тело твое пресвятое, мечут жребий о ризах твоих». 20 июля 1914 Слепнево
hi!: Евгений Евтушенко Нам смирно усидеть невмоготу, понравиться стараемся нещадно себе, друзьям, и фронде, и начальству (о женщинах уж я не говорю). Затем хотим понравиться стране, затем земному шару и эпохе, затем потомкам нашим, а в итоге не нравимся и собственной жене...
Malina: Сто часов счастья... Разве этого мало? Я его, как песок золотой, намывала, собирала любовно, неутомимо, по крупице, по капле, по искре, по блестке, создавала его из тумана и дыма, принимала в подарок от каждой звезды и березки... Сколько дней проводила за счастьем в погоне на продрогшем перроне, в гремящем вагоне, в час отлета его настигала на аэродроме, обнимала его, согревала в нетопленном доме. Ворожила над ним, колдовала... Случалось, бывало, что из горького горя я счастье свое добывала. Это зря говорится, что надо счастливой родиться. Нужно только, чтоб сердце не стыдилось над счастьем трудиться, чтобы не было сердце лениво, спесиво, чтоб за малую малость оно говорило "спасибо". Сто часов счастья, чистейшего, без обмана. Сто часов счастья! Разве этого мало? - Вероника Тушнова -
Lotta: Николай Гумилёв ПАМЯТИ АННЕНСКОГО К таким нежданным и певучим бредням Зовя с собой умы людей, Был Иннокентий Анненский последним Из царскосельских лебедей. Я помню дни: я, робкий, торопливый, Входил в высокий кабинет, Где ждал меня спокойный и учтивый, Слегка седеющий поэт. Десяток фраз, пленительных и странных, Как бы случайно уроня, Он вбрасывал в пространство безымянных Мечтаний - слабого меня. О, в сумрак отступающие вещи И еле слышные духи, И этот голос, нежный и зловещий, Уже читающий стихи! В них плакала какая-то обида, Звенела медь и шла гроза, А там, над шкафом, профиль Эврипида Слепил горящие глаза. ...Скамью я знаю в парке; мне сказали, Что он любил сидеть на ней, Задумчиво смотря, как сини дали В червонном золоте аллей. Там вечером и страшно и красиво, В тумане светит мрамор плит, И женщина, как серна боязлива, Во тьме к прохожему спешит. Она глядит, она поет и плачет, И снова плачет и поет, Не понимая, что всё это значит, Но только чувствуя - не тот. Журчит вода, протачивая шлюзы, Сырой травою пахнет мгла, И жалок голос одинокой музы, Последней - Царского Села.
hi!: А.Гитович Не забывай На праведном пути То, что старик Марк Твен Сказал когда-то: Ты должен Слово нужное найти, А не его Троюродного брата.
hi!: Аля Кудряшова (Изюбрь) Как дела? Ну, как дела... Жива. Утро-вечер, гранями на кубике, У меня закончились слова, Как зубная паста в старом тюбике. Вижу - небо, яркая трава, Старый кот бредет светло и согбенно, У меня закончились слова, Для тебя - закончились особенно. Слышу - дождь. Пустая голова Шелестит в ответ сухими прядками, У меня закончились слова, Кончились за старыми тетрадками. Истекает сладостью гобой, Вечер. Мимо ходят чьи-то люди. Я. То ли начинается любовь, То ли завершается прелюдия. Где-то в ухе ухает сова, Шебуршится сон в ресницах узеньких. У меня закончились слова, И теперь во мне случилась музыка.
Lotta: Арсений Тарковский Вот и лето прошло, Словно и не бывало. На пригреве тепло. Только этого мало. Всё, что сбыться могло, Мне, как лист пятипалый, Прямо в руки легло. Только этого мало. Понапрасну ни зло, Ни добро не пропало, Всё горело светло. Только этого мало. Жизнь брала под крыло, Берегла и спасала. Мне и вправду везло. Только этого мало. Листьев не обожгло, Веток не обломало... День промыт, как стекло. Только этого мало.
hi!: Вадим Шефнер Рассветное одиночество Не ревнуй меня к одиночеству, Этой ревности не пойму. Иногда человеку хочется Одному побыть, одному. Не кори, что порой рассветною, В ясной, утренней тишине, С рощей, с тропкой едва заметною Я встречаюсь наедине. И, шагая в утреннем свете, я Вижу, счастлив и одинок, То, что бы ни с кем на свете я Увидать бы вдвоем не смог. Нет, отшельничества не жажду я, Не бегу от света во тьму. Иногда ведь хочется каждому С миром встретиться одному.
hi!: Олег Ладыженский СОНЕТ Увы, чудес на свете не бывает. На скептицизма аутодафе Сгорает вера в злых и добрых фей, А пламя все горит, не убывает. И мы давно не видим миражи, Уверовав в своих удобных креслах В непогрешимость мудрого прогресса И соловья по нотам разложив. Но вот оно приходит ниоткуда, И всем забытым переполнен кубок: Любовь, дорога, море, паруса... Боясь шагнуть с привычного порога, Ты перед ним стоишь, как перед Богом, И все-таки не веришь в чудеса.
hi!: Олег Виксич Что любовь для меня? Это шелест листвы на закате, Алой дымкой плывущий по комнате тающий свет, Дом вдали, осеняющий вечер крестами оконных распятий, И весеннего ветра неясный, задумчивый бред. Что любовь для меня? Это боль, это счастье и радость, Ожидание звука знакомых, летящих шагов, Когда день без тебя это жёсткая пытка расплатой, За желание жить для тебя, но при этом в тебе и с тобой. Что любовь для меня? Это холод стекла на ладонях, Отрезвляющих острой реальностью, видеть во тьме Силуэт вдалеке, и глаза среди звёзд, что знакомы до боли, Сократить хоть на шаг этот путь бесконечный к тебе. Что любовь для меня? Это спор мой извечный с тобою, Чтоб не прятала ты свою нежность в глубины души, Пусть всё сложно порой, слишком рано прощаться с мечтою, Не испытаны ласки на лезвии звёздной, полночной свечи...
hi!: Александр Дольский Как хочется, пока живешь на свете, Наслушаться прибоя и скворцов, Настроить фантастических дворцов И не бояться быть за них в ответе. На громкие слова слывя скупцом, Не замечать обиды и наветы, А если и придется быть купцом - Иметь в кармане ветры да планеты. Так хочется, пока живешь на свете, Быть добрым сыном, правильным отцом, Усвоить суть свободы и запрета, Быть искренним, как в час перед концом, И не жалеть о том, что не был где-то. Вставать с постели задолго до света, Распознавать по взгляду мудрецов, Не приставать с наукой и советом И научиться жить в конце концов Так хочется, пока живешь на свете. И, вспоминая дом с резным крыльцом, Задуматься от детского ответа, Не злить ни стариков и ни глупцов, И верить в сны и добрые приметы. С гармонией, палитрой и резцом Играть свободно: словом, звуком, цветом, - Но никогда ни правдой, лицом, И брать за все душой, а не монетой Так хочется, пока живешь на свете.
Lotta: Игорь Северянин Когда придёт корабль Ох, эта песня из спектакля "Мадам, ещё..." Вы оделись вечером кисейно И в саду стоите у бассейна, Наблюдая, как лунеет мрамор И проток дрожит на нем муаром. Корабли оякорили бухты: Привезли тропические фрукты, Привезли узорчатые ткани, Привезли мечты об океане. А когда придет бразильский крейсер, Лейтенант расскажет Вам про гейзер. И сравнит... но это так интимно!.. Напевая нечто вроде гимна. Он расскажет о лазори Ганга, О проказах злых орангутанга, О циничном африканском танце И о вечном летуне — «Голландце». Он покажет Вам альбом Камчатки, Где еще культура не в зачатке, Намекнет о нежной дружбе с гейшей, Умолчав о близости дальнейшей... За моря мечтой своей зареяв, Распустив павлиньево свой веер, Вы к нему прижметесь в теплой дрожи, Полюбив его еще дороже...
hi!: ВЛАДИСЛАВ ЭЛЛИС (1913 -1975) Рубцы в душе теплом не разутюжу, Веселой песней грусти не уйму. Вам приходилось в ветреную стужу Стоять на перекрестке одному? Своим нутром на здешних не похожий, И потому покоя не дано. Не наступил на тень мою прохожий, А обошел, как мокрое пятно. На многолюдном тротуаре замер, От проходящих мыслями далек. Страшнее койки одиночных камер, Когда в толпе годами одинок. Не в те края, пути кривые вышли. Гадалка веру в счастье не вернет. Лишь хорошо, что собственные мысли Не растворил чужой водоворот.
GeksageN: СТЫД Люби и не стыдись безумных наслаждений, Открыто говори, что молишься на зло, И чудный аромат свирепых преступлений Вдыхай в себя, пока блаженство не ушло. Тот не раскается, кто, убоявшись казни, Таит в себе самом все помыслы свои; И не спасётся тот, кто из пустой боязни, Сокрыв грехи свои, увидит свет зари. Небесная заря повергнет в дебри мрака Того, кто хочет зло смягчить стыдом одним, И гуще и грозней скоплённая клоака Задавит мысль и дух величием своим. Фридрих Ницше Administrator/Lotta: конечно, до "хороших" стихов и, тем более, "позитива" тут далеко... зато какое имя!
hi!: Виктория Райхер чем бы ни заниматься... мысли гуляют по небу голые, без пальто. надо, наверное, что-нибудь... только что? камни бы нам бы, кремни бы - ть беде. надо, наверное, с кем-нибудь... только где? руки тоскуют по небу, голому, как во сне. дайте мне быстро что-нибудь. только мне. только бы мне не дали бы - так, чтоб без ссор и драк. нам в голубые дали бы... только как? тратим свою же силу же без помех. Господи, ну спаси уже! только - всех.
hi!: Николай Рубцов Утро перед экзаменом (Шутка) Тяжело молчал Валун-догматик В стороне от волн... А между тем Я смотрел на мир, Как математик, Доказав с десяток Теорем. Скалы встали Перпендикулярно К плоскости залива. Круг луны. Стороны зари Равны попарно, Волны меж собою Не равны! Вдоль залива, Словно знак вопроса, Дергаясь спиной И головой, Пьяное подобие Матроса Двигалось По ломаной кривой. Спотыкаясь Даже на цветочках, - Боже! Тоже пьяная... В дугу! - Чья-то равнобедренная Дочка Двигалась, Как радиус в кругу... Я подумал: Это так ничтожно, Что о них Нужна, конечно, речь, Но всегда Ничтожествами Можно, Если надо, Просто пренебречь! И в пространстве, Ветреном и смелом, Облако - Из дивной дали гость - Белым, Будто выведенным мелом, Знаком бесконечности Неслось...
hi!: Марина Цветаева Откуда такая нежность? Не первые — эти кудри Разглаживаю, и губы Знавала — темней твоих. Всходили и гасли звезды, (Откуда такая нежность?), Всходили и гасли очи У самых моих очей. Еще не такие песни Я слушала ночью темной, (Откуда такая нежность?) На самой груди певца. Откуда такая нежность, И что с нею делать, отрок Лукавый, певец захожий, С ресницами — нет длинней?
Lotta: Арсений Тарковский То были капли дождевые, Летящие из света в тень. По воле случая впервые Мы встретились в ненастный день, И только радуги в тумане Вокруг неярких фонарей Поведали тебе заране О близости любви моей, О том, что лето миновало, Что жизнь тревожна и светла, И как ты ни жила, но мало, Так мало на земле жила. Как слезы, капли дождевые Светились на лице твоем, А я ещё не знал, какие Безумства мы переживем. Я голос твой далекий слышу, Друг другу нам нельзя помочь, И дождь всю ночь стучит о крышу, Как и тогда стучал всю ночь.
стихия: Старое кино В старых фильмах – наивные люди, В старых фильмах – наивные власти, Представленья наивны о блуде, Представленья наивны о страсти. Там наивные пушки грохочут, Там злодеи наивно жестоки. В старых фильмах – наивности почерк Оставляет предсмертные строки. Там расцветы наивных империй И восстанья наивных колоний, Там наивных полно суеверий, Там наивны уран и плутоний. Там наивны кровавые битвы, Там наивны коварные игры, В старых фильмах – наивные бритвы И наивных наркотиков иглы. И с улыбкой глядим превосходства Мы на эту наивную живность, - Зная страшную силу господства, Что угробила нашу наивность. © Юнна Мориц
Мирра: Евгений Евтушенко Я ХОТЕЛ БЫ... Я хотел бы родиться во всех странах, быть беспаспортным, к панике бедного МИДа, всеми рыбами быть во всех океанах и собаками всеми на улицах мира. Не хочу я склоняться ни перед какими богами, не хочу я играть в православного хиппи, но я хотел бы нырнуть глубоко-глубоко на Байкале, ну а вынырнуть, фыркая, на Миссисипи. Я хотел бы в моей ненаглядной проклятой вселенной быть репейником сирым — не то что холеным левкоем. Божьей тварью любой, хоть последней паршивой гиеной, но тираном — ни в коем и кошкой тирана — ни в коем. И хотел бы я быть человеком в любой ипостаси: хоть под пыткой в тюрьме гватемальской, хоть бездомным в трущобах Гонконга, хоть скелетом живым в Бангладеше, хоть нищим юродивым в Лхасе, хоть в Кейптауне негром, но не в ипостаси подонка. Я хотел бы лежать под ножами всех в мире хирургов, быть горбатым, слепым, испытать все болезни, все раны, уродства, быть обрубком войны, подбирателем грязных окурков — лишь бы внутрь не пролез подловатый микроб превосходства. Не в элите хотел бы я быть, но, конечно, не в стаде трусливых, не в овчарках при стаде, не в пастырях, стаду угодных, и хотел бы я счастья, но лишь не за счет несчастливых, и хотел бы свободы, но лишь не за счет несвободных. Я хотел бы любить всех на свете женщин, и хотел бы я женщиной быть — хоть однажды... Мать-природа, мужчина тобой приуменьшен. Почему материнства мужчине не дашь ты? Если б торкнулось в нем, там, под сердцем, дитя беспричинно, то, наверно, жесток так бы не был мужчина. Всенасущным хотел бы я быть — ну, хоть чашкою риса в руках у вьетнамки наплаканной, хоть головкою лука в тюремной бурде на Гаити, хоть дешевым вином в траттории рабочей неапольской и хоть крошечным тюбиком сыра на лунной орбите: пусть бы съели меня, пусть бы выпили — лишь бы польза была в моей гибели. Я хотел бы всевременным быть, всю историю так огорошив, чтоб она обалдела, как я с ней нахальствую: распилить пугачевскую клетку в Россию проникшим Гаврошем, привезти Нефертити на пущинской тройке в Михайловское. Я хотел бы раз в сто увеличить пространство мгновенья: чтобы в тот же момент я на Лене пил спирт с рыбаками, целовался в Бейруте, плясал под тамтамы в Гвинее, бастовал на «Рено», мяч гонял с пацанами на Копакабане. Всеязыким хотел бы я быть, словно тайные воды под почвой. Всепрофессийным сразу. И я бы добился, чтоб один Евтушенко был просто поэт, а второй был подпольщик, третий — в Беркли студент, а четвертый — чеканщик тбилисский. Ну а пятый — учитель среди эскимосских детей на Аляске, а шестой — молодой президент, где-то, скажем, хоть в Сьерра-Леоне, а седьмой — еще только бы тряс погремушкой в коляске, а десятый... а сотый... миллионный... Быть собою мне мало — быть всеми мне дайте! Каждой твари — и то, как ведется, по паре, ну а бог, поскупись на копирку, меня в самиздате напечатал в единственном экземпляре. но я богу все карты смешаю. Я бога запутаю! Буду тысячелик до последнего самого дня, чтоб гудела земля от меня, чтоб рехнулись компьютеры на всемирной переписи меня. Я хотел бы на всех баррикадах твоих, человечество, драться, к Пиренеям прижаться, Сахарой насквозь пропылиться и принять в себя веру людского великого братства, а лицом своим сделать — всего человечества лица. Но когда я умру — нашумевшим сибирским Вийоном,— положите меня не в английскую, не в итальянскую землю — в нашу русскую землю на тихом холме, на зеленом, где впервые себя я почувствовал всеми. 1972
hi!: Мария Хамзина И ты снановишься старше. Суше. Почти как вобла, чуть-чуть с дымком. Нет, вобла - грубо. Допустим, суши. Гастрономическим языком легко, мой ангел, о вечном. Это из тех ироний, которых - тьма. Сырой рыбешкой плывут рассветы, в крупинках риса стоят дома. В приоритетах - минет и шоппинг, еще быстрее, на раз-два -три! И только ночью ты слышишь шепот - проснись, принцесса, заговори, прокисло время в стеклянном замке, сломались солнечные лучи, и разбежались твои служанки, и жирный выводок паучих соткал покровы тебе, принцесса, ты спишь так крепко, что я устал слагать сонеты тебе, и пьесы, и и мазать известью пьедестал, у каждой сказки - свои законы, у каждой жизни - открытый счет, я не убил для тебя дракона, я просто помню тебя еще...И ты смеешься, глотая горечь - японский ужин, привет, Басё, сырая рыба должна жить в море, мезима выпью, и все. И все...
hi!: Виктория Райхер Обычный день в обычный разговор. Два. Стрелки летят на лица, возраст в кибитке мчится, Праведник ищет славы, грешника ждёт расправа. Пожалуйста, обещай мне, что ничего не случится! Ну пожалуйста, обещай мне... Ну что тебе стоит, право? Я не боюсь пожара, я не боюсь подвоха, Я не боюсь ударов, я не ищу отдушин. Только пообещай мне, что в жизни не будет плохо Мне на твоей постели, возле твоей подушки! Стрелки летят на лица, возраст в карете мчится, Праведник стар, как мрамор, грешник умён, как люди . Как же я пообещаю, что ничего не случится, Если и сам не знаю, что с нами завтра будет? Я не боюсь пожара, я не боюсь подвоха, Я не карась на море и не слабак на суше. Но не царапай сердце страхом от слова "плохо"! Я не умею клясться. Я не читаю в душах. Стрелки летят и лица, возраст тяжёл, как веки, Праведник жил и умер, грешник грешил и выжил. Пожалуйста, пообещай мне хоть что-нибудь, но навеки. Я не могу без правил. Я не хочу без крыши. Можешь уйти, вернувшись. Можешь ходить по кругу. Можешь найти примету и соблюсти обряды. Но обещай мне быстро, что никогда друг другу Мы не доставим боли, сходной по силе с адом! Стрелки ложатся в небо, возраст - тоска лесная, Праведник спит и видит, грешник уложен в кому. Я не могу поклясться в том, что и сам не знаю. Я доверяю нашим силе, любви и дому. Нас сохранит дорога. Путь наш - почти что Млечный. Я доверяю песне, я доверяю длани. Но не терзай надрывом: "пообещай мне вечность": Я не хозяин века. Я не ловец желаний. Стрелки летают птицей, возраст уже за гранью. Праведник я ли, ты ли? Колом стоит нирвана. Пожалуйста, пообещай мне... Можешь меня не ранить? Нет, не могу не ранить. Я не хозяин раны. Мы не даём гарантий - и не шепчи "не каркай". Мы сотворяем чудо, вместе бросаясь в воду. Всё остальное - смутно. Всё остальное - карта. Ляжет, куда захочет. Мы не крапим колоду. Возраст побыл и вышел, стрелки лежат, смирившись. Праведник взял от скуки грешника на поруки. Вот мы и жизнь прожили, так и не договорившись. Так и умрём, повздорив - руки сдавив об руки. Локтем толкая локоть, взгляд отрицая взглядом, Требуя, протестуя, былью скрепляя небыль. Да ладно, не обещай мне. Мне ничего не надо. Только пообещай мне так и дожить до неба.
стихия: Есть в осени первоначальной Короткая, но дивная пора - Весь день стоит как бы хрустальный, И лучезарны вечера... Где бодрый серп гулял и падал колос, Теперь уж пусто всё - простор везде,- Лишь паутины тонкий волос Блестит на праздной борозде. Пустеет воздух, птиц не слышно боле, Но далеко ещё до первых зимних бурь - И льётся чистая и тёплая лазурь На отдыхающее поле... © Федор Тютчев 22 августа 1857
Ирината: Юрий Левитанский Всего и надо, что вглядеться,- боже мой, Всего и дела, что внимательно вглядеться,- И не уйдешь, и некуда уже не деться От этих глаз, от их внезапной глубины. Всего и надо, что вчитаться,- боже мой, Всего и дела, что помедлить над строкою - Не пролистнуть нетерпеливою рукою, А задержаться, прочитать и перечесть. Мне жаль не узнанной до времени строки. И все ж строка - она со временем прочтется, И перечтется много раз и ей зачтется, И все, что было с ней, останется при ней. Но вот глаза - они уходят навсегда, Как некий мир, который так и не открыли, Как некий Рим, который так и не отрыли, И не отрыть уже, и в этом вся беда. Но мне и вас немного жаль, мне жаль и вас, За то, что суетно так жили, так спешили, Что и не знаете, чего себя лишили, И не узнаете, и в этом вся печаль. А впрочем, я вам не судья. Я жил как все. Вначале слово безраздельно мной владело. А дело было после, после было дело, И в этом дело все, и в этом вся печаль. Мне тем и горек мой сегодняшний удел - Покуда мнил себя судьей, в пророки метил, Каких сокровищ под ногами не заметил, Каких созвездий в небесах не разглядел!
Anja: Николай Носков В этом мире я - гость непрошенный, Отовсюду здесь веет холодом. Непотерянный, но заброшенный, Я один на один с городом. Среди подлости и предательства, И суда, на расправу скорого, Есть приятное обстоятельство: Я люблю тебя - это здорово. Я навеки останусь, видимо, В этих списках пропавших без вести Hа фронтах той войны невидимой Одарённости с бесполезностью. Всюду принципы невмешательства, Вместо золота плавят олово, Hо есть приятное обстоятельство: Я люблю тебя - это здорово. В царстве глупости и стяжательства, Среди гор барахла казённого, Есть приятное обстоятельство: Я люблю тебя! И это здорово. Я навеки даю обязательство, Что не стану добычей ворона. Есть особое обстоятельство Я люблю тебя!
hi!: Олег Ладыженский Так и живем. То платим, то не платим За все, что получаем от судьбы, И в рубище безмолвные рабы, И короли, рабы в парчовом платье, Так и живем, не слыша зов трубы. Мы не хотим, не можем и не знаем, Что дальше, что потом, что за углом, Мы разучились рваться напролом, А тот, кто мог - он быстро забывает И прячет взгляд за дымчатым стеклом. Все, как один - воспитанны, одеты И даже (что греха таить?) умны, Мы верим Фрейду и не верим в сны, Какие-то в нас струны не задеты, А в детях уже нет такой струны.
Lotta: Игорь Северянин Увертюра Ананасы в шампанском! Ананасы в шампанском! Удивительно вкусно, искристо, остро! Весь я в чем-то норвежском! Весь я в чем-то испанском! Вдохновляюсь порывно! И берусь за перо! Стрекот аэропланов! Беги автомобилей! Ветропросвист экспрессов! Крылолёт буеров! Кто-то здесь зацелован! Там кого-то побили! Ананасы в шампанском - это пульс вечеров! В группе девушек нервных, в остром обществе дамском Я трагедию жизни претворю в грезофарс... Ананасы в шампанском! Ананасы в шампанском! Из Москвы - в Нагасаки! Из Нью-Йорка - на Марс!
hi!: Василий Федоров Я целовал твое письмо, Не унимая нервной дрожи. В нем наказание само, В нем отречение - и все же Я целовал твое письмо. Могло бы быть совсем иначе. Не плачу я и не корю. Но, и не плача, говорю: Могло бы быть совсем иначе. Мне говорят мои года, Что бесполезен поздний опыт, Что я нигде и никогда Не повторю любовный ропот... Так говорят мои года. Я не тебя, Я мир теряю. Не жалуясь и не сердясь, Тебе я горе поверяю: Поэзии живая связь Оборвана... Я мир теряю!
Ирината: Самуил Маршак Из Роберта Бернса Пробираясь до калитки Полем вдоль межи, Дженни вымокла до нитки Вечером во ржи. Очень холодно девчонке, Бьет девчонку дрожь: Замочила все юбчонки, Идя через рожь. Если кто-то звал кого-то Сквозь густую рожь И кого-то обнял кто-то, Что с него возьмешь! И какая вам забота, Если у межи Целовался с кем-то кто-то Вечером во ржи!..
hi!: Елена Касьян А она молчит... Он звонит ей и говорит, что не мог, что, мол, куча дел, Что сегодня он очень старался и, естественно, очень хотел! Но проблемы висят, как петли: ту обкусишь, другая торчит. Виноват, говорит, конечно, но был болен, совсем разбит... А она молчит. А она понимает, что снова - к чёрту ужин, хоть убран дом, Что любовь, по большому счёту, у неё совсем не о том, Что в какой-то момент не важно, у кого вторые ключи, Если все - инвалиды любви, если каждого надо лечить. И она молчит. А он думает, всё, мол, в порядке - без истерик, значит, сойдёт. Говорит, что на этой неделе он зайдёт, непременно, зайдёт... Так недели, месяцы, годы время складывает в кирпичи - Сердце рвётся, любовь остаётся. И её обступают врачи. А она молчит...
hi!: Андрей Белянин ДИАЛОГ - Уйди. - Уйду... но все к твоим ногам - Все, от полночных звезд до славы липкой, Все, что в душе и что в руках, - отдам, И ничего - взамен. Даже улыбки. Всю душу выгребу - нигде ни закутка, Чтоб затаиться чувству или слову, Чтоб не была протянутой рука, В которую ты вложишь камень слова. Чтоб мысли вновь - прозрачны и легки, И чтоб всегда - прекрасная погода. Чтоб знанья жизни не были горьки И сердце вдруг не спотыкалось с ходу... - А что ж тебе? - А мне - горячий чай, Чтоб от тоски в душе не захлебнуться. Чтобы тебя не встретить невзначай, А встретив вдруг - спокойно отвернуться. Чтоб жить - ни на ноже, ни по ножу, Чтоб - нелюбим, так уж хотя бы понят... - Уйди! - Уже полжизни ухожу, Но в спину снова гонят, гонят, гонят! И глуше шаг, и в жилах вязнет кровь, И незачем во всем искать основу, - Уж если это мы зовем "любовь", Зачем нам "жизнь" и "смерть" - Два лишних слова.
hi!: Гарик Сукачев Ассоль Она сидит в кресле с лоснящемся плюшем. И вяжет для кошки, что сидит на диване Носочки из шерсти, из розовой шерсти, Из ласковой шерсти, чтоб кошке было тепло. А на стене зеркало, а на нем открытки с артистами кино. Они все также молоды. Посмотри как некрасив пучок ее волос, Схваченный сзади гребенкой, костяной гребенкой, Треснувшей гребенкой, купленной очень давно... Семь белых слонов от большого до малого, Стоят на старом комоде, на кружевах. На подоконнике столетник, на подоконнике герань. А ей уже 60, но ее капитан так и не приплыл, так и не приплыл... Тот, кому она была предназначена погиб на войне. И они не встретятся, и они не встретятся, и они не встретятся Даже на небесах, даже на небесах... И она вяжет носки из шерсти для кошки, А кошка проснулась и играет с клубком Кошка даже не знает, что эту старуху, что сгорбилась в кресле, Что эту старуху, когда-то звали Ассоль
Мирра: Евгений Евтушенко ЗАКЛИНАНИЕ Весенней ночью думай обо мне и летней ночью думай обо мне, осенней ночью думай обо мне и зимней ночью думай обо мне. Пусть я не там с тобой, а где-то вне, такой далекий, как в другой стране,— на длинной и прохладной простыне покойся, словно в море на спине, отдавшись мягкой медленной волне, со мной, как с морем, вся наедине. Я не хочу, чтоб думала ты днем. Пусть день перевернет все кверху дном, окурит дымом и зальет вином, заставит думать о совсем ином. О чем захочешь, можешь думать днем, а ночью — только обо мне одном. Услышь сквозь паровозные свистки, сквозь ветер, тучи рвущий на куски, как надо мне, попавшему в тиски, чтоб в комнате, где стены так узки, ты жмурилась от счастья и тоски, до боли сжав ладонями виски. Молю тебя — в тишайшей тишине, или под дождь, шумящий в вышине, или под снег, мерцающий в окне, уже во сне и все же не во сне — весенней ночью думай обо мне и летней ночью думай обо мне, осенней ночью думай обо мне и зимней ночью думай обо мне. 1960
Lotta: Арсений Тарковский Хорош ли праздник мой, малиновый иль серый, Но все мне кажется, что розы на окне, И не признательность, а чувство полной меры Бывает в этот день всегда присуще мне. А если я не прав, тогда скажи - на что же Мне тишина травы и дружба рощ моих, И стрелы птичьих крыл, и плеск ручьев, похожий На объяснение в любви глухонемых?
Мирра: Евгений Евтушенко НЕ ИСЧЕЗАЙ Не исчезай... Исчезнув из меня, развоплотясь, ты из себя исчезнешь, себе самой навеки изменя, и это будет низшая нечестность. Не исчезай... Исчезнуть — так легко. Воскреснуть друг для друга невозможно. Смерть втягивает слишком глубоко. Стать мертвым хоть на миг — неосторожно. Не исчезай... Забудь про третью тень. В любви есть только двое. Третьих нету. Чисты мы будем оба в Судный день, когда нас трубы призовут к ответу. Не исчезай... Мы искупили грех. Мы оба неподсудны, невозбранны. Достойны мы с тобой прощенья тех, кому невольно причинили раны. Не исчезай. Исчезнуть можно вмиг, но как нам после встретиться в столетьях? Возможен ли на свете твой двойник и мой двойник? Лишь только в наших детях. Не исчезай. Дай мне свою ладонь. На ней написан я — я в это верю. Тем и страшна последняя любовь, что это не любовь, а страх потери.
Ирината: Николай Гумилев ЕГИПЕТ Как картинка из книжки старинной, Услаждавшей мои вечера, Изумрудные эти равнины И раскидистых пальм веера. И каналы, каналы, каналы, Что несутся вдоль глиняных стен, Орошая Дамьетские скалы Розоватыми брызгами пен. И такие смешные верблюды, С телом рыб и головками змей, Как огромные, древние чуда Из глубин пышноцветных морей. Вот каким ты увидишь Египет В час божественный трижды, когда Солнцем день человеческий выпит И, колдуя, дымится вода. К отдаленным платанам цветущим Ты приходишь, как шел до тебя Здесь мудрец, говоря с Присносущим, Птиц и звезды навек полюбя. То вода ли шумит безмятежно Между мельничных тяжких колес Или Апис мычит белоснежный, Окровавленный цепью из роз. Это взор благосклонной Изиды Иль мерцанье встающей луны? Но опомнись! Встают пирамиды Пред тобою, черны и страшны. На седые от мха их уступы Ночевать прилетают орлы, А в глубинах покоятся трупы, Незнакомые с тленьем, средь мглы. Сфинкс улегся на страже святыни И с улыбкой глядит с высоты, Ожидая гостей из пустыни, О которых не ведаешь ты. Но Египта властитель единый, Уж колышется Нильский разлив, Над чертогами Елефантины, Над садами Мемфиса и Фив. Там, взглянув на пустынную реку, Ты воскликнешь: «Ведь это же сон! Не прикован я к нашему веку, Если вижу сквозь бездну времен. Исполняя царевы веленья, Не при мне ли нагие рабы По пустыням таскали каменья, Воздвигали вот эти столбы? И столетья затем не при мне ли Хороводы танцующих жриц Крокодилу хваления пели, Перед Ибисом падали ниц? И, томясь по Антонии милом, Поднимая большие глаза, Клеопатра считала над Нилом Пробегающие паруса». Но довольно! Ужели ты хочешь Вечно жить средь минувших отрад? И не рад ты сегодняшней ночи И сегодняшним травам не рад? Не обломок старинного крипта, Под твоей зазвеневший ногой, Есть другая душа у Египта И торжественный праздник другой. Точно дивная фата-моргана, Виден город у ночи в плену, Над мечетью султана Гассана Минарет протыкает луну. На прохладных открытых террасах Чешут женщины золото кос, Угощают подруг темноглазых Имбирем и вареньем из роз. Шейхи молятся, строги и хмуры, И лежит перед ними Коран, Где персидские миниатюры - Словно бабочки сказочных стран. А поэты скандируют строфы, Развалившись на мягкой софе, Пред кальяном и огненным кофе Вечерами в прохладных кафе. Здесь недаром страна сотворила Поговорку, прошедшую мир: - Кто испробовал воду из Нила, Будет вечно стремиться в Каир. Пусть хозяева здесь - англичане, Пьют вино и играют в футбол И Хедива в высоком Диване Уж не властен святой произвол! Пусть! Но истинный царь над страною Не араб и не белый, а тот, Кто с сохою или с бороною Черных буйволов в поле ведет. Хоть ютится он в доме из ила, Умирает, как звери, в лесах, Он любимец священного Нила И его современник - феллах. Для него ежегодно разливы Этих рыжих всклокоченных вод Затопляют богатую ниву, Где тройную он жатву берет. И его ограждают пороги Полосой острогрудых камней От нежданной полночной тревоги, От коротких нубийских мечей. А ведь знает и коршун бессонный: Вся страна - это только река, Окаймленная рамкой зеленой И другой, золотой, из песка. Если аист задумчивый близко Поселится на поле твоем, Напиши по-английски записку И ему привяжи под крылом. И весной на листе эвкалипта, Если аист вернется назад, Ты получишь привет из Египта От веселых феллашских ребят.
Lotta: А.С.Пушкин Сожжённое письмо Прощай, письмо любви! прощай: она велела... Как долго медлил я! как долго не хотела Рука предать огню все радости мои!.. Но полно, час настал. Гори, письмо любви. Готов я; ничему душа моя не внемлет. Уж пламя жадное листы твои приемлет... Минуту!.. вспыхнули! пылают - легкий дым, Виясь, теряется с молением моим. Уж перстня верного утратя впечатленье, Растопленный сургуч кипит... О провиденье! Свершилось! Темные свернулися листы; На легком пепле их заветные черты Белеют... Грудь моя стеснилась. Пепел милый, Отрада бедная в судьбе моей унылой, Останься век со мной на горестной груди...
hi!: Марина Хлебникова ВЕЧНЫЙ ВОПРОС По рельсам и по взлетной полосе, по тропам, по проселкам, по шоссе, по снегу, по песку и по росе летят, бегут, спешат куда-то все... Бегут к заботам или от забот, бегут к любимым и наоборот... Бежит Земля - раз в сутки оборот, бегут года, круша по рекам лед. Бежит ручьями талая вода, все движется куда-то... Но куда?..
стихия: Учись прощать. Молись за обижающих, Зло побеждай лучом добра. Иди без колебаний в стан прощающих, Пока горит Голгофская звезда. Учись прощать, когда душа обижена. И сердце, словно чаша горьких слез, И кажется, что доброта вся выжжена, Ты вспомни, как прощал Христос. Учись прощать, прощать не только словом, Но всей душой, всей сущностью твоей. Прощение рождается любовью В борении молитвенных ночей. Учись прощать. В прощеньи радость скрыта, Великодушье лечит как бальзам. Кровь на Кресте за всех пролита. Учись прощать, чтоб ты был прощен сам. © Борис Пастернак
hi!: Марина Хлебникова Любое время исторично - и час, и век, и день за днем... Кому дано категорично судить о времени своем? Оно еще расставит знаки, оно еще воздаст сполна и, как обычно, после драки на щит поднимет имена... И мы забудем, что вторично и похороним мелкость тщет... Кому дано категорично судить о времени вообще?
Anja: Римма Казакова Тихо, тихо всё во мне, Очень тихо. Где-то в тихой тишине Сердце тикает. Тишина стекает с век. Тихо. Слишком... И в душе, как тихий снег, - Ты, неслышен. Из прохладного тепла Соткан вечер. Тихо вслушаюсь в тебя, Словно в вечность. Тихо, тихо всё во мне. Плоть - как воздух. В тишине, как в вышине, - Счастья отзвук. Это было или нет? Если сплыло, Всё равно остался свет, Знак, что - было. Было, смыло тлен и муть - И умчало. Тишина. И снова - путь. И - начало
hi!: Янка Дягилева Hа доpоге пятак -- pyки деpнyлись ввеpх. Кто-то плюнyл в песок -- покатилось шаpом. Собиpать на себя -- чтоб хватило на всех. все доpоги yзлом -- все yзлы топоpом. Пpоканает и так -- yзел в пыль на войнy Hа летy подхватил -- yнесy под кpыльцо. Hе отдам никомy -- закопаю в yглy, Положy свеpхy камешек за пазyхy. Каpyсель pазнесло по цепочке за час. Всех известий -- пиздец, да весна началась. Гоpевать - не гоpеть, гоpевать - не взpывать, Убивать, хоpонить, гоpевать, забывать. Побежал, задохнyлся, запнyлся, yпал. Увидал белый снег сквозь бетонный забоp. Чyдеса, да как леший бpодил по лесам. Вон из pyк все бpосай, да кидайся к двеpям. Все полы, все yглы подмели языки. Hе pазyлся y входа, пpишел ночевать. До yтpа пpовалялся в адy, да в бpедy, А к yтpy пpовалился к паpшивым чеpтям. С видy ложь -- с гyся кpовь побежит со щеки. Hи пpопить, ни пpопеть, ни слепить чеpепки. Hи кpестов, ни сеpдец, все злодейская масть: Убивать, хоpонить, гоpевать, забывать. Поливает дождём пеpвоpодная мысль, Размывает доpожки -- гляди, pазошлись в темноте все в однy, всё одно к одномy, Hе мешает дpyгомy лицy всё к лицy. всё к лицy подлецy, как pодномy отцy. Hе pассказывай, батя, и так всё пpойдёт Чеpедой дочеpей, всем pаздеться - лежать. Убивать, хоpонить, гоpевать, забывать. Побежали глаза по стволам, по pядам. Покатилось лицо по камням, по следам, Безpазмеpной дыpой yкpывая тpавy. Позабыть насовсем, pазyзнать, да yснyть. Только солнечный свет на пpосветах пpyжин, Пеpеломанный лес на пpоломах двеpей, Изгибающий yжас в изгибах коленей, в поклон до могил деpевянным цветам. Побежали глаза, по стволам по pядам. Покатилось лицо, по камням по следам Безpазмеpной дыpой yкpывая тpавy. Hасовсем позабыть...
Lotta: Августа Пчельникова ПТИЧКА - А, попалась, птичка, стой! Не уйдёшь из сети; Не расстанемся с тобой Ни за что на свете! - Ах, зачем, зачем я вам, Маленькие дети! Отпустите полетать, Развяжите сети! - Нет, не пустим, птичка, нет! Оставайся с нами: Мы дадим тебе конфет, Чаю с сухарями... - Ах, конфет я не клюю, Не люблю я чаю: В поле мошек я ловлю, Зёрнышки сбираю... - Там замёрзнешь ты зимой Где-нибудь на ветке; А у нас-то в золотой Будешь жить ты клетке! - О! Не бойтесь: в тёплый край Улечу зимою. А в неволе - светлый рай Будет мне тюрьмою. - Птичка, птичка! Как любить Мы тебя бы стали! Не позволили б грустить: Всё б тебя ласкали. - Верю, детки; но для нас Вредны ваши ласки: С них закрыла бы как раз Я навеки глазки. - Правда, правда! Птичка, ты Не снесёшь неволи... Ну, так Бог с тобой - лети И живи на воле! 1859
hi!: Леонид Филатов ПЕСЕНКА ОБ ИГРЕ Все мы в детстве во что-то играли, Все мы толк понимали в игре, - Кто-то гаммы играл на рояле, Кто-то с кошкой играл во дворе. Мы слегка подросли, но поди ж ты! – В наших играх все тот же азарт, – Мы играем в кино и на бирже, Мы играем в войну и в бильярд. Сколько игр на земле настоящих, Что не знаешь, какую избрать!.. Только жаль, что однажды и в ящик Нам придется уныло сыграть. Ну так что ж, мы свое отыграли, Пусть другие приступят к игре – Кто-то станет бренчать на рояле, Кто-то кошку гонять во дворе…
Anja: Марина Цветаева Идешь, на меня похожий, Глаза устремляя вниз. Я их опускала – тоже! Прохожий, остановись! Прочти – слепоты куриной И маков набрав букет, Что звали меня Мариной И сколько мне было лет. Не думай, что здесь – могила, Что я появлюсь, грозя... Я слишком сама любила Смеяться, когда нельзя! И кровь приливала к коже, И кудри мои вились... Я тоже была, прохожий! Прохожий, остановись! Сорви себе стебель дикий И ягоду ему вслед, Кладбищенской земляники Крупнее и слаще нет. Но только не стой угрюмо, Главу опустив на грудь. Легко обо мне подумай, Легко обо мне забудь. Как луч тебя освещает! Ты весь в золотой пыли... И пусть тебя не смущает Мой голос из-под земли.
hi!: Андрей Соколов "Уходя-уходи, уходи, уходи И не стой под дождем, И меня ты не жди. Не смотри, не рыдай, Не зови, не зови И не смей говорить Ты о нашей любви... Подожди, подожди, подожди, подожди Ты хотела сказать: "Все у нас впереди", Ты в бездонную ночь Без меня не спеши И не слушай ты сплетен Усталой души... Уходя-уходи, уходи, уходи И за встречу с тобой Ты меня извини, Извини безвозвратно Ушедшие дни И меня от себя прогони, прогони... Уходя-уходи, уходи, уходи Вслед за солнечным летом Будут плакать дожди И мы вместе с дождем Будем долго рыдать К сожаленью, тебе- Не понять, не понять... Уходя-уходи, уходи, уходи И за встречу с тобой Ты меня извини, Извини безвозвратно Ушедние дни И меня от себя прогони, прогони..."
стихия: Ну, целуй меня, целуй, Хоть до крови, хоть до боли. Не в ладу с холодной волей Кипяток сердечных струй. Опрокинутая кружка Средь веселых не для нас. Понимай, моя подружка, На земле живут лишь раз! Оглядись спокойным взором, Посмотри: во мгле сырой Месяц, словно желтый ворон, Кружит, вьется над землей. Ну, целуй же! Так хочу я. Песню тлен пропел и мне. Видно, смерть мою почуял Тот, кто вьется в вышине. Увядающая сила! Умирать так умирать! До кончины губы милой Я хотел бы целовать. Чтоб все время в синих дремах, Не стыдясь и не тая, В нежном шелесте черемух Раздавалось: «Я твоя». И чтоб свет над полной кружкой Легкой пеной не погас — Пей и пой, моя подружка: На земле живут лишь раз! © Сергей Есенин
hi!: Ольга Райхерт Научиться говорить: "Нет!" Позабыть холодный вкус слез, Отличать от темноты свет, А вопросом отвечать на вопрос. Знать, что всем замена есть. Что ж, Если честь теперь пустой звук... Не внимать твоим словам: ложь. Без обиды уходить вдруг. Не заметить, если кто ждет. Спать без снов и не искать зря... Ты ведь этого хотел Вот: Научилась быть, как все, я.
Lotta: Козьма Прутков Марш вперед! Ура...Россия! Лишь амбиция была б! Брали форты не такие Бутеноп и Глазенап! Продолжай атаку смело, Хоть тебе и пуля в лоб - Посмотри, как лезут в дело Глазенап и Бутеноп. А отбой когда затрубит, Не минуй румяных баб - Посмотри, как их голубят Бутеноп и Глазенап. Если двигаются тихо, Не жалей солдатских... - Посмотри, как порют лихо Глазенап и Бутеноп. Пусть тебя навылет ранят, Марш вперед на вражий штаб - Слышишь, там как барабанят Бутеноп и Глазенап. Но враги уж отступают, В их серца проник озноб - Посмотри, как их пугают Глазенап и Бутеноп. Стой! Шабаш! Языци сдались, Каждый стал России раб - Посмотри, как запыхались Бутеноп и Глазенап. Мир подписан, все пируют, Бал дает бригадный поп - Посмотри, как вальсируют Блазенап и Гутеноп.
hi!: Алька Кудряшова (Изюбрь) Вот собака-удача бежит за подброшенной палкой, Я хотела к тебе, но внезапно закончился день. Я хочу с тобой жить в невеселом заброшенном парке, Где деревья степенно спускаются к самой воде. Где свистят соловьи и гуляют печальные кони, Малахитовым бархатом мох у подножия стен, Там я стану спокойней, наверное даже покорней, Буду тихо шептать "я люблю", расстилая постель. Расстилая постель, расплетая усталые пряди Рассыпая мерцающий шелк небогатой косы, Постучишь, переступишь порог, поцелуешь не глядя. И заплачет в своей колыбели проснувшийся сын... Отменить. Не сюжет. Из меня никудышная парка, Даже в собственной жизни сбиваюсь на спетый мотив. Я хочу с тобой жить в невеселом заброшенном парке, Где гуляют ветра и сплетаются наши пути. Где простуженный голос сплетается с вымокшим летом. Где смеяться, ругаться, курить, говорить невпопад Прижиматься друг к другу под старым изодранным пледом. Расплетая пушистые косы - живой водопад. Тоже, в общем, неплохо, но скучно, придуманно, плоско, Предпоследний трамвай вперевалку по рельсам бежит. Ветер треплет короткие лохмы отросшей прически. Черт бы с ним. Это всё ерунда. Я хочу с тобой жить.
hi!: Олег Ладыженский ПРЕЛЮДИЯ На кресле вздрогнет старый плед И кресло накренится, И лунный свет, как чей-то след, Пройдется по странице, Скользнет к чернильнице перо, Луна отбросит маску, Перешагнув через порог, Заглянет в гости сказка. Она присядет у огня, Потянется за чаем, Она начнет просить меня Придумать ей начало, Возьмет в шкафу ее рука Пылившиеся краски И ляжет первая строка: "Так начиналась сказка"...
Anja: http://i-am-laska-too.livejournal.com/ Все больше желтой седины В березовых зеленых косах. В молчаньи неба глубины - Печаль прозрачной тишины, И без ответа рой вопросов. И ранним утром не роса - Холодный иней серебрится. И незаметная слеза Вдруг, разрешенья не спрося, Замерзнет каплей на реснице. А беспокойная душа Понять не может, что ей надо: Лететь, куда-то вдаль спеша, Мечтать о прошлом, чуть дыша, Иль, не дыша, ждать встречу взглядов.
hi!: Вероника Долина Помилуй, Боже, стариков, Их головы и руки! Мне слышен стук их башмаков На мостовых разлуки. Помилуй, Боже, стариков, Их шавок, Васек, мосек... Пучок петрушки, и морковь, И дырочки авосек. Прости им злые языки И слабые сосуды, И звук разбитой на куски Фарфоровой посуды. И пожелтевшие листки Забытого романа, И золотые корешки Мюссе и Мопассана. Ветхи, как сами старики, Немодны их одежды. Их каблуки, их парики - Как признаки надежды. На них не ляжет пыль веков, Они не из таковских. Помилуй, Боже, стариков! Помилуй, Боже, стариков... Особенно - московских.
hi!: Вероника Тушнова Сто часов счастья... Разве этого мало? Я его, как песок золотой, намывала, собирала любовно, неутомимо, по крупице, по капле, по искре, по блестке, создавала его из тумана и дыма, принимала в подарок от каждой звезды и березки... Сколько дней проводила за счастьем в погоне на продрогшем перроне, в гремящем вагоне, в час отлета его настигала на аэродроме, обнимала его, согревала в нетопленном доме. Ворожила над ним, колдовала... Случалось, бывало, что из горького горя я счастье свое добывала. Это зря говорится, что надо счастливой родиться. Нужно только, чтоб сердце не стыдилось над счастьем трудиться, чтобы не было сердце лениво, спесиво, чтоб за малую малость оно говорило "спасибо". Сто часов счастья, чистейшего, без обмана. Сто часов счастья! Разве этого мало?
Lotta: А.С.Пушкин Юношу, горько рыдая, ревнивая дева бранила; К ней на плечо преклонен, юноша вдруг задремал. Дева тотчас умолкла, сон его легкий лелея, И улыбалась ему, тихие слезы лия.
Мирра: Борис Пастернак * * * Быть знаменитым некрасиво. Не это подымает ввысь. Не надо заводить архива, Над рукописями трястись. Цель творчества - самоотдача, А не шумиха, не успех. Позорно, ничего не знача, Быть притчей на устах у всех. Но надо жить без самозванства, Так жить, чтобы в конце концов Привлечь к себе любовь пространства, Услышать будущего зов. И надо оставлять пробелы В судьбе, а не среди бумаг, Места и главы жизни целой Отчеркивая на полях. И окунаться в неизвестность, И прятать в ней свои шаги, Как прячется в тумане местность, Когда в ней не видать ни зги. Другие по живому следу Пройдут твой путь за пядью пядь, Но пораженья от победы Ты сам не должен отличать. И должен ни единой долькой Не отступаться от лица, Но быть живым, живым и только, Живым и только до конца. 1956
hi!: Олег Ладыженский Пустая комната и темное окно. В пустую комнату вхожу, как входят в реку, и все мне чудится -- остановилось время, а я иду, и время дышит за спиной. Пустая комната и лампа в сто свечей, и темнота, как стая птиц с осенних веток, Но матерьяльность электрического света Бессильна против метафизики ночей. Пустая комната -- знакомые черты. Еще три дня, как ты придешь ее заполнить, еще три дня отведено мне, чтоб запомнить привычки ночи и улыбку пустоты.
Ирината: Сегодня - 130 лет со дня рождения замечательного поэта Саши Чёрного. ДВА ЖЕЛАНИЯ 1 Жить на вершине голой, Писать простые сонеты... И брать от людей из дола Хлеб, вино и котлеты. 2 Сжечь корабли и впереди, и сзади, Лечь на кровать, не глядя ни на что, Уснуть без снов и, любопытства ради, Проснуться лет чрез сто. <1909>
Филифьонка: Эгоистичное. Кончики пальцев Ирина Конова (молодой поэт))) Я знаю, что тысячи жал есть у тысячи слов, Но каждое весит не больше, чем слово "любовь", И сколько бы игл не вонзилось под кожу мою, Нет мази нежнее, чем нежное слово "люблю", И смерть - только сказка, и жизнь - только бархат и шелк, Когда ты меня осторожно целуешь в висок, И можешь ли верить, что эта заявка на стих Рождалась, как мысли о кончиках пальцев твоих?
hi!: Олег Ладыженский Разбиты стекла в нашем витраже И не помогут жалобные речи. Пора учиться тверже быть и резче, Пора учиться говорить: - До встречи! И знать, что мы не встретимся уже.
Ирината: Роберт Рождественский Этих снежинок смесь. Этого снега прах. Как запоздалая месть летнему буйству трав. Этих снежинок явь, призрачное крыло. Белого небытия множественное число... Этого снега нрав. Этого снега боль: в небе себя разъяв, стать на земле собой. Этого снега срок. Этого снега круг. Странная мгла дорог, понятая не вдруг. Выученная наизусть, начатая с азов, этого снега грусть. Этого снега зов. Медленной чередой падающие из тьмы в жаждущую ладонь прикосновенья зимы.
hi!: Дмитрий Якимов (zrbvjd) Малыш и Карлссон. P.S. Здравствуй, Малыш. Все нормально. Живу на крыше. Я все такой. По-прежнему вздорный. Рыжий. В меру упитан. В полном расцвете лет. Да, не летаю. В общем и целом - не с кем. И не считаю небо занятьем детским. Ты -то хоть помнишь? Нет, ты не помнишь. Нет. Кристера видел. Спился. Весьма уныло Выглядит на панели твоя Гунилла. А про тебя я в курсе из новостей. Стал депутатом в риксдаге ты или где там? Сто дураков внимают твоим советам. Ты не пустил на крышу своих детей. Тихо кругом. И пусто. Ну, разве кошка Черная промелькнет в слуховом окошке, С улицы донесется неясный вздор. Я, не меняя, переодену гетры. Все как обычно. Осень. Дожди и ветры. Лень есть варенье и проверять мотор. Я не летаю. Я не могу - с другими. Кстати... Ты и не знал - у меня есть имя... И не узнаешь, но подводя итог, Я не виню тебя. Все мне вполне понятно. Капли из низкой тучи еще бодрят, но... Просто, Малыш, ты вырос... А я не смог. И ответ от Автора "Zavhz": Карлсон, слушай, я занят, поэтому в двух словах, Пишу в интернет, по почте уже не дойдёт: Лети если можешь, спускайся так, на ногах. Если не можешь - пришлю пожарный расчёт Дом подготовлен к сносу, я всё подписал, И даже десять тыщ паровых машин Те, которые ты тогда обещал Не остановят бульдозер. Реальный. Один. Помнишь от старости умер мой первый щенок? Сын его внука грызёт ковёр у окна. Те говоришь - я мог, ничего я не мог, А моё имя, да что теперь имена...
hi!: Ирина Одоевцева - В этом мире любила ли что-нибудь ты?... - Ты, должно быть, смеешься? Конечно любила. - Что? - Постой. Дай подумать! Духи, и цветы, И еще зеркала... Остальное забыла.
Anja: Марина Цветаева Так вслушиваются (в исток Вслушивается - устье) Так внюхиваются в цветок: Вглубь - до потери чувства! Так в воздухе, который синь, - Бездна, которой дна нет Так дети в синеве простынь Всматриваются в память Так вчувтсвывается в кровь Отрок - доселе лотос Так влюбливаются в любовь: Впадываются в пропасть Так в ткань врабатываясь, ткач Ткёт свой последний пропад Так дети, вплакиваясь в плач, Вшёптываются в шёпот Так вплясываются (Велик Бог - посему крути"тесь!) Так дети вкрикиваются в крик Вмалчиваясь в тихость Так жалом тронутая кровь Жалуется - без ядов! Так влюбливаются в любовь Впадываются в: падать
hi!: САША ЧЕРНЫЙ Из палатки вышла дева В васильковой нежной тоге, Подошла к воде, как кошка, Омочила томно ноги И медлительным движеньем Тогу сбросила на гравий,- Я не видел в мире жеста Грациозней и лукавей! Описать ее фигуру - Надо красок ведер сорок... Даже чайки изумились Форме рук ее и бедер... Человеку же казалось, Будто пьяный фавн украдкой Водит медленно по сердцу Теплой, бархатной перчаткой. Наблюдая хладнокровно Сквозь камыш за этим дивом, Я затягивался трубкой В размышлении ленивом: Пляж безлюден, как Сахара,- Для кого ж сие творенье Принимает в море позы Высочайшего давленья И ответило мне солнце: "Ты дурак! В яру безвестном Мальва цвет свой раскрывает С бескорыстием чудесным... В этой щедрости извечной Смысл божественного свитка... Так и девушки, мой милый, Грациозны от избытка". Я зевнул и усмехнулся... Так и есть: из-за палатки Вышел хлыщ в трико гранатном, Вскинув острые лопатки. И ему навстречу дева Приняла такую позу, Что из трубки, поперхнувшись, Я глотнул двойную дозу...
hi!: Ася Анистратенко ангел мой, пена твоих небес не опускается ниже кровли... долго маячил у изголовья, думал о чем-то. потом исчез. я просыпалась, смотрела в ночь через ресничную паутину, видела: ангел меня покинул, снова проваливалась на дно... ангел мой, тень твоего крыла неотличима от тени дыма. я привыкала не быть хранимой, делала то, что могла - ждала, перерождалась, была никем, переходила миры и меры: недоставало крупинки веры, чтобы повеситься на крюке, день начинался - белей листа, ночь приходила - и все сначала... делала то, что могла. молчала. ангел вернулся, но не застал.
An'ka: Аркадий Рывлин. Цветы от Маяковского. Поэма. Это было в Париже, Маяковский влюбился, но без взаимности. Однако даже после отъезда поэта на имя Татьяны Яковлевой долгие годы шли цветы - цветы от Маяковского. "Я всё равно тебя когда-нибудь возьму, одну или вдвоём с Парижем!" Из письма В.Маяковского к Т.Яковлевой Париж говорит о её осанке: - Русская, но парижской чеканки. И взгляд у неё, как весна распахнут И чем-то похожа она на яхту. А он ледокол из страны Советов, Таранящий время и лёд планеты. И я никогда себе не предствлю,- Что где-то и кем-то он вдруг оставлен. I. Что ледоколу льдинки ломкие И что ему бураны яростные?! Но от него уходит тонкая, Но от него уходит парусная, Уходит самая красивая, ЛЮБИМАЯ, но мало любящая. И сдерживать себя не в силах, Я кричу ей в прошлое из будущего: - Не уходите! Нет! Не надо! Ведь это флагман, а на вахтах Как важно для такой громадины, Чтоб рядом - тоненькая яхта. И с точки зрения поэзии Я сразу отвергаю мнение, Что гению всего полезнее, Когда любовь бросает гения. Я ПРОТИВ! И, неуспокоенный, Я не хочу, чтоб у ПОЭТА Такой ценой, ценой пробоины Рождалось новое "Про это". И нового не надо "Облака" Ценой крушенья в человеке, Но женщина, всех краше обликом. УШЛА. И НАВСЕГДА. НАВЕКИ. II. Был отказ её, как удар. Он уехал в рассветном дыме, Но парижский свой гонорар Он оставил парижской фирме. И теперь - то ли первый снег, То ли дождь на стекле полосками - В дверь стучится к ней человек, Он с цветами от Маяковского. И теперь, как просил поэт, Ей букеты вручают броские,- То ли чёрных тюльпанов свет, То ли лунных гортензий свет, То ли пармских фиалок свет, - Со словами: - от Маяковского. Стук рассыльных, как всякий стук. Но нелепо, нежданно, странно. Маяковский - и астры вдруг! Маяковский - и вдруг тюльпаны! Маяковский - и розы чайные! Что в них - нежность или отчаянье?! Или сила, что не расплескана?! Или рыцарство Маяковского ?! Или ревность, что не отточена, Что любой букет - как пощёчина?! III. И, может робок и не смел, Я не был прав, когда поэта Сберечь хотел, укрыть хотел, От этой боли без ответа. Всё было б чище и ровней Цветы б не шли со звёздной силой Так, может быть, спасибо ей?! Спасибо, что не полюбила?! Спасибо, что идут цветы... Но как бессмысленно решенье, Что, может, высшей красоты - Нет без высокого крушенья. Мне горько, что другим я был, Что слишком ровен и спокоен - Я от крушений уходил Я хоронился от пробоин. IV. Цветы! Она их то клянёт! А то, смущаясь поневоле, Берёт, но не цветы берёт, А, кажется, букеты боли. В них лучами освещённых, Ей робко светят, обнаружась, И вся его незащищенность, Беспомощность и неуклюжесть. И пусть один под звёздным крошевом И пусть навек любимой брошен он, Но я завидую по совести Той боли и неразделённости. Завидую, что - нежен, груб ли я, - А нет ни вьюг, ни ветров дымных, Свераккуратно, сверхвзаимно Завидую обиде рубящей, Да и цветам свежей, чем губы... Он шлёт их даже и нелюбящей, А я не шлю и той, что любит! V. У рассыльных привычный труд, - Снег ли, дождик ли над киосками, - А букеты его идут со словами: - от Маяковского. А потом этой смерти бред Застрелился... Весна московская Маяковского больше нет... А букеты - от Маяковского. Эти фирменные, усадебные, Что вовеки не станут свадебными, Эти самые бесподобные! Только всё-таки не надгробные! Жизнь ломается. Ветер крут. А букеты его идут, А букеты его идут, Хоть Париж уже под фашистами, А букеты его идут, И дрожат лепестки росистые. И чтоб выжить, она пока Продаёт их - зима ли лето ли! Эти чёрые облака, Эти белые облака, Эти красные облака, Что зовут его букетами! VI. А потом несёт букеты Чёрных угольных брикетов И морковок двух букет, Как однажды нёс поэт. "Не домой, не на суп, А к любимой в гости Две морковинки несу За зелёный хвостик". Две морковки, как чудо, Может, он их на рассвете Из 20-го, оттуда Ей доставил в 43-й ... И розы вдруг не пахнут розами, Пусть даже их недавно срезали, А пахнут буднями и прозою Куда скорее, чем поэзией. И хризантем осенних золото Воспетых красками и строфами, Когда в глазах темно от голода,- Вдруг пахнет хлебом и картофелем. Или чашкою кофе,или запахом крема... Не букеты, а строфы лепестковой поэмы. Строфы нерифмовались, А скорей продавались, Но без этой поэмы Очень многое немо. Без такого сиянья Без такого свеченья, Как е полно собранье Всех его сочинений. И завидую снова, Что похожих на эти Ни полстрочки, ни слова Я не создал на свете. Яхта! Яхта! В глазах - слеза. И сейчас через годы вижу я Были алыми паруса, - Стали красными и рыжими. И всё чаще теперь, наверное, О Москве она вспоминает, - А любовь, что была отвергнута, И её, и Париж спасает... Вот уже и Берлин берут, А букеты его идут, Жёны мёртвых уже не ждут, А букеты его идут. И хоть старости лет маршрут, Старость сумрачна и сурова, А букеты его идут - От живого и молодого. И за жизнь, за любовь разгубленную, Это ими он голосует, Недолюбленное долюбливает И к любимой своей ревнует. И равняться с ним, видно, нечего, Но коль встречу судьбу такую, Чем же я долюблю ушедшее?! Чем же я тогда доревную?!
hi!: Олег Ладыженский Так и живем. То платим, то не платим За все, что получаем от судьбы, И в рубище безмолвные рабы, И короли, рабы в парчовом платье, Так и живем, не слыша зов трубы. Мы не хотим, не можем и не знаем, Что дальше, что потом, что за углом, Мы разучились рваться напролом, А тот, кто мог -- он быстро забывает И прячет взгляд за дымчатым стеклом. Все, как один -- воспитанны, одеты И даже (что греха таить?) умны, Мы верим Фрейду и не верим в сны, Какие-то в нас струны не задеты, А в детях уже нет такой струны.
Lotta: Сергей Есенин Клюеву Теперь любовь моя не та. Ах, знаю я, ты тужишь, тужишь О том, что лунная метла Стихов не расплескала лужи. Грустя и радуясь звезде, Спадающей тебе на брови, Ты сердце выпеснил избе, Но в сердце дома не построил. И тот, кого ты ждал в ночи, Прошел, как прежде, мимо крова. О друг, кому ж твои ключи Ты золотил поющим словом? Тебе о солнце не пропеть, В окошко не увидеть рая. Так мельница, крылом махая, С земли не может улететь.
Ирината: Владислав Ходасевич 1 Как силуэт на лунной синеве, Чернеет ветка кружевом спаленным. Ты призраком возникла на траве - Как силуэт на лунной синеве, - Ты вознесла к невнемлющей листве Недвижность рук изгибом исступленным... Как силуэт на лунной синеве, Чернеет ветка кружевом спаленным. 2 Из-за стволов забвенная река Колеблет пятна лунной пуантели. О, как чиста, спокойна и легка Из-за стволов - забвенная река! Ты темная пришла издалека Забыть, застыть у светлой колыбели. Из-за стволов забвенная река Колеблет пятна лунной пуантели...
hi!: ШАРЛЬ БОДЛЕР Скажи, откуда ты приходишь, Красота? Твой взор - лазурь небес иль порожденье ада? Ты, как вино, пьянишь прильнувшие уста, Равно ты радости и козни сеять рада. Заря и гаснущий закат в твоих глазах, Ты аромат струишь, как будто вечер бурный; Героем отрок стал, великий пал во прах, Упившись губ твоих чарующею урной. Прислал ли ад тебя иль звездные края? Твой Демон, словно пес, с тобою неотступно; Всегда таинственна, безмолвна власть твоя, И все в тебе - восторг, и все в тебе преступно! С усмешкой гордою идешь по трупам ты, Алмазы ужаса струят свой блеск жестокий, Ты носишь с гордостью преступные мечты На животе своем, как звонкие брелоки. Вот мотылек, тобой мгновенно ослеплен, Летит к тебе - горит, тебя благословляя; Любовник трепетный, с возлюбленной сплетен, Как с гробом бледный труп сливается, сгнивая. Будь ты дитя небес иль порожденье ада, Будь ты чудовище иль чистая мечта, В тебе безвестная, ужасная отрада! Ты отверзаешь нам к безбрежности врата. Ты Бог иль Сатана? Ты Ангел иль Сирена? Не все ль равно: лишь ты, царица Красота, Освобождаешь мир от тягостного плена, Шлешь благовония и звуки и цвета!
hi!: Марта Яковлева бесконечная осень, листвы круговая порука снегопад за окном - романтичная прорва безделья мы пытаемся выжить, пытаемся жить друг без друга и срываемся изредка на "а хочешь, я дам тебе денег?" ведь так хочется сделать хоть что-то: сорваться, приехать под листвой закружить в сумасшедшем, безоблачном танце задыхаться как прежде вдвоем от безумного смеха и не знать почему.... одеваться, потом раздеваться, собираться гулять, да так никуда и не ехать... бесконечная осень. до хруста зачитан бегбедер от гламурных газет - типографская корка на пальцах мы пытаемся жить, а выходит: "ну хочешь, приеду?" и скрываясь от зеркала, быстро бежишь одеваться... ведь так хочется глупо шутитить, не боясь неприятий, говорить до утра обо всем без вина и смотреть телевизор и руки не разжать из короткого круга объятий да и ехать все-го то чуть-чуть, не нужна даже виза... да и ехать все-го то чуть-чуть - не Сибирь, не Тольяти... ну а после в привычную морось рутиновых будней бесконечная нежность запекшейся коркой застынет "мы научимся жить друг без друга, мы больше не будем" и короткий звонок в воскресенье как пуля навылет "приезжай, приезжай, приезжай... я соскучилась, дурень"
Lotta: Осип Мандельштам Песня на эти стихи звучала рефреном в спектакле Петра Фоменко "Бесприданница" - в цыганской манере. Сегодня ночью, не солгу, По пояс в тающем снегу Я шел с чужого полустанка. Гляжу - изба: вошел в сенцы, Чай с солью пили чернецы, И с ними балует цыганка. У изголовья, вновь и вновь, Цыганка вскидывает бровь, И разговор ее был жалок. Она сидела до зари И говорила:- Подари. Хоть шаль, хоть что, хоть полушалок... Того, что было, не вернешь, Дубовый стол, в солонке нож, И вместо хлеба - ёж брюхатый; Хотели петь - и не смогли, Хотели встать - дугой пошли Через окно на двор горбатый. И вот проходит полчаса, И гарнцы черного овса Жуют, похрустывая, кони; Скрипят ворота на заре, И запрягают на дворе. Теплеют медленно ладони. Холщовый сумрак поредел. С водою разведенный мел, Хоть даром, скука разливает, И сквозь прозрачное рядно Молочный день глядит в окно И золотушный грач мелькает.
Ирината: Алаверды! Владимир Высоцкий Старый дом Что за дом притих, Погружён во мрак, На семи лихих Продувных ветрах, Всеми окнами Обратясь во мрак, А воротами — На проезжий тракт? Ох, устать я устал, а лошадок распряг. Эй, живой кто-нибудь, выходи, помоги! Никого — только тень промелькнула в сенях Да стервятник спустился и сузил круги. В дом заходишь, как Всё равно в кабак, А народишко: Каждый третий — враг. Воротят скулу — Гость непрошеный! Образа в углу И те перекошены. И затеялся смутный, чудной разговор, Кто-то песню стонал да гармошку терзал, И припадочный малый — придурок и вор — Мне тайком из-под скатерти нож показал. "Кто ответит мне — Что за дом такой, Почему — во тьме, Как барак чумной? Свет лампад погас, Воздух вылился... Али жить у вас Разучилися? Двери настежь у вас, а душа взаперти. Кто хозяином здесь? Напоил бы вином". А в ответ мне: "Видать, был ты долго в пути И людей позабыл — мы всегда так живём: Траву кушаем — Век на щавеле, Скисли душами, Опрыщавели. Да ещё вином Много тешились — Разоряли дом, Дрались, вешались". — "Я коней заморил, от волков ускакал. Укажите мне край, где светло от лампад. Укажите мне место, какое искал, — Где поют, а не плачут, где пол не покат". — "О таких домах Не слыхали мы, Долго жить впотьмах Привыкали мы. Испокону мы — В зле да шёпоте, Под иконами В чёрной копоти". И из смрада, где косо висят образа, Я башку очертя шёл, свободный от пут, Куда ноги вели да глядели глаза, Где нестранные люди как люди живут. ...Сколько кануло, сколько схлынуло! Жизнь кидала меня — не докинула. Может, спел про вас неумело я, Очи чёрные, скатерть белая?! 1974
hi!: Римма Казакова Наверное, надо любить тоньше, наверное, можно любить больше. А я люблю - как живу - неровно: то слишком мало, то слишком огромно, чуть слышным шепотом - или громко, навечно, накрепко - или ломко. Люблю беззаветно, упорно, верно,- и незаметно, и откровенно. Люблю и беспомощно - и уверенно. Так, как загадано. Так, как повелено. Люблю - как воюю и как играю! Люблю - как будто вот-вот потеряю... День ото дня - и круче, и гуще, всем настоящим и всем грядущим. Наверное, можно и проще, и глаже. Но я - вот так. Полюби меня так же.
hi!: А.Анистратенко табачная лавка закрыта. в мансарде открыто окно. на улице этой забытой ты не был настолько давно, что сердце не дрогнет, не ахнет, до верхних взлетев этажей, где пахнет - как в памяти пахнет, а в жизни не пахнет уже, где в зиму заклеены рамы, где ставят тарелки на стол, и ангел сияет охранный, не ведая глада и срама, за вздыбленным серым мостом. тебя ли сюда ли водили, носили на нежных руках, тебя ли в тебе ль находили, да не обретали никак? житье уместилось в котомку, бытье - в невеликий карман, и нечего ссыпать потомкам, чтоб горю учить от ума. зашторены окна в домах. идешь по затянутой ране - асфальтовым свежим пластом, и нет одиночеству равных, и рядом не нужен никто. и просишь - не страсти телесной, не теплого дома приют, но - стылой, суровой, словесной любови другого замеса: ее в лотерее небесной на милость тебе подают. на ней не протянешь до лета, ни крошки не вытрясешь хлеба, пустой не насытишь живот. но выстроишь столбик нелепый – и лыбишься, как идиот.
hi!: Елена Касьян Посмотри, я ни пряник испечь, ни огонь развести, ни птенцов боронить. Я от ласки любой застываю столбом соляным и немею... Да меня этим бабским наукам учить – словно пальцем по небу водить. Я болтаюсь, как шарик на ниточке, и ничего не умею. И тебе не понять, что же ноет во мне и дрожит нутряной пустотой Там, где боль уже выскребла всё добела, подчистую... Это память, припав к пуповине, тихонько питается мной и тобой. Отпусти, обкуси эту нитку, пусть кто-то привяжет другую! Небо падает навзничь, но ты подхвати его на руки, словно дитя. Подхвати и подбрось высоко-высоко, как резиновый мячик. А потом просто стой дураком и смотри, как попарно летят и летят Надувные смешные шары: мальчик-девочка, девочка-мальчик...
Ирината: Булат Окуджава Стать богатеем иной норовит, Золото копит, ночами не спит. Не всё то золото, не всё то золото, Хоть и сверкает и даже звенит. Можно театр позолотой покрыть, Можно коврами весь пол устелить. Но вдохновение для представления Разве возможно за деньги купить?! Можно построить из вымыслов дом, Можно устроить и празднества в нём. Но не построится и не устроится Счастье своё на несчастье чужом. Вилами можно писать на воде. Друг дорогой познается в беде. И примечательно, то замечательно, Что без любви нету жизни нигде. Чистое сердце в дорогу готовь, Древняя мудрость сгодиться и вновь. Не покупаются, не покупаются - Доброе имя, талант и любовь.
Ирината: Борис Рыжий Скажи мне сразу после снегопада — мы живы или нас похоронили? Нет, помолчи, мне только слов не надо ни на земле, ни в небе, ни в могиле. Мне дал Господь не розовое море, не силы, чтоб с врагами поквитаться — возможность плакать от чужого горя, любя, чужому счастью улыбаться. ...В снежки играют мокрые солдаты — они одни, одни на целом свете... Как снег чисты, как ангелы — крылаты, ни в чём не виноваты, словно дети.
Lotta: Сергей Есенин Не жалею, не зову, не плачу, Все пройдет, как с белых яблонь дым. Увяданья золотом охваченный, Я не буду больше молодым. Ты теперь не так уж будешь биться, Сердце, тронутое холодком, И страна березового ситца Не заманит шляться босиком. Дух бродяжий! ты все реже, реже Расшевеливаешь пламень уст О, моя утраченная свежесть, Буйство глаз и половодье чувств! Я теперь скупее стал в желаньях, Жизнь моя, иль ты приснилась мне? Словно я весенней гулкой ранью Проскакал на розовом коне. Все мы, все мы в этом мире тленны, Тихо льется с кленов листьев медь... Будь же ты вовек благословенно, Что пришло процвесть и умереть.
Ирината: Евгений Евтушенко Зашумит ли клеверное поле, заскрипят ли сосны на ветру, я замру, прислушаюсь и вспомню, что и я когда-нибудь умру. Но на крыше возле водостока встанет мальчик с голубем тугим, и пойму, что умереть — жестоко и к себе, и, главное, к другим. Чувства жизни нет без чувства смерти. Мы уйдем не как в песок вода, но живые, те, что мертвых сменят, не заменят мертвых никогда. Кое-что я в жизни этой понял,— значит, я недаром битым был. Я забыл, казалось, все, что помнил, но запомнил все, что я забыл. Понял я, что в детстве снег пушистей, зеленее в юности холмы, понял я, что в жизни столько жизней, сколько раз любили в жизни мы. Понял я, что тайно был причастен к стольким людям сразу всех времен. Понял я, что человек несчастен, потому что счастья ищет он. В счастье есть порой такая тупость. Счастье смотрит пусто и легко. Горе смотрит, горестно потупясь, потому и видит глубоко. Счастье — словно взгляд из самолета. Горе видит землю без прикрас. В счастье есть предательское что-то — горе человека не предаст. Счастлив был и я неосторожно, слава богу — счастье не сбылось. Я хотел того, что невозможно. Хорошо, что мне не удалось. Я люблю вас, люди-человеки, и стремленье к счастью вам прощу. Я теперь счастливым стал навеки, потому что счастья не ищу. Мне бы — только клевера сладинку на губах застывших уберечь. Мне бы — только малую слабинку — все-таки совсем не умереть.
почИмучка: Ангел хранитель... Я иду за тобой след в след Легким ветром летней прохлады; Ты уверена: меня здесь нет, Но запомни: я где-то рядом. Я храню тебя от невзгод, Неудач и опасных падений; Не заметишь ты мой полет, Я своей не оставлю тени. Засыпая, ты каждый раз И подумать не можешь даже, Что с тебя не свожу я глаз, Твои волосы нежно глажу. А под утро, рядом с тобою, На подушке пригревшись сладко, Желтым зайчиком, не беспокоя, Улыбаюсь тебе украдкой. Я по жизни с тобой иду, А она не стоит на месте; Ты поверь мне, любую беду Легче выдержать только вместе. Видишь два крыла за спиной? Я не птица, не душ похититель; Просто я навсегда с тобой, Просто я - твой ангел-хранитель. (Серёнька Маркин)
Ирината: Иосиф Бродский Михаилу Барышникову Классический балет есть замок красоты, чьи нежные жильцы от прозы дней суровой пиликающей ямой оркестровой отделены. И задраны мосты. В имперский мягкий плюш мы втискиваем зад, и, крылышкуя скорописью ляжек, красавица, с которою не ляжешь, одним прыжком выпархивает в сад. Мы видим силы зла в коричневом трико, и ангела добра в невыразимой пачке. И в силах пробудить от элизийской спячки овация Чайковского и Ко. Классический балет! Искусство лучших дней! Когда шипел ваш грог, и целовали в обе, и мчались лихачи, и пелось бобэоби, и ежели был враг, то он был -- маршал Ней. В зрачках городовых желтели купола. В каких рождались, в тех и умирали гнездах. И если что-нибудь взлетало в воздух, то был не мост, а Павлова была. Как славно ввечеру, вдали Всея Руси, Барышникова зреть. Талант его не стерся! Усилие ноги и судорога торса с вращением вкруг собственной оси рождают тот полет, которого душа как в девках заждалась, готовая озлиться! А что насчет того, где выйдет приземлиться, -- земля везде тверда; рекомендую США.
hi!: Гийом Аполинер Под мостом Мирабо тихо катится Сена И уносит любовь Лишь одно неизменно Вслед за горем веселье идет непременно Пробил час наступает ночь Я стою дни уходят прочь И в ладони ладонь мы замрем над волнами И под мост наших рук Будут плыть перед нами Равнодушные волны мерцая огнями Пробил час наступает ночь Я стою дни уходят прочь Уплывает любовь как текучие воды Уплывает любовь Как медлительны годы Как пылает надежда в минуту невзгоды Пробил час наступает ночь Я стою дни уходят прочь Вновь часов и недель повторяется смена Не вернется любовь Лишь одно неизменно Под мостом Мирабо тихо катится Сена Пробил час наступает ночь Я стою дни уходят прочь Перевод Н. Стрижевской
Мирра: Александр Файнберг ГАУПТВАХТА С актерами я пропил увольненье. На гауптвахте нынче, значит, спим. Эй, комендант! А рядовой Шекспир не ночевал в твоём подразделенье? Полковничек, отставить наставленья. Начальник мой не ты, а ход светил. Вот я сегодня за Верону пил, за гения эпохи Возрожденья. А ты рождён всего лишь комендантом. Гляди, не стань, вояка, арестантом, уродуясь за лишнюю звезду. Ты б лучше войны запретил на свете, пока нас всех не вздыбили в аду, пока ещё четырнадцать Джульетте.
Anja: Роберт Рождественский Балада о таланте, Боге и черте Все говорят: "Его талант - от бога!" А ежели - от черта? Что тогда?.. Выстраиваясь медленно в эпоху, ни шатко и ни валко шли года. И жил талант. Больной. Нелепый. Хмурый. Всего Гомера знавший назубок, Его считал своею креатурой тогда еще существовавший бог. Бог находил, что слог его прекрасен, что на земле таких - наперечет!.. Но с богом был, конечно, не согласен тогда еще не отмененный черт. Таланту черт шептал: "Опомнись, бездарь! Кому теперь стихи твои нужны?! Ведь ты, как все, погибнешь в адской бездне. Расслабься! Не отягощай вины". И шел талант в кабак. И - расслаблялся. Он пил всерьез! Он вдохновенно пил! Так пил, что черт глядел и умилялся. талант себя талантливо губил!.. Бог тоже не дремал! В каморке утлой, где - стол, перо и пузырек чернил, бог возникал раскаяньем наутро, загадочными строчками дразнил... Вставал талант, почесываясь сонно. Утерянную личность обретал. И банка огуречного рассола была ему нужнее, чем нектар... Небритый. С пересохшими губами. Упрямо ждал он часа своего... И строки на бумаге проступали, как письмена,- отдельно от него. И было столько гнева и напора в самом возникновенье этих строк!.. Талант, как на медведя, шел на бога! И черта скручивал в бараний рог!.. Талант работал. Зло. Ожесточенно. Перо макая в собственную боль. Теперь он богом был! И был он чертом! А это значит: был самим собой. И восходило солнце над строкою!.. Крестился черт. И чертыхался бог. "Да как же смог он написать такое?!" ...А он еще и не такое мог.
Lotta: Осип Мандельштам Ни о чем не надо говорить, Ничему не следует учить, И печальна так и хороша Темная звериная душа: Ничему не хочет научить, Не умеет вовсе говорить - И плывет дельфином молодым По седым пучинам мировым.
hi!: Игорь Тальков Моя любовь Все как будто шло своим путем, Медленно и верно: Успех в делах, семья и дом Лечили раненые нервы, Не будили звездные дожди Мoего воображенья, И превратились виражи В плавное скольженье. Скажи, откуда ты взялась, Моя нечаянная радость, Несвоевременная страсть, Горькая, а сладoсть? Нарушив мой земной покой, Ты от какой отбилась стаи, И что мне делать с тобой такой, Я не знаю. Вздрогнул, как от выстрела, мой дом, Стены: закачало, Когда в окно твоим крылом Счастье постучало. Понимал ли дом, что он теперь Для меня стал тесен, Оставив незакрытой дверь И окон не завесив. Скажи, откуда ты взялась И опоздать не испугалась, Моя неведомая страсть, Моя нечаянная радость, Нарушив мой земной покой, Ты от какой отбилась стаи, И что мне делать с тобой такой, Я не знаю. Мой уютный замок из песка Стал как будто ниже, И заменили облака Рухнувшую крышу. Ты смотрела, как под крышей той Разгорались страсти, Сказав, что на беде чужой Мы не построим счастья. Да я бы мог, конечно, оптустить Тебя, но это не поможет Чужому горю, ведь простить Меня мой дом уже не сможет, Расстаться можно и любя, Боль рассосется понемногу, Но только, обманув себя, Мы обмануть не сможем Бога. Скажи, откуда ты взялась?!! Нарушив мой земной покой, Ты от какой отбилась стаи И что мне делать с тобой такой? Не знаю!
hi!: Вадим Шефнер Миг Не привыкайте к чудесам - Дивитесь им, дивитесь! Не привыкайте к небесам, Глазами к ним тянитесь. Приглядывайтесь к облакам, Прислушивайтесь к птицам, Прикладывайтесь к родникам, Ничто не повторится. За мигом миг, за шагом шаг Впадайте в изумленье. Все будет так - и все не так Через одно мгновенье.
Anja: Владимир Набоков РАССТРЕЛ Бывают ночи: только лягу, в Россию поплывет кровать; и вот ведут меня к оврагу, ведут к оврагу убивать. Проснусь, и в темноте, со стула, где спички и часы лежат, в глаза, как пристальное дуло, глядит горящий циферблат. Закрыв руками грудь и шею,- вот-вот сейчас пальнет в меня!- я взгляда отвести не смею от круга тусклого огня. Оцепенелого сознанья коснется тиканье часов, благополучного изгнанья я снова чувствую покров. Но, сердце, как бы ты хотело, чтоб это вправду было так: Россия, звезды, ночь расстрела и весь в черемухе овраг!
Мирра: АЛЕКСАНДР ФАЙНБЕРГ ХУДОЖНИК Твой Леонардо вечно как в дыму. То нем как рыба, то напьётся сдуру. То снова обнажённая натура среди холстов позирует ему. Куда ни глянешь — все не по уму. Торчит из-под карниза арматура. Уж лучше бы подался в штукатуры. Ни радости, ни денег нет в дому. Стареет, колесо вращая, белка. В ведро летит разбитая тарелка. И ты рыдаешь, стоя у окна. Эй, Леонардо! Вот твоя удача. Скорей пиши портрет, пока она у занавески так прекрасно плачет.
Ирината: Геннадий Шпаликов ПЕРЕДЕЛКИНО Меняют люди адреса, Переезжают, расстаются, Но лишь осенние леса На белом свете остаются. Останется не разговор И не обиды — по привычке, А поля сжатого простор, Дорога лесом к электричке. Меж дач пустых она вела,— Достатка, славы, привилегий, Телега нас обогнала, И ехал парень на телеге. Останется — наверняка — В тумане белая река, Туман ее обворожил, Костром на берегу украсил, На воду бакен положил — Движение обезопасил.
hi!: Леонид Филатов Не важно то, что Вас нечаянно задели Неважно то, что Вы совсем не из задир А важно то, что в мире есть еще дуэли На коих держится непрочный этот мир Не важно то, что Вы в итоге не убиты Не важно то, что Ваша злость пропала зря А важно то, что в мире есть еще обиды Прощать которые обидчику нельзя Не важно то, что Вас мутит от глупой позы Не важно то, что Вы стреляться не мастак А важно то, что в мире есть еще вопросы Решать которые возможно только так Не важно то, что для дуэли нет причины Не важно то, что ссора вышла из-за дам А важно то, что в мире есть еще мужчины Которым совестно таскаться по судам
Мирра: Юрий Левитанский КАК ПОКАЗАТЬ ОСЕНЬ Еще не осень - так, едва-едва. Ни опыта еще, ни мастерства. Она еще разучивает гаммы. Не вставлены еще вторые рамы, и тополя бульвара за окном еще монументальны, как скульптура. Еще упруга их мускулатура, но день-другой - и все пойдет на спад, проявится осенняя натура, и, предваряя близкий листопад, листва зашелестит, как партитура, и дождь забарабанит невпопад по клавишам, и вся клавиатура пойдет плясать под музыку дождя. Но стихнет, и немного погодя, наклонностей опасных не скрывая, бегом-бегом по линии трамвая помчится лист опавший, отрывая тройное сальто, словно акробат. И надпись 'Осторожно, листопад!', неясную тревогу вызывая, раскачиваться будет, как набат, внезапно загудевший на пожаре. И тут мы впрямь увидим на бульваре столбы огня. Там будут листья жечь. А листья будут падать, будут падать, и ровный звук, таящийся в листве, напомнит о прямом своем родстве с известною шопеновской сонатой. И тем не мене, листья будут жечь. Но дождик уже реже будет течь, и листья будут медленней кружиться, пока бульвар и вовсе обнажится, и мы за ним увидим в глубине фонарь у театрального подъезда на противоположной стороне, и белый лист афиши на стене, и профиль музыканта на афише. И мы особо выделим слова, где речь идет о нынешнем концерте фортепианной музыки, и в центре стоит - ШОПЕН, СОНАТА No. 2. И словно бы сквозь сон, едва-едва коснутся нас начальные аккорды шопеновского траурного марша и станут отдаляться, повторяясь вдали, как позывные декабря. И матовая лампа фонаря затеплится свечением несмелым и высветит афишу на стене. Но тут уже повалит белым-белым, повалит густо-густо белым-белым, но это уже - в полной тишине.
hi!: Григорий Поженян Спешите делать добрые дела, пока еще не склевана рябина, пока еще не ломана калина, пока береста совести бела. Спешите делать добрые дела. В колесах дружбы так привычны палки, в больницах так медлительны каталки, а щель просвета так порой мала. А ложь святая столько гнезд свила, анчары гримируя под оливы. У моря все отливы и отливы, хоть бей в синопские колокола. Пока сирень в глазах не отцвела, и женщины не трубят в путь обратный, да будут плечи у мужчин квадратны!.. Спешите делать добрые дела.
hi!: Юрий Левитанский Вот приходит замысел рисунка. Поединок сердца и рассудка. Иногда рассудок побеждает: он довольно трезво рассуждает, здравые высказывает мысли — ну, и побеждает в этом смысле… Сердце бьется, сердце не сдается, ибо сердце сердцем остается. Пусть оно почаще побеждает! Это как-то больше убеждает.
Мирра: Сергей Есенин Письмо к женщине Вы помните, Вы все, конечно, помните, Как я стоял, Приблизившись к стене, Взволнованно ходили вы по комнате И что-то резкое В лицо бросали мне. Вы говорили: Нам пора расстаться, Что вас измучила Моя шальная жизнь, Что вам пора за дело приниматься, А мой удел - Катиться дальше, вниз. Любимая! Меня вы не любили. Не знали вы, что в сонмище людском Я был, как лошадь, загнанная в мыле, Пришпоренная смелым ездоком. Не знали вы, Что я в сплошном дыму, В развороченном бурей быте С того и мучаюсь, что не пойму - Куда несет нас рок событий. Лицом к лицу Лица не увидать. Большое видится на расстоянье. Когда кипит морская гладь, Корабль в плачевном состоянье. Земля - корабль! Но кто-то вдруг За новой жизнью, новой славой В прямую гущу бурь и вьюг Ее направил величаво. Ну кто ж из нас на палубе большой Не падал, не блевал и не ругался? Их мало, с опытной душой, Кто крепким в качке оставался. Тогда и я Под дикий шум, Но зрело знающий работу, Спустился в корабельный трюм, Чтоб не смотреть людскую рвоту. Тот трюм был - Русским кабаком. И я склонился над стаканом, Чтоб, не страдая ни о ком, Себя сгубить В угаре пьяном. Любимая! Я мучил вас, У вас была тоска В глазах усталых: Что я пред вами напоказ Себя растрачивал в скандалах. Но вы не знали, Что в сплошном дыму, В развороченном бурей быте С того и мучаюсь, Что не пойму, Куда несет нас рок событий... . . . . . . . . . . . . . . . Теперь года прошли, Я в возрасте ином. И чувствую и мыслю по-иному. И говорю за праздничным вином: Хвала и слава рулевому! Сегодня я В ударе нежных чувств. Я вспомнил вашу грустную усталость. И вот теперь Я сообщить вам мчусь, Каков я был И что со мною сталось! Любимая! Сказать приятно мне: Я избежал паденья с кручи. Теперь в Советской стороне Я самый яростный попутчик. Я стал не тем, Кем был тогда. Не мучил бы я вас, Как это было раньше. За знамя вольности И светлого труда Готов идти хоть до Ла-Манша. Простите мне... Я знаю: вы не та - Живете вы С серьезным, умным мужем; Что не нужна вам наша маета, И сам я вам Ни капельки не нужен. Живите так, Как вас ведет звезда, Под кущей обновленной сени. С приветствием, Вас помнящий всегда Знакомый ваш С е р г е й Е с е н и н. <1924>
hi!: Саша Чёрный СПОРЫ Каждый прав и каждый виноват. Все полны обидным снисхожденьем И, мешая истину с глумленьем, До конца обидеться спешат. Эти споры - споры без исхода, С правдой, с тьмой, с людьми, с самим собой, Изнуряют тщетною борьбой И пугают нищенством прихода. По домам бессильно разбредаясь, Мы нашли ли собственный ответ? Что ж слепые наши "да" и "нет" Разбрелись, убого спотыкаясь? Или мысли наши - жернова? Или спор - особое искусство, Чтоб, калеча мысль и теша чувство, Без конца низать случайные слова? Если б были мы немного проще, Если б мы учились понимать, Мы могли бы в жизни не блуждать, Словно дети в незнакомой роще. Вновь забытый образ вырастает: Притаилась Истина в углу, И с тоской глядит в пустую мглу, И лицо руками закрывает...
Anja: Константин Бальмонт Она отдалась без упрека, Она целовала без слов. - Как темное море глубоко, Как блещут края облаков! Она не твердила "Не надо", Обетов она не ждала. - Как сладостно дышит прохлада, Как тает вечерняя мгла! Она не страшилась возмездья, Она не боялась утрат. - Как сказочно светят созвездья, Как звезды бессмертно горят!
hi!: Т. Бокова Разговор - Папа, А твои папа и мама Тебя любили?- -Любили. - А ремнём тебя в детстве лупили? - Лупили. - И ты этого не забыл? - Не забыл. Потому-то тебя не луплю, Что люблю. - Значит, тебя не любили, Если лупили. - Любили. Просто время и люди Другими были.
hi!: Алька Кудряшева (Изюбрь) Какое там говорить! Я дышу с трудом. Какое там подожди! Все часы стоят. Во мне поселился многоквартирный дом, В котором каждая комната - это я. В котором я - эта дама в смешном пальто И я - тот коврик, что возле ее двери. И те рубли, что в кармане (сегодня сто, До завтра хватит, на завтра есть сухари). В котором я - хулиган, поломавший лифт, В котором я - уставший пенсионер. И тот стакан, что в квартире десять налит, И тот паук, сползающий по стене. В котором я - за окном сырая зима, В котором я - холодильник, заросший льдом. В котором я - тот сосед, что сошел с ума - Он всем твердил, что в нем поселился дом.
hi!: Юнна Мориц Запах пены морской и горящей листвы, И цыганские взоры ворон привокзальных. Это осень, мой друг! Это волны молвы О вещах шерстяных и простудах банальных. Кто зубами стучит в облаках октября, Кастаньетами клацает у колоколен? Это осень, мой друг! Это клюв журавля, Это звук сотрясаемых в яблоке зёрен. Лишь бульварный фонарь в это время цветущ, На чугунных ветвях темноту освещая. Это осень, мой друг! Это свежая чушь Расползается, тщательно дни сокращая. Скоро всё, что способно, покроется льдом, Синей толщей классической твёрдой обложки. Это осень, мой друг! Это мысли от том, Как кормить стариков и младенцев из ложки, Как дрожать одному надо всеми людьми, Словно ивовый лист, или кто его знает ... Это осень, мой друг! Это слёзы любви Ко всему, что без этой любви умирает.
Филифьонка: Арсений Тарковский СТАНЬ САМИМ СОБОЙ Werde der du bist. Гете Когда тебе придется туго, Найдешь и сто рублей и друга. Себя найти куда трудней, Чем друга или сто рублей. Ты вывернешься наизнанку, Себя обшаришь спозаранку, В одно смешаешь явь и сны, Увидишь мир со стороны. И все и всех найдешь в порядке. А ты - как ряженый на святки - Играешь в прятки сам с собой, С твоим искусством и судьбой. В чужом костюме ходит Гамлет И кое-что про что-то мямлит,- Он хочет Моиси играть, А не врагов отца карать. Из миллиона вероятий Тебе одно придется кстати, Но не дается, как назло Твое заветное число. Загородил полнеба гений, Не по тебе его ступени, Но даже под его стопой Ты должен стать самим собой. Найдешь и у пророка слово, Но слово лучше у немого, И ярче краска у слепца, Когда отыскан угол зренья И ты при вспышки озаренья Собой угадан до конца.
hi!: Анна Ахматова Память о солнце в сердце слабеет, Желтей трава, Ветер снежинками ранними веет Едва-едва. В узких каналах уже не струится - Стынет вода, Здесь никогда ничего не случится.- О, никогда! Ива на небе кустом распластала Веер сквозной. Может быть, лучше, что я не стала Вашей женой. Память о солнце в сердце слабеет. Что это? Тьма? Может быть! За ночь прийти успеет Зима.
Ирината: Кто-то ставит вопросы, а кто-то — чайник На огонь, чтоб поить гостей. У кого-то душистый чабрец заварен, Кому-то — заварен выход вовне. Кому-то — мята с ромашкой от нервов, У кого-то мята постель. Кто-то ищет ключи, кто — замки на двери, А кого сорвало с петель. Кому-то всё сложно, кому — просторы Состояния "проще нет". Кто-то знает половинку вопроса, Кто-то просто знает ответ. У кого счёт на годы, у кого на недели, А кому — гадать по свече. Кому свет в оконце, кому — в тоннеле. В заветном его конце. (с) evita_mia
hi!: Александр Блок Девушка пела в церковном хоре О всех усталых в чужом краю, О всех кораблях, ушедших в море, О всех, забывших радость свою. Так пел ее голос, летящий в купол, И луч сиял на белом плече, И каждый из мрака смотрел и слушал, Как белое платье пело в луче. И всем казалось, что радость будет, Что в тихой заводи все корабли, Что на чужбине усталые люди Светлую жизнь себе обрели. И голос был сладок, и луч был тонок, И только высоко, у царских врат, Причастный к тайнам, - плакал ребенок О том, что никто не придет назад.
hi!: Александр Блок Многое замолкло. Многие ушли. Много дум уснуло на краю земли. Но остались песни и остались дни. Истина осталась: мы с тобой - одни. Всё, что миновалось, вот оно - смотри: Бледная улыбка утренней зари. Сердце всё открыто, как речная гладь, Если хочешь видеть, можешь увидать.
Lotta: Осип Мандельштам Только детские книги читать, Только детские думы лелеять, Все большое далеко развеять, Из глубокой печали восстать. Я от жизни смертельно устал, Ничего от нее не приемлю, Но люблю мою бедную землю, Оттого, что иной не видал. Я качался в далеком саду На простой деревянной качели, И высокие темные ели Вспоминаю в туманном бреду.
Ирината: Умерла Белла Ахмадулина. Ты говоришь - не надо плакать. А может быть, и впрямь, и впрямь не надо плакать - надо плавать в холодных реках. Надо вплавь одолевать ночную воду, плывущую из-под руки, чтоб даровать себе свободу другого берега реки. Недаром мне вздыхалось сладко в Сибири, в чистой стороне, где доверительно и слабо растенья никнули ко мне. Как привести тебе примеры того, что делалось со мной? Мерцают в памяти предметы и отдают голубизной. Байкала потаенный омут, где среди медленной воды посверкивая ходит омуль и перышки его видны. И те дома, и те сараи, заметные на берегах, и цвета яркого саранки, мгновенно сникшие в руках. И в белую полоску чудо - внезапные бурундуки, так испытующе и чутко в меня вперявшие зрачки. Так завлекала и казнила меня тех речек глубина. Граненая вода Кизира была, как пламень, холодна. И опровергнуто лукавство мое и все слова твои напоминающей лекарство целебной горечью травы. Припоминается мне снова, что там, среди земли и ржи, мне не пришлось сказать ни слова, ни слова маленького лжи.
Ирината: Белла Ахмадулина ТЕАТР В. Высоцкому Эта смерть не моя есть ущерб и зачет жизни кровно-моей, лбом упершейся в стену. Но когда свои лампы Театр возожжет и погасит - Трагедия выйдет на сцену. Вдруг не поздно сокрыться в заочность кулис? Не пойду! Спрячу голову в бархатной щели. Обреченных капризников тщетный каприз - вжаться, ........... вжиться в укромность - вина неужели? Дайте выжить. Чрезмерен сей скорбный сюжет. Я не помню из роли ни жеста, ни слова. Но смеется суфлер, вседержатель судеб: говори: все я помню, я здесь, я готова. Говорю: я готова. Я помню. Я здесь. Сущ и слышим тот голос, что мне подыграет. Средь безумья, нет, средь слабоумья злодейств здраво мыслит один: умирающий Гамлет. Донесется вослед: не с ума ли сошед Тот, кто жизнь возлюбил ........... да забыл про живучесть. Дай, Театр, доиграть благородный сюжет, бледноликий партер повергающий в ужас.
hi!: Белла Ахатовна Ахмадулина Есть в сумерках блаженная свобода от явных чисел века, года, дня. Когда?-Неважно. Вот открытость входа в глубокий парк, в далекий мельк огня. Ни в сырости, насытившей соцветья, ни в деревах, исполненных любви, нет доказательств этого столетья,- бери себе другое - и живи. Ошибкой зренья, заблужденьем духа возвращена в аллеи старины, бреду по ним. И встречная старуха, словно признав, глядит со стороны. Средь бела дня пустынно это место. Но в сумерках мои глаза вольны увидеть дом, где счастливо семейство, где невпопад и пылко влюблены, где вечно ждут гостей на именины - шуметь, краснеть и руки целовать, где и меня к себе рукой манили, где никогда мне гостем не бывать. Но коль дано их голосам беспечным стать тишиною неба и воды, - чьи пальчики по клавишам лепечут? - Чьи кружева вступают в круг беды? Как мне досталась милость их привета, тот медленный, затеянный людьми, старинный вальс, старинная примета чужой печали и чужой любви? Еще возможно для ума и слуха вести игру, где действуют река, пустое поле, дерево, старуха, деревня в три незрячих огонька. Души моей невнятная улыбка блуждает там, в беспамятстве, вдали, в той родине, чья странная ошибка даст мне чужбину речи и земли. Но темнотой испуганный рассудок трезвеет, рыщет, снова хочет знать живых вещей отчетливый рисунок, мой век, мой час, мой стол, мою кровать. Еще плутая в омуте росистом, я слышу, как на диком языке мне шлет свое проклятие транзистор, зажатый в непреклонном кулаке.
Lotta: Арсений Тарковский ЖИЗНЬ, ЖИЗНЬ I Предчувствиям не верю, и примет Я не боюсь. Ни клеветы, ни яда Я не бегу. На свете смерти нет: Бессмертны все. Бессмертно всё. Не надо Бояться смерти ни в семнадцать лет, Ни в семьдесят. Есть только явь и свет, Ни тьмы, ни смерти нет на этом свете. Мы все уже на берегу морском, И я из тех, кто выбирает сети, Когда идет бессмертье косяком. II Живите в доме - и не рухнет дом. Я вызову любое из столетий, Войду в него и дом построю в нем. Вот почему со мною ваши дети И жены ваши за одним столом,- А стол один и прадеду и внуку: Грядущее свершается сейчас, И если я приподымаю руку, Все пять лучей останутся у вас. Я каждый день минувшего, как крепью, Ключицами своими подпирал, Измерил время землемерной цепью И сквозь него прошел, как сквозь Урал. III Я век себе по росту подбирал. Мы шли на юг, держали пыль над степью; Бурьян чадил; кузнечик баловал, Подковы трогал усом, и пророчил, И гибелью грозил мне, как монах. Судьбу свою к седлу я приторочил; Я и сейчас в грядущих временах, Как мальчик, привстаю на стременах. Мне моего бессмертия довольно, Чтоб кровь моя из века в век текла. За верный угол ровного тепла Я жизнью заплатил бы своевольно, Когда б ее летучая игла Меня, как нить, по свету не вела.
hi!: Вадим Егоров Колокола Над Новодевичьим, словно отчаявшись, Колокола, как будто головы, качаются. Высунув языки, что-то кричат с тоски, Но ничего у них не получается. Колокола мои, что вы колышетесь? Лучше прислушайтесь, и вы тогда услышите: Жизнью исколото сердце, как колокол, Бьется в ночи, бьется в ночи. Бьется-беснуется, бьется-скитается, На колокольный звон чужих сердец слетается, Гулкое, гордое, бьется над городом И объяснить ему что-то пытается... ...За Новодевичьим площадь пуста еще, Над Новодевичьим, рассветным и светающим, Вроде стрижат, стрижат, Листья кружат, кружат, А по ночам, а по ночам Над Новодевичьим, словно отчаявшись, Колокола, как будто головы, качаются. Высунув языки, что-то кричат с тоски, Но ничего у них не получается.
Lotta: Арсений Тарковский ЭВРИДИКА У человека тело Одно, как одиночка, Душе осточертела Сплошная оболочка С ушами и глазами Величиной в пятак И кожей - шрам на шраме, Надетой на костяк. Летит сквозь роговицу В небесную криницу, На ледяную спицу, На птичью колесницу И слышит сквозь решетку Живой тюрьмы своей Лесов и нив трещотку, Трубу семи морей. Душе грешно без тела, Как телу без сорочки,- Ни помысла, ни дела, Ни замысла, ни строчки. Загадка без разгадки: Кто возвратится вспять, Сплясав на той площадке, Где некому плясать? И снится мне другая Душа, в другой одежде: Горит, перебегая От робости к надежде, Огнем, как спирт, без тени Уходит по земле, На память гроздь сирени Оставив на столе. Дитя, беги, не сетуй Над Эвридикой бедной И палочкой по свету Гони свой обруч медный, Пока хоть в четверть слуха В ответ на каждый шаг И весело и сухо Земля шумит в ушах
Филифьонка: Арсений Тарковский (любимое,спасибо Лотте) Почему скажи, сестрица, Не из Божьего ковша, А из нашего напиться Захотела ты, душа? Человеческое тело - Ненадежное жилье, Ты влетела слишком смело В сердце тесное мое. Сердце может истомиться, Яду невзначай глотнуть, И потянешься, как птица, От меня в обратный путь, Но когда ты отзывалась На призывы бытия, Непосильной мне казалась Ноша бедная моя. Может быть и так случиться, Что, закончив перелет, Будешь биться, биться, биться, И не отомкнуть ворот, Пой о том, как ты земную Боль и соль и желчь пила, Как входила в плоть живую Смертоносная игла. Пой бродяжка, пой синица, Для которой корма нет, Пой, как саваном ложится Снег на яблоневый цвет, Как возвысилась пшеница, Да побил пшеницу град, Пой, хоть время прекратится, Пой, на то ты и певица, Пой, душа, тебя простят. Почему скажи, сестрица, Не из Божьего ковша, А из нашего напиться Захотела ты, душа? Человеческое тело - Ненадежное жилье, Ты влетела слишком смело В сердце тесное мое.
Мирра: Александр Файнберг Ни франций тебе, ни италий. Ну что же, достанем стакан. К Иванушке в дальние дали конёк-горбунок ускакал. Ну что же, давай веселиться. Возьмем на копейку вина. Свисти, моя райская птица. До дна, дорогая, до дна. За что? Да за эту планиду, за солнце в прощальном вине, за два твоих карих магнита, в которых печаль обо мне. За этот погожий денёчек, за мой невезучий билет, за то, что божественны очи у счастья, когда его нет.
Anja: Г.К Честертон БАЛЛАДА ТЕАТРАЛЬНАЯ Пускай гремят критические пушки, Колебля театральный небосклон, Пусть явно низковата дверь избушки И замок из холста сооружен, И толстой феечки полет смешон, И нитки белые видны в сюжете, Пусть механизм иллюзий обнажен, -- Есть вещи неподдельные на свете. Поверьте, и в игре не все -- игрушки, На сцене общий действует закон, Порой средь театральной заварушки Вдруг осенит: вон тот паяц, буффон Под старость будет немощью сражен, Беде и нищете попавши в сети; Агностик, вот тебе еще резон -- Есть вещи неподдельные на свете. Увы, никто не избежит ловушки; Наступит и последний наш сезон: Шуты, герои, примы и простушки -- Мы все уйдем с подмостков этих вон, Покинув пестрой жизни шум и звон, И всей толпой промаршируем в нети; Пускай подделок в мире -- миллион, Есть вещи неподдельные на свете. Посылка Мой принц, хоть меч у вас -- простой картон, И задней стенки явно нет в карете, И слишком шаток бутафорский трон, -- Есть вещи неподдельные на свете.
hi!: АКТРИСА Игорь Кузьмин ...Такая тонкая рука, Что пальцы тают на ладони. Вы - героиня в главной роли На предстоящие века. Вы откровенны, как дитя, И Вас нисколько не заботит, Что выступление проходит В сопровождении дождя. И Вам, конечно, невдомек, Что Вы стоите на котурнах, А на подсвечниках латунных Сгорает нынешний денек, И что трагедий больше нет, А драма держится на нервах. Но это, кажется, во-первых, А во-вторых, идет обед... Глоток небесного вина - Поверьте, в этом нет измены. Мы здесь не зрители, а сцена - Она всегда на всех одна, И век не худший из веков, И без любви все так же больно, А простоты всегда довольно На мудрецов и дураков. Ах, этот круг из вечных тем! Он Вас пугает постоянством, Вам стоит только рассмеяться, И пьеса кончится совсем... Вы в это верите почти, Но умоляю Вас - не верьте; Должно кончаться все на свете, А представление - идти. ...Такая тонкая рука, Что пальцы тают на ладони. Вы - героиня в главной роли На предстоящие века!
Света Котова: Элизабет Смизер «Легенда о жене Марчелло Мастроянни» Она прождала всё лето На надувном матрасе в мелком море, Свесив руку, готовую обнять И благословить полубога. Готовила груды спагетти из морозилки, Соусы, как молоко, С ложки его кормила, флиртовала Глыбообразно и спасалась. В постели, обслуживая территории, Говорила во тьму ектенью, что разучила: Дельфины, киты, голубиное море. <1979> Р.А.К. Мейсон «Песня верности» Мильтон Китс Шекспир мертвы Донн на ложе ниже травы Шелли ушёл наконец во тьму И понял «откуда и почему» Байрон и Водсворт в последний сон Погрузились, и Кольридж, и Теннисон И Хаусмену дела нет Как поживает «наш трудный свет» Былые мощные умы Что почерпнём из них ныне мы? Они ушли, горды и смелы А я стою прикрывая тылы Где прошла налегке великих семья Проползаю, стерши колени, я И пускай мой голос для слуха дик Я иду в тылу у тех кто велик Пусть никто не слышит что я провыл У великих я прикрываю тыл. <1925> Билл Мэнхайр «Грамматика голой лошади» Голая лошадь входила в комнату. Голая лошадь входит в комнату. Голая лошадь вошла в комнату. Голая лошадь будет входить в комнату. Голая лошадь идёт в комнату. Голая лошадь входила бы в комнату. Голая лошадь вошла бы в комнату. Голая лошадь опять вашла бы в комнату, если б мы её не астанавили. <1982> **орфография и пунктуация - авторские
hi!: Данута Сидерос Один мой друг завел себе ангела, настоящего, с белыми крыльями и тревожным светом в груди. Ему предлагали рыбок, кота, гигантского ящера – не брал: рыбок целое море, а ангел – всего один. Нормальный попался ангел: красивый, послушный, ласковый. Слегка мелковат, но зато освещает комнату в темноте и балует всех под вечер такими сказками, каких человек не сложил бы, да и не захотел. Мой друг недавно устроился на вторую работу. Ангел в доме – не мышка, в содержании дорог. Он же видеть не хочет супов, котлет и компота, ему подавай нектар, креветки, пармезан в помидорах. Он пьёт только чистый виски, спит исключительно сидя, но чтобы кто-нибудь рядом всё время стоял с опахалом. Друг мой стоит. Сдувает пылинки. Всё в наилучшем виде. Недавно они завели грифона, будто забот не хватало. Я временами ворчу, говорю, зачем тебе это? Пользы ведь от него никакой, зато по горло возни. Друг молча смотрит. В усталых глазах – острые блики света. И что-то такое... такое... Не могу объяснить.
Света Котова: Иннокентий Анненский "Двойник" Не я, и не он, и не ты, И то же, что я, и не то же: Так были мы где-то похожи, Что наши смешались черты. В сомненьи кипит еще спор, Но, слиты незримой четою, Одной мы живем и мечтою, Мечтою разлуки с тех пор. Горячешный сон волновал Обманом вторых очертаний, Но чем я глядел неустанней, Тем ярче себя ж узнавал. Лишь полога ночи немой Порой отразит колыханье Мое и другое дыханье, Бой сердца и мой и не мой... И в мутном круженьи годин Всё чаще вопрос меня мучит: Когда наконец нас разлучат, Каким же я буду один?
Мирра: Мария Парамонова Перед иконою свеча Потрескивает догорая И так легко теперь молчать, Душой дотронувшись до рая. И шум людского бытия Отринув, слушать голос тайный, Что говорит внутри меня О совпаденьях неслучайных, О разрушеньи тщетных дел, Об отрезвляющих страданьях. Смирение – вот мой удел, Молитва, слово покаянья. Перед иконою свеча Потрескивает догорая И так легко теперь молчать, Душой дотронувшись до рая. И с благодарностью прочесть Едва заметное движенье – На догорающей свече Любви незримой отраженье.
hi!: Виктория Райхер а между прочим, скоро новый год еще чуть-чуть - и снег на вираже, и свет звезды почувствует плечо. уже звучит морозное "еще", еще не став растаявшим "уже". еще чуть-чуть, и смех над головой сольётся в плач, счастливый, как ручей. уже стучит упорное "ничей", еще не став задумчивым "не твой". уже бежишь, проворный как вода, ловить еще летящую звезду, уже пообещавшую - "приду", еще не уточнившую - когда.
Lotta: Сергей Есенин Я обманывать себя не стану, Залегла забота в сердце мглистом. Отчего прослыл я шарлатаном? Отчего прослыл я скандалистом? Не злодей я и не грабил лесом, Не расстреливал несчастных по темницам. Я всего лишь уличный повеса, Улыбающийся встречным лицам. Я московский озорной гуляка. По всему тверскому околотку В переулках каждая собака Знает мою легкую походку. Каждая задрипанная лошадь Головой кивает мне навстречу. Для зверей приятель я хороший, Каждый стих мой душу зверя лечит. Я хожу в цилиндре не для женщин - В глупой страсти сердце жить не в силе,- В нем удобней, грусть свою уменьшив, Золото овса давать кобыле. Средь людей я дружбы не имею, Я иному покорился царству. Каждому здесь кобелю на шею Я готов отдать мой лучший галстук. И теперь уж я болеть не стану. Прояснилась омуть в сердце мглистом. Оттого прослыл я шарлатаном, Оттого прослыл я скандалистом.
hi!: Ася Анистратенко прежде чем жизнь повернет по другому руслу прежде чем я расскажу тебе как мне грустно пусто и тягостно холодно горячо я бы хотела чтобы заткнулись чувства требующие себя принимать в расчет страсть утолить которую нечем нечем время которое честно сказать калечит память которая просит чтоб было легче легче не будет в порядке земных вещей опыт который желает стелить солому нервы которые жаждут улечься в кому что там еще вообще сердце которое хочет все знать заране как это может быть если быть на грани кто это вынесет кто это донесет каждое слово бьет полосует ранит сколько же надо любви чтобы это все
Филифьонка: Борис Пастернак Снег идет Снег идет, снег идет. К белым звездочкам в буране Тянутся цветы герани За оконный переплет. Снег идет, и все в смятеньи, Bсе пускается в полет, Черной лестницы ступени, Перекрестка поворот. Снег идет, снег идет, Словно падают не хлопья, А в заплатанном салопе Сходит наземь небосвод. Словно с видом чудака, С верхней лестничной площадки, Крадучись, играя в прятки, Сходит небо с чердака. Потому что жизнь не ждет. Не оглянешься и святки. Только промежуток краткий, Смотришь, там и новый год. Снег идет, густой-густой. В ногу с ним, стопами теми, В том же темпе, с ленью той Или с той же быстротой, Может быть, проходит время? Может быть, за годом год Следуют, как снег идет, Или как слова в поэме? Снег идет, снег идет, Снег идет, и все в смятеньи: Убеленный пешеход, Удивленные растенья, Перекрестка поворот.
Филифьонка:
Anja: Арсений Тарковский Мне в черный день приснится Высокая звезда, Глубокая криница, Студеная вода И крестики сирени В росе у самых глаз . Но больше нет ступени - И тени спрячут нас. И если вышли двое На волю из тюрьмы, То это мы с тобою, Одни на свете мы, И мы уже не дети, И разве я не прав, Когда всего на свете Светлее твой рукав. Что с нами ни случится, В мой самый черный день, Мне в черный день приснится Криница и сирень, И тонкое колечко, И твой простой наряд, И на мосту за речкой Колеса простучат. На свете все проходит , И даже эта ночь Проходит и уводит Тебя из сада прочь. И разве в нашей власти Вернуть свою зарю? На собственное счастье Я как слепой смотрю. Стучат. Кто там? - Мария. Отворишь дверь. - Кто там? Ответа нет. Живые Не так приходят к нам , Их поступь тяжелее, И руки у живых Грубее и теплее Незримых рук твоих . - Где ты была? Ответа Не слышу на вопрос. Быть может, сон мой - это Невнятный стук колес Там, на мосту, за речкой, Где светится звезда, И кануло колечко В криницу навсегда.
Божена: МАРИНА ЦВЕТАЕВА * * * Безнадежно-взрослый Вы? О нет! Вы дитя и Вам нужны игрушки, Потому и я боюсь ловушки, Потому и сдержан мой привет. Безнадежно-взрослый Вы? О нет! Вы дитя, а дети так жестоки: С бедной куклы рвут, шутя, парик, Вечно лгут и дразнят каждый миг, В детях рай, но в детях все пороки, – Потому надменны эти строки. Кто из них доволен дележом? Кто из них не плачет после елки? Их слова неумолимо колки, В них огонь, зажженный мятежом. Кто из них доволен дележом? Есть, о да, иные дети – тайны, Темный мир глядит из темных глаз. Но они отшельники меж нас, Их шаги по улицам случайны. Вы – дитя. Но все ли дети – тайны?!
hi!: яшка каzанова вытосковавшись до дырочек я молюсь за тебя. ты только не смейся, не возражай теологически точно. иногда мне хочется молочные смеси купить. и, как ребенка, тебя ими потчевать. от себя ни на шажок не отпуская, ни на минуту. мне же немного осталось. офис такой электрический: стонет сканер, одинокий без тани, а может, одинокий и с таней. а я молюсь за тебя. воздух перетираю губами, перебираю, как четки. хотя не знаю про бога. ты только не смейся, ладно? я погибаю, когда ты не рядом. работа... работа... работа...
hi!: Марта Яковлева ну скажи хоть когда то хоть кто то любил тебя так чтобы лбом о стекло, чтобы плакать кусая запястья чтоб по венам текло будто лава расплавленно с.ч.а.с.т.ь.е ну скажи хоть когда то хоть кто то любил тебя так говори, не молчи, от кого тебе боль как вино как хмельная приправа к горчащему привкусу мира вся палитра страстей - как мазок по губам как вино и просвира говори не молчи, мне не больно, ни как все равно ну скажи почему ты уходишь когда ты нужна когда голос срывается в шепот в паническом "больно" когда режут хирурги и правят и бьются как с молью ну скажи почему ты уходишь? жена - не жена просто слово, ярлык, ну тавро - ошалевшая метка но ты греешь постель и другому упрямо верна я ловлю тебя за руку, глупо несмело нежна просто слово, ярлык, огорнчительное мелкое - детка... ну скажи хоть когда то хоть кто то любил тебя так чтобы править по венам твой статус гражданский, любовный.... я тебя из себя вырезаю построчно, дословно но ты знай, что никто уж не сможет любить тебя так
hi!: Петр Вегин Ну, падай, падай, снег, крути свой белый сальто... Двенадцатого месяца пошёл десятый час. Ну, падай, падай, снег, на чёрные асфальты, По праву циркача разбейся, как гимнаст. В шарманке декабря ты - песенка о грусти... Ну, падай, падай, снег, на тени от людей И на самих людей – тебя сегодня впустят Звенящим петушком на готику церквей. Покаты плечи крыш, и у тебя заданье: Придать им белизну девичьего плеча; Ну, падай, падай, снег, сойди в горизонтальность Извилистым путем скрипичного ключа. Ты нынче одержим болезнью нумизмата, Коллекцию следов перебираешь ты, А я похож на пса, который безвозвратно В метели потерял любимые следы. Ну, падай, падай, снег, в ладони монументов, Подслушивая смех и покрывая грех, Свидетель чьих-то слез, участник комплиментов, Надсмотрщик мостовых... Ну, падай, падай снег. Ну, падай, падай, снег. Мы в декабре бессильны - Стоим, занесены, и сыпется на нас, Как будто мы часы песочные разбили... Двенадцатого месяца одиннадцатый час.
Anja: Андрей Вознесенский Рублевское шоссе Мимо санатория Реют мотороллеры. За рулем влюбленные — Как ангелы рублевские. Фреской Благовещенья, Резкой белизной За ними блещут женщины Как крылья за спиной! Их одежда плещет, Рвется от руля, Вонзайтесь в мои плечи, Белые крыла. Улечу ли? Кану ль? Соколом ли? Камнем? Осень. Небеса. Красные леса.
hi!: Елена Рыжова Есть люди с особо чувствительной кожей – их лучше не трогать. Они не похожи на всех остальных. Они носят перчатки, скрывая на коже следы-отпечатки лилового цвета от чьих-нибудь пальцев, бесцеремонных в иной ситуации. Они опасаются солнца в зените. Обычно, надев толстый вязаный свитер, выходят из дома по лунной дорожке пройтись; и не любят, когда понарошку, когда просто так, не всерьез, не надолго. Болезненно чувствуют взгляды-иголки и крошево слов. Они прячут обиду в глубины глубин, но по внешнему виду спокойны они, как застывшая глина, лишь губы поджаты и паузы длинны. Они уязвимы, они интересны; и будьте чутки и внимательны, если вы их приручили: они не похожи на всех остальных – они чувствуют кожей.
Ирината: Александр Габриэль Мечтательное Боги снова взойдут на Парнас, вновь огонь замерцает в сосуде... Будет всё хорошо. После нас. Не волнуйтесь: потопа не будет. Прояснится навек небосвод (не такие сейчас небосводы). Станут девы, одетые от Валентино, водить хороводы. Мир сплотит самых разных людей, и задружат с улыбкой весёлой мусульманский эмир Махмудей с иудейским вождём Поцеолой. Всякий страждущий встанет с колен и легко заживёт Настоящим, и не вскроет бушующих вен бледный юноша с взором горящим. И любой на планете Земля позабудет тоску и тревогу... До чего ж я мечтательный, бля... Даже как-то неловко, ей-богу.
Lotta: Тициан Табидзе Бирнамский лес Бирнамский лес. Призрак Халдеи. Лорд Пьеро сутулится сильней. Леди Макбет сидит, бледнея, На коленях у пьяных гостей. Черти Рембо взвалили на плечи. Он тянется к скрипке мёртвой ногой. Самоубийц пирует вече, Шлёт Макбет вызов свой. Преследует жёлтого малайца – За ним павлинов цветной ураган – Паоло. Офелия шатается: Пощёчину Гамлету дал Валериан. А на виселице построен Полоумный воздушный храм. Разлюбил, я в душе спокоен… Всех мучительней Мэри улыбается нам. Коломбина… Кашель чахоточный пери… И свистящий декабрь запечатал двери. 1919 Перевод Осипа Мандельштама
hi!: Дмитрий Якимов Блюз для королевы Мама! Нас предали – деда Мороза нет! Есть бесталанный фигляр, прозябавший в ТЮЗе. Боже! Кто выдумал этот напрасный бред, Чтобы лишить нас навечно любых иллюзий? Да провались они пропадом - этот дед И притворявшийся им полупьяный лузер! Мама! Нас предали! Деда Мороза нет. Мама! Снегурочки – страшные существа. Так и не понял, зачем они красят губы. Глупо тревожился, думал, дохнешь едва – Сразу растают, боясь показаться грубым: Если душа у них есть – то она черства. Если души у них нет – то они суккубы. Мама! Снегурочки – страшные существа. Мама! Как холодно! Господи Боже мой! Мерзнут под шубою сельдь, корнеплод - в мундире. Мама! Мне хуже, чем елке в лесу зимой. Ей же в лесу веселей, чем в пустой квартире. Лучше с корнями и пусть не такой прямой, Чем без корней, хоть и самой нарядной в мире. Мама! Как холодно! Господи Боже мой! Мама! Вот кубики. Видишь, их ровно три. "Вечность" не выйдет и "счастье" никто не сложит. Буквы негодные, с ними как не хитри, И академия здесь ничего не сможет. Как их ни складывай с вечера до зари - Все почему-то выходит одно и то же. Мама! Вот кубики. Жаль, что их только три. Мама! Скажи мне, чем кончится этот блюз?.. Мама... Мне пора на работу. В ТЮЗ...
Anja: Марина Цветаева Байрону Я думаю об утре Вашей славы, Об утре Ваших дней, Когда очнулись демоном от сна Вы И богом для людей. Я думаю о том, как Ваши брови Сошлись над факелами Ваших глаз, О том, как лава древней крови По Вашим жилам разлилась. Я думаю о пальцах, очень длинных, В волнистых волосах, И обо всех - в аллеях и в гостиных - Вас жаждущих глазах. И о сердцах, которых - слишком юный - Вы не имели времени прочесть, В те времена, когда всходили луны И гасли в Вашу честь. Я думаю о полутемном зале, О бархате, склоненном к кружевам, О всех стихах, какие бы сказали Вы - мне, я - Вам. Я думаю еще о горсти пыли, Оставшейся от Ваших губ и глаз… О всех глазах, которые в могиле. О них и нас.
hi!: Леонид Филатов Еще вчера, - как снимок дилетанта, - Осенний день расплывчат был и слеп, А нынче скрупулезно и детально Его дорисовал внезапный снег. Еще вчера проступки цвета сажи И прегрешений серые мазки Казались органичными в пейзаже Чумазой и расхристанной Москвы. А нынче смотрим в окна с изумленьем - Весь мир присыпан белым на вершок!... И кажется чернейшим преступленьем Вчерашний незатейливый грешок. Белым-бело!.. И в этом белом гимне Приходит к нам, болезненно остра, Необходимость тут же стать другими, Уже совсем не теми, что вчера. Как будто Бог, устав от наших каверз, От слез и драк, от кляуз и нытья, - Возвел отныне снег, крахмал и кафель В разряд святых условий бытия. И кончились бои, и дрязги стихли, И тишина везде вошла в закон Как результат большой воскресной стирки Одежд, религий, судеб и знамен...
Lotta: Романс Снился мне сад в подвенечном уборе, В этом саду мы с тобою вдвоём, Звёзды на небе, звёзды на море, Звёзды и в сердце моём. Листьев ли шёпот иль ветра порывы Чуткой душою я жадно ловлю. Взоры глубоки, уста молчаливы: Милый, о милый, люблю. Тени ночные плывут на просторе, Счастье и радость разлиты кругом. Звёзды на небе, звёзды на море, Звёзды и в сердце моём.
Ирината: Нашла сегодня в ЖЖ Николая Коляда Осип Мандельштам. Отрывки из уничтоженных стихов. Еще далёко мне до патриарха, Еще на мне полупочтенный возраст, Еще меня ругают за глаза На языке трамвайных перебранок, В котором нет ни смысла, ни аза: Такой-сякой! Ну что ж, я извиняюсь, Но в глубине ничуть не изменяюсь. Когда подумаешь, чем связан с миром, То сам себе не веришь: ерунда! Полночный ключик от чужой квартиры, Да гривенник серебряный в кармане, Да целлулоид фильмы воровской. Я как щенок кидаюсь к телефону На каждый истерический звонок. В нем слышно польское: "дзенкую, пане", Иногородний ласковый упрек Иль неисполненное обещанье. Все думаешь, к чему бы приохотиться Посереди хлопушек и шутих,-- Перекипишь, а там, гляди, останется Одна сумятица и безработица: Пожалуйста, прикуривай у них! То усмехнусь, то робко приосанюсь И с белорукой тростью выхожу; Я слушаю сонаты в переулках, У всех ларьков облизываю губы, Листаю книги в глыбких подворотнях -- И не живу, и все-таки живу. Я к воробьям пойду и к репортерам, Я к уличным фотографам пойду,-- И в пять минут -- лопаткой из ведерка -- Я получу свое изображенье Под конусом лиловой шах-горы. А иногда пущусь на побегушки В распаренные душные подвалы, Где чистые и честные китайцы Хватают палочками шарики из теста, Играют в узкие нарезанные карты И водку пьют, как ласточки с Ян-дзы. Люблю разъезды скворчащих трамваев, И астраханскую икру асфальта, Накрытую соломенной рогожей, Напоминающей корзинку асти, И страусовы перья арматуры В начале стройки ленинских домов. Вхожу в вертепы чудные музеев, Где пучатся кащеевы Рембрандты, Достигнув блеска кордованской кожи, Дивлюсь рогатым митрам Тициана И Тинторетто пестрому дивлюсь За тысячу крикливых попугаев. И до чего хочу я разыграться, Разговориться, выговорить правду, Послать хандру к туману, к бесу, к ляду, Взять за руку кого-нибудь: будь ласков, Сказать ему: нам по пути с тобой. Май -- 19 сентября 1931
hi!: Владимир Набоков ЕВАНГЕЛИЕ ИАКОВА, гл. 18 И видел я: стемнели неба своды, и облака прервали свой полет, и времени остановился ход... Все замерло. Реки умолкли воды. Седой туман сошел на берега, и наклонив над влагою рога, козлы не пили. Стадо на откосах не двигалось. Пастух, поднявши посох, оцепенел с простертою рукой взор устремляя ввысь, а над рекой, над рощей пальм, вершины опустивших, хоть воздух был бестрепетен и нем, повисли птицы на крылах застывших. Все замерло. Ждал чутко Вифлеем... И вдруг в листве проснулся чудный ропот, и стая птиц звенящая взвилась, и прозвучал копыт веселый топот, и водных струй послышался мне шепот, и пастуха вдруг песня раздалась! А вдалеке, развея сумрак серый, как некий Крест, божественно-светла, Звезда зажглась над вспыхнувшей пещерой, где в этот миг Мария родила.
hi!: ОТАР ЧИЛАДЗЕ. КОМНАТА Перевод Иосифа Бродского Рыдала женщина. Снаружи снежок клубился. И сиротство той женщины и краткость стужи какое-то имели сходство. И стены мучились законным сочувствием, хоть не касались рыданья их. На заоконном свету скорбящими казались столы и стулья вместе с нишей... И в женщине, лицо склонившей, себя слезами обогревшей, все больше было сходства с нищей землей, от снега побелевшей.
Anja: Лев Озеров Я целую твою улыбку, Не краешки губ, а улыбку... Не улыбку - неуловимость, Необозначенность, беглый намёк... Ветер не так ли целует листья... Листья не так ли целуют небо... Небо не так ли целует землю... Как я целую улыбку твою...
hi!: Илья Сельвинский Урок мудрости Можно делать дело с подлецом: Никогда подлец не обморочит, Если только знать, чего он хочет, И всегда стоять к нему лицом. Можно делать дело с дураком: Он встречается в различных видах, Но поставь его средь башковитых - Дурачок не прыгнет кувырком. Если даже мальчиком безусым Это правило соблюдено, Ни о чем не беспокойся, но - Ни-ког-да не связывайся с трусом. Трус бывает тонок и умен, Совестлив и щепитильно честен, Но едва блеснет опасность - он И подлец и дурачина вместе.
Ирината: Давид Самойлов СНЕЖНЫЙ ЛИФТ Все сегодня легко, свежо... Взять хотя бы вон тот снежок, Тот, что смехом сыпучим жжет Твой полуоткрытый рот. Тот, что падает наискосок На бульвар, на киоск, На лоток, На дома, На забор из досок. Он белее, чем белый конь, Он свежее, чем молоко, Он навален до самых стрех, Он просеян сквозь сотню сит. Вот уже неподвижно висит, Это город летит вверх. Город - вверх, мимо снежных сетей, Город - вверх, на забаву детей. Мимо снега Летят фонари, Окна, Трубы, Часы, Карниз - Прямо в медленную пургу. Эй, держись! Не свались Вниз! Там все тоже в снегу! В снегу! Если ты сегодня счастлИв, Я возьму тебя в снежный лифт.
hi!: Ольга Егорушкина Заходила Cудьба - невеселая, неторопливая. У окна постояла, дождинки глазами ловя. И ушла, ничего не сказав, хоть просила я научить - как же выжить в дождях сентября? Но прислала Надежду. Тогда показалось-навечно, Кто докажет, что есть у Надежды попроще дела? И придумала выбор: оплывшие, тусклые свечи, или жаркий огонь, что за час всё сжигает до тла. Налетела Любовь. Задержалась и стала подругой, подарила подарки, смеялась, умела дружить. Но пришли поутру, увели, разомкнули два круга. По умершей листве застучали слепые дожди. Вслед явилась беда, совершенно довольная выпавшим, никого не спросив, разлила дорогое вино. Уходя, осмотрела остатки безумного пиршества, и глаза отвела, не оставив нам выбора, но,... ...отказаться от выбора - это другая история. Выбрать и отказаться, сценарий, предложенный всем. Можно жить без Любви, без Надежды и призрака боли. Просто не выбирать. Но тогда непонятно - зачем?
Света Котова: ласточек променяла осень на уток, казарок скворцов (Martin Vaughan) сосны на закате тени так длинны что имеют собственные тени (Sean Mac Mathuna) сорока пьет глотками свое отражение (Gabriel Rosenstock)
Божена: Чудится, словно С неба на землю летят Лунные блёстки, - Ночью ложится снег Путнику на рукава. Зимняя луна Должно быть, друзья Боятся, что снег не растаял, Зайти не спешат, А слива у хижины горной Белеет не снегом - цветами. (Кагава Кагэки) Только их крики слышны... Белые цапли невидимы Утром на свежем снегу. (Тиё) Рыбам и птицам Не завидую больше... Забуду Все горести года. -- Под новый год (Басё) Поведай, откуда Пришла ты ко мне Тропой сновидений, Хотя на тропинке в горах Сугробами путь преграждён?.. (Рёкан)
Lotta: Уродилась коляда накануне Рождества "Уродилась коляда Накануне Рождества, За горою за крутою, За рекою за быстрою, За горою за крутою, За рекою за быстрою Стоят леса дремучие, Во тех лесах огни горят, Огни горят пылающие, Вокруг огней люди стоят, Люди стоят колядуют: «Ой коляда, коляда, Ты бываешь, коляда, Накануне Рождества». "Колядую-дую, ковбасу чую, А ще мало, дайте сало. Сало велике, тягну за лико, Лико порвалось, сало зосталось. Добривечір!"
Ирината: Анна Ахматова Память о солнце в сердце слабеет, Желтей трава, Ветер снежинками ранними веет Едва-едва. В узких каналах уже не струится - Стынет вода, Здесь никогда ничего не случится.- О, никогда! Ива на небе кустом распластала Веер сквозной. Может быть, лучше, что я не стала Вашей женой. Память о солнце в сердце слабеет. Что это? Тьма? Может быть! За ночь прийти успеет Зима.
Наталья: Ночь. Мороз. Сверкают звезды С высоты небес. Весь в снегу, как в горностаях, Дремлет тихий лес. Тишина вокруг. Поляна Спит в объятьях сна, Из-за леса выплывает На дозор луна. Звезды гаснут. С неба льются Бледные лучи, Заискрился снег морозный Серебром парчи. Широко раскинув ветви В шубе снеговой, Посреди поляны елка Ввысь ушла стрелой. На красавицу лесную Лунный свет упал, И огнями лед кристаллов В ветках заиграл. Бриллиантовые нити В хвое заплелись, Изумруды и рубины На снегу зажглись. Ясной звездочкой у елки Светится глава... Наступает день великий Праздник Рождества!
hi!: Генри Уодсворт Лонгфелло Кругом рождественская мгла. Во мгле гудят колокола, И с ними в лад Слова звучат: «Мир на земле и счастья всем!». Я чувствовал, как в этот день, Жизнь городов и деревень Объединив, звучит призыв: «Мир на земле и счастья всем!»
Anja: Эдуард Асадов ПИСЬМО ЛЮБИМОЙ Мы в дальней разлуке. Сейчас между нами Узоры созвездий и посвист ветров, Дороги с бегущими вдаль поездами Да скучная цепь телеграфных столбов. Как будто бы чувствуя нашу разлуку, Раскидистый тополь, вздохнув горячо, К окну потянувшись, зеленую руку По-дружески мне положил на плечо. Душа хоть какой-нибудь весточки просит, Мы ждем, загораемся каждой строкой. Но вести не только в конвертах приносят, Они к нам сквозь стены проходят порой. Представь, что услышишь ты вести о том, Что был я обманут в пути подлецом, Что руку, как другу, врагу протянул, А он меня в спину с откоса толкнул... Все тело в ушибах, разбита губа... Что делать? Превратна порою судьба! И пусть тебе станет обидно, тревожно, Но верить ты можешь. Такое - возможно! А если вдруг весть, как метельная мгла, Ворвется и скажет, словами глухими, Что смерть недопетую песнь прервала И черной каймой обвела мое имя. Веселые губы сомкнулись навек... Утрата, ее не понять, не измерить! Нелепо! И все-таки можешь поверить: Бессмертны лишь скалы, а я - человек! Но если услышишь, что вешней порой За новым, за призрачным счастьем в погоне Я сердце своё не тебе, а другой Взволнованно вдруг протянул на ладони, Пусть слезы не брызнут, не дрогнут ресницы, Колючею стужей не стиснет беда! Не верь! Вот такого не может случиться! Ты слышишь? Такому не быть никогда!
Божена: Екатерина Горбовская Я думала, что главное в погоне за судьбой - Малярно-ювелирная работа над собой: Над всеми недостатками, Которые видны, Над скверными задатками, Которые даны, Волшебными заплатками, Железною стеной Должны стоять достоинства, Воспитанные мной. Когда-то я так думала По молодости лет. Казалось, это главное, А оказалось - нет. Из всех доброжелателей никто не объяснил, Что главное, чтоб кто-нибудь Вот так тебя любил: Со всеми недостатками, Слезами и припадками, Скандалами и сдвигами И склонностью ко лжи - Считая их глубинами, считая их загадками, Неведомыми тайнами твоей большой души.
Божена: Подслушанный разговор - Милорд, я продрогла на этом ветру, Милорд, уезжайте, вас ждут ко двору… Милорд! Перестаньте! И встаньте с колена. Вы просто во власти безумного плена. И дело не в том, что вы кум королю, И даже не в том, что я вас не люблю, А просто лишь в том, что люблю короля – И как его, дьявола, носит земля! Екатерина Горбовская
Божена: А можно совсем детское? Макарошки Макароны понарошку Назывались “макарошки”. Макароны - макарошки Раскатились по дорожке. Собралась большая рать Макарошки собирать: Мышка, кошка, пес Тимошка, Мушка Нюшка, жук Чернушка И какая-то лягушка. Да, но Мышке, да, но Кошке, Да, но глупому Тимошке, Мушке Нюшке и Чернушке (Так же, как чужой Лягушке) Макарошки не нужны, Макарошки им смешны И на вкус, и на слух, И на ощупь, и на нюх! Кошка любит только сало. Мышка ест довольно мало. Пес Тимошка любит суп, Мушкин вкус довольно груб. Утром, днем и к вечеру Жук Чернушка ест кору. -Ну, а чем, - спросила Мушка, -Чем питается Лягушка? А Лягушка ей в ответ: - Приходите на обед! - И ушла к себе в болото, За собой закрыв ворота. Новелла Матвеева
Света Котова: Рене Шар "Виадук" Проходи. Проходи. Роса тяжким заступом пала ниц. Нынче радовались голоса перелетных ночных птиц. Взмахом каменного крыла трепет явственного сметен. Станет тень и твоя тепла, словно этот сентябрьский клен. Взвившись вихрем, сущего суть обнажила и жар, и раж. Вот и вывел меня Путь на Раскрестье моих Жажд. О корявый кремень руд сколько душу себе ни рань, притирает живой корунд ко светящейся грани грань. Ускользаем, не прекословь, под грибным дождем, побратим... Взрыв в реторте твоей, любовь, был и вправду неотвратим.
Света Котова: Жак Превер Чашку наполнил он Кофе чернеет там После чего молоком Кофе разбавил он Сахара бросил кусок В черную ночь с молоком И ложкою Размешал И выпил одним глотком Чашку поставил на стол И молчал Наверно не было слов Он сигарету зажег Колечек дыма нули Поплыли прочь от земли Он удержать их не мог Сыпался пепел в рукав И молчал Наверно не было слов И не смотрел на меня Наверное не было взгляда В холодных пустых глазах Он шляпу надел и плащ Наверное шел дождь Ты никогда не придешь Тихо шептал плач Щелкнула дверь замком Дождь шелестел у окна Наверно мы вместе живем Но плакала я одна (Перевод Дмитрия Рекачевского)
Ирината: Lotta пишет: Храм Иконы Нечаянная Радость в Марьиной роще. Марина Цветаева (1916 г. Стихотворение обращено к Осипу Мандельштаму) К Нечаянныя Радости в саду Я гостя чужеземного cведу. – Червонные возблещут купола, Бессонные взгремят колокола, И на тебя с багровых облаков Уронит Богородица покров, И встанешь ты, исполнен дивных сил… – Ты не раскаешься, что ты меня любил.
hi!: Анна Ахматова Александру Блоку Я пришла к поэту в гости. Ровно полдень. Воскресенье. Тихо в комнате просторной, А за окнами мороз. И малиновое солнце Над лохматым сизым дымом... Как хозяин молчаливый Ясно смотрит на меня! У него глаза такие, Что запомнить каждый должен, Мне же лучше, осторожной, В них и вовсе не глядеть. Но запомнится беседа, Дымный полдень, воскресенье В доме сером и высоком У морских ворот Невы.
Божена: Е. Горбовская *** Уж я не знаю, как мне быть: Ума - ни капельки. С волками жить - по-волчьи выть, А голос - слабенький. Но как натянутой струной, Я взгляды чувствую спиной, И, если надо встать стеной - Я в пол врастаю… И не боюсь, что гром убьет, Что враг на мине подорвет, Боюсь, что кто-то позовет - И я растаю… И будет день. И будет ночь. И у меня родится дочь. Я дам ей имя И скажу ей все, что знаю. Я ей скажу, что мир неплох, Хотя, быть может, и не «ох!», Но что его задумал Бог, Как самый лучший. И научу стоять стеной, И быть натянутой струной, И взгляды чувствовать спиной - На всякий случай, Не доверять хорошим снам, Плохим стихам, чудным словам… И сколько б ни было вас там - Егор Кузьмич, Демьян Фомич, Иван Петрович - За каждую ее слезу - Я горло вам перегрызу, И Бог мне в помощь!
hi!: Владимир Уфлянд (1959) Уже давным - давно замечено, как некрасив в скафандре Водолаз. Но несомненно: есть на свете Женщина, что и такому б отдалась Быть может, выйдет из воды он прочь, Обвешанный концами водорослей, и выпадет ему сегодня ночь, наполненная массой удовольствий. ( Не в этот, так в другой такой же раз.) Та Женщина отказывала многим. Ей нужен непременно Водолаз. Резиновый. Стальной. Свинцовоногий. Вот ты хоть не резиновый, но скользкий. И отвратителен, особенно нагой. Но Женщина ждет и тебя. Поскольку Ей нужен именно такой.
Svet-Lana: Захотелось внести "барочную" ноту. После размышлений о декадентах в другой теме "Позитива" мысли отправились в 17-й век. Пауль Флеминг(1609—1640) РАЗМЫШЛЕНИЕ О ВРЕМЕНИ Во времени живя, мы времени не знаем. Тем самым мы себя самих не понимаем. В какое время мы, однако, родились? Какое время нам прикажет: "Удались!" А как нам распознать, что наше время значит И что за будущее наше время прячет? Весьма различны времена по временам: То нечто, то ничто - они подобны нам. Изжив себя вконец, рождает время время. Так продолжается и человечье племя. Но время времени нам кажется длинней Коротким временем нам отведенных дней. Подчас о времени мы рассуждаем с вами. Но время это - мы! Никто - иной. Мы сами! Знай: время без времен когда-нибудь придет И нас из времени насильно уведет, И мы, самих себя сваливши с плеч, как бремя, Предстанем перед тем, над кем не властно время. К САМОМУ СЕБЕ Будь тверд без черствости, приветлив без жеманства, Встань выше зависти, довольствуйся собой! От счастья не беги и не считай бедой Коварство времени и сумрачность пространства. Ни радость, ни печаль не знают постоянства: Чередованье их предрешено судьбой. Не сожалей о том, что сделано тобой, А исполняй свой долг, чураясь окаянства. Что славить? Что хулить? И счастье и несчастье Лежат в тебе самом!.. Свои поступки взвесь! Стремясь вперед, взгляни, куда ты шел поднесь. Тому лишь, кто, презрев губительную спесь, У самого себя находится во власти, Подвластна будет жизнь, мир покорится весь! Перевод Льва Гинзбурга
Svet-Lana: Мне всегда было интересно сравнивать переводы одного и того же стихотворения, сделанные разными поэтами. Может быть, это будет интересно и другим форумчанам? Джон Донн Прощание, возбраняющее печаль (перевод Г.М.Кружкова) Как шепчет праведник: пора! - Своей душе, прощаясь тихо, Пока царит вокруг одра Печальная неразбериха, Вот так безропотно сейчас Простимся в тишине - пора нам! Кощунством было б напоказ Святыню выставлять профанам. Страшат толпу толчки земли, О них толкуют суеверы, Но скрыто от людей вдали Дрожание небесной сферы. Любовь подлунную томит Разлука бременем несносным: Ведь цель влеченья состоит В том, что потребно чувствам косным. А нашу страсть влеченьем звать Нельзя, ведь чувства слишком грубы; Неразделимость сознавать - Вот цель, а не глаза и губы. Связь наших душ над бездной той, Что разлучить любимых тщится, Подобно нити золотой, Не рвется, сколь ни истончится. Как ножки циркуля, вдвойне Мы нераздельны и едины: Где б ни скитался я, ко мне Ты тянешься из середины. Кружась с моим круженьем в лад, Склоняешься, как бы внимая, Пока не повернет назад К твоей прямой моя кривая. Куда стезю ни повернуть, Лишь ты - надежная опора Того, кто, замыкая путь, К истоку возвратится скоро. Прощанье, запрещающее грусть (перевод И.А.Бродского) Как праведники в смертный час Стараются шепнуть душе: "Ступай!" - и не спускают глаз Друзья с них, говоря "уже" Иль "нет еще" - так в скорбный миг И мы не обнажим страстей, Чтоб встречи не принизил лик Свидетеля Разлуки сей. Землетрясенье взор страшит, Ввергает в темноту умы. Когда ж небесный свод дрожит, Беспечны и спокойны мы. Так и любовь земных сердец: Ей не принять, не побороть Отсутствия. Оно - конец Всего, к чему взывает плоть. Но мы - мы, любящие столь Утонченно, что наших чувств Не в силах потревожить боль И скорбь разъединенных уст,- Простимся. Ибо мы - одно. Двух наших душ не расчленить, Как слиток драгоценный. Но Отъезд мой их растянет в нить. Как циркуля игла, дрожа, Те будет озирать края, Не двигаясь, твоя душа, где движется душа моя. И станешь ты вперяться в ночь Здесь, в центре, начиная вдруг Крениться, выпрямляться вновь, Чем больше или меньше круг. Но если ты всегда тверда Там, в центре, то должна вернуть Меня с моих кругов туда, Откуда я пустился в путь.
hi!: Женщина покупает платье, не совсем понимая, зачем. Узкое красное платье. Влезает в него в примерочной, вспоминает, Как говорили ей накануне: Ты должна быть железной, Оловянной, деревянной, Или хотя бы стеклянной, Но никак не из плоти и крови. Женщина меряет платье, Думает - куда я его надену, мне некуда. Но оно уже пахнет мной, и когда не станет меня, кто-то откроет шкаф и погладит его - вот так. Как будто меня погладит. И она себя гладит по новому платью. Женщина платит за платье, думая - что я делаю? Что я вообще здесь делаю в железном, стеклянном мире? Я покупаю платье. Узкое, красное платье. Я надеваю платье Чтобы прикрыть свои раны. (c) Мура Мур
Божена: Е. Шуваева Святки-колядки Закружила вьюга, И в окно снежок. Милая подруга, Дай-ка сапожок. Выйдем в полуночье, Бросим чрез врата. Что за узорочье Выдаст нам судьба? Зеркальце лукавит- Образ не знаком... Лучше будем славить С светлым вертепОм. Распевай стихеры, Восхваляй Христа, Нам без нашей веры Горечи верста. «Встань, хозяин щедрый, В пОдпол ты ступай, Что хранится в недрах Смело доставай. В зеп кидай монетки, Не жалей хлебов, Детям же – конфетки В нишу кузовов. Да прибудет счастье Во твоём дворе, Всё в господней власти, Будет и тебе...» Будем мы рядиться На Васильев день, Грече же вариться... Уж вечора тень... Причитай, маманя, Чтоб в добре был дом. Заскрипели сани За моим окном. «Заходите, гости, Ряженый народ, Подставляйте гОрсти»- Ячменёк кладет: «Прорастай, зернинка, Гость мой, богатей. Вот тебе и свинка, Дам тебе курей» Ничего не жалко, Эх, гуляй, Душа! ... И КолЯда с палкой Ходит не спеша...
Божена: Л. Грицюк. В чём мудрость женщины?` «В чём мудрость женщины?" - однажды я спросила Старушку, встретив, добрую одну. И тихо так она заговорила, Поведав искренне мне истину свою. У каждого из нас свои во всём сужденья Вопрос, ведь твой не столь уж и простой. А впрочем, для чего нам обсужденья? Ты ж у меня спросила - мой ответ такой: Вся мудрость в том, чтоб сохранить свой дом. Быть терпеливой, ласковой и нежной. Дарить добро, не думая о том, Чтоб благодать сошла лавиной снежной. Уметь понять, принять и многое простить. Как не сложна судьба- Остаться женщиной красивой ты должна. И верить в жизнь, и жизнь любить! Терпенье и любовь, внимание и ласка Всё то, что мудрой женщине положено иметь. - Скажи мне, бабушка, к чему мне всё терпеть? - Ты ж мудрой хочешь быть, придётся попотеть! - А как терпеть, когда он не со мной? -Узнав, что он с другой, с любовью и прощеньем отдай его, Ведь он и так не твой! Я знаю, милая, тебе ведь не до смеха. Уйми свой гнев, он только лишь помеха. И чем сильней любовь, всё это слишком больно... Но ты скажи себе: "Довольно!" Нельзя так часто рану бередить Себя издёргаешь и только взвалишь бремя. Но и ему не вздумай навредить, Пусть всё рассудит время... Не стоит гневаться на грешную судьбу И лишь бы с кем вести свою борьбу. Ведь каждый сам ответит и сполна, Когда окажется у божьего суда. В чём мудрость женщины-cамой собою быть! Желать добра и счастье всем дарить!
Ирината: Вспомнила стихотворение (оно никогда не было песней) - и тут же нашла самую свою любимую запись В.С.Высоцкого. Послушайте ее и вы.
Ирината: Осип Мандельштам Смутно дышащими листьями Черный ветер шелестит, И трепещущая ласточка B темном небе круг чертит. Тихо спорят в сердце ласковом Умирающем моем Наступающие сумерки С догорающим лучом. И над лесом вечереющим Стала медная луна. Отчего так мало музыки И такая тишина? 1911
hi!: Осип Мандельштам Нежнее нежного Лицо твое, Белее белого Твоя рука, От мира целого Ты далека, И все твое — От неизбежного. От неизбежного Твоя печаль, И пальцы рук Неостывающих, И тихий звук Неунывающих Речей, И даль Твоих очей.
hi!: Федерико Гарсиа Лорка Если б мог по луне гадать я Перевод Я. Серпина Я твое повторяю имя по ночам во тьме молчаливой, когда собираются звезды к лунному водопою и смутные листья дремлют, свесившись над тропою. И кажусь я себе в эту пору пустотою из звуков и боли, обезумевшими часами, что о прошлом поют поневоле. Я твое повторяю имя этой ночью во тьме молчаливой, и звучит оно так отдаленно, как еще никогда не звучало. Это имя дальше, чем звезды, и печальней, чем дождь усталый. Полюблю ли тебя я снова, как любить я умел когда-то? Разве сердце мое виновато? И какою любовь моя станет, когда белый туман растает? Будет тихой и светлой? Не знаю. Если б мог по луне гадать я, как ромашку, ее обрывая!
hi!: яшка каzанова в колени – всем женщинам, что меня берегут, мочат ступни, стоя на берегу, мечут бисер, икру или просто соль, приходят ночью в мой беспокойный сон, бьют по щекам, по пальцам или под дых, юбками машут яркими, чтоб под их пестрой гуашью спрятать меня от гроз – тычусь в полную силу. и в полный рост складываюсь, как перочинный, как паззл, как эквилибрист, удержавшийся на руках между землей и облаком. говорю, засунув ладони по корень в карманы брюк, смущаясь своих, обкусанных до основ, ногтей, с п а с и б о тишайшее, сбивающееся с ног, + с ритма, + с мысли. с п а с и б о за каждый раз, когда я беспомощным дымом цепляюсь за вас.
Ирината: Владимир Маяковский ДЕШЕВАЯ РАСПРОДАЖА Женщину ль опутываю в трогательный роман, просто на прохожего гляжу ли - каждый опасливо придерживает карман. Смешные! С нищих - что с них сжулить? Сколько лет пройдет, узнают пока - кандидат на сажень городского морга - я бесконечно больше богат, чем любой Пьерпонт Морган. Через столько-то, столько-то лет - словом, не выживу - с голода сдохну ль, стану ль под пистолет - меня, сегодняшнего рыжего, профессора разучат до последних йот, как, когда, где явлен. Будет с кафедры лобастый идиот что-то молоть о богодьяволе. Склонится толпа, лебезяща, суетна. Даже не узнаете - я не я: облысевшую голову разрисует она в рога или в сияния. Каждая курсистка, прежде чем лечь, она не забудет над стихами моими замлеть. Я - пессимист, знаю - вечно будет курсистка жить на земле. Слушайте ж: все, чем владеет моя душа, - а ее богатства пойдите смерьте ей! - великолепие, что в вечность украсит мой шаг и самое мое бессмертие, которое, громыхая по всем векам, коленопреклоненных соберет мировое вече, все это - хотите? - сейчас отдам за одно только слово ласковое, человечье. Люди! Пыля проспекты, топоча рожь, идите со всего земного лона. Сегодня в Петрограде на Надеждинской ни за грош продается драгоценнейшая корона. За человечье слово - не правда ли, дешево? Пойди, попробуй,- как же, найдешь его!
Ирината: Давид Самойлов КОЛЫБЕЛЬНАЯ ВПОЛГОЛОСА Ну вот, сыночек, спать пора, Вокруг деревья потемнели. Черней вороньего пера Ночное оперенье ели. Закрой глаза. Вверху луна, Как рог на свадьбе кахетинца. Кричит, кричит ночная птица До помрачения ума. Усни скорее. Тополя От ветра горько заскрипели. Черней вороньего пера Ночное оперенье ели. Все засыпает. Из-под век Взирают тусклые болотца. Закуривает и смеется Во тьме прохожий человек. Березы, словно купола, Видны в потемках еле-еле. Черней вороньего пера Ночное оперенье ели.
hi!: Осип Мандельштам Музыка твоих шагов В тишине лесных снегов. И, как медленная тень, Ты сошла в морозный день. Глубока, как ночь, зима, Снег висит, как бахрома. Ворон на своем суку Много видел на веку. А встающая волна Набегающего сна Вдохновенно разобьет Молодой и тонкий лед, Тонкий лед моей души - Созревающей в тиши
hi!: Дмитрий Якимов Calling Зарождается этот бред от смутного беспокойства, Что стучится в его мозги - сначала довольно робко, И течение мыслей обретает странные свойства От того, что радио врет, что где-то на МКАДе пробка. Потому что он в курсе – там, где пробка, там – плохо дело, Там обломки, и вой сирен, мигалки, патруль, носилки, Там, должно быть, на мостовой лежит бездыханным тело, Над которым склонился врач и чешет вотще в затылке. Разумеется, не ее – чего бы ей вдруг на МКАДе, Но уже механизм запущен – всякое в строку лыко: Террористы и маниаки, просто люд – гад на гаде, Людоеды и душегубы – всех излови поди-ка! Что ни оттепель, то капель – на крышах такие льдины… Или молния вдруг шарахнет – грозы в начале мая… Потому-то в башке мигрень, залысины и седины Оттого-то его колбасит, плющит, трясет, ломает. И ведь даже метеорит Тунгусский вполне возможен! Он уже допускает, что космические пришельцы Похищают ее сейчас, и даже, помилуй Боже, Скажем, лично товарищ Путин. Хуже – товарищ Ельцин. И рассудок – прости-прощай! И даже его остатки. Он, успев навоображать и бойню, и мясорубку, Выпадает в осадок весь и скушно лежит в осадке, Потому что она молчит. Она не снимает трубку. А она, не снимая трубки, тает в чужих объятьях, Поражаясь, зачем звонить так долго, когда не нужно, И ведь именно в тот момент... Придется прервать занятья... А он жив из последних сил,ничтожно и так натужно, А когда устает дышать под этим безумным прессом, А когда на исходе часа слышит сухое "здрасте…", Вдруг с души упадает камень. Страшный. Три тонны весом. И его отпускает... Губы шепчут: - Боже! Какое счастье...
Катюша: Роберт Рождественский *** Все начинается с любви... Твердят: "Вначале было слово..." А я провозглашаю снова: Все начинается с любви!.. Все начинается с любви: и озаренье, и работа, глаза цветов, глаза ребенка - все начинается с любви. Все начинается с любви, С любви! Я это точно знаю. Все, даже ненависть -- родная и вечная сестра любви. Все начинается с любви: мечта и страх, вино и порох. Трагедия, тоска и подвиг -- все начинается с любви... Весна шепнет тебе: "Живи..." И ты от шепота качнешься. И выпрямишься. И начнешься. Все начинается с любви! Я в глазах твоих утону, можно? Я в глазах твоих утону, можно? Ведь в глазах твоих утонуть - счастье. Подойду и скажу: "Здравствуй, Я люблю тебя". Это сложно... Нет, не сложно, а трудно Очень трудно любить, веришь? Подойду я к обрыву крутому Стану падать, поймать успеешь? Ну а если уеду - напишешь? Я хочу быть с тобой долго Очень долго… Всю жизнь, понимаешь? Я ответа боюсь, знаешь.... Ты ответь мне, но только молча, Ты глазами ответь, любишь? Если да, то тогда обещаю Что ты самым счастливым будешь Если нет, то тебя умоляю Не кори своим взглядом , Не тяни своим взглядом в омут Пусть другую ты любишь, ладно… А меня хоть немного помнишь? Я любить тебя буду, можно? Даже если нельзя, буду! И всегда я приду на помощь Если будет тебе трудно!
Anja: Василий Алоев Зверюшкины частушки Две норушки, две подружки, Очень маленькие мышки, Пели детские частушки, Сидя на кастрюльной крышке. Кошки, хлопая в ладошки, Подпевали, как могли. Мяу-мяу, - пели кошки, - Трали-вали-ай-лю-ли. Мяу-мяу-лю-ли-лю-ли, - Распевали кошки-мышки, Барабаня по кастрюлям Два часа без передышки. Шли по улице три хрюшки - Кушали картошку фри. Хрюшки слушали частушки У распахнутой двери. Симпатичные три хрюшки: Борька, Фрося и Гаврюшка Эту песню подпевали, Вместе хором хрюкать стали. Я частушки эти слышал, - Погулять под вечер вышел. Их теперь я всем дарю: Лю-ли-лю-ли-трали-вали- мяу-мяу-хрю-хрю-хрю.
Филифьонка: ЕВГЕНИЙ ВИНОКУРОВ Я когда-нибудь снимусь над молом, С облаками где-то вдалеке, Я хочу запомниться весёлым, С веткою какой-нибудь в руке. Чтоб кричали чайки над заливом, Чтобы ветерок его рябил. Я хочу запомниться счастливым, Тем, каким я никогда не был. Чтоб за кипарисом белый город Виден был вдали едва-едва, Чтобы был распахнут белый ворот: Дескать, всё на свете - трын-трава! Чтоб контрастно вышла бы при свете Тень от улетающих волос... Вот таким я жить хотел на свете, И таким мне быть не удалось.
Божена: Е. Горбовская Если ты такой хороший, Почему же дохнут рыбки, Если ты на них посмотришь Так, как смотришь на меня? Если ты такой хороший, Почему тогда так зыбко, Почему тогда так зябко, Почему народ слинял? И, уж коль я не такая, Не того, сам знаешь, сорта, Коль взаправду я такая, Кем казаться я хочу, То скажи, какого чёрта, Нет, скажи, какого чёрта, Объясни, какого чёрта Я здесь всё ещё торчу?
hi!: Дмитрий Кедрин ЗИМНЕЕ Экой снег какой глубокий! Лошадь дышит горячо. Светит месяц одинокий Через левое плечо. Пруд окован крепкой бронью, И уходят от воды Вправо - крестики вороньи, Влево - заячьи следы. Гнется кустик на опушке, Блещут звезды, мерзнет лес, Тут снимал перчатки Пушкин И крутил усы Дантес. Раздается на полянке Волчьих свадеб дальний вой. Мы летим в ковровых санках По дороге столбовой. Ускакали с черноокой И - одни... Чего ж еще? Светит месяц одинокий Через левое плечо. Неужели на гулянку С колокольцем под дугой Понесется в тех же санках Завтра кто-нибудь другой? И усы ладонью тронет, И увидит у воды Те же крестики вороньи, Те же заячьи следы? На березах грачьи гнезда Да сорочьи терема?.. Те же волки, те же звезды, Та же русская зима! На погост он мельком глянет, Где ограды да кресты. Мельком глянет, нас помянет: Жили-были я да ты!.. И прижмется к черноокой, И задышит горячо. Глянет месяц одинокий Через левое плечо.
Ирината: Николоз Бараташвили «Синий цвет» Перевод Б.Пастернака Цвет небесный, синий цвет Полюбил я с малых лет. В детстве он мне означал Синеву иных начал. И теперь, когда достиг Я вершины дней своих, В жертву остальным цветам Голубого не отдам Он прекрасен без прикрас - Это цвет любимых глаз, Это взгляд бездонный твой, Опалённый синевой. Это цвет моей мечты, Это краска высоты. В этот голубой раствор Погружён земной простор Это лёгкий переход В неизвестность от забот И от плачущих родных На похоронах твоих. Это синий негустой Иней над моей плитой, Это сизый зимний дым Мглы над именем моим. И теперь, когда достиг Я вершины дней своих, В жертву остальным цветам Голубого не отдам. Всё о стихотворении (текст, транслит, варианты перевода и исполнения) - здесь.
Мирра: С вами я навек повязан, братцы, общим горем, общею виной. Но верёвку мылить, иль стреляться, — это вы решайте не со мной. Горек хлеб, и в никуда дорога — в этом я вам кровная родня. Но являться выскочкой пред Богом? Нет уж, братцы. Это без меня. Александр Файнберг
hi!: Что меня окружает - попробую перебрать Непоглаженный кот, неисписанная тетрадь, Недовымытый пол, недоделанная статья, Нефиговый шанс отрешиться от бытия. Что меня ожидает - считаю, осознаю: Исписать тетрадь (и в ней дописать статью), Покормить кота, взять несколько интервью, Сочинить открытку (банальное ай-лав-ю), Положить в конверт или в ящик возле двери. Двадцать три на часах, через час и мне двадцать три. И в двенадцать ночи торжественно вскрыть письмо: "Вот опять наступил ноябрь - дожди и смог. Все, что нас окружает - попробуем пережить Ешь немного, меньше пей, соблюдай режим. Добивай статью, мой посуду, погладь кота. С днем рождения, милая. Пусть все будет не так." (c) изюбрь
Ирината: СЕГОДНЯ День рождения Владимира Высоцкого ЛИРИЧЕСКАЯ Марине Здесь лапы у елей дрожат на весу, Здесь птицы щебечут тревожно. Живешь в заколдованном диком лесу, Откуда уйти невозможно. Пусть черемухи сохнут бельем на ветру, Пусть дождем опадают сирени - Все равно я отсюда тебя заберу Во дворец, где играют свирели. Твой мир колдунами на тысячи лет Укрыт от меня и от света. И думаешь ты, что прекраснее нет, Чем лес заколдованный этот. Пусть на листьях не будет росы поутру, Пусть луна с небом пасмурным в ссоре,- Все равно я отсюда тебя заберу В светлый терем с балконом на море. В какой день недели, в котором часу Ты выйдешь ко мне осторожно? Когда я тебя на руках унесу Туда, где найти невозможно? Украду, если кража тебе по душе,- Зря ли я столько сил разбазарил? Соглашайся хотя бы на рай в шалаше, Если терем с дворцом кто-то занял!
An'ka: ВЛАДИМИР СЕМЕНОВИЧ ВЫСОЦКИЙ Смеюсь навзрыд - как у кривых зеркал, - Меня, должно быть, ловко разыграли: Крючки носов и до ушей оскал - Как на венецианском карнавале! Вокруг меня смыкается кольцо - Меня хватают, вовлекают в пляску, - Так-так, мое нормальное лицо Все, вероятно, приняли за маску. Петарды, конфетти... но все не так, - И маски на меня глядят с укором, - Они кричат, что я опять - не в такт, Что наступаю на ноги партнерам. Что делать мне - бежать, да поскорей? А может, вместе с ними веселиться?.. Надеюсь я - под масками зверей Бывают человеческие лица. Все в масках, в париках - все как один, - Кто сказочен, а кто литературен... Сосед мой слева - грустный арлекин, Другой - палач, а каждый третий - дурень. Один - себя старался обелить, Другой - лицо скрывает от огласки, А кто - уже не в силах отличить Свое лицо от непременной маски. Я в хоровод вступаю, хохоча, - И все-таки мне неспокойно с ними: А вдруг кому-то маска палача Понравится - и он ее не снимет? Вдруг арлекин навеки загрустит, Любуясь сам воим лицом печальным; Что, если дурень свой дурацкий вид Так и забудет на лице нормальном?! Как доброго лица не прозевать Как честных отличить наверняка мне? - Все научились маски надевать, Чтоб не разбить свое лицо о камни. Я в тайну масок все-таки проник, - Уверен я, что мой анализ точен: Что маски равнодушья у иных - Защита от плевков и от пощечин. 1971
Наталья: Владимир Высоцкий Раздвоенная личность И вкусы, и запросы мои странны, Я экзотичен, мягко говоря, Могу одновременно грызть стаканы И Шиллера читать без словаря. Во мне два "я", два полюса планеты, Два разных человека, два врага. Когда один стремится на балеты, Другой стремится прямо на бега. Я лишнего и в мыслях не позволю, Когда живу от первого лица. Но часто вырывается на волю Второе "я" в обличье подлеца. И я боюсь, давлю в себе мерзавца, О, участь беспокойная моя! Боюсь ошибки: может оказаться, Что я давлю не то второе "я". Когда в душе я раскрываю гранки На тех местах, где искренность сама, Тогда мне в долг дают официантки И женщины ласкают задарма. Но вот летят к чертям все идеалы. Но вот я груб, я нетерпим и зол. Но вот сижу и тупо ем бокалы, Забрасывая Шиллера под стол. А суд идет. Весь зал мне смотрит в спину, И прокурор, и гражданин судья. Поверьте мне, не я разбил витрину, А подлое мое второе "я". И я прошу вас, строго не судите, Лишь дайте срок, но не давайте срок, Я буду посещать суды, как зритель, И в тюрьмы заходить на огонек. Я больше не намерен бить витрины И лица граждан. Так и запиши. Я воссоединю две половины Моей больной раздвоенной души. Искореню! Похороню! Зарою! Очищусь! Ничего не скрою я. Мне чуждо это "я" мое второе. Нет, это не мое второе "я". 1969
hi!: В.Высоцкий Баллада об уходе в Рай Вот твой билет, вот твой вагон. Всё в лучшем виде — одному тебе дано В цветном раю увидеть сон — Трёхвековое непрерывное кино Всё позади — уже сняты Все отпечатки, контрабанды не берём; Как херувим, стерилен ты, А класс второй — не высший класс, зато с бельём. Вот и сбывается всё, что пророчится, Уходит поезд в небеса — счастливый путь! Ах! Как нам хочется, как всем нам хочется Не умереть, а именно уснуть. Земной перрон! Не унывай! И не кричи — для наших воплей он оглох. Один из нас уехал в рай, Он встретит бога, если есть какой-то бог! Ты передай ему привет, А позабудешь — ничего, переживём: Осталось нам немного лет, Мы пошустрим и, как положено, умрём. Вот и сбывается всё, что пророчится, Уходит поезд в небеса — счастливый путь! Ах! Как нам хочется, как всем нам хочется Не умереть, а именно уснуть. Не всем дано поспать в раю, Но кое-что мы здесь успеем натворить: Подраться, спеть, — вот я — пою, Другие — любят, третьи — думают любить. Уйдут, как мы, в ничто без сна И сыновья, и внуки внуков в трёх веках... Не дай господь, чтобы война, А то мы правнуков оставим в дураках. Вот и сбывается всё, что пророчится, Уходит поезд в небеса — счастливый путь! Ах! Как нам хочется, как всем нам хочется Не умереть, а именно уснуть. Тебе плевать и хоть бы хны: Лежишь, миляга, принимаешь вечный кайф. Что до меня — такой цены Я б не дал, даже клад зарытый отыскав: Разбудит вас какой-то тип И впустит в мир, где в прошлом войны, вонь и рак, Где побеждён гонконгский грипп. На всём готовеньком ты счастлив ли, дурак? Вот и сбывается всё, что пророчится, Уходит поезд в небеса — счастливый путь! Ах! Как нам хочется, как всем нам хочется Не умереть, а именно уснуть. Ну, а пока — звенит звонок. Счастливый путь, храни тебя от всяких бед. А если там приличный бог, Ты всё же вспомни — передай ему привет!
Божена: Анна Ахматова Был он ревнивым, тревожным и нежным... Был он ревнивым, тревожным и нежным, Как божье солнце, меня любил, А чтобы она не запела о прежнем, Он белую птицу мою убил. Промолвил, войдя на закате в светлицу: «Люби меня, смейся, пиши стихи!» И я закопала веселую птицу За круглым колодцем у старой ольхи. Ему обещала, что плакать не буду, Но каменным сделалось сердце мое, И кажется мне, что всегда и повсюду Услышу я сладостный голос ее.
Наталья: Анна Ахматова стихи А ты теперь тяжелый и унылый, Отрекшийся от славы и мечты, Но для меня непоправимо милый, И чем темней, тем трогательней ты. Ты пьешь вино, твои нечисты ночи, Что наяву, не знаешь, что во сне, Но зелены мучительные очи,- Покоя, видно, не нашел в вине. И сердце только скорой смерти просит, Кляня медлительность судьбы. Всё чаще ветер западный приносит Твои упреки и твои мольбы. Но разве я к тебе вернуться смею? Под бледным небом родины моей Я только петь и вспоминать умею, А ты меня и вспоминать не смей. Так дни идут, печали умножая. Как за тебя мне Господа молить? Ты угадал: моя любовь такая, Что даже ты не смог ее убить.
Ирината: Анна Ахматова Он любил три вещи на свете: За вечерней пенье, белых павлинов И стертые карты Америки. Не любил, когда плачут дети, Не любил чая с малиной И женской истерики. …А я была его женой.
Мария: Владимир Высоцкий Семейные дела в Древнем Риме Как-то вечером патриции Собрались у Капитолия Новостями поделиться и Выпить малость алкоголия — Не вести ж бесед тверёзыми: Марк-патриций не мытарился — Пил нектар большими дозами И ужасно нанектарился. И под древней под колонною Он исторг из уст проклятия: "Эх, ребята, с почтенною матрёною Разойдусь я скоро, братия! Она спуталась с поэтами, Помешалась на театрах — Так и шастает с билетами На приезжих гладиаторов! "Я, — кричит, — от бескультурия Скоро стану истеричкою!" В общем, злобствует, как фурия, Поощряема сестричкою! Только цыкают и шикают... Ох, налейте снова мне "двойных"! Мне ж рабы в лицо хихикают. На войну бы мне, да нет войны! Я нарушу все традиции — Мне не справиться с обеими, Опускаюсь я, патриции: Дую горькую с плебеями! Я ей дом оставлю в Персии — Пусть берёт сестру-мегерочку, И на отцовские сестерции Я заведу себе гетерочку. У гетер хотя безнравственней, Но они не обезумели. У гетеры пусть всё явственней, Зато родственники умерли. Там сумею исцелиться и Из запоя скоро выйду я!" ...И пошли домой патриции, Марку пьяному завидуя. 1969
hi!: Вероника Тушнова Людские души – души разные, не перечислить их, не счесть. Есть злые, добрые и праздные и грозовые души есть. Иная в силе не нуждается, ее дыханием коснись – и в ней чистейший звук рождается, распространяясь вдаль и ввысь. Другая хмуро – неотзывчива, другая каменно – глуха для света звезд, для пенья птичьего, для музыки и для стиха. Она почти недосягаема, пока не вторгнутся в нее любви тревога и отчаянье, сердечной боли острие. Смятенная и беззащитная, она очнется, и тогда сама по-птичьи закричит она и засияет как звезда.
hi!: Илья Эренбург Сегодня я видел, как Ваши тяжелые слезы Слетали и долго блестели на черных шелках, И мне захотелось сказать Вам про белые розы, Что раз расцветают на бледно-зеленых кустах. Я знаю, что плакать Вы можете только красиво, Как будто роняя куда-то свои лепестки, И кажется мне, что Вы словно усталая ива, Что тихо склонилась и плачет над ширью реки. Мне хочется взять Ваши руки в тяжелом браслете, На кисти которых так нежно легли кружева, И тихо сказать Вам о бледно-лазурном рассвете, О том, как склоняется в поле и плачет трава. Лишь только растают вдали полуночные чары И первые отблески солнца окрасят луга, Раскрыв лепестки, наклоняются вниз ненюфары И тихо роняют на темное дно жемчуга. Я знаю, тогда распускаются белые розы И плачут они на особенно тонких стеблях. Я знаю, тогда вы роняете крупные слезы И долго сверкают они на тяжелых шелках.
Божена: Владислав Ходасевич *** ИЩИ МЕНЯ Ищи меня в сквозном весеннем свете. Я весь - как взмах неощутимых крыл, Я звук, я вздох, я зайчик на паркете, Я легче зайчика: он - вот, он есть, я был. Но, вечный друг, меж нами нет разлуки! Услышь, я здесь. Касаются меня Твои живые, трепетные руки, Простёртые в текучий пламень дня. Помедли так. Закрой, как бы случайно, Глаза. Ещё одно усилье для меня - И на концах дрожащих пальцев, тайно, Быть может, вспыхну кисточкой огня.
Ирината: Сегодня в передаче "Линия жизни" Евгений Князев прочел эти строчки, добавив, что они напрямую относятся к актерской профессии... М.Ю.Лермонтов Из "Маскарада" ...Вам надо кинуть все, родных, друзей и честь, Вам надо испытать, ощупать беспристрастно Свои способности и душу: по частям Их разобрать; привыкнуть ясно Читать на лицах чуть знакомых вам Все побужденья мысли; годы Употребить на упражненье рук, Все презирать: закон людей, закон природы. День думать, ночь играть, от мук не знать свободы, И чтоб никто не понял ваших мук. Не трепетать, когда близ вас искусством равный, Удачи каждый миг постыдный ждать конец И не краснеть, когда вам скажут явно: "Подлец!"
hi!: И пока тебя под корень не покорежило, не согнуло от ночных неживых звонков, будешь пить себе с Олегами и Сережами, будешь верить в то, что было тобой нагрежено и не ведать, сколько хрустнуло позвонков. Ты считай их, сколько выбыло, сколько ранило, скольких в панике увел от тебя конвой. Ты уже давно отпела их, отэкранила, ты давно уже решила играть по правилам, но пока еще не выбрала за кого. Может, хватит столько ерничать и пинаться-то, а потом ночами плакать по именам, принимай как есть, любые реинкарнации, ведь пока тебе глумливо и девятнадцато, и тебе пока что нечего вспоминать. А когда-нибудь ты будешь сидеть на лавочке и честить за нравы местную молодежь. Но сейчас-то на кого ни посмотришь - лапочки, а тебе всегда смешно и пока до лампочки, так иди - пока не знаешь, куда идешь. И пока тебе не скажут порядком явочным подождать у входа с посохом и сумой, будешь девочкой с абрикосовой шейной ямочкой, с золотистой мелкостриженной кутерьмой. И пока везде в кредит наливают кофе там, улыбаются, взлетают под потолок, ты бредешь по лужам этаким Холден-Колфилдом, и в любое слово веришь, как в эпилог. А тебе такая жизнь на халяву дарится, что грешно ее без пользы сдавать в утиль, у тебя слова блестящие в горле давятся, у тебя такие пальцы: кто попадается, никогда уже не может из них уйти. Ты не лучше всех, обычная, в меру резвая, синяки под глазами, кашель, спинная боль, просто как-то так случилось, что Он, не брезгуя, втихаря изволил выдохнуть две скабрезности, и одна, вот, в ноябре родилась тобой. Над тобой огни вселенные не удвоятся, не разрушится какая-нибудь стена, просто Он созвал свое неземное воинство и решил на миг тебя окатить сполна. А тебя учили - нужно смотреть и взвешивать, чтобы вдруг потом не вылететь из игры. Но вокруг апрель и небо - какого лешего, у тебя такое сердце, что хоть разрежь его - всё равно должно хватить на десятерых. Так что ты глотай свой кофе и вишни льдистые, а ударили - так всхлипни и разотри. И запомни - где-то есть еще тот, единственный, кто живет с такой же шуткою изнутри. (c) изюбрь
Мария: Лермонтов М.Ю. ПРОРОК С тех пор как вечный судия Мне дал всеведенье пророка, В очах людей читаю я Страницы злобы и порока. Провозглашать я стал любви И правды чистые ученья: В меня все ближние мои Бросали бешено каменья. Посыпал пеплом я главу, Из городов бежал я нищий, И вот в пустыне я живу, Как птицы, даром божьей пищи; Завет предвечного храня, Мне тварь покорна там земная; И звезды слушают меня, Лучами радостно играя. Когда же через шумный град Я пробираюсь торопливо, То старцы детям говорят С улыбкою самолюбивой: "Смотрите: вот пример для вас! Он горд был, не ужился с нами: Глупец, хотел уверить нас, Что бог гласит его устами! Смотрите ж, дети, на него: Как он угрюм, и худ, и бледен! Смотрите, как он наг и беден, Как презирают все его!"
Божена: Осип Мандельштам x x x Паденье -- неизменный спутник страха, И самый страх есть чувство пустоты. Кто камни нам бросает с высоты, И камень отрицает иго праха? И деревянной поступью монаха Мощеный двор когда-то мерил ты: Булыжники и грубые мечты -- В них жажда смерти и тоска размаха! Так проклят будь готический приют, Где потолком входящий обморочен И в очаге веселых дров не жгут. Немногие для вечности живут, Но если ты мгновенным озабочен -- Твой жребий страшен и твой дом непрочен!
Anja: Ночью, перед рассветом выставишь себя на балкон, не в мехах, а в халате, коленки обнажены, снег распластан внизу, как пролитое молоко, наверху облака сгрудились у луны. Сбросишь пепел в сугроб, закроешь балконную дверь, в голове подозрительная пустота, успокойся, дело житейское, ты теперь будешь жить за пазухой у Христа. Захочет погладить по голове — ну пусть, разреши и кофе в постель подать, запомни: так выглядит благодать, не можешь поверить — выучи наизусть. А когда пообвыкнешь, то, выйдя опять курить, дым последний высмаливая из груди, догадайся поднять башку и поблагодарить. И колени прикрой, не лето стоит, поди. (с)Ольга Гессен
Ирината: Мне кажется, это стихотворение очень подходит к НАШЕМУ форуму. Владимир Высоцкий Проложите, проложите Хоть тоннель по дну реки И без страха приходите На вино и шашлыки. И гитару приносите, Подтянув на ней колки. Но не забудьте - затупите Ваши острые клыки. А когда сообразите - Все пути приводят в Рим,- Вот тогда и приходите, Вот тогда поговорим. Нож забросьте, камень выньте Из-за пазухи своей И перебросьте, перекиньте Вы хоть жердь через ручей. За посев ли, за покос ли - Надо взяться, поспешать! А прохлопав, сами после Локти будете кусать. Сами будете не рады, Утром вставши,- вот те раз! - Все мосты через преграды Переброшены без нас. Так проложите, проложите Хоть тоннель по дну реки! Но не забудьте, затупите Ваши острые клыки!
Svet-Lana: Михаил Светлов ПРИЗНАНИЕ Юности своей я не отверг, Нравится мне снова все, что делаю, Будто после дождичка в четверг Расцвели сады оледенелые. Если жив я, и любовь жива! Для тебя, единственная, ласковая, Я нашел хорошие слова, Лучшие из словарей вытаскивая… Не так легко сравнение найдешь, Твои глаза в стихотворенье просятся, Как голубые ведрышки, несешь Ты их на коромысле переносицы. Я повторить вовеки не смогу Твои слова, горячие и близкие,— Ведь речь твоя способна и в пургу Всех журавлей призвать в поля российские. Я всех людей могу богаче быть, Нет у меня, поверь, на бедность жалобы, И чтоб тебе вселенную купить, Мне, может быть, копейки не хватало бы… Мне много жить и пережить пришлось Но я тебе заносчиво и молодо, Как связку хвороста, мечты свои принес — Зажги костер, погрейся, очень холодно...
Lotta: Фёдор Тютчев Фонтан Смотри, как облаком живым Фонтан сияющий клубится; Как пламенеет, как дробится Его на солнце влажный дым. Лучом поднявшись к небу, он Коснулся высоты заветной - И снова пылью огнецветной Ниспасть на землю осужден. О смертной мысли водомет, О водомет неистощимый! Какой закон непостижимый Тебя стремит, тебя мятет? Как жадно к небу рвешься ты!.. Но длань незримо-роковая, Твой луч упорный преломляя, Свергает в брызгах с высоты.
hi!: Алька Кудряшова/изюбрь Молитва 0. Зря что ли мы потели, что ж, итого, давай-ка считать потери За этот год. Давай-ка умножим, сложим, Прижмем локтем, До самых последних ложек Переучтем. 1. Дмитровка плещет людьми и совсем тесна, В центре Москвы опять началась весна. Солнце сияет в тысячи мегаватт, Плавит под куполами пасхальный гвалт. Высох асфальт, расправился, посерел, Слышно вдали, как плавится вой сирен, Где-то случилась смерть, но о том не сметь. Видно, у Бога просто упала сеть. Видимо, слишком часто и горько мы Плакали в небо, боясь не прожить зимы, И не хватило сил - на последний шаг. Солнце у нас в глазах, перезвон - в ушах. Резкое солнце, тени так глубоки, Ангелы с сетью порванной - рыбаки. Что же, все твои казни совершены. Дай тишины нам, Господи. Тишины. 2. Я слишком назойлив и бестолков, я б с радостью был таков, Но ты не не слышишь моих звонков, не видишь моих флажков. И вот сейчас, на исходе дня, когда облака резней не надо, Господи, для меня, помилуй моих друзей. Я не прошу тебя рая здесь, я милости не хочу, Я не прошу для них тех чудес, что Богу не по плечу, Тебе ж не стоит огромных трат, подумаешь, ты ведь Бог, Пусть будет кофе для них с утра и вечером теплый бок. Пусть врут все те, кто все время врал, и плачут все те, кто не, Пусть будет снег, суета, аврал, морщины и мокрый снег, Час-пик, толпа, недород, тоска, концерты, порнуха, дым, И боль, щемящая у виска, и скука по выходным, Измены, дети, дела, коты, простуды, метро и зной, Долги, работа до тошноты, просроченный проездной, И груз заданий, и лишний вес, и девочки в скверике И на обзорной парад невест, и утки в Москве-реке. Помилуй их, они столько лет работают на износ, Помилуй тех, кто им греет плед и тех, кто целует в нос, Помилуй тех, кто лез на рожон и кто не лезет уже, Помилуй их бестолковых жен и их бедолаг-мужей Помилуй, тех, кто силен и слаб (ведь ты-то сам не слабак), Помилуй, Боже, их мам и пап, врагов, хомяков, собак, Помилуй счастливых, бомжей, калек, хозяев или гостей Помилуй коллег и друзей коллег, коллег друзей и детей. И вне защитной сети потом оставшегося меня Пускай забирают пожар, потоп и прочая потебня. Я знаю, я тебе не в струю - бездельник и ротозей, Но, не оставив меня в строю, помилуй моих друзей. 3. Но перезвон, сирены и резкий свет, Дмитровка бьется в ритме колоколов. Падает сеть на небе или в Москве, Значит, у смерти нынче большой улов. Я не пишу письма - не дойдет письмо, Горе на привкус сладкое, как шираз. Я не прошу ни о чем, чего ты не смог, Господи, будь человеком. Как в прошлый раз.
Божена: Владимир Орлов Кто кого боится — Скажите поскорее, Кого боится мышка? — Она боится кошки И больше никого! — Кого боится кошка? — Боится злой собаки, Огромной злой собаки И больше никого! — Кого боится злая, Огромная собака? — Хозяина боится И больше никого! — Зато хозяин храбрый! Кого ему бояться? — Боится он хозяйки И больше никого! — Но никого на свете Хозяйка не боится! Конечно, не боится Хозяйка никого! — Ну как же не боится! Она боится мышки! Боится только мышки И больше никого!
Божена: Ольга Бажко Отцу Только двое нас с тобой, папа, - Друг по другу горевать-плакать. Уходить-то, умирать тошно, Оставаться - умирать тоже. Я тебе не уступлю – дудки! Нынче утром ветер дул жутко. И берёзы, о былом плача, Не заметили, что день начат. Ты его возьми клубком в руку, Я тебе ещё рожу внуков. И наполнится наш дом смехом, И вернётся нам добро – с верхом! Только жить да поживать – слышишь? Ведь счастливые с тобой мы же?..
hi!: Георгий Иванов Я научился понемногу Шагать со всеми - рядом, в ногу. По пустякам не волноваться И правилам повиноваться. Встают - встаю. Садятся - сяду. Стозначный помню номер свой. Лояльно благодарен Аду За звездный кров над головой.
Ирината: Денис Новиков Нас тихо сживает со света и ласково сводит с ума покладистых — музыка эта, строптивых — музыка сама. Ну чем, как не этим, в Париже заняться — сгореть изнутри? Цыганское «по-го-во-ри же» вот так по слогам повтори. И произнесенное трижды на север, на ветер, навзрыд — оно не обманет. Поди ж ты, горит. Как солома горит! Поехали, сено, солома, листва на бульварном кольце... И запахом мяса сырого дымок отзовется в конце. А музычка ахнет гитаркой, пускаясь наперегонки, слабея и делаясь яркой, как в поле ночном огоньки.
hi!: Марина Цветаева В огромном городе моем - ночь. Из дома сонного иду - прочь И люди думают: жена, дочь,- А я запомнила одно: ночь. Июльский ветер мне метет - путь, И где-то музыка в окне - чуть. Ах, нынче ветру до зари - дуть Сквозь стенки тонкие груди - в грудь. Есть черный тополь, и в окне - свет, И звон на башне, и в руке - цвет, И шаг вот этот - никому - вслед, И тень вот эта, а меня - нет. Огни - как нити золотых бус, Ночного листика во рту - вкус. Освободите от дневных уз, Друзья, поймите, что я вам - снюсь.
Божена: Арсений Тарковский ПЕРВЫЕ СВИДАНИЯ Свиданий наших каждое мгновенье Мы праздновали, как богоявленье, Одни на целом свете. Ты была Смелей и легче птичьего крыла, По лестнице, как головокруженье, Через ступень сбегала и вела Сквозь влажную сирень в свои владенья С той стороны зеркального стекла. Когда настала ночь, была мне милость Дарована, алтарные врата Отворены, и в темноте светилась И медленно клонилась нагота, И, просыпаясь: "Будь благословенна!" - Я говорил и знал, что дерзновенно Мое благословенье: ты спала, И тронуть веки синевой вселенной К тебе сирень тянулась со стола, И синевою тронутые веки Спокойны были, и рука тепла. А в хрустале пульсировали реки, Дымились горы, брезжили моря, И ты держала сферу на ладони Хрустальную, и ты спала на троне, И - боже правый! - ты была моя. Ты пробудилась и преобразила Вседневный человеческий словарь, И речь по горло полнозвучной силой Наполнилась, и слово ты раскрыло Свой новый смысл и означало царь. На свете все преобразилось, даже Простые вещи - таз, кувшин,- когда Стояла между нами, как на страже, Слоистая и твердая вода. Нас повело неведомо куда. Пред нами расступались, как миражи, Построенные чудом города, Сама ложилась мята нам под ноги, И птицам с нами было по дороге, И рыбы подымались по реке, И небо развернулось пред глазами... Когда судьба по следу шла за нами, Как сумасшедший с бритвою в руке.
Anja: Вредная, неверная, наверно. Нервная, наверно…Ну и что ж? Мне не жаль, Но жаль неимоверно, Что меня, наверно, и не ждешь! За окном, таинственны, как слухи, Ходят тени, шорохи весны. Но грозой и чем –то в этом духе Все же веют сумерки и сны! Будь что будет! Если и узнаю, Что не нравлюсь, - сунусь ли в петлю? Я нередко землю проклинаю, Проклиная, все –таки люблю! Я надолго твой, хоть и недолго Почему-то так была близка И нежна к моей руке с наколкой Та, с кольцом, прохладная рука. Вредная, неверная, наверно. Нервная, наверно… Ну и что ж? Мне не жаль. Но жаль неимоверно… Что меня, наверное, не ждешь! Николай Рубцов.
Божена: АННА АХМАТОВА Я не любви твоей прошу. Она теперь в надежном месте. Поверь, что я твоей невесте Ревнивых писем не пишу. Но мудрые прими советы: Дай ей читать мои стихи, Дай ей хранить мои портреты,— Ведь так любезны женихи! А этим дурочкам нужней Сознанье полное победы, Чем дружбы светлые беседы И память первых нежных дней... Когда же счастия гроши Ты проживешь с подругой милой И для пресыщенной души Все станет сразу так постыло — В мою торжественную ночь Не приходи. Тебя не знаю. И чем могла б тебе помочь? От счастья я не исцеляю.
hi!: Анна Полетаева Дурацкая привычка – до конца Дочитывать любую ерунду, Досматривать пошлейший боевик, Дожевывать резинку до распада... И ждать напрасно главного лица, К которому никак не подведут – И слова, от которого за миг Всё сложится и скажется, как надо. Что толку в ожидании своём Винить потом кого-то – и за что? Ведь авторы не более тебя, Всегда хотевшей лучшего, повинны. У них другой, несхожий окоём, Свой тихий ад – и рай – и шапито... И можно, их жалея и любя, Спокойно удалиться с середины.
Ирината: Юрий Визбор А будет это так - заплачет ночь дискантом, И ржавый ломкий лист зацепит за луну, И белый-белый снег падет с небес десантом, Чтоб черным городам придать голубизну. И тучи набегут, созвездьями гонимы, Поднимем воротник, как парус декабря, И старый-старый пес с глазами пилигрима Закинет морду вверх при желтых фонарях. Друзья мои, друзья, начать бы все сначала, На влажных берегах разбить свои шатры, Валяться б на досках нагретого причала И видеть, как дымят далекие костры. Еще придет зима в созвездии удачи, И легкая лыжня помчится от дверей, И может быть, тогда удастся нам иначе, Иначе, чем теперь, прожить остаток дней. А будет это так - заплачет ночь дискантом, И ржавый ломкий лист зацепит за луну, И белый-белый снег падет с небес десантом, Чтоб черным городам придать голубизну.
Lotta: Арсений Тарковский Пляшет перед звездами звезда, Пляшет колокольчиком вода, Пляшет шмель и в дудочку дудит, Пляшет перед скинией Давид. Плачет птица об одном крыле, Плачет погорелец на золе, Плачет мать над люлькою пустой, Плачет крепкий камень под пятой.
Божена: Валентин Гафт. Театр О, Театр! Чем он так прельщает, В нем умереть иной готов, Как милосердно Бог прощает Артистов, клоунов, шутов. Зачем в святое мы играем, На душу принимая грех, Зачем мы сердце разрываем За деньги, радость, за успех? Зачем кричим, зачем мы плачем, Устраивая карнавал, Кому-то говорим - удача, Кому-то говорим - провал. Что за профессия такая, Уйдя со сцены, бывший маг, Домой едва приковыляя, Живет совсем, совсем не так. Не стыдно ль жизнь, судьбу чужую, Нам представлять в своем лице. Я мертв, но видно, что дышу я, Убит и кланяюсь в конце. Но вымысел нас погружает Туда, где прячутся мечты, Иллюзия опережает Все то, во что не веришь ты. Жизнь коротка, как пьесы читка, Но если веришь, будешь жить, А театр - сладкая попытка Вернуться, что-то изменить. Остановить на миг мгновенье, Потом увянуть, как цветок, И возродиться вдохновеньем. Играем! Разрешает Бог!
Мария: SILENTIUM! Молчи, скрывайся и таи И чувства и мечты свои – Пускай в душевной глубине Встают и заходят оне Безмолвно, как звезды в ночи, - Любуйся ими – и молчи. Как сердцу высказать себя? Другому как понять тебя? Поймет ли он, чем ты живешь? Мысль изреченная есть ложь. Взрывая, возмутишь ключи, - Питайся ими – и молчи. Лишь жить в себе самом умей – Есть целый мир в душе твоей Таинственно-глубоких дум; Их оглушит наружный шум, Дневные разгонят лучи, - Внимай их пенью – и молчи!.. Ф.И. Тютчев.
Ирината: Иосиф Бродский Я был только тем, чего ты касалась ладонью, над чем в глухую, воронью ночь склоняла чело. Я был лишь тем, что ты там, снизу, различала: смутный облик сначала, много позже - черты. Это ты, горяча, ошую, одесную раковину ушную мне творила, шепча. Это ты, теребя штору, в сырую полость рта вложила мне голос, окликавший тебя. Я был попросту слеп. Ты, возникая, прячась, даровала мне зрячесть. Так оставляют след. Так творятся миры. Так, сотворив их, часто оставляют вращаться, расточая дары. Так, бросаем то в жар, то в холод, то в свет, то в темень, в мирозданьи потерян, кружится шар.
Мария: Отцы пустынники и жены непорочны, Чтоб сердцем возлетать во области заочны, Чтоб укреплять его средь дольних бурь и битв, Сложили множество божественных молитв; Но ни одна из них меня не умиляет, Как та, которую священник повторяет Во дни печальные Великого поста; Все чаще мне она приходит на уста И падшего крепит неведомою силой: Владыко дней моих! дух праздности унылой, Любоначалия, змеи сокрытой сей, И празднословия не дай душе моей. Но дай мне зреть мои, о Боже, прегрешенья, Да брат мой от меня не примет осужденья, И дух смирения, терпения, любви И целомудрия мне в сердце оживи. А.С. Пушкин
Ирината: Александр Пушкин Добрый совет Давайте пить и веселиться, Давайте жизнию играть, Пусть чернь слепая суетится, Не нам безумной подражать. Пусть наша ветреная младость Потонет в неге и вине, Пусть изменяющая радость Нам улыбнется хоть во сне. Когда же юность легким дымом Умчит веселья юных дней, Тогда у старости отымем Все, что отымется у ней. Стихотворение звучит в спектакле "Пир во время ЧЧЧумы" театра Эрмитаж
Божена: В.Шекспир Монолог Жака из комедии "Как вам это понравится" Весь мир — театр. В нем женщины, мужчины — все актеры. У них свои есть выходы, уходы, И каждый не одну играет роль. Семь действий в пьесе той. Сперва младенец, Ревущий громко на руках у мамки... Потом плаксивый школьник с книжкой сумкой, С лицом румяным, нехотя, улиткой Ползущий в школу. А затем любовник, Вздыхающий, как печь, с балладой грустной В честь брови милой. А затем солдат, Чья речь всегда проклятьями полна, Обросший бородой, как леопард, Ревнивый к чести, забияка в ссоре, Готовый славу бренную искать Хоть в пушечном жерле. Затем судья С брюшком округлым, где каплун запрятан, Со строгим взором, стриженой бородкой, Шаблонных правил и сентенций кладезь,— Так он играет роль. Шестой же возраст — Уж это будет тощий Панталоне, В очках, в туфлях, у пояса — кошель, В штанах, что с юности берег, широких Для ног иссохших; мужественный голос Сменяется опять дискантом детским: Пищит, как флейта... А последний акт, Конец всей этой странной, сложной пьесы — Второе детство, полузабытье: Без глаз, без чувств, без вкуса, без всего.
Наталья: Александр Пушкин Я памятник себе воздвиг нерукотворный, К нему не зарастёт народная тропа, Вознёсся выше он главою непокорной Александрийского столпа. Нет, весь я не умру - душа в заветной лире Мой прах переживёт и тлeнья убежит - И славен буду я, доколь в подлунном мире Жив будет хоть один пиит. Слух обо мне пройдёт по всей Руси великой, И назовёт меня всяк сущий в ней язык, И гордый внук славян, и финн, и ныне дикий Тунгус, и друг степей калмык. И долго буду тем любезен я народу, Что чувства добрые я лирой пробуждал, Что в мой жестокий век восславил я свободу И милость к падшим призывал. Веленью бoжию, о муза, будь послушна, Обиды не страшась, не требуя венца; Хвалу и клевету приeмли равнодушно И не оспаривай глупца.
Мария: Милый друг, иль ты не видишь, Что всё видимое нами - Только отблеск, только тени От незримого очами? Милый друг, иль ты не слышишь, Что житейский шум трескучий - Только отклик искаженный Торжествующих созвучий? Милый друг, иль ты не чуешь, Что одно на целом свете - Только то, что сердце к сердцу Говорит в немом привете? Вл. Соловьев
Ирината: Иосиф Бродский Я памятник воздвиг себе иной! К постыдному столетию - спиной. К любви своей потерянной - лицом. И грудь -- велосипедным колесом. А ягодицы -- к морю полуправд. Какой ни окружай меня ландшафт, чего бы ни пришлось мне извинять, - я облик свой не стану изменять. Мне высота и поза та мила. Меня туда усталость вознесла. Ты, Муза, не вини меня за то. Рассудок мой теперь, как решето, а не богами налитый сосуд. Пускай меня низвергнут и снесут, пускай в самоуправстве обвинят, пускай меня разрушат, расчленят, - в стране большой, на радость детворе из гипсового бюста во дворе сквозь белые незрячие глаза струей воды ударю в небеса.
Ирината: Глеб Горбовский Боюсь скуки, боюсь скуки! Я от скуки могу убить, я от скуки — податливей суки: бомбу в руки — стану бомбить, лом попался — рельсу выбью, поезд с мясом брошу с моста. Я от скуки кровь твою выпью, девочка, розовая красота! Скука, скука… Съем человека. Перережу в квартире свет. Я — сынок двадцатого века, я — садовник его клевет, пахарь трупов, пекарь насилий, виночерпий глубоких слез. Я от скуки делаюсь синим, как от газа! Скука, наркоз. Сплю, садятся мухи, жалят. Скучно так, что — слышно! Как пение… Расстреляйте меня, пожалуйста, это я прошу — поколение.
hi!: Римма Казакова Годы, годы! Вы прошли? Ну а может, вы настали? Неужели соловьи оттомили, отсвистали? Отблистало столько дней, но во всем, что мне осталось, все счастливей, все больней я люблю любую малость. Мне что - холод, что - жара, что - гулянка, что - работа... Помирать уже пора, а рожать детей охота! Ах, не ставьте мне в вину грех прекрасного разлада! Повернуло на весну! Ну а может, так и надо?..
Александра: Борис Рыжий Благодарю за всё. За тишину. За свет звезды, что спорит с темнотою. Благодарю за сына, за жену. За музыку блатную за стеною. За то благодарю, что скверный гость, я всё-таки довольно сносно встречен — и для плаща в прихожей вбили гвоздь, и целый мир взвалили мне на плечи. Благодарю за детские стихи. Не за вниманье вовсе, за терпенье. За осень. За ненастье. За грехи. За неземное это сожаленье. За бога и за ангелов его. За то, что сердце верит, разум знает. Благодарю за то, что ничего подобного на свете не бывает. За всё, за всё. За то, что не могу, чужое горе помня, жить красиво. Я перед жизнью в тягостном долгу, и только смерть щедра и молчалива. За всё, за всё. За мутную зарю. За хлеб. За соль. Тепло родного крова. За то, что я вас всех благодарю, за то, что вы не слышите ни слова.
Ирината: Евгений Клюев А лирических обновок, лучше не проси их, ладно? — огрызнусь, скажу: не вышло. После стольких сразу правок ничего уже не видно, ничего уже не слышно. После стольких сразу правок ничего не опознаешь — разве только заголовок… Ничего не опознаешь, остается тишина лишь после стольких сразу правок. Ни одной черты знакомой, ни единого словечка после стольких сразу правок. Плачет старая привычка да вздыхает старый навык: ни одной черты знакомой! А давно ли — бормотали, чепуху на ус мотали, малевали подмалевок, жили глупо и некстати… все пропало в результате после стольких сразу правок. Строй беспечных заготовок на забывшемся наречье все далече, все короче. После стольких сразу правок с нами только междометье, междуречье, междустрочье.
hi!: Борис Пастернак ОБЪЯСНЕНИЕ Жизнь вернулась так же беспричинно, Как когда-то странно прервалась. Я на той же улице старинной, Как тогда, в тот летний день и час. Те же люди и заботы те же, И пожар заката не остыл, Как его тогда к стене Манежа Вечер смерти наспех пригвоздил. Женщины в дешевом затрапезе Так же ночью топчут башмаки. Их потом на кровельном железе Так же распинают чердаки. Вот одна походкою усталой Медленно выходит на порог И, поднявшись из полуподвала, Переходит двор наискосок. Я опять готовлю отговорки, И опять всё безразлично мне. И соседка, обогнув задворки, Оставляет нас наедине. _______ Не плачь, не морщь опухших губ, Не собирай их в складки. Разбередишь присохший струп Весенней лихорадки. Сними ладонь с моей груди, Мы провода под током. Друг к другу вновь, того гляди, Нас бросит ненароком. Пройдут года, ты вступишь в брак, Забудешь неустройства. Быть женщиной — великий шаг, Сводить с ума — геройство. А я пред чудом женских рук, Спины, и плеч, и шеи И так с привязанностью слуг Весь век благоговею. Но, как ни сковывает ночь Меня кольцом тоскливым, Сильней на свете тяга прочь И манит страсть к разрывам.
hi!: Светлана Епифанова Волосы у него пахнут детством и табаком, Думаю, по утрам он балуется молоком. К вечеру ему пишет девочка, с которой он незнаком. Я ухожу на кухню - не хочу мешать. Слышно, как кнопочки клацают, даже издалека, У него проворная, тоненькая рука. Но видимо, он торопится и поэтому ритм слегка Прерывается. Что не может не раздражать. Потом он приходит, застенчив и молчалив. Приобнимает меня, вызывая прилив Глупенькой нежности. I want to believe, Что и ему сейчас тоже под грудью больно. Но он врет мне на ухо про партнеров и креатив, Пьет свой кофе, насвистывая мотив Из какого-то фильма, и камеру прихватив, Ускользает за дверь, полагая, что я довольна. Я беру телефон и тупо гляжу в экран. Я давно не считаю ни наших ночей, ни ран, Я готовлю побег в Монтенегро и Тегеран, За пределы Вселенной, в раздолбанный Сектор Газа... Запахнув халат и убрав телефон в карман, Я сажусь за стол, наливаю вино в стакан, Открываю ноутбук и решаю писать роман. Но потом откладываю до следующего раза...
Мария: Сонет 66 ired with all these, for restful death I cry: As to behold desert a beggar born, And needy nothing trimmed in jollity, And purest faith unhappily forsworn, And gilded honour shamefully misplaced, And maiden virtue rudely strumpeted, And right perfection wrongfully disgraced, And strength by limping sway disabled, And art made tongue-tied by authority, And folly (doctor-like) controlling skill, And simple truth miscalled simplicity, And captive good attending captain ill: Tired with all these, from these would I he gone, Save that, to die, I leave my love alone. В. Шекспир Оригинальный перевод: http://shakespeare.ouc.ru/sonnet-66-ru.html Еще мне нравится перевод О. Румера и С. Маршака.
Ирината: Борис Пастернак ГАМЛЕТ Гул затих. Я вышел на подмостки. Прислонясь к дверному косяку, Я ловлю в далеком отголоске, Что случится на моем веку. На меня наставлен сумрак ночи Тысячью биноклей на оси. Если только можно, Aвва Oтче, Чашу эту мимо пронеси. Я люблю твой замысел упрямый И играть согласен эту роль. Но сейчас идет другая драма, И на этот раз меня уволь. Но продуман распорядок действий, И неотвратим конец пути. Я один, все тонет в фарисействе. Жизнь прожить - не поле перейти. Стихотворение (за исключением третьей строфы) звучало в спектакле "Гамлет" Театра на Таганке.
Божена: Алексей Апухтин Мы на сцене играли с тобой И так нежно тогда целовались, Что все фарсы комедии той Мне возвышенной драмой казались. И в веселый прощания час Мне почудились дикие стоны: Будто обнял в последний я раз Холодеющий труп Дездемоны... Позабыт неискусный актер, Поцелуи давно отзвучали, Но я горько томлюся с тех пор В безысходной и жгучей печали. И горит, и волнуется кровь, На устах пламенеют лобзанья... Не комедия ль эта любовь, Не комедия ль эти страданья?
Ирината: Johann Wolfgang von Goethe Ein gleiches. Ueber allen Gipfeln Ist Ruh’, In allen Wipfeln Spürest du Kaum einen Hauch; Die Vögelein schweigen im Walde. Warte nur, balde Ruhest du auch. Конечно, я предпочитаю вольный перевод текста М.Ю.Лермонтова. Но и В.Я.Брюсов, и И.Ф.Анненский перевели стихотворение интересно...
hi!: Ася Анистратенко Эксцентричная особа Миловидного фасона Бодро шлепает по лужам - Незакомплексованно. У нее в кармане - пачка, На метро жетон, жвачка, И малиновые губы Щедро нарисованы. От самой себя не скрою - Я б хотела быть такою, Зачарованной игрою Самовыражения. Что ж мешает? То ли дети, То ли должность при газете, То ли не на том я свете, То ль не в том рождении?
hi!: яшка каZанова согласись, всё это - от лукавого: и лицо его, и рука его, угнездившаяся на твоем плече непонятно зачем - ни тепла в ней нет, ни силы. такого ли ты хотела? о таком ли просила? давай просто переживём эту зиму.
Божена: Анна Ахматова Ты пришел меня утешить, милый... Ты пришел меня утешить, милый, Самый нежный, самый кроткий... От подушки приподняться нету силы, А на окнах частые решетки. Мертвой, думал, ты меня застанешь, И принес веночек неискусный. Как улыбкой сердце больно ранишь, Ласковый, насмешливый и грустный. Что теперь мне смертное томленье! Если ты еще со мной побудешь, Я у бога вымолю прощенье И тебе, и всем, кого ты любишь
Божена: Борис Пастернак * * * Быть знаменитым некрасиво. Не это подымает ввысь. Не надо заводить архива, Над рукописями трястись. Цель творчества - самоотдача, А не шумиха, не успех. Позорно, ничего не знача, Быть притчей на устах у всех. Но надо жить без самозванства, Так жить, чтобы в конце концов Привлечь к себе любовь пространства, Услышать будущего зов. И надо оставлять пробелы В судьбе, а не среди бумаг, Места и главы жизни целой Отчеркивая на полях. И окунаться в неизвестность, И прятать в ней свои шаги, Как прячется в тумане местность, Когда в ней не видать ни зги. Другие по живому следу Пройдут твой путь за пядью пядь, Но пораженья от победы Ты сам не должен отличать. И должен ни единой долькой Не отступаться от лица, Но быть живым, живым и только, Живым и только до конца.
Anja: Роберт Рождественский Подслушанный разговор. - Снова дралась во дворе? - Ага. Мама, но я не плакала Вырасту - выучусь на моряка Я уже в ванне плавала! - Боже! Не девочка, а беда! Сил моих больше нету. - Мама, а вырасту я когда? - Вырастешь! Ешь котлету. - Мама, купим живого коня? - Коня?! Да что ж это делается? - Мама, а в летчики примут меня? - Примут. Куда они денутся?! Ты же из каждого, сатана, душу сумеешь вытрясти! - Мама, а правда, что будет война, и я не успею вырасти?..
hi!: Ася Анистратенко для марины эта штука любовь и она не кончится из нее не удастся случайно вырасти как из детских прыщавых прекрасных комплексов это вроде привета из той песочницы где играют в куличики фрейд и юнг эта штука любовь и она не лечится это вроде удачной атаки вирусом как угодно чем хочешь отформатируйся остается пометка царапка родинка прорастет метастазами и каюк по подобиям черствых шаблонных мальчиков по подобиям хрупких жеманных девочек изучаешь природу таких же в точности понимаешь что все примитивно клеточно как в учебниках в книгах на все на сто все банально все просто сводимо к практике торжествует над разумом плоть бескрайняя он такой же как все ничего особого объясним до последнего но последнее замыкаясь выбрасывает виток и я прошу мама забери меня в чресла дай мне только мужское имя дай мне только мужское семя толкни карусель я хочу родиться в другое время обещаю даже не быть геем обещаю не смотреть ему в сердце обещаю как все но по кругу идешь без покрова без кожицы эта штука любовь и она не кончится это вроде письма и оно без адреса это клиника ты носитель дефектного гена памяти твои дети впитают твою заразу и невозможное слаще любого пряника ожидание праздника
полная версия страницы