Форум » Архив форума » Хорошие стихи. ЧАСТЬ 10 » Ответить
Хорошие стихи. ЧАСТЬ 10
Administrator: Хорошие стихи. Часть1 Хорошие стихи. Часть 2 Хорошие стихи. Часть 3 Хорошие стихи. Часть 4 Хорошие стихи. Часть 5 Хорошие стихи. Часть 6 Хорошие стихи. Часть 7 Хорошие стихи. Часть 8 Хорошие стихи. Часть 9 Одна из самых популярных из тем форума в очередной раз начата "с нуля". А снова повторяю прежний текст... заменяя только текст стихов Гумилева: Есть темы, который из-за обилия в них информации "закрываются" на этом форуме стремительно... Например, Хорошие стихи. Ибо хорошей поэзии - российской и зарубежной, классической и современной - много. И мы находим в ее строчках созвучие нашим настроениям... Уже традиционно новую/старую темку начинаю со стихов Николая Гумилева. СЛОНЕНОК Моя любовь к тебе сейчас - слоненок, Родившийся в Берлине иль Париже И топающий ватными ступнями По комнатам хозяина зверинца. Не предлагай ему французских булок, Не предлагай ему кочней капустных - Он может съесть лишь дольку мандарина, Кусочек сахару или конфету. Не плачь, о нежная, что в тесной клетке Он сделается посмеяньем черни, Чтоб в нос ему пускали дым сигары Приказчики под хохот мидинеток. Не думай, милая, что день настанет, Когда, взбесившись, разорвет он цепи И побежит по улицам, и будет, Как автобус, давить людей вопящих. Нет, пусть тебе приснится он под утро В парче и меди, в страусовых перьях, Как тот, Великолепный, что когда-то Нес к трепетному Риму Ганнибала.
hi!: Алька Кудряшева (Изюбрь) Какое там говорить! Я дышу с трудом. Какое там подожди! Все часы стоят. Во мне поселился многоквартирный дом, В котором каждая комната - это я. В котором я - эта дама в смешном пальто И я - тот коврик, что возле ее двери. И те рубли, что в кармане (сегодня сто, До завтра хватит, на завтра есть сухари). В котором я - хулиган, поломавший лифт, В котором я - уставший пенсионер. И тот стакан, что в квартире десять налит, И тот паук, сползающий по стене. В котором я - за окном сырая зима, В котором я - холодильник, заросший льдом. В котором я - тот сосед, что сошел с ума - Он всем твердил, что в нем поселился дом.
hi!: Юнна Мориц Запах пены морской и горящей листвы, И цыганские взоры ворон привокзальных. Это осень, мой друг! Это волны молвы О вещах шерстяных и простудах банальных. Кто зубами стучит в облаках октября, Кастаньетами клацает у колоколен? Это осень, мой друг! Это клюв журавля, Это звук сотрясаемых в яблоке зёрен. Лишь бульварный фонарь в это время цветущ, На чугунных ветвях темноту освещая. Это осень, мой друг! Это свежая чушь Расползается, тщательно дни сокращая. Скоро всё, что способно, покроется льдом, Синей толщей классической твёрдой обложки. Это осень, мой друг! Это мысли от том, Как кормить стариков и младенцев из ложки, Как дрожать одному надо всеми людьми, Словно ивовый лист, или кто его знает ... Это осень, мой друг! Это слёзы любви Ко всему, что без этой любви умирает.
Филифьонка: Арсений Тарковский СТАНЬ САМИМ СОБОЙ Werde der du bist. Гете Когда тебе придется туго, Найдешь и сто рублей и друга. Себя найти куда трудней, Чем друга или сто рублей. Ты вывернешься наизнанку, Себя обшаришь спозаранку, В одно смешаешь явь и сны, Увидишь мир со стороны. И все и всех найдешь в порядке. А ты - как ряженый на святки - Играешь в прятки сам с собой, С твоим искусством и судьбой. В чужом костюме ходит Гамлет И кое-что про что-то мямлит,- Он хочет Моиси играть, А не врагов отца карать. Из миллиона вероятий Тебе одно придется кстати, Но не дается, как назло Твое заветное число. Загородил полнеба гений, Не по тебе его ступени, Но даже под его стопой Ты должен стать самим собой. Найдешь и у пророка слово, Но слово лучше у немого, И ярче краска у слепца, Когда отыскан угол зренья И ты при вспышки озаренья Собой угадан до конца.
hi!: Анна Ахматова Память о солнце в сердце слабеет, Желтей трава, Ветер снежинками ранними веет Едва-едва. В узких каналах уже не струится - Стынет вода, Здесь никогда ничего не случится.- О, никогда! Ива на небе кустом распластала Веер сквозной. Может быть, лучше, что я не стала Вашей женой. Память о солнце в сердце слабеет. Что это? Тьма? Может быть! За ночь прийти успеет Зима.
Ирината: Кто-то ставит вопросы, а кто-то — чайник На огонь, чтоб поить гостей. У кого-то душистый чабрец заварен, Кому-то — заварен выход вовне. Кому-то — мята с ромашкой от нервов, У кого-то мята постель. Кто-то ищет ключи, кто — замки на двери, А кого сорвало с петель. Кому-то всё сложно, кому — просторы Состояния "проще нет". Кто-то знает половинку вопроса, Кто-то просто знает ответ. У кого счёт на годы, у кого на недели, А кому — гадать по свече. Кому свет в оконце, кому — в тоннеле. В заветном его конце. (с) evita_mia
hi!: Александр Блок Девушка пела в церковном хоре О всех усталых в чужом краю, О всех кораблях, ушедших в море, О всех, забывших радость свою. Так пел ее голос, летящий в купол, И луч сиял на белом плече, И каждый из мрака смотрел и слушал, Как белое платье пело в луче. И всем казалось, что радость будет, Что в тихой заводи все корабли, Что на чужбине усталые люди Светлую жизнь себе обрели. И голос был сладок, и луч был тонок, И только высоко, у царских врат, Причастный к тайнам, - плакал ребенок О том, что никто не придет назад.
hi!: Александр Блок Многое замолкло. Многие ушли. Много дум уснуло на краю земли. Но остались песни и остались дни. Истина осталась: мы с тобой - одни. Всё, что миновалось, вот оно - смотри: Бледная улыбка утренней зари. Сердце всё открыто, как речная гладь, Если хочешь видеть, можешь увидать.
Lotta: Осип Мандельштам Только детские книги читать, Только детские думы лелеять, Все большое далеко развеять, Из глубокой печали восстать. Я от жизни смертельно устал, Ничего от нее не приемлю, Но люблю мою бедную землю, Оттого, что иной не видал. Я качался в далеком саду На простой деревянной качели, И высокие темные ели Вспоминаю в туманном бреду.
Ирината: Умерла Белла Ахмадулина. Ты говоришь - не надо плакать. А может быть, и впрямь, и впрямь не надо плакать - надо плавать в холодных реках. Надо вплавь одолевать ночную воду, плывущую из-под руки, чтоб даровать себе свободу другого берега реки. Недаром мне вздыхалось сладко в Сибири, в чистой стороне, где доверительно и слабо растенья никнули ко мне. Как привести тебе примеры того, что делалось со мной? Мерцают в памяти предметы и отдают голубизной. Байкала потаенный омут, где среди медленной воды посверкивая ходит омуль и перышки его видны. И те дома, и те сараи, заметные на берегах, и цвета яркого саранки, мгновенно сникшие в руках. И в белую полоску чудо - внезапные бурундуки, так испытующе и чутко в меня вперявшие зрачки. Так завлекала и казнила меня тех речек глубина. Граненая вода Кизира была, как пламень, холодна. И опровергнуто лукавство мое и все слова твои напоминающей лекарство целебной горечью травы. Припоминается мне снова, что там, среди земли и ржи, мне не пришлось сказать ни слова, ни слова маленького лжи.
Ирината: Белла Ахмадулина ТЕАТР В. Высоцкому Эта смерть не моя есть ущерб и зачет жизни кровно-моей, лбом упершейся в стену. Но когда свои лампы Театр возожжет и погасит - Трагедия выйдет на сцену. Вдруг не поздно сокрыться в заочность кулис? Не пойду! Спрячу голову в бархатной щели. Обреченных капризников тщетный каприз - вжаться, ........... вжиться в укромность - вина неужели? Дайте выжить. Чрезмерен сей скорбный сюжет. Я не помню из роли ни жеста, ни слова. Но смеется суфлер, вседержатель судеб: говори: все я помню, я здесь, я готова. Говорю: я готова. Я помню. Я здесь. Сущ и слышим тот голос, что мне подыграет. Средь безумья, нет, средь слабоумья злодейств здраво мыслит один: умирающий Гамлет. Донесется вослед: не с ума ли сошед Тот, кто жизнь возлюбил ........... да забыл про живучесть. Дай, Театр, доиграть благородный сюжет, бледноликий партер повергающий в ужас.
hi!: Белла Ахатовна Ахмадулина Есть в сумерках блаженная свобода от явных чисел века, года, дня. Когда?-Неважно. Вот открытость входа в глубокий парк, в далекий мельк огня. Ни в сырости, насытившей соцветья, ни в деревах, исполненных любви, нет доказательств этого столетья,- бери себе другое - и живи. Ошибкой зренья, заблужденьем духа возвращена в аллеи старины, бреду по ним. И встречная старуха, словно признав, глядит со стороны. Средь бела дня пустынно это место. Но в сумерках мои глаза вольны увидеть дом, где счастливо семейство, где невпопад и пылко влюблены, где вечно ждут гостей на именины - шуметь, краснеть и руки целовать, где и меня к себе рукой манили, где никогда мне гостем не бывать. Но коль дано их голосам беспечным стать тишиною неба и воды, - чьи пальчики по клавишам лепечут? - Чьи кружева вступают в круг беды? Как мне досталась милость их привета, тот медленный, затеянный людьми, старинный вальс, старинная примета чужой печали и чужой любви? Еще возможно для ума и слуха вести игру, где действуют река, пустое поле, дерево, старуха, деревня в три незрячих огонька. Души моей невнятная улыбка блуждает там, в беспамятстве, вдали, в той родине, чья странная ошибка даст мне чужбину речи и земли. Но темнотой испуганный рассудок трезвеет, рыщет, снова хочет знать живых вещей отчетливый рисунок, мой век, мой час, мой стол, мою кровать. Еще плутая в омуте росистом, я слышу, как на диком языке мне шлет свое проклятие транзистор, зажатый в непреклонном кулаке.
Lotta: Арсений Тарковский ЖИЗНЬ, ЖИЗНЬ I Предчувствиям не верю, и примет Я не боюсь. Ни клеветы, ни яда Я не бегу. На свете смерти нет: Бессмертны все. Бессмертно всё. Не надо Бояться смерти ни в семнадцать лет, Ни в семьдесят. Есть только явь и свет, Ни тьмы, ни смерти нет на этом свете. Мы все уже на берегу морском, И я из тех, кто выбирает сети, Когда идет бессмертье косяком. II Живите в доме - и не рухнет дом. Я вызову любое из столетий, Войду в него и дом построю в нем. Вот почему со мною ваши дети И жены ваши за одним столом,- А стол один и прадеду и внуку: Грядущее свершается сейчас, И если я приподымаю руку, Все пять лучей останутся у вас. Я каждый день минувшего, как крепью, Ключицами своими подпирал, Измерил время землемерной цепью И сквозь него прошел, как сквозь Урал. III Я век себе по росту подбирал. Мы шли на юг, держали пыль над степью; Бурьян чадил; кузнечик баловал, Подковы трогал усом, и пророчил, И гибелью грозил мне, как монах. Судьбу свою к седлу я приторочил; Я и сейчас в грядущих временах, Как мальчик, привстаю на стременах. Мне моего бессмертия довольно, Чтоб кровь моя из века в век текла. За верный угол ровного тепла Я жизнью заплатил бы своевольно, Когда б ее летучая игла Меня, как нить, по свету не вела.
hi!: Вадим Егоров Колокола Над Новодевичьим, словно отчаявшись, Колокола, как будто головы, качаются. Высунув языки, что-то кричат с тоски, Но ничего у них не получается. Колокола мои, что вы колышетесь? Лучше прислушайтесь, и вы тогда услышите: Жизнью исколото сердце, как колокол, Бьется в ночи, бьется в ночи. Бьется-беснуется, бьется-скитается, На колокольный звон чужих сердец слетается, Гулкое, гордое, бьется над городом И объяснить ему что-то пытается... ...За Новодевичьим площадь пуста еще, Над Новодевичьим, рассветным и светающим, Вроде стрижат, стрижат, Листья кружат, кружат, А по ночам, а по ночам Над Новодевичьим, словно отчаявшись, Колокола, как будто головы, качаются. Высунув языки, что-то кричат с тоски, Но ничего у них не получается.
Lotta: Арсений Тарковский ЭВРИДИКА У человека тело Одно, как одиночка, Душе осточертела Сплошная оболочка С ушами и глазами Величиной в пятак И кожей - шрам на шраме, Надетой на костяк. Летит сквозь роговицу В небесную криницу, На ледяную спицу, На птичью колесницу И слышит сквозь решетку Живой тюрьмы своей Лесов и нив трещотку, Трубу семи морей. Душе грешно без тела, Как телу без сорочки,- Ни помысла, ни дела, Ни замысла, ни строчки. Загадка без разгадки: Кто возвратится вспять, Сплясав на той площадке, Где некому плясать? И снится мне другая Душа, в другой одежде: Горит, перебегая От робости к надежде, Огнем, как спирт, без тени Уходит по земле, На память гроздь сирени Оставив на столе. Дитя, беги, не сетуй Над Эвридикой бедной И палочкой по свету Гони свой обруч медный, Пока хоть в четверть слуха В ответ на каждый шаг И весело и сухо Земля шумит в ушах
Филифьонка: Арсений Тарковский (любимое,спасибо Лотте) Почему скажи, сестрица, Не из Божьего ковша, А из нашего напиться Захотела ты, душа? Человеческое тело - Ненадежное жилье, Ты влетела слишком смело В сердце тесное мое. Сердце может истомиться, Яду невзначай глотнуть, И потянешься, как птица, От меня в обратный путь, Но когда ты отзывалась На призывы бытия, Непосильной мне казалась Ноша бедная моя. Может быть и так случиться, Что, закончив перелет, Будешь биться, биться, биться, И не отомкнуть ворот, Пой о том, как ты земную Боль и соль и желчь пила, Как входила в плоть живую Смертоносная игла. Пой бродяжка, пой синица, Для которой корма нет, Пой, как саваном ложится Снег на яблоневый цвет, Как возвысилась пшеница, Да побил пшеницу град, Пой, хоть время прекратится, Пой, на то ты и певица, Пой, душа, тебя простят. Почему скажи, сестрица, Не из Божьего ковша, А из нашего напиться Захотела ты, душа? Человеческое тело - Ненадежное жилье, Ты влетела слишком смело В сердце тесное мое.
Мирра: Александр Файнберг Ни франций тебе, ни италий. Ну что же, достанем стакан. К Иванушке в дальние дали конёк-горбунок ускакал. Ну что же, давай веселиться. Возьмем на копейку вина. Свисти, моя райская птица. До дна, дорогая, до дна. За что? Да за эту планиду, за солнце в прощальном вине, за два твоих карих магнита, в которых печаль обо мне. За этот погожий денёчек, за мой невезучий билет, за то, что божественны очи у счастья, когда его нет.
Anja: Г.К Честертон БАЛЛАДА ТЕАТРАЛЬНАЯ Пускай гремят критические пушки, Колебля театральный небосклон, Пусть явно низковата дверь избушки И замок из холста сооружен, И толстой феечки полет смешон, И нитки белые видны в сюжете, Пусть механизм иллюзий обнажен, -- Есть вещи неподдельные на свете. Поверьте, и в игре не все -- игрушки, На сцене общий действует закон, Порой средь театральной заварушки Вдруг осенит: вон тот паяц, буффон Под старость будет немощью сражен, Беде и нищете попавши в сети; Агностик, вот тебе еще резон -- Есть вещи неподдельные на свете. Увы, никто не избежит ловушки; Наступит и последний наш сезон: Шуты, герои, примы и простушки -- Мы все уйдем с подмостков этих вон, Покинув пестрой жизни шум и звон, И всей толпой промаршируем в нети; Пускай подделок в мире -- миллион, Есть вещи неподдельные на свете. Посылка Мой принц, хоть меч у вас -- простой картон, И задней стенки явно нет в карете, И слишком шаток бутафорский трон, -- Есть вещи неподдельные на свете.
hi!: АКТРИСА Игорь Кузьмин ...Такая тонкая рука, Что пальцы тают на ладони. Вы - героиня в главной роли На предстоящие века. Вы откровенны, как дитя, И Вас нисколько не заботит, Что выступление проходит В сопровождении дождя. И Вам, конечно, невдомек, Что Вы стоите на котурнах, А на подсвечниках латунных Сгорает нынешний денек, И что трагедий больше нет, А драма держится на нервах. Но это, кажется, во-первых, А во-вторых, идет обед... Глоток небесного вина - Поверьте, в этом нет измены. Мы здесь не зрители, а сцена - Она всегда на всех одна, И век не худший из веков, И без любви все так же больно, А простоты всегда довольно На мудрецов и дураков. Ах, этот круг из вечных тем! Он Вас пугает постоянством, Вам стоит только рассмеяться, И пьеса кончится совсем... Вы в это верите почти, Но умоляю Вас - не верьте; Должно кончаться все на свете, А представление - идти. ...Такая тонкая рука, Что пальцы тают на ладони. Вы - героиня в главной роли На предстоящие века!
Света Котова: Элизабет Смизер «Легенда о жене Марчелло Мастроянни» Она прождала всё лето На надувном матрасе в мелком море, Свесив руку, готовую обнять И благословить полубога. Готовила груды спагетти из морозилки, Соусы, как молоко, С ложки его кормила, флиртовала Глыбообразно и спасалась. В постели, обслуживая территории, Говорила во тьму ектенью, что разучила: Дельфины, киты, голубиное море. <1979> Р.А.К. Мейсон «Песня верности» Мильтон Китс Шекспир мертвы Донн на ложе ниже травы Шелли ушёл наконец во тьму И понял «откуда и почему» Байрон и Водсворт в последний сон Погрузились, и Кольридж, и Теннисон И Хаусмену дела нет Как поживает «наш трудный свет» Былые мощные умы Что почерпнём из них ныне мы? Они ушли, горды и смелы А я стою прикрывая тылы Где прошла налегке великих семья Проползаю, стерши колени, я И пускай мой голос для слуха дик Я иду в тылу у тех кто велик Пусть никто не слышит что я провыл У великих я прикрываю тыл. <1925> Билл Мэнхайр «Грамматика голой лошади» Голая лошадь входила в комнату. Голая лошадь входит в комнату. Голая лошадь вошла в комнату. Голая лошадь будет входить в комнату. Голая лошадь идёт в комнату. Голая лошадь входила бы в комнату. Голая лошадь вошла бы в комнату. Голая лошадь опять вашла бы в комнату, если б мы её не астанавили. <1982> **орфография и пунктуация - авторские
hi!: Данута Сидерос Один мой друг завел себе ангела, настоящего, с белыми крыльями и тревожным светом в груди. Ему предлагали рыбок, кота, гигантского ящера – не брал: рыбок целое море, а ангел – всего один. Нормальный попался ангел: красивый, послушный, ласковый. Слегка мелковат, но зато освещает комнату в темноте и балует всех под вечер такими сказками, каких человек не сложил бы, да и не захотел. Мой друг недавно устроился на вторую работу. Ангел в доме – не мышка, в содержании дорог. Он же видеть не хочет супов, котлет и компота, ему подавай нектар, креветки, пармезан в помидорах. Он пьёт только чистый виски, спит исключительно сидя, но чтобы кто-нибудь рядом всё время стоял с опахалом. Друг мой стоит. Сдувает пылинки. Всё в наилучшем виде. Недавно они завели грифона, будто забот не хватало. Я временами ворчу, говорю, зачем тебе это? Пользы ведь от него никакой, зато по горло возни. Друг молча смотрит. В усталых глазах – острые блики света. И что-то такое... такое... Не могу объяснить.
полная версия страницы