Форум » Архив форума » Хорошие стихи. ЧАСТЬ 10 » Ответить
Хорошие стихи. ЧАСТЬ 10
Administrator: Хорошие стихи. Часть1 Хорошие стихи. Часть 2 Хорошие стихи. Часть 3 Хорошие стихи. Часть 4 Хорошие стихи. Часть 5 Хорошие стихи. Часть 6 Хорошие стихи. Часть 7 Хорошие стихи. Часть 8 Хорошие стихи. Часть 9 Одна из самых популярных из тем форума в очередной раз начата "с нуля". А снова повторяю прежний текст... заменяя только текст стихов Гумилева: Есть темы, который из-за обилия в них информации "закрываются" на этом форуме стремительно... Например, Хорошие стихи. Ибо хорошей поэзии - российской и зарубежной, классической и современной - много. И мы находим в ее строчках созвучие нашим настроениям... Уже традиционно новую/старую темку начинаю со стихов Николая Гумилева. СЛОНЕНОК Моя любовь к тебе сейчас - слоненок, Родившийся в Берлине иль Париже И топающий ватными ступнями По комнатам хозяина зверинца. Не предлагай ему французских булок, Не предлагай ему кочней капустных - Он может съесть лишь дольку мандарина, Кусочек сахару или конфету. Не плачь, о нежная, что в тесной клетке Он сделается посмеяньем черни, Чтоб в нос ему пускали дым сигары Приказчики под хохот мидинеток. Не думай, милая, что день настанет, Когда, взбесившись, разорвет он цепи И побежит по улицам, и будет, Как автобус, давить людей вопящих. Нет, пусть тебе приснится он под утро В парче и меди, в страусовых перьях, Как тот, Великолепный, что когда-то Нес к трепетному Риму Ганнибала.
Lotta: Анна Ахматова Июль 1914 I Пахнет гарью. Четыре недели Торф сухой по болотам горит. Даже птицы сегодня не пели И осина уже не дрожит. Стало солнце немилостью Божьей, Дождик с пасхи полей не кропил. Приходил одноногий прохожий И один на дворе говорил: «Сроки страшные близятся. Скоро Станет тесно от свежих могил. Ждите глада, и труса, и мора, И затменья небесных светил. Только нашей земли не разделит На потеху себе супостат: Богородица белый расстелет Над скорбями великими плат». II Можжевельника запах сладкий От горящих лесов летит. Над ребятами стонут солдатки, Вдовий плач по деревне звенит. Не напрасно молебны служились, О дожде тосковала земля: Красной влагой тепло окропились Затоптанные поля. Низко, низко небо пустое, И голос молящего тих: «Ранят тело твое пресвятое, мечут жребий о ризах твоих». 20 июля 1914 Слепнево
hi!: Евгений Евтушенко Нам смирно усидеть невмоготу, понравиться стараемся нещадно себе, друзьям, и фронде, и начальству (о женщинах уж я не говорю). Затем хотим понравиться стране, затем земному шару и эпохе, затем потомкам нашим, а в итоге не нравимся и собственной жене...
Malina: Сто часов счастья... Разве этого мало? Я его, как песок золотой, намывала, собирала любовно, неутомимо, по крупице, по капле, по искре, по блестке, создавала его из тумана и дыма, принимала в подарок от каждой звезды и березки... Сколько дней проводила за счастьем в погоне на продрогшем перроне, в гремящем вагоне, в час отлета его настигала на аэродроме, обнимала его, согревала в нетопленном доме. Ворожила над ним, колдовала... Случалось, бывало, что из горького горя я счастье свое добывала. Это зря говорится, что надо счастливой родиться. Нужно только, чтоб сердце не стыдилось над счастьем трудиться, чтобы не было сердце лениво, спесиво, чтоб за малую малость оно говорило "спасибо". Сто часов счастья, чистейшего, без обмана. Сто часов счастья! Разве этого мало? - Вероника Тушнова -
Lotta: Николай Гумилёв ПАМЯТИ АННЕНСКОГО К таким нежданным и певучим бредням Зовя с собой умы людей, Был Иннокентий Анненский последним Из царскосельских лебедей. Я помню дни: я, робкий, торопливый, Входил в высокий кабинет, Где ждал меня спокойный и учтивый, Слегка седеющий поэт. Десяток фраз, пленительных и странных, Как бы случайно уроня, Он вбрасывал в пространство безымянных Мечтаний - слабого меня. О, в сумрак отступающие вещи И еле слышные духи, И этот голос, нежный и зловещий, Уже читающий стихи! В них плакала какая-то обида, Звенела медь и шла гроза, А там, над шкафом, профиль Эврипида Слепил горящие глаза. ...Скамью я знаю в парке; мне сказали, Что он любил сидеть на ней, Задумчиво смотря, как сини дали В червонном золоте аллей. Там вечером и страшно и красиво, В тумане светит мрамор плит, И женщина, как серна боязлива, Во тьме к прохожему спешит. Она глядит, она поет и плачет, И снова плачет и поет, Не понимая, что всё это значит, Но только чувствуя - не тот. Журчит вода, протачивая шлюзы, Сырой травою пахнет мгла, И жалок голос одинокой музы, Последней - Царского Села.
hi!: А.Гитович Не забывай На праведном пути То, что старик Марк Твен Сказал когда-то: Ты должен Слово нужное найти, А не его Троюродного брата.
hi!: Аля Кудряшова (Изюбрь) Как дела? Ну, как дела... Жива. Утро-вечер, гранями на кубике, У меня закончились слова, Как зубная паста в старом тюбике. Вижу - небо, яркая трава, Старый кот бредет светло и согбенно, У меня закончились слова, Для тебя - закончились особенно. Слышу - дождь. Пустая голова Шелестит в ответ сухими прядками, У меня закончились слова, Кончились за старыми тетрадками. Истекает сладостью гобой, Вечер. Мимо ходят чьи-то люди. Я. То ли начинается любовь, То ли завершается прелюдия. Где-то в ухе ухает сова, Шебуршится сон в ресницах узеньких. У меня закончились слова, И теперь во мне случилась музыка.
Lotta: Арсений Тарковский Вот и лето прошло, Словно и не бывало. На пригреве тепло. Только этого мало. Всё, что сбыться могло, Мне, как лист пятипалый, Прямо в руки легло. Только этого мало. Понапрасну ни зло, Ни добро не пропало, Всё горело светло. Только этого мало. Жизнь брала под крыло, Берегла и спасала. Мне и вправду везло. Только этого мало. Листьев не обожгло, Веток не обломало... День промыт, как стекло. Только этого мало.
hi!: Вадим Шефнер Рассветное одиночество Не ревнуй меня к одиночеству, Этой ревности не пойму. Иногда человеку хочется Одному побыть, одному. Не кори, что порой рассветною, В ясной, утренней тишине, С рощей, с тропкой едва заметною Я встречаюсь наедине. И, шагая в утреннем свете, я Вижу, счастлив и одинок, То, что бы ни с кем на свете я Увидать бы вдвоем не смог. Нет, отшельничества не жажду я, Не бегу от света во тьму. Иногда ведь хочется каждому С миром встретиться одному.
hi!: Олег Ладыженский СОНЕТ Увы, чудес на свете не бывает. На скептицизма аутодафе Сгорает вера в злых и добрых фей, А пламя все горит, не убывает. И мы давно не видим миражи, Уверовав в своих удобных креслах В непогрешимость мудрого прогресса И соловья по нотам разложив. Но вот оно приходит ниоткуда, И всем забытым переполнен кубок: Любовь, дорога, море, паруса... Боясь шагнуть с привычного порога, Ты перед ним стоишь, как перед Богом, И все-таки не веришь в чудеса.
hi!: Олег Виксич Что любовь для меня? Это шелест листвы на закате, Алой дымкой плывущий по комнате тающий свет, Дом вдали, осеняющий вечер крестами оконных распятий, И весеннего ветра неясный, задумчивый бред. Что любовь для меня? Это боль, это счастье и радость, Ожидание звука знакомых, летящих шагов, Когда день без тебя это жёсткая пытка расплатой, За желание жить для тебя, но при этом в тебе и с тобой. Что любовь для меня? Это холод стекла на ладонях, Отрезвляющих острой реальностью, видеть во тьме Силуэт вдалеке, и глаза среди звёзд, что знакомы до боли, Сократить хоть на шаг этот путь бесконечный к тебе. Что любовь для меня? Это спор мой извечный с тобою, Чтоб не прятала ты свою нежность в глубины души, Пусть всё сложно порой, слишком рано прощаться с мечтою, Не испытаны ласки на лезвии звёздной, полночной свечи...
hi!: Александр Дольский Как хочется, пока живешь на свете, Наслушаться прибоя и скворцов, Настроить фантастических дворцов И не бояться быть за них в ответе. На громкие слова слывя скупцом, Не замечать обиды и наветы, А если и придется быть купцом - Иметь в кармане ветры да планеты. Так хочется, пока живешь на свете, Быть добрым сыном, правильным отцом, Усвоить суть свободы и запрета, Быть искренним, как в час перед концом, И не жалеть о том, что не был где-то. Вставать с постели задолго до света, Распознавать по взгляду мудрецов, Не приставать с наукой и советом И научиться жить в конце концов Так хочется, пока живешь на свете. И, вспоминая дом с резным крыльцом, Задуматься от детского ответа, Не злить ни стариков и ни глупцов, И верить в сны и добрые приметы. С гармонией, палитрой и резцом Играть свободно: словом, звуком, цветом, - Но никогда ни правдой, лицом, И брать за все душой, а не монетой Так хочется, пока живешь на свете.
Lotta: Игорь Северянин Когда придёт корабль Ох, эта песня из спектакля "Мадам, ещё..." Вы оделись вечером кисейно И в саду стоите у бассейна, Наблюдая, как лунеет мрамор И проток дрожит на нем муаром. Корабли оякорили бухты: Привезли тропические фрукты, Привезли узорчатые ткани, Привезли мечты об океане. А когда придет бразильский крейсер, Лейтенант расскажет Вам про гейзер. И сравнит... но это так интимно!.. Напевая нечто вроде гимна. Он расскажет о лазори Ганга, О проказах злых орангутанга, О циничном африканском танце И о вечном летуне — «Голландце». Он покажет Вам альбом Камчатки, Где еще культура не в зачатке, Намекнет о нежной дружбе с гейшей, Умолчав о близости дальнейшей... За моря мечтой своей зареяв, Распустив павлиньево свой веер, Вы к нему прижметесь в теплой дрожи, Полюбив его еще дороже...
hi!: ВЛАДИСЛАВ ЭЛЛИС (1913 -1975) Рубцы в душе теплом не разутюжу, Веселой песней грусти не уйму. Вам приходилось в ветреную стужу Стоять на перекрестке одному? Своим нутром на здешних не похожий, И потому покоя не дано. Не наступил на тень мою прохожий, А обошел, как мокрое пятно. На многолюдном тротуаре замер, От проходящих мыслями далек. Страшнее койки одиночных камер, Когда в толпе годами одинок. Не в те края, пути кривые вышли. Гадалка веру в счастье не вернет. Лишь хорошо, что собственные мысли Не растворил чужой водоворот.
GeksageN: СТЫД Люби и не стыдись безумных наслаждений, Открыто говори, что молишься на зло, И чудный аромат свирепых преступлений Вдыхай в себя, пока блаженство не ушло. Тот не раскается, кто, убоявшись казни, Таит в себе самом все помыслы свои; И не спасётся тот, кто из пустой боязни, Сокрыв грехи свои, увидит свет зари. Небесная заря повергнет в дебри мрака Того, кто хочет зло смягчить стыдом одним, И гуще и грозней скоплённая клоака Задавит мысль и дух величием своим. Фридрих Ницше Administrator/Lotta: конечно, до "хороших" стихов и, тем более, "позитива" тут далеко... зато какое имя!
hi!: Виктория Райхер чем бы ни заниматься... мысли гуляют по небу голые, без пальто. надо, наверное, что-нибудь... только что? камни бы нам бы, кремни бы - ть беде. надо, наверное, с кем-нибудь... только где? руки тоскуют по небу, голому, как во сне. дайте мне быстро что-нибудь. только мне. только бы мне не дали бы - так, чтоб без ссор и драк. нам в голубые дали бы... только как? тратим свою же силу же без помех. Господи, ну спаси уже! только - всех.
hi!: Николай Рубцов Утро перед экзаменом (Шутка) Тяжело молчал Валун-догматик В стороне от волн... А между тем Я смотрел на мир, Как математик, Доказав с десяток Теорем. Скалы встали Перпендикулярно К плоскости залива. Круг луны. Стороны зари Равны попарно, Волны меж собою Не равны! Вдоль залива, Словно знак вопроса, Дергаясь спиной И головой, Пьяное подобие Матроса Двигалось По ломаной кривой. Спотыкаясь Даже на цветочках, - Боже! Тоже пьяная... В дугу! - Чья-то равнобедренная Дочка Двигалась, Как радиус в кругу... Я подумал: Это так ничтожно, Что о них Нужна, конечно, речь, Но всегда Ничтожествами Можно, Если надо, Просто пренебречь! И в пространстве, Ветреном и смелом, Облако - Из дивной дали гость - Белым, Будто выведенным мелом, Знаком бесконечности Неслось...
hi!: Марина Цветаева Откуда такая нежность? Не первые — эти кудри Разглаживаю, и губы Знавала — темней твоих. Всходили и гасли звезды, (Откуда такая нежность?), Всходили и гасли очи У самых моих очей. Еще не такие песни Я слушала ночью темной, (Откуда такая нежность?) На самой груди певца. Откуда такая нежность, И что с нею делать, отрок Лукавый, певец захожий, С ресницами — нет длинней?
Lotta: Арсений Тарковский То были капли дождевые, Летящие из света в тень. По воле случая впервые Мы встретились в ненастный день, И только радуги в тумане Вокруг неярких фонарей Поведали тебе заране О близости любви моей, О том, что лето миновало, Что жизнь тревожна и светла, И как ты ни жила, но мало, Так мало на земле жила. Как слезы, капли дождевые Светились на лице твоем, А я ещё не знал, какие Безумства мы переживем. Я голос твой далекий слышу, Друг другу нам нельзя помочь, И дождь всю ночь стучит о крышу, Как и тогда стучал всю ночь.
стихия: Старое кино В старых фильмах – наивные люди, В старых фильмах – наивные власти, Представленья наивны о блуде, Представленья наивны о страсти. Там наивные пушки грохочут, Там злодеи наивно жестоки. В старых фильмах – наивности почерк Оставляет предсмертные строки. Там расцветы наивных империй И восстанья наивных колоний, Там наивных полно суеверий, Там наивны уран и плутоний. Там наивны кровавые битвы, Там наивны коварные игры, В старых фильмах – наивные бритвы И наивных наркотиков иглы. И с улыбкой глядим превосходства Мы на эту наивную живность, - Зная страшную силу господства, Что угробила нашу наивность. © Юнна Мориц
Мирра: Евгений Евтушенко Я ХОТЕЛ БЫ... Я хотел бы родиться во всех странах, быть беспаспортным, к панике бедного МИДа, всеми рыбами быть во всех океанах и собаками всеми на улицах мира. Не хочу я склоняться ни перед какими богами, не хочу я играть в православного хиппи, но я хотел бы нырнуть глубоко-глубоко на Байкале, ну а вынырнуть, фыркая, на Миссисипи. Я хотел бы в моей ненаглядной проклятой вселенной быть репейником сирым — не то что холеным левкоем. Божьей тварью любой, хоть последней паршивой гиеной, но тираном — ни в коем и кошкой тирана — ни в коем. И хотел бы я быть человеком в любой ипостаси: хоть под пыткой в тюрьме гватемальской, хоть бездомным в трущобах Гонконга, хоть скелетом живым в Бангладеше, хоть нищим юродивым в Лхасе, хоть в Кейптауне негром, но не в ипостаси подонка. Я хотел бы лежать под ножами всех в мире хирургов, быть горбатым, слепым, испытать все болезни, все раны, уродства, быть обрубком войны, подбирателем грязных окурков — лишь бы внутрь не пролез подловатый микроб превосходства. Не в элите хотел бы я быть, но, конечно, не в стаде трусливых, не в овчарках при стаде, не в пастырях, стаду угодных, и хотел бы я счастья, но лишь не за счет несчастливых, и хотел бы свободы, но лишь не за счет несвободных. Я хотел бы любить всех на свете женщин, и хотел бы я женщиной быть — хоть однажды... Мать-природа, мужчина тобой приуменьшен. Почему материнства мужчине не дашь ты? Если б торкнулось в нем, там, под сердцем, дитя беспричинно, то, наверно, жесток так бы не был мужчина. Всенасущным хотел бы я быть — ну, хоть чашкою риса в руках у вьетнамки наплаканной, хоть головкою лука в тюремной бурде на Гаити, хоть дешевым вином в траттории рабочей неапольской и хоть крошечным тюбиком сыра на лунной орбите: пусть бы съели меня, пусть бы выпили — лишь бы польза была в моей гибели. Я хотел бы всевременным быть, всю историю так огорошив, чтоб она обалдела, как я с ней нахальствую: распилить пугачевскую клетку в Россию проникшим Гаврошем, привезти Нефертити на пущинской тройке в Михайловское. Я хотел бы раз в сто увеличить пространство мгновенья: чтобы в тот же момент я на Лене пил спирт с рыбаками, целовался в Бейруте, плясал под тамтамы в Гвинее, бастовал на «Рено», мяч гонял с пацанами на Копакабане. Всеязыким хотел бы я быть, словно тайные воды под почвой. Всепрофессийным сразу. И я бы добился, чтоб один Евтушенко был просто поэт, а второй был подпольщик, третий — в Беркли студент, а четвертый — чеканщик тбилисский. Ну а пятый — учитель среди эскимосских детей на Аляске, а шестой — молодой президент, где-то, скажем, хоть в Сьерра-Леоне, а седьмой — еще только бы тряс погремушкой в коляске, а десятый... а сотый... миллионный... Быть собою мне мало — быть всеми мне дайте! Каждой твари — и то, как ведется, по паре, ну а бог, поскупись на копирку, меня в самиздате напечатал в единственном экземпляре. но я богу все карты смешаю. Я бога запутаю! Буду тысячелик до последнего самого дня, чтоб гудела земля от меня, чтоб рехнулись компьютеры на всемирной переписи меня. Я хотел бы на всех баррикадах твоих, человечество, драться, к Пиренеям прижаться, Сахарой насквозь пропылиться и принять в себя веру людского великого братства, а лицом своим сделать — всего человечества лица. Но когда я умру — нашумевшим сибирским Вийоном,— положите меня не в английскую, не в итальянскую землю — в нашу русскую землю на тихом холме, на зеленом, где впервые себя я почувствовал всеми. 1972
полная версия страницы