Форум » Архив форума » Хорошие стихи. ЧАСТЬ 11 » Ответить
Хорошие стихи. ЧАСТЬ 11
Administrator: Хорошие стихи. Часть1 Хорошие стихи. Часть 2 Хорошие стихи. Часть 3 Хорошие стихи. Часть 4 Хорошие стихи. Часть 5 Хорошие стихи. Часть 6 Хорошие стихи. Часть 7 Хорошие стихи. Часть 8 Хорошие стихи. Часть 9 Хорошие стихи. Часть 10 Одна из самых популярных из тем форума в очередной раз начата "с нуля". А снова повторяю прежний текст... заменяя только текст стихов Гумилева: Есть темы, который из-за обилия в них информации "закрываются" на этом форуме стремительно... Например, Хорошие стихи. Ибо хорошей поэзии - российской и зарубежной, классической и современной - много. И мы находим в ее строчках созвучие нашим настроениям... Уже традиционно новую/старую темку начинаю со стихов Николая Гумилева. Однообразные мелькают Все с той же болью дни мои, Как будто розы опадают И умирают соловьи. Но и она печальна тоже, Мне приказавшая любовь, И под ее атласной кожей Бежит отравленная кровь. И если я живу на свете, То лишь из-за одной мечты: Мы оба, как слепые дети, Пойдем на горные хребты, Туда, где бродят только козы, В мир самых белых облаков, Искать увянувшие розы И слушать мертвых соловьев. (июль 1917)
hi!: Михаил Щербаков Что отнято судьбой, а что подарено, - в конце концов не все ли мне равно? Так странно все, что было бы, сударыня, печально, если б не было смешно. И я не тот, ничуть не лучше всякого, и вы не та, есть краше в десять раз. Мы только одиноки одинаково, и это все, что связывает нас. Когда один из нас падет, поверженный, другой - и не заметит впопыхах. Зачем же я пред вами, как помешанный, и слезы лью, и каюсь во грехах? Зачем дрожу, зачем порхаю по небу, и жду чудес, и все во мне поет?.. Зачем, зачем... Пускай ответит кто-нибудь, конечно, если что-нибудь поймет... Простите мне, что диким и простуженным ворвался к вам средь зимней тишины. Не то беда, что я давно не нужен вам, беда - что вы мне тоже не нужны. И все ж - сама Судьба с ее ударами, капризами и ранами потерь, - ничто пред блеском ваших глаз, сударыня, он светит мне, особенно теперь, теперь, когда невзгоды приключаются все чаще, все смертельней бьют ветра, и кажется, что дни мои кончаются, и остаются только вечера... Сияйте ж мне, покуда не отмечено печатью лет ни сердце, ни чело... И, видит Бог, сказать мне больше нечего. Да больше - и не скажешь ничего.
Ирината: Иосиф Бродский Портрет трагедии Заглянем в лицо трагедии. Увидим ее морщины, ее горбоносый профиль, подбородок мужчины. Услышим ее контральто с нотками чертовщины: хриплая ария следствия громче, чем писк причины. Здравствуй, трагедия! Давно тебя не видали. Привет, оборотная сторона медали. Рассмотрим подробно твои детали. Заглянем в ее глаза! В расширенные от боли зрачки, наведенные карим усильем воли как объектив на нас -- то ли в партере, то ли дающих, наоборот, в чьей-то судьбе гастроли. Добрый вечер, трагедия с героями и богами, с плохо прикрытыми занавесом ногами, с собственным именем, тонущим в общем гаме. Вложим ей пальцы в рот с расшатанными цингою клавишами, с воспаленным вольтовою дугою нЈбом, заплеванным пеплом родственников и пургою. Задерем ей подол, увидим ее нагою. Ну, если хочешь, трагедия, -- удиви нас! Изобрази предательство тела, вынос тела, евонный минус, оскорбленную невинность. Прижаться к щеке трагедии! К черным кудрям Горгоны, к грубой доске с той стороны иконы, с катящейся по скуле, как на Восток вагоны, звездою, облюбовавшей околыши и погоны. Здравствуй, трагедия, одетая не по моде, с временем, получающим от судьи по морде. Тебе хорошо на природе, но лучше в морге. Рухнем в объятья трагедии с готовностью ловеласа! Погрузимся в ее немолодое мясо. Прободаем ее насквозь, до пружин матраса. Авось она вынесет. Так выживает раса. Что нового в репертуаре, трагедия, в гардеробе? И -- говоря о товаре в твоей утробе -- чем лучше роль крупной твари роли невзрачной дроби? Вдохнуть ее смрадный запах! Подмышку и нечистоты помножить на сумму пятых углов и на их кивоты. Взвизгнуть в истерике: "За кого ты меня принимаешь!" Почувствовать приступ рвоты. Спасибо, трагедия, за то, что непоправима, что нет аборта без херувима, что не проходишь мимо, пробуешь пыром вымя. Лицо ее безобразно! Оно не прикрыто маской, ряской, замазкой, стыдливой краской, руками, занятыми развязкой, бурной овацией, нервной встряской. Спасибо, трагедия, за то, что ты откровенна, как колуном по темени, как вскрытая бритвой вена, за то, что не требуешь времени, что -- мгновенна. Кто мы такие, не-статуи, не-полотна, чтоб не дать свою жизнь изуродовать бесповоротно? Что тоже можно рассматривать как приплод; но что еще интереснее, ежели вещь бесплотна. Не брезгуй ею, трагедия, жанр итога. Как тебе, например, гибель всего святого? Недаром тебе к лицу и пиджак, и тога. Смотрите: она улыбается! Она говорит: "Сейчас я начнусь. В этом деле важней начаться, чем кончиться. Снимайте часы с запястья. Дайте мне человека, и я начну с несчастья". Давай, трагедия, действуй. Из гласных, идущих горлом, выбери "ы", придуманное монголом. Сделай его существительным, сделай его глаголом, наречьем и междометием. "Ы" -- общий вдох и выдох! "Ы" мы хрипим, блюя от потерь и выгод либо -- кидаясь к двери с табличкой "выход". Но там стоишь ты, с дрыном, глаза навыкат. Врежь по-свойски, трагедия. Дави нас, меси как тесто. Мы с тобою повязаны, даром что не невеста. Плюй нам в душу, пока есть место и когда его нет! Преврати эту вещь в трясину, которой Святому Духу, Отцу и Сыну не разгрести. Загусти в резину, вкати ей кубик аминазину, воткни там и сям осину: даешь, трагедия, сходство души с природой! Гибрид архангелов с золотою ротой! Давай, как сказал Мичурину фрукт, уродуй. Раньше, подруга, ты обладала силой. Ты приходила в полночь, махала ксивой, цитировала Расина, была красивой. Теперь лицо твое -- помесь тупика с перспективой. Так обретает адрес стадо и почву -- древо. Всюду маячит твой абрис -- направо или налево. Валяй, отворяй ворота хлева.
Катюша: Николай Заболоцкий Над морем Лишь запах чабреца, сухой и горьковатый, Повеял на меня - и этот сонный Крым, И этот кипарис, и этот дом, прижатый К поверхности горы, слились навеки с ним. Здесь море - дирижер, а резонатор - дали, Концерт высоких волн здесь ясен наперед. Здесь звук, задев скалу, скользит по вертикали, И эхо средь камней танцует и поет. Акустика вверху настроила ловушек, Приблизила к ушам далекий ропот струй. И стал здесь грохот бурь подобен грому пушек, И, как цветок, расцвел девичий поцелуй. Скопление синиц здесь свищет на рассвете, Тяжелый виноград прозрачен здесь и ал. Здесь время не спешит, здесь собирают дети Чабрец, траву степей, у неподвижных скал.
Александра: Хафиз Если вдруг, без видимых причин, Затоскую, загрущу один, Если плоть и кости у меня Стануть ныть и чахнуть без кручин, Не давай мне горьких пить лекарств, Не терплю я этих чертовщин - Принеси ты чашу мне вина С нею лютню, флейту, тамбурин. Если это не поможет мне, Принеси мне сладких уст рубин. Если ж я и тут не исуелюсь, Говори, что умер Шемзеддин.
Ирината: Римма Казакова Мальчишки,смотрите,вчерашние девочки, подросточки-бантики,белые маечки- идут,повзрослевшие,похудевшие... Ого,вы как-будто взволнованы,мальчики? Ведь были-галчата,дурнушки,веснушчаты, косички-метёлки...А нынче-то,нынче-то! Как многоступенчато косы закручены! И снегом в горах-ослепительно личико. Рождается женщина.И без старания, одним поворотом,движением,поступью мужскому,всесильному,мстит за страдания, которые выстрадать выпадет после ей. О,будут ещё её губы искусаны, и будут ещё её руки заломлены за этот короткий полёт безыскусственный, за то,что сейчас золотится соломинкой. За всё ей платить тяжело и возвышенно, за всё,что сейчас так нетронуто светится, в тот час,когда шлёпнется спелою вишенкой дитя в материнский подол человечества. Так будь же мужчиной,и в пору черёмухи, когда ничего ещё толком не начато, мальчишка,смирись,поступай в подчиненные, побегай,побегай у девочки в мальчиках!
Катюша: Софрон Бурков Настоящая любовь всегда взаимна, Убеждаемся мы в этом вновь и вновь – Сопричастность от любви неотделима, А иначе это просто не любовь. Любишь ты – и радость новой встречи Окрыляет чувств и мыслей рой, И уже не слишком давит плечи Груз проблем, что оземь гнёт порой. Не откликнуться не может сердце На призывы любящей души, Как не может не открыться дверца Прочь от одиночества глуши. Ну а вдруг признанье безответно, И молчит, не глядя, визави? Это тоже добрая примета, Странность неразгаданной любви. Человек полюбит человека, Есть такой простой закон пути Правды человеческого века – Вместе рядом по земле идти.
Божена: Белла Ахмадулина О, мой застенчивый герой, ты ловко избежал позора. Как долго я играла роль, не опираясь на партнера! К проклятой помощи твоей я не прибегнула ни разу. Среди кулис, среди теней ты спасся, незаметный глазу. Но в этом сраме и бреду я шла пред публикой жестокой - все на беду, все на виду, все в этой роли одинокой. О, как ты гоготал, партер! Ты не прощал мне очевидность бесстыжую моих потерь, моей улыбки безобидность. И жадно шли твои стада напиться из моей печали. Одна, одна - среди стыда стою с упавшими плечами. Но опрометчивой толпе герой действительный не виден. Герой, как боязно тебе! Не бойся, я тебя не выдам. Вся наша роль - моя лишь роль. Я проиграла в ней жестоко. Вся наша боль - моя лишь боль. Но сколько боли. Сколько. Сколько.
Александра: А вот и снег. Есть русские слова С оскоминой младенческой глюкозы. Снег валит, тяжелеет голова, Хоть сырость разводи. Но эти слёзы Иных времён, где в занавеси дрожь, Бьёт соловей, заря плывёт по лужам, Будильник изнемог – и ты встаёшь, Зелёным взрывом тополя разбужен. Я жил в одной стране. Там тишина Равно проста в овраге, церкви, поле. И мне явилась истина одна: Трудна не боль – однообразье боли. Я жил в деревне месяц с небольшим. Прорехи стен латал клоками пакли. Вслух говорил, слегка переборщил С риторикой, как в правильном спектакле. Двустволка опереточной длины, Часы, кровать, единственная створка Трюмо, в котором чуть искажены Кровать с шарами, ходики, двустволка. Законы жанра – поприще моё. Меня и в жар бросало и знобило, Но драмы злополучное ружьё Висеть висит, но выстрелить забыло. Мне ждать не внове. Есть здесь кто живой? Побудь со мной. Поговори со мной. Сегодня день светлее, чем вчерашний. Белым-бела вельветовая пашня. Покурим, незнакомый человек. Сегодня утром из дому я вышел, Увидел снег, опешил и услышал Хорошие слова – а вот и снег. Сергей Гандлевский
Божена: Вильям Шекспир пер. С. Маршака По совести скажи: кого ты любишь? Ты знаешь, любят многие тебя. Но так беспечно молодость ты губишь, Что ясно всем - живешь ты, не любя. Свои лютый враг, не зная сожаленья, Ты разрушаешь тайно день за днем Великолепный, ждущий обновленья, К тебе в наследство перешедший дом. Переменись - и я прощу обиду, В душе любовь, а не вражду пригрей. Будь так же нежен, как прекрасен с виду, И стань к себе щедрее и добрей. Пусть красота живет не только ныне, Но повторит себя в любимом сыне.
hi!: Алька Кудряшева (Изюбрь) Ничего не было. Не было ничего. Просто в городе выли коты, просто их не боялись мыши. Просто рядом была ты, просто ветер сносил крышу. Просто шепот ночных рук был загадочен и ласков. Просто в гости зашел друг, выпил чаю, выдумал сказку. Просто стон в виске решил наконец уснуть. И весна идет - и мне ее не вдохнуть. Просто слишком больно - выжить в ней одному. Просто сядь поближе, я тебя обниму. Ничего не было. Не было ничего.
hi!: Алька Кудряшева (Изюбрь) Ветки в огне пляшут, пишут твое имя. Только бы жить дальше, только б не стать - ими, Будет дышать - легче, только прожить вечер. Время - оно лечит. Веришь? Оно лечит. Эта луна - вечно пялится вниз слепо, Только прожить - вечер, и не уйти следом. Плачу - в густой чаще, плачу - в пустой роще. Ты уходи - чаще, будет забыть - проще. Пах темнотой ветер, сыростью пах, камнем, Были - мои дети, выросли волками. Воем деру горло, вот как идут годы, Маленьким был, голым - вырос большим, гордым. Воздух у губ стынет, щиплет глаза соль, но Мне ревновать - стыдно, мне отпустить - больно. Воздух порвать в клочья, медную мощь в нервы... Это закон волчий - меньший идет первым. И уходи - мимо, к своре своих женщин! И уходи, милый, первым идет меньший... Кислой луны долька скулы сведет крепко, Что я могу - только тихо вздыхать редко. Сивой башкой - в лапы, жаться к земле стылой Хватит уже плакать, старая ведь, стыдно. Утро ползет, светом с глаз пелену снимет, Льется роса с веток, пишет твое имя.
Божена: Вл. Маслаков На премьеру спектакля «Жаворонок» Костёр. – Всходите! – Боже, как в трамвай. – А вы горите… – Что? – желанием? – Я плачу, лью слёзы. – В угли? Не переживай, всё это было где-то, с кем-то. – Значит, я не сгорю? – Бог с вами, мы в театре. – Он со мной. – Театр? – Бог. – Регина… – Нет, я Жанна… – Не сочетай «душевно» и «больной» в своём сознании. – Не стану, но голоса… – Какие голоса? – Святой Екатерины и арханге… – Актрисочка, взгляни на небеса, что видишь? – Звёзды. – Это лампочки, прожектора. – Но голос… – Режиссёр, то режиссёр. Вот микрофон, ну, ясно? – Мой режиссёр – король, а Бог… – Брось вздор!.. – Он говорит, что сбор на Орлеан… – Несчастна… – Я?! Ты врёшь, каноник, врёшь! Ты не найдёшь нигде меня счастливей. Я счастлива. – Счастливой и умрёшь. – Да, на костре. И слёзы мои – ливень восторга, веры… – Хватит эту чушь! Регина, я не Варрвик. Меру, меру. – Но, если сердце полно чувств, но, если силы есть в душе… – Не верю! Что, съела?! Я не верю, нет. Ещё? Не-ве-рю! Что теперь? А? Вскроешь вены? – Плевать. Три. Через левое плечо и выходить на сцену. – Вот! Слово произнесено! Заметьте, господа, – «на сцену»! не выкинуть из песни слова. – Но, но я сказала: выходить на Сену. – На лёд? – Да, лёд. – По пьесе - на костёр. – Но и вода и пламя поглощают. – Всё, прекращаем разговор. Сжигайте! Музыку! – Прощаю. – Прощайся, «Жанна» с папой, мамой, со зрителем, с овечками, Лаиром… Жаль, что в дыму не видно колесо Сизифово, толкай его по миру кулис. Из левой в правую, кати! Дым, дайте дым и красного прострелом! Аплодисменты! Бурю! И цветы! И жаворонка в небо! И сжигайте стрелы!
Ирината: Юрий Левитанский ПОПЫТКА УТЕШЕНЬЯ Все непреложней с годами, все чаще и чаще, я начинаю испытывать странное чувство, словно я заново эти листаю страницы, словно однажды уже я читал эту книгу. Мне начинает все чаще с годами казаться - и все решительней крепнет во мне убежденье - этих листов пожелтевших руками касаться мне, несомненно, однажды уже приходилось. Я говорю вам - послушайте, о, не печальтесь, о, не скорбите безмерно о вашей потере - ибо я помню, что где-то на пятой странице вы все равно успокоитесь и обретете. Я говорю вам - не следует так убиваться, о, погодите, увидите, все обойдется - ибо я помню, что где-то страниц через десять вы напеваете некий мотивчик веселый. Я говорю вам - не надо заламывать руки, хоть вам и кажется небо сегодня с овчину - ибо я помню, что где-то на сотой странице вы улыбаетесь, как ничего не бывало. Я говорю вам - я в этом могу поручиться, я говорю вам - ручаюсь моей головою, ибо, воистину, ведаю все, что случится следом за тою и следом за этой главою. Я и себе говорю - ничего не печалься Я и себя утешаю - не плачь, обойдется. Я и себе повторяю - ведь все это было, было, бывало, а вот обошлось, миновало. Я говорю себе - будут и горше страницы, будут горчайшие, будут последние строки, чтобы печалиться, чтобы заламывать руки - да ведь и это всего до страницы такой-то.
hi!: марта яковлева считалочка для тебя до скольки ты умеешь считать? я умею считать до апреля, до грозы, до травы, до шумящих потоков воды, я умею считать до весны, и поэтому верю, что весна это там где случаются дети как ты. до скольки ты умеешь считать? я умею считать до асфальта, до разбитых коленок, до сбитых сандалей, до слез я умею считать до десяти пока прыгает Валька между двух бесконечных резинок в развилке берез. до скольки ты умеешь считать? я умею считать до "конечно", до "ты самый прекрасный", до "хватит уже, не считай!" я умею ходить с тобой в темный и стылый орешник, превращая его для тебя в заколодованный рай. до скольки ты умеешь считать? я считать не умею. моя циферка - два. ты и я, ты и я - мы смешались в одно. я смотрю на тебя и предательски сердце немеет. и сбивается с ритма. и с шага. ему все равно до скольки я умею считать.
Ирината: Булат Окуджава О КУЗНЕЧИКАХ Два кузнечика зеленых в траве, насупившись, сидят. Над ними синие туманы во все стороны летят. Под ними красные цветочки и золотые лопухи... Два кузнечика зеленых пишут белые стихи. Они перышки макают в облака и молоко, чтобы белые их строчки было видно далеко, и в затылках дружно чешут, каждый лапкой шевелит, но заглядывать в работу один другому не велит. К ним бежит букашка божья, бедной барышней бежит, но у них к любви и ласкам что-то сердце не лежит. К ним и прочие соблазны подбираются, тихи, но кузнечики не видят - пишут белые стихи. Снег их бьет, жара их мучит, мелкий дождичек кропит, шар земной на повороте отвратительно скрипит... Но меж летом и зимою, между счастьем и бедой прорастает неизменно вещий смысл работы той, и сквозь всякие обиды пробиваются в века хлеб (поэма), жизнь (поэма), ветка тополя (строка)...
hi!: Елена Касьян Ты меня переписываешь опять, По пять раз на дню, исчеркал всего. Ты хотел, чтоб я вышел тебе под стать, По по-до-би-ю... но теперь чего? Каждый раз мне навешиваешь долги, То любовь, то ненависть, то петлю. А когда не могу, говоришь "моги!" А когда не хочу, говоришь "убью!" Люди думают, что это я такой - Как дурак кидаюсь то в пух, то в прах. Я б давно перестал говорить с тобой, Но ты ставишь галочки на полях - Сочиняешь мне то врага, то дочь, То больничную койку, а то плацкарт. Всё пытаешься как-нибудь мне помочь, И, похоже, что даже вошёл в азарт... Посмотри, ну какой из меня герой? Я тебе всю статистику завалю! Но ты так мне веришь, что чёрт с тобой, Переписывай - потерплю.
hi!: Дмитрий Якимов Потому что ...а ведь было оно - одуванчики и соловьи за железной дорогой... И как будто недавно бренчало в кармане, да вот обронил, ротозей. И теперь экспонат, реконструкция: Сбоку глазей, но руками не трогай! Потому что - музей. Нет бы - в банк, под амбарный замок, под красивый большой автомат часового! Навсегда поместить и его, и себя... И adios, дорогие друзья!.. Но - нельзя, потому что... да что там выдумывать снова неверное слово! Потому что - нельзя. Сигареты на завтрак. Вчерашних газет на обед. Что придётся - на ужин. Чемоданы собрав, из души без скандала к другому уходит печаль. И душа засыпает, как рыба в промёрзшем пруду, не имея отдушин. Потому что - февраль.
Ирината: Римма Казакова Линия жизни, бороздка намертво вбита в ладонь. Как я устала бороться! Боже, откуда берётся этот задор молодой?! Высохли Божьи чернила, и не стереть нипочем то, что судьба начертила, что лишь смиренно прочтем. Радостно, странно, ужасно верить, по бритве скользя! Как я устала сражаться! А не сражаться нельзя.
Anja: александр Дольский Осталось несколько шагов, чтоб нам из наших одиночеств шагнуть в миры иных пророчеств и стать умней своих врагов. Осталось несколько слогов, произнесённых тихо очень, чтоб языков не помнить прочих красивых,умных языков. Остался только жест один, уже давно забытый нами- прижаться зябкими плечами. Как этот жест необходим!.. И две души,как две вины, две необжитые пустыни, где не построены святыни, хотя мосты все сожжены. Осталась только жизнь одна из двух соединённых вместе... Да будет так,и к нашей чести иная будет нам страшна. Осталось,это всё осталось- и жизнь одна,и звук шагов, и жест,и несколько слогов, но не любовь...Такая малость.
Божена: Новелла Матвеева Было тихо. Было тихо, очень тихо, – Ночь на всей земле. Лишь будильник робко тикал На моём столе. Было тихо, очень тихо, – Тихий, тихий час… Лишь будильник робко тикал, Мышь в углу скреблась. Было тихо, очень тихо, – Дрёма без забот… Лишь будильник робко тикал, Мышь скреблась, Сверчок пиликал Да мурлыкал кот. Было тихо, очень тихо, – Тихий час теней… Лишь будильник робко тикал, Мышь скреблась, Сверчок пиликал, Козлик мекал, Кот мяукал, Поросёнок дерзко хрюкал, Бык ревел И две собаки Дружно вторили во мраке Ржанию коней.
полная версия страницы