Форум » Архив форума » Хорошие стихи. ЧАСТЬ 11 » Ответить
Хорошие стихи. ЧАСТЬ 11
Administrator: Хорошие стихи. Часть1 Хорошие стихи. Часть 2 Хорошие стихи. Часть 3 Хорошие стихи. Часть 4 Хорошие стихи. Часть 5 Хорошие стихи. Часть 6 Хорошие стихи. Часть 7 Хорошие стихи. Часть 8 Хорошие стихи. Часть 9 Хорошие стихи. Часть 10 Одна из самых популярных из тем форума в очередной раз начата "с нуля". А снова повторяю прежний текст... заменяя только текст стихов Гумилева: Есть темы, который из-за обилия в них информации "закрываются" на этом форуме стремительно... Например, Хорошие стихи. Ибо хорошей поэзии - российской и зарубежной, классической и современной - много. И мы находим в ее строчках созвучие нашим настроениям... Уже традиционно новую/старую темку начинаю со стихов Николая Гумилева. Однообразные мелькают Все с той же болью дни мои, Как будто розы опадают И умирают соловьи. Но и она печальна тоже, Мне приказавшая любовь, И под ее атласной кожей Бежит отравленная кровь. И если я живу на свете, То лишь из-за одной мечты: Мы оба, как слепые дети, Пойдем на горные хребты, Туда, где бродят только козы, В мир самых белых облаков, Искать увянувшие розы И слушать мертвых соловьев. (июль 1917)
hi!: Михаил Щербаков Что отнято судьбой, а что подарено, - в конце концов не все ли мне равно? Так странно все, что было бы, сударыня, печально, если б не было смешно. И я не тот, ничуть не лучше всякого, и вы не та, есть краше в десять раз. Мы только одиноки одинаково, и это все, что связывает нас. Когда один из нас падет, поверженный, другой - и не заметит впопыхах. Зачем же я пред вами, как помешанный, и слезы лью, и каюсь во грехах? Зачем дрожу, зачем порхаю по небу, и жду чудес, и все во мне поет?.. Зачем, зачем... Пускай ответит кто-нибудь, конечно, если что-нибудь поймет... Простите мне, что диким и простуженным ворвался к вам средь зимней тишины. Не то беда, что я давно не нужен вам, беда - что вы мне тоже не нужны. И все ж - сама Судьба с ее ударами, капризами и ранами потерь, - ничто пред блеском ваших глаз, сударыня, он светит мне, особенно теперь, теперь, когда невзгоды приключаются все чаще, все смертельней бьют ветра, и кажется, что дни мои кончаются, и остаются только вечера... Сияйте ж мне, покуда не отмечено печатью лет ни сердце, ни чело... И, видит Бог, сказать мне больше нечего. Да больше - и не скажешь ничего.
Ирината: Иосиф Бродский Портрет трагедии Заглянем в лицо трагедии. Увидим ее морщины, ее горбоносый профиль, подбородок мужчины. Услышим ее контральто с нотками чертовщины: хриплая ария следствия громче, чем писк причины. Здравствуй, трагедия! Давно тебя не видали. Привет, оборотная сторона медали. Рассмотрим подробно твои детали. Заглянем в ее глаза! В расширенные от боли зрачки, наведенные карим усильем воли как объектив на нас -- то ли в партере, то ли дающих, наоборот, в чьей-то судьбе гастроли. Добрый вечер, трагедия с героями и богами, с плохо прикрытыми занавесом ногами, с собственным именем, тонущим в общем гаме. Вложим ей пальцы в рот с расшатанными цингою клавишами, с воспаленным вольтовою дугою нЈбом, заплеванным пеплом родственников и пургою. Задерем ей подол, увидим ее нагою. Ну, если хочешь, трагедия, -- удиви нас! Изобрази предательство тела, вынос тела, евонный минус, оскорбленную невинность. Прижаться к щеке трагедии! К черным кудрям Горгоны, к грубой доске с той стороны иконы, с катящейся по скуле, как на Восток вагоны, звездою, облюбовавшей околыши и погоны. Здравствуй, трагедия, одетая не по моде, с временем, получающим от судьи по морде. Тебе хорошо на природе, но лучше в морге. Рухнем в объятья трагедии с готовностью ловеласа! Погрузимся в ее немолодое мясо. Прободаем ее насквозь, до пружин матраса. Авось она вынесет. Так выживает раса. Что нового в репертуаре, трагедия, в гардеробе? И -- говоря о товаре в твоей утробе -- чем лучше роль крупной твари роли невзрачной дроби? Вдохнуть ее смрадный запах! Подмышку и нечистоты помножить на сумму пятых углов и на их кивоты. Взвизгнуть в истерике: "За кого ты меня принимаешь!" Почувствовать приступ рвоты. Спасибо, трагедия, за то, что непоправима, что нет аборта без херувима, что не проходишь мимо, пробуешь пыром вымя. Лицо ее безобразно! Оно не прикрыто маской, ряской, замазкой, стыдливой краской, руками, занятыми развязкой, бурной овацией, нервной встряской. Спасибо, трагедия, за то, что ты откровенна, как колуном по темени, как вскрытая бритвой вена, за то, что не требуешь времени, что -- мгновенна. Кто мы такие, не-статуи, не-полотна, чтоб не дать свою жизнь изуродовать бесповоротно? Что тоже можно рассматривать как приплод; но что еще интереснее, ежели вещь бесплотна. Не брезгуй ею, трагедия, жанр итога. Как тебе, например, гибель всего святого? Недаром тебе к лицу и пиджак, и тога. Смотрите: она улыбается! Она говорит: "Сейчас я начнусь. В этом деле важней начаться, чем кончиться. Снимайте часы с запястья. Дайте мне человека, и я начну с несчастья". Давай, трагедия, действуй. Из гласных, идущих горлом, выбери "ы", придуманное монголом. Сделай его существительным, сделай его глаголом, наречьем и междометием. "Ы" -- общий вдох и выдох! "Ы" мы хрипим, блюя от потерь и выгод либо -- кидаясь к двери с табличкой "выход". Но там стоишь ты, с дрыном, глаза навыкат. Врежь по-свойски, трагедия. Дави нас, меси как тесто. Мы с тобою повязаны, даром что не невеста. Плюй нам в душу, пока есть место и когда его нет! Преврати эту вещь в трясину, которой Святому Духу, Отцу и Сыну не разгрести. Загусти в резину, вкати ей кубик аминазину, воткни там и сям осину: даешь, трагедия, сходство души с природой! Гибрид архангелов с золотою ротой! Давай, как сказал Мичурину фрукт, уродуй. Раньше, подруга, ты обладала силой. Ты приходила в полночь, махала ксивой, цитировала Расина, была красивой. Теперь лицо твое -- помесь тупика с перспективой. Так обретает адрес стадо и почву -- древо. Всюду маячит твой абрис -- направо или налево. Валяй, отворяй ворота хлева.
Катюша: Николай Заболоцкий Над морем Лишь запах чабреца, сухой и горьковатый, Повеял на меня - и этот сонный Крым, И этот кипарис, и этот дом, прижатый К поверхности горы, слились навеки с ним. Здесь море - дирижер, а резонатор - дали, Концерт высоких волн здесь ясен наперед. Здесь звук, задев скалу, скользит по вертикали, И эхо средь камней танцует и поет. Акустика вверху настроила ловушек, Приблизила к ушам далекий ропот струй. И стал здесь грохот бурь подобен грому пушек, И, как цветок, расцвел девичий поцелуй. Скопление синиц здесь свищет на рассвете, Тяжелый виноград прозрачен здесь и ал. Здесь время не спешит, здесь собирают дети Чабрец, траву степей, у неподвижных скал.
Александра: Хафиз Если вдруг, без видимых причин, Затоскую, загрущу один, Если плоть и кости у меня Стануть ныть и чахнуть без кручин, Не давай мне горьких пить лекарств, Не терплю я этих чертовщин - Принеси ты чашу мне вина С нею лютню, флейту, тамбурин. Если это не поможет мне, Принеси мне сладких уст рубин. Если ж я и тут не исуелюсь, Говори, что умер Шемзеддин.
Ирината: Римма Казакова Мальчишки,смотрите,вчерашние девочки, подросточки-бантики,белые маечки- идут,повзрослевшие,похудевшие... Ого,вы как-будто взволнованы,мальчики? Ведь были-галчата,дурнушки,веснушчаты, косички-метёлки...А нынче-то,нынче-то! Как многоступенчато косы закручены! И снегом в горах-ослепительно личико. Рождается женщина.И без старания, одним поворотом,движением,поступью мужскому,всесильному,мстит за страдания, которые выстрадать выпадет после ей. О,будут ещё её губы искусаны, и будут ещё её руки заломлены за этот короткий полёт безыскусственный, за то,что сейчас золотится соломинкой. За всё ей платить тяжело и возвышенно, за всё,что сейчас так нетронуто светится, в тот час,когда шлёпнется спелою вишенкой дитя в материнский подол человечества. Так будь же мужчиной,и в пору черёмухи, когда ничего ещё толком не начато, мальчишка,смирись,поступай в подчиненные, побегай,побегай у девочки в мальчиках!
Катюша: Софрон Бурков Настоящая любовь всегда взаимна, Убеждаемся мы в этом вновь и вновь – Сопричастность от любви неотделима, А иначе это просто не любовь. Любишь ты – и радость новой встречи Окрыляет чувств и мыслей рой, И уже не слишком давит плечи Груз проблем, что оземь гнёт порой. Не откликнуться не может сердце На призывы любящей души, Как не может не открыться дверца Прочь от одиночества глуши. Ну а вдруг признанье безответно, И молчит, не глядя, визави? Это тоже добрая примета, Странность неразгаданной любви. Человек полюбит человека, Есть такой простой закон пути Правды человеческого века – Вместе рядом по земле идти.
Божена: Белла Ахмадулина О, мой застенчивый герой, ты ловко избежал позора. Как долго я играла роль, не опираясь на партнера! К проклятой помощи твоей я не прибегнула ни разу. Среди кулис, среди теней ты спасся, незаметный глазу. Но в этом сраме и бреду я шла пред публикой жестокой - все на беду, все на виду, все в этой роли одинокой. О, как ты гоготал, партер! Ты не прощал мне очевидность бесстыжую моих потерь, моей улыбки безобидность. И жадно шли твои стада напиться из моей печали. Одна, одна - среди стыда стою с упавшими плечами. Но опрометчивой толпе герой действительный не виден. Герой, как боязно тебе! Не бойся, я тебя не выдам. Вся наша роль - моя лишь роль. Я проиграла в ней жестоко. Вся наша боль - моя лишь боль. Но сколько боли. Сколько. Сколько.
Александра: А вот и снег. Есть русские слова С оскоминой младенческой глюкозы. Снег валит, тяжелеет голова, Хоть сырость разводи. Но эти слёзы Иных времён, где в занавеси дрожь, Бьёт соловей, заря плывёт по лужам, Будильник изнемог – и ты встаёшь, Зелёным взрывом тополя разбужен. Я жил в одной стране. Там тишина Равно проста в овраге, церкви, поле. И мне явилась истина одна: Трудна не боль – однообразье боли. Я жил в деревне месяц с небольшим. Прорехи стен латал клоками пакли. Вслух говорил, слегка переборщил С риторикой, как в правильном спектакле. Двустволка опереточной длины, Часы, кровать, единственная створка Трюмо, в котором чуть искажены Кровать с шарами, ходики, двустволка. Законы жанра – поприще моё. Меня и в жар бросало и знобило, Но драмы злополучное ружьё Висеть висит, но выстрелить забыло. Мне ждать не внове. Есть здесь кто живой? Побудь со мной. Поговори со мной. Сегодня день светлее, чем вчерашний. Белым-бела вельветовая пашня. Покурим, незнакомый человек. Сегодня утром из дому я вышел, Увидел снег, опешил и услышал Хорошие слова – а вот и снег. Сергей Гандлевский
Божена: Вильям Шекспир пер. С. Маршака По совести скажи: кого ты любишь? Ты знаешь, любят многие тебя. Но так беспечно молодость ты губишь, Что ясно всем - живешь ты, не любя. Свои лютый враг, не зная сожаленья, Ты разрушаешь тайно день за днем Великолепный, ждущий обновленья, К тебе в наследство перешедший дом. Переменись - и я прощу обиду, В душе любовь, а не вражду пригрей. Будь так же нежен, как прекрасен с виду, И стань к себе щедрее и добрей. Пусть красота живет не только ныне, Но повторит себя в любимом сыне.
hi!: Алька Кудряшева (Изюбрь) Ничего не было. Не было ничего. Просто в городе выли коты, просто их не боялись мыши. Просто рядом была ты, просто ветер сносил крышу. Просто шепот ночных рук был загадочен и ласков. Просто в гости зашел друг, выпил чаю, выдумал сказку. Просто стон в виске решил наконец уснуть. И весна идет - и мне ее не вдохнуть. Просто слишком больно - выжить в ней одному. Просто сядь поближе, я тебя обниму. Ничего не было. Не было ничего.
hi!: Алька Кудряшева (Изюбрь) Ветки в огне пляшут, пишут твое имя. Только бы жить дальше, только б не стать - ими, Будет дышать - легче, только прожить вечер. Время - оно лечит. Веришь? Оно лечит. Эта луна - вечно пялится вниз слепо, Только прожить - вечер, и не уйти следом. Плачу - в густой чаще, плачу - в пустой роще. Ты уходи - чаще, будет забыть - проще. Пах темнотой ветер, сыростью пах, камнем, Были - мои дети, выросли волками. Воем деру горло, вот как идут годы, Маленьким был, голым - вырос большим, гордым. Воздух у губ стынет, щиплет глаза соль, но Мне ревновать - стыдно, мне отпустить - больно. Воздух порвать в клочья, медную мощь в нервы... Это закон волчий - меньший идет первым. И уходи - мимо, к своре своих женщин! И уходи, милый, первым идет меньший... Кислой луны долька скулы сведет крепко, Что я могу - только тихо вздыхать редко. Сивой башкой - в лапы, жаться к земле стылой Хватит уже плакать, старая ведь, стыдно. Утро ползет, светом с глаз пелену снимет, Льется роса с веток, пишет твое имя.
Божена: Вл. Маслаков На премьеру спектакля «Жаворонок» Костёр. – Всходите! – Боже, как в трамвай. – А вы горите… – Что? – желанием? – Я плачу, лью слёзы. – В угли? Не переживай, всё это было где-то, с кем-то. – Значит, я не сгорю? – Бог с вами, мы в театре. – Он со мной. – Театр? – Бог. – Регина… – Нет, я Жанна… – Не сочетай «душевно» и «больной» в своём сознании. – Не стану, но голоса… – Какие голоса? – Святой Екатерины и арханге… – Актрисочка, взгляни на небеса, что видишь? – Звёзды. – Это лампочки, прожектора. – Но голос… – Режиссёр, то режиссёр. Вот микрофон, ну, ясно? – Мой режиссёр – король, а Бог… – Брось вздор!.. – Он говорит, что сбор на Орлеан… – Несчастна… – Я?! Ты врёшь, каноник, врёшь! Ты не найдёшь нигде меня счастливей. Я счастлива. – Счастливой и умрёшь. – Да, на костре. И слёзы мои – ливень восторга, веры… – Хватит эту чушь! Регина, я не Варрвик. Меру, меру. – Но, если сердце полно чувств, но, если силы есть в душе… – Не верю! Что, съела?! Я не верю, нет. Ещё? Не-ве-рю! Что теперь? А? Вскроешь вены? – Плевать. Три. Через левое плечо и выходить на сцену. – Вот! Слово произнесено! Заметьте, господа, – «на сцену»! не выкинуть из песни слова. – Но, но я сказала: выходить на Сену. – На лёд? – Да, лёд. – По пьесе - на костёр. – Но и вода и пламя поглощают. – Всё, прекращаем разговор. Сжигайте! Музыку! – Прощаю. – Прощайся, «Жанна» с папой, мамой, со зрителем, с овечками, Лаиром… Жаль, что в дыму не видно колесо Сизифово, толкай его по миру кулис. Из левой в правую, кати! Дым, дайте дым и красного прострелом! Аплодисменты! Бурю! И цветы! И жаворонка в небо! И сжигайте стрелы!
Ирината: Юрий Левитанский ПОПЫТКА УТЕШЕНЬЯ Все непреложней с годами, все чаще и чаще, я начинаю испытывать странное чувство, словно я заново эти листаю страницы, словно однажды уже я читал эту книгу. Мне начинает все чаще с годами казаться - и все решительней крепнет во мне убежденье - этих листов пожелтевших руками касаться мне, несомненно, однажды уже приходилось. Я говорю вам - послушайте, о, не печальтесь, о, не скорбите безмерно о вашей потере - ибо я помню, что где-то на пятой странице вы все равно успокоитесь и обретете. Я говорю вам - не следует так убиваться, о, погодите, увидите, все обойдется - ибо я помню, что где-то страниц через десять вы напеваете некий мотивчик веселый. Я говорю вам - не надо заламывать руки, хоть вам и кажется небо сегодня с овчину - ибо я помню, что где-то на сотой странице вы улыбаетесь, как ничего не бывало. Я говорю вам - я в этом могу поручиться, я говорю вам - ручаюсь моей головою, ибо, воистину, ведаю все, что случится следом за тою и следом за этой главою. Я и себе говорю - ничего не печалься Я и себя утешаю - не плачь, обойдется. Я и себе повторяю - ведь все это было, было, бывало, а вот обошлось, миновало. Я говорю себе - будут и горше страницы, будут горчайшие, будут последние строки, чтобы печалиться, чтобы заламывать руки - да ведь и это всего до страницы такой-то.
hi!: марта яковлева считалочка для тебя до скольки ты умеешь считать? я умею считать до апреля, до грозы, до травы, до шумящих потоков воды, я умею считать до весны, и поэтому верю, что весна это там где случаются дети как ты. до скольки ты умеешь считать? я умею считать до асфальта, до разбитых коленок, до сбитых сандалей, до слез я умею считать до десяти пока прыгает Валька между двух бесконечных резинок в развилке берез. до скольки ты умеешь считать? я умею считать до "конечно", до "ты самый прекрасный", до "хватит уже, не считай!" я умею ходить с тобой в темный и стылый орешник, превращая его для тебя в заколодованный рай. до скольки ты умеешь считать? я считать не умею. моя циферка - два. ты и я, ты и я - мы смешались в одно. я смотрю на тебя и предательски сердце немеет. и сбивается с ритма. и с шага. ему все равно до скольки я умею считать.
Ирината: Булат Окуджава О КУЗНЕЧИКАХ Два кузнечика зеленых в траве, насупившись, сидят. Над ними синие туманы во все стороны летят. Под ними красные цветочки и золотые лопухи... Два кузнечика зеленых пишут белые стихи. Они перышки макают в облака и молоко, чтобы белые их строчки было видно далеко, и в затылках дружно чешут, каждый лапкой шевелит, но заглядывать в работу один другому не велит. К ним бежит букашка божья, бедной барышней бежит, но у них к любви и ласкам что-то сердце не лежит. К ним и прочие соблазны подбираются, тихи, но кузнечики не видят - пишут белые стихи. Снег их бьет, жара их мучит, мелкий дождичек кропит, шар земной на повороте отвратительно скрипит... Но меж летом и зимою, между счастьем и бедой прорастает неизменно вещий смысл работы той, и сквозь всякие обиды пробиваются в века хлеб (поэма), жизнь (поэма), ветка тополя (строка)...
hi!: Елена Касьян Ты меня переписываешь опять, По пять раз на дню, исчеркал всего. Ты хотел, чтоб я вышел тебе под стать, По по-до-би-ю... но теперь чего? Каждый раз мне навешиваешь долги, То любовь, то ненависть, то петлю. А когда не могу, говоришь "моги!" А когда не хочу, говоришь "убью!" Люди думают, что это я такой - Как дурак кидаюсь то в пух, то в прах. Я б давно перестал говорить с тобой, Но ты ставишь галочки на полях - Сочиняешь мне то врага, то дочь, То больничную койку, а то плацкарт. Всё пытаешься как-нибудь мне помочь, И, похоже, что даже вошёл в азарт... Посмотри, ну какой из меня герой? Я тебе всю статистику завалю! Но ты так мне веришь, что чёрт с тобой, Переписывай - потерплю.
hi!: Дмитрий Якимов Потому что ...а ведь было оно - одуванчики и соловьи за железной дорогой... И как будто недавно бренчало в кармане, да вот обронил, ротозей. И теперь экспонат, реконструкция: Сбоку глазей, но руками не трогай! Потому что - музей. Нет бы - в банк, под амбарный замок, под красивый большой автомат часового! Навсегда поместить и его, и себя... И adios, дорогие друзья!.. Но - нельзя, потому что... да что там выдумывать снова неверное слово! Потому что - нельзя. Сигареты на завтрак. Вчерашних газет на обед. Что придётся - на ужин. Чемоданы собрав, из души без скандала к другому уходит печаль. И душа засыпает, как рыба в промёрзшем пруду, не имея отдушин. Потому что - февраль.
Ирината: Римма Казакова Линия жизни, бороздка намертво вбита в ладонь. Как я устала бороться! Боже, откуда берётся этот задор молодой?! Высохли Божьи чернила, и не стереть нипочем то, что судьба начертила, что лишь смиренно прочтем. Радостно, странно, ужасно верить, по бритве скользя! Как я устала сражаться! А не сражаться нельзя.
Anja: александр Дольский Осталось несколько шагов, чтоб нам из наших одиночеств шагнуть в миры иных пророчеств и стать умней своих врагов. Осталось несколько слогов, произнесённых тихо очень, чтоб языков не помнить прочих красивых,умных языков. Остался только жест один, уже давно забытый нами- прижаться зябкими плечами. Как этот жест необходим!.. И две души,как две вины, две необжитые пустыни, где не построены святыни, хотя мосты все сожжены. Осталась только жизнь одна из двух соединённых вместе... Да будет так,и к нашей чести иная будет нам страшна. Осталось,это всё осталось- и жизнь одна,и звук шагов, и жест,и несколько слогов, но не любовь...Такая малость.
Божена: Новелла Матвеева Было тихо. Было тихо, очень тихо, – Ночь на всей земле. Лишь будильник робко тикал На моём столе. Было тихо, очень тихо, – Тихий, тихий час… Лишь будильник робко тикал, Мышь в углу скреблась. Было тихо, очень тихо, – Дрёма без забот… Лишь будильник робко тикал, Мышь скреблась, Сверчок пиликал Да мурлыкал кот. Было тихо, очень тихо, – Тихий час теней… Лишь будильник робко тикал, Мышь скреблась, Сверчок пиликал, Козлик мекал, Кот мяукал, Поросёнок дерзко хрюкал, Бык ревел И две собаки Дружно вторили во мраке Ржанию коней.
Anja: Ты - женщина, ты - книга между книг, Ты - свернутый, запечатленный свиток; В его строках и дум и слов избыток, В его листах безумен каждый миг. Ты - женщина, ты - ведьмовский напиток! Он жжет огнем, едва в уста проник; Но пьющий пламя подавляет крик И славословит бешено средь пыток. Ты - женщина, и этим ты права. От века убрана короной звездной, Ты - в наших безднах образ божества! Мы для тебя влечем ярем железный, Тебе мы служим, тверди гор дробя, И молимся - от века - на тебя! Валерий Брюсов
hi!: Пётр Давыдов Чашка ароматного кофе ... Нам с тобой, дружище, неплохо. Просто изменилась эпоха И, наверно, чуточку, мы. Новости всё те же, всё те же, Правда, реагируешь реже. И весной не чувствуешь свежесть, А зимой не видишь зимы. Ну, а в целом? В целом - нормально. Все как прежде, или почти. Ну, а это, в общем, немало. Так что перестань, не грусти. Вспомним наши старые песни, Чтобы жизнь не чувствовать пресной, Что-нибудь придумаем вместе. Нам с тобой придумать – пустяк. Чашечка горячего кофе... Мир вокруг как тысячи копий. Я рисую сказочный профиль, А выходит что-то не так. Ну, а в целом? В целом - нормально. Все как прежде, или почти. Ну, а это, в общем, немало. Так что перестань, не грусти.
Anja: Михаил Луконин Вот это и есть То,что называют любовью? Так это зовётся? Так пишется? Это и есть? Вы руки тяжёлые закинете к изголовью, Ночь не ответит. Дождь забарабанит об жесть. Будут зимы,и вьюги,и росы на травах, И звёзды,и радости будут. Разрывы придут. И только не будет Ни виноватых, Ни правых, Ни знающих, Ни умудрённых, Ни лечащих тут. Никогда никого не расспрашивайте об этом: Ни друга,ни ветер,ни самую умную ночь. Ликуйте или страдайте одни И не верьте поэтам, Поэты и сами себе-то не могут помочь. Берите всю радость себе, не отдавайте и муку, Это только вдвоём открывают, Уж если любовь. Воспоминания о любви Не годятся в науку, Всё не так. Всё по-новому, снова, Не снова,а вновь. Нельзя объяснить. Что это со мной или с вами. Один среди поля,под ливнем и ходит гроза. Об этом никак невозможно чужими словами, Слова не приходят- Молчите глазами в глаза. Молчите, Чтобы ресницы задели ресницы, Молчите, Чтоб сердце услышало сердце другое в громах. Любите друг друга. Не думайте-явь это всё или снится, Любите друг друга,не бойтесь, Не ройтесь в томах Ни адреса нет,ни параграфа нету,ни ГОСТА, Будет она неотступна,мучительна,как и со мной! Не пишится это, Не слышится. Дышится просто. Так и поэзия- Дышится жизнью самой.
Александра: Николай Доризо Прошу как высшее из благ, Прошу, как йода просит рана,- Ты обмани меня, но так, Чтоб не заметил я обмана. Тайком ты в чай мне положи, Чтоб мог хоть как-то я забыться, Таблетку той снотворной лжи, После которой легче спится. Не суетой никчемных врак, Не добродетельностью речи Ты обмани меня, но так, Чтоб наконец я стал доверчив. Солги мне, как ноябрьский день, Который вдруг таким бывает, Что среди осени сирень Наивно почки раскрывает. С тобой так тяжко я умен, Когда ж с тобою глупым стану? Пусть нежность женщин всех времен Поможет твоему обману. Чтоб я тебе поверить мог, Твоим глазам, всегда далеким, Как страшно стать вдруг одиноким, Хотя давно я одинок.
Катюша: Ксения Гаврилова Сегодня в полночь началась весна. Я видела — она прошла по крышам. Незримая, у каждого окна Она шептала что-то еле слышно. Она бросала дивные цветы В сердца людей, что в это время спали… Я вздрогнула от нежности…А ты? Тебя ее желания терзали? Весна пришла без стука, словно вор — Упала с крыши снегом и туманом… Я от нее болею до сих пор Сердечным — самым сладостным — обманом.
Катюша: Андрей Дементьев Ни о чём не жалейте Никогда ни о чем не жалейте вдогонку, Если то,что случилось ,нельзя изменить. Как записку из прошлого,грусть свою скомкав, С этим прошлым порвите непрочную нить. Никогда не жалейте о том,что случилось. Иль о том,что случится не может уже. Лишь бы озеро вашей души не мутилось, Да надежды,как птицы,парили в душе. Не жалейте своей доброты и участья, Если даже на все вам-усмешка в ответ. Кто-то в гении выбился,кто-то в начальство... Не жалейте,что вам не досталось их бед. Никогда,никогда ни о чем не жалейте- Поздно начали вы или рано ушли. Кто-то пусть гениально играет на флейте, Но ведь песни берет он из вашей души. Никогда,никогда ни о чем не жалейте- Ни потерянных дней,ни сгоревшей любви. Пусть другой гениально играет на флейте, Но еще гениальнее слушали вы.
Божена: Б. Пастернак * * * Красавица моя, вся стать, Вся суть твоя мне по сердцу, Вся рвется музыкою стать, И вся на рифмы просится. А в рифмах умирает рок, И правдой входит в наш мирок Миров разноголосица. И рифма не вторенье строк, А гардеробный номерок, Талон на место у колонн В загробный гул корней и лон. И в рифмах дышит та любовь, Что тут с трудом выносится, Перед которой хмурят брось И морщат переносицу. И рифма не вторенье строк, Но вход и пропуск за порог, Чтоб сдать, как плащ за бляшкою Болезни тягость тяжкую, Боязнь огласки и греха За громкой бляшкою стиха. Красавица моя, вся суть, Вся стать твоя, красавица, Спирает грудь и тянет в путь, И тянет петь и - нравится. Тебе молился Поликлет. Твои законы изданы. Твои законы в далях лет, Ты мне знакома издавна.
hi!: Иннокентий Анненский Я думал, что сердце из камня, Что пусто оно и мертво: Пусть в сердце огонь языками Походит — ему ничего. И точно: мне было не больно, А больно, так разве чуть-чуть. И все-таки лучше довольно, Задуй, пока можно задуть... На сердце темно, как в могиле, Я знал, что пожар я уйму... Ну вот... и огонь потушили, А я умираю в дыму.
hi!: Анна Ахматова Угадаешь ты ее не сразу, Жуткую и темную заразу, Ту, что люди нежно называют, От которой люди умирают. Первый признак - страшное веселье, Словно ты пила хмельное зелье, А второй - печаль, печаль такая, Что нельзя вздохнуть, изнемогая. Только третий - самый настоящий: Если сердце замирает чаще И горят в туманном взоре свечи, Это значит - вечер новой встречи... Ночью ты предчувствием томима: Над собой увидишь Серафима. А лицо его тебе знакомо... И накинет душная истома На тебя атласный черный полог. Будет сон твой тяжек и недолог... А наутро встанешь с новою загадкой, Но уже не ясной и не сладкой, И омоешь пыточною кровью То, что люди назвали любовью.
Божена: Белла Ахмадулина * * * Из глубины моих невзгод молюсь о милом человеке. Пусть будет счастлив в этот год, и в следующий, и вовеки. Я, не сумевшая постичь простого таинства удачи, беду к нему не допустить стараюсь так или иначе. И не на радость же себе, загородив его плечами, ему и всей его семье желаю миновать печали. Пусть будет счастлив и богат. Под бременем наград высоких пусть подымает свой бокал во здравие гостей веселых, не ведая, как наугад я билась головою оземь, молясь о нем — средь неудач, мне отведенных в эту осень.
Филифьонка: Афанасий Фет Учись у них - у дуба, у березы. Кругом зима. Жестокая пора! Напрасные на них застыли слезы, И треснула, сжимаяся, кора. Все злей метель и с каждою минутой Сердито рвет последние листы, И за сердце хватает холод лютый; Они стоят, молчат; молчи и ты! Но верь весне. Ее промчится гений, Опять теплом и жизнию дыша. Для ясных дней, для новых откровений Переболит скорбящая душа.
hi!: Открытое письмо Я совсем никому не хочу зла. Мне так хочется, чтобы прошла боль. А еще - мне хочется, чтобы ты знал - Я с тобой. Не хочу твое имя называть вслух. Ты мне снишься, а значит - знаешь. Не можешь не знать. Знаешь, мне чертовски нравится слово "друг" Молчать. Даже жаль, что сегодня в мыслях моих - не ты. Да и мыслей-то нет. Тоска и чувство вины. Мне бы так хотелось уйти, запутав следы, В сны... Только вот - не хватет снов, слов, слез, Не хватает слова "прости" и уменья простить. Ах, куда бы мне воду от сгнивших роз Слить? Знаешь, пусто внутри, и неполон - увы - стакан. И внутри-то, веришь - гнилушка, не пустота... Не бывает душевных бинтов для душевных ран, Да? ..А о доме сегодня думать совсем нельзя. И, наверно, не стоит в одиночестве пить коньяк. Боже мой, какая той ночью была гроза! Знак? А мне, веришь - всего-то и надо - тепла твоих рук. И под снегом вдвоем куда-то идти, идти... Вот такие бессвязные письма сегодня, друг. Прости. reine de chaos (с)
Ирината: Леонид Филатов Ну можно ли представить мир без шуток?! Да он без шуток был бы просто жуток!.. Когда на сердце холод, страх и тьма - Лишь юмор не дает сойти с ума!.. Судьба играет с нами в "чёт" и "нечет", Уныние казнит, а юмор лечит. Хвала шутам, что вовремя смогли Нас удержать от яда и петли!.. Простой пример. У вас упадок духа. У вас гастрит, ангина и желтуха. Ваш дом сгорел. От вас ушла жена. К тому же вы с большого бодуна!.. А вам навстречу медленно и чинно Высокомерный шествует мужчина. Дурак и хам. Красавец и атлет. Удачливый самец в расцвете лет. Он выглядит эффектней монумента, Но только без коня и постамента. И город с ликованием готов Его осыпать ворохом цветов!.. Но вдруг - природы ветреной причуда! - Над ним летит случайная пичуга И какает сердечно и тепло На это горделивое чело!.. Любимое занятье монументов - Быть оселком для птичьих экскрементов; Среди иных - и этот монумент На птичий напросился комплимент! А миг назад он женщинам влюбленным Казался совершенным Аполлоном, Он был почти что с Богом наравне, Но капнуло с небес,- и он в говне!.. И вы при виде птичьего огреха Буквально помираете от смеха: Хоть нами зачастую правит бес, Но и его курируют с небес!.. Очередной прохвост не вышел в дамки, И значит, жизнь в свои вернулась рамки, И значит, в мире есть и стыд, и честь, И справедливость тоже в мире есть!.. И жизнь не так уж, в общем, безобразна, И вы вполне открыты для соблазна, И вон прошла с собачкою одна, И незачем бросаться из окна!.. Ну можно ли представить мир без шуток?! Да он без них не выживет и суток!.. Не сбрасывайте, братцы, со счетов Спешащих к вам на выручку шутов!..
Ирината: Булат Окуджава Первое послевоенное танго Всему времечко свое: лить дождю, Земле вращаться, Знать, где первое прозренье, где последняя черта... Началася вдруг война - не успели попрощаться, Адресами обменяться не успели ни черта. Где встречались мы потом? Где нам выпала прописка? Где сходились наши души, воротясь с передовой? На поверхности ль земли? Под пятой ли обелиска? В гастрономе ли арбатском? В черной туче ль грозовой? Всяк неправедный урок впрок затвержен и заучен, Ибо праведных уроков не бывает. Прах и тлен. Руку на сердце кладя, разве был я невезучим? А вот надо ж, сердце стынет в ожиданье перемен. Громких гимнов, видит Бог, я не пел окопной каше. От разлук не зарекаюсь и фортуну не кляну... Но на мягкое плечо, на вечернее, на ваше, Если вы не возражаете, я голову склоню.
hi!: Вера Полозкова Медленный танец С ним ужасно легко хохочется, говорится, пьется, дразнится; в нем мужчина не обретен еще; она смотрит ему в ресницы - почти тигрица, обнимающая детеныша. Он красивый, смешной, глаза у него фисташковые; замолкает всегда внезапно, всегда лирически; его хочется так, что даже слегка подташнивает; в пальцах колкое электричество. Он немножко нездешний; взор у него сапфировый, как у Уайльда в той сказке; высокопарна речь его; его тянет снимать на пленку, фотографировать - ну, бессмертить, увековечивать. Он ничейный и всехний - эти зубами лязгают, те на шее висят, не сдерживая рыдания. Она жжет в себе эту детскую, эту блядскую жажду полного обладания, и ревнует - безосновательно, но отчаянно. Даже больше, осознавая свое бесправие. Они вместе идут; окраина; одичание; тишина, жаркий летний полдень, ворчанье гравия. Ей бы только идти с ним, слушать, как он грассирует, наблюдать за ним, "вот я спрячусь - ты не найдешь меня"; она старше его и тоже почти красивая. Только безнадежная. Она что-то ему читает, чуть-чуть манерничая; солнце мажет сгущенкой бликов два их овала. Она всхлипывает - прости, что-то перенервничала. Перестиховала. Я ждала тебя, говорит, я знала же, как ты выглядишь, как смеешься, как прядь отбрасываешь со лба; у меня до тебя все что ни любовь - то выкидыш, я уж думала - все, не выношу, несудьба. Зачинаю - а через месяц проснусь и вою - изнутри хлещет будто черный горячий йод да смола. А вот тут, гляди, - родилось живое. Щурится. Улыбается. Узнает. Он кивает; ему и грустно, и изнуряюще; трется носом в ее плечо, обнимает, ластится. Он не любит ее, наверное, с января еще - но томим виноватой нежностью старшеклассника. Она скоро исчезнет; оба сошлись на данности тупика; "я тебе случайная и чужая". Он проводит ее, поможет ей чемодан нести; она стиснет его в объятиях, уезжая. И какая-то проводница или уборщица, посмотрев, как она застыла женою Лота - остановится, тихо хмыкнет, устало сморщится - и до вечера будет маяться отчего-то.
hi!: Леонид Мартынов Я Вас Люблю! Поэтому Весь мир творю я заново. Он стар. Мильоны лет ему. В нем очень много странного, Смешного, старомодного И никуда не годного. Вот Горны Разгораются, И под блестящим молотом Различие стирается Меж оловом и золотом. Окупится богато нам Все, что рукой мы тронули. Клянусь разъятым атомом И всеми электронами! Но Вы Не улыбаетесь, Чему-то огорчаетесь. Чему? Не знаю, право, я, А, хитрая-лукавая, Зачем не превратил еще Вот эти Ваши серьги я В два крохотных вместилища Космической энергии! Терпение! Терпение! Сначала исцеление Бедняги прокаженного, Сначала превращение Изгоя окаянного. В наследника законного, Сначала воскрешение Неправедно казненного... Весь мир творю я заново!
Наталья: Как не бесилося злоречье, Как ни трудилося над ней, Но этих глаз чистосердечье – Оно всех демонов сильней. Все в ней так искренно и мило, Так все движенья хороши; Ничто лазури не смутило Ее безоблачной души. К ней и пылинка не пристала От глупых сплетней, злых речей; И даже клевета не смяла Воздушный шелк ее кудрей. Ф. Тютчев
Ирината: Владимир Высоцкий читает стихи Семена Гудзенко.
Наталья: ГУСИ Предлинной хворостиной Мужик Гусей гнал в город продавать; И, правду истинну сказать, Не очень вежливо честил свой гурт гусиной: На барыши спешил к базарному он дню (А где до прибыли коснется, Не только там гусям, и людям достается). Я мужика и не виню; Но Гуси иначе об этом толковали И, встретится с прохожим на пути, Вот как на мужика пеняли: "Где можно нас, Гусей, несчастнее найти? Мужик так нами помыкает И нас, как будто бы простых Гусей, гоняет; А этого не смыслит неуч сей, Что он обязан нам почтеньем; Что мы свой знатный род ведем от тех Гусей, Которым некогда был должен Рим спасеньем: Там даже праздники им в честь учреждены!" "А вы хотите быть за что отличены?" - Спросил прохожий их. "Да наши предки..."- "Знаю, И все читал; но ведать я желаю, Вы сколько пользы принесли?" "Да наши предки Рим спасли!" "Все так, да вы что сделали такое?" "Мы? Ничего!" - "Так что ж и доброго в вас есть? Оставьте предков вы в покое: Им поделом была и честь; А вы, друзья, лишь годны на жаркое". Баснь эту можно бы и боле пояснить - Да чтоб гусей не раздразнить.
Ирината: Еще одно стихотворение Семёна Гудзенко в исполнении Владимира Высоцкого. Когда-то эти стихи звучали в потрясающем спектакле Таганки "Павшие и живые". Я видела его, и не один раз. Только уже без Высоцкого. Стихи Гудзенко читал Николай Губенко... позже - Александр Цуркан.
Мария: Расстрел горного эха (В тиши перевала...) В тиши перевала, где скалы ветрам не помеха, помеха, На кручах таких, на какие никто не проник, никто не проник, Жило-поживало весёлое горное, горное эхо, Оно отзывалось на крик — человеческий крик. Когда одиночество комом подкатит под горло, под горло И сдавленный стон еле слышно в обрыв упадёт, в обрыв упадёт, Крик этот о помощи эхо подхватит, подхватит проворно, Усилит и бережно в руки своих донесёт. Должно быть, не люди, напившись дурмана и зелья, и зелья, Чтоб не был услышан никем этот топот и храп, топот и храп, Пришли умертвить, обеззвучить живое, живое ущелье. И эхо связали, и в рот ему всунули кляп. Всю ночь продолжалась кровавая злая потеха, потеха, И эхо топтали, но звука никто не слыхал, никто не слыхал. К утру расстреляли притихшее горное, горное эхо — И брызнули слёзы, как камни, из раненых скал... В. Высоцкий
hi!: Фёдор Тютчев Не все душе болезненное снится: Пришла весна - и небо прояснится.
Ирината: Наум Коржавин К себе, к себе - каким я был и стал. К себе - пускай поблёк я, пусть устал. Сквозь вызванную болью злость к толпе, Сквозь даже представленье о себе. К себе, к себе - чтоб знать, чего хочу. С чего молчу и отчего кричу. Чтоб с правдой слиться смысла своего. Чтоб устыдиться - если есть чего. К себе, к себе, чтоб слушать шум листвы. К себе - чтоб вновь в душе воскресли вы: Все - тот, кто свят, и чья судьба - грешить. К себе - чтоб знать, как всем непросто жить. К себе, к себе - чтоб к вам живым придти, Чтоб никого потом не подвести. Чтоб где-то на изломе бытия Не оказалось вдруг, что я - не я...
hi!: Александр Блок Дух пряный марта был в лунном круге, Под талым снегом хрустел песок. Мой город истаял в мокрой вьюге, Рыдал, влюбленный, у чьих-то ног. Ты прижималась все суеверней, И мне казалось - сквозь храп коня - Венгерский танец в небесной черни Звенит и плачет, дразня меня. А шалый ветер, носясь над далью,- Хотел он выжечь душу мне, В лицо швыряя твоей вуалью И запевая о старине... И вдруг - ты, дальняя, чужая, Сказала с молнией в глазах: То душа, на последний путь вступая, Безумно плачет о прошлых снах.
Божена: СЕРГЕЙ ЕСЕНИН Заметался пожар голубой... Заметался пожар голубой, Позабылись родимые дали. В первый раз я запел про любовь, В первый раз отрекаюсь скандалить. Был я весь - как запущенный сад, Был на женщин и зелие падкий. Разонравилось пить и плясать И терять свою жизнь без оглядки. Мне бы только смотреть на тебя, Видеть глаз злато-карий омут, И чтоб, прошлое не любя, Ты уйти не смогла к другому. Поступь нежная, легкий стан, Если б знала ты сердцем упорным, Как умеет любить хулиган, Как умеет он быть покорным. Я б навеки забыл кабаки И стихи бы писать забросил. Только б тонко касаться руки И волос твоих цветом в осень. Я б навеки пошел за тобой Хоть в свои, хоть в чужие дали... В первый раз я запел про любовь, В первый раз отрекаюсь скандалить
Александра: Марта Яковлева записочка одному М. ты уезжаешь в город на Неве, ласкать фонтаны, слушать злую скрипку, а я сижу в смеющейся Москве и не могу забыть твою улыбку и не могу очнуться от зимы в которой за руки держались как подростки в которой были так смешно незврослы и все таки ведь это были мы? ты уезжаешь в город на Неве молчать в кулак, смотреть в кофейнях в стенку а я рисю на сырой траве твою ладонь и пачкая коленки ползу по ней до серой синевы промокшего асфальта под балконом чтоб написать, что я хочу Невы в твоих руках и губ горячих... помнишь когда мы познакомились была такая злая стужа, минус тридцать? а когда съехались, то под окном цвела рябина красным... глупо торопиться нам говорили все наперебой. а мы пекли блины, забыв о главном.... я не умею - видишь? - не с тобой. пожалуйста, не уезжай, мой славный.
Божена: Борис Пастернак * * * Любить иных - тяжелый крест, А ты прекрасна без извилин, И прелести твоей секрет Разгадке жизни равносилен. Весною слышен шорох снов И шелест новостей и истин. Ты из семьи таких основ. Твой смысл, как воздух, бескорыстен. Легко проснуться и прозреть, Словесный сор из сердца вытрясть И жить, не засоряясь впредь, Все это - не большая хитрость.
hi!: Андрей Дементьев Я ненавижу в людях ложь. Она порой бывает разной: Весьма искусной или праздной И неожиданной, как нож. Я ненавижу в людях ложь. Ту, что считают безобидной, Ту, за которую мне стыдно, Хотя не я, а ты мне лжешь. Я ненавижу в людях ложь. Я негодую и страдаю, Когда ее с улыбкой дарят, Так, что сперва не разберешь. Я ненавижу в людях ложь. От лжи к предательству полшага, Когда-то все решала шпага, А нынче старый стиль негож. Я ненавижу в людях ложь. И не приемлю объяснений. Ведь человек, как дождь весенний. А как он чист, апрельский дождь! Я ненавижу в людях ложь.
Ирината: Андрей Дементьев НИ О ЧЕМ НЕ ЖАЛЕЙТЕ Никогда ни о чем не жалейте вдогонку, Если то, что случилось, нельзя изменить. Как записку из прошлого, грусть свою скомкав, С этим прошлым порвите непрочную нить. Никогда не жалейте о том, что случилось. Иль о том, что случиться не может уже. Лишь бы озеро вашей души не мутилось Да надежды, как птицы, парили в душе. Не жалейте своей доброты и участья. Если даже за все вам — усмешка в ответ. Кто-то в гении выбился, кто-то в начальство... Не жалейте, что вам не досталось их бед. Никогда, никогда ни о чем не жалейте — Поздно начали вы или рано ушли. Кто-то пусть гениально играет на флейте. Но ведь песни берет он из вашей души. Никогда, никогда ни о чем не жалейте — Ни потерянных дней, ни сгоревшей любви. Пусть другой гениально играет на флейте, Но еще гениальнее слушали вы.
hi!: Андрей Дементьев Среди печали и утех Наверно, что-то я не видел. Прошу прощения у тех, Кого нечаянно обидел. Когда бы это ни случилось - Вчера лишь... Иль давным-давно Ушла обида иль забылась, - Прошу прощенья все равно... Прошу прощенья у любви - Наедине, не при народе, Что уходил в стихи свои, Как в одиночество уходят. И у наставников своих Прошу прощенья запоздало, Что вспоминал не часто их, Затосковал, когда не стало. А вот у ненависти я Просить прощения не стану. За то, что молодость моя Ей доброту предпочитала. Не удивляйтесь, что сейчас, Когда судьба мне время дарит, Прошу прощения у вас. Но знаю я - последний час Обычно не предупреждает...
Lotta: Стихи из спектакля ЮЗ "Калигула" (авторство неважно, Сципион читал) Я не прошу пощады у судьбы. Ее ударов трудно избежать, я знаю, И миг желанный смерти тороплю, Опустошенным сердцем обмирая В предчувствии. Так день сменяет ночь, Так ненависть, внезапно исчезая, Дарует нам Любовь, Чтобы потом собою вновь Явиться в мир жестокий... Но есть согласье тайное между землей и ступнями, когда наполнен тишиной Осенний воздух... Звенят цикады, жар дневной спадает, И голоса крестьян, и скрип повозок...
Lotta: Оскар Уайльд Отрывок из «Баллады Рэдингской тюрьмы» (из спектакля ЮЗ "Комната Джованни") «Ведь каждый, кто на свете жил, Любимых убивал, Один - жестокостью, другой - Отравою похвал, Коварным поцелуем - трус, А смелый - наповал. Один убил на склоне лет, В расцвете сил - другой. Кто властью золота душил, Кто похотью слепой, А милосердный пожалел: Сразил своей рукой. Кто слишком преданно любил, Кто быстро разлюбил, Кто покупал, кто продавал, Кто лгал, кто слезы лил... Но ведь не каждый принял смерть За то, что он любил.»
Ирината: Иннокентий Анненский "Вы ждете? Вы в волненьи? Это бред. Вы отворять ему идете? Нет! Поймите: к вам стучится сумасшедший, Бог знает где и с кем всю ночь проведший, Оборванный, и речь его дика, И камешков полна его рука; Того гляди - другую опростает, Вас листьями сухими закидает, Иль целовать задумает, и слез Останутся следы в смятеньи кос, Коли от губ удастся скрыть лицо вам, Смущенным и мучительно пунцовым. . . . . . . . . . . . . . . . . Послушайте!.. Я только вас пугал: Тот далеко, он умер... Я солгал. И жалобы, и шепоты, и стуки, - Всё это "шелест крови", голос муки... Которую мы терпим, я ли, вы ли... Иль вихри в плен попались и завыли? Да нет же! Вы спокойны... Лишь у губ Змеится что-то бледное... Я глуп... Свиданье здесь назначено другому... Всё понял я теперь: испуг, истому И влажный блеск таимых вами глаз". Стучат? Идут? Она приподнялась. Гляжу - фитиль у фонаря спустила, Он розовый... Вот косы отпустила. Взвились и пали косы... Вот ко мне Идет... И мы в огне, в одном огне... Вот руки обвились и увлекают, А волосы и колют, и ласкают... Так вот он ум мужчины, тот гордец, Не стоящий ни трепетных сердец, Ни влажного и розового зноя! . . . . . . . . . . . . . . . . И вдруг я весь стал существо иное... Постель... Свеча горит. На грустный тон Лепечет дождь... Я спал и видел сон.
Innamorata: Кофейная колыбельная Автор не нашелся ( Кот уминает остатки холодной пиццы. В маленькой клетке тихо скребется мышь. Взгляд от экрана: - Ну, вот… и тебе не спится? - Как я могу уснуть, если ты не спишь? Солнцем искусственным тускло чарует лампа. - Сколько там на часах? – Без чего-то три. Сладко зевая, сползаешь с дивана на пол: - Кофе давно хочу, только лень варить. Месяц глазеет на сонные наши лица. Я выхожу, ногой прикрывая дверь. «…ложечку сахара, чуда, чуть-чуть корицы» Слышу вдогонку: - Сахара можно две. Кофе готов. Босиком возвращаюсь в спальню. В спальне тепло, открыто одно окно. На подоконнике стройная в платье бальном С книгой в руках сидит забияка-ночь. В комнате пахнет осколками звезд и маем. Ночь замирает и говорит мне: «Тщщщ» Ставлю на тумбочку кофе и понимаю: Кофе готов, а ты уже сладко спишь.
hi!: Давид Самойлов Не надо срезанных тюльпанов! Пускай цветы растут на клумбах, Не увядая в дымных клубах Среди повапленных чуланов. Пускай слезою драгоценной Роса украсит их в тени. И луковичкою подземной Пусть будут заняты они. А так - что остается, кроме Подобья хлипкого ствола. И лепестки, как сгустки темной крови, Сметают утром со стола.
Божена: Юнна Мориц * * * * * Та ведь боль еще и болью не была, Так... сквозь сердце пролетевшая стрела, Та стрела еще стрелою не была, Так... тупая, бесталанная игла, Та игла еще иглою не была, Так... мифический дежурный клюв орла. Жаль, что я от этой боли умерла. Ведь потом, когда воскресла, путь нашла, - Белый ветер мне шепнул из-за угла, Снег, морозом раскаленный добела, Волны сизого оконного стекла, Корни темного дубового стола, - Стали бить они во все колокола: "Та ведь боль еще и болью не была, Так... любовь ножом по горлу провела".
Ирината: САША ЧЁРНЫЙ Меланхолическое Для души купил я нынче На базаре сноп сирени,-- Потому что под сиренью В гимназические годы Двум житомирским Цирцеям, Каждой порознь, в вечер майский С исключительною силой Объяснялся я в любви... С той поры полынный запах Нежных гвоздиков лиловых Каждый год меня волнует, Хоть пора б остепениться, Хоть пора б понять, ей-Богу, Что давно уж между нами -- Тем житомирским балбесом И солидным господином, Нагрузившимся сиренью,-- Сходства нет ни на сантим... Для души купил сирени, А для тела -- черной редьки. В гимназические годы Этот плод благословенный, Эту царственную овощь Запивали мы в беседке (Я и два семинариста) Доброй старкой -- польской водкой,-- Янтареющим на солнце Горлодером огневым... Ничего не пью давно я. На камин под сноп сирени Положил, вздохнув, я редьку -- Символ юности дурацкой, Пролетевшей кувырком... Живы ль нынче те Цирцеи? Может быть, сегодня утром У прилавка на базаре, Покупая сноп сирени, Наступал я им на туфли,-- Но в изгнанье эмигрантском Мы друг друга не узнали?... Потому что только старка С каждым годом все душистей, Все забористей и крепче,-- А Цирцеи и поэты... Вы видали куст сирени В средних числах ноября? Сегодня слышала это в исполнении Вениамина Смехова. Ах, как же великолепно он читает стихи!
Кука: Лично я за равноправие на дорогах мужчин и женщин Вчера я ехал на работу в метель, туман и гололёд, вдруг мимо пронеслась Тойота, взяла опасный поворот. Пересекая автостраду там, где сплошная полоса, водитель мазалась помадой и тушью красила глаза! Как тут от злости не беситься? Я в гневе бритву уронил (я дома не успел побриться и по дороге щёки брил). Упала бритва в кофе прямо (между колен стоял стакан — его я пью в такой туман). Когда предмет тяжёлый падал, крутой горячий кипяток плеснул туда, куда не надо — там третьей степени ожог. И вот от боли я подпрыгнул, и из моей руки другой вдруг выпал телефон мобильный — и снова — в кофе по прямой. Не помню, что там дальше было… Открыл глаза: больница? морг? Теперь ни тачки, ни мобилы… Зато повязка между ног. Весь загипсован под завязку, без гипса только голова. А вот мораль у этой сказки — У ВСЕХ БЫ БАБ ЗАБРАТЬ ПРАВА
Наталья: Юнна Мориц ВЕСНА Динь! Дон! Динь! Дон! Это что за нежный звон? Это пролесок-подснежник Улыбается сквозь сон! Это чей пушистый луч Так щекочет из-за туч, Заставляя малышей Улыбаться до ушей? Это чья же теплота, Чья такая доброта Заставляет улыбаться Зайца, кyрицy, кота? И по какому поводу? Идёт Весна По городу! И y пyделя- yлыбка! И в аквариyме рыбка Улыбнyлась из водицы Улыбающейся птице! Вот и полyчается, Что не помещается На одной странице Улыбка необъятная, - До чего приятная! Вот такой длины, Вот такой ширины! А по какомy поводy? Идёт Весна По городy! Весна Мартовна Подснежникова, Весна Апрелевна Скворешникова Весна Маевна Черешникова!
hi!: Хуан Рамон Хименес ...И я уйду. А птица будет петь как пела, и будет сад, и дерево в саду, и мой колодец белый. На склоне дня, прозрачен и спокоен, замрет закат, и вспомнят про меня колокола окрестных колоколен. С годами будет улица иной; кого любил я, тех уже не станет, и в сад мой за беленою стеной, тоскуя, только тень моя заглянет... И я уйду; один – без никого, без вечеров, без утренней капели и белого колодца моего... А птицы будут петь и петь, как пели.
Ирината: Стихотворение звучало в спектакле Театра на Таганке "Послушайте! Маяковский". Стихотворение звучит в спектакле "Двенадцать месяцев танго" Игорь Северянин РУССКАЯ Кружевеет, розовеет утром лес, Паучок по паутинке вверх полез. Бриллиантится веселая роса. Что за воздух! Что за свет! Что за краса! Хорошо гулять утрами по овсу, Видеть птичку, лягушонка и осу, Слушать сонного горлана-петуха, Обменяться с дальним эхом: "Ха-ха-ха!" Ах, люблю бесцельно утром покричать, Ах, люблю в березках девку повстречать, Повстречать и, опираясь на плетень, Гнать с лица ее предутреннюю тень, Пробудить ее невыспавшийся сон, Ей поведать, как в мечтах я вознесен, Обхватить ее трепещущую грудь, Растолкать ее для жизни как-нибудь!
Божена: Римма Казакова ДУРАКИ Живут на свете дураки: На бочку меда - дегтя ложка. Им, дуракам, все не с руки Стать поумнее, хоть немножко. Дурак - он как Иван-дурак, Всех кормит, обо всех хлопочет. Дурак - он тянет, как бурлак. Дурак во всем - чернорабочий. Все спят - он, дурень, начеку. Куда-то мчит, за что-то бьется... А достается дураку - Как никому не достается! То по-дурацки он влюблен, Так беззащитно, без опаски, То по-дурацки робок он, То откровенен по-дурацки. Не изворотлив, не хитер,- Твердя, что вертится планета, Дурак восходит на костер И, как дурак, кричит про это! Живут на свете дураки, Идут-бредут в своих веригах, Невероятно далеки От разных умников великих. Но умники за их спиной гогочут... - Видели растяпу? Дурак, весь век с одной женой! - Дурак, не может сунуть в лапу! - Дурак, на вдовушке женат И кормит целую ораву!... Пусть умники меня простят - Мне больше дураки по нраву. Я и сама еще пока Себя с их племенем сверяю. И думаю, что дурака Я этим делом не сваляю. А жизнь у каждого в руках. Давайте честно к старту выйдем, И кто там будет в дураках - Увидим, умники! Увидим.
hi!: Алексей Апухтин Я ждал тебя… Часы ползли уныло, Как старые, докучные враги… Всю ночь меня будил твой голос милый И чьи-то слышались шаги… Я ждал тебя… Прозрачен, свеж и светел, Осенний день повеял над землей… В немой тоске я день прекрасный встретил Одною жгучею слезой… Пойми хоть раз, что в этой жизни шумной, Чтоб быть с тобой, - я каждый миг ловлю, Что я люблю, люблю тебя безумно… Как жизнь, как счастие люблю!..
Божена: Автор мне неизвестен Свободна. Совсем. Абсолютно. Безумно. Как ветер в полях, как морская волна. Лишь звезды, рассыпавшись в небе безлунном, слагают прелюдию нового дня. Весна по земле расстелилась дождями, предчувствие лета смывая в асфальт. Былые надежды остались словами, что были озвучены вечность назад. Свободна. Отчаянно. Слишком. Свободна. От всех, от всего, от того, чего нет. Кому-то так, видимо, было угодно... А в окна стучится безмолвный рассвет.
Ирината: Игорь Северянин Когда придет корабль Вы оделись вечером кисейно И в саду сидите у бассейна, Наблюдая, как лунеет мрамор, И проток дрожит на нем муаром. Корабли оякорили бухты: Привезли тропические фрукты. Привезли узорчатые ткани, Привезли мечты об океане. А когда придет бразильский крейсер, Лейтенант расскажет Вам про гейзер, И сравнит, но это так интимно… Напевая нечто вроде гимна. Он расскажет о лазори Ганга, О проказах злых орангутанга, О циничном африканском танце И о вечном летуне - "Голландце". Он покажет вам альбом Камчатки, Где еще культура не в зачатке. Намекнет о нежной дружбе с гейшей, Умолчав о близости дальнейшей. За море мечтой своей зареяв, Распустив павлиньево свой веер, Вы к нему прижметесь в нежной дрожи, Полюбив его еще дороже.
Ирината: Мизантропические стансы Художественной ценности не представляет. Так они залезают в твой мир и пьют его, Чавкая, захлебываясь, вздыхая: "Можно войти в ЖЖ с твоего компьютера?" "Можно, я присосусь к твоему вайфаю?" Я убегаю, прячусь, сижу на корточках - Но отказал спам-фильтр, дыра в системе. "Можно, я одолжу у тебя ту кофточку?" "Можно войти в тебя из твоей постели?" День пролетит и ночь проползет тягучая, Серыми клочьями лезет из неба вата. "Можно, я полюблю тебя и помучаюсь? Можно ты в этом сама будешь виновата?" В общем-то, я не дока в вопросах этики, В общем-то, я могу и послать подальше, Только не понимаю, что делать с этими, После того как ты себя всю отдашь им. С цельными, как молоко трехпроцентной жирности, С точными, как инструкции генеральские. В этом лесу совсем не осталось живности, Нужен хотя бы день для регенерации. Не отпускают, пытаясь исчезнувший жар грести, "Где ты"? - кричат - "Мы привыкли, приди, пожалуйста"! Капают, капают, капают слезы жадности, Чтобы их обменяли на слезы жалости. Боже, они внезапны, как водка в тонике, Люди умелой кисти, скульптурной лепки. "Можно я разлюблю тебя после вторника? Можно в четверг поплачу в твою жилетку?" Как они знают свой текст, как они поют его, - Будто "Michele, ma belle" или "Who by fire". "Можно войти в ЖЖ с твоего компьютера? Можно, я присосусь к твоему вайфаю?" Нет, ничего такого особо страшного, Сдать бы отчет и закончить весь этот чат. Как же мне тоже хочется что-то спрашивать. Только никто не тянется отвечать. (с) изюбрь
Наталья: Вспыхнуть пламенем новой мечты Вспыхнуть пламенем новой мечты, Чтоб воскресли былые надежды, Жизни смысл, чтоб опять обрести, В сердце место любви вновь найти. И свободно вперед посмотреть, Получить, что так долго хочу, Надо боль из души мне стереть, И поверить, что все я могу! Надо просто идти мне вперед, Надо думать, что сделать сейчас! Жизнь сама все решенья найдет, Важно просто использовать шанс. Просто верить себе и мечте, Радость жизни, в душе сберегая, И любить, что имею уже, В сердце нежность и свет сохраняя! ©Ольга Партала, 2009
hi!: Николай Агнивцев Невероятная история Дребезжит гитара сонно. Где-то булькает мадера. Ночь, луна... В окошке донна, Под окошком кабалеро. Ну-с, итак в испанском стиле Начинаю ритурнель я! Место действия — Севилья. Время действия — в апреле. Скоро будет две недели, Как жене своей на горе Дон—супруг на каравелле Где-то путается в море. Услыхав о том, открыто Дон-сосед, от страсти ярой Вмиг лишившись аппетита, Под окно пришел с гитарой. Все, что знал, пропел он донне, И, уставши напоследок, Он запел в минорном тоне Приблизительно вот эдак: — Донна, донна, в вашей власти Сердце вашего соседа. Ах, от страсти я на части Разрываюсь, как торпеда! — Нет, не ждите поцелуя, — Отвечает донна тонно, — Нет, нет, нет, не изменю я Своему супругу дону! — И добавила, вздыхая, Не без некоторой дрожи: — К вам не выйду никогда я. На других я не похожа! Вы не верите?.. Я тоже!
Lotta: Шарль Бодлер Пляска смерти С осанкой важною, как некогда живая, С платком, перчатками, держа в руке букет, Кокетка тощая, красоты укрывая, Она развязностью своей прельщает свет. Ты тоньше талию встречал ли в вихре бала? Одежды царственной волна со всех сторон На ноги тощие торжественно ниспала, На башмачке расцвел причудливый помпон. Как трется ручеек о скалы похотливо, Вокруг ее ключиц живая кисея Шуршит и движется, от шуток злых стыдливо Могильных прелестей приманки утая. Глаза бездонные чернеют пустотою, И череп зыблется на хрупких позвонках, В гирлянды убранный искусною рукою; - О блеск ничтожества, пустой, нарядный прах! Карикатурою тебя зовет за это Непосвященный ум, что, плотью опьянен, Не в силах оценить изящество скелета - Но мой тончайший вкус тобой, скелет, пленен! Ты здесь затем, чтоб вдруг ужасная гримаса Смутила жизни пир? иль вновь живой скелет, Лишь ты, как некогда, надеждам отдалася, На шабаш повлекли желанья прежних лет? Под тихий плач смычка, при ярком свеч дрожанье Ты хочешь отогнать насмешливый кошмар, Потоком оргии залить свои страданья И погасить в груди зажженный адом жар? Неисчерпаемый колодезь заблуждений! Пучина горести без грани и без дна! Сквозь сеть костей твоих и в вихре опьянений Ненасытимая змея глазам видна! Узнай же истину: нигде твое кокетство Достойно оценить не сможет смертный взгляд; Казнить насмешкою сердца - смешное средство, И чары ужаса лишь сильных опьянят! Ты пеной бешенства у всех омыла губы, От бездны этих глаз мутится каждый взор, Все тридцать два твои оскаленные зуба Смеются над тобой, расчетливый танцор! Меж тем, скажите, кто не обнимал скелета, Кто не вкусил хоть раз могильного плода? Что благовония, что роскошь туалета? Душа брезгливая собою лишь горда. О ты, безносая, смешная баядера! Вмешайся в их толпу, шепни им свой совет: "искусству пудриться, друзья, ведь есть же мера, Пропахли смертью вы, как мускусом скелет! Вы, денди лысые, седые Антинои, Вы, трупы сгнившие, с которых сходит лак! Весь мир качается под пляшущей пятою, То - пляска Смерти вас несет в безвестный мрак! От Сены набержных до знойных стран Гангеса Бегут стада людей; бросая в небо стон, А там - небесная разодрана завеса: Труба Архангела глядит, как мушкетон. Под каждым климатом, у каждой грани мира Над человеческой ничтожною толпой Всегда глумится Смерть, как благовонья мира, В безумие людей вливая хохот свой!"
Ирината: Александр Вертинский Ненужное письмо Приезжайте. Не бойтесь. Мы будем друзьями, Нам обоим пора от любви отдохнуть, Потому что, увы, никакими словами, Никакими слезами ее не вернуть. Будем плавать, смеяться, ловить мандаринов, В белой узенькой лодке уйдем за маяк. На закате, когда будет вечер малинов, Будем книги читать о далеких краях. Мы в горячих камнях черепаху поймаем, Я Вам маленьких крабов в руках принесу. А любовь — похороним, любовь закопаем В прошлогодние листья в зеленом лесу. И когда тонкий месяц начнет серебриться И лиловое море уйдет за косу, Вам покажется белой серебряной птицей Адмиральская яхта на желтом мысу. Будем слушать, как плачут фаготы и трубы В танцевальном оркестре в большом казино, И за Ваши печальные детские губы Будем пить по ночам золотое вино. А любовь мы не будем тревожить словами Это мертвое пламя уже не раздуть, Потому что, увы, никакими мечтами, Никакими стихами любви не вернуть.
hi!: Александр Блок Молодость Воспоминанье жизни сонной Меня влечет под сень аллей, Где ночи сумрак благовонный Тревожит милый соловей... Туда, где мы молились жарко, Где милый профиль, серых глаз Зарница, вспыхивая ярко, Мне выдавала всякий раз... Туда, где мы, в года былые, Любили песни напевать И эти песни молодые Ночному небу поверять... И нас тогда во мрак манило Затем, что где-то в небесах И на земле безмолвной жило Блаженство в звездах и цветах, А каждой вспыхнувшей зарнице Могли про тайны говорить И эти тайны — небылицы — Самим подслушать... и любить!
Ирината: Иосиф Бродский Храм Мельпомены Поднимается занавес: на сцене, увы, дуэль. На секунданте -- коричневая шинель. И кто-то падает в снег, говоря "Ужель". Но никто не попадает в цель. Она сидит у окна, завернувшись в шаль. Пока существует взгляд, существует даль. Всю комнату заполонил рояль. Входит доктор и говорит: "Как жаль..." Метель за окном похожа на вермишель. Холодно, и задувает в щель. Неподвижное тело. Неприбранная постель. Она трясет его за плечи с криком: "Мишель! Мишель, проснитесь! Прошло двести лет! Не столь важно даже, что двести! Важно, что ваша роль сыграна! Костюмы изгрызла моль!" Мишель улыбается и, превозмогая боль, рукою делает к публике, как бы прося взаймы: "Если бы не театр, никто бы не знал, что мы существовали! И наоборот!" Из тьмы зала в ответ раздается сдержанное "хмы-хмы".
Божена: Юнна Мориц ПО ЭТОМУ ПОВОДУ Я скулить бы не стала по этому поводу, - Я ушла б... со скулящими ведрами по воду, Полный чайник на пламени стал бы скулить. Я не стала бы слезы по скулам размазывать, Петь я стала бы, сказку ребенку рассказывать, Очень вкусную шутку солить. Ни за что бы не стала я плакать и маяться. Поднялась бы над этим, как мать поднимается Над разбитой любовью, судьбой, - И отсутствует взором, но сердцем присутствует, Грудью кормит, словами хранит и напутствует, Оставаясь прозрачною и голубой. Ни за что бы не стала я боль эту жгучую Заставлять улыбаться по всякому случаю, Корчить маску счастливее всех, Делать вид, впечатленье такое чудесное, Будто сыплется сверху, как манна небесная, На избранницу божью успех. Нет, подняться над болью, как мать поднимается И ребенку поет, и в хрусталик сжимается, Оставаясь прозрачною и голубой. Петь! Как предки мои, скрипачи и сапожники, Столяры и портные, врачи и художники, Океаны, туманы, ручьи, пастухи, Звездочеты, матросы, черемухи, птицы...
Ирината: Михаил Щербаков Восходя дорогой горной Прямо к бездне голубой, Не печалься, брат мой гордый, Будет нам ещё с тобой И парча ковров ценнейших, И невиданный фарфор, И красавиц августейших Неожиданный фавор. Не раздавят нас, ей-Богу, Ни чужбина, ни нужда. Будет нам всего помногу. А не будет - не беда. И когда недуг сердечный Вдруг сожмёт тебя в горсти, Не печалься, друг мой вечный, Твой корабль уже в пути. Не зазря ломал ты крылья, Не напрасно ты страдал, И бесился от бессилья, И от холода рыдал. Потеряешь счёт пожиткам, Предсказаньям вопреки. Будет нам всего с избытком. А не будет - пустяки. И покуда шёпот струнный Всё зовёт куда-то вдаль, Дольше срока, принц мой юный, Не продлится твой февраль. Вспыхнет утро, грянут грозы, Льды сойдут, снега сойдут, И твои ночные слёзы Дневным садом прорастут. Будь что будет, знай, не медли, Путь не близок, в добрый час!.. Там посмотрим - будет, нет ли... Не печалься, будет с нас.
hi!: Алексей Будищев В тихий сад, где к цветущим сиреням С вешней лаской прильнул ветерок, Ты сойдешь по скрипучим ступеням, На головку накинув платок. Там на белом атласе жасмина, Как алмазы, сверкает роса, И на каждом цветке георгина Опьяненная дремлет оса. И луна фосфорически блещет, Грея тучки на бледном огне... Сколько мук в этом сердце трепещет, Сколько радостей бьется во мне!.. Скоро в сад, где к цветущим сиреням, Как влюбленный, прильнул ветерок, Ты сойдешь по скрипучим ступеням, Уронив мне на руки платок...
Божена: Юнна Мориц ОБ'ЯСНЕНИЕ В ЛЮБВИ Мой друг, мой безумный, мой свет голубой, Умчалась бы я в понедельник с тобой Туда, где в классической синей ковбойке Поет у костра синеглазый ковбой! Во вторник бы сделалась я мотыльком, Тебя догнала бы на судне морском. На мачте бы я трепыхалась до Гавра, А в Гавре бы шла за тобой босиком! И в среду не поздно, и в среду могла б Умчаться туда, где растет баобаб. Могла бы я стать одуванчиком в среду, Он чудно летает и духом не слаб. В четверг замечательно рухнуть в прибой И вынырнуть где-нибудь рядом с тобой, Ну, в солнечной Греции, в облачной Швеции, Обняться навек и смешаться с толпой. А в пятницу! В пятницу гуси летят И лебеди тоже - куда захотят! На лебеде-гусе тебя догнала б В пампасах, где ветры, как воры, свистят! И даже в субботу не поздно ничуть Пуститься в такой обольстительный путь И шепотом в Лувре к тебе обратиться: "Я - здесь, я - всегда и везде, не забудь!" Но мне в воскресенье приятней всего В кофейне на Рейне, где много всего, За столик присесть, где с коварной подружкой Гуляешь и ждешь меня меньше всего. Умчалась бы я за тобой в города, В пампасы и в прерии, в кое-куда... Но сколько селедок, морковок, петрушек Кудыкнут: - Куда ты??? - Нет, я никуда...
Божена: Белла Ахмадулина * * * Я думаю: как я была глупа, когда стыдилась собственного лба - зачем он так от гения свободен? Сегодня, став взрослее и трезвей, хочу обедать посреди друзей - лишь их привет мне сладок и угоден. Мне снился сон: я мучаюсь и мчусь, лицейскою возвышенностью чувств пылает мозг в честь праздника простого. Друзья мои, что так добры ко мне, должны собраться в маленьком кафе на площади Восстанья в полшестого. Я прихожу и вижу: собрались. Благословляя красоту их лиц, плач нежности стоит в моей гортани. Как встарь, моя кружится голова. Как встарь, звучат прекрасные слова и пенье очарованной гитары. Я просыпаюсь и спешу в кафе, я оставляю шапку в рукаве, не ведая сомнения пустого. Я твердо помню мой недавний сон и стол прошу накрыть на пять персон на площади Восстанья в полшестого. Я долго жду и вижу жизнь людей, которую прибоем площадей выносит вдруг на мой пустынный остров. Так мне пришлось присвоить новость встреч, чужие тайны и чужую речь, борьбу локтей неведомых и острых. Вошел убийца в сером пиджаке. Убитый им сидел невдалеке. Я наблюдала странность их общенья. Промолвил первый: - Вот моя рука, но всё ж не пейте столько коньяка.- И встал второй и попросил прощенья. Я у того, кто встал, спросила: - Вы однажды не сносили головы, неужто с вами что-нибудь случится?- Он мне сказал: - Я узник прежних уз. Дитя мое, я, как тогда, боюсь - не я ему, он мне ночами снится. Я поняла: я быть одна боюсь. Друзья мои, прекрасен наш союз!* О, смилуйтесь, хоть вы не обещали. Совсем одна, словно Мальмгрен во льду, заточена, словно мигрень во лбу. Друзья мои, я требую пощады! И всё ж, пока слагать стихи смогу, я вот как вам солгу иль не солгу: они пришли, не ожидая зова, сказали мне: - Спешат твои часы.- И были наши помыслы чисты на площади Восстанья в полшестого.
hi!: Светлана Кузнецова Кручусь прирученною белкою, Зверушкой ловкою и грустною. Меняю крупное на мелкое, Меняю мелкое на крупное. Но не от жадности — от жажды, Еще жива задумка хрупкая, Что неожиданно однажды Сменяю крупное на крупное.
Александра: Эмма Бицоева Съела кошка сало - Показалось мало, Побежала за довеском, - Разделить довесок не с кем. Побежала за котом, - Кот зевнул: "Приду потом..." Кошка осерчала, Ждать кота не стала: Раз такое дело, - С мышкой сало съела.
hi!: Алька Кудряшева Вот допустим, ему шесть, ему подарили новенький самокат. Практически взрослый мальчик, талантлив и языкат. Он носится по универмагу, не разворачивая подарочной бумаги, и всех вокруг задевает своим крылом. Пока какая-то тетя с мешками по пять кило не возьмет его за плечи, не повернет лицом, и не скажет надрывным голосом с хрипотцой и: "Дружок, не путайся под ногами, а то ведь в ушах звенит." Он опускает голову, царапает "извини" и выходит. Его никогда еще не ругали. Потом он растет, умнеет, изучает устройства чайников и утюгов. Волосы у него темнеют, он ездит в свой Петергоф, он рослый не по годам, и мать за него горда и у первого из одноклассников у него пробивается борода. То есть он чувствует, что он не из "низких тех", в восемнадцать поступает в элитнейший Политех и учится лучше всех. Но однажды он приезжает к родителям и застает новорожденную сестренку и сестренкину няню. Она говорит: "Тихо, девочка спит." Он встряхивает нечесаной головой и уходит и тяжко сопит, он бродит по городу, луна над его головой - огромный теплый софит. Его еще ниоткуда не выгоняли. В двадцать пять он читает лекции, как большой, его любят везде, куда бы он ни пошел, его дергают, лохматят и теребят, на е-мэйле по сотне писем "люблю тебя", но его шаблон - стандартное черта-с два, и вообще надоела, кричит, эта ваша Москва, уеду туда где тепло, и рыжее карри. И когда ему пишут про мучения Оль и Кать, он смеется, и сообщает: "мне, мол, не привыкать". Он вообще гордится тем, что не привыкает. И, допустим, в тридцать он посылает всё на, открывает рамы и прыгает из окна - ну, потому что девушка не дала или бабушка умерла или просто хочет, чтобы про него написали "Такие дела", или просто опять показалось, что он крылат - вот он прыгает себе, попадает в ад, и оказывается в такой невероятно яркой рыже-сиреневой гамме. Всё вокруг горят, страдают и говорят, но какой-то черт ворчит: "Погоди еще." и говорит: "Чувак, не путайся под ногами." И пинает коленкой его под зад. Он взлетает вверх, выходит, за грань, за кадр. Опирается о булыжник, устраивается на нем уютно, будто бы на диванчике. Потом поднимает голову. Над головой закат. И он почему-то плачет, и тычется носом в пыльные одуванчики.
Ирината: Александр Вертинский Сегодня ему исполнилось бы 122 года. Какое мне дело, что ты существуешь на свете, Страдаешь, играешь, о чем-то мечтаешь и лжешь, Какое мне дело, что ты увядаешь в расцвете, Что ты забываешь о свете и счастья не ждешь. Какое мне дело, что все твои пьяные ночи Холодную душу не могут мечтою согреть, Что ты угасаешь, что рот твой устало-порочен, Что падшие ангелы в небо не смеют взлететь. И кто виноват, что играют плохие актеры, Что даже иллюзии счастья тебе ни один не дает, Что бледное тело твое терзают, как псы, сутенеры, Что бедное сердце твое превращается в лед. Ты-злая принцесса, убившая добрую фею, Горят твои очи, и слабые руки в крови. Ты бродишь в лесу, никуда постучаться не смея, Укрыться от этой, тобою убитой любви. Какое мне дело, что ты заблудилась в дороге, Что ты потеряла от нашего счастья ключи. Убитой любви не прощают ни люди, ни боги. Аминь. Исчезай. Умирай. Погибай и молчи.
Ирината: Александр Вертинский На солнечном пляже в июне В своих голубых пижама Девчонка — звезда и шалунья — Она меня сводит с ума. Под синий berceuse океана На желто-лимонном песке Настойчиво, нежно и рьяно Я ей напеваю в тоске: «Мадам, уже песни пропеты! Мне нечего больше сказать! В такое волшебное лето Не надо так долго терзать! Я жду Вас, как сна голубого! Я гибну в любовном огне! Когда же Вы скажете слово, Когда Вы придете ко мне?» И, взглядом играя лукаво, Роняет она на ходу: «Вас слишком испортила слава. А впрочем... Вы ждите... приду!..» Потом опустели террасы, И с пляжа кабинки свезли. И даже рыбачьи баркасы В далекое море ушли. А птицы так грустно и нежно Прощались со мной на заре. И вот уж совсем безнадежно Я ей говорил в октябре: «Мадам, уже падают листья, И осень в смертельном бреду! Уже виноградные кисти Желтеют в забытом саду! Я жду Вас, как сна голубого! Я гибну в осеннем огне! Когда же Вы скажете слово? Когда Вы придете ко мне?!» И, взгляд опуская устало, Шепнула она, как в бреду: «Я Вас слишком долго желала. Я к Вам... никогда не приду».
hi!: Александр Вертинский Дни бегут Сколько вычурных поз, Сколько сломанных роз, Сколько мук, и проклятий, и слез! Как сияют венцы! Как банальны концы! Как мы все в наших чувствах глупцы! А любовь — это яд. А любовь — это ад, Где сердца наши вечно горят. Но дни бегут, Как уходит весной вода, Дни бегут, Унося за собой года. Время лечит людей, И от всех этих дней Остается тоска одна, И со мною всегда она. Но зато, разлюбя, Столько чувств загубя, Как потом мы жалеем себя! Как нам стыдно за ложь, За сердечную дрожь, И какой носим в сердце мы нож! Никому не понять, Никому не сказать, Остается застыть и молчать. А... дни бегут, Как уходит весной вода, Дни бегут, Унося за собой года. Время лечит людей, И от всех этих дней Остается тоска одна, И со мною всегда она...
Ирината: Александр Вертинский Концерт Сарасате Ваш любовник скрипач, он седой и горбатый. Он Вас дико ревнует, не любит и бьет. Но когда он играет «Концерт Сарасате», Ваше сердце, как птица, летит и поет. Он альфонс по призванью. Он знает секреты И умеет из женщины сделать «зеро»... Но когда затоскуют его флажолеты, Он божественный принц, он влюбленный Пьеро! Он Вас скомкал, сломал, обокрал, обезличил. Femme de luxe он сумел превратить в femme de chambrc. И давно уж не моден, давно неприличен Ваш кротовый жакет с легким запахом амбр. И в усталом лице, и в манере держаться Появилась у Вас и небрежность, и лень. Разве можно так горько, так зло насмехаться? Разве можно топтать каблуками сирень?.. И когда Вы, страдая от ласк хамоватых, Тихо плачете где-то в углу, не дыша, — Он играет для Вас свой «Концерт Сарасате», От которого кровью зальется душа! Безобразной, ненужной, больной и брюхатой, Ненавидя его, презирая себя, Вы прощаете все за «Концерт Сарасате», Исступленно, безумно и больно любя!.. Фотография Марины Савичевой. Публикуется впервые.
Наталья: Если жизнь тебя обманет, Не печалься, не сердись. В день уныния смирись,- День веселья, верь, настанет. Сердце в будущем живет, Настоящее уныло. Все мгновенно, все пройдет, Что пройдет - то будет мило. (А.С. Пушкин)
Божена: Римма Казакова * * * Будет дальняя дорога, то в рассвет, а то в закат. Будет давняя тревога - и по картам, и без карт. Юность, парусник счастливый, не простившись до конца, то в приливы, то в отливы тянет зрелые сердца. Нет, не строки - дарованье и природы, и судьбы,- этих смут очарованье, опьянение борьбы. Не оплатишь это небо, где - с орлами в унисон - чувствуешь, как грозно, нервно пахнет порохом озон...
hi!: Борис Пастернак За поворотом Насторожившись, начеку У входа в чащу, Щебечет птичка на суку Легко, маняще. Она щебечет и поет В преддверьи бора, Как бы оберегая вход В лесные норы. Под нею — сучья, бурелом, Над нею — тучи, В лесном овраге, за углом — Ключи и кручи. Нагроможденьем пней, колод Лежит валежник. В воде и холоде болот Цветет подснежник. А птичка верит, как в зарок, В свои рулады И не пускает на порог Кого не надо. За поворотом, в глубине Лесного лога, Готово будущее мне Верней залога. Его уже не втянешь в спор И не заластишь. Оно распахнуто, как бор, Все вглубь, все настежь.
Lotta: Вчера - 21-го марта - Всемирный день поэзии!
hi!: Николай Агнивцев Рассеянный король Затянут шелком тронный зал! На всю страну сегодня Король дает бессчетный бал По милости Господней!.. Как и всегда, Король там был Галантен неизменно И перед дамой преклонил Высокое колено!.. Старый Шут, покосившись на зал, Подняв тонкую бровь, прошептал: — Он всегда, после бала веселого, Возвращается без головы!.. Как легко Вы теряете голову! Ах, Король, как рассеяны Вы! Затянут красным тронный зал! На всю страну сегодня Народ дает свой первый бал По милости Господней. Как и всегда, Король там был Галантен неизменно!.. И под ножом он преклонил Высокое колено!.. Старый Шут, покосившись на зал, Подняв тонкую бровь, прошептал: — Он всегда, после бала веселого, Возвращается без головы!.. Как легко Вы теряете голову!.. Ах, Король, как рассеяны Вы!..
hi!: Елена Касьян Будь, говорит, со мной, будь и не отпускай, Пусть вся эта пытка изысканная и есть наш с тобой рай, Если уж взялись дойти до края, то я рискну и за край, Только хватки не ослабляй. Она кивает - глупый мой, я не держу, смотри, Просто ко мне все нити твои протянуты изнутри, Это твои печали, детский твой страх, твой стыд, Это ко мне из тебя тянется всё то, что в тебе болит. Он говорит – ты космос, и я пугаюсь твоих орбит... А время сквозь них летит. И кость обрастает мякотью, и в мякоть врастает кость, Они почти одинаковые, но только когда не врозь. Она дышит в трубку и думает – ты мой невроз. Но вслух говорит, что, наверное, всё идёт вкривь и вкось. И не знает, что уже срослось... А у него воспаление сердца, и плавится нервная плоть, И он до того обескоженный, что некуда уколоть. Я смогу, говорит, увидишь, я выживу без проблем, Только не отпускай меня, слышишь, и я тебе стану всем. А она думает – зачем?..
Божена: Екатерина Горбовская * * * В замке было девять башен. День был чист и ясен. Принц был весел и отважен, Молод и прекрасен: Воевал, гулял по парку, Пил вино с друзьями, Иногда читал Петрарку Влажными глазами. У пруда кормил жар-птицу Хлебом и изюмом... Он хотел на мне жениться, А потом раздумал.
Lotta: Козьма Прутков Барон фон Грюнвальдус, Известный в Германьи В забралах и латах На камне пред замком, Пред замком Амальи Сидит, принахмурясь, Сидит, и молчит. Отвергла Амалья Баронову руку. Барон фон Грюнвальдус От замковых окон Очей не отводит, И с места не сходит, Не пьет, и не ест. Года за годами - Бароны воюют, Бароны пируют. Барон фон Грюнвальдус, Сей доблестный рыцарь, Все в той же позицьи На камне сидит.
вишенка: Лермонтов М.Ю. Она не гордой красотою Прельщает юношей живых, Она не водит за собою Толпу вздыхателей немых. И стан ее не стан богини, И грудь волною не встает, И в ней никто своей святыни, Припав к земле, не признает; Однако все ее движенья, Улыбки, речи и черты Так полны жизни, вдохновенья, Так полны чудной простоты. Но голос душу проникает Как вспоминанье лучших дней, И сердце любит и страдает, Почти стыдясь любви своей. 1832
вишенка: Тэффи (Лохвицкая) Н. А. Полны таинственных возмездий Мои пути! На небесах былых созвездий Мне не найти... Таит глубин неутоленность Свой властный зов... И не манит меня в бездонность От берегов! Сомкнулось небо с берегами, Как черный щит, И над безмолвными морями Оно молчит... Но верю я в пути завета, Гляжу вперед! Гляжу вперед и жду рассвета, И он придет!.. Пусть небеса мои беззвездны, Молчат моря... Там, где сливаются две бездны, Взойдет заря! Тэффи (Лохвицкая) Н. А. Эруанд Разгоралась огней золотая гирлянда, Когда я вошла в шатер Были страшны глаза царя Эруанда, Страшны, как черный костер! И когда он свой взор опускал на камни, Камни те расспалися в прах... И тяжелым кольцом сжала сердце тоска Тоска, но не бледный страх! Утолит моя пляска, как знойное счастье Безумье его души! Звенит мой бубен, звенят запястья — Пляши! Пляши! Пляши! Кружусь я, кружусь все быстрее, быстрее, Пока не наступит час, Пока не сгорю на черном костре я На черном костре его глаз!.. И когда огней золотая гирлянда, Побледнев, догорит к утру — Станут тихи глаза царя Эруанда Станут тихи и я умру...
Lotta: Анна Ахматова Реквием (фрагменты) Уводили тебя на рассвете, За тобой, как на выносе, шла, В темной горнице плакали дети, У божницы свеча оплыла. На губах твоих холод иконки, Смертный пот на челе... Не забыть! Буду я, как стрелецкие женки, Под кремлевскими башнями выть. 2 Тихо льется тихий Дон, Желтый месяц входит в дом. Входит в шапке набекрень, Видит желтый месяц тень. Эта женщина больна, Эта женщина одна. Муж в могиле, сын в тюрьме, Помолитесь обо мне. 3 Нет, это не я, это кто-то другой страдает. Я бы так не могла, а то, что случилось, Пусть черные сукна покроют, И пусть унесут фонари... Ночь.
hi!: Алька Кудряшева (изюбрь) Ходят катера по Малой Невке, Дышит сонным воздухом Израиль... Летку-енку пляшет девка Евка Сразу после выхода из рая. Ева пляшет. За забором прячась, Ангелы глазеют через щелку, Как она со лба рукой горячей Мокрую откидывает челку, Как она, шальная и живая, Всё смеется, пятками топочет, Как кипят листками-кружевами Тополиные сухие почки. Рушатся и возникают замки, Прорубает царь окно в Европу... И Адам над хвороста вязанкой Замер, иногда вздыхая робко И шепча: "Пойдем, темно уже ведь, Да и что скажу потом отцу, и..." Ева пляшет. Не мешайте Еве - Мир живет, пока она танцует.
Ирината: Максимилиан Волошин В ЦИРКЕ Андрею Белому Клоун в огненном кольце. Хохот мерзкий, как проказа. И на гипсовом лице Два горящих болью глаза. Лязг оркестра, свист и стук. Точно каждый озабочен Заглушить позорный звук Мокро хлещущих пощечин. Как огонь подвижный круг. Люди - звери, люди - гады, Как стоглазый, злой паук, Заплетают в кольца взгляды. Все крикливо, все пестро… Мне б хотелось вызвать снова Образ бледного, больного, Грациозного Пьеро. В лунном свете с мандолиной Он поет в своем окне Песню страсти лебединой Коломбине и луне. Хохот мерзкий, как проказа: Клоун в огненном кольце. И на гипсовом лице Два горящих болью глаза.
Александра: Ю.Энтин Надеты на руки перчатки И на лицо наложен грим С носков на пятки, с носков на пятки И вот я здесь - веселый мим Я одолеть могу цунами Любая буря не страшна Но страшно, если между нами Стоит незримая стена Не проходите мимо мима Ему ведь так необходимо Все время знать, что он любим Жить без любви не может мим То я лечу, как будто птица То извиваюсь, как змея Все то, что часто ночами снится На сцене представляю я Когда мне больно, из партера Я слышу ваш невольный крик О, как нужна мне ваша вера В то, чем живу я в этот миг! Не проходите мимо мима Ему ведь так необходимо Все время знать, что он любим Жить без любви не может мим Мои уста хранят молчание Мим обречен молчать, увы Но я печален, и вы печальны Но я смеюсь, смеетесь вы А если непонятно что-то Судить, мой зритель, не спеши Мое искусство - не работа А состояние души
hi!: Николай Майоров ЧТО ЗНАЧИТ ЛЮБИТЬ Идти сквозь вьюгу напролом, Ползти ползком.Бежать вслепую. Идти и падать.Бить челом. И всё же любить её-такую! Забыть про дом и сон, Про то,что Твоим обидам нет числа, Что мимо утренняя почта Чужое счастье пронесла. Забыть последние потери, Вокзальный свет, Её "прости" И кое-как до старой двери, Почти не помня,добрести, Войти,как новых драм зачатье. Нащупать стены,холод плит... Швырнуть пальто на выключатель Забыв,где вешалка висит. И свет включить.И сдвинуть полог Крамольной тьмы.Потом опять Достать конверты с дальних полок, По строчкам письма разбирать. Искать слова,сверяя числа, Не помнить снов.Хотя б кричи, Любой ценой дойти до смысла! Понять и сызнова начать. Не спать ночей,гнать тишину из комнат, Сдвигать столы,последний взять редут, И женщин тех,которые не помнят, Обратно звать и знать,что не придут. Не спать ночей,не досчитаться писем, Не чтить посулов,доводов,похвал И видеть те неснившиеся выси, Которых прежде глаз не достигал. Найти вещей извечные основы. Вдруг вспомнить жизнь. В лицо узнать её. Прийти к тебе,не сказав ни слова, Уйти,забыть и возвращаться снова Моя любовь-могущество моё!
Ирината: Михаил Щербаков Что отнято судьбой, а что подарено, - в конце концов не все ли мне равно? Так странно все, что было бы, сударыня, печально, если б не было смешно. И я не тот, ничуть не лучше всякого, и вы не та, есть краше в десять раз. Мы только одиноки одинаково, и это все, что связывает нас. Когда один из нас падет, поверженный, другой - и не заметит впопыхах. Зачем же я пред вами, как помешанный, и слезы лью, и каюсь во грехах? Зачем дрожу, зачем порхаю по небу, и жду чудес, и все во мне поет?.. Зачем, зачем... Пускай ответит кто-нибудь, конечно, если что-нибудь поймет... Простите мне, что диким и простуженным ворвался к вам средь зимней тишины. Не то беда, что я давно не нужен вам, беда - что вы мне тоже не нужны. И все ж - сама Судьба с ее ударами, капризами и ранами потерь, - ничто пред блеском ваших глаз, сударыня, он светит мне, особенно теперь, теперь, когда невзгоды приключаются все чаще, все смертельней бьют ветра, и кажется, что дни мои кончаются, и остаются только вечера... Сияйте ж мне, покуда не отмечено печатью лет ни сердце, ни чело... И, видит Бог, сказать мне больше нечего. Да больше - и не скажешь ничего.
Божена: А.С. Пушкин * * * Позволь душе моей открыться пред тобою И в дружбе сладостной отраду почерпнуть. Скучая жизнию, томимый суетою, Я жажду близ тебя, друг нежный, отдохнуть... Ты помнишь, милая, — зарею наших лет, Младенцы, мы любить умели... Как быстро, быстро улетели ................................................. ..... В кругу чужих, в немилой стороне, Я мало жил и наслаждался мало! И дней моих печальное начало Наскучило, давно постыло мне! К чему мне жизнь, я не рожден для счастья, Для радостей, для дружбы, для забав. ................................. избежав, Я хладно пил из чаши сладострастья.
hi!: Николай Агнивцев О слонах и фарфоре Покушав как-то травку, Зашел слон по делам В фарфоровую лавку И повернулся там! Мораль сей басни впереди, Она — острей булавки: Коль ты есть слон, то не ходи В фарфоровые лавки!
Божена: Екатерина Горбовская Да, я люблю Вас - а то Вы не знали, А то Вы лишь только вчера родились, А то Вы считали, что руки дрожали Лишь только у крупных и мелких актрис. А то Вы решили, что можно спокойно Прожить свою жизнь, никого не сгубив, Что, правда - не правда, а больно - не больно, - Чудесная песня, но гнусный мотив. Вы верите в Бога? - хотя бы немного, Хотя бы настолько, чтоб страх обуял При виде крутого чужого порога, Чужих простыней и чужих одеял? И, ежели - да, то Вам будет спасенье - Мерцающий свет, путеводная нить, И светлая радость, и дивное пенье... А, ежели - нет, то не мне Вас учить...
hi!: Владимир Пяст Мне тридцать лет, мне тысяча столетий, Мой вечен дух, я это знал всегда, Тому не быть, чтоб не жил я на свете, — Так отчего так больно мне за эти Быстро прошедшие, последние года? Часть Божества, замедлившая в Лете Лучась путем неведомым сюда, — Таков мой мозг. Пред кем же я в ответе За тридцать лет на схимнице-планете, За тридцать долгих лет, ушедших без следа? Часть Божества, воскресшая в поэте В часы его бессмертного труда — Таков я сам. И мне что значат эти Годов ничтожных призрачные сети, Ничтожных возрастов земная череда? За то добро, что видел я на свете, За то, что мне горит Твоя звезда, Что я люблю — люблю Тебя как дети — За тридцать лет, за триллион столетий, Благодарю Тебя, о Целое, всегда.
Наталья: Анна Ахматова «Когда человек умирает» Когда человек умирает, Изменяются его портреты. По-другому глаза глядят, и губы Улыбаются другой улыбкой. Я заметила это, вернувшись С похорон одного поэта. И с тех пор проверяла часто, И моя догадка подтвердилась.
Anja: Даниил Хармс Однажды по дорожке Я шёл к себе домой. Смотрю и вижу: кошки Сидят ко мне спиной. Я крикнул: Эй, вы, кошки! Пойдёмте-ка со мной, Пойдёмте по дорожке, Пойдёмте-ка домой. Скорей пойдёмте, кошки, Из лука и картошки Устрою винегрет. -Ах, нет! - сказали кошки. Останемся мы тут! - Уселись на дорожке И дальше не идут.
Lotta: Ф.М. Достоевский (неоконченные стихи капитана Лебядкина из романа "Бесы") Жил на свете таракан, Таракан от детства, И потом попал в стакан, Полный мухоедства… Место занял таракан, Мухи возроптали. «Полон очень наш стакан», - К Юпитеру закричали. Но пока у них шел крик, Подошел Никифор, Бла-го-роднейший старик…
hi!: Юдия Друнина За спором – спор. За ссорой - снова ссора. Не сосчитать атак и контратак… Тогда Любовь пошла парламентером – Над нею белый разметался флаг. Полотнище, конечно, Не защита. Но шла Любовь, не опуская глаз, И, безоружная была добита… Зато из праха Гордость поднялась.
Ирината: Белла Ахмадулина Я говорю вам: научитесь ждать! Еще не все! Всему дано продлиться! Безмерных продолжений благодать не зря вам обещает бред провидца: возобновит движение рука, затеявшая добрый жест привета, и мысль, невнятно тлевшая века, все ж вычислит простую суть предмета, смех округлит улыбку слабых уст, отчаянье взлелеет тень надежды, и бесполезной выгоды искусств возжаждет одичалый ум невежды... Лишь истина окажется права, в сердцах людей взойдет ее свеченье, и обретут воскресшие слова поступков драгоценное значенье.
Божена: Вильям Шекспир * * * Сравню ли с летним днем твои черты? Но ты милей, умеренней и краше. Ломает буря майские цветы, И так недолговечно лето наше! То нам слепит глаза небесный глаз, То светлый лик скрывает непогода. Ласкает, нежит и терзает нас Своей случайной прихотью природа. А у тебя не убывает день, Не увядает солнечное лето. И смертная тебя не скроет тень - Ты будешь вечно жить в строках поэта. Среди живых ты будешь до тех пор, Доколе дышит грудь и видит взор.
hi!: Юргис Балтрушайтис Одиночество Среди людей, я средь — чужих... Мне в этом мире не до них, Как им, в борьбе и шуме дня, Нет в жизни дела до меня... В дороге дальней им, как мне, Тужить, блуждать наедине... Мне в мой простор, в мою тюрьму, Входить на свете одному... Пока в пути не встанет грань, Нам всем томительную ткань Рукою сирой в жизни ткать — Душою замкнутой алкать... Звучит по-разному у всех Один и тот же стон и смех, — На всех ткачей один станок, Но каждый сир и одинок...
Наталья: Ну что мы всё твердим: "любовь-морковь"? Иль овощей других не стало что ли? Лопату с тяпкой лучше приготовь и выходи в картофельное поле. Вот, где простор и чувства через край, напьёшься всласть любовного нектара, а вглубь копнуть - отличный урожай собрать возможно с каждого гектара! Пахать и сеять можно круглый год. При правильном подходе к земледелью ты сможешь, поливая огород, снимать плоды хоть каждую неделю. Когда же на поверхности ботва заколосится, в следствие полива, не верь ей, то ненужные слова, которые лишь выглядят красиво. Скорми скоту, пусть выдадут навоз, который будет славным удобреньем … И лишь тогда задумайся всерьёз Над этим небольшим стихотвореньем ... Позволили себе мы пошутить, но есть здесь и серьёзности немножко - Любовь учитесь бережно хранить, она вам, как известно, не картошка ... )))
Anja: ***Илья Фоняков*** *** Кто страдает по-настоящему, тот не бродит тенью печальной, Не разглядывает задумчиво сигареты собственной дым, У дверей не застынет в позе неудобной и театральной. Не вздыхает многозначительно, настроенье портя другим. Шумный парк. Взлетает над сеткою лёгкий-лёгкий мяч волейбольный. Общий хохот: метнулся - лужа! Набралась в ботинок вода... Очень солнечно. Очень ветрено. Очень весело. Очень больно. На вокзале вчера простились. Окончательно. Навсегда...
Божена: Николай Агнивцев В старом замке над рекою одиноко жил кудесник, Был "на ты" он с Сатаною. (Так поется в старой песне.) Был особой он закваски, не любил он вкуса пудры, И не ведал женской ласки, потому что был он мудрый. Но без женской ласки, право, жизнь, как будто, хромонога, Деньги, почести и слава, без любви - да ну их к Богу!!! И сидел он под рекою, о взаимности тоскуя, И решил тогда однажды сделать женщину такую: Чтоб была она душевно наподобие кристалла, Не бранилась ежедневно, и не лгала. И не лгала. И, склоняясь к своим ретортам, сделал женщину кудесник, Ибо был "на ты" он с чертом. (Так поется в старой песне.) И чиста, и непорочна из реторты в результате Вышла женщина... Ну точно лотос Ганга в белом платье, И была она покорна, как прирученная лайка, Как особенный, отборный черный негр из Танганайка. И, как будто по заказу, все желанья исполняла. И не вскрикнула ни разу, и ни разу не солгала. Ровно через две недели вышел из дому кудесник… И ...повесился на ели. (Так поется в старой песне.)
Божена: Марина Цветаева * * * Быть нежной, бешеной и шумной, - Так жаждать жить! - Очаровательной и умной, - Прелестной быть! Нежнее всех, кто есть и были, Не знать вины... - О возмущенье, что в могиле Мы все равны! Стать тем, что никому не мило, - О, стать как лед! - Не зная ни того, что было, Ни что придет, Забыть, как сердце раскололось И вновь срослось, Забыть свои слова и голос, И блеск волос. Браслет из бирюзы старинной - На стебельке, На этой узкой, этой длинной Моей руке... Как зарисовывая тучку Издалека, За перламутровую ручку Бралась рука, Как перепрыгивали ноги Через плетень, Забыть, как рядом по дороге Бежала тень. Забыть, как пламенно в лазури, Как дни тихи... - Все шалости свои, все бури И все стихи! Мое свершившееся чудо Разгонит смех. Я, вечно-розовая, буду Бледнее всех. И не раскроются - так надо - - О, пожалей! - Ни для заката, ни для взгляда, Ни для полей - Мои опущенные веки. - Ни для цветка! - Моя земля, прости навеки, На все века. И так же будут таять луны И таять снег, Когда промчится этот юный, Прелестный век.
вишенка: С.Маршак Счастье Как празднично сад расцветила сирень Лилового, белого цвета. Сегодня особый - сиреневый - день, Начало цветущего лета. За несколько дней разоделись кусты, Недавно раскрывшие листья, В большие и пышные гроздья-цветы, В густые и влажные кисти. И мы вспоминаем, с какой простотой, С какою надеждой и страстью Искали меж звездочек в грозди густой Пятилепестковое "счастье". С тех пор столько раз перед нами цвели Кусты этой щедрой сирени. И если мы счастья еще не нашли, То, может быть, только от лени.
An'ka: Александр Блок БЛАГОВЕЩЕНИЕ С детских лет - видения и грезы, Умбрии ласкающая мгла. На оградах вспыхивают розы, Тонкие поют колокола. Слишком резвы милые подруги, Слишком дерзок их открытый взор. Лишь она одна в предвечном круге Ткет и ткет свой шелковый узор. Робкие томят ее надежды, Грезятся несбыточные сны. И внезапно - красные одежды Дрогнули на золоте стены. Всем лицом склонилась над шелками, Но везде - сквозь золото ресниц - Вихрь ли с многоцветными крылами, Или ангел, распростертый ниц... Темноликий ангел с дерзкой ветвью Молвит: "Здравствуй! Ты полна красы!" И она дрожит пред страстной вестью, С плеч упали тяжких две косы... Он поет и шепчет - ближе, ближе, Уж над ней - шумящих крыл шатер... И она без сил склоняет ниже Потемневший, помутневший взор... Трепеща, не верит: "Я ли, я ли?" И рукою закрывает грудь... Но чернеют пламенные дали - Не уйти, не встать и не вздохнуть... И тогда - незнаемою болью Озарился светлый круг лица... А над ними - символ своеволья - Перуджийский гриф когтит тельца. Лишь художник, занавесью скрытый, - Он провидит страстной муки крест И твердит: "Profani, procul ite, Hic amoris locus sacer est". Май - июнь 1909 Perudgia - Spoleto Profani... - Идите прочь, непосвященные: здесь свято место любви (лат.).
Lotta: Арсений Тарковский ПОСРЕДИНЕ МИРА Я человек, я посредине мира, За мною мириады инфузорий, Передо мною мириады звезд. Я между ними лег во весь свой рост - Два берега связующее море, Два космоса соединивший мост. Я Нестор, летописец мезозоя, Времен грядущих я Иеремия. Держа в руках часы и календарь, Я в будущее втянут, как Россия, И прошлое кляну, как нищий царь. Я больше мертвецов о смерти знаю. Я из живого - самое живое! И - Боже мой! - какой-то мотылек, Как девочка, смеется надо мною, Как золотого шелка лоскуток.
hi!: Чурубина Де Габриак Цветы Цветы живут в людских сердцах; Читаю тайно в их страницах О ненамеченных границах, О нерасцветших лепестках. Я знаю души, как лаванда, Я знаю девушек мимоз, Я знаю, как из чайных роз В душе сплетается гирлянда. В ветвях лаврового куста Я вижу прорез черных крылий, Я знаю чаши чистых лилий И их греховные уста. Люблю в наивных медуницах Немую скорбь умерших фей, И лик бесстыдных орхидей Я ненавижу в светских лицах. Акаций белые слова Даны ушедшим и забытым, А у меня, по старым плитам, В душе растет разрыв-трава.
Света Котова: Николай Гумилёв "Портрет мужчины" /Картина в Лувре работы неизвестного/ Его глаза — подземные озера, Покинутые, царские чертоги, Отмечен знаком высшего позора, Он никогда не говорит о боге. Его уста — пурпуровая рана От лезвия, пропитанного ядом, Печальные, сомкнувшиеся рано, Они зовут к непознанным усладам. И руки, бледный мрамор полнолуний, В них ужасы неснятого проклятья, Они ласкали девушек-колдуний И ведали кровавые распятья. Ему в веках достался странный жребий Служить мечтой убийцы и поэта, Быть может, как родился он, на небе Кровавая растаяла комета. В его душе столетия обиды, В его душе печали без названья, За все сады Мадонны и Киприды Не променяет он воспоминанья. Он злобен, но не злобой святотатца, И нежен цвет его атласной кожи, Он может улыбаться и смеяться, Но плакать... плакать больше он не может. 1910
Ирината: Татьяна Бек ДЕРЕВО НА КРЫШЕ Я - дерево, растущее на крыше. Я слабосильнее, кривее, ниже Обыкновенных, истинных. Они же Мнят, будто я - надменнее и выше. Они - в земле могучими корнями, Как ржавыми морскими якорями. А я дрожу на цыпочках над ними - Желанными, родными, неродными... И не в земле, и до небес далеко. - Вы слышите, мне очень одиноко, Заброшенному чудом в эту щелку! - Лишь ветер треплет рыженькую челку.
Александра: Яшка Казанова из себя тебя вырываю с корнем, упрашиваю, умаливаю: "так будет лучше, так будет спокойней всем. да, моя маленькая?" из тебя себя выдираю с кровью, с детством, с москвой, с надеждами... поверь, никто не узнает, кроме нас, насколько мы нежные. из нас удаляю нас. удачно. операция завершена.
Филифьонка: Тарковский Арсений Третьи сутки дождь идет, Ковыряет серый лед И вороне на березе Моет клюв и перья мнет (Дождь пройдет). Недаром к прозе (Все проходит) Сердце льнет, К бедной прозе на березе, На реке и за рекой (Чуть не плача), К бедной прозе На бумаге под рукой. 1966
hi!: Хуан Рамон Хименес Ты меня не догонишь, друг. Как безумец, в слезах примчишься, А меня не здесь, не вокруг. Ужасающие хребты Позади себя я воздвигну, Чтоб меня не настигнул ты! Постараюсь я все пути Позади тебя уничтожить Ты меня, дружище, прости! Ты не сможешь остаться, друг... Я, возможно, вернусь обратно, А тебя - не здесь, не вокруг.
Божена: А.С. Пушкин СОВЕТ Поверь: когда слепней и комаров Вокруг тебя летает рой журнальный, Не рассуждай, не трать учтивых слов, Не возражай на писк и шум нахальный: Ни логикой, ни вкусом, милый друг, Никак нельзя смирить их род упрямый. Сердиться грех — но замахнись и вдруг Прихлопни их проворной эпиграммой. EX UNGUE LEONEM (лат По когтям льва (узнают)) Недавно я стихами как-то свистнул И выдал их без подписи моей; Журнальный шут о них статейку тиснул, Без подписи ж пустив ее, злодей. Но что ж? Ни мне, ни площадному шуту Не удалось прикрыть своих проказ: Он по когтям узнал меня в минуту, Я по ушам узнал его как раз.
hi!: Вера Матвеева Я так хочу весну! Она мне снится по ночам, она похожа на печаль и на веселье. Я так хочу весну, чтобы себя умчать надежд ручьями в океан везенья. Я буду плыть и плыть, и где-то синева небес окрасит мои воды весенним цветом. Я буду плыть и плыть в тот океан чудес, который где-то есть у края света. И стану я рекой, и во мне утонет ночь, и покачнётся радостно мирозданье. И стану я рекой, чтобы умчаться прочь от горя, бед и разочарованья. Но что же ты молчишь? Ты поплывёшь со мной или проводишь равнодушным взглядом? Наверно, ты молчишь потому, что всё равно - прольюсь водою я иль буду рядом. Но я хочу весну, она мне снится по ночам, она похожа на печаль и на веселье. Я так хочу весну, чтобы себя умчать надежд ручьями в океан везенья.
Anja: Сергей Мошков В переулках весны. Баллада о драконе Между мной и тобой лишь дожди… Доминанта печального облика… Не грусти, подожди, Я к тебе прилечу на драконе из синего облака. Пусть дожди Плачут, ты не слушай, просто жди… Пусть туман Стелется, как сказочный обман… Между мной и тобой лишь снега… Аксельбантов холодное вьюжево… По дороге пурга, Но со мною дракон из конфетно-бумажного кружева. Пусть пурга Замела все тропки и лугаю… Пусть цветы Сладко спят до будущей Весны… От меня до тебя миг пути - Для любви не страшны расстояния. Мой дракон, ты лети, В переулках весны мы живём, на краю мироздания. Пусть Весна Пробуждает чувства ото сна… Пусть цветы Радостно смеются – это ты.
Lotta: А.С.Пушкин Добрый совет Давайте пить и веселиться, Давайте жизнию играть, Пусть чернь слепая суетится, Не нам безумной подражать. Пусть наша ветреная младость Потонет в неге и в вине, Пусть изменяющая радость Нам улыбнется хоть во сне. Когда же юность легким дымом Умчит веселья юных дней, Тогда у старости отымем Всё, что отымется у ней.
Рыбочка: Николай Заболоцкий СТАРАЯ АКТРИСА В позолоченной комнате стиля ампир, Где шнурками затянуты кресла, Театральной Москвы позабытый кумир И владычица наша воскресла. В затрапезе похожа она на щегла, В три погибели скорчилось тело. А ведь, Боже, какая актриса была И какими умами владела! Что-то было нездешнее в каждой черте Этой женщины, юной и стройной, И лежал на тревожной ее красоте Отпечаток Италии знойной. Ныне домик ее превратился в музей, Где жива ее прежняя слава, Где старуха подчас удивляет друзей Своевольем капризного нрава. Орденов ей и званий немало дано, И она пребывает в надежде, Что красе ее вечно сиять суждено В этом доме, как некогда прежде. Здесь картины, портреты, альбомы, венки, Здесь дыхание южных растений, И они ее образ, годам вопреки, Сохранят для иных поколений. И не важно, не важно, что в дальнем углу, В полутемном и низком подвале, Бесприютная девочка спит на полу, На тряпичном своем одеяле! Здесь у тетки-актрисы из милости ей Предоставлена нынче квартира. Здесь она выбивает ковры у дверей, Пыль и плесень стирает с ампира. И когда ее старая тетка бранит, И считает и прячет монеты,- О, с каким удивленьем ребенок глядит На прекрасные эти портреты! Разве девочка может понять до конца, Почему, поражая нам чувства, Поднимает над миром такие сердца Неразумная сила искусства!
hi!: Николай Заболоцкий ЖУРАВЛИ Вылетев из Африки в апреле К берегам отеческой земли, Длинным треугольником летели, Утопая в небе, журавли. Вытянув серебряные крылья Через весь широкий небосвод, Вел вожак в долину изобилья Свой немногочисленный народ. Но когда под крыльями блеснуло Озеро, прозрачное насквозь, Черное зияющее дуло Из кустов навстречу поднялось. Луч огня ударил в сердце птичье, Быстрый пламень вспыхнул и погас, И частица дивного величья С высоты обрушилась на нас. Два крыла, как два огромных горя, Обняли холодную волну, И, рыданью горестному вторя, Журавли рванулись в вышину. Только там, где движутся светила, В искупленье собственного зла Им природа снова возвратила То, что смерть с собою унесла: Гордый дух, высокое стремленье, Волю непреклонную к борьбе - Все, что от былого поколенья Переходит, молодость, к тебе. А вожак в рубашке из металла Погружался медленно на дно, И заря над ним образовала Золотого зарева пятно.
Божена: Анна Ахматова. *** Сжала руки под тёмной вуалью... "Отчего ты сегодня бледна?" - От того, что я терпкой печалью Напоила его допьяна. Как забуду? Он вышел, шатаясь, Искривился мучительно рот... Я сбежала, перил не касаясь, Я бежала за ним до ворот. Задыхаясь, я крикнула: "Шутка Всё, что было. Уйдёшь, я умру". Улыбнулся спокойно и жутко И сказал мне: "Не стой на ветру".
hi!: Александр Вертинский Полукровка Мне не нужна женщина. Мне нужна лишь тема, Чтобы в сердце вспыхнувшем зазвучал напев. Я могу из падали создавать поэмы, Я люблю из горничных — делать королев. И в вечернем дансинге, как-то ночью мая, Где тела сплетенные колыхал джаз-банд, Я так нежно выдумал Вас, моя простая, Вас, моя волшебница недалеких стран. Как поет в хрусталях электрчество! Я влюблен в Вашу тонкую бровь! Вы танцуете, Ваше Величество Королева Любовь! Так в вечернем дансинге, как-то ночью мая, Где тела сплетенные колыхал джаз-банд, Я так глупо выдумал Вас, моя простая, Вас, моя волшебница недалеких стран. И души Вашей нищей убожество Было так тяжело разгадать. Вы уходите... Ваше Ничтожество Полукровка... Ошибка опять...
Наталья: Ее глаза на звезды не похожи, Нельзя уста кораллами назвать, Не белоснежна плеч открытых кожа, И черной проволокой вьется прядь. С дамасской розой, алой или белой, Нельзя сравнить оттенок этих щек. А тело пахнет так, как пахнет тело, Не как фиалки нежный лепесток. Ты не найдешь в ней совершенных линий, Особенного света на челе. Не знаю я, как шествуют богини, Но милая ступает по земле. И все ж она уступит тем едва ли, Кого в сравненьях пышных оболгали. В.Шекспир
Ирината: Это стихотворение Иосифа Бродского звучит в спектакле Юрия Бутусова "Чайка". ЭЛЕГИЯ М. Б. Подруга милая, кабак все тот же. Все та же дрянь красуется на стенах, все те же цены. Лучше ли вино? Не думаю; не лучше и не хуже. Прогресса нет. И хорошо, что нет. Пилот почтовой линии, один, как падший ангел, глушит водку. Скрипки еще по старой памяти волнуют мое воображение. В окне маячат белые, как девство, крыши, и колокол гудит. Уже темно. Зачем лгала ты? И зачем мой слух уже не отличает лжи от правды, а требует каких-то новых слов, неведомых тебе - глухих, чужих, но быть произнесенными могущих, как прежде, только голосом твоим. 1968, Паланга
Божена: Марина Цветаева *** Легкомыслие!- Милый грех, Милый спутник и враг мой милый! Ты в глаза мне вбрызнул смех, и мазурку мне вбрызнул в жилы. Научив не хранить кольца,- с кем бы Жизнь меня ни венчала! Начинать наугад с конца, И кончать еще до начала. Быть как стебель и быть как сталь в жизни, где мы так мало можем... - Шоколадом лечить печаль, И смеяться в лицо прохожим!
Рыбочка: Иосиф Бродский Шествие (отрывок) Романс Дон Кихота Копье мое, копье мое, копье, оружие, имущество мое, могущество мое таится в нем, я странствую по-прежнему с копьем, как хорошо сегодня нам вдвоем. О чем же я. Ах, эти города, по переулкам грязная вода, там ничего особого, о да, немало богачей встречаю я, но нет ни у кого из них копья! Копье мое, копье мое, копье, имущество, могущество мое, мы странствуем по-прежнему вдвоем, когда-нибудь кого-нибудь убьем, я странствую, я странствую с копьем. Что города с бутылками вина, к ним близится великая война, безликая беда - и чья вина, что городам так славно повезло. Как тень людей - неуязвимо зло! Так что же ты теперь, мое копье, имущество мое, дитя мое. Неужто я гляжу в последний раз, кончается мой маленький рассказ, греми на голове, мой медный таз! Отныне одному из нас конец! Прощай, прощай, о Санчо, мой мудрец, прощайте все, я больше не могу, блести, мой таз, как ангельский венец, по улице с несчастьями бегу.
Рыбочка: Иосиф Бродский Письмо генералу Z "Война, Ваша Светлость, пустая игра. Сегодня -- удача, а завтра -- дыра..." Песнь об осаде Ла-Рошели Генерал! Наши карты -- дерьмо. Я пас. Север вовсе не здесь, но в Полярном Круге. И Экватор шире, чем ваш лампас. Потому что фронт, генерал, на Юге. На таком расстояньи любой приказ превращается рацией в буги-вуги. Генерал! Ералаш перерос в бардак. Бездорожье не даст подвести резервы и сменить белье: простыня -- наждак; это, знаете, действует мне на нервы. Никогда до сих пор, полагаю, так не был загажен алтарь Минервы. Генерал! Мы так долго сидим в грязи, что король червей загодя ликует, и кукушка безмолвствует. Упаси, впрочем, нас услыхать, как она кукует. Я считаю, надо сказать мерси, что противник не атакует. Наши пушки уткнулись стволами вниз, ядра размякли. Одни горнисты, трубы свои извлекая из чехлов, как заядлые онанисты, драют их сутками так, что вдруг те исторгают звук. Офицеры бродят, презрев устав, в галифе и кителях разной масти. Рядовые в кустах на сухих местах предаются друг с другом постыдной страсти, и краснеет, спуская пунцовый стяг, наш сержант-холостяк. ___ Генерал! Я сражался всегда, везде, как бы ни были шансы малы и шатки. Я не нуждался в другой звезде, кроме той, что у вас на шапке. Но теперь я как в сказке о том гвозде: вбитом в стену, лишенном шляпки. Генерал! К сожалению, жизнь -- одна. Чтоб не искать доказательств вящих, нам придется испить до дна чашу свою в этих скромных чащах: жизнь, вероятно, не так длинна, чтоб откладывать худшее в долгий ящик. Генерал! Только душам нужны тела. Души ж, известно, чужды злорадства, и сюда нас, думаю, завела не стратегия даже, но жажда братства: лучше в чужие встревать дела, коли в своих нам не разобраться. Генерал! И теперь у меня -- мандраж. Не пойму, отчего: от стыда ль, от страха ль? От нехватки дам? Или просто -- блажь? Не помогает ни врач, ни знахарь. Оттого, наверно, что повар ваш не разбирает, где соль, где сахар. Генерал! Я боюсь, мы зашли в тупик. Это -- месть пространства косой сажени. Наши пики ржавеют. Наличье пик -- это еще не залог мишени. И не двинется тень наша дальше нас даже в закатный час. ___ Генерал! Вы знаете, я не трус. Выньте досье, наведите справки. К пуле я безразличен. Плюс я не боюсь ни врага, ни ставки. Пусть мне прилепят бубновый туз между лопаток -- прошу отставки! Я не хочу умирать из-за двух или трех королей, которых я вообще не видал в глаза (дело не в шорах, но в пыльных шторах). Впрочем, и жить за них тоже мне неохота. Вдвойне. Генерал! Мне все надоело. Мне скучен крестовый поход. Мне скучен вид застывших в моем окне гор, перелесков, речных излучин. Плохо, ежели мир вовне изучен тем, кто внутри измучен. Генерал! Я не думаю, что ряды ваши покинув, я их ослаблю. В этом не будет большой беды: я не солист, но я чужд ансамблю. Вынув мундштук из своей дуды, жгу свой мундир и ломаю саблю. ___ Птиц не видать, но они слышны. Снайпер, томясь от духовной жажды, то ли приказ, то ль письмо жены, сидя на ветке, читает дважды, и берет от скуки художник наш пушку на карандаш. Генерал! Только Время оценит вас, ваши Канны, флеши, каре, когорты. В академиях будут впадать в экстаз; ваши баталии и натюрморты будут служить расширенью глаз, взглядов на мир и вообще аорты. Генерал! Я вам должен сказать, что вы вроде крылатого льва при входе в некий подъезд. Ибо вас, увы, не существует вообще в природе. Нет, не то чтобы вы мертвы или же биты -- вас нет в колоде. Генерал! Пусть меня отдадут под суд! Я вас хочу ознакомить с делом: сумма страданий дает абсурд; пусть же абсурд обладает телом! И да маячит его сосуд чем-то черным на чем-то белом. Генерал, скажу вам еще одно: Генерал! Я взял вас для рифмы к слову "умирал" -- что было со мною, но Бог до конца от зерна полову не отделил, и сейчас ее употреблять -- вранье. ___ На пустыре, где в ночи горят два фонаря и гниют вагоны, наполовину с себя наряд сняв шутовской и сорвав погоны, я застываю, встречая взгляд камеры Лейц или глаз Горгоны. Ночь. Мои мысли полны одной женщиной, чудной внутри и в профиль. То, что творится сейчас со мной, ниже небес, но превыше кровель. То, что творится со мной сейчас, не оскорбляет вас. ___ Генерал! Вас нету, и речь моя обращена, как обычно, ныне в ту пустоту, чьи края -- края некой обширной, глухой пустыни, коей на картах, что вы и я видеть могли, даже нет в помине. Генерал! Если все-таки вы меня слышите, значит, пустыня прячет некий оазис в себе, маня всадника этим; а всадник, значит, я; я пришпориваю коня; конь, генерал, никуда не скачет. Генерал! Воевавший всегда как лев, я оставляю пятно на флаге. Генерал, даже карточный домик -- хлев. Я пишу вам рапорт, припадаю к фляге. Для переживших великий блеф жизнь оставляет клочок бумаги. (1968)
Божена: Марина Цветаева Две руки, легко опущенные... Две руки, легко опущенные На младенческую голову Были - по одной на каждую - Две головки мне дарованы. Но обеими - зажатыми - Яростными - как могла! - Старшую у тьмы выхватывая - Младшей не уберегла. Две руки - ласкать - разглаживать Нежные головки пышные. Две руки - и вот одна из них За ночь оказалась лишняя. Светлая - на шейке тоненькой - Одуванчик на стебле! Мной еще совсем непонято, Что дитя мое в земле.
hi!: Александр Блок В час, когда пьянеют нарциссы, И театр в закатном огне, В полутень последней кулисы Кто-то ходит вздыхать обо мне... Арлекин, забывший о роли? Ты, моя тихоокая лань? Ветерок, приносящий с поля Дуновений легкую дань? Я, паяц, у блестящей рампы Возникаю в открытый люк. Это бездна смотрит сквозь лампы Ненасытно-жадный паук. И, пока пьянеют нарциссы, Я кривляюсь, крутясь и звеня... Но в тени последней кулисы Кто-то плачет, жалея меня. Нежный друг с голубым туманом, Убаюкан качелью снов. Сиротливо приникший к ранам Легкоперстный запах цветов.
Божена: Чье - не знаю, не нашла. Грустное немного, но почему-то понравилось За окном твоим — снег, У тебя внутри — грусть. Там внутри любви нет, Ты давно решил: пусть! Все дела твои — дрянь, Но открой глаза лишь И со стороны глянь: Разве ты живешь? Спишь!
Кука: Из "Чайки", запевает Марина Дровосекова, а потом и все остальные оказывается это казачья песня От чего так быстро вянут розы? Опадает с них вся красота. О любви чарующие грёзы Пропадают раз и навсегда. Так пусть все говорят, что это ложь, Пусть меня обман бросает в дрожь! Не хочу я в этом сознаваться, Я хочу любить и наслаждаться. Седина белеет на висках, Гаснут огоньки в твоих глазах. Нас с тобой никто не понимает, А луна по прежнему сияет. Отчего напрасно брови хмуришь? Отчего с тоской в глазах глядишь? На любовь меня уже не манишь И волшебным словом не пленишь. Если сердце просит наслажденья, Надо поскорее волю дать. Без любви не жизнь – одно мученье, Без любви нам суждено страдать.
hi!: Андрей Вознесенский Ненаучная фантастика -Вот квартирка поэта. Вот перо на ампирном бюро… -А что такое «перо»? -Им водили рукою Державин, Матвей и Лука… -А что такое «рука»? -Это род рычага, Превращавший идею в созданье, высекающий на века: «Человек – это смысл мирозданья» «Человек будет славен вовек».- -Как вы выразились? – «человек»?
Божена: Эдуард Асадов ДВЕ КРАСОТЫ Хоть мать-природа не сидит без дела, Но идеалы редко созидает. И красота души с красивым телом Довольно редко в людях совпадает. Две красоты, и обе хороши. Вручить бы им по равному венцу! Однако часто красота души Завидует красивому лицу. Не слишком то приятное признанье, А все же что нам истину скрывать?! Ведь это чувство, надобно сказать, Не лишено, пожалуй, основанья. Ведь большинство едва ль не до конца Престранной "близорукостью" страдает. Прекрасно видя красоту лица, Душевной красоты не замечает. А и заметит, так опять не сразу, А лишь тогда, смущаясь, разглядит, Когда все то, что мило было глазу, Порядочно и крепко насолит. А, может быть, еще и потому, Что постепенно, медленно, с годами, Две красоты, как женщины в дому, Вдруг словно бы меняются ролями. Стареет внешность: яркие черты Стирает время властно и жестоко, Тогда как у духовной красоты Нет ни морщин, ни возраста, ни срока. И сквозь туман, как звездочка в тиши, Она горит и вечно улыбается. И кто откроет красоту души, Тот, честное же слово, не закается! Ведь озарен красивою душой, И сам он вечным расплеснется маем! Вот жаль, что эту истину порой Мы все же слишком поздно понимаем.
hi!: Андрей Вознесенский Реплика в экологической дискуссии Поглядишь, как несметно разрастается зло – слава богу, мы смертны, не увидим всего. Поглядишь, как несмелы Табунки васильков – слава богу, мы смертны, не испортим всего.
Александра: Александр Башлачев Старинная песня " - Мой Бог, вы еще не одеты? Поймите: нам нужно спешить. За Вами прислали карету, Просили немедленно быть. Ну что Вы сидите в халате? Я Вас дожидаться устал. Вот Ваше нарядное платье. Пора собираться на бал. Взгляните: над Вашим балконом Какая сегодня Луна! Какие волшебные кони Сегодня храпят у окна! Хозяйкою нашего трона Вас встретит ликующий зал. Давайте примерим короны - Пора собираться на бал. В окошки врывается ветер И тихо доносится вальс. Примите лишь трон - и весь вечер Играет сегодня для Вас. Пылающим спиртом наполним Мы Ваш изумрудный бокал. Все правильно, близится полночь - Пора собираться на бал!" " - Нет, нет, не готов еще ужин, И стирка опять же на мне. Я знаю похмельного мужа - Не верит он в ваших коней. И сил моих женских не хватит, Не сладить мне будет с утра... Давайте сюда Ваше платье!!! На бал собираться пора!"
Божена: Юнна Мориц ПЕСНЯ О ВОЛШЕБНИКЕ Сапожник починяет нам ботинки, А плотник - табуретку и крыльцо, Но только у волшебника в починке Светлеет ваше сердце и лицо! Какая тонкая работа - Счастливым сделать хоть кого-то, Цветок удачи принести, От одиночества спасти, А самому потом тихонечко уйти... Волшебник - это сказочная личность, И сказочно он скромен, господа, В нем сказочно отсутствует двуличность, И выгод он не ищет никогда. Какая тонкая работа - Счастливым сделать хоть кого-то, Цветок удачи принести, От одиночества спасти, А самому потом тихонечко уйти... Язык чужой обиды и печали Волшебник изучает с детских лет, Его вселять надежды обучали - И это основной его предмет! Какая тонкая работа - Счастливым сделать хоть кого-то, Цветок удачи принести, От одиночества спасти, А самому потом тихонечко уйти...
hi!: Анна Ахматова Какая есть. Желаю вам другую, Получше. Больше счастьем не торгую, Как шарлатаны и оптовики... Пока вы мирно отдыхали в Сочи, Ко мне уже ползли такие ночи, И я такие слышала звонки! Не знатной путешественницей в кресле Я выслушала каторжные песни, А способом узнала их иным... . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Над Азией весенние туманы, И яркие до ужаса тюльпаны Ковром заткали много сотен миль. О, что мне делать с этой чистотою, Что делать с неподкупностью простою? О, что мне делать с этими людьми! Мне зрительницей быть не удавалось, И почему-то я всегда вторгалась В запретнейшие зоны естества. Целительница нежного недуга, Чужих мужей вернейшая подруга И многих - безутешная вдова. Седой венец достался мне недаром, И щеки, опаленные пожаром, Уже людей пугают смуглотой. Но близится конец моей гордыне, Как той, другой - страдалице Марине, - Придется мне напиться пустотой. И ты придешь под черной епанчою, С зеленоватой страшною свечою, И не откроешь предо мной лица... Но мне недолго мучиться загадкой - Чья там рука под белою перчаткой И кто прислал ночного пришлеца. 24 июня 1942. Ташкент
Филифьонка: Черная вилась дорога, Дождик моросил, Проводить меня немного Кто-то попросил. Согласилась, да забыла На него взглянуть, А потом так странно было Вспомнить этот путь. Плыл туман, как фимиамы Тысячи кадил. Спутник песенкой упрямо Сердце бередил. Помню древние ворота И конец пути - Там со мною шедший кто-то Мне сказал: "Прости..." Медный крестик дал мне в руки, Словно брат родной... И я всюду слышу звуки Песенки степной. Ах, я дома как не дома - Плачу и грущу. Отзовись, мой незнакомый, Я тебя ищу! <1913?> Ахматова Анна
hi!: Ракель Напрочь Чужой человек и, когда последние камни осыплются вниз, шурша, с развалин старого храма, стихнет гул, рассеется дым, и останется только смотреть, как по небу катится огненный шар, - чужой человек из-за холма вдруг тебе принесёт воды когда однажды тебя начнёт сторониться последний друг, любовь твоя сделает вид - ничего не помнит, не знает и ни при чём, ты будешь лежать, один на земле, на осеннем сыром ветру, а чужой человек из-за холма укроет тебя плащом когда ты вернёшься домой - другим, каким быть хотел всегда, - когда на тебя начнёт коситься странно родная мать, отец перекрестится и вполголоса скажет: "пришла беда", чужой человек - достанет флейту и станет тебе играть ты не прощаясь покинешь дом и наскоро свяжешь плот, - он помчит тебя дальше и дальше, порогами горных рек, к воротам холодного ноября, где станет тебе тепло; ведь на плоту вас будет двое - ты и твой человек.
Александра: Юлия Друнина Скрипачка Скрипачка вышла на эстраду - Не хороша и не юна. Из-под очков смущенным взглядом Взглянула в темный зал она. Какой-то франт со вздохом тяжким Шепнул соседу своему: - Ну и уродлива бедняжка - Не пожелаю никому... - Но тишина вдруг раскололась, По струнам заскользил смычок. Послушен скрипки чистый голос, Он так рыдает горячо. Рыдает о годах суровых, Что называются войной, Рыдает он о юных вдовах, О тех, кому не быть женой. И, подчиняясь странно власти, Мужчины не скрывают слез... Потом смычок поет о счастье, О белом пламени берез, Гремят в концертном зале взрывы, Гудят ветра, шумит вода... Как эта женщина красива! Как бесконечно молода!
Ирината: Роберт Рождественский Тихо летят паутинные нити. Солнце горит на оконном стекле. Что-то я делал не так; извините: жил я впервые на этой земле. Я ее только теперь ощущаю. К ней припадаю. И ею клянусь... И по-другому прожить обещаю. Если вернусь... Но ведь я не вернусь...
Александра: Борис Заходер В лесочке за речкой Построена дачка. На дачке живет Небольшая собачка. Собачка довольна И лесом, и дачей, Но есть огорчения В жизни собачьей. Во-первых, собачку слегка раздражает, Что дачу высокий забор окружает. Ведь если б не этот противный забор, То с кошками был бы другой разговор! Собачке обидно, что люди забыли Придумать собачкам автомобили. Собачка обиды терпеть не желает, Она на машины отчаянно лает! Ей грустно смотреть на цветочные грядки – Они у хозяев в таком беспорядке! Однажды собачка их славно вскопала, И ей же, представьте, за это попало. Хозяин собачку за стол не сажает, И это, конечно, ее обижает. Не так-то приятно приличной собачке Сидеть на полу, ожидая подачки. Но дайте собачке кусочек печенья, И сразу окончатся все огорченья.
Божена: Юлий Ким Театральный пролог (песня) Мадам, месье, сеньоры, К чему играть спектакли, Когда весь мир театр, И все мы в нем актеры, Не так ли, не так ли? Мадам, месье, сеньоры, Как жаль, что в общей драме, Бездарные гримеры, коварные суфлеры Мы сами --- мы с вами! О как бы нам, сеньоры, Сыграть не фарс, а сказку, О счастье и надеждах сыграть, пока не скоро Развязка, развязка... О мир, где вместо падуг Над нами арки радуг, Где блещет вместо ламп Луна, Где мы, мы играем слабо, О, как бы нам хотя бы Не путать амплуа, амплуа, Амплуа, амплуа, амплуа, Оп-ля-ля. Пускай блондина играет блондин И никогда --- брюнет, А то перпутаем все как один Черный с белым цвет. И пусть врача играет врач И никогда --- палач, А то --- чуть запор, Он хвать за топор, И нет живота, хоть плачь! Пускай корона венчает того, Кто в самом деле лев, А примутся уши расти у него --- Тут же заприте в хлев. Не дайте шакалу сыграть овцу, Копейке лезть в рубли, Но дайте певцу --- и только певцу! --- Считать, что он пуп земли. Вон вы, чья важность и полнота Видны издалека, Идите сюда на роль шута, Идиота, простака, А вас, наверно, судьба Прислала в этот день: У нас пустует роль столба, А вы здоровый пень. Эй-эй, а ваша прыть и стать И хитрость и отвага Вполне годятся, чтоб сыграть Макбета или Яго. Эй, сеньоры, к нам, эй сеньоры, к нам сюда! И кто из вас герой, и кто из вас лакей, И кто из вас герой-лакей укажем без труда, И только вы, красавицы, Так прелестны, так уместны в роли нежных дам, Как вам это нравится? О, как вам это нравится? О, как вам это нравится? Как это нравится вам? Мадам, месье, сеньоры, Как это нравится вам?
Ирината: Владимир Высоцкий Песни из дискоспектакля "Алиса в Стране Чудес" Мартовский Заяц Миледи! Зря вы обижаетесь на Зайца! Он, правда, шутит неумно и огрызается, Но он потом так сожалеет и терзается! Не обижайтесь же на Мартовского Зайца!
hi!: яшка казанова бьёшься в дверь лбом - бом бом бом почему не верится, что закрыто, верится, что дверь поддастся лбу, и ты, там, за дверью, тоже поддашься? мне - начиная от темени, заканчивая царапинами на спине и следами от четырёх клыков за сантиметр от сонной артерии - мне. этот хрупкий вопрос доверия... но всякий раз, не дёргаясь, не смущаясь неловко, я подставляю тебе для поцелуя глотку. перегрызай.
Мария: Рафинированная женщина Разве можно от женщины требовать многого? Вы так мило танцуете, в Вас есть шик. А от Вас и не ждут поведения строгого, Никому не мешает Ваш муж-старик. Только не надо играть в загадочность И делать из жизни "Le vin triste". Это все чепуха, да и Ваша порядочность - Это тоже кокетливый фиговый лист. Вы, несомненно, с большими данными Три-четыре банкротства - приличный стаж. Вас воспитали чуть-чуть по-странному, Я б сказал, европейски - фокстрот и пляж? Я Вас так понимаю, я так Вам сочувствую, Я готов разорваться на сто частей. Восемнадцатый раз я спокойно присутствую При одной из обычных для Вас "смертей". Я давно уже выучил все завещание И могу повторить Вам в любой момент: Фокстерьера Люлю отослать в Испанию, Где живет Ваш любовник... один... студент. Ваши шляпки и платья раздать учащимся, A "dessous" сдать в музей прикладных искусств. А потом я и муж, мы вдвоем потащимся Покупать Вам на гроб сирени куст. Разве можно от женщины требовать многого? Там, где глупость божественна, ум - ничто! Вертинский А. 1933
hi!: Анна Ахматова Тайны ремесла Подумаешь, тоже работа,— Беспечное это житье: Подслушать у музыки что-то И выдать шутя за свое. И чье-то веселое скерцо В какие-то строки вложив, Поклясться, что бедное сердце Так стонет средь блещущих нив. А после подслушать у леса, У сосен, молчальниц на вид, Пока дымовая завеса Тумана повсюду стоит. Налево беру и направо, И даже, без чувства вины, Немного у жизни лукавой, И все — у ночной тишины.
Божена: Анна Ахматова ТАЙНЫ РЕМЕСЛА Муза Как и жить мне с этой обузой, А еще называют Музой, Говорят: «Ты с ней на лугу...» Говорят: «Божественный лепет...» Жестче, чем лихорадка, оттреплет, И опять весь год ни гу-гу.
Lotta: Александр Блок Я - Гамлет. Холодеет кровь, Когда плетет коварство сети, И в сердце - первая любовь Жива - к единственной на свете. Тебя, Офелию мою, Увел далёко жизни холод, И гибну, принц, в родном краю Клинком отравленным заколот.
Божена: Нина Васина *** Сцену нельзя топтать каблуками: По сцене - маленькой или большой Нужно ступать лишь босыми ногами И с абсолютно открытой душой. Сцена - ты остров в бушующем море, Щедрый оазис с прохладной водой. С сердцем распахнутым, В радость и в горе Я прихожу на свиданье с тобой. За исцеленьем души, За спасеньем От суеты набегающих дней, Чтобы любви и надежды мгновенья Не исчезали Из жизни моей!
hi!: Иннокентий Анненский Я думал, что сердце из камня, Что пусто оно и мертво: Пусть в сердце огонь языками Походит — ему ничего. И точно: мне было не больно, А больно, так разве чуть-чуть. И все-таки лучше довольно, Задуй, пока можно задуть... На сердце темно, как в могиле, Я знал, что пожар я уйму... Ну вот... и огонь потушили, А я умираю в дыму.
hi!: А.С.Пушкин Весна, весна, пора любви, Как тяжко мне твое явленье, Какое томное волненье В моей душе, в моей крови... Как чуждо сердцу наслажденье... Все, что ликует и блестит, Наводит скуку и томленье. *********** Отдайте мне метель и вьюгу И зимний долгий мрак ночей ***********
Божена: Максимилиан Волошин Гражданская война. Одни восстали из подполий, Из ссылок, фабрик, рудников, Отравленные темной волей И горьким дымом городов. Другие из рядов военных, Дворянских разоренных гнезд, Где проводили на погост Отцов и братьев убиенных. В одних доселе не потух Хмель незапамятных пожаров, И жив степной, разгульный дух И Разиных, и Кудеяров. В других — лишенных всех корней — Тлетворный дух столицы Невской: Толстой и Чехов, Достоевский — Надрыв и смута наших дней. Одни возносят на плакатах Свой бред о буржуазном зле, О светлых пролетариатах, Мещанском рае на земле... В других весь цвет, вся гниль империй, Все золото, весь тлен идей, Блеск всех великих фетишей И всех научных суеверий. Одни идут освобождать Москву и вновь сковать Россию, Другие, разнуздав стихию, Хотят весь мир пересоздать. В тех и в других война вдохнула Гнев, жадность, мрачный хмель разгула, А вслед героям и вождям Крадется хищник стаей жадной, Чтоб мощь России неоглядной Размыкать и продать врагам: Сгноить ее пшеницы груды, Ее бесчестить небеса, Пожрать богатства, сжечь леса И высосать моря и руды. И не смолкает грохот битв По всем просторам южной степи Средь золотых великолепий Конями вытоптанных жнитв. И там и здесь между рядами Звучит один и тот же глас: «Кто не за нас — тот против нас. Нет безразличных: правда с нами». А я стою один меж них В ревущем пламени и дыме И всеми силами своими Молюсь за тех и за других.
hi!: Александр Вертинский В синем и далеком океане Вы сегодня нежны, Вы сегодня бледны, Вы сегодня бледнее луны... Вы читали стихи, Вы считали грехи, Вы совсем как ребенок тихи. Ваш лиловый аббат Будет искренно рад И отпустит грехи наугад... Бросьте ж думу свою, Места хватит в раю. Вы усните, а я вам спою. В синем и далеком океане, Где-то возле Огненной Земли, Плавают в сиреневом тумане Мертвые седые корабли. Их ведут слепые капитаны, Где-то затонувшие давно. Утром их немые караваны Тихо опускаются на дно. Ждет их океан в свои объятья, Волны их приветствуют, звеня. Страшны их бессильные проклятья Солнцу наступающего дня...
hi!: Толстой Алексей Константинович Не верь мне, друг, когда, в избытке горя, Я говорю, что разлюбил тебя, - В отлива час не верь измене моря, Оно к земле воротится, любя. Уж я тоскую, прежней страсти полный, Мою свободу вновь тебе отдам - И уж бегут с обратным шумом волны Издалека к любимым берегам.
Божена: Это из студенческо-курсистского творчества Маргарита Маслова Типично. Лень. Была мила. Мигрень травила (как обычно) полезный день, Чтоб я пила трусливый воздух гармонично И истерично пролила Слова, как жидкую иглу, Очнувшись выжатой в углу, Пока соленая смола текла по телу неприлично Немного лично. Проспала. Опять мила. Была. Отлично.
Александра: Николай Рубцов Поток, разбуженный весною, Катился в пене кружевной, И озаряемый луною Светился тихо край родной. Светился сад, светилось поле И глубь дремотная озер, - И ты пошла за мной без воли, Как будто я гипнотизер... Зачем твой голос волновался И разливался лунный свет? Где дуб шумел и красовался, Там пень стоит... А дуба нет...
hi!: Вадим Степанцов Бухгалтер Иванов Луны ущербный лик встаёт из-за холмов, в лесу продрогший фавн играет на сопелке. Упившийся в дугу бухгалтер Иванов бредёт сквозь лес к своей летающей тарелке. Он не бухгалтер, нет, он чужезвёздный гость, застрявший навсегда среди российских весей, он космолёт разбил, и здесь ему пришлось всерьёз овладевать нужнейшей из профессий. В колхозе "Путь зари" нет мужика важней, в колхозе у него участок и домина, машина "Жигули", курятник, шесть свиней, жена-ветеринар и прочая скотина. Чего ещё желать? Казалось бы, живи, работай, веселись, культурно развивайся, читай "Декамерон", смотри цветной TV, а то в облдрамтеатр на выходной смотайся. Но нет, грызёт тоска инопланетный ум, обилие скота не радует, не греет, искусство и TV не возбуждают дум... Бухгалтер Иванов пьёт водку и звереет. Как волк голодный, он в полночный небосвод вперяет иногда тоскливые гляделки и, принявши стакан, потом другой, идёт к запрятанной в лесу летающей тарелке. Укрытые от глаз ветвями и землёй, останки корабля покоятся в овраге, куда упал со звёзд когда-то наш герой, сломав хребет своей космической коняге. И плачет Иванов, и воет, и рычит, пиная сапогом проклятую планету. И, глядя на него, Вселенная молчит, лишь одинокий фавн играет тихо где-то.
Наталья: Кто мирозданье создал, показав, Что замысел творца не знал изъяна, Кто воплотил в планетах мудрость плана, Добро одних над злом других подняв; Кто верный смысл ветхозаветных глав Извлек из долголетнего тумана И рыбаков Петра и Иоанна На небе поместил, к себе призвав, - Рождением не Рим, но Иудею Почтил, затем что с самого начала Смиренье ставил во главу угла, И ныне городку, каких немало, Дал солнце - ту, что красотой своею Родному краю славу принесла. Ф. Петрарка
Ирината: Дина Синдерос Дети уходят из города к чертовой матери. Дети уходят из города каждый март. Бросив дома с компьютерами, кроватями, в ранцы закинув Диккенсов и Дюма. Будто всегда не хватало колючек и кочек им, дети крадутся оврагами, прут сквозь лес, пишут родителям письма кошмарным почерком на промакашках, вымазанных в земле. Пишет Виталик: «Ваши манипуляции, ваши амбиции, акции напоказ можете сунуть в... я решил податься в вольные пастухи. Не вернусь. Пока». Пишет Кристина: «Сами учитесь пакостям, сами играйте в свой сериальный мир. Стану гадалкой, ведьмой, буду шептать костям тайны чужие, травы в котле томить». Пишет Вадим: «Сами любуйтесь закатом с мостиков города. Я же уйду за борт. Буду бродячим уличным музыкантом. Нашел учителя флейты: играет, как бог». Взрослые дорожат бетонными сотами, бредят дедлайнами, спят, считают рубли. Дети уходят из города. В марте. Сотнями. Ни одного сбежавшего не нашли.
Наталья: Маленькое чудо Голова умнеет прежде сердца, И познанья велика цена. Это жизнь! Задаст и всыплет перца, Чтоб кололась моря глубина. Приглядись, черты знакомы эти? И когда ты вспомнишь, кто такой, Осторожный ветер на рассвете Проскользнёт к тебе под радугой – На хлебах, как тать, живущий, вольных, На сигнал идущий огневой, – Сумасброд бекарный и бемольный, Сумасброд беспечный, кочевой. Отчего случилась эта встреча? Разве кто сумеет угадать, Сколько раз на чёт приходит нечет, Сколько раз любить и умирать. И зачем, подвластные желанью, Разуму вменяются слова? Где, в каких глубинах мирозданья Память обо мне тобой жива? Просто это маленькое чудо, И оно не требует труда И когда приходит ниоткуда, И когда уходит никуда.
Ирината: Евгений Князев читает стихотворение Давида Самойлова. Запись 2006 года. Ссылку взяла на замечательном князевском форуме. Спасибо!
hi!: Михаил Светлов Все ювелирные магазины - ........... они твои. Все дни рожденья, все именины - ........... они твои. Все устремления молодежи - ........... они твои. И смех, и радость, и песни тоже - ........... они твои. И всех счастливых влюбленных губы - ........... они твои. И всех военных оркестров трубы - ........... они твои. Весь этот город, все эти зданья - ........... они твои. Вся горечь жизни и все страданья - ........... они мои. Уже светает. Уже порхает стрижей семья. Не затихает, Не отдыхает любовь моя.
Ирината: Юрий Левитанский Весеннего леса каприччо, капризы весеннего сна, и ночь за окошком, как притча, чья тайная суть неясна. Ах, странная эта задача, где что-то скрывается под из области детского плача, из области женских забот, где смутно мерещится что-то, страшащее нас неспроста, из области устного счета хотя бы сначала до ста, из области школьной цифири, что вскоре нам душу проест, и музыки, скрытой в эфире, и в мире, лежащем окрест. Ах, лучше давайте забудем, как тягостна та благодать. Давайте сегодня не будем на гуще кофейной гадать. Пусть леса таинственный абрис, к окну подступая чуть свет, нам будет нашептывать адрес, подсказывать верный ответ - давайте не слушать подсказок всех этих проныр и пролаз из тайного общества сказок, где сплетни плетутся про нас. Пусть тайною тайна пребудет. Пусть капля на ветке дрожит. И пусть себе будет, что будет, уж раз ему быть надлежит.
Божена: Александр Блок Она молода и прекрасна была И чистой мадонной осталась, Как зеркало речки спокойной, светла. Как сердце мое разрывалось!... Она беззаботна, как синяя даль, Как лебедь уснувший, казалась; Кто знает, быть может, была и печаль... Как сердце мое разрывалось!... Когда же мне пела она про любовь, То песня в душе отзывалась, Но страсти не ведала пылкая кровь... Как сердце мое разрывалось!...
hi!: Олег Ладыженский ГАЗЕЛЛА УШЕДШЕГО О, где лежит страна всего, о чем забыл? В былые времена там плакал и любил, там памяти моей угасшая струна... Назад на много дней мне гнать и гнать коней -- молю, откройся мне, забытая страна!.. Последняя любовь и первая любовь, мой самый краткий мир и самый длинный бой, повернутая вспять река былых забот -- молчит за пядью пядь, течет за прядью прядь, и жизнь твоя опять прощается с тобой!.. Дороги поворот, как поворот судьбы; я шел по ней вперед -- зачем? когда? забыл! Надеждам вышел срок, по следу брешут псы; скачу меж слов и строк, кричу: помилуй, рок!.. на круг своих дорог вернись, о блудный сын!..
Наталья: О Зависть, о коварное начало, Как ты вошла, какой нашла ты путь В прекрасную доверчивую грудь? Как ловко ты в нее вонзила жало! Ты чересчур счастливым показала Меня любимой, и, тебя не будь, Расположенье мог бы я вернуть Той, что вчера мольбы не отвергала. Пусть плачущего ей отраден вид, Пускай она, когда я счастлив, плачет, Она любви моей не охладит. Пускай она намеренья не прячет Убить меня, Амур мне говорит, Что это ничего еще не значит.
Наталья: Владимир Высоцкий Песни из дискоспектакля "Алиса в Стране Чудес" Марш Антиподов Когда провалишься сквозь землю от стыда Иль поклянешься: "Провалиться мне на месте!" - Без всяких трудностей ты попадешь сюда, А мы уж встретим по закону, честь по чести. Мы - антиподы, мы здесь живем! У нас тут анти-анти-антиординаты. Стоим на пятках твердо мы и на своем,- Кто не на пятках, те - антипяты! Но почему-то, прилетая впопыхах, На головах стоят разини и растяпы, И даже пробуют ходить на головах Антиребята, антимамы, антипапы... Мы - антиподы, мы здесь живем! У нас тут анти-анти-антиординаты. Стоим на пятках твердо мы и на своем, И кто не с нами, те - недопяты!
Мирра: Борис Заходер "Коты" Не тяни кота за хвост и не бей его по пузу мокрым полотенцем. Живут на земле Существа неземной красоты. Я думаю, Ты догадался, Что это - КОТЫ. (Да, кошки - Хорошее слово, научное слово, Но ты, Читатель, Забудь это слово И помни лишь слово КОТЫ!) КОТЫ грациозны - Какая гимнастика Сравнится с котом? Взгляни, например, Как он лижет себя под хвостом! КОТЫ музыкальны - Не верь, о читатель, Пустым разговорам, Что будто Кошачий концерт Не сравнится с ангельским хором... А впрочем, КОТЫ Не боятся людской клеветы. КОТЫ - Они выше мирской суеты. Поверь, Словно светоч среди темноты, Нам посланы свыше КОТЫ!.. Но тот, кто не хочет (А ты ведь не хочешь?) С КОТАМИ расстаться, Тот должен серьёзно (Да, очень серьёзно!) С КОТАМИ считаться. Наука открыла: Природа не можеть терпеть пустоты. Добавлю: Особенно - Лучшая часть этой самой природы - КОТЫ. Держать на голодном пайке? Говорят, Можно так обращаться с людьми... Но если ты держишь КОТОВ, То корми И корми, И корми! Коты в нашем доме Покой и уют создают, - Но сами КОТЫ Тоже любят покой и уют! И если, допустим, Внезапно захочешь Ударить в тамтам, Сначала подумай, Приятно ли это КОТАМ! А главное - Даже не пробуй К КОТАМ обращаться "на ты", Поскольку любой, Самый маленький кот - Это тоже КОТЫ! Советую не забывать, Что КОТЫ - Несомненные родичи Тигров, И помнить народную мудрость (Её я вынес в эпиграф). Осталось добавить, Что тех, Кто не хочет Серьёзно считаться с КОТАМИ, КОТЫ (И вполне справедливо!) Считают Скотами!
Божена: Белла Ахмадулина * * * По улице моей который год звучат шаги - мои друзья уходят. Друзей моих медлительный уход той темноте за окнами угоден. Запущены моих друзей дела, нет в их домах ни музыки, ни пенья, и лишь, как прежде, девочки Дега голубенькие оправляют перья. Ну что ж, ну что ж, да не разбудит страх вас, беззащитных, среди этой ночи. К предательству таинственная страсть, друзья мои, туманит ваши очи. О одиночество, как твой характер крут! Посверкивая циркулем железным, как холодно ты замыкаешь круг, не внемля увереньям бесполезным. Так призови меня и награди! Твой баловень, обласканный тобою, утешусь, прислонясь к твоей груди, умоюсь твоей стужей голубою. Дай стать на цыпочки в твоем лесу, на том конце замедленного жеста найти листву, и поднести к лицу, и ощутить сиротство, как блаженство. Даруй мне тишь твоих библиотек, твоих концертов строгие мотивы, и - мудрая - я позабуду тех, кто умерли или доселе живы. И я познаю мудрость и печаль, свой тайный смысл доверят мне предметы. Природа, прислонясь к моим плечам, объявит свои детские секреты. И вот тогда - из слез, из темноты, из бедного невежества былого друзей моих прекрасные черты появятся и растворятся снова.
Александра: ДАНИИЛ ХАРМС КОШКИ Однажды по дорожке Я шел к себе домой. Смотрю и вижу: кошки Сидят ко мне спиной. Я крикнул:- Эй, вы, кошки! Пойдемте-ка со мной, Пойдемте по дорожке, Пойдемте-ка домой. Скорей пойдемте, кошки, А я вам на обед Из лука и картошки Устрою винегрет. - Ах, нет!- сказали кошки.- Останемся мы тут! Уселись на дорожке И дальше не идут.
GLAFIRA: САТИРИКОН + ЧАЙКА + ЭЛЕГИЯ Однажды этот южный городок был местом моего свиданья с другом; мы оба были молоды и встречу назначили друг другу на молу, сооруженном в древности; из книг мы знали о его существованьи. Немало волн разбилось с той поры. Мой друг на суше захлебнулся мелкой, но горькой ложью собственной; а я пустился в странствия. И вот я снова стою здесь нынче вечером. Никто меня не встретил. Да и самому мне некому сказать уже: приди туда-то и тогда-то. Вопли чаек. Плеск разбивающихся волн. Маяк, чья башня привлекает взор скорей фотографа, чем морехода. На древнем камне я стою один, печаль моя не оскверняет древность - усугубляет. Видимо, земля воистину кругла, раз ты приходишь туда, где нету ничего, помимо воспоминаний. Иосиф Бродский 1968(?), Ялта
Ирината: И.С.Никитин - Жизнь - Жизнь раскинулась вольною степью... Поезжай, да гляди - не плошай! За холмов зеленеющей цепью Ты покоя найти не желай. Хорошо под грозою-метелью, Хорошо под дождем проливным По степям, в бесконечном веселье, Тройкой бешеной мчатся по ним! Ну ж, ямщик! Пристегни коренную, Что насупился? Вдаль погляди! Что за ширь! Ну-ка песню родную, Чтобы сердце заныло в груди, Чтобы вышли проклятые слезы, Те, что гнетом легли над душой, Чтобы вдаль, под небесные грозы, Нам лететь бесконечно с тобой. А вот теперь посмотрите, какая прелесть... Отсюда ...В отличие от своих коллег по сцене актёр РАМТа Евгений Радько успел прогуляться по Воронежу и даже прочитал стихи памятнику Никитина. После спектакля «Эраст Фандорин» он повторил это специально для наших читателей... (Это гастроли театра в Воронеже со спектаклем "Эраст Фандорин". Рядом с Евгением Редько - актер Петр Красилов и главный режиссер РАМТ Алексей Бородин).
Наталья: Доброту не купишь на базаре, Искренность у песни не займёшь. Не из книг приходит к людям зависть. И без книг мы постигаем ложь. Все учились по одним программам, Но не всем пошло ученье впрок. Тот, как был, - так и остался хамом. Этот вот - от чванства занемог. Видимо, порой образованью Тронуть душу не хватает сил. Дед мой без диплома и без званья Просто добрым человеком был. Значит, доброта была вначале?.. Пусть она приходит в каждый дом, Что бы мы потом ни изучали, Кем бы в жизни ни были потом. Андрей Дементьев
Наталья: Душа ребёнка Душа ребёнка святостью чиста, Жива и радостна от любви внимания, Она светла, наивна и проста, И вдохновенно ищет понимания. Душа ребёнка близкими живёт — Учась в семье гармонии и братству, Она Судьбы дорогу познаёт, Что приведёт её когда-то к счастью. Душа ребёнка лёгкая как пух, Она красива и стремится к Богу. Ты укрепи его ранимый дух, И укажи на Истины дорогу. Счастливая улыбка В час, когда случается хорошее, Я касаюсь нежно твоих губ. Прихожу я гостьею непрошенной, Если на эмоции ты скуп. Часто радость просит подтверждения, Я готова радости помочь. Ты не бойся, я — не наваждение, Просто света неземного дочь. Не старайся и меня не сдерживай, Я открою дверь твоей души — Ты забудь со мной обиды прежние, А моментом счастья дорожи. Будет трудно в жизни этой суетной, Вспомни самый радостный момент — На твоем лице теплом и музыкой Заиграет неземной мой свет. Это — счастье: быть твоей улыбкою, На губах твоих лучом играть, В глубь души нырять волшебной рыбкою, Чтоб тебя все время улыбать! Елена Ольховик
GLAFIRA: в продолжение темы о котах... ПРОБУЖДЕНИЕ ВЕСНЫ Вчера мой кот взглянул на календарь И хвост трубою поднял моментально, Потом подрал на лестницу как встарь, И завопил тепло и вакханально: "Весенний брак, гражданский брак - Спешите, кошки, на чердак!" И кактус мой - о, чудо из чудес!- Залитый чаем и кофейной гущей, Как новый Лазарь, взял да и воскрес И с каждым днем прет из земли все пуще. Зеленый шум... Я поражен, "Как много дум наводит он!" Уже с панелей слипшуюся грязь, Ругаясь, скалывают дворники лихие, Уже ко мне зашел сегодня "князь", Взял теплый шарф и лыжи беговые... "Весна, весна! - пою, как бард,- Несите зимний хлам в ломбард". Сияет солнышко. Ей-богу, ничего! Весенняя лазурь спугнула дым и копоть. Мороз уже не щиплет никого, Но многим нечего, как и зимою, лопать... Деревья ждут... Гниет вода, И пьяных больше, чем всегда. Создатель мой! Спасибо за весну! Я думал, что она не возвратится,- Но... дай сбежать в лесную тишину От злобы дня, холеры и столицы! Весенний ветер за дверьми... В кого б влюбиться, черт возьми? <1909> Саша Черный.
Александра: Виталий Дашков Ты просто устала от бед и побед, И близости счастья, которого нет. Ты просто устала. Устала любить и дышать взаперти, Считать половину за четверть пути, Ты просто устала... Погоди, оглянись кругом, И с погодой неладно бывает: В декабре может грянуть гром, А в апреле снег не растаять. Не кори ты себя, не брани, Зажигая украдкой свечи, Так устроены наши дни, Что за утром приходит вечер. Ты просто устала от дел и забот, А все незаметней меняется год. Ты просто устала... И Новый неслышно ступил на порог... Глядишь, но не видишь вдали огонек. Ты просто устала... Погоди, оглянись вокруг! Даже в самой волшебной дали Королевичи брали лук И Принцесс на болотах искали... Не кори ты себя, не брани, Зажигая украдкой свечи, Так устроены наши дни, Что за утром приходит вечер. Ты просто устала от бурь и дождей, От светлых идей и дремучих людей. Ты просто устала. От леса, в котором грибы не растут, И всех, кто тебя никогда не поймут, Ты просто устала! Погоди, распусти клубок Мыслей, прятавшихся доселе... Как в пустыне воды глоток, И уже у заветной цели. Не кори ты себя, не брани, Зажигая украдкой свечи, Так устроены наши дни, Что за утром приходит вечер. Не кори ты себя, не брани, Оставайся спокойной, мудрой... Так устроены наши дни, Что за вечером будет УТРО!!!
Божена: А.С. Пушкин * * * И я слыхал, что божий свет Единой дружбою прекрасен, Что без нее отрады нет, Что жизни б путь нам был ужасен, Когда б не тихой дружбы свет. Но слушай — чувство есть другое: Оно и нежит и томит, В трудах, заботах и в покое Всегда не дремлет и горит; Оно мучительно, жестоко, Оно всю душу в нас мертвит, Коль язвы тяжкой и глубокой Елей надежды не живит... Вот страсть, которой я сгораю!.. Я вяну, гибну в цвете лет, Но исцелиться не желаю...
Ирината: Саша Чёрный Мой роман Кто любит прачку, кто любит - маркизу, У каждого - свой дурман, - А я люблю - консьержкину Лизу, У нас - осенний роман. Пусть Лиза в квартале слывет недотрогой, = Смешна любовь напоказ! Но все ж тайком от матери строгой Она прибегает не раз. Свою мандолину снимаю со стенки, Кручу залихватски ус... Я отдал ей всё: портрет Короленки И нитку зелёных бус. Тихонько-тихонько прижавшись друг к другу, Грызем солёный миндаль. Нам ветер играет ноябрьскую фугу, Нас греет русская шаль. И Лизин кот, прокравшись за нею, Обходит и нюхает пол. И вдруг, насмешливо выгнувши шею, Садится пред нами на стол. Каминный кактус к нам тянет колючки, И чайник ворчит, как шмель... У Лизы - чудесные белые ручки, И в каждом глазу - газель. Для нас уже нет двадцатого века, И прошлого нам не жаль: Мы два Робинзона, мы два человека, Грызущие тихо миндаль. Но вот в передней скрипят половицы, Раскрылась створка дверей... И Лиза уходит, потупив ресницы, За матерью строгой своей. На старом столе перевернуты книги, Платочек лежит на полу. На шляпе валяются липкие фиги, И стул опрокинут в углу. Для ясности, после её ухода Я всё-таки должен сказать, Что Лизе - три с половиной года... Зачем нам правду скрывать?
Кука: Иосиф Бродский поэма "Шествие" (отрывок) РОМАНС КОЛОМБИНЫ Мой Арлекин чуть-чуть мудрец, Так мало говорит, Мой Арлекин чуть-чуть хитрец, Хотя простак на вид, Ах, Арлекину моему Успех и слава ни к чему, Одна любовь ему нужна, А я его жена. Он разрешит любой вопрос, Хотя на вид простак, На самом деле он не прост, Мой Арлекин - чудак. Увы, он сложный человек, Но главная беда, Что слишком часто смотрит вверх В последние года. А в небесах летят, летят, Летят во все концы, А в небесах свистят, свистят Безумные птенцы, И белый свет, железный свист Я вижу из окна Ах, боже мой, как много птиц, А жизнь всего одна. Мой Арлекин чуть-чуть мудрец, Хотя простак на вид, - Нам скоро всем придет конец - Вот так он говорит, Мой Арлекин хитрец, простак, Привык к любым вещам, Он что-то ищет в небесах И плачет по ночам. Я Коломбина, я жена, Я езжу вслед за ним, Свеча в фургоне зажжена, Нам хорошо одним, В вечернем небе высоко Птенцы, и я смотрю. Но что-то в этом от того, Чего я не люблю. Проходят дни, проходят дни Вдоль городов и сел, Мелькают новые огни И музыка и сор, И в этих селах, городах Я коврик выношу, И муж мой ходит на руках, А я опять пляшу. На всей земле, на всей земле Не так уж много мест, Вот Петроград шумит во мгле, В который раз мы здесь. Он Арлекина моего В свою уводит мглу. Но что-то в этом от того, Чего я не люблю. Сожми виски, сожми виски, Сотри огонь с лица, Да, что-то в этом от тоски, Которой нет конца! Мы в этом мире на столе Совсем чуть-чуть берем. Мы едем, едем по земле, Покуда не умрем. РОМАНС ПОЭТА Как нравится тебе моя любовь, Печаль моя с цветами в стороне, Как нравится оказываться вновь С любовью на войне, как на войне. Как нравится писать мне об одном, Входить в свой дом, как славно одному, Как нравится мне громко плакать днем, Кричать по телефону твоему: - Как нравится тебе моя любовь, Как в сторону я снова отхожу, Как нравится печаль моя и боль Всех дней моих, покуда я дышу. Так что еще, так что мне целовать, Как одному на свете танцевать, Как хорошо плясать тебе уже, Покуда слезы плещутся в душе. Все мальчиком по жизни, все юнцом С разбитым жизнерадостным лицом, Ты кружишься сквозь лучшие года, В руке платочек - надпись - "никогда". И жизнь, как смерть случайна и легка! Так выбери одно наверняка, Так выбери, с чем жизнь тебе сравнить, Так выбери, где голову склонить. Все мальчиком по жизни, а любовь, Без устали, без устали пляши, По комнатам расплескивая вновь, Расплескивая боль своей души.
Наталья: Человеку надо мало Человеку надо мало: чтоб искал и находил. Чтоб имелись для начала Друг — один и враг — один... Человеку надо мало: чтоб тропинка вдаль вела. Чтоб жила на свете мама. Сколько нужно ей — жила.. Человеку надо мало: после грома — тишину. Голубой клочок тумана. Жизнь — одну. И смерть — одну. Утром свежую газету — с Человечеством родство. И всего одну планету: Землю! Только и всего. И — межзвездную дорогу да мечту о скоростях. Это, в сущности, — немного. Это, в общем-то,- пустяк. Невеликая награда. Невысокий пьедестал. Человеку мало надо. Лишь бы дома кто-то ждал. Роберт Рождественский
Ирината: Саша Чёрный ДВА ЖЕЛАНИЯ 1 Жить на вершине голой, Писать простые сонеты... И брать от людей из дола Хлеб вино и котлеты. 2 Сжечь корабли и впереди, и сзади, Лечь на кровать, не глядя ни на что, Уснуть без снов и, любопытства ради, Проснуться лет чрез сто.
Ирината: Только что познакомилась с автором. Пока виртуально. Ведьмочке Вот и зелье кипит, и растет луна, он придет - и выпьет его до дна, перед смертью ты будешь ему - жена, а потом - заметет метель, а потом - непременно - придет другой, утомленный дорогой, тоской, пургой, ты опять промурлыкаешь "дорогой", расстилая ему постель, а потом устанет метель реветь, снег не будет от тихих шагов скрипеть, и тебе на душе - поделом и впредь - будет муторно, как в аду, и ты сядешь при свечке, достанешь нож, прямо в кровь забвенья себе нальешь, путь у ведьмы забавен и всем хорош, только выведет на беду. Ты напьешься своих же безумных чар, и когда, наконец, догорит свеча - ты летать отправишься, сгоряча, навигатор забыв найти, и ворвешься в город, как черный рой, и промчишься вихрем над головой, и, конечно, станешь совсем другой... ...встретив дерево на пути. :))) (с) Кот Басё
Ирината: Ехала сегодня из Сатирикона с "Ричарда" - и почему-то фоном шли пушкинские стихи, которые когда-то были дивным финалом эрмитажного спектакля "Уроки русского по Михаилу Жванецкому". Вот такая - АССОЦИАЦИЯ... А.С. Пушкин. Отрывки из "Путешествий Онегина" Но уж темнеет вечер синий, Пора нам в оперу скорей; Там упоительный Россини, Европы баловень — Орфей. Не внемля критике суровой, Он вечно тот же, вечно новой, Он звуки льет — они кипят, Они текут, они горят Как поцелуи молодые, Все в неге, в пламени любви, Как зашипевшего Аи Струя и брызги золотые... Но, господа, позволено ль С вином равнять do-re-mi-sol?
Александра: Я вспоминаю, сердцем посветлев, Какой я был взволнованный и юный! И пусть стихов серебряные струны Продолжат свой тоскующий напев. О том, какие это были дни! О том, какие это были ночи! Издалека, как синенький платочек, Всю жизнь со мной прощаются они... От прежних чувств остался, охладев, Спокойный свет, как отблеск лунный, Еще поют серебряные струны, Но редок стал порывистый напев. И все ж хочу я, странный человек, Сберечь, как есть, любви своей усталость, Взглянуть еще на все, что там осталось, И распрощаться... может быть, навек. Николай Рубцов
почИмучка: Театр. В фойе театра суета Прически поправляют дамы, И с важным видом господа, Листают свежие программы. И пахнет типографской краской От отпечатанных листков, Театр! Мир праздника, свободы. Буфет, в котором бутерброды, Как прежде продают с лотков.
Божена: Иосиф Бродский. * * * Шум ливня воскрешает по углам салют мимозы, гаснущей в пыли. И вечер делит сутки пополам, как ножницы восьмерку на нули - а в талии сужает циферблат, с гитарой его сходство озарив. У задержавшей на гитаре взгляд пучок волос напоминает гриф. Ее ладонь разглаживает шаль. Волос ее коснуться или плеч - и зазвучит окрепшая печаль; другого ничего мне не извлечь. Мы здесь одни. И, кроме наших глаз, прикованных друг к другу в полутьме, ничто уже не связывает нас в зарешеченной наискось тюрьме.
Ирината: Мяу! Вот черная кошка и белый кот, они по дороге идут вперед, и Ты между ними разметкой лег, чтоб не сплелись пути. У них, у кошачьих, хвосты трубой, они довольны вполне собой, идут, мурлыкая над Тобой, Ты их, дураков, прости. Им вместе еще и полвека нет, им кто-то придумал такой завет, чтоб черный на белом остался след и рядом – наоборот, они не знают, что это Ты, смешные, шелковые коты, по девять жизней им на хвосты и сала на бутерброд. Они несут на усах весну, они другим не дают уснуть, они запомнили наизусть свой каждый неверный шаг, у них глаза из живых лучей, вот кошка ничья, да и кот ничей… Храни их, Боже, от лихачей, охотников и собак. (с) Кот Басё
Мария: Ты видишь: бьет Судьба и бьет, Попробуй, выдержи,как надо, Не прост в изгибах переход И не видна вдали награда. Крутой подъем, паденье, взлет... Не успеваешь оглянуться, А между тем, так всяк идет, А с виду все едва плетутся. То не понять, то в глубине, То в мысли, сердце и в дыханьер И боль когда в чужой Судьбе... - Едва лишь трогает сознанье. Все, каждый, всякий раз, всегда В себе свое переживают, Идет незримая борьба И смотрит Бог: что побеждает7 Склоняет мыслью, чрез других, Являет сны - предупрежденъя, Подсказывает каждый миг, Остерегает от паденья. Так шаг за шагом, каждый день Идет борьба Отца за души, Но душам мыслить часто лень И страсть наживы разум глушит. И повторяет Бог Урок Настойчиво и терпеливо, Ведет и неизменно строг, И учит и следит ревниво. Ну, где же каждому понять, Что он пред Богом лишь в ответе, Не каждый хочет Бога знать, Свободным хочет быть, как ветер. А потому идет борьба За души Непреклонной Волей, А потому бьет всех Судьба Непримиримо горькой долей, И гнет, и давит, и крушит, И заставляет Бога видеть И болью в сердце говорит: Бог - есть! и в Боге надо мыслить. Пред Ним ты каждый миг, всегда, Осознавай Его присутствие, Но игнорировать нельзя Из сердца Высшее Напутствие. Он малый не отпустит грех, Заставит Болью преклоненье, Лишь Бог в тебе – всегда Успех, Будь то подъем или паденье. Обязан будешь взять Урок, Не сможешь волей отклониться, Так с каждым, в каждом, только впрок Бог бился, бьется, будет биться. Administrator/Ирината: Мария, это Ваши стихи? Редкостные рифмы!
Ирината: Булат Окуджава ДУНАЙСКАЯ ФАНТАЗИЯ Оле Как бы мне сейчас хотелось в Вилкове ...........вдруг очутиться! Там - каналы, там - гондолы, гондольеры. Очутиться, позабыться, от печалей отшутиться: ими жизнь моя отравлена без меры. Там побеленные стены и фундаменты цветные, а по стенам плющ клубится для оправы. И лежат на солнцепеке безопасные, цепные, показные, пожилые волкодавы. Там у пристани танцуют жок, а может быть, сиртаки: сыновей своих в солдаты провожают. Всё надеются: сгодятся для победы, для атаки, а не хватит - сколько надо, нарожают. Там опять для нас с тобою дебаркадер домом служит. Мы гуляем вдоль Дуная, рыбу удим. И объятья наши жарки, и над нами ангел кружит и клянется нам, что счастливы мы будем. Как бы мне сейчас хотелось очутиться в том, ........... вчерашнем, быть влюбленным и не думать о спасенье, пить вино из черных кружек, хлебом заедать ...........домашним, чтоб смеялась ты и плакала со всеми. Как бы мне сейчас хотелось ускользнуть туда, ...........в начало, к тем ребятам уходящим приобщиться. И с тобою так расстаться у дунайского причала, чтоб была еще надежда воротиться.
Мария: К сожалению автора не знаю, но нашла продолжение. Бог не прощает гордыню, поверь, И если даст самомненью свободу, Не увлекайся, то ложная дверь, Не удивляйся, здесь много народу. О, мир земной, всяк себе, для себя... И всяк намерен быть выше и круче, О, сколько их, свое эго любя, Идут надменно, но... редко везучи. Они готовы порою терять, И часто взгляд слишком строг и насмешлив, Они готовы унизить, унять, И растоптать, и лишить дух надежды... Они с гордынею мимо пройдут, Они не любят искать оправданье, Они гордыней слабейшего бьют, Гордыня знает свои лишь желанья. Они не сделают шаг, чтоб помочь, И посчитают за труд даже малое, В гордыне гонят просящего прочь И испытанье не выдержат славою. Они не знают, что каждый другой Каким бы ни был, в богатстве иль бедности, Ничем не хуже, пусть битый судьбой, И только Бог Знает, в ком больше честности, Гордыня - Зло и гордыня - мираж, Безумный путь и безумство сознания, Она - невежество, боль и кураж, И ленностъ мысли, ничтожное знание. Одно лишь качество беды влечет Его владельцу и всем в окружении И притязанье всегда на почет Не согласуется с Божием Мнением. Такой к Владыке не хочет припасть, Такой не просит, не знает раскаянье, Таким в миру управляет лишь страсть И непомерно греховны желания. Бог даст таким проявить все сполна: Повысить голос, обидеть, ударить... Гордыня вечно безумством жива И любит волей давить, волей править, Бог даст такому себя проявить, Но это будет предшествовать Боли, Гордыню будет паденьем лечить Чрез униженья, зависимость воли. И станет жизнью бросать, гнать и бить, Изменит тело и пыл поубавит И чрез таких же заставит забыть, Что им гордыня из прошлого правит. Иначе к Богу никто не придет, Никто к Отцу не придет без смиренья, А потому Сам Творец уберет Гордыней гордость, как путь к самомненью, Иначе трудно придаться Отцу, Склонить себя пред Отцом с чистой верою, Признать творенье слугою Творцу И мерить каждого Божией мерою. Administrator/Ирината: Автор этих рифмованных строк - Наталья Маркова.
Ирината: Думаю, никто не будет против, если я опять разбавлю тяжёсть строк поэтессы светлой грустью Булата Окуджавы - тем более, что позавчера был его день рождения. Вот такое замечательное стихотворение о том, что есть творчество. О том, что позволяет нам всем легко и счАстливо лететь по небу. Посвящается И.Шварцу Музыкант играл на скрипке, я в глаза ему глядел, Я не то чтоб любопытствовал - я по небу летел. Я не то чтобы от скуки, я надеялся понять, Как умеют эти руки эти звуки извлекать Из какой-то деревяшки, из каких-то бледных жил, Из какой-то там фантазии, которой он служил. А еще ведь надо в душу к нам проникнуть и поджечь. А чего с ней церемониться, чего ее беречь. Счастлив дом, где пенье скрипки наставляет нас на путь. И вселяет в нас надежду, остальное - как-нибудь. Счастлив инструмент, прижатый к угловатому плечу, По чьему благословению я по небу лечу. Счастлив тот, чей путь недолог, пальцы злы, смычок остер, Музыкант, соорудивший из души моей костер. А душа, уж это точно, ежели обожжена, Справедливей, милосерднее и праведней она.
Наталья: Л.Николаенко «Доброта» В доме добрыми делами занята, Тихо ходит по квартире доброта. Утро доброе у нас, Добрый день и добрый час. Добрый вечер, ночь добра, Было доброе вчера. И откуда, спросишь ты, В доме столько доброты, Что от этой доброты Приживаются цветы, Рыбки, ёжики, птенцы? Я тебе отвечу прямо: Это – мама, мама, мама!
Ирината: Веня Дркин Mon amour! Я любил и страдал, и всегда Ожидаю, как в платьице белом и легком фигура Как будто скользнет в мою дверь и тогда Я скажу вам: "Ma chaire, вы последняя дура..."
Мария: Я презираю в людях трусость, Когда для выгоды своей, Спасая свои волчьи шкуры, Они клевещут на друзей… Захлебываясь гнусными речами, Тебя продать, готовы за гроши… Не думая, как больно ранит слово, Оставив шрамы на душе… Я презираю в людях трусость… Кто подлость в жизни совершал, Дрожит и прячет зад свой в нору, Боясь открыто посмотреть в глаза! Автор неизвестен Administrator/Ирината: Мария, простите, это что - СТИХИ? Вы всерьез их опубликовали здесь, или потому что на форуме нет темы РЖУНИМАГУ? У нас, когда я работала в музее,ТАКОЕ обычно определялось словами другого "автора-неизвестна": "А мать-Россиюшка рожает Еще поэта-реалиста И на дорогу провожает Под пулю наглого садиста". А уж строчки: ...Когда для выгоды своей, Спасая свои волчьи шкуры, Они клевещут на друзей… ...в контексте конкретного аватара... Мария, самокритичность - это хорошо! Но как Вы резко саму себя... да прямым текстом...
Ирината: Стихотворение звучало в спектакле Театра на Таганке "Пир во время чумы" А.С.Пушкин Поедем, я готов; куда бы вы, друзья, Куда б ни вздумали, готов за вами я Повсюду следовать, надменной убегая: К подножию ль стены далекого Китая, В кипящий ли Париж, туда ли наконец, Где Тасса не поет уже ночной гребец, Где древних городов под пеплом дремлют мощи, Где кипарисные благоухают рощи, Повсюду я готов. Поедем... но, друзья, Скажите: в странствиях умрет ли страсть моя? Забуду ль гордую, мучительную деву, Или к ее ногам, ее младому гневу, Как дань привычную, любовь я принесу? — — — — — — — — — — — — —
Lotta: Я снова настоятельно призываю всех "мерцать разумами" всё-таки в соответствующей теме. Бывает, какая-то ерунда неожиданно трогает сердце или выражает что-то важное для тебя. Но только к искусству это никакого отношения не имеет (как и завуалированные намёки личного характера). Administrator/Ирината: Да уж... Тема всё-таки называется "ХОРОШИЕ стихи". Полурифмованный бред неизвестного автора здесь плохо смотрится... Кстати... зачем, если боишься заглянуть кому-то в глаза, прятать в нору "зад свой"? По логике - в подобном случае надо голову в нору запихивать. Впрочем... автор, видимо, знает, как надо поступать в подобных ситуациях.
Мария: Смерть поэта Отмщенье, государь, отмщенье! Паду к ногам твоим: Будь справедлив и накажи убийцу, Чтоб казнь его в позднейшие века Твой правый суд потомству возвестила, Чтоб видел злодеи в ней пример. Погиб Поэт! - невольник чести- Пал, оклеветанный молвой, С свинцом в груди и жаждой мести, Поникнув гордой головой!.. Не вынесла душа Поэта Позора мелочных обид, Восстал он против мнений света Один, как прежде... и убит! Убит!.. к чему теперь рыданья, Пустых похвал ненужный хор И жалкий лепет оправданья? Судьбы свершился приговор! Не вы ль сперва так злобно гнали Его свободный, смелый дар И для потехи раздували Чуть затаившийся пожар? Что ж? веселитесь... он мучений Последних вынести не мог: Угас, как светоч, дивный гений, Увял торжественный венок. Его убийца хладнокровно Навел удар... спасенья нет: Пустое сердце бьется ровно, В руке не дрогнул пистолет. И что за диво?... издалека, Подобный сотням беглецов, На ловлю счастья и чинов Заброшен к нам по воле рока; Смеясь, он дерзко презирал Земли чужой язык и нравы; Не мог щадить он нашей славы; Не мог понять в сей миг кровавый, На что' он руку поднимал!.. И он убит - и взят могилой, Как тот певец, неведомый, но милый, Добыча ревности глухой, Воспетый им с такою чудной силой, Сраженный, как и он, безжалостной рукой. Зачем от мирных нег и дружбы простодушной Вступил он в этот свет завистливый и душный Для сердца вольного и пламенных страстей? Зачем он руку дал клеветникам ничтожным, Зачем поверил он словам и ласкам ложным, Он, с юных лет постигнувший людей?... И прежний сняв венок - они венец терновый, Увитый лаврами, надели на него: Но иглы тайные сурово Язвили славное чело; Отравлены его последние мгновенья Коварным шепотом насмешливых невежд, И умер он - с напрасной жаждой мщенья, С досадой тайною обманутых надежд. Замолкли звуки чудных песен, Не раздаваться им опять: Приют певца угрюм и тесен, И на устах его печать. А вы, надменные потомки Известной подлостью прославленных отцов, Пятою рабскою поправшие обломки Игрою счастия обиженных родов! Вы, жадною толпой стоящие у трона, Свободы, Гения и Славы палачи! Таитесь вы под сению закона, Пред вами суд и правда - всё молчи! Но есть и божий суд, наперсники разврата! Есть грозный суд: он ждет; Он не доступен звону злата, И мысли, и дела он знает наперед. Тогда напрасно вы прибегнете к злословью: Оно вам не поможет вновь, И вы не смоете всей вашей черной кровью Поэта праведную кровь! М. Лермонтов, 1837
Ирината: Сегодня - замечательная дата: 196 лет 5 месяцев и 25 дней со дня рождения М.Ю. Лермонтова Большое спасибо Мария за то, что она напомнила нам всем хорошее стихотворение из школьной программы. М.Ю.Лермонтов Нет, я не Байрон, я другой, Еще неведомый избранник, Как он, гонимый миром странник, Но только с русскою душой. Я раньше начал, кончу ране, Мой ум немного совершит; В душе моей, как в океане, Надежд разбитых груз лежит. Кто может, океан угрюмый, Твои изведать тайны? Кто Толпе мои расскажет думы? Я - или бог - или никто!
Ирината: Андрей Вознесенский ЗАМЕРЛИ Заведи мне ладони за плечи, обойми, только губы дыхнут об мои, только море за спинами плещет. Наши спины, как лунные раковины, что замкнулись за нами сейчас. Мы заслушаемся, прислонясь. Мы - как формула жизни двоякая. На ветру мировых клоунад заслоняем своими плечами возникающее меж нами - как ладонями пламя хранят. Если правда, душа в каждой клеточке, свои форточки отвори. В моих порах стрижами заплещутся души пойманные твои! Все становится тайное явным. Неужели под свистопад, разомкнувши объятья, завянем - как раковины не гудят? А пока нажимай, заваруха, на скорлупы упругие спин! Это нас погружает друг в друга. Спим.
Александра: Николай Заболоцкий В ЭТОЙ РОЩЕ БЕРЕЗОВОЙ В этой роще березовой, Вдалеке от страданий и бед, Где колеблется розовый Немигающий утренний свет, Где прозрачной лавиною Льются листья с высоких ветвей,— Спой мне, иволга, песню пустынную, Песню жизни моей. Пролетев над поляною И людей увидав с высоты, Избрала деревянную Неприметную дудочку ты, Чтобы в свежести утренней, Посетив человечье жилье, Целомудренно бедной заутреней Встретить утро мое. Но ведь в жизни солдаты мы, И уже на пределах ума Содрогаются атомы, Белым вихрем взметая дома. Как безумные мельницы, Машут войны крылами вокруг. Где ж ты, иволга, леса отшельница? Что ты смолкла, мой друг?
Александра: Николай Заболоцкий СТАРАЯ АКТРИСА В позолоченной комнате стиля ампир, Где шнурками затянуты кресла, Театральной Москвы позабытый кумир И владычица наша воскресла. В затрапезе похожа она на щегла, В три погибели скорчилось тело. А ведь, Боже, какая актриса была И какими умами владела! Что-то было нездешнее в каждой черте Этой женщины, юной и стройной, И лежал на тревожной ее красоте Отпечаток Италии знойной. Ныне домик ее превратился в музей, Где жива ее прежняя слава, Где старуха подчас удивляет друзей Своевольем капризного нрава. Орденов ей и званий немало дано, И она пребывает в надежде, Что красе ее вечно сиять суждено В этом доме, как некогда прежде. Здесь картины, портреты, альбомы, венки, Здесь дыхание южных растений, И они ее образ, годам вопреки, Сохранят для иных поколений. И не важно, не важно, что в дальнем углу, В полутемном и низком подвале, Бесприютная девочка спит на полу, На тряпичном своем одеяле! Здесь у тетки-актрисы из милости ей Предоставлена нынче квартира. Здесь она выбивает ковры у дверей, Пыль и плесень стирает с ампира. И когда ее старая тетка бранит, И считает и прячет монеты,- О, с каким удивленьем ребенок глядит На прекрасные эти портреты! Разве девочка может понять до конца, Почему, поражая нам чувства, Поднимает над миром такие сердца Неразумная сила искусства!
вишенка: Игорь Григ. НАДЕЖДА знала, что умрет последней. Не ведала напастей и долгов, Не выглядела хилой или бледной, Не опасалась пьянства и врагов. Погибла СМЕЛОСТЬ, с гор сорвавшись в пропасть. ОТЧАЯНЬЕ в себя вонзило нож. Спокойно отошла в постели РОБОСТЬ, И, слава Богу, расстреляли ЛОЖЬ. КОВАРСТВО кончило в своей ловушке. А среди двух, наверно, бычьих лбов, По наговорам и наветам " в ушко" Убиты были ВЕРА и ЛЮБОВЬ. НАДЕЖДА знала, что умрет - последней. С осанкой лани, с крыльями орла Переживет толпящихся в передней... Пережила. И утром - умерла.
Божена:
Наталья: ВЕСЕННИЙ ДОЖДЬ Еще светло перед окном, В разрывы облак солнце блещет, И воробей своим крылом, В песке купаяся, трепещет. А уж от неба до земли, Качаясь, движется завеса, И будто в золотой пыли Стоит за ней опушка леса. Две капли брызнули в стекло, От лип душистым медом тянет, И что-то к саду подошло, По свежим листьям барабанит. А. Фет
Божена: Н. Гумилев. Русалка (посв. А.А. Горенко (Ахматовой)) На русалке горит ожерелье И рубины греховно-красны, Это странно-печальные сны Мирового, больного похмелья. На русалке горит ожерелье И рубины греховно-красны. У русалки мерцающий взгляд, Умирающий взгляд полуночи, Он блестит, то длинней, то короче, Когда ветры морские кричат. У русалки чарующий взгляд, У русалки печальные очи. Я люблю ее, деву-ундину, Озаренную тайной ночной, Я люблю ее взгляд заревой И горящие негой рубины... Потому что я сам из пучины, Из бездонной пучины морской.
Александра: Николай Заболоцкий Уступи мне, скворец, уголок, Посели меня в старом скворечнике. Отдаю тебе душу в залог За твои голубые подснежники. И свистит, и бормочет весна. По колено затоплены тополи. Пробуждаются клены от сна, Чтоб, как бабочки, листья захлопали. И такой на полях кавардак, И такая ручьев околесица, Что попробуй, покинув чердак, Сломя голову в рощу не броситься! Начинай серенаду, скворец! Сквозь литавры и бубны истории Ты - наш первый весенний певец Из березовой консерватории. Открывай представленье, свистун! Запрокинься головкою розовой, Разрывая сияние струн В самом горле у рощи березовой. Я и сам бы стараться горазд, Да шепнула мне бабочка-странница: "Кто бывает весною горласт, Тот без голосу к лету останется". А весна хороша, хороша! Охватило всю душу сиренями. Поднимай же скворешню, душа, Над твоими садами весенними. Поселись на высоком шесте, Полыхая по небу восторгами, Прилепись паутинкой к звезде Вместе с птичьими скороговорками. Повернись к мирозданью лицом, Голубые подснежники чествуя, С потерявшим сознанье скворцом По весенним полям путешествуя.
Кука: Город, сырость, тень и свет… Отражается в витринах Мокрый серый человек. Черный зонт его скрывает, Серый плащ в округе тает, Отдаляясь, исчезает его тень. Капля с каплей, следом след. Вот он был, и вот уж нет – Шел, растаял человек. Я не об одиночестве И не о плохой погоде. Я о любви и верности. О том, что, увы, не в моде… Крыша, дом, и ветер в спину. Я стою и мне противно, Отчего ж мне так невыносимо?… Капли с неба, капли вниз Там окно, асфальт, гранит… И не держит меня крыша… Капля с каплей, следом след. Вот он был, и вот уж нет – Был, разбился человек… Я не об одиночестве И не о плохой погоде. Я о любви и верности. О том, что, увы, не в моде…
Кука: Не осуждай,мой друг,другого… У каждого причины для поступков есть… Взлетев до трона золотого – Любой в болото может сесть… И не поймёт никто друг друга – Не испытав, проблемы на себе… Всю жизнь не упрекай супруга, Замкнувшись в собственной судьбе… Попробуй чем - либо помочь – Тому, кому дышать невмочь… А если хочешь мир исправить – Чтоб крылья от силков расправить, В себе попробуй что – то изменить… Не нужно никого винить… Ведь каждый от своих проблем страдает – Что не приемлет, то сметает
Ирината: Давид Самойлов Актрисе Тебе всегда играть всерьёз, Пусть поневоле Подбрасывает жизнь вразброс Любые роли. Хоть полстранички, хоть без слов, Хоть в пантомиме - Играть до сердца, до основ, Играть во имя. Без занавеса, и кулис, И без суфлёра, Чтоб только слёзы пролились На грудь партнёра, Чтоб лишь леса поры потерь, Поры печали Рыжеволосы, как партер, Рукоплескали. Играть везде - играть в толпе, Играть в массовке, Но для себя и по себе, Без подтасовки. И, наконец, сыграть всерьёз В той мелодраме, Где задыхаются от слёз Уже над нами.
Божена: Белла Ахмадулина. ТЕАТР В. Высоцкому Эта смерть не моя есть ущерб и зачет жизни кровно-моей, лбом упершейся в стену. Но когда свои лампы Театр возожжет и погасит - Трагедия выйдет на сцену. Вдруг не поздно сокрыться в заочность кулис? Не пойду! Спрячу голову в бархатной щели. Обреченных капризников тщетный каприз - вжаться, вжиться в укромность - вина неужели? Дайте выжить. Чрезмерен сей скорбный сюжет. Я не помню из роли ни жеста, ни слова. Но смеется суфлер, вседержатель судеб: говори: все я помню, я здесь, я готова. Говорю: я готова. Я помню. Я здесь. Сущ и слышим тот голос, что мне подыграет. Средь безумья, нет, средь слабоумья злодейств здраво мыслит один: умирающий Гамлет. Донесется вослед: не с ума ли сошед Тот, кто жизнь возлюбил да забыл про живучесть. Дай, Театр, доиграть благородный сюжет, бледноликий партер повергающий в ужас.
Ирината:
Божена: Владимир Высоцкий Баллада о любви Когда вода Всемирного потопа Вернулась вновь в границы берегов, Из пены уходящего потока На берег тихо выбралась Любовь - И растворилась в воздухе до срока, А срока было - сорок сороков... И чудаки - еще такие есть - Вдыхают полной грудью эту смесь, И ни наград не ждут, ни наказанья, - И, думая, что дышат просто так, Они внезапно попадают в такт Такого же - неровного - дыханья. Я поля влюбленным постелю - Пусть поют во сне и наяву!.. Я дышу, и значит - я люблю! Я люблю, и значит - я живу! И много будет странствий и скитаний: Страна Любви - великая страна! И с рыцарей своих - для испытаний - Все строже станет спрашивать она: Потребует разлук и расстояний, Лишит покоя, отдыха и сна... Но вспять безумцев не поворотить - Они уже согласны заплатить: Любой ценой - и жизнью бы рискнули, - Чтобы не дать порвать, чтоб сохранить Волшебную невидимую нить, Которую меж ними протянули. Я поля влюбленным постелю - Пусть поют во сне и наяву!.. Я дышу, и значит - я люблю! Я люблю, и значит - я живу! Но многих захлебнувшихся любовью Не докричишься - сколько не зови, - Им счет ведут молва и пустословье, Но этот счет замешан на крови. А мы поставим свечи в изголовье Погибших от невиданной любви... И душам их дано бродить в цветах, Их голосам дано сливаться в такт, И вечностью дышать в одно дыханье, И встретиться - со вздохом на устах - На хрупких переправах и мостах, На узких перекрестках мирозданья. Свежий ветер избранных пьянил, С ног сбивал, из мертвых воскрешал, - Потому что если не любил - Значит, и не жил, и не дышал!
Божена: Анна Ахматова ПОЗДНИЙ ОТВЕТ М. И. Цветаевой Белорученька моя, чернокнижница... Невидимка, двойник, пересмешник, Что ты прячешься в черных кустах, То забьешься в дырявый скворечник, То мелькнешь на погибших крестах, То кричишь из Маринкиной башни: "Я сегодня вернулась домой. Полюбуйтесь, родимые пашни, Что за это случилось со мной. Поглотила любимых пучина, И разрушен родительский дом". Мы с тобою сегодня, Марина, По столице полночной идем, А за нами таких миллионы, И безмолвнее шествия нет, А вокруг погребальные звоны Да московские дикие стоны Вьюги, наш заметающей след. 1940г
Александра: Редъярд Киплинг Моя соперница Зачем же в гости я хожу, Попасть на бал стараюсь? Я там как дурочка сижу, Беспечной притворяюсь. Он мой по праву, фимиам, Но только Ей и льстят: Еще бы, мне семнадцать лет, А Ей под пятьдесят. Я не могу сдержать стыда, И красит он без спроса Меня до кончиков ногтей, А то и кончик носа; Она ж, где надо, там бела И там красна, где надо: Румянец ветрен, но верна Под пятьдесят помада. Эх, мне бы цвет Ее лица, Могла б я без заботы Мурлыкать милый пустячок, А не мусолить ноты. Она острит, а я скучна, Сижу, потупя взгляд. Ну, как назло, семнадцать мне, А Ей под пятьдесят. Изящных юношей толпа Вокруг Нее теснится; Глядят влюбленно, хоть Она Им в бабушки годится. К ее коляске - не к моей - Пристроиться спешат; Все почему? Семнадцать мне, А Ей под пятьдесят. Она в седло - они за ней (Зовет их "Сердцееды"), А я скачу себе одна. С утра и до обеда Я в лучших платьях, но меня - Увы! - не пригласят. О Боже мой, ну почему Не мне под пятьдесят! Она зовет меня "мой друг", "Мой ангелок", "родная", Но я в тени, всегда в тени Из-за Нее, я знаю; Знакомит с "бывшим" со своим, А он вот-вот умрет: Еще бы, Ей нужны юнцы, А мне наоборот!.. Но не всегда ж ей быть такой! Пройдут веселья годы, Ее потянет на покой, Забудет игры, моды... Мне светит будущего луч, Я рассуждаю просто: Скорей бы мне под пятьдесят, Чтоб ей под девяносто. Перевод К. Симонова
Ирината: Небо низкое, цвета пепла, я читаю афиши бегло, что за май – из мороза в пекло, город вытоптан на земле. Все трамваи в депо – по парам, ни к чему вспоминать о старом, deja vu – колесо сансары в нами выбитой колее. Я иду – и маршрут не нужен, я тебя собираю в душу – по рисункам помад на кружках, по знакомым до слез духам… Ты мне пишешь - моя едва ли – из далеких своих Анталий, мы друг другом болеть устали и отправлены отдыхать. Мы сошли – под откос и мимо, разбирайся, кто был любимым, кто менял языки и климат, кто кого приравнял к нулю. Рядом с нами другие лица, больше это не повторится, но отчаянно будет сниться нерожденное «я люблю». Мы – наследницы Cosa nostra. Я иду вдоль реки – на мостик, в разомлевшем асфальте острым каблучком оставляя след, по ступенькам – считать проступки, город сумеречный и хрупкий… Говорят, к этой длинной юбке не хватает лишь кастаньет. Я танцую фламенко. Ветер. Две ладони сомкнуть и встретить пустоту – между ними -третьей, невозможность ее тепла… Катер спит на плече причала. Ты вернешься – начать сначала. Я давно тебя не встречала. Ты давно меня не звала. Пара быстрых шагов – и вечер, Pasо Doblе – тебе навстречу, ветер держит запястье крепче, ветер помнит: внизу –река… Я скучаю еще, конечно, – слишком больно и слишком нежно, но меняюсь так неизбежно, что приходится привыкать. (c) кот басё
Ирината: Афанасий Фет Это утро, радость эта, Эта мощь и дня и света, Этот синий свод, Этот крик и вереницы, Эти стаи, эти птицы, Этот говор вод, Эти ивы и березы, Эти капли - эти слезы, Этот пух - не лист, Эти горы, эти долы, Эти мошки, эти пчелы, Этот зык и свист, Эти зори без затменья, Этот вздох ночной селенья, Эта ночь без сна, Эта мгла и жар постели, Эта дробь и эти трели, Это всё - весна. Фото genevyeva
fabian: * * * Мой пыльный пурпур был в лоскутьях, Мой дух горел: я ждал вестей, Я жил на людных перепутьях, В толпе базарных площадей. Я подходил к тому, кто плакал, Кто ждал, как я... Поэт, оракул - Я толковал чужие сны... И в бледных бороздах ладоней Читал о тайнах глубины И муках длительных агоний. Но не чужую, а свою Судьбу искал я в снах бездомных И жадно пил от токов темных, Не причащаясь бытию. И средь ладоней неисчетных Не находил еще такой, Узор которой в знаках четных С моей бы совпадал рукой. (М. Волошин)
Божена: Сольвейг! О, Сольвейг! О, Солнечный Путь! Дай мне вздохнуть, освежить мою грудь! В темных провалах, где дышит гроза, Вижу зеленые злые глаза. Ты ли глядишь иль старуха-сова? Чьи раздаются во мраке слова? Чей ослепительный плащ на лету Путь открывает в твою высоту? Знаю - в горах распевают рога, Волей твоей зацветают луга. Дай отдохнуть на уступе скалы! Дай расколоть это зеркало мглы! Чтобы лохматые тролли, визжа, Вниз сорвались, как потоки дождя, Чтоб над омытой душой в вышине День золотой был всерадостен мне! Александр Блок
Ирината: Сегодня - день рождения Иосифа Бродского. Фрагмент (финал) из гениального "Представления" поэта. ...Входит Вечер в Настоящем, дом у чорта на куличках. Скатерть спорит с занавеской в смысле внешнего ............ убранства. Исключив сердцебиенье - этот лепет я в кавычках - ощущенье, будто вычтен Лобачевский ........... из пространства. Ропот листьев цвета денег, комариный ровный зуммер. Глаз не в силах увеличить шесть-на-девять тех, ........... кто умер, кто пророс густой травой. Впрочем, это не впервой. "От любви бывают дети. Ты теперь один на свете. Помнишь песню, что, бывало, я в потемках напевала? Это - кошка, это - мышка. Это - лагерь, это - вышка. Это - время тихой сапой убивает маму с папой".
Александра: Александр Щербина Я умею смотреть на тебя бесконечно - Как на древнюю медь и бегущую воду. Я вдыхаю твой запах, когда больше нечем Дышать. И уже ненавижу свободу. Я могу каменеть, останавливать вечность, Приникая губами к ознобу мурашек. Я могу обгонять своё время по встречной, Чтоб увидеть тебя хоть минутою раньше. Я не помню других. Я уже не играю В эти полутона отражённого света. Я почти научился любить, не сгорая, Но ещё не умею любить безответно. Я смотрю на тебя, я цепляюсь по-птичьи За последнее солнце, согретое взглядом. Я могу описать твою жизнь постранично - С того места, где мы появляемся рядом. Я не знаю ответов - ни старых, ни новых. Я храню твоё имя в названиях песен. Я кружу в исступленьи гудков телефонных - По бульварам Тверской, По булыжникам Пресни... Я умею смотреть на тебя бесконечно - Как на древнюю медь и бегущую воду. Я вдыхаю твой запах, когда больше нечем Дышать. И уже ненавижу свободу.
Божена:
Elena: "Поэзия - это, в сущности, любовное письмо, обращенное ко всему миру" (Ч. Чаплин) В моей любимой книге Чарльза Чаплина "Моя биография", американский поэт с трагической судьбой Харт Крейн, близкий друг великого комика, посвящает ему стихотворение в память о фильме "Малыш". "Чаплинеска", 1928г. Мы приспосабливаемся к миру, И рады всяческому утешенью, Какой бы ветер его ни занес В дырявые и слишком пустые карманы. Потому что все еще любим мир, Где кто-то подбирает котенка И прячет его от жестокости улиц В теплый, рваный рукав. Всем уступаем дорогу, Дурацкой улыбкой Хотим отсрочить удар кулака, Следим невинно и удивленно, Взглядом погасшим и окосевшим, На перст, что медленно целит в нас. И все же эти крушенья не больший обман, Чем танцы гибкого камыша. А наша смерть - небольшое событие. От всего уйдешь, но не от сердца, Оно не виновато, что не может жить. Играем, вынуждены глупо ухмыляться; Но мы видели луну в пустынных проулках, Что творила из свалки чашу Грааля, Наполненную весельем и смехом. И все же, сквозь шум веселья и поисков, Мы сумели расслышать котенка под лестницей - Глас вопиющего в пустыне.
Александра: Дмитрий Мережковский Люблю иль нет,- легка мне безнадежность: Пусть никогда не буду я твоим, А все-таки порой такая нежность В твоих глазах, как будто я любим. Не мною жить, не мной страдать ты будешь, И я пройду как тень от облаков; Но никогда меня ты не забудешь, И не замрет в тебе мой дальний зов. Приснилась нам неведомая радость, И знали мы во сне, что это сон… А все-таки мучительная сладость Есть для тебя и в том, что я - не он.
Александра: Маргарита Алигер Опять хожу по улицам и слышу, как сердце тяжелеет от раздумья и как невольно произносят губы еще родное, ласковое имя. Опять не то! Пока еще мы рядом, превозмогая горький непокой, твержу упрямо: он такой, как надо, такой, как ты придумала, такой. Как должен свет упасть на подоконник? Что - измениться за окном? Какое сказать ты должен слово, чтобы сердце вдруг поняло, что не того хотело. Еще ты спишь. Но резче и иначе у окон копошится полумгла. И девушка уйдет, уже не плача не понимая, как она могла. И снова дни бегут прозрачной рощей, без ручейков, мостков и переходов, и, умываясь налетевшим снегом, слепая ночь, ты снова станешь утром Я все спешу. Меня на перекрестке ударом останавливает сердце Оно как будто бы куда-то рвется. Оно как будто бы о чем-то шепчет. Его как будто бы переполняет горячая, стремительная сила. Я говорю: - Товарищи, работа...- Я говорю: - Шаги, решенья, планы...- Я говорю: - Движенья и улыбки...- Я спрашиваю: - Разве это мало? А сердце отвечает: - Очень много. Еще бы одного мне человека, чтоб губы человечьи говорили, чтоб голос человеческий звучал. Чтоб ты мне позволяла, не робея, к такому человеку приближаться и слушать за стеною гимнастерки его большое ласковое сердце. Ты очень многих очень верно любишь, но ты недосчиталась одного. Я опущу глаза и не отвечу: на миг печаль согреет мне ресницы. Но ветер их остудит. Очень прямо пойду вперед, расталкивая снег. Начальник на далекой новостройке, чекист, живущий в городе Ростове, поэт, который ходит по дорогам, смеется и выдумывает правду. Неправда, я люблю из вас кого-то, люблю до горя, до мечты, до счастья, так прямо, горячо и непреклонно, что мы найдем друг друга на земле. 1935-1955
Anja: Ничего мы тогда не знали, Нас баюкала тишина, Мы цветы полевые рвали И давали им имена. А когда мы ложились поздно, Нам казалось, что лишь для нас Загорались на небе звезды В первый раз и в последний раз. ...Пусть не все нам сразу дается, Пусть дорога жизни крута, В нас до старости остается Первозданная простота. Ни во чьей (и не в нашей) власти Ощутить порою ее, Но в минуты большого счастья Обновляется бытие, И мы вглядываемся в звезды, Точно видим их в первый раз, Точно мир лишь сегодня создан И никем не открыт до нас. И таким он кажется новым И прекрасным не по летам, Что опять, как в детстве, готовы Мы дарить имена цветам. В.Шефнер
Кука: Легко носить здоровых на руках. В их взгляде восхищенье вы найдёте. В движенье страстном бережно сожмёте, Почувствовав объятья на плечах. Легко носить красивых на руках, Пьянея от желанья и восторга. Сил хватит вам, конечно же, надолго. С красивыми вас покидает страх. Легко носить любимых на руках. Неважно, что их ноги без движенья. Уходят прочь ненужные сомненья, Когда несёте вы любимых на руках. Как важно быть любимой на земле. Тогда сомнения змеёй не лезут в душу. Тогда вы море превратите в сушу, Пробоину увидев в корабле… Как важно быть счастливой на земле. Но без любви ведь счастья не бывает. И, думаю, об этом каждый знает, Но забывает в ежедневной кутерьме. Легко носить любимых на руках…
Александра: Ника Батхен * * * Мой бог - слабак и немного циник Он носит джинсы и пьёт кагор, В его кармане всегда полтинник, А вместо плеши - всегда пробор. Он пьёт... об этом уже сказала, Он спит... а спит ли он здесь вообще? Он может в полночь прийти с вокзала, В дождевековом сыром плаще. Достать билеты - плацкарт до Тулы, Сказать езжай, у меня дела. Он знает точки любой натуры, Как кожа помнит укол стила. Я буду плакать и бить стаканы, Потом поеду... А он пока Повесит плащ, перевяжет раны И выпьет тёплого молока. Его заботы моим не пара, Ивану - Машу, кота - мышам. Горнило - горю, кошму - кошмару, И с каждым маленьким - по душам. Да, с каждым малым - ладонь к ладони, Простить и снова, простить и сно... Спрошу, как пахнут ковыль и донник, Скажи - степняцкой, скажи - весной... Дай бог покоя - на ночь глухую Дремать вполглаза, слова плести, Раз взял богиней меня - такую, То я сумею его спасти.
Божена: Луиш де Камоэнс Когда улыбкой, звуком нежных слов Мой слух, мой взор, все чувства увлекая, Вы мысль мою, мой разум, дорогая, Возносите к обители богов, Освобожден от всех земных оков, Людских богатств ничтожность презирая, Я здесь дышу благоуханьем рая, Я вдруг рассудок потерять готов. Не оскорблю Вас жалкими хвалами, Кто видел Вас, кто восхищался Вами, Тот понял всю безмерность красоты. Он согласиться вынужден без спора, Что сотворить Вас мог лишь тот, сеньора, Кто создал небо, звезды и цветы.
Ирината: Владимир Высоцкий Притча о Правде и Лжи В подражание Булату Окуджаве Нежная Правда в красивых одеждах ходила, Принарядившись для сирых, блаженных, калек, - Грубая Ложь эту Правду к себе заманила: Мол, оставайся-ка ты у меня на ночлег. И легковерная Правда спокойно уснула, Слюни пустила и разулыбалась во сне, - Грубая Ложь на себя одеяло стянула, В Правду впилась - и осталась довольна вполне. И поднялась, и скроила ей рожу бульдожью: Баба как баба, и что ее ради радеть?! - Разницы нет никакой между Правдой и Ложью, Если, конечно, и ту и другую раздеть. Выплела ловко из кос золотистые ленты И прихватила одежды, примерив на глаз; Деньги взяла, и часы, и еще документы, - Сплюнула, грязно ругнулась - и вон подалась. Только к утру обнаружила Правда пропажу - И подивилась, себя оглядев делово: Кто-то уже, раздобыв где-то черную сажу, Вымазал чистую Правду, а так - ничего. Правда смеялась, когда в нее камни бросали: "Ложь это все, и на Лжи одеянье мое..." Двое блаженных калек протокол составляли И обзывали дурными словами ее. Стервой ругали ее, и похуже чем стервой, Мазали глиной, спускали дворового пса... "Духу чтоб не было, - на километр сто первый Выселить, выслать за двадцать четыре часа!" Тот протокол заключался обидной тирадой (Кстати, навесили Правде чужие дела): Дескать, какая-то мразь называется Правдой, Ну а сама - пропилась, проспалась догола. Чистая Правда божилась, клялась и рыдала, Долго скиталась, болела, нуждалась в деньгах, - Грязная Ложь чистокровную лошадь украла - И ускакала на длинных и тонких ногах. Некий чудак и поныне за Правду воюет, - Правда, в речах его правды - на ломаный грош: "Чистая Правда со временем восторжествует, - Если проделает то же, что явная Ложь!" Часто разлив по сто семьдесят граммов на брата, Даже не знаешь, куда на ночлег попадешь. Могут раздеть, - это чистая правда, ребята, - Глядь - а штаны твои носит коварная Ложь. Глядь - на часы твои смотрит коварная Ложь. Глядь - а конем твоим правит коварная Ложь.
Джоник: я варю себе кофе с выдумкой и ванилью мы отличная пара: звонишь – я не отвечаю говоришь со мной на всех аккордах полифонии говорю с тобой на всех языках молчания я варю себе кофе – потише, мой друг, потише я могла бы тебе ответить – так каждый сможет это азбука морзе; я слышу тебя, я слышу просто слов не осталось и слёз не осталось тоже я легка, как кораблик в весенней воде бумажный я пуста, как колокол на деревянной башне я могла бы тебе ответить, так может каждый, - просто это неважно. неважно. неважно. неваневажно. © Copyright: Ракель Напрочь, 2008
Божена: Марина Цветаева Реквием Уж сколько их упало в эту бездну, Разверстую вдали! Настанет день, когда и я исчезну С поверхности земли. Застынет все, что пело и боролось, Сияло и рвалось. И зелень глаз моих, и нежный голос, И золото волос. И будет жизнь с ее насущным хлебом, С забывчивостью дня. И будет все - как будто бы под небом И не было меня! Изменчивой, как дети, в каждой мине, И так недолго злой, Любившей час, когда дрова в камине Становятся золой. Виолончель, и кавалькады в чаще, И колокол в селе... - Меня, такой живой и настоящей На ласковой земле! К вам всем - что мне, ни в чем не знавшей меры, Чужие и свои?! - Я обращаюсь с требованьем веры И с просьбой о любви. И день и ночь, и письменно и устно: За правду да и нет, За то, что мне так часто - слишком грустно И только двадцать лет, За то, что мне прямая неизбежность - Прощение обид, За всю мою безудержную нежность И слишком гордый вид, За быстроту стремительных событий, За правду, за игру... - Послушайте! - Еще меня любите За то, что я умру.
Ирината: Борис Смоленский Учебник в угол - и на пароход В июнь, в свободу, в ветер, в поцелуи И только берега, как пара хорд, Стянули неба синюю кривую.
Ирината: Иосиф Бродский ПИСЬМА РИМСКОМУ ДРУГУ Из Марциала --- Нынче ветрено и волны с перехлестом. Скоро осень, все изменится в округе. Смена красок этих трогательней, Постум, чем наряда перемены у подруги. Дева тешит до известного предела - дальше локтя не пойдешь или колена. Сколь же радостней прекрасное вне тела: ни объятье невозможно, ни измена! --- Посылаю тебе, Постум, эти книги Что в столице? Мягко стелют? Спать не жестко? Как там Цезарь? Чем он занят? Все интриги? Все интриги, вероятно, да обжорство. Я сижу в своем саду, горит светильник. Ни подруги, ни прислуги, ни знакомых. Ввместо слабых мира этого и сильных - лишь согласное гуденье насекомых. --- Здесь лежит купец из Азии, толковым был купцом он - деловит, но незаметен. Умер быстро: лихорадка. По торговым он делам сюда приплыл, а не за этим. Рядом с ним - легионер, под грубым кварцем. Он в сражениях Империю прославил. Столько раз могли убить! а умер старцем. Даже здесь не существует, Постум, правил. --- Пусть и вправду, Постум, курица не птица, но с куриными мозгами хватишь горя. Если выпало в Империи родиться, лучше жить в глухой провинции у моря. И от Цезаря далеко, и от вьюги. Лебезить не нужно, трусить, торопиться. Говоришь, что все наместники - ворюги? Но ворюга мне милей, чем кровопийца. --- Этот ливень переждать с тобой, гетера, я согласен, но давай-ка без торговли: брать сестерций с покрывающего тела все равно, что дранку требовать у кровли. Протекаю, говоришь? Но где же лужа? Чтобы лужу оставлял я, не бывало. Вот найдешь себе какого-нибудь мужа, Он и будет протекать на покрывало --- Вот и прожили мы больше половины. Как сказал мне старый раб перед таверной: "Мы, оглядываясь, видим лишь руины". Взгляд, конечно, очень варварский, но верный. Был в горах. Сейчас вожусь с большим букетом. Разыщу большой кувшин, воды налью им... Как там в Ливии, мой Постум,- или где там? Неужели до сих пор еще воюем? --- Помнишь, Постум, у наместника сестрица? Худощавая, но с полными ногами. Ты с ней спал еще... Недавно стала жрица. Жрица, Постум, и общается с богами. Приезжай, попьем вина, закусим хлебом. Или сливами. Расскажешь мне известья. Постелю тебе в саду под чистым небом и скажу, как называются созвездья. --- Скоро, Постум, друг твой, любящий сложенье, долг свой давний вычитанию заплатит. Забери из-под подушки сбереженья, там немного, но на похороны хватит. Поезжай на вороной своей кобыле в дом гетер под городскую нашу стену. Дай им цену, за которую любили, чтоб за ту же и оплакивали цену. --- Зелень лавра, доходящая до дрожи. Дверь распахнутая, пыльное оконце. Стул покинутый, оставленное ложе. Ткань, впитавшая полуденное солнце. Понт шумит за черной изгородью пиний. Чье-то судно с ветром борется у мыса. На рассохшейся скамейке - Старший Плиний. Дрозд щебечет в шевелюре кипариса.
Ирината: Аркадий Суров Мы уедем с тобою когда-то на греческий остров, Сложим дом из камней, и очаг, и поймаем козу, Назовем ее Арфа, и жить будем тихо и просто, Лишь бы крыша не очень у нас протекала в грозу. А вокруг будет море, оно будет добрым и щедрым, Я в погожие дни из него буду рыбу ловить, Так состаримся мы, нас соленые выбелят ветры, И зимою умрем, и коза нас пойдет хоронить.
Ирината: Илья Сельвинский Ах, что ни говори, а молодость прошла... Еще я женщинам привычно улыбаюсь, Еще лоснюсь пером могучего крыла, Чего-то жду еще - а в сердце хаос, хаос! Еще хочу дышать, и слушать, и смотреть; Еще могу шагнуть на радости, на муки, Но знаю: впереди, средь океана скуки, Одно лишь замечательное: смерть.
Катюша: Николай Гумилёв Сергею Маковскому Я верил, я думал, и свет мне блеснул наконец; Создав, навсегда уступил меня року Создатель; Я продан! Я больше не Божий! Ушел продавец, И с явной насмешкой глядит на меня покупатель. Летящей горою за мною несется Вчера, А Завтра меня впереди ожидает, как бездна, Иду… но когда-нибудь в Бездну сорвется Гора. Я знаю, я знаю, дорога моя бесполезна. И если я волей себе покоряю людей, И если слетает ко мне по ночам вдохновенье, И если я ведаю тайны — поэт, чародей, Властитель вселенной — тем будет страшнее паденье. И вот мне приснилось, что сердце мое не болит, Оно — колокольчик фарфоровый в желтом Китае На пагоде пестрой… висит и приветно звенит, В эмалевом небе дразня журавлиные стаи. А тихая девушка в платье из красных шелков, Где золотом вышиты осы, цветы и драконы, С поджатыми ножками смотрит без мыслей и снов, Внимательно слушая легкие, легкие звоны.
Александра: Поющий циферблат. Крылатые часы. - Скажи, который час? - Час утренней росы. Час утренней росы и птичьих голосов. Волшебные часы. Точнее нет часов. - Живя по тем часам, скажи, который час? - Тот самый заревой, когда Всевышний спас Нас, грешных, от тоски, вручив бесценный клад: Крылатые часы, поющий циферблат. Л.Миллер
Ирината: Аркадий Суров ДРУГОЙ ВИННИ ПУХ I Как-то Время пришло к Винни Пуху, и он повзрослел. Он свой лес обошел и зарыл свою книгу под дубом. Птицы в кронах кричали: "Куда ж ты собрался, пострел?", Но молчал Винни Пух, закрывая глаза нерасчесанным чубом. А за лесом лежала долина и пальцы дорог, Он пожал эти пальцы и выбрал, которые к морю, А вдогонку ему все махал и махал Пятачок, И всего впереди было вдоволь - и счастья, и горя. II А ветер дует Винни Пуху в спину, А то - в лицо, то лоб ему, как сыну, Вечернею прохладой освежит, Подошвы стерты ровно вполовину, Песок шуршит, а путь далек лежит. Пух долго шел в пыли и к морю вышел, И переплыл его, и у мальчишек, Хозяев порта и ловцов трески, Его назвали как-то "дядя Миша", И он очнулся, глянув на виски. Что ж, вот и "дядя". Ветер в спину дует, И непогода в небесах колдует, Дорога - прямо, нет дороги вспять. Закат червонным облака рисует. И кто нас ждёт? А некому нас ждать. III Посредине земли, посредине горячего вечного лета, На чужом берегу, пропуская сквозь уши чужую гортанную речь, Я вдруг вспомнил тебя, Пятачок, как кричал ты мне вслед, и порывами ветра Уносило слова твои в сторону, может быть, чтобы сберечь. Я письмо бы тебе написал, да у нас там и адреса нету, Я тебя не забыл, и надеюсь, что кто-нибудь помнит меня, Ты всегда был домашним, а я вот болтаюсь по белому свету, И забрался далеко, до вас не доскачешь, и нету деньжат на коня. Знаешь, я здесь один, а приятели - им бы поесть да напиться. Всё гогочут по-своему, некому даже про лес рассказать. Я диктую письмо в пустоту, может, слышит какая-то птица, Может, знает по-нашему, может быть, сможет тебя разыскать. IV Как, ты думаешь, живем мы тут, Винни? Все старинную толчем воду в ступе, Коротаем у окна вечер зимний, Да болтаем по утрам ложкой в супе. Что ни глянь, все бурелом да валежник. Старый лес, и что, к чертям, в нем такого? Ну орехи, ну весною подснежник, Нет, ты там счастливей нас, право слово. Про тебя мне начирикала птица, Говорит, летела долго-далеко. Будь по-твоему, решил возвратиться - Приезжай, мне тоже тут одиноко. Помнишь, ты тогда ушел, было лето. Я считал, ну через годик вернется. Тридцать лет прошло, а ты - все по свету, И твой дуб в мое окно веткой бьется. V Над Стамбулом - туман, а Европа засыпана снегом. В небо трубы дымят, и кострами зажглись пустыри. Старый доктор, закутавшись в плед, пишет длинные письма коллегам. Далеко до весны и, по звездам видать, далеко до зари. Пишет он, что отмеряно всем, без поправок по росту и весу, Мелких пакостей, крупных обид, тишины и случайных даров. Если вышел из леса, то значит вернешься когда-нибудь к лесу. По Писанию так. Возвращаются все под родительский кров. Лес обнимет тебя лопухами, закутает в травы, Сядешь ты у корней, и охватит тебя забытье. И кусты зацветут над тобой, и пахнет беленою-отравой, И останется после тебя только детское имя твое.
Божена: Владимир Высоцкий Баллада о времени Замок временем срыт и укутан, укрыт В нежный плед из зеленых побегов. Но развяжет язык молчаливый гранит, И холодное прошлое заговорит О походах, боях и победах. Время подвиги эти не стерло, Оторвать от него верхний пласт Или взять его крепче за горло, И оно свои тайны отдаст. Упадут сто замков и спадут сто оков, И сойдут сто потов целой грудой мехов, И польются легенды из сотен стихов Про турниры, осады, про вольных стрелков. Ты к знакомым мелодиям ухо готовь И гляди понимающим оком. Потому что любовь - это вечно любовь, Даже в будущем вашем далеком. Звонко лопалась сталь под напором меча, Тетива от натуги дымилась, Смерть на копьях сидела, утробно урча, В грязь валились враги, о пощаде крича, Победивщим сдаваясь на милость. Но не все, оставаясь живыми, В доброте сохраняли сердца. Защитив свое доброе имя От заведомой лжи подлеца. Хорошо, если конь закусил удила, И рука на копье поудобней легла, Хорошо, если знаешь откуда стрела, Хуже, если по-подлому, из-за угла. Как у вас там с мерзавцем? Бьют? Поделом! Ведьмы вас не пугают шабашем? Но неправда ли: зло называется злом Даже там, в светлом будущем вашем? И во веки веков и во все времена Трус, предатель всегда презираем. Враг есть враг и война все равно есть война, И темница тесна, и свобода одна, И всегда на нее уповаем. Время эти понятья не стерло, Нужно только поднять верхний пласт, И дымящейся кровью из горла Чувства вечные хлынут на нас. Ныне, присно, и во веки веков, старина, И цена есть цена, и вина есть вина, И всегда хорошо, если честь спасена, Если другом надежно прикрыта спина. Чистоту, простоту мы у древних берем, Саги, сказки из прошлого тащим, Потому что добро остается добром В прошлом, будущем и настоящем.
Татьяна: Не помню, было ли... Наум Басовский ЛЮБОВЬ В. Падает снег, и рождается стих, в каждой зенице – по ягоде... Это случайная встреча двоих в мире, расчисленном загодя. Прошлое пролито – тёмен раствор, будущее – не налито: это распахнутый их разговор в мире, застёгнутом намертво. В небе звезда, ничего не пророчь, – пусть загорится соседняя!.. Это одна милосердная ночь в мире, где нет милосердия. Февраль 1984
Александра: Фиолетовой, белой, лиловой, Ледяной, голубой, бестолковой Перед взором предстанет сирень. Летний полдень разбит на осколки, Острых листьев блестят треуголки, И, как облако, стелется тень. Сколько свежести в ветви тяжелой, Как стараются важные пчелы, Допотопная блещет краса! Но вглядись в эти вспышки и блестки: Здесь уже побывал Кончаловский, Трогал кисти и щурил глаза. Тем сильней у забора с канавкой Восхищение наше, с поправкой На тяжелый музейный букет, Нависающий в желтой плетенке Над столом, и две грозди в сторонке, И от локтя на скатерти след. Александр Кушнер
Ирината: Григорий Остер "Вредные советы" Посещайте почаще Театральный буфет. Там пирожные с кремом, С пузырьками вода. Как дрова, на тарелках Шоколадки лежат, И сквозь трубочку можно Пить молочный коктейль. Hе просите билеты Hа балкон и в партер. Пусть дадут вам билеты В театральный буфет. Уходя из театра, Унесете с собой Под трепещущим сердцем В животе бутерброд.
Lotta: Марина Цветаева Не надо ее окликать: Ей оклик - что охлест. Ей зов Твой - раною по рукоять. До самых органных низов Встревожена - творческий страх Вторжения - бойся, с высот - Все крепости на пропастях! - Пожалуй - органом вспоет. А справишься? Сталь и базальт Гора, но лавиной в лазурь На твой серафический альт Вспоет - полногласием бурь. И сбудется! - Бойся! - Из ста На сотый срываются... Чу! На оклик гортанный певца Органною бурею мщу!
GLAFIRA: Сегодня день рождения "НАШЕГО ВСЕГО" - Александра Сергеевича ПУШКИНА *** Что в имени тебе моем? Оно умрет, как шум печальный Волны, плеснувшей в берег дальный, Как звук ночной в лесу глухом. Оно на памятном листке Оставит мертвый след, подобный Узору надписи надгробной На непонятном языке. Что в нем? Забытое давно В волненьях новых и мятежных, Твоей душе не даст оно Воспоминаний чистых, нежных. Но в день печали, в тишине, Произнеси его тоскуя; Скажи: есть память обо мне, Есть в мире сердце, где живу я.. 1830
Ирината: А.С.Пушкин Глухой глухого звал к суду судьи глухого, Глухой кричал: "Моя им сведена корова!"- "Помилуй,- возопил глухой тому в ответ:- Сей пустошью владел еще покойный дед". Судья решил: "Чтоб не было разврата, Жените молодца, хоть девка виновата".
Мирра: Владимир Маяковский ЮБИЛЕЙНОЕ Александр Сергеевич, разрешите представиться. Маяковский. Дайте руку! Вот грудная клетка. Слушайте, уже не стук, а стон; тревожусь я о нем, в щенка смиренном львенке. Я никогда не знал, что столько тысяч тонн в моей позорно легкомыслой головенке. Я тащу вас. Удивляетесь, конечно? Стиснул? Больно? Извините, дорогой. У меня, да и у вас, в запасе вечность. Что нам потерять часок-другой?! Будто бы вода — давайте мчать, болтая, Будто бы весна — свободно и раскованно! В небе вон луна такая молодая, что ее без спутников и выпускать рискованно. Я теперь свободен от любви и от плакатов. Шкурой ревности медведь лежит когтист. Можно убедиться, что земля поката,— сядь на собственные ягодицы и катись! Нет, не навяжусь в меланхолишке черной, да и разговаривать не хочется ни с кем. Только жабры рифм топырит учащенно у таких, как мы, на поэтическом песке. Вред — мечта, и бесполезно грезить, надо весть служебную нуду. Но бывает — жизнь встает в другом разрезе, и большое понимаешь через ерунду. Нами лирика в штыки неоднократно атакована, ищем речи точной и нагой. Но поэзия — пресволочнейшая штуковина: существует — и ни в зуб ногой. Например вот это — говорится или блеется? Синемордое, в оранжевых усах, Навуходоносором библейцем — «Коопсах». Дайте нам стаканы! знаю способ старый в горе дуть винище, но смотрите — из выплывают Red и White Star'ы1 с ворохом разнообразных виз. Мне приятно с вами,— рад, что вы у столика. Муза это ловко за язык вас тянет. Как это у вас говаривала Ольга?.. Да не Ольга! из письма Онегина к Татьяне. — Дескать, муж у вас дурак и старый мерин, я люблю вас, будьте обязательно моя, я сейчас же утром должен быть уверен, что с вами днем увижусь я.— Было всякое: и под окном стояние, письма, тряски нервное желе. Вот когда и горевать не в состоянии — это, Александр Сергеич, много тяжелей. Айда, Маяковский! Маячь на юг! Сердце рифмами вымучь — вот и любви пришел каюк, дорогой Владим Владимыч. Нет, не старость этому имя! Тушу вперед стремя, я с удовольствием справлюсь с двоими, а разозлить — и с тремя. Говорят — я темой и-н-д-и-в-и-д-у-а-л-е-н! Entre nous..2 чтоб цензор не нацыкал. Передам вам — говорят — видали даже двух влюбленных членов ВЦИКа. Вот — пустили сплетню, тешат душу ею. Александр Сергеич, да не слушайте ж вы их! Может, я один действительно жалею, что сегодня нету вас в живых. Мне при жизни с вами сговориться б надо. Скоро вот и я умру и буду нем. После смерти нам стоять почти что рядом: вы на Пе, а я на эМ. Кто меж нами? с кем велите знаться?! Чересчур страна моя поэтами нища. Между нами — вот беда — позатесался Надсон3. Мы попросим, чтоб его куда-нибудь на Ща! А Некрасов4 Коля, сын покойного Алеши,— он и в карты, он и в стих, и так неплох на вид. Знаете его? вот он мужик хороший. Этот нам компания — пускай стоит. Что ж о современниках?! Не просчитались бы, за вас полсотни отдав. От зевоты скулы разворачивает аж! Дорогойченко, Герасимов5, Кириллов, Родов — кар он однаробразный пейзаж! Ну Есенин6. мужиковствующих свора. Смех! Коровою в перчатках лаечных. Раз послушаешь.. но это ведь из хора! Балалаечник! Надо, чтоб поэт и в жизни был мастак. Мы крепки, как спирт в полтавском штофе. Ну, а что вот Безыменский?! Так... ничего... морковный кофе. Правда, есть у нас Асеев7 Колька. Этот может. Хватка у него моя. Но ведь надо заработать сколько! Маленькая, но семья. Были б живы — стали бы по Лефу соредактор. Я бы и агитки вам доверить мог. Раз бы показал: — вот так-то, мол, и так-то... Вы б смогли — у вас хороший слог. Я дал бы вам жиркость и сукна, в рекламу б выдал гумских дам. (Я даже ямбом подсюсюкнул, чтоб только быть приятней вам.) Вам теперь пришлось бы бросить ямб картавый. Нынче наши перья — штык да зубья вил,— битвы революций посерьезнее «Полтавы», и любовь пограндиознее онегинской любви. Бойтесь пушкинистов. Старомозгий Плюшкин, перышко держа, полезет с перержавленным. — Тоже, мол, у лефов появился Пушкин8. Вот арап! а состязается — с Державиным9...— Я люблю вас, но живого, а не мумию. Навели хрестоматийный глянец. Вы по-моему при жизни — думаю — тоже бушевали. Африканец! Сукин сын Дантес! Великосветский шкода. Мы б его спросили: — А ваши кто родители? Чем вы занимались до 17-го года?— Только этого Дантеса бы и видели. Впрочем, что ж болтанье! Спиритизма вроде. Так сказать, невольник чести... пулею сражен... Их и по сегодня много ходит — всяческих охотников до наших жен. Хорошо у нас в Стране Советов. Можно жить, работать можно дружно. Только вот поэтов, к сожаленью, нету — впрочем, может, это и не нужно. Ну, пора: рассвет лучища выкалил. Как бы милиционер разыскивать не стал. На Тверском бульваре очень к вам привыкли. Ну, давайте, подсажу на пьедестал. Мне бы памятник при жизни полагается по чину. Заложил бы динамиту — ну-ка, дрызнь! Ненавижу всяческую мертвечину! Обожаю всяческую жизнь! 1924
Филифьонка: М.И.Цветаева Молодость 1 Молодость моя! Моя чужая Молодость! Мой сапожок непарный! Воспаленные глаза сужая, Так листок срывают календарный. Ничего из всей твоей добычи Не взяла задумчивая Муза. Молодость моя! - Назад не кличу- Ты была мне ношей и обузой. Ты в ночи нашептывала гребнем, Ты в ночи оттачивала стрелы. Щедростью твоей давясь, как щебнем, За чужие я грехи терпела. Скипетр тебе вернув до сроку - Что уже душе до яств и брашна! Молодость моя! Моя морока- Молодость! Мой лоскуток кумашный! 18 ноября 1921 2 Скоро уж из ласточек - в колдуньи! Молодость! Простимся накануне... Постоим с тобою на ветру! Смуглая моя! Утешь сестру! Полыхни малиновою юбкой, Молодость моя! Моя голубка Смуглая! Раззор моей души! Молодость моя! Утешь, спляши! Полосни лазоревою шалью, Шалая моя! Пошалевали Досыта с тобой! - Спляши, ошпарь! Золотце мое - прощай - янтарь! Неспроста руки твоей касаюсь, Как с любовником с тобой прощаюсь. Вырванная из грудных глубин - Молодость моя! - Иди к другим! 20 ноября 1921
Ирината: Владимир Высоцкий Корабли постоят — и ложатся на курс, Но они возвращаются сквозь непогоду... Не пройдёт и полгода — и я появлюсь, Чтобы снова уйти, чтобы снова уйти на полгода. Возвращаются все, кроме лучших друзей, Кроме самых любимых и преданных женщин. Возвращаются все, кроме тех, кто нужней. Я не верю судьбе, я не верю судьбе, а себе — ещё меньше. И мне хочется верить, что это не так, Что сжигать корабли скоро выйдет из моды. Я, конечно, вернусь — весь в друзьях и в мечтах, Я, конечно, спою — не пройдёт и полгода.
Александра: Георгий Иванов Над розовым морем вставала луна Во льду зеленела бутылка вина И томно кружились влюбленные пары Под жалобный рокот гавайской гитары. - Послушай. О как это было давно, Такое же море и то же вино. Мне кажется будто и музыка та же Послушай, послушай,- мне кажется даже. - Нет, вы ошибаетесь, друг дорогой. Мы жили тогда на планете другой И слишком устали и слишком стары Для этого вальса и этой гитары.
Филифьонка: Ночной дождь То были капли дождевые, Летящие из света в тень, По воле случая впервые Мы встретились в ненастный день. И только радуги в тумане Вокруг неярких фонарей Поведали тебе заранее О близости любви моей. Как слезы капли дождевые Светились на лице твоем, А я еще не знал, какие Безумства мы переживем. Я голос твой далекий слышу, Друг другу нам нельзя помочь. А дождь всю ночь стучит о крышу, Как и тогда стучал всю ночь. А. А. Тарковский
Божена: Лопе де Вега * * * О, женщина, услада из услад и злейшее из порождений ада. Мужчине ты и радость и награда, ты боль его и смертоносный яд. Ты добродетели цветущий сад и аспид, выползающий из сада. За доброту тебя прославить надо, за дьявольскую ложь - отправить в ад. Ты кровью нас и молоком взрастила, но есть ли в мире своенравней сила? Ты шелест крыл и злобных гарпий прыть. Тобою нежим мы сердца и раним, Тебя бы я сравнил с кровопусканьем, оно целит, но может и убить.
Елена, Киев: Не тратьте жизнь свою на тех, кто вас не ценит, На тех, кто вас не любит и не ждёт, На тех, кто без сомнений вам изменит, Кто вдруг пойдёт на "новый поворот". Не тратьте слёз своих на тех, кто их не видит, На тех, кому вы просто не нужны, На тех, кто, извинившись, вновь обидит, Кто видит жизнь с обратной стороны. Не тратьте сил своих на тех, кто вам не нужен, На пыль в глаза и благородный понт, На тех, кто дикой ревностью простужен, На тех, кто без ума в себя влюблён. Не тратьте слов своих на тех, кто их не слышит, На мелочь, не достойную обид, На тех, кто рядом с вами ровно дышит, Чьё сердце вашей болью не болит. Не тратьте жизнь свою, она не бесконечна, Цените каждый вдох, момент и час, Ведь в этом мире, пусть не безупречном, Есть тот, кто молит небо лишь о Вас!
Александра: О, долго буду я, в молчаньи ночи тайной, Коварный лепет твой, улыбку, взор случайный, Перстам послушную волос густую прядь Из мыслей изгонять и снова призывать; Дыша порывисто, один, никем не зримый, Досады и стыда румянами палимый, Искать хотя одной загадочной черты В словах, которые произносила ты; Шептать и поправлять былые выраженья Речей моих с тобой, исполненных смущенья, И в опьянении, наперекор уму, Заветным именем будить ночную тьму. Афанасий Фет
Божена: Льюис Кэролл. Алиса в зазеркалье. Бармаглот. Варкалось. Хливкие шорьки Пырялись по наве, И хрюкотали зелюки, Как мюмзики в мове. О, бойся Бармаглота, сын! Он так свирлеп и дик, А в глуше рымит исполин- Злопастый Брандашмыг! Но взял он меч, и взял он щит, Высоких полон дум. В глущобу путь его лежит Под дерево Тумтум. Он стал под дерево и ждет, И вдруг граахнул гром- Летит ужасный Бармаглот И пылкает огнем! Раз-два! Раз-два! Горит трава, Взы-взы – стрижает меч, Ува! Ува! И голова Барабардает с плеч! О светозарный мальчик мой! Ты победил в бою! О храброславленный герой, Хвалу тебе пою! Варкалось. Хливкие шорьки Пырялись по наве. И хрюкотали зелюки, Как мюмзики в мове!
Божена: Александр Саркисян * * * У разлуки женские глаза И в мольбе протянутые руки... И слова: "Родной вернись назад...", Полные отчаяния и муки. Сколько раз ты нес влюбленный бред? В зеркало души ее смотрелся? Сколько раз, в нем оставляя след, Проникал в ее живое сердце. Заставляя верить и гореть, Ждать, мечтать, любить и ненавидеть... Что пытался в нем ты разглядеть? Что в конце концов ты там увидел? Полные сокровищем мечты Для тебя остались незаметны. Лишь себя хотел увидеть ты... В этом нежном отблеске рассветном. Потому легко ты так порвал Нить, что протянулась между Вами. Потому легко ты так сказал: "Милая, останемся друзьями". И в чужих теряясь зеркалах, Носишься теперь по белу свету Все пытаясь сохранить себя В их кривых отколках и отсветах. А из снов, оставленных тобой, Силясь превозмочь всю боль разлуки, Тянется убитая любовь И в мольбе протянутые руки...
Lotta: Арсений Тарковский СНЕЖНАЯ НОЧЬ В ВЕНЕ Ты безумна, Изора, безумна и зла, Ты кому подарила свой перстень с отравой И за дверью трактирной тихонько ждала: Моцарт, пей, не тужи, смерть в союзе со славой. Ах, Изора, глаза у тебя хороши И черней твоей черной и горькой души. Смерть позорна, как страсть. Подожди, уже скоро, Ничего, он сейчас задохнется, Изора. Так лети же, снегов не касаясь стопой: Есть кому еще уши залить глухотой И глаза слепотой, есть еще голодуха, Госпитальный фонарь и сиделка-старуха.
Божена: Евгений Евтушенко * * * Всегда найдется женская рука, Чтобы она, прохладна и легка, Жалея и немножечко любя, Как брата, успокоила тебя. Всегда найдется женское плечо, Чтобы в него дышал ты горячо, Припав к нему беспутной головой, Ему доверив сон мятежный свой. Всегда найдутся женские глаза, Чтобы они, всю боль твою глуша, А если и не всю, то часть ее, Увидели страдание твое. Но есть такая женская рука, Которая особенно сладка, Когда она измученного лба Касается, как вечность и судьба. Но есть такое женское плечо, Которое неведомо за что Не на ночь, а навек тебе дано, И это понял ты давным-давно. Но есть такие женские глаза, Которые глядят всегда грустя, И это до последних твоих дней Глаза любви и совести твоей. А ты живешь себе же вопреки, И мало тебе только той руки, Того плеча и тех печальных глаз... Ты предавал их в жизни столько раз! И вот оно - возмездье - настает. "Предатель!"- дождь тебя наотмашь бьет. "Предатель!"- ветки хлещут по лицу. "Предатель!"- эхо слышится в лесу. Ты мечешься, ты мучишься, грустишь. Ты сам себе все это не простишь. И только та прозрачная рука Простит, хотя обида и тяжка, И только то усталое плечо Простит сейчас, да и простит еще, И только те печальные глаза Простят все то, чего прощать нельзя...
Божена: Пьер де Ронсар * * * Природа каждому оружие дала: Орлу - горбатый клюв и мощные крыла, Быку - его рога, коню - его копыта, У зайца - быстрый бег, гадюка ядовита, Отравлен зуб её. У рыбы - плавники, И, наконец, у льва есть когти и клыки. В мужчину мудрый ум она вселить умела, Для женщин мудрости Природа не имела И, исчерпав на нас могущество своё, Дала им красоту - не меч и не копьё. Пред женской красотой мы все бессильны стали. Она сильней богов, людей, огня и стали. Про исчерпание мудрости я чегой-то не согласна! когда как
Александра: В ящике этом разные разности: Компас, указывающий, где радости, Листик засушенный Розы Ветров, Книжка с живыми картинками снов, Гвоздь золотой от подковы Пегаса, Воздушный шар с веселящим газом, Огарок блуждающего огонька, Из хвоста кометы два волоска, Камень, который на сердце лежал, Зерно, посади его — выйдет коралл, Радуги бывшей цветной черепок, Словесного кружева цельный моток, От воздушного замка воздушный ключик, Копилка для звезд — там их несколько штучек, Королевы пчел золотая корона, Четыре пера от белой вороны, Ракушка — слушать море звезд, Солнечного зайчика хвост, Лошадка на палочке деревянной, Чтоб ускакать на ней в дальние страны, Цветов фантазии свежий букет... Может быть, ценности в этом и нет, Может быть, все это — ерунда И не пригодится вообще никогда, Но поищите, а вдруг и у вас Что-нибудь вроде есть про запас? Михаэль Энде
Ирината: Назрул Ислам Моя любовь Приходи и моей оставайся во имя любви. Изукрашу созвездьями черные косы твои, подарю золотую серьгу - молодую луну. Только ты приходи, только милым меня назови. Только ты приходи, я всегда тебя жду, я готов, приходи - я забуду безумье протекших годов, и слетит с моих пальцев на смуглую шею к тебе лебединая стая - гирлянда из белых цветов. Я сандаловый запах и лунного света поток воедино смешаю, к тебе принесу на порог. Я у радуги пестрой пурпурную краску возьму - пригодится она, чтоб окрасить ступни твоих ног. Только ты приходи, оставайся во имя любви. Приходи! Без тебя задыхаются песни мои. Только ты приходи! Для тебя - переливы зарниц. Приходи! Для тебя разольются мои соловьи.
Ирината: Михаил Щербаков Рыба Дожил. Изник в товаре. Язык на месте, а слов ничуть. Рыба в стеклянном шаре меня смущает. Не что-нибудь. Смотрит она сурово. Молчит неслышно. Блестит едва. Рыба, шепни два слова. Хотя бы, что ли, "жива, жива". Мелких, себе в убыток, набрал причастий. Вручил на чай. Свился предлинный свиток в предолгий ящик. Прости-прощай. Тщетно топчусь кругами, не возле даже, а вне всего. Рыба, взмахни руками. Минор немыслим, спугни его. Осень. Дожди. Дремота. Бездонный омут. Бессонный гнёт. Бледный на фото кто-то вот-вот очнётся и подмигнёт: помнишь кофейню в Сохо? Конечно, помню. Да толку что! Рыба, мне очень плохо. Мне даже хуже, чем только что. "След мой волною смоет", - пропел ребёнок. И след пропал. В гости? Сейчас не стоит. Явлюсь к разъезду. Скажу - проспал. Или останусь дома, с ковра не двинусь. Не та луна. Осень. Минор. Истома. Какие гости, когда волна? "Всякой по паре твари", - прочёл я как-то. Незнамо где. Рыба в стеклянном шаре - плохой помощник моей беде. Гибкий предмет улова, деталь декора, форель-плотва. Рыба, шепни два слова. Взмахни руками. Жива, жива.
Александра: Наум Коржавин ВАРИАЦИИ ИЗ НЕКРАСОВА ...Столетье промчалось. И снова, Как в тот незапамятный год - Коня на скаку остановит, В горящую избу войдет. Ей жить бы хотелось иначе, Надеть подвенечный наряд... Но кони - всё скачут и скачут. А избы - горят и горят.
Божена: Валерий Брюсов Женщине Ты - женщина, ты - книга между книг, Ты - свёрнутый, запечатлённый свиток; В его строках и дум и слов избыток, В его листах безумен каждый миг. Ты - женщина, ты - ведьмовский напиток! Он жжёт огнём, едва в уста проник; Но пьющий пламя подавляет крик И славословит бешено средь пыток. Ты - женщина, и этим ты права. От века убрана короной звездной, Ты - в наших безднах образ божества! Мы для тебя влечем ярём железный, Тебе мы служим, тверди гор дробя, И молимся - от века - на тебя!
Александра: Мирра Лохвицкая Я люблю тебя, как море любит солнечный восход, Как нарцисс, к волне склоненный,- блеск и холод сонных вод. Я люблю тебя, как звезды любят месяц золотой, Как поэт - свое созданье, вознесенное мечтой. Я люблю тебя, как пламя - однодневки-мотыльки, От любви изнемогая, изнывая от тоски. Я люблю тебя, как любит звонкий ветер камыши, Я люблю тебя всей волей, всеми струнами души. Я люблю тебя, как любят неразгаданные сны: Больше солнца, больше счастья, больше жизни и весны.
GLAFIRA: Не жалейте меня Юрий ВИЗБОР (день рождения 20 июня) В то лето шли дожди и плакала погода. Над тем, что впереди не виделось исхода. И в стареньком плаще среди людей по лужам, Как будто средь вещей, шагал я неуклюже. В то лето шли дожди и рушились надежды, Что Бог нас наградит за преданность и нежность, Что спилим эту муть - гнилые ветви сада, Что все когда-нибудь устроится как надо. В то лето шли дожди и было очень сыро, В то лето впереди лишь осень нам светила. Но пряталась одна банальная мыслишка: Грядущая весна - неначатая книжка. Не жалейте меня, не жалейте, Что теперь говорить: "Чья вина?" Вы вино по стаканам разлейте И скажите: "Привет, старина!" В кровь израненные именами, Выпьем, братцы, теперь без прикрас Мы за женщин, оставленных нами, И за женщин, оставивших нас.
Божена: Максимилиан Волошин Она В напрасных поисках за ней Я исследил земные тропы От Гималайских ступеней До древних пристаней Европы. Она забытый сон веков, В ней несвершенные надежды. Я шорох знал ее шагов И шелест чувствовал одежды. Тревожа древний сон могил, Я поднимал киркою плиты... Ее искал, ее любил В чертах Микенской Афродиты. Пред нею падал я во прах, Целуя пламенные ризы Царевны Солнца - Таиах И покрывало Моны Лизы. Под гул молитв и дальний звон Склонялся в сладостном бессилье Пред ликом восковых Мадонн На знойных улицах Севильи. И я читал ее судьбу В улыбке внутренней зачатья, В улыбке девушек в гробу, В улыбке женщин в миг объятья. Порой в чертах случайных лиц Ее улыбки пламя тлело, И кто-то звал со дна темниц, Из бездны призрачного тела. Но неизменна и не та Она сквозит за тканью зыбкой, И тихо светятся уста Неотвратимою улыбкой.
GLAFIRA: СТРОКИ В СКОБКАХ Жил-был — я. (Стоит ли об этом?) Шторм бил в мол. (Молод был и мил...) В порт плыл флот. (С выигрышным билетом жил-был я.) Помнится, что жил. Зной, дождь, гром. (Мокрые бульвары...) Ночь. Свет глаз. (Локон у плеча...) Шли всю ночь. (Листья обрывали...) «Мы», «ты», «я» нежно лепеча. Знал соль слез (Пустоту постели...) Ночь без сна (Сердце без тепла) — гас, как газ, город опустелый. (Взгляд без глаз, окна без стекла). Где ж тот снег? (Как скользили лыжи!) Где ж тот пляж? (С золотым песком!) Где тот лес? (С шепотом — «поближе».) Где тот дождь? («Вместе, босиком!») Встань. Сбрось сон. (Не смотри, не надо...) Сон не жизнь. (Снилось и забыл). Сон как мох в древних колоннадах. (Жил-был я...) Вспомнилось, что жил. Семен Кирсанов.
Божена: Николай Заболоцкий Признание Зацелована, околдована, С ветром в поле когда-то обвенчана, Вся ты словно в оковы закована, Драгоценная моя женщина! Не веселая, не печальная, Словно с темного неба сошедшая, Ты и песнь моя обручальная, И звезда моя сумашедшая. Я склонюсь над твоими коленями, Обниму их с неистовой силою, И слезами и стихотвореньями Обожгу тебя, горькую, милую. Отвори мне лицо полуночное, Дай войти в эти очи тяжелые, В эти черные брови восточные, В эти руки твои полуголые. Что прибавится - не убавится, Что не сбудется - позабудется... Отчего же ты плачешь, красавица? Или это мне только чудится?
An'ka: Устав от вечных упований, Устав от радостных пиров, Не зная страхов и желаний, Благословляем мы богов, За то, что сердце в человеке Не вечно будет трепетать, За то, что все вольются реки Когда-нибудь в морскую гладь. Алджернон Чарльз Суинбёрн.
Божена: Георгий Ходзицкий * * * Рано стареют женские губы, Женская шея и женская грудь. Рано стареют, становятся грубы. Годы прожитые не зачеркнуть. Женская шея. Бела и прекрасна. Часто лебяжьей в сравненьи под стать. Женская доля - тяжка и ужасна, Рано спешишь ты зачем-то увять. Ты увядаешь под тяжкою ношей, Вся разборождена сетью морщин. Так угасают не с жизни хорошей. Шеей ты носишь любимых мужчин. Женские губы. Вам много досталось. Рано порезала вас борозда. Слезы глотали, зубами вы рвались, Но улыбались любимым всегда. Вы мне ответьте, кто видел вас ночью? - В час когда грима на вас не видать. Эти усталые, эти пророчьи, Те, что спешим мы губами зажать. Женские, милые, сладкие губы. Нас привлекают и манят они. Вы деловые, серьезны и грубы, Таете, если мы с вами одни. Рано стареют женские губы, Женская шея и женская грудь. Но для меня будешь вечно ты люба. Нежность твою никогда не забыть.
Мирра: Арсений Тарковский ЖИЗНЬ, ЖИЗНЬ Предчувствиям не верю, и примет Я не боюсь. Ни клеветы, ни яда Я не бегу. На свете смерти нет: Бессмертны все. Бессмертно всё. Не надо Бояться смерти ни в семнадцать лет, Ни в семьдесят. Есть только явь и свет, Ни тьмы, ни смерти нет на этом свете. Мы все уже на берегу морском, И я из тех, кто выбирает сети, Когда идет бессмертье косяком.
Ирината: Я выбиваюсь из ритма одним ударом. Из сил – со второй попытки, зато надолго. Спроси меня не об этом, мой верный, старый не друг и не враг, а Кто-то иного толка. Спроси меня не об этом, и я отвечу, как много весны приходит ежевечерне. Я строю здесь пирамиду, и строить легче, когда твое имя кладется в ее сеченье. Здесь небо багрово, тропический лес огромен. Мои мегалиты теряются в буйстве красок. Я вижу огни сигнальные в звездном доме. На глыбах гранита тебе оставляю фразы. До часа отлета осталось совсем немножко. Дожди зарядили, сыро необычайно. Я сделаю кошку с лицом человека. Кошку. Чтоб ты догадался, как я по тебе скучаю. Кот Басё (с)
Александра: Ветер Севера Спой мне о доме моём, Что посмела забыть. В небо серое Мы на рассвете уйдём До Чертогов Судьбы. Лёд дробят у крыльца Кони Часа Конца В ожидании зова последней трубы.. Звонким вереском Спрячутся наши следы, И не вспомнят о них. Кто поверит нам, Рыцарям падшей звезды Из отвергнутых книг! Пусть в узоре времён Ни стихов, ни имён, Но напомнит забывшим их полуночный крик. Словом брошенным Будет разрушен покой И живое тепло. Мелким крошевом -- Мир под жестокой рукой Как цветное стекло. По веленью творцов Нам смеются в лицо. От руки неумелых умирать тяжело.. Сон безвременный В липкой глухой тишине Переписанных фраз. Ядом медленным Ложь в почерневшем вине -- Дар последним из нас! В окна бьётся рассвет. Больше времени нет... Мы достигнем Чертогов в установленный час. Тэм Гринхилл.
Ирината: Александр Блок В час, когда пьянеют нарциссы, И театр в закатном огне, В полутень последней кулисы Кто-то ходит вздыхать обо мне... Арлекин, забывший о роли? Ты, моя тихоокая лань? Ветерок, приносящий с поля Дуновений легкую дань? Я, паяц, у блестящей рампы Возникаю в открытый люк. Это бездна смотрит сквозь лампы Ненасытно-жадный паук. И, пока пьянеют нарциссы, Я кривляюсь, крутясь и звеня... Но в тени последней кулисы Кто-то плачет, жалея меня. Нежный друг с голубым туманом, Убаюкан качелью снов. Сиротливо приникший к ранам Легкоперстный запах цветов.
Филифьонка: Марина Цветаева Есть некий час - как сброшенная клажа: Когда в себе гордыню укротим. Час ученичества, он в жизни каждой Торжественно-неотвратим. Высокий час, когда, сложив оружье К ногам указанного нам - Перстом, Мы пурпур Воина на мех верблюжий Сменяем на песке морском. О этот час, на подвиг нас - как Голос Вздымающий из своеволья дней! О этот час, когда как спелый колос Мы клонимся от тяжести своей. И колос взрос, и час веселый пробил, И жерновов возжаждало зерно. Закон! Закон! Еще в земной утробе Мной вожделенное ярмо. Час ученичества! Но зрим и ведом Другой нам свет, - еще заря зажглась Благословен ему грядущий следом Ты - одиночества верховный час!
Ирината: ЕНГИБАРОВУ - ОТ ЗРИТЕЛЕЙ Владимир Высоцкий Шут был вор: он воровал минуты — Грустные минуты, тут и там, — Грим, парик, другие атрибуты Этот шут дарил другим шутам. В светлом цирке между номерами Незаметно, тихо, налегке Появлялся клоун между нами Иногда в дурацком колпаке. Зритель наш шутами избалован — Жаждет смеха он, тряхнув мошной, И кричит: “Да разве это клоун! Если клоун — должен быть смешной!” Вот и мы... Пока мы вслух ворчали: “Вышел на арену, так смеши!” — Он у нас тем временем печали Вынимал тихонько из души. Мы опять в сомненье — век двадцатый: Цирк у нас, конечно, мировой, — Клоун, правда, слишком мрачноватый — Невеселый клоун, не живой. Ну а он, как будто в воду канув, Вдруг при свете, нагло, в две руки Крал тоску из внутренних карманов Наших душ, одетых в пиджаки. Мы потом смеялись обалдело, Хлопали, ладони раздробя. Он смешного ничего не делал — Горе наше брал он на себя. Только — балагуря, тараторя, — Все грустнее становился мим: Потому что груз чужого горя По привычке он считал своим. Тяжелы печали, ощутимы — Шут сгибался в световом кольце, — Делались все горше пантомимы, И морщины глубже на лице. Но тревоги наши и невзгоды Он горстями выгребал из нас — Будто обезболивал нам роды, — А себе - защиты не припас. Мы теперь без боли хохотали, Весело по нашим временам: Ах, как нас прекрасно обокрали — Взяли то, что так мешало нам! Время! И, разбив себе колени, Уходил он, думая свое. Рыжий воцарился на арене, Да и за пределами ее. Злое наше вынес добрый гений За кулисы — вот нам и смешно. Вдруг — весь рой украденных мгновений В нем сосредоточился в одно. В сотнях тысяч ламп погасли свечи. Барабана дробь — и тишина... Слишком много он взвалил на плечи Нашего — и сломана спина. Зрители — и люди между ними — Думали: вот пьяница упал... Шут в своей последней пантомиме Заигрался — и переиграл. Он застыл — не где-то, не за морем — Возле нас, как бы прилег, устав, — Первый клоун захлебнулся горем, Просто сил своих не рассчитав. Я шагал вперед неукротимо, Но успев склониться перед ним. Этот трюк — уже не пантомима: Смерть была — царица пантомим! Этот вор, с коленей срезав путы, По ночам не угонял коней. Умер шут. Он воровал минуты — Грустные минуты у людей. Многие из нас бахвальства ради Не давались: проживем и так! Шут тогда подкрадывался сзади Тихо и бесшумно — на руках... Сгинул, канул он — как ветер сдунул! Или это шутка чудака?.. Только я колпак ему — придумал, — Этот клоун был без колпака.
Александра: Давид Самойлов ПАМЯТЬ Е.Л. Я зарастаю памятью, Как лесом зарастает пустошь. И птицы-память по утрам поют, И ветер-память по ночам гудит, Деревья-память целый день лепечут. И там, в пернатой памяти моей, Все сказки начинаются с "однажды". И в этом однократность бытия И однократность утоленья жажды. Но в памяти такая скрыта мощь, Что возвращает образы и множит... Шумит, не умолкая, память-дождь, И память-снег летит и пасть не может.
Lotta: Сергей Есенин Л.Кашиной Зеленая прическа, Девическая грудь, О тонкая березка, Что загляделась в пруд? Что шепчет тебе ветер? О чем звенит песок? Иль хочешь в косы-ветви Ты лунный гребешок? Открой, открой мне тайну Твоих древесных дум, Я полюбил печальный Твой предосенний шум. И мне в ответ березка: "О любопытный друг, Сегодня ночью звездной Здесь слезы лил пастух. Луна стелила тени, Сияли зеленя. За голые колени Он обнимал меня. И так, вдохнувши глубко, Сказал под звон ветвей: "Прощай, моя голубка, До новых журавлей".
Ирината: Юрий Левитанский Белая баллада Снегом времени нас заносит - все больше белеем. Многих и вовсе в этом снегу погребли. Один за другим приближаемся к своим юбилеям, белые, словно парусные корабли. И не трубы, не марши, не речи, не почести пышные. И не флаги расцвечиванья, не фейерверки вслед. Пятидесяти орудий залпы неслышные. Пятидесяти невидимых молний свет. И три, навсегда растянувшиеся, минуты молчанья. И вечным прощеньем пахнущая трава. ...Море Терпенья. Берег Забвенья. Бухта Отчаянья. Последней Надежды туманные острова. И снова подводные рифы и скалы опасные. И снова к глазам подступает белая мгла. Ну, что ж, наше дело такое - плывите, парусные! Может, еще и вправду земля кругла. И снова нас треплет качка осатанелая. И оста и веста попеременна прыть. ...В белом снегу, как в белом тумане, флотилия белая. Неведомо, сколько кому остается плыть. Белые хлопья вьются над нами, чайки летают. След за кормою, тоненькая полоса. В белом снегу, как в белом тумане, медленно тают попутного ветра не ждущие паруса.
Александра: Манит свежестью в утро открытая дверь, Манит воздух, еще не пропитанный пылью, Проживи этот день без потерь и поверь, Что он станет короткой, но прожитой былью. Всё, что ты совершишь, всё, что сделаешь ты, В книгу судеб незримый внесет Летописец, И когда-нибудь звёзды - все наши мечты, Нам на плечи падут из седеющей выси... Денис Майданов.
Ирината: Андрей Вознесенский Песенка травести из спектакля Театра на Таганке "Антимиры" Стоял Январь, не то Февраль, какой-то чертовый зимарь. Я помню только голосок над красным ротиком - парок и песенку "Летят вдали красивые осенебри, но если наземь упадут, их человолки загрызут..."
Ирината: Борис Смоленский Я очень люблю тебя. Значит - прощай. И нам по-хорошему надо проститься. Я буду, как рукопись, ночь сокращать, Я выкину все, что еще тяготит нас. Я очень люблю тебя. Год напролет, Под ветром меняя штормовые галсы,- Я бился о будни, как рыба об лед (Я очень люблю тебя), ............... и задыхался. И ты наблюдала (Любя? Не любя?), Какую же новую штуку я выкину? Привычка надежней - она для тебя, А я вот бродяжничать только привыкну. Пойми же сама - я настолько подрос, Чтоб жизнь понимать не умом, так боками. В коробке остался пяток папирос - Четыре строки про моря с маяками. С рассветом кончается тема. И тут Кончается всё. Расстояния выросли. И трое вечерней дорогой бредут С мешками. ..... За солнцем, .......... за счастьем, ............... за вымыслом.
Ирината: Новелла Матвеева СТРАНА ДЕЛЬФИНИЯ Набегают волны синие. Зелёные? Нет, синие. Как хамелеонов миллионы, Цвет меняя на ветру. Ласково цветёт глициния — Она нежнее инея... А где-то есть земля Дельфиния И город Кенгуру. Это далеко! Ну что же?— Я туда уеду тоже. Ах ты, боже, ты мой боже, Что там будет без меня? Пальмы без меня засохнут, Розы без меня заглохнут, Птицы без меня замолкнут — Вот что будет без меня. Да, но без меня в который раз Отплыло судно «Дикобраз». Как же я подобную беду Из памяти сотру? А вчера пришло, пришло, пришло Ко мне письмо, письмо, письмо Со штемпелем моей Дельфинии, Со штампом Кенгуру. Белые конверты с почты Рвутся, как магнолий почки, Пахнут, как жасмин, но вот что Пишет мне родня: Пальмы без меня не сохнут, Розы без меня не глохнут, Птицы без меня не молкнут... Как же это без меня? Набегают волны синие. Зелёные? Нет, синие. Набегают слезы горькие... Смахну, стряхну, сотру. Ласково цветёт глициния — Она нежнее инея... А где-то есть страна Дельфиния И город Кенгуру.
Александра: Александр Кушнер ДВА МАЛЬЧИКА Два мальчика, два тихих обормотика, ни свитера, ни плащика, ни зонтика, под дождичком на досточке качаются, а песенки у них уже кончаются. Что завтра? Понедельник или пятница? Им кажется, что долго детство тянется. Поднимется один, другой опустится. К плечу прибилась бабочка- капустница. Качаются весь день с утра и до ночи. Ни горя, ни любви, ни мелкой сволочи. Все в будущем, за морем одуванчиков . Мне кажется, что я - один из мальчиков.
Александра: Да здравствуют цвета! Гони бесцветье прочь - Душа - цветок, а не кусок замазки. Характер твой пусть пишет день и ночь Кисть жизнелюба, щедрого на краски. Пусть открывают радостно тебя. Как экскаватор, роясь среди хлама, Поднимет пласт, и брызнут, ослепя, Мозаики неведомого храма. От полдня твоего пусть черпает любой. На яркий луч - кидай лучи ответно. И если взрыв - пусть будет взрыв цветной, Черпай от боли, но не будь бесцветной! Не голубого с розовым союз - Мешай цвета, как на палитре гений. Бесцветие - легко, а яркость - тяжкий груз, Тащи его по каменным ступеням. Прожить, конечно, можно налегке, Без яркости - вот формула простая. Как сахар тает в чистом кипятке, Бесследно ты во времени растаешь. Будь разноцветной, буйствуй, но храни свои цвета, Они померкнуть могут. От солнца славы выцветут они, От страха, как от сырости, размокнут. Они капризны, что ни говори. Их тайный смысл постигнуть мы не чаем - Один во тьме, как зарево горит, Другой и на свету не различаем. И всё равно - гони бесцветье прочь! Душа - цветок, а не кусок замазки. Характер твой пусть пишет день и ночь Кисть жизнелюба, щедрого на краски! Лилиана Стефанова
Александра: Вадим Шефнер Сказка Если б стал я невидимым и крылатым, — Не искал бы наживы, пользуясь этим. Я и так считаю себя богатым, Потому что живу я на белом свете. На шестой этаж в переулке тесном Я б к окну твоему подлетал с рассветом; Если ты еще не совсем одета, От тебя отворачивался бы честно. Голубей с карниза я не сгонял бы, И, как воздух, был бы я незаметен, -- Я стихи тебе о тебе читал бы, А тебе бы казалось -- пропел их ветер. Был бы я невидимым верным другом. Если б ты в самолете летела к югу, То с кабиной вровень, сквозь гром и тучи, Я летел бы рядом, на всякий случай. А когда по бульвару легкй походкой К остановке троллейбусной ты б шагала, Я тебе подбрасывал бы находки, Чтобы ты счастливой себя считала. Я тебе подбрасывал бы подарки -- Голубые капроновые косынки, Ожерелья и серьги пластмассы яркой И живые маки в ночных росинках. 1958
hi!: Евгений Евтушенко НЕЖНОСТЬ Разве же можно, чтоб все это длилось? Это какая-то несправедливость... Где и когда это сделалось модным: "Живым - равнодушье, внимание - мертвым?" Люди сутулятся, выпивают. Люди один за другим выбывают, и произносятся для истории нежные речи о них - в крематории... Что Маяковского жизни лишило? Что револьвер ему в руки вложило? Ему бы - при всем его голосе, внешности - дать бы при жизни хоть чуточку нежности. Люди живые - они утруждают. Нежностью только за смерть награждают.
Ирината: Умер бард ЮРИЙ КУКИН ПЕСЕНКА КЛОУНА Я лицо мукою мелкой побелю, Я его покрашу яркой краской свежей, Я себя совсем, совсем переменю... - Здравствуйте, я снова на манеже! Я поставлю чувства на голову с ног: От печалей - смех, а радость - от мучений. Буду я смешней и неожиданнее снов, Буду интересней приключений. Шарик, что казался сверху голубой, Поднесу, а он - зеленый, желтый, красный... И сомненье, радость, горе и любовь Сделаю, как я, простым и ясным. Если же внезапно истинную грусть Как-нибудь случайным жестом обнаружу, Я подпрыгну вверх, и я перевернусь, И тогда опять вам буду нужен. А когда домой вернетесь поздно вы, Спор обычный, как всегда, сменив на нежность, Кто-нибудь заметит: "А ведь клоуны правы..." - Здравствуйте, я снова на манеже!
Александра: Белла Ахмадулина Я говорю вам: научитесь ждать! Еще не все! Всему дано продлиться! Безмерных продолжений благодать не зря вам обещает бред провидца: возобновит движение рука, затеявшая добрый жест привета, и мысль, невнятно тлевшая века, все ж вычислит простую суть предмета, смех округлит улыбку слабых уст, отчаянье взлелеет тень надежды, и бесполезной выгоды искусств возжаждет одичалый ум невежды... Лишь истина окажется права, в сердцах людей взойдет ее свеченье, и обретут воскресшие слова поступков драгоценное значенье.
Ирината: Анна Русс Папа ночью унес моего кота - у него аллергия на кошек Я любил кота, я кормил кота, я копил на шампунь от блошек Это был отличный, послушный кот - спал в корзинке, в лоточек какал, Только папа от шерсти его чихал, и сморкался, и горько плакал Я хотел пойти поискать кота, только папа запер все двери Он сказал, что коту все равно, с кем жить - я, конечно, ему не верю Папа спит, без кота хорошо ему, содрогается дом от храпа, Я сморкаюсь и плачу в своем углу - у меня аллергия на папу.
полная версия страницы