Форум » Архив форума » Хорошие стихи. ЧАСТЬ 11 » Ответить
Хорошие стихи. ЧАСТЬ 11
Administrator: Хорошие стихи. Часть1 Хорошие стихи. Часть 2 Хорошие стихи. Часть 3 Хорошие стихи. Часть 4 Хорошие стихи. Часть 5 Хорошие стихи. Часть 6 Хорошие стихи. Часть 7 Хорошие стихи. Часть 8 Хорошие стихи. Часть 9 Хорошие стихи. Часть 10 Одна из самых популярных из тем форума в очередной раз начата "с нуля". А снова повторяю прежний текст... заменяя только текст стихов Гумилева: Есть темы, который из-за обилия в них информации "закрываются" на этом форуме стремительно... Например, Хорошие стихи. Ибо хорошей поэзии - российской и зарубежной, классической и современной - много. И мы находим в ее строчках созвучие нашим настроениям... Уже традиционно новую/старую темку начинаю со стихов Николая Гумилева. Однообразные мелькают Все с той же болью дни мои, Как будто розы опадают И умирают соловьи. Но и она печальна тоже, Мне приказавшая любовь, И под ее атласной кожей Бежит отравленная кровь. И если я живу на свете, То лишь из-за одной мечты: Мы оба, как слепые дети, Пойдем на горные хребты, Туда, где бродят только козы, В мир самых белых облаков, Искать увянувшие розы И слушать мертвых соловьев. (июль 1917)
Божена: Белла Ахмадулина. ТЕАТР В. Высоцкому Эта смерть не моя есть ущерб и зачет жизни кровно-моей, лбом упершейся в стену. Но когда свои лампы Театр возожжет и погасит - Трагедия выйдет на сцену. Вдруг не поздно сокрыться в заочность кулис? Не пойду! Спрячу голову в бархатной щели. Обреченных капризников тщетный каприз - вжаться, вжиться в укромность - вина неужели? Дайте выжить. Чрезмерен сей скорбный сюжет. Я не помню из роли ни жеста, ни слова. Но смеется суфлер, вседержатель судеб: говори: все я помню, я здесь, я готова. Говорю: я готова. Я помню. Я здесь. Сущ и слышим тот голос, что мне подыграет. Средь безумья, нет, средь слабоумья злодейств здраво мыслит один: умирающий Гамлет. Донесется вослед: не с ума ли сошед Тот, кто жизнь возлюбил да забыл про живучесть. Дай, Театр, доиграть благородный сюжет, бледноликий партер повергающий в ужас.
Ирината:
Божена: Владимир Высоцкий Баллада о любви Когда вода Всемирного потопа Вернулась вновь в границы берегов, Из пены уходящего потока На берег тихо выбралась Любовь - И растворилась в воздухе до срока, А срока было - сорок сороков... И чудаки - еще такие есть - Вдыхают полной грудью эту смесь, И ни наград не ждут, ни наказанья, - И, думая, что дышат просто так, Они внезапно попадают в такт Такого же - неровного - дыханья. Я поля влюбленным постелю - Пусть поют во сне и наяву!.. Я дышу, и значит - я люблю! Я люблю, и значит - я живу! И много будет странствий и скитаний: Страна Любви - великая страна! И с рыцарей своих - для испытаний - Все строже станет спрашивать она: Потребует разлук и расстояний, Лишит покоя, отдыха и сна... Но вспять безумцев не поворотить - Они уже согласны заплатить: Любой ценой - и жизнью бы рискнули, - Чтобы не дать порвать, чтоб сохранить Волшебную невидимую нить, Которую меж ними протянули. Я поля влюбленным постелю - Пусть поют во сне и наяву!.. Я дышу, и значит - я люблю! Я люблю, и значит - я живу! Но многих захлебнувшихся любовью Не докричишься - сколько не зови, - Им счет ведут молва и пустословье, Но этот счет замешан на крови. А мы поставим свечи в изголовье Погибших от невиданной любви... И душам их дано бродить в цветах, Их голосам дано сливаться в такт, И вечностью дышать в одно дыханье, И встретиться - со вздохом на устах - На хрупких переправах и мостах, На узких перекрестках мирозданья. Свежий ветер избранных пьянил, С ног сбивал, из мертвых воскрешал, - Потому что если не любил - Значит, и не жил, и не дышал!
Божена: Анна Ахматова ПОЗДНИЙ ОТВЕТ М. И. Цветаевой Белорученька моя, чернокнижница... Невидимка, двойник, пересмешник, Что ты прячешься в черных кустах, То забьешься в дырявый скворечник, То мелькнешь на погибших крестах, То кричишь из Маринкиной башни: "Я сегодня вернулась домой. Полюбуйтесь, родимые пашни, Что за это случилось со мной. Поглотила любимых пучина, И разрушен родительский дом". Мы с тобою сегодня, Марина, По столице полночной идем, А за нами таких миллионы, И безмолвнее шествия нет, А вокруг погребальные звоны Да московские дикие стоны Вьюги, наш заметающей след. 1940г
Александра: Редъярд Киплинг Моя соперница Зачем же в гости я хожу, Попасть на бал стараюсь? Я там как дурочка сижу, Беспечной притворяюсь. Он мой по праву, фимиам, Но только Ей и льстят: Еще бы, мне семнадцать лет, А Ей под пятьдесят. Я не могу сдержать стыда, И красит он без спроса Меня до кончиков ногтей, А то и кончик носа; Она ж, где надо, там бела И там красна, где надо: Румянец ветрен, но верна Под пятьдесят помада. Эх, мне бы цвет Ее лица, Могла б я без заботы Мурлыкать милый пустячок, А не мусолить ноты. Она острит, а я скучна, Сижу, потупя взгляд. Ну, как назло, семнадцать мне, А Ей под пятьдесят. Изящных юношей толпа Вокруг Нее теснится; Глядят влюбленно, хоть Она Им в бабушки годится. К ее коляске - не к моей - Пристроиться спешат; Все почему? Семнадцать мне, А Ей под пятьдесят. Она в седло - они за ней (Зовет их "Сердцееды"), А я скачу себе одна. С утра и до обеда Я в лучших платьях, но меня - Увы! - не пригласят. О Боже мой, ну почему Не мне под пятьдесят! Она зовет меня "мой друг", "Мой ангелок", "родная", Но я в тени, всегда в тени Из-за Нее, я знаю; Знакомит с "бывшим" со своим, А он вот-вот умрет: Еще бы, Ей нужны юнцы, А мне наоборот!.. Но не всегда ж ей быть такой! Пройдут веселья годы, Ее потянет на покой, Забудет игры, моды... Мне светит будущего луч, Я рассуждаю просто: Скорей бы мне под пятьдесят, Чтоб ей под девяносто. Перевод К. Симонова
Ирината: Небо низкое, цвета пепла, я читаю афиши бегло, что за май – из мороза в пекло, город вытоптан на земле. Все трамваи в депо – по парам, ни к чему вспоминать о старом, deja vu – колесо сансары в нами выбитой колее. Я иду – и маршрут не нужен, я тебя собираю в душу – по рисункам помад на кружках, по знакомым до слез духам… Ты мне пишешь - моя едва ли – из далеких своих Анталий, мы друг другом болеть устали и отправлены отдыхать. Мы сошли – под откос и мимо, разбирайся, кто был любимым, кто менял языки и климат, кто кого приравнял к нулю. Рядом с нами другие лица, больше это не повторится, но отчаянно будет сниться нерожденное «я люблю». Мы – наследницы Cosa nostra. Я иду вдоль реки – на мостик, в разомлевшем асфальте острым каблучком оставляя след, по ступенькам – считать проступки, город сумеречный и хрупкий… Говорят, к этой длинной юбке не хватает лишь кастаньет. Я танцую фламенко. Ветер. Две ладони сомкнуть и встретить пустоту – между ними -третьей, невозможность ее тепла… Катер спит на плече причала. Ты вернешься – начать сначала. Я давно тебя не встречала. Ты давно меня не звала. Пара быстрых шагов – и вечер, Pasо Doblе – тебе навстречу, ветер держит запястье крепче, ветер помнит: внизу –река… Я скучаю еще, конечно, – слишком больно и слишком нежно, но меняюсь так неизбежно, что приходится привыкать. (c) кот басё
Ирината: Афанасий Фет Это утро, радость эта, Эта мощь и дня и света, Этот синий свод, Этот крик и вереницы, Эти стаи, эти птицы, Этот говор вод, Эти ивы и березы, Эти капли - эти слезы, Этот пух - не лист, Эти горы, эти долы, Эти мошки, эти пчелы, Этот зык и свист, Эти зори без затменья, Этот вздох ночной селенья, Эта ночь без сна, Эта мгла и жар постели, Эта дробь и эти трели, Это всё - весна. Фото genevyeva
fabian: * * * Мой пыльный пурпур был в лоскутьях, Мой дух горел: я ждал вестей, Я жил на людных перепутьях, В толпе базарных площадей. Я подходил к тому, кто плакал, Кто ждал, как я... Поэт, оракул - Я толковал чужие сны... И в бледных бороздах ладоней Читал о тайнах глубины И муках длительных агоний. Но не чужую, а свою Судьбу искал я в снах бездомных И жадно пил от токов темных, Не причащаясь бытию. И средь ладоней неисчетных Не находил еще такой, Узор которой в знаках четных С моей бы совпадал рукой. (М. Волошин)
Божена: Сольвейг! О, Сольвейг! О, Солнечный Путь! Дай мне вздохнуть, освежить мою грудь! В темных провалах, где дышит гроза, Вижу зеленые злые глаза. Ты ли глядишь иль старуха-сова? Чьи раздаются во мраке слова? Чей ослепительный плащ на лету Путь открывает в твою высоту? Знаю - в горах распевают рога, Волей твоей зацветают луга. Дай отдохнуть на уступе скалы! Дай расколоть это зеркало мглы! Чтобы лохматые тролли, визжа, Вниз сорвались, как потоки дождя, Чтоб над омытой душой в вышине День золотой был всерадостен мне! Александр Блок
Ирината: Сегодня - день рождения Иосифа Бродского. Фрагмент (финал) из гениального "Представления" поэта. ...Входит Вечер в Настоящем, дом у чорта на куличках. Скатерть спорит с занавеской в смысле внешнего ............ убранства. Исключив сердцебиенье - этот лепет я в кавычках - ощущенье, будто вычтен Лобачевский ........... из пространства. Ропот листьев цвета денег, комариный ровный зуммер. Глаз не в силах увеличить шесть-на-девять тех, ........... кто умер, кто пророс густой травой. Впрочем, это не впервой. "От любви бывают дети. Ты теперь один на свете. Помнишь песню, что, бывало, я в потемках напевала? Это - кошка, это - мышка. Это - лагерь, это - вышка. Это - время тихой сапой убивает маму с папой".
Александра: Александр Щербина Я умею смотреть на тебя бесконечно - Как на древнюю медь и бегущую воду. Я вдыхаю твой запах, когда больше нечем Дышать. И уже ненавижу свободу. Я могу каменеть, останавливать вечность, Приникая губами к ознобу мурашек. Я могу обгонять своё время по встречной, Чтоб увидеть тебя хоть минутою раньше. Я не помню других. Я уже не играю В эти полутона отражённого света. Я почти научился любить, не сгорая, Но ещё не умею любить безответно. Я смотрю на тебя, я цепляюсь по-птичьи За последнее солнце, согретое взглядом. Я могу описать твою жизнь постранично - С того места, где мы появляемся рядом. Я не знаю ответов - ни старых, ни новых. Я храню твоё имя в названиях песен. Я кружу в исступленьи гудков телефонных - По бульварам Тверской, По булыжникам Пресни... Я умею смотреть на тебя бесконечно - Как на древнюю медь и бегущую воду. Я вдыхаю твой запах, когда больше нечем Дышать. И уже ненавижу свободу.
Божена:
Elena: "Поэзия - это, в сущности, любовное письмо, обращенное ко всему миру" (Ч. Чаплин) В моей любимой книге Чарльза Чаплина "Моя биография", американский поэт с трагической судьбой Харт Крейн, близкий друг великого комика, посвящает ему стихотворение в память о фильме "Малыш". "Чаплинеска", 1928г. Мы приспосабливаемся к миру, И рады всяческому утешенью, Какой бы ветер его ни занес В дырявые и слишком пустые карманы. Потому что все еще любим мир, Где кто-то подбирает котенка И прячет его от жестокости улиц В теплый, рваный рукав. Всем уступаем дорогу, Дурацкой улыбкой Хотим отсрочить удар кулака, Следим невинно и удивленно, Взглядом погасшим и окосевшим, На перст, что медленно целит в нас. И все же эти крушенья не больший обман, Чем танцы гибкого камыша. А наша смерть - небольшое событие. От всего уйдешь, но не от сердца, Оно не виновато, что не может жить. Играем, вынуждены глупо ухмыляться; Но мы видели луну в пустынных проулках, Что творила из свалки чашу Грааля, Наполненную весельем и смехом. И все же, сквозь шум веселья и поисков, Мы сумели расслышать котенка под лестницей - Глас вопиющего в пустыне.
Александра: Дмитрий Мережковский Люблю иль нет,- легка мне безнадежность: Пусть никогда не буду я твоим, А все-таки порой такая нежность В твоих глазах, как будто я любим. Не мною жить, не мной страдать ты будешь, И я пройду как тень от облаков; Но никогда меня ты не забудешь, И не замрет в тебе мой дальний зов. Приснилась нам неведомая радость, И знали мы во сне, что это сон… А все-таки мучительная сладость Есть для тебя и в том, что я - не он.
Александра: Маргарита Алигер Опять хожу по улицам и слышу, как сердце тяжелеет от раздумья и как невольно произносят губы еще родное, ласковое имя. Опять не то! Пока еще мы рядом, превозмогая горький непокой, твержу упрямо: он такой, как надо, такой, как ты придумала, такой. Как должен свет упасть на подоконник? Что - измениться за окном? Какое сказать ты должен слово, чтобы сердце вдруг поняло, что не того хотело. Еще ты спишь. Но резче и иначе у окон копошится полумгла. И девушка уйдет, уже не плача не понимая, как она могла. И снова дни бегут прозрачной рощей, без ручейков, мостков и переходов, и, умываясь налетевшим снегом, слепая ночь, ты снова станешь утром Я все спешу. Меня на перекрестке ударом останавливает сердце Оно как будто бы куда-то рвется. Оно как будто бы о чем-то шепчет. Его как будто бы переполняет горячая, стремительная сила. Я говорю: - Товарищи, работа...- Я говорю: - Шаги, решенья, планы...- Я говорю: - Движенья и улыбки...- Я спрашиваю: - Разве это мало? А сердце отвечает: - Очень много. Еще бы одного мне человека, чтоб губы человечьи говорили, чтоб голос человеческий звучал. Чтоб ты мне позволяла, не робея, к такому человеку приближаться и слушать за стеною гимнастерки его большое ласковое сердце. Ты очень многих очень верно любишь, но ты недосчиталась одного. Я опущу глаза и не отвечу: на миг печаль согреет мне ресницы. Но ветер их остудит. Очень прямо пойду вперед, расталкивая снег. Начальник на далекой новостройке, чекист, живущий в городе Ростове, поэт, который ходит по дорогам, смеется и выдумывает правду. Неправда, я люблю из вас кого-то, люблю до горя, до мечты, до счастья, так прямо, горячо и непреклонно, что мы найдем друг друга на земле. 1935-1955
Anja: Ничего мы тогда не знали, Нас баюкала тишина, Мы цветы полевые рвали И давали им имена. А когда мы ложились поздно, Нам казалось, что лишь для нас Загорались на небе звезды В первый раз и в последний раз. ...Пусть не все нам сразу дается, Пусть дорога жизни крута, В нас до старости остается Первозданная простота. Ни во чьей (и не в нашей) власти Ощутить порою ее, Но в минуты большого счастья Обновляется бытие, И мы вглядываемся в звезды, Точно видим их в первый раз, Точно мир лишь сегодня создан И никем не открыт до нас. И таким он кажется новым И прекрасным не по летам, Что опять, как в детстве, готовы Мы дарить имена цветам. В.Шефнер
Кука: Легко носить здоровых на руках. В их взгляде восхищенье вы найдёте. В движенье страстном бережно сожмёте, Почувствовав объятья на плечах. Легко носить красивых на руках, Пьянея от желанья и восторга. Сил хватит вам, конечно же, надолго. С красивыми вас покидает страх. Легко носить любимых на руках. Неважно, что их ноги без движенья. Уходят прочь ненужные сомненья, Когда несёте вы любимых на руках. Как важно быть любимой на земле. Тогда сомнения змеёй не лезут в душу. Тогда вы море превратите в сушу, Пробоину увидев в корабле… Как важно быть счастливой на земле. Но без любви ведь счастья не бывает. И, думаю, об этом каждый знает, Но забывает в ежедневной кутерьме. Легко носить любимых на руках…
Александра: Ника Батхен * * * Мой бог - слабак и немного циник Он носит джинсы и пьёт кагор, В его кармане всегда полтинник, А вместо плеши - всегда пробор. Он пьёт... об этом уже сказала, Он спит... а спит ли он здесь вообще? Он может в полночь прийти с вокзала, В дождевековом сыром плаще. Достать билеты - плацкарт до Тулы, Сказать езжай, у меня дела. Он знает точки любой натуры, Как кожа помнит укол стила. Я буду плакать и бить стаканы, Потом поеду... А он пока Повесит плащ, перевяжет раны И выпьет тёплого молока. Его заботы моим не пара, Ивану - Машу, кота - мышам. Горнило - горю, кошму - кошмару, И с каждым маленьким - по душам. Да, с каждым малым - ладонь к ладони, Простить и снова, простить и сно... Спрошу, как пахнут ковыль и донник, Скажи - степняцкой, скажи - весной... Дай бог покоя - на ночь глухую Дремать вполглаза, слова плести, Раз взял богиней меня - такую, То я сумею его спасти.
Божена: Луиш де Камоэнс Когда улыбкой, звуком нежных слов Мой слух, мой взор, все чувства увлекая, Вы мысль мою, мой разум, дорогая, Возносите к обители богов, Освобожден от всех земных оков, Людских богатств ничтожность презирая, Я здесь дышу благоуханьем рая, Я вдруг рассудок потерять готов. Не оскорблю Вас жалкими хвалами, Кто видел Вас, кто восхищался Вами, Тот понял всю безмерность красоты. Он согласиться вынужден без спора, Что сотворить Вас мог лишь тот, сеньора, Кто создал небо, звезды и цветы.
Ирината: Владимир Высоцкий Притча о Правде и Лжи В подражание Булату Окуджаве Нежная Правда в красивых одеждах ходила, Принарядившись для сирых, блаженных, калек, - Грубая Ложь эту Правду к себе заманила: Мол, оставайся-ка ты у меня на ночлег. И легковерная Правда спокойно уснула, Слюни пустила и разулыбалась во сне, - Грубая Ложь на себя одеяло стянула, В Правду впилась - и осталась довольна вполне. И поднялась, и скроила ей рожу бульдожью: Баба как баба, и что ее ради радеть?! - Разницы нет никакой между Правдой и Ложью, Если, конечно, и ту и другую раздеть. Выплела ловко из кос золотистые ленты И прихватила одежды, примерив на глаз; Деньги взяла, и часы, и еще документы, - Сплюнула, грязно ругнулась - и вон подалась. Только к утру обнаружила Правда пропажу - И подивилась, себя оглядев делово: Кто-то уже, раздобыв где-то черную сажу, Вымазал чистую Правду, а так - ничего. Правда смеялась, когда в нее камни бросали: "Ложь это все, и на Лжи одеянье мое..." Двое блаженных калек протокол составляли И обзывали дурными словами ее. Стервой ругали ее, и похуже чем стервой, Мазали глиной, спускали дворового пса... "Духу чтоб не было, - на километр сто первый Выселить, выслать за двадцать четыре часа!" Тот протокол заключался обидной тирадой (Кстати, навесили Правде чужие дела): Дескать, какая-то мразь называется Правдой, Ну а сама - пропилась, проспалась догола. Чистая Правда божилась, клялась и рыдала, Долго скиталась, болела, нуждалась в деньгах, - Грязная Ложь чистокровную лошадь украла - И ускакала на длинных и тонких ногах. Некий чудак и поныне за Правду воюет, - Правда, в речах его правды - на ломаный грош: "Чистая Правда со временем восторжествует, - Если проделает то же, что явная Ложь!" Часто разлив по сто семьдесят граммов на брата, Даже не знаешь, куда на ночлег попадешь. Могут раздеть, - это чистая правда, ребята, - Глядь - а штаны твои носит коварная Ложь. Глядь - на часы твои смотрит коварная Ложь. Глядь - а конем твоим правит коварная Ложь.
полная версия страницы