Форум » Архив форума » Хорошие стихи. ЧАСТЬ 11 » Ответить
Хорошие стихи. ЧАСТЬ 11
Administrator: Хорошие стихи. Часть1 Хорошие стихи. Часть 2 Хорошие стихи. Часть 3 Хорошие стихи. Часть 4 Хорошие стихи. Часть 5 Хорошие стихи. Часть 6 Хорошие стихи. Часть 7 Хорошие стихи. Часть 8 Хорошие стихи. Часть 9 Хорошие стихи. Часть 10 Одна из самых популярных из тем форума в очередной раз начата "с нуля". А снова повторяю прежний текст... заменяя только текст стихов Гумилева: Есть темы, который из-за обилия в них информации "закрываются" на этом форуме стремительно... Например, Хорошие стихи. Ибо хорошей поэзии - российской и зарубежной, классической и современной - много. И мы находим в ее строчках созвучие нашим настроениям... Уже традиционно новую/старую темку начинаю со стихов Николая Гумилева. Однообразные мелькают Все с той же болью дни мои, Как будто розы опадают И умирают соловьи. Но и она печальна тоже, Мне приказавшая любовь, И под ее атласной кожей Бежит отравленная кровь. И если я живу на свете, То лишь из-за одной мечты: Мы оба, как слепые дети, Пойдем на горные хребты, Туда, где бродят только козы, В мир самых белых облаков, Искать увянувшие розы И слушать мертвых соловьев. (июль 1917)
Филифьонка: Ночной дождь То были капли дождевые, Летящие из света в тень, По воле случая впервые Мы встретились в ненастный день. И только радуги в тумане Вокруг неярких фонарей Поведали тебе заранее О близости любви моей. Как слезы капли дождевые Светились на лице твоем, А я еще не знал, какие Безумства мы переживем. Я голос твой далекий слышу, Друг другу нам нельзя помочь. А дождь всю ночь стучит о крышу, Как и тогда стучал всю ночь. А. А. Тарковский
Божена: Лопе де Вега * * * О, женщина, услада из услад и злейшее из порождений ада. Мужчине ты и радость и награда, ты боль его и смертоносный яд. Ты добродетели цветущий сад и аспид, выползающий из сада. За доброту тебя прославить надо, за дьявольскую ложь - отправить в ад. Ты кровью нас и молоком взрастила, но есть ли в мире своенравней сила? Ты шелест крыл и злобных гарпий прыть. Тобою нежим мы сердца и раним, Тебя бы я сравнил с кровопусканьем, оно целит, но может и убить.
Елена, Киев: Не тратьте жизнь свою на тех, кто вас не ценит, На тех, кто вас не любит и не ждёт, На тех, кто без сомнений вам изменит, Кто вдруг пойдёт на "новый поворот". Не тратьте слёз своих на тех, кто их не видит, На тех, кому вы просто не нужны, На тех, кто, извинившись, вновь обидит, Кто видит жизнь с обратной стороны. Не тратьте сил своих на тех, кто вам не нужен, На пыль в глаза и благородный понт, На тех, кто дикой ревностью простужен, На тех, кто без ума в себя влюблён. Не тратьте слов своих на тех, кто их не слышит, На мелочь, не достойную обид, На тех, кто рядом с вами ровно дышит, Чьё сердце вашей болью не болит. Не тратьте жизнь свою, она не бесконечна, Цените каждый вдох, момент и час, Ведь в этом мире, пусть не безупречном, Есть тот, кто молит небо лишь о Вас!
Александра: О, долго буду я, в молчаньи ночи тайной, Коварный лепет твой, улыбку, взор случайный, Перстам послушную волос густую прядь Из мыслей изгонять и снова призывать; Дыша порывисто, один, никем не зримый, Досады и стыда румянами палимый, Искать хотя одной загадочной черты В словах, которые произносила ты; Шептать и поправлять былые выраженья Речей моих с тобой, исполненных смущенья, И в опьянении, наперекор уму, Заветным именем будить ночную тьму. Афанасий Фет
Божена: Льюис Кэролл. Алиса в зазеркалье. Бармаглот. Варкалось. Хливкие шорьки Пырялись по наве, И хрюкотали зелюки, Как мюмзики в мове. О, бойся Бармаглота, сын! Он так свирлеп и дик, А в глуше рымит исполин- Злопастый Брандашмыг! Но взял он меч, и взял он щит, Высоких полон дум. В глущобу путь его лежит Под дерево Тумтум. Он стал под дерево и ждет, И вдруг граахнул гром- Летит ужасный Бармаглот И пылкает огнем! Раз-два! Раз-два! Горит трава, Взы-взы – стрижает меч, Ува! Ува! И голова Барабардает с плеч! О светозарный мальчик мой! Ты победил в бою! О храброславленный герой, Хвалу тебе пою! Варкалось. Хливкие шорьки Пырялись по наве. И хрюкотали зелюки, Как мюмзики в мове!
Божена: Александр Саркисян * * * У разлуки женские глаза И в мольбе протянутые руки... И слова: "Родной вернись назад...", Полные отчаяния и муки. Сколько раз ты нес влюбленный бред? В зеркало души ее смотрелся? Сколько раз, в нем оставляя след, Проникал в ее живое сердце. Заставляя верить и гореть, Ждать, мечтать, любить и ненавидеть... Что пытался в нем ты разглядеть? Что в конце концов ты там увидел? Полные сокровищем мечты Для тебя остались незаметны. Лишь себя хотел увидеть ты... В этом нежном отблеске рассветном. Потому легко ты так порвал Нить, что протянулась между Вами. Потому легко ты так сказал: "Милая, останемся друзьями". И в чужих теряясь зеркалах, Носишься теперь по белу свету Все пытаясь сохранить себя В их кривых отколках и отсветах. А из снов, оставленных тобой, Силясь превозмочь всю боль разлуки, Тянется убитая любовь И в мольбе протянутые руки...
Lotta: Арсений Тарковский СНЕЖНАЯ НОЧЬ В ВЕНЕ Ты безумна, Изора, безумна и зла, Ты кому подарила свой перстень с отравой И за дверью трактирной тихонько ждала: Моцарт, пей, не тужи, смерть в союзе со славой. Ах, Изора, глаза у тебя хороши И черней твоей черной и горькой души. Смерть позорна, как страсть. Подожди, уже скоро, Ничего, он сейчас задохнется, Изора. Так лети же, снегов не касаясь стопой: Есть кому еще уши залить глухотой И глаза слепотой, есть еще голодуха, Госпитальный фонарь и сиделка-старуха.
Божена: Евгений Евтушенко * * * Всегда найдется женская рука, Чтобы она, прохладна и легка, Жалея и немножечко любя, Как брата, успокоила тебя. Всегда найдется женское плечо, Чтобы в него дышал ты горячо, Припав к нему беспутной головой, Ему доверив сон мятежный свой. Всегда найдутся женские глаза, Чтобы они, всю боль твою глуша, А если и не всю, то часть ее, Увидели страдание твое. Но есть такая женская рука, Которая особенно сладка, Когда она измученного лба Касается, как вечность и судьба. Но есть такое женское плечо, Которое неведомо за что Не на ночь, а навек тебе дано, И это понял ты давным-давно. Но есть такие женские глаза, Которые глядят всегда грустя, И это до последних твоих дней Глаза любви и совести твоей. А ты живешь себе же вопреки, И мало тебе только той руки, Того плеча и тех печальных глаз... Ты предавал их в жизни столько раз! И вот оно - возмездье - настает. "Предатель!"- дождь тебя наотмашь бьет. "Предатель!"- ветки хлещут по лицу. "Предатель!"- эхо слышится в лесу. Ты мечешься, ты мучишься, грустишь. Ты сам себе все это не простишь. И только та прозрачная рука Простит, хотя обида и тяжка, И только то усталое плечо Простит сейчас, да и простит еще, И только те печальные глаза Простят все то, чего прощать нельзя...
Божена: Пьер де Ронсар * * * Природа каждому оружие дала: Орлу - горбатый клюв и мощные крыла, Быку - его рога, коню - его копыта, У зайца - быстрый бег, гадюка ядовита, Отравлен зуб её. У рыбы - плавники, И, наконец, у льва есть когти и клыки. В мужчину мудрый ум она вселить умела, Для женщин мудрости Природа не имела И, исчерпав на нас могущество своё, Дала им красоту - не меч и не копьё. Пред женской красотой мы все бессильны стали. Она сильней богов, людей, огня и стали. Про исчерпание мудрости я чегой-то не согласна! когда как
Александра: В ящике этом разные разности: Компас, указывающий, где радости, Листик засушенный Розы Ветров, Книжка с живыми картинками снов, Гвоздь золотой от подковы Пегаса, Воздушный шар с веселящим газом, Огарок блуждающего огонька, Из хвоста кометы два волоска, Камень, который на сердце лежал, Зерно, посади его — выйдет коралл, Радуги бывшей цветной черепок, Словесного кружева цельный моток, От воздушного замка воздушный ключик, Копилка для звезд — там их несколько штучек, Королевы пчел золотая корона, Четыре пера от белой вороны, Ракушка — слушать море звезд, Солнечного зайчика хвост, Лошадка на палочке деревянной, Чтоб ускакать на ней в дальние страны, Цветов фантазии свежий букет... Может быть, ценности в этом и нет, Может быть, все это — ерунда И не пригодится вообще никогда, Но поищите, а вдруг и у вас Что-нибудь вроде есть про запас? Михаэль Энде
Ирината: Назрул Ислам Моя любовь Приходи и моей оставайся во имя любви. Изукрашу созвездьями черные косы твои, подарю золотую серьгу - молодую луну. Только ты приходи, только милым меня назови. Только ты приходи, я всегда тебя жду, я готов, приходи - я забуду безумье протекших годов, и слетит с моих пальцев на смуглую шею к тебе лебединая стая - гирлянда из белых цветов. Я сандаловый запах и лунного света поток воедино смешаю, к тебе принесу на порог. Я у радуги пестрой пурпурную краску возьму - пригодится она, чтоб окрасить ступни твоих ног. Только ты приходи, оставайся во имя любви. Приходи! Без тебя задыхаются песни мои. Только ты приходи! Для тебя - переливы зарниц. Приходи! Для тебя разольются мои соловьи.
Ирината: Михаил Щербаков Рыба Дожил. Изник в товаре. Язык на месте, а слов ничуть. Рыба в стеклянном шаре меня смущает. Не что-нибудь. Смотрит она сурово. Молчит неслышно. Блестит едва. Рыба, шепни два слова. Хотя бы, что ли, "жива, жива". Мелких, себе в убыток, набрал причастий. Вручил на чай. Свился предлинный свиток в предолгий ящик. Прости-прощай. Тщетно топчусь кругами, не возле даже, а вне всего. Рыба, взмахни руками. Минор немыслим, спугни его. Осень. Дожди. Дремота. Бездонный омут. Бессонный гнёт. Бледный на фото кто-то вот-вот очнётся и подмигнёт: помнишь кофейню в Сохо? Конечно, помню. Да толку что! Рыба, мне очень плохо. Мне даже хуже, чем только что. "След мой волною смоет", - пропел ребёнок. И след пропал. В гости? Сейчас не стоит. Явлюсь к разъезду. Скажу - проспал. Или останусь дома, с ковра не двинусь. Не та луна. Осень. Минор. Истома. Какие гости, когда волна? "Всякой по паре твари", - прочёл я как-то. Незнамо где. Рыба в стеклянном шаре - плохой помощник моей беде. Гибкий предмет улова, деталь декора, форель-плотва. Рыба, шепни два слова. Взмахни руками. Жива, жива.
Александра: Наум Коржавин ВАРИАЦИИ ИЗ НЕКРАСОВА ...Столетье промчалось. И снова, Как в тот незапамятный год - Коня на скаку остановит, В горящую избу войдет. Ей жить бы хотелось иначе, Надеть подвенечный наряд... Но кони - всё скачут и скачут. А избы - горят и горят.
Божена: Валерий Брюсов Женщине Ты - женщина, ты - книга между книг, Ты - свёрнутый, запечатлённый свиток; В его строках и дум и слов избыток, В его листах безумен каждый миг. Ты - женщина, ты - ведьмовский напиток! Он жжёт огнём, едва в уста проник; Но пьющий пламя подавляет крик И славословит бешено средь пыток. Ты - женщина, и этим ты права. От века убрана короной звездной, Ты - в наших безднах образ божества! Мы для тебя влечем ярём железный, Тебе мы служим, тверди гор дробя, И молимся - от века - на тебя!
Александра: Мирра Лохвицкая Я люблю тебя, как море любит солнечный восход, Как нарцисс, к волне склоненный,- блеск и холод сонных вод. Я люблю тебя, как звезды любят месяц золотой, Как поэт - свое созданье, вознесенное мечтой. Я люблю тебя, как пламя - однодневки-мотыльки, От любви изнемогая, изнывая от тоски. Я люблю тебя, как любит звонкий ветер камыши, Я люблю тебя всей волей, всеми струнами души. Я люблю тебя, как любят неразгаданные сны: Больше солнца, больше счастья, больше жизни и весны.
GLAFIRA: Не жалейте меня Юрий ВИЗБОР (день рождения 20 июня) В то лето шли дожди и плакала погода. Над тем, что впереди не виделось исхода. И в стареньком плаще среди людей по лужам, Как будто средь вещей, шагал я неуклюже. В то лето шли дожди и рушились надежды, Что Бог нас наградит за преданность и нежность, Что спилим эту муть - гнилые ветви сада, Что все когда-нибудь устроится как надо. В то лето шли дожди и было очень сыро, В то лето впереди лишь осень нам светила. Но пряталась одна банальная мыслишка: Грядущая весна - неначатая книжка. Не жалейте меня, не жалейте, Что теперь говорить: "Чья вина?" Вы вино по стаканам разлейте И скажите: "Привет, старина!" В кровь израненные именами, Выпьем, братцы, теперь без прикрас Мы за женщин, оставленных нами, И за женщин, оставивших нас.
Божена: Максимилиан Волошин Она В напрасных поисках за ней Я исследил земные тропы От Гималайских ступеней До древних пристаней Европы. Она забытый сон веков, В ней несвершенные надежды. Я шорох знал ее шагов И шелест чувствовал одежды. Тревожа древний сон могил, Я поднимал киркою плиты... Ее искал, ее любил В чертах Микенской Афродиты. Пред нею падал я во прах, Целуя пламенные ризы Царевны Солнца - Таиах И покрывало Моны Лизы. Под гул молитв и дальний звон Склонялся в сладостном бессилье Пред ликом восковых Мадонн На знойных улицах Севильи. И я читал ее судьбу В улыбке внутренней зачатья, В улыбке девушек в гробу, В улыбке женщин в миг объятья. Порой в чертах случайных лиц Ее улыбки пламя тлело, И кто-то звал со дна темниц, Из бездны призрачного тела. Но неизменна и не та Она сквозит за тканью зыбкой, И тихо светятся уста Неотвратимою улыбкой.
GLAFIRA: СТРОКИ В СКОБКАХ Жил-был — я. (Стоит ли об этом?) Шторм бил в мол. (Молод был и мил...) В порт плыл флот. (С выигрышным билетом жил-был я.) Помнится, что жил. Зной, дождь, гром. (Мокрые бульвары...) Ночь. Свет глаз. (Локон у плеча...) Шли всю ночь. (Листья обрывали...) «Мы», «ты», «я» нежно лепеча. Знал соль слез (Пустоту постели...) Ночь без сна (Сердце без тепла) — гас, как газ, город опустелый. (Взгляд без глаз, окна без стекла). Где ж тот снег? (Как скользили лыжи!) Где ж тот пляж? (С золотым песком!) Где тот лес? (С шепотом — «поближе».) Где тот дождь? («Вместе, босиком!») Встань. Сбрось сон. (Не смотри, не надо...) Сон не жизнь. (Снилось и забыл). Сон как мох в древних колоннадах. (Жил-был я...) Вспомнилось, что жил. Семен Кирсанов.
Божена: Николай Заболоцкий Признание Зацелована, околдована, С ветром в поле когда-то обвенчана, Вся ты словно в оковы закована, Драгоценная моя женщина! Не веселая, не печальная, Словно с темного неба сошедшая, Ты и песнь моя обручальная, И звезда моя сумашедшая. Я склонюсь над твоими коленями, Обниму их с неистовой силою, И слезами и стихотвореньями Обожгу тебя, горькую, милую. Отвори мне лицо полуночное, Дай войти в эти очи тяжелые, В эти черные брови восточные, В эти руки твои полуголые. Что прибавится - не убавится, Что не сбудется - позабудется... Отчего же ты плачешь, красавица? Или это мне только чудится?
An'ka: Устав от вечных упований, Устав от радостных пиров, Не зная страхов и желаний, Благословляем мы богов, За то, что сердце в человеке Не вечно будет трепетать, За то, что все вольются реки Когда-нибудь в морскую гладь. Алджернон Чарльз Суинбёрн.
полная версия страницы