Форум » Архив форума » ЧАЙКА. ЧАСТЬ 2 » Ответить
ЧАЙКА. ЧАСТЬ 2
Administrator: Материалы на сайте ЧАЙКА. Спектакль Юрия Бутусова Материалы на форуме: ЧАСТЬ 1
Катюша: Божена пишет: Девочки, скажите... Сцена во втором акте. Разговор треплева и Нины. Он берет со стола нож и срезает у нее с головы волос... Нож ему кидают в каждом спектакле? Да, всегда)) Божена пишет: А иначе будут слезы. Музы, девушки которая танцует. Муза? а что, вполне может быть я вот считаю, что это Маша плачет.
Божена: Маша, мне кажется, переплетена с Музой. Они в четвертом акте волосы сплетают в одну косичку, становятся или двойняшками, или одним целым . Еще на прогоне мелькнуло "графини Вишни" Джани Родари "Чипполино". Муза и боготворящая женщина... Маргарита булгаковская. Это так нужно! А Костя не захотел, не оценил, не почувствовал... "А женщине много не надо. Только посмотри на нее лас-ко-во" _______ Вот... вспоминаю спектакль - реветь начинаю, а почему? сама не понимаю. Накатывает... Потому что гениально.
Катюша: Божена пишет: "А женщине много не надо. Только посмотри на нее лас-ко-во" Возможно. Но Треплев совсем не ласков с Ниной, кроме сцены в первом действии, он абсолютно равнодушен. Этот же момент мне лично мешает в полной мере сострадать ему в финале))
Божена: Катюш , мне кажется, не ласков (хотя в финальной сцене он любящий, прежнее иначе вернулось, но оно глубже, восторга меньше, влюбленности, НО больше любви! ), потому что надрыв произошел. Там у него боль идет нестерпимейшая - до ласки ли?
Катюша: Божена это я утрирую)) просто не припомню, чтобы он к ней по-доброму отнёсся.
Катюша: РИА Новости В "Сатириконе" играют в "Чайку" Ольга Галахова, театральный критик, главный редактор газеты "Дом актера" – специально для РИА Новости. Юрий Бутусов поставил в театре "Сатирикон", в который он приглашался с завидным постоянством его худруком Константином Райкиным, "Чайку" А.П. Чехова. Однако если прежде такие значительные спектакли, как "Король Лир" Шекспира или "Макбетт" Ионеско, осуществленные Бутусовым на этой сцене, ставились на первого актера труппы, того же Константина Райкина, то на этот раз глава театра предпочел отдать эту постановку на откуп всей труппе. И надо сказать, что труппа не подвела, не подвела по многим причинам – но есть, возможно, одна причина более существенная, чем иные. Скажем так: сама труппа, сам театр и оказались сюжетом этого спектакля поверх пьесы. Спектакль-революция Юрий Бутусов ставит не столько Чехова, сколько то, как Чехов вошел в наши жизни, как его пьесы стали сюжетами реальных судеб, и судеб драматических. Неслучайно спектакль посвящен актрисе Валентине Караваевой (1921-1988), а в программке как бы постскриптумом режиссер напоминает, как после звездно стартовавшей карьеры она попала в автокатастрофу – и сниматься в кино стало нельзя, поскольку шрам на лице не представлялось возможным скрыть. Путь в кинематограф был заказан, в театре тоже наступила пора незаметных ролей. Она продолжала играть дома, перед любительской камерой, Нину Заречную, которую однажды ей пришлось сыграть в молодости. "Так она и умерла, — сообщает программка — рядом лежала сделанная ею чайка, птица из проволоки, бумаги и перьев…". С самого начала режиссер действует против принятых правил в распределении ролей: те, кто, казалось бы, должны играть Аркадину, играют Заречную. Треплев здесь моложе Тригорина, но сильно моложе и Нины, а сам Тригорин старше Аркадиной и чуть моложе Нины. Сын старше матери. Разве такое возможно? Агриппина Стеклова — Заречная? Не верю глазам своим! Ей же Аркадину играть! Но в том-то и дело, что Агриппина играет не столько Заречную, сколько актрису, играющую Заречную. Вот Караваева играла же перед камерой для самой себя до последних дней жизни ту же Нину, играла, когда ей было за шестьдесят. А молодая актриса Полина Райкина, совсем недавно окончившая Щуку (как и ее прославленный отец), играет Аркадину, потому что в театре проще молодой сыграть героиню зрелого возраста, чем — наоборот; наконец, потому что так в данный момент легла масть в труппе. Это настолько ошеломляет поначалу, что первый акт, а их в спектакле четыре (в общей сложности спектакль длится больше четыре часов), ты сидишь ошарашенный и ищешь оправдание такому подходу. Ведь в театре так часто случается, когда заявка оказывается интересней осуществленного в целом решения. Однако в "Сатириконе", к счастью, оказалось по-другому, и потому случилась революция в искусстве. Этот спектакль, в котором, на мой взгляд, все-таки есть издержки и излишества, все равно получился событийным. Режиссер выходит на сцену Кстати, такая революция могла бы произойти и в МХТ на "Иванове", если бы труппа смогла бы настроиться играть не роли, а спектакль. Самое коварное, что есть в театре — распределение — убивает то, что необходимо режиссеру: общность. И сегодня, когда само общество так разобщено, так равнодушно, потребность у театра в этой общности оказывается исключительно важной. Режиссеры с опытом осознают, приходя в театр на постановку, что сам сложившийся институт театра опасен, поскольку способы создания спектакля часто оказываются зависимыми от казенных правил, и рутина начинает вторгаться в замысел еще до репетиций. Кто сказал, что Агриппине Стекловой поздно играть Заречную? Разве это справедливо, что не оказалось Бутусова на ее пути раньше? Но и здесь режиссер, распределяя роли, убеждает актеров в том, что играют они не роли, а создают новую общность. Они все вместе страстно и темпераментно обнаруживают в себе беспощадного Чехова, уловившего, как обжигает искусство, как много несправедливого, горького, унизительного, грубого должен вынести человек искусства на своем пути. Бутусов сумел увлечь всех этой задачей, найдя роль в спектакле и для себя, роль Автора спектакля, который всегда есть отчасти Треплев. Какая разница для режиссера — провалиться на любительской сцене или на профессиональной? Провал — везде провал. Чтобы этого не случилось, чтобы артисты донесли все смыслы, Бутусов превращает свое ремесло в роль. Он выбегает в конце, в начале каждого акта, и как погонщик мулов, отчаянно машет руками, топочет ногами, чтобы зарядить сцену высоковольтным напряжением, отдать всю энергию, которой почти не осталось, своему представлению. То, что обычно переживается режиссером за кулисами, Бутусов честно выносит на обозрение публики: и отчаяние, и иронию, и беспомощность, и страсть. Жизнь в библиотеке Не репликой Маши начинается спектакль, а монологом Треплева (Тимофей Трибунцов) о новых формах. Книжный мальчик, больше прочитавший, чем проживший, библиотечный ребенок в круглых очках, изопьет свою горькую чашу жизни. Кресты с Голгофой из комьев смятой бумаги, которые обозначат режиссер Бутусов и художник Александр Шишкин с правой кулисы, – очевидная метафора пути каждого в этой пьесы, в том числе и Маши (Марьяна Спивак), и Полины Андреевны (Лика Нифонтова), а не только Нины, Тригорина (Денис Суханов) и Аркадиной. Треплев состарится, но не повзрослеет, обретет мудрость, но не обретет мужества, брошенный матерью, преданный любимой, он не найдет поводов или смысла жить. Не киевский мещанин, но приживал, сирота при живой матери, обреченный прожить дни в библиотеке дяди. Вот такой Треплев начинает и заканчивает спектакль. Он не стреляется, хотя слова эти доктора Дорна в тексте остаются. Веревочные качели, которые в начале спектакля, — знак милого пленера, оказываются мрачным знаком виселицы в финале. В этом спектакле Юрий Бутусов устанавливает особые правила и способы игры. Актеры играют актеров, играющих персонажей "Чайки". Природа условности режиссером обозначена, поэтому, к примеру, последняя сцена встречи Нины и Треплева играется трижды. Здесь мы видим разные воплощения Заречной – от гротескно-страшного до щемяще-нежного. От той Заречной, которая сблизит профессию актрисы с одной из древнейших, — тут купцам и приставать не надо — до трепетной, надорвавшейся в жизни женщины. То мы видим потрепанную Коломбину, падшую так, что уже никогда не подняться. То перед нами та классическая Нина, познавшая грубость, но не растерявшая нежности. Эту же сцену прежде разыграют другие артисты. Театр есть большая и непрерывная репетиция, а жизнь — длинный пролог к порогу бытия.
ls: По поводу предыдущего перепоста. Интересно. Но почему многие зрители и критики так обеспокоены соответствием возраста актёров возрасту героев. Для меня это наименее важно. При помощи грима можно состарить человека как угодно, да только нужно ли это . А наоборот - помните рекламу - входит красотка с широкой улыбкой - "А это моя бабушка. И только зубы у неё свои ". При уровне современной пластической хирургии не о чем даже говорить. Вопрос только в том - может ли актер передать соответствующее душевное состояние персонажа. Если может - да мне все равно, какая у его внешность, я ПОВЕРЮ. Насчет Треплева - я задумывалась - а какая жизнь была у него раньше. Он "Вышел из третьего курса университета по обстоятельствам, как говорится, от редакции не зависящим". Почему? Завалил экзамены? У матери не было денег платить за учёбу? Можно ли о нём сказать "Книжный мальчик, больше прочитавший, чем проживший"? Или за время учёбы в университете он познал жизнь в каком-то объеме, и его уход в собственные идеи - акт вполне сознательный, подобно тому, как Толстой, насладившись жизнью, ушёл в религию (т.е. в свою религию) и прочее? Или, как Толстой бросил университет:"В 1904 году он вспоминал: «…я первый год … ничего не делал. На второй год я стал заниматься … там был профессор Мейер, который … дал мне работу — сравнение „Наказа“ Екатерины с „Esprit des lois“ Монтескьё. … меня эта работа увлекла, я уехал в деревню, стал читать Монтескьё, это чтение открыло мне бесконечные горизонты; я стал читать Руссо и бросил университет, именно потому, что захотел заниматься»[9].". Ещё из Википедии. http://ru.wikipedia.org/wiki/Толстой,_Лев_Николаевич Летом 1909 года один из посетителей Ясной Поляны выражал свой восторг и благодарность за создание «Войны и мира» и «Анны Карениной». Толстой ответил: «Это всё равно, что к Эдисону кто-нибудь пришёл и сказал бы: „Я очень уважаю вас за то, что вы хорошо танцуете мазурку“. Я приписываю значение совсем другим своим книгам (религиозным!)». В сфере материальных интересов он стал говорить себе: «Ну, хорошо, у тебя будет 6000 десятин в Самарской губернии — 300 голов лошадей, а потом?»; в сфере литературной: «Ну, хорошо, ты будешь славнее Гоголя, Пушкина, Шекспира, Мольера, всех писателей в мире, — ну и что ж!». Начиная думать о воспитании детей, он спрашивал себя: «зачем?»; рассуждая «о том, как народ может достигнуть благосостояния», он «вдруг говорил себе: а мне что за дело?» В общем, он «почувствовал, что то, на чём он стоял, подломилось, что того, чем он жил, уже нет». Естественным результатом была мысль о самоубийстве. «Я, счастливый человек, прятал от себя шнурок, чтобы не повеситься на перекладине между шкапами в своей комнате, где я каждый день бывал один, раздеваясь, и перестал ходить с ружьём на охоту, чтобы не соблазниться слишком лёгким способом избавления себя от жизни. Я сам не знал, чего я хочу: я боялся жизни, стремился прочь от неё и, между тем, чего-то ещё надеялся от неё».
Катюша: Божена Аййай, я имела в виду, что не ласков с Машей!))
Божена: Катюш... Ну, насильно мила не будешь! Между тем, как Маша-то истинно писательская жена была бы. Я еще подумала - в финале, когда Марина Дровосекова (скорейшего ей выздоровления) мешочком играет с Тризором, который через несколько минут опять становится преданным ей молодым человеком... Это, наверное, уже не Маша, не Нина, не Девушка, не Муза - это наверное, просто воплощение Любви. Будущей любви и преданности, без которой творчества быть не может.
Administrator: от зрителя Пять пудов любви, или Воспоминание о Чайке Тут за мной ещё должок. В конце мая ходили с приятелем на «Чайку» Бутусова и до сих пор не удосужилась о ней написать. А всё потому, что она казалась мне чересчур значительной, чтобы писать о ней просто-запросто с ходу на ходу, как о других спектаклях, а времени на основательную писанину не было. Ну, и что в результате? Дождалась, пока спектакль окончательно перегорел и почти стёрся из памяти. Лев, ну, Вы не угадали, что этот спектакль мне не понравится:) Но и друзья-коллеги, предрекавшие мой восторг, тоже ошиблись. Фифти-фифти. Всё потому, что спектакль чересчур затянутый, неоправданно длинный; можно резать и резать. Вот сократить вдвое – и будет шедевр. А шедевральных моментов в нём, на самом деле, есть. Так и сидела весь спектакль: это да, а это нет, это налево, а это направо… Вот вышел ТРЕПЛЕВ (Тимофей Трибунцев). Современный парень в клетчатой рубашке, как будто мы на репетиции в современном театре. Немного облезлый, как дворовый щенок, но это понятно – нелюбимый сын, неудачливый драматург, незадачливый влюблённый. Вышел и погнал монолог. Скороговоркой, напористо, пафосно, но непонятно – а пафос в чём? И вместе с тем условно, не «психологически», с ходу задавая дистанцию, препятствующую отождествлению. Он будет смешон и несчастлив, а мы будем глазеть на него со стороны, из безмятежного партера и вдруг ловить себя на внезапном сочувствии к этому актёру драматургу погорелого театра. Заречная почему-то ходит в чёрном, хотя при этом говорится, что «в белом»; зато Маша, которая как раз «вечно ходит в чёрном», в спектакле отнюдь не так последовательна. Что-то это всё значит, эта похожая на вызов необязательность по отношению к тексту, но что именно – не поняла. МАША – редкая красавица. Такой обворожительной Маши я не видала ни в одной «Чайке». Она вся любовь. А любовь в этом спектакле равно страсть. Бутусов поставил наконец «Чайку» как пьесу, в которой «пять пудов любви». Пьесу, в которой все влюблены и все невпопад. Все любят не тех, кто любит их. Поэтому в постановке Бутусова в чеховской «Чайке» нет второстепенных лиц. От первого до последнего слова (а между ними пять часов с тремя антрактами) здесь бушуют страсти. Страсти любовные, страсть к творчеству, к успеху, к поклонению… Костя Треплев – страстный влюблённый, боготворящий любимую женщину. Страстный творец, толкующий про «новые формы». Недолюбленный ребёнок, страстно ищущий материнской любви и тепла. У каждой страсти своё лицо. Поэтому страсть немолодой уже женщины к своему любовнику, её ревность к Заречной – это одна АРКАДИНА (Лика Нифонтова), а страсть эгоцентричной актрисы, эгоистичной женщины, физически стяжающей внимание к себе, – другая (Полина Райкина). Это двоение персонажей, как и повторы сцен с вариациями на тему, – ещё одно фирменное качество бутусовского спектакля. ТРИГОРИН (Денис Суханов), как ржавчиной, изъеден вопросом: талантлив он или нет. Когда он раскладывает перед восторженной Ниной свою жизнь («ни дня без строчки»), в которой он не знает ни минуты покоя, а Нина его «отказывается понимать», он, кажется, готов убить эту бестолочь за её непонятливость. Так тяжело ему бремя его призвания. Он мученик творчества. А ещё – герой-любовник, то брутальный, то слабый и бесхарактерный. Тщеславный и ревнивый к успехам своих коллег, того же Треплева. Ещё – потребитель, безжалостный и равнодушный. Легко возбудимый и так же быстро охладевающий к своей пассии. МЕДВЕДЕНКО (Антон Кузнецов) меньше всего похож на учителя – слишком мужественное лицо. В этом спектакле неважно, что он учитель, неважно, кто он, кем служит, чем зарабатывает на хлеб. Важно только, что он беззаветно любит Машу. И в этом он по-своему интересен, по-своему целен. Обычно Медведенко смешон, потому что жалок, а жалким, по Чехову, нельзя быть, не надо. А в спектакле Бутусова он не лишён чувства собственного достоинства, но ему дела нет до того, что о нём подумают. Главное, Маша его не любит. Ребёнок грудной второй день без матери… И вот он ходит за ней, уговаривает, отчаивается и снова ходит… И его так жалко!... И вместе с тем, он не принял быт этой жалости. И всех жалко – и Машу, безнадёжно влюблённую в Треплева. И Треплева, так же безнадёжно любящего Нину. И Машину маму, эту назойливую муху, пошлячку Полину Андреевну (ещё одна роль Лики Нифонтовой) – в этом спектакле обыкновенную несчастную тётку, живущую с грубым, неотесанным мужем и жалобно скулящую в жилетку Дорна. ДОРН (Артём Осипов) – олицетворение успеха, жизни на вид лёгкой, прожитой гладко, без сучка, без задоринки. Вот кто артист, вкусивший славы. Герой-любовник, заноза в женском сердце. Это для нас зрителей он почти что клоун, а для Полины Андреевны и Аркадиной, например, дон-жуан в ореоле своей дон-жуанской славы. И только на какую-то секунду приоткрывается, что в этой жизни уездного врача не было ни минуты покоя, не омрачённой страхом, что тебя в непогоду, среди ночи сорвут с места, достанут из-под тёплого одеяла и потащат к больному. Комичный, но очень человечный СОРИН (Владимир Большов), который мог бы стать украшением любого психологического театра. В этом условном, игровом спектакле он как засланный казачок. Персонаж с очевидной биографией, про которого понимаешь всё и даже больше. ЗАРЕЧНУЮ (Агриппина Стеклова) Бутусов впервые на моей памяти сделал смешной, широкостной, косолапой деревенской фефелой. Но она же (тоже не припомню такого) всерьёз, талантливо, выразительно, с чувством читает «Люди, львы, орлы, куропатки…» И в этот момент преображается в породистую красавицу, и ты понимаешь, что, по-видимому, эта Заречная – талантливая актриса. Потом она снова становится провинциальной дурочкой, которая мечтает о славе, воображая её самым вульгарным образом. И вот перед нами кинодива в зените «звёздной болезни», с копной начёсанных рыжих волос, в солнцезащитных очках с чёрными стёклами и томными манерами. Треплев говорит ей о том, как она переменилась, ей это неприятно, но не настолько, чтобы выйти из сладостной роли. Входит Тригорин – и только тут она тушуется по-настоящему и оставляет свои фантазии. Может быть, в этой оголённости, откровенности страсти – главная фишка бутусовского спектакля, в котором действующие лица по ходу действия переходят от одной страсти к другой, и так, на углях, всю пьесу. Когда в конце эта Заречная будет говорить Треплеву о том, что она поняла, что главное в театре – не слава, не успех, а тяжкий труд, ей, именно ей невозможно будет не верить. Слишком велико расстояние, разделяющее тщеславную и наивную девочку из первого действия и зрелую женщину, пережившую смерть ребёнка и познавшую каторжные муки творчества. Есть ещё пара незнакомых персонажей, как мужских, так и женских. Кроме того, на сцену периодически выходит сам режиссёр. Он закрывает каждое действие своей отчаянной плясовой, и видно, что ему в кайф вариться в этом котле, гореть и сгорать на этом огне. Это спектакль взрывного, открытого темперамента. Изобилующий фронтальными мизансценами и уморительными «живыми картинами». Временами переходящий в эстрадный номер, в концерт и срывающий соответствующие аплодисменты. И какая только музыка не звучит в этом спектакле! Era, Procol Harum, Yiruma, Roger Eno, Wardrobe, Nils Petter Molvaer, Arild Andersen, Medecki, T-Bone Burnett, «Сaravan» Дюка Эллингтона, «Tombe la neige» Salvatore Adamo, а также марш из «Tрёх сестер» Фаустаса Латенаса и музыка румынских цыган. Всё это изобилие вызывает двойственные чувства. Иногда досадуешь, что можно было бы и лаконичнее, а иногда видишь в этом глубокий смысл. В Нину навсегда западают цинические слова Тригорина о том, как её жизнь и любовь послужит «сюжетом для небольшого рассказа». Сцена прокручивается снова и снова, пока их осознание не проходит полный цикл от лёгкого удивления до исступлённого отчаянья. Сцена перевязки Треплева повторяется до тех пор, пока отвращение матери к сыну не находит выхода и не выплёскивается на него со всей страстью. Сцену финального разговора Треплева с Ниной играют четыре, кажется, раза. На сцену по очереди выходят все несчастливые пары: Маша и Медведенко, Полина Андреевна и Дорн, Аркадина и Тригорин, Нина и Треплев. И разыгрывают один и тот же текст в разных тональностях, варьируя его на все лады: и пошло, и гротескно, и страстно, и, наконец, поднимая его на трагическую высоту. Оказывается, главное, о чём спектакль, зашифровано в ситуации Треплева и Нины – она ключевая. Все мы, по Бутусову, «попали в водоворот» и крутимся в любовном треугольнике, в котором каждый любит не того, кого надо. На сайте театра куча фотографий жлобского размера.
Administrator: от зрителя Чай_ка Я не пропускаю длинные спектакли. Неспециально))) Но уже погружалась и в пятичасовой мир "Улисса" (Мастерская П. Фоменко), и созерцала более 8-ми часов красоты "Берега утопии" (РАМТ)...Теперь четыре с половиной часа "Чайки" (Сатирикон). Я театрал со стажем, поэтому чеховские мотивы, препарированные разными режиссерами, мне известны.Вечные темы рождают бесконечные эксперименты. Каждый хочет увидеть свое имя рядом с классиком на афише. Но не всем дано создать на известной основе нечто заметное, яркое, актуально... Бутусов смог. Его "Чайка" - это ежеминутное открытие, не позволяющее зрителю расслабиться ни на секунду. Напряжение лишь нарастает. Сюжет стремительно, но в рамках четырех часов, раскачивается от оригинала к внедрениям современности. Но мир на сцене - живой, динамичный, манящий за собой. Я сидела в полуметре от режиссера. Изредка поглядывала на его реакцию на происходящее на сцене. Он что-то записывал, снова с волнением смотрел на сцену, потом вдруг срывался летел на сцену, где становился полноправным персонажем. Буря эмоций.
Administrator: vkontakte Бутылки.Пустые бутылки.Много много вина..Или..Не знаю еще чего.Рома?(Не вода уж точно).Декорации дорисованные до второго звонка.И сразу страшно.Сразу ощущаешь- сейчас будет сто- то гениальное.Ненормальное, но великое.Нечто большее чем смысл каой либо пьесы.Намного.Даже слишком "намного". Это БУТУСОВ...Да..
Божена: Мысли одной из моих девушек. Той, которая совершенно пока "не пишущая". Речь идет о "Lucifer Before Sunrise", звучащей в 3м акте. "Смотри, название переводится как "Люцифер перед рассветом"... Эта музыка была в тот момент, когда он, Треплев, в общем-то уже не мог особо творить, но еще не сломался окончательно...все это происходит в белых декорациях и с этим душем... И когда мама ему лицо моет от крови, он пытается очиститься, но потом как бы теряет надежду. А потом они вместе (Полина и Нифонтова) начинают разговаривать с ним... хором...И у меня ассоциации изначально были в этой сцене, ни то с бредом и с сумасшествием, ни то именно с чертом и с желанием Костю склонить на другую сторону... это как яблоко в райском саду, борьбе бога и черта... Или как раздвоение личности... При этом Полина его отмывает, а вот Нифонтова уже нет..Она приходит и в общем-то противоположно себя ведет..Это как будто борьба его внутренняя....Как будто он хотел от всего этого отмыться, как раз вспоминал, как он любит маму в некоторые моменты, но отмыться не вышло..В этот момент происходит борьба внутри и какая-то темная сторона побеждает... Кстати, в скобках в названии песни написано "Соединение ада". Может, не зря они обе в этой сцене? Два образа Аркадиной соединяются...и у Кости не остается шансов, что бы выжить..."
Кука: Из журнала "Viva!" №6(043) 12 мая 2011г.
Administrator: от зрителя Вот бывает же - шли с подругой в театр на бутусовского "Короля Лира", а попали на бутусовскую "Чайку". Самое интересное, что о замене мы ничего не знали, и, при этом, купили цветы актёрам, которые играют в "Лире". Мне повезло - и Владимир Большов и Артём Осипов, которым я покупла букеты, играют в "Чайке", а вот Яков Ломкин, которому собиралась дарить цветы подруга, в этом спектакле не играет. Сначала она огорчилась, но потом решила подарить свой букет исполнителю главной роли - Тимофею Трибунцеву) На самом деле, было очень смешно, когда мы пришли в зрительный зал, и увидели декорации - огромное белое полотно с нарисованным на нём пейзаже, и маленькая табличка с именем Нина в углу сей картины. На сцене уже были два актёра, и режиссёр, Юрий Бутусов, который тоже играет роль в пьесе. Я никогда не думала, что Чехова можно поставить ТАК... Всё, конечно, по тексту, но... в действо, происходящее на сцене, вкрапляются дикие танцы, сценки, повторения одних и тех же сцен и монологов. Самым "диким" танцором из всех является сам режиссёр. Мать главного героя - Константина Треплева - словно бы раздваивается, представая перед нами в исполнении двух актрис. Последняя сцена, перед самоубийством главного героя, была сыграна тремя парами актёров. Во время всего этого играет совершенно волшебная музыка, звучит стихотворение Иосифа Бродского, и порой рушатся декорации. Спектакль идёт чуть больше 4 часов, но пролетают они незаметно. Актёры играют блестяще, все, за исключением Полины Райкиной - её Аркадина выглядит неживой, слишком наигранной и неуместной. Тимофей Трибунцев в роли Треплева очень трогателен и наивен. Его как-то всё время хочется пожалеть, и попросить других героев его не обижать. Интересно, что зрительный зал принимает живое участие в пьесе - актёры зовут зрителей на сцену, в зале часто включают свет, герои пробегают между рядами, мимо зрителей, и иногда наблюдают за пьесой со стороны. Сам режиссёр - это вообще нечто невообразимое - он буквально неистовствует на сцене Постановка, безусловно, очень интересная и необычная. Наверное, я хочу сходить ещё раз, потому что многое в ней не поняла - Бутусова с первого раза вообще понять сложно. P.S. а ещё, у нас в 5 ряду, по центру, сидел Анатолий Белый, и очень внимательно смотрел спектакль. Когда он понял, что мы с подругой его узнали, он стал на нас тревожно коситься.
Божена: Здорово, что люди хотят еще раз сходить! и на "Чайку", и в Сатирикон, и вообще, в театр. Кому сказать - ведь вытащить так сложно народ порой! И каждый раз приходиться в ответ на вопли, что ехать неудобно, далеко и т.д. схемку метро предъявлять в указанием станции метро "Марьина Роща". А вот насчет недовольства зрительницы Полиной Райкиной - я просто не соглашусь. Полина Актриса. Она умничка. И свою ипостась Аркадиной, эгоистичной, самовлюбленной, властной и при этом немудрой - но не по-женски, а, я бы сказала, по - бабьи талантливой - она передает замечательно.
Irisha_s: Да, народ сложно порой вытащить. Но когда говорить, что ты сама идешь на Чайку 3-4-5 раз, народ как-то мобилизуется:) Вот еще двое согласились составить компанию в июле. А Полину я тоже с первого раза не оценила, к сожалению, только со второго, так что все впереди у этой зрительницы.
Administrator: ЗДЕСЬ (Аркадина - Марина Зудина, Треплев - Павел Ворожцов). Про человеков, которые хотели «Чайку» в Театре-студии п/р Олега Табакова поставил Константин Богомолов. Кто бы мог предсказать, что в постюбилейный чеховский сезон именно две «Чайки» задушенного в объятиях классика так разбередят публику? Ведь как заклинание повторяли едва ли не хором: оставьте доктора в покое, дайте ему от вас отдохнуть. Премьеры того, особо урожайного года были разными, иногда даже хорошими, часто фраппирующими, но не ранящими. И вот те раз: Юрий Бутусов в «Сатириконе» и Константин Богомолов в «Табакерке» заставили волноваться, задели за живое. На первый взгляд птицы получились очень разные. Может быть, даже и на второй. Но если присмотреться, режиссеров объединяет отношение к героям, которых они препарируют беспощадно. Только Бутусов отпускает им грехи за страсть к театру и беззаветное служение искусству, а Богомолов...
Administrator: Из ЖЖ-коммента ...Бутусовский спектакль - о любви, она просто разлита по всему сценическому пространству. А спектакль Богомолова - о том, как есть на самом деле...
Administrator: ЗДЕСЬ Про театр вот напишу На прошлой неделе посмотрели мы с женой "Чайку" в "Сатириконе". Постановка питерского буфф-режиссера Ю. Бутусова. Я видел за свою жизнь (сколько сейчас упомню) шесть "Чаек". Эта, безусловно, лучшая. Хотя и самая далекая от "традиции". Зато живая и честная. 4 часа с лишним, три антракта. Несколько раз режиссер сам выбегает из зала, из-за своего столика на сцену и просто "колбасится" вместе со своими актерами. Другого слова не подберешь. В конце он "отбирает" у Треплева монолог, но потом - "возвращает", весьма щедро, целых четыре раза. Там несколько раз используется повтор фрагментов текста. Удачно, на мой взгляд. Драйв, шум, вопли, отличная энергетика, к концу каждого действия все, что есть на сцене кроме актеров, превращается в груду растерзанного мокрого мусора. И каждый раз за 15 минут антракта актеры вместе с рабочими сцены убирают всё дочиста. Для человека постарше, боюсь, ничего, кроме хулиганства, в этом зрелище нет. Я непроизвольно вспомнил "Таганку" тех лучших её лет, которые я краем застал в 80-е. Это временами театр в своем чистом виде, без костылей литературы. И при этом любовь к чеховскому тексту. Ну просто уже невозможно же смотреть как ещё одна Аркадина ещё раз начинает разбинтовывать ещё одному Треплеву ещё одну голову. И в итоге в этот раз в зале оживление возникает уже когда "забинтованный Треплев" является на сцену. "Нате вам повязку". Шикарный Тимофей Трибунцев в этой роли. Когда-то я его снимал в короткометражке, которую никто не видел :) Зато все его видели в "Острове" Лунгина в роли "молодого Мамонова". Шикарная Агриппина Стеклова в роли Заречной, лучший монолог "Люди, львы..." из виденных мной. Диапазон от застенчивой неуклюжей девочки, стесняющейся текста, до ревущей... не знаю кого, сирены (не милицейской, античной :)) или той самой мировой души, наверное. У неё Заречная меняется не как у всех - щелчком между третьим и четвертым действием, а постоянно, этапами, все взрослее и взрослее. И шикарная финальная сцена у них получается, аж плакать хочется. Легко, искренне, ничего подобного, к сожалению, не удавалось ни в одной другой "Чайке". Может, мне просто до этого не везло, а может (мне так кажется) роли Заречной и Треплева в последнем действии этой пьесы - одни из труднейших вообще в театре. Герои принципиально меняются, а как - никто до конца объяснить не может, это просто невербализуемо до конца. А вот сыграть это - можно, как выясняется. Оглушительная пьеса. После окончания, несмотря на без двадцати двенадцать, зал аплодировал стоя минут десять. Не рекорд, но все же гораздо дольше средних аплодисментов по Москве :) Рекомендую, короче, хотя и с опаской: уж больно далеко от привычного. "Чайка", разыгранная клоунами, фактически.
Administrator: ЗДЕСЬ Итоги сезона: Павел Руднев для «Театрала» (фрагмент) - Какие события стали, на ваш взгляд, самыми успешными в уходящем театральном сезоне? -В Москве - «Будденброки» (РАМТ), «Чайка» («Сатирикон»), «Враги: история любви» («Современник»), «Константин Райкин. Вечер с Достоевским» («Сатирикон»). В Санкт-Петербурге - «Три сестры, режиссера Льва Эренбурга (Небольшой драматический театр), «Счастье» по Метерлинку, режиссер Андрей Могучий (Александринский театр), «Ваш Гоголь» (Александринский театр).
Administrator: Наш "любименький - и даже слишком" (с) критик Марина Давыдова обоср... откритиковала еще одну "Чайку". Попутно, для усиления впечатления еще раз обоср... упомянула бутусовский спектакль - с присущей ей в последнее время сортир... принципиальной точки зрения. Пардону просим за лексику... увы, читая в последнее время Давыдову, только подобные слова и выражения в голову и приходят... Впрочем, что я оправдываюсь: даю фрагмент, целиком рецензию читайте по ссылке... ...Честно говоря, смотреть пьесу «Чайка» на сцене больше нет сил. Она столько раз ставлена-переставлена и так заставлена, что всякая новая попытка привнести в нее дополнительные смыслы равносильна попытке впихнуть мебель — неважно, безвкусную, изысканную, дешевую или антикварную — в комнату, в которой и без того негде повернуться. «Чайка» Юрия Бутусова, недавно выпущенная в «Сатириконе», совсем уж недвусмысленно напоминала чердак, заваленный (пардон за каламбур!) этими самыми смыслами. «А ну-ка идеи мои, воплощенные и невоплощенные, роящиеся в голове, не дающие душе покоя, отправляйтесь на сцену, чувствуйте себя как дома. Тут всем места хватит! В тесноте, да не в обиде! Вот тут мы макабра подпустим, тут бурлеска не пожалеем, тут трэш да кич по полочкам разложим, тут сюрреализм разместим!» — как бы восклицал в сатириконовской «Чайке» Бутусов, пять часов кряду вместе со своими замыслами и помыслами водящий по подмосткам безумный хоровод. «Чайка» Константина Богомолова поначалу кажется продолжением этого хоровода...
Филифьонка: Рецензию полностью не читала, а вот фрагмент, выбранный Иринатой, мне очень понравился. Так нас и надо, так нам и надо. Для современного апатично-депрессивного населения это самые подходящие средства реанимации. Каждому-свое. Почти "индивидуальный подход" . А все вместе - высоковольтный оздоровительный удар. Простая эклектика никогда не достигает такого эффекта. Актеров , правда, прям по-матерински, жалко - бьются ведь (в смысле,травмируются ). А впрочем, и в другом смысле - тоже бьются - за профессию, за наши зрительские души, и слезы, и смех, и единое дыхание тысячного зала. Мы такие разные - но там, на "Чайке", мы вместе. С нашими открытиями, горечью, восторгом и... БЛАГОДАРНОСТЬЮ - за открытия, горечь и восторг...
Administrator: Уважаемые форумчане! Давайте еще раз обратим внимание театральной общественности на любимый спектакль! ЗДЕСЬ Зайди! Предложи! Аргументируй! Предложите своего номинанта на получение премии «Звезда Театрала-2011»! С января по сентябрь вы можете предложить своих фаворитов в шести номинациях, указанных ниже. К участию принимаются заявки на работы сезона 2010/2011. Мы просим вас отметить в поле «Комментарии» причины, по которым вы предложили именно эту персону или спектакль. Именно ваше мнение может оказаться решающим в составлении шорт-листа номинантов! Мы ждем ваших заявок! Внимание! 1. Призывать к участию в акции друзей - можно и даже нужно! 2. Пытаться по несколько раз голосовать в одного компьютера, меняя ники... пожалуй, не надо. Потому что это нечестно, да и вообще... может вызвать переголосование... 3. И еще: не забывайте, что к рассмотрению принимаются только постановки сезона 2010/2011.
Administrator: ЗДЕСЬ - про богомоловскую "Чайку". Но автор рецензии (Марина Шимадина)т не удержалась от двух штампов: 1. упомянула о филологическом прошлом режиссера 2. сравнила спектакль Богомолова со спектаклем в Сатириконе. А именно: ...«Чайка» Богомолова обречена на сравнение со спектаклем Юрия Бутусова в «Сатириконе», вышедшим буквально месяц назад. Обе постановки претендуют на звание авангардных, но они различны, как лед и пламень. Бутусовская «Чайка» — яростная, горячая, неприлично избыточная и щемяще интимная — сделана мятущимся, неуспокоившимся Треплевым. Спектакль Константина Богомолова кажется поначалу типично тригоринским: звездный состав, точный расчет на успех и кассу. Но потом думаешь — всё же он не Тригорин: не вкусил еще настоящей славы; пашет в роли рабочей лошадки в театральном синдикате Олега Табакова; не делает, как, скажем, Евгений Писарев, честных коммерческих постановок, а самовыражается… Просто на сей раз самовыражается, подстраховавшись. При обычном раскладе сил его рискованные концепции могут обернуться провалом, как это случилось с «Турандот» в Театре им. Пушкина, но на сцене МХТ он подстелил себе соломку в виде блестящего кастинга: что бы ни вытворял на сцене Хабенский, публика все равно будет валить на него валом. Нет, эта «Чайка» тоже сделана Треплевым, но Треплевым из четвертого акта пьесы, раздраженным и обиженным на мир человеком, которого часто бранят в журналах...
Administrator: Театрал Administrator/Lotta: Для полноты картины. Марина Давыдова в соответствующей рубрике о "Чайке" не сказала ни слова - и то ладно! Ксения Ларина куда более настойчива. Итоги сезона: Ксения Ларина для «Театрала» - Разочарования, неудачи сезона? Чего-то не хватило? Кто-то не оправдал ожидания? - «Чайка» Юрия Бутусова в «Сатириконе» - много претензии и «понтов», мало ума и вкуса. «Калигула» Эймунтаса Някрошюса (Театр Наций), на мой взгляд, не случился из-за какой-то системной ошибки: то ли в распределении ролей, то ли в самой концепции. «Околоноля» (Театр Табакова, режиссер Кирилл Серебренников), мне кажется, вообще не надо было ставить, но режиссер считает иначе, и это его право. Разочаровал «Ветер шумит в тополях» (Театр Вахтангова, режиссер Римас Туминас) – бледный, вымученный спектакль, словно сделанный режиссером против его воли. Administrator/Ирината: Алаверды от второго здешнего админа. Вот еще коммент Лариной в ее ЖЖ(пост там о богомоловской "Чайке"): ...Вот, допустим, Чайка Бутусова привела меня в бешенство. Пустая самодовольная имитация творческой идеи. А кто-то увидел там философию свободы... (с) Я обратила внимание, что многие из разноплановой творческой богемы, активно посещающей сатириконовскую "Чайку", ведут себя в зале во время спектакля НЕ СОВСЕМ АДЕКВАТНО - а именно так, будто они до этого никогда в жизни в театре не были и даже не представляют, как себя нужно там вести. Могут "заржать" в самом неподходящем месте, могут отпустить глупую шуточку в самый напряженный момент спектакля, лезть на сцену, не выключить мобильник... ИМХО: либо эти люди отчаянно ненавидят театр (хотя иногда умело прикидываются актерами), либо... Зависть это, зависть! В общем, если их не пускают жить в этот чудесный хрустальный дворец-спектакль - они от зависти готовы на нем голландской сажей матное слово написать... Ларина, кстати, когда-то работала в Сатириконе. Ушла. Делает довольно успешную карьеру. Но ведь тут ясно, как божий день: с самых первых сцен она увидела себя в несостоявшейся ГЕНИАЛЬНОЙ роли... и захлебнулась ядовитой чёрной завистью. К тому же написала СРАЗУ глупейшую ругательную статью - ну, неужели ж признается теперь, что была (как часто говорит моя любимая актриса) дурадурадура?
Administrator: Трибуна Прошу прощения за то, что текст не отформатирован - нашла только pdf-версию... С Чеховым не соскучишься Юрий Бутусов выпустил спектакль в «Сатириконе», дело было беспроигрышным Наталья Казьмина У этого режиссера с «Сатириконом»– отношения давние. В других театрах у него получается то наполовину, то на треть, словно брак по расчету, а здесь - по любви. До этого были два Шекспира: «Ричард III» и «Король Лир», а также «Макбет» Э. Ионеско. Чеховская «Чайка» - четвертое дитя этого счастливого «брака». Константин Райкин не раз говорил, что не всякому режиссеру доверит свой зал почти на 1000 мест, а Бутусову отдаст, не глядя. И отдал, в четвертый раз, нарушив свои железные правила. Сама от Райкина слышала: что Чехова на этой сцене он представляет плохо. Публика «Чайки» разделилась резко. Одни считают спектакль «декадентским бредом» и уходят в антракте, другие - в финале аплодируют стоя и называют его чуть ли не шедевром. Не знаю, спасет ли спектакль кассу, но народ у нас любопытный и в Марьину Рощу потянется. То, о чем «сарафанное радио» молчит, не стоит внимания, просто не существует - в этом К. Райкин тоже признавался. О бутусовской «Чайке» говорить будут. Вот только кто победит - «рутинеры» или «реформаторы» - непонятно. Спектакль идет 4,5 часа. С тремя антрактами, как и положено в канонической четырехактной пьесе. Акты невелики - по часу, чуть больше или чуть меньше. Соскучиться не выйдет, но смутиться будет от чего. Пьеса будто пишется заново. Режиссер решительно сдирает с нее задубевший переплет. Перед началом сцена изображает суматоху премьеры. На наших глазах достраивают декорации. На заднике рисуют дерево (может быть, даже сам Александр Шишкин, постоянный соавтор Бутусова, и рисует), озеро с волнами, вдоль него человечек в котелке выгуливает собачку; с колосников свисают качели, по периметру зияют пустые рамы дверей. Есть, правда, и настоящие двери, и несколько гримировальных столиков… Тут же мотается (или мается?) режиссер в джинсах и свитере: что-то подскажет, к кому-то присядет. Перед самым началом сделает шаг к публике и извинится, что вышло длинно: «Так получилось». Весь первый акт придется угадывать героев, заглядывая в программку. Почудится, что роли распределены неверно. Потом станет ясно, что так и задумано - отсечь лишние ассоциации. Пьеса сразу начнется с главного монолога Треплева («Нужны новые формы, а если их нет…»), и никакого тебе вопроса: «Отчего вы всегда ходите в черном?». Публика, пришедшая в «Сатирикон» на чеховскую «Чайку», ощутит себя на показе «пьесы сочинения Константина Гавриловича», рядом с его домочадцами, известной актрисой Аркадиной (Полина Райкина), его матерью, известным беллетристом Тригориным (Денис Суханов), ее любовником. «Это что-то декадентское… Серой пахнет. Это так нужно?» - спрашивает мать, терпение сына лопается, и спектакль прерывается. Это у них прерывается, а у нас длится. Мы уже сами то и дело спрашиваем: «Это так нужно?», и растеряны оттого, что не все понимаем и не обо всем с ходу догадываемся. Монолог Мировой Души, написанный Треплевым («Люди, львы, орлы и куропатки…»), тут кажется текстом самым понятным и душераздирающе печальным - о человеческом одиночестве, о том, что все уже было. С иными текстами - да и с сюжетом в целом здесь пересмешничают. Персонажи двоятся, сцены троятся. Обольщают Тригорина сразу две Аркадины. Заречная с Треплевым прощается четырежды. Количество неживых, хотя и безумно красивых цветов и фруктов все увеличивается, их дарят по поводу и без повода, и скоро начинает казаться, что действие происходит на кладбище, а в лото играют и Мопассана читают на поминках. На поминках по пьесе «Чайка», не исключено. Актерская игра напоминает клоунаду. Красных носов и клоунских ботинок нет, но есть встрепанные шевелюры, рыжие и белые, есть парики, черные, и реплики мимо партнера, и всплески страстей, как цирковые истерики, когда навзрыд, со слезами ручьем. «Как все нервны, - ставит диагноз доктор Дорн, - и сколько любви»; пять пудов любви, и каждый влюблен не в того, в кого надо бы. То и дело кто-то картинно встает в позу и патетично шпарит монологи. Страннее всех выходит у Шамраева (Антон Кузнецов). С практичными людьми, которые занимаются абсолютно нетворческим делом (счетами, имениями, вывозом ржи, лошадьми, подсолнечным маслом), такое порой случается. Шамраев постоянно переодевается и в кого-то перевоплощается. Бродит босым и на цыпочках. Склонив голову набок и декламируя, разбрасывает цветы, как безумная Офелия. Впрочем, здесь все немного играют и часто не в свою игру. Играют то грубо, с резкими жестами, то талантливо вскрикивают и талантливо умирают. По залу порхает смех. Публика осознает, что Чехов написал комедию. А Костя Треплев и Юрий Бутусов тоскуют. Мечтают писать свободно, не думая ни о каких формах. Не выходит. Участие режиссера в спектакле не ограничивается затактом. В конце первого акта Бутусов выбегает на сцену, обрывает декорацию «колдовского озера» и в раздражении кричит, словно происходящее давит его мозг, как Эйфелева башня. Кричит, как кажется, от бессилия: оттого, что его не понимают, оттого, что мало что выходит, как задумано. В конце второго акта, снова прорвав «четвертую стену», он тащит актеров со сцены и властно гасит свет. В четвертом акте именно он первым выплевывает в зал треплевский монолог о несчастной судьбе Заречной-актрисы, который потом повторят еще раз. Иногда он весело помогает актерам разбирать реквизит, иногда пускается в дикий отчаянный пляс под «Караван» Эллингтона. Надо ли понимать так, что собака лает, а караван идет? Не уверена. Может быть. «Певец умер. Что он этим доказал?» - говаривал еще обэриут А. Введенский. Что-то все-таки доказал. То, что бедного Чехова задушили штампами и «прочтениями». То, что современная сцена бессильна перед цельными текстами и таким же мироощущением классика. То, что пробиться к существу дела трудно, как и отличить истинное от ложного. То, что прогресса нет. То, что театр - отрава, и это на всю жизнь, и кто бы ни взялся за дело, погрязнет в нем по уши, как в болоте. Может быть, так? Но, может быть, и эдак. То, что Бутусов взял на себя смелость продемонстрировать творческий коллапс, вызывает сочувствие, но и смущает. Иногда полезно смотреть, как играют режиссеры. Они не красят текст голосом, играют скупо по смыслу, точно указывая зрителю цель. Но, когда почти пять часов нам демонстрируют отчаяние художника от невозможности достичь совершенства, а лицо художника при этом ничего не отражает, я перестаю верить в исповедь, она мне кажется позой. При всей своей докторской трезвости, Чехов-писатель жалел людей: они замучились, как Вершинин с женой и двумя девочками. Замучились со своими чувствами и мечтами, любовями и проклятыми вопросами к жизни. Чехов испытывал к ним нежность и глубокое сострадание, ибо знал, что они начинают умирать, едва родившись. Если бы хоть кого-нибудь из героев бутусовской «Чайки» было жалко, впечатление от этой талантливо задуманной вещи было бы совсем другим. Два раза все-таки защемит сердце, когда, как заезженную пластинку, станут играть и играть последнюю встречу Заречной и Треплева. «Барыня на вате» с подбитым глазом (Агриппина Стеклова), скорее, героиня Куприна или Бунина, или даже «новой драмы», но никак не Чехова, пьяно прочтет последний монолог Заречной, и на сцену войдет священный ужас. Через минуту на кровать присядут старенькие дети, Заречная и Треплев (Агриппина Стеклова и Тимофей Трибунцев), и со сцены повеет могильным холодом. Впрочем… Бутусов - человек серьезный и талантливый, только что назначен главным режиссером питерского Театра Ленсовета. Самое время - покончить с кризисом среднего возраста и не только спросить себя, но и ответить: «Кто я? Зачем я?» Самое интересное открытие Бутусова: что бы ни делали с текстом Чехова, как бы ни занимались его «деконструкцией», это его не уничтожает. Порядок слов все еще поражает. Когда Бутусов все-таки дает возможность райкинским актерам сыграть «куском» ключевые парные сцены пьесы, текст звучит так свежо, будто и не было никаких «прочтений», и в зале воцаряется дивная тишина.
Божена: Наталья Казьмина пишет: Бутусов – человек серьезный и талантливый, только что назначен главным режиссером питерского Театра Ленсовета. Самое время – покончить с кризисом среднего возраста и не только спросить себя, но и ответить: «Кто я? Зачем я?» Нет, ну, спасибо, конечно, что в таланте и серьезности не отказала автор Юрию Николаевичу. Да и написала неплохо. Но... это что, такая ужасная непонятка, что человек творческий и талантливый в этом самом "кризисе среднего возраста" помещается в то мгновение, когда им принимается решение творить и уже никогда не выходит? это просто необходимые вопросы, самоанализ, который является одним из рождающий искусство условий. А вообще... допускаю, что я не права, но мне в статье опять почудилась некоторая жестокосердность. И почему мне всех в Чайке так жалко? Пожалуй, даже и Аркадину... меньше всех, но все же жалко. Впрочем, кажется, у нас жестокосердность многие считают достаточным и необходимым условием выживания... Как всегда - время же такое!
Irisha_s: Наталья Казьмина пишет: Если бы хоть кого-нибудь из героев бутусовской «Чайки» было жалко, впечатление от этой талантли- во задуманной вещи было бы совсем другим. У меня чувство, что у многих театральных критиков какой-то сдвиг душевный. Они смотрят, оценивают, но ничего не чувствуют. Так их жаль становится!
Божена: К самой себе добавлю - написано-то вроде неплохо, но почему так плоско временами и слепо? Да потому что... в "Чайке" пять тысяч пудов любви, а в статье... кот очень долго слезу выдавливал и любовь тоже (в смысле, "кот наплакал" ).
Administrator: Дорогие форумчане! Пусть мелким шрифтом, ибо тема посвящена не благодарностям, а замечательному спектаклю, хочу вас всё же поблагодарить за то, что вы такие все замечательные... За то, что в театр ходите, любите его и понимаете, за то, что пишете здесь такие хорошие тексты, что помогаете с форумом... СПАСИБО! Вот, в частности, спасибо Is за ее труды: статья Н.Казьминой (какая бы она ни была по текстовому качеству) теперь отформатирована. А вот и фотография Кати Цветковой, которую я сама не могла вытащить... Такой у нас еще не было! Любуйтесь. Завтра увидим эту сцену "вживую"!
Administrator: От зрителя Читайте Чехова. Юрий Бутусов сам поставил и сыграл замечательную комедию "Чайку" на сцене Сатирикона. Так и хочется сказать "как по нотам". Если и есть в нашей стране "спектакли по Чехову", эта новая постановка точно находится в лидерах такого ряда. К постановке первых двух действий не может быть претензий в принципе, они полноценны, третье будто сделано на автомате (фактически не сделано), а четвертое было бы совсем отличным, умерь режиссер минут на 5 свои "приветы к Някрошюсу". В остатке, я считаю, гениальный спектакль. Агриппина Стеклова (Нина Заречная) - это что-то на грани мастерства. Потрясающая! А какой Тригорин у Дениса Суханова! Чуть ли не впервые в сцене диалога его с Ниной во втором действии я не хотел уснуть. Он не просто отговорил, он передал текст! Впрочем, ни к кому из играющих нельзя предъявить претензии. Сатирикон - не мой любимый театр. Вернее, он не мой. Но за таким шедевром туда надо лететь! П.С.: Предупреждение тем, кто собрался. Рассчитывайте свое время. Продолжительность спектакля около 4 часов 30-45 минут. В будние дни начало в 19:00, по выходным в 18:00. Спектакль идет с тремя антрактами. Уверяю, оно того стоит. Я получил огромное удовольствие.
Мирра: Какое счастье! Счастье, что этот спектакль есть. Счастье видеть, как он меняется, "дозревает" со временем. Это и на первом прогоне было - НЕЧТО, хоть теперь и ясно, что тогда это был еще "супремум" - так в математике называется точная верхняя грань, предел, к которому стремится последовательность, но не достигает ее. Теперь же спектакль все ближе и ближе к экстремуму - точному, достигаемому здесь и сейчас максимуму. Это уже настолько точно, настолько полно, глубоко, широко - не веришь глазам. Впрочем, это, наверно, путь любого спектакля - но здесь, в "Чайке" это заметно особо, так как каждый из участников работает изо всех сил, на пределе возможного, на разрыв, конечно же, ясное дело, аорты. Не хочу уже, не могу больше думать ни о каких смыслах, метафорах и толкованиях. Просто это спектакль, который делает меня счастливой. Делает мне дико больно, убивает меня и растаптывает, душит - но какое счастье каждый раз воскресать, выходить из театра каждый раз в какой-то мере другим человеком. Это спасительное кровопускание, операция без наркоза. Но теперь уже без этого никак. Это спасительная замена того, чего в жизни нет, но без чего невозможно никак. Спасибо, ребята. Спасибо, Бутусов. Это НЕВЕРОЯТНО.
Ирината: Да, писать о «Чайке» трудно, почти невозможно. В ней слишком МНОГО ВСЕГО. Вернее, даже не СЛИШКОМ, а всего именно столько, сколько нужно + какой-то свой личный бонус для каждого из нас. Мощный, сильный, красивый спектакль. А как играют актеры!!!!!!!!!!! Это вообще непостижимо, что на сцене можно быть НАСТОЛЬКО искренними, красивыми, талантливыми – нет, гениальными даже. Все и всё играют именно так – от наиглавнейших ролей до безмолвного Якова. Радует, что отток зрителей со спектакля практически "сошел на нет". То есть зал не пустеет до самого конца. Это же и огорчает: раньше в первом антракте уходили понтовые «випы» - и мы досматривали спектакль с хороших мест… теперь уж – как повезёт. Вчера ПОВЕЗЛО – и с местом, и с соседями по залу… Это же очень важно: не только как и что играют, но и – совпал ли спектакль с твоим личным настроением, внутренним состоянием… и от того, кто и как дышит рядом. Вчера, просто на счастье, на всех местах по соседству сидели люди одной группы крови – театрально-чаечной. Спасибо. Всем!
Божена: От зрителя Прикольный такой отзыв Сходили! Спасибо большое! Впечатление двоякое. Я для себя открыла дочь Стеклова, не помню как ее зовут. И еще мне понравился актер, который доктора играл. Двигался прикольно. Что касается постановки, вот как-то сумбурно мне показалось. Чем-то смахивало на студенческий театр. В некоторые моменты я не догоняла смысла происходящего:). Но монологи про творчество прямо в точку:). Режисер занятный такой:) Мне понравилось то, что звук был правильно подобран и в нужное время позникал. Я просто человек музыкальный для меня это очень важно. Если произведение заставило хоть о чем-то задуматься, значит люди не зря старались:). В туалете живо критиковали. Вобщем новые формы безразличными не оставили:).
Administrator: От зрителя А я до сих пор от вчерашнего похода в театр пребываю в культурном шоке. Неожиданно для себя вчера попала в "Сатирикон" на их премьерную "Чайку". ЭТО НАДО ВИДЕТЬ! (с) Текст Чехова, постановка Бутусова. Мозг и душу выносит напрочь. Сначала кажется, что будет весело (нет, ну правда, от некоторых пенок ржала до слез), потом понимаешь, что веселье то еще,.. обхохочешься. Акцент сделан на том, что все мы актеры, и на сцене, и в жизни, и платим за это сторицей. В общем, я под сильным впечатлением. Несмотря на то, что спектакль идет четыре с лишним часа (в программке заявлено - 4 часа 10 минут, на деле дольше получается), пролетает быстро и незаметно. В общем, смело рекомендую, только не ждите классической постановки, ее там и близко нет (народ, кстати, в первом антракте частично уходит, остальной на поклонах аплодирует стоя). Выделить кого-то из актеров не могу, ВСЕ играют на износ, даже те, у кого вообще нет ни слова.
Administrator: От зрителя Чайка, Бутусов, Сатирикон Вчера ходила с братом и подругами в театр «Сатирикон» на спекталь «Чайка» в постановке Ю. Бутусова. В общем после первого действия от всего происходящего на сцене у всех, не только нас, был шок, услышав, во время антракта разговор: -Ну, как? -Современно… нужно переварить, я поняла, что у меня такое же ощущние. Я даже переживала, что мои подруги не очень рады всему этому и не поблагодарят меня за то, что я их сюда позвала. Но, потом нас стало затягивать.. Боже мой, это непередаваемые ощущения, актеры-талантища, играли все на разрыв аорты, столько эмоций, столько страсти, а режиссер, я не могла им налюбоваться, когда он, в конце каждого действия выскакивал на сцену потанцевать, продекламировать стихи, либо же просто помочь порвать декорации. А музыка, а песни, а танцы, все абсолютно все прекрасно. Друзья мои, это стоит видеть, да это не классический Чехов, это , мягко сказано, очень современно, но это того стоит, это надо видеть. Спектакль идет 4 с лишним час с 3 антрактами, но мне этого показалось мало, хочу увидеть это еще раз, а впечатлений и эмоций у меня на год.
Administrator: От зрителя "Чайка". Премьера в "Сатириконе" - Чеховская "Чайка" в постановке Юрия Бутусова. Это удивительно. Спектакль посвящен Валентине Караваевой и отчасти вызван ею к жизни. Караваева снялась у Райзмана в "Машеньке", в 1940-ом - это было блестящее начало кинокарьеры. А в 44-ом она попала в аварию, ей изуродовало лицо - конец кино. Она прожила больше семидесяти лет, много занималась дубляжом. И сама играла "Чайку" - дома, перед маленькой кинокамерой. Сама гримировалась. Вариант сцены, вариант, еще вариант. Еще грим, еще вариант. Двадцать лет она играла "Чайку". Она жила одна, и когда умерла, то тело обнаружили не сразу. После смерти нашли и эти пленки - еще вариант, еще вариант. Бутусовская "Чайка" - это тоже такая игра в "Чайку": еще вариант, еще вариант. Можно комедию. Можно трагедию. Ты Треплев, я Нина. Еще вариант: ты Тригорин, я Аркадина. Еще вариант. Но как пронзительно, как ясно, как чисто звучит текст! Как он становится понятен. Удивительно, удивительно. Многократно повторенные фразы - "Борис Алексеевич, мы остаемся!", "Сюжет мелькнул", "Приди и возьми ее", "Замуж выхожу. За Медведенка", "Перемени мне повязку", "Зачем Елец?" - сливаются в такую мощную музыку; жизнь; финал - невзирая на количество вариантов - один.
Administrator: От зрителя Попали в Запендю На каком мы вчера с nisana были спектакле!!! Это ж такой восторг!!! (у меня много восклицательных знаков- мне не жалко ими тут сорить) Были мы на Чайке, которую поставил в Сатириконе Бутусов. Как правильно отметила Аня сам Бутусов очень поход внешне на юного Сокурова, а эмоциональность и способ выражения себя - это юный Мамонов времен Звуков Му. Пересказывать не буду, ибо нет смысла. Смотреть всем срочно, отложив все-все дела. Приезжать из других городов, ночевать у друзей в Москве, но прожить и не увидеть этот спектакль нельзя категорически! Идет он долго, около 4,5 часов, три антракта. Но долго, это если потом выйти и посмотреть на часы, потому что вообще-то все на одном дыхании. Время не ощущается в принципе. Это комедия, да-да, именно комедия, как и написал в скобочках Чехов. Как-то Чехову обычно не везет, пишет человек - комедия это у меня, нет - все режиссеры ставят в лучшем случае драму, но в основном свой излюбленный жанр Снотворное - действия ноль, каждый персонаж разговаривает так, как-будто он один. Тут фонтаном бьет действие, очень точное, совершенно не нарочитое, не заумь какая-то, притянутая за уши, не вставные номера, а все абсолютно одно из другого вытекает, втекает обратно, заворачивает, оторваться невозможно - полное ощущение, что вообще впервые видишь эту пьесу. А слова Нины - как они жестко приземлились в их (нинах) исполнении на мою израненную актерскую душу... Это абсолютное актерское счастье этот спектакль. Такое выпадает не каждому даже раз в жизни. Еще!!! Хочу еще!!! Спасибо, Марьяна, дорогая, огромное тебе спасибо!!!
Химик: Диплом защитила!!! Завтра еду на Чайку!
Божена: Химик мои поздравления! Похоже, завтра на Чайке будет не так уж и мало НАС!
Божена: Несколько цитат о творчестве в предверии сегодняшнего спектакля: "Способность творчества есть великий дар природы; акт творчества, в душе творящей, есть великое таинство; минута творчества есть минута великого священнодействия."(В.Г. Белинский) "Порыв к творчеству может так же легко угаснуть, как и возник, если оставить его без пищи." (К.Г. Паустовский) "Творец не должен пытаться быть универсальным, так как он много теряет в достоинстве от того, что одну вещь делает хорошо, а другую плохо... " (Леонардо да Винчи) "Вся разница между созданием и творением сводится к следующему: создание можно полюбить лишь уже созданным, а творение любят ещё несотворенным." (Г.К. Честертон) "Всегда оставаться неудовлетворенным - в этом суть творчества." (Ж. Ренар)
Administrator: От зрителя "Чайка", Сатирикон, 26.06.2011 "Чайка" Бутусова прекрасна и свободна, такой вечер, как сегодня, -- подарок. Всё меньше хочется анализировать, припоминать детали; а хочется просто раствориться -- и на четыре с половиной часа стать только благодарным зрением, восхищенным слухом. Критика -- это почти всегда на чуть-чуть (или не на чуть) недоверие; а здесь можно довериться, можно даже отключить мозг, и будет хорошо. "Девушка, которая танцует" -- Марина Дровосекова -- бежит грусти буквально: входит Треплев:( , и она бежит от него, оглядываясь; и ещё где-то тоже. Интересная героиня; кто она? Творчество, жизнь, любовь? Радость? Может быть, всё это вместе -- похоже. С интересом буду ждать новых вариантов команды "весело играть". Из Антона Кузнецова получился замечательный пёс, с фантастическими элементами; в прошлый раз "собака" жонглировала, а сегодня изобразила какие-то экзотические танцы -- что самое забавное, оставаясь собакой:) Не перестаю удивляться, как ему, Кузнецову, удается управлять чувствами зрителей, даже восприятием; раз -- и перед нами уже не забавный пёс, а любовник, преданный, как пёс. Бутусова, несмотря на микрофон, ни хрена не слышно. Жаль. Вот кто бы мне сказал, что спектакль на четыре с половиной часа бедет пролетать -- не поверила бы. Он пролетает, как час без антракта.
Administrator: От зрителя культурное Бутусов поставил прекрасную "Чайку" в "Сатириконе". Страстную, умную и совершенно беспощадную. Четыре с лишним часа - с тремя антрактами. А к финалу хочется только чтобы не заканчивалось. Честнейшая и очень страшная "Чайка".
Administrator: От зрителя юрий бутусов прекрасен, и чайка его бьет крыльями по лицу наотмашь, кричит и бьется. сказка из пенопласта и мешков для мусора, химеры и босые ноги. чехов умер бы, если б увидел. хочется верить, что от восторга. говорят, комедия. не верьте.
Administrator: От зрителя ...Закрытие театрального сезона или на Чехова я больше не ходец...Сатирикон.Премьерные спектакли."Чайка".4,5 часа с тремя антрактами.Полный сюр-ядерная смесь театра абсурда,клоунады,удивительных по пронзительности и точности реалистических кусков,откровенного безумия(что уж курил прекрасный режиссёр Юрий Бутусов-я не знаю),мюзикла,джаза и даже стихов Бродского.Я думаю,Антон Палычу бы понравилось...Соседка слева была худа,молода и совершенно безумна.Иногда во время действия или в антракте она хватала меня за руку и шептала: "Почему,почему они все смеются?!Что смешного в этой сцене?"-У Треплева на голове огромная верёвка вместо бинта...-Я вижу.А что смешного-то?-Ну,знаете ли,у всех своё чувство юмора..-Да-да,Вы правы.У меня точно-с головой не в порядке.Я даже уверена в этом.Юмор недоступен мне..."Через минуту она пронзительно засмеялась."Ну вот видите,Вы поняли!"-тихонько засмеялся я.-Да,да-но я о своём...-A-а-а..."В антракте она заговорщически спросила:"-А вам из героев кто больше нравится?-Тригорин.Суханов,как всегда хорош...-Знаете,мне тоже.Но почему,почему ему всегда дают такие роли?!"Девушка нервно опустила голову на спинку переднего кресла и замолчала.Началось третье действие-лучшее в этом спектакле.Четвёртое оказалось чрезмерно затянутым.Но хлопали очень долго-стоя.Сидящий на два ряда впереди модный режиссёр Крымов тоже сдержанно и благородно хлопал.Девушка слева истерично била в ладоши и кричала "Браво!".Потом резко пошла к выходу.Без пяти одиннадцать мы,наконец,вышли на улицу.После увиденного сильно захотелось выпить.Мы выпили...
Ирината: ...как-то никто из нас до сих пор не отметил, что за всем происходящим исподтишка, откуда-то снизу, непрерывно наблюдают вот эти красные глаза...
Lotta: Как это не приметил? Nik писал об этом уже давно. Я сперва подумала, что ему померещилось, но он на следующем спектакле мне показал.
Lotta: Возможно. А вот Театральное Чудовище перед тем, как Нину посвящают в актрисы, кричит голосом Тригорина. То есть голос, может быть, и не его, но ПОДОБРАНО точь-в-точь. Что неудивительно: всё для себя знаковое Нина пропускает через призму своей любви. А то, что сам Тригорин не верил в театр, выходит, не столь важно.
Химик: Божена, спасибо! Да нас похоже действительно было очень много! Судя по цветам и по крикам на поклоне! Знаете, с 29 апреля спектакль довольно сильно изменился. Добавились новые детали, даже музыка в одном месте была другая, как мне показалось. Бутусов выучил свой текст! Некоторые неудобства... 29-го апреля мы сидели с правой стороны и по-моему обзор был больше, в этот раз мы сидели с левой стороны и часто актеров загораживали разные предметы... то стулья, то столб, который типа душ с корытом. Но больше всего нам не повезло на сидячих перед нами парочек, особенно парней Только пристроишься за ними в пространство между двух голов смотреть, как парню обязательно надо голову наклонить в эту сторону... Бррр... очень сильно раздражало и отвлекало от спектакля. Еще был момент не очень приятный, думаю всем, во время последних сцен, где роли Треплева и Нины играют разные актеры, с некоторыми зрителями случилась истерика и они громко ржали в совсем неуместных местах. Ну да ладно, это все мелочи... Вернемся к спектаклю)) Сложно оказывается подобрать слова по спектаклю... Уже минут 10 смотрю на экран и не знаю с чего начать... Знаете, на поклоне больше всего жду выхода Бутусова. Как в первый раз, так и сейчас. Мне кажется он здесь главный герой. Не знаю почему. Ведь его даже нет в пьесе Чехова, как и танцующей девушки, с ролью которой прекрасно справляется одна из моих любимых сатириконовских актрис Марина Дровосекова. Безумно ее люблю! Многим не нравится, когда классику ставят вот так, как это сделал и делает Бутусов. Много абсурда и еще чего-то (не знаю, не разбираюсь в жанрах). Но именно Бутусов показал эту жизнь за кулисами такой, какой она есть в "Чайке" Чехова. Я думаю, Чехову бы понравилась постановка Бутусова)) Все актеры безусловно играют очень хорошо, на высшем уровне! Даже кого-то конкретно выделить не могу, все молодцы! Очень нравится, как в последних сценах роли Треплева и Нины исполняют бывшие Маша и Медведенко (Марьяна Спивак и Антон Кузнецов). Мне кажется именно в их паре это пик трагизма. Причем уклон также направлен на пару Маши и Медведенко, их ждет скорее всего такая же судьба. Нравятся в паре Дорн и мама Маши (вылетело из головы как ее зовут), роли которых исполняют мой любимый актер Артем Осипов и Лика Нифонтова. Обалденная сцена в начале с Антоном Кузнецовым и той же Ликой Нифонтовой. Очень красиво! Я заметила, что у Кузнецова очень хорошая пластика. Он случайно балетом не занимался? Вообще актеры театра Сатирикон очень разносторонне развитые люди. И поют, и танцуют и замечательно играют! Низкий им за это поклон! Молодцы! Не знаю, что еще написать... пока в голову ничего не приходит, вдохновения нет)) Может чуть позже добавлю. Забавно, что на спектакле были американцы и похоже какие-то панки или что-то типо того. Мы их потом в метро видели и они очень бурно обсуждали увиденное. По-моему, им понравилось!
Ирината: Lotta пишет: всё для себя знаковое Нина пропускает через призму своей любви. Ну, и мы - тоже.
Химик: Да, еще одно замечание. Я оба раза смотрела сбоку получается. Очень хочется посмотреть Чайку, сидя по центру и ряду так в 3-4... в 1-ом опасно. Выйдешь весь мокрый до трусов
Ирината: Химик пишет: в 1-ом опасно Ну, конечно, опасно: там все здешние форумчане и сидят... заметят кого постороннего - могут рассердиться. Кстати... 1-й ряд - это уже СЦЕНА, то место, с которого Аркадина и К* смотрят пьесу Константина. И на которое упорно приглашают тех, кто сидит на псевдопервом - а по факту на 2-м ряду.
Innamorata: Меня вчера Марина Дровосекова приглашала поменяться с ней местами ... А в конце мне прямо в руки прикатилась её хрустальная слезинка. Первый ряд - это откровение, откровение зрителя перед актерами, как мне кажется. А "мокрыми" выходишь оттуда от слез в первую очередь. Во всяком случае, вчера у меня была самая проникновенная "Чайка" из 3х. Чем дальше, тем опаснее и прекраснее...
Химик: На первый (т.е. 2-ой) ряд билеты не купишь((( А я, к сожалению, не обладаю такой проворностью и немного наглостью, чтобы усесться на первый ряд. А вдруг те места уже раскупили? Поэтому я все чаще скраешку, хоть и поближе))) А у нас, кстати, Владимир Большов спрашивал, как настроение))) Так забавно было!
Lotta: Актёр это отрицает и вроде как даже пришёл в недоумение (просто КРИК, театральный звуковой спецэффект). Но как сказала Мирра, "что мы, родной голос не узнаем, что ли?"
Innamorata: А мне тоже казалось, что кричит нечеловеческим голосом именно Полина Андреевна. И "родного" голоса я не узнала, надо будет прислушаться )) lenа пишет: Зато нам с соседкой Александрой Антон дал цветочки Дааа, мы видели) и надеялись, что одна из веточек дойдет и до нас, но они не вовремя закончились, как всегда) Было очень красиво! Ровные покачивания, в унисон с артистами...
Administrator: От зрителя Первопричина Вчера посмотрела "Чайку" в Сатириконе. Ее автор - Юрий Бутусов. Мне так много дали, как давно не давали в театре. Смотрите, уже третий пост за один день. А до этого жж использовалось лишь для чтения. Наглядный признак, один из нескольких сегодня. В общем, в этих постах часть той энергии, которую я получила вчера. Высший альтруизм отдавать себя. И высший эгоизм брать. А я взяла. Юрий Николаевич, я Вас благодарю! И я хочу так же. Но не умею пока. Надеюсь, буду. Мне страшно пока писать о "Чайке" даже отзыв в формате жж. Вот подбираюсь к ней окольными путями. Нашла композитора. Посмотрела инфу про некоторых актеров. Спросила разрешения (и получила его) у моего мастера писать курсовую по этому спекту. А еще я поняла, что, наверное, не буду заниматься японским театром. Мне кажется, там такое пока не возможно. В общем, я думаю о нем и о нем. О спектакле и о режиссере. Не сказать ничего было бы не правильно. Не рассказать о том, что это случилось со мной. Это важно. А "я думаю об этом" - самое верное, что можно сейчас сформулирвать. Вот. ********************************* В этом же дневнике рекомендую пост про Ли Ру Mа (Yiruma) - автора одной из композиций, звучащих в спектакле. Прочитать, посмотреть фото, послушать музыку - по ссылке.
Administrator: От зрителя. Одной фразой. Всё о сатириконовской "Чайке" Юрий Бутусов - буйный псих гений.
Administrator: Ну, в первых строках своего поста меня похвалили... Ладно, не умру от гордости. Это наш ST, известный театральный фотограф Сергей Тупталов. От зрителя Чайку поставить - это не чайкУ поставить. Стараниями благословенной нашей Иринаты были вчера в "Сатириконе" на "Чайке" Юрия Бутусова. Примерно неделю назад Ирината заявила: "Серёга, о чём ты думаешь? Все знаменитости уже были, один ты остался." И, чтобы не оставаться одному из знаменитостей, не бывавшему ещё на "Чайке", пошёл. И вот сейчас, когда надо бы разлиться во множестве эпитетов и быстренько набросать гору словесной руды, пишу совсем не то. Это надо видеть, быть там, открыть мозг, напрячь извилины, а в какие-то моменты (их много) забыть вообще про думание, оставив только ощущения. Нужно, конечно, много знать о театре, чтобы понять и принять этот феерический "монтаж аттракционов", театр театров - от истоков до наших дней сквозь жёсткий реализм к абстрактной условности, к абсурду и циркачеству по всей палитре приёмов и жанров. Действие начертано смело, рискованно, фантастично, с "аортой на разрыв" и дикой нежностью, сквозь смех и слёзы, с кровью и потом, с надорванными голосами актрис и балетной пластикой Дениса Суханова... Со множеством ассоциаций литературных, театральных, жизненных... И в конце, когда Костя Треплев (Тимофей Трибунцев) рвёт невидимый волосок судьбы над своей головой, вместо ожидаемого выстрела "слышится отдаленный звук, точно с неба, звук лопнувшей струны, замирающий, печальный. Наступает тишина..." ************************** В дополнение - фраза из понравившегося коммента: ...А этот момент, когда человеку связали веревкой не руки-ноги, а просто всю голову? ("Если птице отрезать руки, если ноги отрезать тоже...") "Мама, перемени мне повязку..." Если со связанными руками творить ещё можно, то как жить со связанной головой?
Lotta: Лев Семёркин Игра в двадцать четыре руки. Со второго раза бутусовская «Чайка» впечатлила еще сильнее (на первый раз откликнулся здесь и здесь ). В Сатириконе вчера наблюдалась предельно высокая концентрация режиссуры – Бутусов, Крымов, Серебренников и примкнувший к ним Писарев. Зал был заполнен (в основном молодежью), до конца досидели процентов 80, аплодировали стоя с криками браво. Принимали лучше, чем в апреле, когда я в первый раз смотрел. Было много реакций по ходу действия и аплодисменты начались с самых первых сцен. Объясняю это тем, что многие смотрели не в первый раз и их реакции задавали тон. Первое действие по второму разу намного лучше смотрится, это пожалуй главное преимущество второго раза. Первое действие, как отдельный спектакль в спектакле, оно вполне самодостаточно. Представлены все герои (почти все, кроме Тригорина), все темы – о любви, о театре, о жизни, о мечте. Предьявлен стиль, зашифрованный театральный код и ключ к шифру. Чайка в яблоках. О мечте и ключе надо сказать отдельно, проницательная блогоприятельница niet_azuren заметила, что Марина Дровосекова (девушка, которая танцует) появляется на сцене на реплике Кости "Надо изображать жизнь не такою, как она есть, и не такою, как должна быть, а такою, как она представляется в мечтах". Во второй раз я внимательно смотрел за игрой всех участников ансамбля и подтверждаю, именно так все и было, девушка в яблоках (то есть в светлом платье с розами :) вышла как раз после слова «мечта». Своим простодушием и отзывчивостью она сразу напомнила мне Благодарного Зрителя. Может быть она идеальный актер или идеальный зритель, представитель от зрительного зала на сцене. Но потом возникла другая гипотеза. Я воспринял девушку-мечту как заглавную героиню спектакля, то есть ту самую чайку, с которой сравнил Заречную Тригорин в сюжете для небольшого рассказа – «и счастлива, и свободна, как чайка». Именно она, девушка-чайка и завершает спектакль, уже в другом платье, в черном. Она оплакивает Костю. она свободно и счастливо «летает» качается на канатных качелях (то, чего так и не смог сделать Костя), а потом повисает на канате, как убитая чайка-мечта. А представители зрительного зала на сцене были другие. И в большом количестве. Это зрители треплевской постановки – все персонажи, которые сначала рассаживаются вдоль рампы, как в нулевом ряду зрительного зала (точнее сказать, в первом ряду, так как сцену выдвинули вперед, первый ряд кресел сняли и зал начинается со второго ряда). А потом выстраиваются у сгоревшей картины спиной к зрителям. Главная метафора первого действия - сожжение «вот-тебе-и-театра» и следы копоти (впечатления) на лицах зрителей. О яблоках тоже надо отдельно сказать. Они там в гринуэевском изобилии представлены. Составляют главный сценический натюрморт – украшают стол в застольной сцене второго акта (только слово «морт» в данном случае не подходит, яблоки представляют самую живую спелую налитую жизнь). Горизонтальный натюрморт (его особенно хорошо видно сверху, с задних рядов) находится в оппозиции к вертикальной черно-белой условной картине, которую рисует Костя-Трибунцев перед началом спектакля, пока зрители рассаживаются и слушают грозные обьявления. Но у яблок есть и другой узко-театральный смысл – бездарно паясничающего экс-поручика Шамраева закидывают спелыми яблоками, как гнилыми помидорами. Театр избыточен во всем! Вот и последнюю встречу Треплева и Нины повторяют на разные лады гротеска разные пары исполнителей, пока наконец не выйдет настоящая пара Трибунцев-Стеклова и не сыграют по-настоящему, по-чеховски, психологично петелька-крючочек. Они сыграют в одной этой сцене всю «Чайку» - от взаимной детской влюбленности до взрослого осознания, что пути разошлись навсегда. На этом психологический театр закончится. Будет еще театр непосредственный-щенячий (Дровосекова будет бегать за Кузнецовым), документальный (финальная фраза Дорна) и символический-метафорический. Множество театральных миров – бесконечно. Театральная арифметика 6+4=5+5. Теперь про состав ансамбля - действующих лиц и исполнителей. И тех и других по десять (если не считать вспомогательных слуг). В пьесе 10 персонажей – 6 мужчин (Константин, Петр, Илья, Борис, Евгений, Семен) и 4 женщины (Ирина, Нина, Марья, Полина). Для пьесы о любви – неправильное сочетание, перекос в мужскую сторону (а в труппах, как правило, актрис больше, чем актеров). Режиссер выровнял перекос и исполнил пьесу равным ансамблем – пять актеров и пять актрис. Для этого две мужские роли (Ильи и Семена) играет один актер – Антон Кузнецов. А пятая актриса – Марина Дровосекова, которой роли не досталось, играет чайку (образ женского рода, присутствует в пьесе, так что никакой отсебятины ;) К десяти основным участникам ансамбля на сцене присоединяются еще двое: Сергей Бубнов, играющий слугу (и словом и делом, но служит он не один, основные солисты тоже работают слугами просцениума), и Юрий Бутусов – позирует для портрета-контура Треплева на картине, исполняет монолог Треплева 4-го акта (в микрофон в формате стадионного рок-концерта), пишет зрителям УЖО, как Евгений Медному Всаднику, рисует свою кардиограмму, то и дело выбегает-дирижирует-колбасится на сцене – то есть постоянно переводит исполнение пьесы в формат личного высказывания. Таким образом, свободная фантазия на темы «Чайки» исполняется в 24 руки. Это я зацепился за образ игры в лото. Там за столом 9 участников. А Костя сидит на авансцене за печатной машинкой, как дирижер, или как суфлер в будке. И, то ли пишет для них текст, то ли записывает за ними (Полина-Нифонтова ему диктует). Он отдельный. Вот и во время застолья второго действия сидел один на противоположной стороне стола. И в обоих случаях не досидел до конца массовой сцены. Молитва клоунов. Монолог из пьесы Треплева часто повторяют в 4-м акте постановок «Чайки». Сам Чехов такой ход подсказал, Нина про этот монолог вспоминает. В ефремовской «Чайке» Вертинская повторяла монолог целиком, в той же декорации, столь же прекрасно, хотя и в другом состоянии. У Бутусова повтор монолога вынесен в самый финал. Он принадлежит уже не сюжетному, а театральному финалу спектакля, за пределами сюжета. И выглядит как главное театральное заклинание, как театральный «Отче наш», молитва Мельпомене. Волшебные слова крекс-пекс-фекс – «Люди, львы, орлы и куропатки, рогатые олени, гуси, пауки, молчаливые рыбы, обитавшие в воде, морские звезды и те, которых нельзя было видеть глазом, - словом, все жизни, все жизни, все жизни». Как у Погребничко – «Молитва клоунов». Актеры – клоуны молятся фразами из чеховских пьес. О Погребничко я вспомнил еще и из-за бумажных масок (белая, печальная у Треплева и потом у Аркадиной, когда она сидит за гримировочным столиком слева), такие же маски были в «Трех сестрах» на Таганке. Зеркало на столике как киот, лампочки как свечи. Бутусовская «Чайка» вся целиком это театральная молитва, кресты-телеграфные столбы с правой стороны сцены (неси свой крест по дороге), а по бокам сцены трехстворчатые зеркала гримерок.
Lotta: Мой коммент к предыдущему посту. Моя знакомая поймала яблоко из числа тех, которыми закидывали Шамраева, и это оказался... помидор)) По поводу танцующей девушки. Поскольку она даже к внесценическим персонажам не относится (в отличие от Трезора) и целиком на совести ЮБ, можно нагружать её кааким угодно смыслом, благо форма спектакля позволяет. По мне она больше именно Зритель, или благодарный, или посвящённый. Она смотрит спектакль несколько со стороны, единственная контактирует с режиссёром (именно как с создателем, а не как персонажем), вдохновляется действием и сама вдохновляет (то есть муза - как натурщица у художника), сидит рядом с отдыхающими актёрами, может что-то сделать для них (спеть)) Она - жизнь (в противовес театру), яркая, плотская, красивая "натуральной" красотой, недаром после своей жизнелюбивой речи Сорин целует именно её. А в последнем действии, когда трагедия уже доходит до края, она, как некоторые зрители к концу спектакля, погружается в него настолько, что становится непосредственной участницей. Добавлю лишь, что это всё не исключает ни Чайку, ни Мечту... да и вообще мало ли кого))
Lotta: Лев Семёркин (это его 4-й пост о Чайке) Так что же гласила афиша на заборе ? Публика интересуется, какова дальнейшая судьба Нины Заречной? Добилась ли она успеха в театре? Режиссер Бутусов и актриса Стеклова отвечают – нет, не добилась. Поездка в Елец ничего не дала. Нина ушла из театра. В кино. Сменила имя и стала «королевой экрана». Нина Заречная стала Верой Холодной. Так что Треплев-Трибунцев угадал нечто из завтрашнего дня, когда писал про «бледное лицо, обрамленное темными рыжими волосами». Афиша на заборе гласила «Молчи, грусть… молчи…» И еще о прическе. Чтоб два раза не вставать. Седая прядь жгучего брюнета, любимца женщин Дорна-Осипова это привет Аркадию Райкину, человеку и театру. Этим изящным камео Бутусов отблагодарил «Сатирикон», перед возвращением в театр имени Ленсовета. И из его же коммента к посту: так получилось, что за два раза я смотрел с четырех разных точек с двадцатого, двенадцатого, девятого и третьего ряда (прямо по центру) не скажу, что чем ближе, тем лучше некоторые сцены "теряются" вблизи две застольные сцены (во втором действии с фруктами и в четвертом - игра в лото) лучше смотреть сверху но вот, что было абсолютно прекрасным из третьего ряда, так это поклоны актеров таких счастливых сияющих лиц мне в театре видеть не доводилось (а в жизни - тем более ;) если пойду еще раз, то на 18-00 когда никто никуда не спешит, можно скандировать долго (до 23-00 - пять часов театрального счастья)
Administrator: ИМХО достойный отзыв человека, которому НЕ ПОНРАВИЛОСЬ, с объяснением возможной тому причины: "Критическая масса креатива в спектакле превысила для меня предел допустимого". от зрителя "Чайка" в "Сатириконе". Не мое. В воскресенье, 26 июня мы собрались в "Сатирикон". Смотреть чеховскую "Чайку". Вездесущий сын подруги предрек нам неудачу:"Спектакль очень сложный. Вам не понравится. Там надо креативно мыслить". "Чайка" и не могла быть легким спектаклем по определению, несмотря на заявленный автором жанр - комедия. Мы были готовы ко всему. Тем более переворачивать классику с ног на голову уже давно не новость. Так сказать, мейнстрим, а не авангард. И все-таки сатириконовская "Чайка" озадачила. Здесь не то что все было перевернуто с ног на голову. Наоборот, сюжет был выстроен вполне традиционно в соответствии с текстом Чехова - от первой сцены к финальной.Более того некоторые сцены повторялись, очевидно для лучшего запоминания, по нескольку раз. Благо время позволяло, ибо перед спектаклем режиссер Юрий Бутусов грозно сообщил регламент спектакля: первое действие - 63 минуты, второе - 59 ... Итого 4 действия - 4 часа 12 минут. И, честно говоря, повторение не было лишним, потому что, как оказалось, исполнители в этом спектакле имели обыкновение меняться ролями. Только привыкнешь к тому, что энергичная рыжеволосая Агриппина Стеклова - Нина Заречная, глядь, а роль ушла к Лике Нифонтовой или Марьяне Спивак.Тоже самое с актерами - то актер Антон Кузнецов - учитель Медведенко, то вдруг обернется писающей на забор собакой Трезором, а то он же - управляющий Шамраев. Только вот, как выяснилось, повторы не помогали разобраться, а лишь запутывали дело. Потому что именно во время повторов обмен ролями начинал присходить наиболее интенсивно. Кроме повторов и обмена ролями и образами в спектакле было еще много придумок, больших и малых приколов, фишечек и фенечек. Были танцы на столах, стихи Бродского, сольные номера отдельных актеров и самого режиссера, много музыки, много бутафорского снега.,треск воображаемого пожара за сценой. Много всего было. (За 4-то часа 12 минут!) Не было самого спектакля. Живого "дышашего" театрального организма. Пьеса распадалась, раскалывалась на множество мелких осколков. Тромозила и буксовала. И от этого становилось грустно и постыло. Хотя осколки попадались довольно любопытные. Чаще всего безоборазные, иногда причудливые, иногда странно - красивые . Мне нравились те, что были с Агриппиной Стекловой. Каждый осколок играл своими гранями, идеями, ассоциациями и смыслами. Но это не спасало дела. Театрального драйва, пусть провокационного, абсурдистского, метафорического, какого угодно, но драйва, не случилось. Иннокентий оказался прав. Критическая масса креатива в спектакле превысила для меня предел допустимого. Не зацепило. Не мое.
Lotta: Интересно, что автор подразумевает под "танцами на столах"? Попыталась вспомнить, что бы это могло быть: Нина в момент "посвящения" ставит на стол ногу, Тригорин падает, Треплев запрыгивает перед приходом Нины... Всё, кажется? Или "игру в лото" тоже можно счесть "танцем на столе"?
Локоны: Lotta пишет:Попыталась вспомнить, что бы это могло быть: Нина в момент "посвящения" ставит на стол ногуДорн во время исполнения песни "Tombe la neige" тоже ставит ногу на стол.
Lotta: Ну вот и вспомнили все ТАНЦЫ НА СТОЛАХ! Но это обманчивое впечатление, оставшееся в памяти автора поста, позволило обратить внимание на роль СТОЛА в спектакле: это центральный предметный образ в двух актах - втором и четвёртом и явно связан с темой смерти. Собственно, "стол яств" и есть метафора смерти (это было замечено в одной из рецензий), а после "игры в лото" начинается уже настоящая погребальная процессия. В этом смысле есть ассоциации с вахтанговским "Дядей Ваней", там весь спектакль решается в таком ключе. В "Чайке" ощущение безысходности вроде бы нарастает к финалу... Но как-то снимается - фарсовостью "повторов" 4-го акта, когда часть зрителей разряжается через нервный смех, и... катарсисом. Ещё замечу, что финальный разговор Треплева и Нины - очень добрый, тёплый - несмотря на очевидную обречённость Треплева.
Мирра: Моя последняя "ЧАЙКА" тоже "упёрла" меня в персонажа Дровосековой, именно за нее, за "девушку, которая танцует", постоянно цеплялось мое внимание. Толкований на ее счет накопилось уже больше чем толкователей, но моя личная версия сложилась только-только (я вообще с "Чайкой" не тороплюсь: если уж давно очевидный всем факт, что Маша - дочь Дорна, добрался до меня только в воскресенье - то что уж говорить об остальном ) Она - Муза, Дух Искусства. Она - тот самый "подъем духа, какой бывает у художников во время творчества". Она - та тонкая материя, которая преврашает Homo sapiens'a обыкновенного в Художника. И она же - Удача Творца. В таком, видимом нам, зрителям, воплощении. В первый раз она появляется перед премьерой треплевской пьесы. "Надо изображать жизнь не такою, как она есть, и не такою, как должна быть, а такою, как она представляется в мечтах! Сера есть?!" - Костя влюблен, вдохновлен и пока еще ВЕРУЕТ - в себя и в нее, в творчество, в новые формы, в Нину. "Есть!" - она пока еще с ним, выбегает, танцует, потом - счастливая - усаживается среди зрителей, как какое-то божество, незримо присутствующее на ритуале в собственную честь. Но тут ломается все - не выдержав неприятия, почувствовав себя непонятым, Треплев останавливает пьесу и поджигает декорацию, которую сам полчаса назад нарисовал. И этим, может быть, предает Её - свою Музу? Понять сложно, если бы легко было понять ее и наладить с ней отношения - все желающие стали бы художниками... Ясно одно - с этого момента она его покинула, и не просто покинула - она боится его, бежит от него. Но все-таки в этом доме она задерживается надолго, то ли из-за того, что все уже отравлены дыханием "театрального чудовища", то ли полюбила она этот дом и этих людей за пресловутые "пять пудов любви", разлитые в воздухе, толи ей приятно видеть всеобщее рвение к искусству (может быть, только такой воздух пригоден для ее дыхания или она и вовсе этим рвением питается): извечное стремление "в актрисы", желание служить "святому искусству" театра, попытки писать, тоска по несостоявшейся карьере литератора и безумные танцы. Она выходит послушать пение Нины, подбадривает ее и вдохновляет на пару изящных жестов, провоцирует Дорна на постоянные выплески нереализованного природного артистизма (когда он в начале второго действия водит под ручку дам и раздает розы, то в конце концов подлетает и к ней - опять же, в танце), да и Сорина она провоцирует - на тоску по несбывшемуся и на отчаянное желание ЖИТЬ. В том или ином случае, к Треплеву она так и не вернется, и будет бежать от него как от огня до самого конца - до ЕГО конца. Тогда она оденет траур - и горько заплачет над человеком, который только что пытался взлететь - в последний раз, да вот - не смог. Мне кажется, именно ее , а не Нины, охлаждение - "страшно, невероятно". Все остальные потери можно было бы пережить, посвятив жизнь творчеству и любимому делу. Но талант, страстное желание творить и невозможность встретить эту самую "Девушку, которая танцует", услышать ее голос - несовместимо, невозможно. Все это не отменяет того, что она - и убитая Чайка, и "общая Мировая Душа". Ее, свою чайку, свой полет уничтожил Треплев. И она же - общая Мировая Душа - в финале рыдает над всеми нами, обреченными страдать и умирать, неспособными быть счастливыми.
Lotta: Маша, спасибо! это - первая членораздельная трактовка образа. Остальные (включая меня) больше подтасовывали факты, подгоняя их под своё желание, благо спектакль многомерный. Это правильная мысль: Муза отворачивается от Треплева, потому что он сжигает театр, то есть совершает страшное преступление, отказывается от своего призвания, не выдержав неприятия близких. А потом, как заметил Семёркин, из чувства соперничества с Тригориным он становится прозаиком - то есть по причине, не имеющей отношения к искусству. Это для творческого человека и есть предательство. Мне самой милее вариант Зрителя-который рядом, так что я, пожалуй, совмещу оба понимания.
Administrator: С дужественного форума от зрителя - Мы одни… - Кажется, там кто-то есть… - Где?.. (вместе) А-а-а-а-а-а!!! С ними так было и будет всегда. «С ними» - это не только с Ниной Заречной и Треплевым, персонажами чеховской «Чайки», которые ведут этот диалог. Да, они – взволнованные и радостные – только что переживали и смеялись, говоря о спектакле, который вот-вот начнётся и станет их общим дебютом: Нины – как актрисы, а Треплева – как писателя. И вдруг – они притихли, остановились, замерли где-то далеко, в полумраке. Начинается разговор двух влюблённых – разговор самый обыкновенный. В нём не будет ничего особенного – только знакомые каждому фразы и простые слова. Но он – личный. Поэтому так важно, чтобы в этот момент рядом не было никого, кто бы мог его услышать. Это тот случай, когда не нужны свидетели. Но свидетели есть! Вот они появились – в непонятно откуда взявшемся свете. Их много – сотни, а может быть, и тысячи. Они разные – сопереживающие и просто любопытствующие. Кто это? Зрители?! Да… Но почему они здесь? Зачем они сейчас?.. - Да нет тут никого! – успокаивает Нину Треплев. Действительно, свет снова гаснет, и в образовавшейся темноте больше не видно посторонних глаз. «Никого нет». Но все мы понимаем, что это только иллюзия… Подобно Нине и Треплеву, все творческие люди (и, прежде всего – актёры), люди известные, выставляющие свою работу – свою душу – на суд публики, всегда остаются на виду. Они могут быть одинокими. Они часто бывают одинокими: непонятыми, забытыми, осмеянными – несчастными… Но вот по-настоящему остаться наедине – друг с другом или даже сами с собой – они не смогут, пожалуй, никогда. Получается одиночество в окружении людей – грустный факт, вечная тема… Да, за ними постоянно наблюдают и даже следят. Их обсуждают, и внимание направлено буквально на всё: на их поведение, высказывания, личную жизнь… И конечно же, на творчество. Причём обсуждают чаще не с целью понять, а с целью выразить недовольство, вызванное своим непониманием. А то, как по-разному такое «недовольство» выражается, мы тоже видим в спектакле, во время показа пьесы Треплева. Например, можно вдруг просто засмеяться там, где это совершенно неуместно, как это делает Тригорин в самом начале монолога Нины. Или можно вообще уйти из зала, подобно некоторым зрителям, сидящим уже не на сцене, а с нами по соседству. А можно последовать примеру Аркадиной и тоже время от времени капризным голосом, прямо с места, лениво задавать уточняющие вопросы: «Это так нужно?..» И в ответ слышать громкий отчаянный крик: «Да!!!» Всё, что мы видим в бутусовской «Чайке» - это «так нужно». Нужно не для красивых приёмов, дающих возможность выделиться и сделать привычное так, как этого никто никогда не делал. И не для того, чтобы только рассмешить или только удивить. Это не оригинальность ради оригинальности – потому что в таком случае всё выглядело бы, возможно, и ярко, но поверхностно, а забывалось бы легко и без сожаления. А спектакль Бутусова – безусловно, не поверхностный, а очень глубокий. Всё в нём необычно и одновременно с этим – естественно. Да-да! Каждой режиссерской и актёрской придумке, находке сначала удивляешься: «Что это? Почему?», а потом думаешь: «А разве можно это сделать как-нибудь иначе? Нет, было бы совсем не то... Надо только так!» Никогда бы не достигли такого накала многие эпизоды, если бы не были повторены несколько раз. Неужели можно было обойтись без этих повторов? По-другому звучал бы текст, произносимый актёрами, если бы он был ими воспроизведён в точности так, как написан автором. В спектакле что-то переставлено местами, увеличены монологи за счёт объединения нескольких - в один, вычёркнуты некоторые фразы и добавлено что-то, чего в оригинале совсем не было, расставлены другие знаки препинания - в основном, вместо точек и многоточий использованы восклицательные знаки, и почти полностью отсутствуют бесконечные чеховские паузы... Многое изменено! Многое придумано! И впечатление создаётся целостное, сильное, яркое. И так на протяжении всего спектакля, до конца и с самого начала – после первого, а не после третьего, как мы привыкли, звонка, без остановок даже в антрактах – всё работает на то, чтобы раскрыть главную тему – о театре, о поиске, о творчестве... Об актёрах. О настоящих актёрах. Которые всегда искренни в том, что они делают. Которые, играя на сцене, верят, что всё это – по-настоящему. Которые «часто бывают несчастны, может быть, даже слишком часто и незаслуженно». И которые всё равно, несмотря ни на что, будут продолжать играть. «Весело играть».
Administrator: От зрителя «Чайка», театр «Сатирикон», 26.06.2011 Исполнители: Агриппина Стеклова, Полина Райкина, Лика Нифонтова, Марина Дровосекова, Тимофей Трибунцев, Денис Суханов, Артем Осипов, Антон Кузнецов, Владимир Большов Режиссер – Юрий Бутусов Желая снова испытать безумный, свободный полет «Чайки», посмаковать эту замечательную постановку, соприкоснуться с игрой прекрасных артистов во главе с режиссером Юрием Бутусовым, я вновь пришла в театр. «Чайка» - великолепнейший спектакль! Я в восторге от всех спектаклей театра «Сатирикон», но «Чайка» вызывает настолько сильные эмоции, что у меня не хватает слов, чтобы описать их - настоящий внеземной полет, вихрь, ураган! Эта «Чайка» напомнила мне одновременно и метаморфозы Сальвадора Дали - целостный, но при этом изменчивый образ, который во многом зависит от того, как ты смотришь, на что обращаешь внимание, с каким настроением и мыслями пришел в театр, и красочный калейдоскоп, каждый кусочек которого составляет большую удивительную и непостижимую картину. Я с такой постановкой сталкиваюсь впервые, поэтому мне было интересно собрать вместе те кусочки, которые, как мне кажется, мне удалось рассмотреть. Я еще раз уверилась в том, что эта «Чайка» - тот самый спектакль Константина Треплева, о котором писал Чехов. Спектакль, призванный изображать жизнь «не такою, как она есть, и не такою, как должна быть, а такою, как она представляется в мечтах». Потому и назван спектакль - «Чайка» - летящая в небесах птица! Зрители в зале, режиссер и артисты, выпустившие эту птицу на волю, следят за ее полетом, пытаются постичь его, оторваться от земли и взлететь вместе с ней! Спектакль показывает жизнь этой свободной птицы – от рождения до смерти, поэтому так явственно, от действия к действию, меняется в нем настроение. Мне показалось, что «Чайка» Ю. Бутусова - о жизни и театре, о том, как призрачна грань театрального и жизненного, ведь, как сказал Шекспир: «Вся наша жизнь – театр, и люди в ней – актеры». Быть может даже, что этот спектакль о жизни именно театра! Это спектакль о творчестве, о том, как важно для творческого человека – быть понятым. Действие I: Рождение: «Как все нервны! И сколько любви…» Потрясающе трогательное действие! Что лежит в основе вдохновения, что побуждает создавать, творить - любовь и мечта, владеющие всеми героями пьесы! Создатели маленького домашнего спектакля, Костя Треплев и Нина Заречная, любят, понимают друг друга и идут одной дорогой пока мечта у них одна. Все превратности и горести жизни они наблюдают как бы со стороны, крепко, по-детски обнявшись друг с другом. Именно из гармонии любви, мечты и взаимопонимания рождается трепетная, беспокойная птица – спектакль «Чайка». Эта «Чайка» и выносится на суд публике. Константин Треплев, произнося вступительное слово, представляет ее зрителям на сцене, режиссер спектакля Юрий Бутусов – зрителям в зале. А в ответ – настоящий парад критиков, вырывающих друг у друга слово, не понявших, не почувствовавших, высмеявших. Мне кажется, что режиссер как будто предчувствует, что его спектакль, даже если и произведет впечатление, то все равно до конца понят не будет, и останется общее впечатление, что «это шутка», или: «Я ничего не понял… впрочем, смотрел я с удовольствием… так искренно играли… и декорация была прекрасная». Поэтому именно он, режиссер, разрушает декорацию, а в конце пляшет на ее обломках, как на костях. Действие II: Рана: «… вы выражаетесь непонятно, какими-то символами. И вот эта чайка тоже, по-видимому, символ, но, простите, я не понимаю…» В этом действии показано возрастающее взаимное непонимание всех героев, они уже не слышат друг друга, каждый говорит о своем: трещину дали бокалы Треплева и Нины, Полина Андреевна воет от неразделенной любви, а Нина непонимающе улыбается ей, Сорин говорит о том, что «жить хочется», но его никто не воспринимает всерьез. Убитая Треплевым чайка – символ этого непонимания. И вместе с тем кульминация: разговор Заречной и Тригорина о творчестве. Казалось бы, они не понимают друг друга, но из этой разности взглядов, характеров и судеб рождается взаимный интерес и увлечение! И здесь я не могу не отвлечься и не сказать, как потрясающе был произнесен монолог Тригорина Денисом Сухановым: почти тихо, один на один с залом, каждое его слово выражало чувство, было осязаемо и осмысленно. Мне казалось, что герой обращается ко мне, более того, что это я - Тригорин, настолько сильно я ему сопереживала в тот момент. Великолепный артист! Заречная и Тригорин размышляют о том, что такое творчество, мука это или счастье: еще не знающая творческих страданий Заречная увлечена красотой воображаемого мира богемы, она страстно стремиться принадлежать ему. Известный писатель Тригорин, познавший неуспех, творческие сомнения, искания, неудовлетворенность самим собой – ироничен («Агамемнон я, что ли?»), но вместе с тем, слова и интерес юной неопытной девушки увлекают его, пробуждают в нем писателя («Сюжет мелькнул, сюжет для небольшого рассказа…»). Сцена «сюжет мелькнул» повторяется несколько раз, отражая ужасы бездны, с которыми столкнется неопытная девушка, выйдя в большую жизнь: обман, неприкаянность, смерть ребенка. Это предсказание, предупреждение, от которого Нина падает в обморок. А Тригорину не страшно, он уже знаком с этими ужасами, прошел через них (быть может, что он сам принадлежит этой бездне). Все герои обречены, именно в этом действии они становятся на ту тропу, которая в конце приведет их к трагедии. Поэтому в заключении режиссер в повязке, закрывающей рану. Рану Треплева от выстрела непонимания. Она не привела к мгновенной смерти, но стала причиной тяжелой болезни «Чайки». Действие III: Болезнь: «Если тебе когда-нибудь понадобится моя жизнь, то приди и возьми ее». В начале действия режиссер рисует кардиограмму спектакля – пульс тяжело больного. Сердце еще бьется, но скоро остановится. «Время наше уходит» - говорит Полина Андреевна при прощании. Жизни героев разрушаются: Маша решает выйти замуж за Семена, повторяя историю матери, Нина уходит из дома, чтобы поступить на сцену, болен Сорин, Треплев признается матери: «Я все потерял… я уже не могу писать… пропали все надежды», и здесь же: «Она меня не любит» - нет больше любви, нет понимания, нет мечты - основы жизни «Чайки». Но при этом, какое страстное желание всех героев жить, любить, исполнить мечту! «Если тебе когда-нибудь понадобится моя жизнь, то приди и возьми ее» - мне показалось, что каждый герой как будто жертвует свою жизнь кому-то... Столько восторженной радости, надежды в произносящем эти слова Тригорине, как по-детски весело, вприпрыжку бегает он вокруг Аркадиной, все повторяя и повторяя их! Но почему этот «призыв чистой души» произносит именно Тригорин? Ведь они были написаны им в книге. Слышал ли он их раньше? Или, быть может, мечтал услышать и услышал, и это принесло ему безудержное счастье? Но в следующий же момент - осознание невозможности счастливого конца. Сколько напряжения, боли, сдерживаемой страсти, слез в глазах Тригорина перед тем, как закричать: «Я забыл свою трость!», сколько нескрываемой нежности и искренности в словах: «О, какое счастье думать, что мы скоро увидимся». Мне кажется, что эта встреча – своего рода Рубикон, который переходят Заречная и Тригорин, назад пути уже нет. Это их решение отразится на судьбе всех героев пьесы. Праздник уходит, как уходит прежняя светлая радостная жизнь, которая была показана в первом действии. Трагедию этого ухода подчеркивает сцена спившегося Шамраева, забрасываемого яблоками. Не собрать воедино разлетевшиеся в разные стороны яркие кусочки жизни! Действие IV: Мертвые души: «Поймите, жить хочется! - По законам природы всякая жизнь должна иметь конец». Мне кажется, что уже в начале действия души всех героев, кроме Треплева и Нины, уже мертвы, по сути, это – мертвые души. Потому и сидят они все вместе за столом, играя в лото, в которое играла «покойная мать»: Аркадина рассказывает об устроенной ей овации, цветах и венках (уж не похоронных ли?), о том, что она не читала произведений сына (не удивительно, не успела), а в центре стола – бездушное чучело Чайки. И потом, после игры, – стройный марш покойников. Как необычно, интересно показывает режиссер гибель души персонажей - все любовные линии соединяются в финальном диалоге Треплева и Нины в одну, но при этом в каждой развязке узнаваемы именно конкретные чеховские персонажи: Дорн по-прежнему равнодушен к Полине Андреевне, и радуется жизни у камелька, семья Маши и Семена разрушена; растоптана, уничтожена Тригориным «чистая душа» Нины. Как интересно, Тригорин охвачен ужасом, раскаянием, он на коленях рыдает перед опустошенной, вульгарной Ниной, в которой уже не осталось ничего духовного! Какая потрясающая по выразительности кульминация – истеричный вопль самого режиссера – монолог Треплева о неудавшейся судьбе Нины, можно сказать, ее гибели, а затем – метафорическое самоубийство. Эта сцена подчеркивает невозможность для героев другого исхода. В конце своей жизни встретившиеся в последний раз Треплев и Нина снова возвращаются к началу: «Люди, львы, орлы и куропатки… совершив печальный круг угасли… Уже тысячи веков, как земля не носит на себе ни одного живого существа…» - они остались одни, единственные живые души, и никто не мешает им говорить, понять друг друга. Но изменить ничего нельзя, как и повернуть время вспять. В заключение Треплев, обмотавшись канатами, пытается взлететь, взлететь в небеса подобно Чайке, именно об этом он мечтал, создавая свои произведения: о свободном полете, о том, что сможет творить, не думая ни о каких формах, а потому, что это будет «свободно литься из его души». Ему не удалось достичь своей мечты, поэтому он обессиленный падает на сцену. И уже после того, как разобраны декорации, актер Артем Осипов, уже не в образе Дорна, сообщает зрителям как будто не имеющее отношение к пьесе: «Уведите отсюда Ирину Николаевну», как бы говоря – расходитесь – «Константин Гаврилович застрелился…» - спектакль закончился. Но после этого видишь, как над сценой раскачивается на канатах «Чайка», та самая Чайка, сопровождавшая героев на протяжении всего спектакля в образе Девушки, которая танцует. Она летит! Никаким «законам природы» не подчиняются мечта, любовь и творчество. И этот спектакль, подобно выпущенной на свободу птице, – летит. И никакой выстрел непонимания не сможет остановить прекрасный полет этой «Чайки»!
Lotta: от зрителя - Про влияние Сегодня проснулась и вдруг - выстрел (то есть, конечно, скорее всего запустили петарду). Первая мысль:"О, сюжет родился. Сюжет для небольшого рассказа". Это та зрительница, которая Бутусова "буйным психом гением" обозвала.
Elena: "ЧАЙКА" 26 июня Ну что ж, продолжим. После моего не столь длительного отсутствия, мне было очень приятно увидеть многих из вас на нашем любимом спектакле. Друзья, прекрасен наш союз! С некоторых пор, в любой компании - будь то в русской или во французской - я всегда завожу разговор о театре. И всегда встречаюсь с очень разными, полярными мнениями, свидетельствующими о том, что до драматического театра (как, впрочем, и до многого другого) нужно дорасти. У кого-то это происходит раньше, у кого-то позже - это не критично. И хотя смотреть последнее детище Бутусова совсем не тяжело в плане восприятия, мало-мальски разбираться в человеческой природе все же не будет лишним. Представление и переживание - две чуждые друг другу системы работы над ролью, характеризующие европейский и русский театр. Оказывается, представление подразумевает эффектность, профессионализм и в то же время отсутствие чувства. Тут конечная цель - изображение переживания. Русский актер играет от сердца - таков неписаный закон отечественной сцены. На мой взгляд, в "Чайке" соединились традиции и европейского, и русского театра; при этом сердцевиной остается неподражаемый бутусовский гипергротеск. Два главных личных потрясения воскресенья - Спивак и Кузнецов. Спивак, я уже успела восхититься в апреле, но сейчас это что-то невероятное. Чувственная, утонченная, неудовлетворенная, бесконечно одинокая в своем отчаянии женщина-богиня (да простит меня Марьяна, но это так!). Не соглашусь с мнением, что ее любовь ею же и надумана. Желание обычного счастья, в силу отсутствия взаимности, перерастает в неутоленную боль, заглушить которую Маша не в состоянии. Как ни парадоксально, эту болезненную одержимость Марьяна отыгрывает абсолютно органично без малейшего намека на истерию. Кузнецов. Со второй попытки он добивает и меня. Все четыре образа - на одном дыхании; при этом несмотря на объединяющую все роли основу, очень сильно выделяется разноплановая характерность с преобладанием той или иной черты: загнанный в своей безысходности Медведенко, упивающийся яркой мишурой-буффонадой Шамраев, рефлексирующий Треплев. Как ни странно, наиболее остро во мне отзывается именно резвящийся управляющий. Райкина-Аркадина: на втором просмотре я совершенно убеждена, насколько точно Полина выбрана на эту роль и с каким достоинством занимает свою нишу. Ее харизма неоспорима. Изысканная, раскрепощенная, притягивающая к себе. Но самое главное - та предельная ирония, которую она очень тонко передает. Вот эта Аркадина, изменяющая своему сыну и в то же время пытающаяся соблазнить его, в итоге теряет его навсегда - и этот конец неизбежен, абсолютно закономерен. Трибунцев... Трибунцев-Треплев - это какая-то невозможная вершина всего спектакля. Потерянный, истерзанный, до конца не понятый, задавленный своим непосильным крестом; и вместе с тем, глядя на этого Треплева, я не могу смириться с тем, что он уничтожен, - этот образ для меня поднимается на несколько другой уровень, он становится символом. Две ключевые для моего понимания сцены: неприятие Заречной-актрисы с одновременным проявлением любви к ней и хладнокровно-страшный финал. Последняя спокойная попытка тщедушного Треплева поставить точку в своем никчемном существовании; полное понимание неосуществимости полета и осознанное принятие конца - именно таким его и видит сам Чехов. Я снова без ума от Нины-Стекловой. Ее заключительные слова трогают меня безмерно, потому что они в высшей степени истинны и потому что то, что она утверждает, прожито ею в полной мере. Карикатурная, нелепая, несуразная фиглярка в ботинках без шнурков - и опять же, как и в случае с Аркадиной-Райкиной, она, вне всяких сомнений, на своем месте. Ведь это - театр, это - иллюзия; а иначе и быть не может, не должно. Мы уже обсуждали пути-дороги и Кости и Нины; я глубоко убеждена, что именно осознание творческого предназначения оставляет ей силы переживать личные удары и не сломаться окончательно. Ну, Суханов, ну, блин, актерище. Что это было в воскресенье? Этот Борис Алексеевич совершенно из другой оперы, если не сказать, пьесы. Он и не думал больше стенать и плакать, - сменив маску, веселился и паясничал без всякого сожаления. "Мелькание сюжета" несколько поутихло, зато рассказ о "былом и думах" у самой рампы - интим так интим, скажу я вам! Этот приглушенный полушепот - он пронимает, будоражит, возбуждает - все, что хотите! Прощание с Ниной в надежде на скорую встречу - и я уже с трудом более-менее адекватно воспринимаю происходящее... И вот смотрю я на этого чумачечего Суханова и понимаю, что он раскован настолько, что играет самого себя. И это вовсе не значит пропитать роль, в данном случае, Тригорина, определенными соответствующими познаниями или перенести на сцену какие-либо сегодняшние личные переживания. Играть себя - значит добиться полной внутренней свободы. Это элементарный прием начинающего актера и последняя истина мастера. ...И вот эти три обезумевшие пары. Неукротимые, неистовые загнанные лошади, несущиеся к своей пропасти. И четвертая - трепетная, нежная, беззащитная. Кто такие Заречная-Стеклова и Треплев-Трибунцев? Я разгадываю эту загадку: конечно, это вечные дети, ибо это актеры, которые таковыми и остаются. Гимн Театру. И не только. Это гимн всем нам, зрителям, ибо без зрителей театр не существует. Достаточно было увидеть лица артистов, выходящих на поклоны и срывающих наши овации, чтобы убедиться и в первом, и во втором.
Lotta: Elena пишет: Это гимн всем нам, зрителям, ибо без зрителей театр не существует. Да! Потому что в понимании ЮБ театр ВКЛЮЧАЕТ В СЕБЯ и зрителей. Нет, точнее, зрителей включает в себя СПЕКТАКЛЬ.
Филифьонка: Elena пишет click here Последняя спокойная попытка тщедушного Треплева поставить точку в своем никчемном существовании; Даже при самом пессимистичном взгляде на спектакль,никак не могу согласиться с тем,что жизнь Треплева-никчемное существование.Мне кажется, он живее всех в этом спектакле.Этим он и опасен для остальных.Самый слабый,самый нервный,самый искренний и,что парадоксально-единственный(из "творческих" и "творчески одаренных"),кто живет не в мечтах-одним своим присутствием может в любой момент разрушить зыбкое статус-кво,вызвать замешательство в тех,кто не может,а ,главное,не хочет ничего менять."Кабак все тот-же"... "Человек или больше своей судьбы, или меньше своей человечности"-М.Бахтин. Треплев-это человек,который "больше своей судьбы".Это его качественное отличие.И его осознанный выбор вызывал бы у меня гораздо больше горечи и протеста..,если бы я была УВЕРЕНА в том,что "Константин Гаврилыч Застрелился". Звучит по-дурацки,я понимаю.Но пока я вижу только прерванную попытку очень трезвого,и ,наконец-то!,свободного человека... А фраза Осипова(не Дорна) -о ком-то другом,и словно,действительно,и не из "этой оперы". Administrator/Ирината: Сделала перенос поста из "Мерцающих разумов". ИМХО, здесь он больше в теме.
Lotta: Филифьонка пишет: А фраза Осипова(не Дорна) -о ком-то другом,и словно,действительно,и не из "этой оперы". Именно так - не из "этой оперы". Мирра писала о Девушке, которая танцует - это заодно и очень логичная, хоть и жестокая, трактовка треплевской истории: Муза отвернулась от Кости, потому что он совершил предательство - сжёг театр. Финальная фраза Дорна-актёра - странная и приводит в недоумение многих. Возможно очень мрачное её объяснение. Костя-Трибунцев смиряется и умирает - и на этом заканчивается "театр в театре", треплевская постановка. А "стреляется" уже Костя-Бутусов, то есть НАСТОЯЩИЙ Треплев, поставивший спектакль ПРО СЕБЯ. И чтобы подчеркнуть, что это происходит ВНЕ трибунцевской "Чайки", Дорн-актёр просто констатирует факт. Всё-таки рано или поздно выведем мы Бутусова на чистую воду!
Lotta: Из комментов Льва Семёркина здесь насчет "муза отвернулась от Кости за то, что он сжег театр" я не согласен акт сожжения театра (самосожжения) это очень театральный акт, за такой "прорыв" муза не отвернется вот за подлость (убийство чайки), пожалуй может отвернуться и зачем он ее подстретил? все то же соперничество с Тригориным, хотел показать, что он мачо круче, тот рыбу удит, а этот настоящий охотник или репетиция самоубийства потом выясняется, что Костя, как Раскольников, "не старушку убил, а себя" девушка-Чайка это его душа и в ифнале она висит на канате точь-в-точь как эмблема с мхатовского занавеса
Филифьонка: "Муза" сначала просто не узнала,а потом,приглядевшись, испугалась Треплева,когда увидела его "бледным".Чайку же он убил много позже. Эта подчеркнутая маской "бледность" в придачу с "выражением лица"(Глубокое уныние?) наводит на мысль,что Треплев провалился не как драматург,а как человек.Его надежды были слишком велики.А вот чем они были вскормлены-"неудержимым желанием писать"(тогда и надежд особо не надо) или чем-то другим. Ключевой фразой мне представляется это "У меня в мозгу точно гвоздь,будь он проклят с моим самолюбием,которое сосет мою кровь,сосет как змея...". Несмотря на все остальные "страшные"сцены,этот Костин монолог,с трижды повторенным "Я НЕ БУДУ МЕШАТЬ ВАМ!..." остается для меня самым страшным местом.
Ирината: Есть такая детская игрушка - калейдоскоп. Три зеркальца, осколки разноцветного стекла. Приставляешь к глазу, и вертишь-любуешься. Иной раз... ну, такой узор составится... АББАЛДЕТЬ! Но попробуй показать его другому человеку: пока донесешь, хоть чуть рука дрогнет, хоть один осколочек, да скатится. И уже не то... не то!.. Так и с этой "Чайкой": и зеркала режиссуры одни и те же, и стеклышки-актеры не меняются, и в одну и ту же трубку пьесы вставлены. Но для каждого из нас каждый раз всё это складывется в разные узоры. И попробуй докажи даже единомышленнику, в соседнем сатириконовском кресле этому же ЧУДУ внимающему - что было вот так, и именно так - верно и прекрасно. Потому что только что дрогнуло зеркало его души - и составилась другая картинка. Вот и попробуй после этого откомментировать картинку спектакля. Попробуй рассказать (и доказать), кто есть танцующая девушка и насколько талантливы Тригорин или Треплев... ...Каждый пишет, как он слышит. Каждый слышит, как он дышит. Как он дышит,так и пишет, не стараясь угодить... Так природа захотела. Почему? Не наше дело. Для чего? Не нам судить... (с)
Lotta: А не надо и доказывать - ВСЁ ЭТО В СПЕКТАКЛЕ ЕСТЬ! И танцующая девушка олицетворяет всё, что мы увидели.... Особое удовольствие именно в том, чтобы не ограничиваясь одним узором, видеть все остальные ОДНОВРЕМЕННО. Одна трактовка вовсе не исключает другую, они сосуществуют вместе. Да, это "разомкнутый", открытый спектакль, многомерный и многомирный. Когда погружаешься в эту бесконечность, "аж голова кругом, дух захватывает".
Administrator: здесь Из гастрольного интервью Константина Райкина: Все зависит от того, как поставить спектакль. Например, все мы знаем, что Антон Павлович Чехов — это самый затрактованный и самый некассовый драматург в нашей стране, а его самая некассовая пьеса — это, конечно, «Чайка». Но у нас был поставлен уникальный, фантастический спектакль! Как будто режиссер постановки никогда не читал эту пьесу! И как спектакль попадает в наше время! Причем он совершенно не вписывается ни в какие театральные стереотипы. К примеру, чтобы зритель не заскучал, принято ставить стремительные, короткие спектакли, а «Чайка» идет почти пять часов! И при этом на нее невозможно попасть, постоянный аншлаг!
Administrator: от зрителя 5 спектаклей сезона 2010/2011. - "ТАНЕЦ ДЕЛИ", автор текста и режиссер Иван Вырыпаев, спектакль Театра "Народовы" (Варшава), в рамках фестиваля NET - "ИЗОТОВ", постановка Андрея Могучего, в рамках гастролей Александринского театра в Москве - "БАШНЯ ДЕФАНС", постановка Марсьяль ди Бонзо Фо, в рамках проекта "Французский театр. Впервые на русском" в МХТ - "ОКОЛОНОЛЯ [gangsta fiction]", постановка Кирилла Серебренникова, Театр-студия п/р О. Табакова - "ЧАЙКА", постановка Юрия Бутусова, Сатирикон. Вот такой сезон. И коммент: Кстати, когда 26 июня ходил с Натальей Кондратьевой на "Чайку" в Сатирикон, за мной сидел Кирилл Серебренников, за Натальей сидел Евгений Писарев, далее сидел актер Кузичев, еще в зале видел администратора МХАТ, такая светлая женщина в очках, не знаю как зовут.
Administrator: от зрителя Да, даже ради одного этого спектакля стоило ехать в Москву! Закончили в 23.45, но время пролетело незаметно - от сцены невозможно было оторвать взгляд, хотелось ничего не упустить, расшифровать режиссёрские придумки да и просто любоваться красотой постановки. По стилю этот спектакль напомнил мне загадки Некрошюса, а Треплёв с верёвкой-бинтом на голове был точь-в-точь как Настасья Филипповна в своём помешательстве. Да и одна музыкальная композиция, судя по программке, была использована из некрошюсовских же "Трех сестер". Ну и 3 антракта ещё. :) "Чайка" Бутусова - гимн театру, тем людям, которые несут этот тяжелый крест, зачастую жертвуя всем остальным: здоровьем, личным счастьем. Такие немного сумасшедшие, но на самом деле просто другие. Спектакль, кстати, посвящен актрисе Валентине Караваевой, которая после автокатастрофы заперлась у себя в квартире и до смерти играла Нину Заречную, записывая свою игру на плёнку. Периодически на сцену выходил и сам режиссёр, как бы катализируя и заводя происходящее. Танцуя диковатые танцы сам, он подчинял себе и актёров, которые начинали двигаться в такт. Мне это напомнило нежно любимый мною "Твин Пикс" - там тоже были такие страшноватые танцы и в комнате с театрально-красными занавесками, и Лиланд Палмер тоже танцевал, когда в него вселялся ужасный Боб. :) А вообще эти бутусовские танцы можно трактовать как действия кукловода: артисты пляшут под режиссеркую дудку. Театр в чистом виде. Очень мне понравилась Маша (Марьяна Спивак) - в традиционной постановке, наверное, ей бы отдали роль Нины Заречной (у Бутусова Нину играла Агриппина Стеклова - такая "кровь с молоком" и с копной рыжих волос). Её Маша - не вечно плачущая у озера размазня-алкоголичка, а очень эффектная внешне, но отравленная безответной любовью к Треплеву (Тимофей Трибунцев) девушка. Этот спектакль, конечно, требует более серьезного разбора и осмысления. Его нужно и - главное - хочется смотреть не один раз. А пока у меня только эмоции и вот даже не знаю как теперь мне другие постановки смотреть. "Гастроли"-то мои только начались. :) P.S. В моей классификации спектаклей "Чайка" Бутусова - несомненное Театральное Чудо, да. И очень грустно, что Киев до такого дойдет, наверное, лет через 5. А при нынешней политике государственной "поддержки" культуры вообще и театра в частности (закрытие уникального "Гогольфеста", недофинансирование и т.п.) вообще сложно сказать когда. :(
Administrator: От зрителя Ничего лучшего в театре не видела! никогда. Такое чувство нежности и к постановшику, и к театру, и к Жизни! Да мы же в самом деле все какой-то хренью знимаемся: носим пиджаки, едим, пишем статьи, а главное в жизни - совсем не это...А что инварианты в некоторых сценах кого-то раздаражают, так это он недостатка опыта жизненного: иногда бы одну ту же ситуацию сто раз переиграл воображении, - а шанс в жизни - только один. А вот "в мечтах" )))) Так бы иногда и пристрелила из ружья какого-нибудь графомана... Так бы еще и не раз! ...Но как Юра красиво рвет декорацию, как увечит микрофон в последнем оре-монологе(страстно!), как чертит кардиограмму на белой стене, а потом этой же фигалкой - в сердце себе... Очумительно это все и именно так и хотелось, в таком градусе!!! И жалко, что так почти не бывает в жизни. И "...мама, перемени мне повязку"- в белой-белой комнате...А от Шамраева и Медведенко я просто ревела... только в однои из спектаклей шарики-яблоки летели и сверху тоже - это был просто "фонтан"! Сатирикон, я тебя люблю)))
ls: "Чайка". 26 июня. С предыдущего просмотра прошёл месяц, стремления идти снова ещё не было. Соблазнило раннее начало спектакля. Как это хорошо и приятно. Спектакль был эпохальным. Почему-то нигде не встретила отражения этого факта, так что сомневаюсь, надо ли говорить об этом. Как и в других случаях сомнений, становится ясно, что выбросить один элемент и описать другие не получится, или всё, или ничего. Может, и вовсе писать ничего не надо, но само собой пишется. Если только такое не происходит через раз. Теперь знаю, что этапы жизни этого спектакля измеряются не сезонами и не тем, сколько раз он сыгран, а количеством вполне материальным. И первая - или очередная? - смена вех наступила раньше окончания сезона. С самого начала наблюдался небольшой перекос, причём, кажется, именно вправо, это цепляло глаз, и невольно хотелось подравнять. Невозможно было предположить, что это произойдёт так скоро и так кардинально. Но интрига сохранялась. Что, что будет дальше? Дальше было явление кентавра - полуКент, полуТреплев. Это мог быть и наёмник Ричарда - нет, тот не мог облачить своих прислужников в ветхие костюмы. Дырка на рукаве - это, несомненно, благородный скиталец. И тут развилась и углубилась тема изгнания - Кент изгнанник поневоле, а Треплев добровольно сторонится общества. У каждого из них своё служение, и ни один не поступается своими идеалами. Или Треплев всё же поступается? И потому исход судеб у них разный. Почтение-благоговение перед Лиром - персонажем и спектаклем - всё растёт - он уже и в другие спектакли заглядывает. У Нины любовь к прихорашиванию перед зеркалом стала характерной чертой. А когда её "посвящают" в актрисы, это ведь её мечты, а тут входит Треплев с окровавленной чайкой и прерывает её возвышенные фантазии. Неудачный момент он выбрал для серьёзного разговора. А собственно постановку Костиной пьесы окончательно погубила Полина Андреевна со своим напоминанием о калошах - всё-таки приземленная она женщина. Хотя почему калоши? Это так у меня в голове, от прозаичности реплики. В пьесе шляпа, нельзя же снять калоши "перед дьяволом, отцом вечной материи". В моём восприятии спектакля уже наметилась "колейность", то есть те сцены, которые сразу глубоко отметились, и дальше обращают на себя наибольшее внимание, и именно о них хочется каждый раз поговорить. Опять сцена знакомства Тригорина с Ниной - до "сюжета". Вот интересно - уже несколько зрителей отметили, что в этот раз Тригорин в спектакле был особенно игрив. Где-то может быть. Например, когда восторженно кружит по сцене и вдруг несколько шагов враскачку. А вот знакомство для меня выглядело в особенно серьёзном варианте. Когда после домашнего спектакля Аркадина представляет Нину Тригорину, на лице у него нет восторга, никакого желания познакомиться. Даже наоборот, чуть ли не морщится, как бы не мысль мелькнула, чтобы не стали приставать с просьбами помочь "молодому дарованию" попасть в актрисы. Хотя Аркадина об этом просить не будет. Значит, просто нежелание отвлекаться на скучные знакомства и разговоры - ему ничего не дающие. В сцене уже собственно знакомства мне не запомнилось ни отметины на носу, ни была ли кружка и пил ли он что-нибудь. В моём восприятии Тригорин был очень серьёзен. Он появляется с бормотанием:"ходит в чёрном", и даже не сразу замечает Нину. А когда начинает всё-таки рассуждать при ней о творчестве, то с мыслью "да что она понимает", эта симпатичная молодая деревенская простушка. Монолог на краю сцены в этот раз и меня впечатлил глубиной. Хотя флюиды, о которых писали, видимо, распространялись в определенной части пространства. По-другому Борис Алексеевич смотрит на Нину, когда она говорит о колеснице: "Вы интересная чудачка" -сказал бы Костя, тот, другой. По мелочи. Душ - это же всё просто, летний душ на задворках, поэтому такой неказистый, где-то наверху бочка с водой, нагреваемой солнцем, в душ и Нина заглядывает освежиться. И, конечно, он огорожен, как и положено, да хоть бы и белым. Нина в сцене с Тригориным-Треплевым и правда такая, какую не надо бы видеть маме, понимаю зрителя, который не смог не рассмеяться, но он же потом и крикнул "браво", и был серьёзен в "настоящей" сцене. А Тригорин-Костя, в чёрном берете, сидит спиной к зрителям, по струнке, как пай-мальчик, позже хнычущий маменькин сынок. Это из того, что отметилось давно, но оформилось в слова только сейчас. Из давно возникших ассоциаций дошла очередь упомянуть Бахчисарайский фонтан - когда плачет Муза, или девушка-с-веслом, то есть с готово-выборным баяном. В этот раз Шамраев с цветком - Чарли Чаплин, "маленький человек", только, наверное, это уже отмечали. Когда Сорин появляется перед Костиным спектаклем в зале, он начинает рассказывать об истории, которую записал Чехов, будучи на Сахалине, но его прерывают. И каждый раз, когда режиссёр начинает выводить буквы на белой поверхности, я напрягаюсь. Как будто выбежал хулиган и, пользуясь тем, что никого нет, стал писать на заборе... И только вертикальная черта вносит ясность и успокаивает. В этот раз плачущих зрителей не заметила. Две зрительницы познакомились - сначала они выяснили , что у них схожие профессии, а потом и именами обменялись. На поклонах после выхода Треплева один юноша, стоя у ряда шестого, через головы бросил цветы на сцену, кажется, попал. Нельзя, конечно, но актёры-то кидали цветы в зал. Неудивительно, что некоторых зрителей это будоражит.
Elena: Ремарка по поводу Треплева. Абсолютно согласна с Филифьонка, что Костя "живее всех в этом спектакле", более того, считаю, что Трибунцев-Треплев - это венец бутусовской постановки. И пессимистический взгляд, скорее, на героя в самой пьесе, но никак не в спектакле. Здесь я вижу разное восприятие спектакля и прочтения пьесы. Действительно, в этом контексте, "другой пьесы". Ведь у Чехова, душа Треплева, на поверку, оказывается пуста. Он всегда был убежден, что искусство не должно заниматься жизнью людей - ни той, какая есть, ни той, какой она должна быть. В этом его главное заблуждение и беда: он, в отличие от той же Нины, "не видит и не знает, в чем его признание". Обреченность полета в спектакле - это выстрел в голову самому себе в пьесе, то есть сознательный выбор героя. Но вернемся к актерской игре. Ведь не секрет, что ни один драматург не в состоянии вложить в текст пьесы те изумительнейшие нюансы и даже находки, которые дает почувствовать нам актер. Трибунцев - ярчайший пример в данном случае. Здесь уже есть та глубина образа, которая, на мой взгляд, выше авторского понимания. Повторю: именно этот Треплев вызывает и у меня сомнения в собственной гибели и никчемности существования. В то же время, режиссер очень точно прочитывает текст: те же вышеупомянутые сцены в отношении Треплева ясно свидетельствуют об этом. Вот такой парадокс.
Administrator: От зрителя - одной строчкой ...те, кто видел Бутусовскую "Чайку" не смогут читать и смотреть Чехова по-старинке...
Irisha_s: ...мне кажется. Чайка Бутусова, если она тебе открылась, если ты с ней живешь, заставляет иначе смотреть и другие спектакли, иначе читать и других драматургов. И о Треплеве. Кого я сразу полюбила в этом спектакле, это Треплев и Нина. Я всех их люблю, они все, выходящие на сцену в этом спектакле, так удивительно непохожи на героев традиционной Чайки, и такие поразительно чеховские герои, такие близкие и родные. Но Костя ранимый и стойкий одновременно, он вовсе не застрелился, он просто улетел на другую планету. Такой Маленький принц... О Юрии Николаевиче можно много-много говорить. Но зачем? Он - Душа спектакля! Этим все сказано.
Ирината: Чайка. 05.07.2011 …Когда-нибудь всенепременно найдется человек, который вытащит из небытия единственно нужные слова и объяснит, что же такое «Чайка» Бутусова. Может быть, это случится сегодня – а может, через столетие. Возможно, для явления сути спектакля понадобится одна фраза – или это будет огромный трактат… Кто знает… Но только «объяснятелем» вряд ли окажусь я: ни ума, ни смелости мне не хватит на написание ТАКОГО текста. Мысли катятся, как слезинки «танцующей девушки»… одна хрустальная капля за другой… и вот уже сосуд переполнен… но как их собрать – коли они вновь и вновь утекают… Эх. Вчера (да и почти всегда) лучшей сценой был последний диалог Нины и Треплева. Вроде ничего не происходит – а сердце от этих простых слов, некрикливых интонаций и полуулыбок болит и приостанавливается… Впрочем, заплакала я горько и счастливо на сцене с Шамраевым и его «сливами», над прекрасным дождём из разноцветных яблок и…обуви, над музыкой, «обрубленной» движением руки режиссера… А как Нина смотрит на Тригорина в сцене его исповеди перед ней! Какой искренний восторг в ее глазах, какое обожание и восхищение!.. А ведь и мы так смотрим на НИХ – с неконтролируемой экзальтацией, с боязнью моргнуть, чтобы не упустить ни одного микромгновения восторженного созерцания… И еще. Я уже давно хочу написать про многократно и на разные лады повторяемую сцену «сюжета для небольшого рассказа» - смысл ее, как мне кажется, открыт передо мной, как внятен текст на разрезанных страницах журнала. И каждый раз я стираю написанное. Ибо страшно. Вот это – встречаемое хохотом и аплодисментами… как же оно на самом деле страшно…
ls: Elena пишет я вижу разное восприятие спектакля и прочтения пьесы. Действительно, в этом контексте, "другой пьесы". Всё-таки помещу здесь выдержки из самого начала статьи Доманского, на которую уже была ссылка на форуме, повторю ссылку ещё раз, для меня статья в чём-то ключ к пониманию спектакля. Много специальных терминов, но в целом ясно, о чём говорит автор. Доманский Ю.В. Вариативность драматургии Чехова "...современный исследователь пишет: «…принципиальным для первоначального родового отличия для филолога-философа оказывается анонимность автора в драме»[5]. У Чехова же, как показывают наблюдения, получилось ... с одной стороны, как никогда в драматическом роде прежде, в драме Чехова авторская позиция оказалась эксплицирована – эксплицирована средствами эпоса; тогда как, с другой стороны, в чеховской драме авторская позиция предоставила доселе невиданную свободу адресату, в сознании которого автор и выстроил художественную реальность. ...драма Чехова, как многие уже отмечали, словно и не для театра предназначена. И.Е. Гитович по поводу сценических интерпретаций «Трёх сестёр» заметила: «…ставя сегодня Чехова, режиссёр из многослойного содержания пьесы выбирает всё-таки – сознательно или интуитивно – историю про что-то, что оказывается ближе. Но это неизбежно одна из историй, одна из интерпретаций. Другие же смыслы, заложенные в систему образующих чеховский текст “высказываний”, остаются нераскрытыми, ибо раскрыть систему за те три-четыре часы, что идёт спектакль, невозможно»[8]. Этот вывод может быть спроецирован и на другие «главные» пьесы Чехова. И действительно, театральная практика прошедшего века со всей убедительностью доказала две вещи, которые, на первый взгляд, противоречат друг другу: драмы Чехова на театре ставить нельзя, потому что любая постановка оказывается неполноценной относительно бумажного текста; драмы Чехова много, активно и часто успешно ставятся на театре. ...драма Чехова, как любая драма, нуждается в постановке на театре, но как драма Чехова – сопротивляется постановке. В попытке понять механизм этого явления мы будем исходить из того, что драмы Чехова, являющиеся началом посткреативистской парадигмы в драматургии, потенциально содержат в себе бесконечное количество разных сценических интерпретаций. То есть тот, кто будет перекодировать бумажный текст Чехова в акционный театральный, обречён на создание нового варианта чеховской пьесы – варианта, лишь имплицитно представленного в бумажном тексте. Таким образом, драма Чехова – инвариант, способный бесконечно порождать акционные варианты, что обусловлено и родовой природой чеховского текста, и его постекреативистской, модернистской закреплённостью, интенционально направленной на сотворчество адресата. ...авторский «бумажный» текст при акционализации становится полиавторским. Но вместе с тем очевидно и то, что смыслы, реализованные в акционных вариантах, заложены уже в варианте бумажном как инварианте относительно всех театральных интерпретаций. Однако эксплицировать эти смыслы можно лишь при акционном исполнении, т.е. при подключении адресатов-соавторов. Другое дело, что единичный акционный текст будет лишь одним из вариантов бумажного инварианта, т.е. воплотит только незначительную часть смыслов, спрятанных в инвариантном тексте; но воплотит то, что спрятано, эксплицирует имплицитное. В результате бытие чеховской пьесы можно представить следующим образом: есть бумажный инвариант с безграничным смысловым потенциалом, способным раскрыться только в варианте сценическом, или, шире, в любом другом варианте, порождённом в процессе рецепции инварианта (например, включение текста Чехова в свой текст «новым автором»). Т.е. чеховская пьеса устроена так, что смыслы, заложенные в ней, оживают при рецептивном осмыслении, воплощённом художественными средствами, при любой художественной (в том числе – сценической) интерпретации. Но поскольку каждая такая интерпретация эксплицирует только часть скрытых смыслов инварианта, значит, для хотя бы относительной полноты картины необходимо соотнесение как можно большего количества рецептивных вариантов пьесы Чехова, ведь только совокупность инварианта и максимального числа вариантов позволит говорить о произведении как таковом, произведении как системе текстов-вариантов, его воплощающих, транслирующих и эксплицирующих смыслы, имплицитно присутствующие в инварианте. Почему это происходит именно с драмой Чехова? Потому что она остаётся драмой по родовой принадлежности, но воплощает авторскую точку зрения так, как в драме до Чехова (по крайней мере, в России) принято не было, т.е. родовая память и направленность на соавторство адресата вступают в отношения парадоксально конфликтной корреляции. Родовые признаки (от особой графической организации печатного драматургического текста до предназначения к постановке на сцене) сохраняются в полной мере, но статус литературного произведения относительно предшествующей традиции в корне меняется: произведение только теперь мыслится как коммуникативное событие, благодаря тому, что статус адресата повышается, и поэтому каждое восприятие является вариацией первичного бумажного текста. Чехова в этой связи можно признать родоначальником вариативности в данном смысле, ведь его драматургия в полной мере сохраняет театральное предназначение, как и положено данному роду литературы: «…драматургический текст предназначен и рассчитан для вторичной интерпретации, а все другие тексты – нет»[12]. В этой связи очевидно, что бумажный текст пьесы станет своего рода инвариантом к тексту театральному. Но художественная рецепция драматургии Чехова не ограничивается театральным постановками – наряду со сценическими вариантами имеет смысл учитывать киноварианты, варианты музыкальные, наконец, варианты сугубо литературные. И во всех случаях реципиент, художественно осмысливающий чеховскую драму, не просто выступает в роли репродуктора неких «идей автора», а становится сотворцом Чехова, создавая чеховско-свой вариант чеховского инварианта. Конечно, любой адресат-соавтор реализует свой вариант в диалоге не только с автором инварианта, но и в диалогах с другими адресатами-соавторами, создавшими свои варианты чеховских пьес. Мы попытаемся рассмотреть те элементы чеховской драматургии, благодаря которым пьесы Чехова, сохраняя в полной мере родовые признаки, оказываются всё же столь необычными в плане рецептивного вариантообразования. К таким элементам мы отнесли персонажа, ситуацию «один на сцене», ремарку и финал. Все эти элементы присущи любой драме, но у Чехова каждый из них представлен весьма необычно – необычно прежде всего с точки зрения потенциального вариантопорождения при театрализации. Однако мы не будем ограничивать себя только акционным вариантообразованием, а проследим некоторые особенности чеховской драматургии в вариантах собственно литературных – посмотрим, что даёт для экспликации скрытых смыслов драматургического инварианта вариативная перекодировка его средствами иных родов литературы – эпики и лирики." (Иные роды литературы - анализируется роман Андрея Геласимова «Год обмана» и песня "Созрели вишни в саду у дяди Вани" )
Administrator: От зрителя ...Была вчера на "Чайке" в Сатириконе. У меня даже слов нет описать свой восторг. Как он это делает? Ну как? Ну, и сам Бутусов прекрасен до невозможности.
GeksageN: Пара слов о вольности интерпретации и правомерности методов Бутусова в "Чайке". Французский философ Жак Деррида, автор идеи деконструкции, утверждал, что ни один текст не является законченным. Пьеса может казаться завершённой, но не являются таковой в действительности. Любое произведение страдает недомолвками и неясностями, которые составляют семантические впадины на поверхности текста. Читатель устраняет эти текстовые зазоры работой своего воображения, конкретизируя тот или иной фрагмент и добиваясь желаемой ясности. Как это становится очевидно, текст настолько видоизменяется в процессе акта чтения, что попадает в фокус понимания лишь после процедуры деконструкции. Таким образом, произведение всегда является некоторой незавершённой системой, претендующей быть разрушенной и перестроенной тем, кто стремится его понять. Обратимся к фрагменту пьесы "Чайка" Чехова, в котором происходит диалог между Треплевым и Аркадиной перед самой их ссорой. Просьба сына, адресованная его матери, чтобы та поменяла ему повязку, рисуется в воображении читателя чем-то очень неясным, но в то же время очень устойчивым. Образное мышление диктует нам соответствующий нашей потребности в понимании визуальный ряд, однако, является ли он одинаковым для нас всех? Сфокусировав внимание на этом промежутке текста как совокупности переплетённых между собой означающих и означаемых, мы попытаемся разобраться в том, как устроена работа нашего восприятия по отношению к вышеупомянутому сюжету. Во-первых, вычленим семантические зазоры данного фрагмента. Цвет повязки не указан, позы героев не прописаны, предполагаемые движения тоже неясны. Известно, что Аркадина в этом моменте ухаживает за раненым Треплевым. Как это процесс должен происходить, нам тоже неизвестно. Означающие (те знаки, которые адресуют нас к чему-то) имеют абсолютно произвольную связь с означаемыми (адресатами). Во-вторых, зададимся вопросом: всегда ли на место зазора мы помещаем строго статичный образ? Такой образ нам может казаться устойчивым в динамике всего действия, но нестатичным по отношение к самому себе. Один и тот же предмет связан бесконечным количеством аналогий со всеми другими предметами, как в поле произведения, так и к в поле нашего жизненного опыта. Повязка может оказаться канатом или толстой верёвкой, которая недавно лежала, как нам кажется, где-то совсем рядом. Несмотря на то, что в тексте произведения нигде этого каната нет, мы всё же убеждены в том, что он непременно есть. Вполне возможно, что для кого-то этот канат может оказаться ключом к пониманию данного отрывка, и если его убрать, понимание может исчезнуть до той поры, пока воображение не найдёт соответствующий нашему желанию образ. Бутусов заполняет имеющиеся в тексте пьесы зазоры образами, которые сформировались благодаря коллективной и изнурительной работе всех участников спектакля. Видоизменяя текст, визуализируя и артикулируя его через актёров и предметы декорации, он деконструирует его, пытаясь добиться того, чтобы "Чайка" Чехова попала в фокус нашего понимания. Правомерность вольной интерпретации задана текстом по умолчанию, чтобы реализовать этот механизм, режиссёру нужно разрушить имеющуюся систему означаемых и означающих, оживить их и заставить двигаться. Разумеется, и этот спектакль не является чем-то завершённым. Бутусов это понимает, как никто. С этим связаны постоянные, принципиальные и не очень, изменения в сатириконовской "Чайке" (как оно уже было в "Короле Лире").
Lotta: Треплев-Бутусов и Треплев-Трибунцев Суммируя наблюдения и догадки, разбросанные по различным отзывам, получила следующую картину (схематично). ЮБ играет Константина Треплева, который ставит спектакль О СЕБЕ. Своему герою он дал то же самое имя, а доверил его играть - Трибунцеву. Треплев-Трибунцев - талантливый молодой человек, которому очень хочется доказать любимым женщинам - матери и Нине, что он не просто сын знаменитой актрисы, а сам по себе большой молодец. К сожалению, это ложная мотивация, которая ни к чему хорошему не приводит. Треплев сочиняет и ставит пьесу, потому что мать - актриса, пытаясь обойти соперника-прозаика Тригорина. А когда тот ещё и Нину у него уводит, начинает писать прозу, чтобы обставить его на этом поле. Видимо, потому, что им движет не столько потребность писать, сколько "проклятое самолюбие", Муза оставляет Костю - третья его любимая женщина, его надежда тоже не отвечает ему взаимностью. Однако она, легко переходя из вымышленного мира в реальный, сочувственно помогает настоящему Треплеву (Бутусову), которого терзают муки творчества и воспоминания о собственной трагедии. В финале измученный и потерявший веру в свой талант, лишившийся смысла жизни Треплев-Трибунцев умирает, Муза оплакивает его... Спектакль-в спектакле заканчивается, АКТЁРЫ разбирают декорации... И тут выходит Актёр, игравший Дорна, и сообщает, что застрелился настоящий Треплев, то есть тот, кого играл ЮБ - сидевший за режиссёрским столиком, дающий актёрам последние наставления на сцене, роняющий швабру в третьем антракте, разговаривающий со зрителями, крушащий декорации, орущий ... Итак, из всего этого следует, что Бутусов, которого мы видим и чьё присутствие чувствуем в течение 4,5 часов, - это вовсе не Бутусов, а Константин Гаврилыч Треплев. Именно он выходит ко зрителям перед началом спектакля и сообщает им о его длительности и прочем... А настоящий Бутусов - на поклонах, хотя... и тут кто его знает... Можно считать это разомкнутым спектаклем, который длится за рамками сценического времени и начинается в тот момент, когда зрители только заходят в зал, а можно... мистификацией, в которой идея ТЕАТРА доведена до совершенства.
ls: На тему эпизода пьесы со сменой повязки с точки зрения семантических пустот интересно бы узнать мнение аудитории хотя бы этого форума - кто и как заполняет образующиеся зазоры - чем больше человек примет участие, тем яснее будет, какая в среднем картина рисуется у читателя этого фрагмента. Мне кажется, что есть некоторое стандартное представление, тем более, что по тексту кое-какие указания имеются. До появления Треплева Аркадина разговаривает с Тригориным, затем с Сориным. По тексту прописано, что она входит, чуть позже садится. Когда Сорин пошатывается, она старается поддержать его - написано. В этот момент, вероятнее всего, она приподнялась, а если сидела рядом, то приблизилась к нему, чтобы он мог опереться. Поскольку она кричит, то вряд ли остаётся настолько спокойной, чтобы по-прежнему сидеть. Вряд ли валится на пол. Это было бы не совсем обычное поведение. То есть при заполнении зазоров вряд ли могут быть подставлены какие угодно движения, а только те, которые соотносятся с опытом повседневной жизни. Дальше входит Треплев. Просит переменить повязку. Аркадина "достает из аптечного шкафа йодоформ и ящик с перевязочным материалом". Что это? Корпия (БСЭ:"Корпия (позднелат. carpia, от лат. carpo — вырываю, щиплю), перевязочный материал, состоящий из нитей расщипанной ветоши (хлопковой или льняной)") или бинт. Какой цвет? Светлый, белый. Кто представил канат или толстую верёвку, поднимите руки. Кто представил другой цвет, тоже отзовитесь. Насколько канат годен для перевязки? Это искусственно введённый образ, метафора, например, комплексов и сомнений Треплева, в виде пут, охватывающих его разум, в виде помех, закрывающих от него истинную картину реальности. В эпизоде с прототипом - Левитаном - тот вышел в чёрной повязке. Какой перевязочный материал может быть чёрного цвета? Чёрная повязка это театральный приём, символ трагедии. В каких позах находятся персонажи при перемене повязки? Естественнее всего Треплев сидит, Аркадина стоит, круговыми движениями сматывает бинт (корпия мне незнакома - опять диапазон воображения неширок, зависит от предметов, знакомых именно в данный, современный период времени, либо, если почитать, предметов времени написания пьесы ). Все хорошо наложенные повязки накладываются примерно одинаково. Если воображение рисует что-то сильно другое - то от полного практическоого незнакомства с процессом перевязывания. Ну, что ещё. Осторожно отдирать там, где кровь присохла, может быть, намочить. Но у Треплева "почти совсем зажило". Так что и этой детали не нужно. То есть этот эпизод не самый вольно трактуемый - если не придумывать ничего специально. А вот зачем Треплев просил сделать повязку, которая ему, видимо, не очень нужна (он её срывает) ? Ему хотелось хоть ненадолго восстановить утраченный контакт с матерью, чтобы её мысли были заняты только им. Уходя, он подбирает повязку. Это повязка-фетиш, на память? Или чтобы входящий Тригорин не счёл происходящее признаком слабости (Треплев "Быстро убирает в шкаф лекарства"), так как раны почти нет? И чтобы не начал обсуждать, чтобы опять не встал в воспоминании этого эпизода между матерью и сыном.
GeksageN: По поводу метафоры с канатом согласен. Что касается перенесения повседневного опыта в область семантических зазоров, я бы не спешил утверждать, что он настолько соотносится со стандартными представлениями. Разломы в тексте заполняются не только представлениями из обыденной жизни, но и впечатлениями из области грёз и мечтаний. Помимо каждодневного опыта можно допустить ещё также и опыт мистический, опыт пиковых переживаний и, наконец, совокупность неустойчивых образов, полученных в результате деятельности личной рефлексии. Поэтому повязка не обязательно должна согласовываться со сферой практического. Я вполне допускаю, что образ каната или верёвки попал в спектакль благодаря личным переживаниям самого режиссёра в процессе чтения пьесы. Имеющийся семантический зазор наполнился данным образом органично и естественно. В таком случае метафора не является искусственным конструктом. Вполне возможно, она суть итог специфической нецеленаправленной работы воображения Бутусова, а не выдумана специально.
Administrator: здесь Бывают и такие рецензии ЧАЙКА комедией во САТИРИКОН… Ах, посещает творческий тандем Тихую, уютну деревушку- Привычное взрывают и блеском необычности Куда всех увлекают… Не повзрослевшие дети-художники,актеры и поэты, Безумное воображение не вписывает их в привычное Движенье… Но скучна всем протоптана дорога, без остановок на пикник, Где вместо свеч-луна, и блюдо главное-мораль сьедобная иль нет, И мы о вкусах не поспорим… Здесь Чехов чуть-чуть вразворот-Сюжет все тот, а время поменялось И А. П. наши заморочки не отринь- мы теж, меняются костюмы и морали- Во что скелет души мы одевали… Как хочется чуть-чуть взглянуть в себя в предложенной игре детишек Взрослых –лицедеев… И рвутся декорации так смело, завтра другие навесят неумело И та ж мечта нас будет в пикники вести, конца фантазиям их нет в пути … Любовь фигуры расставляет- уходит,а решения не оставляет, корчится Кособоко в танце пойманная душа, кого любовь так сильно увлекла- Крестом обзавелась сполна…. А Чехов разорвал, да на показ душу творца и он в безумии готов сничтожить Яблоки, цветы, вино-все что вдохновляло, когда-то его и отнимало мечту-покой… Видения,за что терзаете его собой… Бутусов, опять нас удивил- великую трагедию Под бубенцы во клоунские ритмы обрядил… Вот только черный пепел с белым Снегом на сцене все лежал, лежал и смех с печалию мешал… Никто, да никого не слышит и каждый в горюшке своем, и каждый о своем, О своем, о своем- и нет взаимности в любовных танцах-сыплятся мириады яблок- Красные с зелеными, желтые с красными и все чет с нечетом, чет с нечетом… Учитель у него зеленые часы-часть яблока, другую боги не дали… Как романтично, то все начинали- мечты с надеждами смело мешали… НО…. А если это все подальше, да послать и барабаном рока задолбать, не слышать вой души, Барабан, стучи, стучи…В этом непониманьи-крах ,никто не хочет слышать Человека- ЧЕГО ЖЕ ОН ХОТЕЛ… И я хотел…, возьмите меня тоже в искренний ,душевный разговор, но от него с ума мы все сойдем… и с сумасшедшей страстностью Бутусов Открывает самого себя изломанному микрофону в роке- металл не выдержал, а человек- Держись. Ах, старое лото-скука, но примирит оно все…и чайка, хоть и убитая была, а чучелом Все ж крылья подняла,будучи в статике…,как рвутся души любовью в кинематике,… А горести у , людей разные, но говорят одно и то ж, одно и то ж, одно и то ж… Дудук-простая ветка абрикоса, так нежно обрамляет грусть души… Легко философом быть на бумаге, как тяжело быть в бытии… О, если б не конец, бесконечно б это действо в безудержной фантазии лицезреть… Софиты гаснут, на поклон –цветы, цветы, а у нас в глазах цветные яблоки…
Administrator: Отсюда Чайка. Премьера в театре Сатирикон Название театра: театр «Сатирикон» Название спектакля: «Чайка» Режиссер: Ю. Бутусов Не важно, какие формы старые или новые… Такой чайки мы еще не видели, такого страшного повествования классика. И ее запомним надолго, по крайней мере, отходить будем долго, это точно. Сам режиссер вышел на сцену, да и не просто вышел, а выбежал, порвал декорации и опрокинул их, прочитал рэп, вволю потанцевал с артистами, в общем, нашалил здорово. Когда сам художник выходит на сцену чтобы что-то сказать или с такой дикой энергией как Бутусов сделать, это не просто так. Интересно наблюдать как во время антрактов, меняют декорации не только работники сцены, ни и сами артисты во главе с режиссером, который контролирует процесс. Это показывает то, что эти люди служат искусству в прямом смысле слова. Как все привыкли, и было всегда, начинается пьеса с диалога Маши и Учителя «Почему вы все время ходите в черном?» фраза, которая стала знаковой. Здесь же первым начинает говорить Треплев о своей матери, он воспринимает мать как богему, как что-то недостижимое. И заканчивается все тоже словами о матери «это может не понравиться маме». Художник отказывается от своей любви в пользу «матери» и убивает себя. Итак, что мы видим. Декорации как подростковый шкодный двор. Рисунок наскоро нарисованный кляксами, длинные канаты, на которых раскачиваются как на качелях герои, никакого дома нет и в помине, только черные квадраты на полу. От дверей остались только каркасы, через которые проходят герои. Создано какое-то невероятное пространство, в котором происходят страшные метаморфозы. Пространство, где все искусственное, цветы, еда за большим столом, отношения, герои. Здесь в черном сначала ходят практически все, но все же прихорашиваются и надевают на себя фальшивые костюмы и платья в особых случаях. Пространство, в котором танцуют с дикой энергией и позитивом, и с той же энергией все разрушают. Пространство, где, видя страшные картины и слыша страшные звуки, не останавливаются, идя якобы к «своей мечте». Под гипноз попадают все даже деревенские обитатели, например Полина Андреевна жена управляющего превращается в стерву. Не зря в конце в четвертом действии Аркадина не одна, а уже три актрисы читают монологи, они слились воедино, они одинаковые похожи друг на друга. Пространство, где с кривлянием прислуживают. Пространство, где все наоборот, где учитель не робкий и застенчивый, а готов набить морду любому без особых проблем. Где Нина не молодая девушка, а такая уже не совсем юная, но очень наивная. Где ужасное воображение у писателя Тригорина, и маски, и убийства, и инвалиды с оторванными ногами, и Аркадина с черными глазами, и Треплев в белой маске, падающий замертво. Дорн здесь не скептичный циник, который понимает жизнь, а человек, которому тоже хочется славы, ему хочется аплодисментов, оваций. В разговоре с Треплевым, его не зацепила сама пьеса, а то, что это может дать славу, он вообще не понимает что такое искусство. Пространство, где нет прочного дома все открыто, нет посуды, накрывают просто на пол, пьют из больших пластиковых стаканов.Интересен прием, что по три раза повторяются некоторые монологи и диалоги. Как обычно говорят «тебе три раза повторять что ли?» и режиссер повторяет. Сцена, когда Тригорин разговаривает с Ниной, последнее действие, когда Треплев стреляется. Все по три раза. И каждым разом, все ужаснее и ужаснее. Замечено, что повторение это прием режиссера Юрия Бутусова. В спектакле «Мера за Меру» одна и та же сцена разговора с королем повторяется два раза. В спектакле «Иванов», Иванов стреляется 9 раз. В этом спектакле сцены повторяются по 3 раза. Конечно, не могу не отметить потрясающую музыкальную подборку для спектакля Фаустаса Латенаса, момент, когда все артисты танцуют в пространстве после первого действия под отличную музыку, просто завораживает энергичностью, когда Треплев ходит с ружьем и кассетным красным магнитофоном, когда Дорн исполняет свои якобы песни. Отличная подборка! Конец спектакля интересен тем, что сделано все таким образом, как будто ничего не произошло, застрелился Треплев ну и что, подумаешь, застрелился, его просто оттащили и опять гуляем, все круто ребята! Элементов в этом спектакле настолько много, что всего не опишешь друзья, это надо видеть. Так что смелее можете идти за впечатлениями, но будьте готовы к тяжелым моментам, которых хватает. Спектакль идет 4 часа 30 минут заканчивается в 23:30, поэтому планируйте, как будите добираться, потом домой. Но спектакль стоит досмотреть до конца, поэтому если есть такая возможность, не уходите. По поводу мест с 14 ряда партера достаточно хорошо видно никаких проблем нет. ... Желаю всем отличных впечатлений
Administrator: От зрителя Сатирикон. Бутусов. Чайка. Как-то Константин Гаврилыч застрелил чайку, и вы поручил мне заказать из нее чучело. (с) Шамраев Спектаклю, в котором режиссер выходит на сцену, УЖО можно поставить диагноз. Я шокирован, я уже несколько дней под впечатлением. От всего. От Шамраева/Медведенко целиком, от Нины, от Треплева всего в крови или с его маской, от гротеско-гиперболы выражения всего, от смешения стилей и музыки, от невероятного драйва, который настраивает зрителя в резонанс с происходящим на сцене и не отпускает внимание 4 с лишним часа - я такого никогда в жизни не видел. От сценографии - много мелких предметов - то чего очень боятся - здесь этого в избытке и все так и разлетается по всей сцене образуя взрывы цвета, эдакие психоделические картинки. Марьяна Спивак - истеричка Маша, сексуальная леди в чёрном. Тригорин, тригорин.... А где же Тригорин устваший утонченный, полюбивший, поражающий балетными па и... содержанием сюжетов его произведений. После третьего раза уже не смешно? Бросьте, это великолепное сумасшедствие! Гениальная идея с финалом, разгаданная мною, к собственному удовольствию, ещё до второй "любовной истории". Дорн, Сорин великолепны, абсолютно в стиле, начиная от конфликта прожитых жизней заканчивая безумными плясками! И конечно Бутусов - Треплев этого спетакля, рвущий и разрушающий созданное им действо. Но если в вашем ЕГЭ дано: Чайку не читал, спектакли раньше не смотрел, пришел, потому что хвалили и модно - скорей всего, вы не туда попали. Немного разочаровала, опять же по сравнению с остальными, Полина Райкина, сыгравшая роль Аркадины, но, думаю, у нее все еще впереди...)
Administrator: Administrator/Ирината: Анатолий Смелянский на премьере "Чайки" сидел впереди меня - я попадала в ауру его потрясающего зрительского внимания. Потом - мне пересказали своими словами его выступление в Ярославле. Искала текст, хотела поделиться с форумчанами - увы, безрезультатно... Но - нет того, что не нашлось бы, если оно действительно нужно. Рекомендую прочитать текст по ссылке полностью, на форум я выношу лишь фрагменты, связанные с сатириконовским спектаклем. Петербургский театральный журнал АНАТОЛИЙ СМЕЛЯНСКИЙ: «ОТАПЛИВАТЬ ПУСТОТУ СОВЕРШЕННО НЕ ХОЧЕТСЯ» В театральных вузах — разгар приемных экзаменов. В блоге журнала мы публикуем выдержки из выступления Анатолия Смелянского (ректора Школы-студии МХАТ, критика и историка театра), случившегося на фестивале Будущее Театральной России в Ярославле. Анатолий Миронович говорит об истории и настоящем Школы-студии МХАТ, объясняет, почему большая часть студентов Школы — провинциалы, также — об актерской профессии и о том, как эта профессия связана с главной московской премьерой сезона — «Чайкой» Юрия Бутусова. ...просто это профессия такая чудовищная, в ней требуются совершенно уникальные возможности. В «Сатириконе» Бутусов поставил «Чайку» как раз про это. Лирический сумасшедший спектакль в 4-х актах с 3-мя антрактами. 4,5 часа. В тот день, когда я смотрел «Чайку», человек 500 ушло во время спектакля, потому что это художественное сочинение. А у нас сейчас все то, что «художественное сочинение», народом не воспринимается, мы так воспитаны. Возмущаются: «играют пьесу в 4-х актах!». А почему, собственно не в 4-х, если у Чехова так написано? Он ведь ее строил так, что после каждого акта будет антракт, и значит, важно для него было, что 2-й акт заканчивается словом «Сон!». А мы обычно сразу начинаем играть 3 акт, без паузы. Бутусов сам играет Треплева. И спектакль Треплева и весь спектакль «Чайка» — это абсолютная фантазия о театре. Пьеса пересоздана, переструктурирована, и, хотя ни одного чужого слова там нет, это абсолютно его, Бутусова, высказывание о том, как сложно пробиться в искусстве, как ты попадаешь в вату, в тесто. В кошмарах нашей русской интеллигентской жизни пробиться невозможно. Только пулю в лоб пустить. И, опять же, спрашивается: чего Треплев стреляется? Он же уже пробивающийся драматург, декадент, уже успешный — его текст напечатали. Ну, да, мама там недовольна. Но что, из-за этого стреляться что ли?.. У Чехова некоторые важные фразы надо нам повторить по много раз, чтобы мы поняли смысл. И Бутусов повторяет по пять, по семь раз важные куски, чтобы мы вдумались, вслушались. У Треплева ведь нет никакого важного монолога перед тем как он застрелился. Чехов вообще уводит его за кулисы. Последние слова Треплева — он читает куски из своих текстов: «Афиша гласила… Лицо обрамленное… Бездарно! Бездарно!» Человек застрелился, после того как написал «Афиша гласила…». Для обыкновенного человека это ничего не значит, а для талантливого — это все, конец! Сцена из спектакля «Чайка» Юрия Бутусова У Булгакова есть рассказ о том, как он писал пьесу для «Первого советского театра» вместе с одним товарищем из ингушей. Когда они стали читать эту пьесу друг другу вслух, на них со стен обшарпанной комнаты смотрел стыд. Стыд! Ведь и его же знаменитая фраза «Рукописи не горят» относиться не только к талантливым текстам, но и ко всему постыдному, мелкому, шаблонному, что ты пишешь. Так вот и Бутусов обыгрывает это треплевское самоубийство, он так его понимает! Хотя есть в спектакле какие-то заскоки, неправильности, как мне кажется, например, Шамраев такой клоун-отставник… Но в целом, это конечно, большое и личное бутусовское высказывание. Бутусов сам себя чувствует постаревшим Треплевым, хотя он совсем еще не старый человек. И еще это спектакль о том, как сложно создать что-то имеющее художественное значение. Поставить можно многое, но создать в нашей тугой, затхлой атмосфере современного искусства что-то по-настоящему ценное практически невозможно. Зритель, оторвавшийся от своего зомби-ящика и пришедший в театр, не готов трудиться. Он сидит и недоумевает, почему там все повторяется. Первые десять минут есть кредит доверия, а потом — все. На «Чайке» в первом антракте ушло человек сто семьдесят. Но ведь и весь спектакль о том, что пробиться не можем. Треплев пишет замечательную пьесу, и ее не понимают. Среди зрителей сидит его мама-актриса, которая в последнем акте говорит: «Как меня принимали в Харькове!», и это — вся реакция! Что ты там крутишься, киевский мещанин, меня вот принимали в Харькове! А ты-то кто? Я возненавидел этот Харьков, после того как в первый раз прочитал пьесу. Вот про это ставит Бутусов...
Administrator: Еще одна, судя по описанию, интересная "Чайка" в конце сезона вышла в Самаре. Интересующимся - читать по ссылке. (Рекомендую еще посмотреть фотографии спектакля. Не интересующимся - пропустить этот пост. Театр на сваях «Чайка» Анатолия Праудина в «СамАрте»
Administrator: От зрителя Ох-ох-ох :) Чем больше думаю, тем больше понимаю, что Тригоринское: Вы так прекрасны... О, какое счастье думать, что мы скоро увидимся! Я опять увижу эти чудные глаза, невыразимо прекрасную, нежную улыбку... эти кроткие черты, выражение ангельской чистоты... Дорогая моя... в исполнении Дениса Суханова купило меня со всеми моими потрохами. Со всеми! И фу, как я неэстетично написала! Стилистика текста не соответствует стилистике предмета :).
Administrator: От зрителя Необыкновенно талантливый спектакль! Возможно, лучший на сцене сегодня... Не из серии "талантливо и мило", а талантливо, ново и взрывоопасно! Отличная режиссура, множество интереснейших находок, прекрасные декорации и музыка. Спектакль длится 4 с лишним часа, но каждая минута имеет смысл и превосходит ожидания. Браво-браво-браво актерам - необыкновенно сильный состав. Весь спектакль на максимуме, что особенно ценно и сложно в течение 4 часов. Огромное спасибо Трибунцеву и Стекловой - просто гениально! И любимому Осипову... Из собственных новых открытий - Марьяна Спивак! Эту постановку можно изучать сцена за сценой, и в каждой она будет удивительна и талантлива. Здесь уместны и песни, и танцы, и фарс - все до предела органично. Так что, если вы открыты к незаурядному и удивительному в театре, то Чайку в Сатириконе вам просто необходимо посмотреть! Чехов был бы рад за вас...
GLAFIRA: ...После "крайнего" полета "ЧАЙКИ" (кажется 5-й по счету) постоянно напеваю этот романс... ОТ ЧЕГО ТАК БЫСТРО ВЯНУТ РОЗЫ От чего так быстро вянут розы? Опадает с них вся красота. О любви чарующие грёзы Пропадают раз и навсегда. Так пусть все говорят, что это ложь, Пусть меня обман бросает в дрожь! Не хочу я в этом сознаваться, Я хочу любить и наслаждаться. Седина белеет на висках, Гаснут огоньки в твоих глазах. Нас с тобой никто не понимает, А луна по-прежнему сияет. Отчего напрасно брови хмуришь? Отчего с тоской в глазах глядишь? На любовь меня уже не манишь И волшебным словом не пленишь. Если сердце просит увлеченья, Надо поскорее волю дать. Без любви не жизнь - одно мученье, Без любви нам суждено страдать. Скоро, ах как скоро гаснут краски Исчезает блеск и красота И любви пленительные ласки Угасают разом навсегда Пусть меня тогда охватит дрожь Сокровенной искренней любви Я отдам мечты своей души Чтоб услышать голос еле внятный Я тебя люблю - в час предзакатный
Elena: Очень интересная статья о драматургии Чехова от Is: она, на самом деле, многое проясняет и ставит на свои места. Собственно, на инвариантность прочтения текста я обращала внимание в самом начале, после апрельского прогона, когда обсуждали финальные превращения персонажей. Говоря же более глобально, очевидно, что любая пьеса Чехова не только не имеет конца, но так или иначе возвращается к своему началу, убеждая, что бытие пожирает людей и их драмы; но при всем при этом кто-то все равно будет играть в лото, проситься в Москву, а земля, на которой стоял вишневый сад, даст совсем другие плоды. Эта философия жизненного круговорота в театре облачается и в оптимистическую, и в пессимистическую - выбор остается за постановщиком. И выбор, в данном случае, Бутусова, предельно очевиден. И на тему семантических пустот. Бесспорно одно: у каждого из нас субъективная оценка происходящего и разная степень воображения; недосказанность же литературного произведения - то же, конечно, аксиома. Я выскажу свое восприятие сцены перевязки. По-моему, постановка этого эпизода как нельзя лучше говорит о том, насколько тонко Бутусов понимает то, что хотел сказать Чехов: именно в "Чайке" драматург добился искомого - сосуществования комической структуры с одновременным драматическим содержанием. Ведь выстрелы, гремящие в пьесе Чехова, то поражая героя насмерть, то комически покушаясь на него (а в "Чайке" есть и то, и другое) - не что иное, как отзвуки старого дочеховского театра, которые веками царили на сцене и дотянули до чеховских времен. И эта перевязка - квинтэссенция объективной иронии новой драматургии по отношению к отступающей, шекспировского типа: герой, не сумевший застрелиться, да еще не в конце, а в середине действия, сидит (заметьте, "сидит" - само собой разумеющаяся поза) с забинтованной головой. Теперь, перевязочный материал. Грубый канат, намотанный на все лицо - вскрытая Бутусовым ирония Чехова трансформируется в гипертрофированную иронию режиссера. Блестяще! Именно этот канат, именно для меня является ключом к осмыслению этой сцены - совершенно прав GeksAgeN. Далее, одновременно с перевязкой, происходящий диалог Треплева с матерью заканчивается взаимной перебранкой, которая у Бутусова, опять-таки, выплескивается в грандиозную водную баталию, накрывающую обоих. И, наконец, наиболее тонкая психология. Костя ищет контакта с матерью, прося ее о помощи и в то же время, срывая повязку, на мгновение, отторгает ее, - понятно, почему. Но в итоге подбирает бинт несмотря на мучающие его противоречия, отчасти по вине той же матери, - он не в силах разорвать связывающую их пуповину. "А повязку ужо доктор сделает" - это кричит уже Треплев-Бутусов в конце: разуверившийся в матери Треплев уже ничего от нее не ждет. Конец все ближе. И еще. Насчет "страшноты" этого самого конца. На самом деле, это не просто "страшно", а очень СТРАШНО: человек добровольно лишает себя жизни и лишь одному богу известно, что творится у него внутри в этот момент.
Ирината: * реплика в сторону Мы не знаем, что гласила афиша на заборе и чье бледное лицо описывает Треплев. Но, споря о том, талантлив ли этот юный писатель, мы забываем: именно он сочинил, вытащив на свет из космоса, фразу, которую знают наизусть все интеллигентные люди, которая переведена на множество языков мира и повторяется, как заклинание: «Люди, львы, орлы и куропатки, рогатые олени, гуси, пауки, молчаливые рыбы, обитавшие в воде, морские звезды и те, которых нельзя было видеть глазом, - словом, все жизни, все жизни, все жизни»... Разве этого мало, чтобы склонить голову перед талантом? И разве мало нам восторженно-захлебывающегося воспоминания Шамраева о том, как прекрасно играла когда-то Ирина Николаевна - чтобы наполнить искрящимся смыслом этот персонаж, вроде бы ныне "пустой, как жестяная статуя" (с). Да и сам Шамраев - этакий забавный клоун и одновременно рыцарь, как прекрасной даме, верный Театру - разве он не достоин нашего снисхождения - хотя бы за постоянство своих Веры и Любви? Всех ИХ собрал в своем невероятном спектакле Юрий Бутусов. А значит, все они прекрасны "default".
Administrator: Волжская коммуна - фрагмент интервью К.А.Райкина. ... Юра Бутусов выпустил у нас в «Сатириконе» «Чайку» - слава богу, я могу о ней говорить, потому что не имею к этому спектаклю отношения. Это просто выдающееся явление отечественного театра. Это невиданное что-то! По таланту, по смелости, по новому взгляду. Я очень боялся. Потому что самый некассовый, «затрактованный» драматург – это Чехов, а у него есть еще самая некассовая пьеса – «Чайка». Я просто поклонник этого спектакля, я гордость испытываю от того, что зрители в без пятнадцати двенадцать ночи, когда спектакль заканчивается (он идет четыре акта, три антракта) стоят и орут, как ненормальные...
Administrator: Administrator/Ирината: Театральные люди (а автор поста, как понимаю, как-то с каким-то театром связан) довольно часто впадают относительно ЭТОЙ "Чайки" в ересь непонимания и критицизма. Причин тут две. Во-первых, какая-то дикая, просто нечеловеческая зависть. Вот такое настоящее театральное чудо совсем рядом с ними, но они не внутри. И никогда там не будут. Во-вторях, те же "театральные" люди часто бывают людьми псевдотеатральными. То есть театра не знают, не понимают, не любят. Спектакля смотрят по верхам, душу не открывают. К тому же - см. "во-первых". Автор лучше бы спектакль не смотрел совсем, ибо не понял в нем НИ-ЧЕ-ГО. О постановке, впрочем, говорит уверенно. Но с таким непониманием, словно критикует корейскую песенку, с коей начинается 2 действие бутусовской "Чайки" с точки зрения текста. Ну, и опять же - см. "во-первых". ;) Перепост делаю, дабы постоянно читающие форум и любящие постановку знали, что и в зрительской критике не всё "мармеладно". К тому же... даже глупость иногда достойна того, чтобы "попасть в историю". (с) От глупого зрителя, называющего себя "Председателем Теневого Комитета по Культуре" "Чайка" Бутусова в "Сатириконе". Конечно хорошо уже, что это не вульгарное политизирование как у Богомолова. Бутусов берет у Чехова второстепенную тему про то, как неприятно когда тебя не слушают , не понимают и даже не хотят понимать. А в экзальтации своего сочинения от лица Треплева пытается удивить нас своей фантазией. Но если ты сам невнимателен к Чехову - не пеняй на скуку недоуменного зрителя который не в состоянии выдержать 4,5 часа смотреть как ты бьешься как рыба об лед, не в состоянии справиться с тем массивом текста, который не имеет отношения к полюбившейся тебе теме. А с чем режиссер не справляется - он это с легким сердцем выбрасывает. Например, в спектакле полностью осутствует Медведенко. (Финальная отсебятина актера игравшего до этого момента Шамраева - не в счет.) Но так как спектакль выстроен в форме серии моноспектаклей, убрать там можно любую роль, что особенно удобно, если кто на съемках, или заболел. Понятно, что режиссер понятия не имеет о драматическом действии и просто замузыкаливает актерский надрыв и незамысловатые танцы, без которых тоже можно было легко обойтись. Можно было бы также обойтись без имитации общения со зрительным залом, подсаживанием на сцену зрителя из первого ряда, без пластиковой посуды, пения, декламации стихов, без целлюлита и без всех этих "декораций" изображающих в спектакле декорации. (Просто за отсутствием смысла все это демонстрировать). Смысл наверное был какой-то в нервном подергивании попой режиссера, время от времени выбегающего на сцену поизображать из себя Мика Джаггера, но я не понял какой, потому что дикция, а также типичный для актера-любителя зажим в лопатках не позволяет Бутусову донести даже известный всем текст в зрительный зал. Все-таки, Чехов - это не Беккет. А "Чайка" - не "В ожидании Годо". Безусловно, если под хорошую музыку пописать на забор - многие обнаружат в этом глубокий философский смысл. Но в этом есть хоть живой процесс. А не пошлая срепетированная экзальтация "Я - умнее автора. + Я тоже могу подрыгать попой, а зритель пусть думает, что это моя исповедь какая-то".
Administrator: http://twitter.com/#!/ohh_marina/statuses/90889678496088064 - От зрителя, в нескольких словах. чайка а.п.чехова в постановке бутусова - это шикарное великолепие!!! это потрясающий спектакль. 4,5 часа настоящей эйфории!!!
Ирината: Чайка. 12.07.2011 (и "задел" на будущее) Спектакль этот столь многогранен, многоступенчат, многокрасочен… и много еще разных «много», что описать его, как единое полотно даже самым большим постом я не вижу для себя возможности. Нет, полотно-то (то, что на сцене) – единое, длящееся около 5 часов (от подготовки сцены перед спектаклем до финальных оваций), но оно, в свою очередь, сложносоставное и состоит из нескольких (многих) самых разных произведений. Как поэтическая антология, они объединены одной темой: «Чехов Чайка Спектакль Юрия Бутусова». Сцена многократно повторяющегося «сюжета для небольшого рассказа» постоянно вымучивает меня (и в продолжение действия, и после). Из-за нее именно о второй части спектакля думаю больше, чем об остальных – его и попытаюсь (пока пунктирно) разобрать на фрагменты. Итак. ПРОЛОГ. Корейская песенка, под которую Дорн как бы заново представляет зрителям персонажей-женщин. ЧАСТЬ 1. Этакое «грузинское» обильное застолье – яркие фрукты, гроздья винограда, кувшины… встроенное в пиршественное изобилие тельце кукольного «младенца». Сцена почти статичная, очень музыкальная (что опять, кстати, роднит ее именно с грузинской темой). Появление Шамраева с очередным «номером» сдвигает эту оч.красивую статику сцены в динамичное «безобразие», после его ухода удаляются практически все. АНТРАКТ. Не для нас, зрителей, а для тех, кто находится на сцене. Перебивка действия двумя фрагментами: Первый – совершенно ирреальный, когда Дорн вывозит тележку, забитую манекенами-актерами (что, вот так и отдыхают эти КУКЛЫ, когда мы, зрители, их не видим?) Второй – стопроцентно реальная и пригодная даже для жизни, а не только для театра, сцена объяснения Полины Андреевны и Дорна (что, актеры, оказывается, тоже люди, способные на самые обычные человеческие отношения?). ЧАСТЬ 2 начинается с диких криков за выгородкой (сколько их? три – как три театральные звонка?). Начало – это приход к Нине Заречной двух Чёрных Фей – этаких «ангелов-искусителей» и ее преображение, превращение в Актрису. Сцена тоже ирреальна: не напрасно же Треплев не видит никого, кроме Нины, да и она подтверждает, что – одна. Далее – сцены с Треплевым и Тригориным. О них писать надо будет подробно (потом!), опять же вычленяя несколько частей.. Грубо – Феи – Треплев – Тригорин. Самое важное, как мне кажется, в треплевской сцене – это не театрально-малиновая окровавленность героя и не трупик чайки в целлофане – а золотой волосок памяти, судьбы, что оборвется в действии четвертом, и вместе с ним оборвется и жизнь «маленького писателя». Сцена с Треплевым едина, уже не делится, как не делится и длинная сцена с Тригориным: и его громадный монолог (потрясающий – а вчера… вообще непостижимый умом… только чувствами), и все эти разнокалиберные «сюжеты» - это едино и недробимо, проистекает одно из другого… как это… «сродняясь в земле, сплетясь ветвями» (с) А опять маленький актерский АНТРАКТ с убиранием сцены… Он – перед самым концом действия. Необходим, чтобы выделить главное, а именно короткий несколькоминутный ФИНАЛ. Финал – с окровавленным бинтом на голове Бутусова? Треплева? Тригорина? С выброшенным за кулисы кукольным голышом? Или уничтоженным реальным ребенком? С нервным притоптыванием ногой. С отчаянно и страшно выплеснутым в лицо стаканом крепкого спиртного… С резко оборванной музыкой и воплем-воем Маши Шамраевой? Марьяны Спивак? Затемнение. АНТРАКТ. Наш, зрительский антракт. «Идем завтракать, Катя. Будем плакать». (с) Чехов. Скучная история.
Lotta: Ирината пишет: Финал – с окровавленным бинтом на голове Бутусова? Треплева? Тригорина? ЮБ всю дорогу Константин Гаврилыч Треплев, который у нас на глазах ставит свой спектакль. Должно быть, он с актрисой, играющей Машу, репетирует первую сцену третьего действия. Что касается повязки, то тут два объяснения: он же и сам сперва неудачно стрелялся... но повязку ему делает актёр, играющий Треплева, так что, может, и это - из репетиции, а потом, уже в спектакле, повязкой окажется канат.
Ирината: Lotta пишет: ЮБ всю дорогу Константин Гаврилыч Треплев, который у нас на глазах ставит свой спектакль Ну, это одна из наших версий того, что происходит на наших глазах. Изящная. Но не окончательная. К кому обращается Маша? К ТРИГОРИНУ. Может быть, это ЮБ, у которого роль Треплева "ну, не получилась", попытался репетировать Бориса Алексеевича? А может быть, это Треплев, который репетирует роль Тригорина? Не реального человека, любовника МАМЫ, а придуманного персонажа пьесы? Ох... Как много нам открытий чудных готовит ЭТА "Чайка"...
Lotta: На окончательности не настаиваю Но очень уж логично: ЮБ, и когда он на сцене, и когда в зале, - репетирует или готовится к спектаклю в качестве НАСТОЯЩЕГО Треплева. И соответственно Марьяна Спивак - то Маша в его спектакле, то Актриса, которая скоро будет эту Машу играть (в данной сцене - именно Актриса, потому не к Тригорину обращается, а к Треплеву в образе Тригорина - репетируют они так). Это и к остальным относится: не Трибунцева, Кузнецова и Осипова мы видим на сцене в антрактах, а Актёров, готовящихся к спектаклю, который ставит Треплев (не ЮБ). И не Большов мне вчера яблоко кинул, и не Сорин, конечно, а Актёр, который Сорина играет.
Lotta: О! и тогда получается, что мы все в зале не ЗРИТЕЛИ, а те, кто ЗРИТЕЛЕЙ играет! По крайней мере, те из нас, кто смотрит спектакль многократно. Отсюда, должно быть, и наша законная гордость за постановку и полное ощущение сопричастности - мы же и сами участники!
Анастасия: "Чайка" 12 июля.Гениально,больно,смешно,трагично!!!Думала умру как накрыло...Спасибо большое всем актерам,Ю.Н.Бутусову,особенно Денису Суханову и Антону Кузнецову (сцена где лошади поданы и возьмите сливы,полакомитесь) КАК так можно сыграть... Спасибо Иринате за компанию,надеюсь у Вас все хорошо!А как мы хлопали!!!
Ирината: Анастасия, и вам спасибо за замечательное соседство в зрительном зале! Анастасия пишет: А как мы хлопали!!! Наше соревнование "на красные ладошки" вчера закончилось вничью! Но мы ведь продолжим?
Ирината: Lotta пишет: и полное ощущение сопричастности - мы же и сами участники! Lotta, мне кажется, что такая сопричастность - это нереальное единение мух и котлет. Вернее, зрители-мухи, конечно, активно будут выступать за единение и сопричастность, испытывая при этот законную гордость. Но вот люди внутритеатральные (они же в данной версии - котлеты) скажут традиционно: "Мы на такое пойтить не могём". И будут традиционно правы. Конечно, бутусовская "Чайка" очень сильно отличается от подавляющей массы того, что идет в разных театрах... но не настолько же!
Божена: Маленькая реплика: С каждым новым просмотром я все меньше ощущаю эту самую сопричастность... Возможно, из-за собственных "тараканов"... Несмотря на те самые волны, которые накатывают, а потом схлынывают с зала обратно на сцену, мне все больше кажется, что пьеса, сошедшая на Треплева/Бутусова и представленная ими, как будто очерчивается магическим кругом, тем самым, которым окружал себя гоголевский Хома Брут... ТОТ мир может взять из этого нашего очень многое. И нам отдаст еще больше. Но наблюдать за ним можно только извне, не разрушая зеркального стекла. Просто потому, что за ним та бездна, в которой чувствовать себя привольно и творить и создавать можно... увы или к счастью? ведь дар этот еще и обязанности приумножает!... не всем.
Lotta: Я не про сопричастность ВООБЩЕ - это реально, но как единство и борьба противоположностей, из которого и рождается искусство. Я про сопричастность в рамках этого одного спектакля. Она имеет место быть в течение 4,5 часов, пока идёт "Чайка", но поскольку послевкусие длится долго, то и чувство сопричастности не проходит окончательно, остаются следы. Я очень сочувствую тем творцам, которые смотрят спектакль как зрители. Вот кто больше нашего страдает от невозможности попасть ТУДА.
Анастасия: Ирината пишет: Но мы ведь продолжим? Обязательно! Вчера была твердо уверенна, что в этом сезоне я с Чайкой завязала,тяжело,грустно,опустошение...А сегодня,видимо оклемалась и готова снова,так что до встречи в зрительном зале!
Морская : Пережила 4,5 часа "Чайки" Чехова в Сатириконе. Мне кажется, Юрий Бутусов своим режиссерским видением пьесы многих актеров физически покалечил Очень эмоционально
Administrator: От зрителя "Чайка" в "Сатириконе" Вчера посмотрел лучший спектакль из числа увиденных в этом сезоне - "Чайку" Юрия Бутусова в "Сатириконе". Четыре часа восторга! А сцена игры в лото достойна учебников. Заново для себя открыл Агриппину Стеклову, Дениса Суханова и Тимофея Трибунцева, впервые - Полину Райкину. Да и весь ансамбль прекрасен! Господа артисты играют с азартом, куражом и удовольствием, что редко увидишь на московских подмостках.
Lotta: Морская пишет: физически покалечил Меня, кстати, очень тревожит состояние ног Кузнецова. И то, как двигается Шамраев, падает, цепляется пальцами за сцену...
Elena: ЧЕХОВ-БУТУСОВ: полная комплементарность Так, очередной недоумевающий "знаток". Вероятно, тончайший ценитель драматического искусства. Извините, вы сами вульгарны; вульгарны, банальны, поверхностны (что еще: замылены, зашорены). На тему понимания и внимательности Бутусова к Чехову - вы с ним и рядом не стоите. По вопросу "отсутствия" Медведенко в спектакле - просто смешно. По вопросу того, без чего "можно было обойтись" - это уже откровенная ошибка с адресом и названием театра. Вывод: вам просто не повезло. Бывает. Не устаю преклоняться перед Ю. Бутусовым за его чуткость, глубину, понимание, фантазию, наконец! Так филигранно обработать и преподнести нам писательскую мысль, так оправдать происходящее на сцене. Ей богу, каждую, повторяю, каждую мизансцену "Чайки" я могу соотнести и подтвердить с текстом первоисточника и это при том, что изначально я понимаю бутусовский взгляд именно как "пьесу классика Чехова". "Театральное чудовище" и "обжигающая исповедь" дойдут до меня позже, но даже при таком раскладе совершенно очевидно (по крайней мере, мне) насколько сошлись звезды режиссера, драматурга и, конечно, самой труппы, памятуя о небезызвестном "Иванове". И вот один из самых волнующих эпизодов - превращение Нины. По правде сказать, для меня этот отрывок является смыслом всей пьесы - и именно чеховским. Ирината и Is полагают, что сцена посвящения - это ирреальность, фантазии. Мечты героини, красивые грезы. В плане выразительности, - конечно. Но так ли в итоге мечты остаются мечтами? Ведь Нина добивается своего. Более того, ее творческое кредо позволяет ей элементарно выжить. Весь вопрос состоит в том, что сырмяжная правда жизни резко отличается от возвышенной ожидаемой сказки с толпой, возносящей до неба и колесницей Агамемнона. И суть я вижу в осмыслении героиней подобной "неувязочки": абсолютно не важно, писатель ты или актер или кто-либо еще, - неси свой крест, терпи и веруй. И только вера может дать силы, чтобы подняться и идти дальше. Но вернемся к самой сцене в спектакле. Для меня здесь очень показательна роль Треплева, состоящая из двух частей, полностью соответствующих сущности героя у Чехова. Первая: Треплев не хочет, чтобы Нина становилась актрисой, но она ею становится и выбирает свой путь, в то время как Костя совершенно беспомощен в плане творческого выбора, в чем он и признается в финале. Это его первая потеря. Вторая (самая пронзительная): его любовь к Нине, убивающая его любовь. И в этом эпизоде на нее также сделан акцент: безответный поцелуй, волосы - это та же прелюдия их последнего разговора и понимания, кто есть кто. И вы же сами видите, как глубоко, проникновенно (но отнюдь не витиевато!) Бутусов рассказывает об обычных человеческих отношениях, накал и сила которых, собственно, как и в жизни, может неимоверно зашкаливать. НЕ видящих и НЕ слышащих остается только пожалеть.
Administrator: От зрителя Невероятное сочетание драмы,комедии,фарса,клоунады....Постоянно крики,истерики.Смотреть такое было довольно сложно....4 часа действия,3 антракта.Ушёл после 2 действия.....теперь ужасно об этом жалею.Всё это потрясающее безумие не выходит из головы.
Administrator: От зрителя LoZin 13.07.2011 Несмотря на довольно большую продолжительность (начало в 19:10, окончание 23:50, три антракта), в данной постановке, на мой взгляд, нет ничего лишнего. Материал пьесы оказался благодатным местом для воображения режиссера: он не только пронзительно и ярко воплотил сюжет, но и привнес в действие свои серьезные размышления и идеи. Думаю, описывать все происходящее на сцене не стоит: лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Скажу только, что лично для меня после просмотра открылось новое понимание реальности и нахлынуло удивление – неужели в пьесе Чехова такое столько интересных мыслей, трагического мироощущения и символики??? Оказывается, да, и актерскому ансамблю удалось передать эти переживания зрителям. Актерские работы все хороши, но хотелось бы выделить Агриппину Стеклову– ее игра буквально завораживает, от нее бегут мурашки по коже. В общем, рекомендую всем, кто ищет в театре пищу для размышлений и хочет пережить новые эмоции……. Пару слов о самом театре: вчера открыла его для себя впервые. Приятно удивило кондиционированное помещение, просторный зал (как в кинотеатре), внутреннее оформление холла, где размещены стенды с фотографиями Аркадия Райкина. Единственно, что не удалось все фото рассмотреть, т.к. они заставлены буфетными столами. В общем, сходите, постановка достойна того, чтобы ее видеть и слышать.
Casi: "Чайка".
Administrator: От зрителя ...Последний акт "Чайки" Бутусова гениален. Самая настоящая чайка - Маша...
Administrator: от зрителя Посмотрела я постановку "Чайки" в "Сатириконе" (Ю.Бутусов). Ушла после 2-го акта. Не потому, что плохо, а потому, что там зверский кондиционер, и хотя все накинули платки на плечи и пр., сидели дрожали. Спектакль идет почти 4 часа. В духе Някрошюса. Это не Чехов, это поиски нового театра и нового в театре. Сцена во втором акте за столом великолепна по задумке: все сгрудились за роскошным столом, смотрят в одну точку, выкрикивают свои реплики. Такой пир во время чумы Но ушла я без сожаления. Все-таки мне интересен Чехов, а не просто поиски нового театрального языка. Но вот это свободный театр., в котором играют внутренне свободные люди.
Administrator: От зрителя в москву разгонять тоску №уже непонятно какой а теперь я вам расскажу самое главное потрясение от столицы театр "Чайка" Бутусова 5 часов из жизни вон, но ни секунды не отдам врагу! один умный человек сказал мне, что Чеховская Чайка - это русский Гамлет. Так вот Бутусов поставил русского Гамлета. В финале даже "все умерли". Но, вы не слушайте меня, пьеса не была изменена, это чехов-чехов, я потом объясню. Чехова драматурга я не понимала - и теперь я понимаю почему! А что я могла знать о драме, девочка маленькая, если я ее отродясь не видала. Нет у нас театра. Это не театр. А тут на моих глазах взяли и из затертой до обмылка "Чайки" воскресили Чехова, облекли в плоть, заставили вспотеть, отрастили волосы на ногах и в подмышках, пустили кровь - и всё ожило! Бутусов не дал никому пройти мимо или недослышать что-то в этой пьесе: всё переигрывалось, произнесенные реплики произносились повторно другими персонажами. Когда Дорн произнес этот Нинин монолог: "люди, львы, орлы и куропатки", то ты понимаешь, что при всей его символистски-готичной бредовости тот же Дорн, поживший, потухший, уже не тот, что в юности - он бы этот монолог, да, произнес бы, уж он бы его раскрыл, а Нина просто девочка маленькая, хорошая, но дурочка, ей еще просто нечего сказать про "ужас, ужас" вселенского одиночества. Когда Аркадина пытается удержать Тригорина, то сначала она как актриса-актрисовна произносит "неужели я так стара и безобразна, что со мной можно говорить о других женщинах", а потом она отступает и выходит актриса, что играет ПолинуАндреевну, жену управляющего, и произносит тот же текст, но как это несчастной ПолинеАндреевне и положено - горько, разбито, по-бабьи, - и ты понимаешь, что это говорит сейчас ВнутренняяНедолюбленнаяБаба Аркадиной. Бутусов передает слова персонажа то одному актеру, то другому, руководствуясь драматической целесообразностью, а не первоначальным распределением ролей - и как пыль с пьесы сняли! такие слои раскрылись, такое нутро поперло! Ух! Пять часов из жизни вон, а зал стоял и орал "браво". 30 градусов жары в Москве, а почти нет свободных мест в зале. Будний день, завтра на работу, метро через полчаса закроют, а люди стояли и аплодировали. и я так и не объяснила вам, как там все умерли... Знаете что, сходите. Это мощно. Когда я вышла из театра, я поймала себя на том, что в точно таком же состоянии я была после первого просмотра The Wall. это мощно. (я не знаю, как у Бутусова называется бессловесный персонаж, которого он ввел, програмку я не купила, не сняла наличку с карточки; я ее назвала ЖизньКакОнаЕсть - обалденная девочка! Сочная как груша, спелая, так двигается! так поет! без слов сыграла, как из сарафана с маками изломали тучную деревенскую жизнь до черного траура. такая девочка! если бы я была мужчиной, я сторожила бы ее после спектакля у театра, я бы проходу ей не дала, хоть поцелуй, но сорвала бы. какая девушка!) (ну, а я, конечно, Сорин. что и требовалось доказать. двух вещей я хотела в жизни: выйти замуж и стать..., ни одна не удалась. Пойду, Гарри Поттера посмотрю.)
Administrator: И комменты к предыдущему посту! otsvet я дождалась, ура! да-да-да, всё так-претак! бессловесный персонаж - "Девушка, которая танцует", Марина Дровосекова. я тоже думаю, что она самая главная. но вот так, что "как из сарафана с маками изломали тучную деревенскую жизнь до черного траура", я так не скажу, а Вам - поклон. а Тима, Тима-Трибунце-Треплев!.. и Бродского так читает... Вам в след. раз в Москве надо "Ёжика и медвежонка" посмотреть. sevruga о, Треплев-то, слов нет! гамлет гамлетович. на разрыв аорты. только на него и смотришь. ну после Дровосековой, само собой)) но мне отчего-то доктор Дорн на душу лег, ну то есть актер этот. а уж этот мальчик с серьгой - просто какой-то раб сцены, просто какой-то джинн этого спектакля. всех полюбила. за пять часов успеваешь полюбить. все спектакли делать пятичасовыми! приду к власти, четвертым декретом это и установлю. вот. (ежик и медвежонок. записала. спасибо.) otsvet а вы не 12го ли июля были?:) всех полюбила, да! после первой "Чайки" немедленно захотела смотреть другой спектакль Бутусова с этой же командой - "Короля Лира". "Лира" я видела 5 лет назад, и он мне "не показался", чуть не ушла в антракте, мучалась ужасно. теперь же я упивалась ими - и самим спектаклем, и героями, и артистами - всеми вместе и каждым по отдельности (плюс к ансамблю "Чайки" там ещё и Лир-Райкин) - и недоумевала: как? как я ничего не увидела 5 лет назад?..
Administrator: Ещё коммент Сорин - это несовпадение юношеских мечт с результатами прожитого. а это у всех сплошная "соринщина". "Но ты стал ________"(тут поставляется, кем стал). "Но этого я как раз не хотел." а Шамраева там так раскрыли! это настолько наш, постперестроечный персонаж. таких у нас толпы ходят: бомжи, которые подходят в своих лохмотьях, поют пропитыми голосами тебе нечто похожее на джаз за подаяние, сумасшедшие в чудовищных очках с торчащими зубами,которые двинулись во время защиты диссертации; и в этом спектакле Шамраев - чувствительный, благодарный зритель, любитель прекрасного, умеющий любить искусство, но спившийся, укатанный реальностью, несчастный человек. Вообще Бутусов балует зрителя радостью узнавания, цитатами из чего-нибудь постороннего, как конфеты подкидывает, поэтому и сидишь 5 часов без устали.
Administrator: От зрителя Чайка. Апплодируем стоя. Главное, не уйти после первого акта. В постановке Юрия Бутусова это более, чем оригинально. Вас ожидают громкие звуки, раздражающие повторы, смешение ролей актеров, где не разобрать кто есть кто. Есть и изюминки - шарики-яблоки летящие на сцену со всех сторон, волк-инвалид-зомби... Вся прелесть и умиление отданы режиссеру, который находился поблизости (о, да! нам посчастливилось!) и периодически выскакивал на сцену с дикими танцами и не ясными воплями. Могут случиться моменты, что вы заскучаете. И замерзнете. Если в первых рядах - так еще и промокните, и задымитесь. Но что может быть прекраснее, чем ощущение, что и ты принимаешь участие в спектакле. И тоже вот так запросто хочется выскочить на сцену и засмущаться. Актеры - надо отдать им должное - великолепны все. Безумец-управляющий с хореографическими замашками - он же собака, моложавая мамаша с хрипловатым голосом, нервная Маша, почему-то вызывающая дикий хохот, колоритная баянистка, сам Треплев... Неоднозначная постановка, однозначно вызывающая эмоции, у всех разные. Моя эмоция - восторг! Апплодирую стоя!
Administrator: От зрителя. Коммент в ЖЖ Повторы Для меня смысл повторов в четвертом акте (сцена Кости и Нины) совершенно очевиден - четыре любовные пары переживают избывание, пропадание своей любви. И обратите внимание! - каждая сцена сыграна именно в стилистике отношений этой пары. Зал (особенно театральная тусовка, я сидела в окружении знаменитых актеров)очень веселился на варианте Тригорина и Нины, а у меня сердце щемило - как может извратиться любовь. Вообще, при сумасшедшем каком-то драйве, потоке, даже в первый раз можно почувствовать рассчитанность конструкции, тут ничего не случайно, каждое лыко в строку. Первое действие понравилось до безумия, второе - особенно начало, чуть меньше (но сцена Тригорина и Нины потрясла), а в третьем я подумала, что поняла, куда все движется - в трагедию, пустую черноту, где нет любви, нет театра, нет красок. Так оно и оказалось.
Administrator: От зрителя "Чайка", Сатирикон. Мне интересно вот только одно: как же Юрий Бутусов объясняет им всем (актерам) ВСЕ ТАК, чтобы они сделали все именно ТАК. Потому что на деле выходит все именно ТАК. И даже не в чем сомневаться. Ну в смысле, могло ли быть по-другому. Наверное, говорят они на каком-то другом языке. Наверное, у них на сердце одинаковые гири. А "Чайка" - это вообще не спектакль, а Спектакль. Игры подсознания. Текст Чехова оголяется до предела, до уровня "лишь текст и вечность", потому что все, что ни происходит на сцене, ведет к заключительной главной мысли: "дело в том, что человек пишет, не думая ни о каких формах, пишет, потому что это свободно льется из его души." И пишет, и ставит, и творит. Спектакль- исповедь одного человека. И Бутусов, рвущий декорации, захлебывающийся отчаянным танцем - не просто главный герой. И заменить его кем-то - боже упаси. Есть спектакли, посмотрев которые, познаешь действительность, открываешь что-то новое для себя. А есть такие, от которых познаешь что-то в самом себе. Спектакли, вскрывающие тебя скальпелем. И все действие - от первой до последней минуты, от фарсового выхода Стекловой и Трибунцева до оглушительной тишине в финале, где мерно раскачивающая женская фигура будто само отчаяние - не что иное, как садомазохизм. Это очень личный спектакль. Причем личный не только для самого Бутусова. Настоящий творец никогда не ставит про кого-то и для кого-то, а делает исключительно ПРО себя и ДЛЯ себя. Потому что иначе не будет искренности. И тогда вообще не спасут никакие формы, ни старые, ни новые. "Чайка", - удивительно, но так, - и о нашей боли, и о нашей любви. О любви, которая боль, и о боли, которая любовь. Об этих двух вещах, из которых и вырастает Искусство. И нами до слез любимый Театр.
Administrator: Из интервью Игоря Золотовицкого – Кстати, об антрепризах… – Да, кстати, об антрепризах. Ты видела «Чайку» в постановке Юрия Бутусова? Ой, какой спектакль! Какое это чудо, согласись! Вот посмотришь и тогда понимаешь, что этого невозможно добиться ни в какой антрепризе.
Lotta: "Чайка" 22 июля Впечатление такое, что зрителям, которые ПОЛЮБИЛИ этот спектакль, он необходим по крайней мере 2 раза в месяц. А лучше - каждую неделю. В моей зрительской практике такое происходит впервые... кто как - а я этому радуюсь. Играли они вчера, как боги. Во главе с главным богом - Бутусовым, которого, похоже, окончательно отпустило нервное послепремьерное возбуждение. Никакого желания что-то подтвердить, что-то кому-то доказать! Великолепная уверенность художника и человека, которому важно только искусство, который может и "черни презирать ревнивое роптанье". Они все на сцене не только люди-актёры-герои, но и какие-то загадочные мифологические существа, агамемноны. Кузнецова зрительница очень точно назвала "рабом сцены", донельзя почётное звание для актёра! А у Бутусова глаза стали - совершенно как у барса. Есть моменты, которые особенно ждёшь и предвкушаешь, какие-то интонации, жесты. Почему-то я всегда очень хочу услышать треплевское "не придёт она" и то, как в разговоре с матерью о Тригорине он тянет "однаако". А когда у него получается несколько иначе, чем мне бы хотелось, огорчаюсь, хотя это смешно. Первое появление Тригорина со стулом, а потом его прыжок в танец с развевающимися волосами. Вот тут - загвоздка. Уже на втором спектакле он появляется не в белой рубашке, а "весь в слезах и губной помаде" - в своём видавшем виды пиджаке на голое тело. Логика не совсем понятна: что это он в таком расхристанном виде пришёл, куда смотрит Аркадина? Да и его последующее ГЛАВНОЕ появление "с книгой" как-то смазывается. Но плюс ещё изменился танец (хотя тут светлый пиджак заменили на тёмный). Надеюсь, в следующем сезоне ему ещё какую-нибудь рубашку выдадут для первого действия, если уж не хотят белую. Это особенность театра как "живого" зрелища: полюбившиеся моменты могут видоизменяться, что-то уходит, появляется новое. Бутусов держит в напряжении постоянных зрителей, уже наученных опытом "Лира". Это ничего, хорошо даже. Делайте, что хотите, только чтобы спектакль БЫЛ, только чтобы ИГРАЛИ, только чтобы сам ЮБ всякий раз выходил на сцену!
Administrator: Вот так зрители тоже реагируют на спектакль. Правда, всё понятно? Почти без слов... ЧАЙКА!!!!!!!!!!!!!ЮРИЙ БУТУСОВ!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
Administrator: От зрителя. Оценка спектакля - максимально возможная! Чайка. Сатирикон - 10!!! от {Наталья} 23.07.11 13:46 Ощущения очень сложно передать - переворот сознания, Космос. Да, спектакль совсем не прост, на нем работают все - актеры, режиссер, который часто появляется на сцене и зрители в зале. БРАВО!!!Юрий Бутусов - Гений!
Administrator: От зрителя ...Испытала на спектакле душераздирающее чувство зависти – к Бутусову, к тому “вакхическому” исступлению, с которым он оттаптывается на театре, к актерам, к той степени свободы, на которую способны (так мне казалось) только поляки со своим театром, ан нет, оказалось, и у нас можно. К тому. что он придумал свои “Восемь с половиной” и у него получилось. Хотелось туда – на сцену (это очень редкое, почти невозможное ощущение для театрального критика). Это настоящая джазовая импровизация на театре. Мне кажется. я впервые почувствовала “Чайку” как надо, без этих банальных примерок: Чайка – это кто? Треплев? Нина? Потому что у Бутусова “Чайка” – это все, это какая-то распавшаяся на осколки, обломки Мировая душа, которая визжит, валяется, крушит все на сцене, мучается, любит, бьется, запутавшись в веревках, и не может полететь.
Administrator: http://twitter.com/#!/iris_iv/statuses/95219105883365376 - от зрителя На одном дыхании: "Чайка" в Сатириконе. Бутусов - гений. Отчаянно. С оголенными нервами. На пределе чувств и эмоций.
Administrator: От зрителя Вчера была на спектакле второй раз. По сравнению с первым разом (была в мае) некоторые изменения произошли. Очень понравилось. Самое сильное впечатление оставила сцена Нины и Тригорина во втором акте. Когда я в мае ходила, немножко по другому играли эту сцену. Агриппина Стеклова и Денис Суханов - замечетельные артисты. Даже повторы отдельных сцен (разные варианты развития событий) - всё к месту, всё логично и понятно. Спектакль о любви, жизни, о нашем месте в этой жизни. Кто-то нашел свой путь, кто-то нет, но живет с этим, а кто-то не нашел - и жить не может. Один из самых сильных спектаклей Юрия Бутусова. В последнее время посетила несколько спектаклей Сатирикона, очень сильная труппа в театре. Раньше для меня был Сатирикон=Райкин,но теперь есть много актеров,которые ничем в мастерстве не уступают Константину Райкину. Рекомендую всем посмотреть Чайку.
Administrator: Анонсирую грядущее обновление форума (возможно, и сайта). С разрешения автора - Маргариты Пажитновой - здесь скоро появится большая подборка фотографий из спектакля.
Ирината: Чайка. 24.07.2011 «Крайний» спектакль сезона практически не «зазеленили» - что и славно, ибо часто то, что идет в радость фанатам, бывает во вред спектаклю. Правда, Треплев, доказывая, что у матери в банке есть деньги, вытащил из тазика не только пригоршни монеток, но и смятый «бакс», чему сам несказанно удивился… но вот это как раз мелкое и очаровательное театральное хулиганство, подобное постоянно изменяемым «весёлым играм» Трезора (вчера, например, он не только лизал, но и звонко чмокал Заречную в колено). Очень радует, что количество исхода людей из зала в антрактах пришло к минимуму (зал был заполнен практически полностью до обвала финальных аплодисментов и заваливания актеров и режиссера цветами). И в то же время исход есть – что тоже не может не радовать: ибо «тот, кто постоянно ясен, тот, по-моему, просто глуп» (с) – посему хорошо, что спектакль Юрия Николаевича ясен не всем. К тому же сколько людей – столько мнений; помню, как я сама, досидев до финала в «женском» МХАТе только потому, что на сцене маялся мой приятель, уходила из театра под бурные восторги группы товарищей пожилого возраста. Писать о Чайке СВЯЗНО пока по-прежнему не возьмусь. Слишком сложно, многогранно, да и… В общем, тонешь в этой постановке на 4,5 часа, с тоской понимая, что «…дело в том, что Константин Гаврилович застрелился» - это финальная фраза спектакля… Впереди несколько месяцев, которые мы проживем, ВСПОМИНАЯ – может быть, вот тогда и поспособствует тоска тому, что мы начнем анализировать, и придумаем десятки объяснений каждой фразе, мизансцене, интонации… в результате склеим некое сходное с оригиналом чучело спектакля… …которое наверняка рассыплется перьями на первой же Чайке нового сезона. На Чайке обязательно плачешь – горько, но вместе с тем светло и радостно. Причем комок в горле, который можно протолкнуть только слезами, возникает в самые неожиданные моменты. Вот Аркадина, босоногая, неловко сидящая на стуле, с размазанной по лицу косметикой, с отчаянием выкрикивает Тригорину: «Неужели я уже так стара и безобразна, что со мною можно, не стесняясь, говорить о других женщинах?»… Вот Маша, счастливая ПРАВОМ, полученным «от мамы», стоит в гордой и красивой позе, призывая Треплева в дом… и вот она же бьется в истерике, униженная Костиным криком в лицо… Вот Шамраев, который и правда мог бы отдать за Ирину Николаевну десять лет жизни, но – хомуты… рожь… - в отчаяньи непонимания отказывается от места… Ах, куда он денется от этой богемы? Он уже давно вместе с этой богемой в одной тележке – нелюбимый и непризнанный… но неотделимый от нее… А уж финал третьего действия – когда, смертельно тоскуя, сидят рядом Тригорин и Заречная… и его падение на колени в признании (Ну, какая же тут бесхарактерность? Просто – судьба… и абсолютная погруженность в творчество, усталость, в которой нет времени и сил думать о себе, где есть только «облако, похожее на рояль»…). Затем – ужасный и прекрасный финал с Шамраевым, когда разноцветный град ярких яблок барабанит по его неподвижному телу… и отчаянное движение Бутусова, прерывающее это страшное чудо. Действительно непонятно, КАК Юрий Николаевич вытаскивает ЭТО из артистов? Впрочем, только сатириконовские артисты (да еще те, что были его командой в прежнем Ленсовете) так остро чувствуют и так точно передают то, что хочет от них режиссер. И получаются спектакли, в которых нет ни единой неточности, ни секунды вранья. Такие, как Макбетт, Ричард, Лир. Такие, как ЧАЙКА.
Божена: Ну, обидно, что и говорить, когда солнышко маленькое никак не спит; и приходится срываться с такого важного, венчающего весь спектакль четвертого действия. Да что ж поделаешь? Увы, посмотрела только три действия. Но «Чайки», хрустальной, гениальной, ни на что не похожей. ЯВЛЕНИЯ… в котором так гениально, непостижимо высоко существуют все актеры без исключения. Невероятные ощущение накатываются, когда совершенно «детская» сцена Костиного объяснения в любви к Нине, сопровождаемая такой безысходной болью Машеньки перетекает уже в страдание Медведенки и рождает комок в горле. Абсолютно гениально сыгранная Тимом сцена во втором акте, «женщины не прощают неуспеха» сменяется сценой Дениса и его монологом, не менее гениальным. И уже не сравниваешь – просто нанизываешь великолепные жемчужины на ниточку памяти одну за другой… Кураж, замешанный на невероятной боли, у Грани, блеск ее глаз, так точно чувствуемый и подхватываемый Денисом … И кураж и боль кинжальная, проносимая через весь спектакль Артемом и Ликой. Страдания влюбленного и молящегося на театр Шамраева, его вечная «старая» история, которая год от года ждет своего воплощения в кармане штанов – голифе, уже протертая до дыр. Но другой он не знает… И так любит их всех, и актеров и писателей; и как же ему хоть немножко не подыграть, даже если и «пошипеть», как Полина; не пожалеть, не ободрить, не наградить аплодисментами… И слезы Музы… которая так чутка, которая всегда будет рядом… Но бессмертна, и после смерти художника, после слез обречена жить и искать и найти другого верного рыцаря искусства… «Без театра нельзя»… Нельзя без театра! Хотя бы потому, что именно в этих стенах гораздо быстрей понимаешь, что надо нести свой крест и верить.
Administrator: От зрителя Я привязалась к Чайке. Выходя из театра с этого спектакля уже второй раз,думала,что в третий уже не пойду. Но дома вдруг как молнией - я пойду, пойду еще и не один раз. Это как любимый фильм,который с удовольствием смотришь неоднократно и каждый раз словно в первый. Чайка как наркотик. Затягивает, буря эмоций и не можешь оторваться.
Ирината: "...Общая мировая душа - это я... я... Во мне душа и Александра Великого, и Цезаря, и Шекспира, и Наполеона, и последней пиявки. Во мне сознания людей слились с инстинктами животных, и я понмю все, все, и каждую жизнь в себе самой я переживаю вновь". А ведь это ничто иное, как монолог актера. Ведь, например, в одном и том же актере - и душа слепого Глостера, и петушка Шантеклера, и старушки Мэг, и "истого царедворца" Бэкингема, и "русского Гобсека" Крутицкого, и юного правдолюбца Жадова, и его же дядюшки Вышневского... Сознания людей в актере слились с инстинктами животных... а души их всех слились в одну. Общая мировая душа - это он... он...
Lotta: Да, Ира, так и есть! Только я бы добавила, гениального актёра, в котором живёт коллективное бессознательное, накопленное веками, сознания и инстинкты не только предков-людей, но и их ПРАпредков, вплоть до каких-нибудь инфузорий. И это ЗНАНИЕ, недоступное остальным, хоть и в меньшей степени, живёт в каждом НАСТОЯЩЕМ АКТЁРЕ, даже если он "маленький" - частицей общей мировой души. Несколько по-другому, но та же мировая душа проявляется в гениальном писателе и вообще в творческом человеке, в ХУДОЖНИКЕ, это то, что напрямую может даже не быть связано с обычным житейским опытом, так как восходит к опыту предков.
Ирината: ... Они почти как Боги. Но они не Боги... (с) Режиссер М.З.Левитин об актерах
Administrator: От зрителя С благодарностью за вИдение и чувствование лучшему автору дружественного сайта. 22 июля. Чайка. День до вечера прошел в догадках какую Чайку мы увидим. И вот, шоколадного цвета томик Чехова остался лежать на столе, а мы отправились в Сатирикон. Текст. Текст был аккуратно вынут, разрезан на фразы и роздан участникам. В итоге получился абстрактный коллаж без контуров, но настолько выверенный, что когда уже ночью открыла пьесу - отчетливо вспомнила, кто и как произносил ту или иную реплику. Спекталь похож сразу на многое: на гирлянду, мемо-игру, волшебный фонарь. Очень, очень много деталей из других спектаклей собрались в одном. Внимательным зрителям это сразу бросается в глаза и, как ни странно, является комплиментарным фактором. Остается только мечтать увидеть Чайку глазами зрителя, посмотревшего все или почти все постановки Ю.Бутусова. Возможно, именно это сыграло злую шутку с теми, кто пришел не подготовленным просмотрами предыдущих работ. Многие в зале снимали с поверхности и хихикали без конца, поддаваясь наносной каламбурности и не стремясь взглянуть внимательней сквозь витражные картинки. А на сцене, как по цепной реакции, одна за другой, разворачивались драмы каждого из персонажей. Так как режиссер строго следует наличию излюбленных приемов, уже сейчас могу выделить для себя вещи, которые привлекают в его спектаклях. Чистые краски, музыка, ссылки на различные произведения искусства, множество символов и знаков, которые можно разгадывать до бесконечности, а лучше принять, как есть. Особенно после первого просмотра. Для такого набора нужен прочный каркас - обычно это классика. Разумно. Или все развалится. Зрители - жутко любопытный народ и, когда прямо во время спектакля их пускают (в прямом и переносном смысле) по ту сторону рампы, испытывают чувство благодарности. Здесь немного и ненадолго приоткрывается тайна театрального цеха. Процесс создания образа, поиска нужных интонаций и пожалуйста - кое-где даже можно для себя определиться, какая из Заречных, Аркадиных, какой из Треплевых ближе к твоему личному видению. Подарок. Такое зазеркалье. Пьеса не играется в обратную сторону, но спектакль вывернут наизнанку - вот они, все швы, узелки и неприглядные ткани подкладки. так... множество восклицательных знаков постаралась израсходовать в рассказах домашним. под восклицательностью обнаружилось немало вопросов. все оформится в менее сумбурное повествование с точкой. не теперь, а после второго или третьего просмотра эдак через год-два. сейчас - много, но очень поверхностно. Тимофей Трибунцев В общем-то, с самого начала выбрала Треплева ключевым действующим лицом и уже смотрела, как вокруг него разворачиваются события. Местами получался почти моноспектакль. Хотя, на самом деле главная находка в том, что у каждого из персонажей есть соло. Что-то жуткое было в этом спокойствии. но глаза выдавали Треплева с головой. гнев, выросший из непонятости, отвергнутости, непризнанности, находит выход в странных, жестоких, символичных поступках (все-таки художник!) в 4-м действии текст Треплева проговаривается до запятой и на разные голоса, интонации, жесты. от этого мотивы, причины трактуются в каждом случае иначе. Марина Дровосекова Её персонаж молчалив и является внутренней линией происходящего (при внешней линии режиссерских выходов). Она - зритель изнутри, который в итоге оказывается втянутым в действие и остается замкнутым в этом стеклянном иллюзий шаре навсегда. Невозможно красивая пластика и выразительность жестов. Агриппина Стеклова Вот это да! Мощно. Вызвала искреннее восхищение. Озерная чайка Нина напрасно отказывается от самой себя, перенимая неестественные жесты Аркадиной (Полина Райкина). Опасное стремление быть похожей на "звезду" уничтожает настоящесть сценического дара Заречной. Дуэты Заречной и Тригорина (Денис Суханов) бесподобны. Подбор нужных интонаций вылился в почти музыкальные рефрены. Казалось, вариаций - бесконечное множество и хотелось смотреть, смотреть... Наверное, мне бы и 5-го действия было мало... Денис Суханов Тригорин - заложник своего навыка облачать эмоции и впечатления в слова. Когда автор так и не находит мало мальски гармоничные с самим собой решения, всё это писательство обращается в чистое ремесло. не-искусство. Тоже трагедия. Но все же ему удается создать сильное по своему драматизму произведение. Сюжет, мелькнувший в голове, воплощается в реальной жизни и начинается для Заречной страшным сном. сон да не сон. В руку. Чайка - очень геометричное произведение. тут, как минимум, 4 треугольника, а вместе с личностными конфликтами, и больше. Точками отстоят разве что Шамраев (Антон Кузнецов) с его, безусловно, печальным стремлением казаться артистичным среди этой публики и Яков (Сергей Бубнов), словно кот, безмятежно дремлющий среди декораций. Потрясли до глубины души - Заречная, играющая в пьесе Треплева -сцена со сжиганием декораций -первый выход Сорина (Владимир Большов) -актеры, превратившиеся на миг в манекены, в реквизит. -японская песня. хочу перевод... -сцена с душем, когда у Аркадиной - много сущностей и она становится чуть ли не гидрой, обвившей Тригорина. Не буду об этом подробно - нужно смотреть. Я чуть ли не впервые увидела, что значит резонанс: зал, вопреки ожиданиям, оставался до последнего в почти полном составе. Честно признаюсь, не была впечатлена тем, что наподобие оркестру, актеры настраивались перед спектаклем, пока зрители рассаживались. А, вообще в этот момент думала о неслучайности совпадений - увидели в зале Сергея Барковского - замечательного и любимого мною питерского актера. Уже второй раз встречаю его на интересных московских постановках. Почти все догадки , выстроенные Ириной и мной по поводу предстоящего просмотра, пошли прахом. Зато уже на поклонах проявился вывод. Хорошо, что есть вещи, посвященные непростому актерскому ремеслу. Здорово, что нашелся режиссер, сумевший показать обратную сторону театральных масок. Нужно быть семижильным, чтобы работать в этой сфере. Рекомендую всем зрителям, впервые идущим на этот спектакль прочитать в программке предисловие постановщика и краткую биографическую справку о Валентине Караваевой, повторившей печальную судьбу многих тысяч талантливых и гениальных.
Innamorata: «Чайка» 24 июля. Я закрывала свой сатириконовский сезон этой «Чайкой». Она стала неотвратимой точкой значимого для меня года, года «прихода» в этот потрясающий театр. Хочется сказать, что некоторым людям нужно давать запрет на посещение театров. Когда ты сидишь, сердце бьётся в нервном возбуждении, ты предвкушаешь своё последнее в этом сезоне «Без театра нельзя…», как вдруг сосед по креслу начинает не стесняясь в выражениях сообщать своей спутнице, что он думает по поводу происходящего на сцене. А то, что этот товарищ абсолютно хамским образом запрыгнул на сцену, чтобы беспрепятственно перебраться на другую сторону зала, получив от Ю.Б. строгое замечание, я вообще молчу. Ну неужели их внутреннее содержание им позволяет ТАК себя вести: вседозволенно и развязно? Но я не об этом… Вот Медведенко (или кем является Кузнецов в начале, выводя на сцену Нину?) бережно выводит на сцену Заречную, а Треплев выходит к рампе. Его круглые очки напомнили мне о других знаковых круглых очках, как бы не уместно это не звучало, но об очках Гарри Поттера. Только Треплев, это мальчик, который НЕ выжил. На него не возлагали надежд, не замечали «огня» и души поэта, не принимали его видения вещей. Как же можно выжить в таких условиях? Не жить, а выжить? Да и капризами своими он сам того не ведая, отворожил от себя Музу, улетела его фея-крестная, которая заставляла жить, давала возможность иумение писать, подливала спирта в огонь. Тимофей играл очень вдохновенно, то озорно, то угрюмо. В этом калейдоскопе эмоций смешивались в горький коктейль всего его грани – писателя, сына, влюбленного юноши, племянника. Я задумалась: ведь каждому человеку никогда не наскучит говорить и писать лишь об одном предмете – о себе. Писал ли Треплев о себе, имея в виду Мировую душу? Какой масштаб важности в мировой истории вложил он в себя, правильную ли отвел себе роль в пьесе под названием «Жизнь»? Во всяком случае, он не побоялся этого. Да, и еще один ньюанс напомнил мне Волшебный мир. Каждое действие заканчивается поистине колдовским звуком взмаха волшебной палочки. Трррынь! Поколдовал, Бутусов, ох, поколдовал! Женщины спектакля - удивительные создания, всегда предпочитают недоступных и отвергают нежных, по-настоящему любящих мужчин. Натурам сильным всегда интересно бороться, добиваться, «полюбить, так королеву, проиграть, так миллион», страдать и корчиться от боли. Это ближе их мазохическим натурам, чем, например, пить чай, разговаривать с мужем и смотреть на играющих котят. Это скучно. Нине не нужна была такая скука с Треплевым. Он любил её больше себя, а значит был доступен и открыт, как книга. Он, скорее, подходил бы лучше на роль верного поклонника Нины, а не её спутника жизни. Под конец, конечно, как это всегда бывает, Нина-таки понимает, что чувства как нежные цветы гораздо лучше жалящих роз… Но всё равно она любит другого страстно, до отчаянья. Важным она считает умение терпеть, а значит принимает свои страдания, как должное. Смотреть за метаморфозами Агриппины Стекловой – особое театральное наслаждение. От этой нелепой глупышки в чем-то несусветном, что и платьем-то нельзя назвать до тихой, неслышной черной тени, которая как мольбу небу выкрикивает такие безразличные когда-то «Молчаливые рыбы, гуси, пауки»… Музыкальная тема «Шамраева» опять не даёт мне покоя, это самая трогающая меня мелодия. Если обычно я сдерживаю слезы, то в этот раз уже в первом акте я сидела с платком. Прекрасный, прекрасный Антон Кузнецов! Почему-то глядя на его чудного управляющего, я представляю огромное поле с табуном лошадей, неистово мчащихся куда-то, но невидимые хомуты их останавливают, удерживают и впиваются в сильные мускулистые шеи гнедых коней режущей леской. Крики за сценой во втором акте… Я всегда боялась этого момента, боялась, не зная, кто их издаёт, да мне это было и неважно, мне просто было страшно, холодно и дико интересно: смотреть на улыбчивую Нину, поедающую яблоко и слышать эти неистовые вопли. Я их считала: один, второй, третий… Скорей бы заканчивались! Но, четвертый, пятый, шестой… все сильнее и отчаяннее. А вчера я прислушалась. Узнала их обладателя. … Денис Суханов. Какая же в нем скрыта Вселенная, какой внутренней мощью нужно обладать, чтобы находить в себе все это… Выворачиваться наизнанку, сражаться с собственным «Я». Как всегда прекрасный монолог Тригорина, завершающийся мелькающими сюжетами, когда ты, пораженная, как Нина Заречная удивляешься с каждым разом все больше и больше, ерзаешь на кресле, как во сне, пытаясь проснуться и избавиться от этого «потрясающего» кошмара. Переменившийся, влюбленный в Нину Тригорин еще более мягок, даже по-детски наивен и подвержен влиянию своей Дамы, Ирины Николаевны, еще сильнее. Вышедший на край сцены, буквально светящийся Борис Алексеич произносит «Если тебе когда-нибудь понадобится моя жизнь, то приди и возьми её». Он приятно удивлен, в ощущении первого шока, даже в эйфории он счастлив, но, недолго… Ему нельзя быть счастливым, не разрешает Аркадина. Кстати, Полина в роли Аркадиной в этот раз была оооочень убедительна. Как мне показалось, она сорвала голос, отчего её интонации стали еще более безжалостными и пугающими. Визг, щипение, крики как у настоящей фурии, которая когтями впивается в своего Тригорина и уносит его в своё логово, обвив и сковав ему руки и свободу. Она как бы, строя из себя Само Благородство, даёт ему последнее, чисто формальное право выбора, так как уже заранее знает ответ: «Впрочем, если хочешь, ты можешь остаться». Какой там остаться? Стоит только согласиться, как эти химеры вопьются тебе в шею своими отравленными клыками. Но Аркадина впивается в губы, отравляя его поцелуем…навсегда. Браво, Браво всем! До безумия красиво смотрится сцена «бури» перед первым пред-прощанием Нины и Тригорина. Когда мелькают лампы, канаты скручиваются в причудливые смерчи, дым пленочной пеленой сбивается в вихри и с разных сторон сцены идут навстречу друг другу Он и Она… Безумно красивая сцена! Я смотрела из самой середины партера, этот срывающийся ветер, вспышки и шелест неистовых крыльев просто манит, притягивает к себе и не отпускает. Такой же по силе сценой была игра в лото… Как отчаянно, как страстно. Сверху этот стол показался мне огромной раскаленной сковородой, на которой корчатся герои, и своими гривенниками платят за грехи. Каждый за свои… Танцы Марины Дровосековой это нечто, это вишенка на этом огромном торте. То это просто едва заметные воздушные и нежные колыхания цветастой юбки, то истерически отчаянные танцы с невидимым кинжалом. Из крайности в крайность, от светлого - к темному, от жизни – к смерти. Хотя я заметила, что Девушка, которая танцует не совсем молчалива, она произносит «Костя играет, тоскует, бедный». Она его то ли жалеет, то ли отпускает, понимая, что он приближается к краю и от неё, Музы, Феи Крестной, уже ничего не зависит. Итальяно веро, Доктор Дорн красив и безупречен как никогда. Не берет на себя ответственности за судьбу дочери, не подвергает любовным превратностям Полину Андреевну, лишь разведя руки в стороны, вопрошает: «Что я могу сделать?». Маша, которая, всегда ходит в черном… Личной жизни нет у бедняжки. Что тут можно сказать, Браво Марьяне, Браво Владимиру Большову, ведь в каждом из нас живет тот самый l'homme, qui а voulu. И, конечно, Самому-Самому, Юрию Николаевичу Бутусову, который «главный актер, я - сценарист в нем, я – режиссер». Всем спасибо, кто проходит по строго вычерченному квадрату из глубины – к краю сцену, поворачиваясь к залу в луче света и отворачиваясь в темноту… Это был потрясающий сезон, ведь в нем взлетела «Чайка»! Спасибо 1000 раз!!!
Administrator: От зрителя «Чайка», театр «Сатирикон», режиссер Юрий Бутусов Вот и добралась я, наконец, до бутусовской «Чайки». Не знаю, как про нее написать, потому что писать про нее бесполезно, ее нужно смотреть и пересматривать, она до сих пор во мне живет и как-то варится. Спектакль, как все уже написали, о театре. Он очень своевременный и современный. Заигранная пьеса заигрывается до предела… и сверкает новыми гранями. Спектакль – о муках режиссера. Многие сцены играются по нескольку раз, режиссер как бы размышляет прямо на сцене, как поставить тот или иной эпизод. Иногда мы видим повторяющиеся сцены, да с разными актерами, режиссер как бы пробует, кто бы еще мог сыграть ту или иную роль. Спектакль очень живой и сложившийся. Как же ему не быть живым – режиссер вот он, здесь (Бутусов сам играет в постановке). Наверняка спектакль будет еще меняться, тем интереснее будет пересмотреть его через некоторое время. Спектакль шел почти пять часов и не утомил совершенно, даже зарядил энергией. Актеры хороши все. Особенно отмечу Агриппину Стеклову (Заречная), Тимофея Трибунцева (Треплев), Антона Кузнецова (Дорн), Марьяну Спивак (Маша). Четвертый акт – полный улет. И конечно же, музыка Фаустаса Латенаса, она мне нравится везде. В общем, браво Юрию Бутусову, актерам, композитору, художнику и всем-всем-всем. А зал в воскресенье был удивительно адекватен, видимо, когда на дворе 32 градуса жары, в театр идут только настоящие маньяки (в хорошем смысле). Пост получился сумбурным, спектакль во мне пока еще переваривается, поэтому прохладно-отстраненно я бы не смогла написать.
Administrator: От зрителя ( _arlekin_) шапито-шоу: "Чайка" А.Чехова в "Сатириконе", реж. Юрий Бутусов Фактически театральный сезон в Москве продолжается круглый год, Малая Бронная и Школа современной пьесы открываются раньше, чем закрывается "Современник". Но я для себя закрыл сезон вторым походом на "Чайку" - самый, теперь уже можно сказать уверенно, замечательный спектакль за условный "отчетный период", кстати, как никогда урожайный если не на постановки-откровения, то уж во всяком случае на удачные и просто хорошие работы. Два раза для бутусовской "Чайки" - это, на самом деле, не достижение. В зале я встретил ту же знакомую, которая попалась мне в вагоне метро, когда я возвращался из "Сатирикона" в апреле: http://users.livejournal.com/_arlekin_/1986410.html?nc=1 В третьем антракте не утерпел, поинтересовался - она-то в который раз? Засмущалась: в шестой... Ну и это, наверное, не рекорд. Однако в зале - полно зрителей случайных, с улицы, проездом с Казанского на Курский, купивших билеты с расчетом на раскрученный бренд "Сатирикона" и никогда в жизни не только не видевших другие постановки "Чайки", но и ничего не знающих о пьесе - оттого с шамраевским апломбом рассуждающих: что за "безобразие", как можно так "издеваться над классикой". У меня за спиной сидели такие вот хряпы, общим количеством до полудюжины голов. По ходу действия и особенно в антракте они устраивали импровизированный коллоквиум на тему увиденного и что-то вроде мозгового штурма - это без капли мозга в голове - по поводу того, что же на сцене может случиться дальше. Каждый после очередного признания, что ничего не понимает, считал своим долгом поговорить о Чехове. Тот, что оказался у них за председательствующего, заметил: "Одно понятно - надо Чехова почитать". Ему тут же возразили - не надо, наверняка у Чехова все по-другому, не стоит и время тратить. Хряпа более продвинутая, чем остальные, пыталась объяснить братьям по разуму, что монологи персонажей в первом акте скомпилированы из отдельных реплик, взятых из диалогов, но тут же была заподозрена и едва не уличена в том, что ночью под подушкой тайком читала пьесу - к счастью, она легко опровергла это нелепое утверждение, сославшись на интернет, откуда и почерпнула информацию о спектакле, не припадая к первоисточнику. Оправдавшись, она присоединилась к остальным в их праведном негодовании по поводу режиссерской вольницы. Постановили единогласно: Чехова не читать. Попутно вспомнили, что видели когда-то еще и "Вишневый сад", тоже длинный, с тремя антрактами, тоже скучный, непонятный и совсем не по Чехову, которого они не читали. По обрывочным описаниям можно было сделать вывод, что речь идет о "Вишневом саде" Някрошюса. Но если очевидно, что Някрошюсу с такого сорта публикой говорить не о чем, то с Бутусовым история более сложная. В то же время у "Чайки" сложился уже своего рода "пул" фанатов, едва ли не пропускающих ни одного представления. До сих пор подходят и спецы, и мэтры - на этот раз присутствовали Бартошевич и Шах-Азизова, Вержбицкий и Филиппенко. Но три месяца назад мне подумалось, что опус Бутусова требует напряженной работы даже не интеллекта, но памяти, поскольку играет на зрительских ассоциациях, и чем больше твое ассоциативное поле, тем сильнее радость от этой игры. Теперь мне показалось, что наоборот: "Чайка" Бутусова больше нуждается в хряпах, а не в профессорах-театроведах, точно так же, как Шамраев в известном смысле оказывается идеальным зрителем для пьесы Треплева: чем знаешь меньше и не по делу - тем ты в своих ассоциациях свободнее. Это, вероятно, и объясняет главный феномен спектакля: с него, продолжительностью больше четырех с половиной часов, с тремя антрактами и без участия актеров-суперзвезд, практически никто не уходит! Особенно при начале в шесть вечера и летом - к одиннадцати вечера в зале по-прежнему нет свободных мест, а поскольку играли последний раз в сезоне, кажется, еще и не всех студентов смогли пустить (обычно, говорят, без проблем по удостоверению - но вот, пожалуйста, аншлаг). Ничего не понимают, но сидят вылупившись, как бандерлоги, и до упора высиживают. Причем как раз те, кто и пьесу знают, и сравнивать с другими постановками готовы, нередко остаются в растерянности и начинают задавать риторические вопросы по поводу спектакля. А мои хряпы, переговариваясь уже на поклонах, между обсуждением, ехать лучше по Садовому или по Третьему, пришли к выводу: ну, под конец что-то прояснилось. Что там для них прояснилось - это уже их дело, я не знаю и не хочу знать. Для меня "Чайка" - вторая за последние годы наряду с "Горе от ума" Туминаса репертуарная московская постановка, к которой хочется возвращаться снова и снова. Но "Горе от ума" я смотрел четыре раза, и каждый раз это мне что-то добавляло к уже сложившемуся образу. Не могу то же сказать про "Чайку" - не потому, что второй раз мне было не так интересно или что-то не получилось у актеров - нет, все замечательно. Просто бутусовская "Чайка" - особое пространство, в которое попадаешь раз и уже не выходишь обратно, для чего не требуется непосредственного физического с ним соприкосновения. Как необязательно пересматривать "Твин Пикс" Линча или, чтоб далеко за примером не ходить, "Меланхолию" Триера (я не поленился, отправился смотреть второй раз - с середины ушел, понял, что зря теряю время, потому что сам уже стал частью фильма, а изнутри интереснее, чем со стороны), а из более близких образцов - "Шапито-шоу" Лобана, прогремевшее как фестивальное кино и имеющее достаточно смутные прокатные перспективы, но для тех, кто его уже видел, остающееся "праздником, который всегда с тобой". У Бутусова, правда, это "праздник со слезами на глазах", и гнусавый марш Фаустаса Латенаса звучит скорее как траурный, но коль скоро это театр, и самый настоящий театр, после каждого следующего выстрела погибший герой возвращается снова, либо в том же самом обличье, либо в другом, либо, в крайнем случае, на поклоны. И снова можно сказать: Константин Гаврилович застрелился. Скоро начнется спектакль.
Administrator: От зрителя Для меня эта постановка - сон Художника, а вокруг тишина взятая за основу. Все персонажи в одночасье стали детьми и живут на острове, который находится в голове Художника.
Administrator: От зрителя Не подозревая о том, чем может оказаться постановка Чехова в весьма уважаемом театре и хорошей (ожидаемо) режиссуры Юрия Бутусова, пригласила на спектакль подругу. Первый из четырех актов я силилась понять структуру и смысл происходившего на сцене, понять аплодирующего каждому среднему акробатическому трюку и выкрикнутой реплике "актером" зрителя. В перерыве между действиями на сцене неистово бился в конвульсиях сам Юрий Бутусов... Эффектный, видимо, способ снять напряжение, понизить творческий накал. Дальше я уже перестала смотреть на сцену, лишь изредка отвлекаясь на особенно убийственные эпизоды, а наблюдала только за зрителем - зритель в общей массе был безудержно счастлив. Подруга, словно читая мои мысли, сказала, что, не дождавшись хотя бы одной сцены разврата на фоне общего безумия, зал не покинет. Однако сцена поцелуя Нины и Тригорина - и последующая за ней дьяволиада в духе не Булгакова даже, но скорее собирательного образа народных рассказов об экзорцизме и японского хоррора - развеяли наши сомнения. И с чистой совестью мы с подругой отправились в близ расположенный (как раз-таки японский) ресторан. Выпив и закусив, мы ещё какое-то время сомневались, стоит ли возвращаться и досматривать акт 4-ый, но честно ответили себе на этот вопрос... Лучше, знаете ли, иной раз вкусно поесть, чем потратить время на бред, приправленный безвкусицей. Administrator/Ирината: Почему-то представила, как некие "образованные купцы", пришедшие на спектакль "Царь Федор Иоанович", тщетно пытаются понять смысл происходящего на сцене. Затем, вдоволь насмотревшись на довольного в общей массе зрителя, в антракте принимают решение: в кабак, там водка и кислая капуста - "лучше, знаете ли, иной раз вкусно поесть, чем потратить время на бред, приправленный безвкусицей". Ну, а блажь Кости Алексеева - она и есть блажь. Вместо того, чтобы за своими мануфактурами следить, что-то невнятное ставит: "ни одной сцены разврата на фоне общего безумия". Значит - на театре показывают чушь и ерунду, недостойную ИХ внимания... ...Ну, в общем-то, кто нынче мнением этих купцов, их жизнью и доходами поинтересуется? Да никто... А то, что в тот вечер родился МХТ - помнить будут всегда. Ну, вот и дамочку, публикующую на сайте знакомств отзыв о ей непонятном , никто и никогда не вспомнит. А вот "Чайка"... Она и сейчас летит далёко-высоко, на радость влюбленным (в общей массе) в спектакль зрителям. Дай Бог ей полёта долгого и счастливого.
a.e.r.: Просто суперский спектакль, завидую москвичам, что можете его регулярно смотреть. Я в Москве проездом, посмотрел «Чайку» случайно. Если бы много театров работало, то и не попал бы. Даже не думал, что такое в театре возможно. Придется след. отпуск планировать, чтобы снова попасть на «Чайку», потому что тут правильно сказали, что этот спектакль как молния, обжог и расколол на части. В следующий раз или части склеятся, либо уже пускай в пыль рассыпешься, уже не жалко. Спасибо всем артистам и режиссеру за этот спектакль. Еще спасибо всем, кто здесь о спектакле пишет, потому что я, наверно, половину не разглядел, хоть все равно постановка потрясающая. Может, когда к нам спектакль приедет, будем рады. Я из Минска, работаю в аптечном бизнесе, по делам фирмы был в Москве. Спасибо.
a.e.r.: Суханов ваш колоссальный актер, пусть в кино почаще снимается. Administrator/Ирината: Спасибо за добрые слова! В ближайшие месяцы гастроли Сатирикона с "Чайкой" в Минск не планируются. Так что придется Вам - сюда. Приезжайте! В Сатириконе всегда рады хорошим зрителям!
Administrator: от зрителя Смотрел три дня назад, эмоции улеглись, впечатления разложились по полочкам. В сухом остатке: спектакль - театральный балаган на тему "Чайки", с вкраплениями драмы и притчей о жизни. Треть времени он тебя захватывает, "ведет", "цепляет", треть времени - раздражает, треть времени - ни того ни другого. Если режиссер хотел показать, что театр - смесь балагана, трагедии и нервной рутины - браво, ему удалось! Эмоции и впечатления после "Чайки" смешанные и неоднозначные. Вроде бы и местами очень захватывает, местами очень раздражает, цельности нет. По актерской игре - великолепен Трибунцев, каждый раз когда он на сцене - ему веришь (это высшее актерское достижение), очень хорош Осипов в роли Врача, потрясающе танцует Марина Дровосекова. Спивак и Большов - тоже хороши. Да честно говоря - плохо не играл никто, но если режиссер "задал" актерам играть балаган - то тут выделиться сложно. В целом - любителям театра и театральных аллегорий рекомендую посмотреть, любителям классики - нет. Лично я второй раз не пошел бы, лучше из Бутусова пересмотреть "Гамлета" в МХТ.
Administrator: от зрителя Комедия Чехова Чайка в Сатириконе - авангардная постановка Юрия Бутусова. Высококонцентрированная экспрессия, неоднозначная, но чертовски завораживающая. Здесь разыграны все людские сюжеты: любовь и страсть, ревность и отчаяние, дни и ночи, самолюбие и самовлюбленность, отцы и дети, талант и фальш. Брызги красок, пронизывающая до костей музыка, постоянно меняющийся градус восприятия в звуках плача, собачьего лая, смеха и визга. Свежо, сочно и неординарно.
ls: Сорин в спектакле, перед тем, как выйти на сцену, чтобы смотреть постановку Костиной пьесы, появляется в зале, спрашивает у зрителей первых рядов, как им нравится увиденное, и обещает, что будет ещё лучше. 26 июня я это услышала, хотя до того один раз тоже сидела не очень далеко в левой части зала, но, возможно, пропустила этот диалог. А также 26 услышала, а 24 июля более точно запомнила - что Сорин как будто начинает рассказывать о записи в дневнике, которую сделал Чехов, когда был на Сахалине, но его торопят со сцены, и содержание записи остаётся неизвестным. И вот чуть ли не на следующий день после завершающей в стае "Чаек" этого лета мне попадается номер The Moscow Times за 25 июля, где на первой странице вижу фото памятника Чехову, что меня и заинтересовало. Оказалось, соответствующая статья посвящена Томску, где и стоит этот очень своеобразный памятник.А главное, своим неоднозначным видом памятник обязан записи из дневника Чехова, которую он сделал по пути на Сахалин, так что при чтении этой записи в статье у меня было чувство, что корреспондент накануне была в театре, сидела где-то с краю, и Сорин успел ей нашептать на ушко то, что не поведал остальным зрителям. Tomsk: Forget Chekhov. People Smile Here Переводить кусочек статьи нет смысла, есть много заметок на эту тему на русском, с "родным" текстом писателя. Вот аналогичный текст из русской газеты. (И добавлю - по разным источникам, Чехов хотел посетить в Томске университет из-за его единственного, медицинского, факультета, был уже серьёзно болен, что, конечно, не добавляло весёлости, а от того, что промочил ноги, простудился, дело было в 1890 году, а позже он написал о городе нелестные слова в письме Суворину; памятник из бронзы, его высота 2 метра, установлен у ресторана "Славянский базар", где Чехов побывал ) Чехов в Томске университет бы не открыл "Чехову Томск не понравился. По памятнику видно, что Томску Чехов -- тоже Антону Чехову, побывавшему в городе по дороге на Сахалин, Томск не понравился: "Томск гроша медного не стоит. Скучнейший город, и люди здесь прескучнейшие. Город нетрезвый, бесправие азиатское. Грязь невылазная, но возникают и зачатки цивилизации — на постоялом дворе горничная, подавая мне ложку, вытерла ее о зад. Обеды здесь отменные, в отличие от женщин, жестких на ощупь. Я жалел, что университет открыт в Томске, а не тут, в Красноярске". К 400-летию города обиженные томичи (скульптор Леонтий Усов, деньги народные) поставили недобрый памятник с надписью: "Антон Павлович в Томске глазами пьяного мужика, лежащего в канаве и ни разу не читавшего Каштанки". Проезжая через реку Томь, у Чехова слетела калоша. Памятник поэтому босой. Босые ноги, нос и зонт блестят — их натерли студенты. По примете, это помогает перед экзаменом. Считается, что лучше всего утереть классику нос, но до него не всякий дотянется. " Фото отсюда (фото Андрея Савельева) Остёр и беспощаден на язык был Чехов. Какую же всё-таки историю хотел рассказать Сорин? Надо бы почитать записи Чехова и "Остров Сахалин".
ls: За статью Доманского о вариативности драматургии Чехова спасибо незарегистрированному пользователю Tatiana, которая ещё в первой части этой темы статью упомянула, и Иринате, которая нашла ссылку на статью. А ещё за одну ссылку, в теме мерцающих разумов, спасибо Филифьонке, "Яйца чайки", Александр Минкин, "МК" (напечатана в конце прошлого года). Я не раз вспоминала эту статью, думая о спектакле и пьесе, и недавно перечитала её ещё раз. Статья большая, но даже не хочется ничего сокращать, лишних слов практически нет, каждая строчка служит раскрытию позиции автора, и статья легко читается. Так что я бы разместила здесь её целиком, в несколько приёмов. Если кто ещё не читал, то стоит её почитать. -------------------------------------------------------------------- 115 лет назад, 18 ноября 1895-го, Чехов закончил “Чайку” Чехов прочел “Чайку” труппе Художественного театра. Третий слева: Треплев — Мейерхольд. В центре: Аркадина — Книппер. Слева от нее: Тригорин — Станиславский. Чехов прочел “Чайку” труппе Художественного театра. Третий слева: Треплев — Мейерхольд. В центре: Аркадина — Книппер. Слева от нее: Тригорин — Станиславский. фото: ИТАР-ТАСС — Кто он такой, а? — Актер. — Актер? Ах, черт его возьми! Браво, браво! Хорошо говорит, благородно. Это такая редкость у нас. Островский. Лес Чайка не вьет гнезда; ни дупла у нее, ни норки в обрыве (как у ласточки-береговушки). Чайка кладет яйца просто на берегу, прямо на камни; действует, можно сказать, открыто, откровенно. А яйца-то и не видны! Они такие серые, неброские; с виду — камушки. А люди идут, смотрят, но не замечают. Вдруг под ногой — хрусть! Оглядываешься: желток растёкся. И жалко — напрасно погубил. И досадно — я же не хотел губить, я просто не видел — я не виноват. Но почему-то совестно. А совесть никогда не ошибается. Значит, виноват. По берегу “Чайки” уже 115 лет ходят люди. Смотрят на облака, на луну, на седьмое небо. Все драматургические яйца передавили. Пойдем собирать скорлупу. ЧАСТЬ I. Вот тебе и театр Вдруг из гардеропа Высунулась… Шарлотта. Рецензия на модный спектакль “Вишневый сад”. “Чайка” начинается с театра. А театр, поверьте, начинается с автора, режиссера, актеров. Потом приходят зрители — начинается спектакль. Забудьте эту хозяйственную пошлость, будто театр начинается с вешалки. 2500 лет назад уже был великий театр, гениальные драматурги — Эсхил, Софокл, Еврипид… а вешалок не было; греки даже не поняли бы, о чем речь. Никаких вешалок, никакого гардеропа в “Чайке” нету. А театр есть. С самого начала! Молодой интеллектуал Треплев сочинил пьесу и сам ее поставил, и даже сцену сам построил. ТРЕПЛЕВ. Вот тебе и театр. Занавес, и дальше пустое пространство. Декораций никаких. Открывается вид прямо на озеро и на горизонт. Поднимем занавес ровно в половине девятого, когда взойдет луна. Скоро на самодельной сцене замашет руками (да-да, не крыльями) юная провинциалка Нина Заречная (за спиной озеро, луна) и понесет ахинею: “Люди, львы, орлы и куропатки…” — ахинею, которую вроде бы знает наизусть весь цивилизованный мир. НИНА. Люди, львы, орлы и куропатки, рогатые олени, гуси, пауки, молчаливые рыбы, обитавшие в воде, морские звезды и те, которых нельзя было видеть глазом, — словом, все жизни, все жизни, все жизни, свершив печальный круг, угасли... и эта бедная луна напрасно зажигает свой фонарь. Холодно, холодно, холодно. Пусто, пусто, пусто. Страшно, страшно, страшно. Космос, Космос, Космос! Но за минуту до этого космического бреда произойдут очень тихие земные скандалы, а потом — очень громкий, с криками, с топаньем ногами… Сюжет Сперва надо напомнить сюжет; многие “Чайку” читали давно, в памяти какие-то обрывки. ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА Ирина Николаевна Аркадина (по мужу Треплева), актриса. Константин Треплев, ее сын. Петр Николаевич Сорин, ее брат. Нина Заречная, молодая девушка, дочь богатого помещика. Шамраев, управляющий у Сорина. Полина Андреевна, его жена. Маша, его дочь. Борис Алексеевич Тригорин, беллетрист. Евгений Сергеевич Дорн, врач. Семен Медведенко, учитель. Работник. Повар. Горничная. Действие происходит в усадьбе Сорина. Между третьим и четвертым действиями проходит два года. Простая история. В русской провинции, в усадьбе старика Сорина, живет его племянник Костя Треплев, 25 лет. У Кости есть любимая мама, любимая девушка Нина и любимое занятие (страсть) — литература. Мама Кости (актриса Аркадина) приезжает в усадьбу с любовником-писателем по фамилии Тригорин. Девушка Нина вскоре разлюбляет Костю и отдается (за кулисами) этому Тригорину. Любимая литература Косте не дается, а Тригорин — знаменитый столичный беллетрист, выходит, увел у Кости и маму, и девушку, и некоторым образом музу. Костя дважды стреляется (оба раза за кулисами, нам не видно). Первый раз — вообще в антракте! — неудачно (легкое ранение в голову). Второй раз — в финале — удачно (наповал). Всё. О.Л.КНИППЕР-ЧЕХОВА. Воспоминания. Зимой 1897/98 года мы ходили неразлучно с желтым томиком Чехова, и читали, и перечитывали, и не понимали, как можно играть эту пьесу. Все мы любили Чехова-писателя, но, читая “Чайку”, мы, повторяю, недоумевали: возможно ли ее играть? Они же не знали, что он великий драматург. Никто не знал. Думали, он вообще не драматург. Хороший беллетрист, взялся не за свое дело. Теперь мы живем в мире, где Чехов — гений, а тогда… Им не с чужих слов, не из школьной хрестоматии, а самим надо было понять и почувствовать это. Но даже теперь, несмотря на всемирное признание, большинство не понимает. “Скучно”. А играть там и правда совершенно нечего. Но вот уже 115 лет эту историю ставят в театрах всего мира. И за 115 лет, кажется, ни разу не прочли внимательно. ЧЕХОВ — О.Л.КНИППЕР-ЧЕХОВОЙ Немирович и Станиславский в моей пьесе видят положительно не то, что я написал, и я готов дать какое угодно слово, что они ни разу не прочли внимательно моей пьесы. Ну это Чехов сам виноват — внешне всё так примитивно, так банально, проще пареной репы. А театру хочется высот, и он пихает в “Чайку” символизм и прочие измы. Но, уважаемые дамы и господа, символы по улицам не ходят, не целуются, не стреляются. Символы живут в наших умах. На сцене покажите человека, а уж потом (если очень повезет) он станет символом. Шекспир и Сервантес не подозревали, что Гамлет и Дон Кихот станут символами. Это потом случилось. А попробуй великие авторы изначально сочинять (конструировать) символ — ничего бы не вышло. Вышла бы схема. А Чехов писал комедию. Комедия ЧЕХОВ — СУВОРИНУ 21 октября 1895. Мелихово Можете себе представить, пишу пьесу… Пишу ее не без удовольствия, хотя страшно вру против условий сцены. Комедия, три женских роли, шесть мужских, четыре акта, пейзаж (вид на озеро); много разговоров о литературе, мало действия, пять пудов любви. (Так могло бы выглядеть письмо Пушкина приятелю: “Можешь себе представить, пишу роман, хотя страшно вру против правил. Роман в стихах, очень много разговоров о литературе, мало действия, сто пудов любви”.) ...Итак, комедия! Первые персонажи (в порядке появления на сцене) — абсолютно театральные, условные, служебные. Клоуны. Какое-то Бернардо, Франсиско, Медведенко. — Кто здесь?! Почему вы всегда ходите в черном?! Ах, простите, ошибка. Слиплись первые реплики. “Кто здесь?” — это некий никому не нужный Бернардо, это первая фраза “Гамлета”. А “Почему вы всегда ходите в черном?” — это некий никому не нужный Медведенко, это первая фраза “Чайки”. И никому не нужная Маша ответит дико, театрально и капризно: — Это траур по моей жизни. Я несчастна. Небось воображает себя героиней какого-нибудь Мопассана. Скандалы до спектакля На Костин спектакль про угасших пауков приходят зрители. Впереди — главные: актриса Аркадина (мама Кости) и ее любовник — известный беллетрист Тригорин. Все ощущают неловкость, все скованны. Привела хахаля в семейное гнездо — на глазах у родного брата и родного сына — тяжелое (даже сейчас) нарушение приличий. Да еще мужика взяла младше себя. …Как хотите, а женщина испытывает ужасный дискомфорт. С Тригориным она романтичная (конечно, молодящаяся), привычно лгущая каждую минуту; бровки, реснички, губки, голосок, грим, пудра, словечки, игривость… А тут — сын, здоровый лоб; и видно, что ему уже 25; а значит, ей не может быть 30; и даже 35 не может быть, а за сорок, господа, за сорок. Напрасно думать, будто мы это понимаем, а персонажи — нет. И она это понимает, и все это понимают. А если некоторые зрители еще не поняли, то Чехов им быстро и грубо объяснит. И не устами какого-нибудь лакея-хама. О мамаше выскажется родной сын — умный, тонко чувствующий, интеллигентный: ТРЕПЛЕВ. Она скупа. У нее в Одессе в банке семьдесят тысяч* . А попроси у нее взаймы, она станет плакать. Ей хочется жить, любить, носить светлые кофточки, а мне уже двадцать пять лет, и я постоянно напоминаю ей, что она уже не молода. Когда меня нет, ей только тридцать два года, при мне же сорок три, и за это она меня ненавидит. Беспощадные слова. До чего он ожесточен, если такое говорит. Костя очень откровенен; ему не до приличий, у него тормоза не работают. Состояние молодого автора за 15 минут до премьеры первой пьесы… Его непрерывно трясёт. Но все сценические Кости говорят это спокойно, как затверженный урок из древней истории. Потому что это древняя пьеса, классика; там давно всё утряслось: Агамемнон умер, Цезарь умер, царевич Димитрий умер (точнее, все убиты, давно зарезаны)… Но чтобы с правильными эмоциями сыграть Рим 15 марта 44 года до Р.Х., вообразите свои чувства, если по радио скажут: “Сейчас при входе в Государственную думу убит президент!” Молодой человек (умный, тонко чувствующий, интеллигентный) показывает спектакль маме и ее любовнику. Что-то чудится знакомое в этой ситуации, в этом молодом, тонко чувствующем сыне, столь жестоком по отношению к родной матери… Фотография. 1895 г. …Возраст для женщины — больной вопрос. А для актрисы — страшный. Вот в 500-й раз она играет 13-летнюю Джульетту, а самой-то уже за пятьдесят. Спросите про год рождения — будет истерика. В “Театральном романе” Булгакова это одно из ярких мест. Медицинское точное описание, анамнез. Не забудем: пишет врач (Булгаков — коллега доктора Чехова). Актрису знаменитого театра просят заполнить анкету. Веселье Людмилы Сильвестровны прекратилось сразу. — Какую еще анкету? Ах, боже мой! Боже мой! Только что я радовалась солнышку, сосредоточилась в себе, что-то только что нажила, вырастила зерно, чуть запели струны, я шла, как в храм... Ну, Пряхина, Пряхина, — нервно вскрикивала Людмила Сильвестровна, — ну, Людмила Сильвестровна! И все это знают, и ничего я не скрываю! Торопецкая вписала три слова в анкету и спросила: — Когда вы родились? Этот вопрос произвел на Пряхину удивительное действие: на скулах у нее выступили красные пятна, и она вдруг заговорила шепотом: — Пресвятая Богоматерь! Что же это такое? Я не понимаю, кому это нужно знать, зачем? Почему? Ну, хорошо, хорошо. Я родилась в мае, в мае! Что еще нужно от меня? Что? — Год нужен, — тихо сказала Торопецкая. Глаза Пряхиной скосились к носу, и плечи стали вздрагивать. — Ох, как бы я хотела, — зашептала она, — чтобы Иван Васильевич видел, как артистку истязают перед репетицией!.. Булгаков долго смакует сцену; видно, что натерпелся. К актрисам прилипают роли; привычка “изображать”, притворство в крови. На сцене это — талант, но дома — ад. Они хохочут, рыдают, говорят цитатами, ненавидят чужой успех, даже если успех имела не конкурентка из ее труппы или из соседнего театра, а кто-то на другом конце света. ТРЕПЛЕВ. Психологический курьез — моя мать… Попробуй похвалить при ней Дузе! Ого-го! Нужно хвалить только ее одну, нужно писать о ней, кричать, восторгаться ее необыкновенною игрой в “La dame aux camelias” или в “Чад жизни”, но так как здесь, в деревне, нет этого дурмана, то вот она скучает и злится, и все мы — ее враги, все мы виноваты. Она говорит театральным голосом, а домашние стискивают зубы. СОРИН. У меня ноги болят. АРКАДИНА. Они у тебя как деревянные, едва ходят. Ну, пойдем, старик злосчастный. Последние три слова — цитата из “Короля Лира”. Даже с родным братом она говорит как актриса. …На спектакль, который Костя поставил по своей пьесе, приходят зрители — весь список действующих лиц. Нина за кулисами ждет, когда откроется занавес. Остальные рассаживаются, и у Кости с мамой происходит такой разговор: АРКАДИНА. Мой милый сын, когда ж начало? ТРЕПЛЕВ. Через минуту. Прошу терпения. АРКАДИНА. Мой сын! Ты очи обратил мне внутрь души, и я увидела ее в таких кровавых, в таких смертельных язвах — нет спасенья! ТРЕПЛЕВ. И для чего ж ты поддалась пороку, любви искала в бездне преступленья? Господа, начало! Прошу внимания! Я начинаю. (Стучит палочкой и говорит громко.) О вы, почтенные, старые тени, которые носитесь в ночную пору над этим озером, усыпите нас, и пусть нам приснится то, что будет через двести тысяч лет! СОРИН. Через двести тысяч лет ничего не будет. ТРЕПЛЕВ. Так вот пусть изобразят нам это ничего. АРКАДИНА. Пусть. Мы спим. Тут на самодельной сцене появляется Нина — начинается Костин спектакль. Десяткам людей я показывал листок с этим отрывком из “Чайки” и спрашивал: почему Треплев говорит с матерью так грубо — “поддалась пороку”, “бездна преступленья” и т.д.? И почему на публично прозвучавшие оскорбления — никакой реакции? Ни мать его не одернула, ни дядя: мол, опомнись. Ответы были самые разные: “Треплев говорит так грубо, потому что плохо воспитан”. “Они его не одергивают, потому что они хорошо воспитаны”. “Треплев — писатель, поэтому он позволяет себе так хамить”. (Пожилая дама была абсолютно уверена, что у литераторов особые права.) “Треплев сердится на маму, потому что она пришла с бойфрендом”. (Сказала молодая барышня.) Конечно, Костя ненавидит Тригорина. Но публично оскорблять мать… “Понимаете, — сказала барышня, — они из театральной семьи”. Вышло, что и у театральных семей свои права, отдельная мораль... Наши представления о морали и воспитанности основаны на нашем опыте и воспитании, на мифах о правилах приличия; матом кроем почем зря, но даму в лифт пропустим. Сейчас на грубость не обратят внимания. Но в XIX веке ругать родителей было неприлично и даже опасно. За грубое слово, сказанное отцу или матери, можно было в тюрьму попасть. И не за мат, а всего лишь за то, что повысил голос. Пушкин один-единственный раз в жизни был в панике. ПУШКИН — ЖУКОВСКОМУ 31 октября 1824. Михайловское …Голова моя закипела. Иду к отцу… и высказываю всё, что имел на сердце целых три месяца. Отец мой, воспользуясь отсутствием свидетелей, всему дому объявляет, что я замахнулся… Чего же он хочет для меня с уголовным своим обвинением? рудников сибирских и лишения чести? спаси меня хоть крепостью, хоть Соловецким монастырем. Да уж, лучше в монастырь, чем в каторгу. Паника продолжалась несколько недель: ПУШКИН — ЖУКОВСКОМУ 29 ноября 1824. Михайловское …что было бы, если правительство узнало бы обвинение отца? Это пахнет палачом и каторгою. Отец говорил после: “Да как он осмелился, говоря с отцом, непристойно размахивать руками?” К концу XIX века стало мягче. В Уложении о наказаниях (аналог нашего УК) говорилось: “За оскорбление чести родителей дети подвергаются, при нанесении обиды на словах или на письме, аресту до трех месяцев. Публичность оскорбления увеличивает вину и ужесточает наказание”. Почему же Костя так груб и почему его не одергивают? Десятки опрошенных пожимали плечами: нет ответа. А ловушка в том, что в отрывке намеренно пропущены две ремарки Чехова. Вот как правильно: АРКАДИНА (читает из “Гамлета”). “Мой сын! Ты очи обратил мне внутрь души, и я увидела ее в таких кровавых, в таких смертельных язвах — нет спасенья!” ТРЕПЛЕВ (из “Гамлета”). “И для чего ж ты поддалась пороку, любви искала в бездне преступленья?” Господа, начало!.. Оказывается, это цитаты, чужие слова. Нельзя же наказать Треплева за то, что он цитирует Шекспира. Он — Гамлет, она — Гертруда, а Тригорин (любовник матери) — значит, Клавдий, а Нина Заречная — значит, Офелия, и она предаст, обязательно предаст, а потом, как положено Офелии, сойдет с ума и будет до самого финала вскрикивать “я — чайка!”. Но это потом; а сейчас начнется спектакль, который сочинил молодой, умный, тонко чувствующий. Когда-то он спрашивал Актера: “Вы могли бы выучить монолог в каких-нибудь двенадцать или шестнадцать строк, которые я сочинил?” И в Эльсиноре начался спектакль, который обнажил все отношения, сорвал все маски и был прерван на полуслове бешеным криком: “Прекратить представление!” ТРЕПЛЕВ (вспылив, громко). Пьеса кончена! Довольно! Занавес! Довольно! Подавай занавес! (Топнув ногой.) Занавес!!! ...В “Чайке” есть еще сходство с “Гамлетом”, никем, кажется, не отмеченное: девушка — одна! Как это случилось, что в Эльсиноре нет ни одной фрейлины, ни одной субретки, Лаэрту некого взять за попку. И Клавдию, и Полонию некого потискать, ущипнуть. И в “Чайке” ни одной барышни, только Нина. Никто не пришел на спектакль, никто не пришел в гости с дочками поглядеть на Тригорина, хотя визит столичной знаменитости — событие в глуши, во мраке заточенья. Куда делись? Одиночество! Ни одного друга, даже такого скучного, как Горацио (чтоб отравить минуту отдохновения). Даже предателя Гильденстерна нет, с которым, во всяком случае, можно ругаться. А почему? Кругом поместья, и не так уж далеко; слышно — поют, гитары. Он сидит как в тюрьме. Говорить вообще не с кем. И он поносит мать в разговоре со стариком-дядей, ее родным братом. ТРЕПЛЕВ. Психологический курьез — моя мать… ...“Чайка” не копия “Гамлета”, это было бы глупо. И не пародия — пародия должна быть краткой, а длинные скучны ужасно. Нет, это мотивы, это вечные темы, знакомая боль (кто ж из нас не Гамлет?). Первая в мире Чайка — Вера Комиссаржевская. Офелия-Заречная изменит, да как! — с Клавдием, да еще ребенка от него родит. Гамлет сперва попытается вызвать Тригорина на дуэль (восстать, вооружиться, победить), а потом, мучаясь своим вечным вопросом “быть или не быть”, решит его иначе, чем шекспировский. Застрелится (со второй попытки). Ах да, у нас комедия. Это очень смешно: чеховский персонаж цитирует шекспировского. Выдумка цитирует выдумку. Чужие слова Слова имеют разный вес. Могут различаться в миллиарды раз. Если вы знаете значение слова — оно что-то весит. Если не знаете — оно пустота. Скажи взрослому в России “22 июня 1941 года” — и это будет значить невыразимо много. Скажи эти слова дикарю в Африке — он пожмет плечами: просто старая дата. “Много разговоров о литературе”, — пишет Чехов про свою “Чайку”. А с кем можно говорить о литературе? Только с тем, кто читает. Ням-ням, пи-пи, чмок-чмок — понятны всем. А говорить о литературе… С неграмотным нельзя, с полковником Скалозубом — невозможно, с Молчалиным — бессмысленно, с читательницей глянца — глупо. Однажды я диктовал текст и, сказав “Освенцим”, задумался. Какие слова найти о концлагере, где уничтожили миллион человек? Поглядел на экран компьютера, а там “асвенцы”. “Ох, — говорю машинистке, — первая буква “о”. Она спокойно исправила, получились “освенцы”. “Вместо “ы”, — говорю, — надо “и”. Она поправила. “На конце “м”, — говорю. Она вписала. “Пожалуйста, — говорю, — “о” прописное”. Стало “Освенцим”, девушка спокойно ждет следующих команд. — Вам сколько? — 22. — А вы откуда? — Из Москвы. А что? А ничего. Ее “асвенцы” были, видимо (у нее в голове), как чеченцы — то есть какой-то горный народ. А Освенцим не значил ни-че-го. И в дебрях Суматры, и в джунглях Амазонки он тоже скорее всего ничего не значит. С персонажами “Чайки” такого не случится. Это русская интеллигенция: они читают толстые журналы (тогдашние: без картинок, без инструкций по рукоблудию; только стихи, проза, критика), они легко цитируют Шекспира, знают современную иностранную литературу, имена писателей у них на слуху. Треплев, ругая театр, ни с того ни с сего вплетает в свою речь Мопассана. ТРЕПЛЕВ. Современный театр — это рутина, предрассудок. Когда в тысяче вариаций мне подносят всё одно и то же, одно и то же, одно и то же — то я бегу и бегу, как Мопассан бежал от Эйфелевой башни, которая давила ему мозг своей пошлостью. Он говорит это Сорину — своему дяде. И дядя не спрашивает, кто такой Мопассан, что за Эйфелева башня. Понимает, значит. Это мы, может быть, не совсем понимаем, что и почему они говорят. Хотя… Странное, смешное (чтобы не сказать дурацкое) выражение “бегу, как Мопассан”. Богема Стоп! А где смеяться? На афише — “комедия”, а тут унылая Маша носит траур по своей жизни, а Костя брюзжит. Стоп! А где публика? Любительские спектакли собирают всю округу, а тут никого. XIX век, скушно, людям хочется зрелищ. Домашние концерты, живые картины, спектакли — веселая толкотня, развлечение, желанный случай принарядиться… На спектакле Треплева только домашние. Где же окрестные девушки, юноши? Где соседи? Телевизора не было; люди ходили в гости не только жрать, но и разговаривать. Когда говоришь — мозг работает, ищет аргументы. Именно в беседе приходят озарения (Сократ, Платон — диалоги). Гостей в этой пьесе нет. Никого. Дом трех сестер с утра до ночи набит гостями — офицеры, учителя… К владельцам вишневого сада постоянно заезжает Лопахин, вламывается добродушный Пищик с вечным приветом от дочки Дашеньки. В “Иванове” толкотня. А в “Чайке” гости не появятся ни разу. Случайно? Гостей нет, а объяснение, кажется, есть. Мы всё еще в самом начале. Треплев волнуется перед премьерой. ТРЕПЛЕВ. Если Заречная опоздает, то, конечно, пропадет весь эффект* (луна зайдет. — А.М.). Пора бы уж ей быть. Отец и мачеха стерегут ее, и вырваться ей из дому так же трудно, как из тюрьмы. Как написано — так и играют. У Нины Заречной родители — сволочи, самодуры, феодалы, бедная девушка. А вот наконец и она — потная, запыхалась. НИНА. Весь день я беспокоилась, мне было так страшно! Я боялась, что отец не пустит меня. Но он сейчас уехал с мачехой. Красное небо, уже начинает восходить луна, и я гнала лошадь, гнала. Видите, как мне тяжело дышать. Через полчаса я уеду, надо спешить. Нельзя, нельзя, бога ради не удерживайте. Отец не знает, что я здесь. Сейчас никто не понимает, почему ей так страшно, чем она рискует. В Уложении о наказаниях сказано: “Упорное неповиновение родительской власти влечёт за собой заключение в тюрьме от двух до четырех месяцев”. Вдобавок отец может проклясть, лишить наследства (а он богат, а она единственная дочь). Жестокий отец, самодур, скотина; бедная девушка. Как написано — так и играют. Но пока дядя Сорин пошел звать публику, Нина, оставшись с Треплевым наедине, объясняет ему (нам!): НИНА. Меня тянет сюда к озеру, как чайку... мое сердце полно вами. (Оглядывается.) Отец и его жена не пускают меня сюда. Говорят, что здесь богема... Вот и ответ. Она, конечно, смягчила, потому что её отец и мачеха, наверное, говорят совсем другие слова: позор, разврат, грязь. А Нина сдуру, сгоряча, начала было цитировать: “отец и мачеха говорят, что здесь…”, но не посмела повторить и, запнувшись, подыскала “богему”. Но Треплев понял. Дома у Нины говорят о разврате. О разврате его матери. Вот когда начал зреть скандал; еще до маминой реплики “из Гамлета”. И вот почему здесь нет ни одной другой девушки, ни одного соседа. Сюда неприлично ходить. (Заметим в скобках, что царскую цензуру не смутило наличие любовника у актрисы, цензура и не такое пропускала. Цензор сделал Чехову замечание, что Треплев недопустимо спокойно относится к поведению своей матери. Где-то в гостинице — пожалуйста, но дома, на глазах у сына — невозможно.) Семейные люди не придут и детей не пустят. Богема — беспутный, осуждаемый в обществе образ жизни. А кто тут беспутен: Шамраев? Медведенко? Дядя Сорин? Костя? Нет, только она — Аркадина, мамочка родная. …Нина гнала лошадь, ей надо скорее вернуться, пока не узнали. Но, значит, лошадь у Нины есть, она ездит куда угодно, ее не держат взаперти. Родители не пускают ее только сюда. Это не она в тюрьме, это Треплев, выходит, живет в чумном бараке. Бедная, влюбленная в Треплева Нина, стесняясь, говорит: “Меня тянет сюда, — и поспешно добавляет, — к озеру, как чайку…”. Но ведь у озера есть и другие берега. АРКАДИНА. Вечер такой славный! Слышите, господа, поют? Тут на берегу шесть помещичьих усадеб. Помню, смех, шум, стрельба, и всё романы, романы... Да, они не в глуши, не в тайге. На берегах полно соседей, могла б и к ним — купаться, петь под гитару. Но Чайку тянет не к воде, а именно сюда: “Мое сердце полно вами”, — признается она Треплеву. Значит, любит. Значит, больше ни для кого в наполненном сердце места нет. Скоро будет. Житейские пошлые (банальные) обстоятельства можно долго расковыривать, но Аркадина и Тригорин уже появились на берегу озера, возле самодельной сцены. Аркадина — скорее всего от неловкости — вместо того чтобы просто спросить, скоро ли начнется (а еще бы лучше спокойно ждать, не дергая волнующегося автора-режиссера-сына), произносит нарочито театрально: АРКАДИНА. Мой милый сын, когда ж начало? ТРЕПЛЕВ. Через минуту. Прошу терпения. Он услышал слишком хорошо знакомый сценический голос, но сдержался. А она не унялась. АРКАДИНА (читает из “Гамлета”). “Мой сын! Ты очи обратил мне внутрь души, и я увидела ее в таких кровавых, в таких смертельных язвах — нет спасенья!” ТРЕПЛЕВ (из “Гамлета”). “И для чего ж ты поддалась пороку, любви искала в бездне преступленья?” Чехов прямо указывает в ремарке “читает из “Гамлета”. Читает не по книжке, конечно, а произносит как чтец-декламатор — сценическим неестественным голосом. В то время не знали, что можно со сцены говорить по-человечески, не завывая, не тараща глаза. Важнейшей частью актерского дара считался голос, по-тогдашнему орган. В пьесе “Лес” Островского герой-трагик басом выносит приговор новаторским постановкам. НЕСЧАСТЛИВЦЕВ. А как пьесы ставят, хоть бы и в столицах-то. Канитель, братец. Я сам видел: любовник — тенор, резонер — тенор и комик — тенор; основания-то в пьесе и нет. И смотреть не стал, ушел. Это XIX век. Но и потом… Послушайте записи великих мхатовских спектаклей середины ХХ века; как завывают великие народные артистки СССР — ужас; а публика задыхалась от восторга. Читает из “Гамлета” — это яркая броская вывеска над дверью. Она обозначена в тексте, режиссер и актеры ее прочли (не вникая!), но для публики она не слышна, не видна. Зритель должен сам, без подсказки, опознать не только некую инородную цитату, но именно Гамлета. Должен знать “Гамлета” настолько, чтобы мгновенно понять всю тяжесть сцены, ибо на этих репликах тяжкий груз сродни эдипову комплексу. Это самая страстная и яростная сцена в “Гамлете”. С Клавдием принц вежлив или насмешлив, с Лаэртом — враждебен или сдержан… Только с Гертрудой ярость до потери сознания (тень Отца бросается на выручку), убит Полоний, ибо Гамлет в бешенстве и хочет убить (кого-нибудь). Актеры в “Чайке” этого никогда не играют. Даже если бы и хотели — очень трудно вложить ярость огромной сцены в две короткие, внешне проходные реплики. Публика тем паче не замечает, не сознает — всё мило, всё мимо… А ведь на этой двери вывеска-ремарка! Что же там, где нет вывески? Там, где двери заподлицо? — длинный тусклый коридор. — Ах, как там было скучно! — Скучно?! Это потому, что вы слепы и у вас нет ключей от комнаты, где груды золота и собака с глазами как башни. …Аркадина просто хотела спросить, долго ли ждать, но — жеманство актерское, вечное кокетство — черт дернул “читать из “Гамлета”. И какое место!!! Но прежде напомним, что она известная провинциальная актриса и не вчера ею стала. Сынок, понятное дело, дитя кулис, рос в уборной; вот мама гримируется, вот мама учит ролю, вот репетиции… Он давно знает наизусть ее интонации, ее классический репертуар. И услышав слова Гертруды, он мгновенно превратился в Гамлета. И спрятавшись за принцем, как за маской, врезал маме по роже без всякой пощады: “И для чего ж ты поддалась пороку, любви искала в бездне преступленья?” Если эту фразу произносить с верной эмоцией, то раза два или даже три само вставится короткое словечко на букву “б”. Вот они и провалились в ситуацию, знакомую им до слез, до прожилок, до детских припухлых желёз. И Костя, и Аркадина знают, что дальше у Шекспира “сало продавленной кровати”. Старая болячка — только задень корку — сразу кровь и голое мясо. У нее и до Тригорина были любовники, понятная вещь. А вот мама у Треплева одна. И с детства он видел их, этих. “Костя, познакомься, это дядя Вова… Это дядя Дима… Это дядя Толя… Дядя Ваня, Коля, Петя…” Она старела, они молодели. И он ненавидит ее и всех этих.
ls: И вот окончание части первой и часть вторая. "Яйца чайки", Александр Минкин, "МК" Комедия, угу На “Чайке” стоит авторское клеймо — “комедия”. Это важно. Мастер далеко не всегда клеймит изделие. Иногда — аноним, иногда — псевдоним (Чехонте), иногда “святочный рассказ”, “поэма”… Тут — комедия. И — ничего смешного. Нет даже Епиходова со сломанным кием и ловлей паука. Нет Шарлотты с глупой собачкой… Актеры, конечно, могут постараться: говорить дурацким голосом, строить рожи… Но в тексте — ничего смешного, ни одной шутки, ни одной комической ситуации. Все серьезны, обижены, замучены. Тяжелые отношения, оскорбления, семейные скандалы, разбитая любовь, смерть ребенка Заречной, смерть ребенка Аркадиной, полное разрушение семейных ценностей: у Шамраевых, у Аркадиной; у несчастной Маши с ее несчастным мужем-учителем где-то плачет грудной ребеночек; несостоявшаяся жизнь Сорина, Маши, Нины, Треплева… Ни одного счастливого человека. Ни одной комической сцены. …Аркадина любит свою славу, успех (любовник-беллетрист Тригорин — часть этого успеха). АРКАДИНА. Хорошо с вами, друзья (говорит она домашним), приятно вас слушать, но сидеть у себя в номере и учить роль — куда лучше! Учат роли вслух. Мальчик выучил. В этой школе он, конечно, слышал не только Шекспира. Мать-актриса таскает с собой малыша. Мы это видели в “Цирке”. Аппетитная белая крошка Мэри (ярчайшая кинозвезда СССР Любовь Орлова) заламывает руки, в колыбельке рыдает негритеночек (прижитый ею в процессе расового преступления неизвестно от кого, но точно — не от китайца), а любовник — жестокий красавец-брюнет орет: “Фор ю, Мэри! Фор ю!”, и швыряет ей в лицо креп-жоржет, плиссе-гофре — тряпки-подарки. …Да, Костя Треплев в детстве нагляделся и наслушался всякого. Взрослые грубые скоты не стесняются присутствием ребенка; думают, будто он не понимает (или вообще о нем не думают), а он всё понимает и всё помнит. Этот Костя прижит дворянкой от киевского мещанина. Мама — дворянка, а сын — вечное унижение — мещанин. И она не находит ничего умнее, чем тыкать ему в глаза его позор (свой грех). Аркадина (читает из “Гамлета”). “Мой сын! Ты очи обратил мне внутрь души…” ТРЕПЛЕВ (из “Гамлета”). “И для чего ж ты поддалась пороку, любви искала в бездне преступленья?” Треплев, услышав маму-Гертруду, не полез за словом в карман. Реплика вырвалась сразу, как только он рот раскрыл, ибо давно готова. Он, может, и сам не знал, что скажет ей такое публично. (И оба знают, что дальше — про сало продавленной кровати.) Вспышки никто не ждал, все смутились, оторопели, опустили глаза, сделали (привычно) вид, будто ничего не произошло. Но погодите, Гертруда отыграется. Уж она-то знает, как задеть драматурга… …Сало продавленной кровати — так перевел интеллигентный, тонко чувствующий Пастернак. ГАМЛЕТ (матери). Валяться в сале Продавленной кровати, утопать В испарине порока, любоваться Своим паденьем... А вот тонко чувствующий Лозинский: ГАМЛЕТ (матери). В гнилом поту засаленной постели, Варясь в разврате, нежась и любясь На куче грязи... Ужас, как эти принцы разговаривают с мамой. “Любясь на куче грязи”… И вы верите, что принц в ярости употребил глагол “любясь”, а не какой-то более подходящий, более ходовой? Так убивают; и это надо сыграть. А театр пробалтывает шекспировский мат влегкую и скользит дальше. Но лед тонкий, и было бы правильно провалиться в прорубь. Играют, как написано… Как написано? Или — как поняли? Ведь так легко понять поверхностно, а то и превратно. Вот хрестоматийное место. Болван-управляющий ни с того ни с сего пристает с разговорами, хочет показать, что не чужд культуре. ШАМРАЕВ. Помню, в Москве в оперном театре однажды знаменитый Сильва взял нижнее до. А в это время, как нарочно, сидел на галерее бас из наших синодальных певчих, и вдруг, можете себе представить наше крайнее изумление, мы слышим с галереи: “Браво, Сильва!” — целою октавой ниже... Вот этак (низким баском): браво, Сильва... Театр так и замер. Сколько “Чаек” перевидел, всюду Шамраевы, дорвавшись наконец до того места, где можно не стоять как мебель, а играть (со словами!), рычат инфразвуком, даже не диафрагмой, а, что называется, утробой: “Брэ-эво, Сы-ы-лва-а-а!” — чтоб люстра задребезжала. А Сильва-то (о котором идет речь) — первый тенор тогдашней итальянской оперы. Тенор. Недаром у Чехова написано “баском”. И русскому певчему, пьянице, взять октавой ниже — тьфу. Театр замер от хулиганства, а вовсе не от небывало низкой ноты. Чужие слова АРКАДИНА. “Мой сын! Ты очи обратил мне внутрь души, и я увидела ее в таких кровавых пятнах…” В “Чайке” это не шекспировская Гертруда говорит, это Аркадина “читает из”. Тут важная, принципиальная разница. Гертруда — персонаж трагедии. Гертруда свои слова говорит в отчаянии. В ужасе от самой себя. И — не забудем — погибнет от яда (как ее первый муж), от рук того же убийцы. Аркадина восхищается собой, любит себя бесконечно. Даже юбку поднимает, чтобы ножки показать. АРКАДИНА (прохаживается подбоченясь). Вот вам — как цыпочка. Хоть пятнадцатилетнюю девочку играть. Она кокетничает, цитирует чужие фразы, ей не больно, а забавно; словечка в простоте не скажет, всё с ужимкой. Ее слова про “внутрь души” — пародия, издевка, провокация. Чиркает спичками возле пороховой бочки. Провоцируешь? Ну, получи. Ремарки Чехова: Аркадина “читает из “Гамлета”, Треплев — “из “Гамлета”. Это неприметная, но огромная разница. Она “читает” — произносит по-театральному, как бы шутя, показывая голосом, что это из роли — бутафория, картонная дрянь. А Треплев “из “Гамлета”, Треплев не “читает”, он произносит эти слова как свои, своим голосом, это не бутафория, это сталь. ГАМЛЕТ. Не кажется, сударыня, а есть. Не надейся, что всё в шутку. …На авансцене, значит, “Гамлет” — трагедия. Да еще какая! величайшая (хотя, скажем в скобках, не высочайшая. Высочайшие — Эдип, Электра, Эсхил, Софокл — там герой борется не с мамой, не с дядей, не с братом невесты; и даже не с собою и не с королем, а с Роком, с Судьбою, и, значит, никаких шансов, значит, с гарантией обречен). А у нас на авансцене великая (в смысле самая знаменитая) трагедия; и потому зрители должны бы (по мысли автора) знать сюжет, понять перекличку, услышать мотивы. Это возможно, когда тебя носом ткнули в ремарку “читает из “Гамлета”, но из партера ремарки не видны. Аркадина же не предупреждает: “Уважаемые зрители, сейчас я процитирую Шекспира”. Публика, возможно, замечает некоторую неестественность реплик и не более того. А персонажи? Они-то поняли, что это “Гамлет”? Что в воздухе запахло серой? Что тут не шутка, а кровавая трагедия. Персонажи разные. Персонажи интеллигентного Чехова отнюдь не все интеллигенты. Может, и Евангелие не все читали, хоть и православные. Тригорин, модный беллетрист, понимает, что это цитата. Хотя ему от этого не легче, ибо он знает, какую ситуацию воспроизвели любовница и ее сын (“провалиться бы им обоим! зачем я приехал!”). Опознала ли Маша? Дорн — доктор, образованный; но мало ли образованцев, образованных невежд? Доктор Чебутыкин (в “Трех сестрах”) спьяну признается: “Третьего дня разговор в клубе; говорят, Шекспир, Вольтер... Я не читал, совсем не читал, а на лице своем показал, будто читал. И другие тоже, как я. Пошлость! Низость!” Опознал ли “Гамлета” сельский учитель Медведенко? А Яков? (мужик, который “подает занавес”) — вот уж кто в людской расскажет тараща глаза: — А он ей: ты, говорит, преступная пездна, отдалась Пороку! — Кому-кому?! — А этому, в шляпе! * * * — Люди, люди! Порождение крокодилов! — За эти слова можно вас и к ответу! — Да просто в полицию! Мы все свидетели! — Меня? Ошибаешься! (Вынимает пьесу Шиллера “Разбойники”.) Смотри! “Одобряется к представлению”.* Ах, ты, злокачественный мужчина! Я чувствую и говорю, как Шиллер, а ты — как подьячий. Это “Лес” Островского. Притянуть к ответу за крокодилов грозит не какой-нибудь невежественный Дикой. Гневается Евгений Аполлоныч Милонов — Островский указывает: “богатый помещик, 45 лет, одет изысканно”. Вдобавок такая комбинация Ф.И.О. говорит о том, что и родители Аполлоныча, и прародители были всецело погружены в прекрасное и высокое. А вот не опознал Шиллера. …Оскорбление становится ли простительным, если оно — цитата? Несчастливцев (и быть может, Островский) ошибается. Способ обругать, конечно, остроумный, но действительно ли спасает ссылка на “Разбойников”? И демонстрация штемпеля цензуры “одобряется к представлению” спасает ли? “К представлению” не означает “к употреблению”; жизнь — не сцена. Если муж скажет жене: “Шлюха!” — удастся ли ему оправдаться тем, что он цитировал “Отелло” Шекспира? И вряд ли жена обрадуется начитанности мужа. Оскорбление может стать еще оскорбительнее, ибо а) изощренное, б) содержит дополнительные образы. “Я говорю и чувствую, как Шиллер!” Актер проникается чужими чувствами, а не только заучивает чужие слова. Слова имеют силу. Чужие? Но человек молится чужими словами, объясняется в любви, прощается с жизнью (повторяя неизвестно чье “прошу никого не винить”). Важно, чтобы чужие слова шли из собственного сердца, тогда они летят вверх и, может быть, долетят. А иначе… Вот король-убийца пытается молиться: КЛАВДИЙ. Слова парят, а чувства книзу гнут. А слов без чувств вверху не признают. ...“Олени, жуки, все жизни, все жизни, пусто, пусто, страшно, страшно” — если бы так заговорила какая-то девушка, вы бы решили, что она либо сроду идиотка, либо сию секунду сошла с ума. Почему про Нину мы так не думаем? Потому что знаем: она произносит чужие слова, она играет роль. В пьесе Чехова “Три сестры” вдруг: ЧЕБУТЫКИН. Бальзак венчался в Бердичеве! Он говорит это ни с того ни с сего. Его фраза не имеет ни малейшей связи с происходящим в доме трех сестер. Это какие-то странные, чужие слова. Русская провинция, старый военврач — и вдруг “Бальзак венчался в Бердичеве”. Сумасшедший? Нет. Всё просто — у доктора постоянно газета в руках или в кармане. Он — как многие — вычитывает оттуда всякую чепуху, всякую дрянь, и вслух произносит поразившую его “информацию”, вот именно не имеющую никакого отношения к его жизни, к жизни трех сестер, к жизни всего их города. Чехов — реалист, он описывает людей такими, какие они есть; это занятие жуткое. Он их даже не голыми укладывает на страницы своих пьес (некоторые в голом виде очень привлекательны). Он, можно сказать, вскрывает (как прозектор, как медэксперт). ЧЕХОВ — ЛЕЙКИНУ 27 июня 1884. Воскресенск Вскрывал я вместе с уездным врачом на поле, на проселочной дороге. Покойник “не тутошний”, и мужики, на земле которых было найдено тело, Христом Богом, со слезами молили нас, чтоб мы не вскрывали в их деревне… Убитый — фабричный. Шел он из тухловского трактира с бочонком водки. Тухловский трактирщик, не имеющий права продажи на вынос, дабы стушевать улики, украл у мертвеца бочонок… Но вскрывают все же трупы, а в пьесе — живые люди, и надо, конечно, иметь характер и отчетливую беспощадность, чтобы всаживать в души перо (пусть писательское, а не бандитское). Проникающее ранение. Персонажи кричат, выдают себя с потрохами. В “Дяде Ване”, в русской глуши, осенью (дождь), уездный врач вдруг произносит безумную фразу о погоде в Африке. Но абсурд кажущийся, объяснение есть: АСТРОВ (подходит к карте Африки и смотрит на нее). А должно быть, в этой самой Африке теперь жарища — страшное дело! У Чебутыкина — газета, у Астрова — карта. ТРЕПЛЕВ. Современный театр — это рутина, предрассудок... всё одно и то же, одно и то же, одно и то же… я бегу и бегу, как Мопассан бежал от Эйфелевой башни... Когда Треплев говорит: “Бегу как Мопассан” — он, возможно, тычет дяде в лицо доказательство: раскрытую книгу Мопассана. Мол, смотри: он действительно бежал от Эйфелевой башни, действительно так чувствовал. Треплев хочет доказать, что не сумасшедший, что у его мыслей и переживаний есть высокий образец. А кто знает, что Мопассан бегал от Эйфелевой башни? Чтобы понять сравнение, надо хоть понаслышке знать образец. Сказал бы “как Лир от лицемерных подлых дочерей”. Нет? Ну, как Пушкин — в Болдино от светского свинского Петербурга (письма Пушкина были уже опубликованы и с жадностью прочтены). Сочинял бы Чехов “Чайку” сегодня, Треплев мог бы сказать “бегу, как ленинградская интеллигенция от газпромовского небоскреба” — мы бы поняли, потому что эта история сейчас у всех на слуху. Дядя, видимо, понял Треплева, потому что Мопассан у них на слуху. Почему Треплеву подвернулось это имя, не самое вроде бы значимое в мировых координатах? Потому что книжки Мопассана валяются здесь повсюду (мы скоро это увидим). Какие? На этот вопрос в пьесе есть ответ. ЧАСТЬ II. Дегенерат ЧЕХОВ — СУВОРИНУ 21 октября 1895. Мелихово Можете себе представить, пишу пьесу… много разговоров о литературе, мало действия, пять пудов любви. Пять пудов любви — это тяжесть. Это нельзя играть влегкую, впроброс, тяп-ляп; пробормотал реплики из “Гамлета”, и дальше-дальше, а то потеряем темп и зрителю станет скучно. А надо, чтобы не скучал. Один из способов (чтобы зритель не скучал) — сделать персонажа больным. Например, в “Вишневом саде” “Ленкома” Петя Трофимов — больной: голова дергается, падает на бок, руки-крюки болтаются как попало, весь Петя трясется, заикается, брызгает слюной — мокро, мокро, мокро, ужас, ужас, ужас. Верю, что юная восторженная дура Аня может полюбить дергающегося, лысого, плюющегося заику (ах, какая актерская работа! — восхищаются критики). Но смысл-то должен быть или нет? Раневская не идиотка. Как же она наняла такого Петю в учителя своему семилетнему Грише? Как отпустила ребенка купаться с таким Петей? Вот мальчик и утонул… Можно было бы спасти логику спектакля (если бы она там вообще когда-нибудь была). Можно было сыграть, что Петя стал таким после утонутия Гриши; мол, это душевная травма, страшная вина скособочили его и сделали заикой. Но нет, ленкомовский Петя ни секунды не страдает, не сожалеет. Фраза о погибшем ребенке прозвучала без толку, как холостой выстрел, и забылась всеми (и на сцене, и в зале). Дальше-дальше, а то заскучаем. А в “Чайке” Андрона Михалкова-Кончаловского больным был Треплев. Актер старательно изображал все приметы ДЦП. Это глупость. Больные интересны только врачам (хорошим). Нина любит Треплева (пока ее не увлечет Тригорин). Но очень сомнительно, чтобы девушка, любящая светлое, доброе, прекрасное, полюбила злого, дергающегося урода. Сначала он должен был бы прославиться, чтобы магия успеха заслонила физические недостатки. Но литератор он никакой, и даже влюбленная Нина морщится. НИНА. В вашей пьесе трудно играть. В ней нет живых лиц. В вашей пьесе мало действия, одна только читка. Она его пока еще любит (сердце полно), но так ругать пьесу в глаза автору за минуту до премьеры… Это очень жестоко. Нина слишком критична для влюбленной девушки. А скоро (как мы знаем) мама добавит “из “Гамлета”. Зато доктору Дорну пьеса нравится. ДОРН. Константин Гаврилович, мне ваша пьеса чрезвычайно понравилась. Странная она какая-то, и конца я не слышал, и все-таки впечатление сильное. Вы талантливый человек, вам надо продолжать. И Маше, которая сохнет по Треплеву, пьеса Кости чрезвычайно нравится. МАША (Нине, робко). Прошу вас, прочтите из его пьесы! НИНА (пожав плечами). Вы хотите? Это так неинтересно! Барышня мечтает о театре, мечтает стать актрисой, и — отказывается произнести монолог? Кокетничает? Хочет, чтобы уговаривали? Могла бы сказать “не готова”, “не в голосе”. А так хаять пьесу — предательство. Раз не интересно, значит, бездарно. Нина и за глаза, при людях, называет Треплева бездарным. Впрочем, девчонка, что она понимает? Влюбленная в Треплева Маша бросается как на амбразуру: МАША (сдерживая восторг). Когда он сам читает что-нибудь, то глаза у него горят и лицо становится бледным. У него прекрасный, печальный голос; а манеры, как у поэта. Ах, Маша!.. Горящие глаза и поэтические манеры, увы-увы, литератору приносят успех только в глазах некоторых девушек, а тексту обычно совсем не помогают и даже вредят. Перечитайте еще раз кусочек его пьесы: Люди, львы, орлы и куропатки, рогатые олени, гуси, пауки, молчаливые рыбы, обитавшие в воде, морские звезды и те, которых нельзя было видеть глазом, — словом, все жизни, все жизни, все жизни, свершив печальный круг, угасли... Уже тысячи веков, как земля не носит на себе ни одного живого существа, и эта бедная луна напрасно зажигает свой фонарь. На лугу уже не просыпаются с криком журавли, и майских жуков не бывает слышно в липовых рощах. Холодно, холодно, холодно. Пусто, пусто, пусто. Страшно, страшно, страшно. В театрах обычно это очень поэтическое место, даже слегка высокопарное. Это же Великий Чехов; Нина — Юное Дарование; Треплев — Новатор; и тема очень серьезная — Конец Света… Но подумайте: “молчаливые рыбы” — это ужасно смешно. Типичная красивость графомана, который не понимает, не слышит, что в очередной раз сочинил масляное масло, “молчаливый немой”, “мертвый труп”. Молчаливые — означает редко говорящие. Относительно говорливые рыбки встречаются только в сказках (Щука однажды говорит с Емелей, а Золотая Рыбка раза три — со стариком). И с логикой у Кости большие проблемы. Сказав, что “уже тысячи веков, как земля не носит на себе ни одного живого существа”, он добавляет журавлей и майских жуков. То есть у него в голове существует “все живое”, а в придачу еще птицы и насекомые. Он пишет, что журавли “уже не просыпаются с криком”, хотя они, как и прочие птицы, в том числе чайки, всегда просыпаются молча в отличие от нервных девушек, которым снится всякая мохнатая дрянь. И снится страшный сон Татьяне. Татьяна силится бежать: Нельзя никак; нетерпеливо Метаясь, хочет закричать: Не может; дверь толкнул Евгений: И взорам адских привидений Явилась дева; ярый смех Раздался дико; очи всех, Копыта, хоботы кривые, Хвосты хохлатые, клыки, Усы, кровавы языки, Рога и пальцы костяные, Всё указует на неё, И все кричат: моё! моё! Страшно, страшно, страшно! Ужас, ужас, ужас! Спор громче, громче; вдруг Евгений Хватает длинный нож, и вмиг Повержен Ленский; страшно тени Сгустились; нестерпимый крик Раздался... хижина шатнулась... И Таня в ужасе проснулась... Вот как надобно писать! Вот когда веришь в пробуждение с криком (нестерпимым). Не то что навеки уснувший журавль и майский жук, молчаливые рыбки… НИНА (со сцены). Ужас, ужас, ужас... Вот приближается мой могучий противник, дьявол. Я вижу его страшные, багровые глаза... Треплев, несомненно, большой художник. Описывая дьявола, он, возможно, смотрел в зеркало на свои горящие глаза. А сегодня — перед спектаклем! — все (дядя, Нина, мама) как сговорились довести его до бешенства... 1898 год. МХТ. “Чайка”. В центре: Всеволод Мейерхольд — Костя Треплев.
Lotta: ls , пожалуйста, продолжайте! Мы ленивы и по ссылкам неохотно ходим. А статью эту желательно прочитать целиком. К тому же в ней есть указания на то, что в Сатириконе пьесу прочитали внимательно и в тексте отнюдь не случайно выявлены смыслы, которых раньше никто не видел, считая "настоящим Чеховым"нечто куда более банальное и безобидное, чем оно есть на самом деле.
ls: ... А при чтении той части статьи, которая посвящена первому разговору Тригорина и Нины, вспоминала виденное на прогоне. Дальше в спектаклях эта вариация была то более, то менее заметна, и постепенно перестала отмечаться - то ли исчезла, то ли я присмотрелась, то ли с самого начала всё придумала ... Тем не менее, мы продолжаем... Страсти вокруг Костиной пьесы кипят. ЧАСТЬ III. ТРЕПЛЕВ. Пора. Луна восходит? ЯКОВ (работник, за сценой). Точно так. ТРЕПЛЕВ. Спирт есть? Сера есть? Когда покажутся красные глаза, нужно, чтобы пахло серой. Любиться в сале продавленной кровати! И всё? Успокоился и пошел играть спектакль? Как бы не так. После такой вспышки человек ночь не спит, стонет, дергается, кровь кипит, и на следующий день одно неосторожное слово “с той стороны” — он взрывается. Здесь всё случается сразу. Не успел взвинченный Треплев трясущимися от бешенства руками поднять занавес, как мамины “неосторожные слова” посыпались горохом. НИНА (со сцены). Холодно, холодно, холодно. Пусто, пусто, пусто. Страшно, страшно, страшно. АРКАДИНА (тихо). Это что-то декадентское. ТРЕПЛЕВ (умоляюще и с упреком). Мама! Мог бы “умоляюще и с упреком” воскликнуть “тише!”, а он — ей, сидящей рядом с молодым любовником, — басом как по башке “мама!”. Ну погоди, урод, сейчас запахнет серой. НИНА (со сцены). Вот приближается мой могучий противник, дьявол. Я вижу его страшные, багровые глаза... АРКАДИНА. Серой пахнет. Это так нужно? ТРЕПЛЕВ. Да. АРКАДИНА (смеется). Да, это эффект. ТРЕПЛЕВ. Мама! (Опять?! ё-моё.) ПОЛИНА АНДРЕЕВНА (Дорну). Вы сняли шляпу. Наденьте, а то простудитесь. АРКАДИНА. Это доктор снял шляпу перед дьяволом, отцом вечной материи. ТРЕПЛЕВ (вспылив, громко). Пьеса кончена! Довольно! Занавес! АРКАДИНА. Что же ты сердишься? ТРЕПЛЕВ. Довольно! Занавес! Подавай занавес! (Топнув ногой.) Занавес!!! Стерва! А если б ей во время спектакля публика стала задавать вопросы, а? Фразочки Аркадиной не случайны. Она — актриса; знает, как больно ранит посторонний разговор в зале, даже шорох фольги доводит до бешенства, даже кашель. Если бы у нее был мобильник, он звенел бы непрерывно. “Алё? Ах, это ты!.. Нет, сейчас не могу говорить, смотрю Костину пьесу... Нет-нет, сейчас совсем не могу говорить... А ты где?.. А с кем?.. Ну мы скоро”. Но, когда пьеса внезапно прервалась, прозвучала рецензия профессиональной актрисы: АРКАДИНА. Теперь оказывается, что он написал великое произведение! Скажите пожалуйста! Надушил серой, заставил нас прослушать этот декадентский бред! Она, конечно, и такая и сякая, но ведь права. Вы давно учились в школе? Забыли, как воняет горящая сера? Подожгите в гостях коробку спичек — получите сернистый ангидрид. Начинается неудержимый кашель; газ этот ядовит; на воздухе реакция продолжается, возникает еще более вонючий серный ангидрид. Костя добился эффекта. Вонь оказалась на первом месте, а все его страшные космические слова-слова-слова — на втором. Зрители кашляют и думают только об одном: когда ж это кончится?! Так отвлечь внимание от своей пьесы… Само просится на язык слово “дегенерат”. …У мамы с сыном в середине “Чайки” будет скандал из-за литературы. АРКАДИНА. Людям не талантливым, но с претензиями, ничего больше не остается, как порицать настоящие таланты. Ты и жалкого водевиля написать не в состоянии! ТРЕПЛЕВ (иронически). Настоящие таланты! (Гневно.) Я талантливее вас всех! Чёрт его знает; может, он и правда непонятый талант. Люди склонны отвергать новое. А ведь какой красивый текст произносит Нина: НИНА (со сцены). В упорной, жестокой борьбе с дьяволом, началом материальных сил, мне суждено победить, и после того материя и дух сольются в гармонии прекрасной и наступит царство мировой воли… “Занавес! Подавай занавес! Пьеса кончена!” — в бешенстве кричал Треплев. Но ведь это не так. Всё прервалось почти в самом начале. А что там было дальше? Ведь это не моноспектакль. Треплев и сам должен был появиться на сцене с красными глазами. К счастью, сохранился план пьесы Треплева. Точнее, краткое изложение. В первом варианте “Чайки” Сорин (то ли читавший рукопись, то ли видевший генеральную репетицию) пересказывал Маше и Дорну: “Рассказать сюжет затрудняюсь, ибо, по правде, ничего в нем не понимаю. Это какая-то аллегория, в лирико-драматической форме и напоминающая вторую часть “Фауста”. Сцена открывается хором женщин, потом хором мужчин, потом каких-то сил, и в конце всего хором душ, еще не живших, но которым очень бы хотелось пожить. Все эти хоры поют о чем-то очень неопределенном, большею частию о чьем-то проклятии, но с оттенком высшего юмора. Но сцена вдруг переменяется, и наступает какой-то “Праздник жизни”, на котором поют даже насекомые (майские жуки в липовых рощах. — А.М.), является черепаха с какими-то латинскими сакраментальными словами, и даже, если припомню, пропел о чем-то один минерал, то есть предмет уже вовсе неодушевленный. Наконец, сцена опять переменяется, и является дикое место, а между утесами бродит один цивилизованный молодой человек, который срывает и сосет какие-то травы, и на вопрос феи: зачем он сосет эти травы? — ответствует, что он, чувствуя в себе избыток жизни, ищет забвения и находит его в соке этих трав; но что главное желание его — поскорее потерять ум (желание, может быть, и излишнее). Затем вдруг въезжает неописанной красоты юноша на черном коне, и за ним следует ужасное множество всех народов. Юноша изображает собою смерть, а все народы ее жаждут”. Я пошутил. Сорин этого не говорил. И это не пьеса Треплева. Это даже не Чехов. Это поэма Степана Трофимовича Верховенского, изложенная Федором Михайловичем Достоевским (“Бесы”, 1871). Пересказав “поэму”, Достоевский замечает: “Впрочем, тогда, в тридцатых годах, в этом роде часто пописывали”. “В тридцатых” означает в 1830-х — за 60 лет до Треплева, который у нас новатор, авангардист; проповедует “новые формы”, бедный. И “поэма” не выдумка Достоевского. Была, была такая романтическая поэма “Торжество смерти” (1833); автор — 25-летний (как Треплев) литератор В.Печерин. “Я талантливее вас всех!” — кричит Треплев. Может быть, он сам и верит в это. Пусть Нине его пьеса не нравится (“нет живых лиц”), маме не нравится. Зато Маше и Дорну чрезвычайно нравится, и в журналах печатают. ПОЛИНА АНДРЕЕВНА. Никто не думал и не гадал, что из вас, Костя, выйдет настоящий писатель. А вот, слава Богу, и деньги стали вам присылать из журналов. Костю печатают. Но ведь и всякую дрянь печатают; рынок требует новинок каждый день, талантов не напасешься. А как его зовут в тех журналах? Неужели “Конст. Треплев, киевский мещанин”? Нет, эта фамилия ему ненавистна. Да и плохо для писателя быть Треплевым — треплом, трепачом. Девичья фамилия мамы (Сорина) тоже не годится. Она-то небось Аркадина (греческая мифология). А он? С его дурным вкусом и склонностью к спецэффектам… Опалов? Изумрудов? Жизнь его пуста, коллекционирует высосанные из пальца сюжеты, где действия нет, нет живых лиц, зато афиши голосят... Мама разбинтовывает ему голову после неудавшегося самоубийства. Мейерхольд. 1898 — год “Чайки”. АРКАДИНА (снимает у него с головы повязку). Ты как в чалме. Вчера один приезжий спрашивал на кухне, какой ты национальности. А у тебя почти совсем зажило. Остались самые пустяки. (Целует его в голову.) А ты без меня опять не сделаешь чик-чик? Треплева (в знаменитой “Чайке” МХТ) играл Мейерхольд — с его-то носом, с его лицом. Представьте, как Аркадина вглядывается в физиономию собственного сына и задумчиво спрашивает его (или себя?): какой он национальности? Дико смешно, если правильно сыграть. Возможно, она даже не твердо уверена в его отчестве. “Сделать чик-чик” — это, извините, застрелиться. “Пи-пи”, “ням-ням”, а на голове, значит, “бо-бо”. Ей 43, ему 25, он бешено ревнует, а она с ним сюсюкает, как с грудным. Очень смешно, если правильно сыграть. …Перед смертью Треплев, кажется, перестал себя обманывать. В финале он признается Нине: ТРЕПЛЕВ. Я одинок, мне холодно, как в подземелье, и, что бы я ни писал, все это сухо, черство, мрачно. Это не кокетство. Он и наедине с собой чувствует невыносимое отвращение к собственной писанине. ТРЕПЛЕВ (пробегает написанное). Я так много говорил о новых формах, а теперь… (Читает.) “Афиша на заборе гласила... Бледное лицо, обрамленное темными волосами...” Гласила, обрамленное... Это бездарно (Зачеркивает.) Жалко его. Зачёркивает свой текст, через минуту зачеркнёт жизнь. Перед смертью осознать собственную бездарность… Но все они — персонажи. Гораздо важнее, что думает Чехов. Считает он Треплева талантливым или нет? На этот вопрос в одном из писем Чехова есть ответ. Увы, жестокий. ЧЕХОВ — ЖИРКЕВИЧУ 2 апреля 1895. Мелихово …всё это (оценивает Чехов присланный Жиркевичем рассказ) манерно и, как прием, старовато. Теперь уж только одни дамы пишут “афиша гласила”, “лицо, обрамленное волосами”. Именно тогда Чехов сочиняет “Чайку” и вставляет Треплеву эти бездарные фразы. “Манерно, старо, дамская литература” — вот рецензия Чехова на писанину Треплева. “Всё это новое московское искусство — вздор. Помню, в Таганроге видел вывеску: “Заведение искустевных минеральных вод”. Вот и это (“новое искусство”) то же самое. Ново только то, что талантливо. Что талантливо, то ново”. — Бунин (будущий Нобелевский лауреат) записал в дневник эти слова Чехова. К такому взгляду на литературу в финале “Чайки” пришел и новатор Костя. ТРЕПЛЕВ. Я все больше и больше прихожу к убеждению, что дело не в старых и не в новых формах, а в том, что человек пишет, не думая ни о каких формах, пишет, потому что это свободно льется из его души. Крест на Косте ставит упоенный невероятным успехом Немирович-Данченко. НЕМИРОВИЧ-ДАНЧЕНКО — ЧЕХОВУ 18—21 декабря 1898. Москва …После третьего акта (где были бесконечные овации, вызовы автора и пр., и пр.) у нас за кулисами царило какое-то пьяное настроение. Все целовались, кидались друг другу на шею, все были охвачены настроением величайшего торжества… Артисты влюблены в пьесу... Вместе с тем трепетали за то, что публика слишком мало литературна, мало развита, испорчена дешевыми сценическими эффектами, не подготовлена к высшей художественной простоте, чтоб оценить красоты “Чайки”. Книппер — удивительная, идеальная Аркадина. От нее не оторвешь ни ее актерской элегантности, прекрасных туалетов обворожительной пошлячки, скупости, ревности и т.д. За Книппер следует Алексеева — Маша. Чудесный образ! Они имели огромный успех… Мейерхольд — Треплев. Был мягок, трогателен и несомненный дегенерат. Ликующее письмо — отчет Немировича об огромном успехе. Он пишет о восторгах публики, счастливых рыданиях труппы и — о том, как кто играл. В его словах явная гордость: видишь, дорогой Антон Павлович, мы всё сделали, как ты хотел! нам удалось! несомненный дегенерат!.. Законы драмы В “Чайке” всё самое интересное случается за кулисами. За кулисами происходит падение девственной Нины; нам об этом даже не рассказывают. Только ближе к финалу звучит одно-единственное слово “сошлась”. За кулисами родится, а потом умрёт ребёнок Нины (от Тригорина); но и про эту трагедию героини будет сказано вскользь, мимоходом. А лучше б Нина металась над больным ребенком, потом — над трупиком, потом — над гробиком… Нет? Ну хоть сама бы рассказала, рыдая и ломая руки. Нет. Полторы холодные фразы Треплева: “Был у нее ребенок. Ребенок умер”. Чехов упрямо уходит от эффектных сцен. Самоубийство Кости происходит за сценой. А ведь смерть героя — что может быть эффектнее? О трагическом происшествии сообщает старый врач Дорн. И не матери, а такому же, как он, равнодушному персонажу. Что тут играть? Как это играть? ЧЕХОВ — СУВОРИНУ 21 октября, 1895. Мелихово …страшно вру против условий сцены. “Вру против условий сцены” — это так. Правильные условия перечисляет старая графиня в “Пиковой даме” Пушкина: — Paul! — закричала графиня из-за ширмов, пришли мне какой-нибудь новый роман, только, пожалуйста, не из нынешних. — Как это, grand’maman? — То есть такой роман, где бы герой не давил (не душил. — А.М.) ни отца, ни матери и где бы не было утопленных тел. Я ужасно боюсь утопленников! — Таких романов нынче нет. И пьес таких нет, добавим. И не было. И Чехов сознательно “страшно врёт против условий сцены”. Против шаблонов! Где эффекты? Из трех выстрелов в “Чайке” два не звучат вообще. Мы слышим лишь один, да и тот — слабый хлопок за сценой. И ни одного монолога самоубийцы. Ведь Треплев перед тем, как хлопнуть дверью, должен был бы объясниться с публикой: свести счеты с бездушными близкими, проклясть изменщицу, осудить общество, сказать что-нибудь важное и высокое против мироздания и самого Творца… типа “нет правды на земле, но правды нет и выше”. Вместо этого Костя произносит хилую детскую, прямо-таки малышовую фразу. ТРЕПЛЕВ. Это может огорчить маму. Как подумаешь — трудно найти более тихие слова для человека, который сейчас застрелится за кулисами. Это последние слова героя. Но напрасно думать, будто он, как школьник, намерен огорчить маму своей смертью. Совсем наоборот. НИНА. Нет, нет... Не провожайте, я сама дойду... (Обнимает порывисто Треплева и убегает.) ТРЕПЛЕВ. Нехорошо, если кто-нибудь встретит ее в саду и потом скажет маме. Это может огорчить маму... Мейерхольд подарил Чехову свою фотографию (тогда это было принято). Надпись: “Бледный Мейерхольд своему богу. Севастополь, знойные дни 1903 года”. Его последние слова не о себе! Он вообще не говорит о своем самоубийстве. Он беспокоится о чувствах мамы, которая, конечно, огорчится, узнав, что где-то поблизости бегает соперница и может опять соблазнить Тригорина. А о своей смерти Костя — ни одного слова. Мы даже не знаем, что это его последние слова. Не знаем, что он пошел стреляться. Точнее: мы-то знаем, ибо читали (или смотрели, или где-то слышали). Но зрители на премьере 1896 года и представить не могли, что так внезапно всё оборвётся. Как обрыв ленты в кино — шок, гнев обманутых: “Деньги обратно!”. ЧЕХОВ — СУВОРИНУ 21 ноября, 1895. Мелихово Ну-с, пьесу я уже кончил. Начал ее forte (сильно, итал.) и кончил pianissimo (еле слышно, итал.) — вопреки всем правилам драматического искусства. “Вру против условий сцены” — скорее всего это признание касается именно стрельбы — оба суицида убраны с глаз. У доктора Чехова нет никакого любопытства к трупам. Он видел их сотни. Он их вскрывал. Возможно, острое желание почтенной публики видеть кровь и смерть Чехову известно, но потакать он не намерен. Он упрям. После того как все объяснили ему ошибку (несценичность “Чайки”), он пишет “Три сестры”: дуэль за сценой, о смерти Тузенбаха сообщает старый врач. ЧЕБУТЫКИН. Одним бароном больше, одним бароном меньше, все равно. Но в “Трех сестрах” погибший хотя бы оплакан. А в “Чайке” последняя реплика предельно суха. ДОРН (перелистывая журнал, Тригорину вполголоса). Дело в том, что Константин Гаврилович застрелился... Смерть героя в придаточном предложении. В греческой трагедии этот равнодушный предводитель хора называется Корифей. “Страшно вру против условий сцены”… Каких условий? Какой сцены? Дездемону убивают на авансцене — то есть на глазах у публики. Отелло зарезался там же, чуть ли не на коленях у первого ряда. Гамлет, Лаэрт, Гертруда, Клавдий — все убивают и умирают на авансцене. Цезарь, Брут, Клеопатра, Антоний, Джульетта, Ромео, Тибальд, Меркуцио… И чеховский Иванов, соблюдая условия сцены, стреляется и падает (на будку суфлера). Но есть другая традиция, другие “условия”. Пушкин, восхищаясь Шекспиром (и беря с него пример), действует совершенно иначе. О смертельной болезни Бориса мы узнаем от каких-то случайных безымянных бояр, от “Хора”. Бояр шестеро! А имён у них нет. У Пушкина они названы Один, Другой, Третий, Четвертый, Пятый, Шестой — номера обозначают их безликость; это, конечно, греческий Хор. ПЯТЫЙ. Царь занемог! На троне он сидел и вдруг упал, кровь хлынула из уст и из ушей. Куда лучше, если бы Борис вскрикнул, воздел руки и брызнул на партер литром клюквенного сока!.. В финале опять гибель за кулисами. Мы слышим только голоса. (Кремль. Дом Борисов.) НАРОД. Слышишь? визг! — это женской голос — взойдем! — Двери заперты — крики замолкли. (Отворяются двери. Мосальский является на крыльце.) МОСАЛЬСКИЙ. Народ! Мария Годунова и сын ее Феодор отравили себя ядом. Мы видели их мертвые трупы. Семья Бориса гибнет за сценой. Мы слышим рассказ о смерти, но не видим тел. И царевич Димитрий умер в рассказе Пимена, и в том же рассказе народ растерзал убийц царевича. Это очень старый прием. Это, быть может, главный Закон Сцены. Он обращен к воображению! как книга, где мы видим буквы, а не выколотые глаза. Мы должны представить себе ужас, а не кто-то представлять нам ужас, смешной еще и тем, что мёртвое тело оживёт, прозреет, начнёт кланяться и принимать букеты. Эдип за сценой убивает отца, спит с собственной матерью, за сценой ослепляет себя, за сценой вешается его мать. Медея (Еврипид) убивает своих детей за сценой. Мы слышим только голоса. ДЕТСКИЙ ГОЛОС. Ай-ай… о, как от матери спасусь? ДРУГОЙ. Не знаю, милый… Гибнем… Мы погибли… В другой пьесе Еврипида героиня ослепляет своего врага и убивает его детей за сценой. Мы слышим только голоса. ПОЛИМЕСТОР (за сценой). Ой-ой! Несчастному глаза мне вырывают! КОРИФЕЙ. Вы слышите фракийца стон, подруги? ПОЛИМЕСТОР (за сценой). Детей моих зарезали, детей… КОРИФЕЙ. В шатре свершилось новое несчастье. В шатре. В точности, как у Пушкина: “в доме”. (А в шатре орудует та самая Гекуба, над которой рыдал Актер на зависть Гамлету.) Электра и Орест убивают мать и ее любовника за сценой. Величайшие драматурги-трагики Эсхил, Софокл, Еврипид — все оставляют смерть за сценой. “Чем меньше видишь — тем больше понимаешь”, — говорил гениальный врач. Включается подсознание, подкорка знает всё и сразу. У Андерсена в “Огниве” есть “собака с глазами как башни”. Ни одного ребёнка и даже ни одного взрослого это не смущает; верим. Но будь эта собака ростом с быка, да будь она даже со слона, — всё равно ни в каком кино, даже в мультфильме, не получится сделать глаза как башни (несоразмерность погубит). Это только в книжке можно! …А гениальный “Маленький принц”: самого главного глазами не увидишь; зорко одно лишь сердце. Но ведь это не только философия, это жизнь, в том числе “низкая”, телесная. ДОН ГУАН Чуть узенькую пятку я заметил. ЛЕПОРЕЛЛО Довольно с вас. У вас воображенье В минуту дорисует остальное; Оно у нас проворней живописца… Да, девушки. В юбке вы соблазнительнее, чем без. Точно так же это касается самых высоких сфер. Запрет изображений Бога в некоторых религиях объясняется именно этим: воображение бесконечно сильнее любых изображений. ЧЕХОВ — СУВОРИНУ 21 ноября, 1895. Мелихово Читая свою новорожденную пьесу, еще раз убеждаюсь, что я совсем не драматург. ...В “Чайке” мать даже не узнает о смерти сына. Самоубийство проходит тихо и незаметно. Такого отказа, такого аскетизма мировая литература не знала. В этот момент, если правильно понять Чехова, Аркадина должна хохотать, звонко хохотать над каким-то словечком Тригорина, а лучше над своей собственной шуткой. Она умеет хохотать долго, профессионально, и на этом смехе опускается занавес. Финита. На сцене — рассказчик, хор, Дорн.
Lotta: Вместо этого Костя произносит хилую детскую, прямо-таки малышовую фразу. ТРЕПЛЕВ. Это может огорчить маму. В варианте Суханов-Стеклова эта "малышовость" доведена до абсурда и вызывает в зале нервный смех. Тут произошло парадоксальное соединение Тригорина и Треплева. А дальше автор убедительно показывает, почему даже мы, очень хорошо знающие текст пьесы и уж конечно помнящие её конец, отказываемся до конца верить в то, что "Константин Гаврилыч застрелился". Последние слова перед самоубийством - странные, нелогичные... Любит МАМУ больше Нины, больше себя? Знает ли, что он сделает минуту спустя? В НАШЕЙ "Чайке" Треплев-Трибунцев так и не застрелится: он сделает последнюю попытку взлететь и смирится, умрёт - силы закончились... А застрелится Треплев-Бутусов, который этих слов не говорил, а просто воспроизвёл перед нами средствами театра кусок своей жизни и подошёл к собственному концу.
Administrator: Театральная афиша Чайка 02.08.2011 Я плакала на "Чайке"! Я - плакала на "Чайке"??? ДА!!! Последние полчаса слезы лились не переставая. Бутусов, что Вы делаете!) Нагнетали, нагнетали обстановку повторами сцен... да так, что на финальной сцене: "заприте двери, вдруг войдут...", я уже не смогла справиться с эмоциями... Я, - играющая Снежную королеву! )) Браво! Обожаю Ваши постановки! Всегда - взахлеб, всегда - потрясение! Спасибо! Вы -гений! Андрей 25.07.2011 Спектакль - феерия! Вот они - новые формы. Не на словах, а на деле. Браво - создателям, браво - артистам! Всем - бежать на этот спектакль, такого в Мосвке больше нет. Василий 24.07.2011 Невероятно! Браво сто раз !
ls: Следующая часть статьи посвящена сцене, которая в спектакле стала одной из самых волнующих умы и чувства зрителей и критиков. "Яйца чайки", Александр Минкин, "МК" ЧАСТЬ IV. Открытая книга Действие второе начинается ремаркой: Площадка для крокета. У Дорна на коленях раскрытая книга. АРКАДИНА. (Подбоченясь, прохаживается по площадке.) Вот вам — как цыпочка. Хоть пятнадцатилетнюю девочку играть. ДОРН. Ну-с, тем не менее все-таки я продолжаю. (Берет книгу.) Мы остановились на лабазнике и крысах... Дорн говорит “продолжаю”. Значит, это не новое занятие. Обычное, привычное чтение вслух (ни ТВ, ни радио тогда не было). АРКАДИНА. Читайте. Впрочем, дайте мне, я буду читать. Моя очередь. (Берет книгу и ищет в ней глазами.) И крысах... Вот оно... (Читает.) “И, разумеется, для светских людей прельщать и заманивать романистов так же опасно, как лабазнику разводить крыс в своих амбарах. А между тем их любят. Итак, когда женщина избрала писателя, которого она желает заполонить, она осаждает его посредством комплиментов, любезностей и угождений...” Ну, это у французов, может быть, но у нас ничего подобного, никаких программ. У нас женщина обыкновенно, прежде чем заполонить писателя, сама уже влюблена по уши, сделайте милость. Недалеко ходить, взять хоть меня и Тригорина... (Появляются Нина и Сорин.) СОРИН (о Нине). Она сегодня красивенькая. АРКАДИНА. Нарядная, интересная... За это вы умница. (Целует Нину.) Но не нужно очень хвалить, а то сглазим. Целует, а глаза горят нехорошим огнём. Прав Костя: при ней нельзя хвалить других. НИНА (садится рядом с Аркадиной и обнимает ее). Я счастлива! Я теперь принадлежу вам. АРКАДИНА. Где Борис Алексеевич? (Откуда бы Нине это знать? — А.М.) НИНА. Он в купальне рыбу удит. АРКАДИНА. Как ему не надоест! (Хочет продолжать читать.) Нина села рядом, обняла (вряд ли Аркадиной это нравится) и, конечно, вольно или невольно, заглянула в книжку. Сейчас Аркадина (в соответствии с ремаркой Чехова) начнет “читать про себя”. Ну и ремарка! Читает молча или — о себе? И то и другое. А Нина смотрит на ту же страницу, ибо не отсаживалась. Ух, какие вещи она читает, обнимаясь! НИНА. Это вы что? АРКАДИНА. Мопассан “На воде”, милочка. (Читает несколько строк про себя.) Ну, дальше неинтересно и неверно. (Захлопывает книгу.) Захлопывает. “Неверно! Прекратить представление!” Одно дело — смотреть на сцену, где разыгрывают твою историю (Клавдий не выдержал). Другое — читать о самом себе. Третье — читать о себе ужасную правду вслух! домашним! Не безымянным зрителям в партере, а тем, кто знает тебя насквозь. Мопассановский текст для Аркадиной, как гамлетовский спектакль для Клавдия и Гертруды; слишком ярко, слишком точное зеркало. Ах ты, мерзкое стекло! Это врешь ты мне назло! Да еще тут эта милочка. (И как это случилось, что она знает, где Тригорин ловит рыбу? И как это Аркадина догадалась у нее об этом спросить?) Такая стерва… Видите ли, уважаемые русскоязычные зрители сериального мыла (сами слова “сериал”, “сериальный” говорят русскому слуху, что это не искусство, а серня) — видите ли, слово “милочка” не выражает симпатию, любовь и прочую доброту, его произносят поджатые губы. В “Войне и мире” Толстой о добрейшей графине Ростовой пишет: “Графиня была не в духе, что выражалось у нее всегда наименованием горничной “милая”. — Что вы, милая, — сказала она сердито девушке, которая заставила себя ждать несколько минут. — Не хотите служить, что ли? Так я вам найду место”. Милочка произносится с раздражением, а то и с ненавистью. За что? Хотя бы за то, что почти втрое моложе. За те взгляды мужские, которые невольно бросает на милочку Тригорин (ему всего лишь за тридцать). Аркадина умеет налить яду в невинную фразу, но и “милочка” не глухая. Оставшись одна, Нина хватает брошенную книгу. А как же! — женское любопытство. Страшно интересно, что так взбесило знаменитую актрису? А главное — ведь тут написано, как заполонить писателя, а именно этого она хочет, очень хочет. Милочка читает в надежде что-то узнать, а может, и убедиться, что Аркадина (соперница) лжет. Может быть, все-таки Мопассан умнее и у него верно. Ведь она где-то читала, что Мопассан — гений. Да-да, у какого-то знаменитого русского беллетриста прямо сказано: “Мопассан — гений! Читайте Мопассана!”. А эта сказала “неинтересно и неверно” потому, что Мопассан попал в точку. Слишком верно! Прямо в нерв, в больное место. В доме повешенного читают о веревке. Вот на каком месте захлопнула раздраженная Аркадина “На воде” Мопассана, вот что стала читать Нина, оставшись одна: “И, разумеется, для светских людей прельщать и заманивать романистов так же опасно, как лабазнику разводить крыс в своих амбарах. А между тем их любят. Итак, когда женщина избрала писателя, которого она желает заполонить, она осаждает его посредством комплиментов, любезностей и угождений... Как вода, падая капля за каплей, продалбливает самую крепкую скалу, похвала слово за словом западает в чувствительное сердце писателя. Лишь только она приметит, что он разнежен, растроган, завоеван этой постоянной лестью, она изолирует его, перерезает мало-помалу нити, быть может, связывающие его с чем-то еще, и незаметно приучает его приходить к ней, с приятностью проводить у нее время. Она выставляет его напоказ и выражает ему перед всеми подчеркнутое уважение, восхищение свыше меры. Тогда, почувствовав себя кумиром, он остается в этом храме. Другие женщины начинают относиться к нему с изысканной благосклонностью, чтобы вырвать его у той, которая его покорила”. Вырвать! А для этого быть “благосклонной”. Дальше, дальше! Нина жадно читает… Ги де Мопассан. Девушки (и не только) ведут себя по книжке. Дон-Кихот следует законам рыцарских романов. Татьяна пишет Онегину, воображая себя Дельфиной, Хлоей, Элоизой, — то есть следуя правилам не своей земной жизни, а именно выдуманной, романной. Там письмо герою — обязательный поступок, абсолютно нормальный. А в жизни молодой русской дворянки начала ХIХ века — абсолютно недопустимый. (Лотман пишет “если бы о письме узнали — репутация Татьяны была бы погублена безвозвратно”.) ...Нина с жадностью прочла советы Мопассана, как соблазнять романистов. И здесь же — ах! — про него! Про ихнюю писательскую породу. Почему они опасны, как крысы! Вот что написано в книге Мопассана, которую Чехов подбросил на крокетную площадку. “С романистом никогда нельзя быть спокойной, никогда нельзя быть уверенной, что он в один прекрасный день не уложит вас в голом виде на страницах какой-нибудь книги”. “Уложит в голом виде”! Какой ужас! Нина читает торопливо и даже не совсем понимает, что речь идет о словесном портрете. Взбудораженная девушка (ХIХ века) читает “уложит в голом виде” — тут недолго и сознание потерять… …Глядь — Тригорин. Легок на помине. Они наедине. Сейчас начнется очень странный разговор. НИНА. Здравствуйте, Борис Алексеевич! ТРИГОРИН. Здравствуйте. Кажется, мы сегодня уезжаем. Мы с вами едва ли еще увидимся когда-нибудь. А жаль, мне приходится не часто встречать молодых девушек, молодых и интересных (опытный, говорит вроде бы о теории, о неких абстрактных девушках во множественном числе, а на деле он говорит Нине “вы — интересная”). Я бы хотел хоть один час побыть на вашем месте, чтобы узнать, как вы думаете, и вообще что вы за штучка (“хочу узнать вас поближе”). НИНА. А я хотела бы побывать на вашем месте. Чтобы узнать, как чувствует себя известный талантливый писатель. Чудный мир! Как я завидую вам, если бы вы знали! Вам — вы один из миллиона! — выпала на долю жизнь интересная, светлая, полная значения... вы счастливы... ТРИГОРИН. Я? (Пожимая плечами.) Вы очень молоды и очень добры. НИНА. Ваша жизнь прекрасна! Урок Мопассана усвоен; она говорит любезности и комплименты. Она говорит по книжке! Ах, расскажите о вашей известности! о вашем таланте! И Тригорин, недолго и слабо отнекиваясь, начинает… О литературе? Или он ее кадрит? ТРИГОРИН. Что же в ней особенно хорошего? (Смотрит на часы.) Я должен сейчас идти и писать. Извините, мне некогда... (Смеется.) Впрочем, давайте говорить. Будем говорить о моей прекрасной, светлой жизни... Ну-с, с чего начнем? (Подумав немного.) Бывают насильственные представления (душевная болезнь), когда человек день и ночь думает, например, все о луне, и у меня есть своя такая луна. День и ночь одолевает меня одна неотвязная мысль: я должен писать, я должен писать, я должен... Пишу непрерывно, как на перекладных, и иначе не могу. Что же тут прекрасного и светлого, я вас спрашиваю? О, что за дикая жизнь! Вот я с вами, я волнуюсь (он с ней “волнуется”, весьма откровенный ход в сторону гормонов, но сразу опять “мне некогда”; опытный), а между тем каждое мгновение помню, что меня ждет неоконченная повесть. Вижу вот облако, похожее на рояль. Думаю: надо будет упомянуть где-нибудь в рассказе, что плыло облако, похожее на рояль. Пахнет гелиотропом. Скорее мотаю на ус: приторный запах, вдовий цвет, упомянуть при описании летнего вечера. Ловлю себя и вас на каждой фразе, на каждом слове и спешу скорее запереть все эти фразы и слова в свою литературную кладовую: авось пригодится! Когда кончаю работу, бегу в театр или удить рыбу; тут бы и отдохнуть, забыться, ан — нет, в голове уже ворочается тяжелое чугунное ядро — новый сюжет, и уже тянет к столу, и надо спешить опять писать и писать. И так всегда, всегда, и нет мне покоя от самого себя, и я чувствую, что съедаю собственную жизнь, что для меда, который я отдаю кому-то в пространство, я обираю пыль с лучших своих цветов, рву самые цветы и топчу их корни. А публика читает: “Да, мило, талантливо... Мило, но далеко до Толстого”, или: “Прекрасная вещь, но “Отцы и дети” Тургенева лучше”. И так до гробовой доски все будет только мило и талантливо, мило и талантливо — больше ничего, а как умру, знакомые, проходя мимо могилы, будут говорить; “Здесь лежит Тригорин. Хороший был писатель, но он писал хуже Тургенева”. Разве я не сумасшедший? Разве мои близкие и знакомые держат себя со мною, как со здоровым? “Что пописываете? Чем нас подарите?” Одно и то же, одно и то же, и мне кажется, что это внимание знакомых, похвалы, восхищение, — все это обман, меня обманывают, как больного, и я иногда боюсь, что вот-вот подкрадутся ко мне сзади, схватят и повезут, как Поприщина, в сумасшедший дом. Молодец. Перед барышней глубоко несчастный. Должен писать, писать, писать. Ворочает тяжелое чугунное ядро — каторжник! Потом этот цветок рвёт с себя лепестки, топчет свои корешки, потом он себя похоронил, всплакнул над собственной могилкой, потом сдал себя в сумасшедший дом. Конечно, она его пожалеет. “Мне некогда”, а потом долго-долго о мытарствах и тяготах литературной работы (монолог Тригорина здесь сокращён втрое). И кто-нибудь верит, что 35-летний мужик (точный ровесник Чехова) читает 17-летней барышне лекцию о сюжетах, метафорах, литотах, плеоназмах, синекдохах, и — полчаса? Но ведь ему некогда. Нет лучше способа увлечь, чем сказать “мне некогда”. Он скромничает, описывает не триумфы, а страдания, муки сочинительства, открывает дверь в творческую лабораторию — девушка впервые слышит как пишут книги, как устроен глаз и ухо писателя. Заманивает. Так иногда лукавый кот, Жеманный баловень служанки, За мышью крадется с лежанки: Украдкой медленно идет, Полузажмурясь подступает, Свернется в ком, хвостом играет, Разинет когти хитрых лап И вдруг бедняжку цап-царап. Бедняжка Нина слушает долго, потеряла дар речи от восторга. Он уходит. Она одна. НИНА. Сон! Это — конец второго акта. ...“Сон!” — это играют восторженно; типа: ах, божество взглянуло на меня! (хотя оно уже поглядывало, полузажмурясь, в купальне; ужель не оторвал глаз от поплавка?), ах, снизошло до разговора со мной, девчонкой… Но “Сон!” можно произнести иначе. Как “не может быть”, как “наваждение”, пытаясь проморгаться и не веря своим ушам. Она впервые услышала, как пишут, как смотрят, думают и чувствуют писатели, но она, кажется, это где-то уже читала. А-я-яй!.. Она побежала по аллее от озера, обратно на крокетную площадку, продралась сквозь кусты сирени, задыхаясь на скамью упала, открыла и перечитала, натыкаясь то на отметку ногтем, то на карандашную галочку… ...Скажи, что ты читаешь, и я скажу, кто ты. Девичье любопытство, девичьи мечты… Не было ни одной дворяночки (а может, и мещаночки), которая бы не воображала себя Татьяной. “Онегина” знали наизусть, а там описана очень живая Татьяна, которая (горя любовью и любопытством) залезает в кабинет Онегина, в отсутствие хозяина шарит по книжным полкам. И в молчаливом кабинете, Забыв на время всё на свете, Осталась наконец одна, И долго плакала она. Потом за книги принялася. Сперва ей было не до них, Но показался выбор их Ей странен. Чтенью предалася Татьяна жадною душой; И ей открылся мир иной. Хранили многие страницы Отметку резкую ногтей; Глаза внимательной девицы Устремлены на них живей. На их полях она встречает Черты его карандаша. Везде Онегина душа Себя невольно выражает. И начинает понемногу Моя Татьяна понимать Теперь яснее — слава богу — Того, по ком она вздыхать Осуждена судьбою властной… “Онегин” витает над всей русской литературой. Он, может быть, не так разошелся на цитаты, как “Горе от ума”, но Татьяна, ее судьба, ее мечты, ее характер… Нет такого пошляка, который бы, услышав, что новую знакомую зовут Таня, не произнес бы “итак, она звалась Татьяной”. Но не все помнят, как она в кабинете Онегина читает его книги и через онегинские пометки на полях пытается понять его душу. И не было ни одной грамотной девушки, которая с юности, с детства не знала наизусть “но я другому отдана!.. вообрази — я здесь одна!” Нина — конечно, Татьяна, куда деваться. А все особи мужского пола, натурально, Онегины. И Треплев, конечно, Онегин. Помните, как Костя бранил театр: “рутина, предрассудок, всё одно и то же, одно и то же, одно и то же…” …потом на сцену В большом рассеянье взглянул, Отворотился — и зевнул, И молвил: “Всех пора на смену; Балеты долго я терпел, Но и Дидло мне надоел”. Треплев — молодой Онегин, а Тригорин — постарше и знаменитый. Важная находка! …В самом начале 1950-х, еще при Сталине, Театр им. Пушкина (б. Александринка) обследовали на предмет ремонта. Многие здания Ленинграда пострадали в блокаду из-за отключения отопления, канализации… От стен отодвигали стеллажи с пыльными отсыревшими папками архива, отдирали обои. В руки попала амбарная книга — режиссерский журнал Карпова, первого постановщика с треском провалившейся “Чайки” (1896), где Нину играла красавица Комиссаржевская. В журнале — рукописные листы. Тогда их не сочли большой ценностью: подумаешь, черновики… На двух таких листках монолог Тригорина, где в конце опять сумасшествие, увы; но — без Поприщина. Текст, пожалуй, суше, чем окончательный, но в какой-то степени гуще, более медицинский. НИНА. Ваша жизнь прекрасна. ТРИГОРИН. Отчего же мне причиняет страдание эта жизнь, в которой большинство людей находит только удовлетворение? Дело в том, что я ношу в себе второе зрение, составляющее одновременно и силу и несчастье писателей. Не завидуйте нам, — мы достойны жалости. Всё, что вижу, все радости, удовольствия, страдания, отчаяние — всё мгновенно превращается в предмет наблюдения. Вопреки всему, вопреки своей воле я беспрерывно анализирую сердца, лица, жесты, интонации. Глаз писателя, как насос, поглощает всё. От него ничего не укроется; он собирает движения, жесты, намерения — все, что проходит и происходит перед ним. Я ловлю самые ничтожные слова, самые ничтожные поступки, самые ничтожные вещи и запираю в свою литературную кладовую. С утра до вечера я ссыпаю в кучу наблюдения всякого рода, из которых делаю повести, которые ходят по всему свету и будут прочитаны, обсуждены, истолкованы тысячами, миллионами людей. У меня словно две души. И я живу, осужденный на то, чтобы всегда быть отражением самого себя и отражением других, осужденный наблюдать, как сам я чувствую, действую, люблю, думаю, страдаю, и никогда не страдать, не думать, не любить, не чувствовать, как прочие люди — чистосердечно, искренне, попросту, не анализируя себя после каждой радости и каждого рыдания. Когда пишу, не могу удержаться от соблазна включить в свои книги все то, что понял, все, что знаю; и тут нет исключений ни для родных, ни для друзей; с жестоким беспристрастием обнажаю сердца тех, кого люблю или кого любил; даже сгущаю краски, чтобы достичь большего эффекта, заботясь только о своем произведении. И если писатель любит женщину, он вскрывает ее, как труп в больнице. Одновременно актер и зритель в отношении самого себя и других, он никогда не бывает только актером, как бесхитростно живущие простые люди. Всё вокруг него делается прозрачным, как стекло: сердца, поступки, тайные намерения, — и он болеет странной болезнью, каким-то раздвоением ума, отчего и становится существом, страшно вибрирующим, превращенным в механизм, сложным и утомительным для себя самого. (ЧЕХОВ — ЛЕЙКИНУ 27 июня 1884. Вскрывал я вместе с уездным врачом на поле, на проселочной дороге. Покойник “не тутошний”, и мужики, на земле которых было найдено тело, Христом Богом, со слезами молили нас, чтоб мы не вскрывали в их деревне…) Каторжный труд! мучительная жизнь! “Вскрывает ее, как труп в больнице” — образ, типичный для доктора Чехова. Но это не Тригорин. И это не Чехов. Это Мопассан “На воде”, милочка. Вот что перечитала Нина, прибежав на крокетную площадку. Для нее теперь яснее ясного: Тригорин читал “На воде”! Это его пометки на полях! “Литературная кладовая”! Боже мой! он говорил по книжке! (Он тоже говорил по книжке, это очень смешно, если правильно сыграть.) ЧЕХОВ — ИОРДАНОВУ 24 ноября 1896. Мелихово Мопассан продается теперь дороже, чем 6 р., но мне отдали за 6, с уступкой 10%. Я не остановлюсь на этих 12 томах и буду приобретать Мопассана по частям в хороших переводах и на французском языке. К тому времени Россия уже 15 лет зачитывалась Мопассаном. ТУРГЕНЕВ — МОПАССАНУ 26 сентября 1881 Ваше имя наделало немало шума в России; переведено всё, что только было возможно. ...Шекспир у Чехова — на поверхности. Аркадина и Треплев “читают из “Гамлета”. Но и Мопассана Чехов не прятал. Ключ от комедии лежит у всех на глазах, на крокетной площадке. Мопассан “На воде” — книга из библиотеки Чехова. И вы думаете, что Чехов случайно именно ее раскрыл и положил на сцену в “Чайке”? Эта книга раскрыта там с самого начала, ее читают вслух в кругу семьи. Треплев говорит “бегу как Мопассан”, Маша и Медведенко начинают “Чайку” фразами Мопассана (из знаменитого романа “Милый друг”) — и всё это случайно? Книга лежит на крокетной площадке, как яйца чайки на берегу, — совершенно открыто. А люди не видят. Ладно мы, но и французы за 115 лет сотни раз поставив “La Mouette”, не увидели Мопассана (и его мыслей) в Тригорине Antoin’a Tchekoff’a. Они тоже ленивы и нелюбопытны. Рисунок Ги де Мопассана. 1889.
Олеся: http://www.kultura-portal.ru/tree_new/cultpaper/article.jsp?number=968&rubric_id=206
ls: И дальнейшее развитие событий. Нина - Тригорин. А также рассуждения о писательском труде и творчестве в целом. "Яйца чайки", А. Минкин, "МК" ЧАСТЬ V. Не Онегин Если мы благородно говорим — значит, у кого-то научились. Если у нас высокие мысли и чувства — значит, где-то вычитали, подцепили как заразу. (Значит, нужные книги ты в детстве читал! Высоцкий.) И мы по речи, по опознаваемым на слух цитатам (а в звуках голоса кавычки не видны) узнаём — свой! …Ошеломленная Нина вдруг поняла, что Тригорин говорил “по Мопассану”. И начинает понемногу Моя Татьяна понимать Теперь яснее — слава богу — Того, по ком она вздыхать Осуждена судьбою властной… Слов модных полный лексикон... Уж не пародия ли он? Уж не пародия ли Тригорин? Уж не ничтожество ли? Что ж, может быть. Пока не требует беллетриста к священной жертве Аполлон, быть может, всех ничтожней он. Откуда писатель знает, что думает и чувствует негодяй? “Игрок” написан игроком, а не аскетом; Ставрогин написан сладострастником, а не импотентом, не монахом. И начинает понемногу Моя Татьяна понимать… Она начинает понимать личность Онегина через книги, которые он читал и через пометки, которые делал на полях. (Так историк понимает Сталина через его пометки на полях переписки Грозного). Но это значит, что Татьяна понимает все эти книги; может быть, не до конца, может быть, иначе, чем он; но они ей знакомы: сюжеты, герои. Она дура, дай ей MP3-плейер — она не поймет, что это. Зато она умеет играть на гитаре, на фортепиано, на флейте. Поставь у крыльца “Майбах”, Пушкин поймет (по колесам), что это повозка, и будет искать, куда запрячь лошадей, а там под капотом их пятьсот — вот как шагнула, скакнула цивилизация, угу. …Известная картина: бомж-оборванец стоит на коленях, протягивает руки, а называется “Моление о чаше”. Спросите старшеклассника, в чем смысл? что изображено? — Алкаш просит на пиво. …У подростка на шее крестик, но у него нет ключа. Ему не открываются смыслы. Мимо, мимо. ...Конец второго акта. После объяснений с Тригориным, оставшись одна, Нина произносит под занавес: “Сон!”. Как написано, так и играют: типа мечта сбылась. Лицо актрисы в это время счастливое, восторженное; видно, что и она и режиссер невнимательно читали пьесу, пропустили ремарку. У Чехова так: НИНА (подходя к рампе; после некоторого раздумья). Сон! Обратите внимание, дамы и господа: “после некоторого раздумья”. Счастливые фонтанируют, они не раздумывают. А Нине надо пережить эту неприятность: он говорил с ней “из Мопассана”, надо придумать ему оправдание. И придумает обязательно. Потому что любит. Осуждена судьбою властной. Занавес. Третий акт — бурное развитие деревенского романа. Нина влюбилась в Тригорина, призналась ему, бегала в город заказывать медальон с гравировкой (в деревне же нет ювелиров и граверов). Татьяна в свое время обошлась без посторонней помощи — прелестным пальчиком. Татьяна пред окном стояла, На стекла хладные дыша, Задумавшись, моя душа, Прелестным пальчиком писала На отуманенном стекле Заветный вензель 0 да Е. НИНА. Мы расстаемся и... пожалуй, более уже не увидимся. Я прошу вас принять от меня на память вот этот маленький медальон. Я приказала вырезать ваши инициалы... а с этой стороны название вашей книжки: “Дни и ночи”. ТРИГОРИН. Как грациозно! (Целует медальон.) Прелестный подарок! Грациозно! Прелестный! — слащавая пошлость; но она не замечает, она влюблена, счастлива, грустна — настоящая героиня из книжки. НИНА. Иногда вспоминайте обо мне. ТРИГОРИН. Я буду вспоминать… (оставшись один читает на медальоне). “Дни и ночи”, страница 121, строки 11 и 12 (ищет в книжке) вот... (Читает.) “Если тебе когда-нибудь понадобится моя жизнь, то приди и возьми ее”. Это, конечно, комедия. Но это не цирк, дело не в смешных репризах (их тут нет). Это зоопарк; люди в обезьяннике смеются не потому, что мартышка шутит. Публика смеется собственным мыслям “по поводу”, узнаёт знакомых и немножко себя. На сцене Нина дарит Тригорину медальон с романтической цитатой из Тригорина. Но публика (просвещенная часть публики) может засмеяться, ибо выдумка Чехова дарит выдумке Чехова медальон с цитатой из Чехова. Нина подцепила красивую фразу в рассказе Чехова “Соседи”. (Ей и дела нет, что там эту фразу пишет женатый пошляк-соблазнитель.) Ей понравились слова и она наивно дарит их своему соблазнителю — якобы автору фразы. Но это Чехов подарил Тригорину свой рассказ, из которого Нина вычитала… Запутались? Это ящерица заглотала свой хвост, это заколдованный круг. Беллетрист Тригорин точный ровесник беллетриста Чехова (им по 35). И два рассказа Тригорина, которые цитируются в “Чайке” — это рассказы Чехова. И любовницы Тригорина — актрисы (как у Чехова). И “Славянский базар”, куда Тригорин придет к Нине, — та самая гостиница, где обычно останавливался Чехов. И потому считается, что Тригорин — это Чехов. …Кто ты, мой ангел ли хранитель, Или коварный искуситель? …Кончаю! Страшно перечесть... Стыдом и страхом замираю... Но мне порукой ваша честь, И смело ей себя вверяю... Попробуйте сократить огромное письмо Татьяны к Онегину до одной фразы. Выйдет: “Если тебе понадобится моя жизнь, то приди и возьми ее”. Именно так. Бедная девочка. Взять жизнь? Убийца он что ли? Написано по-русски: “приди и возьми”. Беда с этими девушками. Влюбляются в кого попало, буквально теряют голову, то есть до безумия. Но великодушные мужчины в таких случаях ведут себя иначе. Получив гравированное “письмо Татьяны”, 35-летний Тригорин мог бы взять пример с Онегина (они дальние родственники). “Мечтам и годам нет возврата; Не обновлю души моей... Я вас люблю любовью брата И, может быть, еще нежней… Учитесь властвовать собою; Не всякий вас, как я, поймет; К беде неопытность ведет”. А этот не отказался, попользовался. Всё так и вышло. Неопытность Нины довела ее до беды. Сама виновата. Разве Тригорин обещал жениться? Нет, прочитав “приди и возьми”, он тут же сообщил ей, куда придет и где возьмет. НИНА. Борис Алексеевич, я решила бесповоротно, жребий брошен, я поступаю на сцену. Я ухожу от отца, покидаю все, начинаю новую жизнь... Я уезжаю, как и вы... в Москву. Мы увидимся там. ТРИГОРИН (оглянувшись). Остановитесь в “Славянском базаре”... Дайте мне тотчас же знать... Я тороплюсь... Хорошая ремарка “оглянувшись”. Знает гад, что делает, потому и оглядывается. “Остановитесь в Славянском базаре” — это значит, остановитесь там, где мне будет удобно уложить вас в койку. Она “начинает новую жизнь”! А он — всего лишь новую интрижку. Не Онегин. Он ведь ей предлагает секс и только. Её душа ему совсем не нужна, даже лишняя деталь, даже мешает (душа склонна плакать, ждать подвигов каких-то), но тельце выглядит аппетитно. Пуркуа бы и не па? Замуж? Но у нее нет иллюзий, ибо тогда он бы не в гостиницу звал, а ехал знакомиться с родителями (даже если и не собираешься сразу просить руку, сердце и благословение). Погибну, — Таня говорит, — Но гибель от него любезна… Нине 17, в точности как Татьяне; Тригорин мог бы остановить, предостеречь: “Отец у вас строгий, выгонит, проклянет”. Так и выйдет, ее проклянут и выгонят из дому. Навсегда. И с отвращением читая жизнь мою, Я трепещу и проклинаю… Человек кается, проклинает себя, свои ужасные поступки, но... Тригорин — не Онегин. Даже не подонок Анатоль. Тот все же планировал венчание с Наташей Ростовой (пусть и у подкупленного попа, но Богу все равно). А этот беллетрист — попросту — в “Славянский базар”. Тригорин делает еще кое-что недопустимое с точки зрения порядочного человека. Он кадрит девушку на глазах своей дамы и всех ее родных… — Погодите! Если Тригорин это — Чехов, то как же вы называете его “подлецом”?! — Кого? — Чехова! Интеллигентнейшего Антона Павловича, который… — Да-да, он уже 150 лет “который”. Но я не Чехова, а Тригорина назвал подлецом. А нарисовал его таким именно Антон Павлович. — Но… — Нет, теперь вы погодите. Согласны, что подлые поступки вызывают у людей отвращение? Согласны, что он поступил с Ниной подло, когда совратил? И еще подлее, когда бросил с ребенком. И еще подлее, когда своего ребенка оставил незаконнорожденным (ведь не знал же заранее, что дитя скоро умрет). И вам кажется, что интеллигентнейший Чехов все это оправдывает? Нет. А если он не прощает это другим, то в сто раз сильнее не прощает себе (это и есть свойство интеллигента — себя корить беспощаднее, чем других). И “Наше всё” писало именно об этом “и с отвращением читая жизнь мою…” Тригорин — симпатичный, крупный, красивый, успешный — в том и дело. Если бы он видом и речью был мерзавец Смердяков — то есть заведомый, с первого взгляда понятный негодяй, то неинтересно, и Нина полная дура. А он внешне “безупречен”. Душа и тельце Ей рано нравились романы; Они ей заменяли всё; Она влюблялася в обманы И Ричардсона и Руссо. Воображаясь героиней Своих возлюбленных творцов, Кларисой, Юлией, Дельфиной, Татьяна в тишине лесов Вздыхает и, себе присвоя Чужой восторг, чужую грусть… Татьяна видит себя Дельфиной, Онегина — Грандисоном. Нина Заречная тоже видит себя и Тригорина книжными героями “из романа”. Она (в мечтах) — Татьяна, а он… Но наш герой, кто б ни был он, Уж верно был не Грандисон. Татьяна влюблялася в обманы — то есть с восторгом впитывала. Потом Нина впитывает Татьяну… Выдумка Чехова (Нина Заречная) живет по законам природы: дышит, любит, рожает. Но она еще живет и по законам цивилизации: выдумка Чехова читала выдумки Пушкина и действует по образцам. (Теперь, сидя в одноклассниках, юные читают иное. Самая часто встречающаяся фраза в “одноклассниках” и прочих блогах: “Не о чем писать”. Вторая по частоте — “Скучно”. Вообразите эту цивилизацию: пользуясь фантастическими достижениями науки и техники, они сообщают друг другу, о том, что им скучно.) …Мы их (чеховских) понимаем постольку, поскольку читали те же книги: Достоевский, Шопенгауэр… А если не читали, то хотя бы слышали (как Чебутыкин). И мы их не понимаем, если не читали. Как племянницы и каноники не понимали Дон Кихота, смеялись над ним, считали идиотом. …И всё это усложнялось тысячи лет. От там-тама до скрипки и органа, от дикаря до Баха, Моцарта, Шостаковича… И вдруг — вернулось к там-таму, выродилось (деградировало) в рэп, в голый ритм, без мелодии, без мысли. Мы не можем понять, почему застрелился Константин, так же как не понимаем, почему киты выбрасываются на берег. Мотивы Цезаря, который несмотря на предупреждения, идет без охраны на Форум (где его зарежут), — невозможно объяснить современному президенту (банка, России, нефтяной компании). Цезарь — дурак, просто дурак. Пушкин стал под пистолет, оставил красавицу вдову, сирот, огромные долги. Дурак, просто дурак. — Но их считают умнейшими людьми эпохи. — Дурацкая эпоха. Все эпохи ваши — дурацкие. И Римская, и Пушкинская. — Но от дураков остались великие книги, картины, законы, победы, здания, музыка. А от вас не останется ни-че-го. Тексты Пушкина, Чехова, Тургенева, Мопассана… пропитаны всем, что они читали, а читали они чрезвычайно много. Всё это повлияло на их поведение. Но это уже — их поведение, их образ мыслей, образ жизни. Слово “образ” — образец — списанный с кого-то и доставшийся нам (как икона). Это действует на всех и всегда. Даже на самого простого (простодушного) деревенского парня. Он медлит с ответом Мечтатель-хохол: — Товарищ, Гренаду Я в книге нашел. Я хату покинул Пошел воевать Чтоб землю в Гренаде Крестьянам отдать… Хохол начитался и пошел воевать за бедняков. Дон Кихот начитался и пошел воплощать — заступаться за кого попало. Важно, что он выбрал из старых книг роль Доброго Защитника, бескорыстного и отважного, не поддающегося на соблазны. А мог бы, кажется, выбрать роль негодяя, злого колдуна — их в романах гораздо больше. Но правильные книги устроены так, что ты душою с героем, а не с подонком. Стоп! а почему пьеса называется “Чайка”? А потому, что Костя Треплев (которому изменили все: Нина, мама, литература) страдает, ходит с ружьем, стреляет в кого попало. Вот убил чайку, абсолютно несъедобную птицу. Напрасно погубил. ТРЕПЛЕВ (с ружьем и с убитою чайкой). Вы одни здесь? НИНА. Одна. (Треплев кладет у ее ног чайку.) Что это значит? ТРЕПЛЕВ. Я имел подлость убить сегодня эту чайку. Кладу у ваших ног. Хорош подарочек. Преподнёс и ушёл. Глядь, откуда ни возьмись, Тригорин. Ах, какая радость! ТРИГОРИН. Хорошо у вас тут! (Увидев чайку.) А это что? НИНА. Чайка. Константин Гаврилыч убил. ТРИГОРИН. Красивая птица. (Записывает в книжку.) НИНА. Что это вы пишете? ТРИГОРИН. Так записываю... Сюжет мелькнул... Сюжет для небольшого рассказа: на берегу озера с детства живет молодая девушка, такая, как вы; любит озеро, как чайка, и счастлива, и свободна, как чайка. Но случайно пришел человек, увидел и от нечего делать погубил ее, как вот эту чайку”. Насос! Насос! В точности по Мопассану: увидел и всосал, записал, а потом использует — “уложит в голом виде на страницах какой-нибудь книги”. (Выражение Тригорина “сюжет для небольшого рассказа” мы запомним.) …Случай из жизни Мопассана описал Поль Бурже (у них было несколько общих любовниц: Мария Канн, графиня Потоцкая и др.): Юная красивая девушка влюбилась в Мопассана. По уши. Он — знаменитый, о нем пишут во всех газетах, его переводят на все языки!.. Она — никто. Просто пылкая душа, фантазёрка. Решила отдать ему всю себя: и тело, и душу. Но не стала писать ему: “Если тебе понадобится (моя жизнь), то приди и возьми”. Сама пошла. Дверь открыл приятель Мопассана: — Его нет дома. Он уехал с любовницей любиться. Она зарыдала, побрела шатаясь, приятель Мопассана догнал ее, отвез в кафе, заказал выпивку… Душа ее была ему совсем не нужна, но тельце выглядело аппетитно. Пуркуа бы и не па? Через месяц она уже работала проституткой. А Мопассан, узнав, как его приятель от нечего делать погубил девушку, пожал плечами и сказал: “Voilа le sujet d’une petite histoire” (“Что ж, сюжет для небольшого рассказа”, фр.) Эта история и эта фраза стали хорошо известны. Всё, что касалось лучшего новеллиста Европы, становилось очень хорошо известно, о нем же писали все газеты. Сумасшедшая работа “Всё вокруг писателя делается прозрачным, как стекло, и он болеет странной болезнью, каким-то раздвоением ума, отчего и становится существом, страшно вибрирующим, превращенным в механизм, сложным и утомительным для себя самого”. (“На воде”.) Мопассан катает девушек на лодке. Фото 1880-х. Это пишет беллетрист Мопассан, который меньше чем через два года после публикации этих строк утратил способность писать, затем попытка самоубийства, сумасшедший дом, и в истории болезни появилась запись: “Господин Мопассан превратился в животное”. А вот что говорит беллетрист Тригорин: “Разве я не сумасшедший? …меня обманывают, как больного, и я иногда боюсь, что вот-вот подкрадутся ко мне сзади, схватят и повезут, как Поприщина, в сумасшедший дом”. Как Поприщина? Нет, конечно. Поприщина — мелкую канцелярскую крысу, офисный планктон — сожгли зависть, честолюбие, сознание ничтожества и мания величия (король Испании). (Опознают ли “Поприщина” сегодняшние зрители? успевают ли расслышать горькие смыслы гоголевских “Записок сумасшедшего”?) …Тригоринское “разве я не сумасшедший?” — это же не вопрос, это утверждение, горечь. Пересказывать Мопассана, чувствовать себя Мопассаном, а потом вдруг “как Поприщин”? Но Поприщин — бездельник, лодырь. Нет, речь идет о запойной писанине, о выматывающем непрерывном творческом процессе. Поприщин? Бестолковое ничтожество? Нет-с, тут не Поприщин. (Нет-с, Родион Романович, тут не Миколка.) Но не мог же Тригорин сам о себе сказать “повезут, как Мопассана”. Это прозвучало бы такой самовлюбленностью, такой немыслимой переоценкой, что даже юную Нину покоробило бы. А “как Поприщин” — это очень скромно, очень самоуничижительно. Это с гарантией вызовет ответное: “Ну что вы! Вам на колесницу”. И опять скромность, очаровательная самоирония: “На колесницу? Агамемнон я что ли?” Подкрадутся и увезут в сумасшедший дом, как Мопассана, — вот что хотел Тригорин сказать, но постеснялся. Постеснялся сравнить себя с Первым новеллистом Европы. Но уж очень демонстративно он “любит ловить рыбу”, чтобы окружающие шептались: “Смотрите! В точности как Мопассан!”. Мопассан — огромный соблазн для подражания. …Чехов начал сочинять “Чайку” спустя всего год, как Мопассан умер в сумасшедшем доме — полностью утратив разум, “превратился в животное”, в буйную амебу. И об этом знали все, об этом писали все газеты на первых полосах. Умер, не дожив до 43, и всего через пять лет после того, как был не только самым известным, но и самым продуктивным писателем. ФЛОБЕР — ГИ ДЕ МОПАССАНУ 15 августа 1878 Вам необходимо — слышите, юноша? — необходимо больше работать. Я начинаю подозревать, что вы немножечко лодырь. Слишком много шлюх! Слишком много катаний на лодке! Слишком много телесных упражнений! Да, сударь, цивилизованный человек совсем не нуждается до такой степени в движениях, как это утверждают врачи. Вы рождены, чтобы писать… В 35 лет — в 1885 году — он поставил рекорд: 1500 печатных страниц — больше, чем удавалось когда-либо Бальзаку, Диккенсу, Дюма-отцу. 1500 печатных страниц, кроме еженедельных очерков и фельетонов для газет. В 35 лет — в 1895 году — Чехов написал “Чайку”, повести и рассказы “Три года”, “Супруга”, “Белолобый”, “Ариадна” (женский сволочной характер ужасно совпадает с “Натурщицей” Мопассана), “Убийство”, “Анна на шее”, подготовил повесть “Моя жизнь”, “Дом с мезонином” (опубликован в 1896). ЧЕХОВ — ГУРЕВИЧ 9 января 1893. Петербург Многоуважаемая Любовь Яковлевна! …Из всех беллетристов я самый ленивый и самый ненадежный. Если посчитать количество опубликованных страниц да прибавить бесчисленные (иногда очень длинные) письма, то, весьма вероятно, Чехов окажется самым продуктивным русским писателем. Однако этот “самый ленивый” успевал еще кое-что. ЧЕХОВ — СУВОРИНУ 13 февраля 1893. Мелихово В прошлом году у меня было больше тысячи больных, успел зарегистрировать 600. Лечил всех. А на записи иногда не хватало ни сил, ни времени. ЧЕХОВ — МИЗИНОВОЙ 27 марта 1894. Ялта (за год до “Чайки”) Ни на одну минуту меня не покидает мысль, что я должен, обязан писать. Писать, писать и писать. Я того мнения, что истинное счастье невозможно без праздности. Мой идеал: быть праздным и любить полную девушку. Для меня высшее наслаждение — ходить или сидеть и ничего не делать… Между тем, я литератор и должен писать даже здесь, в Ялте. …У пьес особая судьба. У них больше шансов попасть в историю, чем у прозы и поэзии. Мало кто перечитывает Тургенева, Некрасова… Но пьесы ставят снова и снова. Вот их ставит Станиславский, Немирович-Данченко, Мейерхольд, Стреллер, Брук, Штайн, Эфрос, Товстоногов, Фоменко, Туминас… Вот их играет любимая Комиссаржевская, вот их играет любимая Бабанова, Доронина, Яковлева, Чурикова… МХТ — в 1910-х, Таганка и БДТ— в 1970-х, Фоменки — в 1990-х… В каждой стране, в каждом времени это делают любимые актеры и режиссеры. И от этого пьесы живут, как жемчуг, который умирает в шкафу, но сияет, если носить на груди. Обаяние пьес растет, и соблазнительность их растет, и, конечно, известность, популярность, притягательность для спекулянтов. Идешь на Высоцкого — попадаешь в “Вишневый сад”, идешь на Евстигнеева, Неёлову, Миронова, Максакову, Юрского, Доронину, Литвинову, Маковецкого — попадаешь туда же или к трем сестрам, или к дяде Ване… И от этого пьесы (и автор!) снова и снова взлетают над городом и миром, и над толпой. Яростный Костя Треплев (Александр Зотов) оскорбляет свою мать. Аркадину невероятно сильно и ужасно смешно играла Екатерина Васильева. На столике — мышеловка (из “Гамлета”?). 1989. Театр “Около”. Режиссер Юрий Погребничко. фото: Виктор Баженов
Ирината: Спасибо ls - ну, и Минкину, конечно, тоже. Зачиталась, забыв про реальность. Вообще - как важно иногда то, что "лицом к лицу" кажется мелким, незначительным! Я днями написала по другому поводу: мы собираем мелкие крошки и по ним пытаемся понять, как выглядел каравай. Ну, да: вид мы представим весьма приблизительно (вот последняя фотография в статье: сразу поняла, что это - ОКОЛО... но вот КАК ИМЕННО они это там играли? как???)... Однако - сто крошек на языке - и мы хоть примерно можем предположить, каким был вкус. Внизу - фотография Маргариты Пажитновой (позже вся серия снимков появится на форуме). Публикую, ибо на ней то, чего не замечала: в сцене "Провал пьесы Кости" именно рядом с Тригориным сгрупированы бутылки (пустые) и стоит пивная кружка ("пьет теперь одно только пиво"). Почему-то это пиво выглядит (во втором действии, когда Борис Алексеевич входит с кружкой "с книжкой", как водка... или - как прозрачная ключевая вода. (?) Я только однажды заметила, что Суханов в этой сцене играет Тригорина пьяным "в хлам"; ему еще удается "держать лицо" когда на него обращают внимание (но странное "бубух" со странным жестом - оно от нетрезвости).
ls: Литературные мотивы, параллели и аналогии . "Яйца чайки", Александр Минкин, "МК" ЧАСТЬ VI. Каков читатель — таков и писатель Способ тогда знали. Фирс. Король Клавдий (в “Гамлете”) пытается молиться, но у него не получается. КЛАВДИЙ. Всем сердцем рвусь, но не могу молиться… На мне печать древнейшего проклятья. Кто его проклял? Что за печать? Почтовый штемпель? Всем, кто читал Библию, ясно: его мучает не столько совесть, сколько страшный грех братоубийства, грозит ад. Но кто не читал — не знает, что первое убийство совершил Каин, убил своего родного брата Авеля и за это был проклят, и на лбу его появилась каинова печать. Шекспир рассчитывает на публику. Она (надеется он) читала Библию. И Пушкин рассчитывает на просвещенных читателей, и Чехов. А Немирович-Данченко сомневается: НЕМИРОВИЧ-ДАНЧЕНКО — ЧЕХОВУ 18—21 декабря 1898. Москва …У нас за кулисами царило какое-то пьяное настроение. Все целовались, кидались друг другу на шею. Вместе с тем трепетали за то, что публика слишком мало литературна, мало развита, испорчена дешевыми сценическими эффектами, не подготовлена к высшей художественной простоте, чтоб оценить красоты “Чайки”. Сегодня авторы и не рассчитывают на такого читателя, и не умеют так писать. Этот способ требует, чтобы и автор мог сделать, и читатели могли понять. А предлагать орехи беззубым… Домашний экран губителен еще и тем, что всё показывает; у ребенка не вырастает воображение. Отмирает, как ноги-ниточки у тех, кто не ходит. А прежде надо было всё вообразить: и Кощея, и Бабу-Ягу, летящую на помеле, и сами росли крылья фантазии. А теперь (у ТВ) растут бройлеры. Никогда не взлетят. И есть опасение: бройлеры никогда не вырастят летающих. Они недолюбливают (а часто ненавидят) настоящую литературу. Во-первых, надо думать; во-вторых, это — зеркало, в котором каждый видит свою физиономию (без косметики, без прикрас), а это не самое приятное зрелище. Писатель хочет нравиться, но быть зеркалом — значит, раздражать. В то же время быть зеркалом — долг. ГАМЛЕТ. Цель театра во все времена: держать зеркало перед природой, показывать доблести её истинное лицо и её истинное — низости, и каждому веку истории — его неприкрашенный облик. И Тригорина мучает этот долг. В его разговоре с Ниной есть важное место: ТРИГОРИН. Я никогда не нравился себе. Я не люблю себя как писателя. Я люблю вот эту воду, деревья, небо, я чувствую природу… Но ведь я не пейзажист только, я ведь еще гражданин, я люблю родину, народ, я чувствую, что если я писатель, то я обязан говорить о народе, об его страданиях, об его будущем, говорить о науке, о правах человека и прочее и прочее, и я говорю обо всем, тороплюсь, мечусь из стороны в сторону, как лисица, затравленная псами, и в конце концов чувствую, что я умею писать только пейзаж, а во всем остальном я фальшив, и фальшив до мозга костей. …Мы привыкли думать, будто Мопассан — это пышки-проститутки, адюльтеры, игривое сексуальное чтиво для созревающих подростков. Но вот, что он пишет про “общество”: “Существует ли что-нибудь ужаснее разговоров за табльдотом? Я живал в гостиницах, я познал, что такое человеческая душа, высказывающаяся там по всей своей плоской сути. Право, нужно принудить себя к высшей степени безразличия, чтобы не заплакать от горя, отвращения и стыда, слушая, как говорит человек. Человек, обыкновенный человек, состоятельный, известный, почтенный, уважаемый, ценимый, довольный самим собой, — он ничего не знает, ничего не понимает, а говорит об интеллекте с удручающей гордостью. Послушайте-ка их за столом, этих несчастных! Они разговаривают! Они разговаривают искренне, доверчиво, мягко и называют это – обмениваться мыслями. Какими мыслями? Они сообщают, где они гуляли: “дорога была прелестна, но на обратном пути стало немного свежо»; “кухня в гостинице неплоха, хотя ресторанная пища всегда немного возбуждает». И они пускаются в рассказы о том, что сделали, что любят, во что верят! Мне чудится, что я вижу в них всю мерзость их души, словно чудовищный зародыш в банке со спиртом. Я присутствую при медленном развертывании общих мест, постоянно ими повторяемых, чувствую, как из этих складов глупости падают слова в их дурацкие рты, а изо ртов – в ленивый воздух, доносящий их до моих ушей. Все их представления о боге, о неискусном боге, который неудачно творит, выслушивает наши признания и записывает их; все их отрицания бога, основанные на земной логике, аргументы за и против, история религиозных верований; утверждения и сомнения, все ребячество принципов; хищная и кровавая ярость изобретателей гипотез, хаос споров, все жалкие усилия этих несчастных существ, не способных что-либо постичь, — все доказывает, что они попали в этот столь ничтожный мир единственно для того, чтобы пить, есть, рожать детей, сочинять песенки и для времяпрепровождения убивать себе подобных. Только едят, пьют, спят, потом умирают... родятся другие, и тоже едят, пьют, спят и, чтобы не отупеть от скуки, разнообразят жизнь свою гадкой сплетней, водкой, картами, сутяжничеством, и жены обманывают мужей, а мужья лгут, делают вид, что ничего не видят, ничего не слышат, и неотразимо пошлое влияние гнетет детей, и искра Божия гаснет в них, и они становятся такими же жалкими, похожими друг на друга мертвецами, как их отцы и матери...» Это Мопассан “На воде”, но, извините, последний абзац — это слова Андрея Прозорова из пьесы “Три сестры». А вот Мопассан пишет о войне и армии: “…объединяться в четырехсоттысячные людские стада, без отдыха маршировать день и ночь, ни о чем не думать, ничему не учиться, ничего не знать, ничего не читать, никому не приносить пользы, гнить в грязи, спать в слякоти, жить, как скотина, в непрерывном отупении, грабить города, жечь деревни, разорять народы, а затем встречаться с другим таким же скопищем человеческого мяса, обрушиваться на него, создавать озера крови, равнины наваленных тел, смешанных с размокшей и обагренной землей, нагромождать груды трупов и остаться без рук и ног, с расколотым черепом, без выгоды для кого-либо издохнуть где-нибудь в поле, в то время как твои старые родители, твоя жена и дети умирают с голоду… Люди войны — это бедствие мира.» Это Мопассан “На воде”, милочка. Вот какая книга лежит в “Чайке” на крокетной площадке. Вот, что они читают за семейным столом. И понятна зависть Тригорина: он хочет быть “как Мопассан”, рыбу ловит. Но вот так писать… Когда Тригорин жалуется на тяжкую долю беллетриста словами Мопассана, Чехов не совершает плагиат (тайное хищение чужого текста). Книга названа — “На воде” — и открыто лежит на сцене. Тригорин не вор. Он просто прочел у Мопассана свои мысли, но уже хорошо сформулированные; впитал. …себе присвоя Чужой восторг, чужую грусть… Но ведь не очень-то чужую. Мы рассказываем анекдот, не претендуя на авторство. Наоборот: стараемся не менять ни единого слова; а тот, кто затягивает, размазывает, добавляет детали, — выглядит занудой и дураком. Принято считать, что Тригорин это Чехов (или Потапенко — второстепенный литератор, приятель Чехова). Но если Тригорин “читает из Мопассана”, то, может быть, он Мопассан? Главная страсть Тригорина — рыбалка. ТРИГОРИН. Я люблю удить рыбу. Для меня нет выше наслаждения, как сидеть под вечер на берегу и смотреть на поплавок. Если удить — “высшее наслаждение”, то выходит и литература, и дамы располагаются ниже. Это удивляет Нину. НИНА (одна). Не странно ли, знаменитый писатель, любимец публики, о нем пишут во всех газетах, портреты его продаются, его переводят на иностранные языки, а он целый день ловит рыбу и радуется, что поймал двух головлей. Она не знает, что знаменитый Мопассан (любимец публики и всех газет) часто повторял: “Я не променял бы форель даже на прекрасную Елену!” Неужели Чехов (сочиняя комедию) вывел — как принято выражаться в школьных учебниках — Мопассана в образе Тригорина? Карикатура на Мопассана? Нет. И задача примитивная (высмеять легко кого угодно), пошлая, и уважение слишком велико. Нет, задача удивительно изящная, сложная: нарисовать русского писателя, который хочет быть Мопассаном. Критики прямо называли Чехова русским Мопассаном. А сам он с ощутимой насмешкой отметил в записной книжке №1 (стр. 81): “Боборыкин серьезно говорил, что он русский Мопассан. И Случевский тоже”. (Оба — писатели средней руки.) Тригорин подражает Мопассану. В поведении, в причудах. Так девушки копируют прическу кинозвезды. Так поэты подражали Есенину, прозаики — Горькому в манерах, в одежде, начинали “окать” по-волжски и “якать” по-рязански. Это смешно: персонаж подражает реальному человеку. Артисты приставали к автору: как играть писателя? Чехов не помогал. Уклонялся. КНИППЕР-ЧЕХОВА. Воспоминания Актер просил Антона Чехова охарактеризовать тип писателя в “Чайке”, на что последовал ответ: “Да он же носит клетчатые брюки”. Мы не скоро привыкли к этой манере общения с нами автора, и много было впоследствии невыясненного, непонятного. Клетчатые штаны — это уход от ответа. И врать неохота, и не хочется сказать “это Мопассан”. Но Немирович чувствовал, что этот “кто-то” очень живой, натуральный. НЕМИРОВИЧ-ДАНЧЕНКО — ЧЕХОВУ Начало сентября 1898. Москва (Немирович репетирует “Чайку” и пишет автору об актерах.) …Тригорин — очень даровитый провинциальный актер, которому я внушаю играть меня, только без моих бак. Интерес здесь не в баках (бакенбардах) Немировича, а в режиссерском указании “играть меня” — живого человека, известного тогда драматурга. Художник Иосиф Браз. Чехов. 1898 – год премьеры «Чайки» в МХТ. Странные сближения МЕДВЕДЕНКО. Отчего вы всегда ходите в черном? МАША. Это траур по моей жизни. Я несчастна. Это самые первые слова “Чайки”. “Траур по моей жизни” — мысленно Маша себя похоронила, надо сие понимать. Но почему деревенская девушка так вычурно выразила свои чувства? Простите, она ли выразила? Нет, это Чехов вложил ей фразу Мопассана (из романа “Милый друг”), он хочет что-то нам сообщить, подсказать, намекнуть. Мы подхватываем чужие словечки, чужие мысли, чужие фразы… Чужие? Нет! Это только так говорится “чужие”, а на самом деле — они свои. Это наши чувства, наши мысли — раз слово так точно подходит для выражения наших переживаний. Пуля точно по калибру ствола — значит, не чужая. Услышим раз, а пользуемся всю жизнь. И часто даже не помним, где и когда подцепили. “Что за комиссия, создатель…” — ясно: “Горе от ума”. “Быть или не быть” — ясно: “Гамлет”. А “горю синим пламенем”, “бьюсь как рыба об лед” — кто первый сказал? Через сколько тысяч ртов добралось и стало своим? Вы хоть раз видели, как бьется об лед задыхающаяся рыба? Нет; даже, может быть, не слышали, что это называется “замор”. Но разве это вам мешает, если фраза точно передает ваше состояние? В мае (“Три сестры”, I акт) Маша страдает: жизнь проклятая, невыносимая — мужа не любит, влюбилась в женатого… МАША. У лукоморья дуб зеленый, златая цепь на дубе том... Златая цепь на дубе том... (Плаксиво.) Ну, зачем я это говорю? Привязалась ко мне эта фраза с самого утра... И осенью, через полтора года (в IV акте), опять: МАША (сдерживая рыдания). У лукоморья дуб зеленый, златая цепь на дубе том... златая цепь на дубе том... Я с ума схожу... У лукоморья... дуб зеленый... ОЛЬГА. Успокойся, Маша... Успокойся... Слышен глухой далекий выстрел (это Соленый — за сценой! — просто так застрелил барона). МАША. У лукоморья дуб зеленый, златая цепь на дубе том... Кот зеленый... дуб зеленый... Я путаю... (Пьет воду.) Неудачная жизнь... Ничего мне теперь не нужно... Я сейчас успокоюсь... Все равно... Что значит у лукоморья? Почему это слово у меня в голове? Путаются мысли. Эта жизнь проклятая, невыносимая... Она никогда не страдала от холода, голода, жажды. Здорова, обеспечена, замужем; живет в собственном доме, дворянка, генеральская дочь. Всё есть, а счастья нет. Кавычек в ее реплике нет. Нет ремарки “читает из “Руслана и Людмилы”. Маша цитирует прекрасную волшебную сказку. Мы должны опознать Пушкина, и что сказка, детство, и понять ее цивилизованное отчаяние. Не раздирает одежд, не посыпает голову пеплом. Цитата рассчитана на то, что мы знаем, понимаем, и ссылки-кавычки нам не нужны. Но разве она декламирует “Руслана и Людмилу”? У нее сердце болит, душа тоскует, и она повторяет слова, которые ей на ночь читала мама (еще была жива), читал папа (умер), сидел у кроватки, когда она лежала больная, кашляла, “Машенька, Машенька…”. А теперь она сирота, мужа не любит, детей нет, и она плачет словами Пушкина “кот ученый”. Чеховский Тригорин жалуется на писательскую долю словами Мопассана. Пушкинская Татьяна ведет себя как героиня Ричардсона. Дон Кихот живет по законам рыцарских романов. Маша плачет словами Пушкина. Пушкин вторит Анакреону (V в. до Р.Х.) и Горацию (II в. до Р.Х.). А мы… мы понимаем настолько, насколько принадлежим цивилизации. Чужие слова стали общими. Стали общим местом; и все приблизительно знают, как этим местом пользоваться. Мы даже молимся чужими словами! А уж за девушками ухаживаем… Барышню пытается обнять молодой пылкий… Она выдирается из его объятий; у нее на ночь глядя внезапно проснулся жгучий интерес к ботанике: ТРЕПЛЕВ. Мы одни. НИНА. Кажется, кто-то там... ТРЕПЛЕВ. Никого. (Поцелуй.) НИНА. Это какое дерево? ТРЕПЛЕВ. Вяз. Знаем мы, как девушки нехотя целуются и, вывернувшись из рук, стараются скорей спросить любую чепуху, лишь бы отвлечь, лишь бы занять его рот разговорами. Еще ей хочется оптики: НИНА. Отчего оно (вяз) такое темное? ТРЕПЛЕВ. Уже вечер, темнеют все предметы. Ужас! дура! И стиснув зубы, он преподает школьную физику: “темнеют предметы”. Эх, дети-дети. Красная Шапочка сразу (всем телом) чувствует, что легла не к бабушке, а к Волку. А почему у тебя это? а почему у тебя то? — она заговаривает зубы, волчьи зубы. “Вяз!” — какой короткий, грубый ответ. Односложный (один слог). Может, это была береза или осина. Но ему не хочется долго говорить. У других девушек может случиться интерес к орнитологии: ХЛЕСТАКОВ (придвигаясь). Как бы я был счастлив, сударыня, если б мог прижать вас в свои объятия. МАРЬЯ АНТОНОВНА (смотрит в окно). Что это там как будто бы полетело? Сорока или какая другая птица? ХЛЕСТАКОВ (целует ее). Это сорока. Два слова. Ну да, в начале ХIХ века кавалеры были разговорчивее. А робкие — гораздо разговорчивее. ПОДКОЛЕСИН. Какое-то лето будет — неизвестно. АГАФЬЯ ТИХОНОВНА. А желательно, чтобы было хорошее. (Оба молчат.) ПОДКОЛЕСИН. Вы, сударыня, какой цветок больше любите? АГАФЬЯ ТИХОНОВНА. Который покрепче пахнет-с: гвоздику-с. (Молчание.) АГАФЬЯ ТИХОНОВНА. В которой церкви вы были прошлое воскресенье? ПОДКОЛЕСИН. В Вознесенской, а неделю назад тому был в Казанском соборе. Впрочем, молиться все равно, в какой бы ни было церкви. В той только украшение лучше. (Молчат.) Доктор Чехов в таких случаях пишет латинское слово “пауза”. И весь мир что-то такое слышал про “знаменитые чеховские паузы”. Но ведь они гоголевские! В крошечной сцене (“Женитьба”, II акт, явление ХIV) на одной страничке больше пауз, чем во всем знаменитом финале “Вишневого сада”. Только у Гоголя по-русски “молчание”, “молчат”, “оба молчат” … Семь “молчаний” (и какие выразительные!), а вся сценка меньше тригоринского монолога. Да, дамы и господа, это Гоголь (водоплавающая птица), не сомневайтесь. Чехов же предупредил: “комедия, много разговоров о литературе”, всем места хватит. Персонажи Чехова цитируют Шекспира, Мопассана, Гоголя, Тургенева, Чехова, упоминают Толстого, Золя, Островского, Сухово-Кобылина, наизусть знают поэзию и прозу, обсуждают “Даму с камелиями” Дюма, “Чад жизни”, “Ограбленную почту” (забытые ныне пьесы). При этом они “простые люди” (Чехов) — суетные, обидчивые, пустые, сходят в театр, а потом вспоминают не спектакль, а “Пашку Чадина” — актера, с которым гульнули. Нина Заречная родилась начитанной, ибо — из головы Чехова, как Афина из головы Зевса. И когда Нина (персонаж чеховской “Чайки”) цитирует Чехова — это смешно, но только для тех, кто опознал цитату. (Произнесенные слова поражают как громом всех. Немая сцена.) …Стоит Евгений, Как будто громом поражен. В какую бурю ощущений Теперь он сердцем погружен! Но шпор внезапный звон раздался, И вдруг жандарм здесь оказался! (Те же и жандарм.) ЖАНДАРМ. Приехавший по именному повелению из Петербурга чиновник требует вас сей же час к себе. (Городничий посередине в виде столба, с распростертыми руками и запрокинутой назад головою.) И здесь героя моего, В минуту, злую для него, Читатель, мы теперь оставим… “Евгений Онегин”, “Ревизор”, “Чайка” — произведения без конца. Оборваны шокирующим образом. Что будет с Онегиным, с Татьяной, с Городничим и его дочкой, с Аркадиной, с Ниной? — никто не знает. Досужие спекуляции: а вдруг Евгений все-таки уговорит Татьяну? а вдруг он пойдет в декабристы? а вдруг городничего посадят за коррупцию? а вдруг Нина родит еще?.. Это русские неправильные финалы. Правильный финал — смерть или свадьба. Лучше четыре смерти сразу (“Гамлет”) или три свадьбы (“Сон в летнюю ночь”). Очень может быть, что вся литература, вся настоящая литература — одно произведение. И можно догадаться, чьё. И тогда совсем неудивительны “странные сближения”. Помните, у Пушкина в “Борисе Годунове”: …А наш народ, Что переменчив в склонностях своих И ценит по заслугам только мертвых… Нет, милости не чувствует народ: Твори добро — не скажет он спасибо; Грабь и казни — тебе не будет хуже. Иного я не ждал. Давно известно Желанен властелин лишь до поры, Пока еще он не добился власти; А тот, кто был при жизни нелюбим, Становится кумиром после смерти. Толпа подобна водорослям в море: Покорные изменчивым теченьям, Они плывут туда, потом сюда. Живая власть для черни ненавистна. Они любить умеют только мертвых… Да, стихи на все времена. Хоть и написаны давно, а всё — как сейчас. Мы видим, как Сталин стал кумиром после смерти; мы видели, как Ельцин желанен был лишь до поры, пока еще он не добился власти. Но дело в том, что это не совсем привычный текст “Бориса Годунова”. Это даже не черновик Пушкина. Это ради шутки склеены Пушкин с Шекспиром. И пушкинских строк здесь всего пять (ищите). Первые три строчки произносит Антоний из трагедии Шекспира “Антоний и Клеопатра”, а с 7-й по 14-ю — Октавий Цезарь из той же трагедии, которую Пушкин читал и перечитывал. Неужели украл? Когда мы цитируем в кавычках, то всем показываем, что это чужие слова. Когда повторяем за великими — не ставим кавычек. Когда христиане произносят “Помилуй мя, Боже, по велицей милости твоей и по множеству щедрот твоих очисти беззаконие мое”, — разве они думают, что цитируют 50-й Псалом Давида? Нет, когда человек молится — это не чужие слова, а собственные чувства, собственная боль, раскаяние, обещание. Человек восклицает “Господи, помилуй!”, не думая, что цитирует нищего слепца, кричавшего это две тысячи лет назад. Произносим как свое. И это действительно наше. Великие нам это подарили и вовсе не требуют, чтоб мы всякий раз писали кавычками расписку в получении. Если подумать, то ведь это Бог дал им талант написать, сочинить так прекрасно. Он же не брал с них ничего (кроме жизни). Станиславский с женой-актрисой в Крыму (у Чехова?), 1900. Он играл Тригорина, Лилина – бедную Машу.
Administrator: Это - пост моей доброй знакомой Анабель, с которой я хронически встречаюсь ВО ВСЕХ моих театрах. Вот и на той "Чайке", о которой она пишет, мы встетились. Анна сидела рядом с Is, а я и Мирра - на ряд дальше и чуть в сторонке. После ее подсчетов - она была в прошлом сезоне в театрах 211 раз(!!!), я пересмотрела свои записи... всего-то 133... "Мало". (с) От зрителя ...И всё-таки, всё-таки... Несмотря на обилие прекрасных, чудесных, восхитительных, потрясающих, и т.д. и т.п., спектаклей... Пусть простят меня все мои вышеперечисленные театральные любови - лучшим спектаклем этого сезона, несмотря на множество других очень достойных "кандидатов", я назову "Чайку" театра Сатирикон в постановке Юрия Бутусова. Смотрела оф.премьеру, и ещё дважды потом (часто - невозможно, голову переворачивает напрочь, и как-то сразу потом тускнеют и кажутся банальнее, проще, скучнее даже многие яркие и очень талантливые вещи...). Короче - если сейчас меня попросят назвать 10 самых-самых лучших спектаклей за всю мою (довольно насыщенную и продолжительную уже) театральную жизнь - эта "Чайка" обязательно там будет. Но, опять же, хочу предупредить - спектакль явно из категории "не для всех": чтобы его понять и принять, нужно, мне кажется, хорошо знать пьесу (и ещё лучше, посмотреть до этого хоть один более "классический" вариант постановки "Чайки"), да и вообще - как можно больше любить театр_как_искусство и иметь как можно больший театральный опыт, наверно... В общем, неслучайно, сезон я "закрывала" именно этим спектаклем: 4,5 часа абсолютного театрального праздника, забывая дышать и даже не пытаясь остановить слёзы - от восторга, сопереживания и... от СЧАСТЬЯ - вот что такое для меня эта "Чайка". П.С. Напоследок, хочу сказать огромное СПАСИБО всем добрым людям, благодаря которым (и это не только приглашения, но даже и чьи-то советы, рекомендации, а иногда и просто - хорошая компания как повод пойти), так вот, благодаря которым этот сезон получился для меня столь насыщенным, богатым на открытия и... да что там - просто ЧУДЕСНЫМ! Спасибо вам всем - любимым друзьям, любимым театрам, любимым артистам - СПАСИБО за то, что вы есть в моей жизни. Очень скучаю и жду новых встреч (и надеюсь, столь же приятных) - в новом театральном сезоне (вероятно, не раньше сентября - до этого я не в России, т.е. ещё почти месяц). И всем-всем-всем хочу пожелать в следующем сезоне, чтобы театр приносил как можно больше положительных эмоций, чтобы он дарил вам счастье и помогал жить!
Lotta: Ещё один вариант финала "Чайки", МХТ. Треплев - Евгений Миронов, Нина - Анастасия Скорик ( Именно эту сцену в ефремовской постановке я помню ещё в исполнении Мягкова и Вертинской).
ls: Поскольку два спектакля в "Около" этим летом посмотрела, и мне нравится Екатерина Васильева, то мне теперь тоже очень интересно, какой была "Чайка" в этом театре. И как эта пьеса игралась и играется в других театрах. А в статье пришло время для действия четвёртого. "Яйца чайки", А. Минкин, "МК" ЧАСТЬ VII. Нина — в Елец. Косте — конец Роскошный дворец Великого Владыки. И вход свободный, но… Человек живет рядом и никогда не входит. (Человек так устроен — живет в двадцати шагах от моря и ни разу не искупался: некогда — жильцы, магазин, кухня… Тысячи жителей Москвы ни разу в жизни не зашли в Третьяковку. Библиотеки бесплатны, набиты шедеврами, — пусто.) Цивилизация — Всемирная сеть культуры. Подключены все, кто читает. Кто читает — тот иногда что-то понимает. ...Нина Заречная (персонаж Чехова) объясняется в любви к Тригорину (персонажу Чехова) словами персонажа из рассказа Чехова (“приди и возьми”). Костя Треплев объясняется в ненависти к Аркадиной словами шекспировского персонажа. Но потом они переходят на родной язык. АРКАДИНА. Ты и жалкого водевиля написать не в состоянии. Киевский мещанин! Приживал! ТРЕПЛЕВ. Скряга! АРКАДИНА. Оборвыш! (Треплев садится и тихо плачет.) Ничтожество!.. Разве это был диспут о литературе и искусстве? Увы, “киевский мещанин”, “приживал”, “скряга”, “ничтожество” — это настоящая ненависть, взаимные оскорбления. Взрослый мужик плачет — это отчаяние. Картину рисует доктор Чехов: мать попрекает сына низким происхождением (вот уж в чем он точно не виноват). Но ссора, даже ужасная, лучше, чем полное равнодушие. В финале “Чайки” все (кроме Кости) играют в лото. МАША. Семьдесят семь! АРКАДИНА (о творческих огорчениях Кости). Охота обращать внимание. ТРИГОРИН. Ему не везет. Все никак не может попасть в свой настоящий тон. Что-то странное, неопределенное, порой даже похожее на бред. Ни одного живого лица. МАША. Одиннадцать! ТРИГОРИН. Если бы я жил в такой усадьбе, у озера, то разве я стал бы писать? Я бы только и делал, что удил рыбу. Поймать ерша или окуня — это такое блаженство! МАША. Двадцать восемь! ДОРН. А я верю в Константина Гаврилыча. Что-то есть! Что-то есть! Ирина Николаевна, вы рады, что у вас сын писатель? АРКАДИНА. Представьте, я еще не читала. Всё некогда. В этом месте у Чехова ремарка “тихо входит Треплев” — единственное место во всех пьесах Чехова, где кто-то “тихо” вошел. Похоже, стоял за ширмой и всё слышал, бедный. Мама (годами!) не находит времени его прочесть. Что ему убогие похвалы Дорна (“что-то есть”), когда профессионал Тригорин говорит: “бред, ни одного живого лица”. А мать вообще не читала. Ей некогда! а на лото время есть. И они обсуждают дело его жизни — за дурацкой игрой, думая о цифрах, копейках, окунях… Боже мой! лучше бы вообще не обсуждали, чем так. Надо бы перестрелять их всех. Пистолет в руках, заряжен. С кого начать? Вхожу — бах! — Тригорин готов. Бах! — мать! Бах! — Дорн за глупые слова “что-то есть”… Нет, ее — последней, чтобы увидела, до чего довела единственного сына. А потом — себя. Ах, детские ночные мечты: мир будет наказан — все враги убиты, а перед смертью успеют понять, что были неправы, жестоки, мучили. Тригорин — гад, только что лгал в глаза: ТРИГОРИН. Вам шлют поклон ваши почитатели... В Петербурге и в Москве вообще заинтересованы вами, и меня все спрашивают про вас. Спрашивают: какой он, сколько лет, брюнет или блондин. Так говорил, гад, чтоб звучало как похвала, но вопросы-то не о моем таланте, а о цвете волос. А я, идиот, только что протянул ему руку, я просто жалок… Он же не внезапно решил покончить с собой. Уже было один раз, и значит, эта мысль постоянна. А если мысленно простился с жизнью, то почему бы перед уходом не убить Тригорина — главного врага. Костя очень опасен, а они не понимают, что на волосок от смерти. Тряпка? Но и тряпка может стать смертельно опасной. У Островского в “Бесприданнице” бедный, безвольный Карандышев произносит одну из самых ходовых русских фраз: “Так не доставайся ж ты никому!” и стреляет любимой Ларисе в грудь. Да и сейчас сплошь и рядом какая-нибудь пьяная тряпка берет пистолет или нож: бац! — жену, бац! — ее любовника, бац! — себя; называется “расширенный суицид”. Он стоит с пистолетом в тени, а они под лампой играют в лото и говорят о его Творчестве случайно и вскользь, а думают о лото и рыбалке. Им просто повезло. (Стрелял же добрейший дядя Ваня в профессора, папу Сони.) Пока он медлит, выбирая цель, входит Нина, привет. ...А Нина? Как ее актерские успехи, вообще как жизнь? Треплев видел ее на сцене, рассказывал дяде: ТРЕПЛЕВ. Дебютировала она под Москвой в дачном театре, потом уехала в провинцию. Бралась она все за большие роли, но играла грубо, безвкусно, с завываниями, с резкими жестами. Бывали моменты, когда она талантливо вскрикивала, талантливо умирала, но это были только моменты. Он так же строг к ее игре, как она была строга к его пьесе. Может быть, мстит? Может быть, ошибается? Ближе к концу беглянка появится ненадолго и сама расскажет о своей карьере. НИНА. Я стала мелочною, ничтожною, играла бессмысленно... Я не знала, что делать с руками, не умела стоять на сцене, не владела голосом. Вы не понимаете этого состояния, когда чувствуешь, что играешь ужасно. Теперь уж я не так... Я уже настоящая актриса, я играю с наслаждением, с восторгом, пьянею на сцене и чувствую себя прекрасной. Есть такие счастливые люди. Верят в себя, в свой успех, в свой талант, любят рассказывать о своих триумфах, особенно в ресторане (в стакане водка, в пепельнице окурки, дым коромыслом), и веришь, веришь! глаза рассказчицы горят, и стараешься не замечать, как в победных россказнях проскакивают шершавые “неправильные” слова, будто среди букетов и лавровых венков по ошибке оказались веник и швабра. НИНА (Треплеву). Вы писатель, я — актриса... Попали и мы с вами в круговорот... Жила я радостно, по-детски — проснешься утром и запоешь; любила вас, мечтала о славе, а теперь? Завтра рано утром ехать в Елец в третьем классе... с мужиками, а в Ельце образованные купцы будут приставать с любезностями. Груба жизнь! ТРЕПЛЕВ. Зачем в Елец? НИНА. Взяла ангажемент на всю зиму. В третьем классе — по-теперешнему даже не в плацкартном, а в общем — сидя. Стиснутая мужиками, которые, увы, редко моются. Успешные актрисы ездят в первом классе (в СВ), средние — во втором… А уж в Елец… Елец — уездный город Орловской губернии, 40 тысяч жителей (тогда), ни одного университета. Значит, студентов нет, а молодежь, окончив гимназию, уезжает в университетские города. На галерке, значит, старшеклассники, писаря, а в партере уездные чиновники и купцы, которые прутся в гримуборную и пристают с любезностями, слабо понимая разницу между актрисой и проституткой. В то время (по переписи 1897) в Ельце было всего 150 человек с высшим образованием. Боже мой. И — три премьеры в неделю, сто премьер в сезон; ибо публики не хватает, чтобы в третий раз заполнить зал. Какое там святое искусство? Под суфлера в пыльных костюмах “из подбора”. Историческая верность этих костюмов определялась просто: до Рождества Христова — голые ноги, после Рождества Христова — красные башмаки. Нина то ли верит (истерично) в свои фантазии, хотя реальность (третий класс) должна бы мешать этой вере. То ли (чтобы не казаться совсем уж жалкою) делает вид, будто имеет успех, будто довольна, — понятная вещь. Но в бурных речах Нины есть фразы (которые ей написал доктор Чехов), говорящие, что иллюзий у нее осталось мало, она сломлена. А точнее сказать — раздавлена. Груба жизнь! НИНА (Треплеву). Хорошо здесь, тепло уютно... Слышите — ветер? У Тургенева есть место: “Хорошо тому, кто в такие ночи сидит под кровом дома, у кого есть теплый угол”. Я — чайка... Нет, не то. (Трет себе лоб.) О чем я? Да... Тургенев... “И да поможет Господь всем бесприютным скитальцам...” Ничего. (Рыдает.) Зачем вы говорите, что целовали землю, по которой я ходила? Меня надо убить. Я так утомилась! Отдохнуть бы... отдохнуть! Конечно, они отдохнут, услышат ангелов, увидят всё небо в алмазах, увидят, как всё зло земное, все страдания потонут в милосердии. И не знаю, как Нине, а Треплеву до этого счастья, до последнего выстрела, осталось пять минут. ТРЕПЛЕВ. Разлюбить вас я не в силах, Нина. С тех пор как я потерял вас и как начал печататься, жизнь для меня невыносима, — я страдаю... Я одинок, не согрет ничьей привязанностью, мне холодно, как в подземелье. Останьтесь здесь, Нина, умоляю вас, или позвольте мне уехать с вами! НИНА. Нет, нет... Не провожайте, я сама дойду... Когда увидите Тригорина, то не говорите ему ничего... Я люблю его. Я люблю его даже сильнее, чем прежде... Люблю, люблю страстно, до отчаяния люблю. (Убегает.) За два года до этого она убежала из дому, пошла в актрисы. Мы ей сочувствуем. Мы относимся к Нине не столько, как к героине Чехова, сколько, как к его дочке. Наше тёплое отношение к Чехову переносится и на нее. XIX век, романтичная, порывистая, красавица, спортсменка (скачет верхом); родись позже — стала бы комсомолкой. Мы Нине сочувствуем. Но если сегодня юная пылкая 17-летняя девушка из хорошей семьи, презирая родителей, уйдет из дома в “Дом 2”, или в “За стеклом”, или еще в какую-нибудь помойку, то вряд ли она вызовет наши симпатии. Сегодняшняя дура, готовая решать проблемы “через койку”, готовая на всё ради успеха… Её разве что жаль. Гадкий утенок Судьба “Чайки” с момента, как она вылупилась, была ужасна. Провал полный, позорный. Критика издевательская, оскорбительная, убийственная. Чехов предвидел катастрофу, пытался предотвратить. Карпов (режиссер Александринского театра, первый постановщик пьесы) пишет в “Истории первого представления”: Чехов все время твердил: “Главное, голубчики, не надо театральности… Просто надо всё, совсем просто… Они все — простые, заурядные люди”. Вот и ответ. Из этих слов Чехова ясно, что на репетициях он видел Актрису Актрисовну, Героя Героевича — классические шаблонные заламывания рук… А у него в пьесе не Гамлеты, не принцы. Это другая литература. Бедная Лиза, Башмачкин (“Шинель”) и Поприщин (“Записки сумасшедшего”), а потом — Достоевский: бедные люди, униженные и оскорбленные. Но понять автора не хотели, а точнее: не могли. Накануне первого в истории представления “Чайки” сестру Чехова поразила его угрюмость. Это есть в её воспоминаниях: На лице его было ясно написано, что всё уже потеряно. “В чем дело?” — с тревогой спросила я брата. “Не знаю, что мне делать, — отвечал он, — ролей совсем не знают, меня не слушают и не понимают. В просвещенных умах сразу за провалом в Александринке следует триумф в МХТ. Однако прошло два года! Твердое решение пьес не писать, “Чайку” не ставить… Немирович долго домогался, с трудом выпросил разрешение. Ну, а потом — общеизвестная грандиозная победа. НЕМИРОВИЧ-ДАНЧЕНКО — ЧЕХОВУ За кулисами (на премьере) царило какое-то пьяное настроение. Все целовались, кидались друг другу на шею, все были охвачены настроением величайшего торжества… Чехов в Ялте получал и такие письма, и поздравительные телеграммы, и газетные восторги рецензентов… МХТ мечтал показать любимому писателю его “Чайку”. И он, конечно, мечтал увидеть это величайшее торжество, спектакль-шедевр… Увидел. Весной 1899-го Чехов приехал в Москву. КНИППЕР-ЧЕХОВА. Воспоминания По окончании четвертого акта, ожидая после зимнего успеха, похвал автора, мы вдруг видим: Чехов, мягкий, деликатный Чехов, идет на сцену бледный, серьезный и очень решительно говорит, что всё очень хорошо, но “пьесу мою я прошу кончать третьим актом, четвертый акт не позволю играть…” Он очень волновался и уверял, что этот акт не из его пьесы. Ясно, что “деликатный” был в ярости и в отчаянии, если так сорвался. “Не позволю играть” — это запрет постановки. Когда-то он просил, чтобы Тригорина играл сам Станиславский. НЕМИРОВИЧ-ДАНЧЕНКО — СТАНИСЛАВСКОМУ 12 сентября 1898. Москва На другой день мы (без Чехова) переделали по его замечаниям (кое-где я не уступил), и вчера он опять слушал. Нашел много лучшим. Но Платоновым и Гандуриной (Маша) и он, конечно, остался недоволен. Затем начал просить, чтобы Тригорина играли Вы. Я сказал, подойдет ли Тригорин крупный к его положению? Чехов ответил — “даже лучше”. И Чехов добился. Роль Тригорина взял Станиславский. Действительность сильно превзошла ожидания. ЧЕХОВ — ГОРЬКОМУ 9 мая 1899. Мелихово Драгоценный Алексей Максимович. “Чайку” видал. Судить о пьесе не могу хладнокровно, потому что сама Чайка играла отвратительно, все время рыдала навзрыд, а Тригорин (беллетрист) ходил по сцене и говорил, как паралитик; у него “нет своей воли”, и исполнитель понял это так, что мне было тошно смотреть. Местами даже не верилось, что это я написал. Деликатный Чехов не пишет “Станиславский”, а пишет “исполнитель”. Но все (и мы) знаем, кто был этот исполнитель. Тригорин действительно говорит Аркадиной: “У меня нет своей воли... Вялый, рыхлый, всегда покорный - неужели это может нравиться женщине? Бери меня, увози, но только не отпускай от себя ни на шаг...” Воли у него нет исключительно в отношениях с любовницами. Молодая влюбилась — спит с молодой. Прежняя вцепилась — вернулся к прежней. А во всем остальном… Как же он стал знаменитым беллетристом? Как же безвольный мог бы писать не переставая? Вроде по-русски написано. Как не понять? Но это непонимание продолжалось до самой смерти Чехова. КНИППЕР-ЧЕХОВА. Воспоминания Конец 1900-го. Когда Антон Павлович прочел нам, артистам и режиссерам, долго ждавшим новой пьесы от любимого автора, свою пьесу “Три сестры”, воцарилось какое-то недоумение, молчание… Антон Павлович смущенно улыбался, нервно покашливал… Слышалось: “Это же не пьеса, это только схема…” “Это нельзя играть, нет ролей”. То же самое было с последней его пьесой — с “Вишневым садом”. …Пьесы Эсхила, Шекспира, Мольера, Островского распахнуты настежь. У всех героев душа нараспашку. Мы знаем заранее: кто злодей, кто храбрец, кто лжец. А не знаем — персонажи сами нам объяснят. Ричард III сам скажет зрителям, что мечтает убить родных братьев и родных племянников. ЦАРЬ БОРИС. ...Тринадцать лет мне сряду Всё снилося убитое дитя! Это полное признание, явка с повинной (к зрителям). А есть и проще — имена героев: Правдин, Скотинин, Дикой, Кабаниха, Победоносиков, Оптимыстенко… Чеховские закрыты, застёгнуты наглухо. Слышим. Но понимаем ли? Соловей (нам кажется) поет “ах, дорогая! люблю-люблю!” Но на деле это — угрозы охранника, часового на базе: стой! кто идет?! стрелять буду! только суньтесь — всех положу, сволочи! В трелях соловья столько же любви, как в гавканье сторожевой собаки. “Ты перед сном молилась?” Конечно, это добрый религиозный папаша заботливо спрашивает дочурку: уроки сделала? портфель собрала? умылась? молилась? Но те, кто хоть понаслышке знает про Отелло и Дездемону, — понимают, что вопрос “ты перед сном молилась?” означает близкое неотвратимое убийство. Приговор вынесен, обжалованью не подлежит. Если у тебя есть ключ — ты видишь дверку, замок, знаешь, как открывается. А нет — так даже дверку не видишь — мимо, мимо. ...Нина вбегает, сияя глазами, кладет голову ему на грудь, он обнимает ее; поцелуй. Сначала он — это Треплев, потом он — это Тригорин… Мы почему-то верим, что эти вбегающие сияющие — чисты. Помнится, в “Трех сестрах” Наташа тоже вбегала, сияла. Мы (вместе с Андреем) верили: ах, ангел, “Татьяна, чистая душою…” Потом: ух, ты! жадная блудливая хамка; и Андрей Прозоров (интеллигент, знает языки, играет на скрипке) говорит о ней, о своей жене: “Она шершавое животное, она не человек”. Кто там пищит в колясочке: Прозоров или Протопопов? Чей это Бобик? Ох, недаром первый раз Наташу упоминают как невесту Протопопова. (Первый акт, дело происходит в мае, Наташа вбегает, Андрей в упоении делает предложение, а во втором акте — Масленица, то есть февраль, а в колыбельке уже довольно крупный Бобик, он якобы нездоров, поэтому ряженых велено не принимать, зато Бобиковая мама потихоньку упархивает кататься на санках с Протопоповым.) Видим барышню — юное существо, ангел, сияют радостью тёмные глазки, сверкают белые зубки. А это ведьма — жадная, голодная. И глаза сияют, ибо видят поживу. Олух, тебя уже жуют, а ты всё любуешься белыми зубками. А.Ф.КОНИ — ЧЕХОВУ 7 ноября 1896 “Чайка” — это сама жизнь, с ее трагическими союзами, красноречивым бездумьем и молчаливыми страданиями, — жизнь обыденная, всем доступная и почти никем не понимаемая в ее внутренней жестокой иронии. (Знаменитый адвокат Кони — не наивный романтик; всю жизнь имел дело с убийцами, мошенниками.) ...Роскошный дворец Великого Владыки, за каждой дверью в залах гениальные музыканты, художники, артисты, поэты, блестящие остроумные философы… Но человек, идущий по коридору, — слеп и глух. Не слышит музыки и смеха, вообще не видит дверей. Он не совсем слепой, видит коридор, стены, пол; но двери так тщательно подогнаны, так незаметны, что только зная заранее, где они, можно их разглядеть. Впрочем, это не поможет. Они заперты, а у человека нет ключей. Он идет по бесконечному коридору, выходит на улицу — вот друзья, пиво… — Ну как там? — Скука смертная. Пустой коридор, только время потерял. У него нет ключей. Ему не рассказывали сказок, не читали легенды и мифы Древней Греции. Он не читал “Гамлета”, “Дон Кихота”, “Уленшпигеля”, Пушкина, Державина, Достоевского… Библия много раз была рядом, но он ее не раскрыл (это же скукота, старые бредни, и такая толстая, и без картинок). Между тем (тут о выставке, которая была в прошлом году) Москва - город, которому придется много страдать. В Музее современной истории России (бывш. Революции) 14 июля открылась замечательная выставка “Чехов” — интересная, стильная, остроумная. Там столько смешного, столько глубокого… Там на деревьях-колоннах фразы Чехова. Там мы читали: “Москва – город, которому придется много страдать” и не знали, что это пророчество, что предстоит адская убийственная жара, потом — снятие Лужкова, потом — снос ларьков. (Выставка открыта до конца года.) Нет ключей — и перед тобой унылый пустой коридор. Не знаешь английского — слушаешь из вежливости непонятные звуки, зеваешь. Если тебе переведут на русский, ты узнаешь, что у Гамлета отец убит, а мать, не долго думая, вышла за убийцу. Ну и что? У нас тут мент женился на модели, а она стала гулять. Ну он огорчился, напился, пошел ночью в магазин и всех перестрелял — гораздо интересней, чем тупые разговоры типа “быть или не быть”. Помните, Буратино? Дверка в каморке. Карабас-Барабас давно знает, что где-то есть волшебная дверь за куском старого холста с нарисованным очагом. Карабас-Барабас давно мечтает туда попасть. И вдруг хнычущая деревяшка, которую Карабас собирался подбросить в огонь, чтоб дожарить шашлык, говорит, что не может в очаг, потому что однажды уже проткнул в нем дырку, поскольку очаг был нарисован… Почему Карабас-Барабас не бежит сразу туда? Вот он узнал от Буратино, что именно в каморке Папы Карло волшебная дверь. Найдена!!! Сегодня какой-нибудь Карабас-Дерипас сунул бы Буратину в огонь, дожарил мясо, пожрал, потом — по адресу, Папе Карле по башке, ударом ноги могучий Барабас вышибет дверку и… Или просто послать рейдеров, группу захвата. Нет. Оказывается, надо золотой ключик. Просвещенный Карабас-Барабас почему-то знает, что силой не откроешь. И ключик отнять нельзя. Можно только получить по-хорошему. И это чистая правда. Вломись в библиотеку, выгреби все книги, увези в особняк — не получишь ничего. Надо читать, думать; разбойничать станет некогда и неохота. Антон Чехов. 1883. Портрет работы Николая Чехова.
Administrator: Газета "Культура" События сезона. Ольга ГАЛАХОВА ("Дом Актёра"): Революционная “Чайка” Юрия Бутусова, поставленная в “Сатириконе”, грандиозная работа Агриппины Стекловой в роли Нины Заречной. Страшно подумать, но, если бы не этот спектакль, мы бы так и не имели полного представления об исключительном даровании этой актрисы. Павел ПОДКЛАДОВ (радио “Подмосковье”): В Москве ньюсмейкером стал Юрий Бутусов. Его “вихревой” и страстный спектакль “Мера за меру” в Театре Вахтангова с чудными Евгенией Крегжде и Сергеем Епишевым считаю безусловной удачей. Как и “сумасшедшую”, сногсшибательную “Чайку” в “Сатириконе”. Актерская команда “Чайки” достойна всяческих похвал, но все же отмечу прежде всего Агриппину Стеклову. Поразил и драйв самого режиссера, выходящего на сцену после каждого акта и выделывающего под музыку немыслимые танцевальные па. Событием сезона стал моноспектакль Константина Райкина “Вечер с Достоевским” в постановке Валерия Фокина в том же “Сатириконе”. Павел РУДНЕВ (“Частный корреспондент”): Сезон был богат настоящими театральными событиями. “Чайка” Ю. Бутусова в “Сатириконе” – спектакль невероятной, невиданной еще свободы и откровенности, где режиссер рассказывает нам о бурной радости театра и его проклятии, о том, как театр помогает выживать, вырабатывает кислород и как истребляет, изувечивает человека. Юрий Бутусов сумел личную драму, личное переживание сделать актом публичного творчества. Ровно того же сумел добиться и режиссер Валерий Фокин от актера Константина Райкина (“Константин Райкин. Вечер с Достоевским”). Исповедь персонажа Райкин смог превратить в личное высказывание о своей актерской природе. Спектакль как сражение со зрительным залом; впервые в этом сезоне “Сатирикон”, обычно крайне лояльный и внимательный к зрительским предпочтениям, выпустил две работы на сопротивление аудитории.
Administrator: От души порадовавшись фотографиям и интервью (см.пост вишенка № 88 - ЗДЕСЬ, кто-то, возможно, не заглянул на стр. 83 журнала VIVA, а там...
ls: Этой частью заканчивается статья. "Яйца чайки", Александр Минкин, "МК" ЧАСТЬ VIII. Под наркозом Главные герои “Чайки” (трое из четырех) трижды поминают Тургенева. Сперва — Костя: ТРЕПЛЕВ (дяде Сорину о Тригорине). Что касается его писаний, то... Мило, талантливо... но... после Тургенева или Толстого не захочешь читать Тригорина. Тригорин и сам это сознает, мучается: ТРИГОРИН (Нине). Едва вышло из печати, как я не выношу, и вижу уже, что оно не то, ошибка, что его не следовало бы писать вовсе, и на душе дрянно... А публика читает: “Да, мило, талантливо... но “Отцы и дети” Тургенева лучше”. И так до гробовой доски все будет только мило и талантливо — больше ничего, а как умру, знакомые, проходя мимо могилы, будут говорить; “Здесь лежит Тригорин. Хороший был писатель, но писал хуже Тургенева”. “Мило и талантливо” — означает ширпотреб. Тригорин же не спорит, не говорит “я лучше”; он с горечью признает, что для него уровень Тургенева недосягаем. И у Нины (когда в отчаянье она признаёт, что все пропало, ничего не исправишь, ничего не вернешь) — у нее из души вырываются слова Тургенева. НИНА (Косте). Слышите — ветер? У Тургенева есть место: “Хорошо тому, кто в такие ночи сидит под кровом дома, у кого есть теплый угол”. Я — чайка... Нет, не то. (Трет себе лоб.) О чем я? Да... Тургенев... “И да поможет Господь всем бесприютным скитальцам...” (Рыдает.) Задумайтесь: она плачет словами Тургенева… Нина цитирует Тургенева наизусть и к месту. Она бесприютна (ее выгнали из дому), она скиталец — в Елец. Но Тургенев — образец и авторитет не только для персонажей Чехова. МОПАССАН — ТУРГЕНЕВУ 12 мая 1877. Париж Дорогой учитель! Мне не терпится сказать вам, как глубоко, как безгранично я восхищен романом “Новь”. Это, несомненно, одна из прекраснейших книг, которые я когда-либо читал, и она особенно поразила меня своим спокойно-мудрым проникновением в сущность вещей и людей. Спасибо, дорогой учитель. Остаюсь глубоко и почтительно преданный вам… Может, это пустая любезность, комплименты в личном письме? Вот статья Мопассана “Изобретатель слова “нигилизм” (“Le Gaulois”, 21 ноября 1880). Тут не просто восхищение, тут аргументы. “Настоящие моряки предчувствуют бурю задолго до ее наступления, а настоящие романисты предвидят будущее. Тургенев распознал это зерно русской революции, еще когда оно только давало ростки под землей, еще до того, как его побеги пробились к солнцу; и в книге “Отцы и дети”, наделавшей столько шуму, он описал настроения этой развивающейся секты. И чтобы яснее ее обозначить, он изобрел, создал слово нигилисты. …Психолог, физиолог и первоклассный художник, он умеет на нескольких страницах дать совершенное произведение, чудесно сгруппировать обстоятельства и создать живые, осязаемые, захватывающие образы… Трудно понять, как можно добиться подобной реальности такими простыми по видимости средствами. И от каждой из этих коротких историй исходит, подобно облачку меланхолии, глубокая и скрытая в существе вещей печаль.” Уважаемый читатель, возможно, вы не согласны с Мопассаном. Но это неважно. Важно, что лучший новеллист Европы действительно так думал… ФЛОБЕР — ТУРГЕНЕВУ 16 марта 1863 Чем больше я вас читаю, в тем большее изумление приводит меня ваш талант. Меня восхищает ваша манера повествования, одновременно пылкая и сдержанная, ваше сочувствие к людям, которое распространяется и на малых сил, и одухотворяет пейзаж. Видишь и предаешься мечтам. Подобно тому, как при чтении “Дон Кихота” мне хотелось бы самому ехать на лошади по белой от пыли дороге, так и ваши “Сцены из русской жизни” вызывают у меня желание трястись в телеге среди заснеженных полей под вой волков. Как велико ваше искусство! Флобер сравнивает Тургенева с Сервантесом. О такой чести писатель может только мечтать… Иван Тургенев 1818—1883 …Это — один мир, одна культура. Это наша Цивилизация, закат которой пришел… Нет, не он пришел к нам, а мы — к нему. Цивилизация умирает не от старости (это не “естественная смерть”). Цивилизация неосторожно заразилась смертельной болезнью… Нет, и это не точно. Цивилизация попала в ловушку собственной гениальности. Она увлеклась наукой, наука — изобретениями, и (так случилось) мир безвозвратно подсел на электронный наркотик. Любой наркотик меняет личность, отменяет прежние ценности. Он требует еще, еще, еще, он уводит в виртуальный мир все дальше и навсегда. Не вернешь теперь. Компьютер, мобильник, ай-пад, твиттер — все для того, чтобы еще быстрее, быстрее, быстрее передавать мысли… Простите, у нас — что, стало больше мыслей? Скоро это будет другой мир. Это уже другой мир (на той же планете, с теми же, казалось бы, человечками), но — без Тургенева, Флобера, без Толстого и Шекспира. Те популярные у школьников книжечки, где “Гамлет” уместился на одной странице, а “Война и мир” на двух — это иллюзия знания, иллюзия культуры. Такая же иллюзия, как наркотическая эйфория, когда ширнувшийся ощущает себя гением, красавцем, счастливчиком. Он хихикает над вами, потому что вы дураки с вашими Гоголями, Пушкиными… Он — другая цивилизация. Он — другой. И он — Чужой. Несмотря на то, что вылупился из вас (из нас). Вас уже жуют, вас доедает Чужой, а вы все еще любуетесь белыми зубками. “Говорить о писателях, восхищаться Мопассаном, Флобером или Толстым, — было для него наслаждением. Особенно часто он говорил именно о них да еще о “Тамани” Лермонтова”. Это о Чехове вспоминает Иван Бунин, строгий ценитель, тонкий стилист, лауреат Нобелевской премии по литературе. Он дружил с Чеховым последние 10 лет его жизни; в Ялте бывал у Чехова чуть ли не ежедневно; в Москве сидел у Чехова до двух-трех ночи, а то и до пяти утра, пока не возвращалась после спектакля, концерта, ночного ужина Ольга Книппер. Бунин записывает слова Чехова: “После тех высоких требований, которые поставил своим мастерством Мопассан, трудно работать, но работать все же надо, особенно нам, русским, и в работе надо быть смелым”. Что такое смелым? В данном случае: быть бесстрашным перед публикой и критиками. “Врать против условий сцены” (против шаблонов) и получать за это скуку и негодование публики, хамство и насмешки рецензентов. Бунин пишет о них: “Много горечи они влили в его душу, и без того отравленную русской жизнью”. Важное замечание. Русская жизнь, которая отравила душу Чехова (и не только его), это жизнь до 1917 и даже до 1905 — до всех революций. Это та жизнь, которая отсюда, из ХХI века, представляется нам тихой, мирной, блаженной. ФЛОБЕР — ГИ ДЕ МОПАССАНУ 3 мая 1880 Привези мне на будущей неделе список тех идиотов, что пишут в газетах так называемые литературные рецензии. …Чехов, как всякий увлеченный человек, без конца повторял какие-то особенно важные для него вещи. Поэтому местами воспоминания Бунина в точности совпадают с Куприным. “Все нынче стали чудесно писать, — говорил Чехов решительным тоном. — И знаете, кто сделал такой переворот? — Мопассан. Он, как художник слова, поставил такие огромные требования, что писать по старинке сделалось уже больше невозможным”. (А. Куприн “Памяти Чехова”. 1904.) После Мопассана нельзя писать по-старому. А как надо? Неужели подражать? Гюстав Флобер 1821—1880 “Я говорю и чувствую, как Шиллер!” — разве Несчастливцев попугай? заучил бессмысленно? Нет. Прочел, пропитался, перенял не одни лишь слова, а образ мыслей. …“Это траур по моей жизни” — Маша говорит фразами Мопассана, но она не кокетка, не притвора. Она чувствует сильно, она глубоко несчастна, и язык Мопассана ей подходит. И Тригорину для выражения его чувств подходит язык Мопассана. Несчастливцеву — язык Шиллера и Шекспира. Всем нам — язык Чехова (просто мы не замечаем этого) и язык Булгакова (почти не замечаем). Куприн восторгается: “Где он (Чехов) выковывал свой великолепный, единственный в русской литературе язык?” Как единственный? Теперь это даже странно читать. Чеховский язык такой простой, обычный, обыденный. Но Куприн написал это в 1904. Современники восхищались языком Чехова; прошло сто лет — теперь это наш язык. Жуковский и другие восторгались языком Пушкина, — теперь это наш язык* . Можно не читать Пушкина, Грибоедова, Лермонтова, Гоголя, не слыхать про Чацкого, Печорина, Чичикова… и все равно, если здесь родился — говоришь их языком. (Ко всей ораве типов ХIХ века в качестве языковых образцов добавились в ХХ веке разве что Бендер и Швондер.) До Пушкина не было огромной части языка. Не было “у лукоморья”, не было “кот ученый”, “все мы учились понемногу”, “любви все возрасты покорны”. Мы говорим их фразами. И даже не потому, что прочли сами, а потому что их язык стал воздухом над Россией. Дышим отроду, мы из него состоим. А народ всегда по-русски еле-еле “тудыть”, “эка”, “слышь”, “куды”, “тпру”. У Островского купцы еле-еле говорят по-русски. И у Чехова (в “Трех сестрах”) Ферапонт “ась?”, “не могу знать”, “подрядчик сказывал”. Набоков в гениальном “Даре” рассказывает о писателе (почти о себе). Герой “Дара” готовится писать книгу о любимом отце: “В течение всей весны продолжая тренировочный режим, он питался Пушкиным, вдыхал Пушкина, — у пушкинского читателя увеличиваются легкие в объеме… Закаляя мускулы музы, он как с железной палкой, ходил на прогулку с целыми страницами “Пугачева”, выученными наизусть. Пушкин входил в его кровь”. А что входит в нашу кровь? Что входит в кровь детей, которые еще не умеют толком различить талант и пошлость. Детей, которым простое и легко понятное кажется лучше (как сосиска лучше шашлыка, потому что жевать не надо). Поголовно закармливая детей Гарри Поттером — этими чипсами литературы, да еще на гнилом маргарине отвратительных переводов, — мы делаем всех детей духовно рыхлыми, анемичными, примитивными. …Мопассан — ориентир не только для Чехова. Николай Лесков о “Палате №6”: “Этот рассказ за границей стал бы выше Мопассановских. Он делает честь любой литературе”. Лев Толстой в 1905-м настаивал (вопреки своим сотрудникам) на включении “Душечки” в “Круг чтения”: “К “Душечке” мне бы хотелось написать предисловие… Чехов был тупого мировоззрения, но чуткий художник; как Мопассан, он своим поэтическим чутьем уловил истину”. Для Лескова, Толстого, Чехова точка отсчета — француз Мопассан. Для Мопассана точка отсчета — русские, в первую голову Тургенев, которого он считал образцом и почти боготворил. Мопассан: “Мы начали припоминать всех знаменитых рассказчиков и превозносить людей, умевших рассказывать устно; из них самым поразительным, кого мы только знали, был знаменитый русский писатель — Тургенев”. А у нас дело потихоньку идет к тому, что от Чехова останется Каштанка, от Пушкина — Жучка, от Тургенева — Муму... Но там, где читают Мопассана, у Тургенева шансы есть. “Заведение Телье” — первый сборник рассказов Мопассана. На титуле посвящение: “Ивану Тургеневу — дань глубокой привязанности и великого восхищения”. Уже сотни, а может быть, тысячи раз этот сборник издавался в разных странах, на всех языках. И до сих пор он несет всем читателям Мопассана дань глубокой привязанности и великого восхищения перед русским писателем, которого они, скорее всего, не читали, но, может быть, захотят. Розы благоухают …Чехов пишет о Мопассане: Хороший писатель, превосходный писатель! Удивительный художник! Страшный, чудовищный, сверхъестественный художник! Мопассан! Милая, читайте Мопассана! Одна страница его даст вам больше, чем все богатства земли! Что ни строка, то новый горизонт. Мягчайшие, нежнейшие движения души сменяются сильными, бурными ощущениями, ваша душа точно под давлением сорока тысяч атмосфер. Какое бешенство переходов, мотивов, мелодий! Вы покоитесь на ландышах и розах, и вдруг мысль, страшная, прекрасная, неотразимая мысль неожиданно налетает на вас, как локомотив. Читайте, читайте Мопассана! Ги де Мопассан 1850—1893 Этот панегирик произносит персонаж рассказа “Бабье царство”, но восторг столь искренен, так доказателен, серьезен (без насмешки, без иронии), что с уверенностью можно предположить: это мысли Чехова. Вот он и усадил персонажей “Чайки” читать Мопассана. Мопассан, 1850 — июль 1893. Прожил 43 года. Чехов, 1860 — июль 1904. Прожил 44 года. Один, чтобы бежать от суеты, купил яхту (сперва маленькую, потом побольше). Другой, спасаясь от суеты, купил сперва Мелихово, потом участок в Ялте. …Чехов прочел “На воде” как свое. Лучший новеллист России прочел у лучшего новеллиста Франции свои мысли, свои обстоятельства. То, о чем пишет Мопассан, Чехов испытал на себе, читал в письмах домогающихся дам. Это вечное желание светской дамы прикарманить знаменитого писателя, музыканта, художника. Чехов узнавал эти фразы. Да и как не узнать, если все повторяют одно и то же. И если бы только это, если бы только верное описание светской пошлости, сплетен, адюльтеров, — не было бы таких восторгов. Главное, повторим, узнал свои мысли, свои чувства — то, что еще только мерещится, мучает, а оказывается, уже сформулировано — ярко, сильно, точно. Но что ж это за “мысль, страшная, прекрасная, неотразимая мысль неожиданно налетает на вас, как локомотив”? да еще в тот момент, когда “вы покоитесь на ландышах и розах”... За 115 лет “Чайку” поставили тысячи раз. И каждый раз на крокетной площадке лежала открытая книга. “Что это?” — “На воде”, милочка”. И ни один режиссер, ни одна милочка не удосужились прочесть: что же там написано. А если находились, читали “На воде” (небольшой, “мистический” рассказ Мопассана) и пожимали плечами: чепуха какая-то. Но у Мопассана два текста называются “На воде”. Один — рассказ 1881 года. Другой — 1888 — размышления, путевые заметки. Чехов прочел и забыть уже не мог; даже если бы и хотел. Там страшная мысль налетела на Чехова, как паровоз. “Круазетт — это длинный бульвар, идущий полукругом вдоль побережья. Этот восхитительный и теплый край — в то же время цветущее кладбище аристократической Европы. Ужасный недуг, не знающий пощады и называемый нынче туберкулезом, недуг, который гложет, жжет и разрушает людей тысячами, словно нарочно избрал это побережье, чтобы добивать там свои жертвы. Впервые взяв в руки “На воде”, Чехов не мог и предположить, что читая насмешки над дамами, которые заманивают в свои сети романистов, читая забавные и точные мысли о ремесле писателя, вдруг попадёт под колёса. Розы, розы, повсюду розы! Они кроваво-красные, чайные, белые или расцвеченные пунцовыми прожилками. Могилы, аллеи, места, которые еще пусты сегодня и наполнятся завтра, — все ими покрыто. Сильный запах дурманит, кружит голову, заставляет пошатываться. Поистине необходимо это множество роз и цветущих лимонных деревьев, чтобы никогда нельзя было уловить в дуновении ветра ужасный запах, исходящий из комнат, где лежат покойники. Всюду вдоль этого пленительного побережья мы в гостях у Смерти. Но она здесь скромна. Никогда не встретишься с ней лицом к лицу, хотя она соприкасается с вами каждый миг. На улицах никогда ни гроба, ни траурного крепа, ни погребального звона. Вчерашний исхудалый прохожий не проходит больше под вашим окном: вот и все. Если вы удивитесь, что не видите его больше, и побеспокоитесь о нем, метрдотель и все слуги с улыбкой ответят вам, что ему стало лучше и что он, по совету врача, уехал в Италию. А правда в том, что у Смерти в каждой гостинице есть своя потайная лестница”. Чехов, доктор Чехов харкал кровью, но уверял себя и близких, что это: простуда, бронхит, плеврит, просто кашель. Исхудал и мучительно умер от чахотки брат Чехова, умирал от чахотки Левитан… и как ни гнал знаменитый русский беллетрист от себя черную мысль, но доктор в этой личности никогда не спал. И всё понимал. И однажды чахоточный Чехов взял в руки новую вещь высоко им ценимого Мопассана с тихим безмятежным гладким названием “На воде” и прочел: “Розы, розы, повсюду розы! Поистине необходимо это множество роз и цветущих лимонных деревьев, чтобы никогда нельзя было уловить в дуновении ветра ужасный запах, исходящий из комнат, где лежат покойники”. Когда тебе описывают красные, чайные, белые розы, пейзажи и ароматы южной Франции, Лазурного берега, никак не ждешь, что на тебя налетит локомотив и фраза закончится могилой, твоей могилой. Вот какую книгу Чехов оставил в “Чайке” на крокетной площадке. …Он умер в гостинице на другом курорте (не во Франции, а в Германии). Баденвейлер — еще один “восхитительный и теплый край” — еще одно “цветущее кладбище аристократической Европы”. Навсегда… Струна звенит Перед смертью он написал “Вишневый сад”. В этой пьесе есть загадочное место, о которое уже сто с лишним лет спотыкаются режиссеры всего мира. Все сидят, задумались. Тишина. Слышно только, как тихо бормочет Фирс. Вдруг раздаётся отдаленный звук, точно с неба, звук лопнувшей струны, замирающий, печальный. ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА. Это что? ЛОПАХИН. Не знаю. Где-нибудь далеко в шахтах сорвалась бадья. Но где-нибудь очень далеко. ГАЕВ. А может быть, птица какая-нибудь... вроде цапли. ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА (вздрагивает). Неприятно почему-то. Звук таинственный, необъяснимый, напугавший Раневскую до обморока. Не этот ли звук прозвучал в душе Мопассана с такой силой, что даже в переводе (который вы прочтете ниже) производит потрясающее впечатление (на внимательного читателя). ...“Вишневый сад”, финал второго действия. Они развлекались на лоне природы. У них там был пикничок, пели, пили, болтали о том о сем; и невольно забываешь, как именно выглядит это лоно. Но в ремарке Чехов подробно описал пейзаж: Поле. Старая, покривившаяся, давно заброшенная часовенка, возле нее колодец, большие камни, когда-то бывшие, по-видимому, могильными плитами, и старая скамья. Дальше — другие подробности: “тополя, телеграфные столбы, далеко-далеко на горизонте неясно виден большой город”, но сколько ни наматывай деталей, а могильные плиты — это кладбище. Вот где персонажи “Вишневого сада” услышали “точно с неба звук лопнувшей струны, замирающий, печальный”. В финале струна звенит еще раз. Почтальон всегда звонит дважды. ФИРС (подходит к двери). Заперто. Уехали... Про меня забыли... Жизнь-то прошла, словно и не жил. Я полежу... (Лежит неподвижно.) Слышится отдаленный звук, точно с неба, звук лопнувшей струны, замирающий, печальный. Наступает тишина, и только слышно, как далеко в саду топор стучит по вишневому дереву. Занавес. Возможно, это еще один (последний) отзвук странной повести Мопассана “На воде”: “Вдруг что-то прозвенело. Что? Не знаю, но этот звук был такой нежный, замирающий, печальный, что все мое тело пронизало дрожью; дальше — только великая тишина, идущая от земли к звездам; ничего — ни дуновения, ни шороха, но вдруг снова тот же непостижимый стон. Я слушал его, и точно зазубренное лезвие распиливало мне сердце. Как иные звуки, иные ноты, иные голоса терзают нас, внезапно ввергая нам в душу всю боль, безумие и отчаяние, которые она только может вместить!.. Этот слабый и странный звук обладал властью тотчас же пробуждать ужасающее отчаяние, постоянно дремлющее в глубине сердца у каждого человека. Это был тот голос, который бесконечно кричит у нас в душе, упрекает нас непрерывно, глухо и болезненно, голос, мучащий, изводящий, неведомый, неукротимый, незабываемый, свирепый, упрекающий нас за все, что мы сделали, и одновременно за все, что не сделали, голос смутных раскаяний, бесплодных сожалений, конченных дней, встреченных нами женщин, которые, может быть, полюбили бынас, голос исчезнувших вещей, суетных радостей, умерших надежд, голос всего уходящего, всего бегущего, всего обманывающего, всего утраченного, всего недостигнутого и недостижимого…” И кажется, еще немного, и мы узнаем, зачем мы живем, зачем страдаем и зачем заставляем страдать. Была ли у Чехова надежда, что звук лопнувшей струны в “Вишневом саде”, напугавший и смутивший героев пьесы, — хоть у кого-нибудь вызовет в памяти строки Мопассана? …Ответа не будет. Когда режиссеры и актрисы спрашивали у Чехова (во время репетиций его пьес): а что это значит? а как это играть? а что здесь имеется в виду? — он упрямо отмалчивался. Или его ответ вызывал такую оторопь, что сохранялся в мемуарах, в легендах МХТ. Возможно, когда-нибудь — ночью ли в постели, на рыбалке ли, ожидая рассвета, — этот звук, этот голос, который бесконечно кричит у нас в душе, услышит Тригорин. “Печальный звук” прорежет душу как циркулярная пила, а потом бедняга целый день будет ходить и бормотать “из Пушкина”: И с отвращением читая жизнь мою, Я трепещу и проклинаю… Трепещу от ужаса — Господи! что я натворил! Проклинаю свои жестокие стыдные поступки, смертные грехи… Не окружающим, а себе заглядываю в душу. А там повсюду пятна черноты и их ничем не смыть. И всё тошнит, и голова кружится… Всем сердцем рвусь, но не могу молиться! И внезапно наваливаются ужас и тоска смертная, и темнеет в глазах, и вот сейчас вырвется вопль “Господи, помилуй!”, но в этот миг звонит мобильник, и всё сразу опять хорошо, Тригорин торопливо садится за очередную повесть. — Как Тригорин?! — Так, Тригорин. А вы что ли приняли на свой счет? Не надейтесь. Октябрь 2008 — ноябрь 2010.
Administrator: С огромной благодарностью Is за труд по переносу очень интересного материала на форум... ...размещаю здесь еще одну ссылочку. "Чеховед.ру" - официальный сайт Чеховской комиссии при Совете по истории мировой культуры РАН. Я только-только нашла в инет этот ресурс, так что желаю насыщенного чтения всем нам - чей интерес к Достоевскому, Пушкину, Тургеневу... в данном случае К ЧЕХОВУ - не остановился на изучаемом в средней школе. Большая просьба: если кто-то где-то (в т.ч. на данном сайте) обнаружит информативный, и в то же время легкоусваиваемый материал - не поленитесь перенести его в соответствующую тему форума!
Administrator: Итоги сезона от Павла Руднева, который не только известный и уважаемый театральный критик, но и помощник художественного руководителя МХТ по спецпроектам, а также помощник ректора Школы-студии МХТ. В списке много НАШИХ: Режиссер сезона - Юрий Бутусов ("Чайка" Антона Чехова, "Сатирикон") Лучшая мужская роль – Константин Райкин / Подпольный ("Константин Райкин. Вечер с Достоевским" по Федору Достоевскому, реж. Валерий Фокин, "Сатирикон") Лучший ансамбль - "Чайка" Юрия Бутусова Лучший дуэт - Тимофей Трибунцев и Агриппина Стеклова ("Чайка" Юрия Бутусова) Лучший детский спектакль - "Лафкадио" Шелла Сильверстайна, реж. Светлана Иванова, Клуб "Мастерская" Но (имхо) самое главное: Герой сезона - режиссер Юрий Бутусов, сумевший свое личное переживание сделать эстетическим событием, сделать себя частью своего искусства. Умение быть откровенным и беспомощным на сцене. Суметь преодолеть себя на сцене. Осознать свой кризис, свою конечность и саморазоблачиться на миру.
Lotta: ГОЛОСОВАНИЕ ЗДЕСЬ! ЕЩЁ РАЗ НАПОМИНАЕМ ДЛЯ НЕГОЛОСОВАВШИХ: УЧАСТВУЙТЕ, ПОМОГИТЕ ПРАВИЛЬНО ОЦЕНИТЬ ВАШИХ ЛЮБИМЫХ АКТЁРОВ И ЛЮБИМЫЕ СПЕКТАКЛИ! Постарайтесь хорошо аргументировать свой выбор и ни в коем случае не голосуйте многократно с одного компьютера!
бельчонок: Administrator пишет: В списке много НАШИХ: и так хорошо, что МНОГО!!!!!))))))
Тыгыдым: Вы извините, но Павла Руднева лично меня не заставят уважать даже эти прекрасные формулировки. Достаточно припомнить его отзывы на другие спектакли Ю.Н., в частности на "Лира", которого он среди прочего обозвал даже "наглядно гомосексуальным". Кто запамятовал - http://pavelrudnev.livejournal.com/440122.html То, что его тронула "Чайка" - повод только для удивления, но никак ни для восторга. Не та фигура.
вишенка: ВНИМАНИЕ! У меня ВОПРОС: голосование на Театрал идет только по ПРЕМЬЕРНЫМ спектаклям сезона 2010-2011?? Или в общем по всем спектаклям, сыгранным в сезоне 2010-2011? Аdministrator/Lotta: да, Вишенка, речь только о спектаклях, поставленных в этом сезоне. ТОЛЬКО по ПРЕМЬЕРНЫМ, вышедшим (рожденным) в сезоне? Или БЕЗ РАЗНИЦЫ КАКИМ, но сыгранных в сезоне? Я так понимаю, что "поставленным" - это созданным в оговариваемом сезоне. Похоже, голосующие тоже не совсем поняли о каких спектаклях речь, т.к. упоминают "Тополя". А "Тополя" играют уже не первый сезон. Вот у меня и возник сей вопрос. Administrator/Ирината: ТОЛЬКО по премьерным. Это голосование ведется уже не один год, и его организаторы считали понятным, что не надо голосовать за спектакли 25-летней давности (там есть "Юнона и Авось" ). Издание интересует зрительская раекция на "свежие" премьеры. На те спектакли, что увидели свет в сезоне 2010/2011. Думаю, что "Юноны" и "Тополя" просто не будут засчитываться.
Lotta: Тыгыдым , а от Вас никто и не требует уважения к Рудневу. Лично у меня на него зуб по поводу спектакля "Деньги", который я нежно люблю. А он ушёл в возмущении с первого действия, отписавшись о своём впечатлении - очень негативном. Administrator/Ирината: Совершенно согласна с Lotta. Никто не требует от кого-то из нас уважения к Рудневу, точно так же, как никто не может требовать от него уважения к спектаклям Сатирикона. "Каждый пишет так, как хочет и как может".(с) Кстати, перечтя рецензию, я ОЧЕНЬ смеялась. Потому что вспомнила прогоны и премьеру. Все почему-то забывают, что первая версия сатириконовского "Лира" (о которой и пишет критик) сходна с нынешней максимум на треть. И мизансценами, и посылом, и энергетикой. Вот именно та постановка - 2006 года - Рудневу и не понравилась. А мне она тогда - понравилась. Ну и что? "Убить его. Убить"? Кому - арбуз, кому - свиной хрящик...
Тыгыдым: Я, собственно, среагировал на слова Администратора об "известном и уважаемом театральном критике". Просто я его таковым (уважаемым) не считаю. Вот и всё. Что до 2006 года - этот отзыв Руднева вызвал у меня глубочайшее недоумение уже тогда, ничего "наглядно гомосексуального", заштампованного и бесмысленного, на мой взгляд, в спектакле НИКОГДА не было. Впрочем, это уже вне темы данного форума. Administrator/Ирината: Ну, будем считать, что ВСЁ ЭТО уважаемому (а для кого-то - не очень) критику привиделось. Или и вправду было в тот день, когда он на спектакле присутствовал... а мы с Вами - нет.
Administrator: Реквизит... Взято (с разрешением!) у Марины Дровосековой.
Administrator: Еще раз напоминаю про голосование на ТЕАТРАЛЕ Думаю, что, когда оно завершится, на форум мы перенесем все комменты по поводу "Чайки". Пока же - только один, от Иллария - на этом форуме она писала, как Ирина. Итак: Ни одна из виденных мной премьер сезона на меня не произвела такого ошеломляющего впечатления. На мой взгляд, это особняком стоящее явление в театральной жизни столицы, а не просто спектакль. Это Театр в самом широком и самом, не побоюсь пафоса, высоком смысле слова, ибо искусным образом здесь сплетено, связано, взаимоувязано, запараллелено, закольцовано и так далее, едва ли не всё многообразие жанров, направлений, форм театрального искусства. И такая концентрированность невероятная, такое наполнение множественными смыслами, такая чудесная метафоричность, такая необозримая многоуровневость и многозначность всего происходящего на сцене и такая неподдельная, звенящая, пронзительная искренность.. Ну и, безусловно, непременные зрелищность, музыкальность, лёгкость и замечательный юмор, как это принято у Юрия Бутусова.. Чайка в который раз убедила в том, что этому режиссёру подвластно невозможное. Казалось бы: как можно чеховский сюжет пересказать через феллиниевские "8 1/2" и отомкнуть этим ключом дверь в театральное Зазеркалье? Оказалось - можно. Невероятно, но можно. А ещё это феерия блестящих актёрских работ и настоящий праздник актёрского мастерства. И потрясённый зал встаёт на поклонах, устраивая режисёру и его команде долгую восторженную овацию. Это - событие сезона, вне всякого сомнения.
Administrator: C огромной благодарностью форумчанам дружественного сайта Максима Аверина и лично Ирине Гор.
GLAFIRA: СПАСИБО!!!! всем, кто разыскал и поместил здесь эту чудесную песню!!!! Слушаю теперь ее не переставая и вспоминаю..вспоминаю. Скорее бы снова туда - к этому колдовскому озеру
ls: Тыгыдым, спасибо за ссылку. Рецензия живая, хотя явно "по горячим следам", что первым вспомнилось, то и написалось, так что какие-то моменты оценены односторонне, о чём в каментах и сказали. И сам же П. Р. вдогонку кое-что написал (про Кента) . Интересно его замечание, что все спектакли Бутусова(на тот момент) "на тему безумия любой власти". И это страстное пожелание "Когда уже о себе будет высказывание, личностное заявление?". В этом смысле "Чайка" и есть "наш (то есть режиссера) ответ рецензенту", об этом спектакле уже не раз писали, что это "предельно личное высказывание" или что-то в этом роде. Но, может быть, и "о власти" было для режиссера более личной темой, чем кажется критику. По давности даты рецензии и в контексте Ваших постов предполагаю, что в теме театра Вы давно. Может быть, есть и собственные отзывы о спектаклях? В таком случае ссылку не дадите? Или напишите здесь. Интересно, в первую очередь, Ваше мнение о "Чайке" и "Лире".
Lotta: "Макбетт" уж точно был не только "о безумии любой власти", и с годами это стало яснее - когда постылая актуальность отошла в сторону. Но когда человек сам всё время думает о чужих страстях и президентах, невольно отыскивает это своё родное, пусть и постылое, везде. Для меня "Макбетт" - спектакль прежде всего о любви к людям - такой ЛИЧНЫЙ и пронзительный, что я до сих пор не могу слушать музыку, которая там звучала (не всю - но 2 мелодии). А сегодня обнаружила, что точно так же не могу слушать 2 мелодии из "Чайки". Для меня это косвенный показатель именно личного (и лишь в некоторой степени сентиментального), которое в спектаклях ЮБ является главным, а в "Чайке" достигает апогея. И от "Макбетта"к "Чайке" я вижу чёткий вектор, который проходит через "Лира" - и это важнейший этап пути. Но люди меняются. В теме "Разумов" Ирината сопоставила Руднева с Тригориным, каким он ПРЕДПОЛАГАЕТСЯ в финале статьи Минкина. Я сперва отвергла такое сопоставление с негодованием, но теперь вижу в нём разумное зерно. А вот то, ЧТО увидел Руднев в тогдашнем "Лире", как говорят, ещё более внутренне сложном и алогичном, чем сейчас, не находит у меня никакого объяснения, кроме собственной зацикленности критика на том, что Тригорин условно называл "правами человека".
Administrator: Фото: Игорь Захаркин, "Известия" Фотографа И. Захаркина зовут Игорь. И вообще: большая просьба к форумчанам дружественных сайтов указывать источник, откуда взято фото Сайт Дениса Суханова. Невзирая на то, что сделавшего перепост после этого ожидает. Кстати: на форуме Суханова скоро будет много других интересных материалов для перепоста. Ожидайте!
Administrator: "...итак, мы продолжаем..." (с) Фото: И.Захаркин ("Известия")
Lotta: Я сегодня посмотрела фильм "Пина: танец страсти (Пина Бауш)" и, как это обычно бывает, когда речь идёт о родственных театру видах искусства, сразу же возникли ассоциации с любимым спектаклем. Но в данном случае это не просто повод поговорить о "Чайке": творчество Пины Бауш стало достоянием мировой культуры и оказывает влияние на многих художников, вдобавок речь идёт, как мне кажется, о некотором сходстве в методах создания спектакля. Режиссёр - Вим Вендерс, фильм позиционируется как первый арт-хаус 3D. Но впечатление он произвёл больше не как ФИЛЬМ, а как рассказ об уникальном хореографе Пине Бауш - для которого выбрана самая подходящая форма. То есть подтверждается правило: главное не то, КАК говорит художник, а ЧТО он говорит. Из воспоминаний танцовщиков труппы Пины следует (или я по своей некомпетентности поняла это именно так), что спектакли и танцевальные номера рождались подчас интуитивно - потому что "это свободно лилось из души". И главной целью хореографа было как раз помочь исполнителям (да и себе самой) достичь этой степени свободы. "Она всё время нас спрашивала: чего вы жаждете?" Суть этой жажды и определяла форму танца, а уж когда танец становился явлением искусства, проявлялся и другой, ВЫСШИЙ его смысл, с одной стороны, вытекающий из замысла создателей, но с другой - превосходящий его, видоизменённый и неожиданный. Ведь дальше танец живёт уже своей жизнью. Так и с фильмом: желание (жажда) рассказать людям о замечательной личности и познакомить их с её творчеством определило жанр и отбор материала. А из этого родилось особенное произведение искусства, с трудноопределимой сверхзадачей, которую и сам автор, возможно, сформулирует лишь ПОСЛЕ полученного результата. Для меня этот фильм ассоциативно связан с двумя спектаклями: формально (если идти по верхам) - с премьерой Виктюка "Король-Арлекин", в глубине - с бутусовской "Чайкой". Спектакль Виктюка посвящён Пине и во многом выдержан в её стилистике, а танцевальный номер "Кафе "Мюллер" практически воспроизведён на сцене: убираются с дороги слепой женщины стулья, падают, героиня сползает вниз по стене, стучит каблуками Екатерина Карпушина... Но сам спектакль - про другое, он идеологичен, и за каждым символом чудится жёстко закреплённый смысл. С "Чайкой" - сложнее. Формально её с Пиной ничего не связывает. Но по сути - это тоже ТАНЕЦ СТРАСТИ, это творение художника, обуреваемого жаждой рассказать о том, что на данный момент волнует его больше всего. А дальше - дело техники и таланта - его и исполнителей. Вроде бы всё просто - да так и есть, если честно идти до конца, несмотря ни на что. В итоге получился предельно искренний спектакль с ВЫСШИМ смыслом, лишь частично соответствующий ожиданиям (так мать может только предполагать, каким будет её ребёнок, он будет ДРУГИМ всё равно). Пина старалась максимально освободить своих танцовщиков, заставить их попасть в волну творческого безумия - то же самое делает и Бутусов. Средства во многом схожи. Тут неслучайна и любовь к воде обоих художников, и разнообразные мелкие преграды, физически мешающие актёрам, но выводящие их на новый уровень ощущения жизни. Вроде бы раньше это знала, но полностью поняла именно сейчас, что брызги воды, летящие с тела Дункана во время предсмертного танца, призваны были не столько вызвать эстетическое впечатление у зрителей, сколько погрузить самого актёра в определённое состояние... а дальше - дело техники и таланта. В "Чайке" уже совершенно зашкаливающий натурализм: вода, боль, пот, усталось, скользкий пол, всяческие неудобства - становится живительной средой, которая и помогает взрастить искусство. Не хватает на сцене лишь земли или опилок, пристающих к коже танцовщиков Пины. (Кстати, в спектаклях Коляды есть земля, точнее даже - грязь). Бесконечные повторы. Раздражающие неопытных и нетерпеливых зрителей. Повторы, во время которых по всем правилам количество переходит в качество - хотим мы того, или нет. Падения - разного вида, от театральных до причудливо некрасивых, но естественных. Некоторые движения, воспроизведённые Дровосековой, не столь экспрессивные, как у Пины, но похожие по сути - особенно в сцене "It's Not Too Late "в 3 действии - удары себя в живот то ли условным ножом, то ли ещё как-то. Общий танец в конце 1-го действия - особенно, у Суханова: абсолютно свободный, не привязанный к определённому стилю. Но главное - способ творчества, рождение спектакля из бесконечных репетиций, когда ВСЁ, что может сделать актёр, ему удаётся сделать, и на пределе сил и возможностей к нему приходит полное освобождение от внешней и внутренней ерунды, не имеющей отношения к искусству. Путь к состоянию, "когда это свободно льётся из его души", требует полнейшей самоотдачи и предельно честного отношения к своему делу. И непостижимым образом отсюда рождается КРАСОТА.
Administrator: Московские новости Итоги московского театрального сезона от Дины Годер ...Из шумно обсуждаемых спектаклей нельзя забыть сумасшедшую «Чайку» Юрия Бутусова в «Сатириконе»— постановку, в которую режиссер вложил всю свою ненависть и любовь к театру, спектакль, похожий на ворох черновиков, без конца тасующихся пробных сцен, в каждой из которых свои исполнители и своя трактовка. Из этого спектакля в лучшие актрисы сезона явно попадает Агриппина Стеклова с ролью Нины...
Administrator: Театрал В декабре этого года состоится вручение наград премии "Звезда Театрала". До окончания приема ваших кандидатур, достойных фигурировать в заявленных номинациях, остались считанные дни. Напомним, рассматриваются только те спектакли, премьеры которых состоялись в сезоне 2010-2011 гг. Это же условие распространяется на номинации "Лучший актер", "Лучшая актриса", "Лучшая роль второго плана", "Лучший режиссер". В начале сентября на сайте будет представлен список номинантов. Претендент, набравший наибольшее количество голосов, станет лауреатом премии. На торжественном вручении "Звезды Театрала" победитель получит фарфоровую статуэтку итальянского дизайнера Фабрицио Сманиа, изображающую мима с золотой звездой в руках. В разные годы среди лауреатов нашей премии были Олег Басилашвили и Элина Быстрицкая, Валентин Гафт и Мария Аронова, Александр Ширвиндт и Александр Филиппенко, Сергей Гармаш и Петр Фоменко, Лев Додин НЕ ЗАБУДЬТЕ ПРОГОЛОСОВАТЬ ЗДЕСЬ
Administrator: gala-spb.livejournal. Тригорин Дениса Суханова Во второй раз "Чайка" смотрится чуть иначе: что-то, придуманное ранее не подтвердилось, и возникли новые ассоциации и мысли. При том, что "Чайка" - это, пожалуй, первый для артистов "Сатирикона" опыт ансамблевого успеха, лидеров, безусловно, трое: Т.Трибунцев (Костя), А.Стеклова (Нина), Д.Суханов (Тригорин). Но Нина, все же, не так сильно увлекает, задевает Бутусова, его интерес к ней, скорее, академический. С мужчинами же он себя впрямую идентифицирует. И связь его с Костей, конечно, гораздо сильнее. Почему же меня цепляет и мучает именно Тригорин? Костя здесь мне кажется достаточно устойчивым, определившимся в выборе своих решений (даже последнего) человеком. Просматривается параллель между Ю.Н. и Костей, и тем самым понятно, что мир этот создан Костей и для Кости. Он здесь творец и персонаж, что делает его положение чуть искусственным и в то же время предопределенным. И боль, и счастье, и крах театра, и крах жизни для него - материал для построения этого мира. Положение Тригорина другое. Он из другого мира, залетная птица. И потому его чувства, его любовь и мука, злость и насмешка, сторонняя оценка и неожиданная вовлеченность принадлежат только ему, и оказываются просто человеческими чувствами. Меня подкупает его искренняя и, наверно, впервые испытываемая любовь к Нине, эта легкость, полетность, готовность ко всему, что так характерно для первой поры любви. Меня цепляют за живое его отношения со своим даром, эта мучительная и сладостная зависимость от него, когда понимаешь, что "все на продажу", но если откажешься продавать, то жизнь закончится. И оборотная сторона дара - слабость и зависимость в реальных отношениях, с реальными людьми. Легко назвать Тригорина неприятным, но м.б. именно его чувство собственного дара заставляет меня видеть в нем творца и сочувствовать его страданию. Его драма неразрешима, потому что всегда отношение творческое и обыденное будет конфликтовать в его душе. Интересно еще в спектакле, что я вижу (например, в сцене 2 акта), как это сделано. Вижу эти маленькие кусочки, придуманные режиссером и актером, которые составляются в одну линию. Я вижу сделанность, но не могу не поддаться единому чувству, которое вызывается при прохождении по этой линии. Ни на что не похожее ощущение.
Ирината: Прекращен прием наших, зрительских предложений в номинанты премии "Звезда театрала". Почему-то - на полтора месяца раньше заявленного изначально срока. При этом объявлено, что "Одним из самых достойных актеров, способных побороться за победу в номинации "Лучшая мужская роль" стал Евгений Миронов". Забавно, что организаторы конкурса не сделали того, что за несколько минут сделала я: не подсчитали НАШИ голоса. За Евгения Миронова их отдано 8 (восемь). За Тимофея Трибунцева - 23 (двадцать три). Денис Суханов (Тригорин) однозначно лидирует в номинации "Роль второго плана". Ну... посмотрим, умеют ли "театралы" считать вообще. Когда начнется финальное голосование - сообщим. Дорогие мои, поддержите тогда, не подведите! Хотела написать нечно гневное там на форуме... пока повременю.
вишенка: Забавно, что я подсчитала. Буквально вчера. Когда я считала, у Тимофея Трибунцева было 20 голосов за "актер" и 1 голос "актер второго плана". У Дениса Суханова - за "актер" 5 голосов и "актер второго плана" 14 голосов. За "актер/актриса второго плана": Марина Дровосекова - 7 голосов; Антон Кузнецов - 7 голосов; Марьяна Спивак - 4 голоса (за Марьяну кто-то, 1-2 человека, еще отдали голос за "актриса"). Но это голоса в куче отзывов и Премьер спектаклей сезона прошедшего, и не премьер, и аргументированных, и не. Это не считая меня. Ну что ж.. Я зарегистрировалась, но не успела отосласть свой голос. И в некотором роде зажала. Не кидайтесь тяжелым. Написать то отзыв написала. Вроде аргументированно. Но хотелось быть как можно более объективной, аргументированной, чтоб верняк так скажем, а не от балды, раз уж такое дело. Меня смутило в словосочетании к слову "спектакль", "актер/актриса" слово "лучший" или "любимый" (не помню точно). Долго думала. Переспала. Прочитала. Не понравилось мной написанное. И не отослала. А потом, вчера, каким-то непонятным образом, словосочетаний не стало. Может обман зрения, может что поменялось и вправду, но, как оказалось, я оказалась самой страшной критикатессой, очень сильно сомневающаяся не только в себе, но и во всех и вся. И тем самым получается подвела других. И не думала, что все так серьезно и важно. Ну значит так тому и быть. Да, жаль, что раньше заявленного изначально срока. Ну что ж. Евгений Миронов, кстати, действительно хороший артист. Видела его игру в фильме "Противостояние. Цитадель" Михалкова. Произвел сильное впечатление. Он с горном и отрядом бойцов, и Дюжев с этими кедами. Это что-то... И с Тимофеем Трибунцевым где-то, как-то у меня в ассоциациях Евгений Миронов перекликаются. Хорошо. Постараемся поддержать. Симафорьте.
Irisha_s: Сегодня проголосовала и написала свой отзыв. Правда не очень доверяю этому изданию, еще со времен Лариной. Посмотрим, что у них получится с подсчетом голосов:)
Ирината: Irisha_s, скорее всего, Ваш голос не будет учтен: голосование, внятно не объяснив причины, прервали на полтора месяца раньше предполагавшегося ранее срока. К тому же организаторам конкурса почему-то кажется. что ВСЕ МЫ, голосующие за бутусовскую "Чайку", не существуем. Или голосуем не сердцем, а нас заставляют это делать кнутом или пряником...
Irisha_s: Да и Бог с ними с организаторами. Главное еще кто-то прочтет, появится желание увидеть нашу Чайку, ну и "заболеет", как мы:)
Administrator: От зрителя ...«Чайка», которую поставил в «Сатириконе» Юрий Бутусов, – это определенно одно из моих самых ярких впечатлений не только этого сезона, но и последних нескольких лет. Правда, выйдя из театра, я зареклась кому бы то ни было ТАКОЕ рекомендовать))) Очень многие зрители уходят, не досмотрев до конца, благо возможностей масса – аж три антракта. Я не могу понять, как Бутусову удается, перевернув все с ног на голову, создать ощущение (по крайней мере, у меня точно), что дух пьесы сохранен. Актеры играют прекрасно и с неописуемым, я бы сказала, азартом, что ли. Такого драйва (в прямо-таки джазовом смысле) в театре я уж и не припомню...
Administrator: ВКОНТАКТЕ, в группе Юрия Бутусова: последний коммент в теме о "Чайке". ...Чем дальше от спектакля, тем сильнее ощущается: эта "Чайка" оказывает совершенно наркотическое воздействие убойной силы. Хочется смотреть снова и снова...
Lotta: gala-spb.livejournal (из комментов) gala_spb: Я подумала, что сцена игры в лото очень рифмуется со общей сценой в начале 2 акта. Обе они воспринимаются как своего рода спектакли, поставленные Аркадиной. Все остальные ей подыгрывают. И в обеих сценах есть жертва, на которую направлена непосредственно излучаемая отрицательная энергия, во 2 акте это Маша, в 4 - Тригорин. lotta: Согласна, стол - символ особого рода, немыслимо сложно нагруженный. А мысль - интересная, что заправляет "сценой" Аркадина, с вариациями на тему "как меня принимали в Харькове". Выходит, что влюблённая в Костю Маша на тот момент представляется Аркадиной бОльшим врагом и соперницей, чем Нина - просто потому, что ей дела нет до аркадинских регалий, у неё лишь Костя на уме. В 4 же действии Аркадиной просто необходимо постоянно держать в руках "ускользающего" Тригорина - особенно тут, в усадьбе, на месте преступления. Но то, что Вы заметили, можно принять и без объяснений - если не искать в поведении Аркадиной подтекстов, образ уж больно однокрасочный, женщина, в которой актёрство окончательно победило природу.
Administrator: Вослед за Lotta. Основной зрительский пост отсюда на форуме есть (но можно не искать, а перечитать по ссылке). Но вот пара комментов, показавшихся интересными: tasha_1297 А я попала на Чайку еще до официальной премьеры. На "показ для своих" меня вытащил муж - он работает в Сатириконе. Не могу сказать, что мне понравилось - первые два акта для меня были настоящим мучением, я еле сдерживала себя чтобы не уйти. Но после второго антракта я как-то иначе посмотрела на происходящее на сцене - начала проникаться действом и понимать замысел режиссера. К концу спектакля время летело незаметно. Но вынуждена признать, что направление арт-хаус в театре я еще не готова принимать. Я, видимо, консерватор. =) humble_ Мне это не показалось арт-хаусом, скорее, наоборот - очень личным высказыванием... Просто я достаточно четко понимал, как это можно в принципе сделать в кино - но чтобы так сделать в театре - думаю, нужна определенная смелость... А у Бутусова все-таки спектакли очень чеховские... с нестрашными настоящими смертями и жутью, проступающей из фарсовой веселости...
Lotta: Звезда Театрала Отклики на форуме. elzh |18.08.2011 17:12 Стало известно имя первого номинанта премии по идее, судя по голосованиям, первый номинант должен быть Трибунцев или Суханов. За Миронова много голосов, но значительный перевес все же был у сатириконовцев. Пожалуйста, будьде честными!ПОЖАЛУЙСТА!!! lotta |19.08.2011 14:20 Ответ для: elzh Поскольку сатириконовская "Чайка" УЖЕ стала культовым спектаклем, многие ходят на неё неоднократно и как-то пересекаются. Так что ничего нет удивительного в том, что весть о голосовании разнеслась среди них так быстро. Глупая ситуация, потому что мы теперь вынуждены как бы оправдываться за то, что наших голосов так много... Но я точно знаю, что большинство (за всех, конечно, не могу ручаться)проголосовавших - это РЕАЛЬНЫЕ люди, которые видели и очень любят спектакль, и ни о каком специальном "накручивании" речь не идёт. Ну и от себя добавлю: Миронов - прекрасный актёр... но его Калигула и Треплев Трибунцева несоизмеримы, а ведь премия даётся не за прошлые заслуги.
Administrator: Представляем серию фотографий Магариты Пожитновой . Часть из них уже размещена на странице спектакля. Теперь они будут размещаться и на форуме сайта Дениса Суханова. (Естественно, на это получено разрешение автора. В связи с этим - учтите, что копировать фотографии для личных коллекций можно без ограничений. Что же до перепоста на другие инет-ресурсы... Рекомендую также просить на это разрешение. Или хотя бы давать ссылку).
Administrator: Еще несколько снимков Маргариты Пожитновой.
Ирината: ... и снова "Театрал" шутит (или хамит), ПРИНЦИПИАЛЬНО не замечая на "Чайку", ни Бутусова, ни Трибунцева-Стеклову-Суханова... http://www.teatral-online.ru/news/4598/ В ближайшее время на сайте начнется голосование за номинатнов премии "Звезда Театрала". Среди них - актриса Алена Бабенко, отметившаяся в спектакле театра "Современник" "Время женщин", Миндаугас Карбаускис - посетители сайта оценили его работу в РАМТе "Будденброки", Алексей Девотченко - за роль в постановке "Записки сумасшедшего" в МТЮЗе. В номинации лучший спектакль выдвинуты работы Евгений Арье "Враги: история любви", "Калигула" Эймунтаса Някрошюса в Театре Наций. Имена других номинантов и названия спектаклей будут объявлены позже. При выборе лидеров голосования не учитывались заявки, отправленные с идентичных ай-пи адресов. Алёна Бабенко - прекрасная актриса, но упомянута она всего 4 раза - при том, что Агриппину Стеклову в список внесли аж 29 (!) раз. Ну, что ж... всё-таки я надеюсь, что в "Театрале" будет вскоре написана фраза: "И несомненными лидерами нашего голосования являются..." Ну, все мы уже знаем, кто является лидерами!
Administrator: Снимки Маргариты Пажитновой
Administrator: И снова - фотографии Маргариты Пажитновой.
Administrator: ВНИМАНИЕ! Один из наиболее популярных театральных форумов, а именно ФОРУМ ТЕАТРАЛЬНОЙ АФИШИ подводит итоги театрального сезона 2010-2011. Рейтинг ЧЕСТНЫЙ, основанных на "результатах голосования форумян в теме «БРАВО 2010-2011 ! Рейтинг театральных событий»" (голосование проходит в течение года; как правило, спектакли получают оценки и обсуждаются сразу после их просмотра театралами). Никаких денежных призов, статуэток и дипломов "в рамочках" победители не получают. Но это, по сути, голосование "по гамбургскому счету" Перепощу сюда результаты, касающиеся Сатирикона. Событие сезона – «Чайка» Юрия Бутусова ! 20 событий московского театрального сезона 2010-2011 1; ЧАЙКА, "САТИРИКОН" ; 138,5 2; ЗОЛУШКА, "НЬЮ АДВЕНЧЕРЗ" ; 127 3; МЕРА ЗА МЕРУ, ТЕАТР им.ВАХТАНГОВА ; 116 4; БУДДЕНБРОКИ, РАМТ ; 115 5; ЗАПИСНЫЕ КНИЖКИ, СТУДИЯ ТЕАТРАЛЬНОГО ИСКУССТВА ; 112 6; ЭОННАГАТА, SADLER'S WELLS ; 96 7; ЗАПИСКИ СУМАСШЕДШЕГО, МТЮЗ ; 93,5 8; ЧЕХОВ-GALA, РАМТ ; 90 9; БУРЯ, ЧЕХОВСКИЙ ФЕСТИВАЛЬ ; 87,5 10; ВЕТЕР ШУМИТ В ТОПОЛЯХ, ТЕАТР им.ВАХТАНГОВА ; 86,5 11; ПРОЩАЙ ТЫ, ТЫ, ТЫ…, МТЮЗ ; 86 12; ПРИНЦЕССА ИВОННА, ТЕАТР им.ВАХТАНГОВА ; 84 13; ТУРАНДОТ, ТЕАТР им.ПУШКИНА ; 84 14; ДЯДЯ ВАНЯ, АЛЕКСАНДРИНСКИЙ ТЕАТР ; 80 15; ТАНЕЦ ДЕЛИ, ТЕАТР "НАРОДОВЫ" ; 79 16; ГАМЛЕТ, АЛЕКСАНДРИНСКИЙ ТЕАТР ; 72 17; КАЛИГУЛА, ТЕАТР НАЦИЙ ; 71,5 18; ПРАЗДНИК НА КЛАДБИЩЕ, НОВЫЙ РИЖСКИЙ ТЕАТР ; 68 19; ВЕЧЕР С ДОСТОЕВСКИМ, "САТИРИКОН" ; 66 20; ПЕРСОНА МЕРИЛИН, Драматический театр, Варшава ; 65 (в таблице приведена сумма поступивших оценок) Поставщики театральных событий: Вахтанговский театр (3), Сатирикон (2), РАМТ (2), МТЮЗ (2), СТИ, театр Наций, им.Пушкина, а также фестивали - Чеховский (3), Сезон Станиславского, NET и Золотая Маска, а также гастроли Александринского театра (2); режиссеры - Бутусов (2), Фокин (2), Боурн, Карбаускис, Женовач, Лепаж, Гинкас, Бородин, Доннелан, Туминас, Яновская, Мирзоев, Богомолов, Щербан, Вырыпаев, Некрошюс, Херманис, Люпа.
Administrator: И еще одна позиция: Драма большой формы - "ЧАЙКА", САТИРИКОН 10 лучших премьер сезона в номинации «драматический спектакль большой формы» Методика расчета следующая: средневзвешенная оценка спектакля (рейтинг средневзвешенный по выборке) рассчитывается так: qwri = ([P] / [M] + [pi]) / ([N] / [M] + [ni]) N – общее количество оценок в выборке M – общее количество спектаклей в выборке P – общая сумма оценок ni – количество оценок, присланных спектаклю i pi - сумма оценок, присланных спектаклю i 1. ЧАЙКА; "САТИРИКОН"; 7,90 --- очень большой отрыв --- 2. ЗАПИСНЫЕ КНИЖКИ; СТУДИЯ ТЕАТРАЛЬНОГО ИСКУССТВА; 7,06 3. ЧЕХОВ-GALA; РАМТ; 7,01 4-5. БУРЯ; ЧЕХОВСКИЙ ФЕСТИВАЛЬ; 6,88 4-5. БУДДЕНБРОКИ; РАМТ; 6,88 6. ВЕТЕР ШУМИТ В ТОПОЛЯХ; ТЕАТР им.ВАХТАНГОВА; 6,83 7. С НАСТУПАЮЩИМ…; "СОВРЕМЕННИК"; 6,75 8. КАСТИНГ; ТЕАТР им.МОССОВЕТА; 6,66 9. ЗАПИСКИ СУМАСШЕДШЕГО; МТЮЗ; 6,51 10. ВЕЧЕР С ДОСТОЕВСКИМ; "САТИРИКОН"; 6,42 В прошлом сезоне было как никогда много хороших спектаклей большой формы, десятка очень легко составилась. Приведу еще пять спектаклей, оставшихся за бортом первой десятки (все они имеют оценку выше средней оценки сезона, которая составляет ~ 6 баллов) 11. МЕРА ЗА МЕРУ; ТЕАТР им.ВАХТАНГОВА; 6,37 12. ПРОЩАЙ ТЫ, ТЫ, ТЫ…; МТЮЗ; 6,15 13. ПЕР ГЮНТ; "ЛЕНКОМ"; 6,08 14. ТУРАНДОТ; ТЕАТР им.ПУШКИНА; 6,05 15. КАЛИГУЛА; ТЕАТР НАЦИЙ; 6,03
Ирината: От души поздравляю замечательный театр "Сатирикон" с совершенно заслуженной победой! Всё правильно: лучшие премьеры Сатирикона названы ЛУЧШИМИ! "Поставщик театральных событий" Юрий Бутусов тоже дважды отмечен: "Чайка" и "Мера за меру". Всё справедливо. Всё гармонично. Всё так, как и должно быть!
Administrator: Здесь - мнения профессиональных критиков о прошедшем сезоне ("Театральный смотритель") На 1 месте (с большим отрывом) - Контантин Райкин. Речер с Достоевским". Сатириконовская "Чайка" занимает 6 место.
Administrator: Тем не менее все-таки я продолжаю информировать вас о том, как оценили итоги прошедшего театрального сезона мы, ЗРИТЕЛИ. Форум "Театральной Афиши" Режиссер года – БУТУСОВ ! 1. Бутусов; 254,5 2. Серебренников; 210,5 3. Женовач; 164,5 4. Богомолов; 147 5. Фокин; 138 6. Туминас; 130 7. Боурн; 127 8. Карбаускис; 115 9. Херманис; 101 10. Рыжаков; 100 Московский театральный сезон 2010-2011 «сделал» Юрий Бутусов, сначала «Мерой за меру», а потом безмерной «Чайкой». **************************** И еще: автор года - ЧЕХОВ ! 1. Чехов; 558,5 2. Шекспир; 426 3. Достоевский; 234,5 4. Гоголь; 175 5. Манн; 115 6. Толстой; 95,5 7. Андреев; 93 8. Сиблейрас; 86,5 9. Кроммелинк; 86 10. Гомбрович; 84 год без Островского (всего второй такой случай в нашем опросе, обычно Островский в лидерах) ********************************* Театр года – ВАХТАНГОВСКИЙ ! Десять театров, собравших максимальное количество баллов: 1. ТЕАТР им.ВАХТАНГОВА; 314,5 2. РАМТ; 291,5 3. МТЮЗ; 227,5 4. "САТИРИКОН"; 204,5 5. СТУДИЯ ТЕАТРАЛЬНОГО ИСКУССТВА; 164,5 6. МУЗ.ТЕАТР им.СТАНИСЛАВСКОГО И НЕМИРОВИЧА; 158 7. ТЕАТР им.ПУШКИНА; 150 8. ТЕАТР п/р ТАБАКОВА; 139 9. МХТ им.ЧЕХОВА; 115 10. "СОВРЕМЕННИК"; 104,5 КСТАТИ: «Железная маска» - спектаклю МХТ «Яйцо» Пять московских премьер с самым низким рейтингом ЯЙЦО; МХТ им.ЧЕХОВА; 4,68 ЛЕДИ МАКБЕТ МЦЕНСКОГО УЕЗДА; ТЕАТР п/р ТАБАКОВА; 4,76 КИЛЛЕР ДЖО; ТЕАТР НАЦИЙ; 4,81 МЫШЕЛОВКА; ТЕАТР им.ПУШКИНА; 5,18 ВРАГИ. ИСТОРИЯ ЛЮБВИ; "СОВРЕМЕННИК"; 5,19 Любопытно, что «Враги» занимают второе место среди лучших спектаклей сезона в опросе критиков на www.smotr.ru
Administrator: Чайка. Фотографии Маргариты Пажитновой
Administrator: ЖЖ-коммент-рекомендация от Льва Семеркина советую посетить "Чайку" в Сатириконе она относится к обычным чеховским Чайкам, как прогрессив-рок к обычному року и продолжительность двойная - как у двойного альбома и рок там звучит :)
Ирината: Внимание! Журнал "Театрал" предложил для голосования список спектаклей, которые могут оказаться ЛУЧШИМИ в прошедшем театральном сезоне - стоит только проголосовать за один из них. Там же - список потенциально лучших актерских ансамблей, режиссеров, женских и мужских ролей. НИ В ОДНОМ ИЗ СПИСКОВ САТИРИКОНОВСКАЯ "ЧАЙКА" НЕ ПРЕДСТАВЛЕНА. http://www.teatral-online.ru/contacts/ Это ссылка, которую я нарочно даю на список контактов журнала. Лично я не собираюсь голосовать ни за одну предложенную кандидатуру. Но я собираюсь сделать другое - а именно отправить письмо по электронному адресу info@newnews.ru и повторить его на почтовый адрес редакции Москва, ул. Электрозаводская д.33 - для главного редактора издания Валерия Якова. Скорее всего, копии письма я размещу на популярных тетральных форумах. Это будет эмоциональное, но, тем не менее, строго аргументированное письмо в защиту великолепного спектакля Юрия Бутусова. Это будет вопрос, на который мне будут ОБЯЗАНЫ дать ответ: почему УВАЖАЕМОЕ издание поощрает враньё и подтасовки? почему лучший спектакль, лучший режиссер и лучшие актеры не могут быть признаны нами лучшими? Отнюдь не настаиваю... но тем не менее ПРОШУ здешних форумчан сделать это же. Не торопитесь. Аргументируйте. Пожалуйста.
Катюша: Ирината пишет: НИ В ОДНОМ ИЗ СПИСКОВ САТИРИКОНОВСКАЯ "ЧАЙКА" НЕ ПРЕДСТАВЛЕНА. Скорее всего, это по той причине, что спектакль вышел в конце сезона.
Ирината: В начале или в конце - но спектакль вышел В ПРОШЛОМ СЕЗОНЕ. Именно в том сезоне, за который и голосуют ТЕАТРАЛЫ. Катюша, не надо искать причины, по которым игнорируется спектакль. Надо помочь замечательной постановке. Или, поощрив ВРАНЬЁ, сделать вид, что всё нормально, всё так, как и должно быть.
Lotta: Наконец-то перечитала "Чайку" и убедилась в том, что была права, не сделав этого раньше, в сезон. Всё-таки общее впечатление от пьесы, сложившееся из прежних прочтений и просмотров РАНЕЕ бутусовской постановки, вполне можно было несколько отодвинуть в сторону. А вот те, кто кинулся читать сразу же после премьеры, запутались в трактовках. Я это заподозревала сразу, как только прочитала о Треплеве-неудачнике и "плохо кончившей" Нине, но втянулась в споры, поскольку страсти кипели. "Чайка" ЮБ Чехову не противоречит, но она раскрывает его так, как мы сами при чтении сделать не в состоянии. Мы невольно подкладываем под текст сцены из спектаклей и фильмов, возмущаемся, если картинка не совпадает, или наблюдаем нечто внутренне противоречивое. Даже теперь, когда я читала пьесу, отягощённая новым знанием, память услужливо иллюстрировала некоторые сцены не фрагментами любимого спектакля, а довольно пошлыми образами "Чайки" Кончаловского, которые, оказывается, засели в голове основательно. Прежде всего это касается начала второго акта: картинка спектакля театра Моссовета совпала с читаемым чуть ли не полностью. Ни Чехов, ни Бутусов в этом не виноваты, просто с иллюстрациями нашему сознанию проще иметь дело. И всё-таки очень интересно посмотреть, как точечные изменения в ТЕКСТЕ пьесы помогли режиссёру сдвинуть акценты и достать из него СВОЁ. Они мелкие, но значимые, и их много. Что касается ремарок, то на них лучше вообще не обращать внимания, даже если кажется, что они помогают раскрыть характер. Мне почему-то стало очень смешно при чтении сцены Треплева и Нины в 1 действии, которую Трибунцев и Стеклова разыгрывают просто виртуозно. В ответ на восхищение Нины рассказами Тригорина Треплев отвечает (холодно): "Не знаю, не читал". Боже, я вспомнила, как это говорил Тимофей: раздельно, сильно, глядя не на Нину, а в зал, с жёсткой улыбкой в глазах. Какое уж тут "холодно"! Потаённая страсть Дорна к творчеству в пьесе прорывается музыкальными фразами из романсов, которые он постоянно напевает (у Чехова они в ремарках). Это подчёркивает и его отстранённость, которая в спектакле, конечно, есть, но проявляется по-другому, бурно и горячо. Дорн при чтении - порядочный пошляк и эгоист, но восприятие ТОГО времени не совпадало с нашим, так что не нужно представлять себе его "мышиным жеребчиком", пусть будет лучше прикид "провинциального конферансье", как язвительно заметил кто-то из критиков. Я к тому, что пошлость большинства чеховских героев (а они таковы) не стоит понимать и доносить до зрителя буквально. это касается и Аркадиной, и Тригорина с его дурацким "как грациозно", и Нины. В бутусовском спектакле такой глупой пошлости и нет, а героям оказывается свойственно лишь обычное, человеческое, понятное дурновкусие, которое не является определяющим и ничего не забивает. Тема, взятая из книги Мопассана "На воде" (об этом много и хорошо пишет Минкин), в спектакле настолько уходит в сторону, что Осипов-Дорн, как бы наспех дочитывая фразу оттуда, как-то произнёс совсем уж несуразное: "Степанида перекрестилась..." (эти фразы у него разные в разных спектаклях и, конечно, не мопассановские - насколько можно различить имя на обложке, читают герои - Чехова). Нина в пьесе произносит свой монолог Мировой души в белом платье. Это принципиально, как и чёрное сатириконовское. Хотя потом Тригорин говорит, что будет помнить её "в белом платье", эти слова сохранены. (Вот тут я могу ошибаться, меня поправили, что вроде бы он говорит о "светлом платье"). Кстати, в пьесе у них под конец "продолжительный поцелуй", а Тригорин-Суханов говорит о своей любви, стоя на коленях довольно далеко от Нины. Они внутренне рвутся друг к другу, но какая-то сила уже сейчас оттаскивает Тригорина. Из того, что помню, забавное - слова Треплева о матери: "Но она курит, она пьёт..." Нету их в пьесе, не знаю, из каких записных чеховских книжек их вытащил ЮБ! Нет в оригинальном тексте и слов Кости: "Зачем между нами встал этот человек?" Там просто про его "влияние". Но Тригорин именно "встал", и это подтверждено спектаклем. Ещё одно подправленное, важное. Маша в 4 действии в пьесе спрашивает мать: "Зачем это, мама?". Никакого особого наполнения в этой фразе не предвидится, Полина просто начинает стелить постель Сорину. Маша-Спивак с прорывающейся болью почти кричит: "ЧТО это, мама!" - про своё, то, с чем она живёт всё это время. О междометьях и перестановках слов у Шамраева я и не говорю уже, там этого очень много. Но подтвердилось главное: чеховский текст действительно содержит те смыслы, которые вложили в спектакль сатириконовцы. Просто для того, чтобы их прояснить и раскрыть, понадобилась огромная и трудная работа очень талантливых людей. При обычном, пусть даже вдумчивом прочтении пьеса неохотно раскрывает свою глубину.
ls: Lotta, спасибо за возобновление обсуждения. У меня уже накопились комментарии на тему, но такие, что надобно было этот хвост, или шлейф, к чему-нибудь пришить. Вникать в детали повторным прочтением, может, сразу и не надо. Но общее представление о пьесе желательно. Этот спектакль нагружен многими смыслами, для полноценного восприятия нужно хотя бы минимальное знакомство с текстом. Хотя вроде бы и без этого зрители что-то находили в нем. Мне показалось, что многие не знают или не помнят текста. Это ко всем спектаклям относится. На "Ричарде" в антракте были зрительницы, гадавшие, закончился спектакль или нет, и определившие верно только потому, что не "хлопали". На "Чайке" даже умилительно слышать, когда после спектакля не сразу правильно говорят, как звали героиню, Надя или Нина. Или во время спектакля слышишь тихий камент за спиной о Нине:"Она в конце погибает..." Ну, в каком-то смысле, наверное, и так. Насчёт текста, которого нет в пьесе, повторюсь. То, что "курит и пьёт" меня удивляло, пока не прочитала статью Доманского, ту самую, о вариативности. Там есть в сносках, в самом конце. "[35] Примечания (С. 13; 375). Интересно, кроме того, что к женскому пьянству в «Чайке» не остался равнодушен и цензор. Так, Потапенко в письме от 23 августа 1896 г. писал Чехову о характере своей правки пьесы, чтобы удовлетворить требования цензуры, и между прочим отметил: «Слова “Она курит, пьёт, открыто живет с этим беллетристом” заменены: “Она ведет бестолковую жизнь, вечно носится с этим беллетристом”» (С. 13; 363). Это об Аркадиной." Выходит, мы до сих пор читаем отцензуренный вариант. А сноски были связаны со следующим высказыванием в статье. "А между тем современная Чехову критика обратила внимание именно на характеристики, связанные с табаком и спиртным: «Вызывали нарекания и некоторые резкие детали в характеристике персонажей – и в этом ряду прежде всего нюхающая табак Маша: “Маша <…> молода, но нюхает табак, как инвалид солдат, и пьёт водку, как сапожник” (“Петербургский листок”, 1896, 19 октября, № 289), “С какой стати молодая девушка нюхает табак и пьёт водку?” (“Петербургская газета”, 1896, 19 октября, № 289)»[35]. Как видим, критикам «вторая сторона» Маши показалась нонсенсом. Между тем, если следовать подходу чисто биографическому, «пороки» Маши могут быть прочитаны как жизненное наблюдение. Т.И. Щепкина-Куперник при первом чтении «Чайки» определила, что «привычка Маши нюхать табак и “пропускать рюмочку”» списана «с нашей общей знакомой, молодой девушки, у которой была эта привычка»[36]. Имелась в виду певица и режиссёр Московской частной русской оперы, подруга Л.С. Мизиновой Варвара Аполлоновна Эберле." Не замечала, какие фразы-"отсебятину" произносит Дорн, надо бы обратить внимание. Значит, режиссёр добавил еще одну чеховскую тему, помимо основной (как и в каждый раз безуспешной попытке Сорина рассказать о дневниковой записи Чехова во время поездки на Сахалин). А вот тема "из Мопассана" для меня отнюдь не уходит в сторону. Она тонко зашифрована. Многие уже отмечали, что дачные посиделки во втором акте за столом, заваленным цветами, напоминают поминки. Вот и "розы благоухают", а "в каждой гостинице есть своя потайная лестница”. И, возможно, мы ещё не всё заметили. Если говорить о статье Минкина, то ещё любопытное замечание в ней есть, в части I. "Первые персонажи (в порядке появления на сцене) — абсолютно театральные, условные, служебные. Клоуны. Какое-то Бернардо, Франсиско, Медведенко. " В спектакле таким "клоуном" представлен Шамраев. А параллельно он же и Медведенко... И вот недавно мне пришло в голову соображение, равно относящееся к пьесе и спектаклю. (Соображение, видимо, в связи с читаемой сейчас книгой "Мэнсфилд-парк". Там взрослые дети в отсутствие главы семьи затеяли поставить домашний спектакль. Говорится в том числе и о расходах на обустройство комнаты под театральный зал. Впрочем, их отец вернулся раньше ожидаемого и положил конец репетициям прежде, чем спектакль был сыгран. Не по соображениям экономии, а исключительно из-за того, что почитал театр делом неприличным. ) И там, и там высказывания Аркадиной и её сына говорят о её "скупости". Она не то, что "на заграницу", она и на костюм сыну денег "не может" дать. А сын между тем неплохо осведомлен о её финансах и знает, какая существенная сумма лежит у неё в банке (кстати, когда на 24-июльском спектакле при иллюстрации его слов вытащился доллар - "приколы" реквизита? - я впервые задумалась, а в какой валюте эти "тыщи", о которых он говорит). А между прочим, это Сорин просит её дать Косте денег. А откуда Сорин знает о деньгах? Да со слов Кости же. Аркадина нехотя и не сразу признаётся, что деньги у неё всё-таки есть (интересно, что в оправдание говорит: "я артистка; одни туалеты разорили совсем" - знает, что для Сорина это уважительная причина). А скупа ли Аркадина? Может, и скупа. А на чьи деньги построен домашний театрик? Закуплена совершенно негодная в хозяйстве (или в то время годная?) сера для спецэффектов? У Сорина, с его слов, всю пенсию забирает управляющий. И тратит "на земледелие, скотоводство, пчеловодство". Значит, театр на её средства. Причём отчёта у Кости не спрашивает о потраченных деньгах. "На театр", да и всё. Аркадина узнала о сере на спектакле, и ей не понравилось. А может, всё-таки Шамраев из соринской пенсии выделяет? И никто за это ему не пеняет. На что другое жалко, а театр - святое.
Lotta: Предварительное знакомство с текстом (или хотя бы сюжетом пьесы в кратком изложении) мне тоже представляется желательным. А вот кропотливое и вдумчивое прочтение с попытками анализа - дело рискованное для той поры, пока впечатление от самого спектакля хоть сколько-то не устоялось. Тут всё очень субъективно: кому-то не мешают наложения, кого-то путают... Меня поразило, что при недавнем чтении чаще всего текст "иллюстрировался" сценами из "Чайки" Кончаловского, которую видела лет 8 назад и только один раз. И очень не понравилось. Кстати, вот там было сильное ощущение соседства Мопассана, и герои по манерам и внешнему виду напоминали пижонов из его произведений. Треплев там был странный: как бы с последствиями ДЦП или чего-то в этом роде, а остальные - жизнерадостные бездельники. Сатириконовский спектакль иногда играется "поперёк" текста, и зрителям, привыкшим анализировать (к ним относятся и профессиональные критики), трудно разобраться со слишком сложным впечатлением. Отсюда и дурацкие "почему" Ксении Лариной, и слова о том, что спектакль - лишь "ворох черновиков" другой дамы. Это У НИХ в голове "ворох черновиков", который трудно разгрести, нужны большие усилия. Вот и я свой ворох пытаюсь сейчас разгрести, но я в лучшем положении (как и все мы): спектакль отсмотрен многократно. По поводу скупости Аркадиной я склонна Косте полностью доверять. Есть же ещё слова о том, что сколько-то тысяч ей Шамраев ежегодно высылает как бы в счёт доходов с имения, а она и рада. Да и замечательно повторенное: "Я дала рубль повару, это на троих". Что касается домашнего (к тому же летнего) театра, то тут расходы минимальны, в условиях деревни всё делается из подручных средств. Помнится, в детстве мы сами устраивали нечто подобное практически из ничего. Серу же (как вариант) вполне мог дать доктор (доктора и аптекари все немного химики). Да и вообще, дёшево это. Понятно, что неработающий Костя - обуза, но всё-таки больше для Сорина (точнее, для Шамраева), так как просто живёт в поместье на всём готовом. Он действительно оказывается на положении приживала. В "Дяде Ване" таков Вафля, в "Иванове" - Шабельский, это было принято тогда, в большом деревенском доме легко прокормить лишнего человека. Положение унизительное, что и говорить.
Ирината: "Для борьбы с клещом применяют опрыскивание поврежденных деревьев 1,5% суспензией коллоидной серы" (с) Это с садоводческого сайта. Вот вам и происхождение серы: немного взято от хозяйственных нужд. Впрочем, это к сатириконовскому спектаклю относится косвенно: может, и правда доктор "нахимичил". Косвенно относится и то, что Предварительное знакомство с текстом (или хотя бы сюжетом пьесы в кратком изложении) тоже представляется желательным. В общем-то, для культурных людей (а таковых здесь большинство) знание сюжетов основных произведений родной литературы является, в общем-то, обязательным (иначе к КУЛЬТУРНЫМ людям их относить никак нельзя). Другое дело: да, кропотливое и вдумчивое прочтение с попытками анализа - именно то, чем мы время от времени занимаемся на форуме - это и есть наша попытка добавить к основному косвенное, и, таким образом, попытаться сложить целое.
Ирината: МОЁ ПИСЬМО В РЕДАКЦИЮ ЖУРНАЛА "ТЕАТРАЛ" Театральные, литературные и прочие «гуманитарные» премии сугубо субъективны: точных критериев «лучшести» здесь нет, и победителями зачастую оказываются те, кто наиболее мил отборочной комиссии. Впрочем, мнение «отборочников» очень редко не совпадает с мнением большинства зрителей/читателей: как правило, выбором лучших из лучших занимаются честные люди с хорошим вкусом. Победителя выбрать еще проще, и победа становится более объективной, если к субъективности жюри прибавляются мнения людей из народа – зрителей и читателей. Они голосуют ногами и кошельком, а уж если добираются до голосования в журналах и на форумах – их трудно обвинить в «купленности». Теперь о конкретике. Журнал «Театральные Новые Известия ТЕАТРАЛ» объявил об очередной премии «Звезда Театрала», предложив зрителям сформировать список лучших спектаклей, режиссеров, актеров сезона: «Зайди! Предложи! Аргументируй!» Зрители начали предлагать и аргументировать. Голосование было прекращено редакцией внезапно, за полтора месяца до изначально объявленного срока. Думается, причиной этого послужило то, что лидерами практически во всех позициях оказался спектакль, совершенно не угодный организаторам: «Чайка» Юрия Бутусова, поставленная в Сатириконе. Так, за день до прекращения голосования соотношение «Лучших актеров» Т.Трибунцева (Чайка) : Е.Миронова (Калигула) составило 23 : 8. Аналогичные цифры были и в других позициях («Лучший спектакль», «Лучший режиссер», «Лучшая актриса», «Лучшая роль второго плана»). Однако, прекратив голосование, редакция заявила, что именно Евгений Миронов МОЖЕТ СТАТЬ победителем в номинации «Лучший актер» и получить «фарфоровую статуэтку итальянского дизайнера Фабрицио Сманиа, изображающую мима с золотой звездой в руках». Одновременно, в группе «Театрала» ВКОНТАКТЕ голосование в пользу «Чайки» было названо «организованным флэш-мобом». Впрочем, было приказано дожидаться окончательного голосования. В начале сентября список номинантов появился на сайте журнала: http://www.teatral-online.ru/star/votebox/?pg=9 При этом НИ В ОДНОЙ НОМИНАЦИИ сатириконовская «Чайка» не фигурирует. Попытки самых разных людей «достучаться» до организаторов конкурса и до редакции журнала с просьбой разъяснить ситуацию ни к чему не привели: посты с вопросами НЕМЕДЛЕННО исчезали с форума издания. Итак. По сообщению журнала, «в декабре этого года состоится вручение наград премии "Звезда Театрала"». Да, «в разные годы среди лауреатов… премии были Олег Басилашвили и Элина Быстрицкая, Валентин Гафт и Мария Аронова, Александр Ширвиндт и Александр Филиппенко, Сергей Гармаш и Петр Фоменко, Лев Додин». Всё это – прекрасные и любимые артисты. Но когда организаторы конкурса устраивают публичный, шитый белыми нитками ОБМАН (то, что, к сожалению, происходит в этом году) – начинаешь сомневаться в том, что и прошлые голосования не были подтасованы. Может быть, стоит, пока не поздно, устроить переголосование с внесением в список номинантов действительно достойных претендентов на премию? И заодно наказать тех, кто виновен в сложившейся ситуации. А для того, чтобы голосование и правда прошло без подтасовок, хорошо было бы допустить к проверке его окончательных результатов независимого эксперта. ***************************************************** Письмо сегодня днем размещено мною на форумах "Театрала" и "Театральной афиши". Завтра будет отправлено по электронной почте info@newnews.ru на имя главного редактора издания Валерия Якова и шеф-редактора журнала Виктора Борзенко. Возможно его размещение на популярных театральных форумах и сайтах, а также пересылка в печатные издания.
ls: Сообщение Иринаты было тоже удалено с форума Театрала, а заодно удалены страницы голосования зрителей. Сейчас Гамлет (без юмора) восстановил письмо Иринаты. Пока оно там.
Ирината: Форум МХТ Здесь тоже кипят страсти по поводу "Театрала" и "Чайки". Обратите вимание: МХТовцы "бьются" не за свои постановки, а за спектакль Сатирикона. Это ли не показатель... Спасибо им! А еще - вот ЗА ЭТО.
Administrator: Из группы Юрия Бутусова ВКОНТАКТЕ: http://vkontakte.ru/events?tab=invitations#/feed?section=comments Это - подтверждение того, что "Театрал" по-прежнему игнорирует мнения ЗРИТЕЛЕЙ (напоминаю, "Звезда театрала" - это зрительское голосование). От Maria Palshkova Сегодня на форуме "Театрала" появилось такое сообщение: "Что ж, можно поздравить редакцию "Театрала": дискредитация журнала, премии и ее номинантов прошла успешно в лучших традициях тоталитарной цензуры. Мне кажется, что такое серьезное отношение к мнению зрителей, отдавших свои голоса за спектакль Юрия Николаевича Бутусова "Чайка", говорит само за себя! Потому что так ненавидеть могут только настоящих победителей". Тема после этого прожила 2,5 минуты...
Administrator: ЗДЕСЬ - статья Николая Бермана о прошедшем театральном сезоне. Интересующимся театром рекомендую прочитать, или хотя бы просмотреть ее всю, здесь же даю "бутусовский" фрагмент: ...Юрий Бутусов поставил в Театре Вахтангова «Меру за меру», обернув комедию Шекспира трагической мистерией. И при всей условности спектакля коренное изменение фабулы, которое сделал Бутусов, доверив роли добродетельного правителя и его антипода одному актеру и сделав их одинаково зловещими, вызывает слишком явные параллели с политической ситуацией в России. В «Мере за меру» живет дыхание сегодняшнего дня, зыбкая атмосфера мрачной, неразрешимой, опутавшей человека неустроенности. Совсем другая история с «Чайкой» в «Сатириконе», вызвавшей экстаз у московских театралов и студентов ГИТИСа и скептическое отношение со стороны многих критиков. Никаких привязок к конкретному времени в ней нет. Но в пятичасовом спектакле, разделенном на четыре акта, дан автопортрет современного театра, во всей его избыточности, фрагментарности, сложности. «Чайка», в которой одни и те же сцены проигрываются много раз подряд во всевозможных концепциях и мизансценах, а актеры не просто меняются — жонглируют — ролями, фиксирует ситуацию постмодерна, где количество трактовок бесконечно, все возможно и утрачено любое представление об абсолюте. Вместе с тем «Чайка» звучит гимном театру как таковому. Бутусов время от времени вырывается на сцену собственной персоной, танцует с энергией молодого хиппи, изображает Треплева, разрушает декорацию его пьесы, выкрикивает его монолог, стреляется, уволакивает актеров со сцены. И в этом по-детски неистовом дурачестве сквозит неистовая же страсть к сцене. «Чайка» Бутусова презрела любые понятия о чувстве меры, доведя актерско-режиссерскую свободу самовыражения до невероятной степени. Пусть спектакль кому-то кажется несовременным, кому-то наивным, кому-то бессмысленным, Бутусов сумел соединить в нем мощнейшую саморефлексию с принципами «театра для людей», театра-праздника, призванного восхищать и изумлять обывателей, иногда поражая и захватывая профессионалов...
Anja: Из интервью Филиппа Янковского: http://vppress.ru/tops/Filipp-Yankovskii-V-Yusupovskom-dvortce-vo-mne-priznali-barina-11667 Огромное впечатление на меня произвел спектакль «Чайка», поставленный в «Сатириконе» Юрием Бутусовым. Он гений, просто гений! Театру имени Ленсовета повезло, что Юрий теперь там главный режиссер.
ls: здесь ...не могу не сказать только одного - Юрий Николаевич Бутусов, 2 месяца назад представил зрителю Чайку в формате 3D, которая пробирается сквозь сцену и вылезает за её пределы, дальше и глубже зрительного зала, прямо в зрителя, через сердце, через разум. Проникая и открывая Чехова, чувствуя его, точнее прочувствуя. ...Гинкас открыл для меня Чехова, заставил полюбить и понять. Бутусов прочувствовать...
Administrator: ЗДЕСЬ - о сегодняшнем состоянии антипремии "Звезда Театрала".
Аленушка_В: Была в Москве первый раз в жизни, всего 4 дня. Два из них посчастливилось попасть в Сатирикон. Премьера Чайки - это не передать словами. Когда по залу заговорили о Суханове, нам, жителям Сахалина это ни о чём не сказало. Но потом поняла, о каком Артисте идёт речь. Обаяние, пластика, талант от Бога! Огромное спасибо!
Lotta: Размышления о жанре. Я литературоведческие изыскания не очень люблю, в них слишком много формального. По роду деятельности многократно приходилось объяснять всем и себе, почему "Евгений Онегин" - роман, а "Мёртвые души" - поэма. Понятно, что классики ничего просто так, типа "по приколу" не делали, но трудно избавиться от ощущения, что понимали они все это по-другому, нежели мы теперь пытаемся обосновать. Считать "Чайку" и "Вишнёвый сад" комедиями мне трудно, душа протестует, но вот Чехов считал и даже настаивал на таком жанровом определении этих пьес. Понятно, что он использовал при написании различные приёмы комического, и у режиссёров есть возможность их всячески обыгрывать, вплоть до "комических куплетов" Сорина и Дорна. Но ведь главное всё-таки - авторская позиция, отношение к происходящему и к героям. В принципе лирическая комедия предполагает сочувственное отношение к героям, допускает и жалость к ним, но Чехов уж больно жесток порой к своим созданиям. Так что можно и вообще не увидеть в его пьесах никакой любви: слишком мелкие страсти, слишком настойчиво он снижает драматические моменты какой-нибудь лёгкой деталью. Например, он определённо даёт понять, что переживания Раневской о погибшем сыне неглубоки и не затрагивают её сущности. (А вот в спектакле Коляды есть сцена высокого трагизма, когда Раневская в тоске бродит по саду - и это объясняет многое). Я согласна с критиками, которые считают, что тексты Чехова глубже любой из их интерпретаций, но сама добраться до этой глубины не могу, нужна помощь театра, причём театра режиссёрского. В любом случае попытка поставить КОМЕДИЮ упрощает текст, делает его плоским. Чехов понимал это слово как-то по-другому, нежели мы. "Чайка" Кончаловского была именно комедией, причём по прошествии лет я вспоминаю её именно как комедию положений, что совсем уж никуда не годится. Потому не пошла смотреть его "Дядю Ваню", а теперь вообще с удивлением узнала, что скоро ожидаются в Моссовете и "Три сестры". (Неужто будут ставиться параллельно с бутусовским спектаклем в этом театре?!) Кончаловский когда-то снял по "Дяде Ване" хороший фильм, но это дело прошлое. Считать "Чайку" комедией мне мешает финальная сцена Кости и Нины, как её ни ставь. Текст там трагический, пронзительный, берущий за душу, героев смертельно жаль. И вот Бутусов показывает фарсовые варианты этой сцены, вызывающие у зрителей нервный смех и ком в горле. Хотите комедию - пожалуйста! Мне почему-то не кажется, что Чехов хотел комедию ЗДЕСЬ, а вроде бы неуместное костино "это может огорчить маму" имеет чёткое психологическое объяснение, смешного тут мало. То есть комедия вдруг оборачивается трагедией - тоже странно, так как тут предполагаются сильные страсти и яркие краски, чего автор избегал. Постановки "Чайки" на уровне драмы мне всегда казались самыми логичными, но ЮБ, пожалуй, ставит именно ТРАГИКОМЕДИЮ - и как раз в таком виде, с таким накалом и контрастностью состояний (и героев, и зрителей) она оказывается наиболее созвучной нашему времени. Но, как и прежде, прочитав в книге после названия пьесы слово "комедия" я на какой-то момент не верю своим глазам.
Мирра: Видимо, присутствует тут у нас некое коллективное бессознательное - я сегодня беседовала с друзьями ровно на ту же тему - о Чехове и его КОМЕДИЯХ. И о том, что же это за комедии, почему они именно комедии и как их можно поставить. У Станиславского есть о том, как Чехов принес во МХАТ свеженаписанные "Три сестры" и при нем происходила читка пьесы. Актеры читали и - плакали. А Антон Палыч был очень не доволен, не мог понять в чем дело. Так вот, мне кажется, комедии Чехова - комедии далеко не в традиционном смысле слова. Может быть это даже в какой-то степени близко к современному понятию "черный юмор". Антон Палыч, мне кажется, очень по-своему видел мир)) Ведь если попробовать тупо, в лоб пересказать ситуации этих пьес в стиле "она его любит, он ее нет, и вот они сидят и..." - то ситуации и отношения действительно абсурдные, бредовые и... видимо, смешные. Просто настолько живые люди и диалоги - словно вырваны из жизни, что нам кажется - грех смеяться, страдают же люди! У Чехова просто нет ни капли гротеска, типичного, вообще-то, для комедий - в традиционном их понимании. Но я вижу свозь все пьесы некий налет абсурда. В том, как сюжеты и отношения закручивается, как герои друг с другом говорят - некая нелогичность и что-то такое... Как в жизни. НО! Абсурд в данном контексте - не каноничный абсурд Беккета и Стоппарда, он не в странных ситуациях и бессвязных диалогах, он - в самой жизни, в ее нелепостях, в ее нестыковках, в ее угловатости. Несчастные трагические страдальцы Чехова - нелепы, и отсюда - комичны. Но это не привычный нам комизм дель арте, Мольера, Куни. Это комизм отстраненного взгляда на человеческое бытие, комизм общего плана наших трагедий и неразрешимых вопросов в масштабе космоса и истории человечества. Мне кажется, комедии Чехова - это как если бы Бог - только не в христианском понимании "добрый Боженька", а равнодушный, спокойный, отстраненный Создатель - так вот, как Он бы смотрел на этих людей, на то как запутались они в своих судьбах, желаниях, любовях - сверху, отстраненно и с неким с юмором. С любовью, но с любовью к равным, без сюсюканья, но - с требованием соответствия. Критично и трезво. Может, так Чехов и смотрел. И ему казалось, что в этом во всем - и есть как раз комедия, комедия нашего людского бытия, нашей жизни. В том, что мы упорно из этой комедии пытаемся сделать трагедию или драму, каждый лично для себя - сам. А мы смотрим и читаем без этого отстранения, мы как бы "ныряем" внутрь и видим себя. И плачем. И думаем - грешно же смеяться! Может быть, это "грешно смеяться" - это как раз наше, обывательское, навязанное социумом. А Антон Палыч смотрел очень глобально на вещи, как бы выходил вообще за эти рамки. Глобально и - спокойно. Со спокойствием и равнодушием хирурга, который иначе не смог бы оперировать. К вопросу "как ставить". Я пока для себя вижу вариант - ставить на полном серьезе, то есть актер - с головой в трагедии, в драме, в переживаниях. Но ни в коем случае не карикатурные идиоты-страдальцы. Здесь нужны живые люди, любовь к персонажам, понимание и сострадание. И, конечно, соответствующий Чехову уровень актерского таланта. А дальше нужен режиссер, который сможет отстраниться, "отзумить" картинку и смотреть глобально. Я думаю, если и есть у Чехова КОМЕДИЯ, то она - в большом, в крупном плане, а не в мелочах. "Гэгов" там точно нет - хотя и пытаются многие искать, и находят, и получают в итоге пошлость. Но думается мне, это совсем не о том.
Administrator: "Лучшие спектакли нашего времени — это спектакли массового ухода массового зрителя. Так было с «Чайкой» петербуржца Бутусова в Москве, так есть с «Лиром» москвича Богомолова в Петербурге". Administrator/Ирината: К данной теме форума относится только первая фраза. Но она удивительно точная. Она - из рецензии на "Короля Лира" Богомолова в питерском "Приюте комедиантов". Похоже на то, что это совершенно безумный и потрясающе интересный спектакль. Съездить-посмотреть, что ли... А то "Турандот" в Пушкинском я пропустила... а жаль.
Lotta: Размышления о жанре (продолжение). Кому, как не Чехову, знать природу комического: со времён Антоши Чехонте он привык передавать нюансы характеров, ситуаций и явлений через смешное, от простого зубоскального юмора, до тонкой иронии или политической сатиры. Соглашусь с Миррой: "чёрный юмор" в его творчестве тоже присутствует. Читаем его рассказы - хоть про "смерть чиновника", хоть про несчастных курсисток и хористок или трогательную Душечку - смешно! Источники комического тут - несуразные (абсурдные) ситуации и авторские описания героев и обстоятельств, которые даже невесёлую историю деградации Ионыча позволяют рассматривать как комедию (в прозе). Но вот Чехов переходит к драматическим жанрам - и ситуация меняется. То есть с водевилями всё понятно, там герои выделывают такие кренделя и таким языком изъясняются, что эти пьесы чуть ли не одинаково смешны и при чтении и в театре. В крупных же пьесах, главных образцах чеховской драматургии герои говорят "как в жизни", и всё происходящее с ними узнаваемо и абсурдно лишь в той степени, которую мы привыкли уже наблюдать, и - самое важное! - в них нет текста ОТ АВТОРА с его иронической оценкой и парадоксальной образностью. Конечно, смешное тут есть, но тоже "как в жизни", то есть всё-таки маловато для комедии. Однако Чехов называет "Чайку" и "Вишнёвый сад" комедиями, на этом настаивает и сердится, когда режиссёр и актёры его не понимают. У него-то в голове есть и авторская оценка, и готовые яркие образы, которые просто надо воплотить на сцене, компенсировав отсутствие текста ОТ АВТОРА средствами театра, работой режиссёра, именно режиссёр должен увидеть абсурд в привычных жизненных ситуациях, рассказанных драматургом, и комически обыграть их. Чеховский театр без серьёзной авторской режиссуры немыслим, простая иллюстративность тут исключена. Чеховское определение жанра пьесы - подсказка режиссёру, указание направления, которому он должен следовать, и конечно же, тут главное (по замечанию Мирры) не гэги, а отношение к героям и жизненным ситуациям. Тогда получается, что в целом отношение Чехова к героям его "комедий" и "драм" должно быть разным. Так оно и есть, хотя грань тут тонкая. Мне кажется, что к трём сёстрам, несчастному Тузенбаху, дяде Ване, Астрову и Соне он относится с куда бОльшим сочувствием и симпатией, чем к героям "Чайки" и "Вишнёвого сада". Первые у него в большей степени жертвы обстоятельств, вторые - отвечают за собственные грехи и ошибки. У первых - практически нет выбора (хотя нам теперь подчас непонятно, почему сёстры только мечтают о Москве, а дядя Ваня не может поставить на место паразита Серебрякова), у вторых - выбор был. Недаром в "Чайке" ЮБ разыгрываются разные варианты одних и тех же ситуаций (вон Филифьонка в "Мерцающих разумах" как горевала о том, что Тригорин не сказал своё окончательное НЕТ Нине, избавив её от тернистого пути актрисы, Треплева от самоубийства, себя - от угрызений совести, а нас - от сочувственных страданий). Ну а коль скоро герои не столь больны, сколь виноваты, то и посмеяться над ними не грех. Чехов их строго судит и приговор им выносит нелицеприятный, хотя это не исключает нашей жалости и нашего сочувствия. И смех тут - у кого сквозь слёзы, у кого сквозь ком в горле. И сердце разрывается - потому что мы их любим. По нашей нынешней жизни "грустное и смешное рядом" не очень убедительно, потому лучшие (на мой взгляд) спектакли по Чехову ставятся как ТРАГИКОМЕДИИ, между грустным и трагическим разница принципиальная. Помимо бутусовской "Чайки" я назову "Вишнёвый сад" Коляды (не пропустите: в ноябре гастроли театра в Москве, "Вишнёвый сад" - 8-го ноября, как раз во время питерских гастролей Сатирикона). В них находится место и гротеску, который трудно углядеть в пьесах невооружённым взглядом (то есть при чтении). Как трагикомедия решён и "Дядя Ваня" Туминаса - и это уже целиком на совести режиссёра, который увидел в чеховском тексте своё смешное и своё страшное. Ведь грань между драмами и комедиями действительно тонкая, а чувство юмора у всех - разное. Главное: Чехов даёт режиссёру огромную свободу выбора театральных средств, хотя, пожалуй, это стало очевидным лишь в последнее время.
Irisha_s: Ирината пишет: "Лучшие спектакли нашего времени — это спектакли массового ухода массового зрителя. Не могу и не хочу я сравнивать этих двух режиссеров. Один (Ю.Бутусов) мне близок, потому что любит героев своих спектаклей, уважает своего зрителя. А второй (К.Богомолов), у меня такое ощущение, ненавидит не только все человечество, цивилизацию в целом, но и каждого отдельно взятого, как героя своих "творений", так и зрителя. Пойти на Лира найдется достаточное количество желающих, у богомоловского творчество немало поклонников. Но для меня попытки понять данного художника провалились. И к тому же нелепо сравнивать залы Сатирикона и Приюта комедиантов. Да и не уходят уже с "Чайки" массово, она что перестала быть лучшим спектаклем:)
Ирината: На вкус и цвет, как говорится, все фломастеры разные. Я с огромным удовольствием посмотрела в Табакерке богомоловского "Старшего сына", и совсем недавно - "Wonderland-80". Оба спектакля считаю крупными событиями, случившимися в моей театральной жизни. Заглянув в "Википедию", обнаружила, что раньше видела только два спектакля этого режиссера: "Бескорыстного убийцу" в РАМТ (спектакль не понравился, но поразил совпадением того, что и как играет Доронин с МОИМ видением Беранже) и "Театральный роман" в Гоголы (спектакль пошла смотреть ради Максудова-Тамеева; он и понравился, да еще сценография была чертовски хороша). Впереди (в конце октября) - у меня богомоловская "Чайка". К поклонникам этого режиссера себя не отношу, но то, что он ставит - определенно интересно и то, что его постановки выделяются из общей массы режиссерских работ - вот это я могу утверждать однозначно. Irisha_s, у нас, знаете ли, не так уж много постановщиков, чей режиссерский почерк можно выделить, заметить и отметить... Очень рада, что и Богомолов вошел в мой "список сердца". Впрочем, Бутусов обосновался там давно и, думаю, навсегда.
Administrator: От зрителя Сатирикон. Чехов. Чайка. Комедия Странное сочетание, правда? Сатирикон и комедия - нормально, Чехов и Чайка тем более, но вместе? Надо оговориться, что театровед из меня так себе, Чайку я видела до бутусовской всего раз у горячо любимого мною Римаса Туминаса в театре Вахтангова. Во многом Туминас - режиссер для мазохистов. То как говорят, движутся, живут актеры в его сумрачных спектаклях, позволяет зрителю испить всю горечь чеховского мира до последней капли, прочувствовать агонию героев с третьего звонка до финального поклона. Долгих оваций здесь я обычно не выдерживаю и бегу, бегу по промозглому слякотному Арбату, чтобы спрятаться где-то в тепле и свете (обычно, правда, получается, что в метро). Но, не смотря на все это, я иду на Туминаса снова, чтобы духовно вырасти на его спектаклях, чтобы серые будни стали ярче (после несколькодневного отходняка). Бутусов в Сатириконе своей премьерой открыл для меня новый театр. Я всегда не очень положительно относилась к явному авангарду в классике, но не в этот раз. Нужно отметить, что Бутусов не поменял чеховского текста (насколько я могу судить об этом), он даже не поменял основной морали пьесы, но по-новому расставил акценты. Его актеры заперты в своей реальности, им скучно. Они все до сумасшествия и попытки изнасилования любят кого-то чужого в этом замкнутом круге, от того у Маши и Аркадиной наступает раздвоение личности, а в конце очередного акта (всего их 4!) во время попытки самоубийства Треплева становится совершенно понятно, что это "зомби-ленд". Окровавленные твари ищут новую жертву и находят ее - это Нина. Она сама идет к ним, они притягивают ее своей известностью. Их известность как золотистый фантик просроченной конфеты с червяками. И вот, казалось бы, она с ними... Проходит несколько лет, в отличие от остальных Нине не достался фантик, а что же с Треплевым? Он известен, наслаждается своей статьей в газете, мучается от неровности стиля: его "трепещущий свет" и "тихое мерцание звезд" бездарны. Сцена диалога Треплева и Нины показывается несколько раз, в разных вариациях: то как в блокбастерах, где Нина из винтовки стреляет в Константина, то как в дешевых мыльных операх, где заплаканная Нина в обличие проститутки ползает по полу, боясь быть задушенной им. Становится понятно, то не всегда важно, ЧТО говорят актеры, важно КАК! Понимаешь, что в последнем, внешне самом спокойном из этой череды диалогов (когда Нину и Треплева играют основные исполнители), вся гамма чувств из предыдущих, они просто наложились как спектр видимого света и дали в результате просто белый цвет. И каков же финал? Нина как будто бы морально выздоровела, она говорит: "Я теперь знаю, понимаю. Костя, что в нашем деле...главное...- уменье терпеть". А Треплев? Он довершил начатое, он застрелился! Понимаешь, что морально он умер еще в прошлую попытку, это он стал жертвой "зомби-ленда". Мой пересказ абсолютно не может передать того накала, в котором пребывали зрители четырехчасового спектакля. Они выбегали в антракте, нервно курили и пытались опомниться от этого "бреда". Для думающего зрителя каждая сцена может иметь миллион трактовок, каждый выберет близкую себе. Я бы сказала, что это самый эмоциональный спектакль, который мне посчастливилось увидеть. P.S. В этот раз я не бежала из театра, а медленно шла по теплой московской ночи и думала о том, что обязательно вернусь снова, может, с другими людьми, может, в другом настроении, но обязательно узнаю что-то новое о себе через понимание увиденного.
Administrator: Страстной бульвар № 10-2011 Фрагмент. Полностью читать по ссылке. В отсутствии любви и смерти / "Чайка" ("Сатирикон", театр п/р О.Табакова) ...У Бутусова по части разрушения канонов тоже все в порядке. Нина (Агриппина Стеклова) катастрофически старше Аркадиной (Полина Райкина, специально приглашенная на эту роль из Театра им. К.С.Станиславского), худосочный, хлипкий Треплев (Тимофей Трибунцев) по всем статьям проигрывает (в глазах любой нормальной женщины, но только не Маши, естественно) Медведенко (Антон Кузнецов), цыганщина соседствует с Сальваторе Адамо и залихватскими переливами аккордеона. И это можно было бы отбросить за «несущественностью». Но... Юрий Бутусов, назначенный в феврале главным режиссером питерского Театра им. Ленсовета, возводил свою «Чайку» в лучших традициях карнавала: прощай, бесшабашная бездомная вольница, пришла пора остепениться. Но, видимо, не хочется. Очень не хочется. Ибо облеченный отныне немалой ответственностью худрук намерен приезжать в Москву на каждый спектакль, где он проводит на сцене не меньше времени, чем сами актеры: танцует, рвет ватман, на котором намалевано колдовское озеро, и даже от собственного имени произносит знаменитый треплевский монолог о новых формах, а затем и стреляется на глазах у изумленной публики. Гримировальные столики, бутафорский снег, пластиковые цветы, яблоки из папье-маше, и среди всего этого актеры, короли и изгои, доводящие себя в этом мишурном мире до полной гибели всерьез. Изнанка театра, жестокая до кровавости, известна и режиссеру, и актерам, так что трактовка вроде бы правомерна. Но искушенных театралов, которым она тоже в какой-то мере знакома, в зале подавляющее меньшинство. Остальная же публика воспринимает этот лихо закрученный карнавал как театральный, то есть несколько облагороженный, аналог нынешнего КВНа. И все эти многоразовые повторы ключевых сцен в разных трактовках и со сменой «составов играющих команд» (прощание Нины с Треплевым, к примеру, помимо их самих, играют еще трижды - сначала Маша и Медведенко, потом Нина и Тригорин, а затем еще и Полина Андреевна с Дорном!) для них так и остаются аттракционами, только затягивающими действие - спектакль идет почти пять часов, при заявленных в программке четырех с минутами...
Lotta: Автор пишет: худосочный, хлипкий Треплев (Тимофей Трибунцев) по всем статьям проигрывает... Медведенко Меня всегда забавляет эта манера (часто встречающаяся) говорить от имени "всех нормальных женщин".
Lotta: Пожалуй, продолжу. Конечно же, "разрушение канонов" не было задачей режиссёра (хотя понятно, что момент неожиданности очень важен для восприятия искусства). Треплев-Трибунцев - интеллектуал, маргинал, "неврастеник" - принадлежит к определённому типу мужчин, не менее привлекательному для женщин, чем Медведенко, наделённый животной чувственностью. Если бы "нормальные" женщины во всех случаях предпочитали медведенок, мир был бы слишком однообразен. Но женщины - разные, как и мужчины. Потому нет ничего странного в том, что сам Треплев влюблён не в роскошную сексуальную Машу-Спивак, а в наивную, неуклюжую, но талантливую Нину. И это не произвол режиссёра, а отражение противоречивости жизни. "Подавляющее меньшинство" зрителей, о котором пишет автор, как раз готово видеть за сложностью формы спектакля сложность и многослойность а) пьесы Чехова, б) самой жизни. Для остальных ПОКА многие моменты действительно кажутся набором аттракционов, призванных развлекать зрителя или эпатировать его. Но это именно ПОКА, потому что произведения такой силы обладают способностью воздействовать на людей и развивать их, даже если сами люди этого не понимают или не чувствуют.
Administrator: Страстной бульвар В направлении любви... /"Чайка" (театр "Сатирикон") Когда все кончается и в зале зажигается свет, чувствуешь безумный прилив нежности, с которым просто не знаешь, куда деваться. Ну, что-то близкое - от концерта Стинга в англиканском соборе на Рождество, от музыки «Beatles», от поцелуев в траве... Словами это - невозможно! Я бы расстреляла из чеховского ружья любого, кто попробовал бы в такую минуту препарировать эту постановку Юрия Бутусова в «Сатириконе»... Композитор Фаустас Латенас смог определить это состояние через фортепианные пиццикато, какие-то капельные арпеджио, которые в конце вытекают в очень трогательную, но совершенно божественную мелодию, она стоит где-то у сердца еще несколько дней, мерещится в метро, и это - нежность к Жизни, к неуловимому... И все, что грезилось когда-либо за диалогами «Чайки», в ее соотнесении с нашей частной жизнью, во всех инвариантах ролевых ожиданий и интонаций, в желании распутать «узлы», переиграть жизнь заново, а потом еще, еще, еще - пока не наступит полное осознание сути происходившего и полное раскаяние за все «косяки» под прикрытием каких-то жизненных занятий, разговоров, ношением пиджаков, едой... - все - в этой «Чайке»! И зритель при такой искренности режиссера не может не испытывать аналогичные чувства. «Как исповедник с духовником»... Потому что, наверное, по жанру «Чайка» Бутусова - это исповедь или месса - любви и раскаяния. И с каким градусником подходить к нему, когда он перед вторым действием стоит у входа в зрительный зал, когда с сумасшедшими, невидящими глазами выскакивает на сцену прямо из зала и рвет руками белый ватман с рисунком декорации первого акта под нестерпимый гул и завывание огня; а потом пинает «сгоревшую» раму. Когда он катается по полу от предвкушения или устраивает чумовую «дискотеку» на развалинах невысказанного, несбывшегося театра у озера... Когда пред последним действием (состоящим из прощального диалога Нины и Треплева, но пропетого всеми и прожитого всеми влюбленными парами этой пьесы) «лирический герой» Бутусова вдрызг бессвязными движениями рук и сердца измордовывает и наотмашь швыряет треногий серебряный микрофон, при этом поперек грохочущей музыки, на фоне разнузданно-сиротливой железной койки хрипло выкрикивая последний монолог Кости Треплева, в котором нет ни одного узнаваемого слова, а распознаваемы только паузы!.. Когда он судорожно рисует баллончиком красную кардиограмму на длинной белой стене, которая вдруг заканчивается в его собственной обнаженной груди... Как это все можно анализировать? Когда постилающие постель Маша (Марьяна Спивак) и Полина Андреевна (Лика Нифонтова) незаметно и гипнотично удваиваются, и простыни превращаются в огромные, тонкие, прекрасные, мягкие ковры, простой эпизод (под туманный армянской дудук!) превращается в томную восточную песню о невысказанных женских желаниях, в которых нет логики, где плетется одна косичка с двух голов, а «крыша едет» у всех... Когда босой контуженный «афганец» Шамраев (Антон Кузнецов), вдрызг пьяный от неразделенной любви, боли, нежности, с бутылкой какой-то бормотухи в руке и нежно прижимаемым к голому телу мешочком яблок вдруг падает на ровном месте - и яблоки, яблоки, яблоки бесконечно летят на сцену отовсюду... - разве такое можно «анализировать»?! Это можно только выплакать или унести в сердце... И два невозможно нежных диалога Нины (Агриппина Стеклова) и Тригорина (Денис Суханов), бесконечно проигранные во всех возможных ожиданиях и последующих отношениях ими обоими с равной добровольной мерой «проигрыша», доведенный до комического гротеска, до морального ужаса и почти изнасилования Нины (в фантазиях, конечно... а в сущности... чем фантазии отличаются от?) Ну, разумеется, в любом зале найдутся слабонервные, которые этой условности не поймут. Просто по причине нехватки жизненного опыта... И Нину Заречную в какой-то дерюге, в растоптанных кроссовках, рыжую, толстенькую, с низким грудным голосом и лошадиной грацией, в венке из крупных красных и желтых астр, скачущую под почти цирковой марш на гребенке, - не каждый пустит в свой стереотипный мир. И не поймет кто-то, зачем две женщины ей волосы рыжие вздыбливают и моделируют в течение всего монолога, когда она кокетничает перед Тригориным. Лежащим перед ней на белом столе... И эту сцену «Мама, перемени мне повязку...», которая у Бутусова превращается в высокую «комнату с белым потолком, с правом на надежду...», в которой безраздельно «сходят с ума» по очереди все влюбленные пары, включая совершенно неожиданного, нервного, страдающего, бедного, влюбленного в Нину Тригорина. И фантасмагорическое, кошмарное «лото» «свиных рыл» за черным столом на фоне ледяного осеннего пространства, в котором карточки летят, как осенние бесполезные листья, а пальцы играющих стучат по столешне, как железные ломы по струнам фортепиано. Кого-то раздражает эта ассоциативная амбивалентность, эмоциональная насыщенность, инвариантность действия и акцентов режиссерского языка Юрия Бутусова. Кто-то увидит в ней «хипповство», «рокерство» и черт знает что еще. Мне она кажется закономерной, уместной. И необходимой - для личного ПРОЖИВАНИЯ и ПЕРЕЖИВАНИЯ и осознания ситуации зрителем: а как же еще можно достигнуть в театре такого молитвенного замедления и остановки сознания?! А ради чего? - Ради того, чтобы наконец-то жить по-другому... Как-то в направлении любви... Копылова Марина
Administrator: Российская газета о планах московских театров на новый сезон. ..."Сатирикон", в конце прошлого сезона растревоживший всех своей "Чайкой" в постановке Юрия Бутусова с феерической работой Агрипины Стекловой в роли Нины... И далее, по ссылке, несколько слов о грядущих в Сатириконе "Маленьких трагедиях Пушкина"... и о других театрах - тоже.
Лея: Статья из журнала "Кинопарк" №6 2011 Прошу прощения, если уже было.
Administrator: Лея пишет: Прошу прощения, если уже было. Не было, Лея! Спасибо Вам!
Катюша:
Administrator: ЭКРАН и СЦЕНА «Чайки» этого года Автор: Татьяна ШАХ-АЗИЗОВА 07.10.2011 Театровед Татьяна Шах-Азизова за исследование творчества Антона Чехова удостоена премии Станиславского за этот год. (фрагменты) “Вы даже не представляете себе что можно выжать из этой пьесы Чехова”. А.В.Эфрос Миновал Год Чехова, насыщенный до того, что уже раздаются голоса: дайте отдохнуть человеку! Отдыха все же не предвидится, особенно на театре. Продолжают выходить премьеры, неожиданные, задающие нам загадки. Отчего, к примеру, такое скопление “Чаек” на московском театральном небосклоне, столь различных, что возникает вопрос: одна ли это пьеса? Один ли автор ее писал? И почему режиссеры трех поколений – Александр Бурдонский, Юрий Бутусов и Константин Богомолов – разом выбрали ее для себя? Нынешние московские “Чайки” явились подряд, одна за другой – этакий залп “Чаек” под занавес сезона – и еще раз напомнили, сколько же в этой странной пьесе возможностей, какую опасную и упоительную свободу дал Чехов театру. Опасную, потому что есть здесь свои правила и свои запрятанные табу. Спектакли откровенны до исповедальности: режиссеры что-то выплескивают из себя, не заботясь об авторском праве, о зрительском комфорте, о реакциях критики. Простую фразу Бурдонского – “Я поставил спектакль про всех нас и про себя лично” – мог бы повторить каждый. Ведь “Чайка” есть некий тест, оставленный автором впрок: тест для времени, для театра – и постановщиков, прежде всего. Это – главное, что их роднит, а далее все различно. У каждого – своя натура, свой опыт, своя театральная вера и своя опора в традициях, то собственных, то театральных, а то опоры и нет. Каждый дал свое кредо и постарался его исполнить. “Сатирикон” “Смысл жизни для людей, населяющих вымышленный мир чеховской “Чайки”, – Театр, который больше жизни, больше любви, который замещает все, принося боль, одиночество, уничтожая и калеча души”. Юрий Бутусов “Чайка” – первый чеховский спектакль в “Сатириконе”, хотя не первый у Бутусова, но до того была лишь пробная “Чайка” за рубежом, да недавний “Иванов” в МХТ – странный, какой-то выморочный спектакль, словно и не бутусовский. Словом, почвы традиций не было. И вдруг – взрыв, безумный и увлекательный карнавал, на фоне которого спектакль в Театре Армии кажется строгим академизмом. Вместо доверительной интимности – сплошной прессинг, фейерверк выдумки, калейдоскоп превращений. Вместо горстки зрителей – полный большой зал, и немалое испытание для публики: перенасыщенное зрелище на четыре часа с тремя антрактами выдержать нелегко, но что-то не отпускает, не дает оторваться – и не только изобретательность режиссуры, а нечто большее, идущее изнутри. Бутусов поставил спектакль о театре как некой второй реальности, другом мире, беззаконном и властном, где все возможно, все вне правил и вне морали. Это только кажется, будто он, режиссер, здесь правит бал, – он такой же заложник мира-театра, его пленник, хотя и хорохорится порой, вырываясь на волю. Он начинает спектакль, объясняется с публикой, бродит по сцене, что-то там поправляя; потом идет в зал, к режиссерскому столику, но в любой момент может сорваться – выскочить на сцену, сбить огонь в горящем театрике Кости, пуститься в отчаянную пляску или так же отчаянно прокричать в микрофон треплевский монолог. И этот свой добровольный, мучительный и радостный плен он проецирует в спектакль, заодно порабощая зрителя. Попытки определить стиль спектакля бесполезны. Здесь и театр абсурда, и Брехт, и Шекспир, и современные фэнтези. Намеренная, откровенная эклектика, которая давно уже не бранное слово, а просто обозначение метода. В ткань пьесы врезаны современные мелодии, джаз, сладостный Адамо. Помимо текста бушует стихия эстрады, и у каждого здесь – свой “номер”, даже Дорну и Сорину (вне образа, вне ситуации) даны вокальные номера. В пределах одного акта может сочетаться несочетаемое. Второй акт поначалу торжественен и красив: стол, заваленный цветами и фруктами, люди в венках, тихое общение, тайная вечеря, круг посвященных. Потом сюда ворвется китч – явится Треплев в рубашке с малиновыми пятнами, и вспомнится блоковский “Балаганчик”: “Истекаю клюквенным соком”… Все это – театр с его многоликостью, склонностью к бесконечным метаморфозам. Но Бутусов фантазирует, оставляя при этом каркас пьесы Чехова и нанизывая калейдоскоп придумок на тему Театра, скрепляя ею все. В этом – его спасение, секрет цельности спектакля, напоминающего джазовую импровизацию. Наигравшись вдоволь и до предела (еще немного – и зритель не выдержит), джазмен внезапно и резко возвращает нас к истокам. Как сказано в умной статье о джазе: “Джазовый музыкант импровизирует, опираясь на заданную гармоническую основу”, украшая, “орнаментируя” мелодию. Резкие контрасты, вариации и повторы. “Сюжет для небольшого рассказа” повторен раз пять – равные варианты возможного. Актеры меняются ролями; роль отдается разным актерам. Антон Кузнецов явится псом Трезором, потом – Медведенко, потом – контуженным агрессивным Шамраевым. Аркадину представят Полина Райкина и Лика Нифонтова, но та же Нифонтова будет еще и Полиной Андреевной и даже Ниной Заречной. Денис Суханов, отыграв монологи Тригорина, ненадолго окажется Треплевым. И так далее. Заигравшись, легко потерять идентичность – или она станет неуловимой. Но есть в этой “Чайке” главные люди и главные исполнители. Это – Треплев (Тимофей Трибунцев), не второе “Я” режиссера, но человек и художник, понятный ему и близкий, и Нина (Агриппина Стеклова) с ее витальной силой, мощной душевной энергией. В финале, после шквала метаморфоз, в наступившем вдруг кратком покое, они сядут рядом и поговорят негромко, просто, всерьез. Итог вновь примиряет с излишествами.
Божена: Чем дальше самый последний спектакль "Чайка" прошедшего сезона отодвигается и близятся спектакли уже этого сезона, тем чаще вспоминается последняя сцена спектакля. Почти голая сцена. Уже нет Кости, уже нет никого,ничего. Только девушка и собака. А потом просто девушка; на качелях... Вот именно это качание у меня в подсознании прочно закрепилось с монологом Нины Заречной в самом начале "Люди, львы, орлы и куропатки..." Она рассказывала о том, что все уйдет, все угаснет. Наступит безвременье... И оно и наступает, на голой сцене,как на голой опустошенной ВСЕЙ земле. Потому что умер человек Созидающий, человек Творящий. Все остальные человеки - от них остались бледные тени, растворились в воздухе, сгинули... И осталась только Мировая Душа... в образе девушки на качелях...
Irisha_s: http://ptj.spb.ru/blog/konstantin-rajkin-gastroli-satirikona-i-premiya-tovstonogova/ Юрий Бутусов — режиссёр номер один в своём поколении 50-летних. И я даже не скажу, кто режиссёр номер два. О значении Бутусова для Петербурга, для Москвы, для театра «Сатирикон» и для моей актёрской судьбы, я уверен, ещё будут написаны исследования. Он может заниматься театром 24 часа в сутки. Вот вчера у нас перед «Лиром» началась репетиция в 10 утра и длилась до 6 вечера. Потом был спектакль. А потом — полтора часа мы все получали от него замечания. И я наряду со всеми. Это при том, что спектакль уже сыгран больше ста раз. Его «Чайка» — это грандиозно. Я — фанат спектакля. Я горжусь, что у меня хватило мозга разрешить это в своём театре. Я ведь могу вам с полной ответственностью сказать, что «Чайка» — самая некассовая пьеса. Она уже, бедняга, так измята-затаскана, что зрителя заставить на неё прийти архисложно. А Юра сделал спектакль-вопль, спектакль-крик, с перехваченным горлом и разрывающимся сердцем его смотрят люди. При том, что в нём три антракта, и заканчивается он в нашей Марьиной роще без пятнадцати двенадцать. А потом ещё — разбор. Моя дочка в нём участвует, приходит домой обычно где-то около двух ночи. А что он сам на сцене вытворяет! В финале зрители просто орут стоя. Если вы не видели эту «Чайку» — вы просто не знаете, что такое успех, я вам так скажу.
evita: "Экран и сцена" - критики подводят итоги сезона Ирина ХОЛМОГОРОВА Сегодня лицедейство – не только свойство профессии актера, но и черта времени. В том же “Сатириконе” – “Чайка” Юрия Бутусова. Первые полтора акта кажется: забавно, неожиданно звучат реплики, небанально распределение ролей, много “приколов”, на которые откликается молодой и отнюдь не премьерный зал. Приколов так много, что даже утомительно. А потом вдруг – при всей яростной эксцентрике – становится ясно, что все это очень серьезно, лирично и грустно... Лицедейство, ерничанье и настоящая боль. Татьяна ШАХ-АЗИЗОВА Словно отбиваясь от обвинений в распаде, репертуарный театр напрягся и выдал целый букет спектаклей такого свойства, что выбрать среди них один лучший было бы затруднительно. Скорее, здесь есть лучшие в своем роде. Феерические – как “Чайка” Бутусова, победившая в этом разряде всех. В палитре чеховских ролей сезона – Ирина Прозорова у Елизаветы Боярской, соб-ранная и волевая, сыгранная четко и жестко; две Нины в московских “Чайках”: безыскусная, беззащитная у Татьяны Морозовой в Театре Армии и мощная, почти брутальная, как валькирия, у Агриппины Стекловой в “Сатириконе”.
Administrator: Страстной бульвар, 10 Про это", или В садах постмодернизма / "Чайка" (театр Сатирикон) Выпуск № 2-142/2011, Реплика В прошлом номере «СБ, 10» - № 1-141 - мы опубликовали два мнения о спектакле Юрия Бутусова «Чайка» в театре «Сатирикон». Мы не меняли авторских названий - в обоих использовалось одно и то же слово, но по-разному окрашенное. Первая рецензия, посвященная еще и «Чайке» Театра-студии п/р О.Табакова, называлась «В отсутствии любви и смерти», вторая - «В направлении любви...». Administrator/Ирината: На форуме эти материалы тоже есть. Названия говорят сами за себя: В.Пешкова и М.Копылова, читая текст спектакля схоже, восприняли его по-разному, сделали противоположные выводы. Первому автору «Чайка» Бутусова представилась лишенной живого чувства, эмоционально холодной, второму - прежде всего спектаклем-состоянием, мощно воздействующим на эмоциональную сферу зрителя. Мне же чрезвычайно важным показалось поговорить в связи с этим спектаклем и такими реакциями на него о постмодернизме. По мнению В.Пешковой, «постмодернизм - гимн расчеловечиванию человека как можно быстрее и эффективнее». Многие критики сегодня используют слово «постмодернизм» как ругательство, не слишком хорошо зная, что же это за направление в искусстве. Поэтому я и обратилась за комментарием к Галине Коваленко, театральному критику, кандидату искусствоведения, доценту СПбГАТИ, предметом изучения которой являются зарубежный театр и зарубежная литература, подарившая миру великий и ужасный постмодернизм. Александра Лаврова Чеховская «Чайка» Юрия Бутусова в «Сатириконе», поставленная в эстетике постмодернизма без малейшей примеси соцарта, не может не вызывать споров. Она представляет многоуровневую метафору, над разгадкой которой приходится поломать голову. Один из теоретиков постмодернизма Ролан Барт в известной статье «Удовольствие от текста» называет читателя антигероем, получающим или не получающим удовольствие от текста. В первом случае «древний библейский миф вновь возвращается к нам: отныне смешение языков уже не является наказанием, субъект обретает возможность наслаждаться самим фактом сосуществования различных языков, работающих бок о бок: текст-удовольствие - это счастливый Вавилон». Зритель (по терминологии Барта антигерой), к категории которого относится критик, имеет дело со сценическим текстом, прочтение которого принимается или не принимается. Это зависит от того, насколько удается разгадать коды, в том числе и культурные, заложенные режиссером в сценический текст, и насколько, по мнению зрителя/ критика, коды и их интерпретация совпадают с прочтением тех, кто смотрит спектакль. Бутусов заложил в спектакль огромное количество кодов, зашифрованных самым изощренным способом. Некоторые из них не поддаются расшифровке. Сначала многое кажется произвольным и надуманным. В спектакле четыре Треплевых, три Нины Заречных, две Аркадиных. Загадочно и почти постоянное пребывание режиссера на сцене. Весь четырехчасовой спектакль мысль пребывает в действии, но эмоции рождаются не сразу. Примерно к середине действия приходит осознание, что это в высшей степени эмоциональный спектакль, более того, несмотря на множество персонажей, включая танцующую девушку (Марина Дровосекова), это монодрама художника. Рискнем предположить, что это монодрама самого создателя спектакля, ипостаси духовной и творческой жизни которого, с удачами и неудачами, в разные моменты выражают Треплев, Тригорин и Нина. Нина (Агриппина Стеклова) чрезвычайно гротескна, ее можно принять за какого-нибудь персонажа Феллини. В спектакле она главный партнер Бутусова, его оппонент, его единомышленник и даже его двойник. Эта Нина очень разная, глупенькая и вдумчивая, талантливая и бездарная, метафорически выражающая сомнения, безверие в свое призвание и талант. Одна из ключевых сцен спектакля - сцена перед самоубийством Треплева, в лихорадочном мозгу которого появляются три Нины: клоунесса-убийца с ружьем, Нина-истеричка и Нина, какой якобы ей положено быть в пьесе Чехова. Но дело не в Нине, даже не в безответной любви, а в творчестве, которым постоянно неудовлетворен художник. «Чайка» - пьеса о театре и людях театра. Бутусов не первый, кто прибегнул к откровенной театрализации, но у него театрализация не ради самой театрализации. Она необходима для воплощения главной мысли, которую художники воплощали в картинах и скульптурах, поэты - в стихах, композиторы - в музыке. Это удалось лаконично выразить Блоку: «Искусство - ноша на плечах». Чтобы выразить эту мысль, в распоряжении Бутусова была эстетика, создаваемая веками и переосмысленная ХХ и ХХI веком. Уже упомянут Феллини, чьи визуальные и невизуальные образы сознательно или подсознательно отразились в спектакле. Имея дело с новаторской, но ставшей уже классической «Чайкой», Бутусов использует весь спектр театра абсурда. Так постоянно актерствующий Шамраев (Антон Кузнецов) напоминает бродяг Беккета из «В ожидании Годо», некогда блистательно поставленного Бутусовым. Один из самых впечатляющих моментов спектакля - монолог Треплева (Тимофей Трибунцев), во время которого Бутусов, позиционирующий себя в этой сцене как Треплев, издает мучительно-болезненные звуки нерожденного слова, выражающего муки творчества приемом дадаистов и Маяковского периода «Облака в штанах»: «Пока выкипячивают, рифмами пиликая,// из любовей и соловьев какое-то варево,// улица корчится безъязыкая -// ей нечем кричать и разговаривать». Эти культурные коды - вавилонское смешение языков - и расшифровка хотя бы части их доставляют удовольствие от сценического текста, иногда поддающегося прочтению, а иногда и нет. Прогулки по садам постмодернизма интересны только в одном случае - режиссеру должно быть, что поведать не только из собственного опыта, но и из переплавленного в его сознании культурного наследия, ставшего частью его собственной, неповторимой эстетики. Американский теоретик постмодернизма И.Хасан в известном труде «Расчленение Орфея. Вперед к постмодернизму» приводит легенду об Орфее, растерзанном менадами. Его голова плыла и продолжала петь. Постмодернистский спектакль является таковым, если «поет». Нельзя пройти мимо предуведомления Бутусова, помещенного в программке, о том, что спектакль посвящен актрисе Валентине Караваевой, Машеньке из одноименного фильма Ю.Райзмана. После трагической аварии она оказалась в забвении и нищете. До последнего часа перед любительской камерой она играла Нину Заречную. К этой скупой информации Бутусов добавил: «Театр калечит души, но он больше жизни и любви». Это уже исповедь. Постмодернистский спектакль Бутусова «поет», это исповедь зрелого художника, бесстрашно и доверчиво поведавшего о себе и своем творчестве. Коваленко Галина
Administrator: Российская газета Из интервью Марины Брусникиной ...Для меня колоссальное театральное событие "Чайка" Юрия Бутусова. Он открыл мне такие смыслы в том, что знаешь наизусть, там такая внутренняя свобода!..
Administrator: ...и еще один театралдьный критик "Чайку" посмотрел... но ничего не понял. Но такое - уже традиционно для "профессионалов"... Известия Перья дыбом, рык в микрофон Радикальная версия чеховской «Чайки» в «Сатириконе» получилась сумбурной, но подкупающе личной Питерский режиссер Юрий Бутусов уже не раз работал в «Сатириконе»: здесь идут его авангардные «Ричард III» и «Король Лир». Но на этот раз он поставил свой самый радикальный и одновременно интимный спектакль. Его «Чайка» - это признание в любви и ненависти чудовищу под названием «театр». Режиссер хорошенько встряхнул пьесу, перемешал все сцены и реплики и выплеснул смесь на сцену хаотичными экспрессионистскими мазками. Действие происходит не в старинной усадьбе на берегу колдовского озера, а на театральных подмостках, где люди не живут, а без конца репетируют одну и ту же пьесу. Некоторые сцены повторяют дважды или трижды, меняясь ролями, пробуя новые интонации и доводя происходящее до абсурда. Тригорин (Денис Суханов) несколько раз прокручивает в голове «сюжет для небольшого рассказа», пока он не превратится в чудовищный хорор со звериными масками и отрубленной ногой. Юрий Бутусов предлагает зрителям экскурсию по воспаленному сознанию режиссера, который ставит главную в своей жизни пьесу, лихорадочно перебирая варианты и выворачивая душу наизнанку. Он и сам выскакивает на сцену в конце каждого акта: рвет декорации треплевского театра, пишет баллончиком на стенах, отплясывает какие-то безумные танцы и, как заправский рокер, рычит в микрофон последний монолог Треплева. Треплев (Тимофей Трибунцев) здесь похож на диссидента-шестидесятника - в клетчатой рубахе и круглых очках читает стихи Бродского. Неожиданна и Нина в исполнении Агриппины Стекловой – дородная рыжекудрая бестия, не похожая ни на одну из тысячи Заречных русского театра. Выход каждого персонажа превращен в эффектный номер: то песню споют, то фокус покажут, то еще какой-нибудь фортель выкинут. В общем, бутусовская «Чайка» получилась сумбурной, перенасыщенной аттракционами, буксующей на поворотах, но живой, энергичной и подкупающе личной. Только запаситесь бутербродами - спектакль идет больше четырех часов с тремя антрактами.
Irisha_s: Да, главное "запастись бутербродами".:( Может быть у людей глаза и души повернуты куда-то в другую сторону? Посмотрим, на что Золотая Маска расшедрится, с номинациями пока все нормально:)
Божена: Старая афиша "Чайки" 1901 год А "Чайка"... уже сегодня))) и завтра)))
ls: Новая афиша "Чайки" 2011 год
Administrator: С ПЕРВОЙ "ЧАЙКОЙ" СЕЗОНА ВСЕХ!!!! От зрителя ходили в сатирикон...во репертуар..глядели чайку...вроде всё чинно достойно...а в самом спектакле кучка картин в повторе и различные варианты дествия и жить то оказалось можно..по разному....но живём-то. как хочет бог
Administrator: Твиттер (от зрителя): http://twitter.com/#!/Melisevaiva/statuses/138311050532618240 "Чайка" в "Сатириконе" - невероятно эстетически красивое зрелище. Летающие по черной сцене разноцветные яблоки покорили мое сердце.
Administrator: От зрителя Очень кстати этот бесловесный образ-девушка-Жизнь. Своеобразный парафраз того-же чеховского Черного монаха. Чехов действительно очень герметичен и ему ой как не хватает всегда выхода за кулисы этого мещанского быта-театра. И тут он есть. Вот она танцует, и танец - это тоже что-то чеховское, о котором никто не думал до сих пор, вот она качается как маятник после выстрела Треплева, она как жизнь, которая ходит рядом с героями, живет рядом с ними, иногда с ними взаимодействует, но всегда все равно другая.
Administrator: От зрителя Чайка Бутусова в Сатириконе. Отделение духа от материи или Не огни, а "сон разума" Большого Города Чайка Бутусова - великолепный учебный спектакль, в особенности для театроведов, и в этом не только его достоинство, но и недостаток, к его автору точно так же можно предъявить претензии в излишней "правильности", как и, в своем роде, к Женовачу. Во всяком случае я не увидел подлинного художественного новаторства, Бутусов шел уже проторенной (правда, не так давно) дорогой. Но обо всем по порядку. Чайка решена строго и точно в рамках жанра трагикомедии в его современном понимании, где никто не только не отвечает на вопрос "хорошо это или плохо", но даже не ставит такого вопроса, все относительно, все - и хорошо и плохо одновременно. Любой поворот сюжета не поддается однозначной интерпретации, все происходящее принципиально (а иногда и нарочито) вариативно. Здесь ситуации предстают в непривычном виде, разрушая зрительский стереотип, предлагая не только рассмотрение проблем с различных точек зрения, но и проигрывание кульминационных сцен разными актерами и с разными подтекстами, акцентами, интонациями, смыслами. Кстати, полностью справиться с такой задачей на протяжении всего спектакля удалось, на мой взгляд, только Артему Осипову, играющему Дорна и в одной сцене Треплева. В первом действии все обозначено довольно ясно, каждый из персонажей смотрит на свою жизнь как на сюжет для небольшого рассказа, и именно так преломляется любовь этих людей к искусству. Со второго действия пошло веселее. Здесь мы уже имеем дело с явлением субкультуры мегаполиса, людей, живущих в замкнутом пространстве - метро, автомобиля, офиса, квартиры. Клаустрофобия наоборот - не помню, как называется боязнь открытого пространства. У этих людей связь с природой потеряна, они воспринимают ее в преломленном, нарисованном виде, используют ее так же, как используют друг друга и вряд ли смогут с уверенностью ответить, что булки не растут на деревьях. Дальше еще интереснее. С конца второго действия "сон" превращается в "сон разума", который, как известно, рождает чудовищ - третьего действия. Безнравственность и бездуховность, возведенная в принцип - и готово дело, пошла шизофрения, раздвоение. Четвертое действие все - истерика отчаяния, все - сплошной натянутый нерв. И в нем же вторая великолепная режиссерская удача - саван, который стелили для Сорина, пригодился, чтобы укрыть им в конце еще живого Треплева. Тому просто ничего не оставалось, кроме как застрелиться. (первая удача - блестящий финальный монолог Дорна в первом действии) Экзистенциальный сон разума рождает чудовищ. Образы теснятся, наслаиваются, наскакивают друг на друга, но все это происходит в жестко заданных рамках. Не случайно Юрий Николаевич объявил протяженность каждого действия по минутам:) И все происходит в пределах уже открытого. И то, что Треплев "трепещет", что он все же "капризный самолюбивый мальчик", и что не имея определенных задач на одном впечатлении далеко не уедешь, и что убить чайку еще можно относительно безнаказанно, а вот делать из мечты-символа чучело самоубийственно, и что все персонажи страдают тяжелой формой нервозности, и что образы, навеянные монологом Мировой души, не оставляют их на протяжении двух лет и - всего спектакля, что они поняли и почувствовали тот холод и ужас, который ощущает душа в момент своих странствий. Не нова и трактовка (отношение) к пьесе о Мировой душе как к галлюцинации или видению. Кстати, вот интересно: когда творение Треплева пытаются судить по законам литературы и прочитывают его как стихотворение в прозе, или как пародию на символистов, зашифрованную Чеховым в Чайке, или как скрытую цитату, то происходит удивительная вещь - монолог Мировой души принимает пластически любую угодную форму и остается таким же "внелитературным". Не избежал Бутусов и налета фрейдизма на материнско-сыновних отношениях Аркадиной-Треплева. И Нина в финальном монологе напоминает безумную Офелию. Сидящие рядом со мной лет тридцати переговаривались в антракте: "У доктора, короче, много телок, все в него влюблены короче, у всех проблемы, короче, не понимаю, в чем тут смысл, короче" :)
Innamorata: "Чайка" 19 ноября "Взлетела" первая "Чайка" сезона. У спектакля какой-то особенный запах. Когда входишь в зал, именно по резко меняющемуся запаху понимаешь, что попала куда-то в другое измерение. Можно выделить немного едкий запах пластика, полиэтилена, краски...Казалось бы, искуственные не совсем приятные, но такие запоминающиеся ароматы! "Да, это эффект!" Скучала я без этого запаха, очень. Снова и снова хотелось его ощущать. И вот опять все начинается: "Занавес, потом первая кулиса, потом вторая и дальше пустое пространство". Уже от осознания, что "Чайка" вот-вот начнется внутри поселяется какое-то особо волнение, трепет. Ты ждешь пьесу Константина и надеешься, что, быть может, в этот раз она будет понята и принята зрителями, всеми: как первого, так и последнего ряда. Первый акт задавал тон, уже было понятно, что дальше будет только страшнее и отчаяннее. Очень хочется отметить Марьяну Спивак, разговор Маши с Дорном был сыгран так сильно и просто "как в жизни", что я не смогла сдержать слез. Как это непросто бывает, выплеснуть сильнейшим потоком всю бурю своих, возможно уже ставших навязчивой идеей, переживаний. Сколько лет маша уже любит Костю? Ровно столько же, сколько работает в поместье Сорина семейство Шамраевых. И вот когда уже нет более сил терпеть, когда вместо слов ты способна только выкрикивать свои нескладные признания и угрозы, и вместо вдохов - только задыхаться в собственных слезах, то именно тогда и нужно все выплеснуть - станет легче и назад дороги не будет. Под влиянием этой магнитеческой пьесы Маша уже не в силах сдерживать себя... Очень сильный был диалог. Жаль, что Дорн, как всегда остался безучастным...Мужчина познается делом,а не словом. Еще, сидя в этот раз скраю, я видела как молча сотрясаются от слез Маша и "Девушка, которая танцует" в то время, когда горит декорация, когда наступает конец всему, что так бережно и долго возводилось. Так случилось, что в этот раз я была на "Чайке" с одной из самых впечатлительных своих подруг, так вот, её больше всего за весь спектакль испугало именно это разрушение. Треск поминального костра и "мелькающие сюжеты" - вот, что пугает человека. Да, и еще до дрожи мою спутницу пугала Аркадина в исполнении Полины Райкиной. Вот уж казалось бы, Полина получила самое большее количество критики за свою роль, а какое впечатление производит! Конечно, все это очень субъективно, но "Чайка" мою подругу напугала, разболелась голова, я откровенно стала за неё переживать, но тем не менее сегодня утром получила от неё сообщение: "Хочу на Чайку". Это ли не показатель? Несмотря на переизбыток необъяснимых визуальных эффектов и китча, "Чайка" думающих людей, но любящих классический театр, все равно зацепит. Да, и еще про "пьесу", во время монолога Нины, Маша беззвучно повторяет каждоё сказанное Ниной слово. Маша уже, УЖЕ знает пьесу Кости наизусть, как-будто сама её и надиктовала (во что, конечно, с трудом верится), и то ли повторяет бессознательно за Ниной слова, то ли подсказывает ей текст... но Маша УЖЕ знает пьесу и, возможно, уже знает, чем все закончится... Тригорин в исполнении Дениса Суханова вошел в новый сезон еще более циничным и самовлюбленным. Но, последние слова его монолога, опущенные тоном до шепота ... было тяжело дышать в этой звенящей, внемлющей ему тишине. Как говорит К.А Райкин: "Люди были готовы отдатся ему в рабство". Что еще очень понравилось, это то, что удлиннились фуэтэ! Это же прекрасно! Какие красивые сцены они выводят с Агриппиной Стекловой в дуэте, как-будто китайской тушью по шелку, с лаковым блеском: на ошибку нет права, со стопроцентным взаимопониманием и взамодействием на сцене Суханов и Стеклова вычерчивают свои пересекающиеся параллельные. Браво!!! Мне кажется, Тригорину нужна своя "музыкальная" тема (вот у Антона Кузнецова она есть:) ), его нужно сделать более бросающимся в глаза, вызывающим, хоть он вечно и конфузится, чего не особо, кстати, заметно... Но это уже мои личные прихоти. Суханову, как всегда, самые громкие слова, самые красивые цветы и все наши сердца! Выходные, кстати, получились ну очень сухановскими. Суббота - любовались на сцене, а в воскреснье - на экране. Когда зал молчал в нужных местах - было приятно и радостно, что люди понимают, о Чем это, но когда некоторые зрители, усмотрев в программке слово "комедия", гоготали над Шамраевым, которого беспощадно забрасывали яблоками-помидорами, я была расстроена. Эти сцены для меня самые горькие, самые тяжело переживаемые, а для кого-то это так... яркое вкрапление в канву сложного спектакля, над которым можно посмеяться. Только в этот раз заметила, что Шамраев босыми ногами давит гроздь винограда, когда отказывается давать Аркадиной лошадей. Очередной символ, над которым стоит подумать. Зачем ему этот красивый и странный жест? Повторюсь, от Полины Райкиной бежали мурашки, три раза повторенная фраза "Каждое лето, каждое лето, КАЖДОЕ ЛЕТО" была и вправду очень пугающей, не знаешь чего ждать: она набросится в агонии на измученного управляющего или гордо выпрямив спину, уйдет? Слава Богу, что происходит второе... Сорин Владимира Большого, напоминает мне героя из другой "оперы", он бы отлично вписался в трио ветеранов из Вахтанговского "Ветер шумит в тополях". Человек, который хотел, но ему уже 60, а это значит, что впереди только черное зияние, сил уже нет. Оставшиеся проблески его смутного желания жить окончательно "гасит" и Дорн, отказывающийся лечить, читающий бесполезные нотации, и собственная сестра уже не особо верит в хоть какую-то потенциальную счастливую старость брата. Лика Нифонтова выкладывается на сцене до последней капли крови ... Ни грамма фальши, перед тобой Женщина, нелюбимая. И это ужасно, некому её пожалеть, всегда сама по себе, своя собственная Полина Андреевна. Хотя я и уловила недвусмысленный взгляд Дорна на свою бывшую возлюбленную, в сцене, когда Косте привезли "подарки". Взгляд доктора был отнюдь не ласковым, о котором так мечталось... Но, может, все еще будет? За финальным диалогом Нины и Кости тихонечко наблюдает Муза. Вот её последнее творение - разговор двух отчаявшихся людей, они признаются друг другу и во всем: в угасших, а может и никогда не просыпавшихся чувствах. Нина уходит, волоча за собой своё прошлое на этой металлической кровати с решетками. Костя остаётся, предпринимает попытку взлететь, забыть, смирится с прошлым, с нининым отказом, но увы... Они оба снова перестанут плакать, за них наплачется Муза, которая оберегала их столько времени, да не уберегла под давлением жизненных соблазнов и амбиций , попали они в круговорот... "УЖО" превратилось в "УХО". Если "УЖО" можно было как-то трактовать, то появление надписи "Ухо" надолго озадачит людей впервые пришедших на "Чайку" зрителей. Но в любом случае, видеть на сцене Бутусова и его команду - редкое наслаждение, выпавшее на наш театральный и жизненный путь. Спасибо всем! Да, и отдельная радость - теперь после "Чайки" можно лично дарить артистам цветы, а это только усилит и без того сильнейшие впечатления от этого потрясающего спектакля!
Innamorata: lenа пишет: Антон в этой сцене всегда старается эксперементировать Вот мне и казалось, что я, смотря на всю эту "мешуру" в его руках не обращала внимания, что творится у ног, а оказывается, и это впервые... Что же будет в следующий раз... lenа пишет: На прогоне, помню, Тригорин расстояние от своего стула до стула Нины проделывал вот как раз-таки с помошщью этих фуэте Я хоть и не была тогда на прогонах, но в антракте получила смску от мамы: "Суханов!!! Фуэте!!!" ))
Ирината: Innamorata пишет: "Суханов!!! Фуэте!!!" Совсем из другой темы, просто к слову пришлось... Это когда-то Мирра сотворила из фотографий С.Тупталова. Спектакль "Что подсмотрел дворецкий". Кстати, там было пять фуэте.
Innamorata: Ирината Спасибо!!! Аж гипнотизирует!
Ирината: Чайка. 19.11.2011 В первой «Чайке» сезона было немало мелких, неизбежных после большого перерыва изменений. Чуть быстрее/чуть медленней, чуть смешнее/чуть серьезней, чуть собранней/чуть порасхлябанней… Всё это, в принципе, нормально для такого живого организма, как СПЕКТАКЛЬ – ну, а мы, замыливая взор постоянным смотрением, зачастую эти мелочи пропускаем. Теперь же, после показавшегося огромным разрыва между спектаклями, в глаза бросилось… но ничего глобально не изменило. Ну, скажем, Тригорин был явно более жестким, даже злым в некоторых моментах – зато уравновесил это большей романтичностью полёта на качелях… а уж в ипостаси Треплева он был таким по-детски трогательным, таким милым, послушным, нежным малышом… я даже прослезилась. Ну, вообще-то прослезилась я еще на первой сцене – счастливо совпав «первой слезой» с Марьяной Спивак… или, точнее, с Машей. Ну, и традиционные мои слезы – в конце 3 действия, когда Шамраев выходит с полной пазухой слив… Но, в общем, почти всё как всегда… Только «самоубийство» Бутусова-Треплева было подтверждено кровью – не театрально-клюквенной, а настолько настоящей, что я даже испугалась на мгновение… Еще – полубезумное УЖО заменилось обычным УХО – и непонятно пока, что сие есть: то ли описка, то ли – концепт… Главное же изменение в спектакле напрямую связано с перестройкой зала. Удобство дарения цветов – это, конечно, хорошо… вот только яма, образовавшаяся перед 1 рядом и сценой – это яма в отношениях между сценой и залом, увы… РАНЬШЕ в «Чайки» линии рампы как бы и не было – оттого нормальным (хотя и потрясавшим воображение) были и чашка чая «от гения», и приглашение актера поменяться с ним местами, и то, что мы имели право наблюдать как бы «черновики работы»… Спектакль и правда был О ТЕАТРЕ, как некоем организме, в котором и мы, зрители, имеем право быть частью… Теперь же сцена (замусоренная, залитая водой, потом… кровью залитая) как бы отделена от барствующих в удобных креслах зрителей межой, отчего потерян эффект взаимопроникновения (на каком-то уникальном, молекулярном уровне)… Для меня это было – К СОЖАЛЕНИЮ. К тому же потерялась одна из самых эффектных мизансцен: это когда в монологе Тригорин/Суханов сходил со светлой полосы и шел к залу… Казалось, он идет ПРЯМО В НАС. Да не просто так идет – а по черному небу с мильярдами звезд… Ах, какое там небо… дырка между залом и сценой и здесь подпортила: не небо это… а просто замусоренный пенопластовой крошкой край сцены… хотя идет по нему артист хорошо. Талантливо идет, красиво… Расстроившись, я, тем не менее, подумала, что и это – НИЧЕГО… Мы справимся. Вот просто возьмем иголочки и ниточки наших душ – да и сошьем снова края. Ну, а может (мечта такая) - в эту самую яму подушек набросать для тех, кому близкая энергетика бутусовской «Чайки» необходима. И кому возраст и мироощущение позволяют сидеть «в овраге». Мне, например, они позволяют…
Анастасия: Ирината пишет: Еще – полубезумное УЖО заменилось обычным УХО – и непонятно пока, что сие есть: то ли описка, то ли – концепт… на Чайке 20-ого было снова УЖО...интересно,что может появиться в следующий раз?
Lotta: Innamorata пишет: У спектакля какой-то особенный запах. Я тоже обратила на это внимание. У многих спектаклей есть собственный запах, у "Чайки" он очень приятный. Мне кажется, помимо всего прочего, актрисы пользуются особенными духами - специально подобранными. Насколько могу судить, первые два спектакля сильно отличались друг от друга. Я видела первый, как и большинство форумчан. Но про второй, воскресный, мне уже два человека сказали, что был он одним из сильнейших. По поводу субботнего. Первое действие как-то не сложилось, видимо, долго не играли, не хватило куража и сыгранности. Потому зал (аншлаговый) сидел смирно - без особой радости, но и без возмущения. Второе пошло намного лучше, особенно, ближе к середине, когда началась сцена с Ниной и Треплевым. Ну а Тригорин довершил. Вполне возможно, что агрессивная игра Суханова была вызвана желанием подчинить себе холодный зал, но вышло прекрасно. Очень сильный монолог и полное взаимодействие с Агриппиной. Я бы не назвала такого Тригорина циничным, вот злым - пожалуй. Чётче стала трактовка "сна". Тригорин действительно ПОКАЗЫВАЕТ Нине изнанку искусства: хочешь ТУДА - знай, что тебя ждёт! Но и сам страдает от привычных кошмаров, сопутствующих творческому процессу. Кузнецов несколько фраз произнёс не с той интонацией, какую МНЕ надо . Зато - почти летал на сценой (как "тихий ангел").
GLAFIRA: ...Первая "Чайка" сезона - четыре месяца ожидания... казалось, что 19 ноября уже никогда не наступит))), так хотелось поскорее опять увидеть это чудо. Начало спектакля... очень люблю этот момент предвкушения и незаметного гипнотического погружения в эту магию... Причем именно "Чайку" я люблю смотреть одна, без "сопровождающих лиц", чтобы никто, даже друзья не отвлекали меня от спектакля... Все уже ранее виденные мною "Чайки" (пока в количестве 7))), несомненно в чем-то отличались одна от другой, - настроением, тональностью, какие-то были лиричнее, какие-то жестче... Эта Чайка так же отличалась от предыдущих - я тоже заметила пусть и небольшие,но все-же уловимые изменения, которые произошли за время ее "не игры". Мне тоже показалось, что Тригорин стал как-то суше, отстраненнее, и в какие-то моменты даже не терпимее и жестче в общении с Ниной. И сцена с медальоном мне показалась не такой лиричной, как раньше...(но, возможно, это лишь мое восприятие и не более). Я не могу сказать, что это хуже, чем было - нет, даже более оправданно, по-моему, с точки зрения замученного вечной писательской гонкой и двойной жизнью человека, которому уже ничего и никто так сильно не греет душу - как возможность в уединении посидеть у озера и поудить головлей... И, думаю, он ссамого начала, даже пребывая в восторженном и влюбленном состоянии, уже понимал, что это лишь эпизод, который скоро пройдет. Хотя на Ирину Николаевну за непонимание он был зол и раздражен как никогда = как он выкрикнул резко и гневно =" Не хочет понимать!" Треплев в этот раз, кстати, тоже показался не таким трепетно влюбленным, как раньше... А больше озабоченным своим самовыражением и точащим его изнутри самолюбием," которое вбито в голову как гвоздь..." А вот Шамраев/Кузнецов как всегда опять довел до слез - своим надрывом, ненужностью и одиночеством... И эта музыка...непередаваемо прекрасная и грустная тема безысходности и предопределенности происходящего... И сцена на качелях, когда он мечется между любимыми... и сцена прощания...Браво! Из внешних штрихов и нюансов - также испугала неожиданно появившаяся кровь на лице у Бутусова-Треплева после сцены "самоубийства" и "фирменное" УЖО, ставшее вдруг непонятным УХО (я думаю, что ЮН просто не успел дописать необходимый штрих, как это уже было на одном из спектаклей, когда он торопился перепрыгнуть через стену..и едва не упал). А еще я обратила внимание, что режиссер сменил цвет своей футболки на ало-красный и во время танцев яростно срывает с себя свитер, а затем и ремень..-учитывая, что у этого режиссера не бывает ничего просто так - видимо красный цвет что-то обозначает? или это случайность?) И еще один штрих (звуковой) - в сцене, когда Треплев готовится к спектаклю, появилась какая-то смутно-тревожная музыка (по-моему раньше ее там не было?)... Но это все нюансы, детали и едва уловимые оттенки, которые постоянно видоизменяют, дополняют и делают спектакль живым, незаконченным, развивающимся. Что делает его еще более любимым и непредсказуемым. А что неизменно, как аксиома, не требующая никаких доказательств - это тончайшая, филигранная, завораживающая игра талантливого и неповторимого ансамбля любимейших актеров лучшего из театров...))) А в этот раз мне повезло вдвойне = я видела практически сразу два действа = одно происходило на сцене, а второе буквально в паре метров от меня. Так получилось, что я сидела слева от режиссерского места, за которым "священнодействовал гений"))) и на протяжении четырех часов наблюдала за его реакцией на происходящее на сцене. Как он переживал.., не мог спокойно сидеть на месте, постоянно что-то записывал, то всматривался в зал, то резко надев очки, что-то снова записывал, пересаживался в зрительный зал, задумывался, потом срывался с места и вылетал на сцену... А как он, вытянув шею и подавшись вперед, вслушивался в монологи Тригорина и Треплева (и в какие-то моменты было видно, что он их проговаривает губами)...Это было просто неописуемо интересно наблюдать, не упуская при этом главного - самого спектакля! Любимейшего из всех для меня на данный момент моей жизни. Любимейшего и необходимейшего, как глоток чистого воздуха в замученном гонками и цейтнотами мегаполисе...как встреча по душам с близким другом, а по-большему счету - откровенный разговор с самим собой PS ...Когда в очередном "просветлении" и радостном состоянии, выйдя из Сатирикона, я вернулась "на грешную землю", встретивший меня товарищ осторожно спросил - ну, что, теперь ты наконец успокоилась и УЖО тебе, я, конечно же, сказала нет, и что завтра опять уже хочу снова туда - к этому колдовскому озеру...И он обреченно покрутил у виска)))
Lotta: ЖЖ Льва Семёркина Помещаю сюда, потому что это тема дискуссионная и с "Чайкой" напрямую связанная. Зачем нужна таблица умножения. После обсуждения мирзоевской экранизации «Бориса Годунова» (с воспоминаниями о «Трех сестрах» на Таганке - http://lev-semerkin.livejournal.com/421963.html ) родился сильный аргумент-аналогия в защиту радикальных модернистских постановок классических пьес. Классическая пьеса это таблица умножения. Ставить ее «так как написано» это просто ЗАЧИТЫВАТЬ со сцены таблицу умножения. Я, кстати, вовсе не против такого театра - с выражением, с четким озвучиванием каждой буквы, с аллитерациями, с большими паузами, правильными рифмами ШЕСТЬЮ ШЕСТЬ …? … ?? … (сколько, сколько?) … ТРИДЦАТЬ … ШЕСТЬ (уф, выдохнули, отлегло, с ответом сошлось, мы у видим небо в алмазах!) Можно вот так зачитывать, воспроизводить, добиваясь все бОльшего совершенства. А можно ПРИМЕНЯТЬ таблицу умножения для решения разнообразных математических задач. Вот этим занимаются режиссеры, когда модернизируют пьесу под свою концепцию – меняют место и время действия, сокращают или переставляют сцены местами. А смешивать, сталкивать тексты разных авторов (как делает Богомолов), размножать действующих лиц и сцены (как делает Бутусов), смешивать разные времена и вступать с автором в диалог, как сделал Мирзоев, это уже высшая театральная математика.
Lotta: Профессиональные критики, в основном, писали о "Чайке"... неоднозначно. Откровенное неприятие встречается редко и легко поддаётся объяснению. А вот если брать отзывы обычных зрителей, картина выглядит по-другому. Я никогда не видела сочетания столь полярных мнений - от возмущения с переходом на личности тех, кто спектакль любит, до полного восторга. Начался новый сезон - и снова кипят страсти. На форуме Театральной Афиши можно почитать как восторженные, так и возмущённые отзывы. Бояться этого не стоит, потому что нашу любовь и нашу уверенность ничего поколебать не может. Остаётся только пожалеть тех, у кого не хватило внутренней свободы оценить этот спектакль и впустить его в себя. Тут размещаю последнее из написанного. Не театрал. Да уж... После таких,с позволения сказать, отзывов на ум приходит опять же чеховское: "Ну, публика!" Да... А более семисот человек, аплодирующих стоя, а "браво!", а звенящая тишина перед аплодисментами и не только - не в счёт? Может, не надо так безапелляционно? Может, всё-таки: каждому-своё, сколько людей, столько и мнений, на вкус и цвет... и т.д. и т.п. То же самое про тех, кто смеётся тогда, когда другие плачут. А что касается Чехова... так ведь из писем известно, что ему не нравилось, как ставилась пьеса. Так, может быть, именно такая "Чайка" пришлась бы ему по душе? Кто знает. Но всё-таки отрадно видеть, что зрителей думающих гораздо больше, чем просто зрителей. А спектакль гениальный. Во всех отношениях...
GLAFIRA: ...практически "впондан" к предыдущему посту... Только что в эфире 3 канала (бывшая "Московия") была программа "Треугольник", гость - заслуженный артист РФ, преподаватель, телеведущий Павел Любимцев. Разговор быль очень насыщенный, живой, откровенный - и о ситуации с главными режиссерами (Любимов, Галибин и пр), и про последние его впечатления о новых постановках...И среди прочих вопросов, естественно, была и тема современного, экспериментального, авангардного театра. Единственный "молодой" современный режиссер, о котором Павел Любимцев говорил позитивно и уважительно был Юрий Бутусов! Остальных "молодых первооткрывателей" он назвал просто какой-то бандой необразованных хулиганов, которые думают, что своими якобы "свежими" взглядами они вносят новую струю в современный театр, и самонадеянно думают, что как-будто до них этого никто не знал и не делал. Сказал также, что все их потуги - это в основном позавчерашний день и не более,... А в качестве положительного примера достойнейшего современного талантливого театра и в частности спектакля, была названа виденная им недавно "Чайка"! По его профессиональному "экспертному" мнению, спектакль, конечно, не без излишеств, заморочек и прочих нюансов, не совсем по его субъективному, мнению оправданных. Но что бесспорно - это тот надрыв, искренность и высокая самоотдача, с которыми сделан этот достойный высших отзывов, спектакль... (а в противовес Сатириконовской "Чайке" он также вспомнил недавнюю премьеру в МХТ, и очень негативно отзывался о богомоловской режиссуре и подаче... сказал, что за некоторые моменты ему даже хотелось режиссера бы "убить", что этого нельзя допускать с текстами Чехова...)
Lotta: Справедливости ради стоит отметить, что в сатириконовской "Чайке" играют два выпускника Щуки, как раз мастерской Любимцева - Полина Райкина и Антон Кузнецов. Приятно, что мастер не разочарован их работой.
Божена: «Чайка» 20 ноября была мощнейшим спектаклем из всех, мною виденных. Как будто и не было этих четырех месяцев – спектакль сразу вобрал в себя, сразу, как всегда, освежил, наполнил своим малиновый звоном. Не хочу придаваться воспоминаниям, описывать эмоции. Потому что иной настрой был задан самим спектаклем и невероятной отдачей Ю.Б. и всех, всех, всех. Сразу стало все замечаться, сразу стало думаться. Все в спектакле были прекрасны. Но на чем-то память ставит акцент. У меня перед глазами проносятся Марина Дровосекова, Марьяна, Денис, Граня, Тимофей и Ю.Б. Простите, но опять по частям… Сразу скажу, что единственным происшествием на спектакле была взорвавшаяся над столом лампочка в начале 2го акта – слава Богу, осколки никого не задели. И спектакля не прервали ни на секунду. Владимир Большов сказал: «К счастью», и действо покатилось дальше и действительно к счастью. Наверное, впервые я так остро ощутила вневременность персонажа Марины Дровосековой на воскресном спектакле. Ее Девушка была там, внутри Чехова, вдохновляя, помогая, переживая за Треплева. Но она была при этом связующим звеном со зрительным залом, где за своим столиком сидит Режиссер. И она являлась прежде всего его творческой половинкой, а потом уже частичкой его персонажей и прототипов. И все сомнения отступают, когда на Марину смотришь – Муза капризна? Муза-обуза? «жестче, чем лихорадка, оттреплет, и опять весь год ни гу-гу. »? Но наверное, только Музе этой и известно, почему только раз в год можно лихорадить, и кого когда. Поскольку за всех, к кому она приходит, она переживает и болеет, растит и хоронит. И оплакивает на пустом островке, мечущемся где-то среди черного пространства. Постоянно во время спектакля вспоминались заключительные кадры «Соляриса» Андрея Тарковского: те самые, когда дом отца героя тоже становится порождением неведомого Океана. Говорят, что Образы обитают где-то там, в черной пустоте, где совсем-совсем тихо. «Чайка» наполнена энергией, бешеной энергетикой, болью и счастьем – но она наполнена и этой тишиной, в которой все и рождается, и постоянным предчувствием Взрыва. Взрыва, который вздыбит все, перемешает и создаст нерушимую стену, защищающую от мирской суеты и пошлости.
Elena: Ох уж мне эта "Чайка"... Ох уж мне эта "Чайка"! Вот ведь занимается театр болезнями, актеры рассказывают истории болезни своих героев, - так-то оно так, да только как бы самому не заболеть! Первые спектакли - и это уже даже не очаговая болезнь, это эпидемия, пандемия! Как же символично в конце концов, - ведь Чехов сам проболел практически всю жизнь. Сколько уже было сказано о главном смысле бутусовского детища, - и вдруг натыкаюсь на высказывание об актере Д. Дидро, этого тончайшего ценителя и знатока театра: "Весь его талант состоит не в том, чтобы, как вы полагаете, переживать чувство, а в том, чтобы точнейшим образом передать внешние знаки чувств и тем обмануть вас". Так вот парадокс заключается в том, что подлинный актер никогда не обманывает. Сомневаетесь? Погружаемся в "Чайку". Надо сказать, градус повышается уже с первого спектакля. Кто заводила? Конечно, автор. И причина даже не в непредвиденном раздевании, новоявленных звуках, обилии крови и красном цвете. Очень точное определение от lena: фундаментальность и мощь. Я бы добавила: монументальность. То есть фундамент, основа создают тот монумент, сила которого накрывает с головой. Спивак одуряюще прекрасна. Не поймите меня превратно, но ни одна актриса не производит на меня подобного эффекта, как Спивак в "Чайке". Я хочу ее всю и без остатка! Вот она открывает дверь, вот она лежит и улыбается, раскачивается на качелях, умоляет Дорна о помощи, спорит с Медведенко, горько и безнадежно стягивает с себя парик в ответ на грубость Кости, страдает от предательства Тригорина в конце, - она бесподобна. Она - женщина. Шамраевский виноград: ну, это ведь маленький ребенок, прячущий за спиной игрушку, которую хотят отобрать. На мой взгляд, наиболее болезненный, щемящий и остро переживающий свое внутреннее состояние персонаж. Две острейшие сцены, раскрывающие сущность героя: его сольный "номер" и рассказ о курьезной "западне". И я также не могу принять фруктово-овощное зрительское веселье, - однако, ничего не попишешь, - восприятие, в силу различных причин, у всех разное. Еще отмечу сцены Медведенко и Маши, - Антон превосходен и в них. Еще после первого спектакля я увидела, насколько шедеврален Дорн и то, что это очень "чеховский" доктор. Быть может, с каждым разом улавливаешь новые детали, не замеченные ранее, или меняются сами персонажи, - так и должно быть. На последнем просмотре я обнаружила Дорна-ЧЕЛОВЕКА. Во-первых, эпизод после провала пьесы, когда он советует Треплеву найти свою дорогу, иначе талант погубит его. Это сказано так просто, естественно, и в то же время горячо и убежденно. И второе - прищуренные глаза Дорна. Прищуренные и вглядывающиеся в нас, других людей, - он ищет ответ на вопрос, он спрашивает совета, он пытается понять другого человека. Собственно, это я для тех, кто видит в "Чайке" исключительно "бред сумасшедшего". О любимой Полине. Ее хриплый голос, действительно, местами звучал несколько зловеще. Так это здорово! Водная баталия оказалась более мягкой, чем обычно, зато крик всего ее существа: "Никогда я не играла в таких пьесах!" - буквально сшиб с ног. А ирония-то уже на грани фола, и сквозь нее все отчетливее проглядывают и уязвленное самолюбие, и бесприютная тоска, и чисто женская боязнь остаться одной... Суханов, что ж ты со мной вытворяешь? Человек, возможно, и обыкновенный, но актер - отнюдь! И на колени упал, и прошептал-промурлыкал, и похулиганил в конце, - ну все для меня сделал! Кстати, в один момент мелькнуло подозрение, что он раздумал приближаться к нам вплотную, - задержался у стола, - но, к счастью, обошлось. Присоединюсь к Иринате: конечно, в изменившихся условиях эффект от прохода Тригорина несколько пострадал, но главное, что мизансцена сохранена и Денис все обалденнее в своем монологе раз от раза. А уж со всем остальным, мы, разумеется, справимся. О, действительно, агрессивное, злое, дерзкое, подчиняющее себе фламенко, - полностью согласна с Lotta. Но как же притягивает, накрывает эта харизма-червоточина дьявола-искусителя во плоти, которого, оказывается, так легко пригвоздить к полу. Да, Борис Алексеевич, это нравится женщинам, да еще как! Мелькающие ужасы вплоть до отрубленной ноги предсказывают все беды, которые вскоре обрушатся на Нину. И кто же виновник грядущих несчастий? Конечно, сам предсказатель. Ведь он знает, о чем говорит. Я приведу признание героя Э. Золя из романа "Творчество", показывающее, насколько оно может быть мучительным и уничтожающим самого творца. "...Я рожаю с помощью щипцов, и дитя кажется мне уродом. Неужели есть люди, настолько свободные от сомнений, что они верят в самих себя? Стоит сказать самому себе, что ты отдал свою жизнь творчеству, что ты не ждешь ни немедленного признания, ни даже серьезного отношения к себе, наконец, что ты работаешь без всякой надежды, просто потому, что творчество помимо твоей воли, подобно сердцу, бьется в груди, - и ты умрешь с утешительной иллюзией, что настанет день, когда ты будешь любим... ...А что за отвратительная штука - книга! Любить ее может лишь тот, кто далек от грязной кухни, в которой она изготовляется... Господи! Какие горестные часы наступают для меня с того дня как я задумываю новый роман и какое это облегчение, когда он закончен! Но это не радость творца, который восхищается плодом своего труда, - это проклятие носильщика, сбросившего наземь груз, переломавший ему хребет. И затем все начинается сызнова, и будет начинаться вечно, пока я, наконец, не сдохну, ненавидя себя самого, в отчаянии, что у меня не доставало таланта, в бешенстве оттого, что я не оставил после себя более возвышенного, более совершенного произведения, еще одной книги, и еще одной - целой горы книг! И на смертном одре меня будет мучить страшное сомнение во всем том, что я сделал, я буду спрашивать себя, то ли я делал, что надо, не должен ли был пойти влево, когда шел направо и моим последним словом, последним предсмертным хрипом будет желание все переделать..." Ну чем не тригоринская "каторга" вкупе с треплевской драмой? Классики они везде классики, - и во Франции, и в России. Потому что это правда. И в заключении. Кто же стал основной причиной моего "резко пошатнувшегося" здоровья? Не поверите, - ГРАНЯ и ТИМА. Финальное объяснение на железной кровати, приправленное робкими детскими, но такими твердыми интонациями, довершило свое дело. Они вызвали спазм в моем головном мозге, они понизили мне тромбоциты до критического уровня, но даже несмотря на это я кричу им "БРАВИССИМО", я счастлива! БУТУСОВ, ВИВАТ! БУТУСОВ, FOREVER! P.S. Кстати, Ира, кому достался цикламен? И гранд мерси за балетного Суханова!
Божена: На спектакле 20 ноября как-то по-особенному прозвучали для меня два звоночка: срезанный и «отпущенный» волос в середине 2го и в конце 4го акта. Вычленилась история, отдельно рассказанная Костей. И его смерть в конце обрела еще дополнительный смысл – как будто Костя создал, рассказал, поставил самую главную историю своей жизни. И путь его окончился; окончился в новой попытке взлететь. И там, в этой истории, навсегда запечатлелась нелюбимая, преданная, бесконечно страдающая Маша, которой бы вырвать все свою любовь с корнем из сердца. А может, и удалось бы не вырвать, а хоть немного приглушить боль, если бы дали ее Семену перевод, но только ее жизнь тоже кончится сразу вслед за Костиной… И останутся в пьесе и ее ревность, и вдруг нахлынувшая жалость, женская солидарность к Нине, страдающей уже в самом начале отношений ее с Тригориным, когда даже две минуты ей не хотят дать… Тригорин был жестким, даже жестоким, завистливым, ревнивым и нетерпимым в чужим талантам. Так обычно… так понятно это! Пусть даже тебе сопутствует удача… но ведь твой коллега может выловить огромную жемчужину! А тебе все попадается мелочь… А если и жемчужина – то… не ТА ЖЕ, что и другому. Тригорин был неприятен… и так схож с Аркадиной! Про Костину пьесу, про его характер, не простые отношение в этом треугольнике все уже давным–давно переговорено, переругано- перессорено-перемирино между Борисом Алексееичем и Ириной Николаевной. И их нетерпимость к Косте – общая. Да и вообще все у них общее. Общее мироощущение. Все давно устроено-устаканено. Любовь юная, поэтическая, уносящая в мир грез… «Такого я не испытал еще». Только вот и надо Борис Алексеевичу, что испытать… А что с ней делать дальше – да ничего! Обычно С НИМ делают. И пусть ему и тошно иногда от этого, и мертвеет он от женщины, пожелавшей заполучить писателя (не он один! все мертвеют), и память перешибает... но только она, Аркадина, знает, что с ним делать, «как с ним обращаться» . И никогда и никуда Тригорин от своей Ирины Николаевны не денется. А все испытанное… обратит в свою повесть. Только скорее всего, гораздо более жестокую и насмешливую, чем Костина пьеса. Может быть, от того, что у него, разумеется, есть своя формула творчества – но она так отлична от формулы Кости, в которой «Она меня не любит» равняется «не льется из души». На поклонах актеры были уже подобны бесплотным теням. Все отдали... золотые лучики ушли в зал, в души зрителей.
Ирината: Божена пишет: На поклонах актеры были уже подобны бесплотным теням. Все отдали... Да-да, мне тоже приходилось бывать на таких спектаклях, когда зрители "выпивали" актеров до донышка, до их бесплотных теней и уходили домой довольные, сытые эмоциями... ничего не отдавая взамен, в сторону сцены... Очень хорошо, что многие сатириконовские зрители (из постоянных) сейчас не вампирствуют, а занимаются энергообменом - много берут от актеров, но и отдают им своё не жалея, полными горстями. Но, увы, приходится иной раз актерам играть на зал, полный хорошо, если равнодушными людьми - а то и энергетическими вампирами... К сожалению, бОльшая часть постоянных в воскресенье была в Доме кино. Потому... Вот так - до бесплотных теней их довели... Извините нас, наши ЛЮБИМЫЕ! Больше вас не бросим...
Administrator: И еще одна хорошая статья НАТАЛЬИ КАЗЬМИНОЙ. С Чеховым не соскучишься Юрий Бутусов выпустил спектакль в «Сатириконе», дело было беспроигрышным У этого режиссера с «Сатириконом» – отношения давние. В других театрах у него получается то наполовину, то на треть, словно брак по расчету, а здесь – по любви. До этого были два Шекспира: «Ричард III» и «Король Лир», а также «Макбет» Э. Ионеско. Чеховская «Чайка» – четвертое дитя этого счастливого «брака». Константин Райкин не раз говорил, что не всякому режиссеру доверит свой зал почти на 1000 мест, а Бутусову отдаст, не глядя. И отдал, в четвертый раз, нарушив свои железные правила. Сама от Райкина слышала: что Чехова на этой сцене он представляет плохо. Публика «Чайки» разделилась резко. Одни считают спектакль «декадентским бредом» и уходят в антракте, другие – в финале аплодируют стоя и называют его чуть ли не шедевром. Не знаю, спасет ли спектакль кассу, но народ у нас любопытный и в Марьину Рощу потянется. То, о чем «сарафанное радио» молчит, не стоит внимания, просто не существует – в этом К. Райкин тоже признавался. О бутусовской «Чайке» говорить будут. Вот только кто победит – «рутинеры» или «реформаторы» – непонятно. Спектакль идет 4,5 часа. С тремя антрактами, как и положено в канонической четырехактной пьесе. Акты невелики – по часу, чуть больше или чуть меньше. Соскучиться не выйдет, но смутиться будет от чего. Пьеса будто пишется заново. Режиссер решительно сдирает с нее задубевший переплет. Перед началом сцена изображает суматоху премьеры. На наших глазах достраивают декорации. На заднике рисуют дерево (может быть, даже сам Александр Шишкин, постоянный соавтор Бутусова, и рисует), озеро с волнами, вдоль него человечек в котелке выгуливает собачку; с колосников свисают качели, по периметру зияют пустые рамы дверей. Есть, правда, и настоящие двери, и несколько гримировальных столиков… Тут же мотается (или мается?) режиссер в джинсах и свитере: что-то подскажет, к кому-то присядет. Перед самым началом сделает шаг к публике и извинится, что вышло длинно: «Так получилось». Весь первый акт придется угадывать героев, заглядывая в программ-ку. Почудится, что роли распределены неверно. Потом станет ясно, что так и задумано – отсечь лишние ассоциации. Пьеса сразу начнется с главного монолога Треплева («Нужны новые формы, а если их нет…»), и никакого тебе вопроса: «Отчего вы всегда ходите в черном?». Публика, пришедшая в «Сатирикон» на чеховскую «Чайку», ощутит себя на показе «пьесы сочинения Константина Гавриловича», рядом с его домочадцами, известной актрисой Аркадиной (Полина Райкина), его матерью, известным беллетристом Тригориным (Денис Суханов), ее любовником. «Это что-то декадентское… Серой пахнет. Это так нужно?» – спрашивает мать, терпение сына лопается, и спектакль прерывается. Это у них прерывается, а у нас длится. Мы уже сами то и дело спрашиваем: «Это так нужно?», и растеряны оттого, что не все понимаем и не обо всем с ходу догадываемся. Монолог Мировой Души, написанный Треплевым («Люди, львы, орлы и куропатки…»), тут кажется текстом самым понятным и душераздирающе печальным – о человеческом одиночестве, о том, что все уже было. С иными текстами – да и с сюжетом в целом здесь пересмешничают. Персонажи двоятся, сцены троятся. Обольщают Тригорина сразу две Аркадины. Заречная с Треплевым прощается четырежды. Количество неживых, хотя и безумно красивых цветов и фруктов все увеличивается, их дарят по поводу и без повода, и скоро начинает казаться, что действие происходит на кладбище, а в лото играют и Мопассана читают на поминках. На поминках по пьесе «Чайка», не исключено. Актерская игра напоминает клоунаду. Красных носов и клоунских ботинок нет, но есть встрепанные шевелюры, рыжие и белые, есть парики, черные, и реплики мимо партнера, и всплески страстей, как цирковые истерики, когда навзрыд, со слезами ручьем. «Как все нервны, – ставит диагноз доктор Дорн, – и сколько любви»; пять пудов любви, и каждый влюблен не в того, в кого надо бы. То и дело кто-то картинно встает в позу и патетично шпарит монологи. Страннее всех выходит у Шамраева (Антон Кузнецов). С практичными людьми, которые занимаются абсолютно нетворческим делом (счетами, имениями, вывозом ржи, лошадьми, подсолнечным маслом), такое порой случается. Шамраев постоянно переодевается и в кого-то перевоплощается. Бродит босым и на цыпочках. Склонив голову набок и декламируя, разбрасывает цветы, как безумная Офелия. Впрочем, здесь все немного играют и часто не в свою игру. Играют то грубо, с резкими жестами, то талантливо вскрикивают и талантливо умирают. По залу порхает смех. Публика осознает, что Чехов написал комедию. А Костя Треплев и Юрий Бутусов тоскуют. Мечтают писать свободно, не думая ни о каких формах. Не выходит. Участие режиссера в спектакле не ограничивается затактом. В конце первого акта Бутусов выбегает на сцену, обрывает декорацию «колдовского озера» и в раздражении кричит, словно происходящее давит его мозг, как Эйфелева башня. Кричит, как кажется, от бессилия: оттого, что его не понимают, оттого, что мало что выходит, как задумано. В конце второго акта, снова прорвав «четвертую стену», он тащит актеров со сцены и властно гасит свет. В четвертом акте именно он первым выплевывает в зал треплевский монолог о несчастной судьбе Заречной-актрисы, который потом повторят еще раз. Иногда он весело помогает актерам разбирать реквизит, иногда пускается в дикий отчаянный пляс под «Караван» Эллингтона. Надо ли понимать так, что собака лает, а караван идет? Не уверена. Может быть. «Певец умер. Что он этим доказал?» – говаривал еще обэриут А. Введенский. Что-то все-таки доказал. То, что бедного Чехова задушили штампами и «прочтениями». То, что современная сцена бессильна перед цельными текстами и таким же мироощущением классика. То, что пробиться к существу дела трудно, как и отличить истинное от ложного. То, что прогресса нет. То, что театр – отрава, и это на всю жизнь, и кто бы ни взялся за дело, погрязнет в нем по уши, как в болоте. Может быть, так? Но, может быть, и эдак. То, что Бутусов взял на себя смелость продемонстрировать творческий коллапс, вызывает сочувствие, но и смущает. Иногда полезно смотреть, как играют режиссеры. Они не красят текст голосом, играют скупо по смыслу, точно указывая зрителю цель. Но, когда почти пять часов нам демонстрируют отчаяние художника от невозможности достичь совершенства, а лицо художника при этом ничего не отражает, я перестаю верить в исповедь, она мне кажется позой. При всей своей докторской трезвости, Чехов-писатель жалел людей: они замучились, как Вершинин с женой и двумя девочками. Замучились со своими чувствами и мечтами, любовями и проклятыми вопросами к жизни. Чехов испытывал к ним нежность и глубокое сострадание, ибо знал, что они начинают умирать, едва родившись. Если бы хоть кого-нибудь из героев бутусовской «Чайки» было жалко, впечатление от этой талантливо задуманной вещи было бы совсем другим. Два раза все-таки защемит сердце, когда, как заезженную пластинку, станут играть и играть последнюю встречу Заречной и Треплева. «Барыня на вате» с подбитым глазом (Агриппина Стеклова), скорее, героиня Куприна или Бунина, или даже «новой драмы», но никак не Чехова, пьяно прочтет последний монолог Заречной, и на сцену войдет священный ужас. Через минуту на кровать присядут старенькие дети, Заречная и Треплев (Агриппина Стеклова и Тимофей Трибунцев), и со сцены повеет могильным холодом. Впрочем… Бутусов – человек серьезный и талантливый, только что назначен главным режиссером питерского Театра Ленсовета. Самое время – покончить с кризисом среднего возраста и не только спросить себя, но и ответить: «Кто я? Зачем я?» Самое интересное открытие Бутусова: что бы ни делали с текстом Чехова, как бы ни занимались его «деконструкцией», это его не уничтожает. Порядок слов все еще поражает. Когда Бутусов все-таки дает возможность райкинским актерам сыграть «куском» ключевые парные сцены пьесы, текст звучит так свежо, будто и не было никаких «прочтений», и в зале воцаряется дивная тишина.
Филифьонка: Отсюда http://vkontakte.ru/club6001112 "...может кому интересно, сценография Александра Шишкина для Чайки..." click here
Lotta: vkontakte - группа ЮБ (этот же отзыв есть в Театральной Афише) был на "Чайке" очередной раз, первый раз в этом сезоне. После апрельской премьеры и летних показов, сейчас спектакль абсолютно иной, более уверенный, актёры абсолютно чёткие и понимающие что делающие, делают они это определённо хорошо ;) Юрий Николаевич в начале уже объявляет продолжительность с чёткостью до минут) Если в апеле было сказано, что первое действие "где-то час, второе около часа, третье минут 45, четвёртое чуть больше часа")) То теперь: "первое - 61 минута, второе - (честно не запомнил), третье - 39 минут, четвёртое 1 час и (вроде) 10 минут")) когда кто-то из зала усомнился: точно-точно 39 минут? не 42?)) ЮН посмотрел в их сторону и сказал "ГАРАНТИРОВАНО")))) Зритель стал другой! Наконец-то СВОЙ и НУЖНЫЙ зритель стал приходить! Теперь в процессе всего спектакля звучат аплодисменты после монологов и некоторых сцен! Ну а конец спектакля, поклоны - сопровождаются естественной, заслуженной овацией зрителей...СТОЯ! Безумно рад, что Чайка полетела, номинирована в стольких номинациях и теперь нет никаких сомнений что возьмёт их! Ну и особенно радостно, что зритель получает удовольствие. Спасибо, Юрий Николаевич :)
Administrator: Коммент отсюда: ...Для меня очевидно только одно - в чеховском спектакле должна быть любовь, любовь автора к своим героям. И чем больше этой любви, тем лучше спектакль. Вот, как бутусовская "Чайка", которая просто лопается, разлетается на куски от авторской любви...
Lotta: от зрителя от djevor 19.11.11. смотрели Чайку. Впечатление не описать словами. На постановке Юрия Бутусова были в первый раз. Юрий Бутусов - Браво! Гениально! Игра актеров - потрясающая, а то как представлен образ Шамраева (управляющего) просто "мороз по коже". Декорации, костюмы, музыка, свет - изумительно. На сцене нет ничего случайного, везде смысл и значение. Спектакль заставляет работать душу, и самое главное - эмоциональный накал настолько велик, что испытываешь потрясение душевное, очищение, переворот духовный, происходит единение зрителя со сценой. Можно писать много, но понять это можно только увидев самому. Это потрясающая постановка в прямом смысле слова. Браво! Браво! Браво! nchernova Юрий Бутусов - Гений! Вчера посмотрела Чайку, ранее Гамлета, Калигулу, Иванова. Ощущения очень сложно передать - переворот сознания, Космос. Да, спектакль совсем не прост, на нем работают все - актеры, режиссер, который часто появляется на сцене и зрители в зале. БРАВО!!!
Lotta: с форума Театральной Афиши Мне удалось затащить жену в "Сатирикон" на пятичасовую "Чайку" Юрия Бутусова. Спектакль начался в 18.00 закончился в 23.00. Сам Юрий Бутусов бегал по сцене среди актеров, рвал декорации, танцевал рок-н-ролл и т.п. Некоторые зрители плевались, уходили из зала, но не я. Мне спектакль в основном понравился, особенно, первый акт. Меня ведь, наоборот, тошнит от якобы "классического", а на деле "советизированного" Чехова. "На фоне озера показываются две красных точки. Вот приближается мой могучий противник, дьявол. Я вижу его страшные, багровые глаза". Вот Чехов! Это как светящиеся красные глаза двух медведей в ночной тайге близ фактории Сым! Ну, за пять часов Бутусов дает разные интерпретации. Например, в одной из версий "вульгарный" вариант Нины Заречной не с советскими унынием, гневом и горечью, а с радостью и наслаждением подчеркивает: "с мужиками!". "Завтра рано утром ехать в Елец в третьем классе... с мужиками". Почему вот так, с наслаждением о мужиках-то да о третьем классе и Ельце??? Да потому что дальше вот что Нина Заречная говорит у Чехова: "Я играю с наслаждением, с восторгом, пьянею на сцене и чувствую себя прекрасной. С каждым днем растут мои душевные силы". Во как!!! И еще Юрий Бутусов делает акцент на весьма странных словах Константина Треплева о Нине-Чайке: "Нехорошо, если кто-нибудь встретит ее в саду и потом скажет маме. Это может огорчить маму..." И это - сразу же после очередных признаний в идеальной вечной любви к Нине! Нина, я люблю Вас, но не дай Вам Бог, Нина, огорчить мою маму! Здесь Чехов очень близок к моему любимому Набокову: Камера Обскура или Смех во Мраке... Я бы и второй раз посмотрел "Чайку" в "Сатириконе" - хочется понять...
Ирината: Написала сегодня у себя в ЖЖ. Пощу сюда. Кто конкретно получил в этом году "премию" - считаю неважным... Вручена премия "ФАЛЬШИВАЯ Звезда Театрала" 1 декабря журнал "Театрал" вручил премию "Звезда Театрала". Вернее, в этом году она должна была бы называться "ФАЛЬШИВАЯ Звезда Театрала". Почему? Да потому, что премия, уникально предполагавшая участие в голосовании театральных зрителей, была "расписана" и вручена по желанию "левой ноги" членов редакции, которые придумали 5 тысяч голосовавших... и дали "Звезду" исключительно своим протеже. Посмотрите список для голосования. Наряду с яркими лидерами голоса были отданы и за спектакли, за которые ни один уважающий себя ТЕАТРАЛ не отдал бы и четверти голоса... Но не это страшно противно. Но из голосования по всем пунктам была изъята сатириконовская "Чайка" (сам спектакль, актеры, режиссер), после первого тура обгонявшая следующих за этой постановкой конкурентов В ЧЕТЫРЕ РАЗА. После того, как были подсчитаны первоначальные результаты, голосование 1 тура журнал досрочно прекратил. Вот 2 тур "Чайка" Сатирикона не вошла ни в одной позиции. Голосование этого самого 2 тура редакция сделала ЗАКРЫТЫМ. Все посты зрителей с вопросами о "ЗРИТЕЛЬСКОЙ ПРЕМИИ" стирались с форума издания. Иными словами, победитель был избран ЗРИТЕЛЯМИ фактически без участия ЗРИТЕЛЕЙ. Я не думаю, что тем, кто в журнале подтасовывал результаты, было хоть немного стыдно. Не думаю, что стыдно было тем, кто премию в конце концов получил: они просто не знали, что им подсунули фальшивку. Тем более, что всё это актеры и режиссеры более чем достойные. Обидно только, что победили они в пустоте - достойные их конкуренты были вычеркнуты из списка. Ах, даже не так: победители были НАЗНАЧЕНЫ, а отнюдь не выбраны. Да, они достойны победы. Но закрадывается сомнение: а правда ли они достойны? "Звезда Театрала" в этом году похожа на фальшивые елочные игрушки из анекдота: блестят, светятся... а не радуют. Впрочем, Бог с ней, с этой ДРЯНЬЮ из журнала "Театрал", которая подставила хороших актеров и режиссеров... Да и за великолепную "Чайку" совсем не обидно: зачем достойному спектаклю какая-то паршивая, ненастоящая ПРЕМИЙКА? Вон сколько у спектакля номинаций на главную театральную премию - "Золотую Маску"! А тем, кто опошлил в этом году "Звезду Театрала", выдав фальшивку за настоящую премию... В общем, чтоб им так жить, как эта награда была действительно справедливой!
Lotta: Журнал АНТЕННА-телесемь №5/11 (c.129) Владимир Стеклов советует... (рубрика "Выбор звезды") ... посмотреть "Чайку" в театре Сатирикон - это четвёртая работа моей дочери с режиссёром Юрием Бутусовым. И объективно настолько удачная, что, несмотря на занятость, я уже сходил на этот спектакль дважды.
Malina: "Чайка" это был спектакль, который мне было очень трудно смотреть. Я устала и даже начала злиться. Потому что спектакль длинный, и повторы в нем были какие-то странные, и персонажи непонятные. Потом, дня через два, я поймала себя на том, что очень хочу снова и этих странных повторов, и непонятных персонажей. Я про них думала и думала. Еще думала о том, что несомненно пойду смотреть спектакль еще раз и, может, не один раз. Еще я сравнивала "Чайку" с "Шантеклером", тогда у меня тоже было такое состояние, что я думала и думала о спектакле и о его герое. Но я напрасно сравнивала, потому что "Чайка" на порядок выше "Шантеклера", хотя он тоже был превосходным спектаклем. Еще хочу сказать, что Денис Суханов очень красивый и очень талантливый актер. Пусть у него будет много хороших ролей, таких же как в "Шантеклере" и в "Чайке". Спасибо ему!
Lotta: Завтра - ЧАЙКА! Я очень надеюсь на то, что снова будет прекрасный спектакль! Что все живы и невредимы доедут до театра, а потом вернутся домой. И что МИР СПАСЁТ КРАСОТА, а не оружие или митинги. Пусть всё будет хорошо!
Ирината: Чайка. 10.12.2011 Зрители смотрят, зрители пишут (это не моё - такое количество ошибок я не смогу "наляпать", даже если постараюсь НАРОЧНО писать безграмотно): На сколько я любила Сатирикон ранее, на столько я его теперь ненавижу (ну или не понимаю,хотя очень увлекаюсь психологией и философией)) после просмотра Чайки. Никогда в жизни не покидала ни одно представление, ни один концерт, но здесь мне захотелось уйти еще даже не дожидаясь половины ее части, а именно даже возможно после первой части, которая должна была закончится через 5 мин после начала как объявлялось. Ребята, не поверите, больше не куплю билеты к вам. Пойду в другие театры. Ну, да-да-да, ребята, вы не поверите - но этот потрясающе тонкий и вдумчивый зритель для вас потерян. От себя - какое счастье, что в Сатирикон теперь будет забегать на одного дурака меньше! Ну, а если серьезно: это же надо иметь такое самомнение и антифилософский подход к жизни, чтобы быть уверенной в том, что ПОДОБНАЯ информация "читал я вашего Маркса смотрел я ваш спектакль и он мне не понравился" может заинтересовать хоть кого-то?.. ************************** От меня о "Чайке" - опять только разрозненные заметки. ___________________________ Это не спектакль-клубочек, за кончик ниточки которого хватаются зрители и актеры... и покатилось к финалу! "Чайка"... ну, как это сказать? Это что-то очень похожее на набоковские "нетки". В общем, вот цитата из "Приглашения на казнь": ...Не только у ребят, но и у взрослых, -- такие штуки, назывались "нетки", -- и к ним полагалось, значит, особое зеркало, мало что кривое -- абсолютно искаженное, ничего нельзя понять, провалы, путаница, все скользит в глазах, но его кривизна была неспроста, а как раз так пригнана... Или, скорее, к его кривизне были так подобраны... Нет, постойте, я плохо объясняю. Одним словом, у вас было такое вот дикое зеркало и целая коллекция разных неток, то есть абсолютно нелепых предметов: всякие такие бесформенные, пестрые, в дырках, в пятнах, рябые, шишковатые штуки, вроде каких-то ископаемых, -- но зеркало, которое обыкновенные предметы абсолютно искажало, теперь, значит, получало настоящую пищу, то есть, когда вы такой непонятный и уродливый предмет ставили так, что он отражался в непонятном и уродливом зеркале, получалось замечательно; нет на нет давало да, все восстанавливалось, все было хорошо, -- и вот из бесформенной пестряди получался в зеркале чудный стройный образ: цветы, корабль, фигура, какой-нибудь пейзаж. Можно было -- на заказ -- даже собственный портрет, то есть вам давали какую-то кошмарную кашу, а это и были вы, но ключ от вас был у зеркала. Ах, я помню, как было весело и немного жутко -- вдруг ничего не получится! -- брать в руку вот такую новую непонятную нетку и приближать к зеркалу, и видеть в нем, как твоя рука совершенно разлагается, но зато как бессмысленная нетка складывается в прелестную картину, ясную, ясную... Вот иногда кажется - это я поняла, "развинчивая" спектакль на составляющие - что он отчасти и состоит из таких "неток". Самый яркий пример? Да появление зеленомордого монстра с топором в "сюжете для небольшого рассказа". Так вот мне кажется, что авторы "рецензий". подобных той, с которой я начала пост, смотрят и видят "совершенно нелепые предметы", не замечая волшебного зеркала, в котором отражается ЧУДО "ЧАЙКИ" - вот эта самая, обожаемая нами прелестная картина, ясная, ясная.... ________________________________ Насчет "развинчивания". Очень завидую людям, запоминающим все случающиеся "очепятки" в спектаклях - и потом интересно про них рассказывающим. У меня... Вот как проваливаюсь внутрь спектакля (если он НАСТОЯЩИЙ - а "Чайка" именно такая постановка), то вынырываю только на аплодисментах. Посему - возвращаясь домой, долго "развинчивала" сцену за сценой, фразу за фразой, жест за жестом - пытаясь понять, что же у меня "срифмовалось" в 1-м и в последнем действии? Таки вспомнила. Это - когда Треплев рассказывает залу про то, как гости матери своими взглядами измеряли его ничтожество, он "вспоминательно" гладит себя по голове. Именно таким жестом гладит его по голове Тригорин в финальном действии ... помните - подарив кораблик и журнал с новым рассказом? Неразрезанным. Кстати, и этот "неразрезанный" - непрочитанный рассказ тоже "рифмуется" в спектакле дважды: "не читал" Тригорина Костя, да и Аркадиной "всё некогда" ознакомиться с произведениями сына... ______________________ На столе в начале 2 действия, среди бутафорских яблок, винограда и капусты - голенькая "тушка" целлюлоидного же младенца - только это "мясо" и наличествует на театральном вегетерианском пиру. Здесь же - гербера, единственный живой цветок среди пластиковой бутафории. Это настоящее, впрочем, останется никем не замеченным, и будет смято, погибнет под обвалами фальшиво-раблезианского изобилия... И на скатерти больше не будет ничего фальшивого: на ее белоснежной пустоте останется один Тригорин. Живой, мыслящий, страдающий... _______________________ Начитавшись в интернет слухов-сплетен о том, что Высоцкого в широко разрекламированном фильме сыграл Тимофей Трибунцев... ну, или, по крайней мере, он был одним из исполнителей этой роли... я вчера внимательно смотрела на артиста с этой точки зрения. Поняла: его таланта и внешности хватило бы, чтобы сыграть Владимира Семеновича практически без грима. Но... поняла и то, что шанса "засветиться" в фильме у Трибунцева не было: создатели подбирали актеров исключительно МЕДИЙНЫХ (и, на наше счастье, среди таковых попадаются и талантливые). У Трибунцева же талант зашкаливает, а вот медийность - на нуле... _________________________ На монологе Тригорина из 2 действия, который читается ровно-ровно, в полголоса иногда, шепотом... вдруг проваливается моё сердце, и руки в мгновение становятся ледяными - всего то от гранулы милиграмма в перемене интонации... А впечатление - будто кидает тебя, как осенний листок, перемешивая в этом мире верх и низ, и стороны света... И где, в какой стране и стороне окажется твоя душа к концу этого потрясающего монолога... да-да, я в каком-то чаду и часто не понимаю... Но какое наслаждение!!!
Lotta: Из письма зрителя (моей подруги, которая вчера впервые видела спектакль): С утра ловлю себя на том, что невольно расплываюсь в улыбке... Да, жизнеутверждающий спектакль бутусовская "Чайка"
Ирината: Чувствую, что про бутусовскую "Чайку" я не скоро никогда не смогу написать что-нибудь глобальное и вразумительное; так, чтобы единым блоком - и перетекало из одного в другое. Но "разрозненные мысли" приходят... и откатываются волной постоянно. Хорошо, если успеешь записать... В продолжение (но явно не в окончание) моего предудущего поста. _______________________________________ "Девушка, которая танцует" - определенная нами и как муза, и как Ангел-хранитель... Мне кажется, что она просто - человек, который незаметно живет в нашей жизни.... Она есть - где-то рядом с нами, "проявляясь", когда нам больно и грустно... и когда у нас счастье - она тоже здесь, радуется вместе с нами... Она живет своей собственной жизнью, но она - именно рядом. Настолько, чтобы всегда услышать тихий шепот, которым мы ее позовем... ________________________ В спектакле есть сцены, которые ждешь. Каждый раз. Вот этот монолог Тригорина. Или - разноцветные яблоки, которыми осыпают упавшего Шамраева. Или - "Элегия" Бродского... Но вчера - до чего же неимоверно хорош был Дорн!
Lotta: "Чайка" 10-11 декабря В субботу перед спектаклем в фойе доносилась музыка, а потом уже в буфете было слышно, как Бутусов орал костин монолог: продолжалась репетиция. Подруга спросила меня, сильно ли изменился спектакль по сравнению с премьерой. Ответить на этот вопрос оказалось трудно: память не всегда фиксирует отдельные детали, которые к тому же то появляются, то исчезают, то возвращаются вновь. Главное остаётся, но при этом есть впечатление бесконечной изменчивости. В этом сезоне Треплев-Бутусов, стреляясь, мажет лицо "кровью" (такой же, какая течёт по руке "раненого" Эдмона в "Лире"), вчера в 1-м действии не включался свет в зале во время разговора Нины и Кости ("тут никого нет!"). Принципиально и то, что, невзирая на дистанцию между сценой и первым рядом, сохранился интерактив и Дорн усаживает вместо себя на стул счастливчика-зрителя. Однако самое важное заключается в том, что такой технически трудный спектакль по-настоящему сложился, всё отработано, и актёры могут позволить себе играть так, как это льётся из их души... Да и не надо уже никому доказывать право спектакля на существование. Потому Кузнецов играет сложнейшую роль свободно и раскованно. Суханов настолько уверенно ведёт сцену с Ниной и произносит длинный монолог один на один с залом, что ему уже никакие звонки мобильников или зрительский кашель помешать не могут. У Полины Райкиной в 3-м действии началось настоящее партнёрство с Трибунцевым. А сам Бутусов, удивительно помолодевший и похорошевший за это время, творит на сцене чудеса уже не с отчаяньем обречённого, а просто творит чудеса. Единственная капля дёгтя в последних спектаклях - какая-то другая Маша. Не пойму, в чём дело, но она вдруг стала похожа на нелюбимую мной леди Анну - истеричку, за которой не стоит ничего, кроме готовности к нервному срыву. Появившиеся в образе нотки стервозности (при обращении к Нине) вполне уместны, но всё гасит общая агрессивность героини. Ну зачем так громко и грубо орать: "Завтракать пора!"? Зачем брыкаться при разговоре с Дорном: ведь он не Медведенко и тем более не Ричард? Утешает лишь то, что вчерашний спектакль был куда лучше позавчерашнего. Но всё равно: верните обратно прежнюю Машу - ту, которая любит Костю так, что жить без него не может, которой сочувствуешь всей душой! По поводу Тригорина мне давно хотелось отметить очень важный момент: то, как меняется герой в 4-м действии. Почти во всех "играющих в лото" проглядывает некоторая инфернальность, но Тригорин уже напоминает фантома из собственных видений. Когда он дарит кораблик Косте, у него старое, конченое лицо и страшный взгляд. И лишь во время "похоронной процессии" он снова оживает - но уже с ощущением непоправимого. Кстати, только у него одного такое страдающее лицо, остальные неподвижны - ритуальны.
Administrator: Театральная Афиша Прошу прощения за "капслок" - так у автора. АЛЛА. 12.12.2011 ДОРОГОЙ ВЫ НАШ ЮРИЙ БУТУСОВ М ВСЕ ВАШИ СПОДВИЖНИКИ ФАУСТАС ЛАТЕНАС,АЛЕКСАНДР ШИШКИН,А.КУЗНЕЦОВ,К.А.РАЙКИН.ВЫ,НЕСРАВНЕННАЯ АГРИППИНА,ПОЛИНА,ТИМОФЕЙ,ДЕНИС,ВЛАДИМИР БОЛЬШОВ,АРТЕМ ВЕЛИКОЛЕПНЫЙ.МАРИНА ДРОВОСЕКОВА,АНТОН НЕПОСТИЖИМЫЙ.ВСЕ ВЫ-РЕБЯТА,ПОДАРИВШИЕ НАМ,ИСТОСКОВАВШЕМУСЯ ЗРИТЕЛЮ "ЧАЙКУ","ЧАЙКУ"А.П.ЧЕХОВА,5 ПУДОВ ЛЮБВИ!!! СПАСИБО,ЧТО ЗАСТАВИЛИ УЧАЩЕННО БИТЬСЯ НАШИ СЕРДЦА В УНИСОН С ВАШИМИ,СЛУШАТЬ И ВИДЕТЬ,ПЛАКАТЬ И СМЕЯТЬСЯ,РВАТЬ ДУШУ И ПАРИТЬ,ПАРИТЬ ХОТЯ БЫ НА ЭТИ КОРОТКИЕ МГНОВЕНИЯ,БЫТЬ ВМЕСТЕ.МАГИЯ,ВОЛШЕБСТВО,КОЛДОВСТВО,КАК ЖЕ ВСЕ ВИРТУОЗНО,КРАСИВО:ЦВЕТ,СВЕТ,ЦВЕТЫ,ЯБЛОКИ,СТОЛ,РОЯЛЬ,СЛЕЗЫ-КРИСТАЛЛЫ И БЕЗУМНАЯ,БЕЗУМНАЯ ИГРА АКТЕРОВ.ЛЮБАЯ КАЗАЛОСЬ БЫ НЕПРИМЕТНАЯ МЕЛОЧЬ ЯВЛЯЕТСЯ СИМВОЛОМ И ВОВЛЕКАЕТ ТЕБЯ В ЭТО ЗАЗЕРКАЛЬЕ-ВЕЛИКИЙ ТЕАТР-ВЕЛИКОГО РЕЖИССЕРА-И ВЕЛИКОГО К.А.РАЙКИНА,КОТОРЫЙ ТАК БЕРЕЖНО И ТРЕПЕТНО СОБРАЛ БУКВАЛЬНО ПО КРУПИЦАМ МОЩНУЮ ТРУППУ,КОТОРОЙ ПОД СИЛУ ЛЮБЫЕ ЭКСПЕРИМЕНТЫ.УВ.ЮРИЙ,ПОЧАЩЕ ВЫХОДИТЕ НА СЦЕНУ,ВЫВОРАЧИВАЙТЕ ДУШУ СВОЮ НАИЗНАНКУ,ЧТОБЫ СТЫДНО СТАНОВИЛОСЬ МНОГИМ ЗАМШЕЛО-ЗАСЛУЖЕННЫМ РЕЖИССЕРАМ,КОТОРЫЕ ВЗРАСТИЛИ НЕМАЛУЮ АРМИЮ ЗРИТЕЛЕЙ,ОТЗЫВЫ КОТОРЫХ Я БЫЛА ВЫНУЖДЕНА ПРОЧИТАТЬ.ВОТ ОНИ-ТО ПСЕВДОКРИТИЧЕСКИЕ ОТЗЫВЫ И ЗАСТАВИЛИ МЕНЯ НАПИСАТЬ СВОЙ,ГЛУБОКО ЛИЧНЫЙ,НАИВНЫЙ И ЭМОЦИОНАЛЬНЫЙ ОТЗЫВ ЗРИТЕЛЯ,КОТОРЫЙ ЛЮБИТ ТЕАТР,И КОТОРОГО ТЕАТР ПО-СВОЕМУ СПАСАЕТ В ЭТОЙ ЖИЗНИ.КТО-ТО ИДЕТ НА МИТИНГИ,А КТО-ТО ИДЕТ В ТЕАТР И ТАМ ИЩЕТ И НАХОДИТ ОТВЕТЫ НА ВСЕ ВОПРОСЫ.УВ.ЮРИЙ!Я ЛЮБЛЮ ВСЕ ВАШИ СПЕКТАКЛИ,ВАШУ МАНЕРУ,ПОЧЕРК,ОСМЫСЛЕННОСТЬ ИНУЮ,КАКУЮ-ТО ФРЕЙДИСТСКУЮ, ТАКУЮ СОЗВУЧНУЮ И ПОНЯТНУЮ НАМ,ЖИВУЩИМ В 21 ВЕКЕ.И НАКОНЕЦ-ТО ВЫ ПОДОБРАЛИСЬ К "ЧАЙКЕ",КАК-БУДТО СПЕЦИАЛЬНО ДЛЯ МЕНЯ,ДЛЯ МОЕГО СЕГОДНЯШНЕГО СОСТОЯНИЯ.СПАСИБО!ДАВНО,НАВЕРНОЕ,ОНА БУДОРАЖИЛА ВАШЕ СОЗНАНИЕ,ВЫ ЕЁ ВЫСТРАДАЛИ И РОДИЛИ,А КАК ЖЕ ИНАЧЕ,ВЕДЬ ВЫ ЖЕ МАСТЕР! А МАСТЕРА КАЖДЫЙ МОЖЕТ ОБИДЕТЬ ПОХОДЯ,ПО ГЛУПОСТИ,ПО НЕЗНАНИЮ,А ДР. ПИСАТЬ НЕ ХОЧУ.ВАМ, УВАЖАЕМЫЕ АКТЕРЫ,ОТВЕТИЛ САМ А.П.ЧЕХОВ:"БЫВАЮТ МИНУТЫ,КОГДА Я ПОЛОЖИТЕЛЬНО ПАДАЮ ДУХОМ.ДЛЯ КОГО И ДЛЯ ЧЕГО Я ПИШУ?ДЛЯ ПУБЛИКИ?НО Я ЕЁ НЕ ВИЖУ И В НЕЁ ВЕРЮ МЕНЬШЕ,ЧЕМ В ДОМОВОГО:ОНА НЕОБРАЗОВАННА,ДУРНО ВОСПИТАНА,А ЕЁ ЛУЧШИЕ ЭЛЕМЕНТЫ НЕДОБРОСОВЕСТНЫ И НЕИСКРЕННИ ПО ОТНОШЕНИЮ К НАМ.НУЖЕН Я ЭТОЙ ПУБЛИКЕ ИЛИ НЕ НУЖЕН,ПОНЯТЬ Я НЕ МОГУ. ЗАВЕРЯЮ ВАС,ВЫ НАМ НЕОБХОДИМЫ КАК ВОЗДУХ,А ТО КАК-ТО ЖИТЬ СТАНОВИТСЯ ДУШНОВАТО,А КОГДА ВОЗДУХА НЕ ХВАТАЕТ ГАЛЛЮЦИНАЦИИ СЛУЧАЮТСЯ.ТАК ВОТ УЧАСТИЛИСЬ ОНИ,ЭТИ СОСТОЯНИЯ.А ВЫ НОВАТОР,И ТАЛАНТ ДАННЫЙ ВАМ БОГОМ ОБЯЗЫВАЕТ БЫТЬ СИЛЬНЫМ,СИЛЬНЫМ ОТ ВСЕГО,ЧТОБЫ ТОЛЬКО ВЫ-ВАШИ ЕДИНОМЫШЛЕННИКИ-И МЫ,ЗРИТЕЛИ.ЗРИТЕЛИ,КОТОРЫХ ВЫ ДЕЛАЕТЕ ЖИВЫМИ ЛЮДЬМИ,У КОТОРЫХ ВСЕ СИСТЕМЫ НАЧИНАЮТ ФУНКЦИОНИРОВАТЬ.И СОВЕСТЬ,И СТЫД,И СТРАХ,И ГЕРОИЗМ,ЖАЛОСТЬ,ПРЕДАННОСТЬ,СЛАБОВОЛИЕ И Т.Д. ЛЮДИ,ИДИТЕ В ТЕАТР!ИДИТЕ И СМОТРИТЕ!ЭТО ПОСТАНОВКА ДЛЯ ТЕХ,КТО ЛЮБИТ ТЕАТР,ЛЮБИТ ЧЕХОВА!ТАКАЯ ПОСТАНОВКА ПОД СИЛУ ТОЛЬКО ЧЕЛОВЕКУ С ОДНИМ ДНК С АНТОНОМ ПАВЛОВИЧЕМ,С "ЧАЙКОЙ".НИЗКИЙ ВАМ ПОКЛОН "САТИРИКОН"!ВЫ ЛУЧШИЕ!А "ЧАЙКА" БЕЗУСЛОВНО ВАШ ОБЩИЙ УСПЕХ!ПОЗДРАВЛЯЕМ!!!
Administrator: ЗДЕСЬ 18-й фестиваль "Золотая маска" пройдет с 27 марта по 15 апреля следующего года. Лауреатов премии в 10 номинациях назовут 16 апреля на сцене Большого театра. Всего в конкурсе участвуют 10 драматических спектаклей большой формы, 8 малой формы, 11 опер, а также 11 балетов. На звание лучшего режиссера претендуют 17 человек, в числе которых Юрий Бутусов, Лев Додин, Сергей Женовач, Миндаугас Карбаускис, Андрей Могучий, Кирилл Серебренников и Лев Эренбург. Председателем драматического жюри в этом году назначен режиссер Римас Туминас, художественный руководитель Театра имени Вахтангова. Дирекция театральной премии "Золотая маска" 12 декабря объявила имена лауреатов почетных наград. На сайте премии сообщается, что "За выдающийся вклад в развитие театрального искусства" премию получат режиссер Петр Фоменко, сценограф Эдуард Кочергин, а также актер Калужского драматического театра Михаил Пахоменко. http://www.goldenmask.ru/main.php
Administrator: ЗДЕСЬ (Только такая информация. Если кто-то найдёт текст, сможет его отсканировать и разместит на форуме - будет замечательно!) Птицы большие и малые. Двойная рецензия на спектакли "Чайка" театра-студии п/р О.Табакова и т-ра "Сатирикон" в "Современной драматургии", №4:2011.
Lotta: О богомоловской "Чайке" Пишу о спектакле Табакерки в этой теме, потому что перекличка с нашей "Чайкой" очевидна. От сопоставления не удержаться, да и не надо этого. И в том, и в другом случае пьеса служит отправной точкой, материалом и поводом для того, чтобы режиссёр выразил себя, рассказал о важном для него - посредством этих вот актёров. Не нужно искать в спектакле хрестоматийного, школьного Чехова или пытаться рассматривать его как иллюстрацию к пьесе, хотя любое талантливое прочтение в любом случае выявляет в знакомой пьесе неведомые ранее смыслы. Богомоловская "деревня" находится в обшарпанной и прокуренной городской интеллигентской квартире, с массивной деревянной мебелью в сталинском стиле, так что слова о воющей собаке, лошадях, пчёлах и коровах воспринимаются странно. А в "колдовское озеро" Тригорин опускает босые ноги, сидя с Ниной на письменном столе. На столе произносит свой монолог и Нина - тоже в чёрном пальто, но... с полным отсутствием таланта и интереса, как будто отбывая повинность. Отсутствие интереса к произносимому тексту демонстрируют вначале и остальные актёры: бубнят, проглатывают слова, переставляют логические ударения. От этого кажется, что играют плохо, что, конечно, неверно. Выморочные интонации и не к месту звучащие советские или перестроечные шлягеры сбивают зрителя с толку, создают впечатление какой-то дурной и мрачной шутки. Потому с радостью и аплодисментами встречается выход на сцену Табакова, а потом Хабенского. Потому так веселятся от довольно плоского заигрывания актёров с залом - это же как лучи света в тёмном царстве. Но тот, кто успел вынести спектаклю свой приговор, не дожидаясь антракта, много потерял, потому что и смысл, и настроение, и сопереживание нарастало постепенно и достигло максимума к концу спектакля. И тогда стало ясно, что хорошо играет не только Хабенский-Тригорин, но и Ворожцов-Треплев, и Сексте-Маша, и дебютантка Яна Осипова-Нина (впрочем, её я уже знала по студенческим спектаклям). Остальные - или заштампованны, или не слишком заметны. Помимо чёрного пальто Нины, были и другие костюмные ассоциации с сатириконовским спектаклем. Так Треплев произносит первый монолог тоже в клетчатой рубашке и тоже в зал (только это не монолог из пьесы, а фрагмент какого-то философского трактата). Тригорин-Хабенский типажно, как я и думала, оказался похож на Суханова, что подчеркнулось белой рубашкой и светлым пиджаком в 1-м действии и чёрным - во 2-м. Однако и костюмы, и весь вещный мир у Богомолова имеют более конкретный и реалистический характер, чем в Сатириконе - несмотря на видеопроекции, поставленную "на попа" мебель и движущуюся в ритме часового маятника заднюю стену - во время костиного срыва. Но эта конкретность иногда играет странную роль. Чего стоит появление Нины в конце спектакля с настоящей косой! У зрителя нет шансов расценить это как видение, возникшее в больной голове Кости, настолько всё натурально. Смеховая реакция зала вполне естественна, но имеет не тот характер, какой хотелось бы. То же самое можно сказать об эпатирующей зрителей сцене, когда Нина ложится перед Костей на стол, а он остервенело и ритмично разрезает "журнал" - измучиваясь так, как если бы пытался овладеть ею. И потом впадает в отчаянье, как если бы... Эта метафора, проявляющая творческую и человеческую импотенцию Треплева слишком прямолинейна, а реалистичность игры не оставляет возможности для других трактовок. Если вещи натуральны, то чувства и поведение героев - сплошь имитации. Сорин и здесь поёт женским голосом - под фонограмму Зыкиной (и курит при этом), вместо чайки-символа всё время мерещится моль (недаром она всё летала проекцией на занавесе), Аркадина и Тригорин постоянно обнимаются, но никакого эротического притяжения между ними нет (и не может быть: в безвоздушном пространстве электричество не передаётся). Тригорин на секунду оживает лишь тогда, когда у него в голове мелькает сюжет, или вспоминает услышанное выражение - и отскакивает, в первый раз - от Нины, с которой всё уже сладилось, во второй - от Аркадиной. Пьянство здесь тоже какое-то дурное, бессмысленное, мрачное. Тема творчества уходит на периферию, людей талантливых среди героев нет. И естественно, что тригоринское НЕ ПОМНЮ - настоящее, ему и помнить нечего, настолько мимо него проходит история Нины да и вся жизнь. Мне иногда казалось, что я смотрю не Чехова, а Вампилова и что вообще мы попали в эпицентр эпохи "застоя". Но и это имеет право на существование - вот так смотрит на мир современный молодой человек, я бы сказала, максималист и романтик, для которого если уж плохо, то ВСЁ ПЛОХО, а если нет любви и счастья, то НЕ БУДЕТ НИКОГДА. Однако спектакль - талантливый и есть в нём моменты высокого искусства и сопереживания героям. И сильное гуманистическое начало, выраженное прежде всего через Треплева и Нину, через их не связанные друг с другом трагедии. Не о творчестве речь и не о любви - а о разломе в сознании человека, который не в состоянии вправить вывихнутый мир.
Irisha_s: Какой же он романтик, мизантроп чистой воды. И про Вампилова не согласна, у него живые люди, а у Богомолова манекены. Осталась я на второе действие, но, увы, так и не ощутила нарастания ни смысла, ни настроения, ни сопереживания. Не могу сопереживать в спектакле, где нет любви. А мир вывихнут уже не первое тысячелетие, и каждый век твердит об этом, а люди продолжают жить, надеяться и любить. После трагичнейшей "Чайки" Бутусова остается свет и надежда. После "Чайки" Богомолова возникает лишь желание выпить. Это, конечно, сугубо мое личное ощущение:)
Lotta: Поскольку хочется ещё поговорить о богомоловском спектакле, да и заступиться за него, я продолжу в "мерцающих разумах" - здесь
Lotta: Ещё о двух "Чайках" И богомоловский спектакль, и бутусовский сильно задействуют зал, это для них принципиально. Однако характер интерактива здесь разный. В Сатириконе игры со зрителем проводятся с ювелирной точностью, несмотря на то, что импровизация имеет большое значение. Это - высший пилотаж профессионального мастерства: актёры играют актёров, но одновременно и персонажей, грань настолько тонкая, что её не всегда определишь. Специально следила за Осиповым, когда он сидел на первом ряду вместо зрителя: он ни на секунду не вышел из образа, это был Дорн, он "отвечал" за зал, оглядываясь на него по делу, снежок подбрасывал, на Полину огрызался вполголоса... Тимофей с любопытством следил за реакцией зрителя, сидевшего на сцене - Треплев же! Смех Суханова во время монолога Нины звучит очень органично и вызывает нужную реакцию. Всё это и многое другое чётко соответствует общему замыслу: и актёры, и зрители творят спектакль ВМЕСТЕ. У Богомолова ситуация другая. Интерактив проходит в форме прямого, даже грубого заигрывания. Тригоринские "блондины" и "брюнеты" сидят прямо в зале, он про них говорит. Снимает рубашку - и делает вид, что сейчас бросит в зал, как на обычном шоу. Маша чуть ли не пальцем тычет в конкретных зрителей. Сорин высматривает себе партнёршу для танца, выводит на сцену, а потом уводит за кулисы... Реакция на это предсказуемая: кто-то весело хохочет, кому-то стыдно... Думаю, второе правильнее, хотя додуматься до объяснения того, почему сложный и умный спектакль пользуется приёмами дешёвой антрепризы, нелегко. Объяснение это дал сам режиссёр ещё в предпремьерном интервью, сказав, что его герои делятся не на талантливых и бездарных, а на успешных и неуспешных. Действительно, по Аркадиной, например, и не скажешь, что она - актриса. И Аркадина, и Тригорин выглядят (и ведут себя) даже не как богемные персонажи, а как персонажи гламурные - медийные лица из глянцевого журнала. Нина произносит монолог скомканно и явно стесняясь: её гнетёт выраженная атмосфера недоброжелательства, неуспеха. Эта тема, конечно, и в сатириконовском спектакле звучит, но там она сильно завязана на творчестве. ВСЕ герои хотят успеха, от Дорна до Шамраева - но как-то по-детски, по сути они хотят любви. И так милы и наивны в этом желании, что действительно начинаешь любить их от всего сердца (Аркадина тут оказывается исключением). У Богомолова УСПЕХ отделён от творчества, он - самоцель. Когда Тригорина одолевают творческие потуги ( "сюжет мелькнул", выражение услышанное вспомнил), он хватается за глаз и шарахается так, будто его током ударило. Это не имеет ничего общего со страданиями Тригорина-Суханова. "А публика читает"... При том, что спектакль Табакерки мрачнее по сути, воспринимается он гораздо проще и легче. Причина мне непонятна. Но я помню отзыв зрителя (и критика), который, посмотрев "Чайку" ЮБ раза четыре, был не готов писать о ней, о богомоловской же написал после первого раза (понравились-то ему оба). Со мной происходит примерно то же самое.
Administrator: ЗДЕСЬ Сатириконовская «Чайка» — одно из важнейших событий театральной Москвы последнего десятилетия. Такого размаха творческой свободы, энергии и искренности не видели в театре очень давно. Питерский режиссер Юрий Бутусов, зарекомендовавший себя на московских сценах как режиссер ярко-игрового, условного и масштабного театра («Гамлет» в МХТ, «Макбетт» Ионеско, «Король Лир» и «Ричард III» в Сатириконе, «Мера за меру» в театре им. Е. Вахтангова), стал претендовать на гениальность после постановки чеховского «Иванова» в МХТ. Тот спектакль был снят с репертуара по решению режиссера после пяти или шести показов. «Чайка» делится на четыре акта. Очередной раз приглашенный в Сатирикон, Юрий Бутусов пошел напрямую — спектакль идет с тремя антрактами, длится пять с небольшим часов. Перед походом на спектакль обязательно внимательно прочтите пьесу. Вспомните все, что вы о ней знаете, подготовьтесь. Поверьте, оно того стоит. Один из лучших актёрских ансамблей: Агриппина Стеклова, Тимофей Трибунцев, Денис Суханов, Владимир Большов, Артём Осипов и все-все-все — они меняются ролями, кидаются яблоками, читают стихи и переполняют зал неподдельным театром. Юрий Бутусов в качестве самого себя — режиссера — мечется по сцене, танцует, вопит, рушит декорации своего давнего соратника-сценографа Александра Шишкина. Четыре акта — четыре волны — выше, выше, выше. Комедия? Трагедия? Из крайности в крайность, комнатной температуры ищите на других спектаклях. Какие вы знаете языки театра? Бутусов в «Чайке» говорит, кричит на всех. Они собираются вместе для акта массового самоубийства. Праздник смерти театра, и его перерождения. Канаты, ведра с водой, адская старуха на инвалидной коляске отрубает себе топором ногу, танцует девушка, играет музыка, актеры картинно плачут, глядя в зал — и это, оказывается, Чехов, да, подлинный Чехов. И это не «новые формы», и спектакль об этом в том числе. Алексей Киселёв
полная версия страницы