Форум » Архив форума » КОРОЛЬ ЛИР. Часть 4. » Ответить
КОРОЛЬ ЛИР. Часть 4.
Administrator: Король Лир. Материалы на сайте Материалы на форуме: КОРОЛЬ ЛИР. Часть 1 КОРОЛЬ ЛИР. Часть 2. КОРОЛЬ ЛИР. Часть 3.
Administrator: Часть этих фотографий Игоря Брусенкова (это премьера "Лира" в 2006 году) уже была на форуме. Но... честно сказать, я и сама сегодня замучалась их здесь искать. Вытаскиваю на поверхность новым "завесом".
Administrator: ...и еще пара фотографий. Автор - В.Сенцов. Первая - это ОДИН ИЗ МНОЖЕСТВА ВАРИАНТОВ хорошо известной всем (по фото или по спектаклю) мизансцены.
Пришлая: После просмотра видеоверсии спектакля. «Нет в мире виноватых, правы все» Король Лир. Сразу скажу, человек я совершенно не искушенный. В символике театра абсолютно не разбираюсь. Восприятие спектакля идет скорее на интуитивном уровне. Критерии оценки спектакля ещё не выработались. Хотя, что я говорю, конечно, я ставлю внутреннюю оценку. Накидывать балл за баллом заставляют эмоции. Вот интересно, если бы во время спектакля у зрителей снимали кардиограмму, как бы она выглядела? Моя, записанная на «Короле Лире», явно стала бы предметом пристального изучения. Из-за Аверина я посмотрела Лира. Захотелось взглянуть каков на сцене он, а получилось… Скорее заполучила. Клубок, смотанный из противоречивых впечатлений, размышлений о бытии и сознании, почти болевые ощущения от увиденного. Не помню, каким мне представлялся Лир, когда читала Шекспира. Теперь намертво засела параллель: Лир – Райкин. Вернее, райкинский Лир. В первой сцене - падкий на лесть, самодур-затейник, скверный старикан, которого просто занесло. Далее постепенно сходящий с ума старик, то бесноватый, то по-детски непосредственный, то уходящий в пике своего страдания. Сто лиц в одном. О, как менялось моё отношение к Лиру. От отрешенного наблюдения до пронизывающего, до глубины души, сочувствия. Я не актера видела, я видела Лира. Готова была взять на себя часть его бремени. Злилась на дочерей, противостояла буре, скиталась и рыдала, прозревала и уходила в себя. Я помогала ему удержать мертвых дочерей на стульях, потому что не видела другого выхода, хотела хоть как-то облегчить его страдания. Король щемяще трагичен в этой постановке. Трагичны практически все персонажи. Но это не тягуче-минорная трагедия. Не стоны и всхлипы бедных и бледных пьеро в замедленной пластике. Здесь наотмашь набросанные широкими мазками почти животные, неприкрытые страсти человеческие. Для меня ценно, когда вроде бы и видишь актерскую работу, улавливаешь режиссёрские приёмы, но это всё до такой степени филигранно сплетено, что вскоре отбрасываются все условности, и ты проникаешься действием, как реальной жизнью с реальными же людьми. Актер адвокат своей роли. Скажу, кому из актеров я бы доверила защищать себя в суде. (Ведь благодаря им, я увидела, нет, не персонажей - людей). Марина Дровосекова. Гонерилья рожденная для трона, своенравная и тщеславная, вынужденная до поры до времени быть кроткой дочерью и жить по воле отца… Когда-нибудь эта плотина должна была прорваться. Гонерилью захлестнуло в мутных водах, и на каждом водовороте из воды показывалась часть её натуры. Тигрица, пышущая страстью, дождавшаяся «короля своих желаний». Черная ворона, предвестница беды. Кто-то обезьяноподобный (эволюция в обратную сторону?). Агриппина Стеклова. Регана, едва ли лучше своей сестры, такой однозначной в своих чувствах и поступках. Женская ипостась двуликого Януса. Вроде и пытается сохранить внешние приличия, однако, натура выпирает. Регана не так умна, чтобы самостоятельно принимать решения. Ведомая мужем, сестрой она добавляет яду во все действия. Кажется, если бы сестра её не отравила, она бы в старости перетравила всех своих придворных. Просто так, из любопытства. Максим Аверин. Эдмонд. Он оправдал себя сразу. Ненавижу когда к людям относятся, как к собакам. Бесконечные унижения, попрание ногами, плевки в лицо, да любой, сколько-нибудь ценящий свое достоинство человек, взорвался бы. Захотел бы исправить ситуацию. Униженный и оскорбленный Эдмонд понимает, что ждать милости от природы (природы дворца) ему не приходится, а самомнение у него о-го-го какое, хотя душа – плебейская. И, кажется, все-таки он любил своего отца. Тимофей Трибунцев. Граф Кент. Что-то в нем есть от русского дворянина голубой крови, для которого честь превыше всего. Физические данные Трибунцева здесь так хорошо обыграны – благородный и отчаянный воробушек. И от этого проникаешься все большей симпатией к нему такому маленькому ростом, но такому высокому духом. Уважаешь, за то, что он искренне любит короля. Любит не заискивающе, а как-то бесхитростно и прямодушно. Денис Суханов. Граф Глостер. Жить как все, повинуясь законам знати. Любить женщин, иметь незаконнорожденных детей, воевать в междоусобицах, встать на сторону короля, может быть даже не по велению сердца, а потому что это же Король. Быть самому до поры до времени королем положения в своем мире, существовать, в общем-то, без сильных отрицательных эмоций. И так мучительно прозреть, оставшись без глаз. Скитаться. Терзаться. Пытаться покончить с собой, а значит с невыносимой душевной болью. (Вопрос к себе. Полюбила за муки? Да. В конце концов, я женщина, нам на роду написано). Константин Аркадьевич Райкин – вот кто Главный Адвокат для меня. Именно ему я отдаю пальму первенства. Просто потому, что после того, как я прошла с ним тернистый путь в спектакле, он вне конкуренции. Переходя от одного действующего лица к другому, от характера к характеру я поняла и простила всех. Подумалось, не дай Бог попасть в такую ситуацию, кто знает, какие низменные слои моей души выползут наружу. Несколько слов о декорациях. Для меня в них всё логично. Я провела параллель со стройкой или полуразрушенным домом. Вы были на стройке? Это опасное место, где можно поскользнуться, упасть в котлован, удариться, разбиться вдребезги. Порой там появляются странные и страшные личности. Не ходите, не советую, далеко ли до беды. P.S. Я высчитала «пиковые зубцы» своей кардиограммы. Буря. Ослепление Глостера. Финальная сцена.
Lotta: Пришлая , моё восхищение! По себе знаю, что смотреть запись спектакля с полноценным включением очень трудно, если не видел "оригинала". Речь же идёт не о привычной постановке, а о сложном по форме спектакле - одном из самых сложных, какие я видела. За кадром осталось очень много (в том числе, из дорогого нам), но в целом запись удачная. И как же приятно и ценно понимать, что и смысл, и ВПЕЧАТЛЕНИЕ от спектакля всё-таки передаются в таком, запечатлённом виде!
Ирината: Пришлая, и от меня огромная благодарность за зрительскую рецензию! Что я хочу сказать... С самого начала на этом форуме не было принято забивать темы сообщениями типа: Ой, как ты хорошо написала! или Я купила билет на спектакль! Понравилось - поблагодари, нажав на кнопку "Спасибо" под понравившимся сообщением, поблагодари в ЛС или напиши хоть сколько-то развернуто, что именно понравилось и почему... Купила билет - отлично! Ждем рассказа ПОСЛЕ спектакля. Пришлая, с Вами случай совершенно особый. Многие из нас ходят в Сатирикон так часто и сидят так близко, что смогут описать даже бьющуюся жилку на виске артиста. Но - не описывают. В лучшем случае не находят слов, в худшем - многословно обсуждают совершенные глупости, типа - "как Райкин штаны снял". Вы, Пришлая, в далёком далеке. Вы, как я поняла, практически без опыта театрального зрительства. При этом, посмотрев ЗАПИСЬ - и ВСЕГО ОДИН РАЗ, Вы увидели то, что мы раз за разом пропускаем. И нашли для этого слова, которые хочется перечитывать, размышляя... постоянно возвращаясь мыслями и к рецензии Вашей, и к самому спектаклю. Так что спасибо Вам. И вообще - спасибо всем, кто пишет на форуме Дениса Суханова. Именно фигура НАШЕГО Артиста здесь всё. Практически ни одного "пустого" поста - одно сообщение интереснее другого. Сколько в них позитива! Нерва! Искренности! Какие стихи мы читаем! Какую музыку слушаем! Кстати, сегодня вечером я (и не я одна ) буду на "Лире". По некоторым данным, нас опять ждут в спектакле некоторые изменения. Так что в предвкушении... и - обязательно расскажу после.
Пришлая: Lotta, Ирината, спасибо. Конечно, если бы я посмотрела спектакль в театре, впечатления дополнились бы множеством нюансов. Ведь режиссер видеоспектакля «высвечивает» именно того персонажа, тот фрагмент на котором хочет акцентировать внимание зрителя. Отчасти «навязывает» свое мнение. Если вы говорите, что видеоверсия удачная, значит, что-то совпало: и в режиссерском видении, и зрительском понимании.
Божена: "Король Лир" 19 января 2011г Пока я не буду подробно разбираться с впечатлением от сегодняшнего спектакля. Скажу только - понравился очень. И изменился за два с половиной месяца, прошедшие с моего предыдущего "Короля Лира" весьма значительно. Остальное - на утренюю голову, поскольку впечатлений МНОГО. Просто - мои чувства -эмоции на спектакле: Совершеннейшая сосредоточенность и невозможность перевести дух весь первый акт - ловила, вспоминала, запоминала. Натянутая струна в конце первого акта - сцена ослепления Глостера. Второй акт - буханье сердца, когда Глостер готовится умереть; очень горькие улыбки на монологах Лира; слезы - действительно реву! - в финале. Не могу выдержать: "бедняжку удавили", "почему собаки, крысе можно жить, а ей нельзя?", произносимые без пафоса, без крика, обыденно и страшно. И не могу выдерживать отцовский "сизифов труд" уже там, по ту сторону. КАК СТРАШНО! Из противного : Надеюсь Иринате повезло больше. Оба акта - дребезжание (вибрация, но такая громкая) мобильников. Что такое делается, граждане?!!!
ls: Сегодня смотрела "Король Лир". Может, стоило посмотреть его по видеоверсии, ее так замечательно описали. Пока особых впечатлений нет. Может быть, помешала нетеатральная возня перед началом спектакля. Или, так сказать, другой театр. В первые два моих посещения все было тихо и келейно. Сегодня какие-то дамы сидели рядом со мной по "свободным билетам" . Пришли зрители с купленными билетами, на места этих дам. Дамы попросили меня подвинуться сначала на одно место, потом еще не одно. Потом стали долго и громко возмущаться, что им сначала разрешили сесть на свободные места, а теперь просят уйти. Спектакль задерживался, пришли зрители с купленными билетами, и уже меня попросили уйти. А я не могу пересесть обратно - дамы не шелохнутся. Пришла служительница и тоже мне говорит, чтобы я уходила, я говорю, место занято, а она говорит, сгоняйте. Поскольку я никаких попыток не предприняла, она сама их прогнала, дамы ушли, препираясь. Об игре актера, из-за которого пришла на спектакль, особенно нечего сказать, да, заботился о короле, был предан. О другом герое этого форума, в общем, тоже не знаю, что сказать. Правда, когда с ним расправлялись под бравурный марш, пробежали мурашки, не знаю, от музыки или от происходящего. Очень понравился Райкин. Эта роль человечнее Ричарда, он очень тепло играл, у меня даже пошли свои грустные воспоминания. Понравилась Агриппина Стеклова, такая Лиса Патрикеевна. И Яков Ломкин понравился, прямо возмущал своей глумливостью. Может, и не надо было упоминать про ситуацию перед спектаклем, позитива в ней немного. Досадно. Люди восхищаются, а я как дерево.
Ирината: Король Лир. 19.01.2010 Финал 1 действия, когда в прожекторном луче, цепляясь за алый покров сцены сведенными от боли пальцами, уползает за кулисы Глостер… Только что вся его жизнь превратилась в черную дыру, в которой безвозвратно сгинуло всё: семья, богатство, положение… и осталась только ни с чем не сравнимая, безразмерная, немыслимая боль. Нескольких секунд темноты мне явно мало для того, чтобы освободить нервы, зажатые в кулак. Страшно. Я уже писала, что Бутусов лишил меня единственной моей защиты: раньше в громовом обвале «Циркового марша» я могла тихим воем выталкивать из себя это страшное. Теперь же, в тишине сцены, приходится подгибать края души и завальцовывать их, чтобы крик не вырвался наружу. Впрочем, имена вещам и явлениям давались явно не случайно. Потому что к одинаково начинающимся СТРАху и СТРАданию можно прибавить и СТРАсть. И в самой страстной сцене общения Гонерильи с Эдмондом она кричит-стонет таким же длинным, на одной ноте звучащим стоном, который так и остался во мне… …Денис Суханов играл вчера Глостера нервно. Боль вспышками начинала пульсировать в его герое, оттого – и голову поднять получалось не сразу, и тело изгибалось немыслимым креном, когда рука не ложилась мирно на колено, а так и оставалась вывернутой, закинутой за спину… и слёзы лились из пустых гноящихся глазниц… Проход Эдгара с отцом через сцену – потрясающе! Будто приостановилось время, и даже прядь волос опускалась на лоб чуть замедленно… Эдгар у Артёма Осипова стал у-ди-ви-тель-но точным в интонациях, в движениях, в переживаниях… Он совершенно достоверно проходит путь от развязного, веселого и богатого наглеца – к одинокому герою с печальным лицом и такой искренней мукой в глазах… А как он – по мужски строго, малоэмоционально, но со всей искренностью души любит отца!.. Замечательны «старшие дочери» Лира. Граня Стеклова... Регана… Вот как хотите: при всех страшных и страстных отношениях в семье Корнуэлов – муж и жена дружны. Вспомните сцену с разделом королевства: Если герцог Албанский (В.Большов) оставляет свою жену в постоянном одиночестве (да и в самом начале сидит с ней рядом с выражением досады на лице), то Регана и ее Корнуэл рядом – в постоянном касании. И договаривать текст панегирика Лиру подталкивает жену – супруг, причем с видом: ну, мы же вчера вдвоем текст сочиняли… что же ты забыла самое главное? (За что и получает Корнуэл респект жестом от короля: всё получилось, каждое слово на месте)… Регана немного «не в себе» - от этого ее неожиданные перепады в настроении и даже интонациях. Вот – игры с красной куклой, когда в секунду от безбрежного горя по погибшему мужу – в похоть впадает ее героиня. И тут же – откинет она от себя манекен, когда кукольная рука грубо начнет шарить по ее телу. Так же и с Эдмондом: вот с восторгом сладострастья принимает она его ухаживания… но только – до момента, когда он в ухаживаниях не перешагнет установленный ею порог. То ли пуританка-ханжа, то ли просто девочка, правильно воспитанная мамой. Гонерилья Марины Дровосековой – невероятно красива. В любой прическе – от собранных кос до вздыбленной копны волос… А интонации!!! Это когда отец бесится (на пустом месте) и хамит, а она, с трудом сдерживая гнев, но до конца пытаясь обратить его глупость в шутку, натягивает на старика штаны. Она отчаянно будет стараться не обидеть отца – и ведь не обидит, а только впадет в тоску после гнусных слов Лира в ее адрес, и в адрес ее будущих детей… Ведь король страшно проклял и дочь свою, и нерожденных внуков… Взгляд Гонерильи в поисках подмоги упадет на мужа… но нет помощи от нелюбимого: он не прикрыл ее кровоточащую рану, он посыпал ее солью… А вы говорите – Эдмонд… Да ей, женщине страстной и умной, мужчина был нужен… и не только (не столько) для страсти, сколько для защиты да совета… Очень понравился Эдмонд/М.Аверин. Серьезнейшим образом проработанная и сыгранная роль, минимум внешних эффектов… Всё – в глубину. И даже тембр голоса другой (прежний!), и интонации… Эта игра – не читка, а полная гибель всерьез. А уж как актер красив! Я уж и забыла за аверинской вечной тоскливой голобритостью, как идет ему прическа (вот такая, совсем короткая) и борода (легкой щетиной). Да уж… жил Эдмонд пусть неправедно, но эффектно… и умер КАК ЧЕЛОВЕК. Кента/Т.Трибунцева обожаю. За постоянную точность игры – даже когда он в глубине, в полутьме… Вот причитает Корделия над спящим Лиром – а Кент стоит в глубине, расслабленно, опершись на пианино и опустив лоб на руки… Расслабленно? Да он кинется к королю за мгновение до того, как тот едва заметно шевельнется в постели! Безумно трогательный персонаж. Такой… маленький взъерошенный воробушек, очень храбрый и очень нежный. Да, и два слова про Лира (К.Райкин). Это только мое личное… Но от спектакля к спектаклю я все больше не люблю (на грани – начинаю ненавидеть) этого персонажа. Король, вся страна которого – это битый асфальт, неструганные козлы, да жестяной рукомойник… Асфальт, который регулярно покрывается кроваво-алым (что это: хватило места, чтоб предать трупы земле, но кровь с площади смыть некому?)…Король беднеющей на глазах страны (слева, ближе к заднику, было какое-то подобие картины – куда она делась в действии втором?). Король, который не видит никого и ничего. Слеп не Глостер – слеп Лир. Ибо, имея глаза, он видит ими только собственное обожаемое нутро… хоть там повсюду пятна черноты. То, что творится кругом, он не желает ни видеть, ни ЧУВСТВОВАТЬ. Слово против глупой его воли приравнивается едва ли не к попытке государственного переворота. А сам… вот он – благостный, прижав голову страдающего Глостера к своему плечу, говорит мудрые вещи… и тут же переводит их в МЫСЛЬ: «и на зятьёв»… Его блуждание «ночью в поле» - это от упрямого желания показать всем, сколь он несчастен, сколь неблагодарны близкие люди. Он и мертвых дочерей будет рассаживать за фортепиано из чистого упрямства. Пусть они будут послушны, пусть не смеют перечить: сказал – «сольфеджию учи», так хоть воскресни, но играй гаммы, чтобы папа был доволен. …а потом, когда дочки, погибшие, в общем, из-за дурацкой прихоти своего самовлюбленного папаши, не захотят (НЕ СМОГУТ!) подчиниться его воле, он наверняка проклянет напоследок их могилы… ********** Ну, а в целом – спектакль был хороший. Ожидаемых глобальных изменений в нем не случилось… вот разве что в первой сцене ноги Кента и Глостера опять попирают спину «незаконного»… Но всё было хорошо.
Божена: Я вчера чуть от стержня пьесы, который для меня заключен во фразе (думаю, не для меня одной) "нет в мире виноватых, правы все" чуть не оборатилась к противоположному, "нет в мире правых, виноваты все". Повторюсь, я спектакль не видела 2.5 месяца. И те изменения, о которых говорили девочки до этого - для меня внове. Спектакль хороший, спектакль понравился. Эмоции свои я уже описала. Теперь начну говорить по существу. В ноябре я своих впечатлений не писала… Поэтому буду «сравнивать» те впечатления и вчерашние. Но – простите мне это, девочки, не сразу, а по частям. Сразу за один пост мне ВСЕ не одолеть. Хозяин. Полновластный властелин. Великий Лир. Его все весьма побаиваются и высказывать свое недовольство рискуют - если уж не «на кухне» - то, по крайней мере, с постоянной оглядкой: как бы не застал за неблагонадежными разговорами он, хозяин. Именно так, насторожившись, словно птицы перед бурей, ведут себя графы Кент (Тимофей Трибунцев) и Глостер (Денис Суханов). Один из них представляет власть светскую, Кент. Другой же, одетый в шинель граф Глостер, представляет власть военную. И он жесток, сух, решителен и бескомпромистен. Хотя и… как военный человек, всегда помнит о субординации. Они озвучивают зрителям грядущее событие – раздел государства, - по поводу которого не испытывают ни малейшего оптимизма, но говорят «с оглядкой». Видно, так приучены господином. И даже обсуждая уже совсем не государственный вопрос – историю рождение незаконного сына Глостера, графы стараются быть начеку. В этом доме раз и навсегда установленный Закон. Закон Хозяина. И нарушать этот закон он не позволяет никому. И вот «Сюда идет король!» провозглашает Глостер. Появляется хозяин, Великий Лир, замечательный Константин Райкин. Его встречают дробью. Но Он не входит. Нарочито немощный, кашляющий, не сидящий даже, он приподнимается на одре старости у ног своих «молодых»: двух старших дочерей с мужьями (Марина Дровосекова и Владимир Большов в образах Гонерильи и герцога Альбанского и Агриппина Стеклова и Константин Третьяков как Регана и герцог Корнуэльский) и младшей, любимицы Корделии (Марьяна Спивак). Ну, что он может, дряхлый старец? – его время ушло. Прежних забот ему уже не одолеть? Ан, нет! Стоит только Кенту, предчувствующему трагедию дальнейших событий, - даже не высказать недовольство, не возразить, - просто отвернуться от своего повелителя, чтобы хоть как-то отгородиться от делаемой непоправимой ошибки, и тут же Хозяин хлопает рукой по своему ложу, делает многозначительную паузу; над боящимися пошевелиться домашними повисает зловещая тишина… В классе строгий, очень строгий учитель. Король, абсолютный властитель в государстве, отец. Великий Лир. Это знают все домашние. Знает и он сам. И ему не надо кричать, не надо ничего объяснять и доказывать – он только стукнет по столу-ложу разок, и Кент выпрямится, сядет, положив перед собой руки, как и подобает ученику в классе. А граф Глостер, решительный, жесткий, наверное, никогда ни перед кем и ни перед чем не отступавший в своей жизни, посмеет выражать и свое сокрушение из-за совершаемой чудовищной ошибки, и свое недоверие к принцессам, будущим повелительницам, лишь взглядом. Великий Лир решил. Все будет по его слову. Государство будет поделено. Он облагодетельствует дочерей. Он отдаст им свою власть, корону, оставит только свиту в сто рыцарей – и … все будет по-прежнему. Разве посмеет кто и впредь противиться его слову?! Он отец, Он глава рода, государства, даже если сбросил с головы корону (или все-таки шапочку?). Но сначала его три девочки, три куколки, которые провели всю жизнь у пианино под абажурами – колпачками, должны сдать папе и государю экзамен под названием «которая из вас нас больше любит». И все. Великий Король вдруг меняется. Меняется тон, приглушаются строгие и требовательные нотки. Просто…Он отец, папа... Властный, упрямый, не терпящий возражений, уверенный, что его мнение – это истина в последней инстанции, но он всего лишь папа трех девочек, оберегавший и растворявшийся в них. Да, они сейчас смотрят на него с детства испуганными глазами, жмутся друг к дружке. Но ему сейчас надо услышать от них «Я люблю тебя, папа, очень-очень-очень!» и получить по-детски крепкое и душное объятие. Такое же самое, какое любая мама порой вымучивает из своего едва научившегося ходить и говорить чада. А малыш в ответ – как будто понимает все родительское страдание – хохочет, качает головкой, пытается удрать и, наконец, произнося лаконичное: «Лёка любит!» и удирает к игрушкам. Но – теперь на кону части огромного королевства. И только Кент и Глостер знают, что король все поделил очень справедливо. Что «части так выровнены между собой, что при самом внимательном разборе не поймешь, какая лучше». Всем детям надо дарить одинаковые подарки, чтобы никому не было обидно. Папа абсолютно прав! Просто – подарки большие, в треть королевства. Но и дочки уже выросли, слов знают больше. И лаконичное «Любу» папу Лира не устроит. Нужно сказать правильные слова, чтобы открылся волшебный ларчик! Нужно постараться, нужно воплотить перед ним образ Великой Дочерней Любви. И две старшие дочки собираются с силами, мыслями, страхами и произносят заветные заклинания. Взяв отца за руки, торжественно и пафосно, низким голосом сивиллы заговаривает отца Гонерилья. Лир наслаждается магией ее слов. Он растроган – и вот ее треть. Несколько теряется Регана; она гораздо неуверенней сестры. Регана пытается соотнести к себе слова сестры, вторит Гонерилье – но этого строгому экзаменатору мало! И, подбадриваемая мужем и сестрой, она завершает свое объяснение в любви к совершеннейшему удовольствию отца. Разве они не любят отца? Любят. Но все эти громкие слова… Им не верят Кент и Глостер, ими возмущена - должно быть, и должна быть, на мой взгляд - Корделия ( к сожалению, юной девочке-школьнице, которую играет Марьяна Спивак, не хватает этой краски). Им не верят и сами Гонерилья и Регана: уж очень торжественно и громко сказаны эти слова. Но отца они любят. Не меньше и не больше, чем велит долг. Но не меньше, чем Корделия. Два ответа получены. Две девочки, одетые в одинаковое черное, девочки, которым одна цена, сели на место и вздохнули с облегчением. То, что стояло на кону – это не только обещанная треть государства; это свобода от родительской опеки, это полноправное хозяйствование – а любой женщине так важно почувствовать себя хозяйкой в своем доме, потому что иначе не совьешь гнезда и птенцов не выведешь... Это просто нормальная жизнь по своим взглядам, характерам и законам. И она ими выиграна. Разве Жизнь того не стоила? Они почти плачут от выдержанного напряжения. И они ликуют. Но миновала ли гроза?! Кажется, ведь только осталось одно признание. И это признание должна произнести меньшая сестра и дочь. Самая любимая, самая добрая и честная, которая безусловно – и Лир это знает! – любит отца. И это признание его младшей девочки, одетой в белое, такой чистой души - самое дорогое для него. И надо же было такому случится¸ чтобы эта малышка испортила всю обедню! А она не любит и не верит громким словам. Ни своим, ни сестриным. Папа Лир любил Корделию больше всех – и она не боится говорить ему правду. И не боится не осквернять себя ложью, притворством или хотя бы преувеличением. Зачем «Лека любит» и «Очень-очень-очень», если можно просто крепко обнять и поцеловать?! Разве ТАК все не ясно? Увы, нашла коса на камень – папа хочет слышать признание в любви, а его девочка, наслушавшись показных арий старших сестер, не желает не то чтобы быть хотя бы лаконичной – от нее, младшей, папа стерпел бы это! Но Корделия предпочитает быть скупой, правдивой, жесткой - и по-юношески жестокой в словах. «Я, государь, люблю вас так, как мне мой долг велит. Не больше и не меньше», - говорит она. «Как, как?» - проглотив внезапно возникший комок в горле, переспрашивает Лир. Комок в горле был не только у Константина Райкина. Я его тоже проглотила. Да и какая мать или отец хотели бы услышать такое от своего ребенка, ради которого готовы были и жертвовали всем?! Ведь за такими словами слышатся – «не люблю»! Поправь немного, солнышко, пожалуйста! Чуть-чуть, от тебя я все стерплю. А она, упрямица, - зачем мужья сестрам, ежели отец единственный свет в окошке… Да кому нужна ее правда? … Сейчас - кому нужна? А она отвечает, как отличница, и руки за спину спрятала и держится так прямо, правдолюбка на родительскую голову…Со страхом слушают младшую сестру Гонерилья и Регана . Вдруг отец-король прислушается к ним – просто из огромной любви к своей малышке? И поймет их честность и мудрость. Что же тогда будет с ними, со старшими? Но нет, не случилось. Слишком уж хотел отец услышать слова любви от Корделии – и слишком велико потрясение, чтобы задуматься над смыслом услышанного. Лир и раз и другой вглядывается в лицо Корделии – нет, другого ответа не будет. Что ж, и у него, потрясенного до глубины души отца, не будет для нее, когда-то дочери, иного ответа, чем проклятие. Как же иначе? Он царь и бог, хозяин в своем доме. Каждый нормальный мужчина стремится к этому. Он построил свой дом-королевство, вырастил детей – и как итог, передает свое детище своим потомкам. Его основная мужская миссия на земле выполнена. Он горд этим. И вполне заслужено! И тут эта плюгавка говорит ему – ты не сделал ничего особенного. Должен был любить и растить – любил и растил. Спасибо! Я тоже выполняю свой долг – люблю тебя, но часть любви отдам мужу, это тоже мой долг. Тихо и спокойно. Миссия Отца развенчана его любимицей. Он оскорблен и взбешен…Да и - что уж говорить? - вообще Лир не привык сдерживать свои эмоции! Напрасно его пытается переубедить Кент, заступается за Корделию один из ее женихов Французский Король (одна из «кратковременных» ролей артема Осипова в спектакле), плачет и сама Корделия, которая Любит отца очень-очень-очень; она и о словах-то своих уже пожалела и гордость, с которой принцесса только что смотрела на отца, слетела с ее личика… Но только кара ждет тех, кто встанет между королем и его решеньем. Отправлен в изгнание Кент. «С королем Французским не простился и повздорил!» Хотелось и мятежную дочь оставить в наказание «в девках», но если Король Французский Король такой оригинал, что берет ее в жены без приданного с «ее лжеприматой» - что ж, пожалуйста! Вы правы, доблестный граф Глостер – все «внезапно, под влиянием минуты!», очень тяжелой, оскорбительной, убийственной минуты. Вчера Константин Райкин играл не просто Короля, властного, вспыльчивого, непривыкшего к возражениям, тайным и явным - он играл человека, ВОЗОМНИВШЕГО себя Богом в отдельно взятом дворце и королевстве. Ну, совсем одряхлевший, совсем умирающий, он привстает со своего ложа и начинает говорит. И от его тона, от его слов по спине пробегают мурашки. Он не капризничает – ох, сколько издевки, в его словах, его голосе! Просто играет со своими домочадцами в «кошки-мышки» . Они, домочадцы, знают, конечно, что сейчас должен сказать Государь, что собирается сделать. Но облагодетельствует ли? И чего потребует взамен? И дочерям, их мужьям действительно страшно. А папа Лир не боится, не волнуется. Ему незачем волноваться, незачем стучать по столу! Достаточно просто посмотреть в глаза попытавшемуся просто встать Кенту – и тот снова сядет и замолчит. И все стерпит, чего не захочет Король. А девочки – они разве могут сказать что-то иное кроме восторженных слов любви. Три перепуганные девочки школьницы, готовые отвечать зазубренный урок. Что же, послушаем – папа так хочет! И девочки – нет, не выучены они искусству лицемерия. Они просто еще маленькие, зажатые, перепуганные. Детским еще чутьем обе старшие дочки угадывают те слова, которые хочет услышать папа – экзаменатор. Только… что ж им так не повезло на ТАКОГО преподавателя жизни! Сколько же он на них кричал в детстве…и часто ли они хотя бы ВИДЕЛИ пряник вместо кнута? Произнеся заветные слова, бедняжка Гонерилья едва может отдышаться – нейжели СДАЛА? Не верю… Регане – ох, доставалось ей больше всех, и достается до сих пор от мужа – ей и встать-то страшно. Если бы сестра и муж не поддерживали не выпихивали – и «троечки» бы не заработала, не то, что треть королевства. Да что так – верю-не верю – дорогие графы Кент и Глостер! Пожалели бы их, девочек, ведь у вас на глазах росли-цвели-папой воспитывались. Да и… жалеют графы, мне кажется! Ведь за Корделию-то Кент вступается, слова поддержки ей говорит, но слов-разоблачений перед своим уходом старшим сестрам и их мужьям не бросает; неуместны они! А Корделия… Девочка-первоклассница в белом платьице. Как же она неправду-то скажет. Она считает, что говорить надо только правду! И Корделия объяснит, чтобы папа понял. Все-таки Лир любит ее больше всех. И исправить слова свои просит «немножко» Меньше всех ей доставалось. Но ведь так будет не всегда! Если дитя бунтует, надо и посечь! Нет, вчера Лир был не в ярости на Корделию. Но… он просто считает необходимым ее наказать. Чтобы потом она исправилась. Девочка в недоумении – за что? Папа? Ты же учил всегда, а тем более, тебе говорить правду! В ужасе сестры. Нет, при таком папе надо держаться сообща! И ведь папа дал им самое главное – они очень любят друг друга! И в ужасе от любой беды, свалившейся на родную голову. А папа-Лир искренне посчитал, что это он СЕЙЧАС наказал Корделию! И ее жениха, французского короля – ишь ты, не дал этой поросенке до конца наказание прочувствовать, «царицей Франции прекрасной» поспешил назвать! Потерпеть не мог месяц-другой – она б одумалась, папа ей ее треть вернул бы. Тогда и женись себе с благословлением родительским, как положено! Что ж, королевство поделено. Будем жить по–новому с новыми хозяевами. Только Король об этом еще не знает! (Как подходят здесь слова Бэкингема!)
Lotta: Ирината пишет: А уж как актер красив! Вспоминая тему грима, поднятую в "Тополях", хочу как раз добавить, что мы все хотим, чтобы... ну не актёры всё-таки, а персонажи - были красивы! Идёт ли речь о стариках в возрастном гриме, или об оборванном Крутицком, или об уродце Ричарде - да, он уродлив, но всё-таки красив! В этом нет противоречия: произведение искусства предполагает особую красоту, которая входит в понятие ПРЕКРАСНОГО. Так вот в "Лире" очень красивы все - включая, конечно, и самого короля - как только с его лица сползает бессмысленное выражение самодурства. Ну о женщинах и говорить нечего: Стеклова, Дровосекова, Спивак - красивейшие актрисы, притягивающие к себе внимание в любом спектакле. Мужчины тоже хоть куда. Хочу остановиться на Трибунцеве и особенно как раз на тех моментах, когда он почти без реплик участвует в сценах объяснения Лира и Корделии. Его силуэт и лицо на чёрном фоне - отдельное живое произведение искусства. Его безмолвное и практически неподвижное существование несёт в себе особый энергетический заряд, углубляет смысл происходящего и к тому же способствует усилению эстетического воздействия на зрителей. Подобную же функцию, только другими средствами, выполняет Глостер - тоже безмолвно появляющийся на заднем плане и озирающий окрестности в поисках короля. Вроде бы их роль в этих сценах чисто вспомогательная, но насколько они важны!
ls: Ирината пишет: Его блуждание «ночью в поле» - это от упрямого желания показать всем, сколь он несчастен, сколь неблагодарны близкие люди. Вот оно. Жалость. У Ричарда нет жалости ни к другим, ни к себе. Он закрыл для себя все пути к обычным человеческим чувствам. И воспринимается отстраненно, как образец из наглядного пособия по курсу монстров. И ни один человек в пьесе ему не сострадает. Нет тех, кто искренне на его стороне. У Лира нет жалости к другим, но есть огромная, безмерная жалость к себе, жалость человека, который понимает, что земной век его заканчивается и заканчивается не так, как хотелось бы, что-то упущено. И этим он ближе и человечнее и способен вызвать сострадание. И есть Корделия и Кент, которые на его стороне, несмотря на скверный нрав старикашки. А все-таки как запрыгнул на стол! Да еще из неудобной позиции со штанами на щиколотках (хоть это и из глупостей). Ирината пишет: Безумно трогательный персонаж. Такой… маленький взъерошенный воробушек, очень храбрый и очень нежный. При всем при том взрослый человек, способный не только постоять за себя, но и встать на защиту других. И если попадает в конце-концов в плачевное положение, то это происходит из сделанного им собственного выбора. (Это ведь уже не потому, что Хозяин ... Божена пишет: стукнет по столу-ложу разок ?) Теперь понимаю, почему мне трудно что-то новое сказать о Кенте. О "Ричарде" и "Лире" до спектаклей просмотрела описания и некоторые отзывы. В "Ричарде" знала, какие роли играет актер, но было неясно, кого увижу в конце-концов на сцене. По написанному же о Кенте достаточно четко прорисовывался определенный образ. И произошло подтверждение ожидаемому. Спасибо за уточнение о марше, я сначала подумала, что цирковой, а потом засомневалась. Оформление запоминающееся - танец с красной куклой, прозрачные коконы, женские тела на клавиатурах и сегодня возникают перед взором при мыслях о спектакле.
Lotta: ls , Вы знаете, у меня во время первого просмотра "Лира" было даже некоторое отторжение. Я увидела в нём явное (и не только формальное) сходство с нелюбимым "Гамлетом" МХТ. Там герой тоже очень сильно расходился с общепринятой трактовкой. И не убедил (что ещё ничего), но главное - вызывал исключительно раздражение, а сочувствия - никакого. Лир же показался непривычным, и для того, чтобы его принять, потребовалась внутренняя работа, которую в случае с Гамлетом проводить не было никакого стимула. Здесь же был серьёзный стимул - ощущение правды жизни, правды искусства и доверие к актёрам. Когда я прочитала Ваш пост, то с интересом ждала, предпримете ли Вы попытку принять спектакль, что называется, задним числом. Понятно, что, начитавшись подробных разборов, невольно ждёшь от спектакля какого-то конкретного впечатления. Иногда ожидания оправдываются, иногда нет. Мой совет - посмотреть телеверсию. Тогда будет возможность, вспомнив многое, взглянуть на спектакль всё-таки под другим углом.
Божена: Итак, с разрешения почтенного собрания, я продолжу. Пока я буду касаться только тех сцен, которые относятся к семейству Лира. Королевство поделено, Лир отправляется к старшей из дочерей, Гонерилье. Через месяц собирается к Регане. Так и будет ездить от одной к другой, чтоб скучно не было. А что? Он - на пенсии, НА КОРОЛЕВСКОЙ ПЕНСИИ. Хорошее времечко, однако! НО, но, но… Он не знает, что очень скоро слова Корделии не будут казаться ему такими оскорбительными. Их заслонят «дела» двух старших «отцовских сокровищ». Но и старшие девочки еще не чувствуют себя хозяйками – они пока только так назвались. Только что они проводили к мужу младшую сестренку, которую любили, заступались, пытались учить уму-разуму… И потом, совсем не уверенные в своем будущем, помня, как властен, вспыльчив, взбалмошен отец, договорились держаться заодно. Что им оставалось? Они любят отца, но и по-прежнему боятся его. Первый вступает в конфликт с отцом Гонерилья. Один на один; муж практически не поддерживает ее. Герцог Альбанский ведет себя как сторонний наблюдатель. И в этом конфликте невозможно безоговорочно стать на сторону отца Лира. Отец у нее несколько дней, со свитой в сто рыцарей, которые, все еще живя прошлым, учинят пьяные дебоши, бьют герцогских слуг, кричат на старших, как на подчиненных. Молодой женщине, только что почувствовавшей, наконец, себя хозяйкой в своем доме, который она тоже терпеливо строит, который она хочетвидеть чистым, уютным; и огромная белая скатерть на столе – не случайность! Каково ей это терпеть? У нее и так неуютно на душе: ее любит муж, герцог. Но ей претит его бесхарактерность и кротость. И она всей душой жаждет встретить другого мужчину, сильного, решительного и страстного. Эта не находящая выхода страсть – ее крест. А тут еще отец… «Старики как дети». Она ни один день готовила свою обвинительно-предупредительную речь к отцу, но все никак не решалась сказать жестких слов. Но ее терпению пришел предел. Любит она его! И говорит решительное «самой придется принять крутые меры», собравшись с силами, но быстро и тише, чем остальные, вполне справедливые слова про бесчинства королевских… нет, просто отцовских слуг. Она уже заменила обращение «государь» на «сэр», но сказав жестокие слова, добавляет «извините». Лир удивлен. Оказывается, оскорбить, предать, доказать нелюбовь можно гораздо ощутимее, чем это сделала малышка Корделия! Меньшая усомнилась в значимости его деяний, сказав, что он всего лишь выполнил свой природный долг перед ней. А Гонерилья известила его о том, что все: его время прошло, его поступки причуды, его будут поправлять… Король, вам только что сказали, что вы – ничто! Вы Лир – или его тень? И… Вам сказали – или вам все-таки почудилось? Но вспыльчивый, властный, не привыкший терпеть возражения Лир слышит только то, что подсказывают его эмоциональность, его максимализм. Он пытается что-то еще доказать не столько дочери, сколько себе – нет, он Король, Хозяин! Лир снимает штаны. И… «старики как дети». Преодолев возмущение и усталость, Гонерилья надевает на него штаны. Она его любит. И его проклятия, сыплющиеся на ее голову, снова до слез страшат и мучают ее. Она в ужасе – ведь отец проклял ее еще не родившихся детей, своих будущих внуков. Эмоции эмоциями, характер характером, но всему же есть предел! Но все горды в этой семье, горда и Гонерилья. Свой страх, свою боль и свою любовь она больше не покажет. Она уже почувствовала, что для жизни своего дома надо это скрывать. Хотя бы перед взбалмошным отцом. И когда отец снова снимает штаны, она уже просто уходит с выражением презрения на лице… Она не прогнется, не уступит. Так мне виделось в ноябре. И тогда встать на сторону Лира у меня не получалось – я была «за Гонерилью», хотя… как не пожалеть старого человека? Но в конце концов, о чем таком особенном его попросили? Унять слуг! Да, «принимая крутые меры», выгнали пятьдесят человек из ста. Я понимаю, что дом у Гонерильи не маленький, но пятьдесят вооруженных и нетрезвых… рыцарей, которые вряд ли вспоминают о «рыцарских обетах», чести и просто правилах приличия… Да, я, кажется, целиком поддержу девочек – и десять, и пять ТАКИХ много! Уж извините, Ваше Величество и Вы, граф Глостер. Не разделяется что-то Ваше негодование и возмущение с моей женской точки зрения. Кому ж ДОМ для ВАС ЖЕ хранить? И не выгонял никто престарелого отца – сами уйти изволили. С треском! В воскресном спектакле изменилась мизансцена. Если раньше к зрителям лицом сидели Лир, его хранитель (ангел-хранитель?) Кент и «беспощадный голос» Истины Шут, а Гонерилья сидела боком, то теперь Марина Дровосекова произносит свою речь к отцу, обращенная лицом к зрителям. Как она красива, женственна, сильна! Властна? Да не более, чем надлежит матери (или будущей матери) семейства. Надо будет – уступит, найдет компромисс. Да, «старики как дети». И в этой своей речи, произнесенной спокойно и с достоинством – страха уже нет; она знает, что ДОМ разрушать нельзя,что она права – она становиться матерью Лиру. И когда штаны, им сдернутые по принципу «нет, я что хочу, то и ворочу», на него надевает – на мгновение замирает НАД НИМ. Она отныне «бОльшая». Только вот… Проклятья отцовские как страшны! Отец, Лир от всех событий сходит с ума. А вот как не сошла Гонерилья? Ведь не наш 21 ни во что не верующий, кроме суеверий век! Тогда-то в то верили, и сбывалось. Не даром она собирает белую скатерть в куклу-ребенка, прижимает ее к груди! Как остался цел ее разум? И остался ли? Мужу своему – не то, чтобы равнодушному и кроткому, но живущему каким-то совсем иным мироощущением – она бросает свое «довольно, хватит…» тихо, словно боясь разбудить того своего еще не родившегося, так желанного и… уже проклятого малыша… А Лир…Лир, как ты выпустил свой ум? Как ты отдал все дочерям? И стал ничем. Господи Боже мой, вот оставил бы себе и своим ста рыцарям кусок – и все нормально было бы! Все остались бы живы. А теперь… И слова Корделии – всего лишь слова – так поразившие тебя, всего лишь теперь честны и наивны. И ты виноват перед своей меньшой дочкой. …Бросить все, уйти. И снова не задумываться, что плохие, может, и не так плохи. А вдруг найдутся хуже? Одна его мысль, озвучиваемая Шутом (Елизаветой Мартинос), обгоняет другую. И чтобы не сойти с ума – он пресекает их крепко прижав к себе шута… Но Лир не привык обуздывать чувства. Он мчится к другой дочери, не сомневаясь, что та отомстит сестре за его обиды. Возможность войны между его девочками, которая может привести к их гибели, его ничуть не страшит. Разве не достаточно Небу причин, чтобы продолжать карать его, Лира? направить на него новые несчастья, беды и даже стихии? «Такого доброго отца», «такого доброго отца»… Предупрежденная сестрой, да и просто в силу своего характера, гораздо жестче принимает Лира вторая дочь, Регана. Самым противоречивым был для меня этот образ. Восхитительная игра Грани Стекловой – и вопросы вопросы вопросы. Герцог и Герцогиня Корнуэльские – это, конечно, «семья», «пара». Кто из них «сатанее», сразу и не решишь; оба хороши! Они сначала как будто и вовсе не желают принимать его, как король не настаивает. Лир, который так недавно надеялся на отмщение Гонерилье, на то, что он все вернет, и поможет ему в этом Регана – больше не чувствует ни силы, ни уверенности в жизни. Он не хочет слышать и даже слушать своего Шута – свой внутренний голос. И велит Шуту не ходить за ним. И Лиру не просто отказывают в аудиенции – жеманный дворецкий, замечательно исполняемый Яковом Ломкиным, просто выкидывает его взашей. Что может сделать человеческий мозг, чтобы удержаться в границах разума? Придумать оправдательные обстоятельства и поверить в них. И Лир придумывает и старается поверить в придуманное… Вышедший к нему граф Глостер пытается успокоить своего короля, помочь ему – но он ведь служака. Он служит, он давал присягу. Сначала лиру, а теперь уже новым хозяевам, Регане и Герцогу Корнуэлу. Он всем сердцем хочет помочь Лиру, жалеет его. Граф и сам несчастный обманутый отец, но… Как только король повышает голос – служба есть служба! Верный пес не допустит нежеланного гостя к своим хозяевам. «Как больно бьется сердце»… Что ждет тебя, Лир? Горькая чаша истины еще не выпита и наполовину. То ли еще будет… И сцена, на которую сейчас выйдут Герцоги застилается красным. Лира ждет судилище и эшафот. И на стуле восседает судья – его дочь Регана. Вторая дочь труслива, затравлена и отцом, и мужем - поэтому, как раб, которому хоть чем-то позволили распоряжаться, она дьявольски расчетлива и безжалостна. Хитрая, льстивая ласковая, как кошка – она через мгновение выпускает коготки и разрывает отца до мяса, до костей. Конечно, она предвзятый судья. Она еще до начала судилища встала на сторону Гонерильи. Но ведь она так быстро может стать из судьи обвиняемой, и гораздо более виноватой перед отцом, чем старшая сестра, уже выдержавшая бесчинства королевской свиты – ведь она не попросит его унять своих слуг, она будет воспитывать упрямцев: потребует заковать в колодке вернувшегося послужить любимому господину графа Кента (впрочем, никем не узнанного) не до обеда, как велел ее супруг, а до вечера, и «ночь всю напролет», а за отцом, в гневе покинувшем дом, велит запереть ворота. И свиту она не будет размещать никакую – зачем? «ни одного не надо»! Свою любовь к отцу, самую ничтожную и непрочную из всех – она прячет на самое дно своей души. Она осознанно берет на себя миссию воспитателя старика - отца… А в воскресенье Регана изменилась. Изменилась, на мой взгляд, очень. Она же все тот же воробушек. Испуганный и взъерошенный. Какой, должно быть, неугомонной она была в детстве – и как досаждала и мамкам-нянькам, и папе… Что ее сломали и на всю жизнь напугали… Только вот забыли, что этой испуганной девочке рано или поздно будет дана власть. А может, и не подумали – девочка все-таки, рядом будет муж, а она такая послушная женушка будет… Ну, случится иногда кому-то посидеть в колодках, как Кенту «до вечера и ночь всю напролет»… Бывает! Не понятно было – любит она отца хоть немного или все же РЕГАНА ВИНОВАТА? А теперь – любит, тоже любит. Но сестре она верит – они же тоже очень близки, и лгать друг другу пока, когда их ничто не настраивает друг против друга, им незачем! Если там, у Гонерильи, папа уже устроил Бог ведает что – Регане это зачем пробовать? И Регана уже не так жестка и безаппеляционна, она просто очень трудно ищет выход из создавшейся ситуации – совсем неожиданного приезда отца, его конфликта с сестрой. Вот только… И она, и ее муж – оба напуганные жизнью. И получив «свободу» и власть, они начинают залихватски распоряжаться ею. И злоупотреблять до жестокости, граничащей с садизмом… Елейно «упрямцев нельзя учить иначе» - и «запереть ворота». Перед отцом. Приговор вынесен. «Такого доброго отца, такого доброго отца»…
Administrator: Не помню, есть ли эта фотография на форуме... В этой, 4-ой "лировской" части ее нет (проверила ), а глубже... ну, не все же станут раскопками заниматься. Пусть будет. И вообще, извините за возможные повторы фотографий и других материалов. Форум уже так объемен, что даже мы, старожилы, не все помним...
Божена: Ох, как мне не хватает в сценах безумия Лира "шитья", как бы мне хотелось, чтобы он по-прежнему зашивал и свою память, и свой разум, но... «Я все вам дал…»… « я так вам отомщу, волчицы, ведьмы…» От слов младшей дочери Лир впал в бешенство. От «дел» старших дочек он сходит с ума. Слишком велико противоречие между тем, что было и должно было быть и действительностью. На отца ополчились его два «сокровища». А третье любимое сокровище он прогнал сам. Да и… Ополчились ли? В сущности, что действительно нужно ему, Лиру? И им - Гонерилье и Регане? Терпение, терпение… Терпение, немного понимания и снисходительности друг к другу. Этого нет. Есть раздражение, невозможность и нежелание терпеть НИЧЕГО от другого. И проклятия. Проклятия отца. Они падут не только на Гонерилью и Регану. Сам произносящий такие страшные слова Лир падет от них. Слишком много в этом проклятии злого; слишком сконцентрировалось Зло вокруг семьи. Оно не пройде даже мимо заступницы отца Корделии. У меня не рождается в душе раздражение от Лира – невероятно хорошо играет его Константин Аркадьевич Райкин. С любовью и пониманием своего героя. И понимание это переходит на меня. Но… не смогу я не согласиться с Иринатой – в возмущение и негодовании, но и из-за упрямства он уходит от Гонерильи, а потом и от Реганы. Странно награждать не очень веселым и … каким-то «куцым» качеством Лира. Он Король. Но он человек… Не привыкший подчинятся, себе и другим хозяин. Он в жестоком гневе, непонимании - и он уходит из упрямства, «на зло». «Старики как дети». И неважно, что в первую очередь плохо будет ему – они, эти новоиспеченные «мамаши» - дочери тоже все прочувствуют! Лиру кажется, что на него ополчилось ВСЕ, не только люди, но и сама природа. И хотя его весьма горячей голове дождь, буря, молнии скорее принесут некоторое облегчение – против него, отца, восставшего против своих детей, не ополчались ли Небеса? Ведь и сам Лир восстал против Природы. Господь Бог против него. «Я грешен сам, но меньше, чем грешны передо мною». Перед Лиром виноваты его дочери, безусловно. Но разве не он сам своим деспотизмом толкнул их на эти их поступки? Ведь его грех двойной, страшный – заставить пойти на преступление не просто другого человека, свое родное дитя! И разве в его душе есть осознание того, что творится? Жажда отмщения раскручивает колесо его разума все быстрее и быстрее. И оно уже не остановится, пока не передавит всех, и его, в том числе. В сердца Гонерильи и Реганы небеса поселят испепеляющую страсть к одному и тому же мужчине. И сестры возненавидят друг друга, а о былой любви вспомнят только перед лицом смерти. Корделия, мстя за отца, «за любовь святую», проиграет и тоже погибнет... Но пока Лиру надо унять ту боль, которая поселилась в его сердце. Иначе эта боль сердце разорвет. Справится разумом, душой – чем угодно, но справится! Придумать, начать жить иной жизнью, в которой у него снова будет все хорошо. Вокруг него была любовь, пусть вытребованная, детей и слуг, была гармония. Ее, эту гармонию, надо восстановить… «Завтра встанем… утром поужинаем…хорошо». Он отбрасывает все лишнее – он больше не король, он человек, «бедное голое двуногое животное». Чтобы не разорвалось сердце, он должен перестать быть поддельным, должен стать настоящим. Лир еще пытается устроить суд своим дочерям. Но…двоим! А на суд почему-то под бравурный марш явились все три. И Корделия пришла. Чистая и невиновная. Обвиняющая. Стало быть, суд должен быть и над Лиром. А дочери – они смеются обвинениям Лира и уходят от стыда. И Корделия уходит, обвиняя его уже этим своим уходом. Ужасная действительность, Кент и Шут, этот голос Разума, голос Правды, не дают Лиру покоя. «Не шумите», - просит он, - «не шумите». И заставляет навсегда замолчать голос Разума, своего Шута. Больше его нет у Лира. Лир сошел с ума? Или наоборот? Он только пробудился, ведь это был его Разум, такой же деспотичный, бескомпромиссный – королевский. А теперь ему нужен другой… И в безумстве Король преображается. С тех пор, как он умер – он стал человеком. Лир помнит о своем прошлом; он по-прежнему король и просит не забывать об этом. Но «нет в мире виноватых, правы все» - разве такая истина была доступна раньше королевскому разуму? Скольких он готов защитить, оправдать сейчас! Но пусть он не обвиняет себя – но и оправдания своим Гонерилье и Регане он не ищет. По-прежнему – месть, месть, месть своим родным детям, куколкам, сидящим у пианино под прозрачными абажурчиками – одолевает его сердце. «Вот мой вызов дочерям»…«лошадкам в войлок замотать копыта, и на зятьев, и резать, бить» по-прежнему Зло, по-прежнему страшно. Лир не признал за собой ничего, ничего не понял. Так зачем же ему безумие, если к пониманию оно не ведет? Верный Кент разыщет Корделию, и ее любовь вернет Лира к разуму, и жизни. А две девочки – они уже схлестнулись в смертельной схватке за Эдмонда. Отнюдь не благородного, как они считают, но – Мужчину, короля желаний. Конечно, они озабочены тем, что на их мирных полях «полощутся французские знамена», но родина может подождать, когда две женщины схлестнулись из-за одного мужчины. Одна, Регана, овдовела, и ее шансы гораздо выше, чем у сестры. Готова избавиться от мужа и Гонерилья, а заодно и от соперницы. Нелюбовь к мужу тяжким крестом давит ей на плечи; страсть к Эдмонду сводит с ума Регану. Больше они не сестры. И уж совсем не сестра им Корделия, любящая безумного отца и идущая за него на бой – и такая чужая, что и видеть ее после пленения не хочется. «Лир, теперь стучи в ту дверь, откуда ты ум свой выпустил»… Не постучит!
Наталья: Не могу согласиться с Боженой в отношении трактовки грехов Лира и дочерей. Как бы самодурно не вел себя отец в отношении дочерей, они не имели права поступать с ним подобным образом. При разделе королевства он четко указал, что отдает им фактическую власть, а себе оставляет представительские функции, то есть должность короля, свиту и возможность весело и беспечно жить у дочерей. С точки зрения английских нравов, а это английская трагедия, дочери нарушили договор, что у них считается страшным грехом. Потом, во времена, когда могли отрубить голову за одно неосторожное слово, избиение придворных, грубости и т.д. могут рассматриваться как что-то мелкое. То, что пытается доказать Божена применимо к нашему времени, в котором родительско - детские отношения сильно изменились. Еще в 19 веке юноша или девушка были лишены всякого права голоса и "уважения" по причине молодости и неопытности. Только семейные, тридцатилетние люди могли поступать так, как хотели. А если брать ситуацию Лира с точки зрения морали, то родителей требуют к себе безусловного уважения, несмотря на их характер. Никто не может толкнуть человека на греховный поступок. Мы совершаем его под влиянием собственной натуры. Лир так и не смог отомстить, да и не захотел. Это душевная боль в нем кричала. Лир поступил необдуманно, отдав власть подобным женщинам, но он же потом многое и осознал, выстрадал, а вот дочери довели ситуацию до логического конца.
Ирината: Наталья пишет: С точки зрения английских нравов, а это английская трагедия То, что пытается доказать Божена применимо к нашему времени Если честно, что мне очень интересно читать то, что написала Божена - ибо написанное именно применимо к нашему времени. Так же, как и поставленное. Мне кажется, что волшебное зазеркалье театров "зацепляет" нас именно тогда, когда в зеркале отражаемся мы сами - с нашими радостями и горестями, благими делами и пороками. Да-да, именно сегодняшний день - а не чёткость музейных изысканий! Сатириконовская история Лира - это история СЕГОДНЯШНЕГО ДНЯ. Не случайно же столь приближены к дню сегодняшнему костюмы, декорации и интонации героев. Как утверждает ВИКИПЕДИЯ, время действия — «легендарно относимое к IX веку до н. э». Так что если судить героев по законам ТОГО ВРЕМЕНИ - надо и приодеть их соответственно (кроме того - убрать микрофоны, висящие над сценой! в том, давнем веке, они еще не были изобретены! ).
Наталья: Шекспир английский драматург своего времени. Одевать героев можно в какую угодно эпоху, но играют они те отношения, которые были в то время. Гениальность драматурга заключается в том, что эти отношения он приблизил к некоей вечной схеме или проблеме отцов и детей, но эпоху исключать нельзя. Взгляд Божены мне тоже было очень интересно читать, но он носит отпечаток субъективности. Костюмы, интонации и декорации могут быть какими угодно, это условность. Безусловны и вечны проблемы, поднимаемые Шекспиром. В каждую эпоху люди будут оценивать его трагедии по-своему, но сама проблема будет одна и та же, а отношения к ней будут меняться...
Божена: Пока я еще не одолела следущую часть своих "доказательств",но Наталья пишет: С точки зрения английских нравов, а это английская трагедия, Я бы рассматривала спектакль с этой точки зрения, если бы увидела в решениях режиссера стремление "просветить" зрителей по части истории и нравов Великобритании. Тогда это должна была быть классическая постановка, с соответствующей сценографией, декорациями и костюмами. Тогда бы и я так же и рассматривала - что получилось с точки зрения исторической правды! Но Вильям наш ( ) Шекспир сам разве не вышел далеко за пределы "английской трагедии", как, к примеру, в "Ромео и Джульете". Это уже мировая трагедия, "мировой" и "временной" конфликт ( в плане актуальности во все времена, разумеется). И интересна трагедия до сих пор, что все знакомо, ничего не изменилось - только технический прогресс все в нашу жизнь облегчения приносит и лень увеличивает А люди-то не меняется. Если уж говорить об "английской" трагедии - тогда чего Шекспир-то дочерей так изображал? избиение придворных, сто рыцарей свиты - это действительно ничего особенного для того весьма жестокого века, о котором идет речь! Или он все-таки был Гений и писал о всех - просто людях в любой точке Земли и в любое время? Ирината пишет: Мне кажется, что волшебное зазеркалье театров "зацепляет" нас именно тогда, когда в зеркале отражаемся мы сами Самой большой тайной для человека всегда является он сам. Мы ответы на свои вопросы ищем в книгах, спектаклях, фильмах.
полная версия страницы