Форум » Архив форума » КОРОЛЬ ЛИР. Часть 4. » Ответить
КОРОЛЬ ЛИР. Часть 4.
Administrator: Король Лир. Материалы на сайте Материалы на форуме: КОРОЛЬ ЛИР. Часть 1 КОРОЛЬ ЛИР. Часть 2. КОРОЛЬ ЛИР. Часть 3.
Administrator: От зрителя (несколько ожиданный ракурс)... Назовите меня каким угодно инструментом: вы можете расстроить меня, но не играть на мне. /Шекспир. "Гамлет"/ Смотрела "Короля Лира" в "Сатириконе". Хорошо, а то и отлично. Но я не о спектакле напишу. Вопрос спутника много позже спектакля вызвал у меня большое удивление. Здесь нужно знать сюжет (я перечитывала Шекспира меньше года назад - помню, и тогда же наверное впервые оценила, насколько Шекспир великий драматург и как он точен в описании невозможно сложных характеров). ...А именно мне было сказано вот что: "Корнелия (на сцене) производит впечатление женщины в первую очередь сильной внутренне и очень умной. Настолько умной, что - если говорить не о том, какой её показал Шекспир (с главной целью - создать успешную пьесу), а о реальных исторических событиях, то вероятнее всего было так: она заранее спланировала ход всей игры, каждый шаг (спровоцировала гнев отца и отказ ей в наследстве, предвидела ссору сестер и т.д.), и всё - лишь с одной целью - получить трон. И выиграла". Вообще у Шекспира многие женские образы показаны как минимум двусмысленно: и в оригинале "Гамлета" образ Офелии, и в "Отелло" образ Дездемоны - тому пример. Например, они жадные и сладострастные (при прочих описанных достоинствах и добропорядочности) - а в тексте перевода мы знаем их именно как образчиков добродетели. Но образ Корнелии прописан самим Шекспиром недвусмысленно положительно и сильно, и может быть, ему нет аналогов и у самого Шекспира. И если даже Шекспир упростил образ Корнелии, только усилив его положительные черты, то мне-то зачем в ней чертей искать? Но, подумав, неожиданно спокойно я рассудила: а почему бы и нет? Почему не игра в ва-банк, не "политика" всё это? (Хотя я склонна верить и себе, и Шекспиру, что не игра и т.д. - но ни доказывать обратное, ни опровергать сказанное желания не было.) И всё же... мне было приятно услышать этот вопрос. Потому что в основе его - сомнения, а сомнения и есть лучшее поле для игры. Только есть случаи, когда решение участвовать в игре - заведомо проигрыш.
Administrator: От зрителей От TIFFANY &CO Бутусов поставил классическую проблему,об отцах и детях, но с истинно сатириконовским размахом,а актерская игра просто завораживает....Этот спектакль настоящий подарок для столичных театралов! От yanademiurg Сильно настолько, что я выходила из театра рыдая и не в состоянии сказать ни слова. Нужно смотреть, потратить себя и попытаться ощутить там, в том мире и в тех переживаниях...тогда катарсиса не избежать. Не обращайте внимание на некоторую медлительность первого действия - это у Сатирикона приём отбора зрителей, потому что понимающие да останутся. От alesssia Потрясающий спектакль! Такая сила, такая мощь!.. Даже взгляд Константина Райкина обладает своим "голосом", доносящим до нас чувства, мысли и глубокую душевную боль... Очень хорошая постановка в прекрасном и мною любимом театре "Сатирикон".
Administrator: От зрителей Король Лир. Сатирикон Недавно была на "Лире" - второй раз. Я окончательно запуталась в своих мысля, в разгадках. Спектакль "Король Лир" для меня однозначно сложный спектакль. Именно в понимании подтекста, которые несут некоторые эпизоды. Конечно не все, но есть детали, которые я пытаюсь понять и не могу, а может просто боюсь... Вот "Ричард III" - сложный эмоционально, да. Но мне очень понятен, и безгранично любим:) А в "Лире" одни вопросы. А где ответы и будут ли они? Но несмотря на это- спектакль стоит отдельным ярким "пятном" Сатирикона. Буйство красок и страстей, которые заставляют плакать, смеяться, сопереживать. Король Лир - Константин Аркадьевич. Много слов сказано-Актер с большой буквы и человек отдающийся своей профессии без остатка, любящий свою профессию. Спасибо должна сказать Максиму Аверину. Благодаря ему узнала Райкина "театрального". Убийство шута - увидела какую-то безысходность. В порыве сумасшествия и бреда, убил...просто задушил. Корделия - Марьяна Спивак - в этом спектакле она очень нравится. Любовь к отцу, даже после отречения...вызывает восхищение))) Регина и Гонерилья - Агрипина Стеклова и Марина Дровосекова - все вроде понятно, обезумевший отец... может и не обезумевший, а просто требующий хоть малую долю внимания и заботы. В этот раз отчетливо встала проблема взаимоотношений отцов и детей. Король Лир с дочерьми, Граф Глостер (Денис Суханов) - Эдгар (Артем Осипов) и Эдмонд. Задаюсь вопросом как Глостер не узнал в этом жалком бедняке своего сына. Он его сын - Эдгар, до определенного момента любимейший. Казнь Глостера в этот раз была более жестокой, кровавой и подлой. Танцующие убийцы. Эдмонд - Максим Аверин - провожу параллели с Ричардом. Желание отомстить и доказать всем и вся, что он есть, что он не простая марионетка. Идет по головам своего брата, отца. Только вот Эдмонд, раскаивался, хотя бы в отношении своего отца. В эпизоде казни. Пытался отменить свой же приказ о казни Корделии и Лира, но уже поздно, ничего уже не изменить. Его гибель от руки брата, это своего рода эффект бумеранга. Его не жалко. Кент - Тимофей Трибунцев - не смогу промолчать. Преданнее этого человека в спектакле пожалуй нет. Изгнанный Лиром, изменивший внешность продолжал помогать Королю и Корделии, не единожды избитый, претерпевший пытки. С чистым и отважным сердцем. Эдакий рыцарь в моих глазах. Завершающая сцена - просто "нож в сердце". "Красный, желтый белый". Три рояля, три дочери и несчастный, обезумевший Лир. Сердце сжимается. Лира жалко. Любовь к дочерям жила в его сердце всегда, даже в моменты сумасбродства, ненависти и презрения. Бутусов сделал все, для того чтобы было нестерпимо больно.
Lotta: "Король Лир" 29 мая Очень трудный был день - рабочий, несмотря на воскресенье, поскольку на следующий - ЕГЭ. Потому на спектакль шла, скорее, из терапевтических соображений... хотя и понимаю, что использовать высокое искусство в таком качестве не годится. Но иначе трудно переключить ум на ДРУГОЕ, а это иногда жизненно важно. В антракте снова подумалось: КАК могло получиться, что во время репетиций "Чайки" ЮБ решил внести столько изменений во вроде бы устоявшийся "старый" спектакль?!! Ведь кажется, что все его мысли и силы должны были быть ТАМ - а вот поди ж ты! Объяснение у меня простейшее, хотя и непонятное для меня же самой: у режиссёра была потребность (и необходимость) работать с ЭТИМИ актёрами, хоть на каком материале, крутить их и так, и эдак, открывая стороны и нюансы, которые потом неожиданным образом проявятся в новом спектакле - в "Чайке". В итоге - обновлённый "Лир", от которого постоянные зрители теперь никак не могут оторваться. Этот "Лир" - уже очевидный шедевр: сгладились шероховатости, объяснилось непонятное, убрано или видоизменилось малоудачное. На Кенте в первой сцене НЕТ перчаток. И хорошо - пусть только Глостер щеголяет в них, это важно не только на уровне понимания, но и на уровне зрительного восприятия. К тому же при изощрённой пластике рук Суханова эта деталь играет великолепно. Я смирилась с одетостью Кента перед его заключением в колодки. Если режиссёру НАДО, чтобы герой раскачивал купола с троекратным криком "доброй ночи!" - так тому и быть. Во-первых, коли он на том настаивает, ему виднее. Во-вторых, именно с такой интонацией произносит Трибунцев "я не буду вам мешать" в "Чайке" - и тоже три раза. Корделия-Спивак - это уже какая-то новая Корделия, не дурочка-упрямица, каковой она была раньше, а влюблённая юная девушка, которая просто не может при своём суженом произнести, что отец для неё ДОРОЖЕ ВСЕХ на свете. Хотя в конечном счёте так оно и оказывается - но и это понятно, это в природе человека - больше всего любить того из близких, кому труднее и хуже, помогать тому, кто сильнее всех страдает. Осипов-Эдгар не то, чтобы стал старше - он стал значительнее и сложнее. Уже нет прежнего резкого перепада между юношей-мажором и человеком, "ударами судьбы и личным горем, наученным сочувствовать другим". Шалопай-Эдгар из первых сцен чем-то неуловимо похож на отца, и он безусловно уже личность. Эдмонд-Аверин на отца не похож. Уже на своей памяти (то есть в течение двух лет) я видела разные варианты этого героя, что частенько обескураживало. И хоть лично мне больше нравится Эдмонд сильный, умный и любящий, ко вчерашнему - никаких претензий. Это был Эдмонд, доведённый до отчаянья, внутренне мечущийся, человек, вставший на путь зла, - и ему на этом пути плохо. СОВЕСТЬ, как будто пробравшаяся в этот спектакль из "Ричарда", не даёт ему покоя, мучит и в конце концов доводит до гибели. Во вчерашнем Эдмонде много подтекстов, и это цельный и серьёзный образ. Сложилась и сцена с "зашиванием " памяти - стала органичной, понятной и потому не режущей глаз. Регана и Гонерилья тоже усложнились, особенно, Регана - в этом образе появилось много тонких моментов, точнее, из множества перепробованных за последнее время выбраны наиболее удачные. О Глостере мы писали многократно - прежде всего, потому, что финал 1-го действия с ослеплением - это одна их ключевых сцен спектакля. Теперь она сложилась идеально. Что касается самого героя, то тут принципиальны даже внешние изменения - в облике и пластике. Если раньше в 1-м действии Глостер был аристократом и жёстким царедворцем, то теперь ярче проявляются не сословные, а человеческие качества. Это сильный и мужественный человек, привыкший отвечать за других. И он - отец. Слова, имевшие необратимые последствия - " он мне не сын!" - возможно, не означали бы ничего страшного для Эдгара, если бы не его побег. У Глостера 1-го действия уверенная и красивая пластика крупного хищника, потрясающая выразительность каждого движения и мимики. И он как будто стал выше ростом, чем раньше. Хорошо бы ему и дальше оставили нынешнюю причёску. Кстати, это относится и к остальным героям - некоторые изменения в костюмах, новые причёски - и спектакль эстетически очень выиграл.
Божена: "Король Лир" 29 мая. Который раз пытаюсь вытащить из своего сердца причины этого ощущения – необходимости снова повторить «Короля Лира». Потому что интересно – ну, что же тянет в Сатирикон, и именно на этот спектакль? Почему нет равнодушия и спокойствия… нет, нет, не к спектаклю, а к мысли «вот на той неделе/через два дня/завтра/сегодня Лир; я не так давно была, можно и пропустить». Ведь… и театр Сатирикон не единственный в Москве (хотя по-прежнему единственный так питающий душу), и спектаклей в репертуаре сатириконовском прекрасных столько… И… всего лишь день назад была непостижимая «Чайка». А «Лир» - он уже сложился в голове в единое целое. А вот снова оставляется время, вечер именно для этих шекспировско-бутусовско-сатириконовских страстей. Потому что в сердце у этого спектакля есть свой уголочек, и ничем другим занять его не получится. И потому что он настолько профессионально точен и талантлив, что всегда как при лечении иглоукалыванием попадает очень точно в определенные точки –и сотрясается весь организм, и физический, и душевно-духовный. Происходит «лечение», тем более в наше время, время «больных душ», встряска, всплеск – и катарсис, и удесятирение сил. Я перебираю в памяти спектакль, пытаясь все же понять, на ком были акценты поставлены моим вниманием в этот раз. И понимаю, что на всех. Сердце впитывает все, как губка. Но были моменты, которые вызвали наибольших эмоциональный всплеск в душе. Остановлюсь на них. Хотя чисто «разумные» желания – они определились еще до спектакля. Уже сложилось за последний месяц, послепремьерный, что за актерским ростом Марьяны Спивак я наблюдаю с пристальным вниманием. Конечно, сцены Корделии знаю наизусть, но…важно то, что теперь совсем иные эти сцены, потому что от Марьяны, при соблюдении все того же рисунка, исходит мощный энергетический поток. Поток, который заставляет зал замирать, погружаться в тишину, в которой рождается и отправляется в путешествие по душам Корделия. Раньше на сцене была все же Марьяна, теперь же – младшая, самоотверженно любящая и самая любимая дочь Лира. Поэтому и первая сцена вдруг «заиграла» новыми огоньками. Глостер, Кент, герцог Бургунский и король Французский слушали двух ее старших сестер, не веря не единому их слову. Но все понимающий (в делах других) Глостер, нежелающий смириться с приближающейся бедой Кент и король Французский, шансы на брак с Корделией которого в начале сцены весьма невелики – они как… школьная экзаменационная комиссия. Да, знают, что вопросы были заранее распределены между ученицами, знают, что кроме этого «от сих до сих» ими более ничего не скажется (не почувствуется и не придумается), но ведь… ученицы-то свои, любимые, выращенные. Да и главный экзаменатор «план» из определенных оценок требует. Сдадим совместными усилиями; надоть! А вот герцог Бургунский – и жених, и возлюбленный. И в «знаниях» и «талантах» Корделии он не сомневается. И как и герцог Корнуэльский, сдает экзамен вместе с ней. А она… «ну, что за дура? Чего ты несешь? Да остановись же!» было написано у него на лице. Нет, не остановилась. Господи, ведь на самом деле… что ж наделала?! Ведь с тем, кто так не мил, как Корделия/Марьяна оглядела короля Французского, как под венец идти-то? Но все же та сцена... она первая, она острая. Гораздо важнее были для меня другая сцена во втором акте, где Корделия говорит о том, что «мы в бой идем не для завоеваний, а за права отца родного». Эти слова для меня оставались не наполненными, а значит, неосознанными. Вчера я почувствовала теперь уже бесповоротно то, чего так не хватало. Увидела, что Кента Корделия, наконец-то, обняла и как еще где-то блуждающего отца и вместо отца. И слова о его правах были произнесены медленнее, тише, чем раньше, без излишнего и, в общем-то, неуместного пафоса и некоторого самолюбования. И попали точно в цель. И поэтому следующее за этим кружение Корделии вместе с сестрами под опускающимися на них коконами абажуров было иным. До этого Марьяна была похожа на котенка, греющегося под солнышком; теперь – на молодую, страдающую болью за отца женщину, которая надеется, что выглянет солнце и растопит весь лед, все страдания, высушит все слезы. То, что Максим Аверин играет «многослойно», и Лена только что писала, и я уже писала, и все мы знаем и восхищаемся. Боль его стала источником подлости, злобы, холодного расчета. А ненависть замешена на любви и страданиях, которые он причиняет отцу и брату. Но я хочу остановиться на двух моментах, которые… ах, если бы они закрепились! Сцена с метлами у Дениса и Максима, в которой, осыпая проклятиями герцогов Корнуэльских , Глостер попадает плевком в своего сына. На реплики отца Эдмонт говорит: «это в высшей степени бесчеловечно…» Вышло так, что… несколько дольше Эдмонд вытирался, и это «вытирание» перетекло в его слова. И оказалось, что говорит-то он не о герцогах и их бесчеловечности, а об отце, который всю жизнь на него плевал, как на тварь, и сейчас, признав, сделав наследником… А что, разве возможно вот так, единым волевым движением, щелчком пальцев переделать себя, свои жесты, привычки, старые мысли и отношения отбросить… и не плевать на только что узаконенного сына? А если и можно, то как забыть прошлое, как простить все? И ему, Эдмонду, невозможно забыть свое детство, потому что все мы из него родом. А потом Корделия ему в лицо плюнет. И Эдмонд от этого плевка, который снова разорвался мыслью о том, что… - тварь он презренная! И не уйдет, не денется никуда от подлости своей – Эдмонд от этого плевка и от непокоренности, гордости, благородства Лира и Корделии будет корчиться в невыносимых муках, как будто расплавленным свинцом на него плеснули. Сцена ослепления… Она, безусловно, сыгралась, сложилась. Темпоритм ее не замедлился – но стал уверенным. Вся сцена стала одним очень гармоничным, хотя и бурлящим потоком. И …Граня передавал энергию Константину Третьякову, Якову Ломкину, Денису. А Денис отправлял ее обратно. Как будто они покорили и передавали друг другу шаровую молнию… Пока она не замерла уже у Дениса красной повязкой в руках. Движения были отточенными и прекрасными…И Денис наложил на себя повязку спокойно, неторопливо, великолепно «удерживая мгновение», паузу. И потому мучительно и страшно, давая залу почувствовать и пропитаться страданиями своего героя. И второй акт прошел прежде всего как дуэт его и Артема. Артема, который растет от спектакля к спектаклю. Страдания, боль безумную отца Денис передает Артему – и эта боль едва не сводит Эдгара с ума. И слияние Эдгара с отцом и их схожесть обнаруживается и происходит до узнавания и слияния Глостера с сыном. Первый крючочек – в тот момент, когда Эдгар понимает намерение отца свести счеты с жизнью и его озаряет мысль о том, что именно он, Эдгар, может и должен спасти и жизнь отца, и его душу. Второй крючочек – когда Глостера «могло убить воображенье», но все обошлось. Какое облегчение шло от Артема, когда его герой прижался к груди пришедшего в себя отца! И бой с Освальдом – это была уже не просто защита отца, но и самого себя, корня, из которого он вырос, и без которого жизни его не было бы. А вообще, в целом…У меня как-то так сложилось на вчерашний день, что я свои «родительские» проблемы немножко поразгребла, и меня ничего «не тыкало». Поэтому спектакль оставил чувство чистоты, омовения… Как будто там, на сцене, все грехи людские, и мои, в том числе, приняли на себя и ответили за них. Снова дав шанс начать все сначала.
Administrator: Administrator/Ирината: В зрительском посте - о "Лире", "Ричарде", а также о некоторых спектаклях Виктюка. Долго металась от темы к теме, размышляя, где бы этот текст разместить... Но, в принципе, он будет прочтен в любой теме. (Кстати, если прокопать форум вглубь, то можно найти большой интересный пост, в котором подробно говорится про цветность "Лира". ) О цветном и черно-белом Вышеупомянутые же «Король Лир» и «Ричард III» театра «Сатирикон» - та же ситуация. Вопрос о том, почему черно-белые спектакли идут хуже, чем цветные, меня давно занимает. Вернее не, не так. Почему ЛИЧНО МНЕ легче собраться на цветного «Лира», чем на черно-белого «Ричарда», ну например. А вопрос первоначальный принадлежит Дмитрию Бозину, и задан он был на творческом вечере Виктюка в Бахрушинском. Меня там не было, но с Катюхиного пересказа я этим делом озадачилась не на шутку. А, правда, почему? Ну вот что касается упомянутых Дмитрием «Служанок» и «Саломеи», тут, по моему очень сильно скромному мнению, все ясно. Треть зала идет на культовые постановки культового режиссера, чисто галочку поставить. Некоторые просто уходят поперек спектаклей, а кто-то, наверняка, впоследствии многозначительно говорит знакомым «Был на Виктюке. Хрень и голые пид….» кхм… ну вы поняли. Вторая треть зала идет… ну к чему молчать об очевидном?.. на трусы и торсы, да-да-да. И что остается? Примерно, то же самое количество зрителей, которые осознанно идут на «Последнюю любовь Дон Жуана», например. Вроде, арифметика вопрос решила… Не-а )))) Я вот о чем задумалась. Не зря режиссер изначально выбирает ту или иную цветовую гамму для своих спектаклей. Сделайте «Служанок» черно-белыми, а заодно, последовательно уберите финальные танцы. Что останется от зрителя (а дальше я буду иметь ввиду только того зрителя, который идет в театр с раскрытыми чувствами и разумом)? Лепешка от него останется, мокрое место, ничто. А с существующего спектакля выходишь с абсолютным обостренным желанием жить СВОЕЙ жизнью, не тратя ее на всякую фигню, вроде зависти к жизни чужой, и это очень-очень сильно чувствуется. В то же время, раскрасьте «Дон Жуана» - выйдет не глубокое действие, обогащающее душу чем-то неясным и настолько интимным, чем и делиться-то ни с кем не хочется, а обычная мелодрама. Заведомый и очень щадящий для зрителя ход (хотя, ситуация со спектаклями ТРВ, какой я ее вижу, написана выше). Вышеупомянутые же «Король Лир» и «Ричард III» театра «Сатирикон» - та же ситуация. Краски «Лира» позволяют не добивать зрителя до конца, хотя ведь если разобраться, это ужас-ужас-ужас! А если их убрать? Труба будет, не игла в сердце, а копья. «Ричард» же, по идее, сам по себе тяжелый, но не настолько, но черно-белая гамма спектакля нагнетает и нагнетает внутри что-то тревожное, ту самую безысходность, а в сценах убийств подчеркивают страшную по сути серость, словно они происходят буднично, между делом. Острая боль от «Лира» для меня легче зудящей, ноящей обреченности «Ричарда». Все вышесказанное, конечно же, мои личные ощущения, но не области разума причина, а в психологии. Надеюсь, что смогла донести свою мысль более-менее внятно )))
Administrator: Прошу прощение за возможные повторы информации... Впрочем, кажется, этого текста на форуме еще не было. Отсюда Сатириконовский "Король Лир" - это трагедия распада личности и разрушения мира, которая провоцирует сокрушительный выплеск актерской и режиссерской энергетики - отчаянную пляску на костях рухнувшего и века, и театра, и дома. Здесь всему и всем снесло крышу - в прямом и переносном смысле. Взломан пол, ободраны стены. Руины, обломки – вздыбившаяся под ногами земля, похожая на растрескавшийся асфальт. В этом мире без правил, границ, времен и наций Константина Райкина играет Лира с обжигающей исповедальной силой. Это человек, сосредоточенный на важной для него одного мысли. Кажется, что райкинский Лир именно хочет сойти с ума – не боится безумия и не притворяется ненормальным, но истово жаждет помутнения рассудка. Может быть, именно оттого, что все вокруг него в развалинах, а собрать - вне королевских и человеческих сил. Художник: Александр Шишкин. Премия "Золотая Маска" 2008 года – "Лучшая мужская роль" (Константин Райкин). Номнации на Премию "Золотая Маска" – "Лучший спектакль в драме. Большая форма", "Лучшая работа режиссера", "Лучшая работа художника".
Innamorata: Viva N8 (045) 9 июня Случайно заметив маленькое напоминание о Лире - обрадовалась, но потом ... Итак, он звался Дмитрий...
ВRAVO: Д. Суханов необыкновенно талантливый актер. Спасибо за игру, Денис! Спасибо за талант - это труд.
Ирината: Король Лир. 22.06.2011 Вчера поняла: после сатириконовской «Чайки» надо делать театральный перерыв хотя бы в 1-2 дня. «Чайка» - спектакль столь сильный, что мою зрительскую душу он вычищает от шлаков до донышка, досуха… а чтобы ее наполнить новым, чистым, подготовить к восприятию другой постановки - нужно время. Посему, мне трудно даже сказать, был ли вчерашний спектакль хорошим: клочки эмоций и фрагменты мыслей, увы, не складываются в полную картину… Но клочки-фрагменты – они есть. Как яркие вспышки света из темноты… Причем (парадоксально!) в абсолютную ясность выходят картины, которые по разным причинам видела раньше только краем глаза, боковым зрением. Вот – в тот момент, когда Регана танцует с красной куклой – на мешке слева сидит Кент, терпеливо ожидающий Корделию. Он просто ждет. Без эмоций. Без движения. Но – с таким внутренним свечением!!! Или во время любовной сцены Эдмонда и Гонерильи – на мгновение взметнутся ее волосы и покажутся глаза – огромные, странно-светлые, с выражением абсолютно животной страсти и безумия… Или Эдгар, в лёгком бездумном веселье бросившийся посмотреть, кто там встретился на его пути – и вдруг узнавший ослепленного отца… вот он всматривается в лицо… отходит вроде бы спокойно… и потом падает, потому что отчаяние и БОЛЬ за родного человека стреножили его… Кстати, в июле исполнится 5 лет со времени летних прогонов спектакля. Вот – почему-то вспоминала… ТОГДА это был совсем другой спектакль, поверьте! Может быть, менее внятный, дёрганый, нервный… в иных моментах даже нелогичный. Но, поверьте, с самого первого прогона это была ВЕЛИКОЛЕПНАЯ постановка!
Administrator: Лев Семеркин Эдмонд, Лир, Эдгар. . Собираюсь по второму разу на бутусовскую «Чайку» (26.06 и 24.07 спектакли начнут в 18-00 - специально для зрителей с транспортными проблемами). Для подготовки еще раз посмотрел «Лира» (первый отклик - http://lev-semerkin.livejournal.com/73809.html ). Спектакль идет пять лет, состав изменился незначительно – другая Корделия (вместо Вдовиной - Спивак) и «другая» шут (вместо Березновой - Карденас). Смуглокожая шут выглядит эффектнее, играет хорошо - публика прекрасно считывает реплику «остальные титулы ты роздал, а этот природный». И в целом публика смотрит очень хорошо, с полным погружением (летом – почти полный зал и в финале стоячая овация). И это при том, что театральный язык сложный и чем ближе к финалу, тем менее связный. Большинство сюжет пьесы не знает и не понимает, что происходит. Оказывается это и не важно, если действо захватывает энергетически. Многим достаточно Райкина (и/или Аверина). Позади меня сидели две полных дамы средних лет и наслаждались каждой репликой К.А. - буквально повизгивали. При том, что актер ни одной реплики не сыграл антрепризно, на понижение. Сильнее, чем состав, изменилась картинка - из динамичной стала статичной. Я помню, что декорацию разбирали по ходу действия и в финале портрет был уже полностью открыт. Сейчас он постоянно полуоткрыт – стоит за центральной дверью и открывается, когда дверь открывают. Сцены с подметальщиками сцены не производят того взрывного эффекта, теперь их играют по инерции и по-моему сокращают. Но главное, что я вспоминал из «Лира» на «Чайке» и что хотел еще раз увидеть и проверить, осталось. Разомкнутая, хаотичная структура и безбашенные алогичные режиссерские всплески-протуберанцы. Типа реплики Освальда «коня здесь поставить?» или начало бури (трое сидят на корточках, газетками шуршат) или цирковая арена-костер (цирк – тема Глостеров, особенно Глостера-младшего, Эдгара, он – обугленный Пьеро и бегает по красным углям) или игра в наперсток - три дочери под колпачками (они же три сестры, их первая совместная мизансцена явно чеховская – «милые сестры», финал «Трех сестер» стал началом «Лира»). «Мертвая петля чайки над колдовским озером» назревала постепенно, во всех сатириконовских спектаклях Бутусова, начиная с первого, программного – с «Макбетта». Только в «Макбете» для абсурдизации Шекспира понадобился Ионеско, а в «Лире» режиссер обошелся без посредников. Коктейль разнообразных человеческих свойств – спесь Лира, прямодушие Корделии, верность Кента, беспечность Эдгара, лицемерие Гонерильи и Реганы, «Коктейль Молотова» - взрывается и мир погружается в хаос. Отец против дочери, брат против брата, сын против отца, дочери против отца, жена против мужа. Безумная вакханалия, «цирк». Ключ к спектаклю обнаружился в словах Глостера (Суханова) – боги играют людьми, как мальчишки мухами. Две самых ярких траектории спектакля-взрыва (две самых здоровенных мухи) –Эдмонд-Аверин и Лир-Райкин. Противоположные полюса социальной лестницы. Бастард и король. Противоположные и внешне – молодой кросавчег и уродец-карлик. Эдмунд – недочеловек появляется снизу, как пес – круглая голова и кураж, бешенная энергия. Лир – сверхчеловек, куражится на помосте-постели укрыт картой страны, как одеялом. Кураж противоположного знака. Один восходит, другой нисходит. Есть и третья траектория, обьединяющая две первые – траектория Эдгара-Осипова. Райкин стал сильнее играть, уже не только внешний рисунок. Чем больше безумия в словах, тем больше печали в глазах. Глостер что называется «констатирует» (прозревает ослепнув), Суханов играет жестко, отстраненно. Эдмунд и старшие сестры находятся внутри игры, их несет. В этих персонажах нет трагедии. Она есть в глазах Лира. И в глазах Эдгара (Осипова), он «похож» на Райкина и здесь это особенно уместно. Он, как и Треплев-Трибунцев в «Чайке», персонаж_от_автора и если бы режиссер выбегал на сцену уже в «Лире», то в образе Эдгара – танцевать на раскаленных углях.
Божена: Король Лир 22 июня не был сцене почти месяц. Для нас, тех, кто не единожды пересматривает спектакли в Сатириконе, перерыв вполне нормальный. Отзвучит в душе спектакль предыдущий, станет привычным послевкусие, улягутся мысли. Но… было впечатление, что актеры на сцене за этот месяц соскучились по своим персонажам и с удовольствием от долгожданной встречи вглядывались, вслушивались в них и в свои ощущения; смаковали их. Спектакль был сродни омуту. Затянул в себя сразу без шанса выплыть, а точнее, отвлечься. Да и не хотелось! С первой же минуты - с недовольства Глостера и Кента, тем, что твориться в британском королевстве и предчувствия под девизом «то ли еще будет» и боли, застывшей в глазах Эдмонда – было глубоко, высоко и пОлно; пОлно слезами. Все действо прошло под знаком слов Эдмонда «как только удача поворачивается к нам спиной, мы обвиняем во всем солнце, луну и звезды». И сильных врагов! Это уже из другого спектакля; но суть одна. Никогда себя или чуть-чуть, самую малость. Я уже кому-то это упоминала: «Человек обязан быть счастлив. Если он несчастлив, то он виноват, и обязан до тех пор хлопотать над собой, пока не устранит этого неудобства или недоразумения» Это слова Льва Толстого. Они всплыли в памяти на спектакле и сразу связались со скорбящим личиком ребенка на заднем плане, для которого все происходящие на сцене трагедии есть суета сует, не стоящая ни слез, ни тем более, жизни. Ничто по сравнению с Истиной – и при этом все, потому что люди, Лиры и Глостеры убивают свою любовь и свои души. Эдмонд/ Максим Аверин. Мне, наверное, все же очень повезло видеть спектакль и Максима в этом образе именно таким, мечущимся, страдающим. Подлецом, убийцей и поневоле, и по своей вине, потому что ведь не только к его отцу или к королю Лиру относятся слова о нежелании человека признавать за собой причину своих несчастий. Они не в меньшей мере относятся к любому из нас, и к Эдмонду, в том числе. Просто «одномерным» подлецом я видала Максима дважды – в ноябре и в конце марта. Тогда было впечатление, что играя так, он как будто всплыл на поверхность, чтобы оглядеться и уйти уже совсем на глубину. Несколько моментов запечатлелись в памяти. На них упали акценты. Слезы: в самом начале, когда Эдмонд как собачонка приблудная прижимается к ноге отца и потом, когда в руке его письмо, которое через минуту поколеблет любовь отца к его брату; слезы и невозможность даже приблизится к Эдгару в момент прощания братьев и спасительный вопль «беги!» Улыбка, просто американский «ЧИЗ», когда отец просто по привычке, по несдержанности своей, желаю узнать правду о замыслах старшего сына, снова бьет младшего. «ЧИЗ» сквозь слезы. И все та же сцена с метлами, такая эмоциональная и философская одновременно. Закрепилась деталь: Глостер попадает плевком в сына – и Эдмонд вытирается и произносит, смотря на свою ладонь «Это в высшей степени жестоко и бесчеловечно». Два родных человека не слышат друг друга. Жестоко и бесчеловечно плевать в своего ребенка. Да, получилось случайно… Но и закономерно. И ответ Глостера – совсем о другом, но и об этом же плевке тоже «хватит, помалкивай уже!» Великолепный подтекст получился у Дениса и Максима; снова и снова подчеркивается драматизм ситуации. Невольно я третьей мысленно вмешалась в этот диалог: «Граф, вы соображаете, КОМУ и ЧТО вы несете?» Ай-ай-ай, сленг… Не положено рецензенту использовать простонародные выражения, ну, да ладно! Девочек приходилось уже описывать всех вместе. Теперь, кажется, легче должно быть – на сцене три Актрисы. Все три очень хороши. Хороши всегда. Но все три ярки, индивидуальны, неповторимы. Наблюдать за их работой – наслаждение. И они раздваивают меня изнутри больше остальных. Их переживания мне эмоционально ближе и понятнее, как женщине. Конечно, от такого Бог миловал, но ведь слабые отголоски, слабые тени этого в жизни касались. Сворачивание из белой, чистой скатерти Мариной/Гонерильей ребенка, слезы на ее глазах – как это завораживающе страшно! За секунды внутри проносятся все девять месяцев беременности – и вот ребенок уже прижат к сердцу. ПрОклятый ребенок! Это проклятье можно простить? Даже и отцу?!... Знаю, что можно. И я простила бы отца на месте Гонерильи, искупая тем самым силу этого проклятья. И Гонерилья прощает. По ее лицу слезы текут, она как заклятье произносит «папа», когда Лир дотрагивается до ее лица. А сейчас он уйдет в ночь, в бурю. И Гонерилья не возразит сестре, отдавшей указание запереть ворота. Но она очень близка с отцом. Была. Если бы не скандалы эти бытовые (черт бы их побрал!). Ворота, душа ее для отца запирается в истерике; она сама не верит в возможность этого. Кошмары будут ее мучить не одну ночь; и даже «настоящий мужчина» Эдмонд ее от мук не избавит. В конце концов, страсть его и сама жизнь померкнет перед смертью сестры. Регана/ Граня; самая забитая, испуганная, несчастная и приземленная, практичная, упрямая и жестокая из трех сестер. Самая далекая от отца. Приказ запереть ворота мог исходить только от нее. Ее душа для отца не открывалась никогда – и от его прикосновения она неслучайно вздрагивает. Хотя элементарная порядочность ей все же знакома. И без свиты, то есть на ее условиях, на ее власти – но отца она приняла бы в свой дом. Она же и обретает эту самую власть, наконец-то: «сначала вам не мешало бы спросить меня», бросает Регана герцогу Альбанскому. Она на вершине. Ох, не хорошо так говорить – но какая бы дикая герцогиня, точнее, помещица, из нее бы получилась, если бы сестра не отравила… Страшно представить эту кротость в действии. Глаза Грани, когда она – сидя! При стоящем старике-отце! – выслушивает упреки Лира, «сведены в кучку». Туда, к земле-матушке, к быту, ко всему материальному, от которого ей не оторваться даже через сумасшедшую страсть к Эдмонду. Марьяна/Корделия умница. Отмечаю моменты великолепнейшие. Первая сцена. Ее реплика на вопрос Лира «ничего, отец». Очень нужно, чтобы не потерялись ни закрытые глаза, когда она и собирается с духом для ответа, и собирает и подавляет все неверие и возмущение льстивыми словами старших сестер, ни большая пауза, когда в голове существует кроме эмоций,еще и – вот натура-то чересчур «разумная» - мысль «Держи, держи паузу, сколько сможешь!» (прямо по Сомерсету Моэму). И сцена Корделии и Кента теперь великолепна тоже; завершающая сцена любовей трех сестер. «Мы в бой идем не для завоеваний». Все произносится не просто тихо; произносится молитвенно тихо; разговор с Богом не может быть громким. И не может быть коротким. Молитва продолжается, когда Марьяна идет к своему месту под абажуром и завершается только погружением во тьму. Эдгар/Артем Осипов. Его сольная партия во втором акте. И она не просто великолепная. Не просто с удовольствием наблюдаешь за его работой, а чувствуешь, что актер не только текст каждый спектакль снова и снова осознает – он осознает философию жизни в ее радостях и страданиях, и нам несет мысль о том, что как бы, что бы не случалось – жизнь в своем многообразии, в переменах, в уроках , в стремлении к счастью своему и близких прекрасна. Об Освальде, Шуте, Корнуэле и Альбани скажу чуть-чуть. Попадания очень точные. Альбани/Владимир Большов… каждый раз тыкает в то, что мы, женщины, порой бываем так слепы и глупы, и золота под носом упорно замечать не хотим. Хотя «золото» и само виновато – не поддержать жену в такой ужасной ситуации, когда отец ваших будущих детей проклял, непростительно! Отца жена простит, а вот мужа, любовь к которому на волоске держалась – нет. Любовь, к слову, это теорема, которую всю жизнь надо доказывать, а не иногда вспоминать! Корнуэл/ Константин Третьяков… Комичен и страшен в своей комичности. Жесток; подкаблучник и тиран одновременно. Радость чувствуешь, что удалось его Глостеру одолеть. Освальд/Яков Ломкин… Он краска, иная краска, безт которой не обойтись. Служитель темного, но который призван переключать эмоции, давать эмоциональный вдох для очередного погружения. «Отдохновение членам». Хорош невозможно! Шут/Лиза Мартинес. Другого шута, острого, беспощадного – и … «помирился бы ты лучше с дочерьми»; противоречивого, как человеческий разум, себе не представляю. Потенциал большой у актрисы. Кент/Тимофей Трибунцев. Is написала, что Кент на протяжении спектакля не меняется. Конечно, не согласна, что с меня взять? На домашнее-бытовые темы спорить никогда не буду, больно надо ерундой заниматься. А вот здесь – хлебом не корми… Это впечатление возникает от того, что у Кента нет смен драматических ситуаций. Она у него одна на протяжении всего спектакля, всей пьесы: спасение/ оберегание Лира. Эта же самая ситуация присутствует и в линии Глостера – это и не случайно; они же по духу братья с Кентом. Но у персонажа Дениса есть и вторая ситуация – это его ослепление и духовное прозрение. У Тимофея все развивается «гладко». Всякие его перипетии – они довольно мирные по сравнению в другими. Но он преображается. Его герой осознает смысл жизни через впитывание в себя чужих трагедий и чужих ошибок. И в последней сцене, когда Лир наконец-то узнает своего слугу Кента, от прежнего царедворца не остается и следа. Такое впечатление, что Кент становится не просто тише – он становится прозрачнее, как будто он сделан из папиросной бумаги. Он возвышен, он все понял. Тело-то у него осталось, но кажется, как будто он весь оборотился в дух. Король Лир/Константин Аркадьевич… Его роль, его боль, его бессилие, его слезы. Он огромен силен в страданиях – и слаб в земной, обыденной жизни. Два момента отложились в памяти. Сцена у герцогов Корнуэльских. Начинается дождь. Регана и Глостер ведут Лира под навес/под зонт… Константин Аркадьевич запахнул свое светлое пальто, посмотрел на небо, ощутил дождевые капли у себя на голове. Вот рядом уже Регана, которая через несколько минут сомнет отца; рядом сильный и… большой Глостер (немножко странно это было сказать про Дениса, но граф в его исполнении слабым даже в самые страшные и сметенные минуты не становится.) И Лир…Господи, какой он «старый, слабый», какая глупость с ним случилась, и по его же собственной вине. Как щемит, как рвется, с каким трудом сносит все то сердце… А второй момент – из обращений к персонажу на сцене, из вступлений с ним в диалог. «И резать, бить» - кого, Лир, детей твоих? Ну так вперед, вон они, сзади по сцене идут одна за другой. Скоро уже, скоро дочерей не будет; твое «резать, бить» такое злое, ненавистническое осуществится! Что ты тогда будешь делать? Плакать. Да поздно. Боль уже не унять ни в Британском королевстве, ни на сцене, ни в зале. Белые одежды.Граф Глостер/ Денис Суханов. Он от сцены к сцене разоблачается. Избавляется от перчаток, расстегивает шинель, под которой светлая рубашка… Во втором акте он сначала в темной куртке, потом, наконец, совсем светлый и чистый. А в сознании его очищение происходит куда быстрее. По спектаклю он проходит именно светлым образом. Он идет к своему распятью и воскресает, оставаясь большим и сильным, даже когда смерть манит - как страшно, ведь не единожды манит! – за собой; кажется неизбежной. Глостер и Кент оба очищаются к концу спектакля. Каждый по-своему, каждый по-разному. Кент останется жить. Глостер погибнет. Они оба храбры. Оба безумны, «безумству храбрых поем мы песню». «За свое», за свои вины Глостеру суждено прощение и уход. Не ощущать комка, который сжимает горло графа/ Дениса и твое собственное, когда Глостер из последних сил кричит не узнанному сыну «иди же, я прошу тебя!» невозможно, как и не чувствовать боли в груди от его падения со страшной высоты, еще раз графом/Денисом пережитое. И то, что столкнул его в эту бездну дьявол… Но снится и стоит перед глазами наяву ослепление и невероятное кружение Дениса, немыслимо медленное извлечение из кармана красной кровавой повязки…«Держи, держи паузу, сколько сможешь!» пожалуйста, потому что этой болью лучше пропитываться в эти такие долгие секунды на театре – может быть, потом получится избежать этого в жизни… Знаете, что ужасно и рвет на части? Сидишь и думаешь: и как это можно было предположить, что самый любимый спектакль не «Король Лир»? Такая прекрасная жемчужина. Лир, Лир,Лир… До воскресенья. До выцарапанной у домашних «Чайки».
Administrator: от зрителя (из глубин интернета, хоть и с ошибкой в названии театра ) 22.06.2011 Сатирикион, Король Лир Замечательная вещь - один из самых понравившихся спектаклей Сатирикона. Потрясающая игра актёров, завораживающая музыка и замечательные декорации - вспомнился их же Макбет. Аверин, Суханов, Трибунцев, Стеклова.. тут должны быть фамилии всех актёров, но всё же, отдельно: Райкин не повторим. Как и всегда. (Там ещё и комменты о разных сатириконовских спектаклях - одобрительные).
Administrator: От зрителя Природа - мне богиня, и законам её я повинуюсь (с) Мы вчера с lizzy333 сходили на "Короля Лире" в Сатириконе (спасибо большое merryboy!). Интересная постановка: мне казалось, что сделать постановку депрессивнее пьесы нереально (это же пьеса, где "короче все умерли"), но Бутусову это удалось с полпинка. И это при том, что главный герой у него не умирает в конце (простите, спойлер). И цветовое решение интересное (только два ярких цвета, красный и желтый, гнев и зависть), только от "советский цииииирк умеет делать чудеса" в самые напряженные моменты очень хотелось заткнуть уши. Вообще пьеса про людей, которые не умеют отвечать за свои слова и поступки у меня всегда воспринималась очень тяжело, а тут еще и сценическая версия с сильно покоцанным текстом не облегчает восприятие. Но интересно, да. Но самое прекрасное - у меня за спиной сидела женщина, которая воспринимала пьесу с чистого листа. Она постоянно комментировала - "жесть!", "ну надо же!", "ничего себе сестрички!"; вершиной её комментария было, конечно, "он сейчас её убьет!". Очень хотелось заспойлерить конец. И вот у меня возник вопрос: неведение, конечно, штука хорошая, но мне как-то казалось, что знание не наизусть, но хотя бы сюжетов _известных_ шекспировских пьес - это... ну, обязательно, нет? Я неправа и слишком хорошо думаю о театральной публике?
Божена: Несколько слов про вчерашний и обожаемый спектакль. "Король Лир" 8е июля Очень хорош. Замечательно, празднично хорош. И удивил! Удивил Денис с первых слов - этак... весьма игрив был Удивил Максим. Во всех словах и поступках был виден негодяй и ...поэт! Обратила внимание на их с Мариной игру в сцене ослепления - на переднем плане кружится в боли Денис, а в дверях из последних сил кричит Максим "прости меня, отец!", его слова заглушает музыка. Марина/Гонерилья старается поймать его, обнять, увести... и в конце концов зарывает его голову в свою грудь, давая через любовную страсть ему спасение от мук совести. И Максим в сцене пленения Лира и Корделии: приказ отправить их в тюрьму отдал прямо Наполеон Бонапарт.Только свергли его быстро. Один плевок Корделии отравил и заставил корчится в муках. Тимофей в первой сцене провел свой диалог с Лиром эмоционально, но чуть тише - и мне это понравилось. Есть такой принцип - хочешь, чтобы тебя услышали - не кричи. Лир к Кенту прислушивался, и это добавило глубины и драматизма. Артем... был хорош с первой же сцены. Очень! Когда он вывалился в клее и взглянул в зал - обычно выражение - нечто шутовское, хотя и страдальческое в глазах. А вчера он взглянул в зал очень страшно, как будто предвидел, что еще готовит судьба. Судьба готовила... Натянутая струна, проведенная Денисом в сцене ослепления перешла в боль сразу во втором акте. И все сцены - боль и ожидание смерти с первых же минут Глостером и боль Эдгара и все их "дальнейшее" было очень тяжелым... И совершенно гениальным!!! А когда к ним и Константин Аркадьевич присоединился... Улыбаться словам Лира, вниманию им Эдгара и смятению и сжатым кулакам Глостера... сил не нашлось. Они на другое были... Когда Катюша, сидевшая рядом со мной, посмотрела на меня уже в третий раз - тогда я почувствовала, что силы есть только на слезы, которыми уже захлебывалась... И сцена Времени. Совершенно рапидного прохода Дениса и Артема. И Максим, молящийся под абажуром. Вслух... Время так медленно идет, когда нужно что-то понять, мучительно медленно... Эдгар, прощаясь с отцом, совсем не был уверен, что вернется живым. Это читалось на его лице... Глостер смеялся/рыдал, над тем, что эти два ножа - это ножи его двух детей, которые вот-вот скрестятся. И плохо будет обоим... Тот, кто останется в живых, всегда будет помнить... Максим смотрел на появившегося брата с выбеленным, таким похожим на него, лицом... Он смотрелся в зеркало, удивлялся, предчувствовал свое будущее... Он видел своего палача и избавителя от всех его мук и теорий; а Артему это "поручение" было невыносимо тяжело. А Денису... как выдержать, избавиться от вины отцовской, от ответственности за все, с детьми произошедшее? только умереть! Гениально!!! Спасибо!!! И всем спасибо! проходного, не доделанного, не дочувствованного, не отданного в спектакле нет. Вы просто великолепны. ВСЕ, ВСЕ, ВСЕ!!!
Administrator: От зрителя: http://twitter.com/#!/kromina_ek/statuses/89606356344123392 Постановку "Король Лир" в Сатириконе можно полюбить хотя бы за невероятного Константина Райкина и финальную сцену
Катюша: От зрителя Только что вернулся с "Короля Лира" - полный восторг! Сама постановка Бутусова, сценография, актеры - все просто чудесно. Без преувеличения могу сказать, что на данный момент это лучший спектакль, который я видела в жизни. Я, конечно, не сильно прям театралка но несколько раз в год спектакли разные посещаю. Райкин - просто мегаактерище, от его диалогов пробирало до костей. Да там все молодцы. Из известных мне еще были Артем Осипов и Максим Аверин - последний вполне даже понравился, несмотря на мою стойкую нелюбовь ко всяким "Глухарям" Вообще во многих сценах глаза были на мокром месте, ну а в конце я уже не выдержала и начала плакать финальная сцена с пианино просто рвет
Administrator: Статья о "Лире" 5-летней давности, когда-то (кажется) пропущенная. Только не верьте автору: никакого "кукареканья" Глостера тогда не было. А вот Глостер-попугай - был. Со смешным таким хохолком... КоммерсантЪ. Из архивов. 2006 год Сломанное королевство "Король Лир" в "Сатириконе" Московский театр "Сатирикон" открыл сезон премьерой спектакля по трагедии Шекспира "Король Лир" в постановке Юрия Бутусова. Заглавную роль сыграл художественный руководитель театра Константин Райкин. Рассказывает РОМАН Ъ-ДОЛЖАНСКИЙ. Критикам сейчас впору писать глубокомысленные статьи о причинах очередной шекспиризации всей страны. В Москве только на прошедшей неделе — две премьеры: "Антоний и Клеопатра" в "Современнике" и "Король Лир" в "Сатириконе". Еще свежи впечатления от "Лира" Льва Додина и "Гамлета" того же Юрия Бутусова в МХТ. "Король Лир" в "Сатириконе" как гость, который пришел словно ниоткуда — и без конкретного дела. Кого-то такие посетители только раздражают, в театре же особенно они могут оказаться более интересными, чем деловитые партнеры. На сей раз новая версия шекспировской трагедии в конце концов "уходит", так и не разъяснив своих намерений. "Короля Лира" традиция давно разрешает играть в отрыве от конкретной почвы. И в том, что даже самый дотошный зритель никогда не определит, где и когда происходит действие спектакля Юрия Бутусова, ничего удивительного нет. Он поставлен вне географии или истории, потому что поставлен он на обломках театра — не "Сатирикона", разумеется, дай бог всем театрам так прочно и осмысленно стоять на ногах, как получается у этого,— а на обломках, можно сказать, мирового театра. Сцена "Сатирикона" обнажена постоянным соавтором Бутусова художником Александром Шишкиным до кирпичного задника и больше всего похожа на склад декораций. Массивные красные двери ведут в никуда; виднеются не относящиеся к делу картины — из других каких-то спектаклей, фанерные листы и доски готовы стать материалом еще для каких-то постановок, а неровная отливающая серая масса, которая покрывает пол, напоминает об отвалах пустой породы. Юрий Бутусов не боится добавлять к этой субстанции все новые и новые килограммы. Судя по этому спектаклю, он не принадлежит к режиссерам, чахнущим над златом собственного замысла,— не задумываясь отправляет в отвалы то, что еще десять минут назад могло показаться дорогим ему. Такие решения рассыпаны по спектаклю, но режиссер с легкостью отказывается от любого из них в пользу чего-то нового. Лишь бы это стало для зрителя очередным внешним раздражителем, будь то какой-нибудь странный объект оформления, переброс действия в углы широченного просцениума "Сатирикона" или появление неожиданной интонации — вроде кукареканья Глостера (Денис Суханов), скрывающегося в пианино, появления белых мертвецких масок на лицах актеров — или сильного смыслового акцента: Лир у Бутусова душит шута, которого против обыкновения играет здесь не актер, а актриса. Раз мир лежит в обломках, спроса с театра никакого: что осталось, то и видно. А от чего именно остались те или иные обломки, додумайтесь сами. Отпустивший бороду (впрочем, недлинную) Константин Райкин играет Лира не королем, но озабоченным, упертым, сосредоточенным на какой-то важной для одного него мысли человеком. В игре его многое может казаться не слишком прочерченным, пока вдруг не придет ощущение, что райкинский Лир очень хочет сойти с ума — не боится безумия и не притворяется ненормальным, но истово жаждет помутнения рассудка. Может быть, именно оттого, что все вокруг него в развалинах, а собрать — вне его сил. Не уверен, что это самая органичная для Райкина-актера тема. Но от спектакля в памяти остаются прежде всего две райкинские сцены. Одна — во втором акте, когда заглавный герой буквально вырастает на авансцене из вороха газет и силой своего дарования сжимает в кулаке зрительское внимание, произнося наконец-то действительно безумный и одержимый монолог. Вторая — финал, в котором Лир суетливо мечется между телами дочерей, пытаясь каждое из них прямо усадить на табуреты перед тремя роялями. Мертвые дочери оседают и падают, а Лир неустанно поправляет и поправляет их поочередно, пока свет не затухнет окончательно. Его мечта осуществилась, он стал безумным. Но за это лишен избавления смертью — не обессмертен, но обречен на муку одиночества.
Administrator: От зрителя "Король Лир". Константин Райкин был великолепен. Спектакль ставит во главу угла проблему отцов и детей. Думаю что он рассчитан на более старшее поколение, эти темы несколько далеки от меня, но тем не менее, я была полностью вовлечена в действие,которое происходило на сцене. Высмеивает подлость, которую можно встретить в каждом человеке. Учит терпению и указывает на самодурство и тиранию. Если предоставится возможность пересмотреть его через несколько лет, то обязательно не упущу её!
Administrator: отсюда Грехи творцов и детей Культура, 12 октября 2006 года Ирина Алпатова "Король Лир" У.Шекспира. Театр Сатирикон Кажется, режиссер Юрий Бутусов еще не отошел от не столь давней постановки "Гамлета" в МХТ. А может быть, шекспировские пьесы, которые он в последнее время упорно и успешно ставит, сошлись для него на единой и неделимой территории. И в каждом новом спектакле слышны отголоски мотивов прежних, ставших мотивами общими. "Век вывихнут" - так было в "Гамлете". В сатириконовском "Короле Лире" век не просто "вывихнул сустав", он бьется в эпилептическом припадке. И одновременное парадоксальное ощущение: а вдруг это просто выплеск буйной актерско-режиссерской энергетики? Такая отчаянная пляска на костях рухнувшего и века, и театра, и дома. Здесь всему и всем снесло крышу - в прямом и переносном смысле. Взломан пол, ободраны стены. Руины, обломки - вздыбившаяся под ногами земля, так похожая на растрескавшийся асфальт. Неизвестно куда ведущая одинокая красная дверь. Рядом еще две картинки как фрагменты случайно уцелевших декораций прежних спектаклей прежнего театра. Длинный стол на козлах, накрытый кусками картона и фанерными листами (сценография Александра Шишкина). Все это будет разъезжаться, падать, растаскиваться, потом из этих картонно-фанерных обрывков персонажи с маниакальным упорством начнут сооружать для себя хоть какое-то укрытие. Бутусов не претендует на верное прочтение классики, это всем давно известно. Впрочем, классика и не уродует современными "версиями", лишь объединяет разноинтонационные переводы Б.Пастернака, Н.Дружинина и Н.Кетчера да слегка купирует объемнейшие тексты. Правда, не претендует и на строго выверенную графику "концепции". Не до нее. Что-либо строить пока рано, сейчас главное - выползти из-под обломков и попытаться уцелеть. Хотя бы ценой потери рассудка. "Не дай мне Бог сойти с ума" - это призыв не для персонажей бутусовского спектакля. И главное - не для Короля Лира (Константин Райкин), который совсем даже и не король. Просто человек, что, кажется, сам и вытащил ненароком из шаткой конструкции мироздания последнее скрепляющее звено. Поди теперь собери... Бутусов затевает игру без правил, границ, времен и наций. На сатириконовской сцене смешалось в кучу все уцелевшее. Вышеупомянутая декоративная дверь может открыться в питерское парадное. Рядом - какой-то итальянский пейзаж с фонтанчиком, еще левее - рисованный уголок старой уютной гостиной. За распахнутой дверью проступает увеличенное лицо то ли японского, то ли китайского ребенка. Лир - Райкин натянет на себя какую-то пародию на боярскую шубу. Эдгар (Артем Осипов) отыщет где-то костюмчик Пьеро с длинными, до пола, рукавами. Граф Кент (Тимофей Трибунцев) напялит на себя пунцовую лакейскую униформу. Эдмонд (Максим Аверин) и Эдгар вымажут лица белой глиной, создав подобие маски японского театра. Все идет в дело, как в последнем спектакле последнего театра. "Из ничего не выйдет ничего" - это уже цитата из "Лира". Но Бутусов-то как раз и пытается из ничего сотворить нечто. О чем, бишь, нечто? Обо всем. Бутусов уже немало опытен, но еще достаточно молод и авантюрен. И потому, выходя на старт, представляет себе, где находится финиш, но прямой и короткой дороги к нему не знает. И не хочет знать. Он желает ее сам найти, порой убегая далеко в сторону от предполагаемого маршрута, устраивая там пикник-стоянку, и вновь - к финишу. Ему неинтересна четкость линий, он предпочитает зигзаги. И вероятно, театр для него - не "работа" в исконно-кондовом понимании, но прежде всего игра. Вот и Шекспира он в очередной раз не "ставит", но с ним и в него играет. Увлекая за собой артистов, включая маститого и именитого художественного руководителя Сатирикона Константина Райкина, который, послушно или нет, не знаю, но на эту игру соглашается. Многое выигрывает, что-то теряет, не без этого. Но ансамбля (а он, безусловно, есть - эдакий ансамблевый хаос) не рушит, одеяло на себя не перетягивает. Хотя, конечно, остается центром притяжения зрительского внимания. В этой режиссерской игре много шуток и гэгов, едва ли не цирковых приемов. А ведь именно из клоунады некогда вырос ныне знаменитый бутусовский спектакль "В ожидании Годо". Они порой необязательны, кажутся то импровизационными, то, наоборот, тщательно придуманными. Но в тотальной игре отнюдь не раздражают. Вот Освальд (Яков Ломкин) тащит на плечах массивный каркас бутафорской лошади и тут же вопрошает шекспировским текстом: "Где тут коней поставить?" - после чего аккуратно ставит на сцену свой забавный груз. Кента - Трибунского не заковывают в колодки, но помещают в ящик из циркового аттракциона "Разрежь женщину": нелепо торчит голая нога, смешно высовывается голова. Вот Глостер (Денис Суханов), подобно Петрушке или Панчу, выскакивает из-за старенького фортепиано с петушиным кукареканьем. Вот уже готовый к безумию Лир - Райкин в трусах и веночке на голове огромными прыжками пересекает сцену. И попробуйте спросить: "Зачем?" Ну играют люди. А в любом представлении необходимо изредка разрядить обстановку и атмосферу, выпустить "пар". Впрочем, Бутусов вплоть до самого финала не настаивает на трагедийности. Чистота жанра - не его стихия. Тем более что его театр напрямую сопряжен с жизнью сегодняшней, где мы порой барахтаемся среди тех же обломков всего сущего, как и шекспировские персонажи, не зная, что уместнее - рыдать или хохотать. Не зная, куда может завести какой-либо опрометчивый случайный поступок. Ну как в случае с тем самым королем, который вовсе даже и не король. Лир - Райкин возлежит на огромном, грубо сляпанном столе - то ли и впрямь готовится помирать, то ли просто валяет дурака. Накрыт пестрым одеялом, которое оказывается картой государства, на нем и отмеривает, кому из дочек какой "кусок выбросить". И ничего тебе старческого, героического, тем более высокопарного. Резво вскочил на ноги, продемонстрировав самое простецкое одеяние - белая фуфайка, затрапезные штаны, черная вязаная шапочка, надвинутая на глаза. И действие тут же понесется вперед - в бешеном, скачущем ритме. Не успеет отыграться одна сцена, как тут же, наскакивая на предыдущую, затевается следующая - слева, справа, сзади. И так будет до самой кульминации, до "бури", до того момента, когда герою предстоит осознать: неладно что-то в нашем королевстве. И сразу же ослабить путы, связывающие дух и тело, поскольку "вправить сустав" для Лира - занятие непосильное. Наверное, это самая странная роль Константина Райкина, который давно уже с Шекспиром на дружеской ноге. Сам ставил "Ромео и Джульетту", сам играл Ричарда III и Гамлета. Но даже Ричард, созданный в содружестве с тем же Бутусовым, не говоря уже о Гамлете, был более определенным, осознающим причины и следствия порывов и страстей. Но этот Лир - существо не вполне адекватное, а играть персонажа без явного внутреннего стержня Райкину, конечно, трудно. Но в жизни даже очень опытного артиста всегда есть место новому. И Райкин шагает вслед за Бутусовым на незнакомую театральную территорию, не зная, где в конце концов окажется. Лир Райкина неуловим и необъясним. В этом динамичном спектакле, кажется, невозможно сделать стоп-кадр и проанализировать состояние протагониста. За редкими исключениями. Лир Райкина может быть деспотом, капризным стариком и ребенком, которому все позволено и который не ведает, что творит. Он буквально иллюстрирует слова дочери о надоевшем "фиглярстве" - скидывает штаны и замирает с довольным видом, точь-в-точь неразумное дитя, знающее, что ему все сойдет с рук. Не понимая сути происходящего, начнет обвинять всех вокруг в грехах и пороках. В порыве какой-то сладкой ярости насмерть задушит Шута (Елена Березнова), причем задушит в объятиях. И лишь один раз случится страстный и искренний монолог в зал, что называется, "на разрыв аорты" - в сцене бури, когда, расшвыряв летящие в лицо газеты, Лир и Райкин станут одним целым, человеком с мощной, отчаянной энергетикой.. Но, как уже говорилось, к чьему-либо прозрению или спасению здесь это не привело. Впрочем, Бутусов, сочиняя свою тотальную игру, вряд ли ставил эти глобальные цели. Он не искал правых и виноватых, не выносил приговоров, ничего не анализировал и не делал далекоидущих выводов. Хотя один мотив все-таки можно расслышать в этом космополитическом шуме и хаосе. Или, если хотите, нафантазировать себе, что расслышал. Мотив отцов и детей, их общих грехов, помноженных на грехи творцов, в том числе и данного спектакля. Грехов неосознанных, совершенных походя, которые нет сил, а то и желания осознать. "Какая чудная игра" развернулась на сатириконовской сцене, и сколько трупов выбросила на поверхность игровая стихия. И три мертвые девочки, Гонерилья (Марина Дровосекова), Регана (Агриппина Стеклова) и Корделия (Наталия Вдовина), которых обезумевший отец все усаживает на шаткие стульчики перед фортепиано. А они друг за дружкой сползают вниз, задевая клавиши, в первый раз издающие истинно трагические, стихийные аккорды. За такой финал - снимаем шляпу. За комок в горле, за екнувшее сердце. Но все ли в этой жизни игра - вот в чем вопрос.
полная версия страницы