Форум » Архив форума » Хорошие стихи. ЧАСТЬ 8. » Ответить
Хорошие стихи. ЧАСТЬ 8.
Administrator: Хорошие стихи. Часть 1. http://suhanov.fastbb.ru/?1-1-20-00000003-000-0-0-1188218481 Хорошие стихи. Часть 2. http://suhanov.fastbb.ru/?1-1-0-00000010-000-0-0-1200952999 Хорошие стихи. Часть 3. http://suhanov.fastbb.ru/?1-1-0-00000005-000-0-0-1210883897 Хорошие стихи. Часть 4. http://suhanov.borda.ru/?1-1-0-00000035-000-0-0-1215897197 Хорошие стихи. Часть 5. http://suhanov.borda.ru/?1-1-0-00000041-000-0-0-1219810901 Хорошие стихи. Часть 6. http://suhanov.borda.ru/?1-1-0-00000053-000-180-0#180 Хорошие стихи. Часть 7. http://suhanov.borda.ru/?1-1-0-00000062-000-160-0#166 Одна из самых популярных из тем форума в очередной раз начата "с нуля". А снова повторяю прежний текст... заменяя только текст стихов Гумилева: Есть темы, который из-за обилия в них информации "закрываются" на этом форуме стремительно... Например, Хорошие стихи. Ибо хорошей поэзии - российской и зарубежной, классической и современной - много. И мы находим в ее строчках созвучие нашим настроениям... Уже традиционно новую/старую темку начинаю со стихов Николая Гумилева. Из букета целого сиреней Мне досталась лишь одна сирень, И всю ночь я думал об Елене, А потом томился целый день. Все казалось мне, что в белой пене Исчезает милая земля, Расцветают влажные сирени За кормой большого корабля. И за огненными небесами Обо мне задумалась она, Девушка с газельими глазами Моего любимейшего сна. Сердце прыгало, как детский мячик, Я, как брату, верил кораблю, Оттого, что мне нельзя иначе, Оттого, что я ее люблю
Мирра: Быть может, видео тут не очень в тему, но очень уж хочется поделиться! Роберт Рождественский - На Земле безжалостно маленькой. На Земле безжалостно маленькой жил да был человек маленький. У него была служба маленькая. И маленький очень портфель. Получал он зарплату маленькую… И однажды — прекрасным утром — постучалась к нему в окошко небольшая, казалось, война… Автомат ему выдали маленький. Сапоги ему выдали маленькие. Каску выдали маленькую и маленькую — по размерам — шинель… …А когда он упал — некрасиво, неправильно, в атакующем крике вывернув рот, то на всей земле не хватило мрамора, чтобы вырубить парня в полный рост! Безумно трогательно!
стихия: Я скажу тебе с последней Прямотой: Все лишь бредни, шерри-бренди, Ангел мой. Там где эллину сияла Красота, Мне из черных дыр зияла Срамота. Греки сбондили Елену По волнам, Ну а мне - соленой пеной По губам. По губам меня помажет Пустота, Строгий кукиш мне покажет Нищета. Ой-ли, так-ли, дуй-ли, вей-ли, - Все равно. Ангел Мэри, пей коктейли, Дуй вино! Я скажу тебе с последней Прямотой: Все лишь бредни, шерри-бренди, Ангел мой. © Осип Мандельштам 1931
Ирината: И. Бродский Dominikanaj Сверни с проезжей части в полу- слепой проулок и, войдя в костёл, пустой об эту пору, сядь на скамью и, погодя, в ушную раковину Бога, закрытую для шума дня, шепни всего четыре слога: - Прости меня.
стихия: В очаге под грудой пепла Пляшут огоньки... Ты от горьких слез ослепла, Дыма и тоски. За окном холодной кухни Плачет серый лес... Пламя синее, не тухни! Близок час чудес! Старой феи, доброй крестной, Вечна ворожба — Разгадается несносной Жизни злой судьба. В замке снова блещут залы, — Принц вернется вновь! Губы — красные кораллы, А в глазах — любовь. Этой ночью — все надежды Ты сожги дотла! Утром — рваные одежды, В очаге — зола... Вместо белых коней — мыши, Мокрый, серый лес... Но сейчас — не надо, тише! Близок час чудес! © Черубина де Габриак 1909
hi!: Михаил Щербаков Не сосчитать ступеней всех, Не разобрать рисунков лиц На лестнице, ведущей вверх, На лестнице, ведущей вниз. Нет указателей и вех, Тебя толкают и влекут Спешащие как будто вверх, Стоящие все время тут. Стоять на месте просто так Довольно быстро надоест - И надо будет сделать шаг, И для него придумать жест... Услышишь шепот: Что ж ты скис, Ты хочешь счастья, хочешь благ - Беги, беги скорее вниз, Скорее делай первый шаг! Тебя подхватит тел поток, И, обогнать стараясь всех, Локтями будешь ты жесток За приготовленный успех. Но, камни лестницы дробя, Лежать порою будешь ниц - Играет каждый за себя На лестнице, ведущей вниз. А если хочешь улизнуть От оскверненных злостью дней, То есть другой, обратный путь - Но он, естественно, трудней... Круты ступени, и сомнет Тебя толпа еще не раз, Но покорение высот - Дорога вовсе без прикрас. К перилам встать - совсем не грех, Но повнимательней вглядись: Ты не один, идущий вверх По лестнице, ведущей вниз. Там верят в жизнь, там воздух чист, Там ждут уже который век Всех тех, кто так стремился вниз По лестнице, ведущей вверх... Не сосчитать ступеней всех, Не разобрать рисунков лиц На лестнице, ведущей вверх, На лестнице, ведущей вниз. Итак, пока ты у перил - Но знаешь сам, не на года, Пора уже идти в свой мир По лестнице... скажи, куда?
Мирра: Евгений Евтушенко Я ХОТЕЛ БЫ... Я хотел бы родиться во всех странах, быть беспаспортным, к панике бедного МИДа, всеми рыбами быть во всех океанах и собаками всеми на улицах мира. Не хочу я склоняться ни перед какими богами, не хочу я играть в православного хиппи, но я хотел бы нырнуть глубоко-глубоко на Байкале, ну а вынырнуть, фыркая, на Миссисипи. Я хотел бы в моей ненаглядной проклятой вселенной быть репейником сирым — не то что холеным левкоем. Божьей тварью любой, хоть последней паршивой гиеной, но тираном — ни в коем и кошкой тирана — ни в коем. И хотел бы я быть человеком в любой ипостаси: хоть под пыткой в тюрьме гватемальской, хоть бездомным в трущобах Гонконга, хоть скелетом живым в Бангладеше, хоть нищим юродивым в Лхасе, хоть в Кейптауне негром, но не в ипостаси подонка. Я хотел бы лежать под ножами всех в мире хирургов, быть горбатым, слепым, испытать все болезни, все раны, уродства, быть обрубком войны, подбирателем грязных окурков — лишь бы внутрь не пролез подловатый микроб превосходства. Не в элите хотел бы я быть, но, конечно, не в стаде трусливых, не в овчарках при стаде, не в пастырях, стаду угодных, и хотел бы я счастья, но лишь не за счет несчастливых, и хотел бы свободы, но лишь не за счет несвободных. Я хотел бы любить всех на свете женщин, и хотел бы я женщиной быть — хоть однажды... Мать-природа, мужчина тобой приуменьшен. Почему материнства мужчине не дашь ты? Если б торкнулось в нем, там, под сердцем, дитя беспричинно, то, наверно, жесток так бы не был мужчина. Всенасущным хотел бы я быть — ну, хоть чашкою риса в руках у вьетнамки наплаканной, хоть головкою лука в тюремной бурде на Гаити, хоть дешевым вином в траттории рабочей неапольской и хоть крошечным тюбиком сыра на лунной орбите: пусть бы съели меня, пусть бы выпили — лишь бы польза была в моей гибели. Я хотел бы всевременным быть, всю историю так огорошив, чтоб она обалдела, как я с ней нахальствую: распилить пугачевскую клетку в Россию проникшим Гаврошем, привезти Нефертити на пущинской тройке в Михайловское. Я хотел бы раз в сто увеличить пространство мгновенья: чтобы в тот же момент я на Лене пил спирт с рыбаками, целовался в Бейруте, плясал под тамтамы в Гвинее, бастовал на «Рено», мяч гонял с пацанами на Копакабане. Всеязыким хотел бы я быть, словно тайные воды под почвой. Всепрофессийным сразу. И я бы добился, чтоб один Евтушенко был просто поэт, а второй был подпольщик, третий — в Беркли студент, а четвертый — чеканщик тбилисский. Ну а пятый — учитель среди эскимосских детей на Аляске, а шестой — молодой президент, где-то, скажем, хоть в Сьерра-Леоне, а седьмой — еще только бы тряс погремушкой в коляске, а десятый... а сотый... миллионный... Быть собою мне мало — быть всеми мне дайте! Каждой твари — и то, как ведется, по паре, ну а бог, поскупись на копирку, меня в самиздате напечатал в единственном экземпляре. но я богу все карты смешаю. Я бога запутаю! Буду тысячелик до последнего самого дня, чтоб гудела земля от меня, чтоб рехнулись компьютеры на всемирной переписи меня. Я хотел бы на всех баррикадах твоих, человечество, драться, к Пиренеям прижаться, Сахарой насквозь пропылиться и принять в себя веру людского великого братства, а лицом своим сделать — всего человечества лица. Но когда я умру — нашумевшим сибирским Вийоном,— положите меня не в английскую, не в итальянскую землю — в нашу русскую землю на тихом холме, на зеленом, где впервые себя я почувствовал всеми. 1972
Ирината: Юрий Левитанский Молитва о возвращении. Семимиллионный город не станет меньше, если один человек из него уехал. Но вот один человек из него уехал, и город огромный вымер и опустел. И вот я иду по этой пустой пустыне, куда я иду, зачем я иду, не знаю, который уж день вокруг никого не вижу, и только песок скрипит на моих зубах. Прости, о семимиллионный великий город, о семь миллионов добрых моих сограждан, но я не могу без этого человека, и мне никого не надо, кроме него. Любимая, мой ребенок, моя невеста, мой праздник, мое мученье, мой грешный Ангел, молю тебя, как о милости, - возвращайся, я больше ни дня не вынесу без тебя! (О Господи, сделай так, чтоб она вернулась, о Господи, сделай так, чтоб она вернулась, о Господи, сделай так, чтоб она вернулась, ну, что тебе стоит, Господи, сделать так!) И вот я стою один посреди пустыни, стотысячный раз, повторяя, как заклинанье, то имя, которое сам я тебе придумал, единственное, известное только мне. Дитя мое, моя мука, мое спасенье, мой вымысел, наважденье, фата-моргана, синичка в бездонном небе моей пустыни молю тебя, как о милости, - возвратись! (О Господи, сделай так, чтоб она вернулась, о Господи, сделай так, чтоб она вернулась, о Господи, сделай так, чтоб она вернулась, ну, что тебе стоит, Господи, сделать так!) И вот на песке стою, преклонив колена, стотысячный раз, повторяя свою молитву, и чувствую - мой рассудок уже мутится, и речь моя все невнятнее и темней. Любимая, мой ребенок, моя невеста (но я не могу без этого человека), мой праздник, мое мученье, мой грешный Ангел (но мне никого не надо, кроме него), мой вымысел, наважденье, фата-моргана (о Господи, сделай так, чтоб она вернулась), синичка в бездонном небе моей пустыни (ну что тебе стоит, Господи, сделать так)!
Ирината: Борис Слуцкий Это - ночью написалось. Вспоминать не буду утром! Налетай скорее, старость. Стану дряхлым - стану мудрым. Гни меня, как ветер - травы, Душу жги, суши мне тело, Чтобы ни любви, ни славы, Ни стихов не захотело. Только это я и понял Изо всех теорий счастья. Утром этого не вспомню - Сердце бьется слишком часто. Сердце бьется часто, шибко, Выкипает за края. Поправляй мои ошибки, Смерть разумная моя. Разреши мои сомненья, Заплати мои долги, Облегчи без промедленья, Без томленья помоги! Помоги мне, смерть, Ото всех болей, Так меня отметь, Чтобы лечь скорей, Чтобы лечь и спать - Никогда не встать.
hi!: Анна Полетаева Покажи мне иллюзию – как я живу без иллюзий, Без излишних эмоций и права сорваться на крик, Как зимой забываю о летнем томительном блюзе И скучая листаю страницы прочитанных книг. Разбери, как часы, мой волшебный фонарь в изголовье, Объясни мне причины нелепых и детских обид, Перелей мне чужой, безымянной бестрепетной крови, Расскажи, как приятно, когда ничего не болит. Научи уходить от любых передряг по-английски И выдерживать паузы лучше великих актрис, Защищаться броней от своих непростительно близких, Покупать свой уют за разумный, простой компромисс. Подари мне покой, я забыла что это такое, Покажи мне сияние вместо туманной зари... Я боюсь одного – что ценою такого покоя Станет пара осколков разбитых иллюзий внутри.
стихия: ОСЕННЯЯ БАБОЧКА Кружится бабочка на солнце, вся загораясь временами. Листа коснётся, застывая, частица пламени живая - и лист колышет это пламя. Мне говорили: "Ты не болен. Всё это бред. Тебе приснилось". Я тоже что-то говорил им. И лето жатвою сменилось. Печальных рук сухие кисти на горизонт роняет осень. И сердце сбрасывает листья. Мне говорили: "Ты не болен. Всё это бред. Тебе приснилось". И время хлеба миновало. И снова небо прояснилось. Всё на земле, друзья, проходит. Всё покидает и минует. И та рука, что нас водила, нас покидает и минует. И те цветы, что мы срываем. И губы той, что нас целует. Вода, и тень, и звон стакана. Всё покидает и минует. И время хлеба миновало. И снова небо прояснилось. А солнце лижет мои руки и говорит: "Тебе приснилось. И ты не болен. Это бредни". Взлетает бабочка и чертит круг огнецветный и последний. © Пабло Неруда
hi!: Евгений Орлов это всё ля-рошель дорогая моя это всё ля-рошель нам не надо спешить дорогая моя нам нельзя торопиться это все алягер дорогая моя это все ж алягер а на ком алягер есть всегда отпечаток убийства! это всё до зари дорогая моя до кровавой зари и еще оттого что немного патронов в мушкетах это всё за любовь дорогая моя это всё от любви и еще оттого что жестокие нынче поэты это всё от тоски дорогая моя от железной тоски и еще оттого что ножи незаметно длиннеют доживи до утра дорогая моя достони дотерпи эту жуткую ночь бесподобного! варфоломея...
Ирината: Сегодня - день рождения Владимира Высоцкого Песня об обиженном времени (дискоспектакль по Л.Кэрроллу "Алиса в стране чудес". 1973) Приподнимаем занавес за краешек - Такая старая, тяжелая кулиса! - Вот какое время было раньше, Такое ровное - взгляни, Алиса! Но... Плохо за часами наблюдали Счастливые, И нарочно время замедляли Трусливые, Торопили время, понукали Крикливые, Без причины время убивали Ленивые. И колеса времени Стачивались в трении (Все на свете портится от тренья), И тогда обиделось время - И застыли маятники времени. И двенадцать в полночь не пробило, Все ждали полдня, но опять не дождалися. Вот какое время наступило: Такое нервное - взгляни, Алиса! И... На часы испуганно взглянули Счастливые, Жалобные песни затянули Трусливые, Рты свои огромные заткнули Болтливые, Хором зазевали и заснули Ленивые. Смажь колеса времени Не для первой премии - Ему ведь очень больно от тренья! Обижать не следует время. Плохо и тоскливо жить без времени.
hi!: Юлия Друнина Ты - рядом, и все прекрасно: И дождь, и холодный ветер. Спасибо тебе, мой ясный, За то, что ты есть на свете. Спасибо за эти губы, Спасибо за руки эти. Спасибо тебе, мой любый, За то, что ты есть на свете. Ты - рядом, а ведь могли бы Друг друга совсем не встретить.. Единственный мой, спасибо За то, что ты есть на свете!
Lotta: Арсений Тарковский Снежная ночь в Вене Ты безумна, Изора, безумна и зла, Ты кому подарила свой перстень с отравой И за дверью трактирной тихонько ждала: Моцарт, пей, не тужи, смерть в союзе со славой. Ах, Изора, глаза у тебя хороши И черней твоей черной и горькой души. Смерть позорна, как страсть. Подожди, уже скоро, Ничего, он сейчас задохнется, Изора. Так лети же, снегов не касаясь стопой: Есть кому еще уши залить глухотой И глаза слепотой, есть еще голодуха, Госпитальный фонарь и сиделка-старуха.
hi!: «Как же страшно стареть одной... Эта осень так ядовита... Где ты милый мой, мой родной..? Столько лет дверь моя открыта... Не несусь к ней уже давно, Не хватаюсь рукой за сердце. Запотело моё окно... Не остыло дыханье... Греться у камина одной мне, знать... Вновь пороша... Ноябрь ликует... Не привыкла я уставать, память светлую вновь влеку я – так затейливы, так стройны эти вёсны в туманах белых... эти руки легки... вольны... страсти бурные... в неумелых объясненьях, признаньях...» стооон... «Ожиданья теряют силу... Ты же был так в меня влюблён... Ты... прости меня... славный... милый...» Вечер таял... Горел камин... Горечь бледные руки грела... «В моей жизни был ты один... Задержать тебя не успела...» Ночь темна была, мёртв рассвет... «Наблюдал я за ней сквозь годы... Для другой не оставил лет, всё в просторах былой свободы... Долог путь... На одной волне... Потускнело, поблекло, стихло... Задержалась она во мне... До сих пор я сгораю... тихо...» Copyright: Т.Х., 2007
hi!: Юрий Левитанский ДИАЛОГ У НОВОГОДНЕЙ ЕЛКИ — Что происходит на свете? — А просто зима — Просто зима, полагаете вы? — Полагаю. Я ведь и сам, как умею, следы пролагаю в ваши уснувшие ранней порою дома. — Что же за всем этим будет? — А будет январь, — Будет январь, вы считаете? — Да, я считаю. Я ведь давно эту белую книгу читаю, этот, с картинками вьюги, старинный букварь. — Чем же все это окончится? — Будет апрель. — Будет апрель, вы уверены? — Да, я уверен. Я уже слышал, и слух этот мною проверен, будто бы в роще сегодня звенела свирель. — Что же из этого следует? — Следует жить, шить сарафаны и легкие платья из ситца. — Вы полагаете, все это будет носиться? — Я полагаю, что все это следует шить. Следует шить, ибо, сколько вьюгё не кружить, нёдолговечны ее кабала и опала. Так разрешите же в честь новогоднего бала руку на танец, сударыня, вам предложить! Месяц серебряный, шар со свечою внутри и карнавальные маски — по кругу, по кругу. Вальс начинается. Дайте ж, сударыня, и — раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три!..
стихия: Свидание Засыплет снег дороги, Завалит скаты крыш. Пойду размять я ноги: За дверью ты стоишь. Одна, в пальто осеннем, Без шляпы, без калош, Ты борешься с волненьем И мокрый снег жуешь. Деревья и ограды Уходят вдаль, во мглу. Одна средь снегопада Стоишь ты на углу. Течет вода с косынки По рукаву в обшлаг, И каплями росинки Сверкают в волосах. И прядью белокурой Озарены: лицо, Косынка и фигура, И это пальтецо. Снег на ресницах влажен, В твоих глазах тоска, И весь твой облик слажен Из одного куска. Как будто бы железом, Обмокнутым в сурьму, Тебя вели нарезом По сердцу моему. И в нем навек засело Смиренье этих черт, И оттого нет дела, Что свет жестокосерд. И оттого двоится Вся эта ночь в снегу, И провести границы Меж нас я не могу. Но кто мы и откуда, Когда от всех тех лет Остались пересуды, А нас на свете нет? © Борис Пастернак 1949
стихия: Приезжайте. Не бойтесь. Мы будем друзьями, Нам обоим пора от любви отдохнуть, Потому что, увы, никакими словами, Никакими слезами ее не вернуть. Будем плавать, смеяться, ловить мандаринов, В белой узенькой лодке уйдем за маяк. На закате, когда будет вечер малинов, Будем книги читать о далеких краях. Мы в горячих камнях черепаху поймаем, Я Вам маленьких крабов в руках принесу. А любовь – похороним, любовь закопаем В прошлогодние листья в зеленом лесу. И когда тонкий месяц начнет серебриться И лиловое море уйдет за косу, Вам покажется белой серебряной птицей Адмиральская яхта на желтом мысу. Будем слушать, как плачут фаготы и трубы В танцевальном оркестре в большом казино, И за Ваши печальные детские губы Будем пить по ночам золотое вино. А любовь мы не будем тревожить словами Это мертвое пламя уже не раздуть, Потому что, увы, никакими мечтами, Никакими стихами любви не вернуть. © Вертинский. Лето 1938, Циндао
полная версия страницы