Форум » Архив форума » Хорошие стихи. ЧАСТЬ 7. » Ответить
Хорошие стихи. ЧАСТЬ 7.
Administrator: Хорошие стихи. Часть 1. http://suhanov.fastbb.ru/?1-1-20-00000003-000-0-0-1188218481 Хорошие стихи. Часть 2. http://suhanov.fastbb.ru/?1-1-0-00000010-000-0-0-1200952999 Хорошие стихи. Часть 3. http://suhanov.fastbb.ru/?1-1-0-00000005-000-0-0-1210883897 Хорошие стихи. Часть 4. http://suhanov.borda.ru/?1-1-0-00000035-000-0-0-1215897197 Хорошие стихи. Часть 5. http://suhanov.borda.ru/?1-1-0-00000041-000-0-0-1219810901 Хорошие стихи. Часть 6. http://suhanov.borda.ru/?1-1-0-00000053-000-180-0#180 Одна из самых популярных из тем форума в очередной раз начата "с нуля". А снова повторяю прежний текст... заменяя только текст стихов Гумилева: Есть темы, который из-за обилия в них информации "закрываются" на этом форуме стремительно... Например, Хорошие стихи. Ибо хорошей поэзии - российской и зарубежной, классической и современной - много. И мы находим в ее строчках созвучие нашим настроениям... Уже традиционно новую/старую темку начинаю со стихов Николая Гумилева. РАССЫПАЮЩАЯ ЗВЕЗДЫ Не всегда чужда ты и горда И меня не хочешь не всегда, Тихо, тихо, нежно, как во сне, Иногда приходишь ты ко мне. Надо лбом твоим густая прядь, Мне нельзя ее поцеловать, И глаза большие зажжены Светами магической луны. Нежный друг мой, беспощадный враг, Так благословен твой каждый шаг, Словно по сердцу ступаешь ты, Рассыпая звезды и цветы. Я не знаю, где ты их взяла, Только отчего ты так светла И тому, кто мог с тобой побыть, На земле уж нечего любить?
стихия: Что у меня - к тебе? Ничего; просто было нам по пути. Несколько слов, пара случайно раскрытых тайн. "Напишу-сама-если-не-ответит-до-десяти". Ненавязчивое сообщение, ожидающее в сети. Необъяснимое, перекрывающее гортань. Что у меня - от тебя? Ничего; неоконченный разговор, имя - странное, незнакомое, будто взятое с потолка. Сны и синие сумерки - слабый ночной раствор. Ты меня плохо знаешь, правда, - я просто вор: я сегодня купила книгу, которую тогда ты держал в руках. Что у меня - с тобой? Ничего. Каждый - снова в своём мирке, на своих орбитах, в своих затерянных городах, на своей дороге, в своём отчаянном тупике, - со своим неразменным, начертанным на руке. А вот книга и правда хорошая, это да. © Екатерина Михайлова
стихия: В глухих коридорах и в залах пустынных Сегодня собрались веселые маски, Сегодня в увитых цветами гостиных Прошли ураганом безумные пляски. Бродили с драконами под руку луны, Китайские вазы метались меж ними, Был факел горящий и лютня, где струны Твердили одно непонятное имя. Мазурки стремительный зов раздавался, И я танцевал с куртизанкой Содома, О чем-то грустил я, чему-то смеялся, И что-то казалось мне странно-знакомо. Молил я подругу: «Сними эту маску, Ужели во мне не узнала ты брата? Ты так мне напомнила древнюю сказку, Которую раз я услышал когда-то. Для всех ты останешься вечно-чужою И лишь для меня бесконечно-знакома, И верь, от людей и от масок я скрою, Что знаю тебя я, царица Содома». Под маской мне слышался смех ее юный, Но взоры ее не встречались с моими, Бродили с драконами под руку луны, Китайские вазы метались меж ними. Как вдруг под окном, где угрозой пустою Темнело лицо проплывающей ночи, Она от меня ускользнула змеею, И сдернула маску, и глянула в очи. Я вспомнил, я вспомнил — такие же песни, Такую же дикую дрожь сладострастья И ласковый, вкрадчивый шепот: «Воскресни, Воскресни для жизни, для боли и счастья!» Я многое понял в тот миг сокровенный, Но страшную клятву мою не нарушу. Царица, царица, ты видишь, я пленный, Возьми мое тело, возьми мою душу! © Гумилев
hi!: Анна Асонова Холодно. И звезды зажигаются В синеве морозной полутьмы. Люди расстаются и встречаются... Не встречаясь, расстаемся мы. Что мне звёзд далекое мерцанье, Если ты моих не видишь глаз? Этот вечер - весь - тебе признание, В самый первый и в последний раз.
Ирината: Ну вот и все, дружок, пора открыть кингстоны, К добру не привели проказы на воде. Ну сколько ж можно плыть к безмерно удаленной, К единственной своей загадочной звезде ? К единственной своей загадочной звезде ? Уже запал не тот, чтоб курс держать упрямо И всем ветрам назло стремиться в никуда. И очень тяжело быть Васкою да Гамой, Когда во тьме горит всего одна звезда. Не лучше ль скромно лечь на дно среди угрюмых Глубоководных рыб с отравленным хвостом ? Ведь золото лежит на дне в пиратских трюмах, А поверху плывет бессмысленный планктон. Так что ж меня влечет к границам небосклона, О чем терзаюсь я в бреду и наяву, Зачем же я опять к безмерно удаленной, К единственной своей плыву, плыву, плыву ? К единственной своей плыву, плыву, плыву ? А.Иващенко (ИВАСИ)
стихия: Век мой, зверь мой, кто сумеет Заглянуть в твои зрачки И своею кровью склеит Двух столетий позвонки? Кровь-строительница хлещет Горлом из земных вещей, Захребетник лишь трепещет На пороге новых дней. Тварь, покуда жизнь хватает, Донести хребет должна, И невидимым играет Позвоночником волна. Словно нежный хрящ ребенка, Век младенческой земли. Снова в жертву, как ягненка, Темя жизни принесли. Чтобы вырвать век из плена, Чтобы новый мир начать, Узловатых дней колена Нужно флейтою связать. Это век волну колышет Человеческой тоской, И в траве гадюка дышит Мерой века золотой. И еще набухнут почки, Брызнет зелени побег, Но разбит твой позвоночник, Мой прекрасный жалкий век! И с бессмысленной улыбкой Вспять глядишь, жесток и слаб, Словно зверь, когда-то гибкий, На следы своих же лап. Кровь-строительница хлещет Горлом из земных вещей И горячей рыбой мещет В берег теплый хрящ морей. И с высокой сетки птичьей, От лазурных влажных глыб Льется, льется безразличье На смертельный твой ушиб. © Осип Мандельштам
стихия: Был лист зеленый. На нем были линии: Линия жизни, Линия счастья, линия сердца, И ветка была на конце листка; Была эта ветка меткою жизни, Меткою счастья, Меткою сердца, И дерево было на кончике ветки. Достойное жизни, Достойное счастья, Достойное сердца, стрелою пронзенного. Сердца, вырезанного на древесной коре И дерево это никто не видел, И на конце его были корни: Истоки жизни, Истоки счастья, Истоки сердца, И, наконец, Была Земля, Просто наша Земля, Такая круглая, неповторимая, В целой Вселенной Одна Земля. © Робер Деснос
стихия: Он приходит в мой дом за пятнадцать секунд до ночи, Просит кофе и сказок - чтоб поскорей согреться. Входит в тёмную комнату, свет зажигать - не хочет, И садится на пол, настраивая струны сердца. Он почти что безмолвен, а я говорю стихами. Каждый звук в тишине распускается алой розой. Я слежу за его неподвижно-живыми руками, Так, наверно, и не отошедшими после мороза. Он смешной и серьёзный, рисует узоры на инее, И гитару держит так странно - как виолончель. Он, должно быть, волшебник: ведь я, неизменно-сильная, Беззащитною девочкой сплю на его плече. © Humpty-Dumpty
(с): Летели пингвины над городом Клином, Над городом клином летели пингвины. Пингвины летели, крылами махали, Пингвины летели, пингвины устали, А после пингвины в окрестностях Клина Клевали неспелые гроздья рябины, А люди вздыхали, а люди смотрели: Смотрите, пингвины опять прилетели. Они здесь когда-то и раньше бывали, А мы и не знали, а мы и не ждали. Пингвины поели, пингвины поспали И вновь улетели в далекие дали, И плакали люди, и плакали птицы, Но верили: сказка еще повторится...
hi!: Андрей Дементьев МУЗЫКА Послушайте симфонию весны. Войдите в сад, Когда он расцветает, Где яблони, Одетые цветами, В задумчивость свою погружены. Прислушайтесь... Вот начинают скрипки На мягких удивительных тонах. О, как они загадочны и зыбки, Те звуки, Что рождаются в цветах! А скрипачи... Вон сколько их! Взгляните... Они смычками зачертили сад. Мелодии, как золотые нити, Над крыльями пчелиными дрожат. Здесь все поет... И ветви, словно флейты, Неистово пронзают синеву... Вы над моей фантазией не смейтесь. Хотите, я вам «ля мажор» сорву?
Ирината: ХРИСТОС ВОСКРЕСЕ! Борис Пастернак НА СТРАСТНОЙ Еще кругом ночная мгла. Еще так рано в мире, Что звездам в небе нет числа, И каждая, как день, светла, И если бы земля могла, Она бы Пасху проспала Под чтение Псалтыри. Еще кругом ночная мгла. Такая рань на свете, Что площадь вечностью легла От перекрестка до угла, И до рассвета и тепла Еще тысячелетье. Еще земля голым-гола, И ей ночами не в чем Раскачивать колокола И вторить с воли певчим. И со Страстного четверга Вплоть до Страстной субботы Вода буравит берега И вьет водовороты. И лес раздет и непокрыт, И на Страстях Христовых, Как строй молящихся, стоит Толпой стволов сосновых. А в городе, на небольшом Пространстве, как на сходке, Деревья смотрят нагишом В церковные решетки. И взгляд их ужасом объят. Понятна их тревога. Сады выходят из оград, Колеблется земли уклад: Они хоронят Бога. И видят свет у царских врат, И черный плат, и свечек ряд, Заплаканные лица -- И вдруг навстречу крестный ход Выходит с плащаницей, И две березы у ворот Должны посторониться. И шествие обходит двор По краю тротуара, И вносит с улицы в притвор Весну, весенний разговор И воздух с привкусом просфор И вешнего угара. И март разбрасывает снег На паперти толпе калек, Как будто вышел человек, И вынес, и открыл ковчег, И все до нитки роздал. И пенье длится до зари, И, нарыдавшись вдосталь, Доходят тише изнутри На пустыри под фонари Псалтырь или Апостол. Но в полночь смолкнут тварь и плоть, Заслышав слух весенний, Что только-только распогодь, Смерть можно будет побороть Усильем Воскресенья.
стихия: Гиацинтами пахло в столовой, Ветчиной, куличом и мадерой, Пахло вешнею Пасхой Христовой, Православною русскою верой. Пахло солнцем, оконною краской И лимоном от женского тела, Вдохновенно-весёлою Пасхой, Что вокруг колокольно гудела. И у памятника Николая Перед самой Большою Морскою, Где была из торцов мостовая, Просмолённою пахло доскою. … Пусть нелепо, смешно, глуповато Было в годы мои молодые, Но зато было сердце объято Тем, что свойственно только России! © Игорь Северянин
Ирината: Юлий Ким Театральный разъезд Слава отважным героям! Слава великим поэтам! Слава бессмертным легендам! Ура! Ура! Ура! Подвиг души благородной Пусть нам послужит примером, Яркой звездой путеводной Пусть вам послужит... А нам пора! Как только этот занавес дадут в последний раз, Последний прозвучит аплодисмент, - Коня, копье и щит сдадим мы в реквизит, Сдадим, - и, уходя, потушим свет. И сняв долой парик седой и бороды отклеив, Мы пустимся в обычные дела, дела, дела. И нет и не было героев и злодеев И подвигов во имя добра и зла!.. А есть одиннадцать часов и выход из театра, Есть дети и семья, и дом родной. Есть летние гастроли, репетиция на завтра И в пятницу законный выходной. Есть роли, гастроли, успех - чего же боле? И слава Богу, что никто из нас В жизни не осмелился накинуться на мельницу, Имея на голове дырявый таз! - Только я, очарованный зритель, Глубоко потрясенный до слез, Брошу к черту родную обитель И коня оседлаю всерьез. И поеду скакать и бороться Против разных таинственных сил, Ибо есть на земле благородство, Я в себе его вдруг ощутил. И в беде никого не покину, И удары приму на себя, И наверно, конечно, погибну, - А потом вы играйте меня! - В добрый путь! Мы смеяться не станем. А когда утомишься от ран, - Приходи. Мы еще раз обманем! Ты умеешь поверить в обман!
Акука: [pre2]Елизавета Стюарт Прощание За всё спасибо добрый друг: За то, что был ты вправду другом, За тот в медовых травах луг, За месяц тоненький над лугом, За то селенье над рекой, Куда я шла, забыв про усталь, За чувства ставшие строкой, За строки, вызванные чувством. За нити легкого дождя, Пронизанные солнца светом, За то, что, даже уходя, Ты всё же был со мной... За это!.. За всё тебя благодарю: За блеск реки, за скрип уключин, За позднюю мою зарю, На миг прорезавшую тучу. За то, что мне любовь твоя Была порой нужнее хлеба... За то, что выдумала я Тебя таким, каким ты не был![/pre2]
стихия: Положим,— гудение улья, И сад утопает в стряпне, И спинки соломенных стульев, И черные зерна слепней. И вдруг объявляется отдых, И всюду бросают дела. Далекая молодость в сотах, Седая сирень расцвела! Уж где-то телеги и лето, И гром отмыкает кусты, И ливень въезжает в кассеты Отстроившейся красоты. И чуть наполняет повозка Раскатистым воздухом свод,— Лиловое зданье из воска, До облака вставши, плывет. И тучи играют в горелки, И слышится старшего речь, Что надо сирени в тарелке Путем отстояться и стечь. © Борис Пастернак
стихия: Вы - там... Мне этой ночью так долго снился ваш дом. Был страшный ливень, я дверь открыла зонтом - Как много кукол, аптечный запах и груды книг... Я в белом платье вхожу и вижу, что Вы - старик. Так сколько лет я жила на свете без Вас? Закрыла книгу, легла устала рука, И стало в доме немножко больше огня И Вы узнали в дверном проёме меня. Я сяду у вашей правой руки И выпью тепло ладони - до дна. О, Боже, как белы ваши виски... Как много я Вам доверить должна... Мне ночью так долго снился Ваш дом, В котором я никогда не была... Я часто бываю в доме другом, А Вас я, наверное, вы-ду-ма-ла.. © З.Ященко
Акука: [pre2]Татьяна Щербина Говорят, если гложет тоска, измени дом, страну, гардероб и прическу. Я уже. И еще лик на облик страны поменяла, и гвоздь на загвоздку. В душный погреб души отнесла узелок с небольшой, но весомой поклажей. Кофе выпила, съела печенье, глоток заглотила, наклюкалась даже, переставила мебель, сменила замки, долго плешь проедала в народе, отвечала на зовы судьбы и звонки, все напрасно - печаль не проходит. Средства есть теперь всякие: "от", как и "для", От разлуки с любимыми - тоже. Я хочу быть с тобой до последнего дня и потом. И потом, если можно. Надежда умирает не послденей. Любовь и в коме дергает крылом, копытом или вот еще намедни пошевелила сломанным стеблем. А первым рейсом отлетела вера и долго пустота держалась на плаву пока цветной платок ее не выцвел в серый. Над пропастью во ржи, под насыпью во рву, на черствой, перекошенной лужайке последний одуванчик рву, и точка, удаляясь в стайке всех запятых, что были до нее, не оставляет хвостика, схватиться мне не за что. Ни морга, ни больницы, ни дна, чтоб лечь на дно. Неужели я больше тебя никогда не увижу, никогда не узнаю, здоров ли ты, даже жив ли? От отметки привычной спускаюсь всё ниже, ниже, ниже некуда, кажется, но бесконечны цифры. Так и плачу в уютном своем, но пустынном доме, ежевечерне вдовея, венчаясь снова. У меня никого не осталось на свете кроме. Я соврала, чтоб в дурной бесконечности вставить слово. Неужели больше и голоса не услышу, в рай не войду, в нирвану, лишь в супермаркет, шляпку держа как съехавшую крышу, с орангутаном кокетничая в зоопарке, всё же надеясь на то, что однажды факсик выплюнет мне утешительную депешу? Я заплатила по самой высокой таксе, жизнью, как здесь сказали бы нынче: кэшем.[/pre2]
hi!: Ася Анистратенко Блюз Видимо, нет во мне ничего певчего. Слушаю радио — от тишины прячусь. Это любовь кончилась — петь нечего. Это доска кончилась — не иначе. Буду молчать, улыбаясь чужому блюзу... как им не смешно — ныть на одной струне? baby, мне так одиноко, вернись ко мне... baby, мне так одиноко, вернись ко мне... Это уже не "хочу", а "заело". Музыка... Слишком все просто: две разнополые особи, после встать и уйти — говорить-то не о чем. Я же молчу. И лишь иногда — госссссподи, рецидивист, пойманный на мелочи — лишь иногда, по ночам... Кто бы знал, как странно — за гранью сна — синеглазую дочь Анну под яркой лампой рожать для тебя — кесаревым... А поутру — плакать. Скажи, если бы... Браки вершатся не на земле — на небе. So hush, little baby...
hi!: Инна Лиснянская Мы живем в сквозняке. В головах двадцать первого века — Подорожник, крапива и сныть. Я забыла тебя, если можно забыть человека, И забыла любовь, если можно любовь позабыть. Далеко позади отзвенел голубой колокольчик, Далеко впереди жёлтый лютик включил светофор. Чтоб себя позабыть, мне достаточен неба клочочек, Чтоб тебя позабыть, нужен долгий с тобой разговор. Все прошло, дорогой, — и обиды, и недразуменья, Все прошло, дорогой, — и измены, и ревность, и стыд. Все прошло, боже мой! — кроме бережной лжи во спасенье, Что звезда со звездой говорит.
стихия: Если б вдруг ожила небылица, На окно я поставлю свечу, Приходи… Мы не будем делиться, Все отдать тебе счастье хочу! Ты придешь и на голос печали Потому что светла и нежна, Потому что тебя обещали Мне когда-то сирень и луна. Но… бывают такие минуты, Когда страшно и пусто в груди… Я тяжел - и, немой и согнутый… Я хочу быть один… уходи! © Иннокентий Анненский
стихия: Стой! Какою я теперь тебя вижу - останься навсегда такою в моей памяти! С губ сорвался последний вдохновенный звук - глаза не блестят и не сверкают - они меркнут, отягощенные счастьем, блаженным сознанием той красоты, которую удалось тебе выразить, той красоты, во след которой ты словно простираешь твои торжествующие, твои изнеможенные руки! Какой свет, тоньше и чище солнечного света, разлился по всем твоим членам, по малейшим складкам твой одежды? Какой бог своим ласковым дуновеньем откинул назад твои рассыпанные кудри? Его лобзание горит на твоем, как мрамор, побледневшем челе! Вот она - открытая тайна, тайна поэзии, жизни, любви! Вот оно, вот оно, бессмертие! Другого бессмертия нет - и не надо. В это мгновение ты бессмертна. Оно пройдет - и ты снова щепотка пепла, женщина, дитя... Но что тебе за дело! В это мгновенье - ты стала выше, ты стала вне всего преходящего, временного. Это твое мгновение не кончится никогда. Стой! И дай мне быть участником твоего бессмертия, урони в душу мою отблеск твоей вечности! © Иван Тургенев.
Ирината: Аля Кудряшова Мама на даче, ключ на столе, завтрак можно не делать. Скоро каникулы, восемь лет, в августе будет девять. В августе девять, семь на часах, небо легко и плоско, солнце оставило в волосах выцветшие полоски. Сонный обрывок в ладонь зажать, и упустить сквозь пальцы. Витька с десятого этажа снова зовет купаться. Надо спешить со всех ног и глаз - вдруг убегут, оставят. Витька закончил четвертый класс - то есть почти что старый. Шорты с футболкой - простой наряд, яблоко взять на полдник. Витька научит меня нырять, он обещал, я помню. К речке дорога исхожена, выжжена и привычна. Пыльные ноги похожи на мамины рукавички. Нынче такая у нас жара - листья совсем как тряпки. Может быть, будем потом играть, я попрошу, чтоб в прятки. Витька - он добрый, один в один мальчик из Жюля Верна. Я попрошу, чтобы мне водить, мне разрешат, наверно. Вечер начнется, должно стемнеть. День до конца недели. Я поворачиваюсь к стене. Сто, девяносто девять. Мама на даче. Велосипед. Завтра сдавать экзамен. Солнце облизывает конспект ласковыми глазами. Утро встречать и всю ночь сидеть, ждать наступленья лета. В августе буду уже студент, нынче - ни то, ни это. Хлеб получерствый и сыр с ножа, завтрак со сна невкусен. Витька с десятого этажа нынче на третьем курсе. Знает всех умных профессоров, пишет программы в фирме. Худ, ироничен и чернобров, прямо герой из фильма. Пишет записки моей сестре, дарит цветы с получки, только вот плаваю я быстрей и сочиняю лучше. Просто сестренка светла лицом, я тяжелей и злее, мы забираемся на крыльцо и запускаем змея. Вроде они уезжают в ночь, я провожу на поезд. Речка шуршит, шелестит у ног, нынче она по пояс. Семьдесят восемь, семьдесят семь, плачу спиной к составу. Пусть они прячутся, ну их всех, я их искать не стану. Мама на даче. Башка гудит. Сонное недеянье. Кошка устроилась на груди, солнце на одеяле. Чашки, ладошки и свитера, кофе, молю, сварите. Кто-нибудь видел меня вчера? Лучше не говорите. Пусть это будет большой секрет маленького разврата, каждый был пьян, невесом, согрет, теплым дыханьем брата, горло охрипло от болтовни, пепел летел с балкона, все друг при друге - и все одни, живы и непокорны. Если мы скинемся по рублю, завтрак придет в наш домик, Господи, как я вас всех люблю, радуга на ладонях. Улица в солнечных кружевах, Витька, помой тарелки. Можно валяться и оживать. Можно пойти на реку. Я вас поймаю и покорю, стричься заставлю, бриться. Носом в изломанную кору. Тридцать четыре, тридцать... Мама на фотке. Ключи в замке. Восемь часов до лета. Солнце на стенах, на рюкзаке, в стареньких сандалетах. Сонными лапами через сквер, и никуда не деться. Витька в Америке. Я в Москве. Речка в далеком детстве. Яблоко съелось, ушел состав, где-нибудь едет в Ниццу, я начинаю считать со ста, жизнь моя - с единицы. Боремся, плачем с ней в унисон, клоуны на арене. "Двадцать один", - бормочу сквозь сон. "Сорок", - смеется время. Сорок - и первая седина, сорок один - в больницу. Двадцать один - я живу одна, двадцать: глаза-бойницы, ноги в царапинах, бес в ребре, мысли бегут вприсядку, кто-нибудь ждет меня во дворе, кто-нибудь - на десятом. Десять - кончаю четвертый класс, завтрак можно не делать. Надо спешить со всех ног и глаз. В августе будет девять. Восемь - на шее ключи таскать, в солнечном таять гимне... Три. Два. Один. Я иду искать. Господи, помоги мне.
стихия: "Ты уехал" 1 Было облако - теперь лужа. Было дорого - теперь ненужно. Вытряхнула из кармана весь мусор, Только ты остался. Ты уехал, никогда не вернулся. Только ты остался. 2 Ты удар в вискИ, ты - как вИски. Были не близкИ мы, но блИзки. Потекли глаза, размазались губы И столбы по трассе. Все поплыло: фары, здания, люди, Только ты остался. 3 Стало будущее прошедшим. Хоть уже вечЕр, еще не вЕчер. Вытряхнула из кармана весь мусор, Только ты остался. Ты уехал и мир перевернулся, Только ты остался. /Любаша/ ©
Ирината: Юрий Левитанский Черемуха Кто-нибудь утром проснется сегодня и ахнет, и удивится - как близко черемухой пахнет, пахнет влюбленностью, пахнет любовным признаньем, жизнь впереди - как еще не раскрытая книга. Кто-нибудь утром проснется сегодня и ахнет, и удивится - как быстро черемуха чахнет, сохнет под окнами деревце, вьюгою пахнет, пахнет снегами, морозом, зимой, холодами. Кто-нибудь утром сегодня совсем не проснется, кто-нибудь тихо губами к губам прикоснется и задохнется - как пахнет бинтами и йодом, и стеарином, и свежей доскою сосновой. В утреннем воздухе пахнет бинтами и йодом, и стеарином, и свежей доскою сосновой, пахнет снегами, морозом, зимой, холодами и - ничего не поделать - черемухой пахнет. Пахнет черемухой в утреннем воздухе раннем. Пахнет влюбленностью, пахнет любовным признаньем. Что бы там ни было с нами, но снова и снова пахнет черемухой - и ничего не поделать!
hi!: Хулио Кортасар ЗАКЛИНАЮ Не давай мне отдыха, никогда не прощай меня. Преследуй меня неотступно, меня - во мне. Не позволяй мне спать, спуску мне не давай. Тогда завоюю царство свое, тогда появлюсь на свет. Не слушай меня, как слушают легкую музыку; ни ласки, ни кроткости - не надо; высекай меня, словно искру кремень; надежды лиши. Сохрани человеческую любовь, улыбку. Дай их мне. Приди ко мне - с яростью в ледяных глазах. Закричи. Забей мне глотку песком, разорви мои губы. Пусть при свете солнца не узнаю тебя, но я знаю: ты глаз не прячешь ни от людей, ни от солнца. Истерзай. И я прошу... прошу о том, о чем не просит никто: вонзи иглы до самых костей. Сорви с меня это лицо; заставь выкрикнуть имя подлинное мое.
стихия: Всего и надо, что вглядеться,- боже мой, Всего и дела, что внимательно вглядеться,- И не уйдешь, и некуда уже не деться От этих глаз, от их внезапной глубины. Всего и надо, что вчитаться,- боже мой, Всего и дела, что помедлить над строкою - Не пролистнуть нетерпеливою рукою, А задержаться, прочитать и перечесть. Мне жаль не узнанной до времени строки. И все ж строка - она со временем прочтется, И перечтется много раз и ей зачтется, И все, что было с ней, останется при ней. Но вот глаза - они уходят навсегда, Как некий мир, который так и не открыли, Как некий Рим, который так и не отрыли, И не отрыть уже, и в этом вся беда. Но мне и вас немного жаль, мне жаль и вас, За то, что суетно так жили, так спешили, Что и не знаете, чего себя лишили, И не узнаете, и в этом вся печаль. А впрочем, я вам не судья. Я жил как все. Вначале слово безраздельно мной владело. А дело было после, после было дело, И в этом дело все, и в этом вся печаль. Мне тем и горек мой сегодняшний удел - Покуда мнил себя судьей, в пророки метил, Каких сокровищ под ногами не заметил, Каких созвездий в небесах не разглядел! © Юрий Левитанский
hi!: Вероника Тушнова Нельзя за любовь - любое, Нельзя, чтобы то, что всем. за любовь платят любовью Или не платят совсем. Принимают и не смущаются, Просто благодарят. или (и так случается!) Спасибо не говорят. Горькое... вековечное... Не буду судьбу корить. жалею тех, кому нечего или некому подарить.
Акука: [pre2]Олег Ладыженский Сонет Увы, чудес на свете не бывает. На скептицизма аутодафе Сгорает вера в злых и добрых фей, А пламя все горит, не убывает. И мы давно не видим миражи, Уверовав в своих удобных креслах В непогрешимость мудрого прогресса И соловья по нотам разложив. Но вот оно приходит ниоткуда, И всем забытым переполнен кубок: Любовь, дорога, море, паруса… Боясь шагнуть с привычного порога, Ты перед ним стоишь, как перед Богом, И все–таки не веришь в чудеса.[/pre2]
Ирината: Булат Окуджава Быстро молодость проходит, дни счастливые крадет. Что назначено судьбою - обязательно случится: то ли самое прекрасное в окошко постучится, то ли самое напрасное в объятья упадет. Так не делайте ж запасов из любви и доброты и про черный день грядущий не копите милосердье: пропадет ни за понюшку ваше горькое усердье, лягут ранние морщины от напрасной суеты. Жаль, что молодость мелькнула, жаль, что старость коротка. Все теперь как на ладони: лоб в поту, душа в ушибах... Но зато уже не будет ни загадок, ни ошибок - только ровная дорога до последнего звонка.
стихия: Ваш любовник скрипач, он седой и горбатый. Он Вас дико ревнует, не любит и бьет. Но когда он играет «Концерт Сарасате», Ваше сердце, как птица, летит и поет. Он альфонс по призванью. Он знает секреты И умеет из женщины сделать «зеро»... Но когда затоскуют его флажолеты, Он божественный принц, он влюбленный Пьеро! Он Вас скомкал, сломал, обокрал, обезличил. Femme de luxe он сумел превратить в femme de chambrc. И давно уж не моден, давно неприличен Ваш кротовый жакет с легким запахом амбр. И в усталом лице, и в манере держаться Появилась у Вас и небрежность, и лень. Разве можно так горько, так зло насмехаться? Разве можно топтать каблуками сирень?.. И когда Вы, страдая от ласк хамоватых, Тихо плачете где-то в углу, не дыша, — Он играет для Вас свой «Концерт Сарасате», От которого кровью зальется душа! Безобразной, ненужной, больной и брюхатой, Ненавидя его, презирая себя, Вы прощаете все за «Концерт Сарасате», Исступленно, безумно и больно любя!.. © Александр Вертинский
стихия: ПОЛУКРОВКА Мне нужна не женщина, мне нужна лишь тема. Чтобы в сердце вспыхнувшем зазвенел напев. Я могу из падали создавать поэмы, Я люблю из горничных делать королев. И в вечернем дансинге, как-то ночью мая, Где тела сплетенные колыхал джаз-банд, Я так нежно выдумал Вас, моя простая, Вас, моя волшебница из далеких стран. Как поет в хрусталях электричество, Я влюблен в вашу тонкую бровь... Вы танцуете - Ваше Величество, Королева-Любовь. И в душе Вашей низкой убожество Было так тяжело разгадать... Вы уходите, Ваше Ничтожество, Полукровка, ошибка опять... © Александр Вертинский
hi!: И. Бродский Из ниоткуда с любовью, надцатого мартобря, дорогой, уважаемый, милая, но неважно даже кто, ибо черт лица, говоря откровенно, не вспомнить, уже не ваш, но и ничей верный друг вас приветствует с одного из пяти континентов, держащегося на ковбоях; я любил тебя больше, чем ангелов и самого, и поэтому дальше теперь от тебя, чем от них обоих; поздно ночью, в уснувшей долине, на самом дне, в городке, занесенном снегом по ручку двери, извиваясь ночью на простыне - как не сказано ниже по крайней мере - я взбиваю подушку мычащим "ты" за морями, которым конца и края, в темноте всем телом твои черты, как безумное зеркало повторяя.
Ирината: Николай Гумилёв Из букета целого сиреней Мне досталась лишь одна сирень, И всю ночь я думал об Елене, А потом томился целый день. Всё казалось мне, что в белой пене Исчезает милая земля, Расцветают влажные сирени, За кормой большого корабля. И за огненными небесами Обо мне задумалась она, Девушка с газельими глазами Моего любимейшего сна. Сердце прыгало, как детский мячик, Я, как брату, верил кораблю, Оттого, что мне нельзя иначе, Оттого, что я ее люблю.
bess_onok: гори во тьме... одной звездою... одной немой бессильной болью. средь пламени былых огней свети мне ярче! и согрей. к тебе одной лишь обращаюсь, тебя одну лишь стерегу.. во мраке нету обещаний, но промолчав - тебе солгу! ты нарекла себя Богиней, я приняла твою игру, в руках держала ты два имени - одно сгорело на ветру.. и под ноги мне пеплом брошено... зачем же я тогда живу? а ветер гонит прочь от прошлого, но шагу сделать не могу всегда в одном союзе буду - верна тебе и никому и эту страшную минуту святой минутой назову!
bess_onok: И розы алой лепесток скользит по мне, Он так прекрасен, одинок и, как во сне, Я вижу чей-то нежный взгляд, и пара фраз Звучат застенчиво сейчас и лишь для нас! Они мелодию играют – жизнь мою, И только сердце понимает – я не сплю. Реальность слаще самых терпких грез любви, И я не верю, что любовь – всего лишь сны... Их зажигает кто-то властною рукой, И до поры они даруют нам покой. Всего лишь миг скользнул в отверстие в двери, Но шустрый ветер проскользнул в мечты мои. Окутал сердце, душу счастьем одарил, Любовью пряной, как нектаром, напоил. А розы алой лепесток сорвался вниз, Он так прекрасен, одинок, как желтый лист, Хотел сказать, что счастья миг ловить должны, А мы не смели, не хотели, не могли...
bess_onok: Девочка искала что-то в синем цвете, Замок возводила над своей мечтой, Белый, он искрился в пепельном рассвете Жизнь ее казалась ей пустой. Искрой самозванной страстно танцевала, Рисовала серость красками огня, Пепел, словно воду, над собой бросала, Так она искала в пепле часть себя. Некогда в народе про нее сказали «У нее в ладонях прячется роса, И изгибы солнца в траурной вуали Закрывают нежные как лазурь глаза» Ей шептала вечность, пели песни звезды, Взять ее хотели в свой прекрасный рай, Осыпались листья, уходила осень, Девочка смотрела все куда-то вдаль… И однажды ночью небо закипело, Разразилось небо непокорной мглой, Стаи птиц как камни падали на землю, Бились птицы оземь как морской прибой. Девочка искала что-то в черном цвете, На руинах замка берегла зарю, А сама сидела в огненном браслете И кричала небу «я тебя люблю!»
Lotta: Арсений Тарковский Мне бы только теперь до конца не раскрыться, Не раздать бы всего, что напела мне птица, Белый день наболтал, наморгала звезда, Намигала вода, накислила кислица, На прожиток оставить себе навсегда Крепкий шарик в крови, полный света и чуда, А уж если дороги не будет назад, Так втянуться в него и не выйти оттуда, И - в аорту, неведомо чью, наугад. 1967
Ирината: Булат Окуджава Ах, если б знать заранее, заранее, заранее, что будет не напрасным горение, сгорание терпения и веры, любви и волшебства, трагическое после, счастливое сперва. Никто на едкий вызов ответа не получит, напрасны наши споры. Вот Лермонтов-поручик. Он некрасив, нескладен, и все вокруг серо, но как же он прекрасен, когда в руке перо! Вот Александр Сергеич, он в поиске и в муке, да козыри лукавы и не даются в руки, их силуэты брезжут на дне души его... Терпение и вера, любовь и волшебство! Всё гаснет понемногу: надежды и смятенье. К иным, к иным высотам возносятся их тени. А жизнь неутомимо вращает колесо, но искры остаются, и это хорошо. И вот я замечаю, хоть я не мистик вроде, какие-то намеки в октябрьской природе: не просто пробужденье мелодий и властей, а даже возрожденье умолкнувших страстей. Все в мире созревает в борениях и встрясках. Не спорьте понапрасну о линиях и красках. Пусть каждый, изнывая, достигнет своего... Терпение и вера, любовь и волшебство.
hi!: Желтый дождь стучит по крышам, По асфальту и по листьям, Я стою в плаще и мокну зря. Пропадают два билета, Впрочем что там два билета Пропадаю в этот вечер я Это вроде бы не трудно Не дождавшись повернуться И уйти, ведь дождик льет и льет. Только сердце шепчет тихо: Ты уйдешь, а в это время Вот возьмет она, да и придет. Воротник подняв повыше Я курю и все надеюсь, А на что надеюсь не пойму. Мне ни капли не обидно Просто жаль, что этот вечер Коротать придеться одному. Если б чудо совершилось, Если б сзади подошла ты И глаза закрыла мне рукой Я бы взял твои ладони, К ним губами прикоснулся Несмотря на дождик проливной. Под дождем твой дом сутулясь Мокнет, как и я весь вечер. Мягкий, теплый свет в твоем окне. Ты сейчас сидишь, быть может, Молча слушаешь транзистор, Думая наверно обо мне. Позвонить ты мне не сможешь, Чтобы тихо извиниться Нету телефона у меня. Ты грустишь, не зная даже, Что грустят с тобою вместе Двое за окошком, дождь и я. (c)
стихия: О, почему я сильной родилась? Могу писать стихи – и не печатать, Смотреть в глаза, не опуская глаз, И лишь когда ушел – от боли плакать. А как мне хочется быть слабой, Мне – такой спокойной, ясной, мудрой, строгой, Все знающей – не знать, гореть в огне, Сжигать мосты и маяться тревогой Не за других, а за себя; ступать По жизни робко, лепестки роняя Под солнцем белым, глаз не поднимать И Вас – держать, когда Вас ждет другая. © Анна Асонова
hi!: Иосиф Уткин Ничего не пощадили - Ни хорошее, ни хлам. Всё, что было, разделили, Разломали пополам. Отдал книги, отдал полки... Не оставил ничего! Даже мелкие осколки Отдал сердца своего. Всё взяла. Любую малость - Серебро взяла и жесть. А от сердца отказалась. Говорит - другое есть.
стихия: Всё суета... И вечный поиск денег, И трата их, и сочиненье книг. Всё суета. Но никуда не денешь Своей тоски, протяжной, словно крик. Не я один живу в такой неволе, Надеясь на какой-нибудь просвет. Мы рождены, чтоб сказку сделать болью. Но оказалось, что и сказки нет. © Андрей Дементьев
Ирината: Умер. Всеволод Некрасов. Поэт... Или - не поэт, а человек, дышащий стихами. Оригинальными. Нестандартными. Но - настоящими. Стихами... Ночь как загустевает Человек не успевает так как она загустевает Я не успеваю Августейшая густейшая ночь дач ночь дач ночь еще дач Дайте вздохнуть да еще вздохнуть дать дать дотянуть дотянуть дотянуть хоть хоть ну хоть Вздохнуть и хватит ***** наверно уже не рано верно? и даже не то что не рано а как-то поздно ладно холодно ветрено вероятно но ничего же не видно темно вот именно темно и кроме того мокро хорошо? что хорошо то хорошо что плохо то плохо ***** ты я и мы с тобой и мышь с нами жили смешно ***** что-то как хорошо легко-то как как редко когда далеко да как не так далеко нет и полетело то ли лето то ли что то ли кто
hi!: Вадим Егоров Будь слабой на исходе дня, когда уже пора расстаться. Будь слабой. Попроси меня вернуться, приласкать, остаться. В наш век, чье буйство не унять, век многоопытный и сирый, нам мужикам занять бы силы, вам бабам слабости б занять! Пусть на войне, как на войне, но в мирной жизни слабость плоти нет, не унизила б - напротив: тебя возвысила б вдвойне. Поверь мне на слово. Поверь. Зачем мне лгать – не на параде. Будь слабой. Алчущую дверь загороди мне, Бога ради! Будь слабой на исходе дня, когда уже пора расстаться, Будь слабой: хоть на миг остаться ты только попроси меня. Былое махом разрубя, в вечернюю ныряя просинь, ты сильная. Ты не попросишь. Я слабый. Я прошу тебя.
стихия: Прощай, позабудь и не обессудь. А письма сожги, как мост. Да будет мужественным твой путь, да будет он прям и прост. Да будет во мгле для тебя гореть звездная мишура, да будет надежда ладони греть у твоего костра. Да будут метели, снега, дожди и бешеный рев огня, да будет удач у тебя впереди больше, чем у меня. Да будет могуч и прекрасен бой, гремящий в твоей груди. Я счастлив за тех, которым с тобой, может быть, по пути. © И.Бродский
Ирината: Юлий Ким Дай мне руку, дай мне руку, Друг сердечный. Дай мне руку на разлуку И на встречу. Дай мне руку на привет И на прощанье, Как поруку, как завет И обещанье. Дай мне руку, дай мне обе, Друг мой милый, В знак твоей ко мне любови До могилы. Обними, мой милый друг, Меня покрепче, Чтобы не было разлук, А только встречи! Полный текст из "Капнист туда и обратно" у меня появился... А то ходила, мурлыкала под нос этот вальсок... с провалами строчек. И ведь ничего особенного, а как забирает в театре! Фото: Ирина Параскевова
Акука: [pre2]Маргарита Еременко Когда мы уйдем, здесь останется кто-то еще - Ходить босиком и ресницами длинными хлопать, Возиться с отставшей набойкой, с прекрасным борщом, Использовать "Фейри", чтоб легче отскабливать копоть. А мы - тихо ходим по улицам, где двадцать восемь и снег, Там мерзнут гвоздики и звонари у края; Родственный корень - "ждать" и "дожди" на ж/д, Можно использовать слезы, когда кто-нибудь... Впрочем, знает, Когда мы уйдем, здесь останется кто-то еще...[/pre2]
стихия: Пока мы боль чужую Чувствуем, Пока живет в нас Сострадание, Пока мечтаем мы И буйствуем, - Есть нашей жизни Оправдание. Пока не знаем мы заранее, Что совершим, Что можем вынести, - Есть нашей жизни Оправдание... До первой лжи Иль первой хитрости. © Андрей Дементьев
Waxa: Наиболее нравящиеся мне в данный момент стихи: ( мрачновато конечно, но все же... из книги Васильевой "Черная книга Арды") 1. Последняя песня (Элхэ) Эленхел, Элхэ, девчонка-подросток, твоя ученица... Я не могу - не умею - я просто не в силах сказать... Сердце мое - на ладонях твоих - умирающей птицей: Ты не узнаешь... Я вновь опускаю ресницы и отвожу глаза. Я убивать не умею - нас этому не учили. Мне не вернуться домой - пылает мой дом... Скорбная Тьма надо мной распахнула крылья. Я не умею сражаться - но стану тебе щитом. Я не научилась ни песен слагать, ни крылатых мелодий, Я не научилась созвучий сплетать жемчужные нити. А руки так слабы. а время водою меж пальцев уходит - Мне жить остается лишь несколько кратких мгновений... Простите. Тонкие пальцы не сдержат тяжелый меч, Но я не уйду - и неважно, что будет потом. Стальная броня тяжела для девчоночьих плеч - Но я буду рядом, я стану тебе щитом. Как кровь на губах солона... как хочется пить... Я оглохла от стонов, ослепла от блеска стали в руках умелых... Я так не хочу умирать... Звезда, как хочется жить!.. Но сумею еще от удара тебя закрыть И успею спросить - ты не ранен? - и, одними губами, - мэл кори... Птицей, звездою, ветром, осенним дождем - Я вернусь, обретя новый облик и новое имя. Сердце мое, я стану тебе щитом. Через тысячи лет - я вернусь, я знаю... Прости мне. Не казни себя - за это легко умереть... Крылатый, прости - я стать не успела воином... Я вижу - Звезду... Так, значит, вот это - смерть?.. Как... больно... 2. (из этюдов) Я часто думаю: красивая ли ты? Не знаю, но краса с тобою не сравнится! В тебе есть то что выше красоты, Что лишь угадывается и снится (Сельвинский) 3.Еще раз о черте. Я считал слонов и в нечет и в чет, И все-таки я не уснул, И тут явился ко мне мой черт, И уселся верхом на стул. И сказал мой черт :"Ну, как, старина, Ну, как же мы порешим? Подпишем союз, и айда в стремена, И еще чуток погрешим! И ты можешь лгать, и можешь блудить, И друзей предавать гуртом! А то, что придется потом платить, Так ведь это ж, пойми, потом! Но зато ты узнаешь, как сладок грех Этой горькой порой седин. И что счастье не в том, что один за всех, А в том, что все - как один! И ты поймешь, что нет над тобой суда, Нет проклятия прошлых лет, Когда вместе со всеми ты скажешь - да! И вместе со всеми - нет! И ты будешь волков на земле плодить, И учить их вилять хвостом! А то, что придется потом платить, Так ведь это ж, пойми,- потом! И что душа? - Прошлогодний снег! А глядишь - пронесет и так! В наш атомный век, в наш каменный век, На совесть цена пятак! И кому оно нужно, это добро, Если всем дорога - в золу... Так давай же, бери, старина, перо! И вот здесь распишись, в углу ". Тут черт потрогал мизинцем бровь... И придвинул ко мне флакон, И я спросил его: "Это кровь?" "Чернила", - ответил он... Аллилуя, аллилуя! "Чернила ", - ответил он. (Ну как же без Галича?) 4. Неизвестный автор То ли час, то ли век, толь мгновенье По глазам льдистый отблеск клинка И удар молниеносный и верный И в защитном движенье рука. Бесполезно. Доспех не поможет Удержать смертоносный металл Зазвенев о ступени тревожно Меч из пальцев разжатых упал. Боль – холодное жгучее пламя И горячая, алая кровь В темноту ускользает сознанье За границу видений и снов. В бесполезной попытке подняться Нежеланье себя защитить Ледяная дрожь в стынущих пальцах И клинок не посмевший добить. И касание тёплых ладоней И отчаянный шепот "Вернись!" Что разбито уже не наполнить На траву кровью капает жизнь И внезапно пошедший вдруг ливень И огромное небо в слезах Бесконечная тяжесть бессилья И никак не закроешь глаза. В ночь дорога – застывшие звёзды И назад уже не повернуть И в безмолвном величии грозном В запредельные странствия Путь Ночь прольётся прохладой на раны Не осилив чар вечного сна И в её звёздно-траурном храме Всё накроет крылом тишина… 5. Автор тоже неизвестен и это кажется, не целое стихотворенье Когда безумство пророчит лето, И человеку шеснадцать лет, Так много веры в свои победы, И в то что Бога на свете нет. И вечер дивный И ветер чудный И окрыляет избыток сил, И очень важно, и очень нужно, Чтоб кто то бережно объяснил. Что жизнь проходит, Меняет краски. То зацелует, То отомстит. Не все то плохо, Что нету счастья, Не все то золото, что блестит. Что в мире, много таких вопросов, Где не ответить на чистоту. Что резать вены... Еще не способ... Свою доказывать правоту... 6. Леви. Любовь измеряется мерой прощения, привязанность - болью прощания, а ненависть - силой того отвращения, с которым ты помнишь свои обещания. И тою же мерой, с припадками ревности, тебя обгрызают, как рыбы-пирании, друзья и заботы, источники нервности, и все-то ты знаешь заранее... Кошмар возрастает в пропорции к сумме развеявшихся иллюзий. Ты это предвидел. Ты благоразумен, ты взгляд своевременно сузил. Но время взрывается. Новый обычай родится как частное мнение. Права человека по сущности - птичьи, а суть естества - отклонение, свобода - вот ужас. Проклятье всевышнее Адаму, а Еве напутствие... Не с той ли поры, как нагрузка излишняя, она измеряется мерой отсутствия? И в липких объятиях сладкой беспечности напомнит назойливый насморк, что ценность мгновенья равна Бесконечности, деленной на жизнь и помноженной на смерть. Итак - подытожили. Жизнь - возвращение забытого займа, сиречь - завещание. Любовь измеряется мерой прощения, привязанность - болью прощания... 7. О, ругайте меня, я сегодня себе разрешила Быть такою, какой я сама захочу. В этом мире - обменнике шила на мыло Дали больше свободы, чем мне, просто солнца лучу… Я послушаю ваших нотаций и ругани звуки, Улыбнусь и язык покажу, А потом разомну свои нежные руки, И без лишнего страха особенно злых придушу… 8. (белый стих) Ночь…Пенье сверчков…тишина… Прислушайся…слушай, ты не можешь не слышать Ведь песня, которую слагают они песня…- та единственная – она о тебе… Знаешь, мы никогда не умрем, потому что через сотни или тысячи лет…наши души отразятся в этих вот звездах Самых близких и самых далеких И полетят на землю светом от этих звезд Он будет ярче солнца… Как свеча самой темной ночью… У меня есть один секрет, Один, тот, который ты еще не узнал… который я подарю тебе этой ночью… Знаешь, как дети делятся самым сокровенным? С огромно-непостижимой тайной в глазах… Я расскажу тебе… Нет, это не признание в любви, Это просто секрет… Как мотылек, летящий на свет… Слушай…впитывай сердцем мои слова…Последний и первый … тысячный и миллионный раз… Я люблю тебя… 9. (моя любимая цифра) Я знаю, я не в праве облекать Любовь в слова – ей так претят границы, И клеткой станет каждая строка, Но все же…не могу остановиться. Хотя…И что же я могу сказать, Чтобы хотя бы раз не быть банальной? Мне так сейчас нужны твои глаза… Мдя…рифма…(на «сказать» - «твои глаза»…) Нет, это лучше смотрится в финале… Вот заварила кашу, Боже мой, Расхлебывать замучаюсь, и все же… (Высокопарно) быть хочу с тобой.! (Не придирайся к рифме – не поможет Ну, все, конец! Нажму на тормоза… И просто так скажу тебе три слова, (О, черт! Опять рифмуются «глаза») Нет-нет, не ту банальность снова, Какие же три слова? ( Вот опять.., Сказать по правде – я не знаю тоже) Так…тут четыре…тут всего лишь пять… А тут уже попахивает ложью… Хы…стих-то начинался про любовь… Заранее: у нас не будет рая. А что до тех оригинальных слов, Придумала: тебя я обожаю может, хоть кто-то прочитает до конца ))
hi!: Татьяна Помыслова Странная такая, Непонятная. Резкая порой, Невероятная. Хлёсткими словами Вдруг бросается, Сделаешь ей больно - Улыбается. Наперёд О неприятном знает, Только всё равно Не отпускает До поры, Пока не надоело... А уйдёт - Мир станет Черно-белым.
стихия: Млечный Путь - он и здесь разливает своё молоко. Вариации новые тем, что слагались веками - Городские легенды на крыльях ночных мотыльков Залетают в открытые окна и форточки сами. О Любви, что едина под небом пустыни и гор И средь этих кварталов, как будто безликих кварталов, Но когда про Неё безоглядный зайдёт разговор, Вдруг окажется, слов описать - непростительно мало. Непростительно мало... Просить ли прощенья? Она Будто небо - без края, без дна, необъятное много. Молоко, что ты пьёшь - звёздный свет, он пьянее вина, Кто предскажет, куда заведёт эта Чудо-Дорога? Млечный Путь в отраженьи холодно-асфальтовых вен - Переулков укромных, и улиц широких и шумных. Сколько падало здесь на колени, вставало с колен! Сколько здесь совершалось поступков совсем безрассудных Иль - просчитанных точно; и каждый гроссмейстерский шаг - Не прямая атака, а холод сплетённой интриги. Твой попутчик окажется кем? Может, друг? Может, враг? Вот - начало легенды, ещё не записанной в книги, О потерях, без коих себя самого не найти, О находках, и сладость, и горечь с лихвою дарящих, И о том, что однажды любому тому, кто в пути, Суждено повстречать... суждено проводить Настоящих... Повстречать-проводить. А свои тяжело и легко Будто краску смешать на палитре из Млечного Света. Городские легенды на крыльях ночных мотыльков - Иногда в них про это слагают отдельно куплеты... © Тата
Ирината: Анна Полетаева Принцесса была умной девушкой. И она, конечно, выбрала живого соловья и настоящую розу. И уехала с принцем в его маленькое королевство. Соловей научил ее всем своим песням – и улетел. Роза научила ее дарить красоту, оберегая свои корни шипами. И перестала цвести. Принц научил ее довольствоваться малым – и носить свою медную корону как золотую. И разлюбил. И тогда королева сочинила песенку... Но так ли важно, кто ее сочинил – и зачем. Главное, что песенка получилась красивая, хотя и грустная. Да, а принца звали Августин. Именно так его и звали.
стихия: Кончился этап, не начавшись даже. Сердце из пращи пущено в полёт. Что ещё, любя, мы друг другу скажем? Сладкий, словно мёд, Слов прощальных лёд. Слов прощальных лёд назовём мороженым. Ах! какой божественный и... безбожный вкус! Лакомиться им очень осторожно - Легче будет груз. Это - только в плюс. Взгляд холодных глаз в самое подбровье, И к щеке щетинистой - гладкою щекой. Если не назвать любовь свою любовью... Дышим глубоко. Дышится легко. Вот что: подождём, оставим препирательства! Мы с тобою сильные, сможем пережить! ... Если не назвать предательство предательством, С ним ведь... можно жить. С ним ведь можно жить. © Тата
Lotta: Арсений Тарковский ВЕТЕР Душа моя затосковала ночью. А я любил изорванную в клочья, Исхлестанную ветром темноту И звезды, брезжущие на лету Над мокрыми сентябрьскими садами, Как бабочки с незрячими глазами, И на цыганской масляной реке Шатучий мост, и женщину в платке, Спадавшем с плеч над медленной водою, И эти руки, как перед бедою. И кажется, она была жива, Жива, как прежде, но ее слова Из влажных Л теперь не означали Ни счастья, ни желаний, ни печали, И больше мысль не связывала их, Как повелось на свете у живых. Слова горели, как под ветром свечи, И гасли, словно ей легло на плечи Все горе всех времён. Мы рядом шли, Но этой горькой, как полынь, земли Она уже стопами не касалась И мне живою больше не казалась. Когда-то имя было у нее. Сентябрьский ветер и ко мне в жилье Врывается - то лязгает замками, То волосы мне трогает руками.
Ирината: ... Я – твой хранитель, в некотором роде, Пусть не совсем и ангел… Что? Да ты и сам-то...! «Шлют умных к умным» - говорят в народе, Меня – к тебе сослали, словно арестанта. А ты хотел, чтоб с нимбом, чтобы крылья, И в белом весь? И я хотел... Но – не судьба мне. Взлететь не смог. Пешком! Покрылись пылью Хламида, перья, нимб. Дорогой сбил о камни И ноги, и крылу пришлось несладко… Что? Почему одно? Да говорю ж – не знаю! Асимметричны. Нет нигде порядка, Увы! Как результат – слегка теперь хромаю. И вот я здесь. В химчистку платье сдал, Крыло – в ремонт, а сам – скорей к тебе в хибару. Успел… И, вижу, ты меня узнал? Ну, вот и славно. Доставай коньяк из бара… © quasi_genie
стихия: Простите, простите, простите меня! И я вас прощаю, и я вас прощаю. Я зла не держу, это вам обещаю. Но только вы тоже простите меня! Забудьте, забудьте, забудьте меня! И я вас забуду, и я вас забуду. Я вам обещаю: вас помнить не буду. Но только вы тоже забудьте меня! Как будто мы жители разных планет. На вашей планете я не проживаю. Я вас уважаю, я вас уважаю, Но я на другой проживаю. Привет! © Александр Володин
hi!: Юрий Визбор Пустое болтают, что счастье где-то У синего моря, у дальней горы. Подошел к телефону, кинул монету И со Счастьем - пожалуйста! - говори. Свободно ли Счастье в шесть часов? Как смотрит оно на весну, на погоду? Считает ли нужным до синих носов Топтать по Петровке снег и воду? Счастье торопится - надо решать, Счастье волнуется, часто дыша. Послушайте, Счастье, в ваших глазах Такой замечательный свет. Я вам о многом могу рассказать, - Пойдемте гулять по Москве. Закат, обрамленный лбами домов, Будет красиво звучать. Хотите - я вам расскажу про любовь, Хотите - буду молчать. А помните - боль расстояний, Тоски сжималось кольцо, В бликах полярных сияний Я видел ваше лицо. Друзья в справедливом споре Твердили: наводишь тень - Это ж магнитное поле Колеблется в высоте. Явление очень сложное, Не так-то легко рассказать. А я смотрел, завороженный, И видел лицо и глаза... Ах, Счастье, погода ясная! Я счастлив, представьте, вновь. Какая ж она прекрасная, Московская Любовь!
hi!: Иван Сергеевич Тургенев Для недолгого свиданья, Перед утром, при луне, Для безмолвного лобзанья Ты прийти велела мне... У стены твоей высокой, Под завешенным окном, Я стою в тени широкой, Весь окутанный плащом... Звезды блещут... страстью дивной Дышит голос соловья... Выйдь... о, выйдь на звук призывный, Появись, звезда моя! Сколько б мы потом ни жили — Я хочу, чтоб мы с тобой До могилы не забыли Этой ночи огневой... И легко и торопливо, Словно призрак, чуть дыша, Озираясь боязливо, Ты сойдешь ко мне, душа! Бесконечно торжествуя, Устремлюсь я на крыльцо, На колени упаду я, Посмотрю тебе в лицо. И затихнет робкий трепет, И пройдет последний страх... И замрет твой детский лепет На предавшихся губах... Иль ты спишь, раскинув руки, И не помнишь обо мне — И напрасно льются звуки В благовонной тишине?..
hi!: Юрий Левитанский СОН О РОЯЛЕ Я видел сон - как бы оканчивал из ночи в утро перелет. Мой легкий сон крылом покачивал, как реактивный самолет. Он путал карты, перемешивал, но, их мешая вразнобой, реальности не перевешивал, а дополнял ее собой. В конце концов, с чертами вымысла смешав реальности черты, передо мной внезапно выросло мерцанье этой черноты. Как бы чертеж земли, погубленной какой-то страшною виной, огромной крышкою обугленной мерцал рояль передо мной. Рояль был старый, фирмы Беккера, и клавишей его гряда казалась тонкой кромкой берега, а дальше - черная вода. А берег был забытым кладбищем, как бы окраиной его, и там была под каждым клавишем могила звука одного. Они давно уже не помнили, что были плотью и душой какой-то праздничной симфонии, какой-то музыки большой. Они лежали здесь, покойники, отвоевавшие свое, ее солдаты и полковники, и даже маршалы ее. И лишь иной, сожженный заживо, еще с трудом припоминал ее последнее адажио, ее трагический финал. Но вот, едва лишь тризну справивший, еще не веря в свой закат, опять рукой коснулся клавишей ее безумный музыкант. И поддаваясь искушению, они построились в полки, опять послушные движению его играющей руки. Забыв, что были уже трупами, под сенью нотного листа они за флейтами и трубами привычно заняли места. Была безоблачной прелюдия. Сперва трубы гремела медь. Потом пошли греметь орудия, пошли орудия греметь. Потом пошли шеренги ротные, шеренги плотные взводов, линейки взламывая нотные, как проволоку в пять рядов. Потом прорыв они расширили, и пел торжественно металл. Но кое-где уже фальшивили, и кто-то в такт не попадал. Уже все чаще они падали. Уже на всю вторую часть распространился запах падали, из первой части просочась. И сладко пахло шерстью жженною, когда, тревогой охватив, сквозь часть последнюю, мажорную, пошел трагический мотив. Мотив предчувствия, предвестия того, что двигалось сюда, как тема смерти и возмездия и тема Страшного суда. Кончалась музыка и корчилась, в конце едва уже звеня. И вскоре там, где она кончилась, лежала черная земля. И я не знал ее названия - что за земля, что за страна. То, может быть, была Германия, а может быть, и не она. Как бы чертеж земли, погубленной какой-то страшною виной, огромной крышкою обугленной мерцал рояль передо мной. И я, в отчаянье поверженный, с тоской и ужасом следил за тем, как музыкант помешанный опять к роялю подходил.
Lotta: Илья Кормильцев Джульетта лежит на зеленом лугу Среди муравьев и стрекоз На бронзовой коже на нежной траве Серебро ее светлых волос Тонкие пальцы вцепились в цветы И цветы поменяли свой цвет Расколот как сердце на камне горит Пластмассовый красный браслет Судья если люди поймают его Ты по книгам его не суди Закрой свои книги - ты в них не найдешь Ни одной подходящей статьи Отпусти его с миром и плюнь ему вслед Пусть он с этим проклятьем пойдет Пусть никто никогда не полюбит его Но пусть он никогда не умрет Ни одна беда не минует его Но пусть он никогда не умрет Джульетта лежит на зеленом лугу Среди муравьёв и стрекоз Муравьи соберут ее чистую кровь А стрекозы - нектар ее слез.
Ирината: Николай Гумилёв Лиловый цветок Вечерние тихи заклятья, Печаль голубой темноты, Я вижу не лица, а платья, А, может быть, только цветы. Так радует серо-зеленый, Живой и стремительный весь, И, может быть, к счастью, влюбленный В кого-то чужого… не здесь. Но душно мне… Я зачарован; Ковер подо мной, словно сеть; Хочу быть спокойным — взволнован. Смотрю — а хочу не смотреть. Смолкает веселое слово, И ярче пылание щек; То мучит, то нежит лиловый, Томящий и странный цветок.
Ирината: Александр Пушкин Я думал, сердце позабыло Способность лёгкую страдать, Я говорил: тому, что было, Уж не бывать! уж не бывать! Прошли восторги, и печали, И легковерные мечты... Но вот опять затрепетали Пред мощной властью красоты. Сегодня 6 июня. День, когда родился Пушкин.
hi!: Юрий Левитанский ДИАЛОГ У НОВОГОДНЕЙ ЕЛКИ — Что происходит на свете? — А просто зима — Просто зима, полагаете вы? — Полагаю. Я ведь и сам, как умею, следы пролагаю в ваши уснувшие ранней порою дома. — Что же за всем этим будет? — А будет январь, — Будет январь, вы считаете? — Да, я считаю. Я ведь давно эту белую книгу читаю, этот, с картинками вьюги, старинный букварь. — Чем же все это окончится? — Будет апрель. — Будет апрель, вы уверены? — Да, я уверен. Я уже слышал, и слух этот мною проверен, будто бы в роще сегодня звенела свирель. — Что же из этого следует? — Следует жить, шить сарафаны и легкие платья из ситца. — Вы полагаете, все это будет носиться? — Я полагаю, что все это следует шить. Следует шить, ибо, сколько вьюгё не кружить, нёдолговечны ее кабала и опала. Так разрешите же в честь новогоднего бала руку на танец, сударыня, вам предложить! Месяц серебряный, шар со свечою внутри и карнавальные маски — по кругу, по кругу. Вальс начинается. Дайте ж, сударыня, и — раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три!..
Акука: [pre2]Владимир Высоцкий Здесь лапы у елей дрожат на весу, Здесь птицы щебечут тревожно — Живёшь в заколдованном диком лесу, Откуда уйти невозможно. Пусть черёмухи сохнут бельём на ветру, Пусть дождём опадают сирени — Всё равно я отсюда тебя заберу Во дворец, где играют свирели! Твой мир колдунами на тысячи лет Укрыт от меня и от света, И думаешь ты, что прекраснее нет, Чем лес заколдованный этот. Пусть на листьях не будет росы поутру, Пусть луна с небом пасмурным в ссоре — Всё равно я отсюда тебя заберу В светлый терем с балконом на море! В какой день недели, в котором часу Ты выйдешь ко мне осторожно, Когда я тебя на руках унесу Туда, где найти невозможно? Украду, если кража тебе по душе, — Зря ли я столько сил разбазарил. Соглашайся хотя бы на рай в шалаше, Если терем с дворцом кто-то занял! [/pre2]
Акука: [pre2]Анна Асонова Сердце просит любви: роковой, неземной, незаконной. Сердце просит любви, чтобы плакать и каяться всласть, Чтоб как в омут – в стихи и подальше упрятать иконы. Сердце просит любви, чтобы лгать ненавидеть и красть. А потом приползу, как побитая кошка, обратно, Чтоб обеды варить, быть довольной жильем и бытьем. И с улыбкой твердить, что люблю в тебе мужа и брата, И томиться, как в клетке, в прекраснейшем доме твоем.[/pre2]
hi!: Не ревнивы и порой беспечны, Клятвам и желаниям верны. И, конечно, думал каждый встречный, Что они, как дети, влюблены... Будущее - просто невозможно, Прошлое - сгоревшая звезда. Оба знают - встретиться несложно, А расстаться... Вовсе ерунда... И в последний день они, как прежде, Пили апельсиновую грусть, Улыбаясь, рядышком, в одежде... "Навсегда?.." "Быть может..." "Ну и пусть..." (c)
hi!: Александр Вертинский Желтый ангел В вечерних ресторанах, В парижских балаганах, В дешевом электрическом раю Всю ночь ломаю руки От ярости и муки И людям что-то жалобно пою. Звенят, гудят джаз-баны И злые обезьяны Мне скалят искалеченные рты. А я, кривой и пьяный, Зову их в океаны И сыплю им в шампанское цветы. А когда наступит утро, я бреду бульваром сонным, Где в испуге даже дети убегают от меня. Я усталый старый клоун, я машу мечом картонным, И в лучах моей короны умирает светоч дня. Звенят, гудят джаз-баны, Танцуют обезьяны И бешено встречают Рождество. А я, кривой и пьяный, Заснул у фортепьяно Под этот дикий гул и торжество. На башне бьют куранты, Уходят музыканты, И елка догорела до конца. Лакеи тушат свечи, Давно замолкли речи, И я уж не могу поднять лица. И тогда с потухшей елки тихо спрыгнул желтый Ангел И сказал: "Маэстро, бедный. Вы устали. Вы больны. Говорят, что Вы в притонах по ночам поете танго. Даже в нашем добром небе были все удивлены". И, закрыв лицо руками, я внимал жестокой речи, Утирая фраком слезы, слезы боли и стыда. А высоко в синем небе догорали Божьи свечи И печальный желтый Ангел тихо таял без следа.
Акука: [pre2]АКТРИСА Игорь Кузьмин ...Такая тонкая рука, Что пальцы тают на ладони. Вы - героиня в главной роли На предстоящие века. Вы откровенны, как дитя, И Вас нисколько не заботит, Что выступление проходит В сопровождении дождя. И Вам, конечно, невдомек, Что Вы стоите на котурнах, А на подсвечниках латунных Сгорает нынешний денек, И что трагедий больше нет, А драма держится на нервах. Но это, кажется, во-первых, А во-вторых, идет обед... Глоток небесного вина - Поверьте, в этом нет измены. Мы здесь не зрители, а сцена - Она всегда на всех одна, И век не худший из веков, И без любви все так же больно, А простоты всегда довольно На мудрецов и дураков. Ах, этот круг из вечных тем! Он Вас пугает постоянством, Вам стоит только рассмеяться, И пьеса кончится совсем... Вы в это верите почти, Но умоляю Вас - не верьте; Должно кончаться все на свете, А представление - идти. ...Такая тонкая рука, Что пальцы тают на ладони. Вы - героиня в главной роли На предстоящие века! [/pre2]
hi!: Роман Точилин. Маленькое Тонкими гвоздями по жестянке крыши Дождик выбивает монотонный ритм: "Я - те - бя - не - вижу - Я - те - бя - не - слы - шу - Я - те - бя - не - пом - ню - Серд - це - не - бо - лит..." Маленькая тайна, маленькая драма. - Ты о чём тоскуешь? - Так, навеял дождь. Это всё непрочно, это всё непрямо, Это всё непросто - ты и не поймёшь. Маленькие люди, серые событья, Беспризорка - осень лезет в мой карман. Я отдам ей больше, чтоб тебя забыть и Не болело сердце - я ей всё отдам. А она в сторонку мокрой собачонкой. Сморщит острый носик да сощурит глаз: - Да на что, убогий, мне твои тревоги? У меня их, знаешь - столько, сколько вас! Сколько вас, побитых, звякая цепями, По моим бульварам да за кругом круг! И швырнёт обратно через весь сентябрь Красный шарик сердца в трещинках разлук.
Ирината: Анна Ахматова ...Никого нет в мире бесприютней И бездомнее, наверно, нет. Для тебя я словно голос лютни Сквозь загробный, призрачный рассвет. Ты с собой научишься бороться, Ты, проникший в мой последний сон. Проклинай же снова скрип колодца, Шорох сосен, черный грай ворон, Землю, по которой я ступала, Желтую звезду в моем окне, То, чем я была и чем я стала, И тот час, когда тебе сказала, Что ты, кажется, приснился мне.
hi!: А.Верещагин Если грусть по тебе одолеет меня, Я не стану заламывать руки. Украду я у жизни три лучшие дня И прерву бесконечность разлуки. Я швырну эти дни на горячий песок, Я их чайкам скормлю на рассвете. Пусть их смоет волной, как следы твоих ног, Пусть развеет, как облако ветер. Говорят: "не богат-богачем не кажись!" Но чего-то я все таки стою! Хоть и весь капитал мой единственный-жизнь, Хочешь, я поделюсь им с тобою? Я немного боюсь иронических глаз, В дар каких-то три дня предлагая. Это в перстни твои мой нехитрый алмаз, Это-время, моя дорогая! Пусть рассеет их ночь, как за морем огни, Пусть дождем они тихим прольются. Ты возьми эти дни, даже если они Из последних, что мне остаються.
hi!: Борис Рыжий Благодарю за всё. За тишину. За свет звезды, что спорит с темнотою. Благодарю за сына, за жену. За музыку блатную за стеною. За то благодарю, что скверный гость, я всё-таки довольно сносно встречен. И для плаща в прихожей вбили гвоздь. И целый мир взвалили мне на плечи. Благодарю за детские стихи. Не за вниманье вовсе, за терпенье. За осень. За ненастье. За грехи. За неземное это сожаленье. За бога и за ангелов его. За то, что сердце верит, разум знает. Благодарю за то, что ничего подобного на свете не бывает. За всё, за всё. За то, что не могу, чужое горе помня, жить красиво. Я перед жизнью в тягостном долгу. И только смерть щедра и молчалива. За всё, за всё. За мутную зарю. За хлеб, за соль. Тепло родного крова. За то, что я вас всех благодарю за то, что вы не слышите ни слова.
Акука: [pre2]Елена Исаева "Эта встреча случайна..." – резонно вполне Мне пластинка твердит в назиданье. Я лежу на тахте, отвернувшись к стене, И во мне происходит страданье. Хоть до смерти ты музыкой душу трави, Здесь никто не подскажет решенья. Да поможет нам Бог дострадать до любви И доплакаться до утешенья.[/pre2]
hi!: Людмила Володина Моё кредо Я с детства не желала прогибаться, Не ставила того себе в укор. И льстиво не привыкла улыбаться, Поддерживая светский разговор. Хотя и распрощалась я когда-то С мечтой о сказке в алых парусах, Не верила, что жить смогу без брата, С сестрою быть на разных полюсах. Лечила детям ссадины зелёнкой, Тревожилась ночами: что и где? Надеялась – сердечной нити тонкой Не разорвать ни при какой беде. Не снятся мне регалий аксельбанты, А зависть - так и вовсе далека. Милее сосны – стройные атланты, Верхушками что держат облака
Ирината: Мария Семенова Идем в поводу мимолетных желаний, Как дети, что ищут забавы, Последствия нынешних наших деяний Не пробуем даже представить. А после рыдаем в жестокой печали: "Судьба! Что ты сделала с нами?..." Забыв в ослепленье, как ей помогали Своими, своими руками. За всякое дело придеться ответить, Неправду не спрячешь в потемках: Сегодняшний грех через десят столетий Пребольно ударит потомка. А значит, не траться на гневные речи, Впустую торгуясь с Богами, Коль сам посадил себе лихо на плечи Своими, своими руками. Не жди от судьбы милосердных подачек И не удивляйся подвохам, Не жди, что от жалости кто-то заплачет, Дерись до последнего вздоха! И, может, твой внук, от далекого деда Сокрыт, отгорожен веками, Сумеет добиться хоть малой победы Своими, своими руками.
hi!: Р.Киплинг И будет раскрашен последний холст, И тюбик последний пуст, И критик последний последний вздор Уронит из мертвых уст, И мы на вечность или на две Уйдем от привычных дел, Пока Господь из пыли кладбищ Не вытащит наших тел. И он вернет нам в глазницы блеск, А в пальцы - послушный бег, И скажет: "Ребята, валяй, твори - Я сегодня плачу за всех" На холст он выдаст нам небеса, На кисти - хвосты комет, И рядом с прочими встанет сам Раскрашивать белый свет.
Ирината: Елена Исаева Город с моря кажется отвесным — Голову поднять и замереть. Не смотря распахнуто и честно — Только в детстве можно так смотреть. А сейчас, когда уже полжизни За спиной страданий и долгов, Сделаться б умнее и капризней В выборе каких-нибудь шагов, Никогда не быть уже простою, Просчитав ошибки наперед. Мне казалось, счастья я не стою, Я не стою… Но Господь дает! Становясь застенчивой и смуглой, Шлепанцы снимаю и иду По песку — горячему, как угли, Ждущие меня потом в аду.
hi!: чередой уходящих минут каруселью летящих мгновений избегая конфликтов и трений в ожиданьи того, чем живут чередою мелькающих дней суетою побед и ошибок настоящих и лживых улыбок в ожиданьи того, что важней чередой пролетающих лет вереницею слов и событий расставаний и страстных соитий в ожиданьи того, чего нет (с) Ян
Ирината: Анна Ахматова Безвольно пощады просят Глаза. Что мне делать с ними, Когда при мне произносят Короткое, звонкое имя? Иду по тропинке в поле Вдоль серых сложенных бревен. Здесь легкий ветер на воле По-весеннему свеж, неровен. И томное сердце слышит Тайную весть о дальнем. Я знаю: он жив, он дышит, Он смеет быть не печальным.
Lotta: ПОСРЕДИНЕ МИРА Я человек, я посредине мира, За мною мириады инфузорий, Передо мною мириады звезд. Я между ними лег во весь свой рост - Два берега связующее море, Два космоса соединивший мост. Я Нестор, летописец мезозоя, Времен грядущих я Иеремия. Держа в руках часы и календарь, Я в будущее втянут, как Россия, И прошлое кляну, как нищий царь. Я больше мертвецов о смерти знаю, Я из живого самое живое. И - боже мой! - какой-то мотылек, Как девочка, смеется надо мною, Как золотого шелка лоскуток. Арсений Тарковский. Стихи разных лет. Москва, "Современник" 1983.
Ирината: Иннокентий Анненский КОШМАРЫ "Вы ждете? Вы в волненьи? Это бред. Вы отворять ему идете? Нет! Поймите: к вам стучится сумасшедший, Бог знает где и с кем всю ночь проведший, Оборванный, и речь его дика, И камешков полна его рука; Того гляди - другую опростает, Вас листьями сухими закидает, И целовать задумает, и слез Останутся следы в смятеньи кос, Коли от губ удастся скрыть лицо вам, Смущенным и мучительно пунцовым. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Послушайте!.. Я только вас пугал: Тот далеко, он умер... Я солгал. И жалобы, и шепоты, и стуки - Все это "шелест крови", голос муки... Которую мы терпим, я ли, вы ли... Иль вихри в плен попались и завыли? Да нет же! Вы спокойны... Лишь у губ Змеится что-то бледное... Я глуп... Свиданье здесь назначено другому... Все понял я теперь: испуг, истому И влажный блеск таимых вами глаз". Стучат? Идут? Она приподнялась. Гляжу - фитиль у фонаря спустила, Он розовый... Вот косы отпустила. Взвились и пали косы... Вот ко мне Идет... И мы в огне, в одном огне... Вот руки обвились и увлекают, А волосы и колют, и ласкают... Так вот он, ум мужчины, тот гордец, Не стоящий ни трепетных сердец, Ни влажного и розового зноя! . . . . . . . . . . . . . . . . И вдруг я весь стал существо иное... Постель... Свеча горит. На грустный тон Лепечет дождь... Я спал и видел сон.
hi!: Людмила Романова У каждого есть точка срыва… Когда желание одно – Послать всё к черту, и с обрыва Упасть песчинкою на дно... Когда душа от боли взвоет, Судьбой зажатая в тиски, И пустота сердечным боем Остервенело рвёт виски... Когда оставили надежды, И рядом нет родной руки, Что, взяв за краешек одежды Легонько вырвет из тоски... Кораблик выброшен на сушу, И сам господь, его не спас, Свет согревал любовью душу, Но он предательски погас... К утру обломки кораблей Прибило бурею в заливы... Ты снова пьёшь? И мне налей! У каждого есть точка срыва...
стихия: Так вслушиваются (в исток Вслушивается - устье). Так внюхиваются в цветок: Вглубь - до потери чувства! Так в воздухе, который синь- Жажда, которой дна нет. Так дети, в синеве простынь, Всматриваются в память. Так вчувствовывается в кровь Отрок - доселе лотос. ... Так влюбливаются в любовь: Впадываются в пропасть. Друг! Не кори меня за тот Взгляд, деловой и тусклый. Так вглатываются в глоток: Вглубь - до потери чувства! Так в ткань врабатываясь, ткач Ткет свой последний пропад. Так дети, вплакиваясь в плач, Вшептываются в шепот. Так вплясываются... (Велик Бог - посему крутитесь!) Так дети, вкрикиваясь в крик, Вмалчиваются в тихость. Так жалом тронутая кровь Жалуется - без ядов! Так вбаливаются в любовь: Впадываются в: падать. © Марина Цветаева
hi!: Ирина Снегова * * * Не надо приходить на пепелища, Не нужно ездить в прошлое, как я, Искать в пустой золе, как кошки ищут, Напрасный след сгоревшего жилья. Не надобно желать свиданья с теми, Кого любили мы давным-давно, Живое ощущение потери Из этих встреч нам вынести дано. Их час прошёл. Они уже подобны Волшебнику, утратившему власть, Их проклинать смешно и неудобно, Бессмысленно им вслед поклоны класть… Не нужно приходить на пепелища И так стоять, как я теперь стою. Над пустырём осенний ветер свищет И пыль метёт на голову мою.
zritel: Юлия Друнина * * * Не встречайтесь с первою любовью, Пусть она останется такой - Острым счастьем, или острой болью, Или песней, смолкшей за рекой. Не тянитесь к прошлому, не стоит - Все иным покажется сейчас... Пусть навеки самое святое Неизменным остается в нас.
Lotta: Арсений Тарковский ПЕРВЫЕ СВИДАНИЯ Свиданий наших каждое мгновенье Мы праздновали, как богоявленье, Одни на целом свете. Ты была Смелей и легче птичьего крыла, По лестнице, как головокруженье, Через ступень сбегала и вела Сквозь влажную сирень в свои владенья С той стороны зеркального стекла. Когда настала ночь, была мне милость Дарована, алтарные врата Отворены, и в темноте светилась И медленно клонилась нагота, И, просыпаясь: "Будь благословенна!" - Я говорил и знал, что дерзновенно Мое благословенье: ты спала, И тронуть веки синевой вселенной К тебе сирень тянулась со стола, И синевою тронутые веки Спокойны были, и рука тепла. А в хрустале пульсировали реки, Дымились горы, брезжили моря, И ты держала сферу на ладони Хрустальную, и ты спала на троне, И - боже правый! - ты была моя. Ты пробудилась и преобразила Вседневный человеческий словарь, И речь по горло полнозвучной силой Наполнилась, и слово ты раскрыло Свой новый смысл и означало царь. На свете все преобразилось, даже Простые вещи - таз, кувшин,- когда Стояла между нами, как на страже, Слоистая и твердая вода. Нас повело неведомо куда. Пред нами расступались, как миражи, Построенные чудом города, Сама ложилась мята нам под ноги, И птицам с нами было по дороге, И рыбы подымались по реке, И небо развернулось пред глазами... Когда судьба по следу шла за нами, Как сумасшедший с бритвою в руке. 1962
Ирината: А день-то сегодня какой летне-замечательный! Поэтому... Владимир Маяковский ТУЧКИНЫ ШТУЧКИ Плыли по небу тучки. Тучек - четыре штучки: от первой до третьей - люди; четвертая была верблюдик. К ним, любопытством объятая, по дороге пристала пятая, от нее в небосинем лоне разбежались за слоником слоник. И, не знаю, спугнула шестая ли, тучки взяли все - и растаяли. И следом за ними, гонясь и сжирав, солнце погналось - желтый жираф.
Ирината: Галина Данильева И, расставаясь, мы всё же вместе Песни другие — всё те же песни. Вести о жизни, о смерти вести. Время проходит — вечность на месте. То, чего не было, было всё же, Если блуждает мороз по коже. Зеркало, знаешь, стареет тоже — Время когда-то было моложе… Тайна мерцает глянцем портретов Над суетою пыльных советов, Над постановкой старых сюжетов, Глупых вопросов, умных ответов.
Ирината: Осип Мандельштам Золотистого меда струя из бутылки текла Так тягуче и долго, что молвить хозяйка успела: -- Здесь, в печальной Тавриде, куда нас судьба занесла, Мы совсем не скучаем,-- и через плечо поглядела. Всюду Бахуса службы, как будто на свете одни Сторожа и собаки,-- идешь, никого не заметишь. Как тяжелые бочки, спокойные катятся дни. Далеко в шалаше голоса -- не поймешь, не ответишь. После чаю мы вышли в огромный коричневый сад, Как ресницы на окнах опущены темные шторы. Мимо белых колонн мы пошли посмотреть виноград, Где воздушным стеклом обливаются сонные горы. Я сказал: виноград, как старинная битва, живет, Где курчавые всадники бьются в кудрявом порядке; В каменистой Тавриде наука Эллады -- и вот Золотых десятин благородные, ржавые грядки. Ну, а в комнате белой, как прялка, стоит тишина, Пахнет уксусом, краской и свежим вином из подвала. Помнишь, в греческом доме: любимая всеми жена,-- Не Елена -- другая,-- как долго она вышивала? Золотое руно, где же ты, золотое руно? Всю дорогу шумели морские тяжелые волны, И, покинув корабль, натрудивший в морях полотно, Одиссей возвратился, пространством и временем полный.
стихия: Мое счастье Доволен я малым, а большему рад. А если невзгоды нарушат мой лад, За кружкой, под песню гоню их пинком - Пускай они к черту летят кувырком. В досаде я зубы сжимаю порой, Но жизнь - это битва, а ты, брат, герой. Мой грош неразменный - беспечный мой нрав, И всем королям не лишить меня прав. Гнетут меня беды весь год напролет. Но вечер с друзьями - и все заживет. Когда удалось нам до цели дойти, К чему вспоминать нам о ямах в пути! Возиться ли с клячей - судьбою моей? Ко мне, от меня ли, но шла бы скорей. Забота иль радость заглянет в мой дом, - Войдите! - скажу я, - авось проживем! © Роберт Бернс (перевод С.Я.Маршака)
hi!: Андрей Дементьев. Когда душа твоя устанет быть душой, Став безразличной к горести чужой, И майский лес с его теплом и сыростью Уже не поразит своей неповторимостью. Когда к тому ж тебя покинет юмор, А стыд и гордость стерпят чью-то ложь, - То это означает, что ты умер... Хотя ты будешь думать, что живешь.
Lotta: Арсений Тарковский Румпельштильцхен из сказки немецкой Говорил: - Всех сокровищ на свете Мне живое милей! Мне живое милей! Ждут подземные няньки, А в детской - Во какие кроты Неземной красоты, Но всегда не хватает детей! Обманула его королева И не выдала сына ему, И тогда Румпельштильцхен от гнева Прыгнул, за ногу взялся,. Дернул и разорвался В отношении: два к одному. И над карликом дети смеются, И не жалко его никому, Так смеются, что плечи трясутся, Над его сумасшедшей тоской И над тем, что на две половинки - Каждой по рукаву и штанинке - Сам свое подземельное тельце Разорвал он своею рукой. Непрактичный и злобный какой!
Ирината: Давид Самойлов. Белые Стихи (Рембо в Париже) Рано утром приходят в скверы Одинокие злые старухи, И скучающие рантьеры На скамейках читают газеты. Здесь тепло, розовато, влажно, Город заспан, как детские щеки. На кирпично-красных площадках Бьют пожарные струи фонтанов, И подстриженные газоны Размалеваны тенью и солнцем. В это утро по главной дорожке Шел веселый и рыжий парень В желтовато-зеленой ковбойке. А за парнем шагала лошадь. Эта лошадь была прекрасна, Как бывает прекрасна лошадь - Лошадь розовая и голубая, Как дессу незамужней дамы, Шея - словно рука балерины, Уши - словно чуткие листья, Ноздри - словно из серой замши, И глаза азиатской рабыни. Парень шел и у всех газировщиц Покупал воду с сиропом, А его белоснежная лошадь Наблюдала, как на стакане Оседает озон с сиропом. Но, наверно, ей надоело Наблюдать за веселым парнем, И она отошла к газону И, ступив копытом на клумбу, Стала кушать цветы и листья, Выбирая, какие получше. - Кыш!- воскликнули все рантьеры. - Брысь!- вскричали злые старухи. - Что такое - шляется лошадь, Нарушая общий порядок!- Лошадь им ничего не сказала, Поглядела долго и грустно И последовала за парнем. Вот и все - ничего не случилось, Просто шел по улице парень, Пил повсюду воду с сиропом, А за парнем шагала лошадь... Это странное стихотворенье Посвящается нам с тобою. Мы с тобой в чудеса не верим, Оттого их у нас не бывает...
стихия: Когда вы стоите на моем пути, Такая живая, такая красивая, Но такая измученная, Говорите все о печальном, Думаете о смерти, Никого не любите И презираете свою красоту - Что же? Разве я обижу вас? О, нет! Ведь я не насильник, Не обманщик и не гордец, Хотя много знаю, Слишком много думаю с детства И слишком занят собой. Ведь я - сочинитель, Человек, называющий все по имени, Отнимающий аромат у живого цветка. Сколько ни говорите о печальном, Сколько ни размышляйте о концах и началах, Все же я смею думать, Что вам только пятнадцать лет. И потому я хотел бы, Чтобы вы влюбились в простого человека, Который любит землю и небо Больше, чем рифмованные и нерифмованные Речи о земле и о небе. Право, я буду рад за вас, Так как - только влюбленный Имеет право на звание человека. © Александр Блок 1908 год.
hi!: Александр Блок В РЕСТОРАНЕ Никогда не забуду (он был, или не был, Этот вечер): пожаром зари Сожжено и раздвинуто бледное небо, И на жёлтой заре - фонари. Я сидел у окна в переполненном зале. Где-то пели смычки о любви. Я послал тебе чёрную розу в бокале Золотого, как нёбо, аи. Ты взглянула. Я встретил смущённо и дерзко Взор надменный и отдал поклон. Обратясь к кавалеру, намеренно резко Ты сказала: "И этот влюблён". И сейчас же в ответ что-то грянули струны, Исступлённо запели смычки... Но была ты со мной всем презрением юным, Чуть заметным дрожаньем руки... Ты рванулась движеньем испуганной птицы, Ты прошла, словно сон мой легка... И вздохнули духи, задремали ресницы, Зашептались тревожно шелка. Но из глуби зеркал ты мне взоры бросала И, бросая, кричала: "Лови!.." А монисто бренчало, цыганка плясала И визжала заре о любви.
стихия: И когда я изверилась, сникла, устала И на чудо надеяться перестала, Позвонил человек из далекой страны, И сказал человек: - Вы мне очень нужны.- И сказал человек: - Я без Вас не могу…- За окном закружились дома на снегу, Дрогнул пол, покачнулись четыре стены. Человек повторил: -Вы мне очень нужны…- Этот голос с акцентом- Замедленный, низкий! А потом бормотанье телефонистки: - Почему вы молчите, Москва, почему? Отвечайте, алло!- Что ответить ему? Что давно я изверилась, сникла, устала, Что на чудо надеяться перестала, Ничего не хочу, никого не виню, Что в остывшей золе не воскреснуть огню? Только вслух разве вымолвишь эти слова? И молчала, молчала, молчала Москва… © Юлия Друнина 1973 год
Ирината: Наум Коржавин Среди всего, что в нас переплелось, Порой самодовольство нами правит. "Казаться или быть?" — вот в чем вопрос, Который время человеку ставит. Считаться кем-то, или кем-то быть? Быть смелым, или делать вид, что смелый? Ты жертвовал, творил, умел любить, Или об этом лишь вещал умело? Робея самому себе признаться, К чему стремишься: быть или казаться?.. Что стоит жизнь в довольстве иль покое, Когда ее пытаются лепить, Фальшивя переделанной строкою... Легко казаться. Очень трудно быть...
Ирината: Константин Арбенин Летайте самолётами и сами по себе - Из дома на работу, а потом по магазинам, Расправьте ваши крылья, пусть другие рты разинут, - И с высоты авоською подайте знак толпе. Летайте самолётами и сами по себе, Но помните, что снайперы на небесах засели И греют пальцами курки, и держат на прицеле Всех, кто летает по небу в противовес толпе. Летайте вверх, а главное - не бойтесь вниз упасть! Уж лучше падать штопором, чем штопором крутиться. Не верьте измышлениям, что человек - не птица, Бросайтесь прямо в пропасть неба, ветру прямо в пасть! Летите прямо к северной Медведице-Звезде, Тревоги и волнения - балластом бросьте за борт. Отныне вам открыты Север, Юг, Восторг и Запах! - Привет лихим стервятникам, осевшим на хвосте! Попробуйте парение от первого лица, Дыхание свободнее, отчётливей движенья, Всего-то дел - разрушить миф земного притяженья - И наплевать на пущенный вдогонку дюйм свинца. Пусть летит за вами, кто может, Коли тяжесть душе не мешает, Коли боль и сомненья не гложут И домашние не возражают...
hi!: Александр Дольский Осталось несколько Шагов, Чтоб нам из наших одиночеств Шагнуть в миры иных пророчеств И стать умней своих врагов. Осталось несколько Слогов, Произнесенных тихо очень, Чтоб языков не помнить прочих, Красивых умных языков. Остался только Жест один, Уже давно забытый нами: Прижаться зябкими плечами. Как этот жест необходим! И две души, как две вины, Две необжитые пустыни, Где не построены святыни, Хотя мосты все сожжены. Осталась только Жизнь одна, Из двух соединенных вместе. Да будет так, и к нашей чести Иная будет нам дана. Осталось это, все осталось. И Жизнь одна... и звук Шагов... и Жест... и несколько Слогов... Но не Любовь... Такая малость...
hi!: Маргарита Алигер Лунный луч от меня убегает, чуть ступлю на него ногой. Ну и что мне твоя другая? Я не думаю о другой. И не надо, чтоб сразу было очень просто и тихо жить. Только я тебя полюбила... Ты- не сможешь меня не любить!
стихия: Как белый камень в глубине колодца, Лежит во мне одно воспоминанье. Я не могу и не хочу бороться: Оно — веселье и оно — страданье. Мне кажется, что тот, кто близко взглянет В мои глаза, его увидит сразу. Печальней и задумчивее станет Внимающего скорбному рассказу. Я ведаю, что боги превращали Людей в предметы, не убив сознанья, Чтоб вечно жили дивные печали. Ты превращен в мое воспоминанье. © Анна Ахматова, 1916 год
hi!: Александр Вертинский За кулисами Вы стояли в театре, в углу, за кулисами, А за Вами, словами звеня, Парикмахер, суфлер и актеры с актрисами Потихоньку ругали меня. Кто–то злобно шипел: «Молодой, да удаленький. Вот кто за нос умеет водить». И тогда Вы сказали: «Послушайте, маленький, Можно мне Вас тихонько любить?» Вот окончен концерт.… Помню степь белоснежную… На вокзале Ваш мягкий поклон. В этот вечер Вы были особенно нежною, Как лампадка у старых икон… А потом – города, степь, дороги, проталинки… Я забыл то, чего не хотел бы забыть. И осталась лишь фраза: «Послушайте, маленький, Можно мне Вас тихонько любить?»
стихия: Валентина, сколько счастья! Валентина, сколько жути! Сколько чары! Валентина, отчего же ты грустишь? Это было на концерте в медицинском институте, Ты сидела в вестибюле за продажею афиш. Выскочив из ландолета, девушками окруженный, Я стремился на эстраду, но, меня остановив, Предложила мне программу, и, тобой завороженный, На мгновенье задержался, созерцая твой извив. Ты зашла ко мне в антракте (не зови его пробелом), С тайной розой, с красной грезой, с бирюзовою грозой Глаз восторженных и наглых. Ты была в простом и белом, Говорила очень быстро и казалась стрекозой. Этот день!.. с него – начало. Телефоны и открытки, К начинаньям поэтессы я был очень милосерд, И когда уже ты стала кандидаткой в фаворитки, Ты меня сопровождала ежедневно на концерт. А потом…Купэ. Деревня. Много снега, леса. Святки. Замороженные ночи и крещенская луна. Домик. Нежно и уютно. Упоенье без оглядки. Валентина безрассудна! Валентина влюблена! Все прошло, как все проходит. И простились мы неловко: Я «обманщик», ты сердита, то есть просто трафарет. Валентина, плутоглазка! Остроумная чертовка! Ты чаруйную поэму превратила в жалкий бред! © Игорь Северянин 1914 год
hi!: Николай Асеев ПРОСТЫЕ СТРОКИ Я не могу без тебя жить! Мне и в дожди без тебя - сушь, Мне и в жару без тебя - стыть. Мне без тебя и Москва - глушь. Мне без тебя каждый час - с год, Если бы время мельчить, дробя; Мне даже синий небесный свод Кажется каменным без тебя. Я ничего не хочу знать - Слабость друзей, силу врагов; Я ничего не хочу ждать, Кроме твоих драгоценных шагов.
hi!: Игорь Маранин Пахнут мая вечера табаком и чашкой кофе. Недопитое Вчера спит тайком в стеклянном штофе. Многоточье редких встреч, поцелуй как запятая и разлук прямая речь: - Не тоскуй, судьба такая… Дождь как будто из ведра. Хмель Весны похмельем платит. Недожитое Вчера прячет сны в чужой кровати. Спит, укрытая плащом на душе любовь в заплатах. Я люблю тебя еще, но уже не помню запах.
Ирината: Аманда Моррис чью-то ласку вернули земле тополя, белоснежное чудо ...............с ладони стряхнули, чтобы пухом при жизни нам стала земля, чтоб коврами стелились дороги июля, шаг к тебе - это больше немного, чем шаг, это бег в разноцветном, коротеньком платье босиком….по росе… а потом не дышать, и на миг задохнуться в горячих объятьях… а назад я не стала бы мерить шаги – всё равно не шагнуть, и не стоит пытаться невозможно - ни с правой, ни с левой ноги от земли…….от росы…..от тебя оторваться… поднесу твою руку тихонько к губам – и пойму - мне не хватит ни силы, ни духа - чтоб покорно уйти… не уйду…….не отдам… ослеплю пеленой тополиного пуха и сама стану легче, свободней, чем снег, увлеку тебя ввысь, закружу над полями... мотыльки…мотыльки - мы стремимся на свет обжигая собой изумлённое пламя….
hi!: О.Красникова Разные мы с тобой, разные: где тебе будни - мне праздники, странно тебе - мне заманчиво, правда тебе - мне обманчиво. Я все стихами, ты - прозою. Ты, словно гриб подберезовик, предпочитаешь укромное место, спокойное, ровное. Душно в пространстве мне замкнутом, словно на сцене за бархатом - рвусь на простор, но не вырваться, из лабиринта не выбраться. Все же, какие мы разные... Щеки вдруг высохли влажные: глупая, что же я плакала? Ну а зачем одинаково?!
стихия: Да, можно любить, ненавидя, Любить с омраченной душой, С последним проклятием видя Последнее счастье - в одной! О, слишком жестокие губы, О, лживый, приманчивый взор, Весь облик, и нежный и грубый, Влекущий, как тьма, разговор! Кто магию сумрачной власти В ее приближения влил? Кто ядом мучительной страсти Объятья ее напоил? Хочу проклинать, но невольно О ласках привычных молю. Мне страшно, мне душно, мне больно... Но я повторяю: люблю! Читаю в насмешливом взоре Обман, и притворство, и торг... Но есть упоенье в позоре И есть в униженьи восторг! Когда поцелуи во мраке Вонзают в меня лезвие, Я, как Одиссей о Итаке, Мечтаю о днях без нее. Но лишь Калипсо я покинул, Тоскую опять об одной. О горе мне! жребий я вынул, Означенный черной чертой! © Валерий Яковлевич Брюсов 1911 год.
Ирината: Аманда Моррис вот она – полная сдача по всем статьям… что-то во мне надломилось, пустило трещину… грех не велик и не слишком большой изъян – стать хоть на время обычною, слабой женщиной… ты понимаешь, такая напала блажь: выпасть в осадок, и впасть до утра в истерику… гнать под конец измотанный экипаж сбитого крейсера к берегу….к берегу…. к берегу(!) просто свалиться, уткнувшись без сил в песок в мокрую гальку пустого, чужого острова и ощущать, как дико саднят лицо мелкие камешки острые……острые……острые(!) пойманной птицей забиться в твоих руках – хочешь, сожми: мне и боль от тебя – наградою…. кровь запечётся в вечности на губах самой волшебной в мире губной помадою… но, если честно, как же мне эта боль……осто-чер-те-ла, небо вскрывая стёклами… я умоляю - просто сейчас позволь стать твоей женщиной – слабою…….светлой……тёплою… в гордом бесстыдстве вышедшей из воды столь беззащитной и обнаженно-грешною… встать на колени, чтоб гладить твои следы тонкими пальцами и……умирать от нежности….
hi!: Белла Ахмадулина Не уделяй мне много времени, вопросов мне не задавай. Глазами добрыми и верными руки моей не задевай. Не проходи весной по лужицам, по следу следа моего. Я знаю - снова не получится из этой встречи ничего. Ты думаешь, что я из гордости хожу, с тобою не дружу? Я не из гордости - из горести так прямо голову держу.
стихия: Когда любовь охватит нас Своими крепкими когтями, Когда за взглядом гордых глаз Следим мы робкими глазами, Когда не в силах превозмочь Мы сердца мук и, как на страже, Повсюду нас и день и ночь Гнетет все мысль одна и та же; Когда в безмолвии, как тать, К душе подкрадется измена,- Мы рвемся, ропщем и бежать Хотим из тягостного плена. Мы просим воли у судьбы, Клянем любовь - приют обмана, И, как восставшие рабы, Кричим: "Долой, долой тирана!" Но если боги, вняв мольбам, Освободят нас от неволи, Как пуст покажется он нам, Спокойный мир без мук и боли. О, как захочется нам вновь Цепей, давно проклятых нами, Ночей с безумными слезами И слов, сжигающих нам кровь... Промчатся дни без наслажденья, Минуют годы без следа, Пустыней скучной, без волненья Нам жизнь покажется... . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Тогда, Как предки наши, мы с гонцами Пошлем врагам такой привет: "Обильно сердце в нас мечтами, Но в нем теперь порядка нет, Придите княжити над нами..." © Алексей Апухтин
стихия: Я сердце свое никогда не щадила: ни в песне, ни в дружбе, ни в горе, ни в страсти... Прости меня, милый. Что было, то было. Мне горько. И все-таки всё это - счастье. И то, что я страстно, горюче тоскую, и то, что, страшась небывалой напасти, на призрак, на малую тень негодую. Мне страшно... И все-таки всё это - счастье. Пускай эти слезы и это удушье, пусть хлещут упреки, как ветки в ненастье: страшней всепрощенье. Страшней равнодушье. Любовь не прощает. И всё это - счастье. Я знаю теперь, что она убивает, не ждет состраданья, не делится властью. Покуда прекрасна, покуда живая, покуда она не утеха, а счастье. © Ольга Берггольц
Ирината: Денис Коротаев День за днем, за часом час Было так и вечно будет - Наши книги пишут нас Кровью душ по глади судеб. Нашим книгам не впервой На болоте этом жабьем Увлекать нас за собой Камнем или дирижаблем. Наши книги нам не льстят, Верно - знают себе цену, И вовеки не простят Ни халтуру, ни измену, Словно мы не други им, Вечно держат на прицеле И ревнуют нас к другим, Что написаны доселе. И пока недвижна твердь, Эту власть дано иметь им И дарить нам жизнь и смерть, И бессилье, и бессмертье... имхо... я, конечно, не играю на сцене... но мне почему-то кажется, что эти строчки можно отнести и к настоящим Ролям настоящих Актеров...
hi!: Евгений Меркулов Сменила зной вечерняя прохлада, Наполнен воздух пеньем комаров, В траве трещит назойливо цикада, Собачий лай, мычание коров… А мы сидим так близко друг от друга, Моя рука касается твоей. В кустах щебечет серая пичуга. Не знаю точно, может – соловей. А ветерок играет светлой прядью, Покоем дышит сонная река, И на цветы, что вышиты на платье, Уселись два влюблённых мотылька. Взгляни на небо. В мареве заката Прозрачный месяц виден сквозь туман. И сердце просит «Лунную сонату». Эх, жаль, с утра порвался барабан.
Ирината: Юрий Визбор Волейбол на Сретенке А помнишь, друг, команду с нашего двора, Послевоенный - над веревкой - волейбол, Пока для секции нам сетку не украл Четвертый номер - Коля Зять, известный вор. А первый номер на подаче - Владик Коп, Владелец страшного кирзового мяча, Который если попадал кому-то в лоб, То можно смерть установить и без врача. А наш защитник, пятый номер - Макс Шароль, Который дикими прыжками знаменит, А также тем, что он по алгебре король, Но в этом двор его нисколько не винит. Саид Гиреев, нашей дворничихи сын, Торговец краденым и пламенный игрок. Серега Мухин, отпускающий усы, И на распасе - скромный автор этих строк. Да, вот это - наше поколение, - Рудиментом в нынешних мирах, Словно полужесткие крепления Или радиолы во дворах. А вот противник - он нахал и скандалист, На игры носит он то бритву, то наган: Здесь капитанствует известный террорист, Сын ассирийца, ассириец Лев Уран, Известный тем, что, перед властью не дрожа, Зверю-директору он партой угрожал, И парту бросил он с шестого этажа, Но, к сожалению для школы, не попал. А вот и сходятся два танка, два ферзя, Вот наша Эльба, встреча войск далеких стран: Идет походкой воровскою Коля Зять, Навстречу - руки в брюки - Левочка Уран. Вот тут как раз и начинается кино. И подливает в это блюдо остроты Белова Танечка, глядящая в окно, - Внутрирайонный гений чистой красоты. Ну что, без драки? Волейбол так волейбол! Ножи отставлены до встречи роковой, И Коля Зять уже ужасный ставит "кол", Взлетев, как Щагин, над веревкой бельевой. Да, и это наше поколение, - Рудиментом в нынешних мирах, Словно полужесткие крепления Или радиолы во дворах. ...Мясной отдел. Центральный рынок. Дня конец. И тридцать лет прошло - о боже, тридцать лет! - И говорит мне ассириец-продавец: "Конечно, помню волейбол. Но мяса нет!" Саид Гиреев - вот сюрприз! - подсел слегка, Потом опять, потом отбился от ребят. А Коля Зять пошел в десантные войска, И там, по слухам, он вполне нашел себя. А Макс Шароль - опять защитник и герой, Имеет личность он секретную и кров. Он так усердствовал над бомбой гробовой, Что стал член-кором по фамилии Петров. А Владик Коп подался в городок Сидней, Где океан, балет и выпивка с утра, Где нет, конечно, ни саней, ни трудодней, Но нету также ни кола и ни двора. Ну, кол-то ладно, - не об этом разговор, - Дай бог, чтоб Владик там поднакопил деньжат. Но где найдет он старый сретенский наш двор? - Вот это жаль, вот это, правда, очень жаль. Ну что же, каждый выбрал веру и житье, Полсотни игр у смерти выиграв подряд. И лишь майор десантных войск Н.Н.Зятьев Лежит простреленный под городом Герат. Отставить крики! Тихо, Сретенка, не плачь! Мы стали все твоею общею судьбой: Те, кто был втянут в этот несерьезный матч И кто повязан стал веревкой бельевой. Да, уходит наше поколение - Рудиментом в нынешних мирах, Словно полужесткие крепления Или радиолы во дворах. 1983
hi!: Николай Асеев Стихи мои из мяты и полыни, полны степной прохлады и теплыни. Полынь горька, а мята горе лечит; игра в тепло и в холод — в чет и нечет. Не человек игру ту выбирает — вселенная сама в нее играет. Мои стихи — они того же рода, как времена круговращенья года.
стихия: Я сошла с ума, о мальчик странный, В среду, в три часа! Уколола палец безымянный Мне звенящая оса. Я ее нечаянно прижала, И, казалось, умерла она, Но конец отравленного жала Был острей веретена. О тебе ли я заплачу, странном, Улыбнется ль мне твое лицо? Посмотри! На пальце безымянном Так красиво гладкое кольцо. © Анна Ахматова 18-19 марта 1911
hi!: Арсений Тарковский Отнятая у меня, ночами Плакавшая обо мне, в нестрогом Черном платье, с детскими плечами, Лучший дар, не возвращенный Богом, Заклинаю прошлым, настоящим, Крепче спи, не всхлипывай спросонок, Не следи за мной зрачком косящим, Ангел, олененок, соколенок. Из камней Шумера, из пустыни Аравийской, из какого круга Памяти - в сиянии гордыни Горло мне захлестываешь туго? Я не знаю, где твоя держава, И не знаю, как сложить заклятье, Чтобы снова потерять мне право На твое дыханье, руки, платье.
moi_5_kopeek: большие липы скоро отцветут на фоне ветром скомканной лазури абитурьент поступит в институт и в полный рост по-взрослому закурит а там и август с долькой на ноже ранета… трели птиц покинут воздух ...роскошные как яйца фаберже из небосвода станут капать звёзды и в самый раз желанье загадать или как пушкин пережить желанья и разлюбить мечты и набросать двенадцать строчек тихих без названья
Ирината: Федерико Гарсиа Лорка Это правда Трудно, ах, как это трудно - любить тебя и не плакать! Мне боль причиняет воздух, сердце и даже шляпа. Кому бы продать на базаре ленточку, и гребешок, и белую нить печали, чтобы соткать платок? Трудно, ах, как это трудно - любить тебя и не плакать!
стихия: Годами голодаю по тебе. С мольбой о недоступном засыпаю, Проснусь - и в затухающей мольбе Прислушиваюсь к петухам и к лаю. А в этих звуках столько безразличья, Такая трезвость мира за окном, Что кажется - немыслимо разлиться Моей тоске со всем ее огнем. А ты мелькаешь в этом трезвом мире, Ты счастлива среди простых забот, Встаешь к семи, обедаешь в четыре - Олений зов тебя не позовет. Но иногда, самой иконы строже, Ты взглянешь исподлобья в стороне - И на секунду жутко мне до дрожи: Не ты ль сама тоскуешь обо мне? © Илья Сельвинский 1959
Lotta: Козьма Прутков ЮНКЕР ШМИДТ Вянет лист. Проходит лето. Иней серебрится... Юнкер Шмидт из пистолета Хочет застрелиться. Погоди, безумный, снова Зелень оживится! Юнкер Шмидт! честное слово, Лето возвратится!
стихия: Я тоже любил, и дыханье Бессонницы раннею ранью Из парка спускалось в овраг, и впотьмах Выпархивало за архипелаг Полян, утопавших в лохматом тумане, В полыни и мяте и перепелах. И тут тяжелел обожанья размах, Хмелел, как крыло, обожженное дробью, И бухался в воздух, и падал в ознобе, И располагался росой на полях. А там и рассвет занимался. До двух Несметного неба мигали богатства, Но вот петухи начинали пугаться Потемок и силились скрыть перепуг, Но в глотках рвались холостые фугасы, И страх фистулой голосил от потуг, И гасли стожары, и как по заказу С лицом пучеглазого свечегаса Показывался на опушке пастух. Я тоже любил, и она пока еще Жива, может статься. Время пройдет, И что-то большое, как осень, однажды (Не завтра, быть может, так позже когда-нибудь) Зажжется над жизнью, как зарево, сжалившись Над чащей. Над глупостью луж, изнывающих По-жабьи от жажды. Над заячьей дрожью Лужаек, с ушами ушитых в рогожу Листвы прошлогодней. Над шумом, похожим На ложный прибой прожитого. Я тоже Любил, и я знаю: как мокрые пожни От века положены году в подножье, Так каждому сердцу кладется любовью Знобящая новость миров в изголовье. Я тоже любил, и она жива еще. Все так же, катясь в ту начальную рань, Стоят времена, исчезая за краешком Мгновенья. Все так же тонка эта грань. По-прежнему давнее кажется давешним. По-прежнему, схлынувши с лиц очевидцев, Безумствует быль, притворяясь незнающей, Что больше она уж у нас не жилица, И мыслимо это? Так, значит, и впрямь Всю жизнь удаляется, а не длится Любовь, удивленья мгновенная дань? © Борис Пастернак
hi!: Эдуард Асадов я могу тебя очень ждать, долго-долго и верно-верно, и ночами могу не спать год и два, и всю жизнь,наверно! пусть листочки календаря облетят как листва у сада только знать бы, что все не зря, что тебе это в правду надо. я могу за тобой идти по чащобам и перелазам, по пескам, без дорог почти. по горам,по любому пути, где и черт не бывал ни разу. все пройду,никого не коря, одолею любые тревоги, только знать бы, что все не зря, что потом не предашь в дороге, я могу для тебя отдать все, что есть у меня и будет я могу за тебя принять горечь злейших на свете судеб. буду счастьем своим считать,даря целый мир тебе ежечасно, только знать бы, что все не зря, что люблю тебя не напрасно!
стихия: Я думала, что ты мой враг, что ты беда моя тяжелая, а вышло так: ты просто враль, и вся игра твоя - дешевая. На площади Манежная бросал монету в снег. Загадывал монетой, люблю я или нет. И шарфом ноги мне обматывал там, в Александровском саду, и руки грел, а все обманывал, всё думал, что и я солгу. Кружилось надо мной вранье, похожее на воронье. Но вот в последний раз прощаешься. В глазах ни сине, ни черно. О, проживешь, не опечалишься, а мне и вовсе ничего. Но как же всё напрасно, но как же всё нелепо! Тебе идти направо. Мне идти налево. © Белла Ахмадулина. 1957
hi!: Эдуард Асадов Дорожите счастьем, дорожите! Замечайте, радуйтесь, берите Радуги, рассветы, звезды глаз - Это все для вас, для вас, для вас. Услыхали трепетное слово - Радуйтесь. Не требуйте второго. Не гоните время. Ни к чему. Радуйтесь вот этому, ему! Сколько песне суждено продлиться? Все ли в мире может повториться? Лист в ручье, снегирь, над кручей вяз... Разве будет это тыщу раз! На бульваре освещают вечер Тополей пылающие свечи. Радуйтесь, не портите ничем Ни надежды, ни любви, ни встречи! Лупит гром из поднебесной пушки. Дождик, дождь! На лужицах веснушки! Крутит, пляшет, бьет по мостовой Крупный дождь, в орех величиной! Если это чудо пропустить, Как тогда уж и на свете жить?! Все, что мимо сердца пролетело, Ни за что потом не возвратить! Хворь и ссоры временно отставьте, Вы их все для старости оставьте Постарайтесь, чтобы хоть сейчас Эта "прелесть" миновала вас. Пусть бормочут скептики до смерти. Вы им, желчным скептикам, не верьте - Радости ни дома, ни в пути Злым глазам, хоть лопнуть, - не найти! А для очень, очень добрых глаз Нет ни склок, ни зависти, ни муки. Радость к вам сама протянет руки, Если сердце светлое у вас. Красоту увидеть в некрасивом, Разглядеть в ручьях разливы рек! Кто умеет в буднях быть счастливым, Тот и впрямь счастливый человек! И поют дороги и мосты, Краски леса и ветра событий, Звезды, птицы, реки и цветы: Дорожите счастьем, дорожите!
Ирината: Лев Модзалевский Слети к нам, тихий вечер, На мирные поля! Тебе поем мы песню, Вечерняя заря. Темнеет уж в долине, И ночи близок час: На маковке березы Последний луч угас. Как тихо всюду стало, Как воздух охладел! И в сонной роще громко Уж соловей запел. Слети к нам, тихий вечер, На мирные поля! Тебе поем мы песню, Вечерняя заря.
kind: ненаписанное понимаешь, мне никак тебе это не доказать. нет того документа, где написано что я есть. что я тоже имею право, да моих прав не счесть. что никто не виновен, что я - дочь, ты - мать. понимаешь, мы с тобой молчим целых пять лет, а я ведь за это время видела столько лиц, разложилась на тысячи атомов и частиц, научилась нести осознанный связный бред. у меня теперь и фигура и кое-что за душой, я одна ездила в поезде и в другую страну. только если ты вдруг промолчишь, я себя прокляну, хотя теперь-то я стала совсем большой. понимаешь, я помню как ты учила меня плести косу, как била меня по рукам и целовала потом, как запрещала возиться с грязным чужим котом, как отгоняла от меня назойливую осу. я помню, как ты ругаешься матом и куришь, куришь по пачке в день, я помню русые волосы, вечный юмор, ярость, лень. как ты готовишь на маленькой кухне, ищешь жень-шень, как ты пакуешь вещи и добровольно уходишь в тень. я помню стопку тетрадей, красивый почерк, свои исчерканные стихи, я помню твои замашки, капризы, твои привычки, шрамы, духи. извини меня за то, что я не удалась, за то что пошла каким-то странным своим путем, за то, что что не стала ни президентом, ни врачом, за то что не закончила институт, хотя клялась. я знаю, что я несуразна, нелепа и слегка глупа, тебе наверное нужно другое совсем дитя, ты очень хотела счастья - а получилась я, да разве я виновата, что судьба слепа. re: все, это перешло любую понятную грань оставь ты меня в покое, прошу, перестань начиналось отлично, но пойми, получилась дрянь сейчас еще цело, но скоро останется рвань и не вздумай рыдать, ань я держусь как могу, и сохраняю приличный вид внешне я цел. но внутри - конец, я убит или очень болен. это не рак и не спид даже когда я сплю, часть меня - не спит и поверь мне, болит ты мелкая и мифичная, как банши с тобой хорошо и в городе, и в глуши но я тебя очень прошу, больше мне не пиши никакой ведь не хватит усталой моей души... Это стихи девушки Анна *** Ей 21 год. Может, кто захочет написать, понравилдись они или не понравились?
hi!: Андрей Вознесенский. Ты мне прозвонилась сквозь страшную полночь: "А ты меня помнишь?" Ну, как позабыть тебя, ангел - звереныш? "А ты меня помнишь?" твой голос настаивал, стонущ и тонущ - А ты меня помнишь? А ты меня помнишь? И ухало это во тьме телефонищ- рыдало по-русски, in English, in Polish - you promise? astonish, а ты меня помнишь? А ты меня помнишь, дорога до Бронниц? И нос твой, напудренный утренним пончиком? В ночном самолете отстегнуты помочи - вы, кресла, нас помните? Понять, обмануться, окликнуть по имени: А ты меня... Помнишь? Как скорая помощь, в беспамятном веке запомни одно лишь - "А ты меня помнишь?"
Ирината: Федерико Гарсиа Лорка ФЛЮГЕР Ветер, летящий с юга, ветер, знойный и смуглый, моего ты касаешься тела и приносить мне, крылья раскинув, зерна взглядов, налитых соком зреющих апельсинов. Обагряется месяц, и плачут тополя, склонясь пред тобою, только ждать тебя надо подолгу! Я свернул уже ночь моей песни и поставил ее на полку. Обрати на меня вниманье, если нет и в помине ветра,- сердце, закружись, сердце, закружись! Летящая с севера стужа, медведица белая ветра! Моего ты касаешься тела, и в плаще капитанов бесплотных ты хохочешь над Алигьери и дрожишь от восходов холодных. Ветер, шлифующий звезды, ты приходишь с таким опозданьем! Потерял я ключи от шкафа, и зарос он мхом первозданным. Обрати на меня вниманье, если нет и в помине ветра,- сердце, закружись, сердце, закружись! Бризы, гномы и ветры, летящие ниоткуда. Мотыльки распустившейся розы с пирамидальными лепестками, затененные чащей лесною, флейты, поющие в бурю, расстаньтесь со мною! Тяжкие цепи сдавили память мою до боли, и птица, что щебетом звонким умеет расписывать вечер, томится теперь в неволе. Минувшее невозвратимо, как будто кануло в омут, и в сонме ветров просветленных жалобы не помогут. Не правда ли, тополь, искусник бриза? Жалобы не помогут. Обрати на меня вниманье, если нет и в помине ветра, - сердце, закружись, сердце, закружись!
Ирината: Одно из самых любимых... Владимир Высоцкий - Белое безмолвие Все года, и века, и эпохи подряд - Всё стремится к теплу от морозов и вьюг, - Почему ж эти птицы на север летят, Если птицам положено - только на юг? Слава им не нужна - и величие, Вот под крыльями кончится лед - И найдут они счастие птичее, Как награду за дерзкий полет! Что же нам не жилось, что же нам не спалось? Что нас выгнало в путь по высокой волне? Нам сиянье пока наблюдать не пришлось, - Это редко бывает - сиянья в цене! Тишина... Только чайки - как молнии, - Пустотой мы их кормим из рук. Но наградою нам за безмолвие Обязательно будет звук! Как давно снятся нам только белые сны - Все другие оттенки снега занесли, - Мы ослепли - темно от такой белизны, - Но прозреем от черной полоски земли. Наше горло отпустит молчание, Наша слабость растает как тень, - И наградой за ночи отчаянья Будет вечный полярный день! Север, воля, надежда - страна без границ, Снег без грязи - как долгая жизнь без вранья. Воронье нам не выклюет глаз из глазниц - Потому, что не водится здесь воронья. Кто не верил в дурные пророчества, В снег не лег ни на миг отдохнуть - Тем наградою за одиночество Должен встретиться кто-нибудь! 1972
Ирината: Владимир Высоцкий Так случилось - мужчины ушли, Побросали посевы до срока, - Вот их больше не видно из окон - Растворились в дорожной пыли. Вытекают из колоса зерна - Это слезы несжатых полей, И холодные ветры проворно Потекли из щелей. Мы вас ждем - торопите коней! В добрый час, в добрый час, в добрый час! Пусть попутные ветры не бьют, а ласкают вам спины... А потом возвращайтесь скорей: Ивы плачут по вас, И без ваших улыбок бледнеют и сохнут рябины. Мы в высоких живем теремах - Входа нет никому в эти зданья: Одиночество и ожиданье Вместо вас поселилось в домах. Потеряла и свежесть и прелесть Белизна ненадетых рубах. Да и старые песни приелись И навязли в зубах. Мы вас ждем - торопите коней! В добрый час, в добрый час, в добрый час! Пусть попутные ветры не бьют, а ласкают вам спины... А потом возвращайтесь скорей: Ивы плачут по вас, И без ваших улыбок бледнеют и сохнут рябины. Все единою болью болит, И звучит с каждым днем непрестанней Вековечный надрыв причитаний Отголоском старинных молитв. Мы вас встретим и пеших, и конных, Утомленных, нецелых - любых, - Только б не пустота похоронных, Не предчувствие их! Мы вас ждем - торопите коней! В добрый час, в добрый час, в добрый час! Пусть попутные ветры не бьют, а ласкают вам спины... А потом возвращайтесь скорей: Ивы плачут по вас, И без ваших улыбок бледнеют и сохнут рябины.
hi!: Александр Дольский Я суетился, глупо жил, спешил в тоске и жажде, Вдруг кто-то руки положил мне на глаза однажды. Прохладное от глаз к вискам я чувствую касанье - Узнать кого-то по рукам немое приказанье. И я задумался на миг, качаясь как в вагоне, - Мужчина, женщина, старик?.. Неясные ладони... Кто так уверен, что со мной был близок или дружен. Что до сих пор в судьбе земной он мне зачем-то нужен? Ах. Это ты, мой старый друг, твоя повадка, точно! Но нет... Ладоней полукруг лежит легко, но прочно. Да, вспомнил я: ведь ты ушел не в лучший день и час мой. В ладонях теплых хорошо, и память тихо гаснет... Теперь я понял - это ты! Откуда ты явилась? Освободи от темноты, откройся, сделай милость! Твоя вина, моя вина - забудь, и я забуду... Ты? Отгадал я? Тишина... Нет, не свершиться чуду. Ах, это мама! Мама, ты?! В ответ опять молчанье. Заговорился. Темноты не видно окончанья. С ума сошел я, фантазер, ведь ты скрестила руки В краю лесов, в краю озер на вечныя разлуки. Невольно так себе я лгу с закрытыми глазами. Нет! Отгадать я не могу, скажите имя сами. Ах, нет, не убирайте рук! Я памяти внимаю И слышу чей-то сердца стук, но чей? Не понимаю... Кто так уверен, что со мной был близок или дружен. Что до сих пор в судьбе земной он мне зачем-то нужен?..
стихия: Я вас обманывать не буду. Мне вас обманывать нельзя: обман и так лежит повсюду, мы по нему идем, скользя. Давно погашены улыбки, вокруг болотная вода, и в том – ни тайны, ни ошибки, а просто горе и беда. Когда –то в молодые годы, когда все было невдомек, какой- то призрачной свободы достался мне шальной глоток. Единственный. И без обмана средь прочих ненадежных снов, как сладкий яд, как с неба манна, как дар судьбы без лишних слов. Не в строгих правилах природы ошибку повторять свою, поэтому глоток свободы я долго и счастливо пью. © Булат Окуджава
Ирината: Юрий Левитанский Светлый праздник бездомности, тихий свет без огня, ощущенье бездонности августовского дня. Ощущенье бессменности пребыванья в тиши и почти что бессмертности нашей грешной души. Вот и кончено полностью, вот и кончено с ней, этой маленькой повестью наших судеб и дней. Наших дней, перемеченных торопливой судьбой, наших двух переменчивых, наших судеб с тобой. Полдень пахнет кружением дальних рощ и лесов пахнет вечным движением привокзальных часов. Ощущенье беспечности, как скольженье на льду. Запах ветра и вечности от скамеек в саду. От рассвета до полночи - тишина и покой, никакой будто горечи и беды никакой. Только полночь опустится как догадка о том, что со счета не сбросится ни сейчас, ни потом. Что со счета не сбросится, ни потом, ни сейчас, и что с нас еще спросится, еще спросится с нас.
стихия: Бросает свет светильник мой чадящий. Все в доме спят, лишь я один не сплю, Я наклонился над тобою спящей, Чтоб вновь промолвить : «Я тебя люблю». И горше были дни мои и слаще, Но, старше став, на том себя ловлю, Что повторяю я теперь все чаще Одно и тоже: «Я тебя люблю!». И я, порой неправдою грешащий, Всего лишь об одном тебя молю: Не думай, что настолько я пропащий, Чтоб лгать признаньем: «Я тебя люблю!». И мой единственный, мой настоящий Стих только этот: «Я тебя люблю». © Расул Гамзатов «Книга Сонетов»
muffin_trash: Сергей Есенин Письмо к женщине Вы помните, Вы все, конечно, помните, Как я стоял, Приблизившись к стене, Взволнованно ходили вы по комнате И что-то резкое В лицо бросали мне. Вы говорили: Нам пора расстаться, Что вас измучила Моя шальная жизнь, Что вам пора за дело приниматься, А мой удел - Катиться дальше, вниз. Любимая! Меня вы не любили. Не знали вы, что в сонмище людском Я был, как лошадь, загнанная в мыле, Пришпоренная смелым ездоком. Не знали вы, Что я в сплошном дыму, В развороченном бурей быте С того и мучаюсь, что не пойму - Куда несет нас рок событий. Лицом к лицу Лица не увидать. Большое видится на расстоянье. Когда кипит морская гладь, Корабль в плачевном состоянье. Земля - корабль! Но кто-то вдруг За новой жизнью, новой славой В прямую гущу бурь и вьюг Ее направил величаво. Ну кто ж из нас на палубе большой Не падал, не блевал и не ругался? Их мало, с опытной душой, Кто крепким в качке оставался. Тогда и я Под дикий шум, Но зрело знающий работу, Спустился в корабельный трюм, Чтоб не смотреть людскую рвоту. Тот трюм был - Русским кабаком. И я склонился над стаканом, Чтоб, не страдая ни о ком, Себя сгубить В угаре пьяном. Любимая! Я мучил вас, У вас была тоска В глазах усталых: Что я пред вами напоказ Себя растрачивал в скандалах. Но вы не знали, Что в сплошном дыму, В развороченном бурей быте С того и мучаюсь, Что не пойму, Куда несет нас рок событий... . . . . . . . . . . . . . . . Теперь года прошли, Я в возрасте ином. И чувствую и мыслю по-иному. И говорю за праздничным вином: Хвала и слава рулевому! Сегодня я В ударе нежных чувств. Я вспомнил вашу грустную усталость. И вот теперь Я сообщить вам мчусь, Каков я был И что со мною сталось! Любимая! Сказать приятно мне: Я избежал паденья с кручи. Теперь в Советской стороне Я самый яростный попутчик. Я стал не тем, Кем был тогда. Не мучил бы я вас, Как это было раньше. За знамя вольности И светлого труда Готов идти хоть до Ла-Манша. Простите мне... Я знаю: вы не та - Живете вы С серьезным, умным мужем; Что не нужна вам наша маета, И сам я вам Ни капельки не нужен. Живите так, Как вас ведет звезда, Под кущей обновленной сени. С приветствием, Вас помнящий всегда Знакомый ваш С е р г е й Е с е н и н.
hi!: Марина Цветаева В огромном городе моем - ночь. Из дома сонного иду - прочь И люди думают: жена, дочь,- А я запомнила одно: ночь. Июльский ветер мне метет - путь, И где-то музыка в окне - чуть. Ах, нынче ветру до зари - дуть Сквозь стенки тонкие груди - в грудь. Есть черный тополь, и в окне - свет, И звон на башне, и в руке - цвет, И шаг вот этот - никому - вслед, И тень вот эта, а меня - нет. Огни - как нити золотых бус, Ночного листика во рту - вкус. Освободите от дневных уз, Друзья, поймите, что я вам - снюсь.
Ирината: Булат Окуджава Давайте восклицать, друг другом восхищаться. Высокопарных слов не стоит опасаться. Давайте говорить друг другу комплименты -- ведь это все любви счастливые моменты. Давайте горевать и плакать откровенно, то вместе, то поврозь, а то попеременно. Не нужно придавать значения злословью -- поскольку грусть всегда соседствует с любовью. Давайте понимать друг друга с полуслова, чтоб, ошибившись раз, не ошибиться снова. Давайте жить, во всем друг другу потакая, -- тем более, что жизнь короткая такая.
Smile: Александр Кочетков БАЛЛАДА О ПРОКУРЕННОМ ВАГОНЕ - Как больно, милая, как странно, Сроднясь в земле, сплетясь ветвями,- Как больно, милая, как странно Раздваиваться под пилой. Не зарастет на сердце рана, Прольется чистыми слезами, Не зарастет на сердце рана - Прольется пламенной смолой. - Пока жива, с тобой я буду - Душа и кровь нераздвоимы,- Пока жива, с тобой я буду - Любовь и смерть всегда вдвоем. Ты понесешь с собой повсюду - Ты понесешь с собой, любимый,- Ты понесешь с собой повсюду Родную землю, милый дом. - Но если мне укрыться нечем От жалости неисцелимой, Но если мне укрыться нечем От холода и темноты? - За расставаньем будет встреча, Не забывай меня, любимый, За расставаньем будет встреча, Вернемся оба - я и ты. - Но если я безвестно кану - Короткий свет луча дневного,- Но если я безвестно кану За звездный пояс, в млечный дым? - Я за тебя молиться стану, Чтоб не забыл пути земного, Я за тебя молиться стану, Чтоб ты вернулся невредим. Трясясь в прокуренном вагоне, Он стал бездомным и смиренным, Трясясь в прокуренном вагоне, Он полуплакал, полуспал, Когда состав на скользком склоне Вдруг изогнулся страшным креном, Когда состав на скользком склоне От рельс колеса оторвал. Нечеловеческая сила, В одной давильне всех калеча, Нечеловеческая сила Земное сбросила с земли. И никого не защитила Вдали обещанная встреча, И никого не защитила Рука, зовущая вдали. С любимыми не расставайтесь! С любимыми не расставайтесь! С любимыми не расставайтесь! Всей кровью прорастайте в них,- И каждый раз навек прощайтесь! И каждый раз навек прощайтесь! И каждый раз навек прощайтесь! Когда уходите на миг!
стихия: Каждому мужчине столько лет, Сколько женщине, какой он близок. Человек устал. Он полусед. Лоб его в предательских зализах. А девчонка встретила его, Обвевая предрассветным бризом. Он готов поверить в колдовство, Покоряясь всем ее капризам. Знает он, что дорог этот сон, Но оплатит и не поскупится: Старость навек сбрасывает он, Мудрый. Молодой. Самоубийца. © Илья Сельвинский. 1961
стихия: Я встретил вас - и все былое В отжившем сердце ожило; Я вспомнил время золотое - И сердцу стало так тепло... Как поздней осени порою Бывают дни, бывает час, Когда повеет вдруг весною И что-то встрепенется в нас,- Так, весь обвеян духовеньем Тех лет душевной полноты, С давно забытым упоеньем Смотрю на милые черты... Как после вековой разлуки, Гляжу на вас, как бы во сне,- И вот - слышнее стали звуки, Не умолкавшие во мне... Тут не одно воспоминанье, Тут жизнь заговорила вновь,- И то же в нас очарованье, И та ж в душе моей любовь!.. © Федор Тютчев
hi!: ВИКТОРИЯ ВЕТРОВА Я живу на острове дождей, Грязных улиц и слепых домов. В свете неприкаянных огней, В шуме утихающих шагов. Я живу на острове зимы, Бледных и запуганных синиц, Призрачной и снежной тишины, В скрипе уходящих колесниц. Ты живешь на берегу тепла, Призрачных и сказочных дворцов. В искрах догоревшего костра, Где царит и властвует любовь. Ты живешь на берегу борьбы, Старых и забытых площадей. Ты живешь на краешке судьбы, Это - берег острова дождей.
Lotta: Александр Пушкин Я ехал к вам: живые сны За мной вились толпой игривой, И месяц с правой стороны Сопровождал мой бег ретивый. Я ехал прочь: иные сны... Душе влюбленной грустно было, И месяц с левой стороны Сопровождал меня уныло. Мечтанью вечному в тиши Так предаемся мы, поэты; Так суеверные приметы Согласны с чувствами души.
hi!: Владимир Набоков Нас мало — юных, окрыленных, не задохнувшихся в пыли, еще простых, еще влюбленных в улыбку детскую земли. Мы только шорох в старых парках, мы только птицы, мы живем в очарованья пятен ярких, в чередованьи звуковом. Мы только мутный цвет миндальный, мы только первопутный снег, оттенок тонкий, отзвук дальний,— но мы пришли в зловещий век. Навис он, грубый и огромный, но что нам гром его тревог? Мы целомудренно бездомны, и с нами звезды, ветер, Бог.
hi!: Эйнали Султанова Не сестра, не жена, не любовница - Лишь знакомая... Больно вдвойне, Что случайные встречи запомнятся, Как прекрасные сны - только мне. Не сестра, не жена, не любовница... Так пойми же мой глупый каприз: Мне рисует подруга-бессонница Твоей тени случайный абрис. Не заметил немого признания, Не почувствовал дрожи руки, Не увидел желания тайного, Как слепой не увидит строки. Пронесутся мгновения стайкою, Мимо время промчится...И что ж? Если встретимся все же случайно мы - Не заметишь и мимо пройдешь, И в толпе затеряешься заново... И тебе не подскажет Судьба, Что незримым хранителем-ангелом Столько лет я была для тебя...
hi!: Давид Самойлов То осень птицы легче Опустится на плечи Осиновым листом... Но это все потом. И графика пейзажей, Изображенных сажей На воздухе пустом... Но это все потом. А что было вначале? Какие-то печали, Вошедшие в мой дом.. Нет! Это все потом!
стихия: В человеческом организме девяносто процентов воды, как, наверное, в Паганини девяносто процентов любви! Даже если - как исключенье - вас растаптывает толпа, в человеческом назначении девяносто процентов добра. Девяносто процентов музыки, даже если она беда, так и во мне, несмотря на мусор, девяносто процентов Тебя. © Андрей Вознесенский
стихия: Тоскую, как тоскуют звери, Тоскует каждый позвонок, И сердце - как звонок у двери, И кто-то дернул за звонок. Дрожи, пустая дребезжалка, Звони тревогу, дребезжи... Пора на свалку! И не жалко При жизни бросить эту жизнь... Прощай и ты, Седая Муза, Огонь моих прощальных дней, Была ты музыкою музык Душе измученной моей! Уж не склоняюсь к изголовью, Твоих я вздохов не ловлю, И страшно молвить: ни любовью, Ни ненавистью не люблю! © Софья Парнок 1933
Ирината: Жан Кокто АКТЕР Актёр в последний раз ногою бьет о пол, Актёр один. Напряжены все нервы. Родятся в нём слова, и шлем на них Минервы Когда они должны покинуть горла ствол. Актёр скользит с небес. Из люка возникает. Весь выпачкан актёр: он кровь свою теряет, Затем что каждый день он умирает вновь, Теряя белую и золотую кровь. Кровь белая течёт из головы актёра, Кровь золотую надо зачерпнуть, А красная ему прочерчивает путь, В конце которого ждёт смерть с ним разговора. Актёр кричит, в движенье приведен Прикованным к нему тысячеглазым залом; Когда актёр пронзен лучом или кинжалом, Богам бросает вызов он. Сбежал бы прочь актёр. Не смеет. Акт за актом Идет за драмой он, иного нет пути: Подмостки не дают спасенья обрести, Чудовищным он связан с ними пактом. Актёр выходит кланяться. Ну что ж.. Партер потрескивает хворостом ладоней, Покуда занавес, как гильотины нож, Не срубит голову, склоненную в поклоне. И вот уж царственная эта голова Среди следов кровавых ищет тело; Всё рушится вокруг, и ни к чему слова: Теперь уж машинист здесь примется за дело. И публика спешит уйти. В ней нет любви, Одно желание — спастись от катастрофы.. А завтра снова день. Вставай, актёр, живи! И сердце подготовь для завтрашней голгофы.
Lotta: Илья Кормильцев я могу взять тебя быть с тобой танцевать с тобой пригласить тебя домой у меня есть дома рислинг и токай новые пластинки 77-й "AKAI" твой мускус мой мускул это так просто до утра вместе но я уже не хочу быть мужчиной но я уже не хочу это так просто я хочу быть - всего лишь я могу спеть тебе о тебе про тебя воспевать тебя сострадать тебе и себе у меня есть дома эрудиция эстампы мягкие подушки и свет интимной лампы маски позы два листа прозы это так просто сочинять песни но я уже не хочу быть поэтом но я уже не хочу это так просто я хочу быть всего лишь когда надо пить слыть бить выть петь брать драть жрать вить взять мать твою так быть всего лишь быть так просто забить на это но я уже не хочу быть поэтом но я уже не хочу это так просто сочинять песни всего лишь
стихия: Не слушайте меня, не стоит: бедные Слова я говорю; я - лгу. И если в сердце знанья есть победные,- Я от людей их берегу. Как дети, люди: злые и невинные, Любя, умеют оскорблять. Они еще не горные - долинные... Им надо знать,- но рано знать. Минуют времена узаконенные... Заветных сроков ждет душа. А до времен, молчаньем утомленные, Мы лжем, скучая и - смеша. Так и теперь, сплетая речь размерную, Лишь о ненужностях твержу. А тайну грозную, последнюю и верную,- Я все равно вам не скажу. © Зинаида Гиппиус
hi!: Игорь Киселев Свет к закату, День к порогу, На реке вечерний дым. – День прошел, и слава Богу! – Засыпая, говорим. Говорим, не дав отчета В ослеплении своем, Потому что ждем чего-то, Каждый день чего-то ждем. Ждем погоды, воскресенья, Нетерпением полны, Ждем везенья и веселья, Лета, осени, весны. Безрассудно полагаем, Что конца дороге нет. Будто мы располагаем Доброй тысячею лет. И, старея понемногу, Все твердим не раз, не два: День прошел, и слава Богу! – Эти вечные слова. Все давно уж по-другому, Дней все меньше впереди, Я готов кричать любому: – Погоди! Не уходи! Но мерцаньем снов крылатых Обступившая меня Ночь легко сминает в лапах Хрупкий колокольчик дня. Я, конечно, понимаю, Что не десять дней на дню Я с души его снимаю – Точно друга хороню. Но, предчувствуя дорогу, Веря в новую зарю, – День прошел, и слава Богу! – Засыпая, говорю.
стихия: По листве, как по ромашке, Увядающее-красивой, Я гадаю, улыбаясь – Что нас ждёт за сентябрём? И от солнечной мордашки, Рыжей, хитрой и смешливой, Я чихаю, чертыхаясь, И спасаюсь под дождём. Эта осень будет светлой, Будет тихой и прозрачной, Ветер выметет тропинки, Дождик вымоет дома, И с любовью безответной В белом платье новобрачной На сверкающей снежинке К нам опустится зима. По разлаписто-кленовой, По рябиново-изящной, По ладошке листопадной Угадать нетрудно мне, Что зиме быть несуровой, А надежде – не напрасной, И что встреча с ненаглядной Приурочена к весне. А пока зима стучится В жёлто-рыжие ворота, В это царство новых красок, Где тепло вот-вот уйдёт, Очень просто простудиться, Потеряв в листве кого-то, Но ведь в мире добрых сказок Тот, кто ищет, тот найдёт! И печалиться не надо – Лето всё-таки вернётся, Брызнет солнечным апрелем, Упадёт грибным дождём, Листопад – душе отрада. Потеряется – найдётся. Осень мы переболеем, Зиму мы переживём. © Юрий Егоров
hi!: Давид Самойлов Пройти вдоль нашего квартала, Где из тяжелого металла Излиты снежные кусты, Как при рождественском гаданье. Зачем печаль? Зачем страданье? Когда так много красоты! Но внешний мир — он так же хрупок, Как мир души. И стоит лишь Невольный совершить проступок: Встряхни — и ветку оголишь.
Lotta: Арсений Тарковский Вот и лето прошло, Словно и не бывало. На пригреве тепло. Только этого мало. Всё, что сбыться могло, Мне, как лист пятипалый, Прямо в руки легло. Только этого мало. Понапрасну ни зло, Ни добро не пропало, Всё горело светло. Только этого мало. Жизнь брала под крыло, Берегла и спасала. Мне и вправду везло. Только этого мало. Листьев не обожгло, Веток не обломало... День промыт, как стекло. Только этого мало.
стихия: Как обещало, не обманывая, Проникло солнце утром рано Косою полосой шафрановою От занавеси до дивана. Оно покрыло жаркой охрою Соседний лес, дома поселка, Мою постель, подушку мокрую, И край стены за книжной полкой. Я вспомнил, по какому поводу Слегка увлажнена подушка. Мне снилось, что ко мне на проводы Шли по лесу вы друг за дружкой. Вы шли толпою, врозь и парами, Вдруг кто-то вспомнил, что сегодня Шестое августа по-старому, Преображение Господне. Обыкновенно свет без пламени Исходит в этот день с Фавора, И осень, ясная, как знаменье, К себе приковывает взоры. И вы прошли сквозь мелкий, нищенский, Нагой, трепещущий ольшаник В имбирно-красный лес кладбищенский, Горевший, как печатный пряник. С притихшими его вершинами Соседствовало небо важно, И голосами петушиными Перекликалась даль протяжно. В лесу казенной землемершею Стояла смерть среди погоста, Смотря в лицо мое умершее, Чтоб вырыть яму мне по росту. Был всеми ощутим физически Спокойный голос чей-то рядом. То прежний голос мой провидческий Звучал, не тронутый распадом: «Прощай, лазурь преображенская И золото второго Спаса Смягчи последней лаской женскою Мне горечь рокового часа. Прощайте, годы безвременщины, Простимся, бездне унижений Бросающая вызов женщина! Я — поле твоего сражения. Прощай, размах крыла расправленный, Полета вольное упорство, И образ мира, в слове явленный, И творчество, и чудотворство». © Борис Пастернак 1953
Ирината: Николай Заболоцкий Утренняя песня Могучий день пришел. Деревья встали прямо, Вздохнули листья. В деревянных жилах Вода закапала. Квадратное окошко Над светлою землею распахнулось, И все, кто были в башенке, сошлись Взглянуть на небо, полное сиянья. И мы стояли тоже у окна. Была жена в своем весеннем платье. И мальчик на руках ее сидел, Весь розовый и голый, и смеялся, И, полный безмятежной чистоты, Смотрел на небо, где сияло солнце. А там, внизу, деревья, звери, птицы, Большие, сильные, мохнатые, живые, Сошлись в кружок и на больших гитарах, На дудочках, на скрипках, на волынках Вдруг заиграли утреннюю песню, Встречая нас. И все кругом запело. И все кругом запело так, что козлик И тот пошел скакать вокруг амбара. И понял я в то золотое утро, Что счастье человечества - бессмертно.
стихия: Кто-нибудь любит поэзию Кто-нибудь, — значит: не каждый. Даже не многие, а меньшинство. За исключеньем учащихся школ и поэтов, выйдет любителей этих на тысячу, может быть, двое. Любит, — как любят картошку с грибами, и комплименты, закатов оттенки, свой полушалок, стоять на своем, выгулять грузного пса перед сном… Поэзию, — что ж есть поэзия? Сколько ответов случалось услышать по поводу этому. Счастье мое: все они легковесны, иначе как мне слагать эти тексты. © Вислава Шимборска (пер.Вл.Луцкера)1993
стихия: Быть нелюбимым! боже мой! Какое счастье быть несчастным! Идти под дождиком домой С лицом потерянным и красным. Какая мука, благодать Сидеть с закушенной губою, Раз десять на день умирать И говорить с самим собою. Какая жизнь - сходить с ума! Как тень, по комнате шататься! Какое счастье - ждать письма По месяцам - и не дождаться. Кто нам сказал, что мир у ног Лежит в слезах, на все согласен? Он равнодушен и жесток. Зато воистину прекрасен. Что с горем делать мне моим? Спи. С головой в ночи укройся. Когда б я не был счастлив им, Я б разлюбил тебя, не бойся!.. © А. Кушнер, 1981
hi!: Марта Синельникова Вечереет. Под шорох дождя Жёлтый лист облетает устало. Все прозрачным и призрачным стало... Через поле, от ветра дрожа, Мокрый пес мимо нас пробежал. И опять ни души. Только ветер, Заблудившийся в голых ветвях, Кружит птиц улетающих сети… Вечереет. Я знаю за этим, За тоскливой, глухой тишиной Будет день, напоенный весной... И в его торжествующем свете Растворится, исчезнет тоска... А пока... Вечереет пока...
стихия: Ты у меня одна, Словно в ночи луна, Словно в году весна, Словно в степи сосна. Нету другой такой Ни за какой рекой, Нет за туманами, Дальними странами. В инее провода, В сумерках города. Вот и взошла звезда, Чтобы светить всегда, Чтобы гореть в метель, Чтобы стелить постель, Чтобы качать всю ночь У колыбели дочь. Вот поворот какой Делается с рекой. Можешь отнять покой, Можешь махнуть рукой, Можешь отдать долги, Можешь любить других, Можешь совсем уйти, Только свети, свети! © Юрий Визбор 1964
Ирината: Франческо Петрарка Есть существа, которые глядят На солнце прямо, глаз не закрывая; Другие, только к ночи оживая, От света дня оберегают взгляд. И есть еще такие, что летят В огонь, от блеска обезумевая: Несчастных страсть погубит роковая; Себя недаром ставлю с ними в ряд. Красою этой дамы ослепленный, Я в тень не прячусь, лишь ее замечу, Не жажду, чтоб скорее ночь пришла. Слезится взор, однако ей навстречу Я устремляюсь, как завороженный, Чтобы в лучах ее сгореть дотла.
hi!: В.Евсеев Знаю, знаю, конечно, ты тоже скучаешь без истерик, без слёз, без убийственных воплей... Ты скучаешь вполне убедительно с чаем, с беспокойством душевным, подавленным волей... Знаю, знаю, конечно, ты чувствуешь тяжесть, тяжесть нашей короткой внезапной разлуки, даже если не тяжесть на сердце, а тягу к столь эффектным путям демонстрации муки. Знаю, знаю, конечно, ты помнишь свиданья, каждый взгляд, каждый жест и мои поцелуи, только верю с трудом в достоверность преданья... – снова нужен тебе крик души «аллилуйя»?! Знаю, знаю, конечно, ты с грустной улыбкой пожалеешь своё одиночество всуе, пожалеешь, что так отношения зыбки, что баланс отрицательный, кажется, в сумме... Знаю, знаю, конечно, тяжёлые мысли, что тебя посещают ночною порою, что щелчок правой кнопкой компьютерной мышки все синонимы слову «скучаю» откроет... Знаю, знаю, конечно, себе оправданья, почему мы расстались на эту неделю, мне не нужно для этого даже гаданья, но причины со следствием ныне не делим... Знаю, знаю, конечно, ты скажешь, - безумье, но безумье в любви – состояние нормы, а безумство – всё то, что считают разумным! Ты прости за упрёки, за боль и за норов... --<--@ Я люблю... я дышу... я живу... я любуюсь твоим отражением и гляжу на него с восхищением: ты мой сон, только сон наяву! Непонятно пускай большинству нежных чувств, нежных слов извержение: я люблю... я дышу... я живу... я любуюсь твоим отражением... Я молюсь тебе как божеству – ты ведь муза, мое вдохновение, быть хочу у тебя в услужении, обучаться любви волшебству. Я люблю... я дышу... я живу...
стихия: Не боюсь, что ты меня оставишь для какой-то женщины другой, а боюсь я, что однажды станешь ты таким же, как любой другой. И пойму я, что одна в пустыне, – в городе, огнями залитом, и пойму, что нет тебя отныне ни на этом свете, ни на том. © Вероника Тушнова
Lotta: Николай Гумилёв Попугай Я - попугай с Антильских островов, Но я живу в квадратной келье мага. Вокруг - реторты, глобусы, бумага, И кашель старика, и бой часов. Пусть в час заклятий, в вихре голосов И в блеске глаз, мерцающих как шпага, Ерошат крылья ужас и отвага И я сражаюсь с призраками сов... Пусть! Но едва под этот свод унылый Войдет гадать о картах иль о милой Распутник в раззолоченном плаще, - Мне грезится корабль в тиши залива, Я вспоминаю солнце... и вотще Стремлюсь забыть, что тайна некрасива.
hi!: Елена Рывина Тому, кто томится от жажды, Рассказ мой о давней вине: Однажды – послушай – однажды Любовь приходила ко мне. Она попросила напиться, Присев на крылечко мое, Но я не дала ей водицы, Я раньше спросила ее. Я раньше ее расспросила, Откуда она и куда. Я раньше ответить просила, Какая нужна ей вода. И глянув печально и косо, Сидела любовь у огня, Ответила мне на вопросы И тихо ушла от меня. И если – послушай, послушай! Она постучит тебе в дом – Ты раньше отдай ей всю душу, А спрашивать будешь – потом!
полная версия страницы