Форум » О Сатириконе и его актерах » Статьи и интервью. ЧАСТЬ 5 » Ответить
Статьи и интервью. ЧАСТЬ 5
Administrator: Статьи и интервью. ЧАСТЬ 1 http://suhanov.borda.ru/?1-1-0-00000008-000-0-0-1201763226 Статьи и интервью. ЧАСТЬ 2 http://suhanov.borda.ru/?1-1-0-00000048-000-40-0#049 Статьи и интервью. ЧАСТЬ 3 http://suhanov.borda.ru/?1-1-0-00000083-000-20-0-1266877133 Статьи и интервью. ЧАСТЬ 4
Lyra: Новые Известия «Петербург накладывает большой отпечаток на способ мышления» Один из самых востребованных российских режиссеров в этом сезоне выпустил в Театре Ленсовета премьеру – «Кабаре Брехт». В интервью «НИ» Юрий БУТУСОВ рассказал о том, как повлияла на него неформальная питерская культура, что для него самое главное в работе с артистами и о том, как удается совмещать работу во вверенном ему театре с постановками на других площадках. – У вас большой преподавательский опыт. На ваш взгляд, можно ли овладеть профессией в двадцатилетнем возрасте или все-таки она требует жизненного багажа? С какими основными проблемами сталкивается молодой режиссер, приходя в репертуарный театр? – Ну, во-первых, сейчас очень много прекрасных, талантливых ребят. Нужно уметь и хотеть вырастить в них что-то новое. Это требует больших нервов. Актеры и режиссеры учатся вместе, они видят сильные и слабые стороны друг друга. И молодому режиссеру стать лидером среди сверстников – невероятно трудно. Не всегда это удается на школьной скамье. Важнее всего научиться не бояться. Во-вторых, молодой человек, пришедший в профессиональный театр и работающий с труппой, – это почти смертельный трюк. Наша театральная система ужасающая, она убийственна для молодого режиссера. Эта постродовая травма впоследствии преследует человека всю жизнь. Огромное количество талантливых людей просто не реализуются. Ведь мы должны понимать, что режиссер, приходящий в театр, не должен обслуживать и ублажать труппу. Режиссер создает собственный мир, свою компанию. В этом заключается смысл творчества, дающий толчок и силу. Я поступил на режиссерский факультет очень поздно. В двадцать девять лет. Для меня это гигантская цифра, большой отрезок прожитой жизни. Поступление стало переломным моментом. И мое решение было совершенно осознанным. Именно в тот момент я понял, что меня как будто бы начали с бешеной скоростью собирать по частям. Тот, кто поступает на режиссуру сейчас, должен иметь право на второе высшее бесплатное образование. Режиссеры – это штучный товар, и для них необходимо сделать исключение, потому что им нужно обладать жизненным опытом и знаниями. Это серьезнейший вопрос, и его срочно надо решать, потому что мы теряем нашу режиссерскую школу. – Существует привычка сравнивать нынешнее поколение актеров с великими предшественниками. Анатолий Эфрос говорил, что такие сравнения не правомерны, потому что меняются задачи, меняется вместе с ними и облик театра, актера. Согласны ли вы с этим? – Да, абсолютно. Меняются задачи, воздух вокруг. Ведь работать так, как некоторые сегодняшние артисты, те великие бы сейчас тоже не смогли. Но что для нас является критерием, когда мы оцениваем, великий перед нами актер или нет? Постижение характера? Если так, то, наверное, крупных мастеров сейчас мало или нет вообще. Но, быть может, этого и не нужно? Актер никогда не должен врать на сцене. Но что такое чувство правды в театре сейчас или, скажем, 30 лет назад? Спектакль «Три сестры» Эфроса, который перевернул сознание многих зрителей, сегодня выглядел бы архаичным. Для нынешнего актера характерна иная природа чувствований. Мы вступаем в новые отношения с текстом. Понятно, что есть великий Островский. Но Островским сегодня невозможно заниматься, если не менять его лексику. Мы «шкурно» связаны с тем, что и как мы говорим. Не замечать этого – глупо. – Актер в ваших последних спектаклях создает образ человека, раздираемого противоречиями. Именно таким вам видится наш современник? – Да. Внутри меня нет этой целостности. И я не вижу ее в окружающем мире. Никогда не встречал целостных людей. Человек хочет жить, но в то же время он маниакально стремится к самоуничтожению. В этом состоит главный парадокс. Большинство наших актеров учились в советское время. А советская школа пыталась воспитать целостное сознание. Например, если у человека есть цель, то он никогда с нее не свернет. Но когда школа столкнулась с реальностью, то оказалось, что она в корне отрицает то, о чем мы хотим говорить, о чем я хочу говорить с артистами. Каждый раз, начиная новую работу, мне приходится переделывать актеров «под себя». Но проходит время, мы вновь встречаемся, и я вижу, что они вернулись к прежней школе. И я в очередной раз вынужден доказывать, что я не верблюд. Важно, чтобы актер впустил в себя эту раздвоенность, разорванность. Тогда возникает совершенно иное актерское существование, и со зрителем актер начинает говорить на другом языке: не на уровне объяснений, кто хороший и кто не прав, а прямого общения и диалога. – В ваших спектаклях единственные антагонисты этому вывихнутому веку – люди не от мира сего, сумасшедшие, так? – Они не сумасшедшие. Они нормальные, просто погружены в себя, в собственный мир. Он и оберегает их. Как только человек соприкасается с окружающим миром – он разрушается. Поэтому существуют инстанции, подобные церкви или театру, где можно попытаться создать видимость целостности. Но ровно в тот момент, когда человек выходит за дверь, он вновь разваливается. – Ваш постоянный соавтор Александр Шишкин рассказывал мне, что его творчество одновременно формировали академическая школа и неформальная культура Ленинграда 1990-х годов. А как происходило у вас? – Да наверное, так же. Развитие происходило на стыке академизма и маргинальной культуры. Я был дворовым парнем при рок-клубе на Рубинштейна. Атмосфера сопротивления и протеста, характерная для этой среды, заражала меня. Вообще Петербург накладывает большой отпечаток на способ мышления. С одной стороны, ты мыслишь очень структурированно, с другой – отчаянно с этой структурированностью борешься. Когда я уже учился в театральной академии, то мне показалось любопытным соединить уличное, шутовское начало, такую дворовую клоунаду с классической пьесой, например с пьесой Беккета. Именно на этом пересечении мне и хотелось делать что-то новое: рассматривать пьесу не как бытовую историю, а как часть мироздания. Мы начинали вместе с Сашей. И нас обоих привлекала и привлекает какая-то непонятная мусорная стилистика. Хотя на самом деле это никакой не мусор, это естественная среда, в которой мы все живем... Я очень люблю бедный театр. По моему мнению, театр прежде всего работает с воображением. А воображение рождается от минимума. Поэтому бедный театр для меня связан не с понятием «уличности», а с минимализмом. Воспитывался же я на спектаклях Товстоногова, Додина и Владимирова. Но не того Владимирова, которого причисляют к бульварному театру, а того – настоящего – Владимирова, который поставил спектакли «Люди и страсти», «Игроки», «Человек, животное, добродетель», «Преступление и наказание». Эти постановки были совсем не простые и в то же время демократичные, пронизанные игровой стихией и необычайно высоким театральным вкусом. – Вы ставите Шекспира, Брехта, Чехова. В ваших последних спектаклях они становятся во многом похожими друг на друга. И, кажется, что кто-то из них отчаянно сопротивляется... – Не знаю, мне никто из них не звонил. Автор на самом деле сопротивляется всегда. Преодоление сопротивления и есть работа режиссера. Когда он говорит, что выражает автора, то это звучит несколько самонадеянно, мне кажется. Я могу выразить только себя посредством автора, вести с ним собственный диалог, пытаться открыть какую-то новую грань его творчества. Пьеса Брехта «Добрый человек из Сезуана», например, казалась мне настолько сложной и запутанной, что захотелось сделать ее, наоборот, абсолютно чистой и понятной. А пьеса Чехова «Три сестры» настолько стройна, что захотелось некоторые смыслы, которые за этой стройностью уже не чувствуются, усилить и укрупнить. Для меня, например, «Три сестры» – это молебен, крик души женской и человеческой. Когда мы работали над пьесой, то почему-то много говорили о Маяковском. И буквально каждая сцена прошита поэмой «Люблю». – В последнее время вы используете в своих спектаклях много музыки... – Это плохо? – Нет, это не плохо. Но ощущается некоторая чрезмерность. – Я люблю музыку. В процессе репетиций она постепенно накапливается. Та или иная композиция где-то подходит, где-то – нет. Но я почему-то ее не выбрасываю. И она остается в плеере. Я не ставлю себе цель на кого-то этой музыкой воздействовать. Она связана только со мной. Без нее мне скучно. Я делаю как умею и как хочу. Если мне не удастся создать интересную репетиционную зону, значит, не будет ничего. – Несколько лет назад вы стали художественным руководителем Театра Ленсовета. Как складываются ваши отношения с труппой? – Непросто. Такое понятие, как театр-дом, важное для старшего поколения, давно не работает. Это советское изобретение. Советский Союз распался, а его следы по-прежнему видны повсюду. Представьте, папы нет, остались дети. Кто заменит папу? Никто! Придешь на его место – тебя будут рвать на части. Хотя я убежден, что театр должен представлять единое художественное поле. Я стараюсь постепенно, без резких движений перестраивать репертуарную политику театра, обновлять труппу. Ищу молодых режиссеров, организую три-четыре премьеры в год, ставлю сам. У нас есть театральная студия, в ней я помогаю воспитывать молодых актеров. Это круг моих задач, и я их выполняю. – Насколько получается совмещать руководство Театром Ленсовета с вашим постоянным желанием ставить на разных площадках? – Я стараюсь, потому что иначе не могу: мне необходима смена театров, людей, впечатлений. Мне нужна динамика. Если я прикипаю к какому-то одному месту, то ощущаю опасность превратиться в овощ.
Innamorata: OPPEOPLE Денис Суханов Денис Суханов, один из самых ярких актёров Сатирикона (Отелло «Отелло», Кармайкл «Однорукий из Спокана», Глостер «Король Лир», Густав «Тополоя и Ветер», Тригорин, Треплев «Чайка» и многие другие) встретился с oppeople и рассказал о репетициях с Юрием Бутусовым и о том, почему ему больше нравится не бытовой театр. -Вы учились в школе-студии МХАТ. Какое у Вас самое яркое впечатление от учёбы? Что оказалось по-настоящему необходимо в театре? -Мне повезло с самого первого дня обучения в школе-студии. Валерий Владимирович Фокин выпускал спектакль «Номер в гостинице N», и Авангард Николаевич Леонтьев, мой мастер, играл там Чичикова. Была такая коробка-декорация всего на 60-70 мест, которая представляла собой комнату, и Чичиков один, рассказывает о своих впечатлениях после поездки. Там нужен был какой-то молодой, начинающий артист на роль полового в этой гостинице. Нас было три кандидатуры, и Фокин задал этюд: «Половой встречает Чичикова». А у Гоголя там прекрасно написано: «Он был такой юркий, такой вертлявый, что невозможно было увидеть его лицо». Я ещё с детства помнил эту фразу и, в общем, как-то удачно показал этот этюд. Тогда ещё не особо понимал, куда я попал, но с этим спектаклем мы потом объездили всю Европу. Первый раз попал за границу. Все эти поездки, общение с Фокиным и Леонтьевым, постоянный выход на зрителя ещё на первом курсе очень много дали. Может быть, роль и небольшая, но мне на тот момент больше и не нужно было. Авангард Леонтьевич, когда мы поступили, сказал: «Запомните, вы никому не нужны! Будете свою дорогу пробивать когтями, зубами. И, может быть, только тогда будете кому-то интересны». И всё-таки, когда учишься в институте, кажется, что весь мир у твоих ног. А потом попадаешь в профессиональный театр, все твои предыдущие победы и успехи мало имеют значения. -Вы работали с разными режиссёрами, многие из них достаточно тоталитарны. Как Вы находите контакт? -Когда встречаешься с режиссёром в первый раз, нужно вначале понять этого человека, в какой-то степени стать им, принять его способ мышления. Ещё во время застольного периода пытаешься понять, куда он тебя ведёт. Когда в 2000 году у нас появился Бутусов, мы вообще не знали его, он не знал нас. Случайно встретившиеся люди. У меня был долгий период привыкания и трудностей. Материал был ещё непростой — Ионеско. У Бутусова большое значение имеет соединение артистов. Если он до этого кого-то видел в паре, то он, наоборот, хочет пару разбить. Хочет другие, что ли, энергетические потоки, до этого нигде не пробованные, между артистами найти и на этом пытается высечь что-то особенное. Сделали мы на «Макбете» миллион этих этюдов, проб. Долго не складывалось, не получалось, и почти до самой премьеры барахтались. Всё перемежалось и ссорами, и отчаянием, но настолько была успешная премьера, что она искупила все наши муки. -Бутусов много работает с музыкой. Это помогает? -Да, у него её огромное количество, и репетиция может продолжаться в бесконечном музыкальном сопровождении. Он постоянно меняет диски, что-то пробует. Может идти репетиция, и в это время что-то звучит. Потом выключается, включается новое. -О чём для Вас получился спектакль «Отелло»? -С «Отелло» была такая непростая ситуация. Во-первых, это смена названия. Почему он вдруг резко меняет материал? Начинали репетировать «Три сестры», несколько месяцев делали большое количество проб, но он принимает это решение. И вот такой сногсшибательный сhange — «Три сестры» Чехова на «Отелло» Шекспира, и это происходит за неделю до отпуска. 25 июля он меня назначает на эту роль, с 1 августа по 1 сентября — отпуск, и 17 октября мы должны сыграть «Отелло». Состояние моё, сами понимаете! Весь отпуск мы по скайпу выверяем текст. Огромные монологи, которые надо ещё выучить. В общем, отпуска у меня не было, и за сентябрь и половину октября что-то мы смогли сделать. Мне кажется, что никто Отелло не губит, а губит он себя сам. Потому что ревность вообще заводится в душе человека сама по себе, как пыль в комнате. Эмилия (персонаж пьесы «Отелло») говорит: «Сама собой сыта и дышит ревность». Когда ты очень сильно любишь человека, то даже не его поступки, а только взгляд, остановившийся на другом человеке на долю секунды дольше, чем ты бы хотел, вызывает в тебе страшное волнение. В нашем спектакле Дездемона очень неоднозначная. Она, как женщина, каждый день разная: сегодня — кроткая и добрая, завтра — стерва и злюка, послезавтра она слишком ярко накрасилась. Он звонит — она не подходит к телефону, она звонит — он не подходит. В жизни тысячи ширм, о которые мы всё время бьёмся. И Отелло с Дездемоной так перекрыты этими «ширмами», что когда они вдруг встречаются где-то, они не успевают поговорить. Им не хватает времени. Ещё ведь Яго же — его вернейший друг. Вот ещё в чём дело. Он — его самый верный товарищ, они же прошли с ним войну. Отелло даже не представляет, что может быть предательство с этой стороны. -Есть такое произведение Гроссмана «Жизнь и судьба», где профессор Штрум был поставлен перед выбором — подписать или не подписать бумагу. Когда оказываешься перед выбором — поступиться своими принципами и не страдать, или наоборот — как нужно поступить? У Вас был такой опыт? -Как-то Бог упас. Но, знаете, иногда бывают такие обстоятельства, когда тебя пугают такими вещами, что сломаться можно. Но, кажется, что если и выживешь, сделав это, то потом совесть, она сама тебя убьёт. Я считаю, что совесть есть у всех. Даже у самого последнего убийцы. Только она бывает разного размера. У кого-то — это один процент, а у кого-то — 100. Как бы поступил — не знаю. -Есть ли у Вас материал, который всегда мечтали сыграть? -Я всю жизнь мечтал играть князя Мышкина и никогда, ну никогда не мечтал об Отелло. Да, жизнь причудами полна. Мне было лет 12-13, и я уже тогда читал Достоевского. Зимний вечер, и я с этой книгой. Ох, как мне хотелось! И многие, кстати, говорили: «Это твоё». Но в чём наша беда актёрская — мы же играем не то, что мы хотим, а то, что нам дают. Наша задача — сделать то, что нам дают так, чтобы сказали: «Такое ощущение, что ты всю жизнь мечтал играть эту роль». В театре играть то, что хочешь, практически невозможно, за исключением некоторых личностей. -Вы проработали в Сатириконе около 18 лет, и этот театр характерен достаточно экспрессивным, не бытовым существованием, а хотелось бы Вам попробовать что-то диаметрально противоположное? -Этот театр остаётся моим домом, здесь сыграно большое количество разных ролей. Да, в основном, Сатирикон — не бытовой, хотя малая сцена, бывает, заставляет это делать. Но вообще, я и в кино, и в театре люблю такой «сюрреализм». Я поклонник Феллини, во всех его фильмах ведь какая-то выдуманная реальность. Знаки, коды, намёки, сны, бред — всё, вроде как фантазия. Мне нравится, если ты мужчина, играть женщину, играть роли с каким-то фантастическим гримом. Это ведь какой-то отрыв. Да даже если у тебя просто приклеенные усы — это уже не ты. Это уже не быт, как ни крути. -И Вам не хотелось бы делать что-то связанное с тем, что происходит за окном? -Не хотелось, предпочитаю обманываться. Хотя, да, я всё понимаю. Хотелось бы больше сниматься, что-то пробовать, но когда приходишь в кино с какими-то предложениями — там это не надо. Сразу говорят: «Нет, это очень театрально!» Даже любой жест для кино — это много. Мне бы, конечно, очень хотелось получить какую-то серьёзную роль в кино. -Может Ваша работа кого-то изменить? -Вот в соседнем дворе, где я живу, иногда вижу такие сцены, что просто волосы дыбом встают. Я так считаю — есть люди, которые делают абсолютное зло совершенно без зазрения совести. И думаешь: «Господи, ну мы же делаем всё для того, чтобы нести разумное-доброе-вечное, стараемся» — но как-то не помогает. Эти люди живут в соседнем доме, они никогда в театре не были, нога их не ступала здесь, и они никогда не придут. -Вы говорили с такой теплотой про Феллини, если бы можно было у него что-то спросить? -Я бы поблагодарил его за вдохновение и попросил бы внаглую какую-нибудь роль (смеётся). Фотограф Олимпия Орлова
Локоны: Трибуна: Максим Аверин: Я иду туда, где нужен Прошедший год оказался особо значимым для Максима АВЕРИНА, которого зрители любовно прозвали «главным кинообаяшкой» страны. На экраны вышли сериалы с его участием «Дальнобойщики-4», «Куприн. Яма», «Человек-приманка» и «Чарли». На Первом канале ТВ успешно стартовало музыкальное телешоу «Три аккорда», где Максим выступил в качестве ведущего и певца. И, наконец, Аверин отмечен высоким званием заслуженный артист России. Наш корреспондент поговорил с актером о жизни и об искусстве. – Максим, на данный момент вы уже снялись в 52 фильмах, но ваше имя в основном связывают с сериалом «Глухарь». Это похоже на ситуацию, в которую попал актер Александр Демьяненко после съемок в комедиях Леонида Гайдая, и к нему прочно прилепился образ студента Шурика. Вы не раскаиваетесь, что сыграли полицейского Сергея Глухарева? – Я ничуть не жалею, что снимался в «Глухаре». Этот сериал нравится людям. Его будут смотреть спустя годы. Я считаю, что «Глухарь» реабилитировал жанр, который в 90-е упал ниже плинтуса. Теперь моим коллегам не стыдно сниматься в сериалах, как не стесняются это делать западные звезды, к примеру, Мэрил Стрип. Главное, это качество драматургического материала, а не количество серий. И формат для меня не важен: сериал – не сериал. Есть хорошая роль? – Играем! Ведь у меня одна жизнь, и я не могу ждать у моря погоды. – Значит, вы спокойно реагируете на критику и мнение коллег... – Я как-то встретил своего педагога из Щукинского училища, и она сказала мне, что смотрит «Глухаря». Я не поверил, потому что она большой знаток Пушкина, много работает с художественным словом. Немного смущаясь, парировал ей: «Да ладно вам!». А она мне без тени лукавства: «Правда-правда. Смотрю. И знаешь, почему? Твой Глухарев оставляет надежду на лучшее, помогает увидеть свет в конце тоннеля». Я очень дорожу этим мнением. Случаются, конечно, и неприятные моменты. После премьеры спектакля «Лондон Шоу», поставленном в театре «Сатирикон» по пьесе Бернарда Шоу «Пигмалион», выходит статья в газете с заголовком «Глухарь сыграл профессора Генри Хиггинса». Я был обескуражен, не знал что делать, кому жаловаться. Ведь после «Глухаря» мной уже было сыграно много всего интересного. Но образ полицейского Глухарева прилепился ко мне, как клеймо. Меня все время им попрекают. Ведь я мог сниматься в «Глухаре» десять лет подряд, и жить себе припеваючи. Но вовремя понял: дальше начнется повтор, тиражирование однажды найденного образа. А меня такой расклад не устраивает. Я сделал в этой роли все от А до Я. И пошел своей дорогой дальше. Жизнь – она огромна и прекрасна. Важно вовремя почувствовать, где нужно поставить точку. – Как вам служится в театре под началом Райкина? Он не слишком деспотичный руководитель? – Мне кажется, что работать с человеком, который был бы хорошим для всех, ужасно скучно и малопродуктивно. Я играю в «Сатириконе» уже 17 лет и получаю от этого огромное удовольствие, потому что рядом со мной мой мастер Константин Аркадьевич, благодаря которому я учусь и совершенствуюсь. – Вы, кстати, чем-то на него похожи... – Всякий ученик – продолжение учителя. И я не вижу в этом ничего зазорного. Однажды мне пришла записка из зала, в которой меня обозвали «помесью Райкина и Гурченко». Ну, думаю, ладно, не самые плохие имена. Когда я снялся в первом своем фильме «Похождения графа Невзорова», то кинокритики меня окрестили «русским Джимом Керри», а после фильма Вадима Абдрашитова «Магнитные бури» написали: «О, какие у него глаза! Вылитый Василий Шукшин». Я никогда не стремился кому-либо подражать. Мне это просто неинтересно, поскольку сам по себе тоже парень неплохой. – Большая часть ваших театральных ролей сыграна в спектаклях по Шекспиру. Вам хотело бы поработать с западными режиссерами шекспировского направления? – Мне часто задают праздный вопрос, а не мечтаете ли вы о карьере в Голливуде? Я отвечаю: «Нет, не мечтаю!». Однако что касается шекспировского театра, то я бы с удовольствием там выступил. Но пока такого предложения нет. Я не признаю монополий в искусстве. Это как Малый театр считает, будто у него одного ключи от пьес Александра Островского. Шекспир принадлежит всему человечеству. Это мой любимый драматург. Мне предельно ясен накал его страстей и сердцебиение сюжета. В современной драме тоже встречаются удивительные пьесы, но поднимаемые в них проблемы малоинтересны. Все эти отражения полулюбви, полудружбы. Мы все ушли в себя, закрылись фейсбуком, перестали смотреть друг другу в глаза. Это ужасно! А величие шекспировской драматургии как раз состоит в том, что в ней говорится о сильных, основополагающих для человеческой цивилизации чувствах. Проходят годы, сменяются эпохи, а Шекспир не теряет актуальности. Профессия актера – это игра в пинг-понг с залом: ты послал месседж и получил ответную эмоцию. Зритель на спектакле должен сопереживать, плакать, смеяться – словом, очищать свою душу эмоциями. В этом и состоит волшебство театра. Если оно случилось, для актеров – это праздник. А все остальное, оно, конечно, интересно, но пусть там копаются ученые. – Чем вас привлекла роль пса в сериале «Чарли»? – В студенческие годы я носил длинные волосы и думал, что буду играть принцев и королей. Но в кино мне предлагают все больше роли соцработников. И вот, переиграв палитру подобных профессий, я понял, что нужно переходить на животных. «Чарли» – замечательный материал, взятый из американского сериала «Уилфред» и адаптированный под нашу аудиторию. Как я мог отказаться сыграть собаку? Роль написана практически для меня. Это моя органика. – В перерывах между съемками и игрой в театре вы гастролируете по стране с моноспектаклем «Все начинается с любви», где читаете стихи Рождественского, Вознесенского, Самойлова, Высоцкого и поете песни композитора Лоры Квинт. Зачем вам еще и это? – Актер – профессия жадного человека. А в политике репертуарного театра есть свои ограничения. Пятьдесят других артистов также имеют право получить свою долю успеха. Мне в этих рамках стало тесно, и я сделал спектакль, где играю разные роли. Там звучит любовная лирика замечательных поэтов. У одного священника спросили: секс без любви – это грех? Он ответил: все, что без любви, это грех. Я считаю, что спектакль «Все начинается с любви» о том, чем сегодня наполнен мой мир. Мне приходит много писем. Там есть проникновенные строки о том, что благодаря моей работе жизнь этих людей стала чуть теплее. Я иду туда, где нужен. Я не лезу ни в какие партии. Мой фронт – актерский. Не стану осуждать своих коллег, которые идут в политику. Видимо, им так надо. Но для меня сцена – это та кафедра, с которой я могу сказать нечто такое, что сделает зрителя счастливее хотя бы на два часа. Иногда со мной выступает Лора Квинт. В 2013-м мы вместе записали пластинку с песнями «Многоточие». Но я не считаю себя артистом эстрады. Все, что я делаю в музыкальном жанре, это примерно то, что делали Андрей Миронов, Людмила Гурченко и другие драматические актеры. Я воспитанник школы Райкина, где артист должен уметь делать все. Играть шекспировские трагедии, танцевать канкан и так далее. – В этом году вам исполнится 40 лет. Это серьезный рубеж, когда можно подводить какие-то итоги. Жалеете о чем-то? – Когда учился в институте, нам было по 16 лет, мы многое воспринимали с позиций пофигизма. Это были 90-е годы, когда в нашем обществе менялись ценности. Но мы свято верили, что будем служить искусству. Хотя в то время актеры оставались не при делах: кино не было, театральная жизнь замерла. Как жить? В институте нам открывали огромную планету знаний, а мы снисходительно говорили: «Да ладно. То ли еще будет». И однажды наш педагог сказал: «Дети, запомните одну фразу – нет ничего страшнее слова «никогда». Сейчас ты понимаешь, что твои 16 лет уже никогда не вернутся, и день, прожитый вчера, тоже не вернется. А профессия наша эфемерная: зрители поаплодировали и разошлись по своим делам. – Как вы отдыхаете? – Моя энергетическая батарейка – это море. Но через три дня я там уже начинаю тяготиться бездельем. Спасают книги, которые я всегда вожу с собой. У представителей каждого вида искусства свой тренинг. Для музыкантов – это гаммы, для балетного танцовщика – растяжка мышц у станка, для художника – эскизы. А для актера – тренинг души. Она должна трудиться. Поэтому даже отдых я воспринимаю, как возможность открыть для себя что-то новое. Например, Венецию. Прилетев туда, ты понимаешь, насколько это прекрасно, и это не может в тебе не откликнуться. Отдых – это же не значит, что ты погасил свет, выключил компьютер и бездействуешь. Актерский тренинг – вещь беспрерывная. А вообще, как можно уставать от того, что определяет смысл твоей жизни? Наоборот, если я вдруг приболею, то сразу выздоравливаю, как только выхожу на сцену. Один шаг из-за кулис, и все недуги уходят. Сам удивляюсь, как это возможно?
Administrator: «Я человек свободолюбивый и не хочу зависеть от популярности» Актриса Наталья Вдовина Наталья Вдовина не похожа на своих киногероинь ни капли. Ни на молчаливую мать в прославившем ее «Возвращении», ни на авантюристку Веру Гучкову в «Очаровании зла», ни на других, страдающих от неразделенной любви и на все сто процентов выжимающих слезу у зрительниц. «Наташа – существо ботичеллиевское, но со стальным характером», – сказал о ней Константин Райкин. И это в самую точку. За ангельской внешностью актрисы Натальи ВДОВИНОЙ скрывается настоящий бойцовский дух, стержень и глубокая женская философия... Полностью читать здесь
Administrator: Информация. Вышел номер газеты "Театральный курьер" № 3-2015 с интервью Дениса Суханова "Везет тому, кто везет".
Innamorata: Mediaзавод Один Байрон: «Я научился чувствовать Россию» Американский актер благодарен “Интернам” за всероссийскую популярность. На телеканале ТНТ стартовал новый блок серий «Интернов». Это уникальный сериал для российского телевидения. В марте исполнится пять лет с момента премьеры, а рейтинги по-прежнему высоки и, кажется, падать не собираются. В чем феномен популярности? Безусловно, успех «Интернов» во многом определен колоритным актерским составом. «Челябинскому рабочему» удалось взять эксклюзивное интервью у исполнителя роли Фила Ричардса _ американского актера Одина Байрона. Около десяти лет он живет и работает в России. Давно уже стал своим среди чужих и на театральных подмостках, и на съемочной площадке. Но пикантный акцент и специфическая стилистика построения предложений сохраняются, делая его образ еще более ярким и узнаваемым. — «Интерны» принесли вам всероссийскую славу. За что еще вы благодарны этому сериалу? — «Интерны» — целый этап моей жизни. Кроме того, сегодня артист в моем случае должен быть еще и дипломатом. Такие люди сейчас нужны для поддержания диалога. Обязательно должны сохраняться человеческие отношения между Россией и Америкой, если политических уже нет… Известность, полученная мною благодаря сериалу «Интерны», такую возможность предоставляет. — Правда, что вас приглашали в Голливуд, но вы предпочли Россию? — Мне действительно предлагали когда-то сниматься в Голливуде, но я рад, что не воспользовался этим предложением и приехал в Россию. Конечно, все мечтают покорить Голливуд, но прорываются единицы. И для этого надо много толкаться, хитрить, выворачиваться и проявлять иногда не лучшие человеческие качества. А я мечтал просто быть актером, а не бегать наперегонки. И именно в России меня научили быть артистом, творцом, а не просто выполнять поставленную режиссером задачу. Россия, а в особенности Москва стали для меня очень родными. Даже роднее города, где я родился. Может быть, это звучит как-то пафосно, «слишком», но это действительно так. — Расскажите о плюсах и минусах работы в театре и кино. Много ли общего у этих жанров? — Это разные навыки, по моему мнению. Нельзя сравнивать. Конечно, гораздо интереснее и энергичнее играть перед живой публикой в театре. — Какие главные выводы вы сделали за 10 лет жизни в России? — Я понял, что Тютчев был прав: «Умом Россию не понять». Ее можно только почувствовать, в нее необходимо поверить. И я научился ее чувствовать! Полюбил. Почти десять лет я здесь… Если ты поживешь какое-то время в любой стране, среди ее культуры, людей, то все станет для тебя яснее, все станет лучше и интереснее. Недавно я пошел на рынок. Это, конечно, шедевр городского быта! В одном месте продают тархун, соленые огурцы, рыбу. Костер какой-то горит… Шубы, мясо — это так круто! В Америке такого нет. Я даже не знал, что купить, ходил кругами туда-сюда… Правда, я так и не научился выбирать хорошее мясо. — Как относитесь к русской кухне и каким блюдам отдаете предпочтение? — Русскую кухню я люблю. Обожаю вашего байкальского омуля! Вообще, знаете, кулинария сейчас занимает важное место в моей жизни. В Америке недалеко от моего дома есть прекрасные кулинарные курсы. Точнее, это американское отделение известной французской школы LeCordonBleu. Так вот, я полгода учился там на повара. Давно мечтал освоить эту профессию, чтобы, как говорят в России, не получилось, что «все яйца в одну корзину». Я хочу работать в разных областях. Может быть, со временем открою свой ресторан, как это сделал известный актер Райан Гослинг. У него прекрасное заведение в Лос-Анджелесе. — Сложно понимать нюансы русского юмора или уже научились этому? — Раньше было сложно. В первое время я механически воспроизводил текст, иногда не понимая, что в этом смешного. К тому же очень медленно, потому что было трудно произносить некоторые русские слова. Например, слово «привередливый» мне до сих пор кажется ужасным из-за смены твердых и мягких согласных. Ребята-коллеги постоянно смеялись надо мной… Сейчас уже все проще и с русским языком, и с русским юмором. Я даже предлагал авторам какие-то смешные сцены, которые могли бы случиться с Филом. — Вы уже сформулировали свое жизненное кредо? — Пару лет назад в китайских гадальных печеньях мне попалась фраза, которую запомнил. Наверное, потому, что точнее и не скажешь. На русском это звучит примерно так: «Тяжелая работа без таланта — это жалко. Талант без тяжелой работы — это трагедия».
Administrator: Огромная благодарность Алле Алешиной за возможность разместить текст на форуме. На сайте интервью появится в ближайшее время. Театральный курьер № 3 (166) 2015. Март 2015 г. Денис Суханов и парадоксы белого Отелло Денис Суханов, один из корифеев театра «Сатирикон», заслуженный артист РФ, лауреат Госпремии, премий «Чайка» и «Кумир» – из той редкой породы актёров, для которых не существует жанровых ограничений. Он может сыграть всё – и эксцентрику, и трагедию, и мюзикл. Разброс его ролей поражает: Шантеклер, Дункан, Арбенин, Отелло, Жадов, Тригорин, 80-летняя Мэг Фолан, граф Глостер, Дулитл, et cetera... – Денис, Вы не перестаете удивлять своих поклонников многогранностью актерского дарования: в новом спектакле «Однорукий из Спокана» играете брутального бандита, находящегося на грани нервного срыва. Как Вы ощущаете себя в этой роли? – Я должен благодарить своего художественного руководителя за очередную роль-подарок, который он мне сделал. Это опять МакДонах, интереснейший английский драматург ирландского происхождения, наш современник. У меня была любимая роль в пьесе МакДонаха «Королева красоты» - 80-летней старухи. Но из-за трагического события в театре – ушла из жизни Лина Варганова, единственная исполнительница роли Морин, дочери этой старухи, – спектакль закрылся. Я так скучал по этому автору – и вдруг возникла одна из лучших пьес МакДонаха «Однорукий из Спокана», да еще и в режиссуре Константина Райкина. Мой герой - Кармайкл. Ни разу в тексте пьесы не упоминается его имя, а только фамилия, в то время как остальных героев автор называет по именам. И в этом, возможно, есть какая-то подсказка нам от автора. Райкин поставил задачу максимально уйти от моей актерской природы, сказал: «Хочу найти в тебе какие-то новые краски – жестокость, безапелляционность. Твой герой в начале, будто каменный. И только в конце, после разговора с мамой, он должен резко повернуться оборотной стороной – он совершенно одинок, несчастен, и идёт куда-то «не по той тропинке». – У вас в этой роли даже пластика меняется – вы вышли на сцену, как настоящий мачо с американского запада. А с бородой вас просто не узнать! – Жаль, что отрастить настоящую бороду не могу, потому что есть другие роли, которые не предполагают этого категорически. – Мне понравилось, как перед началом спектакля закадровым текстом Райкин рассказывает о теме спектакля, подготавливая зрителя к нужному восприятию. Тотальное одиночество и сумасшествие современного мира – это фатальная неизбежность, или каждый сам себе определяет судьбу? – У моего героя в пьесе появляется надежда на родственную душу, когда он общается с портье, есть все шансы, чтобы они стали друзьями. Но автор их разводит. И мой Кармайкл опять начнет искать свою потерянную руку, чтобы была хоть какая-то цель. На его подавленность и внутреннюю пустоту наслоились отношения с матерью, которая, видимо, с самого раннего детства его подавляла. Возможно в этой семье получилось так, что ребёнок стал жертвой материнской тирании, когда мать его обвиняет – ты весь в отца! И эта ненависть перекладывается на сына, который, доведённый до отчаяния, начинает ей мстить тем, что отрубает себе руку, – во всяком случае, мы с режиссером так прочитали завуалированные намеки МакДонаха на то, каким образом герой потерял руку. Но тут еще многое предстоит домысливать. Спектаклю всего три месяца – совсем младенец. Как мне кажется, должно пройти полгода или даже год, чтобы актёры начали уверенно жить в спектакле. Всё-таки это удивительная профессия – сколько ею не занимайся, она всё равно хитрит с тобой и всё время тебя испытывает. – Вот вы говорите, что надо приходить на спектакль через какое-то время, но как успеть – ведь «Сатирикон» довольно быстро расстаётся со спектаклями, чтобы обновлять репертуар. Прочитала, что на днях вы в последний раз сыграли Отелло. Неужели спектакль сняли? – Мы его «заморозили» по деликатной причине – артистка ушла в декретный отпуск. Есть еще обстоятельства – грядущая реконструкция «Сатирикона» и его полное техническое переоснащение. Мы доигрываем сезон до конца, в середине лета уходим в отпуск, и театр закрывается на реконструкцию. – Где будете играть во время ремонта? – В течении полутора-двух лет, мы будем работать на других площадках. Это тяжелое испытание для театра. Даст Бог, реконструкция пройдет максимально быстро, и мы благополучно вернемся в свой родной дом. – Понятно, поэтому сейчас не время сетовать о том, что закончилась бутусовская «Чайка»… – «Чайка» не закончилась. Через три месяца мы будем играть этот спектакль на гастролях в Бразилии. За это время декорации туда очень медленно доплывут, потом им нужно три месяца, чтобы вернуться назад. Может быть, мы ещё в июне-июле сыграем этот спектакль. – Расскажите о ваших впечатлениях от работы с Юрием Бутусовым. – Это целая глава в моей жизни, а скорее – целый том. Бутусов – уникальная субстанция. Он необыкновенно талантлив и многогранен. Он удивительный фантазёр и настоящий художник. С его приходом совершенно изменилось наше сознание. Он изменил всех, кто с ним работал и тех, кому предстоит с ним работать, он обязательно изменит. Надо ему просто поверить, пойти за ним, тогда ты получишь фантастический опыт. Я выпустил с ним пять спектаклей – «Макбетт», «Ричард III», «Король Лир», «Чайка» и «Отелло», о каждом можно говорить часами. Не могу себе даже представить, какой бы я был сейчас человек, если бы этого режиссера не было в моей жизни. – Поговорим о вашем Отелло, потому что эта роль – на сопротивление. Вместо брутального черного ревнивца зритель видит интеллектуального, тонкого философа, к тому же абсолютно белокожего… – Я в страшном сне не мог себе представить, что когда-нибудь буду играть Отелло. Я всю жизнь мечтал сыграть князя Мышкина, что не состоялось, но никогда не помышлял об Отелло – и вдруг получил эту роль. Я не могу сказать, что я это сыграл, пережил полностью – я только вступил в эту воду, может, только кончики пальцев ног замочил… Конечно, это случилось только благодаря парадоксальному видению режиссера. У нас же в театре есть Гриша Сиятвинда, темнокожий артист, которому, казалось бы, идеально подошла эта роль. Или Райкин ее должен был играть. Но Бутусов увидел меня в роли Отелло. Когда он это объявил, у меня была неделя бессонных ночей, ужаса и непонимания, как это делать. В итоге я очень полюбил своего Отелло именно таким, как его видит Бутусов. Приходя в театр как зритель, я тоже люблю парадоксальные решения, – когда мужчин играют женщины, когда женщин играют мужчины, когда театр фантазийный, есть придумки какие-то. Я хочу в театре что-то разгадывать, следить за ходом мыслей, вникать в образы. В этом сильная сторона театра, в отличие от телевидения, где все довольно однозначно. – Поскольку Вы сами вышли на эту тему, скажите, почему мы Вас практически не видим на экране? – Как происходит встреча с кино? Через пробы. Ты приходишь на кастинг и просто встаёшь в очередь артистов. Как было, например, с Тодоровским и некоторыми другими режиссерами, – они пообщались со мной, посмотрели пробы, но дальше дело не продвинулось. Пока роман с кино не складывается. - Не соглашусь, ведь Вы прекрасно сыграли Иудушку в фильме «Господа Головлевы»… – Да, это была замечательная работа с режиссером Александрой Ерофеевой. Потом она сняла со мной еще пару фильмов. Если от нее появится какое-то новое предложение, то снимусь с удовольствием. Конечно, если мне позволит занятость в театре. Кино имеет свои сроки, театр – свои. И зачастую им очень трудно «разойтись миром». Но даже если сроки позволяют, на некоторые предложения я ответил отказом из-за недостаточно хороших сценариев. Есть материал, который ты не можешь сыграть, – это просто не твоё. Жду и верю, что будет еще моя роль в кино. – Ваши родители не имели отношения к театру? – Папа был футболистом, играл за томскую команду, затем на Камчатке, во Владимире, а мы за ним переезжали. Потом он стал тренером, очень хотел, чтобы я пошел по его стопам, водил меня на тренировки, на матчи. Но вот не шел ко мне мяч в ноги – и всё. – Вы в детстве вообще никаким видом физической активности не занимались? – Я ходил в хореографическую школу, занимался пантомимой. Еще ходил в театральную студию. Потом служил в армии и танцевал в ансамбле Северо-Восточного пограничного округа. – Это была серьезная хореография? – Это были «Яблочко», солдатские пляски, характерные танцы, гопак и так далее. Но всё равно я мечтал связать свою жизнь с драматическим театром. Всегда он меня тянул, как сильнейший магнит. Потом, я всегда знал, что век танцовщика недолог, 35-40 лет– и всё. Это меня не устраивало. – И Вы рванули в Москву поступать в Школу-студию МХТ? – Да, в 22 года я приехал, и Авангард Николаевич Леонтьев меня принял на свой курс. И если бы он этого не сделал, то меня бы как актера не было. – Вы у Леонтьева сразу раскрылись или развивались постепенно? – Еще на первом курсе он предложил Валерию Владимировичу Фокину, попробовать меня на маленькую роль в спектакле «Нумер в гостинице города NN», который он тогда ставил и в котором Авангард Леонтьев играл Чичикова. Проучившись всего три месяца, вдруг я попадаю в потрясающий спектакль, с которым мы объездили потом всю Европу. Это было огромным счастьем. – Но после окончания почему же всё-таки попали в «Сатирикон»? – Я показывался Константину Аркадьевичу, и он тогда меня пригласил как-то по-особенному, и дело было даже не в словах, а в какой-то его энергии – от этого уйти было просто невозможно. Он мне обещал, что у меня будет много хороших ролей. И всё вышло именно так и даже больше, чем я предполагал. – То есть, Вы к судьбе никаких претензий не имеете, Вы нашли свой театр? – Да, безусловно. Райкин – один из лучших и артистов и, думаю, лучший из художественных руководителей. Смотришь, как он многие десятилетия руководит этим сложнейшим механизмом, и поражаешься, – как он с этим справляется? Константин Аркадьевич до такой степени фанатично предан своему делу, что его пример вызывает у меня такое уважение и восторг, что я так же хочу любить эту профессию. Он играет большие сложные роли, ставит спектакли, выпускает курсы, делает со студентами дипломные спектакли, занимается дальнейшей судьбой своих учеников. Бесконечный, круглосуточный процесс деятельности человека, занимающегося своим делом. А ведь только так и надо, только так можно чего-то добиться! Везёт тому, кто везёт. – В этом сезоне Райкин еще затевает новый спектакль? – Будет ставить пьесу «Все оттенки голубого» молодого драматурга Владимира Зайцева. Для меня там роли нет. – Денис, кроме театра, чем увлекаетесь, чем занимаете досуг, если таковой имеется? – Книгами и классикой мирового кино. Больше всё-таки люблю чтение. Когда уже нет сил держать книгу, тогда начинаю смотреть кино. Но это для меня всё равно работа – смотрю, как актеры существуют в кадре, пытаюсь анализировать. Я люблю путешествовать, но если куда-то еду, то это европейские города. Не природа, не пляж. Я урбанист по натуре. – Вы к дому относитесь как к месту, где просто ночуете, или дом для вас нечто больше? – Часто это место, где переночевать. Я, конечно, люблю и домашний уют, и комфорт, и покой. Но профессия не позволяет вести домашнюю жизнь. Я живу с родителями, у меня есть и возможность бывать одному, но всё-таки я чаще с родителями – энергия родных людей очень нужна. – А «Сатирикон» стал для Вас домом? Осталась в нем дружба и внутренняя теплота? – Безусловно! В театре нет разрозненности, все в хороших, искренних отношениях, без всяких интриг. Друг от друга мы получаем подпитку, тем более, что коллектив постоянно обновляется – пришло уже три выпускных курса Райкина, а сейчас уже и с четвертым знакомимся. – Подскажите, на кого из молодых сатириконовцев стоит обратить внимание. – Артём Осипов, Марина Дровосекова, Глафира Тарханова – они чуть постарше, а вот ребята, которые играют главные роли в «Ромео и Джульетте», совсем молодые – Илья Денискин (Ромео), Никита Смольянинов (Меркуцио) и Дарья Урсуляк (Джульетта). У них, безусловно, большое будущее. Беседовала Алла Алешина
Administrator: Отсюда 10 вопросов для Данила Стеклова - Когда вы осознали, что театр – это навсегда? - Да я как-то до сих пор не могу понять, на месте ли я. Точно знаю, что выбора у меня больше нет - я ничего не умею. Обучили меня актерскому мастерству. В школе я был двоечник-троечник. Может, и хочется поменять что-то, но мне сейчас некуда уйти. Я не спортсмен, не ученый. Сама профессия заставляет себя любить. Это жесткий ответ, это я как "райкинец" говорю. - Как троечник оказался артистом? - Семье спасибо! С пяти лет бегал у бабушки по театру, она у меня главный администратор Театра им. Вахтангова - работает там более двадцати пяти лет. Потом носился по "Сатирикону", где играют мама и отчим. Я очень любил читать. С самого детства. Постоянно была пятерка по литературе. И поступление в шестнадцать лет в Школу-студию МХАТ было поступком не слишком осознанным. Есть же люди, которые несколько лет идут к своей цели - а я не думал ни о чем и поступил. Выбора другого не было. И только на третьем, четвертом курсе пошли сомнения, когда судьба наносила жесткие удары, когда были неудачи. Денег в театре не заработаешь, счастливым не станешь. Но если уйдешь из театра - ты слабак. В театре есть и семья, и конкуренция огромная. Вроде все родственники, но все равно со всеми силами меряешься. - Если читали, то что читали? - Я очень люблю современную литературу. С детства читал именно ее. Пелевин, Прилепин, Сенчин, Сорокин, Водолазкин, Елизаров, Мариам Петросян. И музыку люблю современную, рэп. Там есть энергия и близость к правде, злободневность, острота. Люблю кино Балабанова, Юрия Быкова, Звягинцева. - Театр не вызвал отторжения с детства? - Нет, я сразу полюбил театральную кухню. Мама и Володя, мой отчим [артисты театра "Сатирикон" Агриппина Стеклова и Владимир Большов], буквально сутками проводили в театре, в особенности, когда Юрий Бутусов выпускал "Макбетта". Я его потом видел четырнадцать раз. Благодаря «Макбетту» я и захотел заниматься театром. Потом был "Ричард III", "Король Лир", "Чайка". И вся кухня - передо мной: скандалы, слезы, ругань, обсуждения. Меня это все очень привлекало: этот мир и грязный, и волшебный одновременно. - К какому театру вы идете? - Хочу своего театра. Сейчас очень много информации, очень много интересных режиссеров, писателей, художников. И, с одной стороны, теряешься, с другой, мы от этого взрослеем быстрее. Уже на первом курсе мы были активными в поиске своего искусства. Я еще не так много сыграл, и мне сейчас хочется как можно больше работать, и работать с разными системами. Я благодарен Алле Борисовне Покровской - занятия с ней в институте были удивительными, целый космос. И очень нравится работать сегодня с Константином Богомоловым, с Мариной Брусникиной. С Константином Райкиным, моим учителем, был интереснейший период выпуска "Ромео и Джульетты". Все разные, полярные порой. Я, наверное, не смогу никогда отказаться, сказав "Это не мой театр". Всё - моё. Наше новое поколение, оно не узкое. Всеприятие. Работать всем хочется ужасно. - Чем лично вас волнует спектакль Марины Брусникиной "Деревня дураков", где вы играете? - Тема моя. Тема нашей страны. Почему так сильно пьют, почему так сильно воруют, почему мы такие бедные-несчастные? Огромная великая страна. Мой сосед Гриша не был в театре пятнадцать лет, ему 42 года. Такой простой парень в трениках. Я пригласил его на "Деревню". И он был в восторге до такой степени, что тут же после спектакля сделал для меня банановый пирог, принес поблагодарить: "Даня, я плакал, это так про нас, про нашу жизнь". Вот ради этого делаешь театр. Как-то жизнь нашу нескладную сделать лучше. Этого Гришу сейчас так с кредитами обманули, мать уволили... Хочется с этим спектаклем поездить по стране, с людьми пообщаться. Недавно я ездил помогать Михаилу Рахлину ставить спектакль в Тамбове. Говорил с актерами, которые получают по пятнадцать тысяч в месяц... - Бывает и хуже, бывает и по семь... - Да. Вот для них что-то хочется делать. Сейчас снимался в Тольятти. Боже-боже, как же люди живут, как при этом к искусству относятся. Вокруг съемочной площадки все время были толпы людей - не видели люди никогда такого. Не хватает искусства в стране, голодание по творчеству. - Театр может изменить жизнь? - Я в это верю. Всякий раз после "Макбетта" я выходил ошарашенный, в слезах. Звонил тут же каким-то людям, разговаривал с ними подолгу, нужно было выговориться. Я словами мастера скажу. Райкин нам говорил: "Гопник, урод, гнида, козел придет к нам в зал и, может быть, хоть чуточку станет добрее. Сворует завтра поменьше". - А что еще из советов учителей вам запомнилось? - Райкин нас так воспитал, мы все дружили друг с другом и еще с прошлыми курсами Райкина. «Райкинцы» никогда не опаздывают. Это выжигалось на курсе каленым железом. Если на три минуты опаздываешь, следует жесточайшая разборка. Константин Аркадьевич орал так, что на всю жизнь отбивал желание опаздывать. Причем с хорошими аргументами для артиста: «Вы никому не нужны, на две минуты опоздал - взяли другого артиста». У нас репетиции в «Сатириконе» начинались в девять утра – я вообще такого не видел нигде больше. Нас называли «самурайкиными». Я очень благодарен за эту школу боевую. - Какие у вас есть самозапреты в профессии? - Сейчас я все могу, если режиссер меня убедит в этом. Хотел бы сыграть у Бутусова – кумир детства. Он же мучает артиста, и я хотел бы с Бутусовым мучиться. С такими режиссерами артисты становятся крепче. Хочется Шекспира сыграть – такая мускулистая, крепкая драматургия. Нравится Чехов, играю в «Чайке» Богомолова Медведенко – есть сцена, где я просто слушаю текст. Сижу и наслаждаюсь. Фото Екатерины Цветковой Артиста Художественного театра Данила Стеклова можно в ближайшее время увидеть: в роли Мити в «Деревне дураков» (6 апреля, 20 мая), в «Карамазовых» (20 апреля, 18 мая).
Innamorata: Дарья Урсуляк: «Если будет не стыдно выходить на улицу — уже хорошо» Актриса Театра «Сатирикон» снимается в сериале «Тихий Дон», но не стремится «быть звездой» — ей важнее профессиональный рост. #нехочубытьзвездой #жаднаядоработы Наверное, у меня есть амплуа. В Щукинском театральном училище нам изначально говорили про существование амплуа: сколько на курсе героинь, сколько инженю. Но это скорее рудимент, имеющий слабое отношение к реальной жизни. Потому что если ты встретишь потом такого режиссера, как Юрий Николаевич Бутусов, понятие амплуа отпадет моментально. Мне нравится выходить из зоны комфорта, делать то, что просят. Это чем-то похоже на поведение дрессированной собаки, но ведь не обязательно при этом переставать быть человеком и не превращаться в субстанцию: интересно наблюдать за тем, как ты сам себе уже не принадлежишь. Особенное волшебство — это когда я, да не я. Я ничего не знаю про институт звездности. Если будет не стыдно выходить на улицу — уже хорошо. Хочется другого: чтобы работа была, и была обязательно правильной. Чтобы ты шла на нее с ощущением, что не зря тратишь время, которое могла бы израсходовать на более важные вещи. Иногда кажется, что занимаешься ерундой, а бывают моменты осознания: ничего подобного, это очень важное дело. Сексуальность — понятие субъективное. Некоторые мужчины говорят, что Одри Хепберн — это «секс на ножках». А я, например, могу вечно смотреть на Мэрилин Монро. Мне интересен и полезен для профессионального роста всякий опыт. Даже кажущийся второсортным проект может выкристаллизоваться в настоящую честную историю. Да и деньги надо заработать — я пойду на любую авантюру, поэтому ни от чего не зарекаюсь. Я жадная до работы. Сейчас мне хорошо там, где я нахожусь, снимаясь у папы в роли Натальи в сериале «Тихий Дон»: там невероятно профессиональная атмосфера с сильными задачами, удивительным процессом. Видимо, однажды человеку дается критерий, по которому он судит, какой должна быть его профессия. Это мои впечатления от работы с отцом. Источник
Innamorata: oteatre.info Тимофей Трибунцев: Парень с окраины Павел Руднев №18, 2015 Учился: ВТУ им. М. Щепкина, курс Владимира Бейлиса и Виталия Иванова. Среди ролей в театре: театр «Сатирикон»: Макол («Макбетт»), Ричард, герцог Йоркский («Ричард III»), граф Кент («Король Лир»), Треплев («Чайка»), Яго («Отелло»); спектакли Константина Райкина — Билл («Смешные деньги»), отец Уэлш («Сиротливый Запад»), Досужев («Доходное место») Центр им. Мейерхольда: Ежик («Ежик и Медвежонок»); Центр драматургии и режиссуры: капитан Копейкин (одноименный спектакль Алексея Дубровского); Театр п/р Елены Камбуровой: моноспектакль «1900» и др. В кино: «Ликвидация», «Остров», «Деревенский романс», «Юрьев день», «Штрафбат», «Завещание Ленина», «Пельмени», «Старое ружье», короткометражка «Проклятие». Режиссеры, с которыми работал: Юрий Бутусов, Константин Райкин, Сигрид Стрём Рейбо. Режиссеры, с которыми хотел бы работать: «Хотел бы сделать спектакль с Сигрид Стрём Рейбо, но вообще страшно загадывать». Роли, которые хотел бы сыграть: «Тоже страшно загадывать. У меня только что родился ребенок, и мне сейчас важно хорошо сыграть роль отца». Любимые артисты: Тони Люн, Ди Каприо, Евгений Ткачук, Евгений Леонов, Андрей Миронов. У Тимофея Трибунцева был грандиозный дебют. Его первым выходом на профессиональную московскую сцену стал яркий финал первого в Москве спектакля Юрия Бутусова — «Макбетт». И можно твердо сказать, что Трибунцев — идеальный артист Бутусова. В его актерском организме есть многое из того, что нужно режиссеру: диковатость и аномальность, резкая неканоническая мужественность, способность зажечься за секунду, наивность и дерзость. Негармоничный, колкий, угловатый — он не умеет играть счастливых людей. Его природа колеблется между романтиком-бандитом («кепка набок и зуб золотой») и ребенком, с поразительной чистотой и наивностью воспринимающим мир как новый и совершенно неопасный. Вот такой типично русский герой: еще секунду назад был готов есть стекло по незнанию, а сейчас ножичек тебе из-под полы показывает и скалится. Ершистый, нагловатый, симпатичный паренек с рабочих окраин — его герой так и не сумел повзрослеть: агрессию миру показать уже горазд, но о мире этом знает на уровне третьего класса. Стоит же одарить его нежностью и заботой — так сразу расцветает и млеет. Именно это свойство Трибунцева и было в «Макбетте» уловлено режиссером сразу (Бутусов ставил пьесу Эжена Ионеско). Все уже умерли, афера Макбетта не удалась. Но мир не горюет: горят яркие огни, звучит веселая музыка и никого не жалко — карточный мир, живущий по законам войнушки, валится к чертям собачьим в веселый ад. Бутусов изучает природу властолюбия и демонстрирует историю как увлекательный карнавал, где властолюбие перечеркивает сострадание. Война под конец, увеличивая урожай смертей, воспринимается как цирк — глупый, пошлый, пестрый. Из-за кулис выезжает гигантская ветряная мельница, расцвеченная огнями. И в этом развеселом удалом цирке, буквально шагая по трупам, бегает с сачком для ловли бабочек в полном одиночестве малолетний сын Макбетта Макол. Тимофей Трибунцев играл еще ничем не замутненное детство, полнокровную радость, в которой уже проглядывал цинизм «тиранёнка», не замечающего даже того, что он один во всей Вселенной и все умерщвлены. Становилось ясно, что новое поколение вслед за Макбеттом уже не будет беспокоиться о моральных запретах и волнениях. Ребенок, для которого война стала нормой, питательной средой, так и проведет свою жизнь, ловя в сачок человеков. Но в обаятельном поведения Трибунцева режиссерская тема становилась вариативной: через этого Макола порочная цепь власти, возможно, когда-нибудь и прервется. Если этот ребенок, не замечая войнушки, истребившей всех взрослых, упоительно носится по сцене, он действительно еще не определился, как ему жить дальше. Просто-таки как в работе Бэнкси: революционер с капюшоном на голове, замахивающийся букетом цветов. В следующем спектакле Бутусова, «Ричард III», режиссер дает Трибунцеву роль примерно с теми же задачами. Тимофей играет сына Эдуарда IV Ричарда, графа Йоркского, которого брат Эдуарда, будущий Ричард III, удавит в Тауэре как конкурента. Но пока еще претендующий на престол герцог Йоркский пристает к Ричарду, издевается над ним, бегает шалопаем как абсолютно счастливый ребенок — и такой он Ричарду III (Константин Райкин) ненавистен. Так резвиться инвалид просто не в состоянии. Искалеченный тиран снисходительно терпит его шалости, чтобы потом уже за все разом удушить бестолковую вонючку. Трибунцев как шаловливая обезьянка дудит в трубы рядом с Ричардом, надевает ему букет на голову как пародийный венец. Ричард III копит злобу на этого пацаненка, нахаленка, выскочку. Так этих венценосных принцев и забьют в Тауэре — в игре, в битве подушками. Удары сперва словно пух, затем грузнее и грузнее, пока не встать, не подняться. В крошечной постановке Сигрид Стрём Рейбо «Ежик и Медвежонок», которая шла 35 минут, Тимофей Трибунцев конечно же играл роль Ежика — его ершистость, ребячливость, детский задор, неутомимость и суетливость оттеняли интеллигентскую меланхолию Медвежонка (Алексей Дубровский). Пока Медвежонок решал метафизические вопросы, Ежик наслаждался жизнью и счастьем дружбы, в которой видел только повод для радости и никакого дополнительного смысла. Трибунцев самозабвенно, желая улететь, вставал на стульчик и, подымая вверх, над головой, галстук (артисты играли спектакль в классической тройке), крутил им словно пропеллером и взлетал! А в самый драматический момент именно у Ежика рука (лапка) тянулась к веревке с мылом. Трибунцев эту импульсивность кидалта чувствует, умеет передать: чуть что — в пропасть. Или в пропасть безудержной радости, или в пропасть суицида. Все с одинаковой степенью воодушевления. Дебютантка Сигрид делала спектакль по детской литературе предельно взрослым. В философских диалогах Сергея Козлова — зрелость, мудрость и горечь человеческого общения: два темперамента, два героя проживали за полчаса всю сложность бытия, радость, отчаяние, надежду, тихую грусть. Диалоги коротки как вспышки сознания, от затемнения к затемнению. Где-то диалог только глазами, только дыханием. Сигрид ведет двух приятелей к ощущению театра абсурда. Оба ждут чего-то извне, смутно осознавая, что на самом деле все при них, все рядом, только руку протянуть. Смешно ссорятся, смешно мирятся, смешно тузят друг друга. Поют песни без звука. Обсуждают будущее человечества: как жить и как не жить. Одни во Вселенной. Одиночество вдвоем. В финале спектакля Ежик и Медвежонок подходили к стенке Черного зала Центра имени Мейерхольда и раздвигали портьеру: за ней были неизменно огни ночного города. И еще в одной работе Тимофей Трибунцев столкнулся с артистом Московского ТЮЗа Алексеем Дубровским. Это был режиссерский дебют Алексея и моноспектакль Тимофея — «Повесть о капитане Копейкине» в Центре драматургии и режиссуры. На сцене маленький, жилистый, крепко сбитый Копейкин. Когда он рассказывает зрителю о своей доблести в войне 1812 года, он с готовностью показывает нам, как отдал в жертву победе свои руку и ногу (на руку надевает кожаную перчатку). Так, словно был готов к этому шагу всю свою сознательную жизнь и даже расстроился бы, если б война не изувечила его. Потерянная рука и нога — это норма для солдата. Нечто вроде религиозной жертвы. Трибунцев играет калеку, который видит в своей изувеченности только вопрос долга и не видит ничего печального или постыдного в своем положении. В этом народном прямодушном персонаже заложено добродельнейшее представление о справедливости. Народ должен жизни не щадить за царя и отечество, а отечество должно по мере сил помогать страдающим. Честь по чести. Схема ясна. Ни тени сомнения, ни червоточины лукавства. Бездна наивности, социального оптимизма. Веры в то, что мир здешний устроен точно так же, как мир дальний. Но цельный, прямой оловянный солдатик, ненавязчиво напоминающий бюрократической системе о ее обязанностях, становится бельмом на глазу бюрократического же благополучия. Режиссер Алексей Дубровский окружает своего героя рукотворными деревянными игрушками — корабликом, птичкой, другими резными изяществами. Это, во-первых, мир сурового народного представления о красоте, во-вторых, материал, из которого изготовлены протезы для горемычного инвалида, в-третьих, традиционный промысел для сидячих больных — вырезать игрушки для детишек. Теплый золотистый мир деревянного теса окружает инвалида, но и сковывает его, одеревеняет волю. Тимофей Трибунцев с блаженной улыбкой на лице все время демонстрирует свою готовность жить, полноценно и с пользой для общества. Этот Копейкин, этот народный герой еще полон жизнетворных соков. Потеряв части тела, он еще больше сосредоточился на кипучей деятельности. Становясь благородным бандитом, герой Тимофея Трибунцева менее всего похож на воплощение народного возмездия. У Трибунцева Копейкин лишен бунтарства, мстительности. Копейкину кажется, что он всего лишь конкретно исполняет волю вельможи, сказавшего «ищите средства сами». Безумный инвалид живет, сообразуясь с нездоровой логикой: ищет сам средства к существованию, начав партизанскую войну против богатых. В своей добродетельности Копейкин прост как копейка: он искренне считает, что его на разбой благословило государство. И русское отчаяние как раз в том и состоит, что именно так оно и произошло, что логика безумства и есть самая правильная логика. В последней театральной работе Тимофея Трибунцева — в «Отелло» Бутусов впервые дал артисту роль не жертвы, а агрессора. И роль Яго оказалась главным событием этой трудной, не во всем удавшейся постановки. Он здесь единственный, кто носит какое-то подобие военной формы — застиранные брючки с лампасами. Щуплый, бритый, суетливо-подвижный, с затравленным взором — он похож не на морского офицера, а на прапорщика, даже на ординарца. Его способ коммуникации прост: там, где он не подчиняется, там он подчиняет, — промежуточных состояний нет. Ключ к их отношениям с мавром — в удивительно хорошо сделанной сцене посещения Отелло (Денис Суханов) унылой каморки Яго. Где-то слева, отгороженное ширмой, утлое, унылое микропространство офицерской походной кухни — табуретка, газовая плита, коробки, пакеты, мусор, неуютность, жуткая теснота и нищета. Чтобы поесть, этот маленький человек ставит коробку перед табуреткой, на нее сковороду с на скорую руку изготовленной яичницей, в руки шматок серого хлеба и оловянную ложку. Отелло смотрит на этот быт, как завсегдатай вип-зоны в аэропортах мира на атмосферу общего вагона Москва — Гомель. Так бедно, так скудно, что и посочувствовать не получается. Яго уязвлен всем. И прежде всего социальным неравенством. Вокруг Отелло вертятся женщины, а Яго даже жену Эмилию редко видит. Отелло, возможно, имел связь с его женой — этот факт Бутусовым педалируется. Яго уязвлен, возбужден самой возможностью нагадить успешному руководителю. Мы чаще всего его и застаем в этом состоянии — вот живет человек, не спит не ест, а только денно и нощно занят чужой личностью, следит за ней, копается в ее жизни. Соглядатай, тень, энергетический вампир, вурдалак. Как тот «простой» ленинградец, уязвленный гением Бродского, благодаря доносам которого был поэт осужден и изгнан. Месть ни за что, месть человеку за свою патологическую зависимость от объекта мести. Яго живет жизнью другого и зависим от нее. И чем больше угасает Отелло, чем слабее он, тем все более оживляется, раскрывается Яго — эта «донорская» связь выявлена очень ярко. Яго спокоен, уверен, терпелив, он знает законы человеческой природы: как возбудить человека, говоря ему «от противного», как медленно созревает сомнение, как неспешно формируется желание убивать. Он не торопит события, он уверен в дарвинистских законах человеческой природы: если раздражать нужный рецептор, человек среагирует. Яго уже совсем не наивное существо. Наоборот — человек, тончайшим образом изучивший человеческую механику. А в «Чайке» Треплев Трибунцева — это альтер-эго самого режиссера, появляющегося на сцене. Такой Треплев, как и режиссер Бутусов, вечно недоволен, неудовлетворен самим собой. Костя видит, как страдает неталантливая Нина, которую он затащил в искусство и бросил, и убивает себя едва ли не от чувства стыда за нее и за себя, непутевого. Юрий Бутусов ведет своего артиста по всем кругам жизни, герой Трибунцева взрослеет. И похоже, он может теперь уже сыграть все, кроме счастья. Точнее, его счастье может быть только наивным и неполноценным. Только заблуждением, вызванным недостатком опыта.
Mila: Читать здесь Максим Аверин: Я не чураюсь «Глухаря»! Фото: Т.Подъяблонская
Administrator: С сайта Театра Сатирикон ИНТЕРВЬЮ С АКТЁРОМ НИКИТОЙ СМОЛЬЯНИНОВЫМ Своими мыслями о работе в спектакле «Все оттенки голубого» со зрителями поделился исполнитель главной роли. - Никита, вы участвуете во многих спектаклях театра. В основном, это классический репертуар. Хотелось ли вам на время отойти от классики и сыграть в пьесе сегодняшнего, современного автора? - Для меня, если роль интересная, не важно, в каком она материале, – в классическом или современном. - Как отнеслись артисты к предложению К. Райкина поставить пьесу «Все оттенки голубого»? - Я лично отнёсся с большим интересом. Это что-то новое для нашего театра. Здесь затронуты непростые вопросы. Мне показалось, что будет интересно работать над этим материалом. Я вообще люблю играть роли, которые, если так можно сказать, «далеки» от меня, когда есть возможность высказать свои мысли из чужого образа. Никто не был против этой постановки. Мы воспитаны по принципу «нет плохих ролей, есть плохие артисты» и играем то, что дают. Здесь ведь нет никакой пропаганды. Наша пьеса не «про это», поэтому все согласились и прекрасно играют в спектакле. Многие даже обрадовались, что Константин Аркадьевич выбрал такую современную пьесу. Там ведь ещё и язык точный, сегодняшний, текст очень легко присваивался, в отличие, например, от классического текста. - Вы удивились, когда Константин Аркадьевич предложил именно вам роль Мальчика-гея? Не возник ли вопрос: почему я, а не кто-то другой? Или, наоборот, вам хотелось сыграть в этом спектакле именно эту роль? - Ещё до постановки мне говорили, что у К. Райкина есть пьеса с очень интересной для меня ролью. Я не знаю, почему именно я. Наверное, я молодо выгляжу. А потом, я же знаю свои профессиональные плюсы и минусы, и я понимаю, что этот Мальчик должен быть светлым, у него очень светлая энергетика, он положительный герой. Я знаю, что соответствую этому образу. В пьесе герою шестнадцать, а мне скоро будет двадцать три, но я не сильно отличаюсь от шестнадцатилетнего. Я видел, что этот Мальчик беззащитный, худенький, субтильный, он должен вызывать сочувствие. И стараюсь его таким играть. - Не было ли у вас опасения, что новый спектакль будет понят, скажем так, неправильно? - Было. Но сейчас уже нет. Когда я слышу, как кто-то в зале всхлипывает, понимаю, что мы работаем не зря. - Не боялись ли вы, что лично вас будут считать пропагандистом (или жертвой) нетрадиционной ориентации, ведь зрители очень часто отождествляют актёра и сыгранных им героев? - Да, после «Ромео и Джульетты» многие девочки меня спрашивают: «А ты такой же как Меркуцио?» Что касается «Оттенков» – нет, не боялся. Каждый поймёт так, как ему надо. Кто захочет устроить скандал, тот его устроит. Я не боюсь, что будут показывать пальцем: вон идёт тот самый… Я умею закрываться. - Есть ли в спектакле ходы, детали, мизансцены, которые в процессе работы придумали именно вы? Как к этому отнёсся режиссёр? - На репетициях Константин Аркадьевич давал артистам полную свободу. Было много импровизации. Например, последние монологи, когда герой попадает в больницу, я делал сам. Режиссёр давал мне самому взаимодействовать с текстом. Многие текстовые находки были сделаны артистами самостоятельно. - Все спектакли, как правило, подразделяются на драмы, комедии, трагикомедии. «Все оттенки голубого» имеет необычный подзаголовок «По мотивам реальных событий» и – ни слова о жанре спектакля. Как бы вы сами его охарактеризовали? - Трагикомедия. Здесь очень много и смешного, и трагичного. Многие люди говорили, что им с самого начала не было смешно. Это очень узнаваемо, у нас много таких семей. Я считаю, что это пьеса о взаимоотношении сердца и мозгов. Ведь на самом деле родители Мальчика не столько думают о том, что он «не такой», сколько о том, что скажут о них окружающие. Это для них намного страшнее. - Знали ли ваши близкие, над каким образом вы все это время работали? Или это был своего рода секрет, интрига? - Я, как правило, не говорю родителям, что именно я репетирую. Они знают, что я играю, и они счастливы за меня. Конечно, они интересуются. Родители сделали всё для того, чтобы я занимался профессией актёра. Они очень этого хотели. Они знают, что я буду относиться к своей работе очень ответственно, это моё любимое дело. Я всегда говорю им, что репетирую такую-то роль, буду играть того-то и того-то. В это раз я сказал маме, что мы готовим спектакль, в котором я буду играть парня нетрадиционной ориентации. Она отреагировала на это спокойно. У меня очень адекватные родители. Папа занимался музыкой и вообще, творчески разносторонний человек, мама – дирижёр-хоровик, музыкант, педагог. Они у меня всё понимают. - Они были на премьере? - Нет, не были. Они живут в Правдинске Калининградской области, у них дела, работа. Меня все спрашивают, хочу ли я, чтобы они пришли. Наверное, не очень хочу, потому что они не видят, что я, например, Меркуцио или Кай Леонидов, они видят на сцене своего сына. Как бы я при этом ни играл, как бы ни гримировался. Мне не хочется, чтобы в этой постановке они принимали меня как сына. Я играю не их сына. - А друзья были на премьере? - Да, были однокурсники. Они очень радовались, говорили, что это замечательная работа, что это не похоже на К. Райкина. Много положительных отзывов, многие меня поздравляют, но я не из тех людей, которые после этого будут почивать на лаврах. Впереди – много работы, спектакль сложный. Когда я выхожу на сцену в самом начале и произношу первую фразу, я чувствую, как этот «тысячник» начинает сопротивляться. Первые тридцать минут, когда я говорю свой текст, я буквально пробираюсь сквозь зрителей. У меня пока нет большого опыта, чтобы делать это свободно, поэтому расслабляться нельзя. Нужно работать.
Casi: click here Агриппина Стеклова: «Тетей меня пока называют только в кино!» Агриппина Стеклова – потомственная актриса, дочь народного артиста России Владимира Стеклова. Может, именно поэтому, а может, в силу характера она не боится творческих экспериментов и сыграет кого угодно. Даже школьного завуча – как в фильме «Географ глобус пропил». Или корабельного кока – как в сериале канала СТС «Корабль». Но и кок по имени Надежда в исполнении Агриппины выглядит очаровательным – женственным, ироничным и заботливым. О том, как проходила работа над этим проектом, и о том, почему Агриппина не боится конца света, мы узнали у самой актрисы. А еще и о том, какие подарки она дарит близким. И о том, где, кроме «Корабля», успела сняться. И насколько строго папа следит за творчеством дочери, которая и сама уже заслуженная артистка России. Заслуженная награда – Агриппина, поздравляю вас с тем, что сериал «Корабль» телеканала СТС стал лучшим в своей номинации на российском телевидении в 2014 году. – Да, я в курсе. И очень этому рада. И поздравлю всех своих коллег-актеров и Марка Горобца – нашего дорогого режиссера. А также продюсеров и всех-всех участников съемок. Это заслуженная награда. – Вам как актрисе легче играть в стартовой части какого-то проекта или во втором сезоне, когда уже понятен характер героини, показаны какие-то важные события в ее жизни? – Наверное, чуть легче, когда ты все-таки идешь не по тонкому льду, а у тебя есть какие-то «опорные точки» – характера, грима, костюма и так далее. Но и очень интересно изобретать «с нуля», находиться в творческом процессе «придумывания» своей героини. Я думаю, что здесь и интерес к новому, и какое-то знание о «прошлой жизни» героини – они очень сбалансированы и уравновешивают друг друга. – А что в коке Надежде Соломатиной вашего «авторского»? – Я думаю, что все! То, какая Надежда Соломатина сейчас – это заслуга и моя, и всей нашей команды. А если в ней что-то «мимо» образа, то это наш промах. Ее характер, внешний вид – это коллективный процесс придумывания образа: и мною, и режиссером, и художником по гриму, и художником по костюмам, и отчасти, может быть, даже и оператором, который приглядывается не ко мне даже, а к героине и понимает, как лучше ее «подавать» в кадре. И партнеры тоже помогают. Но главное – что мы ее нигде не «списали». Надежда Соломатина от начала до конца изобретена нами. Признаюсь, я не видела ни одной серии испанского сериала «Ковчег», который стал «калькой» для «Корабля», поэтому даже не имею представления, как выглядит эта героиня в другом исполнении. Думаю, что там ребята тоже очень хорошие – но другие, сообразные испанскому менталитету. А наши – российскому. «Тетя Надя» – Агриппина, у меня к вам исключительно женский вопрос. В сериале вашу героиню молодые курсанты – девушки и парни – называют «тетей Надей». Но я не уверена, что к вам в жизни кто-то так обращается, например, на улице, в магазине. Не коробило ли вас такое «возрастное» обращение? Не было внутреннего возмущения? – Может быть, и имело место быть – в самом начале… А вообще, это же не ко мне обращались, а к героине. А она – да, такая – тетя! Но в жизни меня действительно пока так не называют! Конечно, Надя «сделана из меня» и имеет ко мне отношение. Но не сильно. Там все же не я. Я – другая! – Как вам работалось в большом молодежном коллективе? Не было конкуренции с теми, кто только пришел в профессию? – Хорошо нам работалось, хорошо! Очень комфортно, особенно на втором сезоне, когда мы все уже притерлись друг к другу. Мы были партнерами, коллегами, которые относятся друг к другу с большим уважением. А потом между нами не такая уж возрастная пропасть. Многие актеры – ровесники моих детей, поэтому мне с ними было комфортно. У Володи Виноградова – он играет старпома Юрия Ракиту – тоже взрослые дети. Возможно, это избавило нас от каких-то проблем. Отцы и дети – У вашей героини очень развит материнский инстинкт: она все время кого-то подкармливает, о ком-то заботится… А вам в жизни материнский инстинкт не мешал прививать детям ответственность, дисциплинированность? – Надеюсь, что мне удалось совместить материнскую заботу и необходимую строгость. Мне кажется, что в нашей семье достойные отношения между детьми и родителями. А вообще, я очень люблю своих детей! Знают они и про пряники, и про кнут… Я достаточно строгая мама. Если говорить серьезно, то это отдельная тема, ее просто так не сформулируешь. Это так же сложно сделать, как придумать формулу любви, счастья и так далее… Сколько книг написано, сколько фильмов снято об отношениях родителей и детей, но все равно каждая семья – неповторимая. Но надеюсь, что история нашей семьи достойная. – А ваш отец – известный актер Владимир Стеклов – успевает следить за новыми фильмами с вашим участием? Поздравляет с премьерами? – Когда как… Не могу сказать, что он отслеживает каждый мой новый фильм. Я и сама-то не всегда знаю, когда что выходит. Я, например, и новые серии «Корабля» на СТС не смогла пока еще посмотреть по телевизору. А в Интернете мне это не нравится делать. Надеюсь, что летом буду посвободнее – скачаю сериал и посмотрю все серии сразу… А папа, безусловно, если что-то видит с моим участием, радуется за меня или, наоборот, не радуется. По-разному бывает. Но нельзя сказать, что он живет моей жизнью – это не так. – Какие у вас семейные планы на лето? – Наши с Володей дети (муж Агриппины Стекловой – актер Владимир Большов. – Прим. ред.) уже взрослые, сын и дочь активно живут своей жизнью, причем творческой. Поэтому совпасть мечтами и планами нам не всегда удается. Я боюсь загадывать. Но в условиях нашей нынешней жизни (а она, конечно же, изменилась, как и у всех) все планы на уровне фантазий. Конечно, хочется отдохнуть и «совпасть» с семьей, друзьями. Но пока мы все ждем: что будет с работой? И что вообще с нами будет?.. Апокалипсис отменяется – Герои сериала «Корабль» спасаются после техногенной катастрофы, когда все материки ушли под воду. Вам тема апокалипсиса не кажется жутковатой для психологического восприятия? Помните, какая была истерия по поводу конца света в 2012 году? – У меня нет никакого ужаса перед этой темой. Почему – не знаю… – То есть у вас крепкие нервы? – В этом смысле – да. А зачем готовиться к концу света? Я, может быть, страшные слова скажу, но они верные – все мы там будем! А как к этому можно подготовиться? Это все глупости… Если просто порассуждать о том, как это все могло бы быть, я могу. А говорить о конце света всерьез – нет, я к этому не готова! – Мне понравилась фраза вашей героини, когда она мучается над тем, чем порадовать своего любимого: «Ну что можно подарить мужчине после конца света?» И этот «конец света» у женщин возникает регулярно – ведь, по сути, сейчас у каждого человека есть все необходимое, и удивить и обрадовать каждого из нас все труднее и труднее. Как вы выходите из положения? – Если это близкие друзья, я, наверное, все же знаю их предпочтения. Близким тоже стараюсь как-то угодить. И если уж не осуществить буквально мечты, то хотя бы приблизить их осуществление, угадать. Ведь так и поступила моя героиня: она испекла хлеб своему любимому мужчине, и это был фантастический подарок в тех условиях, в которые они попали! Важно понимать, что твоему мужу, сыну, дочери или другу необходимо в данный момент жизни. Бумс! – и мечта исполнена. Но если ты не знаешь мечты и чаяния близких – накануне праздника это может стать катастрофой! Любимица режиссеров – Агриппина, в каких проектах, кроме «Корабля» на СТС, вас можно увидеть в ближайшее время? – Снимаюсь в фильме «Наследники» у Владимира Хотиненко, это полный метр. Он в стадии озвучивания. На подходе фильм «Клинч» Сергея Пускепалиса, там уже и озвучивание мы закончили. Жду выхода фильма «Слепая любовь», его снял Александр Котт. Еще есть фильм «На позднем перелете», его снял Александр Прошкин, и он тоже уже озвучен. – Режиссеры – все как на подбор! – Это правда. Каждый из них – планета. И личностная, и профессиональная. И невозможно их на весы поставить – они такие разные, и совершенно планетарного масштаба! Кстати, у Сережи Пускепалиса это режиссерский дебют, и я его очень жду! – И всех их объединяет то, что им нравится актриса Агриппина Стеклова… – Я смею надеяться на это! Где-то это случайность, где-то – закономерность, что я работала с этими режиссерами, что однажды попала в сериал «Корабль». Но в любом случае это необыкновенное счастье. Я в последнее время была «обласкана» работой. А если еще и результат совпадет с ожиданиями – это будет чудесно! Биография Агриппина Владимировна Стеклова – актриса театра и кино. Родилась 15 февраля 1973 года в Краснодаре в семье актера Владимира Стеклова. Образование В 1996 году окончила актерский курс ГИТИСа. Карьера С 1996 года служит в театре «Сатирикон». Первый раз снялась в кино в 1989 году в роли Антонины в фильме «Транти-Ванти». Награды, звания В 2012 году стала лауреатом премии «Звезда театрала» в номинации «Лучшая женская роль второго плана» за роль Дорины в спектакле «Тартюф» в Театре на Малой Бронной. Заслуженная артистка РФ.
Administrator: Отсюда ШАРОВАЯ МОЛНИЯ «САТИРИКОНА» — АГРИППИНА СТЕКЛОВА Актрису Агриппину Стеклову коллеги по театру «Сатирикон» называют рыжим счастьем и шаровой молнией — за ярко-огненную шевелюру и искрометный характер. А вот художественный руководитель театра Константин Райкин зовет ее солнышком. - Агриппина, не часто встретишь такое имя… — А что? Граня — прекрасное русское имя, когда-то очень распространенное. В детстве, конечно, я его стеснялась, сейчас обожаю. А назвали меня в честь бабушки. - Конечно, существуют актерские династии. Но ведь у вас уже целый клан, верно? — О да! Дедушка и бабушка, мама и папа — Владимир Стеклов, и я, понятно — папина дочка. И мои дети Данила и Маша — актеры. Наконец, и мой любимый муж Владимир Большов — тоже актер. Кстати, познакомились мы в «Сатириконе», там же вместе и играем. - А все же странно, что вы попали в «Сатирикон» — ведь в те годы ваш отец играл в «Ленкоме». — Почему странно? Да, в Институте театрального искусства я училась на курсе у Марка Захарова. Но у нас был экспериментальный курс, рассчитанный на пять лет, а не на четыре, как обычно. За год до окончания мы пошли показывать себя в московские театры. Первым из них «Сатирикон» и оказался. Понятное дело, что Константин Аркадьевич, узнав, чья я дочка, задал тот же вопрос: мол, почему не в «Ленком». Я отважно ответила: «Хочу проходить пробы как все». Он рассмеялся: «Молодчина. Я бы только за одно это тебя взял». - Вам постоянно приходится становиться кем-то другим… — Да, недавно в спектакле «Гамлет» Театра имени Ермоловой я сыграла королеву Гертруду. Сложная профессия, между прочим, хотя там, конечно, в основном эмоции. Только что в «Сатириконе» прошла премьера спектакля «Все оттенки голубого». Это пьеса Владимира Зайцева в постановке Константина Райкина, в которой я играю роль мамы. Ну, эта роль мне достаточно знакома. А вот в известном фильме «Географ глобус пропил» я стала завучем Розой Борисовной — женщиной жесткой, резкой. На съемках многому можно научиться. Ну, например, в короткометражном фильме «Жизнь после» я стала… налоговым инспектором. Для этой роли я специально учила обороты речи чиновников, жаргон налоговиков, всякие термины. В картине «Коктебель» научилась делать уколы. А вот в фильме «Нежный барс» я стала подружкой волчицы. - В каком смысле? — Да вот именно, что в самом прямом. Вместе с папой мы сыграли в киноленте «Нежный барс». Там я была замдиректора заповедника в таежной глухомани и сражалась с браконьерами. По сценарию меня «присудили» к дружбе с волком. Не с собакой, заметьте, которая была похожа на волка, а с самой настоящей волчицей. Конечно, зверюгу эту воспитали люди, а все равно — волк. Я часами гуляла с этой волчицей, а она ко мне привыкала, потом даже стала ее кормить. И после этого сумели начать съемки. - Актер театра и кино — профессии разные? — Естественно. В театре не бывает второго дубля и монтажа, все происходит в данную минуту и сыграть по-другому уже не получится. В кино же никогда не бывает столь тщательных и подробных репетиций, как в театре. - Находясь вне театральной и киносреды, вы… — Я читаю прежде всего Достоевского, Булгакова, Пушкина, конечно, «Сто лет одиночества» Маркеса. Могу, не заглядывая в кулинарную книгу, испечь торт, правда, давно этого не делала. Обожаю водную стихию, воду — море, реку или даже бассейн. Оказаться у воды вместе с мужем и детьми — для меня восторг, приподнятое настроение. - Ну а где ваши заветные уголочки «суши»? — Хороши вы сказали. Знаете, я же родилась на юге — в Краснодаре, а раннее детство провела в Петропавловске-Камчатском. А потом семья купила 15-метровую комнату в центре Москвы — друзья называли ее телефонной будкой. Москва совпадает со мной ритмически и эмоционально. Заветных мест несколько, но самое любимое, романтичное — Патриаршие пруды. А еще люблю старый центр города, московские дворики. Мне здесь уютно. СПРАВКА Агриппина Стеклова родилась 15 февраля 1973 года в Краснодаре в семье актера Владимира Стеклова. ГИТИС окончила в 1996 году. Работает в театре «Сатирикон», где стала ведущей актрисой. В кино сниматься с 16 лет. На ее счету свыше 25 кинокартин. Последние — роли в таких известных лентах, как «Географ глобус пропил», «Дежурный ангел». Заслуженная артистка России. В 2012 году стала лауреатом премии «Звезда Театрала» в номинации «Лучшая женская роль второго плана» за роль Дорины в спектакле «Тартюф» в Театре на Малой Бронной.
Administrator: Максим Аверин: - В шесть лет решил жениться и сделать 8 детей Ведущий артист театра "Сатирикон" Максим Аверин отвечает на "Детские недетские вопросы" Дмитрия Брикмана Смотреть по ссылке.
Administrator: Отсюда Глафира Тарханова: «В жизни мне нравится выглядеть как серая мышка» Новый киносериал «Измены» стартует 21 сентября на телеканале ТНТ. Главную героиню сыграла звезда фильмов Андрея Звягинцева «Елена» и «Левиафан» Елена Лядова. Её персонаж, Ася, замужем, при этом крутит на стороне ещё три романа. Подругу Аси Дашу играет актриса театра «Сатирикон» Глафира Тарханова. Ей досталась роль богатой, замужней, несколько истеричной женщины, которая не знает, чего хочет. Даша ни разу не изменяла мужу и просит дать мастер-класс свою подругу. Зрители привыкли видеть Глафиру Тарханову в роли лирических героинь, эдаких тургеневских девушек. Почему актриса согласились на несвойственную для себя роль, как училась бить стёкла и почему сначала хотела отказаться от роли в «Изменах» Глафира рассказала в интервью «МОЁ!» перед премьерой киносериала. — Когда я прочитала сценарий к сериалу «Измены», я хотела отказаться, потому что меня смущали некоторые сцены, — рассказала Глафира. — К тому же я не соглашаюсь сниматься в постельных сценах. Мы обговорили все моменты с режиссёром Вадимом Перельманом (режиссёр фильмов «Дом из песка и тумана», «Вся жизнь перед глазами». — «Ё!») и скорректировали сцены так, чтобы в них не было того, что меня коробит. Ещё меня удивила сцена, где моя героиня грубо посылает свою маму. Для меня это шок, потому что со своей мамой мы совсем в других отношениях. Я советовалась с мамой, нормально ли такое. Она сказала, что, наверное, в каких-то семьях такое бывает, и была не против сцены. — Ваша героиня даже слишком эмоциональна, постоянно закатывает истерики своему мужу. Что вам помогло создать такой образ? — Мне помогли мои театральные работы, где я играю похожих героинь. В театре учимся, а в кино потом показываем. Мне было интересно играть Дашу, выплеснуть те эмоции, которые в жизни мы обычно сдерживаем. А ещё она постоянно бросает всякие предметы в своего мужа. В одной сцене мне нужно было бросить в него духи и разбить большое окно. Сцену, как вы понимаете, нужно сделать с первого дубля. Я долго примерялась, бросала сначала тряпочку. К счастью, в итоге переснимать не пришлось. — Некоторые психологи считают, что измены только помогают укрепить брак. А вы, как психолог (Глафира Тарханова окончила психфак МГУ. — «Ё!»), что думаете по этому поводу? — Мне кажется, измены точно не укрепляют брак. И вообще, настоящий психолог никогда не должен советовать. Он должен работать с эмоциями и проблемами клиента, а не давать советы. Не знаю, смогла бы я простить измену. К счастью, сама никогда в подобной ситуации не оказывалась и никому не желаю. Мне кажется, нужно каждый день работать над отношениями. Как только партнёры становятся сами по себе, то брак разваливается. Но это просто моё мнение. Вообще, актёров почему-то всегда о браке спрашивают, будто они гуру в этом вопросе. Поэтому сначала мы читаем, какой у них чудесный брак, а потом какой чудесный развод. — У вас трое сыновей, как вам удаётся совмещать работу в кино, театре и семью? — Я совмещаю семью и работу так же, как и все мамы. Меня, так же как и остальных мам, когда я прихожу с работы, облепляют дети и нужно сразу же уделять им внимание. Единственное различие, может, в том, что съёмки бывают по 12 часов в день и получается, что я мало времени провожу дома. Но плюс в том, что такой график бывает периодами. Бывают периоды, когда, напротив, я много времени провожу с детьми. — При таком насыщенном графике как поддерживаете себя в форме? — Времени за собой следить нет, но я понимаю, что нужно это делать. Иногда я хожу в салон, но не регулярно. Мне повезло, моя мама тоже выглядит моложе. Когда я не крашусь, меня вообще принимают за юную девушку. В жизни я вообще не крашусь и одеваюсь так, как удобно. Выгляжу как серая мышка, и меня не узнают. Но, конечно, если мне предстоит какой-то выход, я делаю причёску, макияж. Спортом занимаюсь, только когда появляется время. Но вообще думаю, что нужно заниматься спортом, чтобы в дальнейшем было легко ходить и бегать. — Почему вы своим сыновьям решили дать необычные имена — Корней, Ермолай и Гордей? — Видимо, из-за того, что у меня необычное имя, я хотела, чтобы сыновей тоже звали как-то нестандартно. Муж читал историческую книгу, где было много старославянских имён. Но они настолько редкие, что был бы перебор. Остановились на золотой середине. Но выбор имён всё равно многих удивляет. Мой сокурсник говорит: «Ужас, ты выходишь и кричишь: «Ермолай, Гордей, Корней, обедать»». А мне нравятся имена. — Глафира, удалось этим летом отдохнуть? — Да, мы всей семьёй ездили в деревню в Подмосковье. Отдыхали, собирали грибы, ягоды. Получился хороший, спокойный отдых. СПРАВКА «Ё!» Глафира Тарханова — актриса театра и кино. Возраст: 31 год. Где снималась. Глафира Тарханова родилась в семье актёров кукольного театра. Девушка решила пойти по стопам родителей, окончила Школу-студию МХАТ, курс Константина Райкина. С 2002 года Глафира работает в театре «Сатирикон». Актриса снималась в сериалах «Бесы», «Громовы», «Охота на Берию»; фильмах «Три дня в Одессе», «Проверка на любовь», «Собачий рай» и других. Личная жизнь. Глафира замужем за актёром Малого театра Алексеем Фадеевым. Супруги воспитывают троих сыновей — 7-летнего Корнея, 4-летнего Ермолая и 2-летнего Гордея. .
Administrator: Отсюда Глафира Тарханова: «Лучше пережить измену на экране, чем в жизни!» Актриса рассказала воронежцам о закулисье нового киносериала «Измены» и о том, как относится к супружеской неверности и психологии С 21 сентября на ТНТ стартует новый киносериал «Измены». Невероятная история молодой женщины Аси (ее играет Елена Лядова), которая сумела одновременно завести мужа и... троих любовников. Жизненное кино про людей, которые и которым изменяют. Мужской состав сериала звездный - Кирилл Кяро, Евгений Стычкин, Михаил Трухин, Павел Майков. В фильме в неожиданной роли появится также Глафира Тарханова («Любовники», «Громовы», «Пороки и их поклонники»). Актриса предстает в образе гламурной штучки по имени Даша, наивной богатой барышни, никогда не работавшей, зато удачно вышедшей замуж. Даше скучно в ее браке и она просит Асю научить ее жить такой же, как ей кажется, легкой и полной жизнью. В 16 сериях «Измен» рассказывается о том, что происходят с людьми, которые и которым изменяют. Об изменах и не только с актрисой поговорила «Комсомолка». НИКАКИХ ОТКРОВЕННЫХ СЦЕН - Раньше зрители вас видели в ролях скромных, тихих девушек с тонкой душевной организацией. Вы и в жизни производите подобное впечатление. Сложно было играть роль на сопротивление, этакой богатой истерички, которая решила научиться изменять мужу? - спросила «Комсомолка» актрису. - В жизни я совсем другой человек, нежели моя героиня Даша. Внедриться было несложно, сыграть такую роль было как раз в удовольствие - интересно сделать что-то новое, в чем я себя еще не пробовала. Это был шанс поменять амплуа, а то у продюсеров и режиссеров сложился обо мне стереотип. Был шанс проявить все эмоции, которые в обычной жизни приходится сдерживать, которые сериальная Даша не привыкла прятать. Помог театральный навык. Там у меня много ярких и эмоциональных работ. Это и Полина из «Доходного места», и героиня из «Украшения строптивой». Театр очень многому учит: то, что мы нарабатываем в театре, показываем в кино. - Вы могли бы простить измену? - Не знаю. Надеюсь, не попаду в такую ситуацию и вам не советую попадать. Никто бы не хотел пережить такое. Это неприятно в любом случае, даже если не тебе, а ты изменяешь, все равно ощущение, что все раскроется, напрягает морально. Слава Богу, что многие из нас этого не испытывали, лучше мы переживем это, глядя на экран, чем в нашей жизни. - Некоторые психологи считают, что измены укрепляют брак... - Бегите от таких психологов! Кстати, наш сериал как раз о том, что не надо этого делать. Любовь в каждом возрасте разная, и в каждом периоде брака разная. Поэтому сериал было бы полезно посмотреть и мужчинам. Пусть их это поначалу и напряжет: сама заявка, что у главной героини муж и три любовника, и она всеми рулит, мужчинам, конечно, не понравится. Но я думаю, что после первых серий они втянутся. Они переживают, думают, испытывают эмоции. В сериале много отношений и нестандартных схем. Думаю, что большинство узнают там себя. Муж в первой серии сидит за компьютерными играми, а надо бы ему сделать жене чай, как она любит с лимончиком. Это пособие от противного, как не надо делать. Это кино о подмене слова любовь. - Вы сами кроме актерского закончили психфак, это помогает в жизни? - Конечно, в быту - как маме, жене, просто женщине. Да и в актерской карьере тоже. После получения этой профессии я вообще стала по-другому на мир смотреть. Считаю, что литературу по психологии, написанную доступным языком, надо всем читать. - Фильм с довольно откровенным названием, у вас не было сомнений - участвовать или нет? - Да, я не сразу согласилась. Несколько сцен меня смущали. Но мы договорились с режиссером, что я не буду делать ничего такого, что меня будет коробить, определили рамки, за которые я не готова выйти. Одно дело, когда мы просто лежим в постели или целуемся. А на большее я не готова, в сексе я не участвую. Но в сериале непосредственных сцен с сексом и нет. Еще меня коробили сцены отношений героини с матерью - Даша в определенный момент ее посылает. Для меня это был шок. И здесь мне помогла моя мама, она сказала, что люди разные, и у них разные отношения, разные ситуации. Кстати, на героиню мать сильно давила, решая за нее, что делать. Для нее дочь была неким красивым проектом, который должен существовать по определенным правилам. А мне повезло в жизни: в определенном возрасте мама дала мне свободу, я многим занималась, многое перепробовала и в плане поиска профессии. А у Даши не было такой свободы, и измена мужу - это такой протест против воли матери. СНАЧАЛА АКТЕРЫ ДАЮТ МНОГО СОВЕТОВ ПРО СЧАСТЛИВУЮ СЕМЕЙНУЮ ЖИЗНЬ, А ПОТОМ ЧИТАЕШЬ ПРО ИХ ГРОМКИЙ РАЗВОД - А вы какая мама? - Я строгая. Но стараюсь не навязывать свою волю типа "мой сын должен стать хоккеистом", а стремлюсь разглядеть таланты сыновей, их желания, и направлять в нужное русло. Старший, наверное, хочет быть конструктором - увлекается роботами, уже паяет, собирает. Младший пока не определился, но увлекается мотоциклами. Средний будет "богатырь" - Как удается совмещать съемки, театр и троих детей с мужем? - Как всем мамочкам, которые работают. Приходишь домой, тебя облепляют, и ты должна сразу подарить себя детям. Выручает то, что съемки все-таки периодический процесс, бывает время, когда их нет, тогда я дома больше, чем любая другая работающая мама. - А что, по-вашему, главное в жизни для сохранения крепкого брака? - Нужно работать над этим каждый день. Надо видеть и чувствовать партнера. И не уставать чувствовать. Как только партнер становится сам по себе, возникают проблемы. Но имейте в виду, мне самой 31 год, и я не спец в этом вопросе, хотя у меня и есть психологическое образование. Иногда актеров спрашивают о таких вещах, как будто они гуру. А в итоге ты сначала читаешь в журнале, какой у них чудесный брак, а потом, какой громкий развод. Поэтому, я думаю, что не в праве давать советы, это просто мое личное мнение. В ПИТЕРЕ ПОКЛОННИЦА ХОТЕЛА, ЧТОБЫ Я ПОЦЕЛОВАЛА ЕЕ СЫНА - А как вы за собой ухаживаете? - Нет времени за собой следить. Периодически я понимаю, что это надо делать. Слава богу, мне повезло с генами. Моя мама очень хорошо выглядит для своего возраста. Так бывает, что когда я не накрашена, меня иногда принимают за совсем юную девушку. - Поклонники пристают на улицах? - По-разному бывает. Иногда понимаешь, что сейчас ты не готов себя открывать и тебе не до чьей-то радости узнавания. У меня должно быть личное пространство, так что прошу прощения. Но я не бываю резкой с поклонниками. Бывают смешные моменты. Когда гуляли в Питере с мамой и сестрой по историческим местам, музеям, там много приезжих, и они больше всех нападают, в отличие от коренных петербуржцев, которые заняты своими делами. И вот одна тетечка подбежала ко мне: «Можно сфотографироваться? И с сыном моим! И поцелуйте его!». А он тоже не особо хотел, чтобы его кто-то целовал. Но женщина такая большая, в ней много энергии, я не успела даже рот открыть... А так в жизни я не крашусь, ношу все удобное. В метро, если не краситься, точно не узнают - серая мышка. - Вы на метро ездите? - Я езжу на машине, но иногда, когда понимаю, что проще на метро, спускаюсь в подземку. На дороге я спокойный водитель. Сотрудники ДПС редко останавливают. - Как пережили 1 сентября? У вас старший сынок пошел в школу... - Хорошо пережили, как и все. На линейке с цветами. Я кого не спрашиваю, все плакали. Я не плакала, хотя и поймала себя на мандраже, на внутренней тревоге. Было страшно: как отнесутся к Корнею в школе. Пока нравится, пока он не понял, куда попал. - У всех ваших сыновей необычные имена - Корней, Ермолай, Гордей. Откуда такая интересная традиция? - Я захотела, наверное, потому что и у меня необычное имя. Хотя муж сначала противился. А потом он прочитал историческую книжку по славянской теме и начал предлагать такие имена, старославянские, что даже я поняла, что это перебор. В итоге остановились на золотой середине. И удивительно, что детям они подошли. Хотя ведь заранее не знаешь, кто же у тебя там родится. Старший и младший, Корней и Гордей, внешне похожи - темноглазые, немножко кудрявые брюнеты. А средний Ермолай — светлоглазый блондин. Мой однокурсник до сих пор удивляется: «Неужели ты выходишь во двор и говоришь: Ермолай, Гордей, Корней обедать!?» Да. На самом деле это так и происходит. А он считает, что это какой-то ужас... Смотрите новый киносериал «Измены» с 21 сентября в 21.00 на ТНТ.
Administrator: Отсюда Юрий Бутусов: «Хочется, чтобы театр воспринимался как праздник» Режиссер Юрий Бутусов говорит о премьерах театра им. Ленсовета, о проблемах и тенденциях современного театра и о том, как театр борется за сердце зрителя. Фото: Лилия Томильцева В театре имени Ленсовета накануне прошла пресс-конференция с участием главного режиссёра - Юрия Бутусова. Он рассказал о премьерах, гастролях и насущных делах театра. Восемь премьер на сезон Планы на сезон большие: у нас запланировано восемь премьер, четыре на основной сцене и четыре на малой. В декабре должен состояться спектакль «Жизнь взаймы», его будет режиссировать молодой режиссёр. Он будет делать собственную инсценировку. 20 декабря состоится спектакль по пьесе шведского драматурга Ларса Нурена - «Демоны» - в постановке Дениса Хусниярова. В конце января состоится премьера пьесы норвежского драматурга Юна Фоссе - «Сон об осени». Режиссёр этого спектакля - я. В феврале на малой сцене планируется спектакль «Платонов. Рассказы». Будет отобрано несколько рассказов, из которых Верой Камышниковой будет сделан спектакль. В марте на большой сцене состоится премьера по пьесе Ярославы Пулинович - «Жанна». Это уже известная пьеса, но мы решили её тоже взять в репертуар. Режиссёр - Мария Романова. А играть роль Жанны будет замечательная актриса Елена Комиссаренко. Чтобы уравновесить современную драматургию, мы решили взять старого, проверенного Шекспира — «Сон в летнюю ночь». Его буду ставить я с помощью молодого режиссёра Серёжи Филатова. А на малой сцене Олег Леваков поставит пьессу Эдуардо де Филиппо «Цилиндр». Закончит сезон совсем молодой парень, который ещё учится в театральном институте, Беньямин Котц пьесой Гомбровича «Венчание». Ищем людей по группе крови Два года мы уже проводим небольшую Лабораторию, с очень практическими целями: не воспитания и нравоучения, а простого выявления людей, которые по группе крови подходят нашему театру. Так появился в нашем театре Сергей Филатов. На второй Лаборатории Беньямин Котц - поляк - проявил себя очень интересно с пьесой Гомбровича «Венчание». Это классическая пьеса, и он будет ей заниматься на малой сцене Временные трудности Сейчас наше положение поправляется. Балансы женской части труппы и мужской уравниваются. Три года назад был перекос, но сейчас всё сбалансировалось. В прошлом году мы взяли в театр 16 человек. Человек 10-12 всё-таки осталось без работы. Они мучаются, и мы мучаемся. К сожалению, невозможно разорваться. И эта программа театра вызывает некоторые тревоги, потому что это всё требует финансовой поддержки. Мы делаем упор на приглашённых режиссеров, на какую-то человеческую, актёрскую природу. Мы хотим выигрывать спектакли за счёт их нервности и содержательности, а не за счёт внешнего роскошества. Есть у нас ремонтные проблемы. Надеемся, что до нового года это всё закончится. У нас появится лифт для людей с ограниченными возможностями. Сейчас у нас перекрыт один вход, и мы вынуждены впускать людей на малую сцену через большое фойе в то время, когда уже идёт спектакль. Это такое техническое неудобство. Разные города — разная публика Мы были в Перми, возили туда три спектакля. Были в Москве с «Три сестры». В Астрахани, и в Воронеже на Платоновском фестивале были гастроли. Надо сказать, что театр себя проявляет очень профессионально, всё проходит в хорошей атмосфере. В Перми было неимоверно интересно. К сожалению, журналисты не проявили к фестивалю интереса, но, тем не менее, для меня лично, это был очень важный фестиваль. Это был первый выезд театра, с тех пор как я сюда пришёл. Это было важно, с точки зрения новой эмоции, проявления коллектива в каких-то сложных и новых условиях. Приём был замечательно организован, очень тёплая публика в Перми. С большим интересом после каждого спектакля проводились встречи со зрителем, когда артисты и театр разговаривали о спектакле и делились впечатлениями. В Москве мы получили «Золотую Маску», хороший был приём. Другой, чем здесь. Московская публика более открыто проявляет свою любовь, либо — не любовь. Астраханцы тоже принимали наш театр с большой теплотой, до такой степени, что забрали у нас монтировщика. Он у них остался работать артистом. В Воронеже прошёл замечательный фестиваль, на хорошем уровне. Юрий Бутусов. Фото: Лилия Томильцева Новые авторы Разные обстоятельства влияют на это. В этом году захотелось повернуть театр к современной драматургии, к современному языку, поэтому возник определённый круг авторов, который мы стали изучать. А второе обстоятельство - наличие в труппе людей, которые способны выполнять какие-то сложные, творческие задачи. Потихоньку всё начинает складываться, режиссёр ищет своё соприкосновение с пьесой. «Так много и бессмысленно», но неизбежно Я отношусь к этому, с одной стороны, с сожалением, а с другой - здравый смысл говорит: это не мое дело, потому что актёры должны зарабатывать деньги. Я с этим не мирюсь, я стараюсь это учитывать. Мне не нравится, что они занимаются этим так много и так бессмысленно. Пути к зрителю Театр ищет пути к зрителю, к сиюминутности происходящего. Это хороший и правильный путь. Немного похоже на разрушение лже-театра, когда актёр немного поигрывает, а зритель немного посматривает. Зрителю будто показывают что-то из другой жизни, про каких-то других плохих людей. Я чувствую, что это сущностное изменение. Появляется много разных поисков. Даже то, что делает Волкострелов, тоже является попыткой зайти с другой стороны. Попытка прорваться к сердцу зрителя, когда театр станет важным. Театр должен бороться за эту миссию. Я был приглашён на фестиваль в Бразилию, мы начали играть спектакль в 9 вечера, а закончили в 2 часа ночи. Мы пошли спать, а ребята стояли на крыльце театра и обсуждали спектакль до 4-х утра. Они восприняли это как праздник. Хочется, чтобы так театр воспринимался.
Casi: click here «Если человек решается на измену, гармония ему не светит» Глафира Тарханова. С популярной актрисой театра и кино мы встретились в Москве на закрытом премьерном показе киносериала «Измены» (ТНТ). Глафира Тарханова рассказала нам, как стала актрисой, почему решила выучиться на психолога и как чуть не оказалась ведущей политического ток-шоу. «Я – жадная до работы» – Расскажите о вашем имени, уж очень оно необычное. – Глафирой меня назвали родители по обоюдному решению. Хотя дедушка предлагал список женских имен попроще и не понимал, зачем давать столь редкое имя. Ведь я родилась в городе Электросталь в 1983 году, когда было принято быть как все и не выделяться. Но мои родители уже тогда были не как все и настояли на имени Глафира. – С таким именем путь был, конечно, только на сцену? – У меня были совсем неромантичные мотиваторы. (Смеется.) Во-первых, мои родители – актеры, не драматические, но все-таки. И как-то все получилось само собой. После девяти классов меня взяли в школу Галины Вишневской на оперное отделение. Это был чистой воды эксперимент, поскольку на тот момент у меня не было голосовых данных, необходимых для обучения там. Собственно, я и сейчас не могу похвастаться оперным голосом. Я пела народные песни. По окончании этой школы решила попробовать себя в актерстве, и дальше покатилось. – У вас больше сорока ролей в кино и сериалах. Похоже, вы трудоголик. Вам с детства привили такую работоспособность? – Я по-другому не могу. Да и в актерской профессии мы не имеем права быть другими. Ведь это одна из немногих сфер, где люди хотят больше и больше работы: только дайте нам роль и мы будем пахать без перерывов. Да, я очень жадная до работы. Многого хочу и думаю, что многое могу. – Может, подскажете, как бороться с ленью? – Чтобы не быть рабом лени, необходимо иметь цель, которую очень хочется осуществить. Важно, чтобы в жизни вообще чего-нибудь хотелось. Если нет желания, дело – труба. – А какой главный совет вы получили от вашего театрального босса Константина Райкина? – Я периодически получаю и советы, и наставления в разной форме. Актерство – это не теория. Наша профессия – узконаправленная: это в первую очередь творчество, изобразительный ряд. Это, скорее, не советы, а практическая работа непосредственно здесь и сейчас. Роли-мечты нет – Почему вы вдруг решили получить второе высшее на психологическом факультете? – У меня давно была мысль получить второе образование, а сейчас я думаю о третьем. Говорят, что те, кто идет на психологический факультет, хотят прежде всего разобраться в самих себе, а уже потом работать с другими. Мне хотелось получить больше информации, чтобы стать мамой и женой. – Какие роли вы бы назвали наиболее интересными для вас? – Острохарактерные роли мне более близки, нежели лирические героини. В каждом своем персонаже я стараюсь находить стержень и новые грани. Когда берешь хороший материал, то понимаешь, что не имеешь права его испортить. Нужно сделать все, чтобы ярко и красиво подать материал на сцене или в кадре. В числе наиболее для меня интересных я бы назвала телесериал «Развод», фильм «Три женщины Достоевского» и киносериал «Измены». Пусть никто на меня не обижается из других режиссеров, так как работ было много. – Есть роль-мечта? – Такой нет. Я просто открыта всему новому. – Время на отдых остается? – Конечно. Ведь профессия актера – этапная. Есть проект, потом его нет. Но в любом случае весь мой досуг посвящен семье, супругу и трем сыновьям. Не уверена, что это можно назвать отдыхом в широком смысле слова. (Смеется.) Но, по-моему, правильный отдых – это смена деятельности. Я отдыхаю от одного дела и занимаюсь другим. «Сериал про глубинные взаимоотношения» – Сразу согласились на приглашение Вадима Перельмана сняться в «Изменах» на ТНТ? – Героиня Даша, которую я играю, мне сразу понравилась, за исключением некоторых моментов, которые мы обсуждали с Вадимом. Я всегда горю тем, чтобы пробовать новый материал, характеры – мне это очень интересно. – Но я слышал, у вас в какой-то момент появились сомнения… – Когда я прочла сценарий целиком уже после утверждения на роль, он мне показался слишком откровенным в отдельных сценах. Да, я даже думала отказаться, но у нас был разговор с режиссером, и он пообещал смягчить те сцены, которые меня волновали. Но драматургически сценарий очень верный, крепкий и вообще, мне кажется, похож на пьесу. Это очень ценно, и такого материала действительно мало. После того как мы обсудили волнующие меня моменты, дальше это было уже сплошное удовольствие. – Как работалось на площадке с режиссером, чьи картины были номинантами на «Оскар»? – С Вадимом Перельманом мне было очень легко и комфортно. Надеюсь, что это будет видно зрителю в результате нашей совместной работы. Я упивалась своей ролью и получала наслаждение. Выплеск эмоций, невероятно профессиональная команда, наиинтереснейший материал. Процесс был очень активным: много новых людей, много увольнений. В общем, так же насыщенно и неспокойно, как и в картине. – Да уж, Даша очень много кричит и выходит из себя – вы не устали от этого за 16 серий? – Я актриса театра «Сатирикон» – у нас громкий, энергичный театр, поэтому для меня это несложно. Даша часто кричит на мужа, на маму, на всех подряд, не стесняется этого. Это связано с ее избалованностью, она не привыкла себя контролировать. Для женской аудитории это даже здорово – мы много себя сдерживаем, классно посмотреть на кого-то, кто не держит эмоции в себе. Сюрприз этого сериала в том, что все ожидают от него обилия откровенных сцен. Слава богу, подобного в картине нет. Сериал про глубинные взаимоотношения. Слово «измена» совсем не всегда означает что-то физическое. Это ворох эмоций, страхов, которые наваливаются на человека. И, конечно, жизнь становится неспокойной. Если человек решается на измену, то гармония ему точно не светит. – У вашей героини свой собственный рецепт семейного счастья, а у вас? – Стремление к гармонии во всех ее направлениях. Гармония с собственным внутренним миром, взаимоотношения с мужем и детьми. Это очень сложная, каждодневная работа в семье. На мой взгляд, на женщине, на ее терпении в семье держится многое. – У вас трое сыновей. Задумывались о том, где лучше дать им образование: в России или за рубежом? – Они уже получают образование. (Смеется.) В этом плане я такая же «сумасшедшая», как и моя мама. Старшему досталось больше всех, он чем уже только не занимался. В дальнейшем вопрос с университетом будем решать по мере его возникновения: это и вопрос финансов, к тому же в обучении за границей есть свои сложности. А сейчас ходим в обычную московскую школу. «Измены» заставят думать» – Есть мнение, что Россия, по сравнению с Западом, очень сильно отстает в сфере производства сериалов. Согласны с этим? – Да, на некоторых каналах наблюдается дефицит качественных картин. Но в тех же «Изменах» все на очень высоком уровне, начиная от кастинга, который длился чуть ли не полгода, заканчивая деталями костюмов. Приведу пример. Моя героиня Даша – очень богатая девушка. В иностранных сериалах у богатых героинь и костюмы под стать. К сожалению, когда играешь в каком-нибудь нашем сериале небедную героиню, тебе часто не могут предоставить ту одежду, которая должна быть у нее по идее – бюджет картины не позволяет. В «Изменах» такого не было. Создатели сериала стремились держать высокую планку, все были нацелены на качественный продукт. Только приглашение Вадима Перельмана чего стоит. Поэтому это не просто сериал, а киносериал. Нашего зрителя необходимо воспитывать. Конечно, иногда проще смотреть что-нибудь недалекое и ненапрягающее. А вот «Измены» заставят зрителя думать, рассуждать, вступать в дискуссии. Может быть, люди, посмотрев этот фильм, смогут ответить на свои вопросы и решить некоторые проблемы. Искусство, даже сериальное, должно будоражить людей. – За церемонией «Оскар» вы следите? – Да, конечно. Особенно в прошлом году, я помню, у нас в театре все внимательно смотрели фильмы, заявленные в номинациях, потом бурно обсуждали в коллективе. Мне кажется, актерам просто необходимо смотреть качественные ленты. Как правило, именно такие и представлены на церемонии «Оскар». Иногда в свободное время мы с супругом просматриваем старые фильмы, призеры прошлых лет. Победители-то уж точно достойны того, чтобы их пересматривать. – В этом году за статуэтку боролся и «Левиафан», где снялась ваша коллега по «Изменам» Елена Лядова. Было много дискуссий вокруг этой картины. Ваше мнение? – Мне очень понравились актерские работы. Игру Елены Лядовой стоит отметить отдельно. В нашем театре развернулись настоящие дебаты о том, что же случилось с ее героиней в конце. Пользуясь своим положением, я задала вопрос Лене, что же с ней все-таки произошло. Она сказала, что это специально вынесли на суд зрителей. Но в целом у меня сложилось неоднозначное мнение об этой картине. Невероятная работа операторов, конечно. Но я, если честно, не поняла, для чего был снят фильм, с чем я должна остаться после просмотра «Левиафана». Наверное, с многоточием… Так и вышло. Мне, например, больше был понятен фильм – А что последнее смотрели в театре? – В своем же театре «Сатирикон» – «Чайку» в постановке Юрия Бутусова. Потом пересматривала, поскольку спектакли этого режиссера надо смотреть несколько раз, для того чтобы вникнуть, почувствовать и погрузиться. Даже мне, актрисе, читающей Чехова, хорошо знающей пьесу и всех задействованных актеров, понадобился не один раз. «Поезд – еще один дом» – Вы очень востребованная актриса. В нашей стране представителей искусства любят приглашать в различные политические проекты. Вас приглашали? – Слава богу, подобного мне не предлагали. Была только одна история, когда я пробовалась на ведущую. Расскажу. Мне интересна разная работа, поэтому решила попытать свои силы в этом жанре. Я, конечно, не журналист, но поучиться чему-то новому всегда готова. Оказалось, что меня пробовали ведущей в политическую программу – дебаты. В политике я не разбираюсь на том уровне, который нужен для участия в такого рода ток-шоу. Более того, по моему мнению, я не имею никакого права участвовать в таких проектах, поскольку не имею необходимого образования в сфере политики. По этим пробам, кстати, я поняла, насколько часто в подобных программах спикеры даже не выслушивают друг друга. А вообще, я вне политики – и это моя принципиальная позиция. – Хорошо, тогда – ваша любимая страна для отдыха? – Я мало где бывала, к сожалению, а хочу много мест повидать. В прошлом году у меня были съемки рядом с Римом. Они длились около месяца, и имелось достаточно свободного времени, чтобы познакомиться с городом и окрестностями. Это было очень здорово. Я стараюсь не ездить в одно место дважды, поскольку красивых мест на планете много. И хочется успеть побывать в большинстве стран. – Часто пользуетесь в путешествиях железной дорогой? – Да, во время гастролей. Порой, при частых поездках, связанных со съемками, у меня складывается ощущение, что поезд – это еще один твой дом. На мой взгляд, что сейчас уровень обслуживания на железной дороге серьезно вырос. Раньше поезд вызывал у меня некое чувство брезгливости: казалось, что все предметы очень изношены и не всегда чисты. Но сегодня путешествие на поезде – это комфорт и качество. И, по моему мнению, в этом отношении мы находимся на высоком европейском уровне. Смотрите киносериал «Измены» с 21 сентября в 21.00 на телеканале ТНТ
Administrator: [url=http://vsar.ru/12618_Grigorij_Siyatvinda:_«Devochek_pokoryal_tortom_«Ptiche_moloko»_»]Отсюда[/url] Григорий Сиятвинда: «Девочек покорял тортом «Птичье молоко»!» Обаятельный и неунывающий актер кино и столичного театра «Сатирикон» Григорий Сиятвинда появился в пятом сезоне комедийного сериала «Кухня» на СТС. И он явно «пришелся ко двору» популярнейшего телепроекта. Артист перевоплотился в управляющего бутик-отеля Михаила Джековича. В его ресторан, по сценарию, и перешла вся команда поваров. Роль Григорию по душе, и, как оказалось, он и сам знает толк в кулинарии. Нашему корреспонденту актер признался, что неплохо готовит и любит баловать вкусными блюдами любимую супругу Татьяну. - Григорий, расскажите, насколько комфортна для вас атмосфера на съемочной площадке сериала «Кухня»? - На этом проекте собралась чудесная команда. Конечно, со многими артистами я был знаком и до съемок: Лену Подкаминскую знаю по спектаклям, с Дмитрием Нагиевым мы тоже довольно часто пересекаемся по работе. Безусловно, после долгого перерыва трудно возвращаться в кино: все-таки я уже больше привык к театральной сцене, ведь два года не видел камеры. И я должен был в первую очередь понять манеру существования моего героя. А это не так просто, ведь в проекте проведена очень тонкая грань между юмором и драматизмом. - Когда узнали, что будете играть в проекте, связанном с кулинарным искусством, обращались за советами к профессиональным поварам, чтобы что-то понять в этой сфере? - Да, между дублями общался с профессионалами. И убедился, что люди, которые готовят еду, априори плохими быть не могут. В кулинарии гораздо больше магии, чем мы себе представляем. А что касается советов по кулинарии, конечно, я все их внимательно слушаю, что-то даже на ус наматываю, но все же стараюсь это искусство постигать сам - так интереснее. - Помните, как впервые сами решили что-то приготовить? - Конечно, помню! В третьем классе после занятий до вечера был предоставлен самому себе. Именно тогда и приготовил первую яичницу. Потом это превратилось в хобби. Все-таки в доме царила женская энергетика, вот я и старался все повторять за мамой и бабушкой, а они очень хорошо готовили. Когда стал старше, понял, что умение готовить - отличный инструмент воздействия на женский пол. Даже пару раз в школу приносил торт «Птичье молоко» собственного приготовления. Тогда такие сладости были в дефиците: нужны были чуть ли не кремлевские связи, чтобы купить этот вожделенный торт. А я рецепт вычитал в популярном тогда журнале «Работница». Оказалось, что приготовить этот вкуснейший торт в домашних условиях не так уж и трудно. Нужно было сварить манную крупу с добавлением масла и сгущенного молока. И я справился с этим рецептом! Угостил одноклассников и произвел фурор. Успех стал стимулом экспериментировать на кухне и дальше. - Есть мнение, что мужчины готовят лучше, чем женщины. Вы согласны с этой точкой зрения? - С удовольствием разделил бы этот восторг, но на самом деле это часть лжи, которая существует в этом мире. Все так умиляются при виде мужчины в фартуке! Даже хвалят их кулинарные шедевры. Но когда съешь обед, приготовленный мамой или бабушкой, понимаешь, кто самый главный повар! (Смеется.) - А в вашей семье есть традиционные блюда? - Не могу похвастаться чем-то конкретным, но я в принципе очень люблю домашнюю кухню, в особенности - пельмени. Пару раз их даже делал сам. Все-таки это затратный процесс: нужно выделить полдня, чтобы всем семейством налепить пельменей сразу на три месяца вперед, а то и больше. - А кто дал вам рецепт этих пельменей? - Моя бабушка. Вроде те же фарш, лук и соль, как и у всех, но она доливала кипяченую воду и потом долго-долго толкла его, практически взбивала. И до такой степени, что жидкость проникала в саму суть этой смеси: появлялся вкуснейший сок, а мясо становилось воздушным. Настоящее колдовство! И могу сказать с полной уверенностью - таких пельменей я больше не ел нигде и никогда! - Ваша мама, как известно, живет в Тюмени. Когда приезжаете к ней в гости, чем она вас балует? - Конечно, обычно в ход идет мясной ассортимент. Мое любимое блюдо еще с самого детства - это картофельная запеканка с мясом. - Как она выглядит? - Это вкусный и сочный фарш, заправленный томатным соусом и запеченный с картошкой и яйцом. Выглядит как торт, только не сладкий. Да, да, приверженцы раздельного питания сейчас скажут, что это страшно вредно. Но это очень вкусно! Есть еще одно блюдо - свинина с луком и специями, завернутая в блин или тесто. Вот рассказываю и чувствую, как сейчас захлебнусь от эмоций! (Смеется.) Раньше, когда приходил голодным и уставшим с работы, готовил себе два толстых свиных эскалопа с картошкой, поджаренных на растительном масле. Но со временем перестал есть свинину, поэтому теперь могу только вспоминать, как это было вкусно… - А почему отказались именно от свинины? - Организм моей жены не принимает такое мясо. Чаще всего мы питаемся вместе, поэтому решение не есть свинину пришло само собой. Но когда навещаю маму, то уплетаю блюда из этого мяса с удовольствием. - А какими блюдами радуете свою супругу? - Когда есть время, готовлю овощи, морепродукты, спагетти и разные соусы. То, что вкусно и не очень вредно. Мы все-таки следим за своим рационом. - Но раздельного питания все-таки не придерживаетесь? - Настолько заморачиваться я не готов. Единственное, на что меня хватает, - это не объедаться на ночь. А так я достаточно всеяден. - Григорий, вы много работает, постоянно в движении. Есть какие-то продукты, которые придают вам силы? - Любые хорошие и свежие продукты, наверное. Но в основном все-таки мясо. Читал мнение вегетарианцев по поводу мясоедения, в чем-то даже разделяю их взгляды. Но ничего поделать с собой не могу. Как-то месяц пытался поститься - и не выдержал. Мне казалось, что я так похудел и обессилел, что меня чуть ли не ветром начало сдувать. Был вялый, всем недовольный, ничего не хотелось… А как только съел кусок хорошего мяса, сразу полегчало, и жизнь как будто тут же наладилась!
полная версия страницы