Форум » О Сатириконе и его актерах » Статьи и интервью. ЧАСТЬ 5 » Ответить
Статьи и интервью. ЧАСТЬ 5
Administrator: Статьи и интервью. ЧАСТЬ 1 http://suhanov.borda.ru/?1-1-0-00000008-000-0-0-1201763226 Статьи и интервью. ЧАСТЬ 2 http://suhanov.borda.ru/?1-1-0-00000048-000-40-0#049 Статьи и интервью. ЧАСТЬ 3 http://suhanov.borda.ru/?1-1-0-00000083-000-20-0-1266877133 Статьи и интервью. ЧАСТЬ 4
Administrator: [url=http://www.vokrug.tv/article/show/Artem_Osipov_YA_zhenat_i_absolyutno_schastliv!_49624/]Отсюда[/url] Интервью Артем Осипов: «Я женат и абсолютно счастлив!» В этом году поклонников актера Артема Осипова ждала отличная новость: он сыграл главные роли сразу в двух сериалах Первого канала – «Соблазн» и «Лучше не бывает». – Артем, вам часто достаются роли не очень приятных людей, а то и откровенных мерзавцев. Но в новом сериале «Лучше не бывает» у вас неожиданно положительный персонаж… – А плохих людей вообще нет. Есть обстоятельства, под воздействием которых человек выбирает, как ему поступить. Мы все стремимся к цели, но пути достижения у всех разные. – А каков Артем Осипов для друзей и коллег? – Об этом лучше бы спросить у них. Но я прекрасно знаю, что у меня непростой характер. А с кем легко? (Улыбается.) К тому же я принадлежу к категории людей, которые склонны нафантазировать бог знает что. Но быстро себя останавливаю: «Стоп! Испугался, просчитал все в голове, а теперь выдохнул и живи спокойно, пока проблема не возникла». – В вашей семье было трое детей... – Брат на три года младше меня, а сестра – на три старше. Но из нас, двоих братьев, я все равно был старшим. Сейчас мне это очень нравится, а в детстве, помню, пытался бороться: зачем мне лишняя ответственность? Но к подростковому возрасту разница между нами сгладилась, да и интересы немного разошлись. Илья стал артистом балета, а я – драматическим актером. – А как родители отнеслись к тому, что вы с братом выбрали такие зависимые профессии? – Страшно зависимые! Но родители счастливы, когда их детям хорошо. В Саратове мы жили большой дружной семьей, и вдруг в одно лето разлетелись. А потом и сестра переехала в Москву. Брат живет в Питере, работал у Бориса Эйфмана, сейчас танцует и преподает – у него своя школа. «Лучше не бывает» – А как у вас с братом возникла такая страсть к театру? Эту любовь привили родители? – Они, конечно, старались как могли. Но, например, с музыкальной школой у меня не сложилось, хотя папа музыкант, а мама – педагог. Сейчас, когда я уже сам отец, понимаю, что всесторонне развивать детей надо с раннего детства, потом времени не будет. – Вы считаете, что способности ребенка учитывать необязательно? – Да он даже при наличии способностей может просто не хотеть что-то делать. Это достаточно сложный момент, который требует от родителей большого терпения и воли. – Но даже вам, взрослому человеку, порой не хочется выходить на сцену, а надо. – Никогда не хочется (смеется). Это действительно стресс, сплошной адреналин, но все же это менее опасно, чем, например, прыжки с парашютом. – Ну радость от пребывания на сцене все же испытываете? – Конечно! Особенно после удачного спектакля, когда переодеваюсь в гримерке, а внутренний голос говорит: «Да, сегодня было действительно хорошо!» – А вы любите экстрим? – Поскольку я был очень спортивным и горячим (смеется), раньше я бросался во все тяжкие: взрывался, стрелял, прыгал с мостов. Физически я и сейчас в форме, но каждый должен заниматься своим делом. Во-первых, я что-то отнимаю у себя как у актера, а во-вторых, ворую хлеб у профессионала, который выполнит трюки более эффектно. Я за адреналин, но в меру. И дело не в страхе, а в ответственности за семью. Поэтому я себя торможу. – То есть все-таки хочется? – Хочется. Мне все это очень интересно. Я не перестал быть собой, просто изменились обстоятельства. – А сколько лет вашим детям? – Сыну моей жены шесть лет, моим родным сыновьям – среднему почти два года, а младшему четыре месяца. – То есть вы не понаслышке знаете, что такое бессонные ночи? – И ночи, и сумасшедшие дни, когда все разом начинают орать. Пожалуй, только со старшим как-то можно договориться, у двух других бешеный темперамент. – Ваша жена актриса? – Нет. – А как же общие интересы? – В этом случае есть о чем говорить. А нам есть о чем молчать – и это не менее важно. Кроме того, она прекрасная мама, что актрисам, как правило, несвойственно, прежде всего из-за нехватки времени. По этой же причине мне сложно быть хорошим отцом, но я очень стремлюсь им стать. – Мне кажется, что ваш карьерный рост, начавшийся года два-три назад, совпал с переменами в личной жизни… – Не думал об этом. В любом случае хочется надеяться, что это не просто белая полоса, которая рано или поздно закончится. Но я знаю, что стало толчком к развитию: прошел юношеский трепет – возрастная «болезнь» (смеется). – Это в вас заговорил педагог… – Я не только актер театра «Сатирикон», но и преподаю. Правда, всего второй год. И по-настоящему этим увлекся. – Райкин пригласил вас в свою Школу? – Я сам предложил ему открыть факультатив по кинообразованию актеров. Учу студентов чувствовать камеру, свет. В свое время мне тоже стало этого не хватать. Я вообще люблю учиться, но на все нет времени. – На чтение, например… – В том числе. Не могу сказать, что читаю много, но попадется вдруг хорошая книга – и все остальное для меня перестает существовать. – Наслышана о вашей страсти к путешествиям… – Обожаю Европу. Радуюсь, когда путешествие можно совместить с работой: и отдых, и деньги (смеется). Например, в марте мы летали в Бразилию. В следующий раз соберусь туда, когда дети подрастут. – То есть дети жизни не мешают? – Наоборот, помогают. И освещают мою жизнь. Беседовала Марина Зельцер
Александра: ЗДЕСЬ. Один Байрон: Повар — моя вершина творчества! Исполнитель роли Фила Ричардса в сериале «Интерны» (ТНТ) вернулся в Россию из США после полугодового отпуска. Он уже почти десять лет живет в России. За это время изучил загадочную русскую душу, научился понимать наш юмор и практически потерял американский акцент. В новых сериях «Интернов» его герой говорит уже на вполне чистом русском языке. — Один, во время поездки в Штаты не было мысли остаться дома и работать за доллары? В России ведь сейчас кризис. — Для меня это точно не вопрос денег. В Америке я не снимался очень давно. Приехал в Россию почти десять лет назад, благодаря «Интернам» стал здесь узнаваем. Уехать отсюда из-за того, что появились сложности? Нет, это невозможно. Тем более снимаем сейчас новый сезон. Уже сбился, какой он по счету. В какой-то момент казалось, что наши сценаристы «просели» по задумкам, новым поворотам сюжета. Но серии, которые сейчас идут в эфире, доказывают обратное. Вы увидите настоящую зомби-серию, ради которой нам делали потрясающий кровавый грим. Больше двенадцати часов чувствовал себя настоящим монстром. Почаще бы снимали такие эпизоды. Было очень круто! — Для чего на такой долгий период уезжал на родину? — У меня был перерыв в съемках «Интернов», и я решил провести это время с родными. Просто соскучился по семье. К тому же недалеко от моего дома есть прекрасные кулинарные курсы. Точнее, это американское отделение известной французской школы Le Cordon Bleu. Так вот, я полгода учился там на повара. Давно мечтал освоить эту профессию, чтобы, как говорят в России, не получилось, что «все яйца в одну корзину». Я хочу работать в разных областях. Может быть, со временем открою свой ресторан, как это сделал известный актер Райан Гослинг. У него прекрасное заведение в Лос-Анджелесе. Правда, я пока не определился, в какой точке мира хотел бы иметь собственный ресторан. — Почему выбрал французскую кухню? — Да потому что это кулинарные основы. Мне важно было изучить, как еда разговаривает друг с другом. То есть как одни продукты сочетаются с другими. — И кто оценивает твои кулинарные шедевры? — Сам. Пока не готов готовить для зрителей. Но постепенно к этому иду. Сейчас постоянно варю дома острые азиатские супы — китайские, тайские, кантонские. Сам пеку хлеб. Мне очень нравится. Это очень личный процесс. Здорово, что повар работает «за кулисами». — Но ведь сейчас, наоборот, в моде рестораны с открытой кухней. Чтобы было видно, как твое блюдо жарится-парится. — Это тоже здорово. Я же актер. Значит, в ресторане с открытой кухней смогу совместить сразу два своих умения — актерство и кулинарию. А вообще переход от карьеры актера к работе поваром мне кажется очень логичным. — Логичным?! — Ну да. И вообще профессия повара, наверное, уже пятидесятая, которой я успел овладеть. Я играл на скрипке, учился музыке, пел. Потом занимался фотографией — каждый день ходил в темную комнату и проявлял. Рисовал. Занимался танцами и балетом. Когда приехал в Россию, даже подумывал: а не поступить ли мне в хореографическое училище в Санкт-Петербурге? Но потом любовь к театру склонила чашу весов в сторону актера. — Но это все творческие специальности. — Так повар для меня — вершина творчества! — Ты не раз говорил, что обожаешь Байкал, что природа там похожа на твои родные места в Америке. Но как тебе удалось слетать туда четыре раза? Путешествие на Байкал сопоставимо по деньгам с поездкой в Штаты. — Я ездил туда не за свой счет, мы играли там спектакли. Причем в самый первый раз ехал туда поездом четыре с половиной дня в плацкарте с моими однокурсниками. Я обожаю путешествовать. Настоящее путешествие — это некоторое неудобство. Так что теперь мечтаю проехать на поезде в Китай через Монголию. ЛИЧНОЕ ДЕЛО Один Ланд БАЙРОН родился 5 октября 1984 года в Миннесоте (США). Отец — владелец лесопилки, мать -администратор в клинике. Учился в Университете Мичигана, отделение музыкального театра. По обмену приехал учиться в Москву, в Школу-студию МХАТ, и остался. В 2009 году окончил Школу-студию МХАТ (курс Константина Райкина), будучи студентом последнего курса, стал лауреатом премии «Золотой лист» за лучшую мужскую роль. С 2009 по 2012 год играл в театре «Сатирикон». С 2011 года исполняет роль американца Фила Ричардса в сериале «Интерны» (ТНТ). Играет Чичикова в спектакле «Мертвые души» в «Гоголь-центре». Окончил французскую кулинарную школу в США.
Administrator: Отсюда Глафира Тарханова из фильма «Измены» – об уфимском детстве, отношении к изменам и первой любви Фото: личный архив Глафиры Тархановой и Фирдаус Рамазановой Хитом осеннего телесезона стал многосерийный фильм «Измены». Одну из главных ролей в картине сыграла Глафира Тарханова. Как оказалось, в детстве Глаша часто бывала в Уфе у своей бабушки, здесь у нее остались друзья. ProUfu.ru расспросил актрису о новой роли, об отношении к изменам и, конечно, об уфимском детстве. Не ищите параллели между актерами и их ролями - Глафира, повлияло ли как-то на Вас участие в киносериале «Измены»? - Никак не повлияло. Я стараюсь четко разделять свою профессиональную деятельность и личную жизнь. Для меня эта работа очень важна, так как зрители увидели меня в другом, не лирическом, амплуа. - Были трудности во время съемок? Может быть, Вам приходилось “ломать” себя, задумываться: “А что скажут мои близкие, увидев меня в этой роли”? - Это моя профессия! Да и близкие знают, что я могу быть разной. Хотя после прочтения сценария у меня действительно были некоторые сомнения. Я советовалась с мужем и мамой, даже хотела отказаться. Но, поговорив с Вадимом (режиссер Вадим Перельман – ред.), мы уточнили и смягчили волнующие меня моменты. У меня табу на слишком откровенные сцены, в связи с этим от многих ролей уже отказалась. С уфимской подругой Фирой Рамазановой - Приходилось ли Вам переживать то, что переживает Ваша героиня Даша в “Изменах”? - Да, мне приходилось испытывать желание, любовь, страх и т.д., если мы говорим о чувствах, но быть в подобных обстоятельствах, конечно же, нет. Я думаю, не стоит искать параллели между актерами и их ролями. - Согласны ли Вы с тем, что человек от природы полигамен и измены сами по себе – это нормальное явление, в рамках человеческих инстинктов? - Человек отличается от животного тем, что может управлять своими инстинктами. «Измены» о том, как не надо себя вести. Свободное время уделяю детям - У Вас трое сыновей. Вы хорошая мама? - Не знаю. Что значит «хорошая мама»?! Идеальных мам не бывает, безусловно, нужно работать над собой, стремиться к лучшему. Я все свободное от работы время уделяю своим детям. - А с мужем Вы как познакомились? - С Алексеем (актер Алексей Фаддеев – ред.) мы познакомились 10 лет назад на съемках «Главного калибра» - мы оба снимались в этом сериале. - Актерская жизнь не мешает семейному благополучию? - Не знаю, это моя жизнь, и она такая. Так же и я могу спросить - не мешает работа в магазине, журналистика и прочее семейному благополучию?! Мне хорошо с моим именем - Расскажите о своем детстве. - Я родилась в подмосковном городе Электросталь в необычной для заводского города творческой семье актеров кукольного театра. У меня было много увлечений, так что мечтать было некогда. С уфимскими друзьями и мамой - А еще у Вас красивое редкое имя. Почему Вас так назвали? - Так меня назвать решили мама с папой. Дедушка был категорически против, говорил, что это имя испортит мне всю жизнь. Но мне с моим именем живется хорошо. - Свою первую любовь помните? - Конечно. Я училась в восьмом классе, влюбилась в одноклассника – голубоглазого блондина. Наши мамы, кстати, до сих пор дружат. Уфа – город близкий и родной - У Вас «ВКонтакте» много друзей из Уфы. Что Вас связывает с нашим городом? - Страница Глафиры Тархановой «ВКонтакте» не моя - это фейк. Мои настоящие странички в соцсетях для реальных, а не виртуальных друзей. Но Уфа для меня действительно близкий город. Мой отчим Михаил Алексеевич Лопатин родом из Уфы, здесь до сих пор живет его сестра. Мы дружим с Фирой Рамазановой и ее сыновьями Ангамом и Сергеем. Я приезжала в ваш город классе в шестом – город мне очень понравился. Помню, как гостеприимно нас встречали и возили по красивой ночной Уфе. Михаил, бывая у сестры, всегда привозит нам очень вкусный башкирский мед и мой любимый чак-чак. Надеюсь, что еще приеду в Уфу. - У вас есть диплом психолога. Для чего вам понадобилось психологическое образование? - Для личностного роста, для того чтобы знать иную точку зрения, помимо полученной с воспитанием - я имею в виду роль мамы, жены в семье. Свадьба Глафиры и Алексея Фаддеева, 2005 г. - О чем Вы мечтаете? - У меня совсем нет времени мечтать. Хотя, может быть, о том, чтобы дети никогда не болели. - Что такое счастье? - Прекрасные мгновения, когда исключительно сильно чувствуешь ЖИЗНЬ. - Какие у Вас творческие планы? - Много работать! *** «Слава Глашу не испортила» Уфимская приятельница актрисы Фира Рамазанова поделилась своими впечатлениями о Глафире. - Я дружу с родителями Глафиры около 20 лет, - рассказывает Фира Асхатовна. - Глашенька была еще ребенком, когда я с ней познакомилась. Мой муж был одноклассником Глашиного отчима Михаила Лопатина, они росли в одном дворе в Уфе на улице Халтурина. Там и жила одна из бабушек Глаши – тетя Таня, к которой приезжала Глафира с родителями. Мы встречались, ходили на Белую, отдыхали, они приезжали и ко мне на дачу в Булгаково. Тогда Глаше было лет 13-14. Когда она поступила во МХАТ на курс К. Райкина, я, бывая в Москве, часто ходила на ее спектакли в "Сатирикон". Уже с первого курса Глаша играла главные роли и была единственной поющей актрисой на курсе и любимой ученицей Константина Райкина. И сейчас, когда я приезжаю в Москву, я обязательно звоню Глафире, хожу на спектакли с ее участием. Глафира очень хороший и добрый человек, слава ее совсем не испортила, она не зазналась, не заболела звездной болезнью. Когда Глаша была маленькой, произошел случай, теперь можно назвать его забавным. Я прилетела в Москву, а по дороге из аэропорта меня ограбили. После разных передряг я приехала домой к родителям Глафиры. Мне было очень плохо, я сидела и плакала. Тогда Глаша сказала: «Тетя Фира, хотите, я Вам спою?» Глафира накинула большую цветную шаль на плечи и запела. Я тогда чуть со стула не упала. Голос был сильнейший, песня старинная, русская народная, очень красивая, я не ожидала от ребенка такого чудесного сильного исполнения! В тот вечер Глаша еще и играла для меня на скрипке и очень мне помогла. Я называю ее своей родной племянницей, люблю ее очень. Понимаю, что Глафира очень занятой теперь человек - спектакли, съемки, трое сыновей, семья, но мы продолжаем общаться. Провожает подругу Фиру в Уфу ДОСЬЕ Глафира Александровна Тарханова родилась 9 ноября 1983 года. Выпускница школы-студии МХАТ. С 2002 года – актриса театра «Сатирикон». В 2008 году окончила МГУ, получив диплом психолога. Снялась в четырех десятках фильмах, таких как «Измены», «Развод», «Три дня в Одессе», «Громовы» и др. Беседовал Евгений СОКОЛОВ
Administrator: Отсюда Интервью Дарья Урсуляк: свободное плавание Дарья Урсуляк с замиранием сердца ждет премьеры сериала «Тихий Дон», в котором сыграла Наталью, понимая, что многие отнесутся к выбору ее отца, режиссера Сергея Урсуляка, с предубеждением: все ясно – взял дочь. Крепкий тыл – Даша, как ты чувствовала себя на площадке? – Было нелегко, потому что у нас обоих характеры. С другими людьми я послушный, вменяемый человек, но с папой еле сдерживалась, чтобы не сказать: «Если тебе что-то не нравится, возьми другую актрису!» Мне казалось, что я все делаю хуже, чем мог бы кто-то на моем месте. Думала, папа просто не решается сказать, что ошибся в выборе. В общем, попортила ему нервы! А папе казалось, что я капризничаю. – Как ты успевала при этом еще играть в «Сатириконе» и Театре имени Вахтангова? – Сегодня многие актеры живут в таком ритме. После спектакля я либо летела, либо ехала в Ростов-на-Дону на машине. В шесть утра была уже на площадке, а на следующий день возвращалась. Но усталости я не замечала, понимала, что участвую в большом и важном деле. – Знаю, что твоя мама (актриса Лика Нифонтова. – Ред.) часто приезжает к папе на съемки, даже если в них не занята. Тебе ее присутствие помогло? – Очень! Во-первых, она была своеобразным буфером для нас с папой. Кроме того, по реакции мамы я понимала, что делать. Да и папе работается комфортнее, и это всем облегчает жизнь (улыбается). – И как ты воспринимаешь критику со стороны родителей? – Первый позыв – послать (смеется). Тем не менее я к ним прислушиваюсь – они очень талантливы и, конечно, оба настоящие профессионалы. Хотя иногда все равно не соглашаюсь. Папа более деликатный и чуткий зритель, а мама, как и Саша (сестра, актриса Александра Урсуляк. – Ред.), может сказать и нелицеприятные вещи. Но это и хорошо. У нас вообще в этом смысле очень здоровая семья. – Даша, как получилось, что перед самым дипломом ты вдруг бросила историко-филологический факультет РГГУ и рванула в театральный? – Когда пришло время выбирать, кем быть, я попала в круг приятных, умных гуманитариев и, как человек увлекающийся – а мне было тогда 16 лет, – была просто очарована ими. Пошла туда, где было много моих друзей и где, как мне казалось, есть перспектива. Но в 20 лет я по-новому взглянула на то, что происходит вокруг меня, и засомневалась: нужно ли мне заниматься этим дальше? Я не чувствовала себя счастливой, была недовольна жизнью. И только после того как решилась прочитать вслух программу театрального, поняла, в чем дело – именно этого мне и не хватало, чтобы обрести гармонию. – По окончании Щукинского училища ты выбрала «Сатирикон», в котором работает твоя мама. Не боялась разговоров за спиной? – К тому времени все эти переживания «мама, папа» остались позади. Либо ты постоянно об этом думаешь, либо действуешь. То, что и как мне предлагал Константин Аркадьевич, решило все. Хотя ни об одном театре я не знала так много и хорошего, и плохого, как о «Сатириконе». Тем не менее я хотела работать в этой труппе. – Как получилось, что такая домашняя девочка довольно рано начала жить самостоятельно? – Я очень привязана к родителям, у нас близкие отношения, но предпочитаю жить отдельно. Я с детства люблю отдыхать одна и радовалась, когда меня отправляли в Европу учить языки. Вообще я по натуре интроверт. У меня всего одна подруга, еще со школы. – А какие у тебя отношения с Сашей? Вы встречаетесь, чтобы просто посидеть, по-дружески что-то обсудить? – Саша близкий мне человек. Хотя мы очень разные и мне с ней сложно, в каких-то принципиальных вопросах мы неожиданно совпадаем. Саша не подружка, а сестра – это совсем другое. Но мне с ней интересно. Что касается вкусов, быта, социальных проблем – у нас абсолютно противоположные взгляды. Если что-то не так, обе вспыхиваем. – Ты недавно вышла замуж. Медовый месяц у вас был? – Нет. Мы просто его зажали (улыбается). – Но красивое платье все же было? – Было симпатичное, но очень простое. Присутствовали только наши семьи. Свадьба не была моей заветной мечтой. – В тебе что-то изменилось с тех пор, как вы поженились? Ведь замужество предполагает взросление… – Разве что в моей жизни стало больше радости. Но я не хотела бы об этом говорить – о хорошем лучше промолчать. Выбираю черный – Ты совсем без макияжа. Это твой обычный вид или только сегодня? – Чаще всего я так и хожу. Мне хватает грима на сцене. Но вообще мне нравится, когда женщина накрашена. Я всегда замечаю женскую красоту, а самой как-то лень. – Ты когда-нибудь экспериментировала с внешностью? – Я только ухаживаю за собой и больше ничего не меняю и не улучшаю. Никаких покрасок! Мне нравится мой натуральный цвет волос. Но если нужно перекраситься для роли, то я готова. – Маникюр делаешь? – Когда есть возможность. Во время съемок «Тихого Дона» маникюр у нас был еще тот: нам специально делали грязные ногти и руки. Этот грим мы потом смывали с трудом. Каждый раз я возвращалась в Москву с ужасными руками. – Как ты одеваешься в жизни и какой стиль предпочитаешь? – У меня невероятное количество простых черных платьев на каждый день. Почти все – свободного кроя, хотя есть и облегающие. Очень люблю красный цвет. Нравятся и белые блузки, но они, как их ни стирай, теряют белизну. Кроме того, люблю джинсы и вообще все джинсовое, а также пальто, плащи, пиджаки из натуральных тканей. – А обувь? – В основном это кроссовки. Мне нравится, как выглядят миниатюрные женщины – а мой рост 163 сантиметра – в кроссовках и в коротких платьях. У меня много обуви и на каблуках, но я ее практически не ношу. Предпочитаю кожаные ботинки, лаконичную черную обувь. «У нас с Сашей самый добрый папа» С родителями – Как ты относишься к украшениям? – У меня огромное количество разных колец! Например, сегодня я надела три. Мне нравятся массивные кольца, хотя они мешают переодеваться. – У тебя есть любимые модельеры? – Нет. Есть фирмы, которые мне нравятся и в одежде которых я чувствую себя комфортно. Например, шведская COS. Люблю английский бренд AllSaints – их лаконичные и брутальные вещи, обилие черного, качественные материалы. – Папе показываешь наряды? Знаю, что у него есть слабость дарить своим женщинам одежду… – Да, в нашей семье принято хвастаться покупками (улыбается). Все привозят друг другу подарки, в частности одежду. Но с недавних пор я стала советоваться только с мужем. – Он рекомендует тебе что-то? – Нет, чаще критикует мой выбор. – А если тебе вещь очень нравится, а ему нет, то… – …Я ее все равно куплю. По опыту знаю, что потом она ему обязательно понравится. Увидит ее на мне и наверняка спросит: «Откуда?» «Тихий Дон». С Евгением Ткачуком (Григорий Мелехов) – И под занавес: что ты особенно ценишь в своих родителях? – В маме меня удивляет все: она абсолютно другая! Люблю в ней великодушие, снисходительность и терпимость к людям, женственность, внутреннюю гармонию – мне это не светит. В папе ценю надежность и ответственность. Я не знаю ни одного мужчины, тем более в этой профессии, который до такой степени отвечал бы за свои слова, свой выбор. Это позиция настоящего мужчины. Я знаю, что, когда он есть, все вокруг могут расслабиться. Несмотря на то что папа очень добрый, он может быть и резким. На съемках он общался со мной ужасно, но есть главное, а есть второстепенное. Все, что он для меня сделал, дорогого стоит. И я завидую тем, кому еще предстоит с ним работать. Беседовала Марина Зельцер
Casi: click here Интервью с Агриппиной Стекловой Вышел новый номер журнала «Театральная афиша» за ноябрь 2015 года (бумажная версия). Читайте в рубрике «Имена» интервью с актрисой театра «Сатирикон» Агриппиной Стекловой «Женское счастье отлично сублимируется в творчество». Агриппина говорит в нем о новой роли, которую сыграла в спектакле «Все оттенки голубого», о работе в театре, о семье и о том, кого считает своими учителями. На сайте www. teatr.ru уже опубликована электронная версия журнала.
Casi: click here Григорий Сиятвинда: «Падать и драться приходится самому» Фото пресс-службы телеканала СТС. С Дмитрием Назаровым в сериале «Кухня». Недавно на канале СТС завершился пятый сезон сериала «Кухня». Одним из новых героев стал управляющий бутик-отелем Михаил Джекович, фанатично болеющий за ЦСКА. Его сыграл обаятельный и харизматичный Григорий Сиятвинда, яркая игра которого внесла свежую струю в повествование и сразу полюбилась зрителям. А нам артист рассказал не только о съемках в «Кухне», но и о своем родном театре «Сатирикон», неудавшейся поездке на родину предков в Замбию и о том, за что любит Русский Север. - Григорий, в сериале «Кухня», который идет уже несколько лет, вы появились только в пятом сезоне - но в одной из главных ролей. Как вам удалось влиться в уже сработавшийся коллектив? - Могу сказать, что на «Кухне» собралась чудесная команда. Конечно, со многими я был знаком и до съемок: например, Лену Подкаминскую знаю по спектаклям, с Дмитрием Нагиевым часто пересекаемся по работе. Безусловно, после долгого перерыва трудно с театральной сцены возвращаться в кино: все-таки два года не видел камеры. А тут я должен был понять манеру существования - в проекте проведена очень тонкая грань между юмором и драматизмом. - Кстати, а до этого вы сериал смотрели? - Конечно, смотрел. Меня поразил один эпизод, который полностью был сделан из флешбеков: герои вспоминали, фантазировали. И этот прием мне очень понравился. Уже тогда подумал, что было бы неплохо участвовать в подобном проекте. И Вселенная меня услышала (улыбается). - А насколько вам близок ваш герой Михаил Джекович? - Как дитя современного мира, мой персонаж вынужден зарабатывать деньги. Поэтому он постоянно хитрит, контролирует каждую мелочь и думает, что лучше всех обо всем знает. Он давно в гостиничном бизнесе: начинал швейцаром, пережил трудные девяностые - в общем, у него была бурная жизнь. И в то же время он, несмотря на свою осторожность, может выпить, после чего - в нетрезвом состоянии - становится свойским парнем. - А до съемок вы уже были знакомы с актером Дмитрием Назаровым? По сюжету ваши герои сначала враги, а потом становятся друзьями… - Он давно связан с едой. Помню, как дрожащими ручками варил суп у него в кулинарной программе (улыбается). А год назад мы с ним вместе работали над одним спектаклем. Мне кажется, Дмитрий Юрьевич за четыре сезона проекта так разобрался в профессии, что стал шеф-поваром, каких поискать! - Кстати, в одной из серий ваш герой падает со второго этажа гостиницы. Вы сами выполнили тот трюк? Страшно не было? - Когда меня подвесили на тросе и резко опустили - конечно, было страшновато. Хотя у меня большой опыт в этом деле, я ни разу не пользовался услугами каскадера. - Обходились без травм? - Стараюсь делать все аккуратно, слежу за тем, чтобы не совершать чего-то реально опасного. Ведь если сломаю ногу, могу подвести людей, съемки остановятся. Да и мне трудно подобрать дублера. Как-то были попытки «подкрасить» человека, чтобы он походил на меня, но не удалось. Так что падать и драться приходится всегда самому. - Ваш герой в «Кухне» - управляющий бутик-отелем. А вы в каких гостиницах предпочитаете останавливаться? - Если надолго останавливаюсь по работе - то, конечно, мне важен комфорт. - Пятизвездочные отели? - Можно не знать, каким количеством звезд хвалится тот или иной отель, но когда ты войдешь внутрь - сразу поймешь, сколько их на самом деле… - А встречали ли таких управляющих, как ваш герой? - Я редко контактирую с управляющими - только когда что-то идет не так. Так что мне трудно судить. - А как вы любите отдыхать? - Мы с женой - не те туристы, которые приезжают в экзотическую страну, чтобы целыми днями ходить на экскурсии. Нам никогда не бывает скучно друг с другом. Можем сутками находиться вместе - и нам всегда есть о чем поговорить и над чем посмеяться. Поэтому нам вполне достаточно хорошего пляжа и красивого пейзажа. Наверное, это еще связано с тем, что я в силу профессии объездил много городов. Помню, когда впервые был на гастролях, меня многое интересовало: ходил на центральную площадь города, набережную, изучал местные достопримечательности. Потом с количеством поездок пришло понимание, что ничего нового уже не увижу - в принципе везде все одно и то же. В том числе и в Европе. - А на исторической родине хотелось бы побывать? - Вот это было бы любопытно! Я как-то был по работе в Южной Африке, но не смог заглянуть в Замбию, откуда я родом. - Как я понимаю, вы все же предпочитаете теплые края? - Думаю, мне больше нравится Север, наша Сибирь: хвойные леса с сухим морозным воздухом, где снега по колено. Вот в Тюмени, где я родился, с этим как раз все в порядке. В городе, конечно, не так снежно, но, если попасть в деревню, там целые коридоры из сугробов! - А в походы ходить приходилось? Вам близок отдых с палаткой и рюкзаком за плечами? - Раньше такое часто бывало. Но супруга этого совсем не приемлет… - Но она отпускает вас на природу? - В этом году планирую куда-нибудь выбраться - может, на рыбалку... Мне не хватает природы, я постоянно прикован к Москве. На мой взгляд, жизнь в городе - это извращенная форма человеческого существования. - В начале нашей беседы вы упомянули о театре. Я знаю, что после окончания Щукинского училища вас сразу приняли в «Сатирикон», где вы до сих пор и служите. На ваш взгляд, в чем главное отличие этой сцены от других? - В том, что в «Сатириконе» есть человек, который удерживает театр на уровне и старается каждый раз поднять планку еще выше. Константину Аркадьевичу Райкину удается ставить спектакли, следить за всем, что происходит в труппе, да еще и преподавать. Я не представляю, когда он все это успевает. И конечно, так отдаваясь работе, не терпит рядом с собой халтуры. - А вы сами в качестве зрителя в театры ходите? - Да, но достаточно редко. Постоянно корю себя за это. - Вы ходите на спектакли расслабиться или посмотреть на работу коллег? - Иду с мечтой расслабиться. Но никак не получается… - Что же вам мешает? - Постоянно ставлю себя на место актеров. Волнуюсь за них: что забудут текст, или упадут, или ошибутся… И очень радуюсь, когда спектакль заканчивается! Екатерина ШИТИКОВА.
Kati: МЕЛОЧЬ, А ПРИЯТНО click here АКТЕР ТЕАТРА «САТИРИКОН» ДЕНИС СУХАНОВ ОЧЕНЬ ПОСТОЯНЕН В СВОЕЙ ГЛАВНОЙ СТРАСТИ - ЛЮБВИ К СЦЕНЕ И ТЕАТРУ, В КОТОРОМ СЛУЖИТ УЖЕ ВОСЕМНАДЦАТЬ ЛЕТ И ГДЕ ЗАНЯТ В ГЛАВНЫХ РОЛЯХ ПОЧТИ В КАЖДОЙ ПРЕМЬЕРЕ. НО, КАК ОКАЗАЛОСЬ, В ДЕТСТВЕ И В ЮНОСТИ ОН ЧАСТО МЕНЯЛ ХОББИ, ОТДАВАЯСЬ ИМ СО ВСЕЙ ОДЕРЖИМОСТЬЮ. НЫНЕШНЕЕ ЕГО УВЛЕЧЕНИЕ - КОЛЛЕКЦИОНИРОВАНИЕ БРЕЛОКОВ. Прихожая в квартире актера представляет собой увлекательное зрелище - много панно с огромным количеством самых разнообразных красивых, удивительных и смешных брелоков, от которых просто разбегаются глаза. Есть среди них дизайнерские, такие как Furla или Prada. А есть самодельные, на память о любимых сыгранных ролях. Еще у него хранятся: статуя Свободы, Эйфелева башня, четыре египетских пирамиды и даже... веточка конопли. Денис, лет восемь-десять назад видела твою коллекцию брелоков и понимаю, что ты не охладел к этому - она увеличилась в разы. Денис СУХАНОВ: «Машина уже идет сама собой. (Улыбается.) Все приезжают из отпуска, открывается сезон в театре, и моя коллекция резко разрастается. Я опять начинаю просить маму подготовить место для них. Папа идет в спортивный магазин и покупает хулахуп, мама оплетает его макраме, а внутри кругов - обыкновенные холстины. Лет десять назад брелоков было где-то двести пятьдесят штук, а теперь их уже полторы тысячи. Раньше мне казалось, что скоро это увлечение закончится. Есть какой-то психологический момент в том, что заполняется круг на стене и у меня что-то заполняется внутри. Но, как выяснилось, потом следует новый виток». Как началась коллекция - спонтанно или целенаправленно? Денис: «Еще будучи студентом Школы-студии МХАТ я играл в спектакле Валерия Фокина «Номер в гостинице города N». Мы с ним очень часто ездили на гастроли и по России, и за границу. И я видел, что все что-то привозят на память. Но, как правило, коллеги покупали предметы довольно внушительных размеров, к примеру, тарелочки на стену (это было модно тогда) и другие большие сувениры. Я подумал, что если из каждой поездки буду привозить такое же, то в моей небольшой квартире места просто не останется. И я решил коллекционировать что-то помельче. Я с иронией отношусь к своему увлечению. Покупаю брелоки только на гастролях, когда они случайно попадаются на глаза. Хобби не занимает все мои мысли, но, тем не менее, это любопытно, это память - и многие вещицы радуют глаз». Какой брелок был первым? Денис: «Он появился около двадцати лет назад. Как раз со спектаклем Фокина мы поехали на Авиньонский фестиваль, и я помню, что там был небольшой выбор брелоков. Я выбрал вот этот - с фотографией фрагмента папского дворца, который находится в Авиньоне». У тебя есть какой-то принцип отбора экспонатов? Денис: «Нет, главное, чтобы брелок отличался от уже имеющихся. (Улыбается.) И желательно, чтобы на нем было название города или страны. Таких у меня большинство. Есть те, на которых не написано ничего, но, значит, они очень интересные». Из каких стран у тебя больше всего брелоков? Денис: «Из Америки, Японии, Израиля, потому что в этих странах самое большое разнообразие сувениров. В последнее время много привожу из Франции, потому что у меня в Париже есть преданная поклонница Лена Жигунова, которая теперь уже стала моей доброй приятельницей. Она москвичка, но живет по полгода в Париже. Регулярно приезжает сюда смотреть новые спектакли и обязательно привозит подарки. Она человек с большим вкусом, и ее брелоки - картины художницы, которую зовут Наташа Фарина, она выпускает линию одежды, а заодно делает и аксессуары. Они все авторские, интересные, и мне не хотелось их разбрасывать, поэтому они все собраны на одном круге. Почти все кожаные брелоки тоже ее. Благодаря Лене моя коллекция заметно пополнилась. Она дарила мне сувениры от марок Furla, Prada - они все очень любопытные. Вообще восемьдесят процентов моей коллекции - это подарки. Я помню их все. Курточку мне подарил Владимир Стеклов. Чарли Чаплина - Константин Райкин. От него еще очень много чего интересного: из Диснейленда, малайзийский небоскреб, Superstar. Лена Бутенко много дарила, Граня Стеклова, Гриша Сиятвинда. И вообще все мои любимые коллеги, партнеры говорят: «Как хорошо, когда знаешь, что Суханову надо привезти только брелок! (Смеется.) А то вечно с подарками мучаешься». Есть брелоки, которые я делаю сам. Вынимаю из них бумажки и вставляю свои, есть из «Мадам еще», из «Макбета», из «Смешных денег», «Доходного места». А зрители знают, что ты коллекционируешь брелоки? Денис: «Бывало, что находил их в пакетиках, в букетах цветов». По-моему, все брелоки можно разделить на несколько видов... Денис: «Пожалуй, да. Есть тематические брелоки, одежда и аксессуары: башмак, кожаная курточка, шляпа, кошелек. Кошелек - из Финляндии, кожаная шляпа - из Франции, курточка кожаная - из Америки, башмак - из Болгарии. Есть брелоки более символические – например, гондола из Венеции, привезенная Гришей Сиятвиндой. Я сам приобрел в Японии брелок с иероглифом, а Граня Стеклова привезла из Италии - с маской Венецианского фестиваля, Костя Райкин из Лос-Анджелеса - нескромный брелок из кубиков с буквами Superstar. К таким же относятся статуя Свободы из Америки, пирамида из Египта, четыре Эйфелевы башни и веточка конопли из Амстердама. (Смеется.) Есть даже не совсем приличный эротический брелок из какой-то азиатской страны - мужчина с женщиной. У меня несколько предметов из Израиля, разной формы, но везде присутствуют синие круглые камушки - глазики, которые якобы помогают от сглаза. Много функциональных брелоков: микрофонарик, всевозможные ножички, шляпка-ключница, брелок- фотоаппарат - нажимаешь кнопочку, он вспыхивает. Чем богаче страна, тем изощреннее брелоки. Среди функциональных преобладают японские. Японская телебашня - это открывашка для пивной бутылки. Есть брелок с настоящим компасом и картой города. Правда, по ней мы никогда не сможем найти дорогу, потому что все написано на японском языке. (Смеется.) Еще один представляет собой одновременно и зеркальце, и термометр. Брелоки-зажигалки и пепельницу тоже можно использовать по назначению. Даже брелок с набором отверток имеется! И еще у меня много всяких смешных вещиц». Какие, например? Денис: «Тирольские штанишки, допустим. Они к тому же музыкальные. Вот брелочек из Словении - с настоящей, только крошечной кухонной утварью, выпиленной из дерева: вилка, совок, дощечка, сито. Есть пивные кружки с пивом: чешские и немецкие. Есть брелочек с номером такси, только вместо цифр написано «Денис». Его из Нью-Йорка тоже Константин Аркадьевич привез. Есть брелок - боксерские перчатки...» Какой из них самый дорогой? Денис: «Обычная, средняя цена - от шести до десяти долларов. Если очень понравится, то могу и двадцать заплатить. Но дороже я уже не куплю. Я же не отношусь к этому как нумизматы или филателисты к своим коллекциям. А такие брелоки, как Furla, Dior, Louis Vuitton, могут стоить пятьдесят и даже сто евро». Не было так, что чей-то брелок вызывал острое желание иметь такой же? Денис: «Я помню, что увидел брелок - круглый шарик, привезенный из Израиля, с изображением Иерусалима. Ключи с брелоком висели в замке чьей-то машины, и он печально болтался головой вниз. Я подумал: «Ой, какой красивый, как бы я хотел иметь такой!». И вдруг Полина Райкина привозит мне именно такой же! Меня это невероятно растрогало и обрадовало. Есть брелоки, подаренные людьми, которые ушли в другие театры или даже уехали из страны. Я смотрю на них и вспоминаю этих людей. Многие друзья и коллеги признавались, что когда видят интересные брелоки, сразу про меня вспоминают и покупают их. И меня это очень радует. Я благодарен им всем». Коллекция утюжков Михаила Ширвиндта началась с того, что он первый утюжок своровал - так получилось... Денис: «Ну, нет. За все заплачены деньги. (Смеется.) Я верю, что если вещь не куплена, то она каким-то образом все равно уйдет от тебя: или ее украдут, или она разобьется, потеряется». А твои родители используют коллекционные брелоки? Денис: «Я говорю: «Берите, пожалуйста, себе на ключики». Но они отказываются: «Пусть это висит на стене». Есть брелоки, которые больше всего нравятся? Денис: «Почему-то все в восторге от японского брелока в форме островов и готического собора в Барселоне». До этого коллекционирования у тебя были какие-то увлечения? Денис: «Много. Когда-то давно я собирал календарики. Одно время увлекался аквариумными рыбками. Они жили у меня в огромном количестве, я специально их разводил. У меня это получалось, хотя приходилось какие-то схемы строить. Например, кого с кем надо скрестить, чтобы получить фиолетовую рыбку. Потом все это закончилось, рыбки были розданы, подарены. Пошли цветы в горшках: экзотические, кактусы... После этого появились кошки. Они плодились, я был счастлив. (Смеется.) Но и они через какое-то время были розданы. В основном из-за папиной работы. Он был футболистом, мы часто переезжали, и кошек приходилось постоянно пристраивать. Увлекался я и фотографией. У меня был фотоаппарат «ФЭД». Я сам покупал и заправлял в него пленку, выставлял свет, а вечерами запирался в ванной комнате с увеличительным аппаратом, фиксатором. Все снимки опять же сам проявлял, печатал, подвешивал их на прищепочки, сушил, глянцевал (у меня был глянцеватель), клал под пресс. Это было очень интересно! Когда меня забрали в армию, это увлечение тоже закончилось. К тому же тогда появились современные фотоаппараты, и мой интерес подостыл. Уже позже что-то такое во мне опять всколыхнулось, и я купил хороший полупрофессиональный фотоаппарат «Олимпус». Пару лет снимал. Сейчас он у меня благополучно лежит без дела. Хотя тогда даже какие-то журналы брали у меня фотографии.» Какой-нибудь брелок стал для тебя талисманом? Денис: «Нет, я к этому хобби отношусь легко и с юмором. Иногда люблю под настроение снять какой-нибудь брелок и повесить на свои ключи, но это не часто происходит». Удивительно, из чего только не делают брелоки... Денис: «Да, разброс материалов иногда очень широк. Их делают из камня, из кожи и металла, из дерева и поролона, оргстекла, пластмассы, ткани, глины. Редко встречал брелоки из стекла. Наверное, потому что вещь должна болтаться на ключах, это непрактично. У меня есть брелок-бутылочка из стекла с песком. А еще - настоящие раки и жук, впаянный в брелок». Даже не коллекционерам приятно иметь какую-то красивую вещичку, еще и специально привезенную откуда-то. Ты сам дарил брелоки? Денис: «Да, дарил, привозил. И всегда этому радовались. Но, мне кажется, дело здесь не в красивом брелоке. Главное, что о тебе вспомнили. А брелок - это повод, чтобы подкрепить свое неравнодушное отношение к человеку». АТМОСФЕРА (ОКТЯБРЬ) 2015, текст Марина Зельцер
Administrator: Отсюда (по ссылке есть еще фотографии) Театр начинается с «Любви». Популярный актёр старается жить, опережая время Общероссийская известность к Максиму Аверину пришла после выхода на телевизионные экраны сериала «Глухарь». Благодаря народному признанию он стал участником многих популярных телепроектов. Весельчак, балагур, чудак – таким его видит зритель в кино и на ТВ. Тонкий ценитель поэзии, чутко отзывающийся на происходящее вокруг, – таким он предстает в моноспектакле «Все начинается с любви». 9 ноября Аверин в рамках гастрольного тура со своим поэтическим спектаклем побывал в Магнитогорске. За несколько часов до начала выступления Максим в конференц-зале аквапарка «Водопад чудес» встретился с журналистами. Под маской Аверин много шутил, откровенничал, говорил о наболевшем, сыпал поэтическими строчками. – В канун своего сорокалетия (26 ноября артисту исполняется 40 лет) я принял решение покинуть труппу театра (речь идет о театре «Сатирикон»), это никак не связано с какими-то скандалами-расследованиями. Бывают такие периоды в жизни, когда нужно попробовать свои силы в чем-то новом. Ведь в театре как? Все зависит от коллектива, все решает репертуар. Мне же захотелось сделать свой проект, с ним я и приехал в Магнитогорск. Спектакль «Все начинается с любви» был создан, чтобы расширить рамки восприятия меня как артиста. Коль уж я вошел в разряд любимых артистов, нужно, чтобы публика меня воспринимала не только по телепроектам, но и оценивала по моему главному предназначению – работе в театре. Давно мечтал о гастролях в Магнитогорске, все совпало и случилось. А потому с нетерпением жду публику, которая увидит совсем другого Аверина. Моноспектакль «Все начинается с любви» – особая гордость актера. Вот как характеризует произведение сам Максим Аверин: – 126 городов, восемь стран мира увидели этот спектакль. И каждый находит в нем свое: это не только весеннее предощущение любви, но и то, с чего человек начинает и идет по жизни. То, о чем мы стали забывать. Мы суетимся, бегаем, волнуемся, выживаем, торопимся, мы стали очень деловыми. Мир меняется, но делает людей незащищенными, несчастными. А если человек будет помнить, что жить и любить прекрасно, то жизнь наша будет лучше. Ведь все начинается с любви. Я никогда не любил кого-то пародировать. Если исполняют Вертинского, начинают обязательно завывать, немножко картавить, Высоцкого – драть горло... У каждого свой инструмент. А я попытался совместить поэзию Вертинского, Высоцкого, Маяковского, Давида Самойлова, Роберта Рождественского – в разных эпохах живущих поэтов, разные способы выразительности. Но мне показалось, что эта поэзия определяет меня как человека, как артиста, как мужчину. Этот спектакль – настолько живая материя, что я могу, как Иосиф Кобзон, шесть часов работать для зрителя. Вот только зритель столько не выдержит. Поэтому спектакль все время меняется. Потому что и я меняюсь. Каждый день – новое настроение, оно может быть воздушным, может быть летающим, как, к примеру, сегодня. «Я – дерзкий» Просто и легко объясняет Максим Аверин свою позицию – оставить театр и отважиться на своеобразное одиночное плавание – потому что дерзкий. – Можно было бы ничего не делать, провести этот день на диване. Перестань, отдыхай… Но важно понять другое: этот диван никуда не денется, он как стоял, так и будет стоять, но день сегодняшний никогда не вернется. Для меня это важная история. У любого представителя искусства есть что оставить после себя: кино, скульптуру, музыку. В театре есть закон – здесь и сейчас, и больше никогда. Завтра будет такой же спектакль, но по сути – иной: другая публика, другое настроение, другой я. Я же не калька – выдавать одно и то же. Мной всегда двигали дерзость и желание – уготованный актерский жребий сменить. Хотя в это мало кто верил пять лет назад. Предлагали отвечать на записки, но мне казалось: чтобы отвечать на записки, нужно что-то сделать в этой жизни. Театр начинается с «Любви». Популярный актёр старается жить, опережая время Кажется, кому нужны стихи? А они нужны! Проза жизни, обыденность, бесконечное метание – нужно вздохнуть. Почему мы позабыли в суете о простых вещах? Слово «любовь» самое короткое, Людмила Гурченко говорила, что слово «счастье» сродни слову «сейчас», не завтра, а сейчас. А мы все время твердим: завтра, завтра будем счастливыми. Я взял для себя правило подписывать поздравления: «Оставайтесь быть счастливыми». Потому что жизнь – величайшее счастье. Спектаклем я продлеваю актерское, человеческое счастье, это важно для меня. А потому, даже играя ментов, я хотел, чтобы у зрителя оставалась надежда, что не все так плохо сейчас в жизни. Поэтому в письмах, которые я получал после «Глухаря», матери писали: мне бы такого сына, мужики – такого друга, женщины – такого мужа. Мне бы такого папу, писали дети. Я понял, что мы нуждаемся в таком герое. Есть такой культурный код страны. Мы все смотрим «Иронию судьбы». Знаем, что сейчас она войдет, а он там лежит на диване. Но, черт побери, нам всем так хочется верить в чудо, что такая же «Ирония» произойдет и в нашей жизни! Алла Пугачева – только она так по-бабьи может спеть, только такой Гагарин есть у нас. Это культурный код страны. О телеславе – К роли Глухарева отношусь очень хорошо. Если мне не было бы интересно, я не стал бы сниматься. Когда я начал этим заниматься, кто только не играл ментов. Прочитал сценарий, понял, что хочу это сделать, понимал, как буду делать. Я сделал в этой роли все, я мог бы там сниматься десять лет, но я бы вам осточертел. Я вовремя понял: надо все давать дозированно. Три сезона, три года – это нормально, я сделал там все от «а» до «я». Кто-то лучше может – ради Бога. Но дело в том, что, когда я ушел, а люди продолжили, они все уничтожили. «Склифосовский», на мой взгляд, очень хорошо получился. Цифры, рейтинги и главное – оценка зрителя. Я буду там продолжать сниматься, ведь врачи – это люди великой профессии. А тема ментов, «Глухаря» – закрыта. Мы там сделали все… С открытым сердцем Максим признался, что свое место в культурном коде страны еще не определил: – Я как в «Золушке»: «Я не волшебник, я только учусь». Просто знаю, наверное, знаю, как нужно выходить к зрителю – с открытым сердцем. По поводу кода – не я должен говорить, а вы, и лет эдак через пятьдесят. Человек не может про себя этого сказать, я могу быть лишь составляющей огромной работы для зрителя. Знаете, что я делаю, когда меня начинают хвалить? Боюсь – а вдруг меня сглазят. Я всегда в состоянии сомнения. Ни разу по-настоящему и звездой себя не почувствовал. Другое дело – в детстве: я выходил во двор, выступал перед детьми. Причем ребята думали, что я немного с прибабахом. Но потом привыкли и даже шептались, показывая на меня: мол, актер наш идет. Тем не менее я школу окончил благодаря своим артистическим способностям. Сомнения мучили, когда не поступил сразу после школы в институт, думал: что же я делать буду, как буду жить? А потом – театр, а там 150 человек, и каждый имеет право на свою роль, а тебя берут «для мебели». Потом первая роль, я думал – провал, а говорят – ничего. А меня сомнения гложут. А ведь каждый день на свет появляются талантливые люди. А знаете, какое в них преимущество? Они молодые. А молодость – это талант. Так что выдержать, сдюжить, не сломаться – это работа. Но это есть в любой работе.
Administrator: 14 ноября 2015 г. в 21.30 ТВ Культура: В гостях у Дарьи Златопольской художественный руководитель Российского государственного театра "Сатирикон", режиссер, народный артист России, лауреат Государственных премий РФ, четырежды лауреат Национальной театральной премии "Золотая Маска" Константин Райкин. Видео-анонс.
Administrator: Отсюда Режиссер Юрий Бутусов «Для меня есть один путь – драться» Подготовила Нина Мочалова На мастер-классе в рамках лаборатории МХТ «Современный актер в современном театре» Юрий Бутусов рассказал, почему считает нелинейный театр территорией свободы, выходит со спектаклей человеком «другого роста» и соглашается с Платоном в том, что «прекрасное – это трудно». – Почему в большинстве ваших постановок после «В ожидании Годо» вы используете нелинейное повествование, и как на это должен реагировать зритель? – Нелинейный театр – это территория свободы. Свободы обращения с текстом. Свободы обращения с музыкой. Это путь. «В ожидании Годо» – гениально странная пьеса, вершина XX века. И назвать ее линейной вообще невозможно. Поэтому она не ставилась в советское время: слишком маргинальная. Ведь объяснений никаких нет: кто эти люди? чего они ждут? И раз соцреализм построен на объяснении причин и следствий, значит, все, что необъяснимо, нам не нужно. А жизнь, она, конечно, необъяснима. И театр отражает жизнь. Для меня режиссура – это композиция, прежде всего. Она связана с монтажом, который находится где-то на стыке театра, кино и живописи. Как склеить историю так, чтобы человек ничего не понимал, а оторваться было совершенно невозможно? В театре зритель, если с первой секунды ничего не понимает, или со второй, он страшно расстраивается, отчаивается, считает режиссера дураком, а в кино совершенно по-другому. Разная психология смотрения и понимания. Это очень странно, и хочется с этим работать, другие отношения хочется найти со зрителем. Чтобы он перестал быть просто зрителем и стал участником; чтобы его время сравнялось со временем спектакля; чтобы он перестал думать, что ему что-то рассказывают, и сам начал что-то делать. «Включение» зрителя – это страшно интересная и важная задача. Я думаю, что зрителям должно быть трудно. И как только я ощущаю, что это не так, начинаю переделывать спектакль. Это как в диалогах Платона: «Что такое прекрасное? – Прекрасное – это трудно». Я согласен. Мне кажется, что театр – это работа. Меня театр переделал. Он дал мне чувство свободы. Дал мне понять, что мы способны на большее. С каждого хорошего спектакля я выхожу человеком «другого роста». В жизни тяжело быть свободным, а в театре можно. И если не дают, то нужно быть еще свободнее. – Ситуация сегодня и в советской время в отношении свободы различается? – В советское время было ужасно, потому что была ложь, а сейчас ужасно, потому что есть подмена. Мы все время как будто бы в кино. Поэтому я и сделал «Макбет Кино», где использовал принцип особого монтажа, чтобы рассказать о чувствах, которые бродят сегодня, но без морализаторства. Спектакль длится 5 часов 40 мин. И это сознательно сделано. В какой-то момент зритель должен либо уйти, либо стать частью этого мира и соединиться со мной в ощущении сегодняшнего дня. Вот эта секунда и есть смысл. Другого смысла в театре нет. Это момент «взрыва», когда человек выходит за свои рамки. Вы меня спрашиваете почему я стал заниматься нелинейным театром?! Надоело! Я хочу, чтобы бомбы взрывались! – Когда так много линий, как удержать спектакль, чтобы он не развалился? Какая технология? – Всегда по-разному. Мы идем не от текста, но мы идем к тексту. Делаем пробу, этюды – и тогда текст разбухает, престает быть плоским. Например: помните, в «Чайке» Денис Суханов ползает по сцене, а вокруг него много девушек? Я это сделал, а потом смотрю в текст, там: «Утром прочитал выражение: «девичий бор». И я понимаю: значит, правильно попал. То есть не прочел «девичий бор» и подумал: «Ага, значит, надо сделать много девушек», – а наоборот. – Если вы идете не от текста, а к тексту, то как выглядит ваш первый репетиционный день? – Я стараюсь его всегда пропустить: либо сказываюсь больным, либо мы идем в кафе и просто общаемся, а спектакль обсуждаем между делом. Помню, один актер как-то не выдержал и говорит: «Ну когда же мы займемся делом? Когда начнется репетиция?», – а я говорю: «Да мы уже полтора часа репетируем!» – Ваш театр, должно быть, требует особого актера… – Великая русская традиция – школа-студия-театр – конечно, несколько противоречит демократическим тенденциям, но дает возможность проживать жизнь со смыслом. Была создана не школа обучения ремеслу, а духовное поле. Вообще нет большего счастья, чем видеть, как человек, которого ты выбрал, меняется и взрослеет. И, конечно, сейчас это серьезная проблема, потому что разрушаются связи из-за большого числа соблазнов. Актерам кажется, можно все успеть. Но я очень хочу увидеть человека, который скажет: «Ну вас к черту с вашими сериалами! Я хочу играть в театре!». Я без осуждения говорю. Но совмещать и то, и другое не получается. Очень страшно быть актером, я думаю. Потому что ты «голый» все время, ты, как ни странно, должен быть все время собой. Мы уходим от слова «характер», потому что «человек» интереснее. Понятие «характер» вообще должно быть уничтожено. Есть понятие «человек». Это неисчерпаемо и бесконечно. Только понимая это, можно взять ответственность за произнесенное слово. Я очень люблю, например, театр Льва Абрамовича Додина, не потому что там только хорошие постановки, там много и плохих. Но там что-то такое вкачано! Сложно, трагично, нелепо, грубо, все что угодно, но ты приходишь туда и понимаешь, что попал в «зону». Знаете, великий фильм «Сталкер»? Они это искали. И мне кажется это правильным и смысловым. – А вам предлагали сниматься? – Да! Это очень смешно. В «Улице разбитых фонарей». Но я отказался. – Многие считают, что художник должен страдать. Вы согласны? – А что, есть другие варианты? Да, мы должны мучиться, загонять себя в тупики, страшно ругаться со всеми, и только тогда может что-то получиться. Я, когда мучаюсь, получаю удовольствие. А как можно что-то сделать, если тебя это не трогает, если у тебя это не болит? О чем ты будешь говорить? О том, что все хорошо? – Как вы относитесь к неудачам? – Вообще, я считаю, что неудача важнее, чем удача. «Иванов» в МХТ прошел всего-то девять раз. Но какое счастье было его репетировать! Четыре месяца абсолютного счастья! Для меня ничего важнее репетиций не существует. Спектакль – это важно, но вторично. Мы каждый день приходим на репетицию. Каждый день! Если ты это не любишь, то, по-честному, нужно уходить – в кино, в водители автобуса. Не надо заниматься театром, если ты не любишь приходить, тупо сидеть и ждать, пока все тупо не обопьются чаем, и всем не надоест слоняться без дела. Прибежал – сделал – освободился: так не бывает. Репетиция – это думанье вслух. – Почему вам близок Брехт? – В драматургии Брехта заложен путь к личности человека. Многие говорят, что она политизирована, но, на самом деле, это полное разрушение любых рамок. Это путь, который я только чуть-чуть прошел. Люди очень взрослеют на Брехте. – Есть мнение, что современное поколение недостаточно социально активное. Согласны? – Для меня активность – это постижение профессии и занятие театром. В остальном я асоциальный человек. Мне не интересно. Вы думаете, Цой писал социальные песни?! Он же искусством занимался. Когда он пел про перемены, это было про перемены в человеке. – В чем вы видите задачу театра? – Поставить вопрос. Но не ставить диагноз. В советское время театр был очень силен, потому что сопротивлялся тотальной лжи. И на сопротивлении возникало что-то подлинное. Сейчас вроде все можно, а настоящего нет. Хотя кажется, что именно сейчас театр должен заниматься человеком. – Вам нравятся спектакли других режиссеров? – Я люблю быть в театре, люблю ходить в театр. Но со временем мне стали чужие спектакли нравится меньше. Хотя в целом я не капризен. Бывало, мне настолько нравилось, что я срочно начинал все менять. Вот схожу на спектакль Райкина и думаю: «Все! Я буду вставать в 8 утра, отжиматься. Я мало читаю, я мало слежу за собой! Ну, не могу я так жить в мире, где есть Райкин!» – Вы когда-нибудь уходили со спектакля? – Считаю, что это неправильно, но несколько раз было – не выдержал. Я думаю, что книги все-таки нужно дочитывать до конца. Это так сложно иногда – сказать, о чем спектакль. Вы слушаете Пятую симфонию Чайковского. Можете сказать, о чем она? Как можно это сформулировать?! «Про что» Пятая симфония, можно говорить столько же, сколько длится сама симфония. И про театр так же. Театр – это тоже музыка. – Музыка занимает у вас особое место в спектакле... – Для меня музыка в спектакле несамостоятельна. И здесь есть творческий конфликт. Многие со мной бы поспорили. Я это чувствую. – Что определяет пространство ваших спектаклей? – Пространство для меня функционально, а не декоративно. Пространство должно работать. Оно не обслуживает. Оно живое. Когда попадаешь в театр, ты должен почувствовать его воздух, потому что у каждого он свой. Вот противопожарный занавес в спектакле «Бег» появился потому, что я просто пришел рано в Театр Вахтангова и увидел его. Здесь конечно, еще большое спасибо Саше Шишкину. Сила Саши – в необыкновенном интуитивном слухе. Мне не нужна отдельно принесенная концепция. Мы начинаем репетировать, не имея ничего под рукой. Просто встречаемся и разговариваем. Большую часть встречи даже не обсуждаем спектакль. Мы как будто стесняемся заговорить о главном. И когда уже прощаемся, он передает большую пачку эскизов. Эта традиция сложилась у нас очень давно. Но главный наш принцип: не в пространство вставляются люди, а пространство вылезает из людей. – Как бы вы строили свою работу, если бы только что выпустились с режиссерского факультета, а в мире уже существовал такой режиссер, как Юрий Бутусов? – Я бы боролся с этим человеком, доказывал бы, что он устарел, что он неправильный, не нужный. Для меня есть только один путь – драться. Даже если театр восхищает, все равно с ним надо драться. Вот я дрался с «Братьями и сестрами» и с «Записками из подполья» дрался. Использовал те же приемы, но все равно оставался другим, все равно вырастал. Я не против, если присваивается прием. Я не люблю, когда воруется тональность, потому что это как раз – очень личное.
Kati: Максим Аверин: Раньше я болезненно воспринимал уколы близких Sobesednik.ru публикует откровенную беседу с Максимом Авериным и поздравления коллег актера с его 40-летним юбилеем. Максим Аверин впервые вышел на съемочную площадку шестилетним ребенком, сыграв эпизодическую роль в фильме «Похождения графа Невзорова», затем в девять лет впервые ступил на театральные подмостки. Сейчас за плечами актера больше полусотни ролей. Зрители полюбили его за доброго сфинкса Шидлу в «Азирис Нуне», бесшабашного «Глухаря», веселого доктора «Склифа», справедливого капитана первого ранга в «Горюнове» и другие роли. Поклонники Аверина считают, что театр «Сатирикон», где он прослужил почти двадцать лет, сыграв почти весь репертуар, без него опустел. В шоу «Точь-в-точь» на «Первом канале» актер – самый беспристрастный судья в жюри. Накануне своего сорокалетия Максим рассказывает о себе без купюр. О возрасте: Мне не нравится, когда говорят, что ты выглядишь моложе. Надо выглядеть достойно на свой возраст. Не надо жить прошлым. Можно натянуть кожу, но лета-то в глазах, а не под глазами. С годами наше лицо становится паспортом. На нем написано все, что ты собой представляешь. Странно смотреть на женщин, которые подрезают себе веки и делают удивленный взгляд, как будто еще ничего в жизни не видели, а на самом деле там уже бо-о-ольшая биография. Наверное, когда я соприкоснусь с возрастными проблемами и пойму, что это мешает мне в профессии, то тогда прибегну к медицине, но пока я в этом не нуждаюсь. Главное, во мне много энергии. О коллегах: Внимание людей к тебе бесценно. У любого человека есть желание, чтобы его увидели и услышали. Это тщеславие в хорошем смысле этого слова. Иногда сидят в зале мои коллеги, я это знаю и переживаю, как все пройдет, но потом не многие позволяют себе прийти ко мне за кулисы. Это обидно. Иногда ночью сидишь и думаешь, почему тебе не сказали, пусть даже замечание. Не знаю, может, я так воспитан. Я люблю заходить за кулисы. Мне так было приятно, когда ко мне подошла Илзе Лиепа и сказала, что я хорошо двигаюсь на сцене. Уважаю людей, способных оценить работу другого человека. О популярности: Каждому человеку важно знать, что в него верят и его любят. Я просто не понимаю, кто может отказаться от любви. Не верю артистам, которые говорят, что устали от популярности. Врут! Вот уже практически 10 лет моего взлета, когда мне говорят хорошие слова и аплодируют. Это приятно, когда тебе говорят теплые слова. Я не помню дня, чтобы я сидел в кресле нога за ногу и говорил: я звезда! До сих пор у меня не было возможности расслабляться. Я все время работаю. Одним доказываю, что я могу еще больше, другим… на самом деле я все время всё доказываю только сам себе. Раньше я болезненно воспринимал уколы некоторых людей, которые мне были достаточно близки, а потом понял, что ничего с этим не поделаешь, люди бывают разные. Сложностей, проблем, несправедливости очень много на свете. А я восстанавливаюсь благодаря тому, что выхожу на сцену. О превратностях судьбы: Раньше я не знал, что такое зависть. Мне казалось, что меня все любят. На деле оказалось по-другому. Меня разрушает, когда очень многие думают, что имеют какую-то монополию на меня. Я от этого устаю. Больно, когда ты доверяешь человеку, а потом оказывается, что он тебя просто использует. Но я научился защищаться. Раньше мне было неловко сказать человеку в лицо правду, потому что я знаю, что она может его ранить, но когда этот человек садится на шею, я ограничиваю с ним общение. Сейчас нашлось очень много людей, в том числе и родственников, которые со мной никогда не общались. Теперь они хотят со мной дружить. Но где они были все эти годы?! О «Глухаре»: Мне кажется, что тот старт, который дал «Глухарь» многим артистам, не был ими использован на все 100%. Жаль. Я предлагал уйти из проекта на пике популярности, замереть на несколько лет, а потом вернуться победителями. Нас ждали! С новым хорошим сценарием мы могли бы еще лучше выстрелить, но этого не случилось. Мои коллеги и продюсеры решили, что надо дальше снимать. В результате проект сошел на нет. Мне жалко, потому что я очень любил роль Сергея Глухарева, сделал ее искренне. К сожалению, вновь вернуться к этому разбитому корыту невозможно. О политике: В нашей стране все разбираются в политике – что же мы тогда живем так? Каждый должен заниматься своим делом. Политик учился на политика, он получил экономическое образование. Творческие люди – из другого лагеря. Естественно, у меня есть своя точка зрения, но я ее держу при себе. А зачем мне ее высказывать?! Либо я артист, либо политик. О родителях: Моей маме не за что стыдиться из-за меня. Могу обо всем поговорить с ней, но считаю, что мамам не все надо о нас знать. Как-то раз за столом я рассказал историю о том, как самолет, на котором я летел, был посажен в другом аэропорту. Из-за отказа работы двигателя могла произойти авиакатастрофа. И тут я увидел, как моя мама побелела на глазах. Эта история ее шокировала, хотя прошло уже достаточно времени. С тех пор я осторожен со своими рассказами. C отцом мы не так близки, как хотелось бы. Мне было 16 лет, когда мои родители расстались. Они выясняли свои отношения, а я должен был научиться понимать, что происходит. Можно было бы на них обидеться за это, но я простил и отпустил. О личной жизни: В постели есть место только для двоих, и туда я пускать никого не собираюсь. Раньше в моей квартире кто только не бывал, она засветилась во множестве журналов. Потом я понял, что так нельзя. Существует химия только двоих людей, и ее разрушать нельзя. И туда я пускать никого не хочу. отсюда
Administrator: Отсюда (по ссылке много фотографий) Максим Аверин: «Настоящий протест — быть порядочным человеком» 26 ноября Максим Аверин отмечает 40-летие. В интервью актер рассказал о своем отношении к современному искусству, уходе из «Сатирикона», политике и порядочности. Считается, что 40 лет отмечать не следует, хотя это круглая дата. А с чем связан этот предрассудок? — Вероятно, это связано с представлениями о том, что душа человека покидает тело на 40-й день. Да и вообще цифра 40 в христианстве занимает особое место. Но я никогда об этом особо не думал, поскольку человек не суеверный. Передо мной не стояло дилеммы — отмечать или не отмечать этот юбилей. Я день рождения всегда любил, хоть и говорят, что с возрастом эта любовь проходит. А для меня это прекрасный повод собрать друзей, еще раз встретиться со своим зрителем на сцене. Это такие вещи, которые делают еще более интересным сюжет моей жизни. Вы сейчас активно гастролируете со своим моноспектаклем, в котором читаете стихи, исполняете песни. Но кому сегодня интересна поэзия? Вы бы дверь какую-нибудь подожгли — эффект бы был сильнее. — Очень правильный вопрос. На фоне всех этих провокаций, перформансов главные задачи искусства оказались размыты. Хочется уже напомнить, что основное предназначение того же театра, например, — это возвращение человека к человеку. Люди истосковались по простым, трогательным вещам. Мы же в глаза друг другу разучились смотреть. О чем тут говорить, если нам стало проще отправить SMS, чем позвонить? Мы отдаляемся друг от друга — это совершенно очевидно. А театр — объединяющая энергия, которая помогает человеку, дает надежду на то, что все будет хорошо. Без надежды нельзя. И поэзия — хорошая вакцина от безнадеги и равнодушия. Вы правда считаете, что искусство может кого-то объединять? Какой-то юношеский идеализм. — Нет, нисколько! Вот вы смотрите, например, на полотна Рембрандта, и ваша душа в этот момент отдыхает. Происходит обогащение красотой. То же самое музыка, другие формы искусства. Вот это очарование продлевает жизнь, объединяет. Пусть это даже будет провокация, эксперимент — главное, чтобы в этом не было разрушения, агрессии, злобы. Давайте к театру вернемся... Вы недавно покинули «Сатирикон», в котором проработали 18 лет. Говорите, что никаких «скандалов-интриг» при этом не было, просто решили для себя перейти на новую ступень. Насколько болезненным и травмирующим оказался этот переход? — Ну а как вы думаете? «Сатирикон» для меня — это не только солнечные дни, успехи. Это огромная закалка, жесткая достаточно. Там много чего было. Конечно, разрыв с этим театром не был безоблачным. Но это дела семейные, и я не хотел бы выносить их на публику. Опять же у каждого в этой истории своя правда. Было ли мне сложно? Да. Болезненно? Ужас как. Почти целый год я выкарабкивался из этого состояния, вытаскивал сам себя за волосы, как барон Мюнхгаузен из болота. Несмотря на какие-то жесткие вещи, театр — это все-таки некая «зона комфорта». За тебя все решают, ты защищен окладом, пусть и очень небольшим. Есть некая стабильность, хотя и достаточно специфическая. Когда у тебя по 20–25 спектаклей в месяц плюс съемки и выступления на стороне — нет времени даже поспать. Мы же взрослые мальчики, и нам хочется зарабатывать. Выражение «художник должен быть голодным» — это полная ерунда. Он должен быть голодным в смысле желания творить. Ходить в рваных носках и жевать сушеную воблу совсем необязательно. В общем, у меня появилась отличная возможность начать новый этап. Не знаю, куда меня выведет судьба, но я уяснил для себя, что театр — это не географическая точка и не геолокация в смартфоне, а способ моей жизни. В своих интервью вы говорите о чем угодно, но только не о политике. Откуда такая аполитичность? —Нет-нет, я не аполитичный. Просто я не заканчивал ни экономических факультетов, ни политологических. Я могу высказать свое дилетантское мнение, сидя на кухне, но не во всеуслышание. Большая беда нашей страны в том, что у нас все во всем разбираются. Все знают, к примеру, как руководить страной. Ну, ребята, если вы такие умные, что ж вы до сих пор не добились президентства? Как гражданин я поддерживаю политику нашего государства. Я патриот в этом смысле. Но мое поле деятельности — это искусство. А в целом, мне кажется, люди стали больше дорожить друг другом. В какой-то момент было ощущение, что мы окончательно превратились в коммерческое поколение. Что в погоне за рейтингами, цифрами, деньгами способны бесконечно ломать друг другу хребты. Теракты нас встряхнули, заставили опомниться и понять, что мы ответственны за тех, кто рядом. Что есть законы, которые надо соблюдать. У нас же нарушить, обойти, схитрить — в порядке вещей. Можно подумать, что вы сами не нарушали. Например, не курили в туалете аэропорта. — Это унизительно — стоять в сортире и дымить. У меня большая сила воли. Говорю себе: «Сейчас этого делать нельзя!» Не понимаю тех, кто после рюмки водки за руль садится. Зачем? Ты от рюмки и радости не получишь, и преступником становишься. В этом заключен некий протест. — В этом глупость, а не протест. Сегодня настоящий протест в том, чтобы быть порядочным человеком, несмотря на то что тебя изо дня в день пытаются сделать подлецом. Не быть равнодушным, жить по совести — вот протест. У нас же порядочность стала геройством. Таких людей скоро в Красную книгу заносить начнут. Мне нравится, что 90-е годы с их псевдосвободой и радостью жвачке и колбасе остались далеко позади. Мне нравится, что у нас во главе государства образованный, спортивный человек. Во время прошлых президентских выборов мне даже предлагали стать доверенным лицом Путина. Но я отказался. Почему? — Я из тех людей, которые, если берутся за какое-то дело, делают его со всей ответственностью и самоотдачей. Пацан сказал — пацан сделал. Я честно посмотрел на ситуацию и понял, что не смогу уделять этому делу достаточно времени. Поэтому отказался, а не из каких-то политических убеждений...
Administrator: Отсюда Дарья Урсуляк: «Тихий Дон» — это размах и колорит» С любимым и понимающим папой — режиссером Сергеем Урсуляком. Молодая актриса Дарья Урсуляк — исполнительница одной из главных ролей в новой экранизации романа Михаила Шолохова «Тихий Дон», премьера которой состоялась на телеканале «Россия». Постановкой картины занимался режиссер Сергей Урсуляк, а по «совместительству» — отец Даши. В картине она играет Наталью, жену Григория Мелехова. Мама Дарьи — известная актриса театра «Сатирикон» Лика Нифонтова, сестра — актриса Александра Урсуляк. Кто-то может подумать, что профессия Даше досталась по факту рождения. А вот и не так! Актриса откровенно рассказала нам о том, как она на самом деле стала актрисой, и о своей дружной семье, в которой каждый — личность с большими творческими амбициями. Незабываемая роль — Даша, вы первый раз работали на съемочной площадке своего отца. Это сложно? — Очень непросто… И наверно, папе еще сложнее, чем мне. Знаю, что он снимает только хорошее кино, и поэтому я все время боюсь что-то испортить. — Но вам это вряд ли позволят сделать! — Вся надежда только на это! — Сергей Владимирович как-то настраивает вас на нужный лад? — Нет, у меня самой есть внутренняя потребность сделать все безукоризненно, что ли. Для меня сниматься в «Тихом Доне» — большая ответственность. Такие роли вообще, может, раз в жизни бывают. — Как вы думаете, почему ваш отец взялся за экранизацию этого произведения, ведь уже существует такая замечательная версия Сергея Герасимова? — Он любит Шолохова и, как мне кажется, очень хорошо чувствует это произведение. Плюс его привлекают масштабы. После экранизации романа Василия Гроссмана «Жизнь и судьба» он снова искал что-то эпохальное, значительное, где ему можно развернуться. А в «Тихом Доне» есть и размах, и колорит. «Любит — не любит…» — Трудно было играть Наталью, нелюбимую женщину? — Мы все время в этом разбираемся, пытаемся понять, что значит: «любит — не любит», ведь в жизни все не так просто… Интересно, что «разлучницу» играет моя однокурсница, выпускница Щукинского училища Полина Чернышова, а роль моего мужа Григория исполняет замечательный актер Женя Ткачук. И вообще, все актеры подобрались в основном молодые. — На Дону были впервые? — Нет, что вы! У меня бабушка по материнской линии из Ростова-на-Дону, да и другие родственники из тех краев. Но именно на том месте, где мы снимали, была впервые. Там такая красота и чистота — поля, леса, животные прекрасные. Все эти лошади, коровы, куры, гуси, собаки стали какими-то родными... Хотя вообще-то я не большой любитель природы, в экспедициях обычно быстро устаю и красот уже не замечаю. А тут как-то прониклась видами. — Герои шолоховской истории стали вам ближе? — Появилось ощущение полной реальности и современности этих персонажей. Абсолютно не думаешь о том, что эти люди жили на Дону сто лет назад, что у них были какие-то странные взаимоотношения. Это вообще история про нас, про страну, про то, что происходит сейчас. «Очень доверяю маме» — Вы — из актерской семьи, и вроде бы не удивительно, что стали актрисой. А какие у вас отношения с родителями? — Они меня очень опекают, стараются всегда присутствовать в моей жизни, быть в курсе всего. Порой это вызывает разные чувства, но что теперь делать? Я сама их такими сделала, а они меня воспитали такой. Невозможно же теперь взять и искусственно отделиться! У нас очень тесная связь и с мамой, и с папой, им не хватает меня, а мне — их. — Это большая редкость, вам можно по-хорошему позавидовать! Наверно, вы с мамой общаетесь как подруги? — Я очень доверяю маме и прислушиваюсь к ее словам. Даже если иногда мне не очень хочется говорить по душам — мама сама начнет разговор и «выведет на чистую воду». — Вы общаетесь только с людьми своего круга, своей среды? — Вовсе нет. Мир — огромный, много всего интересного вокруг. Мои друзья, в основном, не связаны с театром и кино. Я и сама четыре года проучилась в Российском гуманитарном университете на факультете иностранных языков. Надо сказать, что я и не испытываю особой потребности дружить с актерами. У меня все наоборот получается. «Это мой выбор!» — А как получилось, что оставили учебу в Гуманитарном университете и пошли в театральный вуз? — Я никогда не была на сто процентов уверена, что языки — это мое, не было такой установки. Я просто выбрала гуманитарное направление, да и университет находился недалеко от дома, что немаловажно. И вообще, я не особо понимала, что происходит вокруг, я же была маленькая — мне было всего шестнадцать! А потом, когда стукнуло двадцать один, осознала себя совершенно другим человеком. И спросила себя: «А что я тут, собственно, делаю?» Точного ответа не получила, но откуда-то — уж не знаю, откуда — пришло убеждение и решение, что мне нужно идти в театральный. И я это сделала. — Как к этому отнеслись ваши родители? — Я им не сразу сказала. Но они, как всегда, сами догадались! Я хотела сохранить интригу подольше, но, увы, не получилось! «Мальчикам сложнее…» — Можно ли сравнивать юношей и девушек вашего поколения? Кому сейчас легче приходится? — Заметила, что мальчишкам сейчас как-то сложнее. Могут сутками «зависать» дома, находясь в какой-то прострации и в поисках себя. А потом встречают хорошую девочку — и у них сразу появляется мотивация к тому, чтобы начать что-то делать в этой жизни. — Разве это не распущенность — сидеть дома и ничего не делать? — Думаю, нет. Иногда это перерастает в депрессию, из которой молодому человеку без посторонней помощи выйти сложно. Хотя есть и распущенность, конечно. Сейчас много ребят из серии «соберите меня, я разваливаюсь». У нас на курсе тоже были такие, учились довольно расслабленно, инфантильно. Хотя мне лично непонятно: как это возможно в актерской профессии? Здесь: или все, или ничего. А может, у меня самой изначально была сильная мотивация: я точно знала, зачем бросаю один вуз и иду в другой. — А каких качеств, на ваш взгляд, не хватает современным мужчинам? — Хотелось бы внятности и ответственности со стороны мужчин — возможно, это звучит банально, но именно этого сегодня так не хватает! Хочется, чтобы у мужчины была сила воли, характер, чтобы он умел отвечать за свои решения. Как ни странно, я довольно много сильных мужчин вижу в нашей профессии — например, в нашем театре. Непростой Этуш — Говоря «наш театр», вы имеете в виду «Сатирикон»? — Да. Хотя я играю один спектакль и в другом театре — имени Вахтангова, да не с кем-нибудь, а с замечательным артистом Владимиром Абрамовичем Этушем! Владимир Абрамович — человек с характером, с судьбой, замечательный, великий... Но с ним бывает очень непросто. Когда мы репетировали — я в спектакле играю его внучку, — он и кричал, и ругался на меня. Но что творится после спектакля, когда зрители приветствуют Этуша, как они его принимают! Это ни с чем не сравнимо, это запредельно! — Что вам все-таки ближе: театр или кино? — Начав работать и в театре, и в кино, я поняла, насколько это разные профессии — два отдельных мира, никак между собой не связанных. Иногда сама не понимаю, как это все сложить в голове. Но без театра, мне кажется, актер совершенно не может существовать. «За родителей горло перегрызу» — Давайте представим такую житейскую ситуацию: вы знакомите родителей с вашим парнем, а он им не нравится. Что дальше? — Они у меня очень деликатные и не позволят себе резких высказываний. Наверно, примут его и скажут что-то типа: «Ну, ладно, что ж теперь делать... Примем, полюбим такого, какой есть!» Но меня больше волнует даже не это, а то, как сам парень отнесется к моим родителям, что о них подумает? Для меня этот тест — как лакмусовая бумажка. Если он, допустим, скажет: «Знаешь, не нравится мне фильм Сергея Урсуляка «Долгое прощание!» — то я сомневаюсь, что у нас с ним что-то получится. Вообще, не стоит детям что-то плохое говорить о их родителях, а родителям — о детях. Образно говоря, я любому горло перегрызу, если услышу негатив в адрес своих родителей. И они, видимо, так же. Наверно, мне с ними просто повезло...
Administrator: Отсюда Дарья Урсуляк. Интервью. «Тихий Дон», телесериал 2015: актеры празднуют триумф «Тихий Дон» 2015, в постановке Сергея Урсуляка, мгновенно набрал популярность. Он собрал у экранов около 20% российских телезрителей, причем с каждой новой серией его аудитория растет. Актриса — исполнительница роли Натальи Мелеховой в новой экранизации романа Михаила Шолохова «Тихий Дон» Дарья Урсуляк рассказала «Газете.Ru» о слагаемых успеха, о том, как она видела свою героиню и как сериал оказался похож на театр. Фильм Сергея Урсуляка «Тихий Дон» — новая экранизация романа Михаила Шолохова о донском казачестве в годы Первой мировой и Гражданской войн — показал очень хорошие телевизионные рейтинги: премьеру первых трех серий, которая состоялась на канале «Россия 1» в воскресенье, 29 ноября, смотрели 20% всех российских телезрителей старше 18 лет. Роль Григория Мелехова в сериале исполнил Евгений Ткачук («Зимний путь», «Бесы» Владимира Хотиненко), Аксиньи — дебютантка Полина Чернышова. «Газета.Ru» поговорила с актрисой театра «Сатирикон» Дарьей Урсуляк, которая сыграла в фильме Наталью, законную жену Григория, о слагаемых успеха «Тихого Дона» и о работе над картиной. — Тихий Дон стал одним из самых рейтинговых сериалов года. Вы ожидали, что зрители захотят снова посмотреть рассказанную Шолоховым и трижды экранизированную историю? — Лично я об этом не думала, у меня была моя роль, и о таком думать было некогда. А когда мы закончили, то было понимание, что реакция на фильм может быть разная. Но зрители очень приятно удивили. — Почему так произошло, на ваш взгляд? — Скорее всего, это связано с самим Шолоховым и с тем, что это очень понятная, простая, плотская, человеческая история. «Тихий Дон» даже, наверное, сериальная история. Роман серьезный и не идет ни в какое сравнение с тем, что показывают сейчас. Такой сюжет должен эмоционально держать зрителя. Но это все теория, особая магия, а откуда она берется — никто не знает. — А вы смотрели предыдущие экранизации «Тихого Дона»? — Да, смотрела фильмы и Сергея Герасимова, и Сергея Бондарчука. — У вас получилось найти в этих фильмах что-то общее в образе вашей героини? — Я и не искала! Наоборот — понимала, что общее искать нельзя, нужно создавать что-то свое, не связанное с предыдущими экранизациями. Более того, я не возьмусь сравнивать свою работу с тем, как играли замечательные Зинаида Кириенко и Алена Бондарчук. — Как вы трактовали образ Натальи до начала съемок, удалось ли вам сделать все, что вы задумывали? — Я постаралась сыграть Наталью так, как мне это казалось правильным. И так, как я думаю, каким ее хотел бы видеть режиссер. То есть максимально искренне. Но при этом она не должна подчеркнуто страдать или жалеть себя. Мне хотелось, чтобы Наталья была сильной героиней, которая не просит, а борется. Чтобы ее было жалко не потому, что она жалуется, а потому, что с хорошим человеком происходит что-то несправедливое. — Вам понравился Григорий Мелехов в исполнении Евгения Ткачука? — Женя, на мой взгляд, это одна из главных побед этого фильма. Он удивительный партнер, и я думаю, что эта экранизация могла не случиться, если бы Сергей Урсуляк его не встретил. — Во время съемок вы прожили в станице почти год. Насколько жизнь современных казаков похожа на ту, что описана у Шолохова? — Я все же не жила жизнью шолоховских казачек, но за сто лет Вешенская изменилась. Там почти нет домов, где остался старый уклад, хотя кто-то и пытается сохранить его. По станице видно, что прошло сто лет. Но люди там живут замечательные, они берегут свою самобытность. — Съемки в сериале не мешали вашим работам в «Сатириконе» или Театре Вахтангова? — Нет, совсем не мешали. Приходилось почти каждый день ехать или лететь туда и обратно, но ничего не пострадало: ни театр, ни кино. — А вам лично что ближе, театр или кино? — Я больше театральный человек: люблю театр, окончила театральное училище и хотела прежде всего работать в театре. Но работа над «Тихим Доном» была очень похожа на театральные репетиции. Кино должно быть быстрым, функциональным, техничным — все это на съемках, конечно, было, но было и то чудо, которое происходит между людьми на театральной сцене. — Сейчас у вас предложения по работе в кино есть? — Предложения есть, но получится ли из этого что-то — будет видно. Я к этому легко отношусь. Пока что играю в театре: недавно в «Сатириконе» выпустили премьеру по повести Ивана Шмелева «Человек из ресторана», в которой я играю небольшую по сравнению с героем Константина Райкина, но интересную роль.
Administrator: Отсюда К 40-летию Максима Аверина: антиюбилейное интервью Вадиму Вернику Мы сделали очень светлую и веселую фотосъемку с Максимом Авериным. В таком же ключе актера воспринимают и его многочисленные поклонники. Но я всегда знал, что Максим личность сложная, многогранная и в его судьбе всё не так просто и однозначно. И я благодарен Максиму за доверие: в нашем интервью он лишен маски и предстает таким, каким его до этого знали, может быть, только близкие друзья Фото: Дмитрий Журавлев Максим, мы с тобой встречаемся накануне твоего сорокалетия. Многие боятся этой даты и из-за суеверия ее не отмечают. Суеверие — это не про меня. Я верю только в Бога. Но я не хожу по церквям и ничего не прошу. Я благодарю. Это мое самое большое достижение в жизни: я научился благодарить. Кстати, когда мне тридцать три года исполнялось, мне тоже говорили, что, мол, сейчас будет сложный возраст, а это оказался самый прекрасный для меня год, удивительный. И всё-таки наступает новый возрастной рубеж. Ты его чувствуешь? Да, чувствую. У меня нет кокетства из серии «в душе я ребенок». Я ненавижу инфантилизм. Мне сорок лет, и я этим возрастом наслаждаюсь. Мне кажется, он даже на пользу мне идет. Мне мой звукорежиссер Юля Воронина сказала недавно: «Господи, какое счастье, что я с тобой познакомилась в твоем, что называется, зрелом возрасте. Смотрю твои фотографии: каким же ты был лягушонком!» Ни то ни сё — это правда. Мне в юности казалось, что нужно обязательно быть лохматым, таким… немного странным. Я очень хорошо помню такой момент: сижу перед телевизором, смотрю какую-то передачу про артистов, а они все «с загадками», немножко не от мира сего. Сижу и думаю: нет во мне никакой загадки, да и не надо мне ее. Только человеческими струнами ты можешь зацепить зрителя. Твой звукорежиссер говорит, что ты был лягушонком. А мне кажется, что лет пятнадцать назад, когда мы с тобой познакомились, ты был скорее воздушным, восторженным. А сейчас я не воздушный? (Смеется.) Воздух проявляется не в том, как высоко и легко ты прыгаешь, а в том, как ты живешь. Я снимаюсь там, где хочу, делаю то, что я хочу. Это, конечно, большое достижение. Помню, однажды я снимал свою программу «Кто там…» у тебя дома. Ты потом меня поил, кормил. Честно скажу: такого количества блюд, приготовленных руками мужчины, я не видел в своей жизни никогда! Ты знаешь, на протяжении последних нескольких лет у меня совершенно не получалось вставать к плите. Холодильник дома был всегда пустой. А недавно желание готовить вернулось. Помнишь, был замечательный фильм «Опасный возраст» с Алисой Фрейндлих и Юозасом Будрайтисом? Там Будрайтис сыграл парфюмера, у которого пропадает обоняние. Вот-вот. У меня было так же. А сейчас наконец-то появилась своя квартира — такая, о которой я мечтал. Появилась столовая. Я заказал большой стол, чтобы за ним могли собираться гости, много гостей. Правда, за ним сидели только однажды — в этот Новый год, да и то всего полчаса. После боя курантов все пересели на кухню. И я понимаю почему: на моей кухне какая-то особая творческая зона. Кстати, люди там собрались те же, что и пятнадцать лет назад, и ты всех знаешь. Годы прошли, а за столом всё те же. Это так важно. Да, это важно. Ты надежный друг? Хочется верить в то, что так думают мои друзья. Лучше, конечно, у них спросить. Ты знаешь, круг друзей с годами становится более узким. Был момент, когда на меня всё навалилось и я был очень открыт для людей. Что навалилось? Ты имеешь в виду популярность? Да. Я всё время был в состоянии эйфории, мне хотелось отдавать людям то, что есть у меня. Со временем я увидел многих в новом свете. Никто уже не звонит, когда ты не нужен. А мне кажется, ты по-прежнему на плаву, у тебя пока всё достаточно стабильно. Ты правильно говоришь «пока» — мне это слово нравится. В какой-то момент я научился говорить «нет». Плюс у меня очень жесткий директор, который отбивается от всего ненужного. Когда мы с тобой беседовали в первый раз, пятнадцать лет назад, я был очень закрытым, не понимал, кто я и что. Помню, было одно интервью у Константина Райкина. Телевизионщики спросили его про меня, спросили, почему мне не давали ролей. Он сказал: «Я не верил в талант этого человека». Понимаешь, Вадим, в меня мало кто верил. Макс, я тебя знаю как человека мягкого и неконфликтного. Неправда! Я конфликтный. Когда дело касается работы, я очень конфликтный. Насколько серьезным должен был быть конфликт, чтобы тебя уволили из «Сатирикона», где ты прослужил много лет? Меня не уволили. Я сам ушел. Это было мое решение. Я был в шоке, Макс, когда узнал об этом. Я сам был в шоке. Я только сейчас, на самом деле, прихожу в себя. Если рассказывать про обиды, то их было немного. Просто это было замечательным толчком. Райкин сам говорит: «Любому таланту нужно дать пинка». И пинок был. Вот и всё. Я достаточно долго жил в зоне комфорта, за меня всё решали. Худрук решал, а я играл роли — большие и замечательные роли. Максим, извини, но для того, чтобы уйти из театра, в котором ты проработал восемнадцать лет, нужна очень жесткая мотивация, конкретная причина. Я не хочу сейчас вдаваться в подробности. Случилось то, что случилось. Я репетировал спектакль «Укрощение строптивой», и мы с режиссером по-разному видели рабочий процесс. Когда об этом узнал Райкин, он вызвал меня и высказал всё, что обо мне думал. Это было утром, а днем я должен был ехать получать звание заслуженного артиста! У меня было как у Чехова: либо пойти повеситься, либо выпить чая. Я приезжаю в Министерство культуры, внутренне держусь, стою с умным видом. Идет награждение. Мимо меня проходит Станислав Любшин, большой актер, и говорит: «Молодец, пацан! То, что ты делаешь, это очень круто. Давай!» И я зарыдал. В результате я выпустил тот спектакль, а потом ушел из театра. Все мои вещи, которые хранились в театре, уместились в одном пакете. Я вышел, и мне никто ничего не сказал. Тебе в театре наверняка завидовали. Не знаю. Я очень стеснялся своей популярности. В театре это было не принято. Я много слышал разных слов о себе. Хотя во мне самом с приходом известности ничего не поменялось. Я могу, Макс, это подтвердить. А других моя известность раздражала. У всех своя правда. Наверное, режиссер, который выпустил со мной много спектаклей, тоже скажет: «Макс, ты не прав». Но я за дело. Если вы, ребята, указываете мою фамилию в афише, то давайте будем честны друг с другом. По этой же причине я ушел и из Театра Наций. Точнее, не я ушел, а мне режиссер сказал: «Я не могу с тобой работать. Ты слишком многого требуешь». Кстати, в Театре Наций ты тоже репетировал «Укрощение строптивой». Прямо рок какой-то. Не говори. Ситуации похожи. Через месяц премьера, мы пробуем-пробуем, а толку? Режиссер мне говорит: «Что ты с таким грустным лицом ходишь?» Я ему: «По Москве афиши висят: Чулпан Хаматова и Максим Аверин… С каким лицом я должен выйти к публике, которая платит большие деньги?» И режиссер попросил меня больше не приходить. А дальше я уже в газетах прочитал, что я обокрал Театр Наций, подвел Женю Миронова… Это не так. Я фанат Миронова, я звонил ему после, пытался поговорить, пытался дозвониться до Чулпан. А дальше я снова увидел затылки. Я ни на кого не держу обиды. Обижаться — это привилегия горничных. Просто в какой-то момент я понял, что мне это всё дано для чего-то, я должен сделать какое-то движение вперед. Ты же понимаешь, Вадик, какое количество абсолютно разных мнений я слышу о себе каждый день. Как-то мы были на одном фестивале. Сидели две замечательные артистки. Одна из них говорит, указывая на меня: «Мне нравится этот мальчик». И вдруг другая, при всех, у кого в руках бутерброды и бокалы, громко говорит: «Не запоминай ты фамилию этого мальчика. Был он в прошлом талантливый, а теперь песни поет». Что мне было делать? Я мог только улыбнуться и сказать «спасибо». Я не могу оскорбить народную артистку и уважаемого мною человека. Могу только обороняться с помощью улыбки. Макс, как ты думаешь, почему эта народная артистка так сказала? Не знаю. Может быть, она имела в виду твою всеядность? Ты много снимаешься, играешь на сцене, поешь, ведешь программы... А мне всё это нравится. Я не вижу за собой греха. Мне долго говорили: «Ты предаешь театр». Почему? Вы приходите на мои спектакли. Посмотрите. Для меня театр просто перестал быть геолокацией. Всё это ложь, в театре нет никакой семьи! «Мы друзья, мы семья, вот здесь я чашечку поставлю, здесь фотографию положу» — всё это ложь. Что же вы людей, которые служили этой семье, выбрасываете на улицу?.. Ладно, не будем о грустном. Скажи, ты был готов к тому успеху, который обрушился на тебя после сериала «Глухарь»? На самом деле «выстрел» произошел не в «Глухаре», а раньше, в 2002 году, когда в «Сатирикон» пришел Юрий Бутусов и поставил спектакль «Макбет». Были полные залы. Потом, в 2003-м, вышла картина Вадима Абдрашитова «Магнитные бури». Не думаю, что всё это было для узкой аудитории. Это был мой прорыв, до этого я вообще не понимал, как я существую в профессии. Меня же взяли в театр будто для мебели. Ты это остро чувствовал? Да, чувствовал. Я всё время находился в ужасе. Приходя за зарплатой, я вообще не понимал, за что я ее получаю. За то, что художественно хожу в спектакле «Трёхгрошовая опера»? Я по-другому отношусь к профессии. И я подумал: «Может, я ошибся? Может, учителя, которые меня воспитывали и выпускали как артиста, тоже ошиблись? Может, всё это миф?» Что я делал? Я всё время работал. Даже в момент, когда я стал всенародно любимым, не помню, чтобы я сел и сказал: «Хо-хо! Теперь я вот такой классный, нужный! А вы-то меня раньше не замечали!» Этого не было, я всё время вкалывал. Я не спал. Никогда я не приходил в репертуарную часть и не говорил: «Вы меня отпустите, я в кино должен сниматься». Никогда! Я выпускал спектакли, иногда по два-три одновременно. Я выпускал «Пигмалион» и «Отелло» параллельно, там две большие роли. Кстати, Райкин меня в этом плане всегда ставил в пример. А мне нравится твоя «разбросанность» — то, что ты и песни поешь, и играешь, и ведешь. Ты был у меня в эфире на радио — как ты потрясающе стихи читал! Ты всё никак не придешь ко мне на поэтический спектакль. А он уже собрал огромную аудиторию не только в России, но и за рубежом. Я читаю Маяковского, Самойлова, Высоцкого, Вертинского. Я читаю — не пою! Макс, тебя же воспринимают как доброго, позитивного, ироничного, искрометного… Хорошо, замечательно. В чем подвох? Я просто констатирую факт. Мне нравится быть своим. Не в смысле панибратства. Мне нравится, когда люди могут со мной вместе и грустить, и веселиться, и думать о том, что такое наша жизнь. Ты живешь в бешеном ритме. О времени и месте встречи мы с тобой договорились аж за два с половиной месяца. У меня практически нет выходных. Честно говоря, я вообще не понимаю, что такое выходной день. Когда это случается, у меня начинается паника, я не знаю, куда деть свою энергию. Я никогда не отказываюсь от гастролей. Конечно, можно было бы просто полежать на диване. Можно, но диван никуда не денется. Он как стоял красивый, так и будет стоять, а это желание что-то новое открыть, познать — вот это важнее. Я говорю не ради красивых слов. Это мой способ существования. Каникулы-то у тебя бывают? Конечно, бывают. У меня теперь новая фишка: если мы едем на гастроли в города, где я раньше не был, я стараюсь приезжать заранее. Недавно так было с Камчаткой. Мы прилетели на три дня раньше, всё излазили, исползали, где только не были, разве что в когтях медведя не побывали, потому что всё остальное мы потрогали, пощупали. В гейзерах потоптались, горячей водой обожглись. Медведи рядом ходили. Не страшно? Страшно. Хорошие мишки только в цирке. (Улыбается.) Черт побери, мало кто из наших местных товарищей скажет: «Поеду-ка я посмотреть Камчатку». Там же девственная природа, там главный закон: люди в гостях у природы. Как только человек ставит табличку, ставит лавку — всё, природа исчезает. Еще история: после гастрольного тура по Америке мы поехали в Лас-Вегас, чтобы посмотреть шоу Cirque du Soleil. Я был буквально прибит к креслу, оторваться от этого зрелища было невозможно. Потом мы полетели в Гранд-Каньон — там, конечно, красота. Вообще я тебе так скажу: нет такой точки в мире, где мне было бы плохо. Знаешь, что у меня на спине написано? Что? «Мы там, где мы есть» на латыни. Однажды я проснулся и захотел сделать татуировку. Подумал, не могу же я купола нарисовать себе или розочки. Стал обдумывать фразу, которая бы соответствовала моему восприятию жизни. Я всегда делаю зону, в которой нахожусь, комфортной и уютной для себя. Скажи, на сегодняшний день твоя жизнь складывается так, как тебе и хотелось? Нет, не так, как хотелось бы. Хотелось бы большего. Мне кажется, я еще половины не сделал из того, что могу. У тебя же, насколько я знаю, всё до апреля 2016 года расписано. Да, в январе, например, буду читать пушкинскую «Метель» на музыку Свиридова, с симфоническим оркестром. Буду играть в Санкт-Петербургском театре музыкальной комедии в спектакле «Хиты Бродвея». Они меня пригласили, и я с удовольствием согласился. У тебя, мне кажется, такая атакующая свобода внутри. Неправда, Вадим. Нет такого. Ни один человек не может считать себя свободным. Это еще Лев Николаевич Толстой сказал. Мы все зависимые люди — друг от друга, от желания держаться за руку, иногда слышать необходимые слова. Я завишу от ролей, завишу от публики, завишу от времени. Да от всего. Вокруг тебя огромное количество народа, но по своей натуре ты остаешься одиночкой. Или это не так? Да, я одинок. Я даже люблю это состояние. Я не так часто могу побыть наедине с самим с собой, потому что я всё время на людях. А мне иногда надо просто побыть в тишине, задать самому себе вопросы. Какой главный вопрос ты хочешь задать себе? Не знаю. Если задавать себе вопрос по поводу счастья, так я абсолютно счастлив. Мне странно как-то по-другому отвечать. Мне кажется, что Господь меня так щедро одарил, что я никогда не чувствовал себя обделенным. Если говорить по поводу профессии, то она продолжает меня баловать. В любви я тоже счастлив. Я не вижу точки, я вижу многоточие.
Administrator: Отсюда Звезда «Измен» Глафира Тарханова: «Во время трех своих беременностей я ела плюшки, а после родов быстро худела. Кому бы я была нужна большая и толстая?» Киносериал «Измены», с успехом прошедший этой осенью на канале ТНТ, помог зрителям узнать о тех актерах, чьи имена до проекта были не на слуху. Например, своей харизмой и энергетикой нас покорил преданный слуга театра РАМТ Денис Шведов. Не менее внимательно мы следили за представительницами прекрасного пола. 32-летняя актриса Глафира Тарханова так органично вошла в образ дерзкой и капризной богачки Даши, что для нас стало большой неожиданностью, когда мы узнали, что в жизни она совсем не похожа на свою манерную, истеричную героиню. Мама троих сыновей, напротив, всегда сдержанна, скромна и приветлива. Woman.ru поговорил с Глафирой Тархановой о том, как ей помогает образование психолога, почему у многодетных матерей не бывает постродовой депрессии и зачем она хочет перекрасить волосы в розовый цвет. Выпускнице Школы-студии МХАТ Глафире Тархановой что в кино, что в театре всегда достаются нежные женские образы — в ее фильмографии десятки успешных ролей в фильмах и сериалах для Первого канала и «Россия-1». Однако киносериал «Измены» на ТНТ стал для актрисы отличным шансом проявить себя с другой стороны: оказалось, что она может играть не только «хороших девочек» и «тургеневских барышень». В эксклюзивной фотосессии для Woman.ru Тарханова предстала в роли романтичной нимфы, девушки в стиле кантри и роковой красотки. Стоит ли говорить, что Глафира была убедительна и органична во всех трех образах? Пока же стилисты готовили Глафиру Тарханову к съемке, красавица с интересом расспрашивала профессионалов о том, как лучше всего ухаживать за волосами, какими средствами и с какой периодичностью. И это не праздное любопытство. «С удовольствием записалась бы на курсы парикмахеров, да только времени нет», — поясняет нам с улыбкой актриса. И в этом вся Глафира Тарханова. Несмотря на наличие двух высших образований (в 2005 году девушка окончила Школу-студию МХАТ, курс Константина Райкина, в 2008-м — факультет психологии МГУ, — прим. Woman.ru), 32-летняя актриса продолжает тянуться к знаниям. Ведь столько всего в этом мире ею еще не изучено! При этом Глафира успешно снимается в кино и сериалах, играет в театре «Сатирикон», воспитывает с супругом, актером Алексеем Фаддеевым, трех сыновей: 7-летнего Корнея, 5-летнего Ермолая и 3-летнего Гордея. Как она все успевает, спросите вы? Вот и мы задались этим вопросом. Woman.ru: Глафира, вы актриса и мама троих маленьких детей. Откройте секрет, как вы все успеваете? Глафира Тарханова: Поверьте, особых секретов нет. Как и любой работающей маме мне хочется и уделять внимание детям, и самореализовываться в профессии. Признаюсь, совмещать трудно. Поэтому у нас есть замечательная няня, которая помогает мне с сыновьями. Я же не могу все время сидеть дома. «Работа для меня — это не только творческий процесс, который приносит удовольствие и популярность. Актерство — это еще и работа в привычном понимании этого слова, а значит — деньги, доход. Это профессия, а не развлечение». Когда сыновья были совсем малышами, я часто брала их с собой на съемки, так как не видела другого выхода — я была кормящей мамой. Сейчас уже на площадку их не привожу. Woman.ru: Почему? Г. Т.: Мальчики выросли. И я считаю, что нужно разделять работу и семью. Поэтому не люблю, когда коллеги без надобности привозят детей на съемки. Woman.ru: Вы с детства хотели стать актрисой? Г. Т.: Нет, о карьере актрисы я вообще никогда не мечтала. Я много чем занималась, начиная от фигурного катания и заканчивая русским народным пением, но в театральный кружок никогда не ходила. После 9 класса я хотела выйти из-под маминой опеки (родители Глафиры, Елена и Александр Тархановы, — актеры кукольного театра, — прим. Woman.ru) и собиралась уходить в медицинское училище. Однако в результате так сложилось, что поступила на оперное отделение школы имени Галины Вишневской, затем во МХАТ, а моя мама стала впоследствии мне главным помощником и подругой. Woman.ru: У вас с мамой были серьезные разногласия? Г. Т.: Я была довольно агрессивным подростком. Во мне играли гормоны, желание протестовать и бунтовать... «Не скрою, во мне и сейчас есть эгоизм, который присущ детям, выросшим без братьев и сестер. Моя героиня Даша из «Измен» — единственный ребенок в семье, как и я. В этом мы с ней похожи». Woman.ru: Поэтому у вас трое детей? Г. Т.: Я хотела больше, чем одного ребенка, а дальше мы ничего не планировали. Если Бог даст, я с удовольствием стану мамой и в четвертый раз, это же так здорово! Конечно, мои дети точно не вырастут эгоистами. Ну, если только старший, Корней — он три года прожил единственным ребенком в семье, и иногда это проявляется в его поведении (смеется). Например, ему периодически непонятно, зачем надо делиться с братьями сладостями. А вот средний, Ермолай, сразу спрашивает, получая конфету: «А для Корнея?». Woman.ru: Вы строгая мама? Г. Т.: Да, я довольно строгая. Просто так хочется, чтобы твои дети были лучшими, как бы ужасно это ни звучало (улыбается). «Я «слишком перфекционист», и даже мое психологическое образование не всегда помогает это смягчить». Хотя я все же стала более терпимой после получения второго высшего. Да, стрессов дома все так же предостаточно — дети живут в своем подвижном и эмоциональном ритме. Но в обществе я спокойный, неконфликтный человек. Woman.ru: Чего никогда не позволите себе с детьми? Г. Т.: Руку на сыновей никогда не поднимаю, а вот покричать могу. Опять же, стараюсь сдерживать себя, потому что в идеале мама должна кричать только тогда, когда ее ребенку угрожает опасность. Но я же не робот, поэтому продолжаю работать над собой. Woman.ru: Супруг, трое сыновей, вы просто окружены мужчинами! Не подумываете о девочке? Г. Т.: Может, мне бы хотелось дочь, но на все воля Божья. Девочка (и я это понимаю четко) — это совсем другой мир, другие заботы. Как-то раз мы со старшим, Корнеем, пришли в гости к моей подруге, а у нее дочь подрастает, ровесница Корнея. Я тогда сыну еще сказала: «Тебе там будет интересно, у них много игрушек!». Позже ко мне сын подходит и говорит, мол, мама, нет игрушек. Захожу к ним в детскую и понимаю: и правда, ничего интересного для мальчишки. Ни одного робота, самолета или машинки. И мне было так это странно и непривычно! Woman.ru: Чем увлекаются ваши дети? Г. Т.: Корней занимается бальными танцами, также мы недавно записались в секцию тхэквондо. У него в принципе хорошая память, музыкальный слух. Но, несмотря на свои творческие способности, он твердо уверен, что в будущем станет инженером, и непременно будет конструировать роботов (улыбается). «Средний, Ермолай, по жизни богатырь. Он даже спит с игрушечным мечом! И этих мечей у него огромное количество. Помимо всего прочего он очень хозяйственный: постоянно мне напоминает, чтобы я, выходя из дома, не забыла телефон или ключи». Мне кажется, он вырастет таким настоящим мужчиной. У него, кстати, уже и девушка есть! (Смеется.) Ее зовут Майя, и между ними такая трогательная связь... Они могут играть вдвоем, а потом в один миг взять и обняться. По телефону часто болтают, делятся историями, обсуждают что-то. Про младшего, Гордея, пока не могу так много рассказать, он совсем еще малыш. Одно ясно точно: он капризуля, потому что младшенький и с пеленок окружен заботой и вниманием. Это естественно. Woman.ru: В будущем вы бы хотели, чтобы сыновья пошли по вашим стопам? Г. Т.: Обычно актеры скорее не хотят этого, потому что знают, какие сложности есть в этой профессии. По телевизору мы же видим только успешных артистов, а не тех, кто сидит дома без работы, или у кого сложилась трагическая судьба. Но настаивать с мужем мы, естественно, не будем. Пусть дети сами выберут свою дорогу. Woman.ru: Сыновья уже проявляли интерес к жизни театра и кино? Г. Т.: Дети пока не интересуются нашей с мужем работой — у них самих очень насыщенная жизнь (улыбается). На съемки или репетиции мы с Лешей их не берем. А по телевизору они не смотрят мои работы. Зачем? «Мальчики еще маленькие, для чего им объяснять, почему я сейчас на экране обнимаю другого мужчину? Я для них мама, а не актриса. И супруг разделяет со мной эту точку зрения». Woman.ru: Какие возникают сложности в семье, в которой оба супруга — творческие люди, актеры? Г. Т.: В любом браке не должно быть легко. Ведь это работа над собой и над отношениями. Здесь нет особой разницы, чем занимается твой муж. Как раз наоборот, большой плюс состоит в том, что у нас с Лешей есть общие интересы, и мы можем обмениваться творческими впечатлениями. А это, по моему мнению, «двигатель» отношений. Если твой партнер ничем не интересуется и не может делиться эмоциями от любимого дела, то такая пара распадется рано или поздно. Woman.ru: В плане творчества Алексей для вас самый строгий критик или, наоборот, преданный поклонник? Г. Т.: Мы, наверное, немного странные актеры, но работаем каждый сам по себе. Мы не смотрим новые сериалы, фильмы с участием друг друга. Можем просто обсудить проект сам по себе, и все. На спектакли мужа я не хожу, так же, как и он на мои. Тем более у нас театры разные по стилистике, по атмосфере — я работаю в «Сатириконе», а Леша служит в Малом театре. Советовать что-то по работе бессмысленно. Мы очень бережем творческое ощущение друг друга и стараемся не мешать каждому заниматься своим делом. Woman.ru: Что вам важно получать от профессии, помимо удовольствия? Г. Т.: Для меня важно, чтобы мне давали возможность проявить себя. Киносериал «Измены» для меня стал в этом плане настоящим подарком. Ведь, что ни говори, но у режиссеров и продюсеров касательно меня уже выработался некий стереотип: они знают, какие роли могу исполнить. «Но благодаря Вадиму Перельману и «Изменам» я показала, что умею играть не только «хороших девочек». И вообще я готова к экспериментальным образам»! Woman.ru: Согласились бы ради роли поэкспериментировать со внешностью? Г. Т.: Подстричь или перекрасить волосы я совсем не против, но вот почему-то все никак не предложат (смеется). Я готова, красьте хоть в розовый! Что касается экспериментов с весом — я с удовольствием согласилась бы похудеть или, наоборот, набрать килограммы ради стоящего проекта. Но тут проблема в том, что я к этому готова, а наша киноиндустрия — нет. Потому что подобные проекты связаны с определенными затратами — времени и средств. Мы же пока действуем по шаблонам. Woman.ru: На что вы никогда не пойдете ради роли? Г. Т.: Не соглашусь участвовать в проекте, в котором есть откровенные сцены. Это очень неприятно, даже когда тебя заменяет дублерша. Я считаю, что у меня должна быть своя личная зона, в которую я имею право не впускать телезрителей. «И если я готова обнажать душу, то это не значит, что я согласна обнажаться в прямом смысле этого слова. Это моя принципиальная позиция». Woman.ru: К слову, фигура у вас потрясающая! И не сказать, что вы выносили и родили троих сыновей... Г. Т.: Да, многие мне говорят при встрече: «Какая вы маленькая, худенькая!». А мне все время кажется: «Какая же я здоровая, огромная!» (смеется). Особенно, когда вижу себя по телевизору. Хотя понимаю, что экран полнит. Woman.ru: Занимаетесь спортом? Г. Т.: Периодически хожу на фитнес или на йогу. Но делаю это не столько из желания похудеть, сколько чтобы уделить немного времени себе. Еще ограничиваю себя в питании. Устраиваю разгрузочные дни. Например, на яблоках. Пью воду, чай с медом в течение дня. Woman.ru: С каждой последующей беременностью страх поправиться у вас уже не возникал? Г. Т.: Знаете, каждая беременность была моим заслуженным отпуском, и я расслаблялась, отдыхала, пока вынашивала сыновей. Поэтому могла съесть много плюшек и потом не мучиться угрызениями совести. Мне повезло: худеть после родов я начинала сама по себе, без особых усилий. Возможно, дело было в том, что довольно быстро возвращалась к прежнему рабочему графику... Да и кому я нужна в кино такая большая и толстая? (Смеется.) Так что профессия обязывала. Woman.ru: Вы, наверное, не смогли бы долго находиться в декрете? Г. Т.: Я абсолютно не домашний человек. Правда, когда после первых родов я вышла в свет, у меня появилось ощущение полной профнепригодности. А прошло-то на тот момент всего 3 месяца после рождения Корнея! Непривычно было заниматься вновь работой, а не ребенком. Не знала, что надевать... В общем, беременность — это большой стресс. Для мужчин, кстати, тоже. Потому что женщина за девять месяцев привыкает к собственным изменениям и переменам настроения, а для мужчины это все слишком нелогично и непонятно. Woman.ru: Сталкивались с послеродовой депрессией? Г. Т.: «Нет, мне было некогда депрессовать. Честно говоря, я вообще не уверена, а бывает ли у многодетных мам депрессия? (Улыбается.) Я пришла к выводу, что нет». Ведь для того, чтобы она появилась, нужно закрыться ото всего мира и погрузиться в себя.. А когда и, главное, зачем заморачиваться, искать проблемы где-то еще, если их и без этого навалом? Woman.ru: Вы всегда так позитивно смотрели на мир? Г. Т.: Благодаря психологическому образованию я стала проще ко всему относиться, особенно к проблемам, и особенно, когда они таковыми не являются. Проблема — это когда ребенок заболел. И то, надо понимать, когда это действительно серьезно, а когда это нормально и в порядке вещей. Всегда стараюсь рассуждать здраво и рационально, хотя с детьми такой оставаться трудно. Взрослая жизнь размеренна, расписана по минутам, а у детей все более подвижно и непредсказуемо. Поэтому очень часто от «взрывов» меня спасает профессия — на сцене и перед камерой я выплескиваю накопившиеся эмоции.
Administrator: Отсюда Максим Аверин: «Когда живешь на полную, всё в радость: и морщины, и поломанные ребра» Интервью: Митрий Ыков Фото: Николай Гулаков Настоящий мужик, любимец публики, выступающий в амплуа «настоящий мужик», накануне юбилея дал нам интервью, в котором выяснилось, что он настоящий мужик! У тебя скоро юбилей, Максим. Чувствуешь, как приближается что-то большое? Ничего не приближается. Я в кайфе. У меня нет такого: мне сорок, но в душе я такой же ребенок. Я не чувствую себя ни на шестнадцать, ни на двадцать четыре, — а ровно на свой возраст. Когда ты работаешь и живешь на полную, то тебе все в радость: и морщины, и поломанные ребра. Много ребер поломано? Моя любимая чаплинская фраза — «Искусство, прежде чем дать человеку крылья, ломает ему ноги». Мне кажется, у любого человека, который занимается творчеством, должно быть что-то сломано. Что, например? Надежды. Ах, вон ты куда хватил! А ты в физическом смысле? Вся сцена театра «Сатирикон» окроплена моей кровью. Как-то лопнул в руке бокал, ладонь мгновенно наполнилась кровью, и я, стараясь не расплескать, бежал со сцены, приговаривая: «Хорошая примета!» (Хохочет.) Я эту примету и правда люблю. Думаешь, я долбанутый? Нет, я просто подумал, что для удачного интервью нужно срочно кому-то кровь пустить. Не каркай! (Заливается смехом.) Как на тебя ни посмотришь, ты или улыбаешься, или хохочешь. Куда ты кризис среднего возраста девал? Или ты из тех, кто на публике смеется, а дома плачет в подушку? Я плачу там же, где играю. И потом, мой девиз — «Слез моих не видно никому. Значит, Арлекин я неплохой». А кризис весь растворился в работе. Я в ней переживаю даже больше, чем в жизни. Материала на меня много, я все эти переживания могу использовать в нем. Для меня кризис может быть только творческий, а не когда я вдруг пойму, что у меня борода седая. Да я работал над тем, чтоб она поседела! Я сделал все, чтобы быть самому себе интересным. Посмотри на мои фотографии десятилетней давности. Ты скажешь: «Что это за мартышка? Все время кривляется, не понимает сам, что хочет выразить». Сейчас это все исчезло, я сильно изменился. Например, стал заслуженным артистом. А состоявшимся артистом ты себя ощущаешь? (Усмехается.) Моя любимая фраза — «Даже если вы Леонардо да Винчи, умирая, вы будете думать, что вы простой бакалейщик». По поводу звания: мне так долго его обещали... А ты о нем просил? Никогда! Все мои коллеги, которые работали со мной в «Сатириконе», давно получили. А я... То мои документы потеряли, то вышел закон, что надо проработать пятнадцать лет на одном месте, — в общем, чушь какая-то. Для меня это несущественно. Как сказал министр, когда я вышел получать звание заслуженного: елки, да ты народный давно уже! Ну, спасибо, мне приятно, что мое Отечество оценило мои заслуги. Мне больше нравится звание «любимый артист». Потому что я знаю, как ко мне относится публика. Да и режиссеры, похоже, от тебя без ума. В какой-то момент казалось, что ты играешь буквально во всех русских сериалах. ]Это казалось, так просто устроена телевизионная сетка. Вот взять, к примеру, «Глухаря», про которого ты меня обязательно спросишь. Э, нет, я вообще-то не... Так вот, со мной там было снято всего три сезона. Но я вдруг заметил нездоровый ажиотаж. Образ начали тиражировать, я появлялся, кажется, в каждой программе «НТВ», вел какие-то елки. И понял, что мне самому с собой стало некомфортно. Что надо уйти сейчас, на пике, пока мой образ еще любим. Меня вызвал Кулистиков (Владимир Кулистиков, в те годы гендиректор «НТВ». — Прим. MAXIM), сказал: «Ну что ж вы, вы ведь для нас важный проект...» «Я вас, — отвечаю, — понимаю, но жизнь у меня одна». А ребятам из «Глухаря» предложил: давайте пока успокоимся, возьмем паузу, подумаем, какую историю еще написать. Что сделали продюсеры и артисты? Стали штамповать дальше, тем самым уничтожив историю. Надо уметь говорить «стоп», понимаешь? Стоп! Вот именно так. Конечно, мы, артисты, сумасшедшие люди, нам надо постоянно чувствовать себя в обойме. К чему я пришел к сорока годам? Я не хочу ни за чем гнаться. Я готов ждать. Почти год, уйдя из театра, я искал пьесу. Мне надо понимать, ради чего я выхожу на сцену. Не могу выйти в пьеске, где я буду вас немножко ха-ха-ха, хо-хо-хо, ну, потом мы немножко хы-хы-хы. И вы пойдете домой, говоря: «Хи-хи-хи», на хрен мы вообще ходили». Помнишь, был такой фильм «Амели»? Кажется, помню. Ты выходишь после него — и, черт возьми, так хочется дела добрые делать! Ты какой-то другой человек, несмотря на то что ты сволочь и паразит. Но ты выходишь и думаешь: дай-ка я бабушку переведу через дорогу. Да, а после фильма «Дневники вампира» очень хочется кусать людей. Ты не думал, что пора уже выйти на международный уровень, сделать себе карьеру в HBO? Это глупость. Не знаю ни одного нашего артиста, который бы сделал за рубежом успешную карьеру. На хрена мне это надо? Я слишком русский, никогда не смогу сыграть Тургенева на английском. И мне очень близка загадочная русская душа. Почему человек может выпить литр спирта, будучи при этом капитаном подводной лодки, любить до безумия жену и при этом изменять — мне все это понятно. Почему ты все никак не снимешься в полном метре? Мне предлагают, но все это неинтересно. Как-то прислали хороший сценарий. Роль — точно моя. Я пришел на пробы, познакомился с режиссером и понял: я с этим человеком не буду работать никогда. Мало того, что он невежда, — я ему про эту роль больше расскажу, чем он мне, – так еще он ко мне при знакомстве спиной повернулся. Ну ладно, я не гордый, может, я не заслужил. Начинаем пробы — вместе с партнершей. И вдруг режиссер, это чмо, начинает с ней заигрывать. Хотя даже в голодные годы на такого мужика не взглянул бы никто. А мне говорит: много театра в вас. Но я не хлопнул дверью, дошел до конца проб и в финале только сказал: «В жизни я не войду к тебе в кадр!» Жалко роль только. Хотя у меня лежат несколько сценариев сейчас, но их производство пока откладывается в связи с тем, что все сейчас непросто. А когда было просто? Вот именно! Я с пяти лет в кино, и всю жизнь слышу: войдите в наше положение. А я во столько положений вошел! Уже должен был оплодотворить всю страну! Ты и актер, и режиссер, и ведущий, и исполнитель песен. И педагог. Преподаю в Киноакадемии Никиты Михалкова. Ты успеваешь глупостями-то заниматься? Ну вот, смотри. Прихожу домой, уставший. Вдруг звонок. «Да, Нюсенька, давно не виделись, приходи». Потом еще звонок, еще — и в итоге мы большой компанией сидим у меня на кухне до шести утра. Что ты делаешь, если, переключая каналы, случайно попадаешь на самого себя в эфире? Переключаю дальше. Ты человек, который каждый вечер входит в дом едва ли не к каждому жителю России через телевизор. Есть последствия? Конечно. Это привело к тому, что люди знают меня по моим работам. И когда мне приходится ездить, например, в метро... Ты в метро ездишь? Ну да. Почему бы нет? И вот люди идут грустные, у них плохо все, много дел, кредиты, дети-паразиты.... Вдруг видят меня — и улыбаются. Это самое большое достижение в моей жизни. Нет такого: о, пойдем бухнем! Хотя на Камчатке, куда я ездил недавно, был такой случай. Лежу в гейзере. Кругом природа, медведи. Идешь в кусты и не знаешь, вернешься ли. Хорошо! Вдруг чувак — увидел меня и просто обалдел от счастья. Подходит с канистрой спирта: «Макс, я мечтал об этом!» «Тихо, — говорю, — давай уважать отдыхающих. Наливай». Следователь, командир подлодки, хирург — заметно, что режиссеры охотнее дают тебе роли «настоящих мужиков». Ты откуда материал для игры берешь? У тебя есть такие знакомые? Это просто наблюдательность. Вот взять того же капитана из сериала «Горюнов». Мы снимали на настоящем корабле, я видел его капитана. Он вышел посмотреть, а я принялся наблюдать за ним. Потом он ко мне как-то проникся и передал через помощников: давайте его, мол, в кают-компанию, выпьем с ним. А нам целый день еще быть в море. Что делать? Режиссер говорит: «А ты скажи, что в завязке». Так я и передал через ассистента. Они с большим пониманием отнеслись: парень зашитый, уважуха. Была другая история. Мы снимали в горах Адлера, в доме, хозяин которого бывший зек. Он вышел, сел, всех изучил внимательно, а потом сказал: «Вот как этот Макс играет, я ему верю». Вот оттуда я все это черпаю. Мне надо знать, для кого я это делаю, знать этого человека. Чтобы он посмотрел и сказал: «Е-мое, это про меня!» Что ты обычно говоришь, чтобы отвертеться от селфи с поклонниками? Ничего, я не отверчиваюсь. Это ведь у них останется такое лицо некрасивое! (Смеется.) Максим, ты плейбой? Ну, я не против хорошего секса. Уф, слава богу, а то у нас там была отличная идейка для съемки. С овечкой Долли? Мне одно только не нравится: есть у нас на телевидении передача, не буду говорить какая, где почти в каждом скетче звучит фраза: «Чпокни ее — и все дела». Такое ощущение, что у них недотрах страшный. Я не хочу, чтобы между мужчиной и женщиной пропадало таинство нежности. Нельзя проваливаться в пошлость. Так что я, наверное, не плейбой. Я мэн — мужчина с честью и достоинством.
Administrator: Отсюда Марьяна Спивак: не в штампе счастье Интервью с актрисой. В Ярославль на съемки сериала «Напарницы» для канала «Домашний» актриса Марьяна Спивак отправилась с семьей: мужем Антоном и четырехмесячным сыном Гришей. – Марьяна, пришлось ли вам чему-то учиться для роли оперативницы Ларисы Войтович – вашей героини из сериала «Напарницы»? – Только стойкости и терпению. Съемки вообще стали для меня испытанием на прочность: выходных дней практически не было, работали в бешеном темпе! Каждую ночь приходилось учить по несколько страниц текста и держать в голове сюжетную линию всех двадцати серий, которые снимались вразнобой. Для меня это был первый опыт такой масштабной работы. – После рождения сына вы практически сразу вышли на съемочную площадку. Как вам удалось быстро обрести форму? – К началу съемок Грише было четыре месяца, а в театр я вернулась еще раньше – ему едва исполнилось полтора! За время беременности набрала более двадцати килограммов, но вес стремительно уходил, хотя никаким фитнесом я не занималась. Для молодой мамы лучший спорт – это ребенок! (Улыбается.) – Почему вы решили взять с собой на съемки сына? – Я бы не рискнула оставить ребенка на такой долгий период. Но к счастью, график съемок совпал с нашим отпуском в театре (Антон и Марьяна – актеры «Сатирикона». – Ред.) и появилась возможность поехать в экспедицию вместе. Утром, пока муж и сын еще спали, я тихонько уходила на съемку. В перерыве они приезжали ко мне на площадку, а после смены я со всех ног мчалась в гостиницу укладывать малыша. Когда Антону приходилось уезжать в Москву, нас выручала его мама. Чувствовала себя гораздо спокойнее, потому что Гриша остался с бабушкой, а не с чужим человеком. Марьяна Спивак: «Наш сын уже настоящий путешественник» – Для некоторых пар появление первенца становится настоящим испытанием. В семье вы делите домашние обязанности на мужские и женские? – У нас есть негласная договоренность: например, кто-то чаще моет посуду, а кто-то – пол. Но, как правило, мы все делаем вместе. Антон – прекрасный отец, с первого дня он разделил со мной бремя материнства, а в течение четырех месяцев, пока длились съемки, был для Гриши и папой, и мамой. – Расскажите, пожалуйста, как развивался ваш роман? – Все началось на репетициях спектакля «Чайка»: Антон играл Медведенко, я – Машу, он меня добивался, я сопротивлялась (улыбается). Но в отличие от пьесы наша история оказалась со счастливым концом. Официально расписываться мы не стали – у обоих за плечами уже по одному браку. Антон был женат на однокурснице, я – замужем за однокурсником. У него была скромная студенческая свадьба, у меня – пышное торжество с голубями, баяном и кучей родственников. Но в обоих случаях все закончилось разводом. Поэтому сейчас печать в паспорте не имеет для меня никакого значения. Я счастлива без всяких штампов! Марьяна Спивак: «Энергия солнца полезна и маме и малышу» – То, что вы с Антоном оба актеры, помогает или мешает в семейной жизни? – Часто двум творческим людям действительно сложно ужиться – возникает ревность, соревнование, кто лучше, успешнее, талантливее. В нашем случае ничего этого нет. В «Сатириконе» мы играем в одних спектаклях. Гордимся друг другом, поддерживаем и помогаем. Это счастье, что у нас есть общее дело. А теперь появился еще и Гриша (улыбается). Любимый и невероятный! – Вы из актерской династии. Выбор профессии был для вас предопределен с детства? – Мой папа (актер и режиссер Тимофей Спивак. – Ред.) хотел, чтобы я поступила в иняз или на журналистику, а у меня в то время еще ветер в голове гулял. Решение пойти в театральный я приняла спонтанно, и, к моему удивлению, поступила. Оглядываясь назад, понимаю: это счастье, что судьба распорядилась именно так, и я служу в одном из лучших театров Москвы. Марьяна Спивак: «Гриша участвовал в фотосессии еще до рождения» – Марьяна, вашим голосом говорят героини фильмов «Великий Гэтсби», «300 спартанцев» и многих других. Когда вы занялись озвучанием? – Все началось еще в институте, когда наш курс записывал радиосериал «Переходный возраст». Затем были разные мультфильмы, в том числе анимационный сериал «Куми-Куми». А однажды папа, который сам давно работает в дубляже, привел меня на студию звукозаписи «Пифагор». Например, его голосом говорит Крокодил Данди. А моя мама, актриса Екатерина Васильева, озвучивала такие известные сериалы, как «Просто Мария» и «Дикая Роза». Так вот, работа показалась мне очень интересной, но и очень сложной: ты должен сыграть роль, стоя у микрофона. – У вас с Антоном есть общие увлечения? – С недавнего времени главное наше увлечение – это сын. Гриша стремительно растет, каждый день в нем появляется что-то новое. А вообще, мы любим театр, любим путешествовать и используем для этого малейшую возможность. Мы с Антоном мечтаем когда-нибудь открыть уютный ресторанчик. Мне нравится угощать, нравится, когда мой мужчина просит добавки. Антон вегетарианец, поэтому приходится постоянно экспериментировать, используя разные специи. В нашем ресторане будет где разгуляться моей фантазии! (Смеется.) Беседовала Ирина Боровлева Кадр из сериала «Напарницы». Смотрите сериал «Напарницы» с понедельника по четверг в 21:00 на канале «Домашний».
Administrator: Отсюда Я кричу, потому что тоже бываю слабой Большинство сыгранных Глафирой Тархановой героинь — что в сериале «Громовы», что в спектаклях театра «Сатирикон» «Укрощение» и «Король Лир» — девушки, прекрасные во всех отношениях. О том, что актриса думает об изменах, уходе в отрыв и царице Клеопатре, она рассказала «Москвичке». - А читали ли вы, Глафира, «Невыносимую легкость бытия» писателя Милана Кундеры? - Мм… Наверное, нет. А вы это к чему спрашиваете? - В прошедшем недавно сериале «Измены» ваша героиня — замужняя Даша — просит подругу детства, у которой есть муж и трое любовников, научить ее жить «легкой» жизнью. Но ведь легкость часто бывает невыносима. - Бывает. Но моя героиня все же думает не о легкости, ей скучно и хочется приключений, она просит научить ее изменять мужу. - Изменять сложно, вы считаете? - Однозначно, да! У человека, имеющего более одного партнера, жизнь становится и острее эмоционально, и тяжелее физически - Так что же такое для вас легкость? - Это гармония. Но я пока лишь в процессе ее достижения. И очень стараюсь делать все для того, чтобы постоянно двигаться в правильном направлении. - Путь сложен? - Сложен, потому что жизнь каждый день преподносит нам какие-то сюрпризы. Но тут важно понимать: гармония — в умении удивляться и радоваться тому, что происходит с тобой и вокруг тебя, принимать это и в любой ситуации оставаться хорошим человеком. - И что же заставляет удивляться вас? - Это ежедневно удается делать моим детям. Вот недавно пришла я домой после проб — вся такая накрашенная, хотя в жизни вообще не крашусь. А сын смотрит на меня удивленно и спрашивает: «У тебя что, глазки новые?»… Кроме того, я сейчас участвую в проекте «Танцы со звездами», и это заставляет меня удивляться самой себе. Иногда я там делаю такое, чего сама не ожидаю! - Жизнь бурлит, да. А вы в театре «Сатирикон» заняты аж с 2002 года. Не было у вас желания что-то поменять, уйти в другой театр? - Это же зависит не только от моего желания, но и от предложений… Впрочем, я попала в «Сатирикон» в конце первого курса, на втором — сыграла в «Доходном месте». Я в хорошем театре, и я на хорошем счету, так что мне грех жаловаться. - А зачем вы, если не секрет, получили второе образование — психологическое? - В первую очередь — чтобы разобраться в самой себе. Ну и конечно, для того, чтобы иметь за плечами какую-то вторую профессию. - Практикуете? - Нет. Пока психология очень помогает мне дома и на работе, потому как благодаря ей я нахожу новые глубины и грани в своих персонажах. - Домашних вы не замучили этой самой психологией? Вы же, наверное, все анализируете, ищете первопричины, этакие чувственные ранки расковыриваете. - Есть такая проблема. Но я стараюсь не рассматривать близких людей как пациентов. И вообще: дома я — жена, мама, женщина, а не актриса и психолог. - На сцене «Сатирикона» вы играете Бьянку в «Укрощении» по пьесе Шекспира. Каков ее психологический портрет? - Она — избалованная папиным вниманием девушка, которой хочется уйти в отрыв. - Вам-то самой в отрыв уйти когда-нибудь хотелось? - Я видела слишком много людей в отрыве, поэтому давно поняла, что ничем хорошим он не заканчивается, а наоборот, аукается кучей проблем. Так что… нет, мне не хотелось. - Но любому человеку просто необходимо расслабляться. - А я и расслабляюсь. Сплю. Читаю книги. Фильмы смотрю. И благодаря этому получаю массу новых впечатлений, что для меня, собственно, и есть синоним отдыху. Да и те же «Танцы со звездами» — это отдых в своем роде. - Складывается впечатление, что вы положительная со всех сторон девушка. - Я — разная, хотя большинство людей ассоциирует меня с героинями сериалов, в которых я играла. - Наорать на кого-нибудь можете? - Могу. Правда, сейчас со мной такое случается реже — я же работаю над собой. Ведь крик — это признак слабости, человек орет, когда не может иначе. Но я тоже бываю слабой. МЕЧТА Роль Клеопатры Моя мечта — исполнить роль Клеопатры. Это одна из самых гениальных женщин. Она ведь сделала себя сама, приложила массу усилий для того, чтобы быть желанной и прекрасной, использовала благовония, устраивала целые шоу, в которых становилась главным действующим лицом. Она была талантлива, а талантливых людей мне очень хочется играть!
Casi: click here Глафира Тарханова: «Я получаю удовольствие от каждого дня» Актриса Глафира Тарханова верна театру «Сатирикон», а вот в ее фильмографии есть и «Измены», «Развод», «Чужие крылья», «Любовники», «Три женщины Достоевского». Мама троих детей с дипломами школы-студии МХТ и психологического факультета МГУ – не самая открытая для телевизионных предложений звезда. Но «Танцам со звездами» Глафира сделала исключение. И воздалось ей в виде партнера Евгения Папуанишвили и шквала зрительского внимания. Глафира Тарханова – актриса, которая хотела стать оперной певицей Вы были поклонницей программы «Танцы со звездами»? Я смотрела не все сезоны передачи, а частично, когда мне были интересны конкретные личности в проекте. Фантазировали, как бы вы смотрелись на паркете? Предпочитаю принимать жизнь как есть: что дается, то дается. В принципе, да, танцы мне ближе всего, а не коньки или акробатика. У вас сразу сложились отношения с партнером или вы прошли через моменты притирания? Мне кажется, с Женей не могут не сложиться отношения. Мне очень повезло. Однако в течение самого проекта в любом случае происходит адаптация. Мне в самом начале было сложно, потому что атмосфера телевидения сильно отличается от кино и театра. Это, наверное, был главный психологический барьер. А дальше – появляется больше сил в мышцах, подключаются профессиональные актерские навыки. Вы благодаря проекту как-то по-новому посмотрели на танцы? Я в детстве год занималась бальными танцами, поэтому представление о них, конечно, имела, но навыков у меня не было. Я всегда любила вальс, и он для меня и остался самым комфортным в проекте. Амплуа актрисы – изящная лирическая героиня Самый сложный момент? Преодоление собственного волнения, которое было на первой и второй программе. Потом случился перелом – на вальсе я уже была спокойнее. А первый танец было очень страшно танцевать, потому что здесь ты находишься в обстоятельствах, в которых тебе некомфортно, они не твои, и ты неловко себя в этом телевизионном окружении чувствуешь. Ты понимаешь, какая огромная зрительская аудитория смотрит это шоу по телевизору. А какая обратная связь к вам, скажем так, потекла от зрителей и родных? Мне было удивительно, что за меня болеют коллеги в театре. Особенно мужчины, которые говорили, что голосовали за меня. С женщинами все понятно: они ближе к танцам. Я, честно говоря, даже не успеваю замечать внимание. Мы в танцах каждый день, и мне некогда особенно связываться с обществом. Конечно, медийность – это важно, но она не является ключевой для меня в «Танцах со звездами». Кроме физической нагрузки, эмоционально было тяжело? Да, поначалу было очень тяжело: когда начинаешь осваивать что-то новое для себя, всегда в начале тяжело. Как-то для съемок мне нужно было научиться ездить на велосипеде, а я до этого не умела. Это был большой стресс, потому что я должна была держать лицо, играть что-то одно, а в этот же момент была не уверена в педалях. Ноги подкашивались от волнения, руки не слушались, мышцы отпускали, будто до этого они ничего не тренировали – такой странный эффект. Сейчас я не катаюсь на велосипеде – отснялась и забыла. Смотрите «Танцы со звездами» по воскресеньям на телеканале «Россия 1» Вы преодолели большой путь, а какие амбиции у вас сейчас? Изначально у меня их не было. Я пытаюсь получать и получаю удовольствие от каждого дня. Я понимаю, что мало кто может себе позволить заниматься с Женей каждый день. Он – один из лучших педагогов по танцам, и это огромное везение и колоссальная удача, что я с ним занимаюсь. И конечно, я не хочу его подвести. Пока мне удавалось это. Надеюсь, удастся до конца. На каждом выступлении мне важна скорее даже его оценка, а уже потом жюри и зрителей. Проект изменил вашу жизнь? У меня появилась уверенность в себе. Навыки владения собственным телом – это большой плюс. Дай Бог, чтобы у меня было время и возможность дальше это развивать. Я бы хотела, но не знаю, как получится. Хотя завидую всем ученицам Жени, которые ходят к нему регулярно (улыбается). Это на уровне с фитнесом, но вместе с физической нагрузкой ты получаешь огромное удовольствие, если танцуешь под музыку. А есть ли у вас любимые фильмы, связанные с танцами? «Анна Павлова» с Галиной Беляевой. Недавний американский сериал «Плоть и кости», посвященный балету. Мне кажется, даже если ты сидишь на диване, физически подключаешься к танцам и музыке.
полная версия страницы