Форум » О Сатириконе и его актерах » Статьи и интервью. ЧАСТЬ 5 » Ответить
Статьи и интервью. ЧАСТЬ 5
Administrator: Статьи и интервью. ЧАСТЬ 1 http://suhanov.borda.ru/?1-1-0-00000008-000-0-0-1201763226 Статьи и интервью. ЧАСТЬ 2 http://suhanov.borda.ru/?1-1-0-00000048-000-40-0#049 Статьи и интервью. ЧАСТЬ 3 http://suhanov.borda.ru/?1-1-0-00000083-000-20-0-1266877133 Статьи и интервью. ЧАСТЬ 4
Локоны:
Administrator: Журнал "Театр" №15 (интернет-вариант) - со статьёй Наталии Каминской о театре Сатирикон (с. 71-77) http://issuu.com/oteatre/docs/theatre_n15 Информация отсюда.
Локоны: Максим Аверин рассказывает о съёмках в сериале "Куприн"
Локоны: Мир в новостях: МАКСИМ АВЕРИН ВЛЮБИЛ В СЕБЯ ЗАБАЙКАЛЬЦЕВ Популярнейший актер театра и кино Максим Аверин, приехав на Четвертый Международный Забайкальский кинофестиваль, буквально обаял жителей Читы. Вначале замечательным и искрометным ведением церемонии открытия, затем своим моноспектаклем, в котором он пел, танцевал, читал стихи поэтов "Серебряного века", общался со зрителями "за жизнь", а потом охотно фотографировался со всеми желающими и смотрел фильмы конкурсной и внеконкурсной программ. Но особенно запомнилась встреча, которую позже показали на местном телеканале. Общаясь с местными зрителями Максим остановился на повальном пьянстве, на которое обратил внимание во время прогулок и общения. Артист подчеркнул, что ни в коем случае нельзя пытаться прожить две жизни, откладывая все на "будущее", надо жить сегодня, с чистого листа, строя свою судьбу с юности. - …Чтобы потом никто не мог упрекнуть вас в раздолбайстве, беспечности и пренебрежении собственной судьбой, и чтобы вы сами себя в этом не упрекали, увеличивая число спившихся "неудачников" и суицидальных граждан. Эти справедливые в общем - то слова, суровых забайкальцев не обидели. Но приняли ли они их как руководству к действию, и сделают ли правильные выводы из них, станет ясно к следующему фестивалю.
Кука: Сегодня!!! «Театральная среда братьев Верников» Радио Культура в 19.05 Гость: актриса театра «Сатирикон» МАРЬЯНА СПИВАК Слушать тут
Casi: click here Наталия Вдовина, «Последний из Магикян»: сочинительница сказок Пробежки на свежем воздухе вместо занятий в душном спортзале, массаж лица вместо ботокса – вот секреты красоты и молодости актрисы сериала СТС «Последний из Магикян» Наталии Вдовиной. А главный источник вдохновения актрисы — ее дети. Вышла за рамки – Наталия, ваша Анастасия Павловна, героиня сериала «Последний из Магикян», любит готовить и даже ведет собственный кулинарный видеоблог. А вас часто можно застать у плиты? – Да, я тоже готовлю с большим удовольствием! Чаще всего – блюда, которые любят мои дети. Старшая дочь Майя предпочитает овощи и рыбу, а сын Рома – выпечку. Для него пеку печенье и тортики – банановый, манговый. – А себя балуете сладким? – Очень редко: я быстро набираю вес, за несколько дней могу поправиться на 2–3 килограмма. Поэтому в период съемок я очень строго слежу за своим питанием. К тому же камера добавляет килограммов. Помню случай на съемках одного сериала. В ресторан, где мы снимали, я приехала раньше всех и ужасно голодная. Заказала спаржу. Режиссер тут же отобрал у меня тарелку: «Нельзя!» На вопрос «Почему?» последовал ответ: «Поправишься!» Я его обозвала извергом. Мы посмеялись… Но наверное, ему там, за монитором, виднее, что происходило со мной, после того как я, сытая, входила в кадр (улыбается). – А помните свой первый кулинарный опыт? – В нашей семье царил настоящий культ еды! К столу непременно подавались первое, второе и десерт. Отказаться от обед значило обидеть маму. Но, несмотря на это, я не была полным ребенком. Готовить сама начала во время учебы в Щепкинском училище. Коронным блюдом в нашем общежитии была жареная картошка с яйцами. Тогда же появились проблемы с лишним весом: за год такой высокоуглеводной «диеты» я поправилась на семь килограмм! Когда выпускалась из Щепки, мой педагог напутствовала меня словами: «Тебе нужно поменьше есть, поменьше спать, много работать, и тогда у тебя все будет хорошо!» Мама-рыцарь – Расскажите о ваших детях. Сколько им сейчас лет? – Майе 22 года. Она учится в одном из лондонских университетов по специальности «инвестирование и кризисный менеджмент». Профессию и учебное заведение дочь выбрала сама. Мы с ее отцом не были против того, чтобы она поехала в Лондон. Сыну Роме скоро семь лет, осенью пойдет в школу. Каждый день по четыре часа занимается с няней – педагогом начальных классов. Ромка у нас маленький мужчина, постоянно требующий к себе внимания. В его играх я должна быть то драконом, то рыцарем. А вчера он надел темные очки, шляпу и стал расхаживать по квартире со словами: «Я жулик». Конечно, приходится подыгрывать, но иногда моего терпения и фантазии не хватает. – Судя по всему, в вашей семье подрастает еще один артист. – Может быть, посмотрим. – А какие книги вы ему читаете? – Он, знаете, какой прилипала: подсядет на одну книжку, и мы ее можем читать месяц. Например, рассказ Носова «Фантазеры». Очень нравится ему Андрей Усачев. Я и сама сочиняю для него сказки. Сейчас Роме нравятся мои истории про трех котят — Затея, Кошу и Тошу. Я хочу, чтобы мои дети всегда чувствовали мою заботу и внимание. Я знаю трагические итории из жизни успешных актрис, у которых дети росли сами по себе. Потом случалось непоправимое. Мой принцип простой: все свободное время я провожу с детьми, особенно с младшим. Для меня важно быть в курсе их дел, видеть нюансы развития. В общем, держать руку на пульсе. Саквояж с косметикой – Какой стиль одежды вы предпочитаете в повседневной жизни? – Спортивный casual: кроссовки, свитера, джинсы или удобные брюки. В актерской профессии много возможностей для экспериментов с образами, стилями, так что в обычной жизни хочется быть максимально естественной. – Можете вспомнить самый смелый эксперимент с внешностью, на который вы согласились? – О, в театре их было столько! Например, в спектакле «Ричард III» режиссер Юрий Бутусов придумал для меня необычный образ, а наш гример прекрасно его воплотила: выбеленное лицо, черные глаза, алые губы, всклокоченные волосы, балетная пачка и мужские ботинки. – Что для вас сложнее – работа в театре или съемки в кино? – Пожалуй, кино. Сейчас все снимается в сумасшедшем ритме, времени на подготовку и репетиции практически нет. Редкое исключение – Андрей Звягинцев, который заранее и очень тщательно выбирает натуру, и Сергей Урсуляк: за полгода до съемок «Тихого Дона» он велел утвержденным на главные роли актрисам отращивать брови! Мне тоже близок такой подход к работе. Чудес почти не бывает: из ничего и выйдет ничего. – Назовите, пожалуйста, три главных средства в вашей косметичке? – О, тремя, пожалуй, не обойтись! (Улыбается.) Обычно я вожу с собой целый саквояж косметики, в котором всегда найдется хороший увлажняющий крем для лица, тушь, блеск для губ нейтрального цвета. – Используете ли вы народные рецепты для ухода за собой? – Бабушкины рецепты весьма эффективны. Другое дело, что сегодня большие сомнения вызывает качество продуктов. Не уверена, что клубника, сметана или мед из магазина окажутся без вредных добавок. – Вы посещаете косметолога? – Стараюсь делать это регулярно. Любимая процедура – ручной массаж лица. Он творит настоящие чудеса и гораздо лучше инъекций. Главное, найти хорошего специалиста. – Вы часто совершаете необдуманные покупки? – Случается. Например, два года назад я купила очень красивый шелковый сарафан, но так ни разу и не надела, поскольку под него нужны определенные аксессуары: сумочка, босоножки на каблуке, украшения. – А в каких вы отношениях со спортом? – В дружеских. В детстве занималась легкой атлетикой, сейчас люблю танцы, пилатес. А еще получаю большое удовольствие от бега и от занятий фитнесом с инструктором на свежем воздухе. – Есть ли у вас домашние питомцы? – У нас была собака, мальтийская болонка. Она погибла. И хотя Рома просить кого-нибудь завести, я не решаюсь – слишком большая ответственность. – Как вы проведете грядущие майские праздники? – В это время я буду в Лондоне со спектаклями Андрея Кончаловского. Андрей Сергеевич задумал очень смелый эксперимент: один и тот же актерский состав будет играть сразу два спектакля в день – «Дядя Ваня» и «Три сестры». – Антон Павлович Чехов говорил, что человека делают счастливым три вещи: любовь, любимая работа и возможность путешествовать. Вы согласны с такой формулой счастья? – Я бы еще обязательно добавила сюда здоровье, ведь если человек болен, то и остальное ему не в радость. Беседовала Ирина Боровлева
Локоны: ВашДосуг.RU: Максим Аверин: «Вдруг я мог бы стать Гагариным?» 24 июня на сцене Мюзик-Холла будет показан антрепризный спектакль «Всё о мужчинах». Калейдоскоп мужских характе-ров. Двенадцать персонажей, которых блестяще играют всего три актера: Максим Аверин, Виктор Добронравов и Дмитрий Жойдик. С артистом москов-ского театра «Сатирикон» Мак-симом Авериным нам удалось побеседовать. — Спектакль «Все о мужчинах» идет около двух часов, а вы один успеваете сыграть четырех персонажей. И ваши партнеры тоже предстают в разных обличьях. Этот ход заложен в пьесе? — Да, это придумал замечательный хорватский писатель Миро Гавран. Сегодня мы немножко забыли, что искусство театра — это искусство перевоплощения. Мы стали играть себя — вот я хожу по сцене в предлагаемых обстоятельствах и не даю себе труда перевоплотиться в другого. Наш спектакль возвращает, обращает нас самих к актерской природе, к созданию образов, характеров. Не теряя при этом, конечно же, «хребта» основной темы. А она — глубокая, тонкая, о том, что мужской внутренний мир богат на переживания, сомнения, страдания, и даже когда окружающим кажется, что мужчина браво хорохорится, у него в этот момент внутри идут сложнейшие эмоциональные процессы и перегрузки. Самая близкая мне новелла — об отце и сыновьях. Мой герой говорит сыновьям о том, что только тому, кто там, наверху, дано право прощать, а мы здесь, на грешной земле, можем лишь постараться понять. Но понять — это и значит простить. Другой мой персонаж говорит: «Мы там, где мы есть». Эта мудрость лично мне открылась после тридцати. Я даже на спине сделал такую татуировку. Вот именно эти координаты — здесь и сейчас — надо полюбить и именно в них жить и жить. Поговорка русская «Там хорошо, где нас нет» — страшная ошибка, потому что ты обкрадываешь тот день, который тебе дан. Люби и живи в настоящем. — А до тридцати вы как жили? — Я по молодости копался в себе, мне казалось, что вокруг меня роятся неосуществленные возможности. Вдруг я мог бы стать Гагариным, например. Суета внутренняя обуревала… Вот мы сидим с вами, беседуем, пьем кофе, за окном петербургский дождь, сейчас я пойду смотреть потрясающий балет — прекрасно! Ведь этого всего могло и не быть! Я мог остаться в Москве, пролежать свой выходной на диване, не получить этого заряда эмоций. Ведь когда мы видим хороший спектакль, сразу хочется взлететь, выразить на каком-то ином градусе и свои умения — у меня так, по крайней мере. Хорошие спектакли или другие произведения искусства меня подпитывают, вдохновляют. Творческий человек не может сидеть, упершись взглядом в стенку или в зеркало. Вот позавчера я побывал в Театре Вахтангова на «Евгении Онегине» Туминаса. Это потрясающий спектакль! Римас Туминас дал такое мощное новое дыхание театру, что дух захватывает. — Вы активный зритель? — Стараюсь. Мне интересно. В свой свободный день прилетел в Питер, чтобы посмотреть величайший балет Бориса Эйфмана «Реквием». В прошлый свой приезд видел его «Родена» — это колоссально! Актер должен быть образованным и, скажем так, любопытствующим. — Вы когда-то начинали репетировать в теперь уже легендарной сатириконовской «Чайке» Юрия Бутусова. Многие «ленсоветовские» артисты с упоением рассказывают, что на репетиции с Бутусовым подсаживаются, как на наркотик. «Потом в любых других режиссерских руках уже не будешь таким, как прежде», — утверждают они… — Мне кажется, что если этот наркотик уже проник в тебя, то ты действительно стал другим, и даже в других руках ты существуешь во многом «по-бутусовски». Превращение уже произошло, и оно необратимо, тут я согласен. У меня-то процесс посложнее, во мне же разлита еще и сильнейшая инъекция Константина Райкина. Так что у меня сложно с новыми режиссерами, планка моих внутренних актерских и человеческих требований высоченная. Что касается совместной работы с Бутусовым, то в театре бывает всякое между режиссером и актером. Когда люди друг другу небезразличны, между ними происходят и размолвки, и обожания. Сейчас у нас с Юрием Николаевичем сложный период, и это хорошо, потому что если бы было легко, то и не интересно. Мы близкие люди, я его люблю, и это навсегда, потому что он — мой «папка», он меня, как актера, породил. Это было в спектакле «Макбетт» по пьесе Ионеско, с него началась моя по-настоящему интересная творческая жизнь на сцене. Бутусов взрывает все в артисте, счищает мишуру, в организме театра совершает революцию. Никто нас тогда толком и не знал — ни меня, ни Агриппину Стеклову, ни Гришу Сиятвинду. Мы, что называется, проснулись знаменитыми. Увидев мою работу в этом спектакле (артист играл роль Банко. — «ВД»), Вадим Абдрашитов вызвал меня на кастинг фильма «Магнитные бури», и понеслось… Это был 2002 год… — Вы нынешние петербургские спектакли Бутусова видели? — К огромному сожалению, нет. Никак не совпадаю, — работа. — Вам доставляет удовольствие, когда режиссер достает из вас что-то такое, чего вы в себе и не предполагали? — Конечно. Бутусов именно это и сделал. — Совсем недавно вам было присвоено звание Заслуженного артиста России. Правда, что вы узнали об этом, находясь на другом континенте? — Да, в Нью-Йорке. Узнал об этом последним, когда уже разрывалось от комментариев и поздравлений интернет-пространство. Я в Штатах оказался с необычной для себя миссией — приглашен был читать лекцию на факультете русской культуры и филологии в Дюкском университете. Тема лекции — «Существование актера в жанре трагифарса». Когда у всех слезы на глазах, а при этом мы все равно радуемся, — вот это и есть формат трагифарса. Ярчайший пример — Чарли Чаплин. В том, что он делал, было невероятное сочетание трагического и комического, он, как никто другой, мог, дойдя до пика пафосности, оставаться смешным. Очень трудно через переводчика передать эмоцию, чувство, мысль во время лекции, разговора. Поэтому я сосредоточился на полуторачасовой своей концертной программе — читал Бродского, Маяковского, Давида Самойлова. И это работает мощнее, чем любые многомудрые словоговорения. В этот день я был счастлив, что я знаю русскую поэзию и могу ее донести до слушателей. В аудитории были студенты, изучающие русский язык. Когда ко мне подошел американец и выразил восторг от поэмы Маяковского «Флейта-позвоночник», мне это было приятно. Это ведь не простой текст, в этой поэме довольно сложная образность. Значит, я сумел донести эту сложносочиненность через чувство. — Звание — приятная подробность в актерской биографии? — Великая Фаина Раневская называла награды «мои похоронные принадлежности». Да, лежат документы в отделе кадров или стоят статуэтки на полочке, требуют ухода, потому что тускнеют, патиной покрываются. Пылятся… Но ты выходишь вечером на сцену — и будь любезен предъявить то, что умеешь, здесь и сейчас.
Кука: Журнал "Биография" июль-август 2014 МАРЬЯНА СПИВАК
Локоны: UgraNow: Максим Аверин: «Я завершил ремонт в новой квартире. У меня есть камин, кабинет и библиотека» Всероссийскую популярность Максиму Аверину принесла роль Глухаря, ставшего главным милиционером современного российского телеэфира. Трудоголизм, критический взгляд на творчество и иммунитет к звездной болезни – те качества, которые отличают Максима. Отец Максима работал на «Мосфильме» художником-декоратором. В шестилетнем возрасте Максим дебютировал на киноэкране. Отец взял его в съёмочную экспедицию в Махачкалу, где снимался фильм «Похождения графа Невзорова». Там мальчику и доверили эпизодическую роль. В девять лет Максим уже играл в Театре миниатюр, а параллельно обучался актёрскому мастерству в театральной студии при Доме кино.тВ 1997 году окончил Высшее театральное училище им. Б. В. Щукина при Государственном академическом театре им. Е. Б. Вахтангова. Сейчас Максим служит в театре «Сатирикон.» Про курение К запрету курения в общественных местах, к примеру, в ресторанах я отношусь нормально, более того мне нравится, что я могу посидеть в непрокуренном зале. Сам я легко могу и потерпеть пару часов, в конце концов, иду же я на такие жертвы в самолете и ничего… Про фотографии У меня море фотографий. Я не завожу альбомы, поэтому все фотографии сложены у меня в стопки, так и лежат неприбранные. Тут на глаза попалась фотография со съемок клипа группы «Браво». Когда мы учились в институте, нам запрещалось сниматься в кино, рекламе, но мы очень хотели быть независимыми и казаться не голодными. Снимались у крутых режиссёров ( пусть и в массовке ), в клипах крутых музыкальных групп, в рекламах батареек, шоколадок, какао, кофе, витаминок…. А тут «Браво»! Моя любимая группа, моё счастливое детство. Моё трезвое отрочество… За съёмки мне заплатили 50 долларов. Про ремонт в квартире Наконец-таки я практически завершил ремонт в новой квартире. Один из проектов делала известный архитектор-женщина. В ее творении я элементарно не смог бы существовать. Это домик Барби какой-то! Все эти позолоты, вензелюшечки — не мое. Люди, приходящие в мой дом, должны понимать, что это мужская квартира. Именно поэтому в моей квартире есть камин, кабинет, библиотека. Огонь, вода и книги — то, что меня определяет. Про ограничения Раньше у меня было огромное количество всяких «но», противостояний внутри себя. В какой-то момент ты понимаешь, что этих «но» возникает всё больше, все больше противоречий с людьми. Значит, приходится идти на компромисс, подстраиваться. Пространство вокруг тебя начинает сужаться. Оно же не шоколадное! И ты всё время находишься в состоянии смирения. Ребята, мне уже 40 лет. Не надо меня воспитывать! Я уже не изменюсь. Я же не изменяю этот мир, мне приходиться полюбить его таким, со всеми недостатками. Про неравнодушие У меня не бывает состояния равнодушия. Даже если я нахожусь в состоянии печали, то оно все равно волнующее. Белый лист – не мое, черный квадрат – не мое. Про журналистику и Варлей Года три назад один журнал сделал меня редактором номера. Многие думают: «Да ладно, это залипуха какая-то». Но я действительно подключался к процессу, более того — втянулся. Я взял интервью у многих не просто известных – легендарных людей: Юрского, Рязанова, Пьехи, у мужа Людмилы Гурченко, теперь вот пообщался с Натальей Варлей. Сначала, правда, жутко воспротивился этой идее: «Ребята, мы уже всё о Варлей знаем. Зачем доставать артистку вопросами на тему замужества, расставания?» Как это было ошибочно! Наталья Владимировна – удивительный человек. Ей жизнь преподносили такие сюрпризы! Человек вопреки всему: родителям, здоровью поступает в цирковое училище и становится воздушной гимнасткой: «Я была гибка от природы». Мы сидели два часа,и я не мог от нее оторваться. Все думала: «Как она не сломалась, осталась такой женственной?» Я ей позвонил поздравить с днём рождения. Она сказала: «Я все помню, предложение в силе». Дело в том, что я напрашивался к ней на ужин. Хотел попробовать её пирогов и… ещё поговорить. Про Стасика Мне нечего скрывать. Но мои знакомые боятся со мною обниматься, целоваться, потому что понимают,что завтра появится: «Так вот с кем он живет!» Это очень опасная вещь. В прошлом году я придумал фишку. Мне подарили хомячка, который повторяет все слова. Назвал его Стасиком. Придумали целые истории с этим хомячком, их выкладывали, чтобы кто-то открыл Facebook и посмеялся. Настроение у человека улучшилось! Результат — через неделю какой-то журнал с названием «Брошенные и обиженные» публикует статью «Так вот с кем он живет!» И там фотографии где я со Стасиком. Люди на полном серьезе это обсуждают, цитируют: «Детство взыграло в Аверине», «С игрушкой проводит время. Стасиком назвал». Это не я плохой, это с вами что-то происходит. Это ж как сознание должно повернуться, чтобы из шутки сделать сенсацию! Конечно, первая реакция: «Парни, я глубоко драматический актер. Я сложнее, чем вы думаете!» Вторая реакция: «Да пошел ты на фиг! Я такой какой я есть!» Кто-то скажет: «Он шут!», а кто-то: «Вы слушали, как он читает «Балладу о прокуренном вагоне»?» Нельзя быть простынью. Кто-то полежит, а кто-то рядом ляжет. Как говорила Гурченко: «Сломать меня нельзя,убить можно». Про футбол Мне кажется, что футбол — не наш вид спорта. У нас есть другие способности. Займитесь ими! В конце концов, есть огромное количество того, что мы делаем гораздо лучше.
Кука: Журнал "Смена" июль 2014г МАРЬЯНА СПИВАК
Локоны: Гудок: “Я не могу играть перед зеркалом” Максим Аверин рассказал “Гудку. Пятница” о том, почему он снимается в сериалах Сегодня канал «Россия» покажет вторую часть сериала «Человек-приманка». В главного героя нашего времени – школьного учителя информатики Геннадия – перевоплотился Максим Аверин. – Максим, сейчас все, как и ваш учитель информатики, фактически «живут в компьютерах». Можно ли считать Геннадия героем нашего времени? – Я не видел фильм целиком, поэтому сложно сказать. Но, думаю, не род занятий определяет героя нашего времени, а харизма. А она либо есть, либо нет. Компьютер же – порождение прогресса, который, с одной стороны, разрушает, с другой – созидает. Разве 10 лет назад мы могли представить себе, что компьютером станет мобильный телефон? Другой вопрос, как его использовать. Либо он будет доминировать над тобой, или, наоборот, станет подспорьем для интересной жизни. – Или не использовать вообще, как делает, к примеру, ваш хирург Брагин из «Склифосовского». Недавно начались съёмки четвёртого сезона сериала. Эта роль вам самому не надоела? – Да, играть всегда надо с перспективой преображения персонажа. Мне кажется, в четвёртом сезоне, над которым мы работаем, у Брагина появляется ответственность не только перед профессией, но и перед людьми, которые есть в его жизни. И мне интересно его играть. А если интересно мне, то это зацепит и зрителя, а если ты скучен и материал тебя не будоражит, ничего не получится. – Когда вы снимались в этом сериале, вспоминали, какая у нас медицина на самом деле? – Отлично знал! Конечно, на съёмочной площадке у нас есть консультант – действующий хирург, который подсказывает мне абсолютно всё, вплоть до постановки скальпеля в руке. Но и друзья-врачи подсказывают мне какие-то штучки. Они, как книги. Я записываю их фразочки. И одну из них хочу использовать. Так и представляю себе, как мой Брагин заходит в операционный бокс и, облачаясь в хирургический костюм, поёт: «Привыкли руки к топорам». У врачей потрясающее чувство юмора, потому что каждый день у них происходит огромное количество несчастий, и если воспринимать всё всерьёз, то можно сойти с ума. – Вы – актёр сериалов. Нет желания переключиться на полнометражные фильмы? – А зачем?! Сериалы – это формат времени. Почему же я должен стесняться своего труда? Я делаю свою работу честно. Мы собираем рейтинги. Я могу сниматься в фестивальных фильмах, но их никто никогда не увидит. А я артист и не могу играть перед зеркалом. Я должен сниматься. Неужели вы думаете, что я буду ждать, когда мне позвонит Никита Михалков? А он мне не позвонит. И что теперь? Жизнь, она не завтра, не послезавтра, а сегодня: здесь и сейчас. Артист – скоропортящийся продукт. – А не смущает ли вас тот факт, что зритель, привыкший к вам как к сериальному актёру, не воспринял вас в фильме «Куприн»? – Просто там была одна, а не 100 серий. И меня в фильме мало – всего 17 минут полезного времени. Но мне нравится эта работа. А если вернуться к сериалам, то многие благодаря им открыли для себя театр. Полюбив меня экранного, они заинтересовались мною в спектаклях. Но «Сатирикон» стал огромным испытанием для меня, физическим и психологическим. Мне сложно со многими прекрасными коллегами из других театров в антрепризе, потому что у нас, актёров «Сатирикона», определённая группа крови: разные ритмы, разная энергия. В кино же есть возможность спастись за счёт камеры, ракурса, постановки света, музыки. Театр – это живой океан. И можешь быть какой угодно звездой, но, если ты не захватил этот тысячный зал, тогда, наверное, ты никому не интересен. – Каким вы представляете себя в кино через 10 лет? – Не только через 10, но и через 20, и через 30 лет я вижу себя в кино. Я в прекрасной форме и в 70 лет собираюсь быть действующим артистом. Дедушек играть. Мне скоро 40 лет, и я только открываю для себя какие-то вещи в мире, и у меня большие перспективы. И на меня прекрасные роли пошли. Когда мне было 20 лет, роли не совпадали с моим внешним фасадом. Я мечтаю сыграть в экранизациях произведений Достоевского и в «Короле Лире». Жадность творчества толкает меня вперёд. Цель – идти без остановок. Мне нельзя скучать. Надо идти дальше, чтобы не было привыкания к самому себе. – Какой фильм вас удивил в последнее время? – Меня потряс спектакль «Улыбнись нам, Господи!» в Театре Вахтангова. Удивительнейшая работа. С потрясающим актёрским ансамблем: Маковецкий, Сухоруков, Добронравов. А из фильмов понравилась короткометражка Алексея Воробьёва, с которым мы снимаемся в фильме «Беглецы» и играем братьев. Талантливый парень. – Если вам приходится несколько суток не спать, как бодритесь? – Спортом занимаюсь. Плаваю, бегаю и вдохновляюсь своей работой, которая и есть мой главный энергетик. – Что пожелаете самому себе? – Чтобы я сам себя не переставал удивлять.
Локоны: Экспресс газете: Ради Максима Аверина поклонница остановила поезд Актер мог серьезно пострадать в автоаварии. Максим АВЕРИН много гастролирует, днюет и ночует в поездах и самолетах. Этим летом он успел дважды побывать в Сибири. Мы встретили Максима в Забайкалье и прогулялись с ним по улочкам Читы. Первым делом Максим отправился попить родниковой водички к читинскому источнику. К вечеру ему нужно было быть в форме: Макс готовился выйти на сцену в моноспектакле «Все начинается с любви». - Эх, хороша водица! - одобрил актер, обливаясь прохладной струей. После водных процедур мы прошлись по знаменитой улочке, где в XIX веке жили ссыльные декабристы. -Да, были люди в это время! Не то что нынешнее племя… Хотя и нынешнее племя - богатыри! - находчиво закончил Аверин лермонтовскую строчку. - Приятно, что сибиряки так бережно относятся к прошлому. Посмотрите, как хорошо сохранились бревенчатые постройки. Кого имел в виду под богатырями артист, осталось тайной. Может, Максим подразумевал себя, любимого, в образе бравого мента Глухарева? В жаркий летний день Максим дурачился у источника, как ребёнок Почти смешная история - Правда, жить в таких домах я бы не стал - мне нравится моя московская квартира, - признался Аверин. - На природе могу находиться максимум пару дней. Зато люблю путешествовать, почти всю нашу страну исколесил. Не устаю в дороге. Очень нравятся поезда. Стук вагонных колес так умиротворяет! И с проводниками поговорить за жизнь люблю. Они часто заходят в мое купе. Сидим чаевничаем, судачим о том о сем. С некоторыми из них встречался уже не раз. Помню, был случай. Я в Нью-Йорке пару лет назад прикупил прикольную бейсболку. Она стала для меня своеобразным талисманом. Никогда с ней не расставался. А тут во время гастролей по Дальнему Востоку выходим с моим директором Николаем Кореневым на перрон с кучей чемоданов. Уже отошли на приличное расстояние, и тут я понял, что забыл свою «счастливую» кепку в купе. - Коля! - кричу. - Бейсболку в вагоне оставил! Директор чемоданы выронил и застыл. А я помчался к отходящему от перрона составу. Колеся по России, артист с энтузиазмом фиксирует на айфон всё... - Валя, я забыл в поезде шапку! - кричу закрывающей тамбур знакомой проводнице. Та в ответ: «Щас сделаем, Максим!» - и срывает стоп-кран. Что тут началось! Поезд встает как вкопанный, из окна электровоза высовывается машинист, жестикулирует и кричит, будто его режут. Слова приводить не буду. В свете недавнего постановления Госдумы «О запрете мата». Проводница Валя вынесла кепку, чмокнула меня в щеку и со словами «Скоро увидимся!» юркнула в тамбур. И действительно, через несколько дней сажусь в поезд на Москву и встречаю Валентину. - Ну, что? Все тогда обошлось? - спрашиваю проводницу. А она хохочет: «Написала объяснительную. Когда начальство прочитало, ради кого я состав тормознула, сразу оттаяло!» За секунду до столкновения - Рада, что все так хорошо закончилось. В серьезной аварии, в которую вы недавно попали, тоже обошлось? - Не в такую уж и серьезную. Журналисты преувеличили. Столкнулись и разъехались. Я сразу на работу поспешил. Хотя… Тот человек, который в нас врезался, оказался, слава богу, опытным водителем. Бесконечно ему благодарен за то, что он за какую-то долю секунды до столкновения сумел вывернуть свой автомобиль. Если бы не это, удар пришелся бы точнехонько в то место машины, где я сидел. Готов за него молиться. - Нет ничего дороже свободы! - изрёк АВЕРИН, примерив кандалы, в которых заключённых гнали по этапу в Сибирь - Сейчас по телевидению идет многосерийный фильм «Человек-приманка» с вашим участием. Что можете сказать о работе в этом проекте? - Мой персонаж не похож на роли в других фильмах. Я там не милиционер, не врач, не мачо. Мой герой Гена Верещагин - законченный ботан. Работает в школе компьютерщиком и попадает в неловкие ситуации. Целиком картину я еще не видел. И не буду смотреть. Никогда не оглядываюсь назад. Пусть смотрят зрители и судят. Наверное, можно было лучше сделать. Но моя профессия зависима от режиссера, костюмера, гримера, монтажера, оператора. Я могу только доверять им. Поэтому мне неспокойно. Но зато нескучно! Во время IV Международного забайкальского фестиваля Макс побывал в Читинском музее декабристов
Локоны: Вокруг ТВ: Максим Аверин: «Мне нечего скрывать» Мы любим его в «Глухаре», уважаем за «Куприна» и завидуем его улыбке счастливого человека. Но Максиму Аверину этого мало. Мужская квартира — Скажи, ты уже переехал в новую квартиру? — Нет, еще в процессе. Это очень утомительно: пыль вытереть, перевезти с места на место кучу всякого хлама. — Хочешь сказать, что ты сам убираешься в доме? — Нет, но, кроме меня, никто не сможет разобраться с личными вещами. Необходимо перебрать, пересмотреть каждую бумажку. Я же периодически все уничтожаю. — А фотографии? — Храню. Я не завожу альбомы — все фото сложены в стопки. Я редко их пересматриваю… Тут на глаза попалась фотография со съемок клипа группы «Браво». В институте нам запрещалось сниматься в кино и рекламе, но мы очень хотели быть независимыми, поэтому подрабатывали у крутых режиссеров в массовке, в клипах популярных музыкальных групп, в рекламах батареек и шоколадок… А тут «Браво» — моя любимая группа, мое счастливое детство, мое трезвое отрочество… За съемки мне заплатили 50 долларов. — А когда все же просматриваешь старые фотографии, не появляется мысль: ой, какой я тут ужасный... — Такие фото безжалостно уничтожил — без оглядки на имя фотографа. Я и сам много фотографирую, но не отношусь к этому трепетно! Однажды мой компьютер, в которых хранились все фото, сдох. Я не расстроился — умерло и умерло. — Ты говорил, что предыдущую квартиру обставил, как в кино. Вкусы изменились? — Любое место в центре комнаты, даже номер в гостинице, должно соответствовать твоему образу жизни. Знакомая актриса убеждала меня, что трусы на люстре — хорошая цыганская примета. — А кто делал проект новой квартиры? — У меня было два варианта. Автор первого — известный архитектор. Он представила мне проект жилья, в котором я элементарно не смог бы существовать. Практически домик Барби. Вся эта позолота, вензелюшечки — не мое. Люди, приходящие ко мне, должны видеть, что это мужская квартира. Я постарался реализовать все свои представления об уюте, поскольку понимаю, что это навсегда. Не думаю, что когда-нибудь еще совершу подвиг и куплю квартиру в Москве. — Ну а что такое «мужская квартира»? — Я массу времени провожу в гостиницах, которые напрочь лишены уюта. Именно поэтому в моей квартире есть камин, кабинет, библиотека. Огонь, вода и книги — вот то, что меня определяет. — Камин электрический или на дровах? — Биокамин. Технологии достигли такого уровня, что я, несмотря на то что живу на третьем этаже, смог осуществить свою детскую мечту. — Слушай, а зачем актеру кабинет? — Кабинет — это библиотека. Здесь живут мои самые близкие друзья, мое культурное наследие. Книг у меня очень много. Есть редкие издания Гоголя, Шекспира, даже первое издание Маяковского, огромное количество художественных альбомов. — Так ты библиофил! Ходишь по букинистическим лавкам? — Нет, все это подарки. Среди них книги, которые собирал еще мой папа. Все они живут в пятиметровом стеллаже. Кстати, немаловажное значение для меня имеет кухня. Я кухонный человек: люблю готовить, да и просто там посидеть. Правда, для этих целей у меня есть еще и огромная гостиная — можно балы устраивать. — Однажды ты научил меня маленькой хитрости — добавлять в борщ хрен… — Америку мы не открыли. Это все написано в книге домохозяйки 50-х годов. — Поделишься еще каким-нибудь рецептом? — Новый мой тренд — смешивать несовместимое. К примеру, нарезаешь картофель, морковь, брокколи, бросаешь в духовку. Как только это начинает поджариваться, закидываешь туда горчицу, добавляешь перчик, потом убиваешь все вареньем. Очень вкусно! Я уже два года не ем мясо, но не из сострадания к убиенным животным. Просто понял, что для меня это тяжелая пища. Правда, ем рыбу и птицу. Поздно меня воспитывать — И вообще я сильно изменился. Раньше у меня было огромное количество внутренних противоречий, всяких «но». Необходимость в общении с людьми идти на компромиссы, подстраиваться вынуждает находиться в состоянии смирения. Я учусь этому противостоять. Мне уже 40 лет — не надо меня воспитывать! Я же не пытаюсь изменить этот мир, мне приходится любить его со всеми недостатками. — Что тебя задевает? — Меня взбесил один комментарий в Facebook: «Да что этот Аверин! Он вообще умеет не улыбаться?» Сначала хотел написать: «Конечно, я умею не улыбаться. Я ведь столько драматических ролей сыграл за свою жизнь!» Потом остыл и родил хороший афоризм: «Ну не могу же я всегда быть таким грустным мудлом». Я способен на живую реакцию, но при этом не пребываю в состоянии тоски. — Вернемся к твоему переезду. Животных возьмешь с собой на новую квартиру? — А ты думаешь, я их оставлю: целую, пока-пока? К тому же у меня только кот Яшка остался. — А чихуахуа? — Отправлен к родителям. Он уже пенсионер, и все эти перелеты и гостиницы ему порядком опостылели. Яша тоже стареет, требуя все больше внимания. Ночью приходит, ложится и заводит беседу. Мой кот — такой полноправный квартирант. Он всегда в моей жизни, даже в туалете: «Мужик, потеснись, я рядом сяду». У нас два туалета: мой и кошачий. Оду котам могу петь бесконечно. Как, впрочем, и собакам. Вот птиц не очень люблю. А у мамы в квартире целый зоопарк: птички, рыбки, собаки, кошки, черепашки и… дети. — Это она тебе одежду выбирает? — Только сам. Я все делаю по пути. Еду с работы, вижу магазин — зашел, купил. Почти «пришел, увидел, победил». Долго рассматривать свое отражение в зеркале — это не про меня. Ты в одежде, а не она в тебе. Но мне всегда нравились модные вещи. Это у меня от мамы-портнихи. После показа Лады Калининой у меня остался комбез, который ношу до сих пор. Еще очень люблю фактурные вещи. Какую-нибудь тряпку могу хранить годами — обветшав со временем, она становится только колоритнее. — Мама тебе не шьет? — Мама — дамский портной. Она может только что-то подшить или ушить. — Ты попробовал себя в новой профессии — журналиста. Понравилось? — Года три назад один журнал сделал меня редактором номера. Многие думали: «Да ладно, залипуха какая-то». Но я действительно подключился к процессу, более того — втянулся. Взял интервью у Юрского, Рязанова, Пьехи, у мужа Людмилы Гурченко, теперь вот пообщался с Натальей Варлей. Кстати, сначала я воспротивился: «Ребята, мы уже все о Варлей знаем. Зачем доставать актрису вопросами о замужестве и расставании?» Как я ошибался! Наталья Владимировна — удивительный человек. Жизнь ей преподносила такие сюрпризы, но она не сломалась. Позже позвонил ей, поздравил с днем рождения. Она сказала: «Я все помню, предложение в силе». Дело в том, что я напрашивался к ней на ужин. Хотел попробовать ее пироги и… еще поговорить. — А с Леной Яковлевой не хочешь сделать интервью? — Она — моя подростковая любовь. Боже, сколько раз я пересматривал «Интердевочку» в кинотеатре, бегал в «Современник» на ее спектакли! Потом папа нас познакомил. Как сейчас помню: кафе «Бублики» на Старом Арбате, я в длинном пальто в елочку, мне лет четырнадцать. И я сам себе не по карману. От волнения начал заикаться и нести полную чушь. Актриса отнеслась ко мне снисходительно, мы даже выпили чаю. Теперь с Еленой Алексеевной мы снимаемся в одном фильме. Мой рассказ о той детской любви не произвел должного эффекта, хотя я надеялся ее рассмешить. Теперь понимаю: прошло 25 лет, и я, глупенький, практически сказал актрисе, что вырос на ее фильмах. Мне с ней никогда не бывает легко. Были моменты, когда казалось: ну все, катастрофа! Единственным связующим звеном оставался режиссер. Но при этом я ее обожаю. Яковлева — мегапрофессионал, она готова извести всех вокруг, чтобы сделать работу интересной. — В своих интервью ты задаешь неудобные вопросы? — Скорее, нет. Разве можно у Рязанова спрашивать, что он чувствовал после кончины своей второй супруги?! Я же не желтая пресса. Не Глухарем единым — А вот со мной такие ситуации происходят регулярно. Когда первый же вопрос звучит: «Вы Глухарь?», мне сразу становится неинтересно. Я ведь готов с вами беседовать, я вас уважаю. Почему же вы меня не уважаете? Я актер, который создал огромную палитру работ… Нужно элементарно готовиться! — Вспомнила Хазанова в передаче «Точь-в-точь», когда он назвал тебя Глухарем… — Думаю, я достойно ответил и закрыл эту тему. Называть вещи своими именами — это нормально. Что касается Глухаря — даже если меня знают только по этой роли, мне от этого хуже не станет. Это моя любимая роль, я жил с ней три года. И из-за этой большой любви ушел из проекта. Но актером одной роли я себя уж точно не считаю. Вот недавно вышел сериал «Куприн», который, на мой взгляд, стал событием. — Это очень достойно! — А ты знаешь, что я сам выбил себе роль? Раздается звонок: «Максим, вы, наверное, откажетесь, но мы предлагаем сняться в «Куприне». Я: «Куприн — мой любимый писатель!» Мне в ответ: «Это «Гранатовый браслет», роль…» Честно говоря, не помню, что именно мне предложили. Я сказал: «Нет. В «Гранатовом браслете» меня интересует лишь роль Желткова». «Почему бы не попробовать?» — решили на том конце провода и пригласили меня на пробы. Я обожаю пробы, потому что это возможность «помять» роль, примериться, поработать с другими актерами. Но для меня это было то еще время! На носу два спектакля — «Пигмалион» и «Отелло», две огромные роли — Генри Хиггинс и Отелло. На мой взгляд, на пробах я был даже лучше, чем в фильме. У меня было всего три съемочных дня, причем на общих планах иногда был дублер. — Экономили? — Видимо, да. Но я находился в том прекрасном состоянии, когда вокруг себя ничего не замечал. Рассказывают, что Гагарина, в момент когда он писал письмо, хотели разыграть и выстрелили. Но он даже не шелохнулся — настолько был сосредоточен. Роль Желткова очень личностная, судьбоносная… Если бы мне предлагали такие роли, я бы чаще вас удивлял. Многие зрители, благодаря этому сериалу, открыли для себя актера Аверина. «Никогда не любила этого лысого г…а. Посмотрела «Куприна» — и влюбилась», — такой вот комментарий. Или на гастролях в глубинке люди приходят посмотреть на Глухаря, а потом говорят: «В жизни вы намного лучше!» Хочется сжечь все фильмы и повеситься. — А было такое, что ты долго работал над ролью, а потом понимал, что не получилось? — Конечно, особенно в кино. Это в театре можно что-то исправить, а в кино — «получите свою бандероль с позором». Мэри Пикфорд (актриса, легенда немного кино. — Прим. ред.) сжигала фильмы со своим участием. Я бы тоже многое сжег. Один питерский режиссер уговорил меня на роль: «Ты спасешь это кино». А потом ночью я метался на кровати: «Не хочу это делать! Не хочу!» И на съемочной площадке всем говорил: «Не подходите ко мне, это моя территория» — до такой степени мне было некомфортно! Вы меня хоть в поле высадите, но я должен знать, «про что играть», должен жить этим! А не так: «Тут это скажи, тут то». — Ты можешь абстрагироваться от своей профессии и смотреть кино как зритель? — Это мечта. Недавно посмотрел «Роль». Прекрасный фильм! Немного нудноват, но работа актера гениальна. — А если уйти от авторского кино? — Мне очень нравится сериал «Кухня». — Иностранное кино ты вообще не смотришь? — Конечно, смотрю. Не так давно сходили компанией на фильм Бертолуччи «Я и ты». Многие не поняли, а мне очень понравилось. — Какую музыку ты слушаешь? — Я возвращаюсь к каким-то простым вещам. Не люблю современную музыку. И не потому что она плохая или я не понимаю этого ритма — просто не мое. Для меня важна мелодия. Хотя с годами я начал слушать Deep Purple. Невозможно пройти мимо чего-то по-настоящему талантливого. Концерт Земфиры, к примеру, навеял на меня определенные воспоминания. Или вчера, например, наткнулся на пластинку Тани Боевой. Она прекрасная джазовая певица с уникальным голосом, этакая русская негритосина. Спела Yesterday так, что Пол Маккартни ей приз отдал, но у нас неизвестна. — Как при развитых технологиях тебе удается сохранить личное пространство: ни скандалов, ни изобличительных фотографий? — Просто нет у меня секретов! И нет цели прославиться за счет скандалов. Я ничего не скрываю и не прячусь. — Ты по-прежнему женат на своей профессии? — Это единственный брак, который меня устраивает. Не факт, что через два часа я не буду думать иначе, но в данный момент — нет.
Локоны: МИР24: Максим Аверин: Я нуждаюсь в ежедневном труде ВИДЕО Артист рассказал, откуда берет столько энергии, каково сегодня играть классику и о каких творческих предложениях мечтает. Москва, 23 августа. Любимец женщин, народный полицейский России Глухарев вечно молод, азартен и переполнен энергией. Сезон в театре «Сатирикон» откроется спектаклем по Шекспиру «Укрощение», в котором Максим Аверин играет темпераментного Петруччо. Актер раскрыл телеканалу «МИР 24» рецепт вечной юности и рассказал, какого это быть Фигаро, когда сегодня ты здесь, а завтра там. Максим Аверин родился 26 ноября 1975 года в Москве. В шестилетнем возрасте дебютировал на киноэкране. Отец, работавший художником-декоратором на «Мосфильме», взял его на съемки фильма «Похождения графа Невзорова». С 9-ти лет Максим начал играть на сцене Театра миниатюр. В 1997 году окончил Высшее театральное училище имени Щукина при Государственном Академическом театре имени Вахтангова. С 1997 года Аверин - актер театра «Сатирикон». Первую серьезную роль генерала Банко актер исполнил в спектакле «Макбет» в 2002 году. Затем следуют «Ричард III», где Аверин играет сразу три роли в одном спектакле, а также «Маскарад», «Король Лир», «Смешные деньги». Всенародную известность актер получил после роли капитана Сергея Глухарева в сериале «Глухарь». - У вас очень напряженный гастрольный график, сегодня вы в Москве, а в конце месяца - гастроли на Дальнем Востоке. М.А.: Для меня сесть в самолет и в небо помчаться, чем дальше по этой необъятной стране, тем интереснее. Потому что если тебя ждут, значит, ты нужен, значит, тебя любят. Для меня отдых - это кулиса. Там остаются все невзгоды, несчастья. Мне повезло с профессией, потому что у меня есть прорыв нерва, я имею возможность выплеснуть свою колоссальную энергию, с которой мне сложно справляться в повседневной жизни. Я нуждаюсь в ежедневном труде. Меня можно как белку крутить в колесе, и я буду приносить вам электроэнергию. - Вы работаете над гениальным произведением Шекспира «Укрощение строптивой». М.А.: Это очень сложное произведение для постановки в нашем современном циничном и повидавшем виды мире. Сложно выходить и начинать: «Привет вам, Кэт, слыхал, вас так зовут». Но в этом, наверное, и есть творчество. - Чем отличается спектакль, который вы сейчас готовите в «Сатириконе», от классических постановок, от той постановки, которая у вас не сложилась год назад в Театре наций? М.А.: Не сложилось, потому что так бывает. Бывает так, что люди не совпадают, это нормально, никто за это не должен гореть в аду. Хотя мне казалось, что я совпадаю с прекрасной партнершей, и пьеса моя, и роль моя. Как у Андрея Дементьева, «Ни о чем не жалейте вдогонку…». Я ночь не посплю, а потому пойду дальше, в новый день. Что касается «Сатирикона», то там все постановки - это оды, гимны театру, священнодействуй или убирайся вон. - «Все начинается с любви» - это еще одна очень важная страница вашей творческой жизни… М.А.: Это когда тебе мира мало. Когда жадность, оттого что все мчится, бежит, летит и исчезает. Я не могу сидеть и ждать, когда мне предложат играть Гамлета, не могу, потому что, может быть, этого не произойдет. Не могу ждать, пока позвонит Никита Михалков. Не могу играть перед зеркалом, потому что это несправедливо к моей судьбе. Потому что это время может убежать. Поэтому я придумал для себя спектакль-монолог, творческий вечер, исповедь - как угодно. Там идет диалог со зрителем, я слышу звенящую тишину в зале, когда читаю Самойлова, Маяковского, Вертинского… Когда мне было пять лет, режиссер Александр Панкратов-Черный решил снять меня в своем фильме «Похождения Графа Невзорова». У меня был костюмчик-матроска. Я выбрал ботинки, которые мне жутко малы, а мне предстояли три съемочных дня. Тогда я понял, что кино – это долгий процесс. Но я уже тогда заявил, что буду артистом.
Локоны: Сайт мужского журнала GQ: Максим Аверин о театре, сериалах и профессионализме Звезда «Глухаря» и «Склифосовского»-, витальный Максим Аверин, пожалу-й, главное завоевание отечественног-о ТВ последнего времени. Максим Аверин — высокий и очень энергичный артист. В гримерке «Сатирикона», где проходит наш разговор, он занимает так же много места, как и в телеэфире. И то и другое — заслуженно. Как говорит Максим: «Я свято верил, что посвящу жизнь искусству». В 1990-е у него будет Щукинское училище и приглашение в труппу Константина Райкина. В начале нулевых — премия «Триумф» и «Магнитные бури» Абдрашитова. В конце — «Глухарь» и парный бенефис с Людмилой Гурченко «Марковна. Перезагрузка». «Можно было в «Глухаре» сниматься десять лет? Легко! НТВ плакало, когда я уходил. Спокойно обеспечил бы себя заработком и популярностью. Но что было бы со мной через десять лет? Я ушел, потому что понял, что там сделал все», — говорит актер. Теперь Аверин заставляет домохозяек с придыханием жать вторую кнопку. Там, на канале «Россия», готовится к выходу уже четвертый сезон «Склифосовского». Несмотря на бешеные трудочасы, потраченные на роли бюджетников, актер всегда готов к вызову большого кино. Но такие встречи случаются гораздо реже. «Думаете, мне часто предлагают хорошие сценарии? Недавно я встретился с Андреем Сергеевичем Смирновым, мы доозвучивали телеверсию «Жила-была одна баба». Я говорю: «Надо же, прошло два года, а я помню текст наизусть». А он мне: «Максим, прошло пять лет». Востребованность — следствие его работоспособности. «Я ежедневно действующий артист», — говорит Максим и к своей обычной нагрузке добавляет моноспектакль «Все начинается с любви», который он поставил по стихам Давида Самойлова, Бориса Пастернака, Владимира Высоцкого. «Я объездил с ним всю страну, был в Америке, Прибалтике, где уже русский язык забывают. Спектакль идет два часа без антракта. И каждый раз в зале стоит тишина неравнодушия». Равнодушие, по Аверину, — самый тяжкий грех. Следом идут невежество и непрофессионализм Равнодушие, по Аверину, — самый тяжкий грех. Следом идут невежество и непрофессионализм. С чужими грехами актер борется с тем же трудолюбием и страстью: «Упрощено все. Мне упростили мою жизнь. Я прихожу на площадку — и мне надо, чтобы все было сделано с горящим сердцем. А мне говорят: да ладно, че там! У меня на такое одна реакция: отойди, не надо — мне от тебя холодно становится. Потому что одна неправда порождает другую. А на экране все видно». Тут актер достает сигарету и со словами «что-то я разнервничался» долго ищет зажигалку. Возвращает на лицо улыбку и продолжает уже спокойнее: «Еще в чем ужас — у нас все кому не лень разбираются в политике. Когда люди начинают с трибуны кричать, хочется им сказать: вот я сыграл врача, но я же не лезу в операционную! Так и с политикой — это такая же точная наука, которой надо учиться. А если так, то не имею я права на это. Право имею обсудить ее дома с друзьями на кухне». Хотя с полит-информацией у Аверина порядок. «В последние полгода произошли два события, которые поменяли наше отношение к жизни. Нам вернули радость. Мы вдруг почувствовали себя сплоченными. Это Олимпиада и присоединение Крыма». Впрочем, за этими словами скрывается настоящий философ: «Не бывает людей хороших и плохих. Каждый сам с собой договаривается, как он сегодня будет жить: сволочью или человеком».
Локоны: амур.инфо: Максим Аверин, актёр театра и кино, телеведущий, заслуженный артист России Ведущая — Наталья Шлямова: Он один из самых увлекающихся актёров своей профессии, настолько познал своё дело, что разбирается в следствии и медицине равно хорошо. Сегодня у нас в студии актёр театра и кино, телеведущий, заслуженный артист России Максим Аверин. - Здравствуйте! - Здрасти! - Вы произвели фурор на звёздной дорожке на открытии фестиваля «Амурская осень». Большинство зрителей узнали вас по сериалу «Глухарь», который произвёл большое впечатление, но в одном из интервью вы сказали, что с ментами завязали навсегда. - Я такого не говорил, это неправда. Я с большой любовью отношусь к этому фильму. Благодаря этой роли в моей жизни случились очень многие вещи. Поэтому о любимой работе я не могу говорить плохо и уж тем более завязывать с ними навсегда. Навсегда – это слишком долго (улыбается). Это неправда. Просто я закончил там сниматься, потому что считаю, что работа была сделана от А до Я. Мне там добавить было уже нечего. - Тем не менее сейчас снимается сериал «Беглецы», о бывших бандитах, взгляд с другой стороны. - Это просто роли, вот и всё. Здесь нет никакого другого смысла. Это просто роли, которые мне интересно играть. Если мне не интересно, я этого делать не буду. Менты, врачи, космонавты – это не имеет значения. Если есть роль, если есть персонаж, которого мне интересно играть, тогда я это делать буду. Если будет роль не интересная, тогда я это делать не буду. Понимаете, если мне не интересно, я не смогу заразить публику, зрителя. Вот такой принцип. - Студия, которая была выстроена для съёмок «Склифосовского», находится на территории завода ЗИЛ. - Да. - Насколько отличается съёмочная площадка от настоящего «склифа»? - У нас не было цели сделать фильм-пособие. Наша цель – постараться приблизиться к тем условиям, в которых работают эти гениальные люди – врачи. Я вообще считаю, что это люди с уникальной судьбой, потому что в их руках божий промысел – спасать людей. Вопрос в том, что встречаются, как и в любой другой профессии, профессионалы, люди с большой буквы, для которых важна и ценна честь мундира, будь он врачом, полицейским, учителем, и есть люди, которые позорят эту профессию. - Врачебная команда приняла вас к себе? Актёров награждают какими-то ведомственными отличиями. - Ничего не давали, ничего у меня нет. В общем-то и не было такой цели. Если меня государство наградит, спасибо, я буду очень тронут. У меня нет и никто мне не подарил ни табельное оружие, ни золотой скальпель, ни назвал лучшим врачом года (смеётся). Мне важно, чтобы вечером зритель садился в удобное кресло и смотрел фильм с моим участием. Это для меня самая главная награда, а табельное оружие не надо. - Вернёмся к «Склифосовскому». Вы сказали, что это не пособие по медицинской практике. - Да. - Но, тем не менее, ваш герой, Олег Брагин, достаточно умный, разбирающийся в своей профессии человек. Что-то для жизни вы почерпнули? Умеете делать какие-то медицинские манипуляции? - Да упаси, боже. Зачем же я буду заниматься не своим делом? Я – артист. Могу воплотить персонаж на экране, в театре. В первую очередь это человек, а потом уже хирург или другой специалист. Другой вопрос, что мне очень хотелось сыграть человека, который бесконечно предан своей профессии. Вот и всё. - Сейчас снимается четвёртый сезон «Склифосовского». Можете ли вы раскрыть какую-либо сюжетную линию, намётки, рассказать об актёрах – кто появился, кто ушёл? - Нет, я вам ничего раскрывать не буду, потому что тогда будет неинтересно смотреть, но сюрпризов будет много (смеётся). - Вы-то как главный герой, естественно, остаётесь? - Это часть интриги (смеётся). - Очень плотный график работы. Правда ли, что вы вегетарианец? - Я вегетарианец не по убеждению. И потом я не такой уж и вегетарианец, потому что я ем дичь. Это я люблю. Просто не ем «тяжёлое» мясо – свинину, баранину. Здесь нет каких-то убеждений, просто я так себя чувствую. Не факт, что через два дня я захочу съесть кусок мяса. - На всё сил хватает. - Я не плачу по убитым коровкам. - О своём плотном графике, занятости, востребованности отчасти говорит ваш спектакль, который называется «Всё начинается с любви». Основная мысль спектакля – времени не хватает на очень человеческие вещи: любовь, домашний очаг и другое. - Это беда времени. Беда, с одной стороны, удивительного прогресса, когда мы не ждём радости скупые телеграммы, не отправляем конверт с письмом, не кладём его в ящик и ждём, когда оно достигнет своего адресата. С одной стороны, прогресс удивителен, потому что он упрощает нашу жизнь, обогащает возможности человека. Но уходит самое главное – уходит человек. Его основное предназначение – жить и любить. Жить. Но только это большие крупные буквы – ЖИТЬ. Это исчезает, потому что мы всё время откладываем на завтра. Должны успеть сделать сегодня: посмотреть в глаза детям, позвонить маме или же просто сказать какие-то главные, важные слова самым необходимым людям. Мы всё время живём в кредит и в долг. Висят везде стенды с обещающими благами кредиты. Вот так и наша жизнь. Мы всё стали планировать, забывая о том, что Господь Бог всеми нами управляет. - Какие-то семейные праздники не пропускаете? Какой для вас самый главный? - Любимый праздник – Новый год. - Что дарите своим близким? - Каждый раз по-разному (смеётся). Самый лучший подарок – это книга (смеётся). Нет. Каждый раз по-разному, в зависимости от того, что моим близким людям нужно. - У вас очень открытая позиция к зрителям, публике, что показали вы и на звёздной дорожке. - Подождите, а как по-другому надо? Я просто не понимаю. Я просто не понимаю, как можно выходить на сцену, если ты не открыт? Сцена – как рентген – там видно, кто с чем пришёл. Это всегда видно. Поэтому я не понимаю позиции, как можно что-то там иметь в виду и выходить на публику с фигой в кармане. Это моя возможность высказываться и даже исповедоваться. Вот что такое для меня моя профессия. Как же можно быть не открытым? - Насколько велика любовь поклонников? Может быть, были какие-то необычные подарки или знаки внимания? - Мне важно внимание публики, когда люди приходят на спектакль или смотрят мои фильмы. Для меня вот это ценно, самый главный подарок. Мне было бы намного не интереснее и скучнее, если бы мне говорили: «Мы вас где-то видели». Вот это я не люблю. Когда мне говорят спасибо за роль, пишут письма подростки, говоря, что определились с выбором профессии благодаря вам, пишут матери, потерявшие своих детей, говоря, что во мне нашли какую-то отдушину, и я им напоминаю их детей – вот это для меня самое ценное, самые важные подарки, которые мне дают эти люди. Насколько я могу быть для них полезным, а я считаю, что моя цель и миссия, как бы пафосно это не звучало, – дарить людям радость. Поэтому насколько меня хватит, насколько буду чувствовать, что я не закончился, я буду это делать. - Спасибо большое. У нас в студии был Максим Аверин. Желаю вам творчества, большого полёта, как вы сами хотите. - Спасибо. Я вам тоже желаю, чтобы у вас всё было хорошо, чтобы вы побольше улыбались, радовались, потому что каждый день мы разбиваемся о действительность, об её острые углы. Дай бог, чтобы в каждом доме царили добро и радость. Будьте счастливы! - Спасибо. - Спасибо вам. ВИДЕО
Administrator: ИНТЕРВЬЮ Юрий Бутусов: "Просто дежавю какое-то…" Читать по ссылке
Lyra: "Петербургский театральный журнал", 2014, № 3 (77). Ксения Ярош. "Тело Бутусова". Отсюда
Administrator: Отсюда "Зелёная столица". Юрий Бутусов и его мечта о театре-доме Юрий Бутусов - Человек достоин жалости! – сказал Юрий Бутусов, когда мы говорили о его спектакле по «Доброму человеку из Сезуана». Об этом он и поставил пьесу Брехта. Борис Тух - Борис, - представляюсь я. - Юра, - представляется Бутусов. 53-летний режиссер, один из самых ярких в России, сухощав и жилист; больше похож на интеллигентного мастерового, каковым по первой профессии и является. Окончил судостроительный институт, несколько лет проработал по специальности, на 30-м году жизни поступил в СПГАТИ, в 35 закончил. Первым его театром был Театр им. Ленсовета, где Бутусов поставил несколько ставших знаменитыми спектаклей с великолепной тройкой: Константином Хабенским, Михаилом Пореченковым и Михаилом Трухиным; последний раз работал со всеми тремя 9 лет назад в МХАТе. В «Гамлете» принца играл Трухин, короля - Хабенский, Полония - Пореченков. Это один из моих любимых спектаклей, я время от времени просматриваю диск с его записью и наслаждаюсь режиссерской выдумкой и актерским драйвом в постановке, где бесшабашная ирония неразрывно слита с трагизмом. А на «Золотой Маске» шел его «Добрый человек из Сезуана». Бутусов и актеры Театра им.Пушкина, с которыми он ставил Брехта, пустили кровь этой рациональной и прямолинейно нравоучительной пьесе; тема «богатые и бедные», разумеется, сохранилась, но вышла на другой, тотальный, уровень – в спектакле звучали ужас и неприятие жестокого мира, в котором добро бессильно, а любовь обманута... Мне нужен был крик, обращенный к людям - Знаете, Юра, - говорю я, - весь ваш спектакль – класс, но особенно меня восхитила финальная сцена, когда Шен Те с криком «Помогите!» уходит в темноту – и всё! Нужно, наверное, какое-то особое чувство тех множественных эмоциональных потоков, которые там есть, чтобы там – как бы неэффектно – оборвать спектакль. - Ну, я бы сказал, что такой финал достаточно эффектен, - говорит режиссер. – У Брехта там написано много, целая сцена, знаменитый зонг в финале: «Плохой конец заранее отброшен – он должен, должен, должен быть хорошим!». Но мне показалось, что мне была нужна именно эта точка. С этим криком, обращенным к людям. - У вас потрясающая актриса в роли доброй Шен Те и ее жестокого «двоюродного брата» Шуи Та. - Александра Урсуляк. Да, она прекрасна. - И Водонос замечательный. - Александр Матросов. Они как бы являются носителями всего, что я хотел вложить в спектакль. И девочка, которая является богом, Анастасия Лебедева . (У Брехта – трое богов, здесь одна молчащая тоненькая девушка, ей на земле невыносимо тяжко, ноги стерты в кровь. – Б.Т.). - Это второй ваш спектакль по Брехту? - Второй. Первый был «Человек = человек» в Александринке. Сейчас я поставил третий: «Кабаре Брехт», в сентябре в Ленсовете была премьера. Такой спектакль по зонгам на музыку Вайля, рассказ о Брехте как о художнике и о человеке. Я ощущаю Брехта как человека до конца жизни сохранившего человеческую ярость и творческую потенцию. - С Брехтом сложно. Если ставить его так, как он требовал в своих теоретических статьях, получается довольно скучно. А если отойти от его эстетики – время от времени удаются совершенно блестящие работы – вот как у нас в Линнатеатре Адольф Шапиро поставил «Трехгрошовую оперу». И у вас «Добрый человек...» - вроде бы вразрез с брехтовским стилем, но каждая его мысль усиливается, становится объемной... - Драматурги пишут пьесы. А ставить их должны режиссеры. И даже если драматург – сам по профессии режиссер, ставя его, ты должен придумывать свое решение. Такой он непоседа - Я видел многие ваши питерские спектакли 90-х годов. «Клопа» - меня пригласил на него тогдашний худрук Ленсовета, ныне покойный Владислав Пази, чудесный человек, без всякой режиссерской ревности. Помню, он сказал: «На «Клопа» весь Питер ломится» - и чувствовалось, как он рад, что в его театре работает такой успешный молодой режиссер... - На «Клопа», я думаю, ломились оттого, что Пореченков тогда уже был знаменит. А вообще с этим спектаклем у меня сложные отношения. Из питерских постановок для меня, думаю, самым важным был «В ожидании Годо»; это были четыре года такой насыщенной жизни – спектакли у меня не разваливаются на отдельные куски. «Годо» был для меня очень важным потому, что был первым, смыслообразующим. А в принципе и «Сторож», и «Войцек», и «Калигула» - все они принципиальные вещи. - Что побудило вас уйти из театра им.Ленсовета, где у вас все так хорошо складывалось? - Охота к перемене мест, сказал бы Евгений Онегин. Желание существовать в широком мире. Я вообще люблю путешествовать, люблю появляться в новых местах. Менять ситуацию. Ставить себя в сложные обстоятельства. Такой я, видимо, непоседа. - В последние годы вы ставили в «Сатириконе» у Константина Райкина, в Театре Вахнагова, в Театре Пушкина, во МХАТе. Вам приходилось как-то корректировать свои взгляды на режиссуру, на работу с актерами, адаптироваться к традициям разных театров? Или нет? - Я думаю, что с актерами я работаю везде одинаково – что со взрослыми людьми, что со студентами. Но безусловно – то пространство, в котором я нахожусь. Все-таки я думаю, что спектакль рождается в процессе – и это как бы сумма обстоятельств, которые тебя окружают. И театр, и люди, и все, что с тобой происходит. Это кусок жизни, который таким или иным способом приходит к финишу. Каждый раз ты создаешь новую ситуацию. Или она сама создается каким-либо образом. - Актер для вас соавтор или инструмент в руках мастера? - Я думаю, что артист должен быть соавтором режиссера и автором своей роли и брать на себя ответственность за то, что он делает на сцене. И тогда может возникнуть событие театра. Если он только исполнитель – это только вчерашний день. - С вами не бывает такого, когда, придя на первую репетицию, вы уже во всех подробностях знаете, каким будет спектакль? - Есть какое-то предощущение, наверно. Есть работа с пространством. Есть какие-то вещи чувственного характера. Эмоционального. Артист может предложить все, что угодно, но если это не совпадает с моим пониманием, то этого в спектакле не будет. Только я не стану делать это грубо. Океан по имени Шекспир - Когда я первый раз смотрел вашего «Гамлета» во МХАТе, мне казалось, что пролог, в котором трое ваших актеров выходят в тулупах, на фоне колючей проволоки, к которой привешены пустые консервные банки – такая вот вариация на тему «Дания-тюрьма», вернее, «Дания – ГУЛАГ», что этот образ холодного пространства, в котором теряются люди, дань уважения «Гамлету» Някрошюса. Там ведь тоже – ледяная вселенная, но у вас по-другому. Ироничнее, легче. Как будто вы говорите: «Я очень уважаю Някрошюса, но ставлю по-своему». - Я действительно уважаю его. (Улыбается.) Не могу прокомментировать. Там такая история с моим ощущением той Дании, которая у Шекспира. Может быть, эта Дания - немножко Колыма. - В сцене дуэли Гамлета и Лаэрта актеры не фехтуют, а выбрасывают на стол что-то вроде вилок. - Это и есть вилки. - Дуэли в постановках Шекспира чаще всего решаются условно. Это оттого, что актеры через десять лет после института уже разучились фехтовать? - Во-первых, я думаю, что и в институтах уже мало кто помнит, что такое настоящее сценическое фехтование. А во-вторых, театральный язык меняется. Очень трудно историческим фехтованием передать какую-то правду. Оттого и ищут иные решения. - Что значит для вас Шекспир? Вы поставили «Гамлета», «Ричарда III«Короля Лира», «Отелло», «Макбета»... - И «Ромео и Джульетту» в Норвегии... - В вашем «Ричарде III» в «Сатириконе», где в финале Ричарда – Константина Райкина совершенно по-детсадовски забивают подушками, возникает ощущение, что Ричард – просто несчастный нелюбимый ребенок, которому дали власть - и тут уж он сумел оттянуться в полный рост. - Не дали. Он сам взял. Но вы правы – тут обнажились все его детские комплексы. - Плохой мальчик, который в детском саду всех поставил на уши? - Ну отчего же плохой? Хороший. Только обиженный судьбой. Сейчас, кстати говоря, нашли останки – и убедились, что горбатым уродом он не был. А Шекспир... Это океан. Погружаешься туда – и вылезти невозможно. Для меня это высшая точка в театре. Шекспир. И Чехов. - Шекспира и Чехова можно ставить часто? Одному режиссеру, хочу сказать. - Можно. Даже нужно. - Последней вашей шекспировской премьерой был «Макбет.Кино» в Театре им.Ленсовета? - Нет. «Отелло» в «Сатириконе». А самой последней премьерой вообще – «Три сестры» в Ленсовете. Видите: Шекспир и Чехов! - Пушкин сказал: «Отелло не ревнив, он доверчив». Вы согласны? - Отелло для меня – такое тонкое, чувственное существо. Влюбленное в себя немножко больше, чем нужно. Его амбиции затронуты. Унижено самолюбие. Он поражен в самую болевую точку – во всяком случае, я так вижу эту историю.- Петербург – суровый город - Вы ведь коренной питерец? Питер для вас другой город – скажем, по отношению к Москве? - Другой. Питер очень сложный, непростой. Не жалеющий человека. Он суров к тем людям, которые там живут. Но в этом есть свое достоинство.Какой-то смысл. - Вы вернулись в Питер художественным руководителем Театра им.Ленсовета, но продолжаете ставить в других театрах. Актеру не ропщут? - Ропщут. Но я стараюсь работать с ними как можно больше. - Когда-то в Питере безусловным лидером и театральным авторитетом был Георгий Александрович Товстоногов. Сейчас такого нет? - Нет. Но...Есть Лев Абрамович Додин – если говорить о художественном и человеческом авторитете. Он в замечательной форме, работает прекрасно. Фундамент такой питерский. Очень хороший человек. Мягкий. - Мягкий? - Мы говорим о нем как о человеке. А режиссер в работе не бывает мягким. Это профессиональный инструментарий. Нельзя это связывать с сутью человека. Когда режиссер руководит огромным коллективом, нужно время от времени демонстрировать твердость руки. - Было время, когда он во время выпуска спектакля превращал театр в фаланстер, актеры буквально дневали и ночевали там. - Это необходимо. У меня то же самое. Когда мы работаем, мы должны быть вместе в течение 8, 10, да и 12 часов. А когда выпускной период и по 20 часов случалось проводить в театре.. Забежишь домой на пароу часов, выспишься – и бежишь обратно, работать. - Вы как-то говорили, что вас привлекает театр-дом. - Я считаю, что это фантастическая идея. Очень точная, очень правильная. Очень сложно осуществимая. К сожалению. Но это создает единое духовное поле, есть учитель, человек, который занимается развитием каждого члена семьи, заботится о нем, думает о нем. Как каждая семья уникальна, так и театр становится уникальным. Поэтому эта идея кажется мне гениальной. - Но ведь это горизонт, к которому можно идти, но прийти невозможно? - Увы, это так. - Работая не в своем театре, вы можете на какой-то момент создать дом? - На территории одного спектакля – да. Когда я ставил «Доброго человека» нам было друг с другом хорошо. Интересно. - Увас есть...не хочу сказать «кумир», но режиссер, чьи работы вам особенно нравятся? - Я с уважением отношусь к коллегам. Мне многие нравятся. И живущие, и не живущие. И Туминас, и Някрошюс, и ушедший недавно Фоменко, и Женовач. Немецкие режиссеры: Остермайер, Персеваль.. Грузин Роберт Стуруа – человек, который повлиял на мое формирование человеческое и режиссерское. Мы с ним пару раз пересеклись, когда я ставил в «Сатириконе», но повлиял он на меня не нашими встречами. Я не считаю, что личное общение необходимо. Я вхожу в контакт с его спектаклями – и мне этого достаточно. - Вы ставите только хорошую драматургию. - А зачем ставить плохую? - Ставят же. Я про т.н. «новую драматургию». - Сейчас почему-то все думают, что они драматурги. Но ведь есть среди молодых замечательные. Есть Сигарев, есть Вырыпаев. Была прекрасная Аня Яблонская, трагически погибшая при теракте в аэропорту. Есть Пулинович Ярослава. Но заметьте: они все владеют композицией по классическим образцам. - Сейчас в новой Александринке исключительно новой драматургией и занимаются... Экспериментируют... Вам это близко? - Мне и это интересно. Мне в театре интересно все. Но делаю я то, что мне нравится. И ставлю ту драматургию, с которой мне хочется работать.
Administrator: Отсюда Григорий Сиятвинда В «Сатириконе» премьера: Константин Райкин поставил пьесу Мартина МакДонаха «Однорукий из Спокана». «Behanding in Spokane» уже давно идёт на Бродвее, за роль Кармайкла Кристофер Уокен получил театральный Оскар «Тони». Версия Константина Райкина проходит на новой сцене учебного театра «Высшей школы сценических искусств» — современное здание неподалёку от «Сатирикона» — с залом на 130 мест. У МакДонаха в пьесе много курят и матерятся, с нашими законами этого делать нельзя, поэтому актёры играют в высшей степени надрывно, орут и плачут, но как бы то ни было, цель спектакля достигнута — в финале искушённый зритель гарантированно поймает катарсис. Oppeople встретились с Григорием Сиятвиндой и узнали, почему актёры так громко кричат. А вам нравится МакДонах, близок он вам? МакДонах, конечно, очень интересный человек с интересной подачей мира. Мне нравится эта «криминальная» среда и то, что именно в ней он находит человеческие тонкие понятные ощущения, какую-то обнажённость. Ведь в самых экстремальных ситуациях из человека вдруг (в хорошем смысле) «выдавливаются» на поверхность живые вещи. Сначала я прочитала пьесу «Однорукий из Спокана», потом посмотрела ваш спектакль. Знаете, я всё не так себе представляла, а более монотонно что ли, и не так «громко». Я тоже, когда пьесу читал, не так всё себе представлял — это закономерность такая. Когда мне дают пьесу, над которой мы будем работать, я ещё не знаю, как именно мы будем работать. Впечатления от прочтения всегда отличаются от того, что потом мне рассказывает режиссёр. Я уже к этому привык. Как вы репетируете с Константином Аркадьевичем Райкиным, вы позволяете себе вступать с ним в спор? Вообще, как нужно выстраивать общение с режиссёром? Я считаю, что главное (и это касается не только диалогов с режиссёром, а вообще диалогов между людьми) — успевать слушать, потому что чаще всего мы спорим с «заложенными ушами». Поток собственных эмоций и желание донести их до собеседника закладывают слух. Часто собеседники говорят одновременно, а при двух параллельных словесных потоках очень трудно договориться. Если сохранять «открытые уши», есть шанс до чего-то докопаться, в том числе и с режиссёром. На репетициях было дело — спорили, но я уже научился в какой-то степени «открывать уши», так как Константина Аркадьевича знаю давно. В его встречных речах я нахожу коды для понимания того, что он на самом деле хочет сказать. Если бы я понимал, что он меня не слышит… но он слышит и обдумывает. Мне показалось, что все переигрывали. Это сознательная экспрессия? Ха, интересно. Вот это один из вопросов, над которым мы спорили. Очевидно, что спектакль «Доходное место» Островского, где люди не прикованы к батарее наручниками, отличается по градусу от МакДонаха, у которого люди жизнь себе спасают. Когда тебе пистолет приставляют к голове, любое поведение будет оправдано. В МакДонахе, на мой взгляд, удачно сошлась манера подачи режиссёром Константином Райкиным материала с обстоятельствами и градусом существования персонажей. Во время спектакля Константин Аркадьевич сидел позади меня, иногда он хрюкал. Я сначала подумала: кто-то уснул и храпит. Когда он хрюкает, это означает максимальную стадию бодрствования. Значит, ему ещё было мало… А, да? Я слышала после спектакля его крики, похоже, он вам устроил выволочку. По десятибалльной системе наших выволочек это была троечка. Жалкая! Цель любого спектакля — затащить зрителя в предлагаемые обстоятельства, для этого нужно, чтобы мы существовали остро. Вот это «остро» — его любимое слово. «Острее!» — он нам всё время кричит. Хрюканье в переводе с его языка на наш означало «острее, острее надо». Обстоятельства ты должен ощущать прям вот кожей, должен реагировать очень быстро, и некоторые зрители за нами не успевают, бывает и такое. До премьеры у нас были прогоны, и вот когда пришли студенты, то это был самый мощный спектакль — молодежь гораздо легче этот язык понимает. Может быть, зрителю сложно ещё и потому, что зал маленький? У меня некоторые друзья приходили на большую сцену — там когда-то был спектакль «Кьоджинские перепалки» по Гольдони. Вся пьеса состоит в том, что две рыбацкие семьи всё время ругаются между собой. Это Райкин ставил. Вы представляете, как мы ругались два с половиной часа? Потом, когда я встречал некоторых друзей, они были как после тира: — А? Что? Что вы так кричите? — Нас бьют и заставляют (смеётся). Константина Аркадьевича у самого манера игры такая, от вас он, наверное, подобного хочет. Я очень внимательно за ним наблюдал, сам он умеет этого избегать. Когда мы репетируем, он говорит «Я не имею ввиду, что надо кричать». Но пока ты не закричишь, он не скажет: «Ну вот, я же говорил, так и надо!» В общем, у нас свои сложности и нюансы. Очень забавные. Как играть опасность? Надо самому в эту опасность поверить, и как только ты в неё поверишь, сыграешь. Мне кажется, я верю… Как сыграть опасность? Чёрт её знает! У вас были экстремальные ситуации такие в жизни? Конечно! Да-да. И это тоже один из предметов спора. Я однажды Константину Аркадьевичу в запале нашего спора сказал: «Ну, Константин Аркадиевич, я был в такой ситуации с пистолетами и со всеми этими делами, не ведут себя так люди». Он прям запнулся. Прям пауза была. И мы немножко поменяли там одно место. Потом я долго себе пытался дать отчёт, почему я так сказал — я не был в ситуации, где на меня пистолет направляют — видимо, это был аргумент, которым можно было режиссёру в данный момент открыть уши. Потому что он был очень убеждён в том, что говорит. На какое-то время это удалось, но в результате всё вернулось туда же. Есть бесконечное количество вариантов, и как правильно — нет ответа. По гамбургскому счёту правил не существует. Главное — количество людей, в которых это попадёт. Их должно быть как можно больше. Константин Аркадьевич считает, что если это делать на надрыве, то в большее количество людей попадёшь? Ну вот частенько через надрыв он это делает. А вот, когда вы говорили ему, что на вас был направлен пистолет, вы хотели понизить градус? Опасность иногда сковывает. Не понизить, а немножко загнать вглубь. Опасность сковывает, а иногда наоборот, она вдруг даёт свободу, и ты начинаешь говорить такие тексты, которые тебе надо год сидеть и писать, так гладко. Всё происходит от того, что организм в другом режиме существует. Что такое, по-вашему, современное актёрское существование, современный способ существования актёра на сцене? В целом, оно не меняется особо. Единственный нюанс — теряется четвёртая стена. Раньше четвёртая стена была гораздо плотнее, сначала она была вообще непроницаемая: люди играли, погружаясь в себя, а зрительный зал как бы со стороны, через стекло пуленепробиваемое за этим наблюдал. Потом постепенно режиссёры стали использовать подключение зала. Сейчас во многих спектаклях есть моменты, когда включается свет, актёры выходят в зал и начинают разговаривать со зрителем, задавать вопросы, игры проводить, викторины, бог знает что. Это всё, как мне кажется, и отличает современное существование на сцене от классического. Мне ближе классическое. Я не люблю большое количество незнакомых людей, как это не покажется странным. В Щукинском училище делали спектакль по Пиранделло «Сегодня мы импровизируем», мы с моим однокурсником играли двух ведущих. Мы как раз работали в таком онлайн режиме с залом, всё время с ним (с залом) перехихикивались, задавали вопросы по поводу сюжета, и вот тогда я почувствовал, что это я люблю меньше, потому что я достаточно закрытый человек, а эти все выходы изначально подразумевают экстравертность, открытость. А вот интересно, почему многие актёры, журналисты, на самом деле закрытые люди и не сильно любят толпу? Нужна компенсация. Профессия располагает к тому, что ты всё равно обязан общаться и ты должен. Пришла тысяча человек незнакомых людей, даже если ты с четвёртой стеной, ты перед ними обнажаешься, как бы это ни звучало романтично. Поэтому когда ты не на сцене, а где-то в компании или дома, ты очень ограничиваешь себе круг близких людей и с большим трудом продолжаешь углублять новые знакомства. Ну, познакомился с человеком и долго держишь его на расстоянии, пока не узнаешь что-то положительное про него для себя. Если вернуться в прошлое, во времена учебы в Щукинском училище, вы что-то поняли там о профессии, вынесли что-то? У меня тогда совсем другим голова была занята: я настолько обалдел в принципе от того, что я — мальчик из Тюмени без связей, без родственников в Москве — приехал и с первого раза поступил в Щукинское училище, думал, меня просто как-то проглядели и пропустили. И дальше всё моё время, и старание, и умение, и силы были посвящены тому, чтобы меня не отчислили. Но вынес я только одно — в нашей профессии нет другого способа обучения, как у врачей, кроме практики. Как вам было поначалу в театре? Столько на тебя сразу наваливается пахоты, и ты ощущаешь себя всё время под колпаком, потому что художественный руководитель очень внимательно смотрит на тех, кого он только что взял, приглядывается — не выгнать ли сразу, поэтому ты под этим колпаком долго очень существуешь, пашешь и ни о чём не думаешь. У Василия Гроссмана есть роман «Жизнь и судьба». Там профессор Штурм встаёт перед выбором — подписать бумагу, поправ свои принципы, и жить комфортно или остаться верным себе и многое потерять. Что бы вы сделали в такой ситуации? Нет правил, даже в этом нет правил. На эту же тему про тридцатые годы я недавно читал роман «Побеждённые», написала его некая Римская-Корсакова, которая всё это прошла. История о том, как дочищали сохранившихся дворян. Там была подобная сцена с князем Дашковым. Огромное количество людей в этой ситуации без воспитания, внутренней культуры содержания самого себя, конечно, поступили бы, как удобно, а сами — фигу в кармане, чтобы с собой договориться. Я, скорее, с фигой в кармане, потому что я по другому этот мир принимаю. Я такой. Я не князь Дашков, время другое сейчас. Сейчас понятия о порядочности стали более гибкими. У князя Дашкова, даже если у него голодные дети дома, в голове принципы, а у меня — дети. Здесь вопрос не в том, чтобы договориться с собой, тут надо со вселенной договориться, чуть шире договор осуществить. Есть ли материал, который вы бы хотели сыграть? Много такого материала. Иногда вдруг приходит шальная мысль, а не написать ли что-нибудь самому. Правда, хочется написать самому? И руки тянутся к перу, перо — к бумаге? Конечно, хочется, ну да! Я боюсь, что у меня руки тянутся к перу просто от того, что я люблю пером писать. У меня бессчётное количество перьевых ручек, которые заполняются чернилами, я даже в школе писал ими. Меня сам процесс завораживает, поэтому, боюсь, мне легче что-то переписывать. Это как медитация своеобразная. Интервью: Светлана Репина Фотограф Таша Беляева
полная версия страницы