Форум » О Сатириконе и его актерах » в этом хорошем театре :) то бишь в "Сатириконе". ЧАСТЬ 11 » Ответить
в этом хорошем театре :) то бишь в "Сатириконе". ЧАСТЬ 11
Administrator: в этом хорошем театре :) то бишь в "Сатириконе" ЧАСТЬ 1 ЧАСТЬ 2 ЧАСТЬ 3 ЧАСТЬ 4 ЧАСТЬ 5 ЧАСТЬ 6 ЧАСТЬ 7 ЧАСТЬ 8 ЧАСТЬ 9 ЧАСТЬ 10
Casi: День 6 сентября в истории 83 года назад (1939) в Ленинграде открылся Театр эстрады и миниатюр. Он был создан по инициативе актёров Надежды Копелянской, 3инаиды Рикоми и Романа Рубинштейна, художника Петра Снопкова, режиссёров Нестора Сурина и Александра Шубина. В том же году в труппу театра был принят молодой конферансье Аркадий Райкин, который через три года стал его художественным руководителем. Райкин возглавлял театр около 40 лет. За эти годы, несмотря на все трудности, ему удалось сделать театр одним из самых любимых мест ленинградцев. В разное время на его сцену выходили: Леонид Утесов, Клавдия Шульженко, Мария Миронова, Александр Менакер и другие прекрасные артисты. В начале 1980-х годов театр переехал в Москву. Он разместился в здании бывшего кинотеатра «Таджикистан» на Шереметьевской улице. В июле 1987 года на новой сцене был сыгран первый спектакль — «Мир дому твоему». В том же году театр получил название Государственный театр «Сатирикон». В 1992 году он был переименован в Российский государственный театр «Сатирикон» имени Аркадия Райкина.
Casi:
Casi: click here Я/Мы Хармс МАРИНА ШИМАДИНА В «Сатириконе» сыграли премьеру «Елизаветы Бам» молодого режиссёра Гоши Мнацаканова. Получился театр тотального абсурда, верный не букве, но духу обэриутов. Спектакль вырос из лаборатории «Дебюты», предоставившей сцену «Сатирикона» трём выпускникам Сергея Женовача в ГИТИСе. Из нее же чуть раньше в репертуаре появилась «Дама с собачкой» Александра Локтионова, впереди – «Двенадцатая ночь» Мурата Абулкатинова. Впрочем, Гоша Мнацаканов тоже выпустил свою версию чеховского рассказа – «Собаку с дамочкой», но не в «Сатириконе», а в «Школе драматического искусства». Но поскольку премьеру «Елизаветы Бам» из-за ремонта здания «Сатирикона» играли на сцене Центра имени Мейерхольда, который недавно слили как раз с ШДИ, разобраться, где какая собачка, дамочка и Елизавета, практически нереально… В общем, путаница получилась вполне в духе Хармса и… спектакля Мнацаканова, который делает абсурдную обэриутскую драматургию ещё абсурднее и безумнее. Сюжет «Елизаветы Бам», впервые прозвучавшей на знаменитом вечере обэриутов «Три левых часа» в 1928 году, поначалу кажется злободневым: двое мужчин из органов приходят арестовать героиню ни за что ни про что, обвиняя её в каком-то преступлении. Но эта ситуация, оказавшаяся пророческой – Хармса арестуют дважды, в 1931 и 1941 году – становится поводом не для социальной драмы или даже сатиры, а для выворачивания мира наизнанку, полного разрушения логических связей и бегства от действительности. Собственно, так же поступает режиссер Гоша Мнацаканов. Отталкиваясь от фабульной завязки, он ставит не текст, но саму его игровую структуру – салочки-пятнашки, обманки и парадоксы, фарсовые ситуации и удивительные поэтические прозрения. Спектакль сочинялся вместе с артистами, недавними студентами Константина Райкина, и невооруженным глазом заметна студийность, эскизность этой работы, грешащей избыточностью и длиннотами. Но создатели, судя по всему, прекрасно понимают все свои косяки и недостатки и заранее предъявляют их в остроумной интермедии в антракте, когда старичок-знаток, влезая на табуретку в фойе, начинает с умным видом разносить «эту затянутую бессмыслицу». Интересно, что сценография спектакля (ее придумывал сам режиссёр совместно с актёром Антоном Кузнецовым) предельно реалистична и подробна: типичный обшарпанный питерский двор, зарешеченные окна, расписанные грязные стены, переполненный мусорный бак… Но в этом знакомом бытовом антураже обитают архетипические, литературные и кино-персонажи: интеллигентная старушка на лавочке, из бывших балетных, с пуантами на шее и слоями «штукатурки» на лице то и дело всуе поминает Сталина, мечтательные «милицанеры» с большими белыми крыльями, как ангелы Венички Ерофеева, показывают фокусы и рассуждают о сути вещей, а отец-генерал, очень похожий на Никиту Михалкова в белой бурке и усах, привозит в подарок дочке натурального, живого Маленького принца в кукольной коробке. А тот ведет за собой на поводке какое-то инопланетное чудище на ногах-ходулях, в котором с большим трудом опознается барашек. В общем, все смешалось в доме Ювачевых. Первый акт построен как россыпь эпизодов, трюков и аттракционов, умножающих абсурдность происходящего в геометрической прогрессии. Но внутри этой свистопляски почти у каждого персонажа есть минута тишины, момент откровения, когда он говорит о чем-то очень для себя важном и значимом – говорит, как правило, в одиночестве, самому себе, или же адресат просто ничего не слышит, поскольку сидит в наушниках. Ну помните, как в «Кислороде» у Вырыпаева: «Он не слышал, когда говорили, не убей, потому что был в плеере». Для пущего гротеска все мужские роли в спектакле исполняют (ужасно смешно и раскованно) актрисы: Полина Райкина, Ася Войтович, Софья Щербакова, Алина Доценко, а все женские – актёры: Ярослав Медведев играет Старуху, а Антон Кузнецов (самый старший и опытный из этой компании) – саму Елизавету Бам с розовыми волосами и в газовой белой юбке. Во втором акте, куда помимо пьесы вошли и другие произведения Хармса, гендерное распределение приходит в норму и Антон Кузнецов становится уже самим писателем – и это почти пугающее по достоверности перевоплощение. Мы не знаем точно, каким был Хармс, но судя по фотографиям и описаниям – именно таким. Эксцентричный, болезненно нервный, с суетливыми, дерганными движениями, он производит неприятное, даже отталкивающее впечатление. Пытаясь понравиться девушке, он хочет почитать ей свои стихи, но поэзия обэриутов плохо располагает к романтике. Он «репетирует» это свидание снова и снова, с каждым разом все неудачнее. И потом так же, «на репите», будет повторяться на разные лады и сама сцена встречи. Но всякий раз она заканчивается – бах! – выстрелом и смертью Елизаветы, которая, впрочем, тут же вскакивает и заходит на новый круг – «давай попробуем еще раз». Обэриуты часто заигрывали со смертью и карнавализировали её, пытались заглянуть за край – и тут же насмехались над открывшейся бездной. В спектакле есть и то, и другое: и литры клюквенной крови, и небо в алмазах. Во время сцены дуэли публику первых рядов прикрывают полиэтиленом, чтобы не забрызгать. А потом зал дружно вздрагивает, когда на сцену с колосников вдруг падают друг за другом тряпичные хармсовские «старухи». В финале же стены тесного двора-колодца распахиваются, и за ними открывается звездное небо, куда уходит крылатый теперь ангел-Хармс. Прием, конечно, чересчур пафосный и избитый, но после трех часов буффонады вполне допустимый – на контрасте. Еще на «Собаке с дамочкой» многие рецензенты сравнивали постановку Мнацаканова с режиссерским стилем Дмитрия Крымова. В «Елизавете Бам» влияние этого мастера тоже чувствуется гораздо сильнее, чем собственно учителя режиссера Сергея Женовача. Он не иллюстрирует Хармса, не представляет на сцене литературу, а создает свой собственный театральный мир – яркий, избыточный, хаотичный, следуя не букве, но духу обэриутов.
Administrator: Отсюда Время умаления "Гроза" в "Сатириконе" Пьеса А. Н. Островского «Гроза» (1859) — знаменательное произведение в истории русской литературы и национального театра. И вовсе не потому, что многие поколения соотечественников изучали «Грозу» в школе. Значимость её оценили уже современники. Иван Гончаров, поддерживая выдвижение драмы на премию Академии наук, писал: «Прежде всего она поражает смелостью создания плана: увлечение нервной, страстной женщины и борьба с долгом, падение, раскаяние и тяжкое искупление вины, — всё это исполнено живейшего драматического интереса и ведено с необычайным искусством и знанием сердца. Рядом с этим автор создал другое типическое лицо — девушку, падающую сознательно и без борьбы, на которую тупая строгость и абсолютный деспотизм того семейного и общественного быта, среди которого она родилась и выросла, подействовали, как и ожидать следует, превратно, то есть повели ее весёлым путем порока, с единственным извлеченным из данного воспитания правилом: лишь бы всё было шито да крыто. Мастерское сопоставление этих двух главных лиц в драме, развитие их натур, законченность характеров, — одни давали бы произведению г. Островского первое место в драматической литературе. Но сила таланта повела автора дальше. В той же драматической раме улеглась картина национального быта и нравов с беспримерною художественною полнотою и верностью». И автора «Грозы» премией наградили. Иные литературоведы полагают, что образ Катерины и судьба её в провинциальном городе на Волге — полемический ответ на историю госпожи Бовари. В общем, как ни банально бы это прозвучало, но создание спектакля по пьесе сопряжено с немалой ответственностью: каждая новая «Гроза» должна громко грянуть. Боюсь, что спектакль театра «Сатирикон» (режиссёр Константин Райкин) не поражает разгулом стихий и страстей. Хотя с шумовыми эффектами дела обстоят благополучно: периодически включается фонограмма грома, а большую часть спектакля на сцене музицирует рок-группа, которая возмущает напускной покой калиновцев англоя(зычными) песнями. Впрочем, и местные жители подымают брошенную перчатку, исполняя песни русского народа (стилизации), как обозначенные в тексте пьесы автором, так и добавленные инсценировщиками. Но это шум поверхностный, а с грозой в душах персонажей дело не так уж благополучно. Основу сценографии спектакля составляют переносные лавочки и барьеры-ограждения (последними полицейские власти обычно препятствуют мирным гражданским протестам). Поначалу казалось, что массовка постарается этими барьерами ограничивать желания и чувства главных героев: ограждать Катерину от «грехов», мужчин от женщин. Но эта идея оказалась не слишком востребованной, и барьеры вскоре превратились лишь в ограждение городской набережной. Правда, несколько секций в финале спектакля были составлены вместе и приведены в движение, точно перпетуум мобиле Кулигина, — увы, пока актеры раскланивались, вечный двигатель пришипился. Кстати сказать, другие изобретения самоучки — летательный аппарат (дрон) и самодвижущийся чемодан произвели куда большее впечатление и на сограждан Кулигина, и на зрителей. Основные персонажи пьесы раскрыты преимущественно как типажи, но лишены яркой индивидуальности: говорят они либо развязно (с интонацией шпаны), либо стеснённо (голоса звучат утробными контральто), нет и запоминающейся пантомимы героя (или героев) или уникальной жестикуляции. Быть может, для придания индивидуальных черт в спектакль включили такое множество музыкальных номеров, но объяснить, почему персонаж или хор поют именно эту песню — русскую или английскую в определённый момент спектакля, будет задачей затруднительной. Пожалуй, лучший музыкальный эпизод — вставной: «пьяная» поездка Тихона Кабанова в Москву, где сначала поёт девушка в пиджаке-пальто с голой грудью (Елена Голякова), потом запевает Тихон, а после вспыхивает заварушка. Чувствуется, что и артисты более оживляются в музыкальных номерах, например, очень динамичны танцевальные эпизоды горожан, в них и барьеры с лавочками «играют» убедительно, тогда как хрестоматийный текст актёры произносят, словно будничные диалоги. Текст пьесы в спектакле идёт практически без сокращений, но здесь, на мой взгляд, тот случай, когда купюры не помешали бы. Потому что когда персонаж произносит добролюбовскую ремарку о «луче света в тёмном царстве», то усталая и несколько циническая его интонация выдаёт усталость текста и — от текста. Некоторым сценическим персонажам постановщики придумали такие детали, которые понять и объяснить довольно сложно. Например, почти весь спектакль находится на сцене молчаливая девочка с аккордеоном (Алёна Доценко), но почему душу главной героини олицетворяет она, а не, скажем, исполнитель с птичьим оперением? Или почему кабановская служанка Глаша облачена в балетную пачку — намек на её принуждённую изворотливость? Или раздвоение странницы Феклуши на двух актрис — Евгению Абрамову и Полину Райкину — намёк ли это на «стоустую молву»? Или исполнение роли помешанной барыни мужчиной (Арсен Ханджян) сделано, чтобы подчеркнуть маскулинное происхождение Домостроя? Единственная исполнительница главной роли Мария Золотухина обладает привлекательной внешностью, её козырь — молодость, но постановщики снабдили её для портрета Катерины лишь одной краской — серой. Этим цветом затруднительно писать картину апокалиптической страсти. Любопытно, прежде мне не приходило на ум, что монолог Катерины в конце второго действия «о ключе» перефразировал Михаил Кузмин в одном своем драматическом монологе. — Без трагических последствий! В начале спектакля сцена и партер окутаны дымом, и этот спецэффект находит подтверждение в словах Катерины: «В солнечный день из купола такой светлый столб вниз идёт, и в этом столбе ходит дым, точно облака, и вижу я, бывало, будто ангелы в этом столбе летают и поют». Так вот: столбы света, дым, пение — были, а вот ангел конгениальности спектакль не посетил.
Casi: "Елизавета Бам"
Administrator: Отсюда ЗВЕРСТВУЕМ ПОМАЛЕНЬКУ С самого начала зрителю дается понять, что мы не увидим пьесу Н.В. Гоголя. Вместо «сообщить пренеприятное известие» – Ревизор сидит в кругу Городничего. Он свой. Начинается повествование о бытовых неурядицах в семье Антона Антоновича (Тимофей Трибунцев). Это не Гоголь. Это не Хлестаков – это САМ Ревизор. Но за Хлестаковым мы постоянно видим Константина Райкина. Видим дистанцию его от Хлестакова. Это принцип актерского существования, соответствующий постановочному методу в спектакле. Одно из главных достижений спектакля – умение найти грань между художественным решением и политической актуальностью. Когда называются сегодняшние проблемы российского общества, в них остается недоговоренность и художественное обобщение. Это мало кому удается – сказать поразительно важные вещи, но не свести к сегодняшнему дню. Таков был «Ревизор» Всеволода Мейерхольда в 1926 году. Как бы о николаевской России, а на самом деле о сегодняшнем дне, об исчезновении человека, о превращении его в куклу. За это Мейерхольда и расстреляли в 1940-м. Юрий Бутусов непредсказуемый режиссер. Он разрушал драматургическую структуру «Макбета», насыщал ее бесконечным дроблением образов. Обесценивал текст Чехова, повторяя и по-разному интерпретируя одни и те же сцены. Он оборвал сюжет «Гамлета» в самом интересном месте, доказав, что развязка сегодня неуместна. На этот раз он предложил абсолютно литературный нарративный спектакль. Даже диалогические сцены переделаны в монологи. Все персонажи обращаются только в зал. Каждый рассказывает свою историю. Только в последних сценах действие строится между персонажами. Биография Р. не детализируется, но через спектакль проходит его стремительная эволюция, фантастический рост. Вот почти автобиографические воспоминания Р. о своем детстве, об унижении его и всех детей в мире взрослых. Вот он органично вписался в существование Города. Вот вокруг него происходит оживление города и возвеличивание Р. Чиновники мучительно выбирают того, кто понесет Хлестакову коллективную взятку, это превращается в ритуал принесения сакральной жертвы – Бобчинского (Ярослав Медведев). Кстати, в спектакле не используется самая эффектная сцена вранья, потому что эта сцена – вымышленная реальность Хлестакова, а в спектакле реальность конкретная и пацаны конкретные. При всей экзотичности спектакля атмосфера документальности создается через исповедальные монологи, которые напоминают прием у психотерапевта. Первый акт заканчивается чувствительной исповедью Антона Антоновича с внутренним отношением исполнителя – Тимофея Трибунцева. Но второй акт начинается с повторения этого текста, только в эстрадной интерпретации. Бесконечную нарративность диалогов, иногда с повторяющимся текстом, прерывает сцена сватовства. Здесь текст несамостоятелен, а интерпретирует гоголевскую сцену. Конкретно объяснена сверхзадача каждого. Маша (Марьяна Спивак) хочет сбежать с Хлестаковым и всех убить напоследок. Аня (Алёна Разживина) – выдать Машу и привязать Хлестакова. А Городничий – заставить Хлестакова работать на себя. Здесь полное переосмысление Гоголя, но сохранение его. В большинстве случаев интертекстуальность не подразумевается. В ответ на посягательство Городничего Хлестаков полностью переламывает ситуацию. Взрывается и противопоставляет другую силу. Он не просто подлинный Ревизор. Он верховная власть, которая предлагает полное подчинение, либо уничтожение. Сцена с Осипом возвращает нас к гоголевскому сюжету – бегство Хлестакова и его письмо Тряпичкину. Но когда Почтмейстер читает Городничему письмо Хлестакова, это не производит никакого эффекта. Городничий, не слушая, обсуждает с Анной Андреевной разрушение театра – это оказывается более важной темой в нынешней ситуации. Описанием чиновников в хлестаковской интерпретации никого не удивишь. Они всё про себя знают. Поэтому Бутусов по обыкновению убирает известный текст. Чиновники не стесняются своих недостатков, а превращают их в свои заслуги. «Зверствуем помаленьку» – является их жизненным принципом. Финал. Даже при наличии текста письма Хлестакова, он не перестает быть представителем верховной несокрушимой силы. Бутусов вновь разрушает финал драматургии. Немая сцена заполняется не персонажами, а реальными людьми. Это как бы тот же зрительный зал, что и по другую сторону рампы. Прием довольно прямолинейный. Скорее разрушительный, чем развязывающий конфликт. Возможно, в этом и заключается идея – выхода нет. И только фигура поверженного Р. между зрителем на сцене и зрителем в зале. Стареющий Константин Райкин становится поразительно похож на Виктора Шкловского: маленький, лысый, улыбчивый, с поразительно добрыми глазами. И такой же гениальный. Многочисленные попытки создания документального и социального театра привели только к тому, что театр утратил театральность, но не обрел значимость. Театр стал утилитарен и скучен. Бутусов возвращает театру актуальность за счет подлинности исполнителей. Исповедальность их героев находится на грани брехтовского очуждения актеров и гротескной реальности персонажей. Зритель балансирует между мирами. Метафора не заслоняет человека, страдающего в современных реалиях.
Casi: видеопоздравление от артистов «Сатирикона», их признание в любви родному театру и тёплые пожелания https://vk.com/satiricon_theatre?w=wall-45598611_11139 С 3.37 - поздравление Дениса Суханова.
Casi: click here ...АКТУАЛЬНЫЕ РАЗМЫШЛЕНИЯ О СТРАНЕ «Р». «Р» - не столько Ревизор в «Сатириконе», сколько макабрические вариации Юрия Бутусова на гоголевские мотивы, с колокольным перезвоном бокалов и кандалов, постами из фейсбука, с плясками смерти - актуальные размышления о стране «Р». Хлестаков в беседе с верным слугой Осипом приходит к заключению: настоящий ревизор к нам не придет, значит и Бога нет на Земле. А на нет – и суда нет. Ни высшего , ни земного. Помимо христологического прочтения, мысли вслух: ох, не пережить нам хозяина… нет, переживем… а коли заместо этого другой придет?.. и другого переживем… а если не переживем?.. наши дети переживут… Хлестаков Константина Райкина в начале спектакля – лишь любопытствующий зритель происходящей на его глазах чиновничьей оргии, «ни то, ни се, черт знает, что такое», тряпка… Но всеобщий экстаз вокруг него, взятки, сундуки добра - вливают в него силы, он, как клоп, раздувается на глазах, вот-вот лопнет. Петр Иванович Добчинский целует ноги прибывшему начальнику, молит о пощаде, у него дети мал мала меньше… Виновен! Виновны все и во всем. Потому и зверствуем помаленьку, зубов не разжимая. Но нет, сгинет Бобчинский, он же Добчинский в проруби, вместе с семейством и нерожденных сыночком Павликом. Городничий Тимофея Трибунцева – горбун с лопатой, то ли шекспировский могильщик для своих подопечных, то ли милейший дядюшка. Смех с ужасом вперемежку, как в реальности. И как же страшно «птица-тройка» из ширмасс несется под барабанный бой, танцуя без остановки, извиваясь: как суставы на дыбе, кости трещат. Дымом дымится под тобою дорога, гремят мосты. Остановился пораженный божьим чудом созерцатель: не молния ли это, сброшенная с неба? что значит это наводящее ужас движение? летит мимо все, что ни есть на земли, и, косясь, постораниваются и дают ей дорогу другие народы и государства.
Administrator: "Гроза"
Administrator: Отсюда ...В театре прорывается и молодая поросль. Среди них уже есть безусловная звезда — режиссер Гоша Мнацаканов. В «Школе современной пьесы» у него вышла «Собака с дамочкой» — фантазия в стиле спектаклей Крымова, где главный герой — собака. А в «Сатириконе» идет его «Елизавета Бам» по пьесе Хармса, где актеры театра играют Никиту Сергеевича Михалкова, Анну Ахматову, самого Хармса. Страшная и добрая сказка о России, где каждому герою Гоша раздал по заслугам и желаниям. Михалкову — какую-то его Родину, Ахматовой в утешение за страдания — бездомного кота Фунтика, Хармсу — планету Маленького принца на вечную жизнь, а двум милиционерам — крылья вместо повесток...
evita: ЗДЕСЬ Дорогие зрители, спешим поделиться с вами ещё одной новостью и советом, чем заняться в Москве в новогодние каникулы 🎄🎑 Вы наверняка заметили, что мы обновили наш сайт. И ещё мы занялись подготовкой новых фотообразов для галереи наших артистов, пригласили известного фотографа Дмитрия Исхакова. Но в процессе фотосессии стало понятно, что только сайтом работа не ограничится 📸 На съемках родилось много смелых кадров, актёрских портретов, зажигательных эмоций, которыми захотелось поделиться. Результатом стала идея фотовыставки «Зеркало». С 28 декабря по 17 января приезжайте на станцию метро «Выставочная», где разместится экспозиция «Зеркало», и вас встретят фотопортреты наших актеров, заряженные яркой энергетикой и отражающие самые разные эмоции! 😉😛 Проведите новогодние дни вместе с «Сатириконом»! ❄
Casi: click here «Сатирикон» представляет фотопроект «Зеркало» Российский государственный театр «Сатирикон» имени Аркадия Райкина представляет фотопроект «Зеркало», который пройдет с 28 декабря 2022 по 17 января 2023 на станции метро «Выставочная». Художественный руководитель театра «Сатирикон» Константин Райкин не только всенародно любимый актёр и режиссёр, но и опытнейший театральный педагог, воспитавший не один десяток известных артистов, многие из которых сейчас служат в театре. В «Сатириконе» работают актёры разных поколений, и всегда рядом с корифеями много молодых мастеров, открытых, харизматичных, свободных, с большим чувством юмора и актёрской универсальностью, которой подвластны любые жанры и самый разный по стилю репертуар. Яркая созидательная энергия каждого артиста труппы складывается в мощный положительный заряд всего «Сатирикона». Фотопроект «Зеркало» - это и отсылка к знаменитому актерскому упражнению, суть которого в копировании, «отзеркаливании» одним артистом движений другого. Это и традиционный театральный ритуал: грим актёра перед спектаклем, проговаривание текста, тренинг артикуляции перед зеркалами. Это и метафора отношений зрительного зала и сцены, между которыми в театре происходит сильный энергетический и эмоциональный взаимообмен. Именно такой сокровенный разговор «глаза в глаза» и отражает уникальную ценность, животворность, спасительную силу этого удивительного вида искусства, которое существует «здесь и сейчас» и называется Театр. К сотрудничеству был приглашён известный фотограф Дмитрий Исхаков, который смог точно уловить настроения, эмоции и передать весь актерский диапазон «сатириконовцев».
Administrator: Отсюда ВСЕЛЕННАЯ ХАРМСА ПОБУЖДАЕТ ПЕРЕОСМЫСЛИТЬ РЕАЛЬНОСТЬ Театр «Сатирикон» играет «Елизавету Бам» Гоши Мнацаканова по пьесе Хармса и его жизнеописаниям. Рассказываем, как проникнуть в зрелище, не поранившись. Когда приходишь на спектакль по известному литературному произведению, хочется, чтобы в нем был «дух автора». Но как перенести на сцену дух Хармса — ломкого, невместимого в стандартную логику, надрывного и надмирного, в чьих текстах важные смыслы проступают как в стереокартинках, словно в параллельном пространстве? Создателям спектакля, эскиз которого был представлен в рамках режиссерской лаборатории «Дебюты» театра «Сатирикон», это удалось. «Елизавету Бам» надо смотреть, отключив голову и настроив на восприятие сердце. Вот выходит к зрителям читать стишок перед задернутым занавесом маленький мальчик, на самом деле — девушка (Алина Доценко). Здесь все словно в зеркальном отражении — мужские роли играют женщины, женские — мужчины. Делают это так профессионально, что без программки и не угадаешь, кто есть кто. Кажется, сам сценический мир, напоминающий питерскую подворотню, перевернут, даже гравитация работает иначе. Тут появляются служивые ангелы, Маленький Принц, Данила Багров и другие. В караване наслаивающихся образов отчетливо узнаваем Хармс (Антон Кузнецов), который словно с себя списал образ Елизаветы Бам. За вереницей встреч и исчезновений, проходящей перед зрителем, проступают идеи. Вот по ту сторону стены ссорятся родители. И подросток выходит во двор, к мусорке, такой же ненужный, как и пакет в руке. Вот белеет на двери в подъезд надпись «Простите пожалуйсто я чужой». Слова рассыпаны по стенам, по скамейке, они дополняют или разбавляют окружающий хлам, стремясь донести до случайного прохожего смыслы, если тот захочет их считать. Кажется, весь мир рассыпается на символы, расплывается и непрерывно звучит. По хармсовскому сюжету, Елизавету Бам (Антон Кузнецов) обвиняют в совершении преступления и грозят наказанием двое: Первый, он же Петр Николаевич (Ася Войтович), и Второй, он же Иван Иванович (Софья Щербакова). Рядом с ними вспоминает жизнь Старуха (Ярослав Медведев), а позже появляется и Папаша (Полина Райкина). Но пересказывать события спектакля по Хармсу — дело неблагодарное. Вернее напомнить его цитату: «Гибель уха — глухота, гибель носа — носота, гибель неба — немота, гибель слепа — слепота». Это постепенное исчезновение и переживают на сцене герои, противопоставить ему человек может только свое уязвимое, неприкрытое сердце. Потому что когда родители не могут сказать детям, как хотят их защитить, и подростки перестают слышать, как к ним обращаются, а взрослые закрывают глаза на то, свидетелями чего становиться опасно, и запах разлагающегося мусора перестает распознаваться, все, что остается человеку, — направить внимание внутрь. И тогда — даже если проваливается бессчетное число попыток сделать все правильно, раз за разом переигрывая судьбу, на голову одна за другой обрушиваются беды, а за восьмым кругом ада открывается девятый — каким-то образом ему удастся сохранить свою душу. Ведь даже если звездное небо над нами начнет погружаться в темноту, моральный закон внутри нас поможет сберечь способность слышать ближнего, замечать распад, говорить правду, не отворачиваться. Ведь даже в абсурдном можно найти разумное. Стоит признать, что для меня театральным открытием уходящего года стал именно этот спектакль и сам Гоша Мнацаканов — молодой режиссер, ученик Сергея Женовача. Он зацепил публику своим театральным языком, который, сочетая несочетаемое, говорит со зрителями о простых и важных темах. Смотреть «Елизавету Бам» стоит любителям ярких экспериментов. КСТАТИ Даниил Хармс (Ювачев) родился 30 декабря 1905 года в Санкт-Петербурге, умер 2 февраля 1942-го. Он является основателем группы литераторов ОБЭРИУ. Его пьеса «Елизавета Бам» была поставлена на вечере обэриутов «Три левых часа» 24 января 1928 года. Занимался детской литературой, которую издавали. Писал стихи и прозу. Дважды был арестован. В первый раз зимой 1931 года, весной выслан в Курск из Ленинграда. Во второй — летом 1941-го. Погиб в блокаду в психиатрическом отделении «Крестов».
Casi: click here Злая боль Наталья ВИТВИЦКАЯ Этот спектакль нужно смотреть не один раз: такая молодая ярость в него заложена, такая обжигающая свобода. Как взрывная волна обрушиваются они на зал, сметая равнодушие и скепсис. А из режиссерских фантазий отчетливо проступает трагический лик большого художника – Даниила Хармса – в людоедской стране. Гоша Мнацаканов – выпускник Мастерской Сергея Женовача в ГИТИСе, “Елизавета Бам” – его второй “взрослый” спектакль, первым была “Собака с дамочкой” в театре “Школа драматического искусства”. Бунтарский талант и неуемный креатив молодого режиссера отметил Константин Райкин, пригласив его поучаствовать в лаборатории “Дебюты”. Увидев эскиз по Хармсу, худрук театра “Сатирикон” взял “Елизавету Бам” в репертуар. Четырехчасовой опус по Хармсу – не идеальное театральное произведение, но – что куда важнее – яркое, убедительное и смелое. После “Р” Юрия Бутусова в том же “Сатириконе”, возможно, самый смелый спектакль в этом сезоне. Он про свободу внутри и снаружи и про вывихнутую реальность. История псевдоубийства здесь только повод для режиссерских и актерских (это важно!) поисков. Однако хармсовское мирочувствование никуда не исчезает. Напротив, становится объемнее и в какие-то моменты даже понятнее. Добавьте к этому остроумную “отсебятину”, неприкрытые намеки на абсурд сегодняшней новостной повестки, алогичные, но бьющие под дых сценические метафоры и феерическую сценографию (ее автор – сам Мнацаканов). На сцене Центра имени Вс. Мейерхольда возникает питерский двор, с тяжелой белой скамейкой, исписанными стенами в подтеках краски и дождя, с грязными помойками, тусклыми фонарями… Где, как не здесь, русскому интеллигенту видеть свои добрые сны и страшные кошмары. Про милиционеров, забирающих в тюрьму за просто так. Или про хромую балерину Любовь Марковну с пуантами на шее вместо боа и медалями на пиджаке. Гоша Мнацаканов сам родился в Петербурге. И эта неуловимая и прекрасная “петербургскость” идет его спектаклю. Какие чумовые образы возникают на сцене – дурные менты с ангельскими крыльями, вернувшийся откуда-то папа Елизаветы в кинообразе Никиты Михалкова из “Бесприданницы”, Маленький принц, копошащийся в помойке, Данила Багров, многолапое насекомое, сама Елизавета Бам в ярко-розовом парике и детских фенечках на мужской шее (невероятный Антон Кузнецов). Таинственный, необъяснимый, манящий и смертельно любимый город, вся страна так точно придуманы, сделаны, сыграны, что не узнать свой народ в этих уродцах невозможно. В спектакле очень много смешного – пародии явно любимый прием режиссера, а уж в исполнении сатириконовских лицедеев они оттеняются особыми красками. Актерский драйв штука заразительная – зал, сначала плохо понимающий, что вообще происходит, довольно быстро начинает вовлекаться в происходящее на сцене. Смеяться странным анекдотам трогательного Ивана Ивановича (блистательная работа Софьи Щербаковой), угадывать значение выражения лица Петра Николаевича (замечательная Ася Войтич), ахать по поводу падающих с колосников мертвых старух в пуховых платках, поддакивать в антракте некоему режиссеру в вытянутой кофте, который, стоя на табуреточке в фойе, “громит” спектакль Мнацаканова почем зря. Заигрывание с публикой, скажете вы? Возможно, но в данном случае – по-хорошему ироничное и неглупое. Все четыре часа режиссер и актеры ходят по тонкой грани между “гениально” и “перебор”, и все-таки эту грань не переступают. Во втором действии главным действующим лицом становится сам Хармс (и снова это Антон Кузнецов). Оглушительный микс из самых разных его текстов, зубодробительные эстрадные номера и, наконец, трагический финал. Со звездным небом, оглушительной тишиной и злой болью от того, что здесь, у нас с вами, в этой стране – только вот так. Талантливое и прекрасное – утащат, задушат, растопчут. Хочется все-таки верить, что не всё и не навсегда.
Casi: "Гроза" Марина Дровосекова - Кабаниха
Casi:
Administrator: Отсюда Балаган с громоотводом, или "Гроза" Константина Райкина На сцене театрально-концертного зала “Дворец на Яузе“ появился новый спектакль. На этот раз здесь поставил “Грозу” Константин Райкин, чей театр “Сатирикон“ пережидает ремонт на разных площадках. В аннотации к спектаклю можно прочитать, что режиссер хотел поговорить “о потребности в свободе и убийственности несвободы для живой жизни”. Именно на эту мысль и работает сценография художника Дмитрия Разумова. На сцене воспроизводится балетный класс со станками, зеркалом на заднике от пола до потолка и отражающими поверхностями по бокам. Несложно догадаться, что станки обозначают школу, канон, норму: “Без канона не обойтись, но, когда только он, только традиция, только правило – это становится клеткой, тюрьмой, загоном”, – декорация “дословно” следует режиссерской мысли (все из той же аннотации). На авансцене в ряд стоят деревянные лавки, которые являются преградой между зрителями и несвободным городом Калиновым. Или же служат своеобразным берегом, потому что вся эта отражающая и даже “мокрая” сценография (особенно во второй части спектакля, когда идет дождь) очень сильно напоминает то ли водную гладь Волги, то ли ее дно. А свисающие с колосников гирлянды периодически сверкают подобно молниям во время грозы. Константин Райкин определяет свою “Грозу” как “трагический балаган”. Следуя такому определению, режиссер наполняет спектакль самой разной музыкой – русской народной, церковной, западной современной на французском и английском языках (музыкальный руководитель – Татьяна Пыхонина). В новой “Грозе” много танцев – тоже разных (хореограф – Ренат Мамин). Актеры, преимущественно в черной и серой танцевальной форме (художник по костюмам – Мария Данилова), танцуют и поют песни, в основном о несчастливой любви, держась за балетные станки, что можно трактовать на манер: крутись как хочешь, “только бы шито да крыто было”. Несмотря на стремление режиссера к балагану, пьеса Островского вошла в спектакль практически полностью, как она написана автором. Только пару раз режиссер позволил себе внедриться в текст. Например, в одном месте добавил монолог пьяного Тихона (Даниил Пугаев), который на свободе отправляется в караоке и свою песню посвящает маме, сестре и жене – “лучику света в темном царстве”. Похулиганили, если снова воспользоваться словами Райкина из его режиссерской аннотации. В премьерной “Грозе” заняты почти 30 человек, почти все – ученики Райкина. Главную роль исполнила Мария Золотухина, для которой роль Катерины стала дебютом в театре. Катерина у Золотухиной получилась резкой и взвинченной. Она очень много двигается, говорит быстро и чуть ли не дергается в конвульсиях. Подобная манера игры очень соответствует внешности актрисы: она высокая, худая, угловатая и даже какая-то острая. Катерине явно тесно на сцене. Не просто так актриса часто находится перед зрителями на ряду из лавок, где извивается в каком-то эротическом томлении, словно этим подчеркивается, что она ходит по краю, находится на грани: и падения, и нервного срыва. Катерина в спектакле – это молоденькая девчонка, которой хочется жить и веселиться на свободе, а не выть, потому что так говорит делать Кабаниха. Кабаниха же (Марина Дровосекова) – это не просто хозяйка своей семьи, в спектакле ее явно можно принять за хозяйку всего города. Взять хотя бы ее костюм: она носит самую пышную юбку. И если форма других героев скорее репетиционная, то в юбке Кабанихи только выступать. Что она в целом и делает. Такая вот прима-балерина в этом балагане. Вообще, женские персонажи в спектакле гораздо интереснее мужских. Например, раздвоенный образ Феклуши. Дуэт Евгении Абрамовой и Полины Райкиной напоминает омерзительную паучиху, которая медленно захватывает всех в свои сети. Комична Глаша Ульяны Лисицыной в пуантах и стоящей балетной пачке, с одной стороны, и в заправленном за уши платком и замашками деревенской бабы – с другой. А вот образ сумасшедшей барыни оказался совсем не женским. Барыню в спектакле играет Сергей Зарубин в строгом сюртуке и с тростью и явно олицетворяет представителя власти. Зачем? Демонстрирует проявление несвободы и мещанского порядка в лоб для тех, кто не читал аннотацию перед спектаклем и не смог самостоятельно понять, о чем спектакль. Женщины в несвободном городе Калинове явно главные, именно они диктуют, как жить. Не зря они постоянно поют на лавочке русские народные песни, словно представляя город, не зря все слушают Феклушу, а не Кулигина (Яков Ломкин). Не просто так Дикой становится шелковым рядом с Кабанихой на манер ее шелковой пижамы, в которой она его встречает. Дикой (Роман Матюнин) вообще здесь не кажется каким-то диким и опасным самодуром. Такой обычный, не вполне адекватный быдловатый мужик. Такой же быдловатый, как и остальные мужчины в этом городе, за исключением Тихона, Кулигина и Бориса – трех самых слабых и в целом невзрачных персонажей. Обычные забитые мужики, которые одеты даже во все серое. Борис здесь с пучком на голове и в длинном свитере, не танцор и не певец. Ярослав Медведев хорошо передает обреченность, страх и слабость Бориса. И явное облегчение, когда он прощается с Катериной и вырывается от нее на свободу – даже свитер готов ей оставить. И потом все-таки и Катерина в этом свитере тоже вырывается за пределы лавок навстречу зрителям. В спектакле Константина Райкина есть целостность: сценография подчеркивает мысль режиссера о необходимости в свободе (жить и развлекаться, как хочешь), текст логично обыгрывается, музыка и танцы работают на общую идею. Но вместе с тем часто кажется, что этих плясок и песен гораздо больше, чем живых чувств. Верить и сопереживать получается только Катерине, остальные же герои кажутся поверхностными и какими-то ненастоящими, репетиционными, как и их танцевальная форма. С одной стороны, балаган есть балаган, и требовать от него особой глубины не приходится. С другой, “Гроза” есть “Гроза”. А в спектакле Константина Райкина словно установили громоотвод: на сцене все сверкало и громыхало, но ранить так и не смогло. А театр все-таки иногда способен по-настоящему жахнуть похлеще всякой грозы.
Casi: click here «Гроза» 17, 18 марта Дворец на Яузе «Гроза» в постановке Константина Райкина охарактеризована своим режиссером как трагический балаган, и это определение оказывается весьма точной призмой, через которую нам предстоит увидеть классический сюжет Островского. Не меняя смыслов, причинно-следственных связей и не отменяя трагизма, Райкин окружает ее комическим и тем самым балаганным мотивом, так что музыка (и самая разная) здесь звучит весьма громко, жанры соединяются, рамки раздвигаются, от чего суть «Грозы» высвечивается еще ярче, словно молния.
yanka: ТИЗЕР К СПЕКТАКЛЮ "ВСЕМ КОГО КАСАЕТСЯ"
Casi: click here Власти Адыгеи и "Сатирикон" договорились о реализации совместных проектов Худрук театра "Сатирикон" Константин Райкин обсудил с властями Адыгеи перспективы гастролей в регионе и продвижения талантливой молодежи, сообщает пресс-служба республиканского правительства. Райкин приехал в Адыгею с поэтическим моноспектаклем "Над балаганом небо…", на который он пригласил и главу республики Мурата Кумпилова. Во вторник актер и глава региона они обсудили перспективы реализации совместных творческих проектов. "Артист рассказал о возможности организации целевого образовательного процесса для талантливых выпускников Адыгеи. С этой целью планируется создать студию в Высшей школе сценических искусств Константина Райкина. Также шла речь об организации гастрольных туров", - говорится в сообщении. Сегодня же Райкин встретится с творческими коллективами республики и студентами майкопского колледжа искусств. « "Надеюсь, что мы продолжим наше сотрудничество. Подумаем над гастролями, спектаклями, которые могут вписаться в пространство вашего театра. Было бы очень хорошо создать содружество и общение - творческое, деловое", – приводит пресс-служба слова артиста, сказанные в ходе встречи с главой Адыгеи. Кумпилов в свою очередь выразил заинтересованность в таком сотрудничестве. "Люди с удовольствием ходят в театр, другие учреждения культуры. Их деятельность у нас очень востребована. Для увеличения творческого потенциала наши коллективы участвуют в грантовых программах, помогает сегодня и Пушкинская карта. Безусловно, мы заинтересованы в сотрудничестве с Вами, что также повлияет на дальнейшее развитие театрального искусства в нашей республике", - отметил он, обращаясь к худруку "Сатирикона".
полная версия страницы